А я тогда еще плотней подсяду на хоккей, только уже не наш. Напровожавшись за лето друзей-приятелей за океан, найду время и возможность посмотреть, как они там приживаются. И впечатление от близкого, пусть и по пиратской тарелке, знакомства с НХЛ окажется ошеломляющим. Но дело будет даже не в моем невежестве: просто сезон 1992–1993 выдастся в Лиге каким-то умопомрачительным, такого не было до этого и не случилось пока после – когда свыше десяти человек забросят больше пятидесяти шайб, двадцать с лишним уйдут за сотню очков. При этом впервые в полный голос заявят о себе наши: свои невероятные семьдесят шесть шайб, еще и пропустив несколько матчей из-за травмы, накидает Могильный, шестьдесят забросит, «раздевая» вратарей, как на тренировках, Буре, а из игроков последней волны отъезда сезон лучше других удастся Леше Житнику – его «Лос-Анджелес» во главе с Гретцки будет играть в финале Кубка Стэнли, где, правда, проиграет в пяти матчах «Монреалю».
Серию эту я посмотрю в Москве, валяясь на диване с порванными связками после одного не слишком удачного выхода на футбольное поле, но обсуждать ее мы с Лешей станем уже летом в его родном Киеве. Три поздних завтрака в моей любимой гостинице «Спорт» – дай бог здоровья ее вечному директору Борису Михайловичу Воскресенскому – и получи, дорогая редакция, три куска о «Сезоне вместе с Гретцки»; Гескин остановился на таком заголовке, и это, между прочим, оказался первый случай в истории «Спорт-Экспресса», когда материал публиковался в трех подряд номерах. У меня, правда, идея заголовка была чуть похулиганистей, и вот почему. Леха, которого с детства прозвали «Слоном» за мощные, не по годам, ноги, рассказал, как однажды на выезде они с таким же молодым, как он, канадцем, сидели поздно вечером где-то в баре и уже собирались уходить, как вдруг в заведение вошли Гретцки и вратарь Келли Хруди. Ветераны подсели к молодым, те остались и просидели все в итоге до утра.
А в раздевалке перед игрой Хруди спросил Житника с партнером: ну как, понравилось вчера? Те сказали, что все было просто супер. А теперь слушайте: если в вашу смену до меня хоть одна шайба долетит… И вышли мы, говорил Леша, готовые ловить ее, родимую, зубами. Я и предложил: «После бара».
Провожая однажды Житника, я столкнулся на пороге гостиницы с Леонидом Ткаченко (а на следующий день – с Ахриком Цвейбой, и с ним мы тоже плотно пообщались: и за столом, и для печати), который в первом чемпионате Украины тренировал вовсе не «Металлист», а «Темп» из так не полюбившейся Бышовцу Шепетовки. Мы познакомились, пообедали, потом поужинали, и Леонид Иванович пригласил меня в Харьков, где в сентябре «Темпу» предстояло играть с «Металлистом». Вообще-то он тогда так, для проформы приглашал, но обещал скандал, а я такие варианты всегда любил отслеживать – и к означенному числу подъехал, причем без звонка. И пока ждал в баре гостиницы возвращения «Темпа» с тренировки, ко мне подошел какой-то серьезный человек, поздоровался, назвав меня по имени, и отрекомендовался хоккейным болельщиком.
– Очень приятно – чем обязан?
– Да вот хочу вас поблагодарить за то, что ситуацию с НХЛ прояснили.
– Это когда же было, не напомните?
– А в интервью с Житником. Я и раньше догадывался, что у них там все по понятиям организовано, но некоторые мне не верили. А после той статьи до них, наконец, дошло.
– Что – дошло?
– Это вы сейчас проверяете, понял я или нет, что Гретцки там в авторитете, а Хруди – смотрящим? В таких делах я, поверьте, не ошибаюсь.
– Очень за вас рад. Честно говоря, когда писал – не думал, что эту ситуацию под таким углом зрения рассматривать можно.
– А под каким же еще?! Скажите, а с самим Гретцки вы, случайно, не общались?
– К сожалению, нет – Леша рассказывал, что Уэйн эксклюзивных интервью вообще не дает, только время от времени пресс-конференции собирает.
– Ну и правильно! Так и положено – а вы что, хотели, чтобы авторитет выступал часто и для кого-то одного?
– Нет-нет, я не настаиваю…
– Но если Гретцки когда-нибудь вас пригласит на сходку – напишете?..
Вечером того памятного дня, когда я буду в гостях у Ткаченко и на лестничной клетке друзья футбольного клуба «Металлист» устроят небольшой пожар, как указание тренеру на желанный для них результат завтрашнего матча, я пожалею, что не взял телефон у авторитетного поклонника Гретцки, а ведь он предлагал – «на случай, если в нашем городе у вас вдруг возникнут проблемы». Но у Леонида Ивановича и своих связей в харьковской криминальной среде окажется достаточно – угрозы прекратятся, едва начавшись. А сыграют 1:1 – с кучей карточек и треском костей. Что ж, каждый чемпионат в каждой стране действительно проходит по своим понятиям…
Система своих «понятий» тем временем начала выстраиваться и у нас в редакции. Возвращаясь из командировок, чтобы отписаться и опять куда-нибудь уехать, я начал замечать, как преданно стали заглядывать в глаза Рубину И.Г. некоторые высокопоставленные сотрудники. Как-то раз организовали незатейливый, на скорую руку, стол – и вдруг кто-то говорит: а у Ивана разрешения спросили?
Я удивился вслух – а мы что, на его деньги перезакусить собираемся? Да нет, отвечают, но вдруг он обидится, что его не позвали, да и вообще спокойней, если мероприятие согласовано… В другой раз «мероприятие» было уже более официальным – год и сколько-то месяцев газете – гендиректор заставил слегка себя подождать, а когда все же появился, Вова Гескин тут же предложил тост: «За Ивана Георгиевича, великого человека, без которого не было бы этой газеты!» Рубин молчаливой улыбкой разрешил за себя выпить. Мне пришлось парировать: «Ну, тогда за Леонида Федорыча, дважды великого, без которого точно не было бы этой газеты, поскольку он сначала придумал ее название, а потом, чтоб самому не управлять, привел великого, как выяснилось, человека». К моему легкому удивлению, смешков почти не последовало: после некоторой паузы у меня было начальственно спрошено: а что, разве сегодня у Трахтенберга день рождения?
Вы, кстати, никогда не замечали, что отсутствие чувства юмора точно так же сводит людей, как и его наличие? Вовчик Титоренко, которого Мишка Дмитриев, как вы помните, сразу прозвал Пуделем, был у нас известен как буйнопомешанный на НБА – за возможность наблюдать эту лигу поближе, он, по-моему, согласился бы даже родиться негром, то есть стать черным Пуделем. И вот просиживая сутки напролет – Вовчик свято верил, что начальство когда-нибудь это оценит, и, как выяснилось, верил не зря – на московской помойке, он ухитрялся при этом существовать внутри американского баскетбола. Приходим мы как-то с Трахтенбергом со вкусного, не у Рубина, обеда, а Вовчик нам с порога: «Мужики, а вот угадайте, какая в НБА самая распространенная фамилия?» Версия Лени была – Федорчук, моя – Абрамзон. «Да вы че, вы – серьезно?!» – Вовчик глядел на нас округлившимися глазами. «Конечно, кто ж такими вещами шутит!» – «Ну вы даете! Да Джонсон же, мужики!!!» – «Не может такого быть – позвони им туда и проверь». – «Да куда звонить, если у них там сейчас ночь?! Точно вам говорю – Джонсон! Нет, вы что, правда в эту сторону даже не подумали?!» Когда ты всегда зверино серьезен, а твое прозвище само подразумевает преданность хозяину, то хозяин должен же когда-то будет вознаградить тебя не на шутку.
Но я, даже если бы и захотел вдруг поучаствовать в создании культа Ивана Рубина, не так часто с ним встречался. Да и с остальными коллегами, надо признать, тоже – даже за стол перед Новым годом три раза подряд не мог ни с кем из них присесть: все это время хоккейное «Динамо» становилось чемпионом (со второго раза – уже без Шанцева), и трижды меня ждал сказочно-рождественский Дюссельдорф. Жаль только, что сам Кубок Европы не удалось зацепить ни разу – тут и ежегодные массовые отъезды в НХЛ, и совпадения по срокам с молодежным чемпионатом мира, и невезение какое-то фатальное.
Зато я познакомился с замечательными ребятами, братьями Фуксами – родившиеся в Усть-Каменогорске и начавшие играть в хоккей в тамошнем «Торпедо», они как этнические немцы перебрались, едва стало можно, в Германию и выступали за клуб из Ратингена, пригорода Дюссельдорфа. И 93-й год я встречал по-семейному у них дома – уже мог позволить себе поехать за границу вместе с женой. Незадолго до этого в «Ратингене», шедшем в хвосте таблицы, сменился тренер, и новый, чех Олейник, решил для взбадривания коллектива назначить тренировку на 1 января – спасибо, что хоть не на утро, иначе бы съеденные манты и выпитая водка заставили бы моих друзей кататься, исключительно опираясь на клюшку. Но и так зрелище было на любителя, благо наблюдал за тем, как тяжело передвигаются по льду два десятка человек (половина из них – бывшие граждане СССР), во всем дворце спорта я один. Не мог ребят бросить – вместе ж режим нарушали (причем не только с Фуксами – ночь-то выдалась длинная, ведь началась она с проводов Старого года по казахстанскому времени).
Сижу, короче, никого не трогаю – и тут на арену вплывает зритель № 2, почти что трезвый, и прямиком направляется ко мне. Снимает, обнажая лысину, шапку и вопрошает по-русски: «Это ж получается, что Сергей Микулик к нам приехал, я ведь не ошибся?» – «Ошиблись – я не к вам приехал», – включаюсь в игру, параллельно прикидывая, кого это мои друзья ко мне решили подослать. «Вы можете не поверить, но я же вырос в одном дворе с Леней Трахтенбергом…» Я поверил – когда с тобой здороваются незнакомые люди и заводят разговор о Лене, тебе ведь тоже что-то обламывается от его славы. Леня, кстати, при передаче привета на раз его вспомнил: «А, Юрка, ювелир! И как он там?» – «Знаешь, у него теперь свой, отдельный двор, но мне показалось, что без тебя Новый год ему было встречать скучно». – «Так пусть он или приглашение высылает – или возвращается! Вспомним молодость: как говорил Валерка Харламов, когда после банкета на «Призе Известий» Мартинец с Бублой намекали на продолжение: поехали ко мне в Тушино – баб не обещаю, но выпить найду!»
Частые мои заграничные отлучки некоторыми людьми в дружном коллективе «Спорт-Экспресса» воспринимались с чувством бессильной, но вполне объяснимой – для меня – зависти. Ну ладно, когда тебя по миру возит футбольное или хоккейное «Динамо», я через переживание за физкультурников в бело-голубой форме и в профессию пришел, но вот собирается, к примеру, «Спартак» в Барселону ехать – так из турагентства звонят мне домой и говорят, что готовы предложить бартер: они меня везут за рекламное место под каждой из моих публикаций.
Я для начала интересуюсь: а с чего вы взяли, что заметок должно быть много, когда матч один? Отвечают: так мы вас готовы в Испанию как минимум на неделю отправить. Кучмию (но не остальным, они-то считали, что сами могли бы не грязный снег начала марта на помойке созерцать, а любоваться Барселоной, но бартерное соглашение почему-то касалось конкретной персоны) этот вариант понравится, он предложит: а давай – по заметке в день, мы так и анонсируем: читайте ежедневные репортажи… Я возражать не стану, еще не представляя, с какими сложностями придется столкнуться.
При сдаче документов я встретил Жору, весьма серьезного околофутбольного деятеля, который в компании почему-то величал меня «мафиози», хотя правильней было бы наоборот. Он с прискорбием сообщил, что сам поехать никак не сможет – ну понимаешь, дела – но отдает под мое кураторство целую делегацию лучших жителей его родного южного города во главе с директором местного винзавода. Отказать столь уважаемому человеку в присмотре за его друзьями было бы как минимум невежливо. Тогда же я встретил и Максимку Квятковского – не помню уж, к какому ведомству он был тогда приписан, и он захотел жить со мной в одном номере. Ему я тоже не отказал.
Директор и его свита разместились от нас через балкон, чтобы недалеко было ходить в гости. В первый же день мы, поселенные в Льорет-дель-Мар – курортники обязаны знать, где это – рванули в саму Барселону, на матч с «Атлетико». И попали на настоящую феерию – хозяева выиграли 5:3, а Стоичков пнул ногой зайца, выбежавшего на поле – после матча врачи констатировали смерть четвероного, что было, конечно, ужасно – и здесь я вовсе не шучу. Мои новые друзья с соседнего балкона прослушали с утра передачу в номер отчета об игре и сказали, что ощущение такое, как будто сами на ней побывали – на самом-то деле они в Барселону выбрались в первый и последний раз ровно в тот день, когда инрал «Спартак». Еще меня спросили, о чем я завтра буду рассказывать – сегодня-то вроде матчей нет.
Я предложил им завтра выйти на балкон в это же время и послушать. А вечером того дня мы присели познакомиться поосновательней. И познакомились… Я же не знал, что они привезли с собой столько образцов продукции родного завода. Душевно так посидели – до рассвета. А дальше – читайте моего соавтора. У него (со слов Квятковского) все, как бы сказал Анатолий Владимирович Тарасов, честно написано. Спасибо Максу, что дверь открыл. Но вот что меня всегда удивляло – это изумление других, когда я по звонку из конторы оказывался готов к работе – в любом состоянии. Без каких-либо шпаргалок – все свои экзамены я давно сдал.
Серию эту я посмотрю в Москве, валяясь на диване с порванными связками после одного не слишком удачного выхода на футбольное поле, но обсуждать ее мы с Лешей станем уже летом в его родном Киеве. Три поздних завтрака в моей любимой гостинице «Спорт» – дай бог здоровья ее вечному директору Борису Михайловичу Воскресенскому – и получи, дорогая редакция, три куска о «Сезоне вместе с Гретцки»; Гескин остановился на таком заголовке, и это, между прочим, оказался первый случай в истории «Спорт-Экспресса», когда материал публиковался в трех подряд номерах. У меня, правда, идея заголовка была чуть похулиганистей, и вот почему. Леха, которого с детства прозвали «Слоном» за мощные, не по годам, ноги, рассказал, как однажды на выезде они с таким же молодым, как он, канадцем, сидели поздно вечером где-то в баре и уже собирались уходить, как вдруг в заведение вошли Гретцки и вратарь Келли Хруди. Ветераны подсели к молодым, те остались и просидели все в итоге до утра.
А в раздевалке перед игрой Хруди спросил Житника с партнером: ну как, понравилось вчера? Те сказали, что все было просто супер. А теперь слушайте: если в вашу смену до меня хоть одна шайба долетит… И вышли мы, говорил Леша, готовые ловить ее, родимую, зубами. Я и предложил: «После бара».
Провожая однажды Житника, я столкнулся на пороге гостиницы с Леонидом Ткаченко (а на следующий день – с Ахриком Цвейбой, и с ним мы тоже плотно пообщались: и за столом, и для печати), который в первом чемпионате Украины тренировал вовсе не «Металлист», а «Темп» из так не полюбившейся Бышовцу Шепетовки. Мы познакомились, пообедали, потом поужинали, и Леонид Иванович пригласил меня в Харьков, где в сентябре «Темпу» предстояло играть с «Металлистом». Вообще-то он тогда так, для проформы приглашал, но обещал скандал, а я такие варианты всегда любил отслеживать – и к означенному числу подъехал, причем без звонка. И пока ждал в баре гостиницы возвращения «Темпа» с тренировки, ко мне подошел какой-то серьезный человек, поздоровался, назвав меня по имени, и отрекомендовался хоккейным болельщиком.
– Очень приятно – чем обязан?
– Да вот хочу вас поблагодарить за то, что ситуацию с НХЛ прояснили.
– Это когда же было, не напомните?
– А в интервью с Житником. Я и раньше догадывался, что у них там все по понятиям организовано, но некоторые мне не верили. А после той статьи до них, наконец, дошло.
– Что – дошло?
– Это вы сейчас проверяете, понял я или нет, что Гретцки там в авторитете, а Хруди – смотрящим? В таких делах я, поверьте, не ошибаюсь.
– Очень за вас рад. Честно говоря, когда писал – не думал, что эту ситуацию под таким углом зрения рассматривать можно.
– А под каким же еще?! Скажите, а с самим Гретцки вы, случайно, не общались?
– К сожалению, нет – Леша рассказывал, что Уэйн эксклюзивных интервью вообще не дает, только время от времени пресс-конференции собирает.
– Ну и правильно! Так и положено – а вы что, хотели, чтобы авторитет выступал часто и для кого-то одного?
– Нет-нет, я не настаиваю…
– Но если Гретцки когда-нибудь вас пригласит на сходку – напишете?..
Вечером того памятного дня, когда я буду в гостях у Ткаченко и на лестничной клетке друзья футбольного клуба «Металлист» устроят небольшой пожар, как указание тренеру на желанный для них результат завтрашнего матча, я пожалею, что не взял телефон у авторитетного поклонника Гретцки, а ведь он предлагал – «на случай, если в нашем городе у вас вдруг возникнут проблемы». Но у Леонида Ивановича и своих связей в харьковской криминальной среде окажется достаточно – угрозы прекратятся, едва начавшись. А сыграют 1:1 – с кучей карточек и треском костей. Что ж, каждый чемпионат в каждой стране действительно проходит по своим понятиям…
Система своих «понятий» тем временем начала выстраиваться и у нас в редакции. Возвращаясь из командировок, чтобы отписаться и опять куда-нибудь уехать, я начал замечать, как преданно стали заглядывать в глаза Рубину И.Г. некоторые высокопоставленные сотрудники. Как-то раз организовали незатейливый, на скорую руку, стол – и вдруг кто-то говорит: а у Ивана разрешения спросили?
Я удивился вслух – а мы что, на его деньги перезакусить собираемся? Да нет, отвечают, но вдруг он обидится, что его не позвали, да и вообще спокойней, если мероприятие согласовано… В другой раз «мероприятие» было уже более официальным – год и сколько-то месяцев газете – гендиректор заставил слегка себя подождать, а когда все же появился, Вова Гескин тут же предложил тост: «За Ивана Георгиевича, великого человека, без которого не было бы этой газеты!» Рубин молчаливой улыбкой разрешил за себя выпить. Мне пришлось парировать: «Ну, тогда за Леонида Федорыча, дважды великого, без которого точно не было бы этой газеты, поскольку он сначала придумал ее название, а потом, чтоб самому не управлять, привел великого, как выяснилось, человека». К моему легкому удивлению, смешков почти не последовало: после некоторой паузы у меня было начальственно спрошено: а что, разве сегодня у Трахтенберга день рождения?
Вы, кстати, никогда не замечали, что отсутствие чувства юмора точно так же сводит людей, как и его наличие? Вовчик Титоренко, которого Мишка Дмитриев, как вы помните, сразу прозвал Пуделем, был у нас известен как буйнопомешанный на НБА – за возможность наблюдать эту лигу поближе, он, по-моему, согласился бы даже родиться негром, то есть стать черным Пуделем. И вот просиживая сутки напролет – Вовчик свято верил, что начальство когда-нибудь это оценит, и, как выяснилось, верил не зря – на московской помойке, он ухитрялся при этом существовать внутри американского баскетбола. Приходим мы как-то с Трахтенбергом со вкусного, не у Рубина, обеда, а Вовчик нам с порога: «Мужики, а вот угадайте, какая в НБА самая распространенная фамилия?» Версия Лени была – Федорчук, моя – Абрамзон. «Да вы че, вы – серьезно?!» – Вовчик глядел на нас округлившимися глазами. «Конечно, кто ж такими вещами шутит!» – «Ну вы даете! Да Джонсон же, мужики!!!» – «Не может такого быть – позвони им туда и проверь». – «Да куда звонить, если у них там сейчас ночь?! Точно вам говорю – Джонсон! Нет, вы что, правда в эту сторону даже не подумали?!» Когда ты всегда зверино серьезен, а твое прозвище само подразумевает преданность хозяину, то хозяин должен же когда-то будет вознаградить тебя не на шутку.
Но я, даже если бы и захотел вдруг поучаствовать в создании культа Ивана Рубина, не так часто с ним встречался. Да и с остальными коллегами, надо признать, тоже – даже за стол перед Новым годом три раза подряд не мог ни с кем из них присесть: все это время хоккейное «Динамо» становилось чемпионом (со второго раза – уже без Шанцева), и трижды меня ждал сказочно-рождественский Дюссельдорф. Жаль только, что сам Кубок Европы не удалось зацепить ни разу – тут и ежегодные массовые отъезды в НХЛ, и совпадения по срокам с молодежным чемпионатом мира, и невезение какое-то фатальное.
Зато я познакомился с замечательными ребятами, братьями Фуксами – родившиеся в Усть-Каменогорске и начавшие играть в хоккей в тамошнем «Торпедо», они как этнические немцы перебрались, едва стало можно, в Германию и выступали за клуб из Ратингена, пригорода Дюссельдорфа. И 93-й год я встречал по-семейному у них дома – уже мог позволить себе поехать за границу вместе с женой. Незадолго до этого в «Ратингене», шедшем в хвосте таблицы, сменился тренер, и новый, чех Олейник, решил для взбадривания коллектива назначить тренировку на 1 января – спасибо, что хоть не на утро, иначе бы съеденные манты и выпитая водка заставили бы моих друзей кататься, исключительно опираясь на клюшку. Но и так зрелище было на любителя, благо наблюдал за тем, как тяжело передвигаются по льду два десятка человек (половина из них – бывшие граждане СССР), во всем дворце спорта я один. Не мог ребят бросить – вместе ж режим нарушали (причем не только с Фуксами – ночь-то выдалась длинная, ведь началась она с проводов Старого года по казахстанскому времени).
Сижу, короче, никого не трогаю – и тут на арену вплывает зритель № 2, почти что трезвый, и прямиком направляется ко мне. Снимает, обнажая лысину, шапку и вопрошает по-русски: «Это ж получается, что Сергей Микулик к нам приехал, я ведь не ошибся?» – «Ошиблись – я не к вам приехал», – включаюсь в игру, параллельно прикидывая, кого это мои друзья ко мне решили подослать. «Вы можете не поверить, но я же вырос в одном дворе с Леней Трахтенбергом…» Я поверил – когда с тобой здороваются незнакомые люди и заводят разговор о Лене, тебе ведь тоже что-то обламывается от его славы. Леня, кстати, при передаче привета на раз его вспомнил: «А, Юрка, ювелир! И как он там?» – «Знаешь, у него теперь свой, отдельный двор, но мне показалось, что без тебя Новый год ему было встречать скучно». – «Так пусть он или приглашение высылает – или возвращается! Вспомним молодость: как говорил Валерка Харламов, когда после банкета на «Призе Известий» Мартинец с Бублой намекали на продолжение: поехали ко мне в Тушино – баб не обещаю, но выпить найду!»
Частые мои заграничные отлучки некоторыми людьми в дружном коллективе «Спорт-Экспресса» воспринимались с чувством бессильной, но вполне объяснимой – для меня – зависти. Ну ладно, когда тебя по миру возит футбольное или хоккейное «Динамо», я через переживание за физкультурников в бело-голубой форме и в профессию пришел, но вот собирается, к примеру, «Спартак» в Барселону ехать – так из турагентства звонят мне домой и говорят, что готовы предложить бартер: они меня везут за рекламное место под каждой из моих публикаций.
Я для начала интересуюсь: а с чего вы взяли, что заметок должно быть много, когда матч один? Отвечают: так мы вас готовы в Испанию как минимум на неделю отправить. Кучмию (но не остальным, они-то считали, что сами могли бы не грязный снег начала марта на помойке созерцать, а любоваться Барселоной, но бартерное соглашение почему-то касалось конкретной персоны) этот вариант понравится, он предложит: а давай – по заметке в день, мы так и анонсируем: читайте ежедневные репортажи… Я возражать не стану, еще не представляя, с какими сложностями придется столкнуться.
При сдаче документов я встретил Жору, весьма серьезного околофутбольного деятеля, который в компании почему-то величал меня «мафиози», хотя правильней было бы наоборот. Он с прискорбием сообщил, что сам поехать никак не сможет – ну понимаешь, дела – но отдает под мое кураторство целую делегацию лучших жителей его родного южного города во главе с директором местного винзавода. Отказать столь уважаемому человеку в присмотре за его друзьями было бы как минимум невежливо. Тогда же я встретил и Максимку Квятковского – не помню уж, к какому ведомству он был тогда приписан, и он захотел жить со мной в одном номере. Ему я тоже не отказал.
Директор и его свита разместились от нас через балкон, чтобы недалеко было ходить в гости. В первый же день мы, поселенные в Льорет-дель-Мар – курортники обязаны знать, где это – рванули в саму Барселону, на матч с «Атлетико». И попали на настоящую феерию – хозяева выиграли 5:3, а Стоичков пнул ногой зайца, выбежавшего на поле – после матча врачи констатировали смерть четвероного, что было, конечно, ужасно – и здесь я вовсе не шучу. Мои новые друзья с соседнего балкона прослушали с утра передачу в номер отчета об игре и сказали, что ощущение такое, как будто сами на ней побывали – на самом-то деле они в Барселону выбрались в первый и последний раз ровно в тот день, когда инрал «Спартак». Еще меня спросили, о чем я завтра буду рассказывать – сегодня-то вроде матчей нет.
Я предложил им завтра выйти на балкон в это же время и послушать. А вечером того дня мы присели познакомиться поосновательней. И познакомились… Я же не знал, что они привезли с собой столько образцов продукции родного завода. Душевно так посидели – до рассвета. А дальше – читайте моего соавтора. У него (со слов Квятковского) все, как бы сказал Анатолий Владимирович Тарасов, честно написано. Спасибо Максу, что дверь открыл. Но вот что меня всегда удивляло – это изумление других, когда я по звонку из конторы оказывался готов к работе – в любом состоянии. Без каких-либо шпаргалок – все свои экзамены я давно сдал.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента