Страница:
– Почем я знаю? – разозлилась Вероника. – Почему бы тебе самому их не найти? Представляю, сколько времени уйдет на следствие, если каждого пытать по полчаса!
– В этом нет необходимости, госпожа Турчанова. Мне достаточно будет узнать, что никто из них не скончался во время просмотра или участия в клипе.
– Что ты прицепился к моему несчастному клипу? Я написала десятки сценариев! В половине из них с образами героев происходят метаморфозы!
– Но не такие жестокие, вероятно.
– Иногда и похуже, вирус тебя побери! Дался тебе этот дурацкий клип! Что, ваш идиот Лупов помер во время его просмотра? Но я-то тут при чем? Наверняка он был болен и одной ногой уже стоял на последнем конвейере.
– Лупов был очень умным и грамотным, несмотря на преклонный возраст, человеком. Вскрытие показало, что его внутренние органы были в полном порядке. До «конвейера», как вы говорите, ему оставалось еще около пяти месяцев активного функционирования.
– У тебя все? Может, отстанешь наконец?
– Позвольте напомнить, что я не «пристаю» к вам, а веду расследование. Максимально тесный контакт со следствием заметно сократит время нашей беседы.
– Вот еще! О каком контакте ты толкуешь, импотент? Не собираюсь я с тобой беседовать! У меня и поинтересней дела найдутся, чем о каких-то стариках рассуждать. Да, вот возьму и напишу пьесу про нашу славную сетевую полицию! Тебя как зовут? Ты будешь главным героем, достающим невинных людей дурацкими допросами.
– М-м-м… – Мозги биона, похоже, находились в последней перед закипанием стадии. Он потер лоб рукой и поспешно вскочил, посматривая на часы. – Я подумаю над вашими показаниями, госпожа Турчанова. Надеюсь, у меня больше не возникнет необходимости отвлекать вас от ваших занятий.
– Давай, проваливай. Следователь!
16
17
18
19
20
Сначала нужно было повидаться с Ириной – бедная девочка наверняка места себе не находит, наблюдая за обездвиженным телом супруга. Сидит на кровати с сухими глазами (или мокрыми?) и раскачивается из стороны в сторону. Представив такую душещипательную картину, Тима все же на всякий случай приказал Чиппи просканировать Сеть на предмет наличия ее генетического кода.
– Отклик отсутствует, – выдала программа через минуту.
– Отключение от Сети.
Переход в жилище и отсоединение электродов заняло еще пару минут. По истечении этого времени зрение постепенно вернулось к Тиме, он открыл глаза и узнал интерьер родной квартиры. За окном была ночь – камера транслировала черную муть, порой озаряемую всполохами прожекторов, бивших откуда-то снизу.
– Иришка! – негромко воскликнул Тима, не решаясь зажечь свет: вспышка могла напугать жену.
Никто не отозвался. Он встал с гравикресла, преодолевая слабость в ногах (похоже, пора пройти медицинскую процедуру оздоровления тканей) и попытался рассмотреть, лежит ли кто-нибудь на кровати. Там никого не было, и тут Тима разглядел, что жена находится рядом с ним, на расстоянии всего полутора метров – она полулежала в таком же точно кресле с консолью на голове.
– Свет.
Рассеянное сияние потолка озарило ее подрагивающее тело – где-то в Сети она совершала некие активные действия.
– Чиппи, ты же сказал, что ее там нет, – удивленно пробормотал Тима.
– Я лишь сообщил, что отсутствует отклик, – возразила программа. – Ирина, несомненно, в Сети, просто она задействовала процедуру блокировки поиска.
– Что это значит? – Вопрос не предназначался Чиппи, а потому и не удостоился ответа. – Ты можешь найти ее?
– Приоритет недостаточен для уверенной локализации.
Тима шагнул обратно к своему ложу, собираясь вновь надеть шлем и войти в Сеть, как вдруг губы Ирины (из всего лица было видно лишь их и подбородок) разжались, и она простонала что-то невнятное. С негромким щелчком сработал привод фаллоимитатора, закрепленный у нее на поясе. Тима поднял подол ее домашнего платья – трусиков на ней не было, – и увидел плавные колебательные движения электромеханического устройства. Он разжал пальцы, и легкая ткань упала ей на бедра. Нагнувшись к жене, он отстегнул заклепку на ее поясе.
Частота колебаний пневматической насадки заметно увеличилась, и Тима поспешил взобраться на гравикресло. Осторожно раздвинув напряженные Иринины ляжки, он плавным рывком откинул с ее тела пояс с фаллоимитатором.
Длительный перерыв, вызванный занятостью на работе, сказался немедленно. Из ее полуоткрытого в пароксизме рта прямо в ухо Тиме била нервная струя влажного горячего воздуха.
Кое-как, опираясь вялыми руками о край ее гравикресла, он сполз на пол и приладил фаллоимитатор на место. Впрочем, тот уже не двигался.
– Установка консоли, – хрипло выдохнул Тима, уселся на свое место и натянул на голову шлем.
– Домой.
Чернота смазалась и образовала интерьер сетевого дома, в котором Тима проводил большую часть своего нерабочего времени. Здесь, среди высокого леса, всегда был ранний вечер, когда кажется, что солнце касается краем верхушек деревьев (если смотреть на него с верхнего этажа), а тени длинны и причудливо искривляются предметами мебели.
– Здесь есть кто-нибудь?
– Никого.
«Мальчишка, от вида обычной вульвы возбудился», – подумал Тима. Он глубоко вздохнул и поднялся в свой кабинет на третьем этаже, выходивший окном на юго-запад. Солнечные лучи косо пересекали комнату, образуя на стене яркое желтое пятно.
Рабочий стол изобретатель расположил слева о окна. Именно за этим столом он подолгу (и вполне плодотворно) размышлял над проблемами, постоянно возникавшими по ходу разработки консоли нового поколения. Край гладкой плоскости, зацепленный закатом, отраженно светился.
Тима сел и выдвинул ящик справа от себя. Там в беспорядке лежали микроинструменты для проектирования внешнего вида подпрограмм. Раздвинув нагромождение деталей, он запустил руку в самую глубину ящика и нащупал плотное, шершавое тельце вируса.
– Запрос от корпорации «Живые консоли», – сказал Чиппи. – Норберт Гномм просит тебя явиться в центральный офис для перезаключения контракта.
– Подтверди прием сообщения, пусть не дергаются и ждут… Скажи, что я устал и сплю.
В другой ситуации он наверняка испытал бы сильное моральное удовлетворение, и оно составило бы замечательную пару с физическим.
Тима вынул «насекомое» из ящика и осторожно положил перед собой. Несколькими уверенными движениями изобретатель собрал «из воздуха» переносной микроскоп и настроил отражающую поверхность под тубусом, добившись равномерного освещения рабочей плоскости.
21
– В этом нет необходимости, госпожа Турчанова. Мне достаточно будет узнать, что никто из них не скончался во время просмотра или участия в клипе.
– Что ты прицепился к моему несчастному клипу? Я написала десятки сценариев! В половине из них с образами героев происходят метаморфозы!
– Но не такие жестокие, вероятно.
– Иногда и похуже, вирус тебя побери! Дался тебе этот дурацкий клип! Что, ваш идиот Лупов помер во время его просмотра? Но я-то тут при чем? Наверняка он был болен и одной ногой уже стоял на последнем конвейере.
– Лупов был очень умным и грамотным, несмотря на преклонный возраст, человеком. Вскрытие показало, что его внутренние органы были в полном порядке. До «конвейера», как вы говорите, ему оставалось еще около пяти месяцев активного функционирования.
– У тебя все? Может, отстанешь наконец?
– Позвольте напомнить, что я не «пристаю» к вам, а веду расследование. Максимально тесный контакт со следствием заметно сократит время нашей беседы.
– Вот еще! О каком контакте ты толкуешь, импотент? Не собираюсь я с тобой беседовать! У меня и поинтересней дела найдутся, чем о каких-то стариках рассуждать. Да, вот возьму и напишу пьесу про нашу славную сетевую полицию! Тебя как зовут? Ты будешь главным героем, достающим невинных людей дурацкими допросами.
– М-м-м… – Мозги биона, похоже, находились в последней перед закипанием стадии. Он потер лоб рукой и поспешно вскочил, посматривая на часы. – Я подумаю над вашими показаниями, госпожа Турчанова. Надеюсь, у меня больше не возникнет необходимости отвлекать вас от ваших занятий.
– Давай, проваливай. Следователь!
16
«Как-то там сейчас Ирина? – думал изобретатель, отвернувшись к черной стене – лишь бы не видеть бездонное „небо“ с густыми блестками „звезд“. Так он хотя бы мог думать, что лежит с закрытыми глазами в своей комнате. – Не нашла меня в Сети и решила, что я уже покинул ее. А я сижу в кресле – мое неподвижное тело с консолью на голове…»
Нет, лучше не представлять себе эту печальную картину. Впрочем, Чиппи наверняка поведал Ирине о приключившейся беде, но вряд ли это знание намного приятнее, чем неведение. Во всей этой неприятной истории Тима видел единственный положительный аспект – его консоль действительно порождает настолько сильные эмоции, что они влияют на общее физическое состояние организма. Осталось только предусмотреть несложный фильтр, который бы гасил слишком сильное раздражение таламуса – и опытную модель можно собирать в реальности, на конвейере. Вот только позволят ли Тиме и дальше работать в корпорации?
Он невесело хмыкнул и сказал сам себе, что такой оправдательный приговор хоть и возможен, но маловероятен. Какой безумец согласится теперь напялить шлем его конструкции? Слух о смерти эксперта, если руководство «Консолей» не подавит его в самом зародыше, пойдет по всей Сети! Кстати, и в бионе, ведущем расследование, совсем нельзя быть уверенным. Своими допросами он может возбудить общественность и прессу. Такой фантастический случай, как «убийство», способен привлечь внимание всей планеты. Может, бион догадается представить смерть Лупова как несчастный случай на производстве?
Поговорить было не с кем. Чиппи отключился, хотя и передавал, скорее всего, полицейскому серверу данные о самочувствии хозяина.
Нет, лучше не представлять себе эту печальную картину. Впрочем, Чиппи наверняка поведал Ирине о приключившейся беде, но вряд ли это знание намного приятнее, чем неведение. Во всей этой неприятной истории Тима видел единственный положительный аспект – его консоль действительно порождает настолько сильные эмоции, что они влияют на общее физическое состояние организма. Осталось только предусмотреть несложный фильтр, который бы гасил слишком сильное раздражение таламуса – и опытную модель можно собирать в реальности, на конвейере. Вот только позволят ли Тиме и дальше работать в корпорации?
Он невесело хмыкнул и сказал сам себе, что такой оправдательный приговор хоть и возможен, но маловероятен. Какой безумец согласится теперь напялить шлем его конструкции? Слух о смерти эксперта, если руководство «Консолей» не подавит его в самом зародыше, пойдет по всей Сети! Кстати, и в бионе, ведущем расследование, совсем нельзя быть уверенным. Своими допросами он может возбудить общественность и прессу. Такой фантастический случай, как «убийство», способен привлечь внимание всей планеты. Может, бион догадается представить смерть Лупова как несчастный случай на производстве?
Поговорить было не с кем. Чиппи отключился, хотя и передавал, скорее всего, полицейскому серверу данные о самочувствии хозяина.
17
Посещение биона, поначалу безумно раздражавшее Веронику, после исчезновения следователя стало представляться ей событием настолько неординарным, что она в волнении покаталась туда-сюда на плоту, прицепив к нему дельфина.
Ей это не понравилось. По сравнению с подводным плаванием, когда в невесомой воде копошатся стайки мелких, плоских рыбешек, светящихся в рассеянном свете Солнца, а тугая спина морского пловца холодит ягодицы… Тихоходный плот – жалкая поделка для престарелых граждан.
Возвращаться к берегу по воде было лень, поэтому Вероника просто приказала Кассию перенести себя в кабачок на склоне снеговой горы. Она порядком проголодалась, но команду на заполнение желудка подавать не спешила: ей внезапно захотелось вкусовых ощущений. Заодно можно было в компании посмотреть последние сетевые новости. Если смертью какого-то старика-эксперта заинтересовалась полиция, то за банальным событием кроется какая-то подоплека.
– Альпийский золотой шоколад, – сказала она биону в белом переднике.
Несколько посетителей явно горнолыжного вида, не снимая цветастых шапчонок с бантиками на макушках, смотрели запись собственного спуска по трассе. Каждый взахлеб комментировал свои умелые движения и напрочь игнорировал возгласы товарищей. Тоска! Вероника, конечно, уважала горные лыжи, но сейчас ее интересовало совсем другое.
– Поиск программы с ключевыми словами «Живые консоли», «Бенедикт Лупов».
Официант подскочил с ярко-желтым кирпичиком шоколада. Девушка придирчиво осмотрела его со всех сторон, нашла множество каверн и осталась довольна. Тогда бион извлек из кармана молот и треснул им по бруску, отчего тот рассыпался на десятки угловатых, но мягких и сочных осколков.
– Найдено 0 ссылок.
– Можешь идти.
Бион согнулся в поклоне и удалился на свое место за стойкой бара.
– Попробуй поискать связки «нейрохимик», «смерть» и синонимы…
Сладкий шоколад требовал чего-нибудь вроде горячего чая, и Вероника, не прибегая к помощи официанта, сотворила себе чашку напитка (Кассий знал, что она хочет получить, лучше кого-либо).
– Найдено 0 ссылок.
– Да что происходит, байт побери?… Мне что, все померещилось? Я тебя спрашиваю!
– Твоя беседа с сотрудником сетевой полиции состоялась между 12.34 и 12.56 по среднеевропейскому времени. О степени достоверности сообщенных им сведений информацией не располагаю.
– Никогда-то ты ничего не знаешь! Давай-ка просмотри все текущие новости, если будет что-нибудь по поводу эксперта из «Консолей», скажешь мне. Ты хотя бы записал наш разговор с бионом?
– Да, Вероника.
– Ты не безнадежен.
Она почувствовала знакомое состояние (как будто ей под крышку черепа пытается пролезть микроскопический жучок), возникающее у нее всякий раз, когда узел подвергается сканированию на предмет поиска ее личного генетического следа. Девушка уже собиралась спросить, кто из ее знакомых «просеивает» этот узел, как воздух рядом с ней загустел и обернулся Дюгемом.
– Я хотел сразу за тобой отправиться, но задержался на крыше, – сказал он и поманил официанта. – А потом меня срочно вызвали на работу.
– Значит, это правда?
– Что именно?
– Что некий эксперт загнулся во время опыта с интерактивным вживлением в чужой образ?
– Я так и думал, что они начнут расследование с тебя, – удовлетворенно кивнул Дюгем. – Правда, все же надеялся опередить бионов.
– Он был один.
– Какая разница? Наверняка в Департаменте контроля какой-нибудь важный бион отслеживает ход дела. Но дело вовсе не в этом, я искал тебя по другой причине.
– И по какой же?
– Когда в правлении «Консолей» узнали подробности утреннего заседания экспертного совета, знаешь, какой первый вопрос возник у нас? – Дюгем провел ладонью вокруг себя, будто очерчивая замкнутый круг: обоих собеседников скрыла матовая полусфера, непрозрачная для аудиосигналов. – Меня снабдили полномочиями на разглашение корпоративного секрета.
Девушка буквально подпрыгнула от любопытства:
– Какого?
– Этот старик-эксперт испытывал новую модель консоли, которую разработал некий изобретатель-самоучка. Пару лет назад он был принят к нам на работу по рекомендации Департамента инноваций и с тех пор мастерил свой супер-шлем. Отличие от прежней конструкции, по существу, состоит в том, что владелец консоли может по своему желанию инициировать в своем мозгу любую желаемую эмоцию.
– А зачем? – нахмурилась Вероника, слегка разочарованная «тайной».
– Ты не понимаешь? Вот, скажем, наболтала тебе Марианна всяких гадостей – тебе больно, неловко, неприятно, и вообще, как говорится, «мерзко на душе». Ты запускаешь одну из доступных процедур, электроды раздражают таламус, а тот щекочет центры удовольствия в коре. Хочешь – эротические, а хочешь – пищевые. Или все разом, если совсем уж гадкое настроение. И вот уже через минуту все твои неприятности развеялись, как дым на ветру! Понятно?
– Понятно-то понятно, а при чем здесь я?
– Я тоже сперва не понял, а потом папаша мне разъяснил. Ты слушай, я еще предысторию излагаю. Так вот, этот изобретатель – его зовут Дмитрий Гамов – никак не мог добиться чистоты эмоций, все у него лезли в мозги незапланированные реакции: вместе с насыщением – голод, с радостью – горе, а с любовью – ненависть. Я почитал предварительный отчет, уже после смерти Лупова. И вот вчера, перед самым заседанием, он додумался до одной простой, в общем, идеи. Чтобы научить таламус правильно распределять электрические импульсы, а не рассылать их по разным, прямо противоположным зонам коры, надо дать ему набор стандартных чувственных ощущений от внешних раздражителей и сопоставить его с сигналами шлема…
– А попроще можно?
– Совсем просто: прокрутить интерактивный видеоряд, чтобы человек, впервые надевший консоль, сам по себе пережил все разновидности эмоций. Специальная насадка проанализирует карту электрической деятельности таламуса и в дальнейшем будет уверенно инициировать нужные ощущения.
– Слушай, ты меня утомил. Короче можешь излагать?
– Я как раз подошел к самому важному. Этот на первый взгляд неудачный опыт, когда погиб эксперт, на самом деле – полный триумф Гамова. Парень, кстати, сейчас где-то в сетевой тюрьме, сидит в камере и не знает, что его проект получил второе дыхание. Его ведь закрывать собирались!
Ей это не понравилось. По сравнению с подводным плаванием, когда в невесомой воде копошатся стайки мелких, плоских рыбешек, светящихся в рассеянном свете Солнца, а тугая спина морского пловца холодит ягодицы… Тихоходный плот – жалкая поделка для престарелых граждан.
Возвращаться к берегу по воде было лень, поэтому Вероника просто приказала Кассию перенести себя в кабачок на склоне снеговой горы. Она порядком проголодалась, но команду на заполнение желудка подавать не спешила: ей внезапно захотелось вкусовых ощущений. Заодно можно было в компании посмотреть последние сетевые новости. Если смертью какого-то старика-эксперта заинтересовалась полиция, то за банальным событием кроется какая-то подоплека.
– Альпийский золотой шоколад, – сказала она биону в белом переднике.
Несколько посетителей явно горнолыжного вида, не снимая цветастых шапчонок с бантиками на макушках, смотрели запись собственного спуска по трассе. Каждый взахлеб комментировал свои умелые движения и напрочь игнорировал возгласы товарищей. Тоска! Вероника, конечно, уважала горные лыжи, но сейчас ее интересовало совсем другое.
– Поиск программы с ключевыми словами «Живые консоли», «Бенедикт Лупов».
Официант подскочил с ярко-желтым кирпичиком шоколада. Девушка придирчиво осмотрела его со всех сторон, нашла множество каверн и осталась довольна. Тогда бион извлек из кармана молот и треснул им по бруску, отчего тот рассыпался на десятки угловатых, но мягких и сочных осколков.
– Найдено 0 ссылок.
– Можешь идти.
Бион согнулся в поклоне и удалился на свое место за стойкой бара.
– Попробуй поискать связки «нейрохимик», «смерть» и синонимы…
Сладкий шоколад требовал чего-нибудь вроде горячего чая, и Вероника, не прибегая к помощи официанта, сотворила себе чашку напитка (Кассий знал, что она хочет получить, лучше кого-либо).
– Найдено 0 ссылок.
– Да что происходит, байт побери?… Мне что, все померещилось? Я тебя спрашиваю!
– Твоя беседа с сотрудником сетевой полиции состоялась между 12.34 и 12.56 по среднеевропейскому времени. О степени достоверности сообщенных им сведений информацией не располагаю.
– Никогда-то ты ничего не знаешь! Давай-ка просмотри все текущие новости, если будет что-нибудь по поводу эксперта из «Консолей», скажешь мне. Ты хотя бы записал наш разговор с бионом?
– Да, Вероника.
– Ты не безнадежен.
Она почувствовала знакомое состояние (как будто ей под крышку черепа пытается пролезть микроскопический жучок), возникающее у нее всякий раз, когда узел подвергается сканированию на предмет поиска ее личного генетического следа. Девушка уже собиралась спросить, кто из ее знакомых «просеивает» этот узел, как воздух рядом с ней загустел и обернулся Дюгемом.
– Я хотел сразу за тобой отправиться, но задержался на крыше, – сказал он и поманил официанта. – А потом меня срочно вызвали на работу.
– Значит, это правда?
– Что именно?
– Что некий эксперт загнулся во время опыта с интерактивным вживлением в чужой образ?
– Я так и думал, что они начнут расследование с тебя, – удовлетворенно кивнул Дюгем. – Правда, все же надеялся опередить бионов.
– Он был один.
– Какая разница? Наверняка в Департаменте контроля какой-нибудь важный бион отслеживает ход дела. Но дело вовсе не в этом, я искал тебя по другой причине.
– И по какой же?
– Когда в правлении «Консолей» узнали подробности утреннего заседания экспертного совета, знаешь, какой первый вопрос возник у нас? – Дюгем провел ладонью вокруг себя, будто очерчивая замкнутый круг: обоих собеседников скрыла матовая полусфера, непрозрачная для аудиосигналов. – Меня снабдили полномочиями на разглашение корпоративного секрета.
Девушка буквально подпрыгнула от любопытства:
– Какого?
– Этот старик-эксперт испытывал новую модель консоли, которую разработал некий изобретатель-самоучка. Пару лет назад он был принят к нам на работу по рекомендации Департамента инноваций и с тех пор мастерил свой супер-шлем. Отличие от прежней конструкции, по существу, состоит в том, что владелец консоли может по своему желанию инициировать в своем мозгу любую желаемую эмоцию.
– А зачем? – нахмурилась Вероника, слегка разочарованная «тайной».
– Ты не понимаешь? Вот, скажем, наболтала тебе Марианна всяких гадостей – тебе больно, неловко, неприятно, и вообще, как говорится, «мерзко на душе». Ты запускаешь одну из доступных процедур, электроды раздражают таламус, а тот щекочет центры удовольствия в коре. Хочешь – эротические, а хочешь – пищевые. Или все разом, если совсем уж гадкое настроение. И вот уже через минуту все твои неприятности развеялись, как дым на ветру! Понятно?
– Понятно-то понятно, а при чем здесь я?
– Я тоже сперва не понял, а потом папаша мне разъяснил. Ты слушай, я еще предысторию излагаю. Так вот, этот изобретатель – его зовут Дмитрий Гамов – никак не мог добиться чистоты эмоций, все у него лезли в мозги незапланированные реакции: вместе с насыщением – голод, с радостью – горе, а с любовью – ненависть. Я почитал предварительный отчет, уже после смерти Лупова. И вот вчера, перед самым заседанием, он додумался до одной простой, в общем, идеи. Чтобы научить таламус правильно распределять электрические импульсы, а не рассылать их по разным, прямо противоположным зонам коры, надо дать ему набор стандартных чувственных ощущений от внешних раздражителей и сопоставить его с сигналами шлема…
– А попроще можно?
– Совсем просто: прокрутить интерактивный видеоряд, чтобы человек, впервые надевший консоль, сам по себе пережил все разновидности эмоций. Специальная насадка проанализирует карту электрической деятельности таламуса и в дальнейшем будет уверенно инициировать нужные ощущения.
– Слушай, ты меня утомил. Короче можешь излагать?
– Я как раз подошел к самому важному. Этот на первый взгляд неудачный опыт, когда погиб эксперт, на самом деле – полный триумф Гамова. Парень, кстати, сейчас где-то в сетевой тюрьме, сидит в камере и не знает, что его проект получил второе дыхание. Его ведь закрывать собирались!
18
Когда стены Тиминой тюрьмы вновь обрели прочность и звездное небо подернулось белизной пластика, он спал прямо на жестком полу, отвернувшись от «бездны». Короткий импульс, посланный ему в мозг посредством Чиппи, разбудил изобретателя.
– Я не знал, что все так выйдет, – пробормотал он спросонок и потер глаза ладонью. Сразу же вернулось острое осознание заточения в камере.
Неожиданно прямо под ним пол вспучился и принял форму удобного кресла, а стена, еще несколько минут назад демонстрировавшая абстрактное звездное скопление, снова превратилась в экран.
– Следствие по вашему делу закончено, сударь, – сообщил бион с тем же бесстрастным выражением, с каким вел допрос. – Вы невиновны и можете вернуться к исполнению служебных обязанностей в корпорации «Живые консоли».
Никакой особенной радости от этого известия Тима не почувствовал. Наверняка руководство компании уже опубликовало приказ о его увольнении.
– Можно хотя бы узнать, как вы пришли к такому очевидному выводу? – хмуро спросил он. – Все равно мне теперь спешить некуда.
– В корпорации ожидают вашего возвращения, сударь, и готовы продолжить сотрудничество. – Тимино сердце подскочило – он не мог поверить, что ему простили смерть эксперта. – При вынесении оправдательного приговора я учитывал следующие факторы: анализ вашей памяти, где не содержалось прямых опасений за исход опыта, рекомендация Департамента контроля освободить вас и ходатайство вашего работодателя. Кроме того, проведенная в клинике экспертиза показала предрасположенность покойного Бенедикта Лупова к фибрилляции сердечной мышцы, что и произошло во время эмоциональной встряски. И наконец, последнее, не самое этичное, но рациональное соображение, подвигшее меня прекратить ваше дело – эксперту оставалось жить до переработки всего несколько месяцев, и он выполнил свою жизненную программу практически до конца.
– Спасибо. – Растягивая окоченевшие в неподвижности мышцы, Тима поднялся. – Мой программа мне подчиняется?
– В полной мере. Желаю вам успехов в трудовой деятельности.
Следователь поклонился и растаял, оставив после себя чистый экран и призывно распахнутую дверь.
– Я не знал, что все так выйдет, – пробормотал он спросонок и потер глаза ладонью. Сразу же вернулось острое осознание заточения в камере.
Неожиданно прямо под ним пол вспучился и принял форму удобного кресла, а стена, еще несколько минут назад демонстрировавшая абстрактное звездное скопление, снова превратилась в экран.
– Следствие по вашему делу закончено, сударь, – сообщил бион с тем же бесстрастным выражением, с каким вел допрос. – Вы невиновны и можете вернуться к исполнению служебных обязанностей в корпорации «Живые консоли».
Никакой особенной радости от этого известия Тима не почувствовал. Наверняка руководство компании уже опубликовало приказ о его увольнении.
– Можно хотя бы узнать, как вы пришли к такому очевидному выводу? – хмуро спросил он. – Все равно мне теперь спешить некуда.
– В корпорации ожидают вашего возвращения, сударь, и готовы продолжить сотрудничество. – Тимино сердце подскочило – он не мог поверить, что ему простили смерть эксперта. – При вынесении оправдательного приговора я учитывал следующие факторы: анализ вашей памяти, где не содержалось прямых опасений за исход опыта, рекомендация Департамента контроля освободить вас и ходатайство вашего работодателя. Кроме того, проведенная в клинике экспертиза показала предрасположенность покойного Бенедикта Лупова к фибрилляции сердечной мышцы, что и произошло во время эмоциональной встряски. И наконец, последнее, не самое этичное, но рациональное соображение, подвигшее меня прекратить ваше дело – эксперту оставалось жить до переработки всего несколько месяцев, и он выполнил свою жизненную программу практически до конца.
– Спасибо. – Растягивая окоченевшие в неподвижности мышцы, Тима поднялся. – Мой программа мне подчиняется?
– В полной мере. Желаю вам успехов в трудовой деятельности.
Следователь поклонился и растаял, оставив после себя чистый экран и призывно распахнутую дверь.
19
– Мы берем тебя на работу, – заявил Дюгем с торжествующим видом. Наконец-то он добрался до самого главного. – Ты ведь хотела служить в корпорации?
– Кем? – насупилась Вероника. – Секретаршей?
– Бит побери, – вспылил Дюгем. – Я уже полчаса пытаюсь объяснить тебе, что ты будешь писать сценарий для интерактивной инсталляции новой консоли! Какая из тебя секретарша?
Девушка медленно опустила руку с чашкой, в которой плескались на дне остатки холодного чая, и поднялась с места. Дюгем на всякий случай напрягся. Ему подумалось, что подруга не обрадовалась его предложению, но она вдруг наклонилась к нему и обхватила его шею руками. Крепкие розовые губы встретились с его ртом и страстно присосались к нему.
А потом Вероника упала товарищу на колени.
– Я люблю тебя! – крикнула она и торжествующе расхохоталась. Ей уже представлялось, как десятки миллионов пользователей нового шлема узнают ее имя.
– Я знал это, – удовлетворенно кивнул Дюгем. – Приходи сегодня вечером ко мне. Я на днях сделал перепланировку комнат, добавил пару новых аттракционов и кроватей.
– Непременно, – улыбнулась Вероника и так крепко прижалась к Кайлу, что он почувствовал давление ее веса на своих бедрах.
– Кем? – насупилась Вероника. – Секретаршей?
– Бит побери, – вспылил Дюгем. – Я уже полчаса пытаюсь объяснить тебе, что ты будешь писать сценарий для интерактивной инсталляции новой консоли! Какая из тебя секретарша?
Девушка медленно опустила руку с чашкой, в которой плескались на дне остатки холодного чая, и поднялась с места. Дюгем на всякий случай напрягся. Ему подумалось, что подруга не обрадовалась его предложению, но она вдруг наклонилась к нему и обхватила его шею руками. Крепкие розовые губы встретились с его ртом и страстно присосались к нему.
А потом Вероника упала товарищу на колени.
– Я люблю тебя! – крикнула она и торжествующе расхохоталась. Ей уже представлялось, как десятки миллионов пользователей нового шлема узнают ее имя.
– Я знал это, – удовлетворенно кивнул Дюгем. – Приходи сегодня вечером ко мне. Я на днях сделал перепланировку комнат, добавил пару новых аттракционов и кроватей.
– Непременно, – улыбнулась Вероника и так крепко прижалась к Кайлу, что он почувствовал давление ее веса на своих бедрах.
20
Фигли строила ты двум молодцам в сутанах.
Сколько мне пришло на ум мыслей нежеланных!
Или вправду промеж вас шашни? О, создатель!
Все проведает тотчас грозный настоятель.
П. Примович
Сначала нужно было повидаться с Ириной – бедная девочка наверняка места себе не находит, наблюдая за обездвиженным телом супруга. Сидит на кровати с сухими глазами (или мокрыми?) и раскачивается из стороны в сторону. Представив такую душещипательную картину, Тима все же на всякий случай приказал Чиппи просканировать Сеть на предмет наличия ее генетического кода.
– Отклик отсутствует, – выдала программа через минуту.
– Отключение от Сети.
Переход в жилище и отсоединение электродов заняло еще пару минут. По истечении этого времени зрение постепенно вернулось к Тиме, он открыл глаза и узнал интерьер родной квартиры. За окном была ночь – камера транслировала черную муть, порой озаряемую всполохами прожекторов, бивших откуда-то снизу.
– Иришка! – негромко воскликнул Тима, не решаясь зажечь свет: вспышка могла напугать жену.
Никто не отозвался. Он встал с гравикресла, преодолевая слабость в ногах (похоже, пора пройти медицинскую процедуру оздоровления тканей) и попытался рассмотреть, лежит ли кто-нибудь на кровати. Там никого не было, и тут Тима разглядел, что жена находится рядом с ним, на расстоянии всего полутора метров – она полулежала в таком же точно кресле с консолью на голове.
– Свет.
Рассеянное сияние потолка озарило ее подрагивающее тело – где-то в Сети она совершала некие активные действия.
– Чиппи, ты же сказал, что ее там нет, – удивленно пробормотал Тима.
– Я лишь сообщил, что отсутствует отклик, – возразила программа. – Ирина, несомненно, в Сети, просто она задействовала процедуру блокировки поиска.
– Что это значит? – Вопрос не предназначался Чиппи, а потому и не удостоился ответа. – Ты можешь найти ее?
– Приоритет недостаточен для уверенной локализации.
Тима шагнул обратно к своему ложу, собираясь вновь надеть шлем и войти в Сеть, как вдруг губы Ирины (из всего лица было видно лишь их и подбородок) разжались, и она простонала что-то невнятное. С негромким щелчком сработал привод фаллоимитатора, закрепленный у нее на поясе. Тима поднял подол ее домашнего платья – трусиков на ней не было, – и увидел плавные колебательные движения электромеханического устройства. Он разжал пальцы, и легкая ткань упала ей на бедра. Нагнувшись к жене, он отстегнул заклепку на ее поясе.
Частота колебаний пневматической насадки заметно увеличилась, и Тима поспешил взобраться на гравикресло. Осторожно раздвинув напряженные Иринины ляжки, он плавным рывком откинул с ее тела пояс с фаллоимитатором.
Длительный перерыв, вызванный занятостью на работе, сказался немедленно. Из ее полуоткрытого в пароксизме рта прямо в ухо Тиме била нервная струя влажного горячего воздуха.
Кое-как, опираясь вялыми руками о край ее гравикресла, он сполз на пол и приладил фаллоимитатор на место. Впрочем, тот уже не двигался.
– Установка консоли, – хрипло выдохнул Тима, уселся на свое место и натянул на голову шлем.
– Домой.
Чернота смазалась и образовала интерьер сетевого дома, в котором Тима проводил большую часть своего нерабочего времени. Здесь, среди высокого леса, всегда был ранний вечер, когда кажется, что солнце касается краем верхушек деревьев (если смотреть на него с верхнего этажа), а тени длинны и причудливо искривляются предметами мебели.
– Здесь есть кто-нибудь?
– Никого.
«Мальчишка, от вида обычной вульвы возбудился», – подумал Тима. Он глубоко вздохнул и поднялся в свой кабинет на третьем этаже, выходивший окном на юго-запад. Солнечные лучи косо пересекали комнату, образуя на стене яркое желтое пятно.
Рабочий стол изобретатель расположил слева о окна. Именно за этим столом он подолгу (и вполне плодотворно) размышлял над проблемами, постоянно возникавшими по ходу разработки консоли нового поколения. Край гладкой плоскости, зацепленный закатом, отраженно светился.
Тима сел и выдвинул ящик справа от себя. Там в беспорядке лежали микроинструменты для проектирования внешнего вида подпрограмм. Раздвинув нагромождение деталей, он запустил руку в самую глубину ящика и нащупал плотное, шершавое тельце вируса.
– Запрос от корпорации «Живые консоли», – сказал Чиппи. – Норберт Гномм просит тебя явиться в центральный офис для перезаключения контракта.
– Подтверди прием сообщения, пусть не дергаются и ждут… Скажи, что я устал и сплю.
В другой ситуации он наверняка испытал бы сильное моральное удовлетворение, и оно составило бы замечательную пару с физическим.
Тима вынул «насекомое» из ящика и осторожно положил перед собой. Несколькими уверенными движениями изобретатель собрал «из воздуха» переносной микроскоп и настроил отражающую поверхность под тубусом, добившись равномерного освещения рабочей плоскости.
21
– Уладим мелкие формальности – и ко мне, – возбужденно проговорил Дюгем.
Они вдвоем поднимались по парадной лестнице головного офиса «Консолей». Вероника с любопытством вертела головой и поражалась строгой простоте архитектуры.
Просторный лифт из холла вознес их на вершину здания, где девушку уже поджидал первый заместитель президента (сам глава корпорации отдыхал, не отвлекаясь на такого рода пустячные мероприятия) и его секретарь. Вчетвером они прошли в один из кабинетов, куда через минуту явился и некий возрастной тип, демонстративно не снявший белого рабочего халата.
– Ваш будущий начальник, сэр Норберт Гномм, – сказал заместитель. – Кайла Дюгема вы, я полагаю, знаете, поскольку он рекомендовал вас для работы над проектом. Меня зовут Самуэль Коркин. Господин Дюгем сообщил вам о вашей задаче?
– Приближенно.
Вероника заметно волновалась, но сумела побороть дрожь и сидела, выпрямившись на стуле.
– Я донес до госпожи Вероники основную мысль, – встрял Дюгем с таким видом, будто совершил подвиг непреходящей славы.
– Это хорошо. И все же господин Гномм, будучи, так сказать, на переднем крае проекта, разовьет ее. Не так ли, сударь?
Коркин почему-то хмурился и не смотрел на руководителя Тиминой лаборатории. Может быть, он по-прежнему опасался, что скоропостижная смерть престарелого Лупова получит огласку.
– Перед нашей корпорацией возникла конкретная, но непростая задача, – избегнув предисловия, начал Гномм. – Предполагается, что решить ее лучше всех могли бы вы, госпожа Турчанова, так как по неясной причине именно ваш клип был отобран сотрудником, который разработал новую модель консоли. Может быть, он руководствовался какими-то определенными соображениями, а может, его выбор был случайным, но важно совсем другое – ваша видеопоследовательность возымела самое… радикальное действие на эксперта Лупова. В итоге он умер от переизбытка отрицательных эмоций.
– Какой клип вы имеете в виду? – кашлянула Вероника. – Тот же самый, про который спрашивал следователь?
Сотрудники компании обменялись мрачными взглядами.
– Ваш следователь говорил об убийстве, – произнес заместитель, – или же называл смерть Лупова несчастным случаем на производстве?
– Насколько я помню, об убийстве речи не было. Кассий, он употреблял это слово?
– Нет, Вероника.
– Нет, слово «убийство» не прозвучало ни разу, – добавила девушка.
Коркин откинулся в кресле и с шумом выдохнул воздух, но напряжение вовсе не оставило его физиономию.
– Где сейчас Гамов? – спросил он у Гномма. – Вы отправили ему сообщение?
– Полчаса назад, – пожал тот плечами. – Его программа ответила мне, что хозяин устал и не велел себя будить.
– В камере не отоспался, – вполголоса сказал Коркин. – Мы тут бились за его оправдание, а он заперся дома и спит.
– Если бы Гамов был осужден, «Консоли» могли потерять заметную часть рынка сбыта, – заявил Гномм. – Уверен, судебные каналы раструбили бы эту новость на весь свет, а не только в пределах сектора.
– И вы были бы тотчас уволены, сударь, – добавил заместитель. Норберт не ответил. – Продолжайте, господин Гномм.
– Мы проанализировали дополнительную процедуру, которую Гамов создал накануне заседания экспертного совета, – как ни в чем не бывало, проговорил тот. – И пришли к выводу, что заложенный в ней потенциал так велик, что бросить разработку консоли, когда она практически у нас в руках, неразумно. Нам не хватает лишь одного элемента – интерактивного представления, насыщенного сугубо положительными эмоциями. Проводить поиск доступного материала в Сети мы не стали, потому что на это, во-первых, уйдет масса времени, а во-вторых, наверняка в том, что мы обнаружим, не будет содержаться полный спектр доступных человеку эмоций. Таким образом, мы предлагаем вам, госпожа Турчанова, создать для нашей корпорации короткий видеосюжет, который удовлетворял бы нашим требованиям.
– А можно поконкретнее? – выдавила Вероника. Она все еще не до конца оправилась от внезапного перемещения в офис «Консолей». – Что вы от меня хотите? Мне дадут почитать контракт?
– Несомненно, – отозвался Коркин и движением пальцев материализовал многостраничный документ, который и лег перед глазами девушки.
Она оценила толщину пачки и вздрогнула: предстояло по меньшей мере часовое прослушивание текста (или пятиминутное – комментария независимого юриста).
– Я с ним ознакомлюсь, – сказала она.
– Пожалуйста. А мы пока чего-нибудь выпьем.
Вероника изолировала свой образ от собеседников, оставшись в том же кабинете, но в одиночестве, и обратилась к программе:
– Кассий, быстро доставь мне надежного юриста.
– …Готово, Вероника.
За столом напротив нее сформировался предельно солидный господин с изрядно лысоватой головой. По этой причине его и без того уверенный вид внушал еще большее уважение.
– Документ?
Девушка подвинула ему бумаги.
– Расценки стандартные? – спросила она.
– Десять тысячных от суммы контракта, – почти не двигая лицевыми мышцами, ответил эксперт, мгновенно оценив объем предстоящей работы.
Бит побери, он брал на три тысячных больше обычного! Вероника подумала несколько секунд (эх, нужно было хотя бы мимолетно просмотреть бумаги) и кивнула. Юрист, не теряя времени, свернул контракт в трубку.
– Визуализировать процесс? Звук?
Делать все равно было пока нечего, и она кивнула.
Оставаясь бесстрастным словно камень, лысый приставил рулон к правому уху и стал продавливать договор сквозь голову. Вероника слышала, что эта категория сотрудников сферы услуг не отличается бурной фантазией – самое оригинальное, что они могли придумать, так это с чавканьем поедать анализируемый документ. Ее же эксперт вообще применил наиболее распространенный вариант визуализации процесса, и этим, кстати, вызвал еще большее доверие, чем его лысина. Превращенная в нитевидную лапшу бумага червяками вылезала из его левого уха, неровными клочками оседая на полном плече.
– Уточняющий вопрос, госпожа Турчанова, – проговорил юрист. – Вы готовы в течение недели создать требуемую интерактивную видеопоследовательность и передать ее в собственность корпорации «Живые консоли» за 40 тысяч евро?
– Готова.
Сердце на мгновение остановилось – таких денег у нее никогда не было.
Последние сантиметры контракта пришлось вытаскивать из головы уже с другой стороны. Вероника ожидала, что обрезки станут нещадно рваться, однако юрист и здесь не отступил от стандарта – все прошло чисто и быстро.
– Ответ положительный, – сказал он и вынул из кармана пиджака карточку (ее ободок, кажется, сверкал ничуть не бледнее солнца). Девушка протянула свою, заметно менее яркую, и Кассий прокомментировал это действие вопросом:
Они вдвоем поднимались по парадной лестнице головного офиса «Консолей». Вероника с любопытством вертела головой и поражалась строгой простоте архитектуры.
Просторный лифт из холла вознес их на вершину здания, где девушку уже поджидал первый заместитель президента (сам глава корпорации отдыхал, не отвлекаясь на такого рода пустячные мероприятия) и его секретарь. Вчетвером они прошли в один из кабинетов, куда через минуту явился и некий возрастной тип, демонстративно не снявший белого рабочего халата.
– Ваш будущий начальник, сэр Норберт Гномм, – сказал заместитель. – Кайла Дюгема вы, я полагаю, знаете, поскольку он рекомендовал вас для работы над проектом. Меня зовут Самуэль Коркин. Господин Дюгем сообщил вам о вашей задаче?
– Приближенно.
Вероника заметно волновалась, но сумела побороть дрожь и сидела, выпрямившись на стуле.
– Я донес до госпожи Вероники основную мысль, – встрял Дюгем с таким видом, будто совершил подвиг непреходящей славы.
– Это хорошо. И все же господин Гномм, будучи, так сказать, на переднем крае проекта, разовьет ее. Не так ли, сударь?
Коркин почему-то хмурился и не смотрел на руководителя Тиминой лаборатории. Может быть, он по-прежнему опасался, что скоропостижная смерть престарелого Лупова получит огласку.
– Перед нашей корпорацией возникла конкретная, но непростая задача, – избегнув предисловия, начал Гномм. – Предполагается, что решить ее лучше всех могли бы вы, госпожа Турчанова, так как по неясной причине именно ваш клип был отобран сотрудником, который разработал новую модель консоли. Может быть, он руководствовался какими-то определенными соображениями, а может, его выбор был случайным, но важно совсем другое – ваша видеопоследовательность возымела самое… радикальное действие на эксперта Лупова. В итоге он умер от переизбытка отрицательных эмоций.
– Какой клип вы имеете в виду? – кашлянула Вероника. – Тот же самый, про который спрашивал следователь?
Сотрудники компании обменялись мрачными взглядами.
– Ваш следователь говорил об убийстве, – произнес заместитель, – или же называл смерть Лупова несчастным случаем на производстве?
– Насколько я помню, об убийстве речи не было. Кассий, он употреблял это слово?
– Нет, Вероника.
– Нет, слово «убийство» не прозвучало ни разу, – добавила девушка.
Коркин откинулся в кресле и с шумом выдохнул воздух, но напряжение вовсе не оставило его физиономию.
– Где сейчас Гамов? – спросил он у Гномма. – Вы отправили ему сообщение?
– Полчаса назад, – пожал тот плечами. – Его программа ответила мне, что хозяин устал и не велел себя будить.
– В камере не отоспался, – вполголоса сказал Коркин. – Мы тут бились за его оправдание, а он заперся дома и спит.
– Если бы Гамов был осужден, «Консоли» могли потерять заметную часть рынка сбыта, – заявил Гномм. – Уверен, судебные каналы раструбили бы эту новость на весь свет, а не только в пределах сектора.
– И вы были бы тотчас уволены, сударь, – добавил заместитель. Норберт не ответил. – Продолжайте, господин Гномм.
– Мы проанализировали дополнительную процедуру, которую Гамов создал накануне заседания экспертного совета, – как ни в чем не бывало, проговорил тот. – И пришли к выводу, что заложенный в ней потенциал так велик, что бросить разработку консоли, когда она практически у нас в руках, неразумно. Нам не хватает лишь одного элемента – интерактивного представления, насыщенного сугубо положительными эмоциями. Проводить поиск доступного материала в Сети мы не стали, потому что на это, во-первых, уйдет масса времени, а во-вторых, наверняка в том, что мы обнаружим, не будет содержаться полный спектр доступных человеку эмоций. Таким образом, мы предлагаем вам, госпожа Турчанова, создать для нашей корпорации короткий видеосюжет, который удовлетворял бы нашим требованиям.
– А можно поконкретнее? – выдавила Вероника. Она все еще не до конца оправилась от внезапного перемещения в офис «Консолей». – Что вы от меня хотите? Мне дадут почитать контракт?
– Несомненно, – отозвался Коркин и движением пальцев материализовал многостраничный документ, который и лег перед глазами девушки.
Она оценила толщину пачки и вздрогнула: предстояло по меньшей мере часовое прослушивание текста (или пятиминутное – комментария независимого юриста).
– Я с ним ознакомлюсь, – сказала она.
– Пожалуйста. А мы пока чего-нибудь выпьем.
Вероника изолировала свой образ от собеседников, оставшись в том же кабинете, но в одиночестве, и обратилась к программе:
– Кассий, быстро доставь мне надежного юриста.
– …Готово, Вероника.
За столом напротив нее сформировался предельно солидный господин с изрядно лысоватой головой. По этой причине его и без того уверенный вид внушал еще большее уважение.
– Документ?
Девушка подвинула ему бумаги.
– Расценки стандартные? – спросила она.
– Десять тысячных от суммы контракта, – почти не двигая лицевыми мышцами, ответил эксперт, мгновенно оценив объем предстоящей работы.
Бит побери, он брал на три тысячных больше обычного! Вероника подумала несколько секунд (эх, нужно было хотя бы мимолетно просмотреть бумаги) и кивнула. Юрист, не теряя времени, свернул контракт в трубку.
– Визуализировать процесс? Звук?
Делать все равно было пока нечего, и она кивнула.
Оставаясь бесстрастным словно камень, лысый приставил рулон к правому уху и стал продавливать договор сквозь голову. Вероника слышала, что эта категория сотрудников сферы услуг не отличается бурной фантазией – самое оригинальное, что они могли придумать, так это с чавканьем поедать анализируемый документ. Ее же эксперт вообще применил наиболее распространенный вариант визуализации процесса, и этим, кстати, вызвал еще большее доверие, чем его лысина. Превращенная в нитевидную лапшу бумага червяками вылезала из его левого уха, неровными клочками оседая на полном плече.
– Уточняющий вопрос, госпожа Турчанова, – проговорил юрист. – Вы готовы в течение недели создать требуемую интерактивную видеопоследовательность и передать ее в собственность корпорации «Живые консоли» за 40 тысяч евро?
– Готова.
Сердце на мгновение остановилось – таких денег у нее никогда не было.
Последние сантиметры контракта пришлось вытаскивать из головы уже с другой стороны. Вероника ожидала, что обрезки станут нещадно рваться, однако юрист и здесь не отступил от стандарта – все прошло чисто и быстро.
– Ответ положительный, – сказал он и вынул из кармана пиджака карточку (ее ободок, кажется, сверкал ничуть не бледнее солнца). Девушка протянула свою, заметно менее яркую, и Кассий прокомментировал это действие вопросом: