Прест Томас. Варни-вампир

   – Подождите! Что вы хотите сказать?
   – Обещайте мне это.
   – Вы немного драматизируете ситуацию. А чем меньше юные леди вмешиваются в военные планы мужчин, тем лучше.
   – Отчего же так?
   – Потому что юным леди не пристало участвовать в схватках. Смелые и воинственные женщины вызывают такую же антипатию, как трусливые мужчины.
   – Но если мужчины хотят видеть женщин слабыми и лишенными отваги, то они должны понять, как сильно мы страдаем в минуты, когда наши близкие друзья и любимые люди подвергают себя опасности. Обещайте мне, что вы не будете сражаться с Варни.
   – Если я проявлю себя трусом, вы потеряете ко мне уважение.
   – Возможно. Но истинная отвага чаще всего проверяется не в сражениях, а в умении улаживать споры.
   – Это вы точно подметили.
   – При обычных обстоятельствах я не выступала бы против зова вашей чести. Но сейчас умоляю вас не встречаться с этим человеком. Вы просто не представляете себе, каким нечестным будет ваш поединок, если он примет брошенный вами вызов.
   – Нечестным?
   – Да. Я подозреваю, что Варни боится подобных сражений и слишком ценит свою жизнь, чтобы подставлять себя под пули противника.
   – И что из этого следует?
   – Если мое предположение верно, то он сделает все возможное, чтобы не встретиться с вами на дуэли.
   – Хм! Обещаю вам подумать над этим вопросом.
   – Обязательно подумайте.
   – Но взамен я тоже попрошу вас об одолжении.
   – Обещаю исполнить его во что бы то ни стало.
   – Прекрасно. Только не обижайтесь на мои слова – даже если они затронут вашу гордость. К счастью, вы умная девушка и можете отличать оскорбительные фразы от разумных суждений.
   – Ваше предисловие встревожило меня.
   – Неужели? Тогда я перейду к своей просьбе. Мне кажется, что ваш брат Генри, несмотря на все старания, едва сводит концы с концами.
   Когда адмирал так лихо и прямолинейно вскрыл тему, к которой Флора относилась столь же болезненно, как Генри и Джордж, на ее щеках появился румянец смущения.
   – Вы промолчали, – произнес старик. – По вашим глазам я понял, что не ошибся в своем предположении. Хотя на самом деле это не догадка. Чарльз рассказал мне о финансовых затруднениях вашей семьи, и я не сомневаюсь, что он описал их верно.
   – Сэр, я не буду отрицать нашей бедности.
   – И не надо, моя дорогая. Бедность – это не порок, а, как говорят проклятые французы, чертовски большая беда.
   Флора не смогла сдержать улыбки, когда национальная гордость старого вояки проявилась даже среди его лучших и сердечных чувств.
   – Я не хочу, чтобы ваш брат отвлекался сейчас на такие житейские проблемы, – продолжал адмирал. – Пусть враги короля и нашей великой страны освободят его от бремени долгов.
   – Враги?
   – Ну да. А кто же еще?
   – Вы говорите загадками, сэр.
   – Неужели? Тогда я поясню свои слова. Начиная военную карьеру, я был бедным, как корабельная крыса. Мы, офицеры, едва перебивались на месячное жалование. Но потом началась война. Нас бросили в кипящий котел морских сражений, и с каждой новой битвой мой банковский счет становился все больше и больше.
   – По какой причине?
   – Мы привозили в порты трофейные суда и добывали их с таким азартом, что французы в конце концов вообще перестали выходить из своих гаваней.
   – Но вас, похоже, это не остановило?
   – Конечно. А зачем нам было останавливаться? Мы нашли простое и логичное решение.
   – Не представляю себе какое.
   – Вы меня удивляете. Подумайте еще раз.
   – А-а! Догадалась! Как я могла быть такой глупой? Вы начали забирать трофейные суда из французских гаваней.
   – Именно так мы и поступили, моя девочка. Не пропадать же добру в самом деле! Короче, в конце войны я обнаружил у себя огромную кучу денег. Чертовы французы превратили меня в богача, и теперь я намерен переложить часть их капиталов в карман вашего брата. Вот почему я сказал, что враги нашей страны и короля освободят ваше семейство от финансовых трудностей.
   – Я ценю вашу щедрость и благородство, адмирал.
   – Ерунда. Но теперь, когда я согласовал этот вопрос с вами, мне больше не хочется говорить о таких делах. Я прошу вас оказать мне любезность и уладить за меня все остальные формальности с вашим братом.
   – Каким образом, сэр?
   – Ну, допустим, так. Вы узнаете, какая сумма нужна мастеру Генри для оплаты долгов. Затем я отдаю эти деньги вам, вы передаете их брату, и мне больше не о чем заботиться. А если он заведет со мной разговор на эту тему, я отвечу ему: «Позвольте, сэр! Ваши финансовые проблемы меня не касаются».
   – Дорогой адмирал, неужели вы думаете, что мне удастся утаить столь щедрый источник помощи?
   – Эта помощь будет исходить от вас. Я дам вам нужную сумму, а вы поступите с ней, как пожелаете. Лично у меня нет никакой охоты интересоваться тем, на что вы тратите ваши деньги.
   Слезы полились из глаз Флоры. Она попыталась что-то сказать, но слова не шли из горла. Адмирал тут же принялся рассматривать облака, притворяясь, что не замечает смущения девушки. В конце концов, когда всплеск эмоций закончился, Флора печально произнесла:
   – Я не могу принять ваш дар. Я попросту не смею.
   – Как это не смеете?
   – Я была бы нечестной по отношению к вам, если бы воспользовалась такой безграничной щедростью вашей натуры.
   – А вы все-таки воспользуйтесь! Меня бы очень обрадовало, если бы хоть кто-то ею воспользовался.
   – Я не могу принять от вас деньги. Уважаемый сэр, мы с братом обсудим этот вопрос, и я уверена, что он оценит ваше благородное предложение.
   – Бог вам судья. Но только не забывайте, что своими деньгами я могу распоряжаться, как угодно.
   – В этом никто не сомневается.
   – Прекрасно. Раз вы не сомневаетесь, то считайте, что, отдавая деньги мастеру Генри, я дарю их вам. Знаете, когда датчанам строят судно, они обычно говорят: «Это ничего, что плавать не будет – лишь бы оно было широким и длинным». Вот и вы могли бы взять эти деньги и больше ни о чем не тревожиться.
   – Я подумаю, сэр, – благодарно ответила Флора. – Дайте мне сутки на размышление. А пока, если вы можете вообразить слова более сердечной благодарности, то представьте, что именно их я и вам сказала в знак признательности за такое беспримерное и дружеское участие.
   – Да о чем тут говорить? Обычное дело. Адмирал перевел разговор на воспоминания о Чарльзе, и для Флоры эта тема оказалась лучшей из возможных. Он рассказывал ей о случаях, которые выставляли юношу в самом благородном и возвышенном свете, и девушка впитывала в себя эти сведения о любимом человеке, как сладчайшую музыку, хотя хриплый голос старика был изъеден штормами и солеными брызгами едва ли не всех морей.
   – Нет, мальчик не мог написать эти письма, – закончил он с теплой похвалой.
   – Действительно. Но как нам узнать, что с ним случилось?
   – Мы это узнаем. У меня такое предчувствие, что вскоре мы снова увидим его, – Ваши слова вселяют в меня уверенность.
   – Мы перероем землю и небо, но отыщем его. Если бы Чарльза убили, то там остались бы какие-то следы. Или его вообще бросили на месте преступления.
   Флора содрогнулась.
   – Так что не тревожьте себя плохими мыслями. Лучше думайте, что над ним парит веселый и добрый херувим, который убережет его от любой опасности.
   – Я надеюсь на это.
   – А сейчас, моя дорогая, давайте закончим наш разговор. Мастер Генри скоро должен вернуться. Он уже устал от неприятностей и с радостью отделается от некоторых их них, если вы ознакомите его с тем маленьким делом, о котором мы только что говорили. Не забудьте потом сообщить мне его ответ.
   – Я не забуду.
   – Вот и хорошо. А теперь ступайте домой. Поднимается холодный ветер, а вы и без того сейчас нездоровы. И расслабьтесь, моя дорогая леди. Худший шторм уже закончился.

Глава 31
Сэр Френсис Варны в ожидании таинственного гостя. – Меланхолический рассказ

   Сэр Варни находился в своем кабинете. За окнами стояла ночь, и тусклый свет свечи, на которую давно уже не обращали внимание, едва рассеивал мрак, царивший в помещении. Комната выглядела роскошной и ухоженной. Ее заполняли предметы и приспособления, какие только мог представить дух и гений века. Однако на лице хозяина читались неприкрытая тревога, и вряд ли сей таинственный мужчина замечал в этот миг ту богатую обстановку, которая его окружала.
   Мертвенно-бледное лицо сэра Варни казалось почти зеленым. Будь он обычным человеком, мы могли бы подумать, что его одолевает беспокойство, а возможно даже и страх за собственную жизнь. С его уст временами срывались бессвязные слова, в голове проносились мысли, которые заполняли пробелы в неполных фразах, и это были жуткие и мрачные раздумья.
   Наконец он поднялся с кресла, подошел к окну и вгляделся в ночную темноту, хотя там не на что было смотреть. Густой мрак снаружи походил на смолу, как это бывает в часы, когда сияние луны еще не достигает земной поверхности.
   – Час близок, – прошептал сэр Френсис. – Скоро он придет. Не знаю, почему, но я буквально трепещу при мысли о его визите. Он обязательно придет. Раз в год и только однажды старик навещает меня и берет ту цену, которую заставил платить за мое существование.
   Однако если бы не он, то моя жизнь давно бы закончилась. И иногда я искренне хочу, чтобы это случилось. Он вернулся к креслу, которое недавно оставил, и вновь погрузился в размышления. Внезапно из холла донесся бой часов.
   – Время пришло, – произнес сэр Френсис. – Скоро он будет здесь. Хотя минутку…
   Отсчитав удары, Варни удивленно хмыкнул и пожал плечами.
   – Только одиннадцать часов. Как я мог так обмануться? Мне казалось, что наступила полночь.
   Сэр Френсис взглянул на карманные часы и убедился в том, что до встречи, которую он ожидал с такой тревогой, оставался еще целый час. Очевидно, томление и беспокойство обманули его воображение.
   – Какая прискорбная ошибка, – с усмешкой воскликнул Варни. – Мне снова придется гадать, где он сейчас – среди живых или мертвых. Я не раз подумывал лишить его жизни, но меня всегда останавливало какое-то странное чувство. Вот и сейчас я дам ему свободно уйти, если только сама судьба не толкнет меня на убийство. Он стар – очень стар, однако ему удается держать свою смерть на поводке. Когда я видел его в последний раз, он выглядел бледным, но крепким. Увы, мне придется ждать еще час. А как бы я хотел, чтобы эта встреча уже закончилась.
   Сей знакомый нам и распространенный недуг, называемый врачами беспокойным состоянием, вновь начал одолевать сэра Френсиса. Он не мог ни сидеть, ни ходить. Вероятно, бокал вина принес бы ему облегчение – тем более, что на столике стояло несколько графинов с напитками такого рода. Но Варни даже не взглянул на них. Свою озабоченность он старался обмануть размышлениями, однако по воле рока ни одно из приятных воспоминаний не приходило ему на ум, и чем больше этот непонятный человек погружался в потаенные глубины памяти, тем сильнее становилась его тревога.
   Не в силах сдерживать нервозный трепет, он несколько минут был на грани обморока. Чуть позже ему удалось избавится от приступа страха, и он еще раз взглянул на часы, которые показывали теперь четверть двенадцатого. Собравшись с духом, сэр Френсис попытался успокоиться, но мысль о визите ужасного гостя едва не свела его усилия к нулю. Чтобы как-то оградить себя от дальнейших болезненных размышлений, причину которых мы раскроем читателю в должное время, сэр Френсис взял с книжной полки увесистый том и, раскрыв его на коротком рассказе, погрузился в безмолвное чтение:
   «Ветер дул яростными и резкими порывами. Он выл на фронтонах Брайдпорт-Хауза, и отголоски его были слышны даже тем, кто сидел сейчас у камина, наблюдая в молчании за горящими углями и языками огня, чей яркий свет окрашивал просторную гостиную особняка в малиновые и красные тона.
   Особняк был старым и большим. Он мог бы вместить до сотни гостей, но в гостиной находилось лишь несколько людей. В креслах с прямыми спинками сидела пожилая пара – хозяин и хозяйка этого пышного здания. Рядом с ними на маленьких стульчиках пристроились две юные девушки исключительной красоты. Несмотря на легкую схожесть, они создавали разительный контраст.
   Первая отличалась смуглостью, черными бровями и ресницами, а также распущенными и вьющимися локонами цвета расплавленной смолы. На щеках этой гордой красавицы играл румянец. На губах застыла улыбка. Одного-единственного взгляда этих глаз было бы достаточно, чтобы взволновать любую душу.
   Вторая девушка выглядела иначе. Ее черты лица были тоньше. Светло-каштановые волосы оттенялись коричневыми бровями и ресницами. Из-за раскосых глаз газели ее улыбка сияла детской игривостью, и она была года на три моложе своей подруги.
   Обе девушки внимательно прислушивались к разговору, начатому минутой раньше пожилым владельцем дома. Кроме них в гостиной присутствовало несколько слуг, которым не отказывали в привилегии тепла и покоя в присутствии их хозяина. В те времена слуг не считали ленивыми, если они присаживались отдохнуть. А поскольку все домашние дела были сделаны, этот вечерний час они проводили в гостиной у камина.
   – Как воет ветер, – заметил кто-то из них. – Нечасто услышишь такое.
   – Словно какой-то плененный дух молит о покое, которого он был лишен на земле, – произнесла старая леди, придвинув свое кресло ближе к огню.
   – Да, – согласился ее пожилой супруг, – это ветер предвещает бурю.
   – В тот вечер, когда наш Генри покинул дом, была такая же погода, – произнесла миссис Бредли. – Только снег тогда шел с дождем.
   Старик, услышав о сыне, тяжело вздохнул. На глазах у девушек заблестели слезы. Они молча переглянулись и кивнули друг другу.
   – Ах, как бы я хотела увидеться с ним до того, как сойду в холод беспощадной могилы.
   – Матушка, – произнесла младшая из девушек, – не говорите так. Давайте надеяться на то, что впереди нас ожидают годы совместного счастья.
   – Многие годы, Эмма?
   – Да, матушка, многие.
   – Ты знаешь, что я уже стара. А мои страдания еще больше урезали срок жизни. Все эти печали и волнения отняли у меня лет тридцать.
   – Вы ошибаетесь, тетушка, – сказала старшая девушка. – Человек не может так точно рассчитывать свою жизнь. Иногда сильнейшие уходят первыми, в то время как те, кто более годен к смерти, при должной заботе живут долгие годы в покое и мире.
   – Но мне не видать покоя и мира, пока здесь не будет моего дорогого сына. Хотя, скорее всего, я уже никогда не увижу его.
   – Два года прошло с тех пор, как он покинул дом, – произнес старик.
   – Да, этой ночью исполняется два года.
   – Неужели ровно два года?
   – Именно так, – подтвердила пожилая служанка. – Потому что в ту ночь госпожа Паутлет родила близнецов.
   – Какое памятное событие!
   – Один из них умер через двенадцать месяцев, – сказал широкоплечий слуга. – Она увидела сон, который предсказывал это.
   – Ну да?
   – И тот же сон приснился ей в прошлую среду, – добавил мужчина.
   – Что она потеряет второго ребенка?
   – Да, сэр, этим утром.
   – Какие странные совпадения, – сказал хозяин особняка. – Мне кажется, они указывают на возвращение Генри.
   – А я все гадаю, где он теперь и как сложилась его судьба, – печально ответила пожилая леди. – Возможно, его уже и нет среди живых.
   – Мой бедный брат, – со вздохом прошептала Эмма.
   – Несчастный мальчик! Мы никогда его не увидим! Конечно, он погорячился, но Генри не знал, как поступить иначе и не разгневать при этом отца.
   – Молчи! – закричал мистер Бредли. – Ни слова больше! Я не желаю выслушивать твои упреки. Бог – свидетель, я терпел их достаточно. Откуда мне было знать, что он примет мои слова так близко к сердцу?
   – Он считал, что ты высказал ему свое окончательное решение, – ответила женщина.
   Вслед за этим последовала долгая пауза, во время которой все собравшиеся смотрели на огонь и перебирали в уме воспоминания о прошлом.
   Генри Бредли – сын старой пары – ушел из дома два года назад. Но почему он сделал это? По какой причине наследник огромного состояния покинул отчий дом? Дело в том, что юноша был влюблен, а отец хотел женить его на девушке, к которой он относился с абсолютным безразличием. И Генри отказался просить ее руки. А непослушание сына ужасно огорчило отца.
   – Генри, – сказал он, – лучше не перечь мне. Я уже пообещал нашему соседу – сэру Артуру Онслову – что ты женишься на его дочери.
   – Но зачем вы это сделали?
   – Молчи! Ты сейчас же отправишься со мной на смотрины этой девушки.
   – В качестве просителя ее руки?
   – Да, – ответил отец. – Я намерен сыграть вашу свадьбу.
   – Тогда езжайте без меня. Я не хочу жениться на ней. Я не имею такого желания.
   Мистер Бредли, с его властным характером, не терпел каких-либо пререканий. Кроме того, он не ожидал от сына столь дерзкого отказа.
   – Генри! – вскричал он с потемневшим лицом. – Я не часто злоупотреблял твоим послушанием! Но когда я делаю это, то ожидаю, что ты послушаешь меня.
   – Отец, поймите, женитьба повлияет на всю мою жизнь!
   – Вот поэтому я так долго и выбирал тебе невесту.
   – А разве не разумнее было бы предоставить этот выбор мне? Ведь ваше решение может сделать меня навеки несчастным.
   – Хорошо. Я позволяю тебе высказать свое мнение.
   – Тогда я скажу вам «нет»! – ответил Генри.
   – Если ты воспротивишься мне, то потеряешь мое покровительство. Лучше подумай о том, что я сказал. Забудь о своем упрямстве и ступай за мной.
   – Я не могу.
   – Не можешь?
   – Да, отец! Я не стану поступать по-вашему. Это мое окончательное решение.
   – Учти, мальчишка! Либо ты делаешь то, что я говорю, либо уходишь из дома и живешь по-своему, но уже как нищий человек.
   – Пусть я лучше буду нищим, – ответил Генри, – чем женюсь на девушке, которую не люблю и не буду любить.
   – А любви от тебя никто и не требует.
   – Отец! Я изумлен! Разве не следует любить ту девушку, на которой женишься?
   – Да в общем-то необязательно. Если ты ведешь себя с ней по справедливости, то она будет благодарна тебе – а это все, что нужно для брака. Благодарность порождает в женщине любовь, а та в свою очередь вызывает симпатию супруга.
   – Я не согласен с вами, отец. Конечно, вам лучше знать об этом. У вас больше опыта…
   – Верно.
   – Похоже, мне бесполезно выражать свое мнение. Но я все равно не женюсь на дочери соседа. Это мое непреклонное решение.
   Сын не послушал уговоров отца, и у него была на то причина. Как уже упоминалось выше, он был влюблен, любим в ответ и потому не мог разорвать отношений со своим объектом обожания. Если бы Генри попытался объяснить это отцу, то вызвал бы новый приступ гнева. Он нарушил сыновнее послушание, поскольку иначе ему велели бы выбросить из сердца образ любимой девушки.
   – Значит, ты не женишься на той леди, которую я выбрал тебе в невесты?
   – Нет, отец. Я не могу.
   – Не говори мне о том, что ты можешь или не можешь! Если я сказал тебе «надо», то пойди и сделай это! А сейчас еще раз подумай и дай мне ответ. Либо «да», либо «нет». Я не приму другого варианта.
   – Тогда я отвечаю – «нет»!
   – Прекрасно, сэр. С этой минуты мы чужие люди.
   С такими словами мистер Бредли отвернулся от сына и отослал его от себя. Они впервые так крепко поссорились друг с другом, и всё произошло непоправимо быстро. Генри был возмущен тиранией отца. Он не мог поверить, что с ним поступили подобным образом. И помня о клятвах, данных любимой девушке, он без колебаний решил уйти из дома.
   Прежде всего юноша навестил свою мать и сестру. Он не мог покинуть особняк, не попрощавшись с ними. Отец в то время отправился к кому-то в гости, а Генри пришел повидаться с миссис Бредли и Эммой. Выслушав его рассказ о происшедшей ссоре, женщины долго умоляли юношу остаться дома или, по крайней мере, поселиться где-то по соседству. Но Генри решил уехать как можно дальше, поскольку он знал, что упрямство отца не имело границ. Вдали же от дома юноша надеялся обзавестись жильем и обустроить свою карьеру.
   Мать и сестра отдали ему свои драгоценности, которые составили значительную сумму. Генри пожелал им счастья и покинул дом, но прежде страстно попрощался с любимой девушкой, обитавшей в тех же стенах. А это была та самая черноглазая красавица, которая сидела теперь у камина и слушала беседу стариков. Это она была его возлюбленной – бедная кузина, ради которой он храбро встретил гнев отца и стал искать свою судьбу вдали от дома.
   Попрощавшись с ней, Генри уехал неизвестно куда. И никто не знал, где можно было получить о нем какие-либо сведения. Старый мистер Бредли в порыве гнева и упрямства наговорил много лишнего. Он думал, что его угроза окажет воспитательный эффект, но, вернувшись домой, был ошарашен печальной новостью. Его сын покинул дом, и только Богу было известно, куда судьба занесла этого гордого юношу. Какое-то время он успокаивал себя мыслью, что Генри скоро вернется. Но, увы, его надежды не сбылись, и уже шла вторая годовщина того печального дня, о котором никто так не сокрушался и не горевал, как сам мистер Бредли.
   – Вот увидите, пройдет немного времени, и он пришлет нам весточку, – рассуждал старик. – Если бы мальчик в чем-нибудь нуждался, то давно бы написал нам об этом.
   – Нет, – ответила его жена. – Боюсь, он сейчас в великой нужде и, пребывая в бедности, не станет писать нам об этом Он не захочет огорчать нас своей несчастной судьбой. Вот если бы Генри добился успехов, то мы, возможно, услышали бы о нем, поскольку он не скрывал бы тогда своих свершений.
   – Ладно, – проворчал мистер Бредли, – о чем тут теперь говорить? Конечно, я погорячился. Но ведь и он поступил опрометчиво! Эх, я бы с радостью забыл о прошлом, если бы свиделся с ним вновь. Хотя бы раз…
   – Как воет ветер, – заметила служанка. – Он становится все злее и сильнее.
   – А снег идет стеной, – отозвался молодой слуга, который внес в гостиную охапку поленьев.
   Стряхнув с одежды белые снежники, он бросил дрова в огонь, и те весело затрещали в шипении и гуле пламени.
   – Под утро и дверь не откроешь, – сказала дородная служанка.
   – Эта буря собиралась уже несколько дней. Зато когда она пройдет, сразу станет теплее.
   – Точно.
   В этот миг кто-то громко застучал в ворота, и дворовые собаки подняли ужасный лай.
   – Роберт, сходи и посмотри, кто пришел к нам в такое время, – велел мистер Бредли. – И проследи, чтобы собаки не вырвались на волю.
   Слуга торопливо вышел и вскоре вернулся обратно.
   – Сэр, – сказал он, – там какой-то путник, который сбился с пути. Этот мужчина спрашивает, не может ли он укрыться здесь от снежной бури. Если нет, то он просит показать ему дорогу до ближайшего постоялого двора.
   – Пусть входит. Тепла не убудет, если у огня присядет еще один человек.
   Ступив на порог гостиной, путник извинился и сказал:
   – Буря сбила меня с пути, а снег пошел так сильно и закружился такими вихрями, что мне стало страшно за себя. Я побоялся, что упаду в какой-нибудь сугроб и погибну там до утра от холода.
   – Да, буря спуску не дает, – ответил мистер Бредли. – Такая ночь служит достаточным извинением за вашу просьбу о ночлеге, и я охотно дам вам приют.
   – Спасибо, – ответил путник. – Ваше гостеприимство весьма ко времени.
   – Присаживайтесь, сэр. Поближе к очагу – там теплее.
   Незнакомец сел и, казалось, о чем-то задумался, глядя на пылающие поленья. Он был крепким мужчиной, с большими бакенбардами и бородой. В нем угадывался отважный и благородный человек.
   – Значит, вы путешествуете? – спросил хозяин дома.
   – Так точно, сэр.
   – О-о! Вы служили в армии, если я не ошибаюсь?
   – Да, я военный.
   Наступила неловкая пауза. Было ясно, что незнакомец не желал говорить о себе, но мистер Бредли продолжал:
   – Мне почему-то кажется, что вы вернулись с заморской компании. Это верно, сэр?
   – Да, я прибыл в Англию шесть дней назад.
   – И как вы считаете, теперь у нас будет мир?
   – Надеюсь на это ради тех многих солдат, которые мечтают вернуться на родную землю – к тем, кого они любили и любят.
   Мистер Бредли тяжело вздохнул, и все остальные отозвались эхом такими же вздохами. Путник с интересом осмотрел собравшихся людей и снова повернулся к огню.
   – Сэр, – спросил он у хозяина дома, – скажите, а у вас кто-то служит в армии? Один из ваших родственников?
   – Увы, я не уверен. У меня есть сын, но где он сейчас, я не знаю.
   – Понимаю. Он сбежал из дома?
   – Нет, он ушел от нас из-за семейных разногласий. И видит Бог, я бы все отдал за то, чтобы он вернулся.
   – Да, разногласия приводят к ошибочным поступкам и к тому, чего меньше всего ожидаешь, – печально согласился незнакомец.
   В этот момент старый пес, лежавший рядом с Эллен (той девушкой, у которой были распущенные и вьющиеся волосы), поднял голову и взглянул на путника. Собака встала и, подойдя к нему, начала оживленно обнюхивать его. Через миг, с радостным лаем, пес запрыгал вокруг незнакомца и принялся лизать его руки, что вызвало у присутствующих крик радости.
   – Это Генри! – вскричала Эллен и бросилась в объятия возлюбленного.
   И это действительно был он. Юноша сбросил плащ и сорвал накладную бороду, с помощью которой он изменил свой вид. И не было большей радости на многие мили вокруг, чем в Брайдпорт-Хаузе. Генри Бредли вернулся домой – к тем, кого он любил и кто любил его, а через месяц состоялась свадьба. Вот так он и нашел свою счастье с кузиной Эллен».