Рассел Шон. Собирающий облака

   Тадамото кивнул и направился к зданию центрального дворца. Здесь было тихо, пусто, почти спокойно в противоположность тому, что творилось на улице за стенами.
   Подойдя к лестнице, Тадамото прошел мимо ограды, где получал инструкции от Императора — приказы и угрозы. Два охранника окликнули его, когда Тадамото подошел к одной из главных дверей во дворец. Полковник назвал себя и произнес пароль.
   — Император во дворце?
   — Не могу сказать, полковник, — ответил охранник. — Возможно, Сын Неба собрал совет в Большом зале.
   — Найдите моего брата, полковника Яку Ясату, — приказал Тадамото. — Пусть он посетит меня через час.
   Внутри дворца Тадамото встретила темнота: горели лишь некоторые лампы, но и те без присмотра дымили. Он снял одну, чтобы осветить себе путь.
   Немногие знали дворец так же хорошо, как Тадамото. Он пошел по невероятно узкой лестнице, используемой слугами, и постучал в открытую дверь в другой зал, подождав несколько минут. Император, Тадамото не сомневался, сбежал бы при первой же возможности. И полковник не хотел, чтобы это случилось.
   Люди на площади суетились, шептались и волновались. Многие толпились у входа на главную улицу, потом появились вооруженные всадники, одни в черном, другие в голубом или пурпурном.
   — Форма Сёнто! — крикнул один из гвардейцев Комавары, разбудив почти заснувших дам.
   Нисима поднялась с мостовой, удивленная болью, вызванной верховой ездой.
   — Генерал Ходзё, — воскликнула она, удерживаемая Суйюном, чтобы не рвануться вперед.
   — Ничего не делай, — прошептал ей в ухо Суйюн, — пока мы не знаем, что здесь происходит.
   Он держал девушку за руку. Нисима оперлась на Суйюна, прячась за его спиной. Она закрыла глаза и почувствовала тепло монаха. С удивлением обнаружила, что справилась со слезами, и заставила себя открыть глаза и сосредоточиться на том, что происходит вокруг.
   Яку Катта и миниатюрный Батто Иода ехали рядом с Ходзё. Все трое были в пыли и выглядели весьма зловеще. Они возглавляли довольно большой отряд вооруженных людей: императорские гвардейцы, люди Сёнто и несколько человек в пурпурном. Отряд остановился перед воротами. Площадь погрузилась в молчание, словно десять тысяч людей затаили дыхание, прислушиваясь.
   Ходзё поднял глаза на охранников у ворот.
   — Откройте ворота, — крикнул он. — Мы будем говорить с Императором.
   Охранник замер, потом исчез из виду. Снова молчание, потом Ходзё подъехал к воротам, вытащил меч и стал стучать им по дереву и бронзе. Над площадью разнесся звук его ярости.
   — Откройте! — орал Ходзё. — Или мы сломаем их, дворец все равно будет открыт.
   На воротах появилась гвардеец.
   — Мы не откроем ворота мятежникам, — сказал он. Яку Катта подстегнул лошадь, снимая шлем.
   — Брат, — крикнул генерал, — ты должен открыть! Варвары идут на столицу, а Император ничего не делает. Ямаку предали Ва. Открой! Мы должны защитить Империю.
   На воротах колебались. Появились люди в черном, быстро посовещались. Неожиданно над воротами сверкнул меч, потом еще. Толпа надавила вперед, но гвардейцы Сёнто оттолкнули их. Люди в черном исчезли, спустя мгновение ворота с грохотом отворились, и вышел Яку Ясата.
   Толпа, крича, снова подалась вперед.
   — Отдайте Императора! Позовите Императора.
   Люди Сёнто и императорские гвардейцы оттеснили их назад, но даже при этом Нисима почувствовала, что ее пихают вперед, и схватилась за Суйюна и Кицуру.
   Теперь они были близко от гвардии Сёнто, и Нисима оказалась лицом к лицу с Ходзё Масакадо.
   — Госпожа Нисима! Хвала Ботахаре. Он почти забыл поклониться.
   Толпа прислушалась, и Нисима услышала, как ее имя повторяется повсюду на площади словно молитва.
   Спешившись, Яку Катта поклонился Нисиме.
   — Северный ветер свел нас вместе, госпожа Нисима, я рад. Кивнув, девушка отступила назад, глядя на Ходзё.
   «Что с моим отцом? — думала она. — Что случилось с ним?» Генерал повернул к воротам, и Нисима оказалась между ним и Батто Йодой, который неловко поклонился.
   — Мой отец, генерал, я ничего не слышала о нем. Ходзё покачал головой:
   — Мы потерялись на поле. Главный отряд не добрался до города, хотя я не сомневаюсь, что господин Сёнто организовал отступление. Не бойтесь, госпожа Нисима, ваш отец опытный воин.
   — Господин Комавара — что с ним? — спросила Кицура.
   — Господин Комавара, — с огромной теплотой проговорил Ходзё. — Он уже не на равнине, преследует врага в темноте. Господин Батто рассказал нам, что, потерявшись в тумане, Комавара столкнулся с Великим ханом и его людьми и вступил в бой, сразив предводителя и заставив его бежать. Господин Комавара и генерал Яку, — он кивнул на Катту, — стали великими воинами нашего времени, госпожа Нисима. Об их подвигах сложат тысячи песен.
   Госпожа Нисима отвела взгляд. Позади нее раздавался шепот, повторяющий слова Ходзё. «Война уничтожит все в наших душах», — подумала Нисима.
   Император взад-вперед расхаживал по комнате.
   — Безнадежные глупцы, — бормотал он. — Спорят, какого цвета форму носить, перед падением Империи.
   В дверь постучали.
   — Войдите, — крикнул Сын Неба. Показалось лицо гвардейца.
   — У нас есть лодка. Сейчас ее готовят. Дворец окружен, господин. Люди… — он запнулся, — ведут себя бесконтрольно, мой Император.
   — Они требуют мою голову, ты это имеешь в виду? Солдат ничего не ответил, но опустил глаза.
   — Скажи, когда судно будет готово.
   Еще до того, как дверь закрылась, Император снова зашагал из угла в угол. Выйдя на балкон, он оглядел город. Было мало что видно, но костры на площади говорили о многом.
   «Они получат чью-нибудь голову до того, как наступит утро, — подумал Император. — Меньшее их не удовлетворит. Хорошо, — он почти улыбнулся, — отдам любое количество министров и дворцовых офицеров».
   Император отступил в комнату и посмотрел вниз, на доспехи беспорядочно толпившихся гвардейцев: прикрытие его бегства. Сын Неба пересек комнату, сел на подушки, но лишь на секунду, пока любопытство снова не толкнуло его на балкон, словно человека, наслаждающегося собственным страхом высоты.
   Где Осса? Он послал за ней час назад. Слуги боятся сказать, что она ушла? Бежала, как его жена и сыновья, в ту же минуту, когда он покинул дворец, отправляясь на войну. Император покачал головой.
   От ворот Спокойствия слышались крики и нечто, похожее на хоровое пение. Слов нельзя было разобрать, но эти звуки не давали Императору покоя.
   Снова раздался стук в дверь, на этот раз она открылась без разрешения Императора. В комнату вошла Осса, оглядывая все вокруг с лицом испуганной птички.
   — На балконе, Осса-сум, — донесся голос Императора. — Наслаждаюсь любовью моих верноподданных, которые требуют моей смерти.
   Осса медленно пошла на голос Императора и наконец увидела его в черной форме императорского гвардейца. Цвет костюма сливался с темнотой ночи.
   — Не бойся, они кричат не твое имя, — сказал Сын Неба. Девушке не понравился его тон.
   Император стоял на балконе, спиной к перилам, скрестив руки.
   — То, что ты не покинула меня, согревает мне сердце, Осса-сум. Верность не полностью оставила дворец.
   Она кивнула.
   — Вот что ты должна сделать, — сухо проговорил Император.
   — Здесь нет больше никого, кому я могу доверять. Через несколько минут я бегу. Ты должна закрыть дверь комнаты, когда я уйду, и никому не открывать. Пусть они сломают ее. Я уже буду вне досягаемости. У меня есть платье служанки, приготовленное для тебя. Слугам ничего не угрожает.
   «Я любовница», — подумала Осса. Она знала, что происходит с любовницами свергнутых Императоров.
   Император указал на аккуратно сложенное платье на маленьком столике.
   — Быстро. Мы сбросим твое платье с балкона.
   Она кивнула. Начала разматывать парчовую мантию. Подняв глаза, девушка увидела, что Император смотрит на нее.
   Мне грозит смерть от рук людей, которых он предал, а он пялится на меня, словно я продажная женщина.
   Осса закрыла глаза.
   Сдерживая дрожь, она спросила о том, что волновало ее:
   — Надеюсь, ваши офицеры выжили, господин, и смогут сопровождать вас дальше. Полковник Яку, например, был бы огромной потерей.
   Осса отвернулась от Императора и сняла верхнее платье.
   — Полковник действовал, как и должен действовать верный солдат, — бросился в бой с варварами, чтобы его Император мог спастись. Что касается остальных, они бежали, пытаясь спасти свои жалкие жизни, будь они прокляты.
   Девушке показалось, что пол уплывает у нее из-под ног.
   — Осса-сум, робкие не становятся танцовщицами. Не прячь свою красоту.
   Нисима следовала за генералом Ходзё, пока Яку Катта прокладывал путь в Большой зал. Она много раз бывала в таких залах, но тогда здесь царили смех, музыка и стихи. Нисима почувствовала, что Кицура, боясь отстать, схватилась за ее рукав, будто испуганный ребенок.
   — Генерал Ходзё, что вы здесь ищете? — нервно спросила Нисима.
   Ходзё не замедлил шаг.
   — Нам надо добраться до этого глупого Императора и заставить его выполнять свои обязанности. Он не может оставить свой трон, хотя меня больше обрадовало бы, если б он умер, — бросил генерал, обменявшись взглядом с Яку. — Мы не можем одновременно сражаться с варварами и вступить в гражданскую войну.
   Нисима увидела, что Яку Катта качает головой.
   — Этот Император, пытаясь уничтожить Дом вашего господина, продал нашу Империю хану, генерал Ходзё, — со злостью выдавил Яку. — Я не изменил своего мнения. Император — угроза всему.
   Нисима оглянулась на Ходзё, думая. Два офицера имели совершенно противоположные точки зрения.
   — Мы позволим господину Сёнто решить судьбу Императора, генерал Яку. Солдаты всегда выполняют приказы с мечом в руках. Это наш путь… но есть и другие, — закончил он.
   Они добрались до дверей Большого зала. Там стояли охранники, которые при виде вошедших вытащили мечи из ножен. Яку и его люди сделали то же самое.
   — Отойдите в сторону, — приказал Яку, снимая маску. — Император, которому вы служите, пал. Вы не можете быть верными призраку. Отойдите.
   Мужчины колебались, обмениваясь взглядами, потом поклонились и опустили оружие. Двери открылись, члены Совета повернулись на шум, глаза их расширились от ужаса. Министры вскочили, разбегаясь во все стороны, разукрашенные мантии развевались, словно крылья испуганных мотыльков. Трон Дракона был пуст.
   Ходзё ворвался в комнату, когда его гвардейцы догнали нескольких сбежавших министров и вернули их назад. Нисима осталась за дверью, пытаясь услышать, о чем говорят внутри. Движение справа привлекло ее внимание, и девушка увидела, что из зала выходит Яку Катта, а за ним по пятам — господин Батто.
   Потом из дверей выскочил генерал Ходзё, таща за собой министра.
   — Этот человек был так добр, что предложил отвести нас к Императору, — сказал Ходзё, выталкивая мужчину вперед. — Куда они пошли?
   Ходзё махнул мечом в конец холла в спину удаляющимся солдатам Комавары.
   — Они идут за генералом Яку и господином Батто, — ответила Нисима.
   Ходзё огляделся, чтобы убедиться, что Яку позади него нет. Нисима заметила:
   — Это путь в покои Императора, генерал.
   — Пусть боги заберут их! — крикнул Ходзё и побежал, остальные — за ним.
   Суйюн последовал за генералом.
   — Эти гвардейцы носят зеленую шнуровку на рукаве — они люди Хадзивары, генерал.
   Ходзё кивнул, сдерживая дыхание. Они подошли к лестнице, сзади тащились люди в доспехах. Суйюн оглянулся, потом помчался вперед. Увидев это, Нисима протолкнулась мимо генерала Ходзё и других людей, измученных сражением. Она не ответила на крики кузины и гвардейцев, сосредоточившись только на бегущем впереди Суйюне.
   Тадамото добрался до верха лестницы, ведущей в апартаменты Императора. От гвардейцев перед Большим залом он узнал, что Император в своих покоях. Полковник не был уверен, что его пропустят сквозь залы, но он прошел, удивленный, что его ни разу не окликнули. Императорская гвардия разбита и бежала, как и армия с поля.
   В конце длинного зала Тадамото увидел лампы и черные фигуры охранников перед дверью, защищавшей Императора.
   Аканцу отлично владеет мечом, напомнил себе Тадамото, он никогда не будет полностью беззащитен. Проверяя свой меч в ножнах, полковник не отводил глаз от конца холла.
   Когда он приблизился к гвардейцам, то услышал за спиной стук шагов по лестнице. Повернувшись, полковник увидел одинокого гвардейца в темной форме, который прыжками преодолел последние ступеньки лестницы и бегом направился к Тадамото. Выхватив меч, полковник дал знак охранникам, которые тоже обнажили оружие.
   Яку Катта затормозил на скользком полу, чтобы не столкнуться с братом. Он снял шлем и выпрямился, глядя на Тадамото.
   — Мои надежды оправдались, боги свели нас в тех же обстоятельствах, брат.
   Тадамото не опустил меч.
   — Не делай этого, Катта-сум, — с трудом произнес он. — Не оскверняй наше имя этим преступлением.
   — Он предатель, брат. Ты знаешь, что это правда. Ва нужен правитель, который понимает слово «честь». Дай мне пройти.
   Звук бегущих ног по лестнице. Яку не оглянулся.
   — Это мои люди, Тадамото-сум. Ты не сможешь ничего сделать. Отойди.
   Полковник покачал головой:
   — Не могу, брат.
   Яку кивнул. Очень медленно он опустил шлем, который упал на пол и откатился к стене.
   Повернувшись к Императору, Осса сняла нижнее платье; легкий шелк соскользнул на пол, словно упавший флаг. Она не могла остановить слезы, но не всхлипывала.
   Император с нескрываемым интересом смотрел на Оссу. Девушка взяла его за руку, и это придало ей решимости.
   Осса на секунду застыла, глядя на смущенное выражение лица Императора, понимая, что не может позволить себе минутной слабости.
   — Тадамото-сум, — прошептала девушка, — был моим возлюбленным.
   Сказав это, Осса толкнула Императора, уроки сонсы придали ей удивительную силу. Падая, Император схватил Оссу за руку. Она уцепилась за перила, пытаясь сбросить его огромный вес. Свободной рукой Император цепко ухватился за балюстраду, Осса перегнулась через перила и отцепила его пальцы. Потом без колебаний сама перелезла через ограду и бросилась вниз.
   Яку выхватил меч, от лестницы бежали люди. Батто Йода занял позицию справа от Яку Катты, встав так, чтобы Тигр видел его.
   — Генерал Катта, — позвал юноша. — Генерал Ходзё прав. Это решает господин Сёнто или Большой Совет. Я прошу вас одуматься.
   Яку, казалось, не слышал. Наклонившись вперед, он вырвал меч из рук Тадамото с такой силой, что полковник упал.
   Тадамото увидел острие меча брата, но что-то за плечом генерала привлекло его внимание.
   — Брат… — сказал он, поднимая руку, чтобы показать. Секундное предупреждение спасло Яку жизнь. Первый удар гвардейца Хадзивары предназначался в шею Яку, но лезвие прошло сквозь доспехи и пронзило правую руку. Гвардеец снова поднял меч, но Черный Тигр отскочил в сторону. Тадамото оказался между ними и принял на себя второй удар, который пришелся по шлему, свалив полковника на пол.
   Яку раздавал удары одной рукой налево и направо, отбиваясь от людей Хадзивары. Гвардеец отступил. Господин Батто добрался до меча, но неожиданно гвардеец Хадзивары набросился на молодого господина и ударил его рукоятью меча, отбросив на пол.
   Двое охранников перед дверью Императора не покидали своих мест. Яку отвернулся от них, гадая, на чьей они стороне. Кто-то еще двигался по залу.
   — Мы отомстим за господина Хадзивару, генерал, — прошептал Нарихира Шисато, — ибо это вы отправили его по тропе господина Сёнто с лживыми и фальшивыми обещаниями.
   Раненый гвардеец Хадзивары прыгнул на Яку. Когда генерал отшвырнул его, в бой вступил Нарихира. Черный Тигр упал на пол, Нарихира поднял меч для решающего удара, но что-то пронесло его по залу, ударило об пол и бросило к ногам охранников у дверей Императора. Один из них приставил меч к горлу поверженного Нарихиры.
   Нисима видела, как Суйюн отбросил в сторону солдата Хадзивары, потом склонилась над Яку Каттой, лежащим в луже крови. Монах поднялся, оглядываясь.
   — Нет надежды, брат? — спросила Нисима, замерев посреди зала.
   Суйюн покачал головой:
   — Его дух покинул тело, моя госпожа. Яку Катта в руках Просветленного владыки. Ботахара защитит его.
   Суйюн подошел к господину Батто, который лежал неподвижно. Сняв с юноши шлем, монах увидел открытые глаза, белое лицо. Приблизившись, Нисима положила руку на плечо Суйюна.
   «Катта мертв, — подумала она, пытаясь поверить, что это произошло на самом деле. — Но почему сейчас я так мало чувствую?»
   — Он дышит, — сказал Суйюн. — Его жизненные силы сильны.
   — Его ударили рукояткой, брат, — произнес один из гвардейцев. — Я уверен, он ранен не сильно.
   — Пожалуйста, госпожа Нисима… — Суйюн взял ее за руку. — Присмотрите за господином Батто.
   Потом монах встал и направился к другим лежащим на полу солдатам. В это время в зале появился Ходзё с остальными.
   Остальные гвардейцы Хадзивары были мертвы, но Тадамото с усилием приподнялся на локте.
   — Мой брат? — шепотом спросил Тадамото.
   — Кто ваш брат, полковник? — посмотрел на него Суйюн.
   — Катта, — с трудом ответил тот.
   — Не шевелитесь, полковник Яку, вы ранены, — сказал Суйюн. Он осторожно снял с гвардейца шлем.
   Тадамото оттолкнул его, когда монах хотел посмотреть рану.
   — Мой брат…
   Тадамото повернулся и увидел Яку Катту у стены в темной луже. Рыдания захлестнули его.
   Ходзё стоял, глядя на все это. Он сделал знак Ботахаре.
   — Он хотел убить Императора, генерал Ходзё, — сказал Суйюн. Монах указал на Нарихиру, лежащего у ног гвардейцев, — люди Хадзивары поклялись отомстить Яку Катте, не Батто Йоде.
   — Император у себя? — спросил Ходзё. Двое охранников не покинули пост.
   — Мы не причиним вреда вашему Императору, — сказал генерал Ходзё. — Пропустите нас.
   Один охранник покачал головой, отшвырнув ногой Нарихиру. Ходзё приказал мечникам Сёнто продвинуться вперед. Звон мечей вдруг стих, Ходзё подошел к свободной двери.
   — Подождите, — проговорил Тадамото, пытаясь подняться. Один из людей Батто поддержал его, помогая идти.
   Войдя в комнату, все остановились, обыскивая мрачные углы, осматривая двери. Комната была пуста.
   — Он спрятался или сбежал, — подытожил Ходзё, опуская меч. Махнув на балкон, Тадамото рванулся вперед. На балюстраде развевался лоскуток шелка на легком ветру.
   Полковник шагнул на балкон, оглядываясь. Один из офицеров Ходзё перегнулся через перила и повернулся к генералу, едва заметно кивнув. Торопливо подошел Ходзё, Тадамото последовал за ним. На камнях далеко внизу лежала белая фигура, в стороне — темная тень.
   — Это наш Император, — прошептал Ходзё.
   Позади него Тадамото отвернулся и медленно сполз на пол. Гвардеец Сёнто указал на северные ворота, где тянулась длинная линия факелов.
   — Господин Сёнто и его армия, — сказал Ходзё, голос его был странно спокоен. — Сообщите госпоже Нисиме. Она должна этой ночью получить и хорошие вести.
   Стоя у ворот Спокойствия, Нисима крепко держала руку Кицуры. Они почти опирались друг на друга, так велико было их волнение.
   — Еда, — прошептала Нисима Кицуре. — Я поздороваюсь с отцом, потом еда и ванна. Если мы отступим или встретим варваров, пусть мы будем сытыми и чистыми, может, даже отдохнувшими.
   — Я не смогу спать на булыжниках, — сказала Кицура.
   — Могла же, — напомнила Нисима, но бодрость ее была показной, в сердце она молилась: Верни мне его невредимым. Он хороший и мудрый. Верни его целым.
   Ворота открылись, солдаты оттеснили толпу.
   — Комавара будет героем, — произнесла Кицура.
   В тусклом свете появились всадники. Трое ехали рядом: один в темно-голубом, второй в сером и третий — в голубом Сёнто. Нисима тяжело вздохнула и помолилась безымянным силам — то была молитва благодарности.
   Люди на улицах замолчали, потом Нисима услышала одинокий голос — плач женщины. Она рванулась вперед, Кицура пыталась остановить ее. Нисима вырвалась из ее объятий и помчалась дальше. Комавара уже спешился, и всадник в голубом Сёнто тоже: ее сводный брат Сёкан. Потом Нисима побежала. Сёкан повернулся на звук ее шагов, лицо его было грязным от пыли и слез. Нисима почувствовала, что тело не слушается ее, словно поддается приказам более властных сил, чем ее воля.
   Личный отряд Сёнто медленно проходил сквозь ворота, на плечах солдат колыхались носилки, на которых лежала фигура, укрытая флагом — голубой шелк с цветами синто. Нисима почувствовала, как ее колени ударились о землю, крик боли вырвался из горла. Потом чьи-то руки подняли ее, и девушка уткнулась в голубую шнуровку Сёкана. Рука Кицуры сжала ее плечо. Нисима услышала утешающий голос Суйюна, поющий молитву смерти.
   Нисима не ела, не мылась и не спала. Она сидела в странной комнате в императорском дворце, вертела в руках чашку холодного чая. Смотрела в никуда, погрузившись в воспоминания, в любой момент готовая разрыдаться.
   Кицура, соблазнившись горячей ванной, на несколько минут оставила подругу. Суйюн готовил церемонию погребения. Они должны совершить обряд до рассвета. Они собираются сжечь его, подумала Нисима.
   Раздался стук в дверь, показалось лицо одной из служанок.
   — Токива, — воскликнула Нисима. — Откуда ты здесь?
   — Управляющий Каму привел нас сюда, моя госпожа. — Девушка поклонилась, опустила глаза. — Мои соболезнования, моя госпожа.
   Нисима кивнула.
   — Господин Сёнто и управляющий Каму хотят поговорить с вами, госпожа Нисима.
   — Пожалуйста, пришли их ко мне, — сказала Нисима. Служанка исчезла.
   Секунду спустя вошли Сёкан и Каму, поклонились и сели на маты.
   — Простите, у меня нет подушек, — тихо проговорила Нисима. Сёкан пожал плечами.
   — Видеть вас живым радует мое сердце, Каму-сум. Это чудо. Она поглядела в лицо каждого мужчины.
   «Без сомнения, они в силах сохранять видимость приличий в отличие от меня, — подумала девушка. — Должно быть, я выгляжу потерянной».
   — Чудо, — ответил Каму, — это слуга брата Суйюна Калам. Он исчез в тумане, встретил группу варварских всадников и запутал их, послав на поиски призраков. Он человек Ва.
   Улыбка Нисимы получилась мрачной.
   — Ниси-сум, — нежно сказал Сёкан, — несмотря на все, мы должны подготовиться к будущему. Нужно обсудить многое.
   Нисима кивнула, ее пронзил внезапный холод.
   — Ты не выдашь меня замуж за этого хана, ведь нет? — спросила она, удивленная истеричными нотками в голосе.
   — Сестра, я не выдам тебя замуж ни за кого, кого ты не выберешь сама.
   Она повернула пиалу с чаем, все еще не в силах сосредоточиться.
   — Нисима-сум, министры сейчас заседают в Большом зале. Нет наследников на трон.
   — Сыновья, Сёкан-сум. Ты забыл? Сёкан взглянул на Каму.
   — Вакаро мертв, и другие последуют за ним, когда люди узнают, что Ямаку пали. Они презренная семья, Нисима-сум. Ни один Ямаку снова не сядет на Трон Дракона.
   На секунду воцарилось молчание, но Нисима до конца не осознала сказанное. Она не могла заставить себя сосредоточиться на разговоре.
   — Если подходящий правитель не будет найден, начнется гражданская война, сестра.
   Нисима подняла глаза.
   «Я потеряла отца. Почему они пришли ко мне с этим?» — спрашивала она себя.
   — Сёкан-сум, прости за мои слова, но ты говоришь глупости. Хан претендует на трон. Через несколько часов он займет место Ямаку. Империя, я напомню тебе, пала.
   Сёкан оперся подбородком о руку.
   — Если правитель не будет избран, претенденты объявятся на всей территории Ва. Мы никогда не сможем прогнать варваров, если не объединимся. Господа Ва передерутся друг с другом, облегчив варварам работу. Сменится поколение, пока враг не уйдет, если не больше.
   — Они так глупы, — холодно сказала Нисима, но голос ее звучал неубедительно. — Слушаю, брат.
   Сёкан глубоко вдохнул. Нисима подняла глаза.
   — Есть одна кандидатура, принятая всеми, — сказал ее сводный брат, четко выговаривая слова. — Если ты согласишься стать нашей Императрицей, Нисима-сум, мы избежим гражданской войны.
   Нисима хотела было засмеяться, но смех застрял в горле. Она начала говорить, но слова застревали в горле. Девушка смотрела на брата, словно он сказал ей то, что мог произнести только безумец.
   — Госпожа Нисима, — мягко произнес Каму. — Тысячи жизней можно спасти. Подумайте о целой империи.
   Мой отец мертв. Империя пала. Почему они не оставят меня в покое?
   —  Каму-сум, — проговорила она как могла убедительно. — Я ничего не знаю о правлении. Это безумие, — с раздражением закончила девушка. — Что с госпожой Кицурой? У Омавары столько же ханамасской крови, сколько у Фанисан. Может, она согласится быть императрицей? Пожалуйста, брат. Не говорите больше об этом… я не могу вынести.
   — Сестра, отец объяснил мне мой долг, — холодно проговорил Сёкан. — Разве он не объяснил то же тебе?
   Нисима пристально посмотрела на Сёкана. Отец мертв. Как ты сейчас можешь оскорблять меня? Разве я не достаточно заплатила?
   —  Господин Сёнто, — сказала она сводному брату, — если бы я верила, что могу принять участие в спасении Ва, я бы ни минуты не колебалась. Но когда кризис пройдет и мы избежим гражданской войны, вайянцы с грустью увидят, что их императрица ничего не знает об искусстве правления. Если когда-нибудь мы прогоним варваров, я не знаю, с чего начать восстановление Империи. Я буду худшим правителем, чем Ямаку. — Она махнула рукой на дверь. — Не беспокойте меня больше. У нас есть господин, за чьей церемонией нам надо проследить.