Страница:
Али закусила губу. Ей необходимо было придумать, как вывезти Тайбура из страны, чтобы сохранить ему жизнь, если такое вообще возможно.
Даже повстанцам нравился этот великан. Улазим и Фесгао как-то говорили, что новый капитан Королевского дозора относился к рэка точно так же, как и к луаринам. Труднее всего будет увести его от подопечного.
А вот и еще одна трудность: сам подопечный. Али всегда гнала от себя мысль, что Дайневона и Эльсрена могут просто убить за то, что в их жилах течет кровь Риттевонов. Теперь уже нельзя было отмахнуться от этой мысли, если она не хотела, чтобы убили еще и преданного охранника Дайневона. Она не хочет увидеть на своих руках кровь детей.
«Что, если мы позволим ему забрать Дайневона, – размышляла Али. – Улазим и остальные могут отказаться оставить мальчика в живых, но если Дайневон и Эльсрен поклянутся на крови, что никогда не попытаются вернуть корону и острова, то, возможно, это сработает».
Какие наивные мечты! Часть ее разума знала всю глубину наивности, та часть, что выросла на жестоких занятиях по истории и королевской политике. Но Али отказывалась прислушиваться к шепоту этой части.
Али побрела к воде. Хрустальные круглые лампы освещали два из трех павильонов: центральный был погружен во тьму. Али напрягла Зрение и увидела громадный телескоп барона Энгана. Из освещенного лампами павильона увидеть небо было бы невозможно. Рядом с телескопом стояла Дов. Али надеялась, что Дов остановилась в Обзорном павильоне перед тем, как подойти к астроному, ведь темненок, посаженный на туфельку хозяйки Али в Гардеробном павильоне, должен был подслушать разговоры знати. В который раз Али возблагодарила богов, что темнята такие легкие. Если бы Дов заметила их, то засыпала бы Али вопросами.
Из павильона раздался заразительный смех Сарэй. Там же были и регенты. Они сидели в креслах в окружении самых близких людей. Между Имаджан и Рубиньяном стояло еще одно кресло, пустое, с дополнительной подушкой – для короля.
Тайбур спустился по тропинке от павильона с рыдающим четырехлетним королем на руках. Проходя мимо Али, он кивнул ей и вдруг резко остановился и наклонил ребенка над травой. Дайневона вырвало.
Али помогала нянчить Эльсрена уже больше года. В ту же минуту она подошла к воде и намочила несколько носовых платков, в избытке хранящихся у нее, как у всякой примерной горничной. И один протянула Тайбуру.
– Анона? – спросила Али, пока Тайбур вытирал Дайневону лицо. Другим платком он протер ему лоб, третьим – шею. Наконец Тайбур осторожно отвел темные влажные локоны с лица малыша.
– Они сами не знают, – ответил он с яростью. – Они не смотрели за ним как следует, потому что знали, что стража не выпустит его из павильона, а через стены ему не перелезть. Он мог съесть что угодно. – Тайбур посмотрел на траву. – О, замечательно. Анона и карри.
И он пошел прочь, стражники поспешили за ним. Мальчик-король тихо всхлипывал на плече своего охранника.
Али нахмурилась. Ей не следовало симпатизировать тем, кого она собиралась свергать, например, Дайневону и его большому защитнику. Они стояли между народом рэка и его свободой. Что-то надо было делать, но от одной мысли о необходимости убить кого-нибудь из них Али скрежетала зубами.
Когда Али мочила платочки, она заметила скамью прямо у воды. Скамья светилась магией, отпугивающей насекомых и змей. От посторонних глаз ее закрывала большая плакучая ива, позволяющая, впрочем, видеть все три павильона. Али устроилась там. Звуки флейт, арф и мягкий барабанный бой плыли над водой как сладкий бальзам.
Темнело, и Али думала о ночных делах. Ее люди займут позиции с обеих сторон крепости. Люди Улазима проникли в Каноданг накануне и засели в камерах под видом заключенных, они просидят там, пока не смогут вывести освобожденных к лошадям, лодкам и потайным местам.
– Слишком долго, – прямо перед Али возник Киприот, одетый как рэка и увешанный мерцающими амулетами.
Али вздрогнула. Она наблюдала за Рубиньяном и двумя приближенными, которые разговаривали о лошадях и бегах. Никто в павильоне не осмеливался говорить о последнем восстании.
– Праздник затмения начнется только одновременно с затмением. Ты мне вид заслоняешь.
– Я не затмение имел в виду, – фыркнул бог. – Я не могу отвлекать своих брата и сестру всю оставшуюся жизнь, Али.
Али подняла брови.
– За этот месяц мы многое сделали для повстанцев, которые были в городе. Знаешь, на этой неделе предстоит масса дел, спасибо тебе большое, – она наклонила голову и посмотрела на него. – Нам нужны луарины, Киприот. Если достаточное их количество не встанет на нашу сторону, мы проиграем. Тебе нужны силы для борьбы? Ты говоришь, что черпаешь их в победах. Мы еще особо и не побеждали. Наберись терпения. Хоть это и звучит странно, но нам, существам с короткой жизнью, необходимо время. – Она подалась вперед. – Страна скоро закипит. Как только мы убедим тех, кто считает, что регенты кошмарные правители, и когда не одни только рэка восстанут, будет война, а у тебя будут твои победы.
Киприот теребил изумрудную серьгу, поблескивающую в свете ламп.
– Каждый день промедления приближает нас к возвращению моих брата и сестры. Может, я могу помочь? – и он исчез.
– Если ты применишь свою силу сейчас, то твои брат и сестра об этом узнают, – сказала Али в пустоту.
– Бывает сила, а бывает Сила, дорогая, – услышала она его шепот. – Моя сила велика, если применять ее в нужное время и в нужном месте.
Али покачала головой. Заговорщики в Раджмуате и на окружающих островах готовились к восстанию, делая все, чтобы оно началось скорее. Она не могла контролировать всех агентов, оставалось только ждать и выполнять свою часть работы. Она сидела на скамейке, глядя на знатных гостей в павильоне. Большинство их них говорили о разных жизненных проблемах. Офицеры королевского флота жаловались лорду Мэтфриду на ставшее в последнее время странно неспокойным море и опасные плавания. Ферди пытался втолковать Займиду, что знатные не должны скакать верхом. Сарэй махнула на него рукой и обозвала его надутым пижоном.
Каждый раз, когда Али надоедало читать по губам эти разговоры, она обращала свой взгляд на Топабоу. Его легко было найти. Масса волшебных амулетов и сияние его магического Дара обжигало Зрение Али.
Топабоу не знал отдыха. Он вертел в руках амулеты, переходил с места на место, тер шею и затылок. Одно время он просто шагал вокруг павильона, пока Рубиньян не посмотрел на него страшными глазами.
В следующий раз Али прочитала по губам Топабоу, как тот уверял двух напуганных людей, что рэка просто свихнулись от долгой зимы, и все скоро благополучно закончится. Потом он отказался обсуждать арест герцога Номру с графом и графиней Томанг. Чаще всего он смотрел на регентов и сжимал челюсти. Топабоу нервничал. И нервничал он из-за своих хозяев.
Али улыбнулась.
Луна уже поднималась, когда Али услышала шаги на тропе. Она замерла, потом успокоилась: это Тайбур. Великан уверенно шел прямо к воде. Он отбросил в сторону стелющиеся ветки ивы и вошел в ее убежище.
Али удивленно посмотрела на него. Тайбур сел рядом.
– Не бойся, любезная горничная. Я не собираюсь посягать на твою добродетель.
– Фу, какой ты неинтересный, – шутливо упрекнула его Али.
В эти дни ей было не до флирта. Она уже не была такой, какой уехала из Торталла, но боялась задумываться, какой стала.
Тайбур откинулся на спинку скамьи, вытянул и скрестил длинные ноги и сложил руки на груди.
– В любую другую ночь тебе пришлось бы повоевать, чтобы занять это место, сама понимаешь, – весело сказал он. – Здесь отбою нет от парочек. Но после новостей с Имахина, слуги, которые сегодня не работают, попрятались, а гости показывают регентам свои улыбающиеся и верноподданнические лица. – Он вздохнул. – Люди разучились радоваться прекрасной ночи. Кстати, по словам моих людей, в Торталле, в Фиф Тамеране нет семьи по фамилии Хоумвуд.
Только годы тренировок помогли Али не вздрогнуть от непроизвольного страха. Она зевнула, не отводя взгляда от павильона. В Обзорном павильоне барон Энган настраивал телескоп. Дов и несколько молодых дворян наблюдали за ним.
– Если ты боишься Топабоу, то не стоит, – медленно произнес Тайбур. – Смотри-ка, первый светлячок. Загадывай желание. Топабоу настолько привык, что люди боятся его, что вконец обленился. Мои люди ходили в Тамеран. Немало рискуя при этом. И я не хочу делиться информацией с человеком, который думает, что на вопросы, заданные под пытками, можно получить честные ответы.
Али в изумлении молчала, уставившись в землю.
Кроха, беззвучно говоривший о чем-то с Триком, перекатился по ее шее и перебрался на плечо, чтобы быть поближе к Тайбуру. Тайбур протянул темненку ладонь. Тот немедленно выпустил из себя четыре ноги и пошел по пальцам Тайбура.
– Да, на всякий случай, если ты подумала, что я ленивый: прежде чем вернуть эту штуку тебе, я отнес ее своим магам. Их магия от него буквально отскакивала.
И он подбросил Кроху в воздух. Тот радостно заверещал. Потом расправил крылышки и мягко опустился обратно на ладонь Тайбура.
– Тебе нетрудно угодить, – сказал ему Тайбур. Он отдал Кроху Али и посмотрел на небо сквозь листву. – Богиня начинает набрасывать вуаль. Великодушно прошу меня извинить, – он встал, думая, казалось, уже о чем-то другом. Потом нахмурился и повернулся к Али. – Знаешь, служанке-луаринке не легко ужиться в доме, полном рэка. Если тебе понадобится друг, приходи ко мне.
И он выскользнул из-под сени ивы. Али с трудом удержалась от улыбки. Он был очень хороший и имел неплохие задатки актера.
– Не заметили, как нервничает Топабоу? Не хотите узнать, по какой такой причине? – спросила она вслед.
На этот раз он, не останавливаясь, пошел до Обзорного павильона. Яркие шары замигали и погасли, чтобы дать высокородным хозяевам и гостям возможность полностью насладиться видом темнеющей луны.
По предсказаниям, затмение должно было продлиться почти до самого рассвета. Однако едва лик луны закрылся, многие гости, включая леди Балитанг, попрощались. Дов неохотно плелась за мачехой и сестрой, не сводя взгляда со спрятавшейся луны.
Увидев их, Али побежала к Гардеробному павильону. Она была рада, что они окажутся дома задолго до объявления тревоги в Каноданге. Ей не хотелось рисковать, оказавшись неподалеку от дворца, кода регенты узнают о побеге из тюрьмы.
– Я была у Лиловой воды. Многие господа готовятся уезжать, – объявила она знакомым слугам. Лакеи бросились к мужской части павильона. Карты и шитье мгновенно исчезли, ящики открылись, слуги приготовились к переодеванию своих хозяев в дорожную одежду. Пембери послала гонца предупредить стражников и конюхов, что пора возвращаться домой. Леди подошли к павильону, горничные помогли им сменить одежду.
Они вышли вместе с большой группой гостей, направляющихся в город. Ферди и Дживайер Ибадун ехали на лошадях по обе стороны от Сарэй. Молодые люди переглядывались за ее спиной. Займид присоединился к Балитангам в последнюю минуту. Глаза Сарэй заблестели при виде него, но вместо того, чтобы толкаться с двумя другими молодыми людьми, Займид присоединился к герцогине и Нуритин. Они беседовали о вечере и политике Картака. Дов ехала следом и прислушивалась.
Один за другим знатные гости отделялись от основной группы и направлялись к своим домам. Все сопровождающие леди Балитанг молодые люди покинули их на улице Джошейн.
Али расчесывала волосы Дов в ее спальне, как вдруг девушка взглянула ей в глаза в зеркале.
– А теперь ты скажешь мне, почему тебе так неймется? – прошептала она. Дов не хотела разбудить Юнай, которая заснула в ту же секунду, как голова ее коснулась тюфяка. – Ты хорошо это скрываешь, но ты весь день как на иголках, я же вижу. С Улазимом, Фесгао и Окобу то же самое, причем уже два дня. Я спрашивала Кведангу, но она говорит, что руководители не рассказывают об особых операциях тем, кто не участвует в них.
Али покачала головой.
– Лучше, если те из нас, кто не участвует в активных действиях, будут узнавать о них, когда все уже произойдет.
– Так что если кто-нибудь и спросит потом, знали ли мы, и мы скажем, что не знали, то ни один маг не почует лжи? – рассуждала Дов.
– Если вы такая умная, то зачем вам я? – поддела ее Али и отложила расческу.
Дов фыркнула.
– Двое умных лучше, чем один, – она обернулась к Али. – Но ты же знаешь? Хоть тебе и не полагается, ты знаешь, что происходит, потому что ты – это ты, и этим все сказано. Это твоя работа – все знать. Улазим как-то сказал мне, что ты, знаешь гораздо больше, чем показываешь это. Я, вообще-то, тоже так думаю.
«Иногда мне хочется, чтобы она не была такой умной, – подумала Али. – Не удивительно, что большинство ее друзей – взрослые».
– Пока вреда от моих знаний нет, – заявила она своей хозяйке.
Дов встала и пошла к кровати.
– Спокойной ночи, Али.
– Мне жаль, что вы не смогли досмотреть затмение, – прошептала Али.
– В августе будет солнечное затмение, – сонным голосом проговорила Дов. – Полдвора болтает, что это великое знамение, остальная половина – что это предвестие великих несчастий.
– Но, леди, – с дурашливым испугом сказала Али, – все эти рэка, безобразия, которые они творят! Наверняка боги хотят предупредить нас. Нас, наверное, убьют в собственных постелях!
– Тебя точно убьют, если не заткнешься, – прорычала вдруг Юнай.
Али подождала, пока Дов и Юнай уснут, и тихо выскользнула из комнаты.
Глава 11
Даже повстанцам нравился этот великан. Улазим и Фесгао как-то говорили, что новый капитан Королевского дозора относился к рэка точно так же, как и к луаринам. Труднее всего будет увести его от подопечного.
А вот и еще одна трудность: сам подопечный. Али всегда гнала от себя мысль, что Дайневона и Эльсрена могут просто убить за то, что в их жилах течет кровь Риттевонов. Теперь уже нельзя было отмахнуться от этой мысли, если она не хотела, чтобы убили еще и преданного охранника Дайневона. Она не хочет увидеть на своих руках кровь детей.
«Что, если мы позволим ему забрать Дайневона, – размышляла Али. – Улазим и остальные могут отказаться оставить мальчика в живых, но если Дайневон и Эльсрен поклянутся на крови, что никогда не попытаются вернуть корону и острова, то, возможно, это сработает».
Какие наивные мечты! Часть ее разума знала всю глубину наивности, та часть, что выросла на жестоких занятиях по истории и королевской политике. Но Али отказывалась прислушиваться к шепоту этой части.
Али побрела к воде. Хрустальные круглые лампы освещали два из трех павильонов: центральный был погружен во тьму. Али напрягла Зрение и увидела громадный телескоп барона Энгана. Из освещенного лампами павильона увидеть небо было бы невозможно. Рядом с телескопом стояла Дов. Али надеялась, что Дов остановилась в Обзорном павильоне перед тем, как подойти к астроному, ведь темненок, посаженный на туфельку хозяйки Али в Гардеробном павильоне, должен был подслушать разговоры знати. В который раз Али возблагодарила богов, что темнята такие легкие. Если бы Дов заметила их, то засыпала бы Али вопросами.
Из павильона раздался заразительный смех Сарэй. Там же были и регенты. Они сидели в креслах в окружении самых близких людей. Между Имаджан и Рубиньяном стояло еще одно кресло, пустое, с дополнительной подушкой – для короля.
Тайбур спустился по тропинке от павильона с рыдающим четырехлетним королем на руках. Проходя мимо Али, он кивнул ей и вдруг резко остановился и наклонил ребенка над травой. Дайневона вырвало.
Али помогала нянчить Эльсрена уже больше года. В ту же минуту она подошла к воде и намочила несколько носовых платков, в избытке хранящихся у нее, как у всякой примерной горничной. И один протянула Тайбуру.
– Анона? – спросила Али, пока Тайбур вытирал Дайневону лицо. Другим платком он протер ему лоб, третьим – шею. Наконец Тайбур осторожно отвел темные влажные локоны с лица малыша.
– Они сами не знают, – ответил он с яростью. – Они не смотрели за ним как следует, потому что знали, что стража не выпустит его из павильона, а через стены ему не перелезть. Он мог съесть что угодно. – Тайбур посмотрел на траву. – О, замечательно. Анона и карри.
И он пошел прочь, стражники поспешили за ним. Мальчик-король тихо всхлипывал на плече своего охранника.
Али нахмурилась. Ей не следовало симпатизировать тем, кого она собиралась свергать, например, Дайневону и его большому защитнику. Они стояли между народом рэка и его свободой. Что-то надо было делать, но от одной мысли о необходимости убить кого-нибудь из них Али скрежетала зубами.
Когда Али мочила платочки, она заметила скамью прямо у воды. Скамья светилась магией, отпугивающей насекомых и змей. От посторонних глаз ее закрывала большая плакучая ива, позволяющая, впрочем, видеть все три павильона. Али устроилась там. Звуки флейт, арф и мягкий барабанный бой плыли над водой как сладкий бальзам.
Темнело, и Али думала о ночных делах. Ее люди займут позиции с обеих сторон крепости. Люди Улазима проникли в Каноданг накануне и засели в камерах под видом заключенных, они просидят там, пока не смогут вывести освобожденных к лошадям, лодкам и потайным местам.
– Слишком долго, – прямо перед Али возник Киприот, одетый как рэка и увешанный мерцающими амулетами.
Али вздрогнула. Она наблюдала за Рубиньяном и двумя приближенными, которые разговаривали о лошадях и бегах. Никто в павильоне не осмеливался говорить о последнем восстании.
– Праздник затмения начнется только одновременно с затмением. Ты мне вид заслоняешь.
– Я не затмение имел в виду, – фыркнул бог. – Я не могу отвлекать своих брата и сестру всю оставшуюся жизнь, Али.
Али подняла брови.
– За этот месяц мы многое сделали для повстанцев, которые были в городе. Знаешь, на этой неделе предстоит масса дел, спасибо тебе большое, – она наклонила голову и посмотрела на него. – Нам нужны луарины, Киприот. Если достаточное их количество не встанет на нашу сторону, мы проиграем. Тебе нужны силы для борьбы? Ты говоришь, что черпаешь их в победах. Мы еще особо и не побеждали. Наберись терпения. Хоть это и звучит странно, но нам, существам с короткой жизнью, необходимо время. – Она подалась вперед. – Страна скоро закипит. Как только мы убедим тех, кто считает, что регенты кошмарные правители, и когда не одни только рэка восстанут, будет война, а у тебя будут твои победы.
Киприот теребил изумрудную серьгу, поблескивающую в свете ламп.
– Каждый день промедления приближает нас к возвращению моих брата и сестры. Может, я могу помочь? – и он исчез.
– Если ты применишь свою силу сейчас, то твои брат и сестра об этом узнают, – сказала Али в пустоту.
– Бывает сила, а бывает Сила, дорогая, – услышала она его шепот. – Моя сила велика, если применять ее в нужное время и в нужном месте.
Али покачала головой. Заговорщики в Раджмуате и на окружающих островах готовились к восстанию, делая все, чтобы оно началось скорее. Она не могла контролировать всех агентов, оставалось только ждать и выполнять свою часть работы. Она сидела на скамейке, глядя на знатных гостей в павильоне. Большинство их них говорили о разных жизненных проблемах. Офицеры королевского флота жаловались лорду Мэтфриду на ставшее в последнее время странно неспокойным море и опасные плавания. Ферди пытался втолковать Займиду, что знатные не должны скакать верхом. Сарэй махнула на него рукой и обозвала его надутым пижоном.
Каждый раз, когда Али надоедало читать по губам эти разговоры, она обращала свой взгляд на Топабоу. Его легко было найти. Масса волшебных амулетов и сияние его магического Дара обжигало Зрение Али.
Топабоу не знал отдыха. Он вертел в руках амулеты, переходил с места на место, тер шею и затылок. Одно время он просто шагал вокруг павильона, пока Рубиньян не посмотрел на него страшными глазами.
В следующий раз Али прочитала по губам Топабоу, как тот уверял двух напуганных людей, что рэка просто свихнулись от долгой зимы, и все скоро благополучно закончится. Потом он отказался обсуждать арест герцога Номру с графом и графиней Томанг. Чаще всего он смотрел на регентов и сжимал челюсти. Топабоу нервничал. И нервничал он из-за своих хозяев.
Али улыбнулась.
Луна уже поднималась, когда Али услышала шаги на тропе. Она замерла, потом успокоилась: это Тайбур. Великан уверенно шел прямо к воде. Он отбросил в сторону стелющиеся ветки ивы и вошел в ее убежище.
Али удивленно посмотрела на него. Тайбур сел рядом.
– Не бойся, любезная горничная. Я не собираюсь посягать на твою добродетель.
– Фу, какой ты неинтересный, – шутливо упрекнула его Али.
В эти дни ей было не до флирта. Она уже не была такой, какой уехала из Торталла, но боялась задумываться, какой стала.
Тайбур откинулся на спинку скамьи, вытянул и скрестил длинные ноги и сложил руки на груди.
– В любую другую ночь тебе пришлось бы повоевать, чтобы занять это место, сама понимаешь, – весело сказал он. – Здесь отбою нет от парочек. Но после новостей с Имахина, слуги, которые сегодня не работают, попрятались, а гости показывают регентам свои улыбающиеся и верноподданнические лица. – Он вздохнул. – Люди разучились радоваться прекрасной ночи. Кстати, по словам моих людей, в Торталле, в Фиф Тамеране нет семьи по фамилии Хоумвуд.
Только годы тренировок помогли Али не вздрогнуть от непроизвольного страха. Она зевнула, не отводя взгляда от павильона. В Обзорном павильоне барон Энган настраивал телескоп. Дов и несколько молодых дворян наблюдали за ним.
– Если ты боишься Топабоу, то не стоит, – медленно произнес Тайбур. – Смотри-ка, первый светлячок. Загадывай желание. Топабоу настолько привык, что люди боятся его, что вконец обленился. Мои люди ходили в Тамеран. Немало рискуя при этом. И я не хочу делиться информацией с человеком, который думает, что на вопросы, заданные под пытками, можно получить честные ответы.
Али в изумлении молчала, уставившись в землю.
Кроха, беззвучно говоривший о чем-то с Триком, перекатился по ее шее и перебрался на плечо, чтобы быть поближе к Тайбуру. Тайбур протянул темненку ладонь. Тот немедленно выпустил из себя четыре ноги и пошел по пальцам Тайбура.
– Да, на всякий случай, если ты подумала, что я ленивый: прежде чем вернуть эту штуку тебе, я отнес ее своим магам. Их магия от него буквально отскакивала.
И он подбросил Кроху в воздух. Тот радостно заверещал. Потом расправил крылышки и мягко опустился обратно на ладонь Тайбура.
– Тебе нетрудно угодить, – сказал ему Тайбур. Он отдал Кроху Али и посмотрел на небо сквозь листву. – Богиня начинает набрасывать вуаль. Великодушно прошу меня извинить, – он встал, думая, казалось, уже о чем-то другом. Потом нахмурился и повернулся к Али. – Знаешь, служанке-луаринке не легко ужиться в доме, полном рэка. Если тебе понадобится друг, приходи ко мне.
И он выскользнул из-под сени ивы. Али с трудом удержалась от улыбки. Он был очень хороший и имел неплохие задатки актера.
– Не заметили, как нервничает Топабоу? Не хотите узнать, по какой такой причине? – спросила она вслед.
На этот раз он, не останавливаясь, пошел до Обзорного павильона. Яркие шары замигали и погасли, чтобы дать высокородным хозяевам и гостям возможность полностью насладиться видом темнеющей луны.
По предсказаниям, затмение должно было продлиться почти до самого рассвета. Однако едва лик луны закрылся, многие гости, включая леди Балитанг, попрощались. Дов неохотно плелась за мачехой и сестрой, не сводя взгляда со спрятавшейся луны.
Увидев их, Али побежала к Гардеробному павильону. Она была рада, что они окажутся дома задолго до объявления тревоги в Каноданге. Ей не хотелось рисковать, оказавшись неподалеку от дворца, кода регенты узнают о побеге из тюрьмы.
– Я была у Лиловой воды. Многие господа готовятся уезжать, – объявила она знакомым слугам. Лакеи бросились к мужской части павильона. Карты и шитье мгновенно исчезли, ящики открылись, слуги приготовились к переодеванию своих хозяев в дорожную одежду. Пембери послала гонца предупредить стражников и конюхов, что пора возвращаться домой. Леди подошли к павильону, горничные помогли им сменить одежду.
Они вышли вместе с большой группой гостей, направляющихся в город. Ферди и Дживайер Ибадун ехали на лошадях по обе стороны от Сарэй. Молодые люди переглядывались за ее спиной. Займид присоединился к Балитангам в последнюю минуту. Глаза Сарэй заблестели при виде него, но вместо того, чтобы толкаться с двумя другими молодыми людьми, Займид присоединился к герцогине и Нуритин. Они беседовали о вечере и политике Картака. Дов ехала следом и прислушивалась.
Один за другим знатные гости отделялись от основной группы и направлялись к своим домам. Все сопровождающие леди Балитанг молодые люди покинули их на улице Джошейн.
Али расчесывала волосы Дов в ее спальне, как вдруг девушка взглянула ей в глаза в зеркале.
– А теперь ты скажешь мне, почему тебе так неймется? – прошептала она. Дов не хотела разбудить Юнай, которая заснула в ту же секунду, как голова ее коснулась тюфяка. – Ты хорошо это скрываешь, но ты весь день как на иголках, я же вижу. С Улазимом, Фесгао и Окобу то же самое, причем уже два дня. Я спрашивала Кведангу, но она говорит, что руководители не рассказывают об особых операциях тем, кто не участвует в них.
Али покачала головой.
– Лучше, если те из нас, кто не участвует в активных действиях, будут узнавать о них, когда все уже произойдет.
– Так что если кто-нибудь и спросит потом, знали ли мы, и мы скажем, что не знали, то ни один маг не почует лжи? – рассуждала Дов.
– Если вы такая умная, то зачем вам я? – поддела ее Али и отложила расческу.
Дов фыркнула.
– Двое умных лучше, чем один, – она обернулась к Али. – Но ты же знаешь? Хоть тебе и не полагается, ты знаешь, что происходит, потому что ты – это ты, и этим все сказано. Это твоя работа – все знать. Улазим как-то сказал мне, что ты, знаешь гораздо больше, чем показываешь это. Я, вообще-то, тоже так думаю.
«Иногда мне хочется, чтобы она не была такой умной, – подумала Али. – Не удивительно, что большинство ее друзей – взрослые».
– Пока вреда от моих знаний нет, – заявила она своей хозяйке.
Дов встала и пошла к кровати.
– Спокойной ночи, Али.
– Мне жаль, что вы не смогли досмотреть затмение, – прошептала Али.
– В августе будет солнечное затмение, – сонным голосом проговорила Дов. – Полдвора болтает, что это великое знамение, остальная половина – что это предвестие великих несчастий.
– Но, леди, – с дурашливым испугом сказала Али, – все эти рэка, безобразия, которые они творят! Наверняка боги хотят предупредить нас. Нас, наверное, убьют в собственных постелях!
– Тебя точно убьют, если не заткнешься, – прорычала вдруг Юнай.
Али подождала, пока Дов и Юнай уснут, и тихо выскользнула из комнаты.
Глава 11
НЕКОТОРЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Все были на кухне, когда пришла Али. Улазим, Фесгао, Кведанга, Чинаол, Окобу и Юсуль в ночных рубашках и пижамах сидели вокруг стола. Они лениво играли в кости, шахматы и нарды. Чинаол налила Али чашку арака и грохнула перед ней тарелку печеных яблок. Повариха явно думала о другом, потому что прекрасно знала, что Али ненавидит арак. Али поставила на стол корзинку с шитьем и оглядела присутствующих. Мимоходом она подумала, не изменят ли Улазим и Фесгао собственному правилу и не пойдут ли сами в Каноданг? Соблазн огромен, ведь они бездействовали долгие месяцы, лишь строили планы.
– Слушай-ка, теперь ты изволишь сказать, что идет следующим номером? – устало спросила Чинаол. – Сейчас все курочки в своих курятниках.
– Нет, – одновременно произнесли Улазим и Фесгао. Они немного помолчали.
– Ты узнаешь, когда все закончится, – вдруг сказал Улазим, – еще ведь ничего не закончилось.
– Если я умру от любопытства до того, как все закончится, то подожду вас в Мирных государствах и ручаюсь, что к вашему появлению мирными они уже не будут, – пригрозила Чинаол и посмотрела на Али. – Во дворце все спокойно?
Али улыбнулась.
– Они получили новости о восстании на Имахине. И сделали вид, что ничего страшного не произошло. А Топабоу выглядит плохо. Хотя принц Рубиньян и относится к нему, по всей видимости, со всем своим расположением.
– Я из тысячи источников слышала, что Топабоу строит планы свергнуть регентов или что регенты хотят разжаловать Топабоу, – проговорила Кведанга сквозь зевок, – об этом говорят прямо во дворце, где о таких вещах вообще принято помалкивать.
Разговор продолжался в таком же духе. Часы пробили четвертый час ночи, когда Юсуль поднял руку, призывая к тишине. Все немедленно умолкли. Юсуль слышал лучше всех в доме. В следующее мгновение услышали и остальные: тихий, почти призрачный звук взрыва со стороны гавани. Все повскакивали со своих мест и выбежали из служебных ворот на улицу. Тускло-оранжевое марево осветило небо на северо-востоке. Али знала, ее агенты подложили в обе крепости бочонки со взрывчаткой.
– Не смотрите на меня, – сказал Фесгао и поднял руки вверх, так как на него обратились все взгляды, – я тут ни при чем.
Тревога поднялась по всей гавани. Слуги из соседних домов, услышавшие шум, выскочили на улицу. От слуг и хозяев домов, расположенных ближе к гавани, стало известно, что горят Большая и Малая крепости, а также солдатские казармы позади Большой крепости.
Али замерзла и вернулась в дом. В ее рабочем кабинете уже были все, кто совершил ночную диверсию. Они маслом оттирали с лиц копоть, смеялись и шутили. Только когда Али поднесла палец к губам, они вспомнили, что большинство обитателей дома уже спит.
– Это было проще простого, – сказала Гучоль и помогла подруге оттереть последнюю черную полоску с лица, – мы не потеряли ни одного человека.
– Это дурачье сложило все боеприпасы в один склад, – фыркнула Киока.
Ресай расчесывала свои длинные волосы.
– Так было в обеих крепостях. Нам там и делать-то было почти нечего.
– Мы вбили клинья под двери казарм и потайные ворота, – с мрачным удовольствием поведал Али Локак, – привели в негодность подъемные мосты и опускающиеся решетки.
– Они и за день оттуда не выберутся, – спокойно сказал Джимарн. – За это время им уж точно захочется поесть. А после трапезы их станет гораздо меньше.
– Ну они же не идиоты, – возразил Олкей. – Как только они поймут, что начались беспорядки, и кто-то проник в крепость, они проверят пищу, прежде чем есть.
Али вдруг почувствовала запах канализации от груды одежды, которую члены ее команды только что сбросили на пол.
– В ванну, – приказала она, – отмойте с себя этот запах. – Али прошла по комнате и поцеловала каждого в лоб. – Вы прекрасно справились, – сказала она им с признательностью и гордостью. – Давайте молиться, чтобы все остальные наши приключения прошли так же гладко. И, надо ли вам говорить…
– Никому ни слова, ни единой душе, – хором провозгласили они, потому что слышали от Али эти слова уже раз сто.
Али засмеялась и вернулась на кухню, чтобы забрать свою корзинку. Спать не хотелось. Ее команда вернулась, но беспокойство не отступало. Она думала о Наветренном районе, что на другой стороне гавани, и о многоквартирных домах Подветренного района, и о тех подобиях человеческого жилья – в Медовом Горшке. Там, за горным хребтом Кутафин лежит Каноданг, крепость из серого камня, с толстыми стенами и мощными башнями. Что там сейчас происходит?
Вскоре воздух стал серо-жемчужным перед рассветом. Дом просыпался. Люди спускались вниз на утренние тренировки. Али и главные заговорщики присоединились к ним, после того как переоделись в дневную одежду. Над горами Кутафин поднималось солнце. Улазим и Фесгао дрались плохо, потому что постоянно оглядывались на северо-восток, где находилась тюрьма. После того как Улазим получил удар дубинкой и заработал синяк на левой скуле, Али отозвала его в сторону.
– Они собирались сжечь Каноданг? – спросила она тихо-тихо.
– Конечно, нет, – ответил он, – там же насильники и убийцы, помнишь?
– Тогда перестань пялиться туда, словно ждешь появления столба дыма, – сказала Али. – Мы обо всем узнаем, когда прозвучит набат…
Юсуль, который боролся со стражником врукопашную, поднял его над головой и приготовился перекинуть на землю, но вдруг замер и оглянулся на северо-восток. Бедолага стражник дергался и вырывался, но не мог ослабить хватки противника. Юсуль слушал. Вот и остальные услышали колокольный звон с дальней стороны гавани.
И одновременно с колоколами раздались пронзительные хриплые вопли стормвингов. Более сотни этих созданий полетело к дворцу, откуда раздавался звон. На их металлических крыльях играло солнце.
– Не угодно ли посмотреть? – спросила Али Улазима с ослепительной улыбкой. – Что бы могло их так встревожить?
Он в ответ так крепко сжал ее в объятиях, что Али вскрикнула.
– Ну, видела, мама? – спросил он Окобу. – А ты дождаться не могла.
– Нехорошо злорадствовать, – заявила Окобу своему сорокачетырехлетнему сыну.
Али неторопливо вернулась в дом. Официальные доклады она получит позже, но уже сейчас понятно, что при взрывах крепостей в гавани погибло от двухсот до пятисот человек. Что происходило в самом Каноданге, Али не знала, но там, возможно, могло быть от пятидесяти до ста убитых. Али чувствовала себя виноватой перед погибшими. Идея побега из Каноданга принадлежала ей, как и идея нападения на крепости. Ее родители занимались подобными операциями всю жизнь, и список тех, кто погиб благодаря им, все рос и рос.
«Неудивительно, что мама злилась, когда кто-нибудь спрашивал, сколько человек она убила, – думала Али. Она умывалась перед тем, как подняться наверх. – Я уже потеряла счет войнам и перестрелкам, в которых она участвовала, и рейдам, которые она проводила. Вот почему она не любит говорить об этом. Она всегда помнит о жизнях, прерванных ею».
Некоторые люди своими руками убивали других так часто, что потеряли все человеческое в себе. Али, помогая отцу в агентурной работе, нередко встречалась с такими. И Топабоу не производил впечатление человека, знакомого с чувством жалости или сочувствия к семьям убитых. Родители Али были совсем другие, и Али знала, чего им это стоит.
«Я обязательно помирюсь с ними, когда вернусь домой, – пообещала себе Али, перепрыгивая через ступеньки по пути в комнату Дов. – Я буду хорошей дочерью, лучше, чем раньше».
Дов открывала ставни на окнах.
– Набаты и гонги, – сказала она, когда Али вошла в комнату, – и стормвинги. Множество стормвингов. – Она оглянулась на Али. – Случилось ли что-нибудь такое, о чем мне полагалось бы знать?
– О, моя госпожа, не забивайте голову этой ерундой, – сказала Али и подобрала для Дов одежду на утро. – Я уверена, что кто-нибудь любезно объяснит вам все в понятных словах и выражениях.
У Дов глаза полезли на лоб.
– Что, все так серьезно? – сухо спросила она. Али с ворохом одежды в руках, присела в реверансе.
– Не мне рассуждать об этом, моя госпожа, – ответила она чопорно. Как чудесно, что Дов так редко требуется растолковывать что-либо. – Моя госпожа желает принять утреннюю ванну?
Звуки колокола вошли в некий ритм: динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН. Герцогиня в накидке поверх ночной рубашки вбежала в комнату и открыла остальные ставни.
– Бьют тревогу в Каноданге, – угрюмо сказала она, – в тюрьме. Был побег. Али, найди Фесгао. Пусть соберет всех стражников. Ворота закрыть. Немедленно.
Али побежала исполнять приказ. Сейчас надо запереться изнутри и ждать известий. Требуется еще некоторое время, чтобы новости достигли ушей всех жителей города. «Может, удастся поспать хоть немного, – подумала Али. – Впрочем, нет, сон подождет. Сначала надо пойти в кабинет, послушать, что говорят темнята. Поспать можно будет и потом».
Фесгао она нашла на кухне за столом. Он с сонным видом смотрел на Чинаол, которая вместе с девушками готовила завтрак. Он моргнул, когда Али поставила локти на стол рядом с ним и склонилась, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
– Приходил Секо, – прошептал Фесгао. – Он говорит, что они вывели более ста десяти политических заключенных, и в том числе его светлость Номру. Их увезли на кораблях.
Али улыбнулась.
– Молодец, – благодарно сказала она. Фесгао посмотрел на нее.
– Знаешь, если бы другая какая девчонка твоих лет сморозила мне что-нибудь подобное, я бы на год отправил ее мыть уборные. Но ты? – он покачал головой. – Я польщен.
Али подмигнула ему.
– Правильно, так и надо, – сказала она и, не дожидаясь язвительного ответа, добавила: – Герцогиня услышала тревогу. Она приказывает запереть ворота и поставить дополнительную стражу.
Чинаол передала Фесгао ломоть запеченной свинины и два саговых пирога. Он их взял и посмотрел на Али.
– Скажи ее светлости, что все будет сделано немедленно, – и он вышел из кухни, бодрый и свежий, словно мирно проспал всю ночь напролет.
Улазим облокотился о дверной косяк кухни и засмеялся.
– Стража в Каноданге еще хуже, чем мы думали, – сказал он, когда Али и Чинаол вопросительно посмотрели на него. – Они не поняли, что это побег до тех пор, пока не сменился караул. Это значит, что у беглецов было еще больше времени в запасе, чем мы предполагали.
– А что наши люди? – спросила Чинаол. Улазим покачал головой.
– Они в безопасности. – Улазим потянулся. – Пойду к ее светлости. У нее наверняка есть приказы для меня.
Вскоре после завтрака слуги из соседних домов пришли к слугам Балитангов с вопросом, слышали ли те тревогу. Вслед за ними пришли их наспех одетые хозяева и стали спрашивать то же самое у герцогини. Потом кто-то сообразил, что за Эльсреном не пришел эскорт Королевского дозора. Все это время он просидел в нижней гостиной, валяя дурака. В конце концов герцогиня решила, что он может переодеться и идти играть с сестрами.
Около полудня снаружи послышался тяжелый топот сапог. Королевский дозор явился в полном вооружении. Капитан дозора приказал всем разойтись по домам и оставаться там до дальнейших распоряжений. Когда соседи Виннамин возмутились, он ответил, что это приказ регентов.
Гости ушли. После обеда леди Балитанг отпустили горничных и пошли отдохнуть. Почти весь дом уснул. Обычно в послеобеденное время в доме было шумно, но сегодня, когда никому не было позволено выходить, большинство домочадцев, за исключением стражников на посту, решили отдохнуть.
Али пошла к себе в кабинет, заперла дверь, закрыла ставни, навела заклинания против подслушивания на все щели. Только после этого она разрешила своему ожерелью из двойной нити бусинок с застежками на каждом плече, превратиться в Трика и Кроху.
– Слушай-ка, теперь ты изволишь сказать, что идет следующим номером? – устало спросила Чинаол. – Сейчас все курочки в своих курятниках.
– Нет, – одновременно произнесли Улазим и Фесгао. Они немного помолчали.
– Ты узнаешь, когда все закончится, – вдруг сказал Улазим, – еще ведь ничего не закончилось.
– Если я умру от любопытства до того, как все закончится, то подожду вас в Мирных государствах и ручаюсь, что к вашему появлению мирными они уже не будут, – пригрозила Чинаол и посмотрела на Али. – Во дворце все спокойно?
Али улыбнулась.
– Они получили новости о восстании на Имахине. И сделали вид, что ничего страшного не произошло. А Топабоу выглядит плохо. Хотя принц Рубиньян и относится к нему, по всей видимости, со всем своим расположением.
– Я из тысячи источников слышала, что Топабоу строит планы свергнуть регентов или что регенты хотят разжаловать Топабоу, – проговорила Кведанга сквозь зевок, – об этом говорят прямо во дворце, где о таких вещах вообще принято помалкивать.
Разговор продолжался в таком же духе. Часы пробили четвертый час ночи, когда Юсуль поднял руку, призывая к тишине. Все немедленно умолкли. Юсуль слышал лучше всех в доме. В следующее мгновение услышали и остальные: тихий, почти призрачный звук взрыва со стороны гавани. Все повскакивали со своих мест и выбежали из служебных ворот на улицу. Тускло-оранжевое марево осветило небо на северо-востоке. Али знала, ее агенты подложили в обе крепости бочонки со взрывчаткой.
– Не смотрите на меня, – сказал Фесгао и поднял руки вверх, так как на него обратились все взгляды, – я тут ни при чем.
Тревога поднялась по всей гавани. Слуги из соседних домов, услышавшие шум, выскочили на улицу. От слуг и хозяев домов, расположенных ближе к гавани, стало известно, что горят Большая и Малая крепости, а также солдатские казармы позади Большой крепости.
Али замерзла и вернулась в дом. В ее рабочем кабинете уже были все, кто совершил ночную диверсию. Они маслом оттирали с лиц копоть, смеялись и шутили. Только когда Али поднесла палец к губам, они вспомнили, что большинство обитателей дома уже спит.
– Это было проще простого, – сказала Гучоль и помогла подруге оттереть последнюю черную полоску с лица, – мы не потеряли ни одного человека.
– Это дурачье сложило все боеприпасы в один склад, – фыркнула Киока.
Ресай расчесывала свои длинные волосы.
– Так было в обеих крепостях. Нам там и делать-то было почти нечего.
– Мы вбили клинья под двери казарм и потайные ворота, – с мрачным удовольствием поведал Али Локак, – привели в негодность подъемные мосты и опускающиеся решетки.
– Они и за день оттуда не выберутся, – спокойно сказал Джимарн. – За это время им уж точно захочется поесть. А после трапезы их станет гораздо меньше.
– Ну они же не идиоты, – возразил Олкей. – Как только они поймут, что начались беспорядки, и кто-то проник в крепость, они проверят пищу, прежде чем есть.
Али вдруг почувствовала запах канализации от груды одежды, которую члены ее команды только что сбросили на пол.
– В ванну, – приказала она, – отмойте с себя этот запах. – Али прошла по комнате и поцеловала каждого в лоб. – Вы прекрасно справились, – сказала она им с признательностью и гордостью. – Давайте молиться, чтобы все остальные наши приключения прошли так же гладко. И, надо ли вам говорить…
– Никому ни слова, ни единой душе, – хором провозгласили они, потому что слышали от Али эти слова уже раз сто.
Али засмеялась и вернулась на кухню, чтобы забрать свою корзинку. Спать не хотелось. Ее команда вернулась, но беспокойство не отступало. Она думала о Наветренном районе, что на другой стороне гавани, и о многоквартирных домах Подветренного района, и о тех подобиях человеческого жилья – в Медовом Горшке. Там, за горным хребтом Кутафин лежит Каноданг, крепость из серого камня, с толстыми стенами и мощными башнями. Что там сейчас происходит?
Вскоре воздух стал серо-жемчужным перед рассветом. Дом просыпался. Люди спускались вниз на утренние тренировки. Али и главные заговорщики присоединились к ним, после того как переоделись в дневную одежду. Над горами Кутафин поднималось солнце. Улазим и Фесгао дрались плохо, потому что постоянно оглядывались на северо-восток, где находилась тюрьма. После того как Улазим получил удар дубинкой и заработал синяк на левой скуле, Али отозвала его в сторону.
– Они собирались сжечь Каноданг? – спросила она тихо-тихо.
– Конечно, нет, – ответил он, – там же насильники и убийцы, помнишь?
– Тогда перестань пялиться туда, словно ждешь появления столба дыма, – сказала Али. – Мы обо всем узнаем, когда прозвучит набат…
Юсуль, который боролся со стражником врукопашную, поднял его над головой и приготовился перекинуть на землю, но вдруг замер и оглянулся на северо-восток. Бедолага стражник дергался и вырывался, но не мог ослабить хватки противника. Юсуль слушал. Вот и остальные услышали колокольный звон с дальней стороны гавани.
И одновременно с колоколами раздались пронзительные хриплые вопли стормвингов. Более сотни этих созданий полетело к дворцу, откуда раздавался звон. На их металлических крыльях играло солнце.
– Не угодно ли посмотреть? – спросила Али Улазима с ослепительной улыбкой. – Что бы могло их так встревожить?
Он в ответ так крепко сжал ее в объятиях, что Али вскрикнула.
– Ну, видела, мама? – спросил он Окобу. – А ты дождаться не могла.
– Нехорошо злорадствовать, – заявила Окобу своему сорокачетырехлетнему сыну.
Али неторопливо вернулась в дом. Официальные доклады она получит позже, но уже сейчас понятно, что при взрывах крепостей в гавани погибло от двухсот до пятисот человек. Что происходило в самом Каноданге, Али не знала, но там, возможно, могло быть от пятидесяти до ста убитых. Али чувствовала себя виноватой перед погибшими. Идея побега из Каноданга принадлежала ей, как и идея нападения на крепости. Ее родители занимались подобными операциями всю жизнь, и список тех, кто погиб благодаря им, все рос и рос.
«Неудивительно, что мама злилась, когда кто-нибудь спрашивал, сколько человек она убила, – думала Али. Она умывалась перед тем, как подняться наверх. – Я уже потеряла счет войнам и перестрелкам, в которых она участвовала, и рейдам, которые она проводила. Вот почему она не любит говорить об этом. Она всегда помнит о жизнях, прерванных ею».
Некоторые люди своими руками убивали других так часто, что потеряли все человеческое в себе. Али, помогая отцу в агентурной работе, нередко встречалась с такими. И Топабоу не производил впечатление человека, знакомого с чувством жалости или сочувствия к семьям убитых. Родители Али были совсем другие, и Али знала, чего им это стоит.
«Я обязательно помирюсь с ними, когда вернусь домой, – пообещала себе Али, перепрыгивая через ступеньки по пути в комнату Дов. – Я буду хорошей дочерью, лучше, чем раньше».
Дов открывала ставни на окнах.
– Набаты и гонги, – сказала она, когда Али вошла в комнату, – и стормвинги. Множество стормвингов. – Она оглянулась на Али. – Случилось ли что-нибудь такое, о чем мне полагалось бы знать?
– О, моя госпожа, не забивайте голову этой ерундой, – сказала Али и подобрала для Дов одежду на утро. – Я уверена, что кто-нибудь любезно объяснит вам все в понятных словах и выражениях.
У Дов глаза полезли на лоб.
– Что, все так серьезно? – сухо спросила она. Али с ворохом одежды в руках, присела в реверансе.
– Не мне рассуждать об этом, моя госпожа, – ответила она чопорно. Как чудесно, что Дов так редко требуется растолковывать что-либо. – Моя госпожа желает принять утреннюю ванну?
Звуки колокола вошли в некий ритм: динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН. Герцогиня в накидке поверх ночной рубашки вбежала в комнату и открыла остальные ставни.
– Бьют тревогу в Каноданге, – угрюмо сказала она, – в тюрьме. Был побег. Али, найди Фесгао. Пусть соберет всех стражников. Ворота закрыть. Немедленно.
Али побежала исполнять приказ. Сейчас надо запереться изнутри и ждать известий. Требуется еще некоторое время, чтобы новости достигли ушей всех жителей города. «Может, удастся поспать хоть немного, – подумала Али. – Впрочем, нет, сон подождет. Сначала надо пойти в кабинет, послушать, что говорят темнята. Поспать можно будет и потом».
Фесгао она нашла на кухне за столом. Он с сонным видом смотрел на Чинаол, которая вместе с девушками готовила завтрак. Он моргнул, когда Али поставила локти на стол рядом с ним и склонилась, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
– Приходил Секо, – прошептал Фесгао. – Он говорит, что они вывели более ста десяти политических заключенных, и в том числе его светлость Номру. Их увезли на кораблях.
Али улыбнулась.
– Молодец, – благодарно сказала она. Фесгао посмотрел на нее.
– Знаешь, если бы другая какая девчонка твоих лет сморозила мне что-нибудь подобное, я бы на год отправил ее мыть уборные. Но ты? – он покачал головой. – Я польщен.
Али подмигнула ему.
– Правильно, так и надо, – сказала она и, не дожидаясь язвительного ответа, добавила: – Герцогиня услышала тревогу. Она приказывает запереть ворота и поставить дополнительную стражу.
Чинаол передала Фесгао ломоть запеченной свинины и два саговых пирога. Он их взял и посмотрел на Али.
– Скажи ее светлости, что все будет сделано немедленно, – и он вышел из кухни, бодрый и свежий, словно мирно проспал всю ночь напролет.
Улазим облокотился о дверной косяк кухни и засмеялся.
– Стража в Каноданге еще хуже, чем мы думали, – сказал он, когда Али и Чинаол вопросительно посмотрели на него. – Они не поняли, что это побег до тех пор, пока не сменился караул. Это значит, что у беглецов было еще больше времени в запасе, чем мы предполагали.
– А что наши люди? – спросила Чинаол. Улазим покачал головой.
– Они в безопасности. – Улазим потянулся. – Пойду к ее светлости. У нее наверняка есть приказы для меня.
Вскоре после завтрака слуги из соседних домов пришли к слугам Балитангов с вопросом, слышали ли те тревогу. Вслед за ними пришли их наспех одетые хозяева и стали спрашивать то же самое у герцогини. Потом кто-то сообразил, что за Эльсреном не пришел эскорт Королевского дозора. Все это время он просидел в нижней гостиной, валяя дурака. В конце концов герцогиня решила, что он может переодеться и идти играть с сестрами.
Около полудня снаружи послышался тяжелый топот сапог. Королевский дозор явился в полном вооружении. Капитан дозора приказал всем разойтись по домам и оставаться там до дальнейших распоряжений. Когда соседи Виннамин возмутились, он ответил, что это приказ регентов.
Гости ушли. После обеда леди Балитанг отпустили горничных и пошли отдохнуть. Почти весь дом уснул. Обычно в послеобеденное время в доме было шумно, но сегодня, когда никому не было позволено выходить, большинство домочадцев, за исключением стражников на посту, решили отдохнуть.
Али пошла к себе в кабинет, заперла дверь, закрыла ставни, навела заклинания против подслушивания на все щели. Только после этого она разрешила своему ожерелью из двойной нити бусинок с застежками на каждом плече, превратиться в Трика и Кроху.