Пик Мервин. Титус Гроун (Горменгаст - 1)

   Только после этого Стирпайк позволил себе посмотреть вправо, где у самой кромки воды маялись близнецы, опасливо глядя себе под ноги. Как видно, герцогини опасались замочить свои алые сафьяновые туфельки.
   - Осторожнее, сударыни, не промочите ножки, - посоветовал Стирпайк сообщницам, - умоляю, осторожнее. Не нужно подходить к воде слишком близко вы и так оказываете мне чересчур много чести.
   Стирпайк старался в то же время не переборщить в советах, чтобы кто-нибудь случайно не подумал, что он имеет на близнецов определенное влияние. Хотя на самом деле юноше было наплевать на сестер лорда Сепулкрейва - хоть бы они зашли в воду по шею. Тем не менее нужно было дать понять аристократкам, что он по-прежнему заботится о них и об их здоровье.
   Все получилось так, как и предполагал хитрец - герцогини на этот раз не стали повиноваться приказному тону его голоса. По-видимому, ущемление собственной репутации было для них хуже адского пламени. Близнецы, наоборот, смело шагнули вперед, замочив не только обувь, но и подолы платьев. Остальные присутствующие были просто поражены невесть откуда появившейся живостью близнецов.
   Стирпайк насмешливо посмотрел на сообщниц и картинно пожал плечами, давая понять, что движущие мотивы поведения герцогинь остаются загадкой и для него. Между тем женщины оказались буквально в двух шагах от пловца - достаточно для того, чтобы обменяться несколькими словами без риска быть услышанными.
   Теперь Стирпайк понял, что можно больше не церемониться. Приглушенным тоном, не терпящим возражений, он распорядился:
   - Теперь стойте на месте, ясно? Я должен кое-что сказать вам. Вы должны как и прежде следовать всем моим инструкциям, чтобы блестяще начатое нами дело столь же блестяще завершилось. Кстати, золотые троны изготовлены по выбранному вами проекту и уже находятся на пути в Горменгаст. А теперь немедленно выходите из воды и отправляйтесь в замок. Ждите меня в своих покоях. Я постараюсь управиться со всеми делами пораньше. Быстро из воды - а то будут неприятности...
   Выпалив эту фразу, Стирпайк махнул рукой стоящим на берегу: дескать, сам не понимаю, что нужно от меня двум старым девам.
   - Но, Стирпайк, послушайте, - начала Кларисса.
   - Хватит болтать! Чтоб о пожаре ни слова на людях. И даже между собой не стоит говорить... Если есть риск, что вас подслушивают. Что вы притащились сюда? Я же сказал - сидеть дома. Нарушили обещание... Я очень недоволен вами, очень. Сегодня в десять вечера приду к вам, нужно кое-что обсудить. Скоро вы получите все, о чем мечтали, и заблестите в долгожданном великолепии. А сейчас... Сидеть!
   Стирпайк намеренно отдал заведомо невыполнимую команду - чтобы проверить, насколько аристократки готовы слушаться его указаний. С готовностью все оказалось в порядке - вытаращив в страхе глаза, сестры лорда Сепулкрейва, как подкошенные, сели в воду. Их бордовые платья надулись воздухом и стали похожи на некое подобие колоколов, но потом, напитавшись водой, опали. Старые девы сидели по пояс в воде и вымученно улыбались.
   Стирпайк остался доволен своей в самом деле удачной шуткой и скомандовал:
   - Все! Теперь - шагом марш на берег. Чтобы больше никакой болтовни. Быстро домой - и ждать меня.
   Не забыл хитрец и о соответствующей маскировке - как только герцогини испуганно опустились в воду, он театрально всплеснул руками, изображая крайнюю форму удивления.
   Кора и Кларисса послушно вскочили на ноги и безропотно затрусили на берег, где на них во все глаза смотрели пораженные зрители. Такого на их памяти еще никогда не случалось.
   Не обращая внимания ни на доктора, ни на Фуксию, ни на няньку с ребенком, старые девы направились к замку. Вода лила с них в три ручья, но обе по-прежнему держались надменно, хотя теперь их чопорный вид мог рассмешить даже самого не склонного к юмору человека.
   - Доктор, что такое? Как это называется? - закричал возбужденно Стирпайк, указывая вслед удалявшимся дамам.
   - Я поражен, - ответил Альфред Прунскваллер. - Наверное, скоро небо рухнет на землю. Ты просто уморил нас. Может, все это мне снится? Ох, плыви, откуда приплыл.
   - Тогда будем считать, что у меня своего рода гипноз, - воскликнул Стирпайк. Он знал, что сказанные при расставании слова запоминаются лучше всего, потому-то и подкинул эскулапу мысль о гипнозе. Поняв, что больше ему здесь делать нечего, юноша поплыл в обратную сторону, где плотники уже с нетерпением ждали его.
   Фуксия с бьющимся сердцем следила за удалявшейся головой Стирпайка. Происходящее казалось девушке нереальным. В душе словно играла музыка. Юная герцогиня вдруг поймала себя на мысли, что царившая над ее настроением долгое время меланхолия именно сейчас начала рассеиваться. С чего бы это?
   - Пойду домой, - сказала она доктору, - пока. Вечером увидимся. Няня, пойдешь со мной? Госпожа Прунскваллер, до свидания. Желаю приятного отдыха.
   Ирма неуклюже повернулась и натянуто улыбнулась:
   - Да, да... Сегодня в самом деле выдался удивительно приятный день. Братец, руку... Я же сказала - подай мне руку.
   - Конечно, конечно, моя пташка. Я все прекрасно слышал, - поспешно закивал медик, - да... Так вот. О, твоя рука просто восхитительна. Это... это верх совершенства, вот что такое твоя рука. Мы с тобой пройдемся по берегу, прогуляемся. Фуксия, до вечера.
   Ирма Прунскваллер взяла брата под руку, а в свободной руке зажала только что раскрытый зонтик от солнца. Доктор сделал многозначительное лицо, и брат и сестра Прунскваллер направились по берегу, обмениваясь короткими фразами.
   Фуксия подхватила на руки Титуса, а нянька подняла обсыпанный песком коврик и принялась энергично встряхивать его. Обе заторопились домой - пора было пить чай.
   Между тем Стирпайк уже доплыл до берега, на котором стояли в ожидании его распоряжений плотники. Юноша начал размахивать руками, указывая то на воду, то на замок, то на деревья. Жизнь шла своим чередом...
   ГЕРЦОГИНЯ ГЕРТРУДА
   Леди Гроун не помнила, как долго просидела, глядя в окно. Из задумчивости женщину вывел беспорядочный птичий щебет. Госпожа Гертруда решила, что ее пернатые, наверно, хотят есть. Но идти к ларцу с зерном не хотелось - во всем теле чувствовалась странная лень. Не хотелось не то что идти за птичьим кормом - не хотелось двигаться.
   В комнате аристократки царил вечный сумрак. Откуда было взяться свету, если все окна, за исключением одного, были оплетены плющом? Не случайно женщине приходилось жечь свечи, невзирая на время суток. Но сейчас свечи не горели - хозяйка комнаты задумчиво смотрела в окно. Она вдруг подумала, что лето как бы не коснулось ее комнаты. И вообще - вне зависимости от времени года в комнате царил заведенный издавна порядок.
   Но леди Гертруда сумела побороть странную лень - отвернувшись от окна, она сделала шаг к кровати. Устроившись в изголовье кровати, женщина зажгла оплывшую свечу. После чего, сложив губы трубочкой, испустила тонкий протяжный свист.
   Птицы тут же прекратили чирикать. Герцогиня потерла ладони друг о друга и приглушенно сказала:
   - Послушайте, что я скажу. Мы одни, всем вам я вполне доверяю. Дела плохи. Все идет вкривь и вкось. Зло воцарилось в Горменгасте. Чует мое сердце, что скоро будет еще хуже.
   Птицы засвистели, словно соглашаясь с доводами хозяйки. Герцогиня нахмурилась и сказала:
   - Ну что ж, тогда пусть попробуют. Мы, во всяком случае, уже начеку. Будем сидеть в засаде и терпеливо поджидать подходящий момент. Скоро церемония посвящения в герцоги. Ну Титус, мальчик мой, будь наготове. Я сорву маски с врага. Или с врагов, если их много.
   Птицы снова засвистели на разные лады.
   - Будь я проклята, - пробормотала леди Гертруда, - если не найду эту мразь. Конечно, теперь они постараются погубить Титуса. Но тут они выдадут себя. Я уже знаю, как буду действовать. За каждый волос, упавший с головы сына, я заставлю упасть на землю чью-то голову. И момент уже близится...
   ПРИВИДЕНИЕ
   Ночь. Замок погружен в темноту - его обитатели давно видят десятый сон. Но, кажется, не все - кто-то крадется по лестнице, ведущей в покои близнецов. В тишине еле слышно поскрипывают ступеньки. Странное существо, что подбиралось к покоям герцогинь, было неимоверно высокого роста и издалека казалось почему-то безруким.
   Сами герцогини так и не ложились спать, хотя на дворе давно стояла глубокая ночь. Часы пробили начало второго, но Стирпайка по-прежнему не было. Сестры перешептывались, то и дело посматривая на дверь - им очень хотелось увидеть, как медленно поворачивается с той стороны ручка. На приземистом столике вишневого дерева каплями воска плакала худосочная свечка, словно разделяя беспокойство старых дев.
   И тут случилось неожиданное - дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появилось странное существо. Поначалу женщины даже не сообразили, что это такое. Лишь когда они разглядели матово поблескивающий человеческий череп, стало понятно - комнату решила посетить нечистая сила...
   Страшная вялость пронзила тела герцогинь, парализовав не только способность к сопротивлению, но и даже способность передвигать ноги. В горле у женщин пересохло, а языки сделались каменно-тяжелыми, так что обе не были даже в состоянии позвать на помощь. Расширенными от ужаса глазами дамы наблюдали, как дверь открылась шире, после чего чудовище завыло:
   - Смерть! Смерть и кровь! Сейчас я пожру ваши души!
   И тут же распластанное в воздухе белое полотнище заслонило выход...
   Вот когда пригодился череп многострадального Саурдаста, которого даже после смерти не желали оставить в покое. Стирпайк весь вечер, давясь от смеха, сооружал "привидение". Сначала он сбил из тонких реек крестовину, на верхний конец которой и поместил череп задохнувшегося в дыму архивариуса. Потом нужно было обтянуть крестовину полотнищем. С этим тоже проблемы не возникло. Оставалось самое трудное - научиться передвигаться быстро и бесшумно, как и подобает всякому уважающему себя привидению. Конечно, переходы и лестницы Горменгаста - не самое удобное место для игры в привидения, но час упорной тренировки сделал свое дело. Это, кстати, и была одна из причин, по которой бывший поваренок не явился к сообщницам в обещанный срок. К тому же он намеренно тянул время - ведь появление чудовища посреди ночи было бы намного эффектнее появления в десять вечера.
   Кора и Кларисса вжались в кресла - они так сильно побледнели, что почти не отличались от надетого на крестовину полотнища. Стирпайк ехидно заулыбался, видя, как аристократки беззвучно разевают перекошенные страхом рты. Так им и надо, думал он, гордыня никогда не доводит до добра.
   Между тем юноша отнюдь не закончил представление - держа древко крестовины левой рукой, правой он поднял свою неразлучную тросточку и, поддев на нее череп, задрал руку на возможно большую высоту.
   Конечно, что могло представиться взорам окаменевших от ужаса аристократок? Ворвавшееся в комнату привидение было и без того громадным, но теперь стало еще больше. В свое время им много приходилось читать и слышать о привидениях, но то были тени давно умерших людей. А это привидение лишь черепом походило на человека, Оно было необъятных размеров и запросто увеличивалось.
   Так могла выглядеть только Смерть. Да, выжить им не суждено...
   Стирпайк решил попугать "теток" далеко не ради шутки. Он давно уже понял, что рано или поздно они проболтаются о содеянном, и правда о поджоге библиотеки всплывет наружу. О возможных после этого признания событиях юноше было просто страшно подумать. Стирпайк совсем не был уверен, что в его отсутствие старые девы следуют полученным указаниям столь же скрупулезно, как и в его присутствии. Фактически он находился на положении заложника. Ведь всплыви правда наружу - он будет первой жертвой. Конечно, пострадают и герцогини - но только в плане ограничения прав. Кто же станет трогать аристократок, хоть и лишенных власти. Те, в чьих жилах течет голубая кровь, надежно застрахованы от различных превратностей судьбы. И клокочущая ярость близких герцога обрушится на него, Стирпайка. И доктор наверняка подольет масла в огонь - то-то он постоянно все вынюхивает да выспрашивает, словно подозревает что-то. С ним нужно быть поосторожнее, не проболтаться ненароком. Оставалось последнее средство - как следует запугать "теток", чтобы держали за зубами непомерно длинные языки. Потому-то юноша и решил устроить сообщницам небольшое представление. Благо, что подходящий инвентарь нашелся быстро. Стирпайк в очередной раз похвалил себя за запасливость - в свое время он предусмотрительно среди прочих реактивов похитил из запасов доктора некоторую часть порошкового фосфора, каковым теперь натер череп Саурдаста, так что он, на взгляд Стирпайка, довольно эффектно светился в темноте.
   Глядя сквозь прорези в полотнище на объятых ужасом сестер лорда Сепулкрейва, юноша понял, что наступил подходящий момент для соответствующего внушения.
   Крепче сжав древко крестовины, он завыл:
   - Я смерть! Мне подвластно все и всё. Вам не спастись, коли я захочу призвать вас к себе раньше отпущенного судьбой срока. Смотрите мне в лицо! На нем написано все, что нужно. Слушайте мои слова и поступайте так. Смерть сама судьба...
   Левая рука заныла так, что перекладину пришлось взять в другую руку. Сделав еще шаг по направлению к женщинам, Стирпайк заухал снова:
   - Хочу предупредить вас. У вас чересчур длинные языки, которые приведут вас обеих ко мне. Если станете много болтать, я отыщу для вас пару свободных мест в своем царстве.
   Аристократки бессильно обмякли в креслах. Глаза их горели - чуть потусклее фосфора, но тоже достаточно ярко.
   - Мне известно, что вы - подлые поджигательницы, - вещал хитрец, - да, я все знаю-ю-ю-ю! Вы сожгли библиотеку-у-у-у брата и выжгли заодно-о-о-о его ду-у-у-у-ушу...
   Теперь Стирпайк позволил себе замолчать, чтобы перевести дыхание. Взглянув на "теток", он понял, что его слова произвели на них нужное впечатление. Остальное они, стало быть, поймут без особых усилий с его стороны...
   - Но существу-у-у-у-ует еще более страшно-о-о-о-ое преступление. Оно называется болтливостьюю-ю-ю-ю! - продолжал паренек, размахивая для острастки краями полотнища. - Знайте, что я всегда-а-а-а-а-а слежу-у-у-у-у за вами. И слу-у-у-у-ушаю-ю-ю-ю-ю. Мои уши давно съедены могильными червями, но я слыш-у-у-у-у лучше вас, смертных. Я запре-щаю-ю-ю-ю-ю говорить о пожаре кому бы то ни было-о-о-о. Запомните! А теперь... Мне пора обратно - в царство вечного сна, где темно и сыро, где ползаю-ю-ю-ю-ю-ют скорпионы и летает серебристая моль. Там так приятно шипят змеи! Если вы станете молчать, то долго не увидите меня в ваших покоях, но как только кто-то сболтнет лишнее, я приду-у-у-у-у и заберу-у-у-у-у вас к себе... И еще - у вас есть только один верный друг и покровитель - его зовут Стирпайком. Вы должны помогать ему во всем, потому что он искренне помогает вам.
   Закончив свою казавшуюся нескончаемой тираду, юноша принялся поворачиваться к двери. Надетый на металлическую трость череп бывшего архивариуса предательски зазвенел, чего вроде не должно быть с бесплотной Смертью. Впрочем, герцогини пропустили звон мимо ушей. Словно окаменев, они сидели в креслах.
   Повернувшись, Стирпайк величественно выплыл в коридор - этот маневр удался блистательно.
   Пройдя с десяток шагов по коридору, юноша свернул в первую же галерею и там быстро привел себя в порядок. Скатать полотнище в клубок, в глубине которого покоился натертый фосфором череп, и спрятать все это вкупе с разбросанной крестовиной в стоявший у стены пустой ларь было делом нескольких секунд. Тем более что все это было тщательно продумано заранее.
   Покончив с маскировкой, юноша осмелился подойти к двери герцогинь и прислушаться. С той стороны не доносилось ни звука. Разумеется, было в высшей степени глупо идти к ним сегодня. Пусть подрожат немного, до утра осталось недолго, ядовито подумал Стирпайк. А утром он как следует обработает их, чтобы не болтали лишнего. Выйдя в конец коридора, Юноша спокойно спустился по лестнице. И только теперь услышал доносившиеся сзади сдавленные вопли. Итак, понял хитрец, "тетки" наконец-то опомнились...
   На следующий день Стирпайк отправился навестить сообщниц. Обе лежали в кроватях. Служанка, на которую они так часто сетовали, хлопотала рядом, то и дело поправляя герцогиням подушки и принося подносы с разной снедью. При одном только взгляде на женщин Стирпайк понял, что они в самом деле чувствуют себя плохо. Их мелово-бледные лица почти не отличались от накрахмаленных наволочек.
   Несмотря на то, что начинавшее садиться солнце все еще светило достаточно ярко, в комнате горело множество свечей. Ага, подумал хитрец, Кора и Кларисса наверняка распорядились зажечь свечи, чтобы отпугивать мнимую Смерть. Выходит, кое-что из сказанного им они все-таки запомнили...
   Теперь главное - неосторожным словом не выдать себя.
   - Ах, сударыни, - залебезил юноша, наклоняясь над кроватями старых дев, стоявшими рядом, - какой недуг свалил вас? Но меня гложет жуткое беспокойство. У меня ощущение, что вы выглядите очень хорошо для того состояния, в котором, должно быть, находитесь. Я пришел к вам по делу. Вчера никак не смог прийти, извините - доктору Прунскваллеру понадобилась моя помощь. Сегодня я явился попросить у вас совета и, возможно, о некоторой помощи. Слушайте внимательно. - Тут Стирпайк выразительно оглянулся на дверь и заговорил тише, давая понять, что дело действительно в высшей степени секретное. - Знаете... Даже не знаю, с чего начать... Вчера вечером, когда я ложился спать, ко мне пришел гость. Необычный... Оттуда... Из потустороннего мира. Не удивляйтесь, я сам не поверил бы, расскажи кто-нибудь мне нечто подобное. Знаете, кто это был? Сама Смерть - не больше, ни меньше. Так вот. Смерть подошла к моей кровати и говорила: "Их сиятельства, леди Кора и леди Кларисса, совершили тяжкое преступление - они взяли грех на душу, убив человека. И теперь я пойду и выну отягченные грехопадением души из их тел". Представляете мое состояние? Разумеется, я принялся умолять Смерть пощадить вас, говорил, что вы сдержите данное слово и не разгласите тайны. Смерть долго сомневалась - она совсем не уверена в вашей честности. Но я упорствовал. В конце концов Смерти надоело это препирательство, и она спросила, отчего я с такой уверенностью ручаюсь за вас. Я ответил курносой, что поскольку я нахожусь с вами, мои сударыни, в доверительных отношениях, то стану гарантом вашего честного слова. В конце концов мы условились, что пока вы не произносите на людях слово "пожар" или слово "стирпайк", или, что еще страшнее, оба эти слова одновременно, с вами ничего не случится. Стоит проболтаться - и смерть заберет вас к себе, в царство мертвых.
   Кора и Кларисса зашевелили губами, порываясь что-то сказать в свое оправдание. Но с их губ слетали лишь нечленораздельные звуки. Наконец Кора кое-как совладала с собой:
   - Смерть... была... она была и тут... такое чувство, что она до сих пор... где-то поблизости... Стирпайк, ради всего святого - спаси нас!
   - Как? - вскричал он, картинно хватаясь за голову. - Неужели Смерть заходила и к вам? Леди Кора, вы это серьезно?
   - Была...
   - Удивительно, что вы остались в живых! Она чего-нибудь требовала от вас, отдавала какие-то приказы?
   - Да, - призналась Кларисса.
   - Вы все запомнили?
   - Да... Да... - хрипло бормотала Кора, поднимая обрамленную тонкими кружевами кисть руки. - Мы все отлично помним. Стирпайк, не бросайте нас... Помогите...
   - В таком случае все будет зависеть от вас. Ведь вы хотите жить?
   Герцогини энергично закивали.
   - Вот и держите языки за зубами.
   - Будем! - пообещала Кларисса.
   Стирпайк поклонился и, сославшись на неотложные дела, пожелал сообщницам скорейшего выздоровления, после чего удалился. В душе у него все пело замысел удался. Прикрыв за собой дверь, он ловко съехал вниз по широким перилам лестницы.
   Впереди были светлые перспективы - с разрешения Барквентина юноша получил в свое распоряжение несколько комнат, окна которых выходили в сад. Отсюда было рукой подать до рабочего кабинета архивариуса. Не говоря о том, что новое жилище Стирпайка было куда комфортнее предыдущего.
   Пройдя несколько галерей и свернув в коридор, где находился вход в его покои, юноша неожиданно заметил в дальнем конце коридора Фуксию и доктора, которые оживленно спорили о чем-то.
   Впрочем, он примерно знал, о чем могли говорить эскулап и хозяйская дочь конечно, о пропаже лорда Сепулкрейва и Свелтера. Конечно, это была интересная тема, но в данный момент Стирпайка больше занимало собственное благоустройство - нужно было перенести в полученные от Барквентина комнаты вещи из старого жилища и переставить кое-что из мебели.
   Он достал из кармана ключ, отпер дверь и прошел в комнату. Уже смеркалось, так что окно казалось темно-синим с черными линиями. Поначалу юноша даже не понял, что это были за линии; лишь потом до него дошло, что это были ветви деревьев. Скинув башмаки, паренек бросился с разбега на широченную кровать, застланную малиновым атласным покрывалом. Перекатившись несколько раз, Стирпайк уставился в потолок, размышляя над превратностями судьбы. Все выходило как нельзя лучше. В семнадцать лет достигнуть столь высокого положения - это под силу далеко не каждому. К тому же он начинал с нуля. Был едва ли не последним подмастерьем на кухне, чистил закопченные, перепачканные жиром котлы, а теперь...
   Вспомнив все, через что ему пришлось пройти за последнее время, юноша бешено захохотал. Слезы текли из его глаз, а он все смеялся. Наконец, когда в боку начало покалывать, он прекратил смех. Впереди еще было много работы, предстояло хитрить и изворачиваться с новой силой. Нужно быть готовым к любым неожиданностям. Это была последняя мысль бывшего поваренка. В следующий момент он уже спал глубоким сном праведника...
   За час до появления Стирпайка в покоях близнецов Фуксия и доктор встретились на условленном месте - в Прохладной комнате. Стирпайк был прав поначалу они и в самом деле говорили об исчезновении лорда Сепулкрейва. Но не только. Интересовала их и пропажа Свелтера, Флея, странное поведение близнецов, неожиданный интерес к жизни Горменгаста со стороны леди Гертруды и многое другое. Фуксия и Альфред Прунскваллер говорили разными словами, но суть их выводов была одной - жизнь стала иной, чем прежде. Но что именно изменило жизнь - для них оставалось загадкой; между тем оба очень желали узнать, что именно повлекло за собой цепочку последних трагических событий. После чего разговор сам собой перескочил на новоявленного архивариуса - на Барквентина и, как следствие, на его свежеиспеченного помощника, Стирпайка.
   - Фуксия, будь с ним осторожнее, - предостерегал Прунскваллер, - а то кто его знает. Парень себе на уме.
   - Я сама это заметила, - призналась девочка. - Так что ваше предупреждение только подтверждает мои выводы.
   Медик ничего не ответил и уставился в окно, за которым уже сгущались сумерки.
   Фуксия отвернулась и приложила ладонь к груди - со стороны могло показаться, что девушка что-то прячет под одеждой.
   - Да, доктор, я буду держать ухо востро, - нарушила тишину юная герцогиня, - не беспокойтесь. Ваши предупреждения я отлично помню. Сегодня вечером я надела эту штуку в силу необходимости. Потому что... так надо.
   - Что надо? - удивился эскулап. - О чем ты, лапочка? Извини, я что-то задумался, прослушал. Повтори, что ты сказала?
   - Посмотрите сюда! - воскликнула Фуксия, отворачивая кружевной ворот платья. - Вот!
   Прунскваллер посмотрел на девушку и обмер - на ее груди покоился тот самый рубин, который он подарил ей в день, когда впервые увидел Стирпайка.
   Поймав на себе необычный взгляд доктора, Фуксия покраснела и, резко повернувшись, бросилась по лестнице. Секунда - и только гулко хлопнувшая дверь напомнила о том, что там только что была наследница древнего рода Гроунов.
   ПОСВЯЩЕНИЕ В ГЕРЦОГИ
   День, избранный для посвящения малолетнего Титуса в герцоги, выдался дождливый. Низкое небо заволокло свинцово-серой пеленой, в которой не было ни единого просвета. Дождь был не то чтобы проливной, но достаточно сильный.
   Именно из-за дождя народ не спешил выходить на улицу. Сотни обитателей Горменгаста скопились у выходящих на юг окон, откуда озеро просматривалось великолепно. Если бы только не этот дождь... Но на все, как известно, воля Бога. Кое-кто нашептывал - дескать, не к добру это, плохая примета. Но все равно - посвящение в герцоги было уже само по себе грандиозным событием.
   Еще задолго до рассвета, когда поварята отскребали грязь и жир в кухне, когда плотники в последний раз проверяли прочность креплений плота, когда младшие конюхи запрягали лошадей, стало ясно, что в жизни Горменгаста произошел важный поворот. До этого дождей не было чуть ли не полтора месяца, а сегодня он пошел - тоже своего рода признак перемены в жизни. После дождя все живое, измученное палящим солнцем, должно приободриться, так что с пророчившими несчастье еще можно было поспорить. Каждый обитатель замка чувствовал, как на его глазах вершится история. Пожалуй, только Титус, ради которого все затевалось, совершенно ничего не понимал.
   Стирпайк по указанию Барквентина занимался раздачей специальных церемониальных одеяний, хранившихся на такой случай в бездонных кладовых Горменгаста. Важно было соблюсти букву традиции, чтобы предназначенная, к примеру, для старшего конюха одежда не попала ненароком к среднему садовнику. Поручение было ответственным, но Стирпайк загодя все продумал, вызывая сначала старших, потом средних и, наконец, младших слуг всех вспомогательных служб, так что никакой путаницы не возникло. Барквентин был очень обрадован такой организацией и посулил от имени госпожи Гертруды, что после успешного окончания церемонии Стирпайк получит щедрую награду.