Шведов Сергей. Меченые

   Забрызганный кровью Ульф внезапно возник на пороге комнаты.
   – Уже? – тихо спросил он.
   Гильдис только вздохнула в ответ. Ульф опустил голову, по щекам его побежали слезы. Он был не только вассалом благородного Альрика, но и его дальним родственником. Впрочем, прав на имущество покойного он не имел. Гильдис отметила это почти машинально и слегка устыдилась своих мыслей. Хотя вопрос о наследстве скоро встанет в полный рост, хочется ей этого или нет. Гильдис очень скоро придется искать союзников, а Ульфу выгодно поддержать ее в споре за Нидрасские земли.
   – Мы поймали одного негодяя. – Гримаса ненависти исказила лицо Ульфа, но он быстро овладел собой. – Наши люди опознали в нем убийцу вашего отца.
   Плешивый дышал тяжело, хрипящая грудь его вздымалась в тщетной попытке удержать улетающую жизнь, одежда казалась черной от крови. У Гильдис он вызывал чувство гадливости и ненависти. Подумать только, этот буржский ублюдок, выросший на помойке, лишил жизни ее отца, блестящего и благородного Гольдульфа Хаарского, самого могущественного владетеля Приграничного края. Какая дикая и нелепая случайность.
   – Ты убил моего отца? – глядя прямо в его бегающие глаза, спросила Гильдис.
   – Нет, нет, – затряс головой Плешивый. – Я все скажу. Нет здесь моей вины. Это все они, отродье дьявола, меченые.
   Гильдис побледнела, сердце ее болезненно сжалось, она с трудом выговорила одно-единственное слово:
   – Продолжай.
   – Он заплатил нам золотом. У него было много золота. Они швыряли монеты в толпу. Я видел, я… – Плешивый попробовал приподняться, но руки его подломились, и он рухнул на солому, хрипя и задыхаясь.
   – Готов, – подтвердил лекарь.
   Гильдис, не взглянув ни на лекаря, ни на шагнувшего вперед Ульфа, покинула подвал. Окинув столпившихся вокруг воинов невидящими глазами и что-то шепча побелевшими губами, она стала осторожно, точно слепая, с трудом нащупывая ступеньки негнущимися ногами, подниматься вверх по лестнице. Она сама взошла на второй этаж, без посторонней помощи дошла до своих покоев и только здесь рухнула на руки перепуганных служанок.
 
   В трактире «У короля» справляли поминки, во всяком случае, настроение у собравшейся здесь публики было подавленное. Головорезы жадно пили брагу, топя в ней горечь поражения. А ведь казалось, что дело будет верным. Ну что такое двое, пусть и меченых, против почти двух десятков вооруженных и много чего повидавших людей. И вдруг такая незадача.
   – Жаль Плешивого, – вздохнул Губастый, отхлебывая брагу из высокой кружки.
   – Себя пожалей, – бросил ему Кривой. – Плешивый теперь пристроен на всем готовом в аду, а тебе за брагу платить нечем. Эх, меченых растрясти не удалось, в вине бы плавали.
   – Этот сержант – сущий дьявол, – вступил в разговор рослый головорез с перевязанной головой.
   – А вы – шавки трусливые, с двумя молокососами не могли справиться.
   Лихой презрительно сплюнул под ноги собутыльнику.
   – Ты не очень-то распаляйся, – обиделся Кривой. – Сам бежал, словно тебе пятки смазали.
   Губастый обидно захохотал, Лихой метнул в его сторону уничтожающий взгляд, но опускаться до ругани с ничтожеством не стал. Что ни говори, а поражение роняет главаря в глазах подельников. И нынешнюю неудачу Лихому еще долго будут припоминать. Черт бы побрал этого урода Негора с его проклятым золотом. Если бы не старые долги, Лихой не стал бы так рисковать. А молчун мог бы и предупредить, что дело им придется иметь с лучшим рубакой Лэнда. Во всяком случае, Лихой на своем веку подобных бойцов не встречал, и не приведи Господь еще раз встретить. А из трактира надо смываться, пока не поздно, меченые наверняка будут мстить за убитого.
   – Кстати, о звонкой монете. – Кривой подмигнул своим собутыльникам и перевел вопрошающий взгляд на Лихого.
   Лихой сделал вид, что не понял приятеля, а про себя пожалел, что вообще сюда вернулся. Видимо, неудача сильно сказалась на его умственных способностях.
   – Твой знакомый заплатил тебе за работу? – мягко полюбопытствовал Кривой.
   – Это наши с ним счеты. Тебя они не касаются. К тому же дело мы не сделали.
   – Потребуй плату за одного.
   – Потребуй сам, – криво усмехнулся Лихой, – Мало тебе от меченых перепало, свяжись еще с молчунами.
   – Задаток ты, во всяком случае, получил?
   Головорезы многозначительно молчали. В их глазах, направленных на предводителя, не было любви, и Лихой после непродолжительного раздумья сдался. Небрежным жестом он швырнул мешочек с монетами на стол.
   – Неужели кто-то думает, что я способен обокрасть товарищей?
   Кривой только хмыкнул в ответ, тщательно отсчитывая каждому его долю:
   – Мы просто боялись, что наше золото оттянет тебе карманы.
   Эти слова были встречены дружным хохотом малопочтенного собрания. Лихой выругался вслух, а про себя поклялся свести счеты с Кривым при первом же удобном случае. Мысли предводителя о мести прервал тревожный шепот хозяина. Лихой при первых же словах трактирщика вскочил словно ошпаренный. Головорезы удивленно уставились на испуганного подельника.
   – Меченые, – рявкнул Лихой.
   – Двери заперты, – испуганно закричал кто-то.
   – Вляпались! – Головорез с перевязанной головой метнулся к окну и тут же рухнул на пол. пробитый стрелой насквозь.
   – Горим! – дико закричал Кривой.
   Клубы дыма повалили из всех щелей. Люди заметались по залу в поисках спасения.
   – Идиоты! – надрывался Лихой. – Двери вышибайте!
   Он опрокинул тяжелый дубовый стол и попытался протаранить им дверь. Несколько человек, не потерявших еще разум от страха, бросились ему помогать. Дверь треснула по всей длине и поддалась под натиском объятых ужасом людей. Огонь уже бушевал внутри трактира, крыша вот-вот должна была рухнуть. Последним неистовым усилием дверь удалось сорвать с петель, и толпа полуобгоревших, почти задохнувшихся в дыму людей с воплями ринулась наружу. Меченые хладнокровно расстреливали убегающих из арбалетов, рубили их мечами, топтали конями. Единицам удалось скрыться среди надгробий старого кладбища. Лихому не повезло. Ара ловко подставил ему подножку, и через минуту предводитель головорезов уже стоял перед Тузом со связанными за спиной руками.
   – Ну, вот и встретились, – Сержант подбросил на ладони золотую монету и ловко поймал ее на лету, лицо его не предвещало ничего хорошего.
   Лихой похолодел, ноги отказывались служить ему, и он тряпичной куклой обвис на руках у меченых. Сержант криво усмехнулся и небрежно швырнул монету в огонь.
   – Я дарю это золото тебе, – сказал он, пристально глядя в глаза пленника. – Дело за малым – достать его из огня.
   Сержант взмахнул рукой, меченые подхватили оцепеневшего от ужаса Лихого и, раскачав его, швырнули в огонь. Раздался дикий вопль, сноп искр взметнулся к небесам, и на этом все было кончено для негодяя в этом мире.
   – Я все расскажу, – заорал Кривой, до икоты напуганный страшной смертью предводителя. – Нам заплатили. Лысый, в длинном плаще, глаза как у змеи, а лицо как маска канатного плясуна. Я видел его мельком, но узнаю обязательно.
   Меченые переглянулись: уж слишком точен был портрет молчуна Негора. Теперь уже ни у кого не было сомнений в том, кому понадобилась смерть первого сержанта Башни.
   – В огонь его, чтобы и пепла не осталось.
   Туз грязно выругался, глядя на проступающие в свете нарождающегося дня стены ненавистного города глазами полными ярости и боли.
 

Часть вторая
БОЛЬШОЙ ПРОРЫВ

Глава 1
ТЕТ

   На всем протяжении от Бурга до Башни мир так и не засиял яркими красками для Туза. Что-то оборвалось в его сердце со смертью Беса, и оборвалось уже, кажется, навсегда. Мир и раньше был для него чужим, зато его заменяла Башня, несокрушимая твердыня, надежная как скала, к которой всегда можно было прислониться спиной, отбиваясь от наседающего врага. Скала треснула, словно от удара молнии, и рассыпалась прахом. И в этом прахе, как в вонючем болоте, утонули его лучшие друзья – Рамзай и Бес. Туз впервые почувствовал себя одиноким, и это было непривычное, пугающее чувство.
   Башня встретила его еще одной страшной вестью. И Туз не сдержал заклокотавшей в сердце ярости. Сжав кулаки, он шагнул к Бульдогу. Бульдог хоть и смутился, но ответил с вызовом:
   – Я твоему Рыжему не нянька.
   – Убью, – выдохнул Туз. – Сука.
   Сурок попытался его остановить, но сержант был просто невменяемым. Он рванулся вперед и ударил Бульдога по лицу, тот отлетел к стене, но на ногах устоял. Губы Бульдога побелели, а руки лихорадочно искали эфесы мечей.
   – Ну, Туз, – сказал он почти спокойно, – бить сержанта Башни – это тебе не по девочкам ходить.
   Ара и Зуб с трудом удерживали Туза, изрыгающего страшные проклятия. Сутулый обхватил Бульдога поперек туловища длинными руками и потащил в сторону, что-то шепча ему на ухо. Разъяренный Бульдог бешено отбивался В зал вбежал, на ходу обнажая мечи, второй лейтенант Башни. Глаза Рябого потемнели от гнева.
   – Сгною обоих в подземелье, – крикнул он с порога.
   Меченые насели на сержантов и отобрали у них мечи Туз тяжело дышал, налитое кровью лицо его перекосило от ярости.
   – Уведите Туза от греха подальше, – крикнул Рябый Сурку.
   Меченые подхватили сержанта и едва ли не волоком потащили прочь. Рябый осуждающе покачал головой ему вслед.
   – Из-за чего свара?
   – Из-за Рыжего.
   Второй лейтенант помрачнел и бросил на Бульдога недобрый взгляд. Бульдог побагровел и сделал шаг вперед.
   – Я Рыжему не нянька, – выкрикнул он. – Туз сам виноват: не научил крикуна в седло садиться.
   – Тебя никто не винит, – угрюмо заметил Рябый, отводя глаза в сторону.
   Бульдога передернуло, он хотел что-то сказать лейтенанту, но только безнадежно махнул рукой.
   – Капитану о случившемся ни слова. – Рябый обвел меченых строгими глазами. – Не хватало нам еще двух лучших сержантов потерять из-за глупой ссоры.
   Туз лежал на пожухшей траве, ощущая спиной нагретую солнцем за жаркий день степь, и бездумно глядел в синеющее над головой небо. Думать ни о чем не хотелось, а хотелось зацепиться за проплывающее над головой облако и уплыть с ним далеко-далеко. Туда, где ждала его Гильдис.
   Голос Дрозда вернул его к действительности:
   – Лось был не прав, когда доверил воспитание пискунов Тету. Башне придется дорого заплатить за его ошибку.
   Туз вздохнул полной грудью степной воздух, пахнущий дымом, травами и волей. До горизонта была целая вечность, а до Башни – рукой подать. Меченый – не облако, и уплыть по синему небу от свалившихся на голову забот ему вряд ли удастся.
   – Тет стал большой силой, – поддержал товарища Сурок.
   – Туза они все-таки назначили третьим лейтенантом, – неуверенно запротестовал Комар, – хотя первый молчун был наверняка против.
   – Туз был первым сержантом Башни, и обойти его они не могли, – высказал свое мнение Дрозд. – Лось не дурак, и не станет ссориться с сержантами, как бы ни бесновался Тет, – мы становой хребет Башни.
   – Что не помешало Тету расправиться с Рамзаем и Бесом и подставить Рыжего и Ворона. – Красивое лицо Комара дрогнуло.
   – Рыжий погиб из-за девчонки, – вздохнул Хвощ. – Не надо было Бесу дразнить старую сволочь.
   Туз поднял голову и удивленно посмотрел на товарища:
   – Почему ты так решил?
   – Все это знают, и капитан тоже. Как только вы уехали, молчуны стали у ее дверей крутиться. Рыжий, недолго думая, отходил первого же подвернувшегося ходатая плетью. Я доложил капитану, Лось обещал разобраться. Ну и разобрался…
   – А как Ворон погиб?
   – Сутулый с Рыжим были в дозоре, а Ворон выехал им навстречу, Тут стая набежала, и стая-то была плевая. Сутулый прыгнул в седло и дал деру, а Рыжий… Сутулый клянется, что конь у Рыжего взбесился. Ворон-де успел в седло его закинуть, а уйти им времени уже не хватило.
   – А Тет здесь при чем?
   – А при том, что врет Сутулый. – Голос Хвоща дрогнул. – Двое моих ребят следом за Вороном туда подъехали. Рыжий уже в седле был, да только конь под ним вдруг на все четыре ноги захромал, ну а лейтенант не захотел его одного оставлять.
   – Так говоришь – Тет? – Туз при этом смотрел почему-то не на Хвоща, а на Дрозда.
   – Зажился он на этом свете, – не смутился под его взглядом Дрозд.
   Сурок вскочил было на ноги, но потом махнул рукой и сел.
   – Где девчонка? – спросил Туз.
   – Здесь недалеко, в лесной деревушке. – Дрозд кивнул головой в сторону Ожского бора. – После гибели Рыжего мы с Комаром выкрали ее из-под носа у молчунов и туда переправили.
   – А Тет?
   – Брызгал слюной на капитана, но Лось только плечами пожал.
   – Может, ее подальше переправить, пока молчуны не пронюхали? – предложил Сурок.
   – Не надо. – Туз в раздумье покусывал сухой стебелек. – Пусть Тет узнает, где она находится. Вдруг ему захочется с ней повидаться?
   – А как ко всему этому отнесется Лось? – засомневался Комар.
   – Капитан сказал бы нам спасибо, но мы ему о своих подвигах докладывать не будем, – усмехнулся Туз.
 
   Мягкий лунный свет слабо освещал лесную тропу. Протоптанная сотнями ног на протяжении многих десятилетий по столь глухим местам, что даже лихие люди не забредали сюда в поисках добычи, эта лесная тропа была единственной ниточкой, которая связывала забытую Богом и людьми деревню с остальным миром. Ехавшие по ней три всадника то и дело натыкались на выступающие вдруг из темноты сучья и тихо поругивались сквозь зубы.
   – Когда же она кончится?! – Первый и самый нетерпеливый из всадников резко обернулся к своему спутнику: – Надо было хоть факелы прихватить.
   – Огонь видно издалека, а Тет приказал, чтобы все было сделано скрытно.
   Наконец тропа вывела их на большую поляну, со всех сторон окруженную стеной из векового бора. Два всадника спешились, третий остался сидеть в седле.
   – Вон та. – Оставшийся в седле всадник указал спутникам на убогую хижину, притулившуюся на самом краю деревни.
   Двое, укрываясь в тени деревьев, скользнули вперед, третий, в надвинутом на серые глаза капюшоне, остался на месте, держа в поводу коней. Скрипнули ворота, верховой насторожился, подался вперед, приподнимаясь на стременах. Где-то в отдалении подала голос собака, но тут же примолкла, устыдившись хриплого лая, нарушившего торжественную тишину. В той стороне, куда ушли двое, послышался тихий свист, верховой в ответ заухал ночной птицей. Треск веток неожиданно разорвал тишину, и его товарищи, тяжело переводя дух, вынырнули из кустов. Высокий нес на руках тюк, судя по всему, нелегкий.
   – Порядок, – прохрипел он, перебрасывая ношу на холку коня.
   – Проклятье, – выругался нетерпеливый. – Темнота, хоть глаз коли.
   – Обошлось?
   – Старик барахтаться начал, – отозвался раздраженно нетерпеливый, – пришлось пришить.
   – Это ничего, – заметил всадник в капюшоне. – Девчонка-то цела?
   – Цела. – Высокий, садясь в седло, небрежно похлопал рукой по тюку.
   Нетерпеливый тронул коня и первым выскочил на тропу, его более осторожные спутники обернулись словно по команде и прислушались – в деревне все было тихо.
   Туз приподнялся на локте, но остался лежать на земле. Дрозд вскочил на ноги. Подъехавший к костру Сурок бесшумно спрыгнул с коня.
   – Сделано, – сказал он. – Бульдог, Сутулый и с ними молчун, лица не разглядел, но точно не Тет.
   – Еще бы, – усмехнулся Дрозд, – старый пес утруждать себя не любит.
   – Проследил, куда повезли девчонку?
   – На дальнюю пасеку. Тета пока нет и там, я проверил.
   – Нет – так будет.
   – Втроем-то справимся? – Сурок вопросительно посмотрел на товарищей.
   – Справимся, – сказал Туз, затаптывая и без того затухающий костер.
   Сурок хорошо знал дорогу и, несмотря на темноту, уверенно вел товарищей. Туз то и дело оборачивался назад и прислушивался, но ничего подозрительного за их спинами не происходило. Тем не менее, третьего лейтенанта не покидало острое чувство надвигающейся опасности, и он то и дело морщился, пережидая холодок страха, пробегающий вдоль хребта.
   – Здесь, – остановил товарищей Сурок. – Этого места Тету не миновать, если он действительно поедет на пасеку.
   Место, которое выбрал Сурок, как нельзя лучше подходило для засады: дорога здесь сужалась, а по бокам от нее сплошной стеной рос колючий кустарник.
   – Спрячь коней и мигом назад, – велел Туз Сурку. – Схоронишься на той стороне. Если поедут цепочкой – первый твой, если в ряд – бей того, кто к тебе ближе.
   Сурок увел коней. Туз с Дроздом остались на тропе пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь.
   – Страшновато, – признался Дрозд.
   – Поздно бояться, – нервно усмехнулся Туз.
   Далеко впереди послышался топот копыт, меченые бросились к кустарнику.
   – Сурок бы только успел, – прошептал Дрозд.
   Всадников было четверо. Кутаясь в длинные плащи, которые делали их похожими на хищных птиц, вылетевших за добычей, они неспешно приближались к засаде. Лиц в темноте разглядеть было нельзя, но Тузу показалось, что он узнал Тета по посадке. Впрочем, полной уверенности у него не было. Не доезжая до засады метров тридцать, всадники вдруг остановились. Дрозд тихо выругался:
   – Учуял все-таки, старый пес.
   Туз молча поднял арбалет и выстрелил в смутно различимые в темноте фигуры. Дрозд пустил стрелу почти одновременно с ним. И сразу же оба, ломая кусты, бросились на дорогу. С противоположной стороны тоже затрещали ветки: это прорывался сквозь живую изгородь Сурок.
   Впереди ржали сбившиеся в клубок кони, слышались приглушенные стоны. Туз снова выстрелил, целясь наугад. Дрозд, не добегая десятка метров, упал на одно колено и начал посылать стрелы одну за другой.
   – Хватит, – остановил его Туз.
   – Надо бы посмотреть, – нерешительно предложил Су рок, лицо его странно выделялось в темноте большим белым пятном.
   Туз обнажил мечи и осторожно двинулся вперед. Тет лежал на земле, придавленный конем. Стрела, пущенная Тузом, пробила ему грудь. Жутковатый оскал на лице мертвого молчуна заставил Туза содрогнуться. Тет улыбался ему напоследок прощальной улыбкой черепа, вымытого весенним половодьем из старой могилы. В этой улыбке не было надежды, зато чудилось предсказание, безнадежное в своей пугающей наготе.
   – Этот еще дышит, – вскрикнул вдруг Сурок.
   – Так добей его, – поморщился лейтенант. – Все, что ли?
   – Вроде все, – ответил Дрозд, оглядываясь по сторонам.
   В лесу их ожидал неприятный сюрприз: лошадей на месте не оказалось. Сурок лихорадочно заметался по сторонам, шаря в густом подлеске, словно лошади были иголкой и их там случайно обронили.
   – Где они? – вспылил Туз.
   Сурок растерянно развел руками. Сомнений в том, что полчаса назад он оставил лошадей на этом самом месте, у него не было. Сами они уйти не могли – предусмотрительный меченый крепко привязал их к дереву. Дерево он нашел, нашел даже следы от уздечек, но лошадей не было.
   – Что делать будем? – с тревогой спросил Дрозд у Туза.
   Лейтенант пожал плечами и вместо ответа стал оглядываться в подступающую темноту.
   – Нужно уходить отсюда, – сказал Сурок. – Если этот похититель из компании Тета – нам не поздоровится.
   – Наведаемся на пасеку, – предложил Дрозд. – Сдается мне, что это работа либо Бульдога, либо Сутулого. Один из них мог выехать навстречу молчунам.
   Ломая кусты, все трое двинулись к дороге, но там было по-прежнему пустынно и тихо, только позади меченых бесформенной грудой темнели трупы людей и лошадей, убитых десять минут назад. Луна скрылась за тучи, стало еще темнее. Внезапно Туз обернулся, вскинул арбалет и выстрелил не целясь. Сержанты с удивлением посмотрели на лейтенанта.
   – Показалось, – виновато усмехнулся Туз.
   Он чуть склонил голову набок и прислушался: слабый ветерок ласково играл листьями дремавших в ночи где-то в отдалении угрожающе ухала ночная птица.
   – Ладно, – решил, наконец, Туз, – идем на пасеку, а там видно будет.
   – Если они не круглые дураки, – заметил Сурок, немного погодя, – то устроят нам хорошую встречу на дороге вроде той, что мы устроили Тету.
   – Сурок прав, – поддержал товарища Дрозд.
   – А что вы предлагаете? – рассердился Туз. – Тащиться через заросли, рискуя выколоть себе глаза?
   – Уж лучше ветка в глаз, чем стрела.
   Лес встретил меченых враждебной тишиной. Невидимые корни цепляли их за сапоги, а ветки безжалостно хлестали по лицам. Дрозд то и дело спотыкался и падал, громко и отчаянно при этом ругаясь. Сурок, обладавший кошачьей способностью видеть в темноте, беззвучно скользил впереди товарищей, указывая направление. Светало, запели, зашевелились птицы, потянуло утренней прохладой. Идти стало намного легче, но с каждым шагом росла тревога – что если Бульдог не станет ждать их у пасеки, а махнет по дороге, прямиком в Башню?
   Сурок вдруг остановился и предостерегающе поднял руку.
   – Пасека, – едва слышно выдохнул он, указывая на хлипкое строение, прячущееся за деревьями.
   На пороге хижины появился молчун и оглядел окрестности тревожным взглядом. Лысый череп его, не прикрытый в этот раз капюшоном, заблестел под утренними лучами солнца. Туз вскинул арбалет, стрела пробила молчуну шею, и тот упал на траву, даже не вскрикнув. Лейтенант, укрываясь за деревьями, стал осторожно приближаться к хижине. Сурок обходил ее слева, Дрозд – справа. У дверей лейтенант замер.
   – Давай. – Сурок неслышной тенью возник у него за спиной.
   Туз резким ударом ноги распахнул дверь, в ответ раздался громкий крик, лейтенант опустил арбалет.
   – Чего орешь, дура? – грубо оборвал он женщину, которая, вжавшись спиной в стену, смотрела на меченых расширенными от ужаса глазами.
   – Пусто? – спросил Дрозд, просовывая в дверь лохматую голову.
   – К дороге, – скомандовал лейтенант.
   Туз первым разглядел спины Сутулого и Бульдога, черневшие в высокой траве. Он выпрямился и не торопясь навел на них арбалет, сержанты последовали его примеру.
   – Эй, ребята, – позвал Туз, – вы не нас поджидаете?
   Бульдог и Сутулый мгновенно вскочили на ноги. Лейтенант выразительно покачал арбалетом.
   – Жаль, – сказал Бульдог, растягивая в кривой усмешке губы, – не я вас засек там, на дороге.
   – У тебя еще будет возможность отличиться, – утешил его Туз, отбрасывая арбалет и обнажая мечи.
   Бульдог, ни секунды не медля, последовал его примеру. Дрозд, опередив Сурка, шагнул к Сутулому. На обычно добродушном лице Дрозда появилась нехорошая улыбка. Огорченный Сурок нехотя отошел в сторону.
   Бульдог напал первым, мечи скрестились. Туз отпрянул назад, и потерявший опору Бульдог едва не растянулся ничком на траве. Туз рубанул справа, но Бульдог не растерялся: упал на колено, левым мечом перехватил меч противника и даже попытался достать лейтенанта прямым выпадом правым. Туз отступил на шаг и оглянулся. Дрозд яростно наседал на Сутулого. Мечи в его руках ходили кругами, и Сутулый, едва успевая закрываться от быстрых ударов, пятился назад.
   – Не устоять Сутулому, – заметил Бульдог. – Дрозд – первый рубака в Башне, после тебя, разумеется, лейтенант.
   – Не прибедняйся, – жестко бросил Туз, – здесь не подадут.
   Бульдог, прочертив правым мечом полукруг, едва не достал левую ногу противника, но Туз в последний момент перехватил удар.
   – Ловок ты, лейтенант, ничего не скажешь, – завистливо вздохнул Бульдог. – Но Тета не дадут переварить даже такому ловкачу, как ты. Вздернут тебя если не сегодня, то завтра.
   Туз нанес быстрый удар справа, Бульдог перехватил меч, Но сдержать удар ему не удалось, клинок все-таки коснулся головы. Из раны медленно засочилась кровь. Не давая пробнику опомниться, Туз рванулся вперед и прямым выпадом левой всадил клинок в грудь Бульдога по самую рукоять. Бульдог с минуту стоял неподвижно. Мечи выпали из его рук и покатились по траве, изо рта хлынула кровь и он наконец ничком рухнул на землю. Сурок склонился над ним, но Бульдог уже не нуждался в помощи. Подошедший Дрозд пучком травы вытирал меч. Туз вопросительно глянул на него, но сержант только рукой махнул, давая понять тем самым, что с Сутулым все кончено.
   – Что с девчонкой делать? – спросил Сурок.
   – Отвезем обратно в деревню.
   – А она не проболтается?
   – Кто ее спрашивать будет? Тет свои любовные делишки обделывал тайно, не посвящая в них даже молчунов.
 
   Лось, мрачный как туча, метался по залу – двадцать шагов в одну сторону, двадцать в другую. Обширный капитанский зал, способный при нужде принять до двух сотен человек, не мог, казалось, вместить душившей капитана ярости. Туз наблюдал за рассерженным Лосем краем глаза, храня при этом на лице обычную маску спокойствия и даже скуки. Скорбеть о погибшем Тете он не собирался даже напоказ, что, впрочем, никого не удивляло, учитывая характер их отношений.
   – Что ты мечешься, как камышовый кот в клетке? – не выдержал второй лейтенант Рябый.
   – По-твоему, нет причин для беспокойства?
   – Тету меньше надо было по девочкам бегать – в его возрасте это вредно.