Хануман никак не реагировал. Прозерпина продолжала:
– У тебя нет транспорта. А у меня – только этот магнитный корабль. Если делать другой, это задержит нас на много дней. Можем мы как-то сэкономить время?
– Я должен проводить тебя к Мелодисту.
Прозерпина обдумала предложение. Могла ли она найти способ защититься? Или пришло время умирать, если таково будет решение Мелодиста?
– Сначала я приму здесь кое-какие меры безопасности, – сказала она. – Подожди до завтрашнего вечера.
Луис Ву не чувствовал себя несчастным. Он получил длительный отдых, лежа ничком в камере интенсивного лечения. Все о нем забыли. Пусть пока другие разбираются с Пограничной войной, с баками, с топливом из антивещества, с играми защитников. Он дремал и думал, дремал…
И в конце концов уснул – или был принужден к этому. А проснулся под высокими темными деревьями. Массивный медицинский агрегат с корабля АРМ больше не был подключен к кораблю Прозерпины. А сама она стояла над Луисом.
Он попытался не показать, как его испугало то, что она вернулась одна. Хануману следовало оставаться с остальными: он был их защитником.
– Тебе лучше? – спросила Прозерпина.
– Проверь показания приборов, – сказал Луис.
Она приняла его слова всерьез.
– Ты поправляешься. Получаешь питательные и успокаивающие вещества. – Она постучала по экрану. – Если бы ты не имел внутренние повреждения, то не получал бы вот этих вводимых тебе препаратов. Их лечебное воздействие еще продолжается. А вот эта, другая смесь, похоже, приготовлена на основе корня «древа жизни» или каком-то его синтетическом аналоге, но машина не подает его в тебя ни капельки.
– Правда? «Древо жизни»? Препарат, который…
– Вот здесь, в этой трубке.
Луис попытался сесть.
– Не вижу.
Она нарисовала в воздухе какой-то знак. Этот символ был знаком Луису – торговая марка полутысячелетней давности.
– Стимулятор жизнедеятельности.
– Препарат, предназначенный для восстановления изношенного тела бридера? Тебе он не нужен. Ты старый человек, ставший молодым. Этот стимулятор – тоже один из секретов Мелодиста?
Луис прищурился.
– Нет. Это, наверное, один из секретов АРМ. – Он еще ребенком слышал, что этот стимулятор был создан в результате генетических манипуляций с растением амброзия. И сейчас ему неожиданно пришло в голову, что лечение с целью продления жизни было внедрено и, как утверждают, навсегда изменило человеческую природу примерно через двести лет после того, как инопланетный корабль с защитником достиг Солнечной системы. Эти факты вполне увязывались друг с другом.
– Ты вполне можешь иметь детей. Я способна чувствовать это. – Роксани что-то говорила о препаратах, делающих женщину стерильной.
Луис улыбнулся. Как мог бесполый защитник понимать подобные вещи?
– Я ухаживал за женщиной по имени Пола Черенкова, – сказал он. – И знал, что она хотела детей. У меня было обыкновение время от времени сбегать из области Человеческого космоса. И я всегда думал, что как-нибудь привезу контрабандой что-то очень ценное… но так и не сделал этого. В тот раз я отправился на Джинкс…
На одних планетах, когда дело доходит до демографического взрыва, рассуждают в точности как жители равнин. В других мирах не хватает места для обитания. Но на Джинксе не так! Когда требуется новая территория, то на очередной части планеты условия переделываются под близкие к земным.
Затем Пола покинула Землю, потому что хотела большую семью.
Спустя несколько лет я доставил в пределы Известного космоса ряд интеллектуально развитых существ. Объединенные Нации хотели предоставить мне право на рождение за то, что я первый встретился с триноками и затем выполнял обязанности их первого посла. Но когда Несс предложил мне отправиться с ним на Мир-кольцо, я согласился.
Прозерпина положила руки ему на живот и начала водить ладонями. Ощутимо надавила на левый бок.
– Здесь когда-то давно были повреждены внутренности? – спросила она.
– Да.
– Остался слабый след. Вот на этом шатающемся ребре – след свежих переломов…
– А-ах!
Руки защитницы ощупывали его затекшие бедра – ощущение было такое, словно по телу катается десяток грецких орехов, – затем начали опускаться к ногам.
– Шесть переломов, может и больше, и все с левой стороны. Это несущественно, их все можно залечить одновременно. Через четыре дня ты будешь ходить, а через семь побежишь. Может быть, попробуешь более твердую пищу?
– Это было бы неплохо, – оживился Луис. – Последний раз я ел у Людей-хинш.
Она разломила желтый плод, накормила его и часть съела сама.
– Кто ты? – спросил он.
– Я старейший из защитников, последняя из бунтовщиков, – сказала она. – Расскажи, кто ты. Эта женщина не знает. Она даже с Хануманом не разобралась. Кто он, по ее мнению?
– Мы позволили ей считать Ханумана ручной обезьяной. Про меня она думает, что я сын совершившего здесь аварийную посадку пилота АРМ. Можем мы придерживаться этой линии? Ведь Роксани детектив АРМ. Есть вещи, которые им не следует знать.
– АРМ – это одна из фракций…
– Ассоциация Региональной Милиции. Базируется на Земле. Вот уже почти восемьсот лет выполняет функции полиции Объединенных Наций. Несколько сотен кораблей АРМ участвуют в Пограничной войне. Как много ты знаешь, Прозерпина? Ты забиралась в библиотеку «Иглы»?
– Да. Цивилизация кукольников просто восхитительна. Я была готова долго изучать ее. Кроме того, у этого Хайндмоста – огромное количество записей, касающихся человеческой цивилизации. Тебе известно имя Прозерпина?
– Жена Плутона, женщина, управлявшая преисподней. Греческий миф, примерно времен королевы Елизаветы. Ты тоже связана с преисподней?
– В некотором смысле. Лучше расскажи про Мелодиста.
– Не сейчас. Я хочу узнать про тебя. Кто ты?
Ему показалось, что она усмехалась.
– Состояние твоих мышц очень трудно оценить, ложись-ка на спину, бедра и ноги расслабь, подключи эти трубочки и датчики. Я по-прежнему чувствую что-то личное. Ты служишь Мелодисту?
Луис рассмеялся.
– Он думает, что я служу ему.
– Ты с ним не согласен, но и не испытываешь к нему отвращения. Ты бы освободился, если бы смог. Будешь служить мне? Нет. А временно? Это возможно, если ты узнаешь меня лучше? Я не впадаю ни в ярость, ни в припадки бешеной деятельности, не страдаю манией величия, Луис. Я не сосу кровь, хотя, впрочем, ты служишь Упырю. Миллионы фаланов я была бездеятельна, пока остальные мои соплеменники истребляли друг друга. Разумеется, прежде всего ты должен узнать меня, если на это есть время. Моя история очень сложна. Я помогала строить Мир-кольцо.
– Я уже слышал такое раньше, – сказал Луис.
– От какого-нибудь хвастливого бридера? Их развелось великое множество разных, не правда ли? Мои телескопы недостаточно далеко проникают через атмосферу, а я сама не рискую путешествовать ради того, чтобы увидеть и узнать больше, зато постоянно общаюсь с «горцами». Луис ты или Льюис, но я – настоящая. Я нарушила свое обещание раньше, чем была завершена работа, и ее закончили без меня, но тем не менее я верю, что я и есть последний оставшийся Строитель. Ты хотел бы вернуть свои ноги?
Что она имеет в виду? Прозерпина склонилась над ним, снова заработала руками. Боль накатилась волной.
– Ты в силах выдержать? Если ты чувствуешь происходящее, это хорошо.
– Это очень жестоко, – задыхаясь сказал он.
– Я сокращу входной поток препаратов наполовину… (боль пошла на убыль) и немного изменю твой химический баланс (боль разлетелась, как пух). Вот. Может, попробуешь опорожнить кишечник? И мочевой пузырь? Этот медицинский агрегат позволяет такие манипуляции.
– Только уединившись.
– Стет. – Она отвернулась. – А потом расскажи мне о людях Мира-кольца. Кого ты встречал? Как они выглядят? Я имею на это право. Мои дети были их далекими предками.
Луис задумался, храня молчание. Это было не в его натуре. Он в любом случае не смог бы скрыть что-то от защитника. И задавался вопросом, не ввела ли ему Прозерпина армовский препарат, побуждающий к «правдивой беседе».
Но гнездо вампира не было секретом, который стоило особо беречь. Это была на удивление интересная история. Бридеры (гоминиды Мира-кольца) распространились и заняли экологическую нишу, в других мирах занятую летучими мышами-вампирами. Луис Ву испортил погодные условия над районом, размерами превосходившим некоторые планеты. Его намерения были самыми благими – он разрушил среду обитания весьма вредоносных растений, – но через несколько лет вампиры преодолели пространство под неизменным покрывалом облаков, установленным Луисом Ву, и захватили летающий промышленный парк.
Это случилось далеко по дуге Мира-кольца от того места, где Луис проживал с племенами Ткачей. Он вел там наблюдения с помощью камеры-мультиглаза Хайндмоста. Луис рассказал Прозерпине про это и про деревню Ткачей, и воспоминания повели его все дальше в прошлое. Он припомнил летающие здания, собранные в нечто вроде города, и теневую ферму под ним, где выращивались сотни видов грибов. Рассказал про то, как Мир-кольцо сместился с центра и едва не коснулся своего солнца. Луис уходил все глубже в прошлое и наконец рассказал ей, как попал на Мир-кольцо, соблазнившись экспедицией, исследовавшей неизвестное за пределами уже изученных миров.
Прозерпина знала, какие именно задавать вопросы, когда следует помолчать, когда прервать «допрос» и дать ему фруктов.
– Эта машина производит еще и питательную жидкость. Попробуешь?
Он попробовал. Это был основной рацион для питания раненых солдат.
– Неплохо.
– Ведь ты ешь и мясо, верно? Свежее, разделанное? Завтра я разыщу для тебя кое-что на пробу. Сама я менее разборчива, как мне кажется. А как ты возвращался в космос? Через Глаз Циклона?
– Вроде того.
Он рассказал о Халрлоприллалар, Строителе Городов, которая претендовала на то, что ее род построил Мир-кольцо:
– Она посмеивалась надо мной, а у самой вышло наоборот. Она и ее сородичи едва не разрушили Кольцо.
– Как?
– Сняли маневровые двигатели с краевой стены и переставили их на свой корабль. Прозерпина, как ты могла допустить такое?
Каменное лицо.
– Мы старались сделать эти двигатели легко снимаемыми, чтобы их можно было легко менять. Мы предполагали, что они рано или поздно износятся. Это из-за Пограничной войны?
– Нет. Раньше.
– Мы еще поговорим об этом. Когда началась Пограничная война?
– Не знаю. Возможно, первые корабли появились здесь перед приходом Хайндмоста, почти сто фаланов назад. Ведь ты вскрыла базу данных «Седой няни», правда? Тебе удалось изучить ее? Поинтересуйся там, есть ли у них сведения о прилете «Иглы».
– Постараюсь, – сказала защитница.
– И проверь, как там остальные, хорошо? – крикнул ей вслед Луис.
– Здесь они в безопасности, но я проверю. Спи.
Наступила ночь, он наговорился до хрипоты, и потому быстро уснул.
Проснувшись, он обнаружил рядом Роксани и Вемблета, спавших на пластиковом полотне. Он не стал беспокоить их. Через час они проснулись, обнаружили изобилие уже принесенных фруктов и поели.
Роксани очень осторожно накормила и Луиса. Возможно, ей когда-то доводилось заботиться о ребенке.
Вчерашний день, пока Луис лежал в своей камере, они потратили на исследование окружающей местности.
– На эти деревья забираться очень легко. И даже безопасно, с тех пор как я нашла кусок веревки. Мы наблюдали нечто удивительное. Кругом плоское пространство, равнина без единого холма, насколько хватает глаз, и к тому же у меня было вот это. – Она продемонстрировала усиливающие очки. – Льюис, ты заметил при подлете большое возвышение?
– Да, в глубине материка.
– Там сплошные окна, от основания до вершины. Но только некоторые из них просто нарисованы. Остальное же словно забрызгано блестящими каплями. Я бы посчитала это аркологом, но только очень большим и построенным военными или параноиками. Широкие автомагистрали с высокими башнями по краям, отличные полигоны для стрельбы. Большие взлетные полосы. Но я нигде не заметила каких-либо орудий; просто видела места, где их могли бы установить.
Такое гигантское здание, возвышающееся над всем островом, только одно… Я называю это островом просто потому, что могу видеть его достаточно обзорно, даже при том, что большая его часть скрыта в чем-то вроде тумана. Скорее, это континент. Здания здесь, возле нас, все очень простые, среди них ничего столь громадного нет. Вемблет считает, что это жилища для бридеров, Homo habilis. Мы никого не заметили – возможно, все просто затаились, но, Льюис, если это был дом защитника, то где же, как не там, должны находиться средства защиты, исследовательские лаборатории и библиотеки?
– Да, видимо, в этом аркологе, – сказал Луис.
Она усмехнулась, глядя на него.
– Да знаешь ли ты, что означает арколог?
– Большой дом.
– Ну… да. Я не думаю, что она пользуется им. Это осталось от прежнего владельца. Думаю, у Прозерпины где-то есть своя база, может быть, среди небольших континентов, а может быть и на другой Карте. Она не собирается открывать нам место своего обитания. Но оно находится… Помнишь, я сказала «сад»? Предположим, ты решил превратить всю Землю в сад? Земля представляет замкнутую экологическую систему, но она все время меняется. Изменяет свое состояние. – Она внимательно заглянула ему в глаза, ища понимания. – Сады – это не сорная трава. Они влияют на пустыни… нечего беспокоиться о тундре, если нет зимы… но садовод может воздействовать на климат.
– Создавая климатический хаос. Но ведь он не может быть управляемым, – заметил Луис.
– А что если ты заставишь работать огромные массы воздуха? Представь себе район, равный тысяче таких планет, как Земля, – и полное отсутствие ураганов, создающих атмосферный хаос, поскольку все это находится не на вращающемся шаре. Воздушные массы не могут быстро перемещаться…
Луис рассмеялся.
– Стет. Такое возможно.
– Мы, фактически, не сможем увидеть другие Карты, – сказала Роксани неожиданно уныло. – Здесь нет средств передвижения для гостей. Что ты думаешь по этому поводу, Льюис? Один континент целиком отводится под сад, а бридеры являются его необходимой составной частью. Оборонительные сооружения на островах. Телескопы и исследовательские средства. Шахты… ты не встречал шахт на Мире-кольце, а?
– Если внимательно посмотреть на Оползающие горы, – проговорил Луис, – то можно увидеть, что материалы откладываются слоями, в соответствии с их плотностью. И больше нигде не может быть никаких горных работ. Ты буришь нефтяную скважину, пробиваешь скрит, а за ним… вакуум.
– Прозерпина может добраться до этих гор.
Луис пожал плечами.
– Я тебе в этих исследованиях не помощник. Будь осторожна. У каждой цивилизации есть свои предания и сказки о том, как кто-то нашел то, чего не бывает.
– И все-таки, – сказала Роксани, – мне бы очень хотелось попасть в это здание.
После завтрака Вемблет и Роксани вновь отправились на обход окрестностей.
Прозерпина вернулась в середине дня.
– Что такое трансферные диски?
– Где ты это услышала?
– В твоем рассказе на корабле АРМ, Луис Ву. Но ты был немногословен. А если и я захочу сделать трансферный диск? Этот Упырь-защитник сам их изготавливает?
– Сначала ответь ты. Как мои компаньоны?
– Занимаются исследованиями. Хануман странствует один, Вемблет и Роксани вместе. В этом районе они узнают очень немного. Последний из мятежников жил здесь до самой смерти. Я взяла на себя заботу о здешних обитателях, но сам дворец Предконечного полон ловушек. Я туда ни ногой.
Она принесла на плечах небольшого оленя со свернутой шеей, весом почти с нее. Вокруг кружились подобия насекомых.
– Я и сама употребляю в пищу этих животных. Тебе можно его есть?
– Возможно…
– Приготовить на огне?
– Да. И выпотроши его. Может быть, я?…
– Тебе можно упражнять только верхнюю часть тела, но не остальное. Твои кости сцепились друг с другом, но дай им срастись. Я приготовлю сама. Мне это вполне по силам.
Запах жаркого напомнил ему о голоде. Почти через час она вернулась с обжаренной тушей. Затем срезала для Луиса куски мяса. Ему было приятно даже само ожидание.
– «Но постоянно за своей спиной я слышу Времени неумолимый бег», – сказала она. – Не обращай внимания, ешь. Мне необходимо знать, насколько неотложны дела, связанные с Пограничной войной. Мелодист действительно держит ее под контролем?
– Более или менее, – сказал он.
– Ешь. Так более или менее? – Она нахмурилась, заметив выражение его лица. – Менее. Хануман рассказал мне о взрыве, который проделал дыру в космос. Я видела его издали и поняла, что должна что-то предпринять. Антивещество. Тот взрыв мог уничтожить все живое? Мелодист действительно предотвратил это?
– Да.
– О чем ты сейчас подумал?
– Вемблет и Роксани тоже поели бы оленины, – заметил Луис.
Защитница долго смотрела ему в глаза.
– Я отнесу им, – сказала она. И, оставив рядом с ним большой кусок мяса, удалилась.
День уже угасал, когда они вернулись и вместе с Прозерпиной взялись готовить ужин. Луис чувствовал запах дыма от горящей древесины и жареного мяса. То, что Роксани принесла для Луиса, включало в себя овощи, желто-зеленые листья растений и жареный ямс.
Прозерпина оказалась отличной поварихой. Она ужинала вместе со всеми, но употребляла в пищу только сырое мясо и сырой ямс. Когда с едой покончили, она проговорила:
– Я хочу, чтобы вы доверяли мне.
Старая защитница уставилась собеседникам в глаза, игнорируя Ханумана, как будто тот был бессловесным животным.
– Вемблет, Роксани, Льюис, при ваших ограниченных знаниях вы сочли бы безумием поверить мне.
– Так расскажи свою историю, – попросил Луис.
Прозерпина стойко хранила секреты Ханумана, Луиса, а возможно, и Роксани. Не было никаких оснований верить ей, но были все основания послушать.
– Эти события имели место вблизи ядра галактики. Нас, старавшихся сохранить наш мир, защитников расы пак, было от десяти до ста миллионов, – начала она. – В процессе бесконечной войны это число менялось в очень широком диапазоне.
Чуть больше четырех миллионов фаланов тому назад (я отчасти уже потеряла счет времени) около десяти тысяч защитников построили корабль-носитель и несколько истребителей-разведчиков. Восемьдесят лет спустя около шестисот из нас отобрали, чтобы отправить в полет. – Прозерпина говорила медленно, словно с трудом погружаясь в глубины памяти. Межпланетный, язык достаточно гибкий, все же не был рассчитан на описание подобных ситуаций.
– Здешняя земля представляет точную карту того мира, на котором жили пак. Вы обратили внимание на формы? Везде и всюду одни круги, – сказала Прозерпина. – Воронки от разрывов, новые и старые, оставленные бесконечным разнообразием вооружений. Эти Карты были полностью идентичны, когда мы построили их, но с тех пор они изменились. Там, в мире расы пак, и здесь мы сражались за сохранение своих потомков, своей крови. Что, Льюис?…
– Да как-то странно, – произнес Луис Ву. – Один и тот же мир, повторяющийся вновь и вновь? Планета расы пак находилась в ядре галактики. Солнца-звезды там расположены очень близко друг к другу. Вы за один перелет являетесь сюда, за тридцать тысяч световых лет от дома. Почему вы не использовали планеты, находившиеся гораздо ближе?
– Да, наши миры были гораздо ближе друг другу, чем ваши. Бесконечно далекое пространство было бесконечно более желанным. Мы не видели способа улететь очень далеко на корабле с бридерами, потому что в этом случае были бы вынуждены бороться за их сохранение. Решив эту проблему, мы столкнулись с новой. Все планеты нуждались в преобразовании климата, на что требовались тысячи лет. Еще до завершения этой работы все мы поголовно были бы уничтожены армиями других защитников. Мы предвидели такой исход. Природные условия планет поблизости от родного мира пак были подвергнуты изменению в соответствии с идеалами пак, затем, задолго до моего рождения, там все было взорвано и превращено в голую пустыню. Мы не видели способа освоить другие планеты без изменения тех обстоятельств, что сформировали нас.
Так мы – нас оставалось около шестисот – и поступили. Во-первых, мы оставили в покое соседние миры. Если корабль с другой планеты мог добраться до нас – она считалась слишком близкой. Мы отыскали записи о путешествиях по рукавам галактики, о рейсе, уже давно выполненном звездолетом, отправившимся на поиски колонии. Ее постигла неудача, но мы узнали, что нет никаких внешних опасностей, которые помешали бы нашему кораблю добраться до цели – намеченной нами планеты.
Во-вторых, мы изолировали себя от наших бридеров. Мы поместили их в цилиндр, внутренняя поверхности которого представляла собой замкнутый ландшафт. Их пища должна была расти там же. Вода, воздух и отходы проходили рециркуляцию, образуя замкнутую экологическую систему. Никакие феромоны от места обитания бридеров не могли достичь комплекса управления полетом. Бридеры не должны были полагаться на нас, не должны были даже догадываться о нашем существовании. Защитник, преступивший запрет, должен был умереть.
Разумеется, работал и естественный отбор. Многие бридеры в отсутствии защитников не способны были выжить и умирали. – Глаза Прозерпины ловили взгляды слушателей. – Даже сейчас, после четырех миллионов фаланов эволюции, вы, обитатели шарообразных планет, разве временами не нуждались в том, чтобы рядом был кто-то более великий, чем вы сами?
– Нет, – сказала Роксани.
– Но я обнаружила записи о существовании у вас множества религий.
– Со временем мы избавились от этого, – отозвалась Роксани.
После минутной паузы Прозерпина продолжила.
– Стет. Много бридеров погибало из-за отсутствия общения с нами, но с каждым поколением все меньше. И в очередной раз многие защитники настаивали на необходимости либо чувствовать, либо соприкасаться с особями нашего вида. Некоторые находили способы проникнуть в обиталище бридеров – и умирали, пойманные на месте преступления. Другие переставали есть. За первую тысячу лет наша численность сократилась вдвое. Замена выбывших защитников на индивидов из фонда бридеров была рискованным делом. Естественный отбор имеет свои издержки.
То, что получилось в конце нашего путешествия продолжительностью триста пятьдесят тысяч фаланов, и было расой, способной жить без постоянного присутствия «запаха» нашей собственной родословной линии.
Мы изменили курс, повернув в сторону от намеченной планеты. В колонии, существовавшей там, дела не ладились, но мы не знали точно, насколько тяжелы их обстоятельства. Могло оказаться, что все защитники там уже заняли оборону, а наш корабль был очень хрупкой конструкцией. Мы возлагали свои надежды на… Да, Роксани?
– Землю?
– Да, на твой мир, Землю. Мы могли бы захватить ее. Посаженное там «древо жизни» росло неправильно. Ваши защитники умерли. Их потомки подверглись самым разнообразным мутациям. Мы этого не знали. Я очень мало знала о Земле, пока ваши эволюционировавшие бридеры не начали посылать радиосигналы к звездам. К тому времени…
Прозерпина прищурилась, глядя на них, и продолжила:
– Мы прибыли в соседний с этой системой район. Нашли планеты, годные для колонизации, но это не соответствовало нашим амбициям. Тогда мы выбрали систему с огромной планетой, газообразной, но довольно плотной, которая обращалась довольно близко к своей звезде. Мы догадались, что она возникла из того же сжавшегося в диск облака, из которого, фактически, когда-то образовались и существовавшие здесь ранее планеты. Затем, через миллиарды лет, произошло окончательное формирование, с поглощением всех мелких объектов. Таким образом, нам попалась очень удобная система, уже «очищенная от мусора», в которой большая часть планетной массы, равной почти двенадцати Юпитерам, Роксани, была собрана в одном-единственном теле.
Итак, мы занялись строительством. Работая близко от солнца, мы столкнулись со значительными трудностями, но смогли использовать солнечные магнитные поля, чтобы передвигать массы, с которыми работали, особенно водород, который был необходим для термоядерных двигателей, чтобы раскручивать Кольцо.
Звезды, способные порождать планетные системы, обычно образуют группы. Вокруг нас, в том месте, где мы остановились, были звезды с планетами, и некоторые из них по типу относились к мирам расы пак или очень близким к ним. Мы определили среди них те, где могли быть опасные враги, собрали образцы их экосистем и разместили их на соответствующих Картах.
Но мы никогда не приближались к Земле, Роксани. Мы боялись. Мы усиленно изучали ее с дальнего расстояния. Карта Земли стала первым местом обитания наших бридеров. Нам потребовалось пятьдесят тысяч фаланов, чтобы создать экологические системы во всем внутреннем пространстве Мира-кольца, но начали мы с Карты Земли, создавая ее как испытательный стенд.
– Киты, – проговорил Луис. – В Великом Океане есть киты. Должно быть, какой-то защитник все-таки посещал Землю.
– Это могло произойти после того, как я оказалась в изоляции, – сказала Прозерпина. – Вемблет, ты в курсе этого? – Она перешла на другой язык и очень быстро заговорила о чем-то. Затем вновь вернулась к прежнему языку. – Позже я покажу Вемблету карты неба и диаграммы, а вы двое постарайтесь объяснить ему, что представляет собой шарообразная планета. Роксани, эти Карты нашей планеты по сути не что иное, как тюрьмы. Мы знали, что некоторые из нас наверняка нарушат тот или иной закон. И поэтому, желая предостеречь друг друга, мы сначала построили тюрьмы. Преступник там попадал в изоляцию вместе с миром, которым он мог бы править, и вместе с населением, относящимся к его собственному виду, точь-в-точь как если бы он покорил родной мир пак, но попал в заложники к большинству.