Сапожникова Раиса. Моя Крепость

   Нельзя надевать доспехи, это трусость, но и без оружия появляться графу не к лицу. И еше выбрать такой меч, что не мешает сидеть у стола, и в то же время не выглядит простым украшением... А еще надо, чтобы наряд графа не был таким же, как у сопровождающих его рыцарей.
   Опять тонкости дипломатического этикета, хмыкнул про себя Мак-Аллистер. Впрочем, в этом вопросе он полностью доверял графу. Сам он, как и его неизменный Гарет, был одет по-походному: полотняная рубаха, кольчуга без рукавов, перевязь с мечом и кинжалом, а поверх всего — плащ из толстого сукна, опушенный мехом. Закат и Сармат уже ждали, сердито косясь друг на друга. В отличие от своего хозяина, послушного оруженосца, Сармат не был склонен признать рыцарского коня своим вожаком.
   В конце концов, тонкое социальное различие между членами отряда выразилось, во-первых, в более ярком блеске кольчуги графа и в цвете его плаща — не сером, а темно-бордовом. Еще сэр Конрад украсился золотым крестом на цепочке, видным из-под плаща, чтобы проявить должное благочестие. Куда больше роскоши было в уборе Ворона: он блистал серебром уздечки и декоративными стременами.
   Роланд Арден был одет в куртку из замши, украшенную железными кольцами, и суконный плащ. В этом наряде, сшитом старательными руками Эвлалии, он выглядел взрослым, независимым мужчиной, и был также вооружен мечом. Его серьезный вид оттенялся светлой накидкой и заячьей шапочкой Родерика, который скакал рядом с ним без всякого оружия и вообще выглядел моложе, чем обыкновенно.
   Вся группа производила необычайно положительное впечатление. Особенно привлекал внимание Гарет: через его седло была перекинута оленья туша.
   Брайан Вулидж издали заметил благородную кавалькаду и выбежал навстречу с приветливыми поклонами.
   Граф увидел перед собой человека еще не старого, крепкого, с лицом добродушным и открытым. Он был опрятно одет в домотканые штаны и рубаху, с кожаным передником поверх всего. Да и в столовом зале корчмы, стены которой светили ветхостью, не было обыкновенной для подобных мест паутины и запыленных углов. Земляной пол был выметен и присыпан песком.
   — Ваша светлость! — корчмарь казался искренне обрадованным.
   — Привет, мастер Вулидж, — кивнул с седла граф. — Я слышал, твое заведение славится своим гостеприимством.
   — Мы всегда рады благородным гостям, — поклонился корчмарь. Он не оказывал, однако, излишней угодливости. Это графу понравилось.
   Как требовал этикет, Торин спешился первым и помог господину. Родерик с Роландом покинули седла сами и пошли впереди. За ними в зал вступил граф Арден. Гарет помог подбежавшему мяснику стащить мертвого оленя. Потом привязал всех лошадей и тоже вошел внутрь.
   Разумеется, им предоставили самое лучшее место. Было бы трудно не предоставить: в корчме, кроме них, находился только юный Рон и два местных плотника, зашедшие выпить пива и договориться насчет ремонта. Теперь, когда у него появились клиенты с деньгами — рыцари Ардена — Вулидж мог позволить себе роскошь починить подгнившие стены.
   Лично приглядев, как опытный Тодор разделывает оленя, Вулидж поспешил сообщить высокому гостю:
   — Мясо вашей милости будет готово через час. Осмелюсь заметить, превосходная добыча. В это время года трудно добыть хорошую дичь! Желают ли ваши милости свежего пива, пока будет готовиться жаркое?
   — Ничего, мы не торопимся, — ответил граф Арден снисходительным тоном. — Почему не посидеть в чистом помещении. Это ваша супруга, дочь Джона Баррета, содержит его так достойно?
   — Совершенно верно, ваша милость. Моя Гленда не терпит грязи.
   — Здорова ли она? И ваша малютка?
   — Благодарение Господу, обе в порядке, — Брайан Вулидж торопливо перекрестился, отгоняя сглаз. — Не подать ли пива вашим милостям?
   — А вина у тебя нет? — поинтересовался Торин, переглянувшись со своим господином.
   — Есть, ваша милость, — поклонился хозяин, — припас по случаю один бочонок. Сейчас же открою, с позволения вашей милости.
   — Нет, погоди! — остановил его граф. — Бочонок принеси, а открывать будем позже. Пока что в самом деле подай пива... И вот что еще. Где твой мальчик?
   — Я здесь, ваша милость, — пролепетал из темного угла Рон, до этого неподвижный от охватившего его почтения.
   — Иди-ка на свет, — поманил его сэр Конрад.
   — Тебя зовут Рон? Рон Дейни, сын старосты? — строго спросил он.
   — Точно так, с-сэр...
   — Можешь ли ты сказать, где сейчас находится твой отец?
   — Мой отец? — удивился мальчик, но почтительно ответил: — Он дома, сэр...ваша милость. Они с братьями перебирают солому.
   — Что они делают? — подал удивленный голос Родерик.
   Он был уже хорошо знаком Рону, и тот заговорил свободнее:
   — У нас в сарае лежат снопы, на крышу для Томовой избы. За зиму кое-что сгнило, так надо перебрать, перевязать...
   — С соломой все ясно, мальчик, — перебил добродушно граф, — но им придется отложить это полезное дело. Беги сейчас домой и пригласи твоего отца сюда. Да и братьев захвати, пусть и им достанется. Скажи, граф убил оленя и желает разделить его с достойными поселянами. И если еще кого староста пожелает привести, скажи, я всех угощаю. Тут, мол, есть бочонок вина, и пиво у хозяина имеется... Однако разговор с отцом твоим будет серьезный, о делах важных, так что бездельников каких-нибудь пускай не зовет. Кто достоин, сам выберет, я полагаюсь на него. Так и скажи.
   Рон отвесил поклон, больше похожий на удар цепом, и выскочил таким аллюром, что из-под его пяток полетели комки грязи. Причем они были ненамного меньшие, чем от копыт скачущего коня.
   По крайней мере, этот отпрыск старосты не страдает отсутствием почтения к сюзерену, усмехнулся про себя Торин. Интересно будет взглянуть вблизи на его старших братьев.
   — А что, мастер Вулидж, — начал Конрад благожелательно, — корчма ваша, как видно, давно построена?
   — Ее строил мой дед, милорд, — ответил Вулидж учтиво, но с явной гордостью. Быть третьим поколением корчмарей, верно, было так же почетно, как потомком графского рода.
   Сэр Конрад быстро прикинул. Дед Брайана Вулиджа строился еще в те времена, когда царствовал Генрих II. И не в последние его годы, истерзанные мятежом и безвластием. С тех пор много воды утекло. А внуку достались только обветшалые стены...
   — Сколько она стоит, по-вашему? — задал он бесцеремонный вопрос.
   — Моя корчма, милорд? — поразился честный хозяин.
   — Вот именно. Дом, усадьба, имущество. Все вместе. Земля в цену не входит, она ведь стоит на моей земле, правда?
   — Совершенно верно, милорд, — растерянно подтвердил Вулидж, — мой дед был пожалован долгосрочной арендой... ни он, ни мой отец не пропускали ни одного срока уплаты. За прошлый год также уплачено, ваша милость, мой тесть может подтвердить. И в нынешнем году, если на то божья воля... Ох, ваша милость! Неужто вы решили отменить аренду?
   Выражение лица корчмаря из почтительного стало отчаянным. Граф поспешил его успокоить:
   — Ничего подобного, друг мой! Наоборот, я желаю войти в долю.
   — Что?! — кажется, это заявление напугало Вулиджа еще сильнее.
   — Это очень просто, друг мой. Заведение стоит на моей земле, стало быть является частью моих владений. С давних пор в обычае наделять постоялый двор, таверну или корчму гербом лорда и нарекать именем, соответствующим титулу хозяина земель. Я не вижу на воротах ваших щита Ардена и вывески с именем. Отчего, позволю себе спросить, ваш дед нарушил этот благородный обычай?
   — Он не нарушил, — покачал головой почти успокоенный хозяин.
   — Мой дед, ваша милость, бывший некогда доверенным стремянным лорда Ардена, с полным почтением возвысил над воротами открытого им трактира графский герб и назвал его Щитом Ардена, тем более, что сам долгие годы носил за графом тот самый щит.
   — Что же случилось с ним потом?
   — Старый гербовый щит пришел в негодность, милорд. Случилось это уже после смерти моего отца. Однако его светлость лорд Виктор Арден, тогдашний наш господин, не пожелал, чтобы поставили новый. Он заявил, что простолюдинам не к лицу украшать графским гербом свои мужицкие избы...
   — Он бы не сделал этого, будь моя мать жива, — не выдержал Роланд, сидевший до этой минуты в полном молчании, — я помню, как она с удовольствием навещала эту корчму и показывала мне щит. Это наше, говорила она, помни, сынок, это наша земля и наши люди.
   — О да, милорд, — поклонился ему Вулидж, — высокородная графиня Хильда была настоящая леди.
   — Несомненно, — согласился граф, от которого не укрылась обмолвка Брайана Вулиджа, назвавшего Роланда Ардена «милорд» — так же, как его самого. — Ошибку эту мы исправим. Однако прежде позаботимся о том, чтобы герб Ардена не оказался вывеской нищеты и разрушения. Мастер Вулидж, я недаром спросил, сколько стоит вся ваша корчма. Я намерен ее купить.
   — Но зачем, милорд? Разве моя семья чем-то вас прогневила?
   — Друг мой Вулидж, вы полагаете, ваш лорд намерен вас обмануть? — в добродушном голосе графа появились стальные нотки. — Я задал вам вопрос. Потрудитесь ответить. Сколько стоит ваша корчма?
   — Я не знаю, — опять растерялся хозяин. — Ваша милость, у заведения, подобного моему, нет рыночной цены. Она стоит столько, сколько за нее заплатят... Если найдется покупатель. Само строение и службы во дворе может стоить три или четыре золотых... За столько прошлым летом был продан дом старого Портера в Мидвейле... Но ведь это все же доходное место. Оно стоит немного дороже.
   — Разумно, — согласился сэр Конрад. — А какой же доход оно дает?
   Вулидж развел руками:
   — Зависит от многих причин... После... прошу прощения, сэр... после смерти покойного графа у меня не было клиентов. Только соседи пару раз навещали, выпить по кружечке... Да еще господин королевский бейлиф оказал честь переночевать. Заплатил три серебрушки.
   — А до того?
   — Долгое время в Арден не приезжали гости, которые могли бы дать доход корчме. Только последние полгода, благодаря вашей милости, у меня стали бывать достойные гости, — он поклонился в сторону трех спутников графа, — и дела пошли лучше. Я намерен теперь починить гостевую комнату и принимать постояльцев, которые путешествуют из Ноттингема в Норфолк и до сих пор останавливались у старосты на чердаке...
   — На чердаке?! — фыркнул Родерик, но его отец на миг сдвинул брови, и мальчик не стал вмешиваться.
   — Вы рассуждаете совершенно правильно, мастер Вулидж, однако же до сих пор не ответили на мой вопрос. Сколько составит полная цена вашего заведения? Четыре золотых? Пять? Десять? Сколько я должен заплатить, чтобы войти с вами в долю?
   Брайан Вулидж глубоко вздохнул и ответил совершенно честно:
   — Если ваша светлость в самом деле желает стать владельцем этого заведения, то десять золотых, хотя и обогатят меня, но не сделают вам чести. Лучше на эти деньги нанять работников и перестроить весь дом. Если сложить стены из камня и настелить пол, а также пристроить с той стороны, где кухня, еще две-три комнаты, у вас будет таверна, достойная вашего имени и герба. Ваша светлость владеет каменными копями, и такое предприятие может быть даже дешевле, чем обычное строительство... Рабочую силу тоже можно найти, сейчас много людей странствует в поисках работы.
   — Мастер Вулидж, вы молодец! — искренне похвалил его сэр Конрад.
   — Я именно это и имел в виду. Вложить деньги, перестроить корчму и вывесить на ней щит Ардена! И как я вижу, вы очень ясно видите, что и как следует строить. Я с вами совершенно согласен! За деньгами приезжайте завтра прямо ко мне, и поговорим о нужных материалах. А потом и о рабочей силе...
   На этом деловой разговор был прерван. В дверях корчмы появился почтенный староста Баттериджа, отставной латник Каспарус Дейни. Он с достоинством поклонился еще у входа и по знаку обратившегося в его сторону графа Ардена степенно подошел к его столу. Там еще раз склонил голову и очень учтиво произнес:
   — Имею честь нижайше приветствовать Вашу Светлость!
   — Здравствуйте, староста, — ответил граф тем же благожелательным голосом, которым приветствовал корчмаря. Этот последний отступил в тень и занялся вертелом, на который как раз в этот момент мясник умело насаживал освежеванный трофей Торина — или дар бога Керна.
   — Вы ведь пришли не один, мастер Дейни? Представьте мне ваших друзей и присаживайтесь, — указал сэр Конрад на другую сторону стола.
   — Это мои сыновья, — указал бывший солдат на двоих молодцов, что вошли следом. Один из них, младший, первым делом посмотрел на сидящего рядом Роланда, а лишь потом на самого графа. Это был, вне всякого сомнения, воинственный Зак Дейни.
   — Это свояк мой, Григс Оттер, — представил староста третьего своего спутника — низкорослого, бородатого крепыша, чьи глаза прятались под бровями до совершенной невидимости. Оттер шагнул через порог так решительно, что будь пол выстелен досками, они бы непременно заскрипели.
   — А Тилли где? — оглянулся простодушный Родерик. Удивленный вопросом, староста тем не менее с должным почтением сообщил:
   — Милорд, Джорам Тилли еще не вернулся с торгов. Он отправился с утра продавать телушку, но, видно, не вмиг нашел покупателя. К ночи, однако же, должен добраться домой.
   — Раз так, пускай торгуется. Поговорим без него, — решил сэр Конрад и подождал, пока четверо гостей рассядутся на скамье. Хозяин, пиво на стол!
   Появились деревянные кружки. Их тоже, вне всякого сомнения, тщательно скоблила песком чистоплотная хозяйка. Четыре мужика по одну сторону стола и четверо благородных по другую молча глядели друг на друга, пока Вулидж наливал пиво. Граф первым поднес ко рту кружку, за ним Торин и Роланд, а потом к своей кружке потянулся староста Каспарус. Родерик тоже осторожно отпил глоток и поставил кружку. Он взглядом попросил у отца разрешения выйти из-за стола и тот, по привычке доверяя своему рассудительному сыну, согласно кивнул. Мальчик покинул свое место и подобрался ближе к очагу, где суетился младший сын старосты.
   Зак, ровесник и приятель Роланда Ардена, решительно плеснул пиво себе в глотку и закашлялся. Оттер и Том пили медленно, с расстановкой.
   — Хорошее пиво, — одобрил сэр Конрад и остальные закивали. — Это из последнего урожая? Ячмень уродился хорошо в прошлом году, мастер Дейни?
   — Слава богу, не жалуемся, — степенно ответил староста. — Пшеницы тоже собрали вволю, и обмолотить успели, да и смолоть, благодаря вашей милости, удалось до мокрого времени... В самую пору пустили мельницу, а не то пропал бы урожай, как пить дать. Теперь-то, даст бог, доживем до новой зелени с хлебом.
   — Не каждый год так бывает? — сочувственно поинтересовался граф.
   — Да уж конечно, — пробормотал про себя угрюмый Оттер, но Дейни не пожелал обратить внимание на вмешательство своего приятеля и спокойно подтвердил, что, мол, случаюся и худшие годы, а особенно в последнюю зиму, когда налог был собран, у некоторых семей не стало хлеба, кроме как на посев, а когда дети голодают, и последний запас идет в котел... Поэтому было нечем засеять кое-какие поля. И теперь нет. Кад Керри ушел зарабатывать налог на городской лесопилке, да простудился там и умер. Так что вдове все равно поле в нынешний год не сеять...
   Староста говорил ровным, негромким голосом. Он называл имена своих односельчан, описывал их семьи и хозяйство. Приглашение к графскому столу он понял как желание господина получить отчет о деревенских делах, и поэтому рассказывал то, что, по его мнению, следовало знать рачительному хозяину земли. Он рассудил про себя, что если высокородному лорду наскучит слушать о посевах, избах и вдовах, он сам оборвет чересчур словоохотливого старосту.
   Но сэр Конрад не стал прерывать обстоятельный доклан Каспаруса Дейни. Не стараясь запомнить, у кого пала лошадь и чья крыша течет, он прислушивался к самой речи, манере этого крестьянского головы излагать дело. Менее всего староста походил на бунтовщика! Скорее уж на умелого и опытного управителя.
   Наконец, тот умолк и выжидательно поднял глаза на лорда Конрада.
   Надо было что-то отвечать.
   — Спасибо, мастер Дейни, я вижу, дела деревни вы знаете хорошо.
   — Вашей светлости угодно узнать что-либо еще?
   — Угодно, — медленно кивнул граф. — Я бы хотел узнать, есть ли в селе оружие, и если да, то откуда оно.
   Его тихий вопрос произвел впечатление палочного удара. Староста дернулся и не нашел, что ответить. Чернобородый Оттер напрягся и замер, как перед прыжком. Том Дейни судорожно вздохнул. Зато Зак, самый младший, вздернул голову и бросил дерзко:
   — Ну, оружие, ну да, есть. Ну и что?
   Брат досадливо толкнул его в бок. Отец скорчил отчаянную гримасу, но не посмел отрицать заявление своего сына. Он сказал только:
   — Ваша милость, я был солдатом. У меня сбереглось с войны кое-что из доспехов, а сын мой, уж не серчайте, любит эти железки. Не одним благородным бог посылает драчливых мальчишек... А то бы из кого ваши милости латников набирали?
   — Ты разумный человек, староста Дейни, — сказал сэр Конрад. — И ты знаешь, чем грозят острые мечи. Особенно в руках драчливых ребят...
   — Зак не драчливый, — вступил в разговор новый голос. Роланд не захотел быть молчаливым свидетелем, — он просто хочет стать воином.
   Это не так плохо, милорд. Он мой друг, я за него ручаюсь.
   — Очень хорошо, — кивнул Конрад, — я ничего не имею против Зака. Но признайтесь, Каспарус, что ваш меч — не единственный в деревне...
   — Да-да, Дейни! Признайся! Признайся, что ты изменник, и вся твоя гнусная семейка!.. — раздалось от порога.
   Все сидевшие за столом на мгновение замерли от неожиданности. Даже Торин слишком увлекся напряженной беседой, чтобы вовремя уловить появление в дверях злорадного Джона Баррета.
   Гарет оторвался от очага, где он помогал жарить оленью тушу. Из-за спины непрошенного гостя выглядывала смущенная физиономия Куно. Это он обеспечивал приватность дипломатического ужина.
   — Старик один. Сказал, едет к дочери. Не мог держать силой, — он и сам сознавал, что сделал непростительную ошибку, и отводил глаза от презрительного лица Торина и насмешливого — самого графа. Но что он, в самом деле, мог сделать? Приказать старику в темную ночь ехать через весь лес в Борнхауз? Или схватить его и запереть где-нибудь? Джон Баррет был, так или иначе, доверенным слугой Ардена. Обижать его было и не по-рыцарски, и не по-хозяйски.
   — Входите, мастер Баррет, — поднялся с места граф Арден. — Сядьте с нами и выпейте пива.
   Сказать по правде, оценив его тон, старик порядком струхнул. Ему пока не довелось увидеть милорда в гневе. Но ничто не могло сбить упрямца с его навязчивой идеи раскрыть измену и тем выслужиться перед высоким лордом.
   Если невозможно избавиться от кого-то, его следует использовать в своих целях. Таков закон дипломатии, усвоенный Конрадом в юности.
   Он обратился к Каспарусу Дейни:
   — Что ж, тогда поговорим напрямик. Мне донесли, что среди сельчан Баттериджа есть недовольные. Они полагают, что крепость Арден не в тех руках. Что король мог бы найти более достойного правителя для этой земли и ее людей. И они даже готовы доказать это оружием.
   Каспарус Дейни сжал губы и ничего не ответил. 
   Но теперь уже не пожелал молчать Григс Оттер. Он выпрямился, как только позволяла его сутулая спина, и высказался со всей прямотой мужицкой натуры:
   — Король, он, вроде как, в своем праве. Пожаловал, стало быть, так и есть. Однако же и его величество, хоть всем господам господин, да не Господь наш Вседержитель. Мог и не знать, что у графа-покойника сын есть законный. Наследник, стало быть. Наследный наш господин. Вот он, — Оттер указал на сидящего напротив Роланда Ардена, — есть законный наш лорд. По деду-прадеду, как исстари повелось... Негоже старый закон рушить. На том и земля стоит, что от отца к сыну...
   Он говорил низким простуженным басом, неторопливо, тягуче и, может быть, что-то еще прибавил, но его речь перебил фальцет Джона:
   — Да какой он там сын! Его мать...
   — Молчать!!! — прогремел голос графа. Он ударил ладонью по столу так сильно, что вздрогнули деревянные кружки и пиво выплеснулось наружу. Торин, сидевший около Роланда, мертвой хваткой удержал его пальцы уже на рукояти меча. Все онемели.
   Джон Баррет втянул голову в плечи. Он понял, что перестарался, и также понял, что милорд этого не простит. Старый хитрец ссутулился, опустил голову, постаравшись стать совершенно невидимым.
   Но вспышка сэра Конрада мгновенно прошла. Он опять выглядел доброжелательно и спокойно.
   — Господа, сэр Роланд, я прошу простить выходку моего слуги. Он стар, и память его подводит. С этой минуты он не произнесет ни слова без моего прямого приказа. Продолжай, мастер Оттер.
   — А чего ж. Я вроде как все сказал, — отозвался чернобородый и даже изобразил нечто похожее на поклон. Очевидно, гнев его светлости произвел на него впечатление.
   — Староста Дейни? Том? Зак? Вы тоже так думаете? — с властным видом граф Арден повернулся к остальным крестьянам. Глава семьи и его старший сын опустили взгляды, но молодой петушок Зак клюнул на приманку:
   — Именно! Сэр Роланд Арден — законный лорд! И нет такого права, чтоб его с места скидывать и в горе запирать. Коли король с лордами такое вытворять начал, его самого скинуть могут! И даже запросто!
   — Зак, молчи! — крикнул ему Роланд. — Что ты несешь, умолкни! Это не твое дело!
   Но Зак уже закусил удила:
   — Так-таки не мое? А то чье же? Кто за вас заступился, когда Хагрид вас в гору волок, а этот болван старый...
   — Заткнись, Зак!! — рык старосты прозвучал не тише графского. И непокорный сын все-таки заткнулся. Несколько секунд за столом было тихо.
   — Гарет, как там наш олень? — как ни в чем не бывало, обратился сэр Конрад к оруженосцу при вертеле.
   — Еще бы полчасика, милорд, — отозвался тот. Он поворачивал тушу, а хозяин корчмы умело поддерживал в очаге ровный огонь. Жаркое его светлости ни в коем случае не должно подгореть!
   — Следовательно, у нас есть полчаса, чтобы договориться, господа. Не станем же мы есть благородную оленину и при этом ругаться! Зак и Оттер уже высказались, вы, староста, предпочитаете говорить позже, правильно я понял? Стало быть, ваше слово, сэр Роланд. Мы слушаем вас.
   Роланд Арден сделал глубокий вдох и сказал так:
   — Его светлость граф Конрад Арден получил свой титул по решению короля. Как и почему король решил так, а не иначе, не нам обсуждать и не теперь. Мы — его подданные. И я, и милорд Конрад, и ты, Зак, и вы все. Справедливо это или несправедливо, законно или незаконно — это между мной, сэром Конрадом и королем. Могу сообщить вам всем, что я присягнул на верность сэру Конраду Ардену и намерен служить так же верно, как и остальные его рыцари. Поэтому, Зак, если ты верен мне, то будешь верен и ему. Изменив ему, ты изменишь мне тоже. Все.
   Пораженные физиономии крестьянских представителей показывали, что сюрприз застал их врасплох. Даже самообладание старосты Дейни не устояло.
   — Но как же... Ведь неправедно так... — прошептал он. — Мы ж за вас...
   — Так, мастер Дейни, — подхватил лорд Конрад, ожидавший именно этой реакции. — Как видите, мы с сэром Роландом помирились, и ему ничто не грозит. Он в вашей опеке не нуждается. От уже взрослый, он здоров, свободен и вооружен. Его никто не гонит из дому. В свой срок он станет рыцарем и сам решит свою судьбу.
   Казалось, на этом спор мог бы закончиться. Но тут заговорил опять крепыш Григс Оттер:
   — Решили, говоришь, ваша милость, между собой? Замирились? Не наше, стало быть, мужицкое дело? А ну, коли оно-таки наше? Кто есть лорд, а кто не есть, нам, мужикам, очень даже есть дело. Ибо тот лорд над нами властью поставлен. А коли неправедно поставлен? Так его ж завтра и скинуть могут. Сам король скинет и не поморщится. А нам каково? Он же власть наша, господин нам и судья, негоже его ввечеру ставить, а с утра скидывать...
   Речь Оттера, пусть и не очень грамотная, содержала истину. Роланд был даже немного пристыжен. Грубый мужик напоминал ему о долге господина перед подданными! Он теперь ждал, что ответил граф.
   А лорд Конрад, наконец, встал и заговорил.
   — Отвечаю вам, мастер Оттер. Во-первых, король не изменит своего решения. Клянусь честью рыцаря. Я полностью отвечаю за свои слова. Во-вторых, у меня достаточно сил, чтобы защитить свою землю и всех, кто на ней живет. В этом тоже я клянусь честью, и сэр Роланд может вам подтвердить, что я не преувеличиваю.
   — Поверь, Григс. И ты, Каспарус, поверь. Войско у лорда Конрада такое, что лучше не бывает, — вставил повеселевший Роланд.
   — А в-третьих, давайте поговорим о власти вообще. Мастер Оттер прав в том, что лорду принадлежит власть над его подданными и долг применять эту власть по справедливости. Поэтому вам и не все равно, кто есть, а кто не есть лорд, как сказал Оттер. Так?
   Дейни, Оттер и Том согласно кивнули. Зак, кажется, не вполне понял, о чем речь.
   — Давайте представим себе, что сэр Роланд стал лордом Роландом и получил власть. Что он станет делать?
   Не дождавшись ответа от ошарашенных крестьян, граф продолжил:
   — Во-первых, вернет вам Длинный Пояс. Это вы хотели потребовать, правда? Так это и я сделаю. Пожалуйста, распахивайте свой Пояс и сейте, что там положено. Нет у меня никаких овец, а если будут, вы же и решите, где их пасти. Мы с сэром Роландом в этом деле совершенно согласны. Так, сэр Роланд?