Страница:
– Уже легче. А какие у меня отношения с вашим государством?
– Пока никаких: формально вы, Ник Трин, просто не существуете. И, пользуясь вашим же термином, предъявить вам пока нечего. Само по себе пребывание на территории государства без документов и денег преступлением не является. Сообщенные вами сведения о себе проверке не поддаются, пересечения государственной границы не зафиксировано…
– Значит, меня можно убить и в землю закопать?
– Э-э, нет! Лишение человека жизни является сугубой прерогативой государства. Любое насилие над вами или с вашей стороны немедленно сделает вас субъектом нашего юридического права.
Директор засмеялся:
– Вы слегка ошибаетесь, господин мэр! Любому человеку, если постараться, можно что-нибудь предъявить. Например, господину Нику можно предложить оплатить его проживание в камере предварительного заключения в течение трех суток. Это ведь была его собственная инициатива, не так ли? Он, конечно, тем самым оказал нам немалую услугу, но, если подходить формально… Кроме того, по дороге сюда господин Ник бросил окурок… гм… мимо урны. Это является безусловным нарушением общественного порядка, и сумму штрафа вам назовет любой школьник. Все это, конечно, сущие пустяки, но, учитывая ваше финансовое положение…
– Ага, чтобы расплатиться, нужно добыть денег – украсть, выпросить или заработать. В любом случае, я что-нибудь нарушу и немедленно влипну.
– Конечно! У вас же нет разрешения на работу? Впрочем, работать можно и без разрешения, но вот открыть счет в банке, на который вам будут переводить зарплату, без такого разрешения не удастся. Соответственно, возникнет проблема с уплатой налогов. А если вы не будете платить налоги… Мне продолжать?
– Пока достаточно! Знакомая система… Но вам меня не запугать! Некоторый опыт у меня, поверьте, имеется. В любой стране, где люди пользуются туалетами, принимают ванну и моются в душе, я не пропаду, – Николай продемонстрировал свои руки. – Вряд ли у вас тут роботы клеят кафельную плитку на стены и устанавливают унитазы. Так что за меня не волнуйтесь. А с налогами… Это тоже знакомо: справимся!
– Никто вас не запугивает, господин Ник, что вы! – пошел на попятную директор. – Просто мы пытаемся дать исчерпывающий ответ на ваш вопрос – только и всего!
– Ладно, проехали. Так чего вы от меня хотите?
– Может быть, сначала рассмотрим ваше пожелание? У вас ведь было какое-то требование, относительно ваших … э-э-э… знакомых? Помните, там, в кабинете Лока Ханли?
– А-а-а! Было, было! Чтобы, значит, дали вернуться… Ну, требование не снимается, хотя, пожалуй, возможны варианты.
– Вот об этом мы и хотели с вами поговорить!
– Как, кстати, поживают Лок и эта девица? Я ее, можно сказать, почти спас от изнасилования… противоестественным способом!
– Вы находите этот способ противоестественным?! Впрочем, о вкусах не спорят… Они окончательно решили пожениться – Тайн наконец согласилась уволиться из полиции. Так что скоро, по-видимому, наш уважаемый мэр станет дедушкой!
– Однако! У вас тут сплошная семейственность!
– Городок-то наш совсем маленький, – развел руками мэр. – Но к делу, господин Ник!
То, что рассказали местные начальники, совсем уж новым для Николая не оказалось. Кое о чем он уже догадывался. У них тут существует этакий парк развлечений, типа Диснейленда. Когда-то давно кому-то пришла в голову идея, что объевшимся цивилизацией людям будет интересно пожить пару дней в контакте с природой на манер первобытных охотников: походить в шкурах, помахать каменными топорами и посидеть у костра. Идея оказалась весьма плодотворной: Третичный Парк разросся и, поначалу, приносил совсем неплохую прибыль. Собственно говоря, и сам этот город возник из-за него. Потом, как водится, появились последователи и конкуренты, в чьих парках уже бегали электронные динозавры и летали радиоуправляемые птеродактили. Местный же парк начал выдыхаться – уже который год обсуждался вопрос о его закрытии или коренной модернизации. Нужна была свежая идея, но ничего лучше приземления в парке летающей тарелки с инопланетянами никто пока не придумал. Предложение поселить здесь «настоящих» первобытных дикарей даже не обсуждалось, поскольку это было именно то, с чего начали их конкуренты. Причем данная рудная жила была, похоже, уже полностью выработана: «дикари» и быт свой демонстрировали, и на туристов нападали – женщин пытались насиловать, а их мужей жарить живьем на костре. Все это было, было… Вплоть до оказания (кое-где!) реальных сексуальных услуг по соответствующей таксе.
И вот, в один прекрасный день, в местный Парк являются два немолодых человека и устраивают…
– Они просто бродили по склону и не могли ничего понять, – влез с пояснениями Николай. – А потом увидели хоть что-то знакомое и решили спуститься. Вот я, например, вашего Парка и не заметил, а сразу пошел в город.
– Вот именно, дорогой Ник Трин! Вот именно!! – почти хором воскликнули мэр и директор.
– Все равно не врубаюсь!
– Охотно объясним! Это и есть искомая идея! Неужели вы никогда не слышали о «снежном человеке», «черной обезьяне», «волосатике» и так далее? Мало кто из ученых принимает это всерьез, но какой простор для фантазии!
– Ага, в потаенных уголках планеты сохранились древние гоминиды, которые прячутся от людей и никак не ловятся? Следы на снегу, нечеткие фотографии, сомнительные очевидцы, да?
– Совершенно верно! Они якобы живут и здесь, поскольку в нашей стране бережно относятся к природе и никто их не беспокоит. И вот однажды они увидели наш Парк, поняли, что там создана идеальная для них обстановка, и перестали прятаться! Вы понимаете? Они существуют! Они выбрали именно наш Парк!! И самое главное, они настоящие!!!
– Да-а-а, золотая жила! Даже, можно сказать, алмазная… Только как вы докажете, что они настоящие?
– И не подумаем! Четыре исследовательских института, два университета, лаборатории Генштаба и Разведуправления уже доказали это независимо друг от друга! Часть данных засекречена, а в том, что они выдали для печати, черт ногу сломит. Но суть-то одна, и она понятна! Еще день-два, и разразится сенсация!
– И вы в самом ее центре? И желаете… м-м-м… cнять сливки? Может, не надо, а? Они, между прочим, не реликтовые гоминиды, а такие же люди… В физиологическом смысле, конечно. Единственное, что мне во всем этом нравится, так это то, что никто пока не интересуется, откуда же они взялись на самом деле.
– Что вас смущает, господин Ник? Мы живем в цивилизованном государстве…
– Это я уже слышал. И что из этого следует? Что вы хотите?
– Все очень просто, дорогой господин Ник, все очень просто! Инцидент в Парке мы… э-э-э… Компенсации пострадавшим, конечно, обойдутся в кругленькую сумму… Но это не ваша забота!
– А какая – моя?
– Суть нашего предложения состоит в следующем. С вашей помощью Малый Лис и Черный Хорь составляют прошения о предоставлении им гражданства нашей страны. Они указывают в соответствующей графе место своего пребывания на время, пока вопрос будет рассматриваться. Это место, как вы понимаете, – наш Третичный Парк. Потом…
Директор вежливо перебил:
– Извините, господин мэр, но я считаю, что контракт на работу в Парке должен быть составлен сразу. Мы укажем, что в действие он вступит после получения соответствующей стороной вида на жительство.
Николай обнаружил, что медленно, но верно сползает с кресла на пол. Он остановил этот процесс и сказал:
– Но они же ни читать, ни писать… ни вообще?!
– При соискании гражданства, а также для заключения трудовых соглашений знание языка и грамотность являются желательными, но не обязательными условиями. Господин Ник, в сложившейся обстановке мы, даже если захотим, не можем позволить себе хоть в чем-то нарушить закон. Понимаете? Все должно быть оформлено безупречно! Иначе…
– Иначе вы останетесь с носом?
– ?!
– Ну, поговорка такая… Но это не важно – я понял.
– Рад это слышать. Значит, теперь мы можем обсудить вопрос о вас лично. Думаю, с получением вида на жительство проблем не возникнет. Вероятно, нам следует обсудить форму вашего участия…
Теперь наоборот – мэр перебил директора:
– Послушайте, господин директор, а почему бы вам пока не устроить господина Ника собственным заместителем? Городская квота по найму иностранной рабочей силы в этом году далеко не исчерпана, так что с моей стороны препятствий не будет. Собрание акционеров тоже, вероятно, возражать не станет.
– Что ж, это неплохая мысль! Как вы, господин Ник?
– Э-э-э… Ме-е-е… Ну-у…
– Хорошо, давайте обсудим конкретный размер…
– Да не в этом дело!! – заорал Николай. – Не в этом! Может, вы все племя к себе заберете? Они у нас наверху, наверное, уже весь лагерь разгромили!
– Нет, все-таки надо было пойти в ресторан! – в который раз повторил Николай.
– В таком-то виде?! – пробурчал Вар-ка с набитым ртом. – Мне и здесь нравится.
– Подумаешь – вид! Зато денег полно, а с ними здесь куда угодно пустят. И потом: вполне можно было бы зайти по дороге в магазин и купить себе костюмы.
– А после обеда их выбросить, да? Что-то ты быстро вошел во вкус. Может, останешься? Где еще тебе предложат такую должность и такой оклад?
– Знаешь что? – возмутился Николай. – Сейчас получишь куриной ногой по башке! И так потеряли кучу сил и времени!
– Уж и пошутить нельзя… – ухмыльнулся Варка, доедая бифштекс. – Ничего мы не потеряли. Считай, что нами изучен еще один мир, в котором амулет не работает. Как ты думаешь, твои друзья здесь приживутся?
– Вот уж не знаю, – вздохнул Николай. – Впрочем, главная опасность не в этом. Они могут быстро зажраться и перестать быть Серыми Лисами. Слава Богу, что хозяева Парка это понимают и стараются оградить их от тлетворного влияния цивилизации. Я, во всяком случае, не могу придумать, что еще можно для них сделать.
– Значит, мы можем сматываться отсюда с чистой совестью – редкий случай в нашей практике.
– Ох, редкий… – согласился Николай. – Только надо консервов набрать, а то у нас на базе почти ничего не осталось.
– И пива?
Николай Васильевич Турин горько вздохнул и промолчал: тащить в такую даль банки с любимым напитком нечего было и думать.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1. Иревы
– Пока никаких: формально вы, Ник Трин, просто не существуете. И, пользуясь вашим же термином, предъявить вам пока нечего. Само по себе пребывание на территории государства без документов и денег преступлением не является. Сообщенные вами сведения о себе проверке не поддаются, пересечения государственной границы не зафиксировано…
– Значит, меня можно убить и в землю закопать?
– Э-э, нет! Лишение человека жизни является сугубой прерогативой государства. Любое насилие над вами или с вашей стороны немедленно сделает вас субъектом нашего юридического права.
Директор засмеялся:
– Вы слегка ошибаетесь, господин мэр! Любому человеку, если постараться, можно что-нибудь предъявить. Например, господину Нику можно предложить оплатить его проживание в камере предварительного заключения в течение трех суток. Это ведь была его собственная инициатива, не так ли? Он, конечно, тем самым оказал нам немалую услугу, но, если подходить формально… Кроме того, по дороге сюда господин Ник бросил окурок… гм… мимо урны. Это является безусловным нарушением общественного порядка, и сумму штрафа вам назовет любой школьник. Все это, конечно, сущие пустяки, но, учитывая ваше финансовое положение…
– Ага, чтобы расплатиться, нужно добыть денег – украсть, выпросить или заработать. В любом случае, я что-нибудь нарушу и немедленно влипну.
– Конечно! У вас же нет разрешения на работу? Впрочем, работать можно и без разрешения, но вот открыть счет в банке, на который вам будут переводить зарплату, без такого разрешения не удастся. Соответственно, возникнет проблема с уплатой налогов. А если вы не будете платить налоги… Мне продолжать?
– Пока достаточно! Знакомая система… Но вам меня не запугать! Некоторый опыт у меня, поверьте, имеется. В любой стране, где люди пользуются туалетами, принимают ванну и моются в душе, я не пропаду, – Николай продемонстрировал свои руки. – Вряд ли у вас тут роботы клеят кафельную плитку на стены и устанавливают унитазы. Так что за меня не волнуйтесь. А с налогами… Это тоже знакомо: справимся!
– Никто вас не запугивает, господин Ник, что вы! – пошел на попятную директор. – Просто мы пытаемся дать исчерпывающий ответ на ваш вопрос – только и всего!
– Ладно, проехали. Так чего вы от меня хотите?
– Может быть, сначала рассмотрим ваше пожелание? У вас ведь было какое-то требование, относительно ваших … э-э-э… знакомых? Помните, там, в кабинете Лока Ханли?
– А-а-а! Было, было! Чтобы, значит, дали вернуться… Ну, требование не снимается, хотя, пожалуй, возможны варианты.
– Вот об этом мы и хотели с вами поговорить!
– Как, кстати, поживают Лок и эта девица? Я ее, можно сказать, почти спас от изнасилования… противоестественным способом!
– Вы находите этот способ противоестественным?! Впрочем, о вкусах не спорят… Они окончательно решили пожениться – Тайн наконец согласилась уволиться из полиции. Так что скоро, по-видимому, наш уважаемый мэр станет дедушкой!
– Однако! У вас тут сплошная семейственность!
– Городок-то наш совсем маленький, – развел руками мэр. – Но к делу, господин Ник!
То, что рассказали местные начальники, совсем уж новым для Николая не оказалось. Кое о чем он уже догадывался. У них тут существует этакий парк развлечений, типа Диснейленда. Когда-то давно кому-то пришла в голову идея, что объевшимся цивилизацией людям будет интересно пожить пару дней в контакте с природой на манер первобытных охотников: походить в шкурах, помахать каменными топорами и посидеть у костра. Идея оказалась весьма плодотворной: Третичный Парк разросся и, поначалу, приносил совсем неплохую прибыль. Собственно говоря, и сам этот город возник из-за него. Потом, как водится, появились последователи и конкуренты, в чьих парках уже бегали электронные динозавры и летали радиоуправляемые птеродактили. Местный же парк начал выдыхаться – уже который год обсуждался вопрос о его закрытии или коренной модернизации. Нужна была свежая идея, но ничего лучше приземления в парке летающей тарелки с инопланетянами никто пока не придумал. Предложение поселить здесь «настоящих» первобытных дикарей даже не обсуждалось, поскольку это было именно то, с чего начали их конкуренты. Причем данная рудная жила была, похоже, уже полностью выработана: «дикари» и быт свой демонстрировали, и на туристов нападали – женщин пытались насиловать, а их мужей жарить живьем на костре. Все это было, было… Вплоть до оказания (кое-где!) реальных сексуальных услуг по соответствующей таксе.
И вот, в один прекрасный день, в местный Парк являются два немолодых человека и устраивают…
– Они просто бродили по склону и не могли ничего понять, – влез с пояснениями Николай. – А потом увидели хоть что-то знакомое и решили спуститься. Вот я, например, вашего Парка и не заметил, а сразу пошел в город.
– Вот именно, дорогой Ник Трин! Вот именно!! – почти хором воскликнули мэр и директор.
– Все равно не врубаюсь!
– Охотно объясним! Это и есть искомая идея! Неужели вы никогда не слышали о «снежном человеке», «черной обезьяне», «волосатике» и так далее? Мало кто из ученых принимает это всерьез, но какой простор для фантазии!
– Ага, в потаенных уголках планеты сохранились древние гоминиды, которые прячутся от людей и никак не ловятся? Следы на снегу, нечеткие фотографии, сомнительные очевидцы, да?
– Совершенно верно! Они якобы живут и здесь, поскольку в нашей стране бережно относятся к природе и никто их не беспокоит. И вот однажды они увидели наш Парк, поняли, что там создана идеальная для них обстановка, и перестали прятаться! Вы понимаете? Они существуют! Они выбрали именно наш Парк!! И самое главное, они настоящие!!!
– Да-а-а, золотая жила! Даже, можно сказать, алмазная… Только как вы докажете, что они настоящие?
– И не подумаем! Четыре исследовательских института, два университета, лаборатории Генштаба и Разведуправления уже доказали это независимо друг от друга! Часть данных засекречена, а в том, что они выдали для печати, черт ногу сломит. Но суть-то одна, и она понятна! Еще день-два, и разразится сенсация!
– И вы в самом ее центре? И желаете… м-м-м… cнять сливки? Может, не надо, а? Они, между прочим, не реликтовые гоминиды, а такие же люди… В физиологическом смысле, конечно. Единственное, что мне во всем этом нравится, так это то, что никто пока не интересуется, откуда же они взялись на самом деле.
– Что вас смущает, господин Ник? Мы живем в цивилизованном государстве…
– Это я уже слышал. И что из этого следует? Что вы хотите?
– Все очень просто, дорогой господин Ник, все очень просто! Инцидент в Парке мы… э-э-э… Компенсации пострадавшим, конечно, обойдутся в кругленькую сумму… Но это не ваша забота!
– А какая – моя?
– Суть нашего предложения состоит в следующем. С вашей помощью Малый Лис и Черный Хорь составляют прошения о предоставлении им гражданства нашей страны. Они указывают в соответствующей графе место своего пребывания на время, пока вопрос будет рассматриваться. Это место, как вы понимаете, – наш Третичный Парк. Потом…
Директор вежливо перебил:
– Извините, господин мэр, но я считаю, что контракт на работу в Парке должен быть составлен сразу. Мы укажем, что в действие он вступит после получения соответствующей стороной вида на жительство.
Николай обнаружил, что медленно, но верно сползает с кресла на пол. Он остановил этот процесс и сказал:
– Но они же ни читать, ни писать… ни вообще?!
– При соискании гражданства, а также для заключения трудовых соглашений знание языка и грамотность являются желательными, но не обязательными условиями. Господин Ник, в сложившейся обстановке мы, даже если захотим, не можем позволить себе хоть в чем-то нарушить закон. Понимаете? Все должно быть оформлено безупречно! Иначе…
– Иначе вы останетесь с носом?
– ?!
– Ну, поговорка такая… Но это не важно – я понял.
– Рад это слышать. Значит, теперь мы можем обсудить вопрос о вас лично. Думаю, с получением вида на жительство проблем не возникнет. Вероятно, нам следует обсудить форму вашего участия…
Теперь наоборот – мэр перебил директора:
– Послушайте, господин директор, а почему бы вам пока не устроить господина Ника собственным заместителем? Городская квота по найму иностранной рабочей силы в этом году далеко не исчерпана, так что с моей стороны препятствий не будет. Собрание акционеров тоже, вероятно, возражать не станет.
– Что ж, это неплохая мысль! Как вы, господин Ник?
– Э-э-э… Ме-е-е… Ну-у…
– Хорошо, давайте обсудим конкретный размер…
– Да не в этом дело!! – заорал Николай. – Не в этом! Может, вы все племя к себе заберете? Они у нас наверху, наверное, уже весь лагерь разгромили!
* * *
Они сидели за столиком в уже знакомой забегаловке. Николай давно уже «вышел из игры», а Варка продолжал работать челюстями, неуклонно приближаясь к окончанию списка блюд не слишком длинного меню.– Нет, все-таки надо было пойти в ресторан! – в который раз повторил Николай.
– В таком-то виде?! – пробурчал Вар-ка с набитым ртом. – Мне и здесь нравится.
– Подумаешь – вид! Зато денег полно, а с ними здесь куда угодно пустят. И потом: вполне можно было бы зайти по дороге в магазин и купить себе костюмы.
– А после обеда их выбросить, да? Что-то ты быстро вошел во вкус. Может, останешься? Где еще тебе предложат такую должность и такой оклад?
– Знаешь что? – возмутился Николай. – Сейчас получишь куриной ногой по башке! И так потеряли кучу сил и времени!
– Уж и пошутить нельзя… – ухмыльнулся Варка, доедая бифштекс. – Ничего мы не потеряли. Считай, что нами изучен еще один мир, в котором амулет не работает. Как ты думаешь, твои друзья здесь приживутся?
– Вот уж не знаю, – вздохнул Николай. – Впрочем, главная опасность не в этом. Они могут быстро зажраться и перестать быть Серыми Лисами. Слава Богу, что хозяева Парка это понимают и стараются оградить их от тлетворного влияния цивилизации. Я, во всяком случае, не могу придумать, что еще можно для них сделать.
– Значит, мы можем сматываться отсюда с чистой совестью – редкий случай в нашей практике.
– Ох, редкий… – согласился Николай. – Только надо консервов набрать, а то у нас на базе почти ничего не осталось.
– И пива?
Николай Васильевич Турин горько вздохнул и промолчал: тащить в такую даль банки с любимым напитком нечего было и думать.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1. Иревы
– Почему ты выбрал именно эту реальность, Вар? Тут жара, как в тропиках!
– Во-первых, в твоем мире тоже есть тропики, а во-вторых, я здесь был неоднократно и точно знаю, что в прошлом наш артефакт был активен. Точнее, следы его активности были налицо.
– Это и есть тот самый Наах, где живут иревы?
– Когда-то здесь была пустыня, а благодатная страна Наах начиналась вон там, у горизонта. Теперь, похоже, все это пространство освоено, так что, может быть, это тоже Наах. Неизвестно, правда, сохранилось ли такое название и существуют ли еще иревы.
– Судя по твоим рассказам, в этой реальности удивительная преемственность исторического развития.
– Есть такое дело. Только не во всем мире, а вот в этом куске – в окрестностях нашей горы.
– Смотри, вон там, возле деревни, какая-то зелень. Это что, искусственное орошение?
– Постепенно разберемся. Главное, суметь разглядеть людей раньше, чем они на нас сами наткнутся.
– Это так важно?
– Конечно! Вдруг здесь мужчинам нельзя ходить с непокрытой головой или наоборот? Или, допустим, окажется, что штаны можно носить только женщинам!
– Ты это брось, Вар! Без штанов я как-то…
– Ничего, привыкнешь!
– Да-а, тебе-то хорошо: ты везде вписываешься!
– Не ной! Когда вступим в контакт, побольше молчи, присматривайся и осваивай лингву!
– Да как же ее молча осваивать?!
– Справишься!
– И что, мы тут до вечера торчать будем?
– Может быть. Но согласись, Коля, что здесь гораздо уютнее, чем под солнцем.
– Конечно: навес хоть какой-то над головой, и воды попить дали. Интересно, она кипяченая?
– Ишь, чего захотел!
– Да я и не претендую… Непонятно только, чего мы ждем?
– Что ж тут непонятного? Нас решили представить какому-то местному авторитету. Ему о нас доложили, но он так увлекся беседой с гостем, что ему не до нас.
– Почему ты думаешь, что у местного бугра гость? Что они оба не местные?
– А по тексту: они явно давно знакомы, но долго не виделись. И вообще, чем болтать, давай лучше подслушивать, благо двери тут все раскрыты, и хозяева говорят не шепотом. Ты хоть что-то понимаешь?
– Ну, Вар… Ты-то пройденное вспоминаешь, а я начинаю с нуля!
– Коля, не уподобляйся одной моей знакомой! Ты все можешь, если сильно захочешь! Я тебе не нянька: молчи, слушай и работай – в смысле: врубайся!
– Ох-хо-хоо… Значит, местный – Аввин, а гость – Лавеп?
– Да. Тихо!
– …Он мог быть книжником, бродячим проповедником, просто мудрым человеком. Он мог быть даже пророком, ибо Господь давно не посылал нам пророков. Я готов согласиться даже с этим, но мессия?! Масэах?! Почему? С какой стати? Только не говори, что он воскрес после казни! Эти ли знак мессии? Это даже не чудо, а обычное проявление воли Его. Разве мало таких примеров знает народ наш? Вспомни расступившиеся воды, вспомни еду, дарованную в пустыне. Тебе ли напоминать об этом?
– Друг мой, Аввин, ты же знаком со свидетельствами. Разве не сбылись в Найте все пророчества? Разве не состоялось все, что было предписано?
– О чем ты говоришь, Лавеп?! Или ты так поглупел за двадцать лет? От тебя просто веет языческой тупостью! Нас же вместе учили расчленять и обобщать, различать причину и следствие, дабы познать божественную истину! Неужели ты не понимаешь, что не в жизни и деяниях Найта исполнились пророчества, а РАССКАЗЫ о его жизни и деяниях составлены по пророчествам? Я уже не говорю о том, что кое-кто из ваших авторов просто плохо владеет языком Свитка! В их рассказах половина ссылок – это ошибки перевода, и цитируемые отрывки не имеют к Мессии никакого отношения! Скажи, что ты не замечаешь этого! Ваши свидетельства похожи на сочинения плохих учеников предпоследнего года учения!
– Если все так просто, Аввин, то почему же ты злишься, вместо того чтобы смеяться над нами? Ты же знаешь, что, помимо Свитка, воля Вседержителя познается по делам Его. Год от года общины найтов множатся и растут по всей Ремтии, а иревы пребывают под игом в земле своей, и Жертвенник их разрушен. Разве это не однозначное свидетельство?
– Не будь ребенком, Лавеп. Разве это первое испытание, ниспосланное нам за грехи? Наше дело, наша задача понять этот урок, а поняв, объяснить его людям. И ты мог бы участвовать в этой работе, но…
– Этот урок ясен и прост: в образе Найта сам Господь сошел в мир дольний и произнес слова правды. Наш народ пронес через века Его заветы. Теперь Он пришел и сказал нам, что отныне все люди мира – народ возлюбленный Его. Для того и был избран народ иревов, для того и шел он через века испытаний, чтобы принести Его истину людям. И горе тем, кто отказывается от этого бремени, ибо оно легко и радостно!
– Конечно, легко! А как же? Что может быть легче, чем, отбросив веру отцов, погрузиться в языческий смрад? Особенно сейчас, после того как солдаты Ремта сровняли Столицу с землей, а Жертвенник разрушили до основания! Когда император раздает землю Нааха колонистам, словно здесь уже не осталось иревов! Рассуди сам: если Бог отцов наших готов принять под руку свою всех живущих в языческой мерзости, то зачем стал бы Он унижать тех, кто от века живет под рукой Его? Может быть, для того, чтоб сказали язычники: «Что за радость нам в боге иревов? Если он так карает своих, то что будет с нами?» Любой поденщик понимает, что если б воля Его была такова, то Он возвысил бы нас, поставил бы нас над всеми народами!
– Друг мой Аввин, для того ли ты звал меня? Должен ли я вновь объяснять тебе то, что ты сам не раз и читал и слышал? Вера найтов стоит на том, что свершилось событие, коего не знала история народов. Он Сам сошел к нам, Он говорил с нами, Он был как мы. Он пришел не к вождю избранному, не в столпе огненном и славе великой – Он предстал человеком! Найт не скрывал о себе правды, и те, кто слышал Его, поверили и приняли Его. Первосвященники и книжники же, дорожа властью своей, оклеветали и предали Его суду язычников! Он умер как агнец, и воскрес, и явился к ученикам своим!
– Я так надеялся, что ты скажешь что-нибудь новое! «…А если воскресения не было, то вера наша тщетна и проповедь напрасна…», да? Великий Творец-Вседержитель! Ну, как, как можно на ЭТОМ строить и проповедь, и веру?! Ладно, допустим… Допустим, что это сделано было в угоду язычникам, которым нужны чудеса. Но что можно доказать таким образом? Что появился еще один бог, умеющий умирать и воскресать? Я не удивлюсь, если наиты скоро начнут молиться картинам и статуям этого нового бога. Или, может быть, уже начали? А-а, ты опускаешь глаза! Живых свидетелей давно не осталось, но есть предание устное и письменное. Если ваш Найт был богом или хотя бы пророком, чьими устами говорит Господь, то почему он начал свою проповедь с рыбаков и крестьян? Почему не с тех, кто владеет знанием? Плохие или хорошие, но священники и книжники были и остаются носителями знаний о Боге! Как должны были учителя народа встретить пророка, идущего к ним в толпе поклонников?
– Ты не прав, Аввин! Он проповедовал и хранителям знаний. Один из лучших учеников его был книжником и далеко не последним в то время.
– Пасав из Сантара? Да, этот был наш, из хорошей семьи. Пока не свихнулся. Между прочим, он сам вашего пророка в глаза не видел!
– Ну, и что? Найт явился к нему в видении.
– Ох, Лавеп… Ты, наверное, слишком долго жил среди язычников, а это не проходит даром. Ведь все это было, было… Посмотри на нашу землю, Лавеп, посмотри! И здесь и там ты увидишь камни развалин: это были храмы язычников, коими полна была эта страна, до того как Бог привел нас сюда. Это в них плясали и пели, приносили жертвы и впадали в экстаз, это там в видениях говорили боги, чьи кумиры торчали внутри и снаружи. То – прошлое Нааха, что живет и ныне по всей Ремтии. Возьми в руки Священный Свиток, найди в нем хоть одно упоминание, хоть один намек на то, что Бог наш говорил с исступленными! Чтобы Он явился кому-то в видении! На дешевых трюках с человеческим разумом стоит вера язычников, но не наша! Неужели ты перестал понимать это? Потому и отвергли иревы проповедь Пасава, что не разучились еще видеть тьму языческую. Потому и пошел он проповедовать язычникам: для них-то его «видение» вполне нормальный аргумент!
– А разве вера это не аргумент?! Разве не сказал один из книжников: «Если учение Найта от Бога, то как мы можем противостоять ему? А если оно не от Бога, то оно умрет само – зачем нам противостоять ему? »
– Лавеп, Лавеп… Ты давно запутался сам и теперь хочешь запутать меня! Кем же был этот ваш Найт? Сошедшим на землю Богом? Проповедником? Пророком? Учителем? Мессией? Все сразу и вместе? Согласись, что незачем Богу проповедовать и пророчествовать о себе самом. Возьми Свиток и убедись: такого не было и быть не могло! Да, нам обещан мессия – тот, в ком воплотится мощь и слава Творца. Масэах придет сокрушать и созидать, судить и исполнять суд свой! И не мир принесет он, но меч! Человек же, которому вы поклоняетесь, известен людям народа нашего. Найт – сын бедной пряхи; ее мужем был каменщик, но она родила от ремтийского колониста. Ваш будущий пророк долго странствовал среди язычников и научился у них колдовству. Потом он вернулся и объявил себя богом. С десятком безграмотных сторонников он бродил по Нааху. Священники обличили его и приговорили к казни, но он скрывался, пока один из учеников не выдал его.
– Это примитивная в своей наивности клевета врагов наших!
– Хорошо, пусть так! Не станем унижаться до расследования, достойного безбожных ремтийских судей. Развернем Свиток и взглянем на слова пророков Бога отцов наших. Укажи мне место, где сказано, что мессия придет дважды! И первый раз – чтобы предупредить о втором! Нет, просто тот, кого вы почитаете, ничего не воздвиг и не сокрушил, не исполнил ничего из пророчеств о мессии! И поэтому вы придумали второе пришествие!
– Ошибаешься, Аввин, ошибаешься! Он сокрушил храм старой веры и воздвиг новый! Храм новой веры в сердцах людей. Смертью и воскресением своим Он освятил новый закон и сказал, что уже по этому новому закону будет вершить суд свой. Отныне не народ предстоит перед Ним, не с толпой говорит Он через вождей и священников, но каждый отвечает теперь за дела свои! В бескрайней любви своей Он даровал людям свободу, Он научил видеть ее и понимать. Да, Он сокрушил! Он сокрушил тьму векового невежества, указал путь к свету – этот свет не может затмить ремтийский сборщик налогов, эту свободу не может отнять правитель-язычник! Она внутри нас – всех и каждого! Отныне никто не скажет: «Я грешил вместе с народом своим, я жил во тьме под мечами врагов моих!» Он сказал, что не жертвы угодны ему, но любовь! И жертвенник ее каждый носит в сердце своем.
– Это я уже слышал, друг мой Лавеп. И еще много интересного и странного об учении вашем. И среди прочего (не сочти за оскорбление!), что некто из мудрецов ваших говорил, будто Найт вообще не имеет отношения к Богу отцов наших! Сей мудрец не был отторгнут, не был изгнан общиной своей!
– И общины, и люди слабы и грешны: они могут заблуждаться, но на церкви нашей почиет дух Божий – она безгрешна!
– М-да-а, еще немного, и вы будете считать безгрешными предстоятелей своей церкви. Ученики не раз спрашивали меня: что есть церковь наитов?
Парнишка, давно стоящий в дверном проеме, тихо кашлянул, и Аввин оглянулся.
– Прости меня, учитель, но…
– Ну, что еще?! Ах, да…
Слуга поклонился и исчез. Ему нужно было только напомнить, ведь хозяин так забывчив!
– В чем дело, Аввин?
– Да-а… Еще с утра… Меня просили… В общем, крестьяне встретили каких-то пришельцев, которые спустились с нашей горы. Их одежда, поведение и язык показались людям странными. В общем, я обещал поговорить с ними.
– Зачем? Ты что, деревенский староста?
– Как раз староста их ко мне и направил.
– Так зови их сюда!
– Язычников?!
– Эх, Аввин…
Вар-ка и Николай поднялись навстречу высокому широкоплечему старцу. Одежда его была аккуратной и чистой, а белая борода выглядела вполне ухоженной. Весь комплекс движений хозяина Вар-ка повторять не стал, а воспроизвел только последний жест – что-то вроде предъявления раскрытых ладоней. То же самое при встрече проделали и крестьяне – это, несомненно, местный ритуал опознания «свой – чужой». И у тех, и у этого на правой ладони знак, которого у них с Николаем, разумеется, нет. Отсутствие у пришельцев метки вызывает этакое брезгливое недоумение: «Если ты не такой, как мы, то зачем ты вообще?!» Очень похоже, что их не прогнали или не попытались убить только из-за языка, на котором Варка вступил в контакт. Подслушав беседу хозяев, он, пожалуй, уже сможет говорить на их современной «лингве», но стоит ли?
Поскольку старик молчал, Вар-ка сделал вывод, что начинать нужно ему самому – наверное, здесь так принято.
– Мир и счастье дому твоему, почтенный хозяин. Прости, что мы невольно побеспокоили тебя, и поверь, что в этом нет нашей вины.
Речь Вар-ка произвела на старика впечатление не очень сильного удара пыльным мешком из-за угла. Брови его изумленно полезли вверх, а слова застряли в горле. Наконец он пришел в себя и ответил на том же языке:
– Мир тебе, странник, тоже. Кто есть ты? Почему говорить так?
– Почтенный хозяин, мы пришли из очень далеких краев. Мы не знаем обычаев и правил жизни людей этой земли. Не считай нас врагами, ибо мы не несем в себе зла. Будь снисходителен к нам, если мы, по незнанию своему…
Обычный прием Вар-ка с трудом, но срабатывал – он говорил нейтральную чушь и накатывал на собеседника волны доброжелательности и теплоты. Николай стоял за его спиной, слушал и в очередной раз завидовал.
– Ты читать Священный Свиток?! Ты говорить как пророки Бог отцов-дедов наших! Чужой нет знак иноплеменник – язычник. Как почему говорить это? – выдал наконец старик.
Настала очередь Вар-ка изумленно таращить глаза, но он быстро сообразил, в чем тут дело. Ведь он-то вытянул из глубин памяти тот язык, на котором общался когда-то с Намией и Озрой. Озра читал Свиток, который, наверное, пережил века, сохранив для иревов письменный язык. А вот устная речь, как ей и полагается, сильно изменилась. Так что, наверное, здешние мудрецы читать по-старому могут, а говорить почти не умеют. Вар-ка смущенно улыбнулся, потупился, как девица, и перешел на обычный язык туземцев:
– Пожалуйста, не утруждай себя ради нас и пользуйся привычными для тебя словами.
Старик хоть и вздохнул с облегчением, вопрос задал с сильным оттенком ревнивой подозрительности:
– Почему это ты решил, что мне… гм… трудно, а?
Вот он – узловой момент контакта! Так бывает почти всегда: наступает момент, наступает фраза, которая все и определит: вражду или дружбу, любовь или ненависть. От того, что и как ты скажешь, как при этом посмотришь, какую интонацию голоса используешь, зависит следующий ход партнера: он тебя обнимет, как брата, или попытается всадить нож в ребра. Впрочем, бывает, что одно другого не исключает. «Судя по тому, что и как хозяин обсуждал с гостем, эрудиция у него будь здоров, – подумал Варка. – Втюхать ему сказочку экспромтом будет непросто. И надо ли?»
– Во-первых, в твоем мире тоже есть тропики, а во-вторых, я здесь был неоднократно и точно знаю, что в прошлом наш артефакт был активен. Точнее, следы его активности были налицо.
– Это и есть тот самый Наах, где живут иревы?
– Когда-то здесь была пустыня, а благодатная страна Наах начиналась вон там, у горизонта. Теперь, похоже, все это пространство освоено, так что, может быть, это тоже Наах. Неизвестно, правда, сохранилось ли такое название и существуют ли еще иревы.
– Судя по твоим рассказам, в этой реальности удивительная преемственность исторического развития.
– Есть такое дело. Только не во всем мире, а вот в этом куске – в окрестностях нашей горы.
– Смотри, вон там, возле деревни, какая-то зелень. Это что, искусственное орошение?
– Постепенно разберемся. Главное, суметь разглядеть людей раньше, чем они на нас сами наткнутся.
– Это так важно?
– Конечно! Вдруг здесь мужчинам нельзя ходить с непокрытой головой или наоборот? Или, допустим, окажется, что штаны можно носить только женщинам!
– Ты это брось, Вар! Без штанов я как-то…
– Ничего, привыкнешь!
– Да-а, тебе-то хорошо: ты везде вписываешься!
– Не ной! Когда вступим в контакт, побольше молчи, присматривайся и осваивай лингву!
– Да как же ее молча осваивать?!
– Справишься!
– И что, мы тут до вечера торчать будем?
– Может быть. Но согласись, Коля, что здесь гораздо уютнее, чем под солнцем.
– Конечно: навес хоть какой-то над головой, и воды попить дали. Интересно, она кипяченая?
– Ишь, чего захотел!
– Да я и не претендую… Непонятно только, чего мы ждем?
– Что ж тут непонятного? Нас решили представить какому-то местному авторитету. Ему о нас доложили, но он так увлекся беседой с гостем, что ему не до нас.
– Почему ты думаешь, что у местного бугра гость? Что они оба не местные?
– А по тексту: они явно давно знакомы, но долго не виделись. И вообще, чем болтать, давай лучше подслушивать, благо двери тут все раскрыты, и хозяева говорят не шепотом. Ты хоть что-то понимаешь?
– Ну, Вар… Ты-то пройденное вспоминаешь, а я начинаю с нуля!
– Коля, не уподобляйся одной моей знакомой! Ты все можешь, если сильно захочешь! Я тебе не нянька: молчи, слушай и работай – в смысле: врубайся!
– Ох-хо-хоо… Значит, местный – Аввин, а гость – Лавеп?
– Да. Тихо!
– …Он мог быть книжником, бродячим проповедником, просто мудрым человеком. Он мог быть даже пророком, ибо Господь давно не посылал нам пророков. Я готов согласиться даже с этим, но мессия?! Масэах?! Почему? С какой стати? Только не говори, что он воскрес после казни! Эти ли знак мессии? Это даже не чудо, а обычное проявление воли Его. Разве мало таких примеров знает народ наш? Вспомни расступившиеся воды, вспомни еду, дарованную в пустыне. Тебе ли напоминать об этом?
– Друг мой, Аввин, ты же знаком со свидетельствами. Разве не сбылись в Найте все пророчества? Разве не состоялось все, что было предписано?
– О чем ты говоришь, Лавеп?! Или ты так поглупел за двадцать лет? От тебя просто веет языческой тупостью! Нас же вместе учили расчленять и обобщать, различать причину и следствие, дабы познать божественную истину! Неужели ты не понимаешь, что не в жизни и деяниях Найта исполнились пророчества, а РАССКАЗЫ о его жизни и деяниях составлены по пророчествам? Я уже не говорю о том, что кое-кто из ваших авторов просто плохо владеет языком Свитка! В их рассказах половина ссылок – это ошибки перевода, и цитируемые отрывки не имеют к Мессии никакого отношения! Скажи, что ты не замечаешь этого! Ваши свидетельства похожи на сочинения плохих учеников предпоследнего года учения!
– Если все так просто, Аввин, то почему же ты злишься, вместо того чтобы смеяться над нами? Ты же знаешь, что, помимо Свитка, воля Вседержителя познается по делам Его. Год от года общины найтов множатся и растут по всей Ремтии, а иревы пребывают под игом в земле своей, и Жертвенник их разрушен. Разве это не однозначное свидетельство?
– Не будь ребенком, Лавеп. Разве это первое испытание, ниспосланное нам за грехи? Наше дело, наша задача понять этот урок, а поняв, объяснить его людям. И ты мог бы участвовать в этой работе, но…
– Этот урок ясен и прост: в образе Найта сам Господь сошел в мир дольний и произнес слова правды. Наш народ пронес через века Его заветы. Теперь Он пришел и сказал нам, что отныне все люди мира – народ возлюбленный Его. Для того и был избран народ иревов, для того и шел он через века испытаний, чтобы принести Его истину людям. И горе тем, кто отказывается от этого бремени, ибо оно легко и радостно!
– Конечно, легко! А как же? Что может быть легче, чем, отбросив веру отцов, погрузиться в языческий смрад? Особенно сейчас, после того как солдаты Ремта сровняли Столицу с землей, а Жертвенник разрушили до основания! Когда император раздает землю Нааха колонистам, словно здесь уже не осталось иревов! Рассуди сам: если Бог отцов наших готов принять под руку свою всех живущих в языческой мерзости, то зачем стал бы Он унижать тех, кто от века живет под рукой Его? Может быть, для того, чтоб сказали язычники: «Что за радость нам в боге иревов? Если он так карает своих, то что будет с нами?» Любой поденщик понимает, что если б воля Его была такова, то Он возвысил бы нас, поставил бы нас над всеми народами!
– Друг мой Аввин, для того ли ты звал меня? Должен ли я вновь объяснять тебе то, что ты сам не раз и читал и слышал? Вера найтов стоит на том, что свершилось событие, коего не знала история народов. Он Сам сошел к нам, Он говорил с нами, Он был как мы. Он пришел не к вождю избранному, не в столпе огненном и славе великой – Он предстал человеком! Найт не скрывал о себе правды, и те, кто слышал Его, поверили и приняли Его. Первосвященники и книжники же, дорожа властью своей, оклеветали и предали Его суду язычников! Он умер как агнец, и воскрес, и явился к ученикам своим!
– Я так надеялся, что ты скажешь что-нибудь новое! «…А если воскресения не было, то вера наша тщетна и проповедь напрасна…», да? Великий Творец-Вседержитель! Ну, как, как можно на ЭТОМ строить и проповедь, и веру?! Ладно, допустим… Допустим, что это сделано было в угоду язычникам, которым нужны чудеса. Но что можно доказать таким образом? Что появился еще один бог, умеющий умирать и воскресать? Я не удивлюсь, если наиты скоро начнут молиться картинам и статуям этого нового бога. Или, может быть, уже начали? А-а, ты опускаешь глаза! Живых свидетелей давно не осталось, но есть предание устное и письменное. Если ваш Найт был богом или хотя бы пророком, чьими устами говорит Господь, то почему он начал свою проповедь с рыбаков и крестьян? Почему не с тех, кто владеет знанием? Плохие или хорошие, но священники и книжники были и остаются носителями знаний о Боге! Как должны были учителя народа встретить пророка, идущего к ним в толпе поклонников?
– Ты не прав, Аввин! Он проповедовал и хранителям знаний. Один из лучших учеников его был книжником и далеко не последним в то время.
– Пасав из Сантара? Да, этот был наш, из хорошей семьи. Пока не свихнулся. Между прочим, он сам вашего пророка в глаза не видел!
– Ну, и что? Найт явился к нему в видении.
– Ох, Лавеп… Ты, наверное, слишком долго жил среди язычников, а это не проходит даром. Ведь все это было, было… Посмотри на нашу землю, Лавеп, посмотри! И здесь и там ты увидишь камни развалин: это были храмы язычников, коими полна была эта страна, до того как Бог привел нас сюда. Это в них плясали и пели, приносили жертвы и впадали в экстаз, это там в видениях говорили боги, чьи кумиры торчали внутри и снаружи. То – прошлое Нааха, что живет и ныне по всей Ремтии. Возьми в руки Священный Свиток, найди в нем хоть одно упоминание, хоть один намек на то, что Бог наш говорил с исступленными! Чтобы Он явился кому-то в видении! На дешевых трюках с человеческим разумом стоит вера язычников, но не наша! Неужели ты перестал понимать это? Потому и отвергли иревы проповедь Пасава, что не разучились еще видеть тьму языческую. Потому и пошел он проповедовать язычникам: для них-то его «видение» вполне нормальный аргумент!
– А разве вера это не аргумент?! Разве не сказал один из книжников: «Если учение Найта от Бога, то как мы можем противостоять ему? А если оно не от Бога, то оно умрет само – зачем нам противостоять ему? »
– Лавеп, Лавеп… Ты давно запутался сам и теперь хочешь запутать меня! Кем же был этот ваш Найт? Сошедшим на землю Богом? Проповедником? Пророком? Учителем? Мессией? Все сразу и вместе? Согласись, что незачем Богу проповедовать и пророчествовать о себе самом. Возьми Свиток и убедись: такого не было и быть не могло! Да, нам обещан мессия – тот, в ком воплотится мощь и слава Творца. Масэах придет сокрушать и созидать, судить и исполнять суд свой! И не мир принесет он, но меч! Человек же, которому вы поклоняетесь, известен людям народа нашего. Найт – сын бедной пряхи; ее мужем был каменщик, но она родила от ремтийского колониста. Ваш будущий пророк долго странствовал среди язычников и научился у них колдовству. Потом он вернулся и объявил себя богом. С десятком безграмотных сторонников он бродил по Нааху. Священники обличили его и приговорили к казни, но он скрывался, пока один из учеников не выдал его.
– Это примитивная в своей наивности клевета врагов наших!
– Хорошо, пусть так! Не станем унижаться до расследования, достойного безбожных ремтийских судей. Развернем Свиток и взглянем на слова пророков Бога отцов наших. Укажи мне место, где сказано, что мессия придет дважды! И первый раз – чтобы предупредить о втором! Нет, просто тот, кого вы почитаете, ничего не воздвиг и не сокрушил, не исполнил ничего из пророчеств о мессии! И поэтому вы придумали второе пришествие!
– Ошибаешься, Аввин, ошибаешься! Он сокрушил храм старой веры и воздвиг новый! Храм новой веры в сердцах людей. Смертью и воскресением своим Он освятил новый закон и сказал, что уже по этому новому закону будет вершить суд свой. Отныне не народ предстоит перед Ним, не с толпой говорит Он через вождей и священников, но каждый отвечает теперь за дела свои! В бескрайней любви своей Он даровал людям свободу, Он научил видеть ее и понимать. Да, Он сокрушил! Он сокрушил тьму векового невежества, указал путь к свету – этот свет не может затмить ремтийский сборщик налогов, эту свободу не может отнять правитель-язычник! Она внутри нас – всех и каждого! Отныне никто не скажет: «Я грешил вместе с народом своим, я жил во тьме под мечами врагов моих!» Он сказал, что не жертвы угодны ему, но любовь! И жертвенник ее каждый носит в сердце своем.
– Это я уже слышал, друг мой Лавеп. И еще много интересного и странного об учении вашем. И среди прочего (не сочти за оскорбление!), что некто из мудрецов ваших говорил, будто Найт вообще не имеет отношения к Богу отцов наших! Сей мудрец не был отторгнут, не был изгнан общиной своей!
– И общины, и люди слабы и грешны: они могут заблуждаться, но на церкви нашей почиет дух Божий – она безгрешна!
– М-да-а, еще немного, и вы будете считать безгрешными предстоятелей своей церкви. Ученики не раз спрашивали меня: что есть церковь наитов?
Парнишка, давно стоящий в дверном проеме, тихо кашлянул, и Аввин оглянулся.
– Прости меня, учитель, но…
– Ну, что еще?! Ах, да…
Слуга поклонился и исчез. Ему нужно было только напомнить, ведь хозяин так забывчив!
– В чем дело, Аввин?
– Да-а… Еще с утра… Меня просили… В общем, крестьяне встретили каких-то пришельцев, которые спустились с нашей горы. Их одежда, поведение и язык показались людям странными. В общем, я обещал поговорить с ними.
– Зачем? Ты что, деревенский староста?
– Как раз староста их ко мне и направил.
– Так зови их сюда!
– Язычников?!
– Эх, Аввин…
Вар-ка и Николай поднялись навстречу высокому широкоплечему старцу. Одежда его была аккуратной и чистой, а белая борода выглядела вполне ухоженной. Весь комплекс движений хозяина Вар-ка повторять не стал, а воспроизвел только последний жест – что-то вроде предъявления раскрытых ладоней. То же самое при встрече проделали и крестьяне – это, несомненно, местный ритуал опознания «свой – чужой». И у тех, и у этого на правой ладони знак, которого у них с Николаем, разумеется, нет. Отсутствие у пришельцев метки вызывает этакое брезгливое недоумение: «Если ты не такой, как мы, то зачем ты вообще?!» Очень похоже, что их не прогнали или не попытались убить только из-за языка, на котором Варка вступил в контакт. Подслушав беседу хозяев, он, пожалуй, уже сможет говорить на их современной «лингве», но стоит ли?
Поскольку старик молчал, Вар-ка сделал вывод, что начинать нужно ему самому – наверное, здесь так принято.
– Мир и счастье дому твоему, почтенный хозяин. Прости, что мы невольно побеспокоили тебя, и поверь, что в этом нет нашей вины.
Речь Вар-ка произвела на старика впечатление не очень сильного удара пыльным мешком из-за угла. Брови его изумленно полезли вверх, а слова застряли в горле. Наконец он пришел в себя и ответил на том же языке:
– Мир тебе, странник, тоже. Кто есть ты? Почему говорить так?
– Почтенный хозяин, мы пришли из очень далеких краев. Мы не знаем обычаев и правил жизни людей этой земли. Не считай нас врагами, ибо мы не несем в себе зла. Будь снисходителен к нам, если мы, по незнанию своему…
Обычный прием Вар-ка с трудом, но срабатывал – он говорил нейтральную чушь и накатывал на собеседника волны доброжелательности и теплоты. Николай стоял за его спиной, слушал и в очередной раз завидовал.
– Ты читать Священный Свиток?! Ты говорить как пророки Бог отцов-дедов наших! Чужой нет знак иноплеменник – язычник. Как почему говорить это? – выдал наконец старик.
Настала очередь Вар-ка изумленно таращить глаза, но он быстро сообразил, в чем тут дело. Ведь он-то вытянул из глубин памяти тот язык, на котором общался когда-то с Намией и Озрой. Озра читал Свиток, который, наверное, пережил века, сохранив для иревов письменный язык. А вот устная речь, как ей и полагается, сильно изменилась. Так что, наверное, здешние мудрецы читать по-старому могут, а говорить почти не умеют. Вар-ка смущенно улыбнулся, потупился, как девица, и перешел на обычный язык туземцев:
– Пожалуйста, не утруждай себя ради нас и пользуйся привычными для тебя словами.
Старик хоть и вздохнул с облегчением, вопрос задал с сильным оттенком ревнивой подозрительности:
– Почему это ты решил, что мне… гм… трудно, а?
Вот он – узловой момент контакта! Так бывает почти всегда: наступает момент, наступает фраза, которая все и определит: вражду или дружбу, любовь или ненависть. От того, что и как ты скажешь, как при этом посмотришь, какую интонацию голоса используешь, зависит следующий ход партнера: он тебя обнимет, как брата, или попытается всадить нож в ребра. Впрочем, бывает, что одно другого не исключает. «Судя по тому, что и как хозяин обсуждал с гостем, эрудиция у него будь здоров, – подумал Варка. – Втюхать ему сказочку экспромтом будет непросто. И надо ли?»