Страница:
Дженни пожала плечами:
– Вещи так или иначе сюда попадают. Нам не положено иметь ножницы, но у кого-то они оказались, и она набросилась с ними на свою лучшую подружку на прошлой неделе.
Катрин понимала, что отбыть здесь срок – это не только находиться вдали от Карлоса и семьи. Это еще и пятнадцать лет выживания, когда на тебя могут наброситься твои же сокамерницы. Тлеющее недовольство может в считанные секунды превратиться в вспышку ярости и истерии. Надзирательницы, женщины, в общем, дюжие и крепкие, постоянно подвергались нападениям и получали немало синяков и шишек. В любое время дня и ночи могли раздасться крики и возникнуть потасовки. И причина могла быть любая, самая ничтожная. Катрин запирали в камере вместе с Дженни и Тиной на много часов, потому что не хватало надзирательниц, чтобы следить за всеми. Катрин сидела на кровати, стараясь не обращать внимания на непристойные выходки, сквернословие и грубость. Иногда заключенные с криками начинали биться головами о стену, и это приводило Катрин в ужас. Казалось, они сошли с ума. Катрин с опаской наблюдала за своими сокамерницами, прикидывая, когда они могут внезапно наброситься на нее. И еще эти кошмарные запахи. Запах мочи, экскрементов, немытых тел, на которые накладывались запахи дезинфицирующих веществ. Запахи впитывались в одежду, раздражали горло и были настоящим бичом для Катрин.
В этот день надзирательница с резкими чертами лица, одетая в синюю юбку и белую блузку с синими погонами, со связкой висящих у пояса ключей, сказала Катрин, что к ней пришел посетитель.
Катрин заправила рубашку в джинсы, провела ладонями по длинным волосам, с благодарностью подумав о том, что заключенным позволяют хотя бы носить собственную одежду. Если вдруг посетителем окажется Карлос, она хотела бы выглядеть поприличнее.
Ее повели по коридору, желтые стены которого были подсвечены флюоресцентными лампами. Линолеум на полу во многих местах покоробился и выглядел весьма изношенным. Катрин шла, а в глазки на нее смотрели заключенные из разных камер, обозленные тем, что посетитель пришел к ней, а не к ним. Катрин было известно, что на девушку, к которой в прошлый раз пришел посетитель, по возвращении набросились и избили разбитой чашкой. Ей после этого наложили двадцать шесть швов на шею.
Комната для посетителей была длинной, пустой и напоминала некую лавку, столы и стулья были прикреплены к полу и стояли в ряд. Катрин быстро огляделась, полная надежды и в то же время опасаясь, что ее вдруг в последний момент уведут отсюда.
Хорошо одетая женщина с густыми каштановыми волосами и приветливыми глазами поднялась ее поприветствовать.
– Франческа!
Они на мгновение обнялись под бдительным взглядом надзирательницы, затем уселись по разные стороны стола.
– Как ты здесь, дорогая? – мягко спросила Франческа. Лицо Катрин казалось бледным, почти белым, в больших глазах стоял едва сдерживаемый ужас.
– Я не могу вам передать, как здесь все плохо, – шепотом сказала Катрин. – Я думала, что плохо было раньше, когда я находилась в камере под арестом. Но здесь… – Она оглянулась, боясь, что ее могут услышать.
– Мы делаем все возможное, чтобы вызволить тебя отсюда, – быстро сказала Франческа. – Твоя мать и Чарли, словом, все мы подаем прошение о пересмотре дела. Попытайся держаться, дорогая. Я уверена, что-нибудь можно сделать.
– Я знаю, – сказала с отчаянием Катрин, – что в случае хорошего поведения с учетом времени, проведенного под стражей во время расследования, мне могут уменьшить срок. Но на сколько? До пяти лет? До десяти? Как я могу продержаться здесь десять лет? – Это был не вопрос, а отчаянная мольба о помощи.
До Франчески сейчас в полной мере дошла вся трагичность ситуации, и она снова почувствовала собственное бессилие. Никакие деньги, никакое влияние не могут освободить ее племянницу, хотя вплоть до нынешнего времени именно эти факторы доминировали в ее жизни.
Франческа схватила протянутую через стол руку Катрин и пристально посмотрела ей в глаза:
– Твоя мама завтра придет тебя навестить. Сегодня она весь день занята с адвокатами, они готовят обжалование приговора. Катрин, мы непременно вызволим тебя отсюда! Поверь мне! Это ужасная ошибка правосудия, и мы сделаем все, чтобы найти настоящего убийцу.
– Спасибо, – бесцветным голосом сказала Катрин, хотя глаза ее слегка повеселели. – Франческа, я даже не знаю, как вас просить об этом… Вы могли бы выполнить мою просьбу?
– Все, о чем ты попросишь.
– Вы могли бы выяснить, где находится Карлос? Как вы думаете, он знает, что произошло? Уже несколько месяцев, как я ничего о нем не слышала, но, может, сейчас, когда все это случилось… – Голос ее дрогнул, она замолчала, а у Франчески сжалось сердце от боли и сочувствия к ней.
– Я сделаю все что смогу, дорогая девочка, – пообещала Франческа. – У меня нет никаких вестей о нем, но я и не ожидала. Твоя мама не изменила своего отношения к вашим встречам?
– Мы пока не говорили об этом. Я собиралась поговорить с ней, когда меня отпустят домой после суда… – Голос Катрин снова дрогнул, она судорожно сцепила лежащие на столе руки.
– Мы непременно найдем способ тебя вызволить, – твердо сказала Франческа. – Мы делаем все возможное. Не падай духом, Катрин. Мы вытащим тебя отсюда и сделаем это как можно скорее. А тем временем я поговорю с твоей матерью о Карлосе. Когда-то давно я знала его отца, – неожиданно призналась она.
Катрин широко раскрыла глаза, и на какое-то мгновение выражение счастья появилось на ее лице.
– Правда?!
– Он был очень хорошим человеком, Катрин, я уверена, что Карлос такой же. – Франческа решила пока что больше не распространяться на эту тему. Рассказать все Катрин – означало лишь еще больше запутать дело. Опять же, она ни с кем не говорила о Марке в течение двадцати лет.
– Время вышло, – услышала Франческа неприветливый, резкий голос. Подняв глаза, она увидела, что надзирательница презрительно ощупывает их глазами.
Свидание закончилось. Катрин отправили в камеру.
Франческа чувствовала себя потрясенной и угнетенной, когда отъезжала от старого викторианского здания из красного кирпича и пробиралась на своей машине через трущобы северного Лондона к Итон-террас.
Что будет, если жалоба не сработает?
Когда Франческа вернулась из тюрьмы, у дома Дианы крутилось несколько репортеров, нацеленных на то, чтобы получить еще хоть какую-то информацию, пока скандал не успел заглохнуть. Они набрасывались на каждого входящего, а в это время фоторепортеры непрестанно щелкали своими камерами.
– Посещали тюрьму? – без предисловия спросил один из них, едва Франческа вышла из машины.
– Простите, – сказала она, пытаясь обойти его и направляясь к входной двери.
– Как Катрин держится? У нее все в порядке? – с сочувствием в голосе спросил другой.
Франческе был знаком подобный тип репортеров. Они начинали разговор мягко и сочувственно, чтобы усыпить бдительность и в конечном итоге выведать все, что им нужно.
– Не ваше дело, – огрызнулась она. – Пожалуйста, отойдите. – Вспышка блица почти ослепила ее. В этот момент Бентли распахнул входную дверь, и Франческа ворвалась в дом.
– Господи, сколько тут болтается этих типов! – прокомментировала она.
– Ее светлость спустится через минуту, – ровным голосом сказал Бентли, проигнорировав ее реплику. – У нее посетитель в гостиной. Вы хотите подождать ее там, мадам?
Франческа миновала вестибюль и коридор и вошла в гостиную. Бентли опустил тяжелые шторы, и комната осталась освещенной мягким светом нескольких настольных ламп.
С кресла поднялся мужчина, фигура которого показалась Франческе смутно знакомой, некоторое время они изумленно смотрели друг на друга.
– Марк! – ахнула Франческа.
– Франческа… Дьявольщина, Франческа, что ты здесь делаешь? – Он был в не меньшем смятении.
– Как… я… – пробормотала она. Марк выглядел таким же, как и тогда, лишь седины прибавилось в черных волосах. Он оставался таким же крепким, мускулистым, и, несмотря на приобретенную импозантность, взгляд у него был по-прежнему живой и привлекательный.
– Вы знаете друг друга? – раздался голос в дверях, и в комнату вошла Диана, поправляя застежку одного из браслетов. Она переводила взгляд с Марка на Франческу, на лице ее было написано изумление.
– Мы знали друг друга много лет назад, – пробормотала Франческа, недоумевая, не связано ли появление Марка с тем, что террористы взяли Карлотту в качестве главного заложника вместо нее.
– О, я и не подозревала! – Диана, похоже, была заинтригована. – Просто удивительно! Что вам подать выпить?
Франческа попросила минеральной воды, Марк – виски со льдом. Более чем когда-либо раньше он был убежден, что попал в западню. Почему Диана ничего не сказала о Франческе? Да она вообще не сказала, зачем его пригласила. Они разговаривали всего несколько минут, разговор как-то не клеился, оба чувствовали себя неловко, а потом ее позвали к телефону. Спустя пять минут после этого в гостиную вошла Франческа.
– Что все это значит, Диана? – решил прояснить ситуацию Марк.
Франческа также посмотрела на Диану, ей тоже хотелось это знать.
Похоже, несколько мгновений Диана колебалась, как бы собираясь с силами, затем заговорила:
– Вероятно, ты слышал, что мою дочь осудили за убийство Гая? – медленно сказала она.
Марк кивнул.
– Мне нужна твоя помощь, Марк. Она невиновна. Это самая ужасная ошибка правосудия, и мне нужна помощь, чтобы доказать ее невиновность. Возможно, ты ничего не сможешь сделать, но я полагаю, что ты имеешь право знать, что происходит. Сюда также примешивается вопрос о романе Катрин с твоим сыном Карлосом.
Марк удивленно смотрел на нее, не вполне понимая, о чем идет речь.
– Погоди минутку, – перебил он Диану. – Какое отношение имеет к этому Карлос?
И тут в разговор вмешалась Франческа:
– Диана, я думаю, что ты должна позволить Катрин поговорить с Карлосом, если она этого желает. Она вспоминала о нем сегодня, и я обещала поговорить с тобой. Почему ты запрещаешь им видеться?
Диана колебалась, и Марк повернулся к ней.
– Твоя дочь – подружка Карлоса? – медленно спросил Марк. – Как-то сын говорил об этом, но не назвал имя.
– Да, и мы должны положить конец их связи. Даже сейчас, когда она в тюрьме, ему нельзя ее видеть.
Марк оторопел при виде такой решительности Дианы и вдруг рассердился.
– Но почему, черт возьми? – раздраженно спросил он.
– Действительно, Диана, ради Бога, из-за чего все это? – спросила Франческа.
Диана подняла глаза на Марка, набрала воздуха в легкие и выдохнула:
– Потому что так получилось, что Катрин – твоя дочь, Марк!
– Она – д-дочь? – вытаращил глаза пораженный Марк.
– Она ч-что? – ахнула Франческа.
Диана повернулась к побледневшей Франческе:
– Я никогда не говорила тебе об этом, потому что не могла подумать, что это может обнаружиться, но у нас с Марком был роман почти девятнадцать лет назад. Если бы я знала, что вы знакомы, то могла бы тебе довериться. В общем, все это пришлось сохранять в тайне.
Диана приложила руку ко лбу и снова повернулась к Марку.
– Я не могла рассказать тебе об этом, Марк. Я пыталась много раз связаться с тобой, но Карлотта… Ну, ты знаешь… Короче, это оказалось невозможным. К тому же ты сказал мне, что, если я попытаюсь с тобой связаться снова, это может тебя погубить… И вот Катрин родилась. Когда Гай понял, что она не может быть его дочерью, потому что мы не спали вместе около двух лет, то пригрозил затаскать меня по судам, если я скажу об этом. Скандал в те дни погубил бы и меня, и мою семью. Гай сказал, что готов считать Катрин своей дочерью, если я, в свою очередь, помогу ему сохранить имидж нормального мужчины. – Чувствовалось, чего стоили Диане все эти признания.
Марк не спуская глаз смотрел на Диану, веря всему, что она говорит, и одновременно не в силах смириться с услышанным.
Франческа выглядела потрясенной, у нее голова шла кругом при мысли о том, что Катрин спала со своим единокровным братом. А затем она посмотрела на Диану – и ее накрыла волна гнева и ревности. Да она в свое время отдала бы все, чтобы родить ребенка от Марка! И все это время Диана хранила свою тайну, чтобы защитить себя и Гая. Если бы правда вышла наружу, Катрин не оказалась бы в нынешнем положении. В ее жизни не осталось бы места Карлосу, и она не стала бы спорить о нем с Гаем. И в таком случае Гай, вполне возможно, не был бы убит. И Катрин не сидела бы в тюрьме по обвинению в его убийстве.
– Как ты могла? – набросилась Франческа на Диану. – Как могла допустить, чтобы заварилась вся эта каша? Почему ты не сказала правду хотя бы Катрин, когда она стала достаточно взрослой, чтобы многое понять? Это ужасно! После всего, что она перенесла, ей еще предстоит пережить и то, что она имела связь с единокровным братом!
– Был один шанс на миллион, что она может встретить сына Марка, – холодно ответила Диана. – За это мы должны благодарить твою мать.
Некоторое время две женщины смотрели друг на друга, затем Франческа резко повернулась к Марку:
– Посмотрим фактам в лицо. Что касается женщин, Марк, то ты несешь им только дурные новости…
– Перестань! – резко перебил ее Марк. – Помолчи, пока не сказала чего-нибудь такого, о чем будешь сожалеть. Я могу налить себе еще виски, Диана?
Диана кивнула, и он подошел к подносу и налил себе изрядную порцию виски со льдом.
– Я думаю, что обязан дать вам обеим объяснение, – медленно проговорил он, снова возвращаясь на свое место.
– Думаю, что именно так, – подтвердила Франческа.
Диана перевела взгляд с Марка на Франческу. У нее явно зародились кое-какие подозрения.
– Марк не имел понятия, что я забеременела, когда мы расстались, – сказала Диана, пытаясь как-то защитить его. – Я и сама об этом не подозревала. И все, что мы должны сделать сейчас, это предотвратить дальнейшие встречи Катрин и Карлоса.
– В этом нет никакой необходимости, – возразил Марк.
– Как это нет необходимости, что ты мелешь?! – выкрикнула Франческа. – Ведь это инцест, кровосмешение!
– Нет никакой необходимости, потому что Карлос не мой сын.
Обе женщины посмотрели на Марка как на сумасшедшего. Первой пришла в себя Франческа:
– О Боже мой! Ты бросил меня из-за того, что сделал Карлотту беременной!
– Бросил тебя? – ошеломленно повторила Диана.
Марк поднялся и стал спиной к камину. Лицо у него было суровым, глаза метали гневные искры. Франческа очень хорошо помнила это выражение лица Марка.
– Я должен рассказать вам всю историю, начиная с самого начала. – Казалось, голос его исходит из самой глубины груди, в тоне ощущалась горечь. – Если это выйдет наружу, если вы об этом кому-нибудь расскажете, я буду полностью дискредитирован в глазах моих читателей. Но поскольку я скорее всего не смогу больше написать ни одной книги, то это в общем-то и не имеет значения.
Слушая Марка, Диана все время мысленно повторяла: слава Богу, что Катрин и Карлос – не родственники. В этот момент для нее не было ничего более важного.
Франческа выжидающе наклонилась вперед. После долгих лет, в течение которых она задавала себе один и тот же вопрос, что же все-таки случилось в ту ночь на рождественском вечере у Сары, она, похоже, наконец-то получит ответ. И для нее очень важно было узнать правду.
– Ты помнишь, моя первая книга «Нечестивый призрак» имела феноменальный успех, – начал Марк. – Это сделало меня знаменитым, и меня стали называть великим писателем, своего рода новым Эрнестом Хемингуэем.
– Я помню, – откликнулась Франческа.
– Правда заключается в том, что я не писал этой книги. – Марк сделал паузу. По-видимому, ему было больно продолжать свой рассказ. – Ты должна вспомнить, Франческа, что одно время я снимал комнату вместе с группой писателей и артистов в деревне Гринвич. Среди них был умнейший молодой человек по имени Лэрри Фишер. Он обладал замечательным талантом. Таким талантом, которого никогда не было у меня. Во всяком случае, почти не было. Я немного помог ему в написании книги и нашел машинистку, чтобы перепечатать ее. Мне очень нравилась эта книга. Это был роман, о написании которого я всегда мечтал. Но Лэрри жил в вымышленном мире и всецело погрузился в следующую книгу. Когда я понял, что первая книга пролежала в ящике стола несколько месяцев, то сам отправил ее по почте в издательство. – Марк снова замолчал и сделал глоток виски. – Но я поставил на титуле свое имя. Возможно, я не думал, что книгу напечатают. Но я получил письмо, в котором сообщалось, что книга принята, что издатели в восторге от нее и предлагают мне кучу денег. Я внезапно оказался на вершине успеха, и они хотели получить от меня новую книгу!
– И что же сказал на это Лэрри Фишер? – спросила Франческа, внимательно глядя на Марка.
Марк с шумом втянул в себя воздух и на секунду закрыл глаза. Когда он их открыл, его лицо выражало муку.
– Он совершил самоубийство.
– О Господи! – пробормотала в шоке Диана.
– Он был потрясен, узнав о случившемся, и тот день, когда он покончил с собой, стал кошмаром всей моей жизни, – прерывающимся голосом сказал Марк. – Но дело уже было сделано. У меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать писать. Ты помнишь, Франческа, какие муки я испытывал, когда писал вторую книгу?
Она кивнула, затем ее осенила догадка, и она спросила:
– И никто не понял, что именно произошло?
– Кое-кто. Это была девушка, с которой встречался Лэрри. Иначе говоря – Карлотта.
– Карлотта! Значит, ты уже знал ее, когда…
– Нет. Впервые я увидел ее в квартире твоей матери, – ответил Марк.
– Тогда я не понимаю, – произнесла Франческа.
Марк стал нервно ходить по гостиной. Создалось впечатление, что комната вдруг уменьшилась, когда он заговорил, а все столы, стулья и безделушки как бы давили на него.
– Она уже была беременна, когда мы познакомились.
Диана с облегчением вздохнула. Значит, все правда. Карлос действительно не его ребенок. Марк сделал еще глоток виски и продолжил:
– Как ты знаешь, Франческа, Карлотта жила со своей тетей в невзрачной обветшалой квартире. Она была воспитана в строгом духе, и ее семья не могла бы вынести такого позора, чтобы их дочь оказалась с ребенком, без мужа, без денег. Карлотта знала, что именно Лэрри написал «Нечестивый призрак», поскольку она даже кое-что подсказала ему по части сюжета. Очевидно, он говорил ей и обо мне, а перед самоубийством рассказал, что я украл у него книгу. После его смерти она стала встречаться с одним художником, который сделал ей ребенка и вскоре бросил. Именно тогда и появились в кадре мы с тобой, Франческа. Когда Карлотта узнала, что мы знакомы, она встретилась с тобой на выставке живописи и подружилась. Очень скоро ты познакомила нас, и Карлотта получила возможность привести свой план в действие. Она знала о моем успехе, знала, что я вскоре разбогатею, а также понимала, что застанет меня врасплох, если предъявит ультиматум публично. Она рассчитывала на то, что я не захочу устраивать сцену на вечере твоей матери.
– Значит, это был шантаж? – спросила Франческа.
– Да. Она сказала, что, если я сбегу с ней в ту же ночь, женюсь на ней на следующий день в Лас-Вегасе и буду считать ее ребенка своим, она никому не скажет, что истинным автором книги «Нечестивый призрак» был Лэрри.
– О Господи! – Франческа откинулась назад, вспомнив ту кошмарную ночь многолетней давности. Можно было сделать весьма важные выводы из рассказанного Марком. Оказывается, он не был любовником Карлотты! Это означает, что он вовсе не бросал ее ради первой встречной. Он оказался жертвой шантажа из-за страха разрушить свою карьеру. Ни один издатель впредь не стал бы иметь с ним дело. Пресса, читающая публика ополчились бы против него. Кажется, впервые искорка понимания блеснула в глазах Франчески.
– Но если бы ты только сказал мне об этом! – вырвалось у нее. – Ты не можешь себе представить, через какие муки я прошла, пытаясь понять, что же произошло. Я обзвонила все больницы… Я сходила с ума, пытаясь понять, почему ты ушел так внезапно.
– Франческа, я всегда испытывал чувство стыда за то, как поступил с тобой. – Марк снова сел. – Мне страшно хотелось дозвониться до тебя, но эта сучка не выпускала меня из поля зрения. Мы улетели к ней в Испанию в день нашего бракосочетания. Стоило ей заметить, что я подхожу к телефону, как она начинала угрожать, что сию минуту позвонит в агентство новостей и расскажет о том, что я совершил. И кроме того, – Марк улыбнулся грустной улыбкой, – мне совсем не хотелось признаваться тебе, что не я автор «Нечестивого призрака». Ты всегда мной восхищалась, и это давало мне возможность полюбоваться собой. Я предпочел, чтобы ты считала меня последним дерьмом, чем узнала, что я обманул весь мир и заставил его поверить в свои способности.
Франческа улыбнулась ему. Она понимала, литература означала для Марка не меньше, чем для нее – «Калински джуэлри». Правда, кое-что оставалось непонятным.
– Но если не ты написал первую книгу, то как ты смог написать после этого дюжину отличных книг? Может быть, твоя доля в написании «Нечестивого призрака» больше, чем ты сам думаешь? – спросила Франческа.
– Что самое стоящее, самое ценное в этой книге?
Франческа колебалась лишь мгновение. Она вспомнила свое впечатление после прочтения первой книги.
– Сюжет, пожалуй, – медленно проговорила она. – Там в конце просто фантастический поворот событий.
– Совершенно верно. А ты знаешь, чья это была идея? Карлотты. Конечно, в то время Лэрри говорил мне, что это он придумал. У Карлотты очень богатое воображение. У нее от природы изощренный ум. Если сложить нас двоих вместе, то и получится лауреат. Все последующие книги я писал сам, но замыслы принадлежали ей.
– И что же ты будешь делать теперь?
Марк пожал плечами:
– Вообще брошу писать либо стану переделывать чужие книги в сценарии. Кто знает?
Пока Франческа и Марк разговаривали, Диана сидела молча, потрясенная тем, как многое в прошлом их связывало, а также открывшейся правдой о его женитьбе на Карлотте. Она смотрела на Марка, вспоминая свои отношения с ним и то, что ей пришлось пережить, когда он вернулся к Карлотте. Но было такое впечатление, что все это происходило с другим человеком в какой-то другой жизни. Даже трудно было вспомнить, как они занимались любовью.
Тем не менее Катрин была его дочерью, и именно по этой причине она попросила его прийти.
Все трое сидели в тот вечер допоздна, обсуждая дело Катрин, вновь и вновь возвращаясь к свидетельским показаниям. Кто-то убил Гая, и этот кто-то находился на свободе. Кто-то, у кого был мотив для убийства. Возможно, кто-то из тех, кто занимается политикой. Может быть, Гая убили из-за того, что он узнал нечто относящееся к разряду государственных секретов?
– Нельзя ли нам съездить в Стэнтон-Корт? – поинтересовался в конце концов Марк. – Мне хотелось бы увидеть место, где все произошло.
– Можно, разумеется. Я позвоню Чарли утром. Но что конкретно ты ожидаешь там найти?
Марк пожал плечами:
– Кто знает? Свежий глаз иногда в состоянии что-нибудь заметить. И еще я сведу тебя с блестящим адвокатом, который может взяться за пересмотр дела. Могу я сделать для своей дочери хотя бы это, – добавил он с кривой улыбкой.
В ту ночь никто из них толком не спал. Франческа лежала глядя в темноту, думала об исповеди Марка и испытывала удивительное облегчение. Марк не бросил ее ради другой женщины или по какой-то прихоти. Он не устраивал за ее спиной никаких игр. Впервые за долгое время она почувствовала, что способна простить, и чувство горечи таяло, отступало. И еще она чувствовала, что снова способна доверять. Доверять по-настоящему. Мысли ее вернулись к Сержу, и ей захотелось, чтобы он был сейчас с ней. Это было ее бедой, она никогда по-настоящему не верила, что он не уйдет от нее без всяких объяснений, не бросит, как это сделал Марк. Она оставалась незамужней, и это было для нее своего рода щитом, который делал ее неуязвимой. Возможно, когда все это останется позади… Мысли ее поплыли, и Франческа задремала.
Марк лежал без сна и думал о Катрин. Он всегда любил Карлоса, но то, что у него есть собственный ребенок, стало для него великим откровением. Ему всегда хотелось иметь детей, но Карлотта отказывала ему и в этом, как и во многом другом. Интересно, скажет ли теперь Диана правду Катрин?
Как при жизни, Гай и после смерти создал вокруг себя трясину зла и несчастья. И, как всегда, платить дорогую цену должны были другие.
Стэнтон-Корт был едва виден за густой пеленой дождя, когда Диана утром следующего дня въехала на своем «ягуаре» на подъездную аллею. С ней были Франческа и Марк. Странное трио, подумала она. С нависших веток на ветровое стекло посыпались крупные капли, когда налетел резкий порыв ветра.
«Двадцать лет назад мы не могли бы сидеть вместе в одной машине, – размышляла Диана. – Двадцать лет назад мы с Франческой скорее всего вцепились бы друг другу в горло, потому что каждая хотела, чтобы этот мужчина сидел рядом с ней, и каждая пылала бы ревностью. Это свидетельствует о том, что время способно заглушить страсти, заставить взглянуть на обстоятельства по-новому». Диана бросила взгляд на профиль Марка, который смотрел прямо перед собой, и, к своему удивлению, не почувствовала к нему ничего, кроме дружелюбия. Она была уверена, что то же самое испытывает и Франческа. Вчера вечером Диана наблюдала, как Франческа от настороженности и опаски переходила к пониманию. Конечно, у Франчески был Серж, а у нее не было никого. Причем не было никого очень долго, но Диана, занятая детьми и своим делом, почти не замечала этой пустоты. Инстинкт подсказывал ей, что лучше не иметь никого, чем иметь не того, кто действительно нужен. Именно так все и было. Она не испытывала чувственного влечения к Марку, хотя он и был свободен. Диана любила жизнь такой, какой она была.
– Вещи так или иначе сюда попадают. Нам не положено иметь ножницы, но у кого-то они оказались, и она набросилась с ними на свою лучшую подружку на прошлой неделе.
Катрин понимала, что отбыть здесь срок – это не только находиться вдали от Карлоса и семьи. Это еще и пятнадцать лет выживания, когда на тебя могут наброситься твои же сокамерницы. Тлеющее недовольство может в считанные секунды превратиться в вспышку ярости и истерии. Надзирательницы, женщины, в общем, дюжие и крепкие, постоянно подвергались нападениям и получали немало синяков и шишек. В любое время дня и ночи могли раздасться крики и возникнуть потасовки. И причина могла быть любая, самая ничтожная. Катрин запирали в камере вместе с Дженни и Тиной на много часов, потому что не хватало надзирательниц, чтобы следить за всеми. Катрин сидела на кровати, стараясь не обращать внимания на непристойные выходки, сквернословие и грубость. Иногда заключенные с криками начинали биться головами о стену, и это приводило Катрин в ужас. Казалось, они сошли с ума. Катрин с опаской наблюдала за своими сокамерницами, прикидывая, когда они могут внезапно наброситься на нее. И еще эти кошмарные запахи. Запах мочи, экскрементов, немытых тел, на которые накладывались запахи дезинфицирующих веществ. Запахи впитывались в одежду, раздражали горло и были настоящим бичом для Катрин.
В этот день надзирательница с резкими чертами лица, одетая в синюю юбку и белую блузку с синими погонами, со связкой висящих у пояса ключей, сказала Катрин, что к ней пришел посетитель.
Катрин заправила рубашку в джинсы, провела ладонями по длинным волосам, с благодарностью подумав о том, что заключенным позволяют хотя бы носить собственную одежду. Если вдруг посетителем окажется Карлос, она хотела бы выглядеть поприличнее.
Ее повели по коридору, желтые стены которого были подсвечены флюоресцентными лампами. Линолеум на полу во многих местах покоробился и выглядел весьма изношенным. Катрин шла, а в глазки на нее смотрели заключенные из разных камер, обозленные тем, что посетитель пришел к ней, а не к ним. Катрин было известно, что на девушку, к которой в прошлый раз пришел посетитель, по возвращении набросились и избили разбитой чашкой. Ей после этого наложили двадцать шесть швов на шею.
Комната для посетителей была длинной, пустой и напоминала некую лавку, столы и стулья были прикреплены к полу и стояли в ряд. Катрин быстро огляделась, полная надежды и в то же время опасаясь, что ее вдруг в последний момент уведут отсюда.
Хорошо одетая женщина с густыми каштановыми волосами и приветливыми глазами поднялась ее поприветствовать.
– Франческа!
Они на мгновение обнялись под бдительным взглядом надзирательницы, затем уселись по разные стороны стола.
– Как ты здесь, дорогая? – мягко спросила Франческа. Лицо Катрин казалось бледным, почти белым, в больших глазах стоял едва сдерживаемый ужас.
– Я не могу вам передать, как здесь все плохо, – шепотом сказала Катрин. – Я думала, что плохо было раньше, когда я находилась в камере под арестом. Но здесь… – Она оглянулась, боясь, что ее могут услышать.
– Мы делаем все возможное, чтобы вызволить тебя отсюда, – быстро сказала Франческа. – Твоя мать и Чарли, словом, все мы подаем прошение о пересмотре дела. Попытайся держаться, дорогая. Я уверена, что-нибудь можно сделать.
– Я знаю, – сказала с отчаянием Катрин, – что в случае хорошего поведения с учетом времени, проведенного под стражей во время расследования, мне могут уменьшить срок. Но на сколько? До пяти лет? До десяти? Как я могу продержаться здесь десять лет? – Это был не вопрос, а отчаянная мольба о помощи.
До Франчески сейчас в полной мере дошла вся трагичность ситуации, и она снова почувствовала собственное бессилие. Никакие деньги, никакое влияние не могут освободить ее племянницу, хотя вплоть до нынешнего времени именно эти факторы доминировали в ее жизни.
Франческа схватила протянутую через стол руку Катрин и пристально посмотрела ей в глаза:
– Твоя мама завтра придет тебя навестить. Сегодня она весь день занята с адвокатами, они готовят обжалование приговора. Катрин, мы непременно вызволим тебя отсюда! Поверь мне! Это ужасная ошибка правосудия, и мы сделаем все, чтобы найти настоящего убийцу.
– Спасибо, – бесцветным голосом сказала Катрин, хотя глаза ее слегка повеселели. – Франческа, я даже не знаю, как вас просить об этом… Вы могли бы выполнить мою просьбу?
– Все, о чем ты попросишь.
– Вы могли бы выяснить, где находится Карлос? Как вы думаете, он знает, что произошло? Уже несколько месяцев, как я ничего о нем не слышала, но, может, сейчас, когда все это случилось… – Голос ее дрогнул, она замолчала, а у Франчески сжалось сердце от боли и сочувствия к ней.
– Я сделаю все что смогу, дорогая девочка, – пообещала Франческа. – У меня нет никаких вестей о нем, но я и не ожидала. Твоя мама не изменила своего отношения к вашим встречам?
– Мы пока не говорили об этом. Я собиралась поговорить с ней, когда меня отпустят домой после суда… – Голос Катрин снова дрогнул, она судорожно сцепила лежащие на столе руки.
– Мы непременно найдем способ тебя вызволить, – твердо сказала Франческа. – Мы делаем все возможное. Не падай духом, Катрин. Мы вытащим тебя отсюда и сделаем это как можно скорее. А тем временем я поговорю с твоей матерью о Карлосе. Когда-то давно я знала его отца, – неожиданно призналась она.
Катрин широко раскрыла глаза, и на какое-то мгновение выражение счастья появилось на ее лице.
– Правда?!
– Он был очень хорошим человеком, Катрин, я уверена, что Карлос такой же. – Франческа решила пока что больше не распространяться на эту тему. Рассказать все Катрин – означало лишь еще больше запутать дело. Опять же, она ни с кем не говорила о Марке в течение двадцати лет.
– Время вышло, – услышала Франческа неприветливый, резкий голос. Подняв глаза, она увидела, что надзирательница презрительно ощупывает их глазами.
Свидание закончилось. Катрин отправили в камеру.
Франческа чувствовала себя потрясенной и угнетенной, когда отъезжала от старого викторианского здания из красного кирпича и пробиралась на своей машине через трущобы северного Лондона к Итон-террас.
Что будет, если жалоба не сработает?
Когда Франческа вернулась из тюрьмы, у дома Дианы крутилось несколько репортеров, нацеленных на то, чтобы получить еще хоть какую-то информацию, пока скандал не успел заглохнуть. Они набрасывались на каждого входящего, а в это время фоторепортеры непрестанно щелкали своими камерами.
– Посещали тюрьму? – без предисловия спросил один из них, едва Франческа вышла из машины.
– Простите, – сказала она, пытаясь обойти его и направляясь к входной двери.
– Как Катрин держится? У нее все в порядке? – с сочувствием в голосе спросил другой.
Франческе был знаком подобный тип репортеров. Они начинали разговор мягко и сочувственно, чтобы усыпить бдительность и в конечном итоге выведать все, что им нужно.
– Не ваше дело, – огрызнулась она. – Пожалуйста, отойдите. – Вспышка блица почти ослепила ее. В этот момент Бентли распахнул входную дверь, и Франческа ворвалась в дом.
– Господи, сколько тут болтается этих типов! – прокомментировала она.
– Ее светлость спустится через минуту, – ровным голосом сказал Бентли, проигнорировав ее реплику. – У нее посетитель в гостиной. Вы хотите подождать ее там, мадам?
Франческа миновала вестибюль и коридор и вошла в гостиную. Бентли опустил тяжелые шторы, и комната осталась освещенной мягким светом нескольких настольных ламп.
С кресла поднялся мужчина, фигура которого показалась Франческе смутно знакомой, некоторое время они изумленно смотрели друг на друга.
– Марк! – ахнула Франческа.
– Франческа… Дьявольщина, Франческа, что ты здесь делаешь? – Он был в не меньшем смятении.
– Как… я… – пробормотала она. Марк выглядел таким же, как и тогда, лишь седины прибавилось в черных волосах. Он оставался таким же крепким, мускулистым, и, несмотря на приобретенную импозантность, взгляд у него был по-прежнему живой и привлекательный.
– Вы знаете друг друга? – раздался голос в дверях, и в комнату вошла Диана, поправляя застежку одного из браслетов. Она переводила взгляд с Марка на Франческу, на лице ее было написано изумление.
– Мы знали друг друга много лет назад, – пробормотала Франческа, недоумевая, не связано ли появление Марка с тем, что террористы взяли Карлотту в качестве главного заложника вместо нее.
– О, я и не подозревала! – Диана, похоже, была заинтригована. – Просто удивительно! Что вам подать выпить?
Франческа попросила минеральной воды, Марк – виски со льдом. Более чем когда-либо раньше он был убежден, что попал в западню. Почему Диана ничего не сказала о Франческе? Да она вообще не сказала, зачем его пригласила. Они разговаривали всего несколько минут, разговор как-то не клеился, оба чувствовали себя неловко, а потом ее позвали к телефону. Спустя пять минут после этого в гостиную вошла Франческа.
– Что все это значит, Диана? – решил прояснить ситуацию Марк.
Франческа также посмотрела на Диану, ей тоже хотелось это знать.
Похоже, несколько мгновений Диана колебалась, как бы собираясь с силами, затем заговорила:
– Вероятно, ты слышал, что мою дочь осудили за убийство Гая? – медленно сказала она.
Марк кивнул.
– Мне нужна твоя помощь, Марк. Она невиновна. Это самая ужасная ошибка правосудия, и мне нужна помощь, чтобы доказать ее невиновность. Возможно, ты ничего не сможешь сделать, но я полагаю, что ты имеешь право знать, что происходит. Сюда также примешивается вопрос о романе Катрин с твоим сыном Карлосом.
Марк удивленно смотрел на нее, не вполне понимая, о чем идет речь.
– Погоди минутку, – перебил он Диану. – Какое отношение имеет к этому Карлос?
И тут в разговор вмешалась Франческа:
– Диана, я думаю, что ты должна позволить Катрин поговорить с Карлосом, если она этого желает. Она вспоминала о нем сегодня, и я обещала поговорить с тобой. Почему ты запрещаешь им видеться?
Диана колебалась, и Марк повернулся к ней.
– Твоя дочь – подружка Карлоса? – медленно спросил Марк. – Как-то сын говорил об этом, но не назвал имя.
– Да, и мы должны положить конец их связи. Даже сейчас, когда она в тюрьме, ему нельзя ее видеть.
Марк оторопел при виде такой решительности Дианы и вдруг рассердился.
– Но почему, черт возьми? – раздраженно спросил он.
– Действительно, Диана, ради Бога, из-за чего все это? – спросила Франческа.
Диана подняла глаза на Марка, набрала воздуха в легкие и выдохнула:
– Потому что так получилось, что Катрин – твоя дочь, Марк!
– Она – д-дочь? – вытаращил глаза пораженный Марк.
– Она ч-что? – ахнула Франческа.
Диана повернулась к побледневшей Франческе:
– Я никогда не говорила тебе об этом, потому что не могла подумать, что это может обнаружиться, но у нас с Марком был роман почти девятнадцать лет назад. Если бы я знала, что вы знакомы, то могла бы тебе довериться. В общем, все это пришлось сохранять в тайне.
Диана приложила руку ко лбу и снова повернулась к Марку.
– Я не могла рассказать тебе об этом, Марк. Я пыталась много раз связаться с тобой, но Карлотта… Ну, ты знаешь… Короче, это оказалось невозможным. К тому же ты сказал мне, что, если я попытаюсь с тобой связаться снова, это может тебя погубить… И вот Катрин родилась. Когда Гай понял, что она не может быть его дочерью, потому что мы не спали вместе около двух лет, то пригрозил затаскать меня по судам, если я скажу об этом. Скандал в те дни погубил бы и меня, и мою семью. Гай сказал, что готов считать Катрин своей дочерью, если я, в свою очередь, помогу ему сохранить имидж нормального мужчины. – Чувствовалось, чего стоили Диане все эти признания.
Марк не спуская глаз смотрел на Диану, веря всему, что она говорит, и одновременно не в силах смириться с услышанным.
Франческа выглядела потрясенной, у нее голова шла кругом при мысли о том, что Катрин спала со своим единокровным братом. А затем она посмотрела на Диану – и ее накрыла волна гнева и ревности. Да она в свое время отдала бы все, чтобы родить ребенка от Марка! И все это время Диана хранила свою тайну, чтобы защитить себя и Гая. Если бы правда вышла наружу, Катрин не оказалась бы в нынешнем положении. В ее жизни не осталось бы места Карлосу, и она не стала бы спорить о нем с Гаем. И в таком случае Гай, вполне возможно, не был бы убит. И Катрин не сидела бы в тюрьме по обвинению в его убийстве.
– Как ты могла? – набросилась Франческа на Диану. – Как могла допустить, чтобы заварилась вся эта каша? Почему ты не сказала правду хотя бы Катрин, когда она стала достаточно взрослой, чтобы многое понять? Это ужасно! После всего, что она перенесла, ей еще предстоит пережить и то, что она имела связь с единокровным братом!
– Был один шанс на миллион, что она может встретить сына Марка, – холодно ответила Диана. – За это мы должны благодарить твою мать.
Некоторое время две женщины смотрели друг на друга, затем Франческа резко повернулась к Марку:
– Посмотрим фактам в лицо. Что касается женщин, Марк, то ты несешь им только дурные новости…
– Перестань! – резко перебил ее Марк. – Помолчи, пока не сказала чего-нибудь такого, о чем будешь сожалеть. Я могу налить себе еще виски, Диана?
Диана кивнула, и он подошел к подносу и налил себе изрядную порцию виски со льдом.
– Я думаю, что обязан дать вам обеим объяснение, – медленно проговорил он, снова возвращаясь на свое место.
– Думаю, что именно так, – подтвердила Франческа.
Диана перевела взгляд с Марка на Франческу. У нее явно зародились кое-какие подозрения.
– Марк не имел понятия, что я забеременела, когда мы расстались, – сказала Диана, пытаясь как-то защитить его. – Я и сама об этом не подозревала. И все, что мы должны сделать сейчас, это предотвратить дальнейшие встречи Катрин и Карлоса.
– В этом нет никакой необходимости, – возразил Марк.
– Как это нет необходимости, что ты мелешь?! – выкрикнула Франческа. – Ведь это инцест, кровосмешение!
– Нет никакой необходимости, потому что Карлос не мой сын.
Обе женщины посмотрели на Марка как на сумасшедшего. Первой пришла в себя Франческа:
– О Боже мой! Ты бросил меня из-за того, что сделал Карлотту беременной!
– Бросил тебя? – ошеломленно повторила Диана.
Марк поднялся и стал спиной к камину. Лицо у него было суровым, глаза метали гневные искры. Франческа очень хорошо помнила это выражение лица Марка.
– Я должен рассказать вам всю историю, начиная с самого начала. – Казалось, голос его исходит из самой глубины груди, в тоне ощущалась горечь. – Если это выйдет наружу, если вы об этом кому-нибудь расскажете, я буду полностью дискредитирован в глазах моих читателей. Но поскольку я скорее всего не смогу больше написать ни одной книги, то это в общем-то и не имеет значения.
Слушая Марка, Диана все время мысленно повторяла: слава Богу, что Катрин и Карлос – не родственники. В этот момент для нее не было ничего более важного.
Франческа выжидающе наклонилась вперед. После долгих лет, в течение которых она задавала себе один и тот же вопрос, что же все-таки случилось в ту ночь на рождественском вечере у Сары, она, похоже, наконец-то получит ответ. И для нее очень важно было узнать правду.
– Ты помнишь, моя первая книга «Нечестивый призрак» имела феноменальный успех, – начал Марк. – Это сделало меня знаменитым, и меня стали называть великим писателем, своего рода новым Эрнестом Хемингуэем.
– Я помню, – откликнулась Франческа.
– Правда заключается в том, что я не писал этой книги. – Марк сделал паузу. По-видимому, ему было больно продолжать свой рассказ. – Ты должна вспомнить, Франческа, что одно время я снимал комнату вместе с группой писателей и артистов в деревне Гринвич. Среди них был умнейший молодой человек по имени Лэрри Фишер. Он обладал замечательным талантом. Таким талантом, которого никогда не было у меня. Во всяком случае, почти не было. Я немного помог ему в написании книги и нашел машинистку, чтобы перепечатать ее. Мне очень нравилась эта книга. Это был роман, о написании которого я всегда мечтал. Но Лэрри жил в вымышленном мире и всецело погрузился в следующую книгу. Когда я понял, что первая книга пролежала в ящике стола несколько месяцев, то сам отправил ее по почте в издательство. – Марк снова замолчал и сделал глоток виски. – Но я поставил на титуле свое имя. Возможно, я не думал, что книгу напечатают. Но я получил письмо, в котором сообщалось, что книга принята, что издатели в восторге от нее и предлагают мне кучу денег. Я внезапно оказался на вершине успеха, и они хотели получить от меня новую книгу!
– И что же сказал на это Лэрри Фишер? – спросила Франческа, внимательно глядя на Марка.
Марк с шумом втянул в себя воздух и на секунду закрыл глаза. Когда он их открыл, его лицо выражало муку.
– Он совершил самоубийство.
– О Господи! – пробормотала в шоке Диана.
– Он был потрясен, узнав о случившемся, и тот день, когда он покончил с собой, стал кошмаром всей моей жизни, – прерывающимся голосом сказал Марк. – Но дело уже было сделано. У меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать писать. Ты помнишь, Франческа, какие муки я испытывал, когда писал вторую книгу?
Она кивнула, затем ее осенила догадка, и она спросила:
– И никто не понял, что именно произошло?
– Кое-кто. Это была девушка, с которой встречался Лэрри. Иначе говоря – Карлотта.
– Карлотта! Значит, ты уже знал ее, когда…
– Нет. Впервые я увидел ее в квартире твоей матери, – ответил Марк.
– Тогда я не понимаю, – произнесла Франческа.
Марк стал нервно ходить по гостиной. Создалось впечатление, что комната вдруг уменьшилась, когда он заговорил, а все столы, стулья и безделушки как бы давили на него.
– Она уже была беременна, когда мы познакомились.
Диана с облегчением вздохнула. Значит, все правда. Карлос действительно не его ребенок. Марк сделал еще глоток виски и продолжил:
– Как ты знаешь, Франческа, Карлотта жила со своей тетей в невзрачной обветшалой квартире. Она была воспитана в строгом духе, и ее семья не могла бы вынести такого позора, чтобы их дочь оказалась с ребенком, без мужа, без денег. Карлотта знала, что именно Лэрри написал «Нечестивый призрак», поскольку она даже кое-что подсказала ему по части сюжета. Очевидно, он говорил ей и обо мне, а перед самоубийством рассказал, что я украл у него книгу. После его смерти она стала встречаться с одним художником, который сделал ей ребенка и вскоре бросил. Именно тогда и появились в кадре мы с тобой, Франческа. Когда Карлотта узнала, что мы знакомы, она встретилась с тобой на выставке живописи и подружилась. Очень скоро ты познакомила нас, и Карлотта получила возможность привести свой план в действие. Она знала о моем успехе, знала, что я вскоре разбогатею, а также понимала, что застанет меня врасплох, если предъявит ультиматум публично. Она рассчитывала на то, что я не захочу устраивать сцену на вечере твоей матери.
– Значит, это был шантаж? – спросила Франческа.
– Да. Она сказала, что, если я сбегу с ней в ту же ночь, женюсь на ней на следующий день в Лас-Вегасе и буду считать ее ребенка своим, она никому не скажет, что истинным автором книги «Нечестивый призрак» был Лэрри.
– О Господи! – Франческа откинулась назад, вспомнив ту кошмарную ночь многолетней давности. Можно было сделать весьма важные выводы из рассказанного Марком. Оказывается, он не был любовником Карлотты! Это означает, что он вовсе не бросал ее ради первой встречной. Он оказался жертвой шантажа из-за страха разрушить свою карьеру. Ни один издатель впредь не стал бы иметь с ним дело. Пресса, читающая публика ополчились бы против него. Кажется, впервые искорка понимания блеснула в глазах Франчески.
– Но если бы ты только сказал мне об этом! – вырвалось у нее. – Ты не можешь себе представить, через какие муки я прошла, пытаясь понять, что же произошло. Я обзвонила все больницы… Я сходила с ума, пытаясь понять, почему ты ушел так внезапно.
– Франческа, я всегда испытывал чувство стыда за то, как поступил с тобой. – Марк снова сел. – Мне страшно хотелось дозвониться до тебя, но эта сучка не выпускала меня из поля зрения. Мы улетели к ней в Испанию в день нашего бракосочетания. Стоило ей заметить, что я подхожу к телефону, как она начинала угрожать, что сию минуту позвонит в агентство новостей и расскажет о том, что я совершил. И кроме того, – Марк улыбнулся грустной улыбкой, – мне совсем не хотелось признаваться тебе, что не я автор «Нечестивого призрака». Ты всегда мной восхищалась, и это давало мне возможность полюбоваться собой. Я предпочел, чтобы ты считала меня последним дерьмом, чем узнала, что я обманул весь мир и заставил его поверить в свои способности.
Франческа улыбнулась ему. Она понимала, литература означала для Марка не меньше, чем для нее – «Калински джуэлри». Правда, кое-что оставалось непонятным.
– Но если не ты написал первую книгу, то как ты смог написать после этого дюжину отличных книг? Может быть, твоя доля в написании «Нечестивого призрака» больше, чем ты сам думаешь? – спросила Франческа.
– Что самое стоящее, самое ценное в этой книге?
Франческа колебалась лишь мгновение. Она вспомнила свое впечатление после прочтения первой книги.
– Сюжет, пожалуй, – медленно проговорила она. – Там в конце просто фантастический поворот событий.
– Совершенно верно. А ты знаешь, чья это была идея? Карлотты. Конечно, в то время Лэрри говорил мне, что это он придумал. У Карлотты очень богатое воображение. У нее от природы изощренный ум. Если сложить нас двоих вместе, то и получится лауреат. Все последующие книги я писал сам, но замыслы принадлежали ей.
– И что же ты будешь делать теперь?
Марк пожал плечами:
– Вообще брошу писать либо стану переделывать чужие книги в сценарии. Кто знает?
Пока Франческа и Марк разговаривали, Диана сидела молча, потрясенная тем, как многое в прошлом их связывало, а также открывшейся правдой о его женитьбе на Карлотте. Она смотрела на Марка, вспоминая свои отношения с ним и то, что ей пришлось пережить, когда он вернулся к Карлотте. Но было такое впечатление, что все это происходило с другим человеком в какой-то другой жизни. Даже трудно было вспомнить, как они занимались любовью.
Тем не менее Катрин была его дочерью, и именно по этой причине она попросила его прийти.
Все трое сидели в тот вечер допоздна, обсуждая дело Катрин, вновь и вновь возвращаясь к свидетельским показаниям. Кто-то убил Гая, и этот кто-то находился на свободе. Кто-то, у кого был мотив для убийства. Возможно, кто-то из тех, кто занимается политикой. Может быть, Гая убили из-за того, что он узнал нечто относящееся к разряду государственных секретов?
– Нельзя ли нам съездить в Стэнтон-Корт? – поинтересовался в конце концов Марк. – Мне хотелось бы увидеть место, где все произошло.
– Можно, разумеется. Я позвоню Чарли утром. Но что конкретно ты ожидаешь там найти?
Марк пожал плечами:
– Кто знает? Свежий глаз иногда в состоянии что-нибудь заметить. И еще я сведу тебя с блестящим адвокатом, который может взяться за пересмотр дела. Могу я сделать для своей дочери хотя бы это, – добавил он с кривой улыбкой.
В ту ночь никто из них толком не спал. Франческа лежала глядя в темноту, думала об исповеди Марка и испытывала удивительное облегчение. Марк не бросил ее ради другой женщины или по какой-то прихоти. Он не устраивал за ее спиной никаких игр. Впервые за долгое время она почувствовала, что способна простить, и чувство горечи таяло, отступало. И еще она чувствовала, что снова способна доверять. Доверять по-настоящему. Мысли ее вернулись к Сержу, и ей захотелось, чтобы он был сейчас с ней. Это было ее бедой, она никогда по-настоящему не верила, что он не уйдет от нее без всяких объяснений, не бросит, как это сделал Марк. Она оставалась незамужней, и это было для нее своего рода щитом, который делал ее неуязвимой. Возможно, когда все это останется позади… Мысли ее поплыли, и Франческа задремала.
Марк лежал без сна и думал о Катрин. Он всегда любил Карлоса, но то, что у него есть собственный ребенок, стало для него великим откровением. Ему всегда хотелось иметь детей, но Карлотта отказывала ему и в этом, как и во многом другом. Интересно, скажет ли теперь Диана правду Катрин?
* * *
Диана провела эту ночь, как и многие другие, вспоминая и перебирая подробности того фатального воскресенья. Она пыталась отыскать хоть какую-нибудь деталь, которая поможет найти настоящего убийцу, но все было тщетно.Как при жизни, Гай и после смерти создал вокруг себя трясину зла и несчастья. И, как всегда, платить дорогую цену должны были другие.
Стэнтон-Корт был едва виден за густой пеленой дождя, когда Диана утром следующего дня въехала на своем «ягуаре» на подъездную аллею. С ней были Франческа и Марк. Странное трио, подумала она. С нависших веток на ветровое стекло посыпались крупные капли, когда налетел резкий порыв ветра.
«Двадцать лет назад мы не могли бы сидеть вместе в одной машине, – размышляла Диана. – Двадцать лет назад мы с Франческой скорее всего вцепились бы друг другу в горло, потому что каждая хотела, чтобы этот мужчина сидел рядом с ней, и каждая пылала бы ревностью. Это свидетельствует о том, что время способно заглушить страсти, заставить взглянуть на обстоятельства по-новому». Диана бросила взгляд на профиль Марка, который смотрел прямо перед собой, и, к своему удивлению, не почувствовала к нему ничего, кроме дружелюбия. Она была уверена, что то же самое испытывает и Франческа. Вчера вечером Диана наблюдала, как Франческа от настороженности и опаски переходила к пониманию. Конечно, у Франчески был Серж, а у нее не было никого. Причем не было никого очень долго, но Диана, занятая детьми и своим делом, почти не замечала этой пустоты. Инстинкт подсказывал ей, что лучше не иметь никого, чем иметь не того, кто действительно нужен. Именно так все и было. Она не испытывала чувственного влечения к Марку, хотя он и был свободен. Диана любила жизнь такой, какой она была.