Руда Александра. Ола и Отто 2

   — Не, я пришел сказать, что там наши протестовать собираются. Не хочешь присоединиться?
   — Кто такие «наши» и против чего протестуют?
   — Наши — это выпускники этого года. А протестуют против увеличения обучения еще на год.
   — А ты каким боком при них? — удивилась я. — Тебе же нравится быть студентом. Ты сколько уже здесь учишься — лет десять?
   — Около того, — согласился Ряк. — Мне надоело! А тут как раз протест…
   — Так приказ по Университету вышел неделю назад, почему только сейчас решили протестовать?
   — А народ дипломы защищал, а потом пили. Некогда протестовать было. Ну что, идешь?
   — А форма одежды какая?
   — Любая, чтобы драться удобно было.
   — Драка намечается? Не-е-е, я тогда не пойду.
   — Где ты видела мероприятие с большим скоплением народа, которое бы не заканчивалось дракой?
   Я задумалась. Наверное, нигде. Даже свадьба моей сестры без драки не обошлась, хотя обе матери новобрачных целый месяц разрабатывали стратегии, как избежать побоища.
   — Хорошо, я пойду, — меня же никто в драке не будет заставлять участвовать, можно насладиться развлечением, наблюдая из безопасного места.
   На площадке перед общежитием практиков собралась огромная толпа народу. Здороваясь со знакомыми, я нашла группку теоретиков и присоединилась к ним.
   — О, Ола! — обрадовались мне. — А чего ты не с артефактниками?
   — Да их нет почти никого, — отмахнулась я. — Примете назад к себе?
   И вправду, гномов в толпе я не увидела. Знакомые лица из потока Мастеров Артефактов были сплошь человеческими, и с ними я отношений не поддерживала — как-никак, ближайшие конкуренты.
   — Мы тут транспарант придумали, — сказал Птронька. — Поддержишь своей энергией?
   — Конечно, хотя по мне, так лучше бы транспарант соорудить из подручных материалов, им драться удобнее.
   — Будет драка? — оживился Ромек. — Это хорошо!
   Этот теоретик поступил к нам после нескольких курсов Рорриторского университета, разочаровавшись в практической магии, но подраться он был рад всегда и везде.
   — Драка — хорошо только тогда, когда дерутся за девушку, — поучительно сказала Томна.
   Она выглядела как обычно — одета в последние новинки, аккуратный макияж, туфельки на высоком каблучке. Я отодвинулась от одногруппницы подальше, чтобы не было такого яркого контраста в ее пользу.
   — Драка без повода — вот это хорошо, — набычился Ромек. — Такая драка дает возможность развернуться как следует, особенно, если драка со многими одновременно.
   Томна поджала губы. Ромен не обращал внимание на ее обаяние и это страшно ее раздражало.
   — Привет! — Трохим в своей обычной панибратской манере стукнул меня по плечу. — Хочешь транспарантик?
   Я обернулась. Трохим бережно прижимал к себе деревянные квадраты на длинных ручках.
   — Бери на выбор. Вот есть «Долой!», «Протестуем!», «Доколе?», «Требуем дипломы», «Комендантов общежитий — на мыло!» и «Повысьте стипендию!».
   — Мне, пожалуй, про стипендию, — сказала я, рассматривая транспаранты. Что-то они мне напоминали.
   — У дворника в коморке лопаты для уборки снега украл, — шепнул мне Трохим, правильно истолковав мой взгляд.
   Организаторы протестного шествия — студенты-практики и, к моему удивлению, староста теоретического потока Зеник — построили народ, убедительно попросили вести себя прилично и мы двинулись к главному корпусу Университета, скандируя хором:
   — Не хотим учиться лишний год!
   — Требуем выдать дипломы!
   — Долой!
   — Нет произволу!
   Благодаря наличию в руках транспаранта, я попала в начало колонны — не в первые ряды, но видно все было прекрасно. Томна держалась рядом. Протестовать оказалось делом увлекательным — чувствовать себя частью единого организма, испытывать такие же эмоции, как и люди рядом, знать, что ты не один! Действие увлекало, я с энтузиазмом махала лопатой и кричала во все горло. Рядом бодро шагала Томна, раскрасневшаяся и веселая.
   На высоком крыльце главного корпуса нас уже ждали. Ректор, сложивший руки на внушительном животике, являл собой воплощенное спокойствие. За ним толпились Преподаватели, изредка перешептываясь. Наше шествие остановилось в паре шагов от ступенек.
   — Прежде чем вы начнете, — сказал Ректор, — я хочу напомнить, что организованные массовые беспорядки запрещены и могут привести к наказанию всех участников.
   Толпа заволновалась. Про этот запрет никто не знал.
   — А у нас вовсе не массовые беспорядки, — успокоил Зеник. — У нас протест!
   — Хорошо, — сказал Ректор. — У вас есть письменное обращение? Есть? Давайте.
   В рядах организаторов случилась заминка. Обращение было, но никому не хотелось идти к Ректору под холодными взглядами Преподавателей и отдавать написанное. А вдруг еще испепелит на месте? Или, еще хуже, в жабу превратит? То хоть помрешь смертью храбрых, а то квакай в зооуголке, пока для опытов не заберут. Наконец, более сильные практики выпихнули из толпы упирающегося, но слабосильного, Зеника. Он неуверенно вскарабкался по ступеням, отдал обращение и стремглав скатился вниз, споткнувшись на последней ступеньке и влетев кому-то в живот головой под смех всех остальных.
   Ректор, не разворачивая бумагу, передал обращение секретарю и сказал:
   — Что ж, ученый совет рассмотрит ваши предложения. Ответ сможете прочитать на доске приказов по Университету. Приятно было пообщаться, — Ректор развернулся и направился внутрь здания.
   — И все? — вырвалось у кого-то из толпы.
   — А что вы еще хотели? — обернулся Ректор. — Как вариант, могу предложить вам пойти задуматься о своем поведении. Или подмести студгородок, дворницкий инвентарь, я смотрю, вы уже нашли.
   Преподаватели скрылись в глубине здания. Народ недовольно заворчал и начал было расходиться, но выскочивший с криком на ступеньки студент-практик остановил процесс развала колонны протестующих.
   — Ребята! — закричал он. — Это же свинство какое-то творится! Вы понимаете?
   — Да! — закричали все.
   — Нас разводят, как детей!
   — Да!!
   Не понятно каким чудом мы вновь построились и дружно скандируя «Долой!», «Протестуем!», направились в сторону общежитий. Там, между жилыми корпусами практиков и медиумов была в незапамятные времена сколочена сцена — на ней планировалось проводить концерты, повышающие общий культурный уровень обучающихся. Когда стало ясно, что студенты желают повышать культурный уровень исключительно если обещают на концерте «обнаженку» и «халявное спиртное», от идеи отказались, но сцену так и не разобрали. Изредка ее использовали как огромный стол для грандиозных попоек, периодически студенческие самодеятельные группы пытались представить на народный суд свое творчество. Суд обычно заканчивался свистом жалеющих свои уши и опять же пьянкой в качестве моральной компенсации.
   Сейчас же на сцене выступали главные протестующие, рассказывающие о том, как плохо мы живем и что нужно делать, чтобы жилось лучше. Я откровенно не понимала, почему мы живем плохо, лично я жила хорошо, но энтузиазм и коллективное настроение меня так сильно захватили, что я махала своим импровизированным транспарантом и кричала вместе со всеми «Долой!». Что «долой» и куда «долой», я не знала, но это было не важно.
   В конце концов выяснилось, что во всех бедах виноваты эльфы. С этим я была согласна, громко крича «да!» на все обвинения в сторону остроухих, раздававшиеся со сцены.
   — Они живут дольше нас!
   — Что им лишний год обучения!
   — Ломиториэль никогда отлично не поставит!
   — Они богаты и не делятся!
   — «Эльфийская стрелка» подняла цену на входной билет!
   — Пиво дорожает, что им, они его не пьют!
   — Бабы красивые, но не дают!
   Остатками разума я пыталась понять, почему мне обидно, что эльфийские девушки мне не дают, но меня дернул за руку какой-то незнакомый парень и закричал
   — Верно говорят, да?!
   — Да! — согласилась я, глядя в его блестящие от возбуждения глаза.
   — Эльфов нужно бить!
   — Да! — взревела толпа.
   — Мы идем бить гадких эльфов, — радостно подпрыгивала рядом Томна.
   Толпа, хаотично размахивая транспарантами и выдирая колья из заборов, двинулась в строну эльфийского квартала. На нашем пути закрывались двери и ставни, случайные прохожие забивались в подворотни, и это льстило. Вот какие мы сильные, как нас много и как нас все боятся! Как мы им всем сейчас покажем!
   Мы подошли к утопавшему в зелени эльфийскому кварталу, когда уже начало смеркаться. На нашем пути стояли старейшины квартала, тонкие, высокие, прекрасные длинные волосы с множеством мелких косичек развевались на легком ветерке. Старейшины пытались что-то сказать, толпа на миг остановилась, но в первых рядах закричали:
   — Бегом, впере-о-о-од!
   Эльфов просто снесло с дороги.
   Я бежала, размахивая лопатой и что-то крича в едином порыве со всеми, как вдруг моя нога вступила во что-то липкое и теплое. Щелкнув пальцами, я зажгла огонек и посмотрела вниз. Вся моя сандалия была в темно-красном, на которое быстро налипала пыль. От осознания того, ЧТО это, мне на миг стало дурно.
   Кровь.
   Почему мирная демонстрация против увеличения срока обучения продолжилась кровью на моей сандалии? И что случилось с тем, в ком эта кровь текла?
   Я попробовала остановиться, но это было невозможно. Толпа несла меня, как река щепку. Со всех сторон раздавались крики, кое-где уже завязались потасовки. Я схватила лопату наперевес и принялась пробиваться в сторону, поближе к забору. За мою юбку кто-то схватился. Я обернулась. Томна с выпученными глазами простонала:
   — Не бросай меня здесь, пожалуйста!
   — Держись за мной, — рявкнула я, расталкивая людей с помощью лопаты.
   Мне наступали на ноги и толкали, пару раз очень сильно ударив; кто-то схватился рукой за блузку, я рванулась изо всех сил и выпала из толпы. За мою руку схватилась Томна, сжав ее так, что я вскрикнула от боли.
   — Не отставай, — бросила я и двинулась в направлении движения орущей массы. Возле первого же переулка мы свернули и побежали подальше от этого ужаса.
   — Стой! — шепнула я, услышав неподалеку свистки стражи.
   Мы спрятались за деревом возле чьего-то ажурного забора. Стражники, сопровождаемые отчаянным лаем из-за забора, промчались мимо, громыхая оружием. Томна мелко дрожала, схватившись за мою руку. Сквозь ее шумное дыхание прорывались всхлипы. Я молча оценивала повреждения. Идти было возможно, хоть и больно. Какая же я дура, что пошла протестовать! И чего мне дома не сиделось? Гномы, как всегда, самые умные! Из них в этой кутерьме никто не участвует. Сидят себе сейчас по кабачкам, пиво пьют, трубочками пыхают. Дура я, дура!
   — П-п-п-почему они т-т-так? — заикаясь, сказала одногруппница. Ее зубы стучали, она вся тряслась.
   «Только истерики мне и не хватало», — подумала я.
   — Толпа, — сказала я вслух. — Томна, успокойся, все уже закончилось. Мы в безопасности.
   — Д-д-да, — сказала она и вдруг зарыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.
   Я осторожно прислонила лопату к забору, удержавшись, чтобы не прикрикнуть на заливавшихся собак, и влепила со всей силы пощечину подруге.
   Она проглотила рыдание, икнула и уставилась на меня.
   — Ты что? — спросила она вполне нормальным тоном.
   — Полегчало? — спросила я скорее у себя, чем у нее.
   — Да, — кивнула Томна.
   Мне тоже полегчало. Впрочем, я бы с удовольствием стукнула ее еще раз, чтобы успокоиться окончательно, но сомневалась, что такая возможность мне сегодня еще представится.
   — Теперь с вами можно поговорить? — раздался в полумраке хрипловатый баритон.
   Томна взвизгнула, я схватилась за лопату.
   — Не стоит воевать, Ольгерда, это я, Живко. Помните меня? — орк выступил из тени дерева и слегка поклонился.
   Я увидела как Томна блеснула глазами, что означало примерно «ах, какой красавчик!»
   — А что ты тут делаешь? — спросила я.
   — Живу, — лаконично ответил орк.
   — А, так это твои собаки гавкают?
   — Мои псы, — мягко поправил Живко. — А это твои соученики там бушуют?
   — Мои, — призналась я. — а что ты делаешь в эльфийском квартале?
   — Это орочья часть, — сказал парень. — Где же нам еще жить, как не возле эльфов?
   — Я даже не знала, что у нас в городе живут орки, — удивилась я.
   — Очень мало. Даже мы тут временно, пока не распродадим псов.
   Я вздохнула. Оттоптанные ноги ныли, я чувствовала, как на ребрах наливаются синяки, к тому же было чувство, что цеплявшаяся за мою руку во время бегства Томна ее вывихнула. Орк правильно истолковал мой вздох.
   — Я сейчас успокою животных и проведу вас домой, — сказал он, бесшумно исчезая в темноте.
   — Какой красавчик! — возбужденно прошептала Томна, пытаясь пятерней причесать волосы. — Эх, жаль, что сумочку потеряла! Кстати, он — мой!
   — В смысле?
   — Ты ему глазки не строй, я попробую его соблазнить.
   — Да пожалуйста! Мне орки никогда не нравились.
   — Ола, у тебя что, совсем глаз, ушей и женского начала нет? Да я готова прям здесь под него лечь! Он же… ах!..
   — Я готов. Вас к общежитию проводить? — спросил Живко, словно из воздуха появившись перед нами.
   — Да, — сказала Томна, закатывая глаза. — Ах, что-то мне дурно! Ах!
   Она очень ловко упала в обморок, расположившись в весьма сексуальной позе.
   — Терпеть не могу девиц, падающих в обморок, — спокойно сказал Живко, доставая нож.
   — Ты что собираешься делать? — испугалась я.
   — Разрежу ей рубашку, чтобы было легче дышать.
   Томна шумно задышала и открыла глаза.
   — Кажется, я потеряла сознание? — слабым голосом спросила она.
   — Кажется, — саркастически сказал орк, я же молча протянула ей руку, помогая подняться.
   Томна шла рядом со мной, кусая губы и напряженно размышляя. Я брела, ни о чем не думая и волоча за собой лопату — бросить ее было жалко. Живко, демонстрируя степное воспитание, своей помощи в транспортировке лопаты не предложил. Я чувствовала, что он часто поглядывает на меня и терялась в догадках к чему бы это.
   В городе было пусто. Перепуганные студентами горожане попрятались, ночные заведение закрылись. Из эльфийского квартала до сих пор раздавались крики и шум, ощутимо тянуло гарью.
   На одной из улиц нас остановил вооруженный патруль стражи.
   — Кто такие, почему ходим? В городе чрезвычайное положение.
   — Извините, — сказал Живко, — мы не знали. Я девушек домой провожаю.
   Стражник поднял повыше фонарь и внимательно нас рассмотрел.
   — Студентки?
   Мы кивнули.
   — Вы арестованы.
   — За что? — возмутилась я.
   — За организацию массовых беспорядков.
   — Вы хотите сказать, что мы — организаторы? — спросила я, наступая на стражника.
   — Приказ. Всех студентов, замеченных сегодня вечером в городе, арестовывать! За погром в эльфийском квартале.
   Я почувствовала, как за моей спиной задрожала Томна и решила — будь что будет. В тюрьме я уже была, ничего там страшного нет, зато сейчас была прекрасная возможность поскандалить в свое удовольствие.
   — Они целый день были у меня в гостях, — неожиданно сказал орк. — Если бы они участвовали в погромах, то должны были и меня избить, как представителя расового меньшинства.
   Стражник с сомнением покосился на мускулы Живко, которые не скрывала короткая жилетка.
   — А почему девица такая ободранная? — обвиняющее спросил один из стражников, указывая на меня.
   — Давайте, давайте, — сказала я, — арестовывайте меня за то, что я с собачками поигралась!
   — Я торговец волкодавами, — поддержал мою версию Живко.
   Стражники колебались. Вдруг один из них спросил:
   — А вы Ольгерда Ляха?
   — Да, — ответила я, удивляясь своей популярности.
   — Это вы устроили шум в тюрьме две недели назад?
   — Ну, не только я, но я в том числе, — польщенно ответила я.
   Стражник что-то зашептал своим напарникам, я прислушалась и расслышала «кошмар», «пели», «просили есть», «с головой проблемы» и «Беф».
   — Идите куда шли, — почти грубо сказал нам стражник с фонарем.
   Я ласково улыбнулась узнавшему меня стражнику и мы пошли дальше.
   — Они даже не спросили, зачем мне лопата, — вздохнула я.
   — Потому что они уверены, что у тебя с головой не в порядке и что ты спишь с полугномом, — проинформировал Живко.
   — Я не сплю с полугномом! — возмутилась я.
   — Надо же, какой у тебя слух хороший! — польстила Томна.
   — В степи иначе нельзя, — сказал Живко, пристально глядя на меня. От взгляда его темных миндалевидных глаз мне стало не по себе. — Это правда, что ты — невеста некроманта?
   — Правда, — ответила за меня Томна.
   Орк не обратил на нее внимания.
   — А это правда, что не стоит совать нос не в свои дела? — спросила я.
   — Просто спросил, — пожал плечами Живко. — Я не знал, что это тайна.
   — Это не тайна, просто не люблю лишнего любопытства.
   — Я учту, — ответил орк, блеснув зубами в улыбке. Я услышала, как у Томны перехватило дыхание.
   Улыбка действительно необыкновенно красила Живко. Я уставилась на него, вдруг поняв, что орки намного красивее эльфов. Эльфы были красивы какой-то неземной, божественной красотой, а вот орки были красивы… возбуждающе. При свете уличного фонаря смуглая кожа отсвечивала драгоценным бархатом, под ней перекатывались рельефные мышцы. Короткая жилетка Живко выгодно подчеркивала его плоский живот с порослью темных волос, уходящей под кожаные брюки. Мне ужасно захотелось провести по его груди рукой, дотронуться губами до его губ, зарыться лицом в густые жесткие волосы. Внизу живота возник горячий клубок, колени ослабели. Орк, улыбаясь, глядел на меня так, будто знал, какие мысли бродят сейчас в моей голове. Чтобы успокоиться, мне пришлось несколько раз дернуть себя за ухо, маскируя это под приведение в порядок волос.
   Обругав себя за неуместные мысли и списав их на счет нервного потрясения, я сказала:
   — Живко, надеюсь, ты проводишь Томну. Мне пора. Спасибо за алиби.
   — Куда ты?
   — По делам, — сказала я. Мы были не очень далеко от квартиры Ирги, а мне ужасно захотелось его увидеть.
   — Ирге привет, — сказала Томна.
   Орк помрачнел.
   — Я не могу отпустить тебя одну, это опасно.
   Ну кто тянул за язык эту дуру!
   — Я уже большая девочка, — заверила я Живко. — Тем более, что у меня есть лопата!
   — Постой! — он протянул ко мне руку.
   Я красноречиво уставилась на орка, надеясь, что в моем взгляде было только возмущение и ничего больше. Он опустил руку и ответил мне серьезным и немного злым взглядом.
   — Спасибо за алиби и за компанию, — сказала я, не отводя глаз. — Мне пора.
   Я развернулась и бодро потопала по улице, закинув лопату на плечо.
   — А я боюсь ходить по улицам одна, — защебетала Томна, но что ответил ей Живко, я уже не услышала, повернув за угол.
   Конечно, Ирги не было дома. Я скинула с себя грязную одежду, ополоснулась, съела в буфете печенье и завалилась спать, завернувшись в черную рубашку некроманта. Я надеялась, что запах возлюбленного изгонит шальные мысли.
   Проснулась я от грохота и ругательств — прислоненная к стене возле двери лопата упала на вернувшегося с работы Иргу. Некромант несколько минут рассматривал мою фигуру на своей кровати и потом сказал:
   — Я никогда не считал себя дураком, но я не могу понять, что делает лопата для уборки снега в разгар лета в моей квартире?
   — Это я принесла, — сообщила я.
   — Теперь мне стало намного понятнее, — сказал Ирга и направился в ванную.
   Я легла обратно, но ноющие ребра и ноги мне не давали уснуть. Кроме того, успокоившийся было теплый клубок в животе ожил при звуках любимого голоса. Я помаялась немного и тоже пошла в ванную. Дверь была не заперта, я прислонилась к притолоке и уставилась на Иргу. При свете большой лампы было прекрасно видно, как некромант стоит под потоком воды, упершись руками в стену.
   Я смотрела, как капли стекают по коротко стриженным волосам, узкой мускулистой спине, ниже… Как я могла подумать, что орки возбуждающие? Куда крепко сбитому, большому орку до худощавой жилистости некроманта, до его почти эльфийского изящества. Я крепко сжала кулаки, борясь с желанием.
   Ирга выключил воду, выжал длинную челку и отряхнулся. Капли воды, попавшие на меня, казались ледяными на пылающем лице. Некромант повернулся за полотенцем и замер, глядя на меня.
   — Что случилось? — спросил он.
   — Ничего, — с трудом выдавила я, облизнув пересохшие губы.
   — Просто ты никогда не вела себя так.
   — Как — так?
   Ирга легко улыбнулся. Его совершенно не смущала собственная нагота, я же прилагала массу усилий, чтобы не отводить взгляд с его лица вниз.
   — Скажем так, мы впервые в ванной вдвоем. Раньше я не замечал за тобой такого интереса ко мне.
   — Какой там интерес, — сказала я, чувствуя, как полыхающее желание превращает все мои суставы в кисель, как бегают мурашки по спине и чешутся в желании поцелуя губы. — Что я там не видела?
   — Так посмотри, — поддразнил Ирга.
   — Возьми полотенце, простудишься.
   — Так что случилось? — еще раз спросил возлюбленный, медленно вытираясь. Я отвела глаза и стала пристально изучать плитку на стене.
   Ирга сделал быстро движение и, не успела я пикнуть, как он подхватил меня на руки и прошептал в ухо:
   — Ты ведь участвовала в студенческих возмущениях, да?
   Я кивнула, прижимаясь к его груди.
   — Я полночи их ловил, — сказал Ирга, ногой захлопывая за собой дверь в ванную. После яркого света мне показалось, что в комнате непроглядная темень. — Поэтому и пришел так рано и полон сил.
   Я намек поняла, но меня больше заинтересовало, как развивались ночные события.
   — Почему ты?
   — Я все-таки выпускник практического факультета, — прошептал Ирга, щекоча мне ухо. — При необходимости я могу быть боевым магом. А уж для того, чтобы поймать горстку перепуганных студентов, вообще не стоило напрягаться. Но на всякий случай всех магов-практиков подняли на ноги, мало ли что.
   — И как охота?
   Возлюбленный осторожно положил меня на кровать, и сам лег рядом, поглаживая мою спину.
   — Кто не спрятался, я не виноват. Думаю, ночь за решеткой заставит их подумать о своем поведении. Эльфы здорово пострадали. Некоторые бестолковые горожане присоединились к погромам, думаю, сегодня страже спать не придется. Ты как не попалась?
   — Меня спас орк, — сказала я, уютно устраиваясь у Ирги под мышкой.
   Его руку на миг замерла, но потом продолжила свое движение.
   — Орк?
   — Да, — сказала я, начиная чертить круги на животе Ирги, чтобы отвлечься от скользкой темы. — Знакомый Отто. Он покорил Томну с первого взгляда.
   — А тебя? — обманчиво спокойным голосом спросил некромант.
   Я скривилась, надеюсь он это почувствовал.
   — Первый раз, когда я его видела, он пытался соблазнить мою несовершеннолетнюю сестру. Второй раз мы вместе тащили умирающего Блондина. Третий раз я спасалась от толпы взбесившихся студентов. Думаю, он мне абсолютно не понравился.
   Да, настолько не понравился, что для того, чтобы забыть, как выглядела его широкая грудь в вырезе жилетки и как блестела его улыбка при свете уличного фонаря, я, презрев все нормы воспитания, зашла в ванную, когда там купался Ирга.
   — Орки очень красивые, — подначил меня некромант.
   Я знаю. Спасибо, дорогой, что напомнил.
   — Я уже сделала свой выбор, — как можно равнодушнее сказала я. — Мне нравятся парни со светлой кожей, а не со смуглой.
   Я вспомнила легкую бесшумную походку орка, его плавные, скользящие движения, лицо Томны, с трудом удерживающейся, чтобы не накинуться на привлекательного парня, собственное желание, против моей воли рисующее приятные картинки с участием Живко…
   Нет, мое воображение меня погубит.
   — Ты сегодня ведешь себя странно, — пробормотал Ирга, целуя мою макушку.
   — Я просто испугалась, когда они все… мы все налетели на эльфов… кровь на моем сандалии. Знаешь, это было несколько неприятно.
   Некромант крепко прижал меня к себе.
   — Надеюсь, тебя не будут мучить кошмары и ты не будешь мешать мне спать?
   — Спасибо за утешение, — пробурчала я.
   — Каждый делает свои ошибки сам, только кто-то на них учится, а кто-то нет. Я надеюсь, ты больше не пойдешь протестовать?
   — Не думаю.
   Под моими пальцами живот Ирги покрывался мурашками и мне это очень нравилось.
   — Мне кажется, что мы находимся в неравном положении. А если я так сделаю? — спросил Ирга, пытаясь расстегнуть на мне рубашку. — И кто делает такие маленькие пуговки, которые неудобно расстегивать?
   — Это твоя рубашка, — хихикнула я.
   — Завтра же отпорю все пуговицы, — пообещал возлюбленный, просто задирая на мне одежду.
   — Все девушки будут твоими.
   — А ты их лопатой отгоняй, — Ирга поцеловал меня в живот.
   — А за что ты меня любишь? — спросила я, перебирая пальцами его волосы.
   — За то, что ты необыкновенная, единственная и неповторимая.
   — А я красивая?
   — Милая, что случилось? Конечно, ты красивая!
   — Просто хочется знать, есть ли у меня шансы или полагаться только на лопату? — отшутилась я.
   Ирга приподнялся надо мной и заглянул в глаза.
   — Ты — моя единственная, — сказал он.
   — Да? — уточнила я, цепляясь за него ногами.
   — Что ты делаешь?
   — Пытаюсь тебя завалить на себя, — пропыхтела я.
   — Милая, да я сам с радостью упаду, ты только попроси. А завалить ты меня не сможешь, силы не равны.