Страница:
Гильдис мало изменилась со дня их последней встречи, держалась она гордо и независимо, но в глазах ее Туз уловил тень пережитого ужаса. Протянутая рука ее дрожала мелкой дрожью. Сердце Туза болезненно сжалось – женщина, которую он любил, испытывала перед ним страх. Он знал причину этого страха, но – что сделано, то сделано. Да и любил ли он сейчас эту явно испуганную встречей с ним женщину? Или любовь ушла в ту страшную ночь, когда он, не веря собственным глазам, стоял у холма, заваленного телами пискунов Башни? Может быть. В эту минуту Туз не мог дать себе никакого ответа – ни положительного, ни отрицательного.
Он спросил о ее здоровье, она поблагодарила. После чего воцарилось тягостное для обоих молчание.
– Я хочу увидеть ребенка, – наконец произнес Туз.
Гильдис вздрогнула и отшатнулась. Туз нахмурил брови. Женщина быстро овладела собой и, сделав знак гостю, пошла вперед быстрым нервным шагом.
Ребенок оказался крупным и крепким, с зелеными, как у Гильдис, глазами. Туз расплылся в самодовольной улыбке. Улыбаясь, он повернулся к женщине, и тут же счастливое выражение пропало с его лица. Гильдис смотрела на него со страхом и ненавистью, которые если и пыталась, то не могла скрыть. Настроение Туза окончательно испортилось, резко развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.
Сурок и Ара уже расположились за столом, но к ужину не приступали, ожидая выхода капитана и хозяйки замка Напротив меченых томился, терзаемый страхами, владетель Стриингфилдский, приехавший поздравить Гильдис с рождением сына и угодивший неожиданно для себя в компанию меченых. На постном морщинистом лице владетеля был написан страх, кислая улыбка дрожала на побелевших губах. Ара, делая вид, что не замечает состояния своего соседа, вел с ним непринужденную беседу о недавних событиях, во время которой старик то краснел, то бледнел, обливаясь холодным потом. Мрачный Ульф стоял в стороне, скрестив на груди длинные руки, и бросал время от времени на меченых взгляды, полные бессильной ярости. Вот с кого Сурок с удовольствием снял бы шкуру, но пока приходилось довольствоваться клочками шерсти безобидного Стриингфилдского. Сурок не сомневался, что рано или поздно черед Ульфа придет, Башня ждать умеет.
Туз подошел к столу, наполнил кубок вином и залпом его осушил. Гильдис, по-прежнему бледная, но слегка успокоившаяся, жестом пригласила всех присутствующих, вставших при ее появлении, садиться. Владетель Стриингфилдский подрагивающим от волнения голосом произнес тост в честь хозяйки замка и ее сына – владетеля Нидрасского. Меченые переглянулись, Туз помрачнел еще больше. Старый владетель торопливо отхлебнул из кубка, пытаясь скрыть смущение. Воцарилось долгое и неловкое молчание. Наконец Туз очнулся от задумчивости, поднял голову и в упор посмотрел на Гильдис:
– Я выпил за твоего сына, благородная госпожа, хочу чтобы и ты выпила за моего.
Ара засмеялся, но тут же осекся под строгим взглядом Сурка. Ульф положил ладонь на рукоять кинжала, готовый, если понадобится, убить меченого. Туз не обращал внимания ни на Ару, ни на Ульфа, не отрываясь он смотрел в глаза побледневшей Гильдис, та, собрав все свои силы, глаз не отводила.
– Разве у меченых есть сыновья? – спросила она твердым голосом, хотя грудь ее вздымалась от волнения.
Все затаили дыхание, наблюдая за поединком глаз. Туз медленно поднимался из-за стола, Ульф дернулся было, чтобы защитить хозяйку, но та решительным жестом остановила его.
– Я покажу тебе своего сына, Гильдис, – спокойно произнес Туз. – И очень скоро.
Он вышел из зала не прощаясь, оба меченых последовали за ним. Сурок в дверях остановился, хотел сказать хозяйке что-то доброе, но потом передумал и только безнадежно махнул рукой.
– Ты собираешься забрать сына? – спросил Ара, поеживаясь от холода.
– Не сегодня. – Туз прыгнул в седло прямо с порога.
Сурок указал ему глазами на слуг, державших поводья коней.
– Пусть знает, – жестко усмехнулся Туз, – сыновья меченых принадлежат Башне.
Сурок только головой покачал, но спорить с рассерженным капитаном не стал. Подкованные копыта коней мерных гулко простучали по обледенелому подъемному мосту. В замке, наконец, могли вздохнуть спокойно.
Владетель Стриингфилдский зябко передернул худыми плечами и протянул длинные костлявые руки к огню. Они подрагивали мелкой старческой дрожью, а на иссеченное морщинами лицо владетеля набежала тень. Старик долго мялся, не решаясь первым заговорить о щекотливом деле. Молчание затянулось, но Гильдис не замечала этого, погруженная в свои невеселые думы.
– Ты отдашь ему ребенка?
– Никогда!
Гильдис резко вскинула голову, словно ее внезапно ударили, в глазах ее читалась такая решимость, что Стриингфилдский невольно поежился.
– Зимой ребенка спрятать невозможно, ни один соседний замок не посмеет укрыть его у себя. Капитан Туз – человек страшный, и горе тому, кто осмелится встать ему поперек дороги. Не перечь меченому в открытую, сделай вид, что колеблешься, а сама готовь сына в дальний путь. Только в Нордлэнде он может быть в полной безопасности. Да и тебе лучше покинуть наш край. Приграничье – опасное место для одинокой женщины.
Гильдис отрицательно покачала головой:
– Благодарю тебя, владетель, но Ожскими землями род Хаарский владеет уже более ста лет, и я хочу сохранить их для сына.
– Тяжелые времена, – вздохнул Стриингфилдский. – Не знаешь, кто хуже, псы или люди. Меченый не оставит тебя в покое, знаю я их породу, у них в груди камни, а не сердца.
Гильдис молчала, Стриингфилдский поерзал в слишком просторном для ссохшегося тела кресле, бесцветные глаза его не отрываясь следили за женщиной:
– Отец мой рассказывал: я тогда еще совсем мальчишкой был, как дед мой Хенгист поссорился с капитаном Башни. Подробностей уже не упомню, но спор вышел из-за женщины. Дед мой обиду стерпел, а спустя год или полтора пригласил капитана к себе в замок. Попировали, конечно, как водится. В старину умели пить, не то что мы, грешные. А через три дня меченый умер. Крепкими напитками, видимо, потчевал мой дед того капитана.
Стриингфилдский погрустнел лицом, тяжело вздохнул, выпил разбавленного вина и стал прощаться. Гильдис проводила гостя до самого порога. У дверей он обернулся к хозяйке и, смущенно отводя глаза, пообещал:
– Я тебе пришлю рецепт того напитка, может, пригодится.
Весна пришла нежданно, а вместе с весною на Туза навалилось столько проблем, что, замотавшись вконец, он не скоро смог вторично выбраться в Ожский замок. Однако капитан всегда имел точные сведения о том, что происходит за его стенами. Гостей в замке за это время не было, за исключением ближайших соседей, которых Туз не опасался.
Капитан отлично понимал, что Гильдис не отдаст ребенка без борьбы. Можно было ей посочувствовать, но закон Башни суров на этот счет: любой ребенок мужского пола, рожденный от меченого, принадлежит Башне. И если в счастливые времена смотрели иной раз сквозь пальцы на подобные вещи, то в нынешний тяжкий период, когда речь шла о существовании Башни, игнорировать этот закон было бы безумием.
В один из весенних солнечных дней, когда чуть просохли непролазные до сих пор дороги, Туз решил наведаться в Ожский замок. Неожиданно против решения капитана выступил Сурок:
– Вовсе необязательно тащить мальчишку в Башню, достаточно просто пометить его.
Туз с гневным изумлением уставился на товарища:
– Неужели ты не понимаешь, что она просто спрячет ребенка, а потом убежит с ним в Нордлэнд.
– А ты хочешь отобрать у нее ребенка, чтобы держать под своей рукой на коротком поводке? – ехидно спросил Сурок.
Туз бросил на лейтенанта бешеный взгляд. Сурок понял, что хватил лишку, и поспешил успокоить товарища:
– Никуда она от тебя не денется. Меченого не спрячешь, особенно если этот меченый – владетель Тор Нидрасский и Ожский, ярл Хаарский.
– Все знают, от кого Гильдис родила сына.
– Знают или не знают, – Сурок пренебрежительно махнул рукой, – кому интересно, кто там спал у благородной Гильдис в постели. Но если она объявит, что отцом ребенка является Альрик Нидрасский, то ей поверят или сделают вид, что поверили. Это будет отличным поводом для вмешательства Нордлэнда в дела Приграничья, ибо сын благородного Альрика является вассалом короля Рагнвальда, и тот обязан его защитить.
– Они и так вмешаются.
– Необязательно. Вряд ли в интересах Рагнвальда помогать чужим мятежным вассалам, когда у него хватает хлопот со своими.
– По-твоему, я должен отдать им сына?
– Я этого не сказал. Просто я предлагаю пометить мальчишку и не кричать об этом на весь Лэнд. Гильдис – умная женщина, она поймет, что владетели не потерпят меченого в своих рядах, а значит, в ее интересах сохранить все происшедшее в тайне. Нам нужны союзники, а хозяйка Ожского замка, осознав свое положение, будет сотрудничать с нами если не за совесть, то за страх наверняка.
– Это уже не поводок, это удавка на ее шею.
– У нас небогатый выбор, капитан. Башня слишком слаба, чтобы сражаться в одиночку сразу и с Лэндом, и с собственными взбесившимися вассалами, и со стаей.
Ожский замок встретил капитана Башни настороженно. Ворота открыли после долгих проволочек. Разгневанный Туз, вытянув плетью вдоль спины нерасторопного Густава бурей ворвался во двор замка. Воины Гильдис глухо зароптали, Сурок предостерегающе положил руки на витые рукояти мечей. Ара беспечно скалил зубы, осыпая встречающих градом отборных ругательств. Появление Ролло положило конец закипающей ссоре: меченые беспрепятственно были пропущены в господский дом.
– Видели?! – Туз обернулся к спутникам. – Боюсь, что в следующий раз они просто не откроют нам ворота.
– Если сделаем все так, как решили, то в следующий раз у ворот тебя встретит сама хозяйка.
Гильдис вежливо ответила на приветствие меченых и пригласила гостей к столу.
– Я хотел бы сначала поприветствовать владетеля замка, – вежливо улыбнулся Ара. – Я еще не имел удовольствия его видеть.
Гильдис бросила на меченого подозрительный взгляд. Ара являл собой воплощенное простодушие.
– Не беспокойся, благородная госпожа, Марта меня проводит…
Меченый поймал девушку за талию. Марта презрительно фыркнула и вырвалась из его рук. Ара, посмеиваясь в усы, пошел за девушкой, следом неслышной тенью скользнул молчун.
Сурок, храня на лице скуку, подсел к столу. Гильдис то и дело бросала тревожные взгляды на закрытую дверь, за которой скрылись Марта и Ара. Туз оставался на ногах, выбрав на всякий случай место между Гильдис и дверью. Ребенок закричал. Гильдис рванулась к нему, но Туз крепко ухватил ее за руки.
– Не бойся, – сказал он улыбаясь, – Ничего плохого с ним не случится.
Гильдис несколько мгновений смотрела на него невидящими глазами, а затем кинулась к стене, увешанной орудием. Сорвав со стены меч, она бросилась на меченого. Tyз едва успел отшатнуться, а подоспевший Сурок вышиб меч из ее рук.
– Ты так, пожалуй, убьешь меня, – неуверенно пошутил капитан.
Гильдис молчала, зеленые глаза ее с такой ненавистью смотрели на меченого, что тот не выдержал и отступил на шаг. Алая струйка крови из прокушенной губы побежала по подбородку Гильдис, но она не замечала этого, как не замечала удерживающего ее Сурка, она видела только Туза, вставшего между ней и ребенком.
– Отпусти ее, – почти испуганно крикнул Туз Сурку.
Гильдис бросилась в комнату сына. Молчун уже сделал свое дело и отступил в тень, а потом и вовсе исчез, воспользовавшись суматохой. Марта плакала, размазывая слезы по лицу и проклиная Ару. Гильдис подхватила на руки ребенка, который тут же успокоился и замолчал.
– Такой большой водопад из-за такой маленькой отметины, – усмехнулся Ара и поспешил ретироваться из комнаты.
Мрачный Ролло пригласил меченых к столу. Глаза старика горели недобрым огнем, но Туз не обратил на это внимания. К ненависти он привык, а на любовь в этом замке уже не рассчитывал.
– Неудобно садиться за стол без хозяйки, – заметил Сурок.
Ролло стал уверять, что хозяйка вот-вот будет, а пока он предложил гостям замечательное вино. Руки старика дрожали, когда он разливал вино по кубкам.
– Позови хозяйку, – приказал ему хмурый капитан.
Гильдис, не глядя в сторону меченых, прошла к столу.
Туз поднял кубок:
– За здоровье хозяйки Ожского замка и за будущий союз между Башней и владетелем Ожским.
Гильдис вскинула глаза, губы ее слабо дрогнули, словно она пыталась что-то сказать, но не успела. Меченые выпили вино. Туз уловил ужас в глазах женщины и удивленно вскинул брови.
– Странный вкус у твоего вина, старик, – заметил Ара, причмокивая толстыми губами.
– Это от бочки, – бледный как смерть Ролло покачнулся. – Вино долго хранилось в подвале.
– Для дорогих гостей? – прищурился Сурок.
– Не желает ли благородная госпожа выпить вместе с нами? – Туз наполнил кубок и протянул женщине.
Гильдис взяла кубок, лицо ее было смертельно бледным Ролло рванулся перед, но Сурок железной рукой удержал его. Гильдис поднесла кубок к губам, старик громко вскрикнул, Туз быстрым движением вырвал кубок из длинных цепких пальцев женщины. Ара удивленно посмотрел на капитана.
– Благодарю тебя за угощение, благородная госпожа, – Туз поднялся из-за стола, странно улыбаясь. – Теперь я точно знаю, что Гильдис Хаарская любит мужчину до гробовой доски.
Гильдис, словно зачарованная, шагнула к Тузу, руки ее потянулись было к нему, но тут же бессильно упали вдоль тела, она стала медленно опускаться на пол. Туз подхватил ее на руки и передал испуганному Ролло.
– Я тебя пощадил, старик, но помни, помни…
Он не договорил и покачнулся, ладонь его словно случайно коснулась в последний раз волос женщины. Ролло почти в беспамятстве ждал смертельного удара, но его не последовало, а когда он открыл глаза, меченых в зале уже не было.
– Где молчун? – спросил Сурок у толпившихся во дворе воинов.
– Поехал вперед. – Густав испуганно заморгал и отступил на шаг.
Туз ему не поверил, молчун наверняка был мертв. Она готовилась к встрече, и все ее люди знали, что этот визит капитана Башни в Ожский замок будет последним. Вот только умирать в этом ненавистном ему замке Туз не хотел.
– Едем, – сказал Туз товарищам.
– Куда вы как на пожар? – Ара скривился, потирая рукой живот. – Что значит замок без хозяина, даже вино успевает прокиснуть.
Ара умер первым, так до конца и не осознав, что его отравили. Туз с Сурком, всю дорогу поддерживавшие умирающего товарища с двух сторон, осторожно опустили его бездыханное тело на подсыхающую землю.
– Надо, чтобы в Башне узнали, чем нас потчевали в Стриингфилдском замке.
– Почему в Стриингфилдском? – Сурок соображал уже с трудом. – Все же знают, что мы поехали в Ожский замок.
– Мы изменили решение, Сурок, ты меня понял? Мы оправились в Стриингфидд, где нас отравили.
– Наши уничтожат владетеля и его семью. Спалят всю окpyгy.
– Какое мне дело до всех, зато она будет жить. Я так хочу, Сурок.
– Я не доеду.
– Врешь, доедешь, – Ноги Туза подкосились, и он неловко опустился в грязь. – Доедешь! – повторил он, мучительно медленно поднимаясь с земли.
Сурок тяжело дышал, пот градом катился по его посеревшему лицу.
– Это приказ. – Туз поднял на товарища полные боли глаза. – Это просьба, Сурок, последняя просьба.
Туз собрал все оставшиеся силы и забросил товарища в седло.
– Прощай, – сказал Сурок. – Я сделаю.
Туз покачнулся, в чернеющем небе стремительно закружились миллионы звезд, вовлекая его в свой нескончаемый хоровод.
– Гильдис, – крикнул Туз со страхом и надеждой.
Рука его, не найдя опоры, провалилась в пустоту, холодный омут сомкнулся над его головой, и где-то там, среди чужих затухающих звезд, навсегда затерялся нежный звон серебряного колокольчика.
Сурок сдержал слово. Стриингфилдский замок меченые, не считаясь с потерями, взяли в ту же ночь. Старый владетель был изрублен на куски, все его чада и домочадцы погибли в огне. Но и меченые не ушли от расплаты: настигнутые в чистом поле объединенными дружинами прибрежных ярлов, они полегли все, до последнего человека. Башня была разрушена до основания.
Год спустя стая серым потоком ворвалась в Приграничье, сметая на своем пути жидкие заслоны владетельских дружин.
Книга II
Часть первая
Глава 1
Он спросил о ее здоровье, она поблагодарила. После чего воцарилось тягостное для обоих молчание.
– Я хочу увидеть ребенка, – наконец произнес Туз.
Гильдис вздрогнула и отшатнулась. Туз нахмурил брови. Женщина быстро овладела собой и, сделав знак гостю, пошла вперед быстрым нервным шагом.
Ребенок оказался крупным и крепким, с зелеными, как у Гильдис, глазами. Туз расплылся в самодовольной улыбке. Улыбаясь, он повернулся к женщине, и тут же счастливое выражение пропало с его лица. Гильдис смотрела на него со страхом и ненавистью, которые если и пыталась, то не могла скрыть. Настроение Туза окончательно испортилось, резко развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.
Сурок и Ара уже расположились за столом, но к ужину не приступали, ожидая выхода капитана и хозяйки замка Напротив меченых томился, терзаемый страхами, владетель Стриингфилдский, приехавший поздравить Гильдис с рождением сына и угодивший неожиданно для себя в компанию меченых. На постном морщинистом лице владетеля был написан страх, кислая улыбка дрожала на побелевших губах. Ара, делая вид, что не замечает состояния своего соседа, вел с ним непринужденную беседу о недавних событиях, во время которой старик то краснел, то бледнел, обливаясь холодным потом. Мрачный Ульф стоял в стороне, скрестив на груди длинные руки, и бросал время от времени на меченых взгляды, полные бессильной ярости. Вот с кого Сурок с удовольствием снял бы шкуру, но пока приходилось довольствоваться клочками шерсти безобидного Стриингфилдского. Сурок не сомневался, что рано или поздно черед Ульфа придет, Башня ждать умеет.
Туз подошел к столу, наполнил кубок вином и залпом его осушил. Гильдис, по-прежнему бледная, но слегка успокоившаяся, жестом пригласила всех присутствующих, вставших при ее появлении, садиться. Владетель Стриингфилдский подрагивающим от волнения голосом произнес тост в честь хозяйки замка и ее сына – владетеля Нидрасского. Меченые переглянулись, Туз помрачнел еще больше. Старый владетель торопливо отхлебнул из кубка, пытаясь скрыть смущение. Воцарилось долгое и неловкое молчание. Наконец Туз очнулся от задумчивости, поднял голову и в упор посмотрел на Гильдис:
– Я выпил за твоего сына, благородная госпожа, хочу чтобы и ты выпила за моего.
Ара засмеялся, но тут же осекся под строгим взглядом Сурка. Ульф положил ладонь на рукоять кинжала, готовый, если понадобится, убить меченого. Туз не обращал внимания ни на Ару, ни на Ульфа, не отрываясь он смотрел в глаза побледневшей Гильдис, та, собрав все свои силы, глаз не отводила.
– Разве у меченых есть сыновья? – спросила она твердым голосом, хотя грудь ее вздымалась от волнения.
Все затаили дыхание, наблюдая за поединком глаз. Туз медленно поднимался из-за стола, Ульф дернулся было, чтобы защитить хозяйку, но та решительным жестом остановила его.
– Я покажу тебе своего сына, Гильдис, – спокойно произнес Туз. – И очень скоро.
Он вышел из зала не прощаясь, оба меченых последовали за ним. Сурок в дверях остановился, хотел сказать хозяйке что-то доброе, но потом передумал и только безнадежно махнул рукой.
– Ты собираешься забрать сына? – спросил Ара, поеживаясь от холода.
– Не сегодня. – Туз прыгнул в седло прямо с порога.
Сурок указал ему глазами на слуг, державших поводья коней.
– Пусть знает, – жестко усмехнулся Туз, – сыновья меченых принадлежат Башне.
Сурок только головой покачал, но спорить с рассерженным капитаном не стал. Подкованные копыта коней мерных гулко простучали по обледенелому подъемному мосту. В замке, наконец, могли вздохнуть спокойно.
Владетель Стриингфилдский зябко передернул худыми плечами и протянул длинные костлявые руки к огню. Они подрагивали мелкой старческой дрожью, а на иссеченное морщинами лицо владетеля набежала тень. Старик долго мялся, не решаясь первым заговорить о щекотливом деле. Молчание затянулось, но Гильдис не замечала этого, погруженная в свои невеселые думы.
– Ты отдашь ему ребенка?
– Никогда!
Гильдис резко вскинула голову, словно ее внезапно ударили, в глазах ее читалась такая решимость, что Стриингфилдский невольно поежился.
– Зимой ребенка спрятать невозможно, ни один соседний замок не посмеет укрыть его у себя. Капитан Туз – человек страшный, и горе тому, кто осмелится встать ему поперек дороги. Не перечь меченому в открытую, сделай вид, что колеблешься, а сама готовь сына в дальний путь. Только в Нордлэнде он может быть в полной безопасности. Да и тебе лучше покинуть наш край. Приграничье – опасное место для одинокой женщины.
Гильдис отрицательно покачала головой:
– Благодарю тебя, владетель, но Ожскими землями род Хаарский владеет уже более ста лет, и я хочу сохранить их для сына.
– Тяжелые времена, – вздохнул Стриингфилдский. – Не знаешь, кто хуже, псы или люди. Меченый не оставит тебя в покое, знаю я их породу, у них в груди камни, а не сердца.
Гильдис молчала, Стриингфилдский поерзал в слишком просторном для ссохшегося тела кресле, бесцветные глаза его не отрываясь следили за женщиной:
– Отец мой рассказывал: я тогда еще совсем мальчишкой был, как дед мой Хенгист поссорился с капитаном Башни. Подробностей уже не упомню, но спор вышел из-за женщины. Дед мой обиду стерпел, а спустя год или полтора пригласил капитана к себе в замок. Попировали, конечно, как водится. В старину умели пить, не то что мы, грешные. А через три дня меченый умер. Крепкими напитками, видимо, потчевал мой дед того капитана.
Стриингфилдский погрустнел лицом, тяжело вздохнул, выпил разбавленного вина и стал прощаться. Гильдис проводила гостя до самого порога. У дверей он обернулся к хозяйке и, смущенно отводя глаза, пообещал:
– Я тебе пришлю рецепт того напитка, может, пригодится.
Весна пришла нежданно, а вместе с весною на Туза навалилось столько проблем, что, замотавшись вконец, он не скоро смог вторично выбраться в Ожский замок. Однако капитан всегда имел точные сведения о том, что происходит за его стенами. Гостей в замке за это время не было, за исключением ближайших соседей, которых Туз не опасался.
Капитан отлично понимал, что Гильдис не отдаст ребенка без борьбы. Можно было ей посочувствовать, но закон Башни суров на этот счет: любой ребенок мужского пола, рожденный от меченого, принадлежит Башне. И если в счастливые времена смотрели иной раз сквозь пальцы на подобные вещи, то в нынешний тяжкий период, когда речь шла о существовании Башни, игнорировать этот закон было бы безумием.
В один из весенних солнечных дней, когда чуть просохли непролазные до сих пор дороги, Туз решил наведаться в Ожский замок. Неожиданно против решения капитана выступил Сурок:
– Вовсе необязательно тащить мальчишку в Башню, достаточно просто пометить его.
Туз с гневным изумлением уставился на товарища:
– Неужели ты не понимаешь, что она просто спрячет ребенка, а потом убежит с ним в Нордлэнд.
– А ты хочешь отобрать у нее ребенка, чтобы держать под своей рукой на коротком поводке? – ехидно спросил Сурок.
Туз бросил на лейтенанта бешеный взгляд. Сурок понял, что хватил лишку, и поспешил успокоить товарища:
– Никуда она от тебя не денется. Меченого не спрячешь, особенно если этот меченый – владетель Тор Нидрасский и Ожский, ярл Хаарский.
– Все знают, от кого Гильдис родила сына.
– Знают или не знают, – Сурок пренебрежительно махнул рукой, – кому интересно, кто там спал у благородной Гильдис в постели. Но если она объявит, что отцом ребенка является Альрик Нидрасский, то ей поверят или сделают вид, что поверили. Это будет отличным поводом для вмешательства Нордлэнда в дела Приграничья, ибо сын благородного Альрика является вассалом короля Рагнвальда, и тот обязан его защитить.
– Они и так вмешаются.
– Необязательно. Вряд ли в интересах Рагнвальда помогать чужим мятежным вассалам, когда у него хватает хлопот со своими.
– По-твоему, я должен отдать им сына?
– Я этого не сказал. Просто я предлагаю пометить мальчишку и не кричать об этом на весь Лэнд. Гильдис – умная женщина, она поймет, что владетели не потерпят меченого в своих рядах, а значит, в ее интересах сохранить все происшедшее в тайне. Нам нужны союзники, а хозяйка Ожского замка, осознав свое положение, будет сотрудничать с нами если не за совесть, то за страх наверняка.
– Это уже не поводок, это удавка на ее шею.
– У нас небогатый выбор, капитан. Башня слишком слаба, чтобы сражаться в одиночку сразу и с Лэндом, и с собственными взбесившимися вассалами, и со стаей.
Ожский замок встретил капитана Башни настороженно. Ворота открыли после долгих проволочек. Разгневанный Туз, вытянув плетью вдоль спины нерасторопного Густава бурей ворвался во двор замка. Воины Гильдис глухо зароптали, Сурок предостерегающе положил руки на витые рукояти мечей. Ара беспечно скалил зубы, осыпая встречающих градом отборных ругательств. Появление Ролло положило конец закипающей ссоре: меченые беспрепятственно были пропущены в господский дом.
– Видели?! – Туз обернулся к спутникам. – Боюсь, что в следующий раз они просто не откроют нам ворота.
– Если сделаем все так, как решили, то в следующий раз у ворот тебя встретит сама хозяйка.
Гильдис вежливо ответила на приветствие меченых и пригласила гостей к столу.
– Я хотел бы сначала поприветствовать владетеля замка, – вежливо улыбнулся Ара. – Я еще не имел удовольствия его видеть.
Гильдис бросила на меченого подозрительный взгляд. Ара являл собой воплощенное простодушие.
– Не беспокойся, благородная госпожа, Марта меня проводит…
Меченый поймал девушку за талию. Марта презрительно фыркнула и вырвалась из его рук. Ара, посмеиваясь в усы, пошел за девушкой, следом неслышной тенью скользнул молчун.
Сурок, храня на лице скуку, подсел к столу. Гильдис то и дело бросала тревожные взгляды на закрытую дверь, за которой скрылись Марта и Ара. Туз оставался на ногах, выбрав на всякий случай место между Гильдис и дверью. Ребенок закричал. Гильдис рванулась к нему, но Туз крепко ухватил ее за руки.
– Не бойся, – сказал он улыбаясь, – Ничего плохого с ним не случится.
Гильдис несколько мгновений смотрела на него невидящими глазами, а затем кинулась к стене, увешанной орудием. Сорвав со стены меч, она бросилась на меченого. Tyз едва успел отшатнуться, а подоспевший Сурок вышиб меч из ее рук.
– Ты так, пожалуй, убьешь меня, – неуверенно пошутил капитан.
Гильдис молчала, зеленые глаза ее с такой ненавистью смотрели на меченого, что тот не выдержал и отступил на шаг. Алая струйка крови из прокушенной губы побежала по подбородку Гильдис, но она не замечала этого, как не замечала удерживающего ее Сурка, она видела только Туза, вставшего между ней и ребенком.
– Отпусти ее, – почти испуганно крикнул Туз Сурку.
Гильдис бросилась в комнату сына. Молчун уже сделал свое дело и отступил в тень, а потом и вовсе исчез, воспользовавшись суматохой. Марта плакала, размазывая слезы по лицу и проклиная Ару. Гильдис подхватила на руки ребенка, который тут же успокоился и замолчал.
– Такой большой водопад из-за такой маленькой отметины, – усмехнулся Ара и поспешил ретироваться из комнаты.
Мрачный Ролло пригласил меченых к столу. Глаза старика горели недобрым огнем, но Туз не обратил на это внимания. К ненависти он привык, а на любовь в этом замке уже не рассчитывал.
– Неудобно садиться за стол без хозяйки, – заметил Сурок.
Ролло стал уверять, что хозяйка вот-вот будет, а пока он предложил гостям замечательное вино. Руки старика дрожали, когда он разливал вино по кубкам.
– Позови хозяйку, – приказал ему хмурый капитан.
Гильдис, не глядя в сторону меченых, прошла к столу.
Туз поднял кубок:
– За здоровье хозяйки Ожского замка и за будущий союз между Башней и владетелем Ожским.
Гильдис вскинула глаза, губы ее слабо дрогнули, словно она пыталась что-то сказать, но не успела. Меченые выпили вино. Туз уловил ужас в глазах женщины и удивленно вскинул брови.
– Странный вкус у твоего вина, старик, – заметил Ара, причмокивая толстыми губами.
– Это от бочки, – бледный как смерть Ролло покачнулся. – Вино долго хранилось в подвале.
– Для дорогих гостей? – прищурился Сурок.
– Не желает ли благородная госпожа выпить вместе с нами? – Туз наполнил кубок и протянул женщине.
Гильдис взяла кубок, лицо ее было смертельно бледным Ролло рванулся перед, но Сурок железной рукой удержал его. Гильдис поднесла кубок к губам, старик громко вскрикнул, Туз быстрым движением вырвал кубок из длинных цепких пальцев женщины. Ара удивленно посмотрел на капитана.
– Благодарю тебя за угощение, благородная госпожа, – Туз поднялся из-за стола, странно улыбаясь. – Теперь я точно знаю, что Гильдис Хаарская любит мужчину до гробовой доски.
Гильдис, словно зачарованная, шагнула к Тузу, руки ее потянулись было к нему, но тут же бессильно упали вдоль тела, она стала медленно опускаться на пол. Туз подхватил ее на руки и передал испуганному Ролло.
– Я тебя пощадил, старик, но помни, помни…
Он не договорил и покачнулся, ладонь его словно случайно коснулась в последний раз волос женщины. Ролло почти в беспамятстве ждал смертельного удара, но его не последовало, а когда он открыл глаза, меченых в зале уже не было.
– Где молчун? – спросил Сурок у толпившихся во дворе воинов.
– Поехал вперед. – Густав испуганно заморгал и отступил на шаг.
Туз ему не поверил, молчун наверняка был мертв. Она готовилась к встрече, и все ее люди знали, что этот визит капитана Башни в Ожский замок будет последним. Вот только умирать в этом ненавистном ему замке Туз не хотел.
– Едем, – сказал Туз товарищам.
– Куда вы как на пожар? – Ара скривился, потирая рукой живот. – Что значит замок без хозяина, даже вино успевает прокиснуть.
Ара умер первым, так до конца и не осознав, что его отравили. Туз с Сурком, всю дорогу поддерживавшие умирающего товарища с двух сторон, осторожно опустили его бездыханное тело на подсыхающую землю.
– Надо, чтобы в Башне узнали, чем нас потчевали в Стриингфилдском замке.
– Почему в Стриингфилдском? – Сурок соображал уже с трудом. – Все же знают, что мы поехали в Ожский замок.
– Мы изменили решение, Сурок, ты меня понял? Мы оправились в Стриингфидд, где нас отравили.
– Наши уничтожат владетеля и его семью. Спалят всю окpyгy.
– Какое мне дело до всех, зато она будет жить. Я так хочу, Сурок.
– Я не доеду.
– Врешь, доедешь, – Ноги Туза подкосились, и он неловко опустился в грязь. – Доедешь! – повторил он, мучительно медленно поднимаясь с земли.
Сурок тяжело дышал, пот градом катился по его посеревшему лицу.
– Это приказ. – Туз поднял на товарища полные боли глаза. – Это просьба, Сурок, последняя просьба.
Туз собрал все оставшиеся силы и забросил товарища в седло.
– Прощай, – сказал Сурок. – Я сделаю.
Туз покачнулся, в чернеющем небе стремительно закружились миллионы звезд, вовлекая его в свой нескончаемый хоровод.
– Гильдис, – крикнул Туз со страхом и надеждой.
Рука его, не найдя опоры, провалилась в пустоту, холодный омут сомкнулся над его головой, и где-то там, среди чужих затухающих звезд, навсегда затерялся нежный звон серебряного колокольчика.
Сурок сдержал слово. Стриингфилдский замок меченые, не считаясь с потерями, взяли в ту же ночь. Старый владетель был изрублен на куски, все его чада и домочадцы погибли в огне. Но и меченые не ушли от расплаты: настигнутые в чистом поле объединенными дружинами прибрежных ярлов, они полегли все, до последнего человека. Башня была разрушена до основания.
Год спустя стая серым потоком ворвалась в Приграничье, сметая на своем пути жидкие заслоны владетельских дружин.
Книга II
СЕРДЦЕ ТОРА
Часть первая
ДЕТСТВО ТОРА
Глава 1
ГООНСКИЙ БЫК
Лето этого года выдалось сухим и жарким – за два долгих месяца не выпало и капли дождя. Многострадальная земля Приграничья иссыхала от жажды. Гибли посевы, страдал от бескормицы скот, пожары уничтожали огромные лесные массивы, и целые деревни исчезали без следа, унесенные огненным вихрем. Толпы обнищавших крестьян бродили по дорогам в поисках пищи и пристанища. А впереди была зима, суровая и беспощадная. Страшный призрак голода уже витал над краем. Одно утешало: набеги стаи этим летом прекратились. Шесть лет стая терзала Приграничье, и все попытки владетелей ставить заслоны у Змеиного горла заканчивались провалом. Не было навыка в борьбе с монстрами, воины гибли десятками в страшных кровавых схватках, а уцелевшие теряли мужество, и никакими посулами и угрозами их не удавалось вернуть обратно. Народ глухо роптал – цена освобождения от многовекового гнета Башни оказалась слишком высока. И никакого просвета в обрушившейся на Приграничье череде бедствий не предвиделось. Дальше могло быть только хуже.
Ярл Эйнар Гоонский в задумчивости сидел в полутемном зале Ожского замка. Старый Ролло почтительно стоял поодаль, не решаясь прервать затянувшееся молчание грозного гостя.
– Сколько воинов в Ожском замке? – Ярл Эйнар поднял крупную седеющую голову и вопросительно посмотрел на собеседника.
Дружина Ожского замка была невелика числом и деморализована последними неудачами. Ролло не стал скрывать этого от ярла. Как не скрыл и того, что ситуация с продовольствием в Ожском замке сложилась незавидная. Хозяйке замка приходится который уже год кормить вконец обнищавших собственных крестьян. Богатств Хаарского дома не хватает, чтобы латать без конца возникающие по вине стаи прорехи. Положение окрестных владетелей, не обладающих средствами благородной Гильдис, было еще более безрадостным.
Ярл Гоонский хмурил брови, слушая старого воина. Сам он тоже не благоденствовал – стая достигала и его отдаленных от Змеиного горла земель. Неоднократные обращения приграничных владетелей к королю Нордлэнда желаемого результата не принесли. Такое поведение Нордлэнда не удивило Гоонского: слишком явным в последнее время становилось желание северного соседа прибрать к рукам Приграничный край. А доведенный до отчаяния народ не станет оказывать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Цели Нордлэнда никак не соответствовали целям честолюбивого Гоонского быка: избавиться от меченых Башни, чтобы повесить себе на шею серых монахов короля Рагнвальда, казалось ярлу, да и не только ему, жестокой насмешкой судьбы. Глухое сопротивление Эйнара Гоонского не осталось незамеченным в Нордлэнде, и над головой опального ярла стали сгущаться тучи. Гоонский попробовал было заручиться поддержкой нордлэндских владетелей, находившихся в крикливой оппозиции к королю Рагнвальду и серому ордену, но, кроме заверений в дружбе, ничего не добился. Положение Приграничья становилось просто отчаянным, голодные бунты казались неотвратимыми. Ярл Эйнар невольно ежился, представляя толпы смердов, штурмом берущих его замок.
– Воины к Змеиному горлу больше не пойдут, – глухо сказал Ролло, – натерпелись страха за эти годы.
Ярл пропустил слова собеседника мимо ушей, зато его неожиданно прозвучавший вопрос застал Ролло врасплох:
– Из меченых уцелел кто-нибудь?
– Если и уцелел, то мужики их не выдадут.
Маленькие поросячьи глазки Гоонского впились в иссеченное морщинами и шрамами лицо, но старый воин, много повидавший на своем веку, выдержал этот недоверчивый взгляд.
– Как здоровье маленького владетеля Нидрасского? – спросил Гоонский.
– Владетель здоров, – сухо отозвался Ролло.
Старик не был расположен к продолжению беседы, выцветшие глаза его смотрели на ярла Эйнара без особого дружелюбия. Затянувшуюся тягостную паузу прервал слуга, доложивший о прибытии еще одного гостя.
Благородный Бьерн шумно приветствовал старого друга. Его алый плащ порыжел от пыли, зато яркий румянец на щеках говорил о том, что для владетеля Брандомского сто верст не крюк и его бьющей через край энергии хватит еще не на одну авантюру. Ролло приказал подать вина благородным гостям и тихо удалился. Гоонский без особой теплоты посмотрел ему вслед. Старик темнил, и о меченых он знал куда больше, чем захотел сказать гостю.
– За здоровье хозяйки Ожского замка, – поднял кубок Брандомский.
Ярл Эйнар усмехнулся – безнадежная страсть Бьерна к Гильдис стала притчей во языцех в Приграничном крае. Брандомский, однако, не терял надежды на успех своего сватовства и, кажется, надеялся на помощь Гоонского, к которому хозяйка Ожского замка питала глубокое уважение.
Бьерн обвел взглядом потускневшее оружие на стенах и покачал головой:
– Что ни говори, а замок без хозяина жалок. Кстати, о Торе Нидрасском – он никого тебе не напоминает, ярл Эйнар?
– Мальчишки в его возрасте все одинаковы, да и какое это имеет значение?
– Не скажи, дорогой друг, – понизив голос почти до шепота, торопливо заговорил Брандомский, – образ его отца еще достаточно свеж в памяти окрестных крестьян. Меченые в последнее время все более популярны в народе, и, кто знает, не вознамерится ли мальчишка отомстить за своего настоящего отца и всю его банду.
– Тор – сын владетеля Альрика Нидрасского, – Гоонский нахмурился, – не понимаю, о чем ты говоришь, владетель Бьерн.
Брандомский скептически хмыкнул:
– Я рассчитывал найти у тебя понимание, дорогой друг, впрочем, время терпит.
– Что слышно о меченых у вас в округе? – поспешил ярл уйти от неприятного разговора.
– Чуб объявился в наших краях. Говорят, что он живет у духов, но и нас, грешных, как видишь, не забывает. – Брандомский многозначительно посмотрел на ярла. – Есть сведения, что он ищет меченых мальчишек по деревням. И, будь спокоен, ярл, смерды ему в этом не препятствуют.
Гоонский в резкой форме выразил свое неудовольствие Брандомскому, даже ладонью хлопнул по столу в подтверждение своих неласковых слов.
– А что прикажешь делать, благородный Эйнар? Мужики связывают с мечеными сопляками свои надежды на будущее. Мои люди попытались схватить одного такого мальчишку, так едва живыми ушли. Ты же видел наши посевы, если Нордлэнд нам не поможет – замки запылают уже в эту зиму.
– Даром никто помогать не будет.
Брандомский поскучнел лицом. Он догадывался, зачем его пригласил бычеголовый ярл с побережья, но Змеиное горло не привлекало Бьерна. В прошлое лето он потерял там едва ли не половину своей дружины. Владетель не считал себя трусом, но упоминание о вохрах повергало его в ужас.
– Боюсь, ярл Эйнар, мои воины тебе в этом деле не помощники.
Недовольный Гоонский поднялся из-за стола и прошелся по залу. В такт его шагам зазвенело развешанное по стенам оружие.
– Не понимаю твоих опасений, благородный Бьерн, – развел руками Гоонский. – Стая этим летом нас еще не тревожила, и я почти уверен, что мы не встретим ее и за Змеиным горлом. Вряд ли засуха миновала те места.
– Ты связываешь отсутствие стаи с засухой?
– Разумеется.
Брандомский мысленно хлопнул себя ладонью по лбу конечно, Гоонский бык прав – ответ слишком очевидец. И все-таки Бьерн не решился сразу сказать да. Эйнар уловил колебания собеседника и продолжал внушительно:
– Именно этим летом у нас есть шанс добраться до духов, а духи – это золото, Бьерн. Золотом мы можем обезопасить замки от голодных бунтов. Двадцать твоих воинов, двадцать воинов Гильдис и тридцать моих – семидесяти человек достаточно для первого похода, а там видно будет.
Соблазн был велик, владетель заерзал в тяжелом кресле, но и риск был немалым. Гоонский с интересом наблюдал за борьбой алчности и страха – каждое из этих чувств попеременно отражалось на широком лице Бьерна. Алчность победила: Брандомский протянул ярлу раскрытую ладонь.
– С тобой, благородный Эйнар, и будь что будет.
Со стороны Гильдис Гоонский не встретил возражений, но воины Ожской дружины неожиданно взбунтовались. Увещевания Ролло на них не действовали. Гоонский поспешил на помощь старику, но и его горячие призывы не оказали нужного воздействия на непокорную дружину. Воины угрюмо стояли вдоль стен парадного зала, по их мрачным лицам было видно, что уступать они не намерены. Ярл с досадой стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Хорошо обученная ярлом Гольдульфом, проверенная во многих стычках, Ожская дружина проявила себя с самой лучшей стороны во время боев с мечеными, и вот теперь непонятная робость охватила все, казалось бы, повидавших людей.
Ярл Эйнар Гоонский в задумчивости сидел в полутемном зале Ожского замка. Старый Ролло почтительно стоял поодаль, не решаясь прервать затянувшееся молчание грозного гостя.
– Сколько воинов в Ожском замке? – Ярл Эйнар поднял крупную седеющую голову и вопросительно посмотрел на собеседника.
Дружина Ожского замка была невелика числом и деморализована последними неудачами. Ролло не стал скрывать этого от ярла. Как не скрыл и того, что ситуация с продовольствием в Ожском замке сложилась незавидная. Хозяйке замка приходится который уже год кормить вконец обнищавших собственных крестьян. Богатств Хаарского дома не хватает, чтобы латать без конца возникающие по вине стаи прорехи. Положение окрестных владетелей, не обладающих средствами благородной Гильдис, было еще более безрадостным.
Ярл Гоонский хмурил брови, слушая старого воина. Сам он тоже не благоденствовал – стая достигала и его отдаленных от Змеиного горла земель. Неоднократные обращения приграничных владетелей к королю Нордлэнда желаемого результата не принесли. Такое поведение Нордлэнда не удивило Гоонского: слишком явным в последнее время становилось желание северного соседа прибрать к рукам Приграничный край. А доведенный до отчаяния народ не станет оказывать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Цели Нордлэнда никак не соответствовали целям честолюбивого Гоонского быка: избавиться от меченых Башни, чтобы повесить себе на шею серых монахов короля Рагнвальда, казалось ярлу, да и не только ему, жестокой насмешкой судьбы. Глухое сопротивление Эйнара Гоонского не осталось незамеченным в Нордлэнде, и над головой опального ярла стали сгущаться тучи. Гоонский попробовал было заручиться поддержкой нордлэндских владетелей, находившихся в крикливой оппозиции к королю Рагнвальду и серому ордену, но, кроме заверений в дружбе, ничего не добился. Положение Приграничья становилось просто отчаянным, голодные бунты казались неотвратимыми. Ярл Эйнар невольно ежился, представляя толпы смердов, штурмом берущих его замок.
– Воины к Змеиному горлу больше не пойдут, – глухо сказал Ролло, – натерпелись страха за эти годы.
Ярл пропустил слова собеседника мимо ушей, зато его неожиданно прозвучавший вопрос застал Ролло врасплох:
– Из меченых уцелел кто-нибудь?
– Если и уцелел, то мужики их не выдадут.
Маленькие поросячьи глазки Гоонского впились в иссеченное морщинами и шрамами лицо, но старый воин, много повидавший на своем веку, выдержал этот недоверчивый взгляд.
– Как здоровье маленького владетеля Нидрасского? – спросил Гоонский.
– Владетель здоров, – сухо отозвался Ролло.
Старик не был расположен к продолжению беседы, выцветшие глаза его смотрели на ярла Эйнара без особого дружелюбия. Затянувшуюся тягостную паузу прервал слуга, доложивший о прибытии еще одного гостя.
Благородный Бьерн шумно приветствовал старого друга. Его алый плащ порыжел от пыли, зато яркий румянец на щеках говорил о том, что для владетеля Брандомского сто верст не крюк и его бьющей через край энергии хватит еще не на одну авантюру. Ролло приказал подать вина благородным гостям и тихо удалился. Гоонский без особой теплоты посмотрел ему вслед. Старик темнил, и о меченых он знал куда больше, чем захотел сказать гостю.
– За здоровье хозяйки Ожского замка, – поднял кубок Брандомский.
Ярл Эйнар усмехнулся – безнадежная страсть Бьерна к Гильдис стала притчей во языцех в Приграничном крае. Брандомский, однако, не терял надежды на успех своего сватовства и, кажется, надеялся на помощь Гоонского, к которому хозяйка Ожского замка питала глубокое уважение.
Бьерн обвел взглядом потускневшее оружие на стенах и покачал головой:
– Что ни говори, а замок без хозяина жалок. Кстати, о Торе Нидрасском – он никого тебе не напоминает, ярл Эйнар?
– Мальчишки в его возрасте все одинаковы, да и какое это имеет значение?
– Не скажи, дорогой друг, – понизив голос почти до шепота, торопливо заговорил Брандомский, – образ его отца еще достаточно свеж в памяти окрестных крестьян. Меченые в последнее время все более популярны в народе, и, кто знает, не вознамерится ли мальчишка отомстить за своего настоящего отца и всю его банду.
– Тор – сын владетеля Альрика Нидрасского, – Гоонский нахмурился, – не понимаю, о чем ты говоришь, владетель Бьерн.
Брандомский скептически хмыкнул:
– Я рассчитывал найти у тебя понимание, дорогой друг, впрочем, время терпит.
– Что слышно о меченых у вас в округе? – поспешил ярл уйти от неприятного разговора.
– Чуб объявился в наших краях. Говорят, что он живет у духов, но и нас, грешных, как видишь, не забывает. – Брандомский многозначительно посмотрел на ярла. – Есть сведения, что он ищет меченых мальчишек по деревням. И, будь спокоен, ярл, смерды ему в этом не препятствуют.
Гоонский в резкой форме выразил свое неудовольствие Брандомскому, даже ладонью хлопнул по столу в подтверждение своих неласковых слов.
– А что прикажешь делать, благородный Эйнар? Мужики связывают с мечеными сопляками свои надежды на будущее. Мои люди попытались схватить одного такого мальчишку, так едва живыми ушли. Ты же видел наши посевы, если Нордлэнд нам не поможет – замки запылают уже в эту зиму.
– Даром никто помогать не будет.
Брандомский поскучнел лицом. Он догадывался, зачем его пригласил бычеголовый ярл с побережья, но Змеиное горло не привлекало Бьерна. В прошлое лето он потерял там едва ли не половину своей дружины. Владетель не считал себя трусом, но упоминание о вохрах повергало его в ужас.
– Боюсь, ярл Эйнар, мои воины тебе в этом деле не помощники.
Недовольный Гоонский поднялся из-за стола и прошелся по залу. В такт его шагам зазвенело развешанное по стенам оружие.
– Не понимаю твоих опасений, благородный Бьерн, – развел руками Гоонский. – Стая этим летом нас еще не тревожила, и я почти уверен, что мы не встретим ее и за Змеиным горлом. Вряд ли засуха миновала те места.
– Ты связываешь отсутствие стаи с засухой?
– Разумеется.
Брандомский мысленно хлопнул себя ладонью по лбу конечно, Гоонский бык прав – ответ слишком очевидец. И все-таки Бьерн не решился сразу сказать да. Эйнар уловил колебания собеседника и продолжал внушительно:
– Именно этим летом у нас есть шанс добраться до духов, а духи – это золото, Бьерн. Золотом мы можем обезопасить замки от голодных бунтов. Двадцать твоих воинов, двадцать воинов Гильдис и тридцать моих – семидесяти человек достаточно для первого похода, а там видно будет.
Соблазн был велик, владетель заерзал в тяжелом кресле, но и риск был немалым. Гоонский с интересом наблюдал за борьбой алчности и страха – каждое из этих чувств попеременно отражалось на широком лице Бьерна. Алчность победила: Брандомский протянул ярлу раскрытую ладонь.
– С тобой, благородный Эйнар, и будь что будет.
Со стороны Гильдис Гоонский не встретил возражений, но воины Ожской дружины неожиданно взбунтовались. Увещевания Ролло на них не действовали. Гоонский поспешил на помощь старику, но и его горячие призывы не оказали нужного воздействия на непокорную дружину. Воины угрюмо стояли вдоль стен парадного зала, по их мрачным лицам было видно, что уступать они не намерены. Ярл с досадой стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Хорошо обученная ярлом Гольдульфом, проверенная во многих стычках, Ожская дружина проявила себя с самой лучшей стороны во время боев с мечеными, и вот теперь непонятная робость охватила все, казалось бы, повидавших людей.