Страница:
Марк не заметил, как задремал, и очнулся оттого, что чья-то рука легонько похлопала его по плечу. Подняв голову, он увидел стоявшего над ним капитана.
– Боюсь, что у меня плохие новости для вас, – без каких-либо эмоций сказал капитан. – Ваша жена взята заложницей арабскими террористами на борту самолета на Мальте. Они требуют, чтобы вы внесли пять миллионов долларов за ее освобождение.
– Господи Иисусе! – Марк вскочил на ноги и недоверчиво уставился на капитана. – Не верю. Что все-таки произошло, черт возьми?
– Я знаю лишь то, что сказало мне руководство аэропорта на Мальте, сэр. Триста пятьдесят пассажиров удерживаются на борту самолета, который стоит на бетонной полосе, и террористы не выпустят ни вашу жену, ни других пассажиров, пока вы не дадите им денег.
Продолжая смотреть на капитана, Марк медленно покачал головой:
– У меня нет выбора, не так ли? Сообщите по радио, что я согласен, и спросите, когда и как они хотят получить деньги. И смените курс. Нам лучше поспешить в сторону Мальты.
– Да, сэр.
Триста пятьдесят пассажиров… включая Карлотту! Марк опустился на стул и сделал глубокий вдох. Лишь сейчас до него дошла вся трагичность ситуации. Одновременно он осознал, что американское правительство не позволит ему оказать помощь. Оно не пойдет навстречу требованиям террористов, но, во всяком случае, его согласие заплатить пять миллионов долларов даст возможность выиграть время для организации операции спасения.
Катрин и Оливер, обняв друг друга, медленным шагом возвращались домой с теннисного корта.
– Давай искупаемся перед завтраком, – предложил Оливер.
– Хорошая идея. – Катрин чувствовала себя размягченной и счастливой. Новости о здоровье Сары были в это утро гораздо более обнадеживающими, и Франческа пообещала, что они позавтракают возле бассейна, как только она вернется из больницы после посещения матери.
– Хотелось бы знать последние новости о захваченном «Боинге». Какое чудо, что Франческа не полетела этим рейсом! Это было бы так ужасно для всех!
– Да. – Катрин покачала головой, представив себе, какой это ужас – находиться под дулом автомата много часов в душном переполненном самолете.
– Может, мы быстренько посмотрим последние новости по телевизору?
– Давай.
Они вошли в прохладный вестибюль красивого здания и включили стоявший в углу гостиной телевизор.
Показывали какое-то шоу, участники истерически аплодировали и подпрыгивали, словно группа дрессированных тюленей.
– Я переключу канал, – сказала Катрин.
Прежняя картинка исчезла – и вот он, «Боинг-747», безжизненно стоящий на горячей бетонной полосе. Вокруг не было заметно никаких признаков жизни, и если бы не виднеющееся вдалеке здание аэропорта, можно было бы подумать, что дело происходит в жаркой пустыне Сахаре. Телевизионные камеры, должно быть, находятся очень далеко, подумала Катрин. От этого зрелища становилось как-то не по себе. А что это за темные свертки на земле недалеко от колес? Едва Катрин успела об этом подумать, как ровный голос диктора нарушил тишину гостиной:
– Террористы приводят в исполнение свою угрозу убивать каждый час по одному пассажиру до тех пор, пока не согласятся на их требования. К настоящему времени из самолета уже выброшены три тела, и вы можете их увидеть в левой части кадра. Террористы заявляют, что расстреляют каждого, кто приблизится к самолету, чтобы убрать трупы.
– Господи Иисусе! – пробормотал Оливер.
– Как можно вести себя таким образом! – охнула Катрин. – Наверняка они могли бы действовать иначе…
– Тс-с-с! – вдруг перебил ее Оливер, напрягая слух.
– Террористы требуют пять миллионов долларов за освобождение их главного заложника – Карлотты Рейвен, жены Марка Рейвена…
– О Боже! – вскричал Оливер, вскакивая на ноги. Он выпучил глаза, вокруг его рта появилась белая пена.
– Что случилось? – ошеломленно спросила Катрин.
Оливер ткнул дрожащим пальцем в телевизор, где в кадре все еще находился «Боинг-747».
– Карлотта Рейвен! – задыхаясь, проговорил он. – Это моя мать!
Власти аэропорта на Мальте устроили в главном здании срочное совещание. По телефону поддерживалась связь с Белым домом в Вашингтоне и министерством иностранных дел в Лондоне. Решался вопрос, какие предпринять шаги. Марк Рейвен связался с руководством и сказал, что готов заплатить выкуп, однако ему ответили, что правительство не может соглашаться с требованиями террористов – это противоречит его принципам.
– Мы должны дождаться темноты и затем организовать штурм самолета, – сказал старший представитель власти. – В Валлетте стоят корабли британского флота, у них есть специально обученные люди для борьбы с террористами. Они уже предложили свои услуги. Это единственный способ.
Среди участников совещания возникло замешательство.
– Это может вылиться в кровавую бойню, – сказал один.
– Не выльется, если нам удастся обмануть террористов, – сказал другой. – Мы скажем им, что согласились на их требования. Мы можем через пилота связать их по радио лично с Марком Рейвеном. Он пока что еще на яхте, но направляется сюда. Мы пока не сказали, что ему не разрешено отдать террористам денежный выкуп. Это может их удовлетворить, если они решат, что деньги на пути к ним.
– А если все пойдет не так, как нужно?
– Все и без того уже идет не так, как нужно. Они застрелили троих.
На том и порешили. В десять часов вечера антитеррористическая группа Британского Королевского флота должна будет ворваться в самолет и разоружить террористов.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что это твоя мать?
Оливер пытался связаться с Марком. Он уже заказал себе билет на самолет в Европу, надеясь, что тот приземлится в Гозо, а оттуда на вертолете или на теплоходе он доберется до Мальты. Оливер в смятении схватил Катрин за руку.
– Мои родители – Марк и Карлотта Рейвен. Мое настоящее имя – Карлос Рейвен, но я не хотел пробиваться в кино с помощью имени отца, – торопливо объяснил он. – Я всегда находился в тени его имени. Сменить имя был единственный способ выйти из-под его тени.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – Катрин была по-настоящему заинтригована. Во время учебы в школе она прочитала множество книг Марка Рейвена, и, хотя учителя это не слишком одобряли, она считала, что его романы с описанием скандалов и приключений весьма увлекательны.
– Я не думал, что это столь важно, хотя в свое время я бы тебе сказал об этом… Например, в том случае, если бы попросил твоей руки, – застенчиво закончил он.
– Ой, Оливер! – Щеки Катрин стали пунцовыми от удовольствия.
Оливер поцеловал ее.
– Я попрошу тебя об этом по всей форме, когда этот кошмар закончится. Сейчас мне нужно пробиться к моей матери. Господи, надеюсь, все закончится благополучно. Знаешь, любимая, я должен спешить, иначе не успею на пересадку в Нью-Йорке. Ты можешь связаться вместо меня с моим отцом? Я дам тебе номер яхты. Скажи ему, что я уже в пути.
Она ощущала его нежность и одновременно его тревогу и даже ужас.
– Конечно, любимый.
Оливер бросился в дом Розенталей, упаковал небольшой чемодан, объяснил хозяевам, что произошло, и вернулся к Катрин, чтобы попрощаться. Все произошло настолько быстро, что вся драма казалась какой-то неестественной. Он поцеловал Катрин и исчез раньше, чем она успела сообразить, что может не увидеть его снова в течение многих дней.
Поскольку Франческа еще находилась в больнице у Сары, Катрин устроилась перед телевизором и стала наблюдать за дальнейшим развитием событий, которые ввергли в ужас все Соединенные Штаты. И подумать только, это оказалась мать Оливера… Или ей следует теперь называть его Карлосом? Его мать в качестве главного заложника!
По телевизору стали показывать мыльную оперу, и Катрин от скуки решила позвонить Диане в Англию. Мама наверняка будет поражена, когда узнает, что друг ее дочери – сын одного из самых знаменитых во всем мире писателей!
Хрупкая, похожая на птицу Сара пребывала в глубоком сне. Врачи сказали Франческе, что, если все пойдет должным образом, Сара выздоровеет, хотя для этого понадобится длительное время, а в будущем ей нужно будет проявлять чрезвычайную осторожность.
Сидя у изголовья постели, Франческа смотрела на спящую мать. Ей хотелось поговорить с ней, установить близкий контакт. Но глаза матери оставались закрытыми, лицо – отрешенным.
– Ей нужен покой, – говорил врач. – Никаких разговоров. Но я уверен, ей покойно, когда вы здесь, даже если она большую часть времени спит.
Франческа надеялась, что это так и есть. Дважды в день она приходила в больницу и сидела у постели Сары, слушая, как приборы методично отмеряют ритм.
Приближалось время, когда ей нужно будет уходить. Франческа потянулась – у нее побаливала спина от неудобного больничного стула, и вообще она испытывала сильную усталость. Два последних дня принесли большие потрясения. Вначале это было связано с неожиданной болезнью Сары, а затем – с осознанием того факта, что если бы она полетела этим рейсом в Париж, то сейчас находилась бы под дулами автоматов озверевших террористов. Франческа чувствовала себя страшно опустошенной и с трудом могла поверить в то, что ее место заняла Карлотта. Франческа не решалась признаться в этом себе, но все выглядело так, будто судьба нарочно подстроила этот невероятный кровавый инцидент.
Внезапно тень упала на приборы над кроватью Сары. Полагая, что это сестра или врач, Франческа подняла голову – у нее отчаянно заколотилось сердце при виде знакомого, дорогого, любимого лица.
– Серж! – шепотом сказала она.
– Привет, Франческа. – Он положил сильную, крепкую руку ей на плечо, и голубые глаза его встретились с ее глазами. – Как у тебя дела?
– Ой, Серж! – Она поднялась и бросилась ему в объятия, выплеснув все скопившиеся за два дня тревоги и переживания. Она беззвучно плакала, уткнувшись ему в плечо, осознав, как скучала по нему все эти месяцы. – Я… я думала, что больше никогда тебя не увижу.
– Я ожидал тебя в Париже, – негромко сказал Серж, гладя ее по волосам. – Я собирался сказать, что не могу жить без тебя и что я был дураком, уйдя от тебя.
– Нет, нет, дорогой! Ты не был никаким дураком! Это я была дурой, позволив тебе уйти! – Франческа прильнула к нему, чувствуя, как привычно, знакомо обнимают ее его руки, испытывая удивительный комфорт от его присутствия.
– Сожалею, что такое случилось с Сарой. Как она сейчас? – Он посмотрел на хрупкую фигурку и понизил голос: – Я думаю, она одолеет болезнь.
– Надеюсь.
– Послушай, а этот захват самолета! Я чуть с ума не сошел, когда услышал вначале, что ты летишь этим рейсом.
– Я знаю. Эти последние дни – какой-то кошмар! Пойдем, Серж. Время посещения истекло. – Франческа быстро вытерла слезы и собрала свои вещи. – Ты знаешь, у меня остановилась Катрин. Она была в гостях у матери, когда все это произошло.
– Да, я слышал об этом. В газетах подробно описано все, что произошло в твоей семье за последние несколько дней.
– Разве? Я и не знала. Сейчас такое горячее время, что я не слежу ни за чем.
Они вышли из больницы и сели в машину. На пути к дому Сары они молчали. Это было доброе молчание, когда слова не требуются. Они снова были вместе, и, когда Саре станет лучше, они вернутся в Нью-Йорк, будут жить, любить друг друга и вместе работать. Франческа задумалась, поднимет ли Серж снова вопрос о браке. В глубине души она надеялась, что он не станет его поднимать. Ей до сих пор нравилось нынешнее положение дел. Она положила руку на бедро Сержа. Он повернул голову и ласково улыбнулся. Франческа ответила ему такой же улыбкой.
На этот момент было достаточно уже того, что он вернулся.
Катрин услышала шум подъезжающей машины Франчески и выбежала из дома, чтобы поприветствовать ее и срочно поделиться новостями. Увидев Сержа, она резко остановилась, и на ее лице появилась радостная улыбка.
– Привет! – весело крикнула она.
– Привет, дорогая! – Франческа вышла из машины, и Катрин определила, что она выглядит довольной. – Как дела? Где Оливер? – Она огляделась вокруг, рассчитывая увидеть Оливера где-то неподалеку от Катрин.
Лицо Катрин помрачнело, в глазах появилась тревога.
– Произошла совершенно невероятная вещь, – выпалила она.
Они двинулись в дом, при этом Серж не выпускал руку Франчески, а Катрин в это время пыталась им объяснить, что Оливер на самом деле Карлос Рейвен и что его мать была главным заложником в самолете.
– Господи Боже мой! – Франческа от неожиданности села на стул. Именно по причине того, что должен был появиться на свет Карлос, Марк вынужден был бросить ее и жениться на Карлотте, а сейчас его сын – вполне взрослый человек и влюблен в ее племянницу. Серж обеспокоенно посмотрел на Франческу – он был в курсе всей истории. – Просто невероятно! – наконец проговорила она.
– Да, действительно! – простодушно согласилась Катрин. – Представляете, он был здесь со мной, а в это время его мать взяли вместо вас в заложники. – Она покачала головой, затем нахмурилась. – Но кроме этого, произошла и другая неприятная и непонятная вещь.
– Что именно? – спросила Франческа.
– Вы же знаете, что мама всегда хочет знать, кто есть кто. И сейчас, когда у меня появился новый друг, она первым делом стала спрашивать, из какой он семьи. Лично я считаю, что это немного отдает снобизмом. Ну, так или иначе она и бабушку, и меня несколько раз спрашивала, кто такой Оливер. И сегодня, когда он сказал мне, что он сын Марка Рейвена, я подумала, что маме будет приятно это узнать. Я позвонила в Лондон, чтобы сказать ей об этом.
– И что же? – Франческа выглядела несколько озадаченной. Какое это могло иметь значение! Диана не имела понятия о ее романе с Марком. Поначалу об этом было больно говорить, а позже это потеряло актуальность.
– Она просто пришла в ужас! – воскликнула Катрин. – Она словно обезумела! Сказала, что я должна немедленно ехать домой и что я еще слишком молода, чтобы крутить романы.
Франческа непонимающе смотрела на Катрин. У Дианы не должно быть оснований для того, чтобы запрещать Катрин общаться с сыном такого богатого и знаменитого человека!
– Честное слово, я не понимаю, – сказала наконец Франческа. – Оливер по-настоящему приятный молодой человек.
– Вы могли бы с ней поговорить, Франческа? – умоляющим тоном попросила расстроенная Катрин. – Скажите ей, какой он приятный. И она должна была слышать о его отце. Все знают Марка Рейвена.
– Посмотрю, что мне удастся сделать, – пообещала Франческа. – А какие последние новости о захвате самолета? – Она повернулась к телевизору, который оставался включенным.
– Террористы продолжают удерживать заложников. Самолет находится на поле уже тридцать шесть часов, – сказала Катрин. – Уже убили пятерых.
Пассажиры первого класса были согнаны в туристический класс. Здесь все, как привилегированные, так и лишенные привилегий, находились под прицелами автоматов, спаянные в единое целое общим желанием выжить.
В то время как один из террористов оставался в кабине, где находились капитан и экипаж, и пытался вести переговоры по радио, требуя пять миллионов долларов, трое других наблюдали за пассажирами и стюардессами.
Держа наготове автоматы, они не спускали глаз с людей. Только Рива, единственная девушка среди террористов, кажется, была вполне довольна ситуацией. Она стояла с автоматом в темно-коричневых тонких руках, надменно подняв голову, фанатично сверкая черными глазами. С полным сознанием своей правоты. Только великая цель могла иметь значение, и она, Рива, готова за нее умереть. Пассажиров она считала мусором, отбросами, особенно Карлотту, которая заслуживает того, чтобы умереть. Всякий, кто живет как паразит, заслуживает смерти. Рива смотрела на драгоценности и дорогой костюм Карлотты с презрением и ненавистью. Она с радостью убьет ее собственноручно, даже если ее муж-капиталист придет с деньгами.
Карлотта, зажатая в ряду между тучным бизнесменом из Чикаго и старой девой средних лет, всячески избегала взгляда Ривы, потому что в этой молодой женщине она угадывала собственные черты – жестокость и безжалостность, способность выжать из жизни все что можно. Правда, у Ривы была идея, в которую она верила, которой она служила и за которую готова была умереть. С неким угрызением совести Карлотта вдруг подумала, какая она эгоистка. Она хотела, чтобы мир был у ее ног. И сейчас Марк отнюдь не намерен торопиться спасать ее. Он собирается бросить ее вместе со всеми другими подыхать в этой вонючей металлической коробке.
Карлотта закрыла глаза, чувствуя, что ею овладевает отчаяние. Она не хотела видеть даже темные силуэты других пассажиров. Внезапно она услышала, как кто-то позади нее тихонько ругается. Напряжение, страх и неопределенность ввергли большинство людей в оцепенение. Некоторые же пытались одолеть панику злостью.
Один из террористов, услышав шепот, не на шутку разволновался. Нервно сглотнув слюну, он закричал, не обращаясь ни к кому персонально:
– Молчать!
И стал закуривать сигарету. Руки его дрожали, глаза запали от бессонницы. Другой террорист с проклятием бросился на него, выхватил горящую сигарету изо рта и затоптал ее пяткой на полу. Они отчаянно заспорили.
Хорошо бы они поубивали друг друга, подумала Карлотта.
На окраину аэродрома под прикрытием черной средиземноморской ночи подтягивались пожарные машины и машины «скорой помощи». Все разговаривали шепотом, боясь, что их слова могут долететь до захваченного самолета через пустынное поле. Не было никаких прожекторов или фонарей. Моторы были сразу же выключены, едва машины заняли намеченную позицию.
Антитеррористическая группа с присущей военным точностью готова была начать штурм.
По одному, на животе коммандос подползали к самолету сзади, откуда их нельзя было увидеть с борта. На их лицах были черные маски. Руки выкрашены в черный цвет. Они ползли медленно, внимательно наблюдая за тем, нет ли каких-либо признаков движения на борту погруженного в молчание самолета. Фут за футом они приближались к самолету, пока наконец не оказались под серебристым хвостовым стабилизатором, который возвышался над ними наподобие гигантской рыбы. Затем они достигли лопасти винта под брюхом самолета. Каждое их движение было отработано до мелочей и производилось совершенно бесшумно.
У коммандос были канаты, бомбы с нервно-паралитическим газом, а также ножи и револьверы. Они подползли к тому месту, откуда были видны открытые двери. План заключался в том, чтобы очень точно бросить бомбы в двери, которые охраняли два террориста. Террористы будут сбиты с ног взрывами и на две минуты оглушены. За это время коммандос должны подняться по канатам, которые они набросят на крылья, ворваться внутрь самолета и одолеть пятерых террористов.
План не идеальный, но должен был сработать.
Карлотта вздрогнула и проснулась. Она на какой-то момент задремала, сморенная усталостью и духотой, но внезапно очнулась. Рядом что-то происходило. Осторожно приоткрыв глаза, она посмотрела вокруг. В салоне было все так же темно и тихо. Однако эта тишина чем-то отличалась от прежней. Эта тишина предвещала беду. Карлотта почувствовала, что ею овладевает страх. Бросив взгляд на Риву, которая приподняла автомат, она по повороту ее головы поняла, что террористка также учуяла неизвестную опасность, как ее чует животное. А через секунду в самолете ярко вспыхнули огни, ослепив всех, кто находился внутри.
Карлотта заморгала, пытаясь приучить глаза к яркому свету, но в этот момент раздалась автоматная очередь. Дым и пламя наполнили салон – в него были заброшены бомбы с нервно-паралитическим газом. Кричали обезумевшие от страха и раненые пассажиры. Некоторые повалились на пол, другие, наоборот, в панике бросились к выходу.
Карлотта услышала, как завыли сирены, и звуки их приближались, становились все громче, но затем стаккато выстрелов в салоне совершенно ее оглушило. Группа пассажиров пыталась пробиться к выходу, но была скошена градом пуль. Карлотта увидела, как пуля попала мужчине в шею. Брызнул фонтан крови и разлетелся тысячью рубиновых капель по сторонам, забрызгав Карлотте лицо, руки и платье. Женщины визжали, перепрыгивая через тело лежащей у выхода стюардессы. Сзади напирали, группа пассажиров, пытавшаяся освободить запасной трап, не успела это сделать, и люди посыпались вниз с высоты двадцать футов на бетонную дорожку. Их стоны и крики заглушили все остальные шумы.
Рива с решительным и сосредоточенным выражением лица, которое, казалось, было высечено из мрамора, нажимала на спусковой крючок более расчетливо, нежели ее соотечественники. Она выбирала шикарно одетых, богатых, привилегированных. Среди всего этого хаоса и дыма она поймала взгляд Карлотты – и они несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Черные глаза встретились с черными глазами. В глазах Ривы светилась ненависть. Подняв автомат, она выстрелила.
Карлотта почувствовала, что ей обожгло грудь, посмотрела вниз и увидела, что из ее груди хлынул поток крови.
Все террористы погибли, а вместе с ними и их главный заложник – Карлотта Рейвен.
Глава 18
– Боюсь, что у меня плохие новости для вас, – без каких-либо эмоций сказал капитан. – Ваша жена взята заложницей арабскими террористами на борту самолета на Мальте. Они требуют, чтобы вы внесли пять миллионов долларов за ее освобождение.
– Господи Иисусе! – Марк вскочил на ноги и недоверчиво уставился на капитана. – Не верю. Что все-таки произошло, черт возьми?
– Я знаю лишь то, что сказало мне руководство аэропорта на Мальте, сэр. Триста пятьдесят пассажиров удерживаются на борту самолета, который стоит на бетонной полосе, и террористы не выпустят ни вашу жену, ни других пассажиров, пока вы не дадите им денег.
Продолжая смотреть на капитана, Марк медленно покачал головой:
– У меня нет выбора, не так ли? Сообщите по радио, что я согласен, и спросите, когда и как они хотят получить деньги. И смените курс. Нам лучше поспешить в сторону Мальты.
– Да, сэр.
Триста пятьдесят пассажиров… включая Карлотту! Марк опустился на стул и сделал глубокий вдох. Лишь сейчас до него дошла вся трагичность ситуации. Одновременно он осознал, что американское правительство не позволит ему оказать помощь. Оно не пойдет навстречу требованиям террористов, но, во всяком случае, его согласие заплатить пять миллионов долларов даст возможность выиграть время для организации операции спасения.
Катрин и Оливер, обняв друг друга, медленным шагом возвращались домой с теннисного корта.
– Давай искупаемся перед завтраком, – предложил Оливер.
– Хорошая идея. – Катрин чувствовала себя размягченной и счастливой. Новости о здоровье Сары были в это утро гораздо более обнадеживающими, и Франческа пообещала, что они позавтракают возле бассейна, как только она вернется из больницы после посещения матери.
– Хотелось бы знать последние новости о захваченном «Боинге». Какое чудо, что Франческа не полетела этим рейсом! Это было бы так ужасно для всех!
– Да. – Катрин покачала головой, представив себе, какой это ужас – находиться под дулом автомата много часов в душном переполненном самолете.
– Может, мы быстренько посмотрим последние новости по телевизору?
– Давай.
Они вошли в прохладный вестибюль красивого здания и включили стоявший в углу гостиной телевизор.
Показывали какое-то шоу, участники истерически аплодировали и подпрыгивали, словно группа дрессированных тюленей.
– Я переключу канал, – сказала Катрин.
Прежняя картинка исчезла – и вот он, «Боинг-747», безжизненно стоящий на горячей бетонной полосе. Вокруг не было заметно никаких признаков жизни, и если бы не виднеющееся вдалеке здание аэропорта, можно было бы подумать, что дело происходит в жаркой пустыне Сахаре. Телевизионные камеры, должно быть, находятся очень далеко, подумала Катрин. От этого зрелища становилось как-то не по себе. А что это за темные свертки на земле недалеко от колес? Едва Катрин успела об этом подумать, как ровный голос диктора нарушил тишину гостиной:
– Террористы приводят в исполнение свою угрозу убивать каждый час по одному пассажиру до тех пор, пока не согласятся на их требования. К настоящему времени из самолета уже выброшены три тела, и вы можете их увидеть в левой части кадра. Террористы заявляют, что расстреляют каждого, кто приблизится к самолету, чтобы убрать трупы.
– Господи Иисусе! – пробормотал Оливер.
– Как можно вести себя таким образом! – охнула Катрин. – Наверняка они могли бы действовать иначе…
– Тс-с-с! – вдруг перебил ее Оливер, напрягая слух.
– Террористы требуют пять миллионов долларов за освобождение их главного заложника – Карлотты Рейвен, жены Марка Рейвена…
– О Боже! – вскричал Оливер, вскакивая на ноги. Он выпучил глаза, вокруг его рта появилась белая пена.
– Что случилось? – ошеломленно спросила Катрин.
Оливер ткнул дрожащим пальцем в телевизор, где в кадре все еще находился «Боинг-747».
– Карлотта Рейвен! – задыхаясь, проговорил он. – Это моя мать!
Власти аэропорта на Мальте устроили в главном здании срочное совещание. По телефону поддерживалась связь с Белым домом в Вашингтоне и министерством иностранных дел в Лондоне. Решался вопрос, какие предпринять шаги. Марк Рейвен связался с руководством и сказал, что готов заплатить выкуп, однако ему ответили, что правительство не может соглашаться с требованиями террористов – это противоречит его принципам.
– Мы должны дождаться темноты и затем организовать штурм самолета, – сказал старший представитель власти. – В Валлетте стоят корабли британского флота, у них есть специально обученные люди для борьбы с террористами. Они уже предложили свои услуги. Это единственный способ.
Среди участников совещания возникло замешательство.
– Это может вылиться в кровавую бойню, – сказал один.
– Не выльется, если нам удастся обмануть террористов, – сказал другой. – Мы скажем им, что согласились на их требования. Мы можем через пилота связать их по радио лично с Марком Рейвеном. Он пока что еще на яхте, но направляется сюда. Мы пока не сказали, что ему не разрешено отдать террористам денежный выкуп. Это может их удовлетворить, если они решат, что деньги на пути к ним.
– А если все пойдет не так, как нужно?
– Все и без того уже идет не так, как нужно. Они застрелили троих.
На том и порешили. В десять часов вечера антитеррористическая группа Британского Королевского флота должна будет ворваться в самолет и разоружить террористов.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что это твоя мать?
Оливер пытался связаться с Марком. Он уже заказал себе билет на самолет в Европу, надеясь, что тот приземлится в Гозо, а оттуда на вертолете или на теплоходе он доберется до Мальты. Оливер в смятении схватил Катрин за руку.
– Мои родители – Марк и Карлотта Рейвен. Мое настоящее имя – Карлос Рейвен, но я не хотел пробиваться в кино с помощью имени отца, – торопливо объяснил он. – Я всегда находился в тени его имени. Сменить имя был единственный способ выйти из-под его тени.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – Катрин была по-настоящему заинтригована. Во время учебы в школе она прочитала множество книг Марка Рейвена, и, хотя учителя это не слишком одобряли, она считала, что его романы с описанием скандалов и приключений весьма увлекательны.
– Я не думал, что это столь важно, хотя в свое время я бы тебе сказал об этом… Например, в том случае, если бы попросил твоей руки, – застенчиво закончил он.
– Ой, Оливер! – Щеки Катрин стали пунцовыми от удовольствия.
Оливер поцеловал ее.
– Я попрошу тебя об этом по всей форме, когда этот кошмар закончится. Сейчас мне нужно пробиться к моей матери. Господи, надеюсь, все закончится благополучно. Знаешь, любимая, я должен спешить, иначе не успею на пересадку в Нью-Йорке. Ты можешь связаться вместо меня с моим отцом? Я дам тебе номер яхты. Скажи ему, что я уже в пути.
Она ощущала его нежность и одновременно его тревогу и даже ужас.
– Конечно, любимый.
Оливер бросился в дом Розенталей, упаковал небольшой чемодан, объяснил хозяевам, что произошло, и вернулся к Катрин, чтобы попрощаться. Все произошло настолько быстро, что вся драма казалась какой-то неестественной. Он поцеловал Катрин и исчез раньше, чем она успела сообразить, что может не увидеть его снова в течение многих дней.
Поскольку Франческа еще находилась в больнице у Сары, Катрин устроилась перед телевизором и стала наблюдать за дальнейшим развитием событий, которые ввергли в ужас все Соединенные Штаты. И подумать только, это оказалась мать Оливера… Или ей следует теперь называть его Карлосом? Его мать в качестве главного заложника!
По телевизору стали показывать мыльную оперу, и Катрин от скуки решила позвонить Диане в Англию. Мама наверняка будет поражена, когда узнает, что друг ее дочери – сын одного из самых знаменитых во всем мире писателей!
Хрупкая, похожая на птицу Сара пребывала в глубоком сне. Врачи сказали Франческе, что, если все пойдет должным образом, Сара выздоровеет, хотя для этого понадобится длительное время, а в будущем ей нужно будет проявлять чрезвычайную осторожность.
Сидя у изголовья постели, Франческа смотрела на спящую мать. Ей хотелось поговорить с ней, установить близкий контакт. Но глаза матери оставались закрытыми, лицо – отрешенным.
– Ей нужен покой, – говорил врач. – Никаких разговоров. Но я уверен, ей покойно, когда вы здесь, даже если она большую часть времени спит.
Франческа надеялась, что это так и есть. Дважды в день она приходила в больницу и сидела у постели Сары, слушая, как приборы методично отмеряют ритм.
Приближалось время, когда ей нужно будет уходить. Франческа потянулась – у нее побаливала спина от неудобного больничного стула, и вообще она испытывала сильную усталость. Два последних дня принесли большие потрясения. Вначале это было связано с неожиданной болезнью Сары, а затем – с осознанием того факта, что если бы она полетела этим рейсом в Париж, то сейчас находилась бы под дулами автоматов озверевших террористов. Франческа чувствовала себя страшно опустошенной и с трудом могла поверить в то, что ее место заняла Карлотта. Франческа не решалась признаться в этом себе, но все выглядело так, будто судьба нарочно подстроила этот невероятный кровавый инцидент.
Внезапно тень упала на приборы над кроватью Сары. Полагая, что это сестра или врач, Франческа подняла голову – у нее отчаянно заколотилось сердце при виде знакомого, дорогого, любимого лица.
– Серж! – шепотом сказала она.
– Привет, Франческа. – Он положил сильную, крепкую руку ей на плечо, и голубые глаза его встретились с ее глазами. – Как у тебя дела?
– Ой, Серж! – Она поднялась и бросилась ему в объятия, выплеснув все скопившиеся за два дня тревоги и переживания. Она беззвучно плакала, уткнувшись ему в плечо, осознав, как скучала по нему все эти месяцы. – Я… я думала, что больше никогда тебя не увижу.
– Я ожидал тебя в Париже, – негромко сказал Серж, гладя ее по волосам. – Я собирался сказать, что не могу жить без тебя и что я был дураком, уйдя от тебя.
– Нет, нет, дорогой! Ты не был никаким дураком! Это я была дурой, позволив тебе уйти! – Франческа прильнула к нему, чувствуя, как привычно, знакомо обнимают ее его руки, испытывая удивительный комфорт от его присутствия.
– Сожалею, что такое случилось с Сарой. Как она сейчас? – Он посмотрел на хрупкую фигурку и понизил голос: – Я думаю, она одолеет болезнь.
– Надеюсь.
– Послушай, а этот захват самолета! Я чуть с ума не сошел, когда услышал вначале, что ты летишь этим рейсом.
– Я знаю. Эти последние дни – какой-то кошмар! Пойдем, Серж. Время посещения истекло. – Франческа быстро вытерла слезы и собрала свои вещи. – Ты знаешь, у меня остановилась Катрин. Она была в гостях у матери, когда все это произошло.
– Да, я слышал об этом. В газетах подробно описано все, что произошло в твоей семье за последние несколько дней.
– Разве? Я и не знала. Сейчас такое горячее время, что я не слежу ни за чем.
Они вышли из больницы и сели в машину. На пути к дому Сары они молчали. Это было доброе молчание, когда слова не требуются. Они снова были вместе, и, когда Саре станет лучше, они вернутся в Нью-Йорк, будут жить, любить друг друга и вместе работать. Франческа задумалась, поднимет ли Серж снова вопрос о браке. В глубине души она надеялась, что он не станет его поднимать. Ей до сих пор нравилось нынешнее положение дел. Она положила руку на бедро Сержа. Он повернул голову и ласково улыбнулся. Франческа ответила ему такой же улыбкой.
На этот момент было достаточно уже того, что он вернулся.
Катрин услышала шум подъезжающей машины Франчески и выбежала из дома, чтобы поприветствовать ее и срочно поделиться новостями. Увидев Сержа, она резко остановилась, и на ее лице появилась радостная улыбка.
– Привет! – весело крикнула она.
– Привет, дорогая! – Франческа вышла из машины, и Катрин определила, что она выглядит довольной. – Как дела? Где Оливер? – Она огляделась вокруг, рассчитывая увидеть Оливера где-то неподалеку от Катрин.
Лицо Катрин помрачнело, в глазах появилась тревога.
– Произошла совершенно невероятная вещь, – выпалила она.
Они двинулись в дом, при этом Серж не выпускал руку Франчески, а Катрин в это время пыталась им объяснить, что Оливер на самом деле Карлос Рейвен и что его мать была главным заложником в самолете.
– Господи Боже мой! – Франческа от неожиданности села на стул. Именно по причине того, что должен был появиться на свет Карлос, Марк вынужден был бросить ее и жениться на Карлотте, а сейчас его сын – вполне взрослый человек и влюблен в ее племянницу. Серж обеспокоенно посмотрел на Франческу – он был в курсе всей истории. – Просто невероятно! – наконец проговорила она.
– Да, действительно! – простодушно согласилась Катрин. – Представляете, он был здесь со мной, а в это время его мать взяли вместо вас в заложники. – Она покачала головой, затем нахмурилась. – Но кроме этого, произошла и другая неприятная и непонятная вещь.
– Что именно? – спросила Франческа.
– Вы же знаете, что мама всегда хочет знать, кто есть кто. И сейчас, когда у меня появился новый друг, она первым делом стала спрашивать, из какой он семьи. Лично я считаю, что это немного отдает снобизмом. Ну, так или иначе она и бабушку, и меня несколько раз спрашивала, кто такой Оливер. И сегодня, когда он сказал мне, что он сын Марка Рейвена, я подумала, что маме будет приятно это узнать. Я позвонила в Лондон, чтобы сказать ей об этом.
– И что же? – Франческа выглядела несколько озадаченной. Какое это могло иметь значение! Диана не имела понятия о ее романе с Марком. Поначалу об этом было больно говорить, а позже это потеряло актуальность.
– Она просто пришла в ужас! – воскликнула Катрин. – Она словно обезумела! Сказала, что я должна немедленно ехать домой и что я еще слишком молода, чтобы крутить романы.
Франческа непонимающе смотрела на Катрин. У Дианы не должно быть оснований для того, чтобы запрещать Катрин общаться с сыном такого богатого и знаменитого человека!
– Честное слово, я не понимаю, – сказала наконец Франческа. – Оливер по-настоящему приятный молодой человек.
– Вы могли бы с ней поговорить, Франческа? – умоляющим тоном попросила расстроенная Катрин. – Скажите ей, какой он приятный. И она должна была слышать о его отце. Все знают Марка Рейвена.
– Посмотрю, что мне удастся сделать, – пообещала Франческа. – А какие последние новости о захвате самолета? – Она повернулась к телевизору, который оставался включенным.
– Террористы продолжают удерживать заложников. Самолет находится на поле уже тридцать шесть часов, – сказала Катрин. – Уже убили пятерых.
* * *
Внутри самолета было совершенно темно, и лишь отдаленные огни здания аэровокзала чуть-чуть очерчивали силуэты согнувшихся пассажиров. Воздух был пропитан запахами пота, мочи и фекалий. Абсолютная тишина была, казалось, начинена напряжением. Днем в самолет проникли мухи, привлеченные запахом подсыхающей крови, и сейчас они злобно гудели в темноте. Легкое дуновение воздуха долетело от выходной двери в передней части самолета. Измученные пассажиры потянули носами и приоткрыли рты, пытаясь вдохнуть благотворный свежий воздух, который совсем не ценили раньше.Пассажиры первого класса были согнаны в туристический класс. Здесь все, как привилегированные, так и лишенные привилегий, находились под прицелами автоматов, спаянные в единое целое общим желанием выжить.
В то время как один из террористов оставался в кабине, где находились капитан и экипаж, и пытался вести переговоры по радио, требуя пять миллионов долларов, трое других наблюдали за пассажирами и стюардессами.
Держа наготове автоматы, они не спускали глаз с людей. Только Рива, единственная девушка среди террористов, кажется, была вполне довольна ситуацией. Она стояла с автоматом в темно-коричневых тонких руках, надменно подняв голову, фанатично сверкая черными глазами. С полным сознанием своей правоты. Только великая цель могла иметь значение, и она, Рива, готова за нее умереть. Пассажиров она считала мусором, отбросами, особенно Карлотту, которая заслуживает того, чтобы умереть. Всякий, кто живет как паразит, заслуживает смерти. Рива смотрела на драгоценности и дорогой костюм Карлотты с презрением и ненавистью. Она с радостью убьет ее собственноручно, даже если ее муж-капиталист придет с деньгами.
Карлотта, зажатая в ряду между тучным бизнесменом из Чикаго и старой девой средних лет, всячески избегала взгляда Ривы, потому что в этой молодой женщине она угадывала собственные черты – жестокость и безжалостность, способность выжать из жизни все что можно. Правда, у Ривы была идея, в которую она верила, которой она служила и за которую готова была умереть. С неким угрызением совести Карлотта вдруг подумала, какая она эгоистка. Она хотела, чтобы мир был у ее ног. И сейчас Марк отнюдь не намерен торопиться спасать ее. Он собирается бросить ее вместе со всеми другими подыхать в этой вонючей металлической коробке.
Карлотта закрыла глаза, чувствуя, что ею овладевает отчаяние. Она не хотела видеть даже темные силуэты других пассажиров. Внезапно она услышала, как кто-то позади нее тихонько ругается. Напряжение, страх и неопределенность ввергли большинство людей в оцепенение. Некоторые же пытались одолеть панику злостью.
Один из террористов, услышав шепот, не на шутку разволновался. Нервно сглотнув слюну, он закричал, не обращаясь ни к кому персонально:
– Молчать!
И стал закуривать сигарету. Руки его дрожали, глаза запали от бессонницы. Другой террорист с проклятием бросился на него, выхватил горящую сигарету изо рта и затоптал ее пяткой на полу. Они отчаянно заспорили.
Хорошо бы они поубивали друг друга, подумала Карлотта.
На окраину аэродрома под прикрытием черной средиземноморской ночи подтягивались пожарные машины и машины «скорой помощи». Все разговаривали шепотом, боясь, что их слова могут долететь до захваченного самолета через пустынное поле. Не было никаких прожекторов или фонарей. Моторы были сразу же выключены, едва машины заняли намеченную позицию.
Антитеррористическая группа с присущей военным точностью готова была начать штурм.
По одному, на животе коммандос подползали к самолету сзади, откуда их нельзя было увидеть с борта. На их лицах были черные маски. Руки выкрашены в черный цвет. Они ползли медленно, внимательно наблюдая за тем, нет ли каких-либо признаков движения на борту погруженного в молчание самолета. Фут за футом они приближались к самолету, пока наконец не оказались под серебристым хвостовым стабилизатором, который возвышался над ними наподобие гигантской рыбы. Затем они достигли лопасти винта под брюхом самолета. Каждое их движение было отработано до мелочей и производилось совершенно бесшумно.
У коммандос были канаты, бомбы с нервно-паралитическим газом, а также ножи и револьверы. Они подползли к тому месту, откуда были видны открытые двери. План заключался в том, чтобы очень точно бросить бомбы в двери, которые охраняли два террориста. Террористы будут сбиты с ног взрывами и на две минуты оглушены. За это время коммандос должны подняться по канатам, которые они набросят на крылья, ворваться внутрь самолета и одолеть пятерых террористов.
План не идеальный, но должен был сработать.
Карлотта вздрогнула и проснулась. Она на какой-то момент задремала, сморенная усталостью и духотой, но внезапно очнулась. Рядом что-то происходило. Осторожно приоткрыв глаза, она посмотрела вокруг. В салоне было все так же темно и тихо. Однако эта тишина чем-то отличалась от прежней. Эта тишина предвещала беду. Карлотта почувствовала, что ею овладевает страх. Бросив взгляд на Риву, которая приподняла автомат, она по повороту ее головы поняла, что террористка также учуяла неизвестную опасность, как ее чует животное. А через секунду в самолете ярко вспыхнули огни, ослепив всех, кто находился внутри.
Карлотта заморгала, пытаясь приучить глаза к яркому свету, но в этот момент раздалась автоматная очередь. Дым и пламя наполнили салон – в него были заброшены бомбы с нервно-паралитическим газом. Кричали обезумевшие от страха и раненые пассажиры. Некоторые повалились на пол, другие, наоборот, в панике бросились к выходу.
Карлотта услышала, как завыли сирены, и звуки их приближались, становились все громче, но затем стаккато выстрелов в салоне совершенно ее оглушило. Группа пассажиров пыталась пробиться к выходу, но была скошена градом пуль. Карлотта увидела, как пуля попала мужчине в шею. Брызнул фонтан крови и разлетелся тысячью рубиновых капель по сторонам, забрызгав Карлотте лицо, руки и платье. Женщины визжали, перепрыгивая через тело лежащей у выхода стюардессы. Сзади напирали, группа пассажиров, пытавшаяся освободить запасной трап, не успела это сделать, и люди посыпались вниз с высоты двадцать футов на бетонную дорожку. Их стоны и крики заглушили все остальные шумы.
Рива с решительным и сосредоточенным выражением лица, которое, казалось, было высечено из мрамора, нажимала на спусковой крючок более расчетливо, нежели ее соотечественники. Она выбирала шикарно одетых, богатых, привилегированных. Среди всего этого хаоса и дыма она поймала взгляд Карлотты – и они несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Черные глаза встретились с черными глазами. В глазах Ривы светилась ненависть. Подняв автомат, она выстрелила.
Карлотта почувствовала, что ей обожгло грудь, посмотрела вниз и увидела, что из ее груди хлынул поток крови.
* * *
Весь мир был в шоке, услышав об исходе операции, связанной с освобождением захваченного «Боинга». Были спасены двести пассажиров и сто пятьдесят убиты в бойне, которая произошла на борту самолета, когда террорист в кабине внезапно запаниковал. Ему показалось, что он заметил какое-то движение на земле со стороны здания аэровокзала, и тогда он приказал капитану включить все огни. Эта иллюзия была вызвана долгими часами, проведенными без отдыха и сна. Так или иначе, другие террористы запаниковали и стали расстреливать пассажиров до того, как коммандос смогли начать запланированный штурм.Все террористы погибли, а вместе с ними и их главный заложник – Карлотта Рейвен.
Глава 18
На сей раз Диана и Гай были единодушны – Катрин должна немедленно вернуться в Лондон.
– Однако мы не должны сообщать ей настоящую причину, – высокопарно заявил Гай. – Мы все окажемся в дерьме, если она узнает, что ее святая мать – на самом деле ординарная проститутка.
– Не смей говорить подобные слова! – с холодной яростью проговорила Диана. – Я любила Марка. Это не было какой-то грязной интрижкой, как у тебя. Со сколькими мужчинами ты переспал за эти годы? С двумястами? С пятьюстами? С тысячью? Не говоря уж о моем брате Джоне, который по какой-то идиотской причине, кажется, продолжает тебя любить! – Она вся тряслась, и не только от гнева на Гая, но и от ужаса из-за романа Катрин с сыном Марка – ее единокровным братом.
– По крайней мере я не плодил детей по всему свету! – огрызнулся Гай. – Быть геем – узаконенный образ жизни, и никто не вправе осуждать его в наши дни.
– Я не думаю, что подробности твоей интимной жизни будут способствовать твоей политической карьере, – саркастически заметила Диана.
– Тем больше оснований не распространяться о том, что Катрин не моя дочь. И не надо мне этих нравоучений, Диана. В том, что мы оказались в такой переделке, – твоя вина, а не моя.
– Если бы ты был настоящим мужем, я, возможно, даже не посмотрела бы на Марка Рейвена, – ответила Диана. Эта реплика оказалась решающей.
– Диана, так мы ни о чем не договоримся. – Чувствовалось, что Гай признал свое поражение. Для него важнейшее значение имел имидж респектабельного члена парламента и министра государственных предприятий. До настоящего времени, несмотря на то что они жили порознь, никакого скандала не разразилось, и Гай хотел, чтобы все так и оставалось.
– Мы должны обдумать, что мы собираемся сказать Катрин, – сказала Диана, перебивая ход его мыслей. – Никто из нас не безупречен, но какую причину мы выдвинем, когда запретим ей встречаться с Карлосом?
Гай пожал плечами. Майлз и Катрин были заботой Дианы. Она отвечала за их воспитание, так что пусть сама выпутывается из этой ситуации. Лишь бы он не пострадал!
– Я думаю, мы должны сказать, что она слишком молода для того, чтобы крутить романы, – продолжала Диана. – И, откровенно говоря, так оно и есть. Ей только восемнадцать лет, пусть немного узнает жизнь. Я подумаю, чем ее занять.
– Как насчет того, чтобы вывести ее в свет? Почему бы тебе не дать бал в ее честь в Уилмингтон-Холле?
Диана видела, что его ум, как всегда, работал только в одном направлении – лишь бы он сам извлек из этого выгоду. Светский бал в честь дебютирующей дочери привлечет внимание средств массовой информации и даст Гаю возможность показать себя не только как облеченного большой властью политика, но и как любящего отца.
– Однако мы не должны сообщать ей настоящую причину, – высокопарно заявил Гай. – Мы все окажемся в дерьме, если она узнает, что ее святая мать – на самом деле ординарная проститутка.
– Не смей говорить подобные слова! – с холодной яростью проговорила Диана. – Я любила Марка. Это не было какой-то грязной интрижкой, как у тебя. Со сколькими мужчинами ты переспал за эти годы? С двумястами? С пятьюстами? С тысячью? Не говоря уж о моем брате Джоне, который по какой-то идиотской причине, кажется, продолжает тебя любить! – Она вся тряслась, и не только от гнева на Гая, но и от ужаса из-за романа Катрин с сыном Марка – ее единокровным братом.
– По крайней мере я не плодил детей по всему свету! – огрызнулся Гай. – Быть геем – узаконенный образ жизни, и никто не вправе осуждать его в наши дни.
– Я не думаю, что подробности твоей интимной жизни будут способствовать твоей политической карьере, – саркастически заметила Диана.
– Тем больше оснований не распространяться о том, что Катрин не моя дочь. И не надо мне этих нравоучений, Диана. В том, что мы оказались в такой переделке, – твоя вина, а не моя.
– Если бы ты был настоящим мужем, я, возможно, даже не посмотрела бы на Марка Рейвена, – ответила Диана. Эта реплика оказалась решающей.
– Диана, так мы ни о чем не договоримся. – Чувствовалось, что Гай признал свое поражение. Для него важнейшее значение имел имидж респектабельного члена парламента и министра государственных предприятий. До настоящего времени, несмотря на то что они жили порознь, никакого скандала не разразилось, и Гай хотел, чтобы все так и оставалось.
– Мы должны обдумать, что мы собираемся сказать Катрин, – сказала Диана, перебивая ход его мыслей. – Никто из нас не безупречен, но какую причину мы выдвинем, когда запретим ей встречаться с Карлосом?
Гай пожал плечами. Майлз и Катрин были заботой Дианы. Она отвечала за их воспитание, так что пусть сама выпутывается из этой ситуации. Лишь бы он не пострадал!
– Я думаю, мы должны сказать, что она слишком молода для того, чтобы крутить романы, – продолжала Диана. – И, откровенно говоря, так оно и есть. Ей только восемнадцать лет, пусть немного узнает жизнь. Я подумаю, чем ее занять.
– Как насчет того, чтобы вывести ее в свет? Почему бы тебе не дать бал в ее честь в Уилмингтон-Холле?
Диана видела, что его ум, как всегда, работал только в одном направлении – лишь бы он сам извлек из этого выгоду. Светский бал в честь дебютирующей дочери привлечет внимание средств массовой информации и даст Гаю возможность показать себя не только как облеченного большой властью политика, но и как любящего отца.