Поттер Патриция. Железное сердце

   Он выругал себя за неосторожность и, не обращая внимания на мучительную боль, схватил женщину за талию в тот миг, когда ее руки коснулись шестизарядника на полу. В хижине прогремел выстрел, и он понял, что она хотела предупредить брата. Отобрав у нее револьвер, он завел ей руки за спину, затем притянул к себе поближе, охватив ее ноги своими, чтобы оградить себя от повторного удара.
   — Черт побери, леди, — произнес он. — Вы могли этим трюком отправить Брэдена на тот свет.
   Морган почувствовал, как тело ее напряглось, и понял, что она снова что-то замышляет.
   — Погодите, — предупредил он. — Даже не думайте об этом.
   — Вот как? — поддразнила она. — Рейнджеры действительно убивают женщин или просто охотятся за премией?
   — Вы знаете о премии?
   — Разве не за ней вы проделали такой долгий путь? — рассердилась она, и золотисто-карие глаза потемнели от ярости. Теперь в них не было ни малейшей мягкости.
   — У меня свои причины, не относящиеся к премии, — произнес он, неожиданно задетый ее укором, хотя испытываемая им боль заставляла его удивляться тому, что он не безразличен к мыслям этой чертовки. Какого дьявола теперь с ней делать? Он не может стоять так весь день, удерживая ее в «капкане» собственного тела.
   Когда она стала вырываться, пытаясь освободиться, он ухватил обе ее кисти одной рукой и, сорвав со своей шеи платок, быстро связал ей руки за спиной и повернул ее так, что спина ее оказалась прижатой к его груди. В таком положении она не могла пнуть его, по крайней мере с достаточной силой.
   — Куда он уехал? — осведомился Морган. Она молчала, но тело ее напряглось и казалось начиненным яростью, как динамит взрывом.
   — Вы действительно хотите, чтобы он был убит, Лори? — спросил он, нарочно называя ее по имени, чтобы вывести из равновесия.
   Ее спина задеревенела еще больше; тело женщины было настолько напряженным и выглядело таким хрупким, что Моргану казалось: она просто рассыплется на дюжину кусков, если он сделает резкое движение. Но ее молчание бесило его, а сопротивление давало ему понять, что он не стоит ни единого слова, ни единого взгляда.
   Морган вздохнул: он знал, что ему придется нелегко. Всегда нелегко взять кого-то, когда поблизости родня, но ему еще никогда не приходилось сталкиваться с женщиной, которая, не задумываясь, оказывает сопротивление гораздо более крупному и лучше ее вооруженному мужчине. Он надеялся, что…
   Черт, он не знал, на что надеяться. Он просто знал, что должен теперь сделать.
   Он оглядел хижину — в углу, на Колышке, висела мужская рубаха. Это подойдет.
   Он подошел к колышку, не ослабляя, однако, хватки и тем самым вынуждая женщину следовать за собой. Взяв рубаху, он на миг выпустил ее, живо нагнулся и поднял уроненный ею нож.
   Она повернулась, следя враждебными золотистыми глазами за тем, как он режет рубаху на полосы. Очевидно, она догадывалась о его намерениях, потому что ее подбородок упрямо затвердел, а широкий рот сжался в прямую, сердитую линию.
   Она была высокой, но ее макушка приходилась ему под подбородок. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх, и он ощущал исходящие от нее флюиды враждебности. Пряди ее светлых золотистых волос выбились из-под ленты во время их короткой схватки и упали на лицо.
   — Откройте рот, — приказал он, комкая полоску материала в ладонях.
   Она промолчала, отказывая ему в возможности забить ей рот кляпом, — просто стояла и смотрела на него, крепко сжав губы.
   Он пожал плечами:
   — Что ж, придется проучить вас.
   Ногой она попыталась нанести повторный удар в ту слишком уязвимую точку его тела, которая все еще ныла от боли, но на этот раз он опередил ее и шагнул назад. Она едва удержала равновесие и застыла на месте.
   Морган не питал иллюзий: если он попытается заставить ее открыть рот — она укусит. Эта женщина не берет в расчет, что побеждена, хотя бы и грубой силой. Его раздражало восхищение, которое он начинал к ней испытывать, и чертовски бесило то, что она спутала ему все планы.
   Как скоро возвратится Брэден? Если он услышал выстрел, то, по-видимому, вот-вот будет здесь. По крайней мере, в этом его план пока еще не нарушен.
   — Мне нужен ваш брат живым, — сказал он, — но если вы сделаете это невозможным, я не колеблясь убью его. Вы это понимаете?
   Она кивнула.
   — Тогда откройте рот, Лори. Или, помоги мне Господи, я оставлю вас здесь спеленутую по рукам в ногам, и можете вопить сколько угодно. Я просто подожду его в засаде и нападу, когда он появится здесь. — Он помолчал, давая словам прозвучать в ее мозгу, затем добавил:
   — Я не промахиваюсь, Лори, и не стреляю, чтобы только ранить.
   При прямой угрозе убить ее брата она смерила его взглядом и явно нашла достойным презрения. Но хотя взор ее прожег в Моргане дыры, в нем читался вопрос: что он предпримет, если она послушается?
   Неужели она так заботится о своем брате?
   — Он нужен мне живым, — повторил Морган.
   — И что потом? — подозрительно осведомилась она.
   — Я верну его в Техас, чтобы отдать под суд.
   — Это неблизкий путь.
   Морган промолчал. До Техаса действительно не близко. Многое может случиться между Вайомингом и Техасом — только не в том случае, если ее брат умрет.
   — Он никого не убивал, — произнесла она вдруг с неожиданной мольбой на лице.
   — Это не мое дело. Моя работа — вернуть его обратно.
   — Этим городком управляет Лу Уордлоу. У Ника не будет ни единого шанса.
   Морган пожал плечами: каждый ни в чем не виновен.
   — Вас это совсем не трогает?
   — Это решат судьи и присяжные.
   — Но не в Хармони.
   Он понял, что она тянет время, и заставил себя оторваться от ее золотисто-янтарных глаз. Боже, мужчине не мудрено утонуть в них. Не мешает постоянно помнить, что именно этот цветок вооружен острыми шипами. Боль в паху облегчила ему процесс запоминания.
   — Хватит, Лори. Откройте рот.
   — Вы не… убьете Ника?
   — Предположим, у него будет намного больше шансов, если вы послушаетесь.
   Морган увидел согласие в ее глазах. Но не покорность. Она просто взвесила «за и против» и сложила карты, надеясь получить на следующем круге более сильную сдачу. Он сказал себе, что нельзя недооценивать ее. Ни сейчас, ни в будущем.
   Она открыла рот, позволяя Моргану засунуть туда кляп и стянуть его полосой ткани из рубахи Ника. Затем он за руку вывел ее из хижины, чтобы отвести в находящуюся за ней рощу. Найдя подходящее дерево, крепкое, но не слишком толстое, он заставил ее сесть и вначале связал ей лодыжки, а затем привязал и без того связанные вместе руки к дереву.
   Впервые Морган ощутил в ней страх — притом не за себя. Он не мог гарантировать, что возьмет Ника живым, и не обещал того, что, вероятно, не сможет выполнить.
   Теперь все зависело от Брэдена.

* * *

   Лори отчаянно пыталась ослабить путы. Она уже боролась с кляпом, но оставила эти попытки, уговаривая себя не паниковать.
   Она ненавидела человека, навязавшего ей свою волю и заставившего ее подчиниться. Но она ни секунды не сомневалась в его угрозе застрелить Ника. Один взгляд этих холодных голубых глаз — и она поверила. Ей-богу, она поверила. В глазах у этого рейнджера была неумолимость, какой она никогда не встречала у представителей закона.
   Она сталкивалась с двумя типами законников: с продажными и с теми, кто окутывал себя неподкупностью, как флером. Она ненавидела и тех и других.
   Если только Ник переживет сегодняшний день, она сможет найти способ освободить его. Ни за что этому ублюдку не увезти ее брата до самого Техаса — ведь она последует за ними и сможет шепнуть словечко отцу, и Энди, и лучшему другу отца Дэниэлу Уэбстеру.
   Впрочем, все это окажется лишним, если она освободится и предупредит Ника. Но узлы, с легкостью затянутые рейнджером, не поддавались, и чем больше она старалась, тем крепче они затягивались.
   Она прислонилась спиной к дереву, пытаясь сосредоточиться. Вряд ли Ник сможет услышать ее призывы о помощи. Или ей нужно всего лишь выждать момент, когда она сможет захватить рейнджера врасплох? Однажды труппа доктора Брэдена наняла в качестве «гвоздя аттракциона» трюкача-стрелка, и она вместе с Ником тренировалась. Нику было двадцать, ей лишь десять, но у нее был хороший глаз и природный талант, а потому ее способности сделали ее главной приманкой в представлении. Она продолжала упражняться и в последующие годы как для самозащиты, так и ради удовольствия и добилась прекрасных результатов в стрельбе по мишеням.
   Рейнджер знает ее имя. Ей оставалось только надеяться, что ему не известны прочие, довольно необычные таланты, которыми обладали брат и сестра.
   Она лишь ненароком вспомнила о его сходстве с Ником. Вначале оно испугало ее. Она пыталась скрыть изумление, не желая выдавать его человеку, в котором инстинктивно чувствовала способность обращать себе на пользу любые слабости других. Но все же сходство обескураживало. Цвет глубоко посаженных глаз, черты лица, широкий рот. Интересно, пряталась ли в щетине рейнджера та же ямка на подбородке, что и у Ника?
   Девушка снова подергала путы, напрягая кисти рук и чувствуя, как ткань врезается в тело. У рейнджера были с собой наручники, и когда он не надел их на нее, она сразу поняла, что он приберег их для брата.
   Мысль о том, что Ника отправят в тюрьму или, хуже того, повесят, была для нее невыносима. У семьи Брэден никогда не водилось много денег — обычно отец раздавал и те крохи, что они зарабатывали, — но между ними всегда была глубокая привязанность, любовь и преданность, слившие их воедино. Не было у них и соседей или друзей, потому что Брэдены постоянно кочевали из городка в городок. Лишь Дэниэл Уэбстер, карлик с сердцем великана, и один-другой из артистов, временно очутившихся на мели, допускались в их семью, становясь как бы ее частью.
   Ник всегда был «совестью семьи». Мальчишкой и позже, юношей, он охотно участвовал в маленьких мошенничествах их отца, но в последнее время старался уговорить членов семьи бросить бродяжничество и осесть на месте. Запад меняется, постоянно говорил им Ник. Сюда идут закон и порядок. Жизнь, которую они вели, уже невозможна. Люди теперь подвергают сомнению «чудесные препараты», и их шоу дышит на ладан.
   Но Джонатан Брэден не проявлял желания расстаться с цыганским образом жизни, а жена его была полностью предана ему и поддерживала его во всем.
   Теперь Ник расплачивался. Его девятнадцатилетний брат Энди влюбился в сотый раз, но на этот раз выбрал дочь самого влиятельного человека в городке, где они остановились на несколько недель. Ее брат набросился на Энди с плетью, и Ник вынужден был заступиться. Парень был убит в честном бою, но Ник знал, что дело кончится бедой. Уэйд был единственным сыном Лу Уордлоу. Его гордостью. Любой в городке знал это.
   Ник убедил Джонатана отправиться в Денвер, их домашний оплот, где Ник собирался исчезнуть. Затем Лори узнала, что Ника обвинили в убийстве, и поехала за ним, чтобы предупредить его. Она осталась с ним, хотя это противоречило его желанию. Но прогонять ее не имело смысла — она просто поедет следом.
   Они удачно добрались до Вайоминга и сочли себя здесь в безопасности. Никто не знал об этой земле, кроме Брэденов. Ник объездил эту местность годами раньше, когда их шоу побывало в Вайоминге, и каждую зиму он покидал труппу, чтобы поработать на ранчо, которое надеялся сделать приманкой для всей семьи. Он любил дни, проведенные здесь, тяжелую физическую работу, когда приходилось что-нибудь строить. То же, к его удивлению, случилось и с его сестрой: после многих лет заработка, основанного на сообразительности, для нее было раем добиться чего-то устойчивого. Она постепенно начинала понимать, что привлекало Ника в новой жизни.
   Но вот их каким-то образом выследил рейнджер.
   Лори замутило при мысли о ловушке, ожидающей Ника.
   Она сильно забилась в узах. И вдруг взмолилась, что бывало с ней лишь несколько раз в жизни.

* * *

   Ник Брэден предвкушал хорошее рагу из кролика. Господи, он и впрямь голоден, а Лори хорошая стряпуха.
   Он был в ярости, когда Лори последовала за ним в Вайоминг, но с тех пор, как они три месяца назад прибыли на ранчо, она доказала свою незаменимость — вначале помогая ему закончить постройку хижины, а затем кораля. К тому же она оказалась веселым компаньоном, сохраняющим добродушие даже тогда, когда приходилось сетовать на что-либо.
   Ему всегда казалось чудом, что спустя десять лет после его рождения родители завели себе другого ребенка, Лори, а затем и третьего — Энди. Однажды он спросил, почему Лори и Энди светлокожие, а он — смуглый. Мать быстро пояснила, что он, как видно, пошел в ее родню, где были преимущественно смуглые ирландцы, а Лори и Энди напоминали отцовских предков-викингов. Поскольку вопрос Ника опечалил мать, он никогда больше не повторял его.
   Перед ним показалась хижина с приветливо вьющимся над крышей дымком. Он уже освежевал двух пойманных во вчерашние силки кроликов, а Лори, наверно, успела испечь свежий хлеб. Сегодня днем они закончат маленький кораль и начнут строить конюшню — зима уже не за горами. Нужно будет сделать еще многое, но каждый раз, когда он оглядывал эту землю, его переполнял оптимизм.
   Он давным-давно мечтал о месте, которое назовет собственным домом. Он хотел сделать его домом для всей семьи. Та перестрелка, что случилась несколько месяцев назад, лишь усилила это стремление. Тогда он чуть не погиб. Промедли он еще секунду…
   Его охватило жгучее сожаление: Уэйд Уорлоу едва вышел из детского возраста, но он не оставил Нику выбора. Уэйд собирался убить Энди, который был ему не соперник, и поэтому Ник вмешался, хотя ему еще не приходилось участвовать в перестрелке. Он даже не знал, способен ли он выстрелить в человека, не знал, пока не сделал этого.
   Он пытался выбросить раскаяние из головы, хотя и знал, что оно останется с ним навсегда. Малышом Ник проделывал всякую всячину: обманывал, жульничал и даже крал, но он никогда не чувствовал, что обидел этим кого-либо по-настоящему: он брал у тех, кто мог себе позволить небольшую потерю. А теперь, чувствуя ответственность за Энди и Лори, он изо всех сил пытался изменить свои привычки.
   Хижина казалась мирной и приветливой. Он пустил лошадь рысью и подъехал к домику. Привязывая лошадь к одной из новых перекладин загона, он ощутил немалую гордость за его прочность.
   С улыбкой подошел он к двери: Лори будет довольна его добычей. Она прекрасно готовила рагу из кролика со шнитт-луком, картофелем и специями.
   Он открыл дверь и вдруг замер на месте. Вместо Лори перед ним спокойно разместился на одном из его стульев человек с направленным на него шестизарядником.
   Лицо человека покрывала недельная бородка, а губы украшали усы. Однажды Ник отрастил усы, но потом сбрил их.
   Но он мгновенно понял, что, оставь он эти усы, то смотрел бы на незнакомца как в зеркало.
   И он уловил ту же поразительную мысль в холодных, жестоких глазах человека, державшего его на мушке.

Глава вторая

   Морган изучал противника с осторожным интересом. Конечно, если верить плакату, он подозревал, что Николас Брэден похож на него, но он не ожидал столь необыкновенного сходства.
   Брэден фунтов на пять тяжелее, волосы чуть длиннее. Подстриженные аккуратнее, чем у рейнджера, они слегка курчавились, будучи такими от природы, в точности как у Моргана.
   Больше поражали глаза Брэдена: они были того же оттенка индиго, с синевой под густыми, темными бровями. У Моргана больше морщинок вокруг глаз, выгравированных долгими часами, проведенными на солнце, и рот его пожестче на вид, с легкой гримасой, свидетельствующей о глубоком цинизме. Глаза Брэдена казались чуточку светлее, но это могло быть из-за яркого света в комнате, и они были скорее любопытными, чем циничными. Кожа у него не столь обветрена и опалена солнцем, как у Моргана, и рейнджер заметил, что Брэден носит револьвер слева, а не справа, как он.
   Но, не считая этих маленьких отличий, смотреть на Николаса Брэдена было все равно что смотреть в зеркало. Непроизвольная дрожь змейкой скользнула по спине Моргана, когда он подметил все эти детали. Он готов был поверить в родство с этим человеком, не будь он уверен в невозможности этого. У него возникло странное ощущение, словно он собирается арестовать самого себя.
   Он прогнал эту мысль.
   — Брось этих кроликов на стол, — коротко сказал он, — а следом за ними и пояс с кобурой.
   Брэден не шевельнулся.
   — Где моя сестра?
   — Эта маленькая разбойница? Она в безопасности, пока ты будешь делать то, что тебе сказано.
   — Если ты обидел ее… — Лицо Брэдена вспыхнуло гневом.
   — Ты не в том положении, чтобы угрожать мне, — проговорил Морган, на секунду опуская взгляд на свой кольт-миротворец.
   — Как, черт побери, тебя зовут?
   — Морган Дэвис. Техасский рейнджер. А теперь у тебя пять секунд, чтобы скинуть свой пояс.
   Морган следил, как медлил Брэден, очевидно взвешивая свои шансы и находя их слабыми. К тому же Морган ожидал, что в лицо ему полетят эти кролики, и приготовился к такому нападению.
   Наконец Брэден осторожно положил кроликов, расстегнул пояс и опустил его на пол.
   — Лори?
   — Как я уже сказал, она в безопасности. — Морган поднялся. — Отойди от револьвера.
   — Что ты собираешься делать?
   — Отвезти тебя назад, в Техас.
   Лицо Брэдена потемнело, тело напряглось.
   — Я бросил револьвер, — угрюмо сказал он. — Так где же моя сестра?
   — Б безопасности, — ответил Морган, — Неподалеку отсюда.
   — Ты не обидел ее… — шагнул к нему Брэден.
   — Скорее наоборот, — печально произнес Морган, остерегающе шевельнув дулом. Он бросил наручники Брэдену, но тот позволил им упасть на пол.
   — Подними их и надень. — Голос Моргана походил на брошенные им наручники — суровый и безжалостный.
   Брэден уставился на него взглядом человека, смотрящего на гремучую змею.
   — Сделай это, Брэден. Я могу и не возвращать тебя живым.
   — Я стою мертвым столько же, сколько живым? — горько произнес Брэден.
   — Пять тысяч долларов в любом случае. — Морган увидел, как лицо Брэдена побледнело: по-видимому, он этого не знал.
   Взор Николаса, впрочем, оставался таким же пристальным — Морган понял, что Брэден не трус. И не глупец. Он «взвешивал» Моргана точно так же, как тот «взвешивал» его.
   Наконец, усвоив весть о назначенной за его голову цене, Брэден спросил:
   — Почему бы тебе не покончить с этим прямо сейчас?
   — Мне не улыбается долгое путешествие с трупом, — ответил Морган, — но если ты учинишь бунт, я, несомненно, вынесу его тяготы. А теперь надень наручники, и мы пойдем посмотрим, как поживает твоя сестра.
   В глазах Брэдена мелькнула искорка. Он поднял железные манжеты и замкнул их на себе. Цепь между ними была не длиннее двенадцати дюймов — ее сделали такой по указаниям Моргана.
   Морган медленно поднялся, сунул свой револьвер в кобуру, поднял пояс Брэдена и повесил себе на плечо.
   — Вначале, — добавил он, — мы заберем мою лошадь, затем поглядим, как дела у мисс Лори.
   Морган не испытывал гордости оттого, что использует женщину как оружие, но успокаивал свою совесть тем, что этот его план наверняка всех устраивает больше, чем если бы пришлось убить Брэдена. Он подтолкнул пленника:
   — Давай поднимемся на холм.
   Брэден ответил вопросом:
   — Что делает техасский рейнджер в Вайоминге?
   — Если ты не заметил, Брэден, — на том плакате не только твое, но и мое лицо, и мне уже пришлось убить из-за этого.
   — Моя жизнь в обмен на твою? — с горечью протянул Брэден.
   — Ведь это ты убил того мальчишку, верно?
   — Тот мальчишка целился, чтобы убить моего брата.
   — А ты взял да и убил его самого. — Морган говорил нарочито презрительным тоном. Он не видел необходимости продолжать этот разговор — его работа лишь доставить парня куда положено.
   — Идем, Брэден.
   Брэден двинулся медленно, очевидно проверяя его выдержку, его готовность быть начеку.
   — Чем дольше ты протянешь, — заметил Морган, — тем дольше твоей сестре будет очень неуютно. — Он изучал мотивы поведения арестанта, нити, за которые следовало дергать. Чем он воспользуется завтра? Или несколько дней спустя, когда его сестры не будет рядом?
   Брэден пошел быстрее, рука Моргана направила его к лошади. Ему хотелось оставить Брэдена в хижине, но на наружной двери не было замка, а в хижине — ничего, к чему можно приковать Брэдена. Но, вероятно, эта короткая прогулка поможет ему получше узнать Николаса.
   Мысль о его сестре беспокоила Моргана. Что ему, черт побери, с ней делать?
   Он не мог оставить ее здесь, в этих холмах, одну, хотя она, похоже, способна позаботиться о себе. Еще как способна, подумал он.
   До Ларами всего день пути. Он отвезет ее туда и посадит на дилижанс до Денвера: остальное семейство Брэдена следует в том же направлении.
   Когда они подошли к лошади Моргана, рейнджер взял поводья в руки, и они начали спуск по тропе. Брэден охотно подчинялся, но Морган, уже познакомившийся с неуступчивостью семьи Брэдена, знал, что его арестант лишь ожидает подходящей минуты.
   Едва они вернулись к хижине, Морган привязал свою лошадь рядом с похожим на нее животным Брэдена. Маленькая изящная кобыла-паломино находилась в новом корале. Лошадь сестры. На миг он задумался, не столь ли она горяча, как ее хозяйка, но тут же укорил себя за излишние фантазии. Завтра он избавится от этой девушки, и вообще, она ненавидит его. Он не сомневался, что так будет и в дальнейшем.
   У Моргана было мало опыта общения с женщинами, не считая потаскушек, с которыми обычно водятся рейнджеры: он всегда в пути и никогда не задерживается на месте достаточно долго, чтобы завести прочные связи. Морган не обладал теми светскими достоинствами, которые требуются приличным женщинам. Его воспитали в грубом и грязном скотоводческом поселке сменяющие друг друга рейнджеры, и он почти не получил должного образования.
   Впрочем, у него были непревзойденные практические знания: он мог попасть пулей в глаз кролику с двухсот ярдов, пойти по следу человека или зверя, прожить с того, что дает земля, несколько месяцев кряду и драться столь же подло, как дерется последний конокрад. Его понятие чести включало в себя лишь понятие рейнджера о долге. Он был рейнджер до мозга костей, никогда не хотел быть никем иным и даже не думал об иной судьбе. Он служил помощником, затем шерифом в диких техасских городках в те годы, когда рейнджеры были распущены после войны, но он просто выжидал. Он знал, что их призовут вновь: нет другой столь же сплоченный и действенной силы, как рейнджеры.
   Арест Брэдена был сродни любой другой работе, не считая того, что он был в нем лично заинтересован. Видеть на плакате собственное лицо, ей-богу, было оскорблением всему, что он собой воплощал.
   И ему чертовски не нравилось, что мысли его то и дело возвращаются к маленькой злючке, которая, как пить дать, превратит для него ближайшие двадцать четыре часа в ад.
   Словно читая его мысли, Брэден снова замедлил шаг.
   — Где моя сестра?
   — Позади хижины, — сказал Морган. Он первым подошел к дереву в нескольких ярдах за хижиной. Оба пленника увидели друг друга одновременно, и Морган заметил, как взгляд Лори задержался на миг на наручниках, прежде чем зло обратиться на него.
   Брэден подошел к сестре, наклонился и неуклюже вытащил кляп у нее изо рта.
   — Ты невредима?
   Морган лениво прислонился спиной к дереву и следил за малейшими движениями и обменом молчаливыми посланиями между братом и сестрой. Его на миг охватило жгучее сожаление о том, что сам он никогда и ни с кем не делился заботой и сопереживанием такого рода.
   Брэден попытался развязать сестру, но, очевидно, ему мешали наручники. Морган услышал приглушенное ругательство и увидел, как лицо женщины напряглось от боли.
   — Отойди-ка, — сказал Морган Брэдену. И снова тот помедлил. — Проклятье, я не собираюсь повторять. — Слова рейнджера были пронизаны раздражением и нетерпением.
   Брэден поднялся и отошел в сторону.
   — Подальше, — приказал Морган. — Если не хочешь, чтобы она оставалась здесь всю ночь.
   Брэден попятился футов на десять, и Морган встал рядом с Лорили Брэден. Ножом, который он снял со своего пояса, он быстро перерезал стягивающие ее путы. Незнакомое ему чувство вины укололо его при виде крови вокруг ее кистей. Он не связывал их слишком туго, но, по-видимому, материя впилась ей в кожу при попытках освободиться.
   Он протянул руку, чтобы помочь, но она отказалась принять ее и попыталась подняться на ноги самостоятельно, но мышцы явно задеревенели, и она едва не упала.
   Инстинктивно протянув к ней руки, Морган уронил нож и увидел ее движение к нему. Ногой он вдавил нож в землю, и тогда ее рука дернулась к револьверу у него на поясе Брэдена.
   — Черт побери, — бросил Морган, разворачивая ее и охватывая рукой за шею, чтобы подчинить себе. Краем глаза он заметил, как к нему двинулся Брэден. — Не смей, — проговорил он. — Я могу ошибиться и причинить ей боль.
   Пылая от ярости, она дрожала, сопротивляясь ему каждой унцией тела.
   Брэден замер на месте, и глаза его потемнели от гнева.
   — Ты неплохо справляешься с женщинами, а? — дразняще произнес он.
   Морган всегда был горяч — он готов был взорваться и сейчас, — но голос его прозвучал холодно и спокойно:
   — Лучше посоветуй своей сестре вести себя как следует, если она хочет, чтобы ты пережил этот день.