– Можешь на меня положиться, – заявил Хайндмост.
Луис задержался на минуту, чтобы еще раз все обдумать. Хайндмост знал, как «сдвинуть» крышку на горе Олимп. Но «Большой риск» был слишком велик, чтобы стартовать, используя имевшееся здесь линейное орудие-ускоритель, а значит, кораблю придется подниматься медленно, на термоядерных двигателях, став великолепной мишенью. Нервы у Хайндмоста не слишком крепкие – и вообще это слишком опасно.
Поэтому он не станет стартовать без Луиса. Тот мог доверять ему, и, таким образом, одно позволяло решить другое.
Луис исчез.
Зал Метеоритной защиты.
– Мы так и не обнаружили корабль, – сказал Мелодист. – Ты можешь блокировать его взлет?
– Да. И прочесывать окрестное пространство в поисках какого-либо другого корабля АРМ, направляющегося за ним. В любом случае, ему от меня не сбежать. Должно быть, он помешался. Неудачная трансформация в защитника могла повредить мозг бридера.
– Неожиданное осознание могло привести к таким же последствиям. Безумие от страха?
– Но чем он напуган – Пограничной войной или тем, что собираемся делать мы?
Глаза Прозерпины были полузакрыты. От этого она немного напоминала Ханумана.
– Он никак не надеялся, что мы будем бездействовать так долго. И получил достаточно времени для того, чтобы прийти в себя, пусть даже мы приступим к операции немедленно, оставив в покое Луиса Ву и не контролируя его ребенка.
Мелодист бросил взгляд на испещренное отмеченными объектами небо.
– Начнем, – скомандовал он.
Хануман скользнул на гребень голого скрита. Он вглядывался вниз, в лежавшие перед ним мили леса, прокручивая в голове возможные решения.
Луис Ву был защитником, не имеющим на Мире-кольце потомков… если только у него не было детей от Тилы Браун. Луис-защитник не стал бы проявлять интерес к Тиле, которая давно умерла… если только она не оставила ребенка; и этот ребенок должен быть от Луиса Ву. Цепь логических заключений была столь незамысловатой, что даже защитник из Висящих Особей мог легко ее выстроить.
Мелодист мигом уловил суть. И Луис Ву тут же бросился спасать своего ребенка, желая обезопасить его.
Отсюда следовало, что крушение Мира-кольца – весьма вероятное и скорое событие. Мелодист должен действовать.
Что же теперь? Сородичи Ханумана – всего лишь обитатели деревьев! Неразумные, не способные следовать указаниям, даже если бы он объяснил им, что делать. Как же ему укрыть их от беды, грозящей с неба?
Понадеяться на ливень с ураганом?
Найти и обмануть ребенка-везунчика Тилы Браун, доставить это существо сюда, а затем понадеяться на ливень с ураганом?
Хануман решился.
Он отсоединил парящий диск от уже порядком «пощипанного» сервисного трансфера. Завис над лесом, наслаждаясь запахами многих тысяч своих соплеменников, скрытых зеленым пологом. Братья, сестры, прямые потомки. Он не скользнул вниз, чтобы повидать их. У него было слишком мало времени.
Мелодист на его месте приступил бы к делу немедленно. Наверху, где тянулись к солнцу макушки самых высоких деревьев, Хануман уже различал яркие нити, тянувшиеся от теневых квадратов. Энергия начинала перекачиваться вниз.
Он направил диски к желтовато-коричневой земле. Появилось несколько Обитателей Нор. Он заговорил с ними.
– Вы должны оставаться под землей целых два дня. Вам это не составит труда. И наблюдать за небом не следует. Распространите это сообщение как можно шире, но отправляйтесь под землю прежде, чем тень накроет солнце.
Могут появиться незнакомые вам огни. Не смотрите на небо, пока эти огни не погаснут. После этого небо должно стать очень темным. Отправляйтесь к левому краю – по ходу вращения, туда, где живут Висящие Особи. Помогите им. Это мой народ, и они могут сойти с ума.
Глава 21. В полете
Резиденция Предконечного. Появившись здесь, Луис спешно скатился с оплавленного набора парящих дисков. Никто и ничто не выстрелило по нему. Летательный пояс отнес его в сторону и потащил вниз. Он легко и плавно пролетел над желтой лужайкой, удивляясь черным отметинам на ней. Они складывались в рисунок, изображавший, должно быть, или портрет, или имя Предконечного. Еще были следы карикатур, весьма упрощенных, в стиле, очень напоминавшем Уильяма Ротслера. Остальное, должно быть, были знаки письменности.
У него были догадки по поводу сего Розеттского камня. Что сказал бы защитник непрошеному гостю? Это могла быть пиктограмма-каламбур из своеобразных слов, которые можно прочитать как «начало» или «угасание», «поздравления» или «некролог». Можно ли из этого экстраполировать хоть какой-то язык?
Вряд ли.
Луис полетел почти над самой поверхностью, наслаждаясь тем, как ловко маневрирует между деревьями. Это умение могло пригодиться, если Прозерпина станет искать его на своей территории. (Нет. Она знала его запах.) Крутые повороты, высокие ускорения и кратковременная свобода от интеллектуальных проблем.
Корабль Прозерпины покоился среди деревьев недалеко от ее базы. Молодые побеги уже проросли сквозь решетчатый грузовой отсек. Луис оставил летательный пояс за толстым стволом, стянул с себя просторный джемпер и оставил его там же. Дальнейший путь он проделал пешком. Смотрите, вот идет голый хромой бридер.
Здесь все еще оставался медицинский агрегат с корабля АРМ «Седая няня». Луису стало любопытно, каковы были бы сейчас результаты его диагностического обследования. Мутант? Не человек? Находящийся при смерти? Он прошел мимо, не задерживаясь. Нет времени!
Он остановился рядом с библиотекой корабля «Охотник за улитками». Нет времени, но не всегда защитникам выпадает подобный шанс.
Ведь он наблюдал в свое время, как Роксани и Клаус работают с этим аппаратом. Не так уж и трудно получить от него список личного состава флотилии, участвующей в Пограничной войне. Здесь значилось несколько дюжин Ву и шестеро Хармони: его первая дочь вышла замуж за Хармони. Последовательность цифр в идентификационном номере содержала в себе, помимо прочего, и родословную…
Внук и его дочь поступили на флот много десятилетий назад. Уэс Карлтон Ву был капитаном-пилотом разведывательного корабля «Коала», где Тания Ву служила старшим стюардом. Очередной быстрый проход по базе данных не выявил более никаких прямых потомков, а время стремительно утекало.
Луис приблизился к «Рыбе-луне».
Думай, как пак. Защитник готов убить любого бридера, который пахнет «неправильно», чтобы оставить как можно больше места для собственных бридеров. Но сейчас ты – Прозерпина. Приспособляемость – вот что было твоим способом выживания на протяжении миллионов лет. Ты не станешь уничтожать бридера. Он может быть прямым потомком самого сильного врага!
Никакой ведущей к кабине лестницы не было. Луис забрался туда на манер Висящих Особей.
Внутри было просторно. Множество рукояток и педалей: но только как сообразить, где же размещались ноги Прозерпины? И сенсоры, и рычаги, и рукоятки – все было расположено самым произвольным образом. Имелся диван в виде подковы, но кресло оператора было только одно, и оно никак не подходило Луису. Следовало изменить его конфигурацию… но лучше бы сначала подумать и взглянуть на корабль глазами Прозерпины.
Луис разочаровался в Хайндмосте. Кукольник какое-то время управлял судьбой расы, чьи технические возможности и знания превосходили доступные человечеству. Почему же он не захватил несколько килотонн медицинского оборудования? Это спасло бы Луиса от больших неприятностей и сэкономило бы два или три часа.
Может быть, фракция эксперименталистов из Флота Миров представляла собой нечто того же рода, что и традиционный новоорлеанский «король дураков»? Позволь им заниматься чем угодно, но продолжай следить. И разгони всех, если они сделают что-нибудь особенно дорогое и опасное. Временами они будут создавать кое-что действительно стоящее…
Стоп, не надо отвлекаться.
Должно быть, Прозерпина до меня здесь не появлялась. Кроме того, у нее должна была существовать защита, чтобы предотвратить вмешательство другого защитника в управление кораблем. Если только… А не могла бы Прозерпина устроить западню для кого-то, подобного Мелодисту, признавая его более сообразительным и более опасным, чем она сама? Возмездие могло оказаться фатальным.
А как насчет рабов-защитников? Это кресло оператора выглядит так, будто его изменили для какой-то Висящей Особи, а затем вновь подстроили под Прозерпину. Ну да, она, должно быть, позволила управлять полетом Хануману!
Черт возьми! Корабль не имел защиты. Защитой была она сама. Кто отважился бы украсть корабль Прозерпины?… Главное: самое опасное для Луиса Ву – бездействие.
Он подстроил кресло, уселся в него, пристегнулся и взлетел.
Деревья проросли в ажурный металл корабля. Но тот с легкостью вырвался. Луис поднялся над атмосферным слоем и повернул прямиком к краевой стене.
Начались ли уже солнечные возмущения? Постоянно следить за солнцем невооруженным глазом было опасно. Должен же быть какой-то способ затенить стекло, верно? Да и Мелодист уже должен был запустить Метеоритную защиту. Луис шел переменным курсом, выписывая зигзаги, и старательно изучал управление кораблем. Вот здесь?
Это был не просто регулятор затенения обзора; это был заодно и усилитель света. Луис установил максимальное затемнение и поднял глаза.
Солнечный протуберанец рос, простираясь все дальше в пространство.
Луис резко, при высоком ускорении, изменил курс корабля. Где-то под ним ярко вспыхивала земля. Теперь он видел луч, который коснулся ее, и затем уклонился, и даже немного прошел вдоль него, поднимаясь над населенными Оползающими горами, а затем Луис оказался за пределами Мира-кольца и стал падать под его основание.
Теперь ему предстояло пролететь вдоль дуги кольца почти на половину его длины, то есть на триста миллионов миль. Теперь серьезную опасность представляли корабли пришельцев-чужаков. Луис двигался зигзагом вдоль магнитной решетки, продолжая разгон, прислушиваясь к постоянному ток-ток ударявших по обшивке корабля многочисленных микроскопических камер-зондов. Пограничная война была готова вскоре настигнуть и его.
Что-то вспыхнуло на нижней, обратной, стороне Мира-кольца. Луис вильнул из стороны в сторону, едва не угодив под очередную вспышку. Может быть, он уже спровоцировал военные действия.
Система сетчатых метеоритных заплаток Мелодиста «запечатала» пробоину на вершине Кулака Господа. Поэтому Луису пришлось подниматься через краевую стену. После этого он пролетел чуть больше полумиллиона миль до Карты Марса. Активность солнца вновь возросла.
Неожиданно вверх ударил искровой разряд: это был очередной старт через кратер на Олимпе. Луис моментально повел корабль вниз по траектории «противометеоритных заплат». Ведь вряд ли Мелодист настроил Метеоритную защиту так, чтобы сжигать все подряд! Он снизил скорость, спустился через кратер и перевел корабль в режим парения.
Почти наполовину высунувшись из корабля, Луис крикнул вниз:
– Хайндмост! Закрывай!
Колпак кратера начал задвигаться.
Луис занялся управлением силовыми полями «Рыбы-луны».
Камера интенсивного лечения поднялась, закружилась в воздухе и, чуть подергиваясь, направилась в один из отсеков «Большого риска». За ней последовала сервисная стенка и свободно болтающиеся кабели, а затем и другие, более мелкие, узлы и компоненты. И под конец – «спасательная шлюпка».
Затем последовал бак-резервуар, который Луис давно взял на заметку.
Находившийся внизу кукольник что-то кричал:
– … надо ли связать?
Луис пристроил бак рядом с деталями автодока. Затем опустил «Рыбу-луну» вниз и вышел из нее.
Хайндмост заторопился ему навстречу.
– Как ты будешь закреплять всю эту мелочь от сотрясений при взлете? – спросил он.
– У Мелодиста был бак с пенным пластиком. Так что сейчас начинаем и закроем отсек, а затем отправимся на борт.
Когда бак-резервуар начал разбрасывать пенящийся пластик, Луис закрыл крышку отсека. Затем без лишних слов занял место пилота. Ого, да оно было подстроено под людей.
– А разве нам не следует вновь открыть кратер? – спросил Хайндмост.
– Нет, Хайндмост, мы попытаемся использовать кое-что другое. – Луис запустил гиперпривод. Пещера исчезла. Корабль с «К-II» погрузился прямо в море кипящих красок.
Карта Земли. Вскоре после наступления вечера Причетник испросил аудиенции у Чмии.
Один из стражей усмехнулся и сказал:
– Поиграй где-нибудь в другом месте, малыш, твой отец очень занят.
– Я принес сообщение от Мелодиста.
– Очень странное имя.
– Чмии должен знать его. Это тот Мелодист, который живет под Картой Марса.
Страж скучал и поэтому еще какое-то время пытал Причетника вопросами. Затем отправился в шатер. Когда он вышел оттуда, то спросил:
– Как оно оказалось здесь, это сообщение?
– На горных вершинах со стороны правого края Мира-кольца появились вспышки света.
Причетнику позволили войти. Он пал ниц перед отцом, и тот осведомился:
– Это тот самый Мелодист, который хочет отдать мне Карту Земли? Я ничего не слышал о нем с тех пор, как ты передал мне его послание.
– Он говорит, что теперь ты сам можешь забрать Карту, после того как другие прайды лишатся рассудка.
Это смягчило обстановку: придворные Чмии даже взглянули на Причетчика.
– Лишатся рассудка? – удивился Чмии и начал изучать своего сына, чье раболепие, казалось, было исключительно показным. – Просвети меня.
– Мелодист инструктирует нас два полных дня укрываться от неба. Мы должны находиться под тентом или под крышей, все без исключения, даже женские особи и киски. И спать, если сможем. Всем обязательно сидеть в укрытии или ходить с повязками на глазах, пока тень не освободит солнце.
– Это наступит так скоро? И как я должен все это организовать?
Причетник отважился на улыбку.
– А что обычно говорит Луис Ву?
– «Вот потому-то этим занимаюсь я». Что же все-таки должно случиться с небом?
– А вот этого он не сказал. Ты же видел корабль, оставляющий светящийся след на небосклоне. Слышал разговоры о Пограничной войне. Я сам наблюдал ее в Зале Метеоритной защиты, у Мелодиста. Говорят, Мелодист хочет покончить с ней.
Чмии кивнул.
– Ты готов действовать? Это хорошо. – Его голос поднялся до дикого рева. – Все, кто слышит меня, с этой минуты каждый из вас мой посланец и отправится в мои самые дальние провинции! Поделите меж собой все, что есть на моей кухне, и сытно поешьте. И отправляйтесь туда, куда я пошлю вас. Имейте при себе повязку для глаз. Глупцы же либо ослепнут, либо сойдут с ума.
Каждый из вас для меня более ценен, чем те, с кем вам предстоит говорить, поэтому вы должны оказаться в укрытиях, прежде чем исчезнут теневые квадраты. Те из нас, кто уцелеет, смогут захватить Карту Земли, если такова будет наша воля.
Малыш Казарф, разинув рот, уставился в небо. Тень накрыла солнце, но теневые квадраты сверкали так, как ему никогда не доводилось видеть. Вскоре он поднял инструмент и заиграл.
Сквозь музыку он ощутил скрытую перемену в окружающем, слишком мягкую для присутствия чужака, и произнес:
– Я знаю, что ты там.
– Не поворачивайся. Я превратился в вашништа.
Его отец исчез много фаланов назад, а теперь вот: мистическое, недоступное фантазии явление, приводящее в ужас. Казарф не повернулся.
– Отец? А мама знает?
– Ты должен сам сказать ей. Только сделай это осторожно и ласково. И добавь, что она должна прятаться от неба целых два дня, и то же самое должен сделать ты, иначе вы рискуете сойти с ума. Передайте эту весть другим. Для этой цели нора годится больше, чем крыша. А потом вокруг будет мир безумных, требующих заботы и ухода, и куда более гостеприимный, чем хотел бы наш народ.
– Ты погостишь?
– Не сейчас. Я приду потом, когда будет можно.
Кабина «Большого риска» располагалась на самом дне сферы, между четырьмя соплами термоядерных двигателей. Гиперпривод же мог отправить корабль в любом направлении, в том числе кормой к неизвестному. Луис стартовал прямо вниз, сквозь основание Мира-кольца – почти физически ощущая «продирание» через сверхплотный скрит, – и вышел в космос.
Он двигался в сторону от солнца, прямиком в самое плотное сборище кораблей, участвующих в Пограничной войне. Но это не имело никакого значения. Все эти корабли находились в эйнштейновом пространстве и слишком близко к большой массе. Разумеется, через гиперпространство Луис летел вслепую. И надеялся только на то, что его более быстрый корабль опередит прожорливых обитателей звезд.
Кукольник скрутился в плотный узел. От него было мало толку.
Как быстро мог двигаться «Большой риск» вблизи огромной массы звезды? Луису было любопытно, превысил ли он хотя бы световую скорость. Мелодист мог усовершенствовать и систему «К-II», но тут Луис удалялся в область предположений. Но узнал об этом, и достаточно скоро. Когда сферический кристалл, который выполнял функции детектора масс, начал действовать, они были за пределами сингулярности.
Спустя одиннадцать часов Луис понял, что даже защитники могут уставать. Он умел не обращать внимания ни на голод и жажду, ни на боль в животе и суставах, ни на боль в голове и пазухах, что, строго говоря, свойственно лишь дряхлым старикам. Дело было не в этом. Он освободился от Мира-кольца. От тридцати триллионов местных человекообразных, значительный процент которых уцелеет. Вемблет, Роксани и их ребенок затерялись среди общего шума и суеты. Если Мелодист даже и вычислил, что они действительно остались там, то он наверняка не станет их искать. Хотя, если повезло, он думает, что Луис забрал Вемблета с собой, к звездам.
Успех стал бы оправданием всех страданий.
Пол здесь служил окном-экраном и мог становиться темным, повышенной яркости, осуществлять запись, воспроизводить изображение и осуществлять его электронное увеличение. Луис наблюдал поток узоров цветного света и проносившиеся мимо темные «запятые».
Он видел, что панорама меняется. Он как бы не видел экрана: его взгляд плавно скользил по окрестностям.
Луис обратил взгляд на детектор масс. Там должны были ползти к нему световые линии. Но не было ничего. Просто покрытый напылением кристалл.
Луис поймал граничную частоту.
Теперь он видел звездные ливни. Прямо у него под ногами лежала широкая и прекрасная Вселенная. Он был в эйнштейновом пространстве.
Он с удовольствием продал бы «Большой риск» какой-нибудь банде пиратов где-нибудь в Человеческом космосе. Или организовать свою? Луис установил режим электронного увеличения, затем чуть снизил яркость, защищаясь от зодиакального блеска. Мир-кольцо заслонял почти все солнце, за исключением тонкого лучика света.
В шести световых часах от Мира-кольца (по его оценке дальности) солнце не могло хоть сколько-нибудь значительно освещать «Большой риск», а попав в тень Мира-кольца, корабль оставался таким же черным, как само пространство. Луис вообще не использовал термоядерные двигатели: благодаря этому его нельзя было обнаружить даже детекторами нейтрино. Остаток же видимого электромагнитного спектра мог разоблачить его перед участниками Пограничной войны, если те случайно обратят на это внимание. Но Луис не сомневался, что они слишком заняты. Они охотились бы и за «Рыбой-луной» Прозерпины, не будь у них более интересной мишени. А самое интересное случится вот-вот…
Помещение наверху было таким же тесным, как и нижняя кабина, но там имелась стена с игротекой, кухонный автомат и душевая кабина. И еще Луис заметил в потолке люк. Это было новостью. Люк вел в лабиринт из труб такой ширины, чтобы мог пролезть человек; эти трубы он мог видеть через стену. Куда все они вели, проследить было трудно, чистая головоломка, но одна вела в отсек-хранилище, куда он загрузил спасательную шлюпку и автодок. Замечательно.
Какое-то время Луис потратил на душ. Эй, ведь если он пропустит это событие, то не увидит растянувшуюся широким фронтом ярчайшую световую волну.
Но когда он обсох под потоком горячего воздуха, ничего еще не изменилось. Он запустил пальцы в гриву Хайндмоста – и едва увернулся от удара задней конечности.
– Просыпайся, – сказал он.
– Я зацепил тебя?
– Какая разница?
– Почему мы не движемся?
– Я хочу кое в чем убедиться. И к тому же мне не удается воспользоваться детектором масс.
– И-и-и! – присвистнул Хайндмост.
– Это псионическое устройство. Нужно, чтобы ты вел корабль. Но теперь мы свободны, а все, кого я любил, – в безопасности. Пограничная война больше не преследует нас, и мы можем отправиться прямиком на Каньон.
– На Каньон?
– Ну, или к Флоту Миров, если хочешь. Я просто подумал, что ты, навсегда покидая Флот, захватил бы с собой детей и супругу.
– Разумеется.
– Если только мы можем проработать все детали нашего плана, но есть еще кое-что, крайне необходимое мне.
– Ты опять блефуешь, Луис. Ведь ты умираешь, не так ли?
– Да ну! У меня действительно были сильные повреждения, когда вирус «древа жизни» принялся за изменения в моем организме. Я умираю, стет, но не блефую. Все складывается чудесно. Но я буду полностью доволен жизнью, когда мы вновь запустим автодок Карлоса Ву.
– Это потребует… гм-м-м…
– Преодоления трудностей. Тяжелого физического труда. Что еще я могу предложить тебе?
– «Большой риск» движется слишком быстро. Столкновение с какой-нибудь звездой весьма вероятно. У меня не хватит духа доставить нас на Дом.
– Не на Каньон?
– На Дом, – повторил кукольник. – Не думаю, что нам удастся спрятаться на Каньоне. Слишком маленькая планета. А Дом очень похож на Землю, Луис, и к тому же имеет интереснейшую историю.
– Пусть будет Дом, – согласился Луис. – Ого. – Внезапно увеличившееся солнце ярко вспыхнуло, и в отсеке управления, залитом сиянием, все приобрело резкие очертания.
Кукольник повернул одну голову, затем обе. Его зрачки были почти плотно прикрыты, словно радужкой-диафрагмой. Голос его звучал монотонно: Хайндмост был потрясен.
– Где находится Мир-кольцо?
– Неведомо где.
– Неведомо?
– Именно так. Мелодист, используя нанотехнологию, перестроил внутреннюю структуру сверхпроводящей решетки, создавая такую же конфигурацию, какую нашел, исследуя корабль «Большой риск». И теперь припустился во всю прыть под тягой гиперпривода «Квантум II», прихватив с собой и Мир-кольцо.
– И далеко он способен уйти?
– К чему тебе это? – Ага, ведь существует единственный корабль, который способен догнать его. – Чуть больше двух тридцатичасовых дней на гиперпривод «Квантум II»… при скорости световой год за 5/4 минуты… составит… Прежде чем Мелодист израсходует весь запас энергии, они пролетят три тысячи световых лет. Окажутся за пределами Человеческого космоса. Телескопы не покажут ничего в течение сотни поколений. Движение такой огромной массы можно засечь с помощью гравитационно-волнового детектора. Но что ты хочешь делать? Разыскивать его?
– Такое богатство, – простонал Хайндмост. – И все пропало. Я кончился как Хайндмост, охотившийся за ценными знаниями Мира-кольца. А те, о ком говорил ты, те, кого ты любишь, Луис, что с ними?
– Я никогда не найду их, Хайндмост, вот в чем все дело. А теперь давай установим этот автодок, пока моя душа не расплакалась.
– Думаю, приливный эффект мы вполне можем не брать в расчет, – произнес Мелодист. – Как ты считаешь?
Пальцы Прозерпины исполняли нескончаемый танец. Стена-экран, которая не показывала ничего, кроме хаоса серых сгустков повсюду, стала черной. Вдоль нее понеслись белые иероглифы, математические символы расы пак, давностью в миллионы фаланов.
– Когда в центре Мира-кольца было солнце, солнечная гравитация была направлена вверх и немного внутрь, к срединной линии кольца, под очень острым углом. Когда солнце ушло, – проговорила она, – все моря будут стараться притекать к краевым стенам. Мы в полете уже два дня? Стет, это незначительное время. А вот что меня беспокоит, – иероглифы вновь заплясали на экране, – так это предстоящее сближение со звездой.
Небо сошло с ума. Роксани и Вемблет, извиваясь, выползли из палатки (Роксани слегка неуклюже) и уставились на небо, на котором словно бы проводился конкурс на лучшее световое шоу.
– Что случилось? – спросил Вемблет.
– Клянусь, я не могу даже представить. Какое-то сверхсекретное оружие. Черт возьми, надеюсь, что это не кзины. Я вообще не вижу никаких кораблей, если только… но что это?
Словно маленькая черная запятая, крутясь и покачиваясь в движении, пронеслась по небу от правого края мира к левому. Она оставила на вершине краевой стены отметину, хорошо видимую через усиливающие очки.
– Не могу представить, – сказал Вемблет.
– Корабль, еще больший, чем «Большой риск»? Но я точно знаю, что ни одна из рас еще не построила такой.
– Снова все меняется, Роксани.
Через мгновение краски угасли, а затем небо исчезло, целиком, и они оба оказались слепыми.
Очень трудно было запомнить увиденное лишь однажды.
– Это была Мертвая Точка, – догадалась Роксани. У нее был опыт: она смотрела под ноги. Да, все осталось на месте. – Черт возьми, поверить не могу. Мы движемся с этой чертовой гиперскоростью! Смотри вниз. Держи голову ниже…