Шведов Сергей. Меченые

   – Мы не пойдем с чужими владетелями, – сказал Густав, выражая общее мнение, – в случае опасности нас будут бросать в самое пекло.
   В словах Густава была своя правда. Гоонский не жалея подставлял чужих дружинников под удары мечей врага, зато тщательно оберегал своих. Ожской дружине было что предъявить благородному Эйнару. Гоонский не выдержал взгляда Густава и отвел глаза.
   – Я поведу вас. – Гильдис решительно поднялась с отцовского кресла.
   – И я, – выступил из-за юбок матери Тор, зеленые глаза его воинственно заблестели.
   Ярл Эйнар вздрогнул. Уж слишком разительным было сходство мальчика с ненавистным ему человеком. Брандомский насмешливо покосился на ошеломленного соседа, но, быстро овладевший собой, ярл только покачал головой в ответ на его не заданный вопрос.
 

Глава 2
ДАННА

   Поход Гоонского был стремителен и скоротечен. В течение суток, пользуясь ночной прохладой, дружинники преодолели расстояние до Змеиного горла и утром следующего дня уже пересекли границу. Никаких следов стаи обнаружено не было. Воины приободрились и с надеждой смотрели в будущее. Рассказы о золоте духов будоражили всех – и владетелей, и простых дружинников. Чувство близкой опасности постепенно покидало дружинников – поход оказался на удивление легким.
   Первую деревню духов окружили в то же утро. Ярл Эйнар отдал приказ живым никого не выпускать. Деревня, состоящая из непрочных глинобитных хижин, была взята штурмом. Впрочем, и штурма не получилось – никто не оказал сопротивления наступающим воинам. Жители были согнаны на площадь – пыльный пятачок, прибитый сотнями ног, в самом центре деревни. Грабеж нищих хижин не принес желаемого результата: ни золота, ни предметов роскоши обнаружить не удалось. Более того, бедное убранство и почти полное отсутствие металлической утвари наводило на совсем уж грустные размышления.
   – Ничего здесь нет. – Густав презрительно сплюнул за порог только что проверенного им жилища.
   Арвид, воин ярла Гоонского, разочарованно разглядывал деревянные миски, главное богатство ограбленной им убогой хижины. На его круглом рябоватом лице было написано такое откровенное огорчение, что стоявший рядом оруженосец владетеля Брандомского Хокан зашелся в злорадном мехе. Впрочем, Хокан тоже не был обременен добычей и досадовал на нищих духов не меньше своего товарища. Выхватив из рук проходящего мимо воина горящий факел, он швырнул его на крышу ближайшей хижины. Крыша вспыхнула мгновенно, словно начиненная порохом. Духи тесной толпой стоящие на площади, заволновались. Воины ярла обрушили град ударов на непокорных. Арвид отшвырнул ненужные миски прочь и с руганью принялся помогать товарищам обхаживать вопящих духов. Густав, глядя на ветхую одежду местных обитателей, на их хилые, уродливые тела, невольно задавался вопросом: какие, собственно, ценности могут быть у подобных людишек?
   – Баб и то нет, – вздохнул Хокан.
   Густав охотно с ним согласился. На костлявых, плоских как доска женщин вряд ли польстился бы даже самый неразборчивый воин приграничных дружин.
   – Кажется, мы ошиблись в расчетах, – разочарованно крякнул Брандомский.
   Гоонский пожал плечами:
   – Я и не думал, что мы обнаружим в этой деревне золото.
   – Тогда за каким чертим мы сюда пришли?! – справедливо возмутился Бьерн.
   Ярл бросил насмешливый взгляд на своего незадачливого сподвижника, но все-таки соизволил пояснить:
   – Золото у духов наверняка есть, но они хранят его на островах, а не во временных поселениях, которые бросают при первой же опасности.
   – Об этом тебе рассказал местный колдун?
   – Колдун мне ничего не сказал. И боюсь, что он не местный. Жаль, нет времени с ним возиться.
   – Ты хочешь захватить лодки и плыть на острова? – с испугом спросил Брандомский.
   – Вовсе нет. Мы разорим их деревни на берегу, лишим духов продовольствия, а уж потом затеем с ними переговоры. Чем больше мы нагоним на них страха, тем проще будет договориться.
   – А с этими что будем делать? – кивнул Бьерн на голосящую толпу.
   – Повесим каждого десятого для острастки, а остальных отпустим.
   – Но они предупредят соплеменников об опасности.
   – Бога ради. Если духи в силах сопротивляться – пусть сопротивляются, а если нет – пусть платят. Ты же видел их оружие, владетель, так чего нам бояться?
   Гоонский взмахнул рукой. Повинуясь его знаку, воины кинулись на толпу, хватая первых же подвернувшихся под руку. Из ближайшей хижины Арвид и Густав вытащили упирающегося человека. Одет он был побогаче остальных, в ухе его болталась серьга – единственная золотая вещь, обнаруженная в поселке духов.
   – Жрец, – пояснил Гоонский владетелю.
   Бьерн удивленно присвистнул. Жрец оказался хорошо сложенным мужчиной, ростом не уступающим самому владетелю. Бритая голова чужака была исполосована шрамами, а на правой искалеченной руке не хватало двух пальцев. Лицо его тоже было примечательным и резко отличалось от плоских лиц прочих обитателей деревни: крупный, с резко очерченными крыльями нос, пухлые губы, тяжелый подбородок и сверкающие ненавистью большие темные глаза.
   – Говорят, что он сражался с вохром, – небрежно бросил ярл.
   – И выжил? – В голосе Брандомского восхищение мешалось с недоверием.
   – Как видишь.
   – Я бы на твоем месте попробовал с ним договориться.
   – Он убил моего воина, вздумавшего поиграть с его женой, – ярл с досадой хлопнул плетью по голенищу сапога, – и теперь я должен его повесить, иначе дружинники меня не поймут.
   Ярл махнул плетью в сторону деревьев. Воины Гоонского, показав восхитившую Бьерна сноровку, блестяще справились с возложенной на них задачей. Через минуту четырнадцать духов во главе с колдуном уже болтались на длинных веревках. Арвид протянул ярлу на широкой грязной ладони серьгу, вырванную из уха жреца. Гоонский брезгливо поморщился:
   – Возьми себе и выпей за мое здоровье.
   Арвид низко поклонился и поспешно отошел в сторону. Воины с завистью смотрели на счастливчика. Ярл Эйнар едва заметно улыбнулся.
   – Обещаю, – сказал он громко, так, чтобы слышали все, – каждый получит золото и много больше того, что досталось Арвиду.
   – Да здравствует ярл, – дружно рявкнуло несколько десятков луженых глоток.
   Пожар в деревне меж тем разгорался, становилось трудно дышать из-за висевшего в воздухе удушливого дыма. Ярл грузно опустился в седло и равнодушно кивнул седеющей головой. Воины, дружно работая плетьми, погнали уцелевших духов к озеру.
   – Пусть убираются, – крикнул им вслед ярл Эйнар.
   Встревоженная Гильдис встретила возвратившихся владетелей у входа в свой шатер:
   – Что случилось, откуда этот дым?
   – Не стоит беспокоиться, благородная госпожа, – улыбнулся ей Гоонский, – это горит деревня духов.
   Гильдис нахмурила густые брови, ее обнаженные по локоть руки нервно теребили пряжку широкого кожаного пояса. Она была в мужском костюме, плотно облегающем ее довольно рослую для женщины, гибкую фигуру. Вид у нее был, несмотря на короткий меч у бедра, не столько воинственный, сколько обольстительный. Бьерн даже заерзал в седле.
   – Что делать, – ярл нашел нужным оправдаться, – война – вещь жестокая. Они оказали нам сопротивление, и я потерял лучшего своего воина.
   Гильдис бросила на владетелей недоверчивый взгляд, но ничего не сказала и, резко развернувшись на каблуках, скрылась в своем шатре.
   – Хороша, – вздохнул ей вслед Брандомский.
   Лицо Гоонского оставалось невозмутимым, и только маленькие глазки подозрительно блестели. Бьерн нахмурился и, чем-то сильно недовольный, дернул за повод своего беспокойного коня.
   Лагерь между тем жил обычной походной жизнью. Подобные набеги не были в диковинку воинам приграничных дружин. Владетели Приграничья и Лэнда щедро проливали кровь дружинников, и своих, и чужих, – был бы только повод для ссоры. Чужой мир, казавшийся таким страшным до начала похода, вблизи оказался совсем мирным, а страшные духи старинных легенд – совершенно безобидными существами. Возбужденные воины громко переговаривать между собой. Предстоящий длительный отдых поднял упавшее, после утренней неудачи, настроение. Да и обещание ярла было у всех на устах. Эйнар Гоонский не бросал слов на ветер, это знали все. Воины толпились вокруг удачливого Арвида к его единственного трофея.
   – Может, духи – плохие воины, зато ювелиры они отменные, – сделал заключение Густав.
   Его слова вселили новые надежды в собравшихся – раз есть хорошие мастера, значит, и в исходном материале нет недостатка.
   – А этот колдун не похож на прочих, – неожиданно заметил Хокан, – не хотел бы я с ним встретиться глаза в глаза.
   – Теперь уже и не встретишься, – утешил его Арвид под общий смех.
   – Где Тор? – спросил у смеющегося вместе со всеми Густава подошедший Ульф.
   Захваченный врасплох дружинник только растерянно развел руками. Еще недавно маленький владетель крутился буквально в трех шагах и вот исчез, как сквозь землю провалился. Было от чего Густаву чесать затылок.
   – Воины, – съязвил Хокан, – собственного владетеля потеряли.
   Его слова были встречены новыми взрывами хохота. К счастью, потеря скоро нашлась. Тор решительно вклинился в круг дружинников, без церемоний расталкивая собравшихся.
   – Ульф, смотри, что я нашел!
   Маленький владетель крепко держал за руку девочку лет семи, которая затравленно смотрела на окруживших ее людей.
   – Силен Ожский владетель, – присвистнул Хокан, – пока мы хлопали ушами, он себе девку добыл. Бывают же такие расторопные господа.
   Воины внезапно притихли и расступились, давая дорогу Гоонскому и встревоженной долгим отсутствием сына Гильдис. Тор встретил мать радостным смехом – внимание бывалых людей к его добыче вселяло в него уверенность и гордость.
   – Я нашел ее в лесу, – сообщил он матери. – Воин не должен возвращаться домой с пустыми руками.
   Слова Тора встретили дружное и горячее одобрение собравшихся, даже суровый Гоонский бык не сдержал улыбки.
   – Эта девчонка не из духов, – заметил Густав, – видел я их ребятишек.
   – Наверное, это дочь колдуна, – предположил Хокан, – смотри, как стрижет глазищами.
   Гильдис встревоженно глянула на ярла Эйнара, но тот в ответ на ее немой вопрос только плечами пожал. Скорее всего, Хокан был прав.
   – Оставь ее, – сказала Гильдис сыну.
   – Почему? – Тор удивленно взглянул на мать, но скоро догадался, что понимания здесь не встретит, а потому, не задумываясь, обратился за поддержкой к собравшимся вокруг: – Это моя добыча.
   – Мы найдем тебе девочку в Ожском замке, – попытался уговорить его Густав.
   – Это же не простая девочка, – возмутился Тор. – И зовут ее Данна – наших так не зовут.
   Тор с надеждой посмотрел на ярла Эйнара – уж этот-то должен его понять!
   И Гоонский бык оправдал надежды юного владетеля:
   – Нельзя отбирать у воина его первую добычу.
   Крепко ухватив за руку испуганную девочку, Тор гордо отправился в свой шатер, а ярл Эйнар удостоился возмущенного взгляда Гильдис за неуместную шутку и в растерянности развел руками.
   – Не волнуйся, благородная госпожа, – улыбнулся весельчак Хокан, – через день он ее забудет. Твой сын настоящий воин.
   Но Хокан ошибся.
 

Глава 3
СОЮЗ

   Поход Гоонского завершился полной победой. Духи не оказали сколько-нибудь серьезного сопротивления. Ярл сжег все их поселения на берегу и выдвинул жесткие требования. Переговоры продолжались недолго – духи приняли все условия благородного Эйнара. Ликованию дружин не было предела – авторитет ярла взлетел до небес. Гоонский не преминул воспользоваться этим. На привале, перед последним переходом, он собрал воинов в круг. Поздравив всех с блестящей победой, ярл призвал людей к молчанию о золоте духов. В случае соблюдения тайны он гарантировал каждому участнику похода долю в ежегодной дани, которую обязались выплачивать побежденные. Весть о здешнем золоте может привлечь сотни жадных авантюристов со всего Лэнда, которые разорят окончательно Приграничный край. Слова ярла вызвали живейший отклик у собравшихся, и все воины как один поклялись хранить тайну.
   – И ты веришь их клятвам? – иронически усмехнулся Бьерн Брандомский.
   – Пока человеку выгодно молчать – он молчит.
   – А что мы будем делать дальше, благородный Эйнар, – засуха ведь не будет длиться вечно? Очень скоро наступят куда более суровые времена.
   – Об этом я и хотел с тобой поговорить, Бьерн.
   Ярл взял под руку собеседника, и они неспешным шагом отправились за пределы лагеря. Гоонский бросил плащ у одиноко растущей кривой березки, Бьерн последовал его примеру.
   – Я предлагаю тебе союз, благородный владетель, – сразу взял быка за рога Гоонский. – Золото духов сделало нас самыми богатыми людьми Приграничья, так почему бы не использовать эти средства для наведения порядка в крае.
   Гоонский вопросительно посмотрел на Брандомского, но тот не торопился реагировать на слова собеседника, сохраняя полную невозмутимость. Бьерн дураком не был, он давно уже понял, к чему клонит его благородный друг, и сейчас лихорадочно просчитывал в уме все выгоды и потери от предлагаемого союза. Честно говоря, Брандомский поначалу хотел воспользоваться неожиданно свалившимся на его голову богатством и уехать в Нордлэнд – доживать остаток жизни в довольстве и покое, но… Будет ли ярл Эйнар так же аккуратно выплачивать ему часть дани духов или преспокойно положит это золото в карман, забыв своего недавнего союзника? Бьерн на его месте поступил бы именно так. Вторая причина – Гильдис. Если бы удалось уговорить ее покинуть Приграничье и переселиться в Нордлэнд, то плевать бы тогда хотел Бьерн на золото духов. Несметные богатства Хаарского и Нидрасского замков с лихвой возместили бы ему эту потерю. Была, правда, небольшая помеха, мальчишка, Тор Нидрасский, но пока он вырастет, если вырастет вообще, много воды утечет в лэндовских реках. Одно препятствие пока мешало выполнению этого лелеемого Бьерном плана – равнодушие Гильдис. Более того, как стал догадываться в последнее время владетель, Эйнар Гоонский тоже не остался равнодушен к зеленым глазам хозяйки Ожского замка, и это создавало новые трудности, которые Брандомскому, возможно, не удастся преодолеть.
   Гоонский не торопил Бьерна. Все мысли владетеля он читал, как в открытой книге. Ярл сделал ставку на алчность союзника и не сомневался в успехе.
   – Безвластие в крае делает нас уязвимыми и перед стаей, и перед Нордлэндом, – продолжал неторопливо ярл Эйнар, – раз объединившись против меченых, мы после победы вновь разбежались по своим углам, злобствуя друг на друга и враждуя по самому незначительному поводу. Далее такое положение нетерпимо. Мы с тобой, благородный Бьерн, создадим надежный заслон против стаи и продиктуем свои условия другим.
   Кислое выражение на лице Брандомского яснее ясного показывало, что он не в восторге от этого предложения. Но Гоонского это не смутило:
   – Мы всего лишь пригласим наемников в Приграничье, поманив их хорошей платой, а содержать их владетели будут сообща.
   – Плату наемники будут получать из моих рук? – быстро спросил Бьерн.
   – Разумеется. Твой замок расположен у самой границы, и кто как не ты, дорогой друг, озабочен больше всех безопасностью наших земель.
   Брандомский взволновался. План ярла Эйнара был прост, но сулил такие барыши, перед которыми меркло, пожалуй, и золото духов. Не говоря уже о власти над приграничьем, сравнимой разве что с королевской. Правда власть, скорее всего, приберет к рукам бычеголовый, но и Бьерну кое-что перепадет. Гоонскому нужна хотя бы видимость коллегиального органа, чтобы не раздражать на первых порах владетелей, и Брандомский для этой цели фигура вполне подходящая. Власть пока что не слишком привлекала Бьерна, но вот золото – это совсем другое дело. Здесь, правда, возникает вопрос – согласятся ли владетели регулярно вносить плату за содержание наемников? Вероятно, все-таки согласятся. Надо же что-то делать, иначе приграничные земли будут начисто разорены стаей. Да и наемники, в случае надобности, способны сами потребовать плату у слишком уж забывчивых нанимателей. Проблема в другом: сумеют ли Гоонский с Брандомским удержать наемников в крепкой узде, или эти не привыкшие к дисциплине люди станут для края еще большей проблемой, чем были меченые?
   – Твой замок вполне способен разместить до полусотни воинов, владетель Бьерн, еще столько же мы разместим в Ожском замке. Этого вполне хватит, чтобы сдержать лэндовский сброд.
   – Большой вопрос – удержат ли наемники стаю?
   – Это моя забота, благородный Бьерн, все, что связано со стаей, я беру на себя. Твоя задача – собирать плату на содержание наемников да иметь под рукой полсотни дружинников на всякий случай.
   Брандомский против такой постановки вопроса не возражал, хотя некоторые сомнения у него были. Оборона Змеиного горла – занятие настолько кровавое и трудоемкое, что одной самоуверенности бычеголового ярла маловато будет. Но, в конце концов, даже неудачная попытка потребует больших средств, а уж Бьерн сумеет выбить плату из прижимистых владетелей.
   – Будет ли Гильдис получать свою долю золота духов?
   – За вычетом некоторой части на оборону от стаи.
   Брандомский поморщился, но после недолгих размышлений согласился с ярлом. Гильдис – женщина, но Ожская Дружина состоит из суровых мужчин, способных постоять за себя, и за свою хозяйку. Владетель протянул ярлу динару руку, которую тот с удовольствием пожал. Так был скреплен союз во многом разных людей, готовящихся сыграть немаловажные роли в кровавой драме, разворачивающейся на землях Лэнда.
 

Глава 4
МЕЧЕНЫЕ

   Тор Нидрасский выслеживал врага. Враг был силен и опасен, а дружина самого владетеля состояла из одного человека – Данны. Зато дружина обладала несомненными достоинствами: двигалась бесшумно, не болтала языком и беспрекословно выполняла все приказы владетеля. Тор приподнял голову и огляделся. Место для наблюдения было выбрано неудачно. Густой кустарник мешал следить за событиями, происходившими на поляне. Тор приказал Данне оставаться на месте, а сам, крадучись, двинулся в обход кустарника. Сухая ветка предательски хрустнула под его ногой, стайка беспокойных птиц с шумом вспорхнула с ближайшего дерева. Тор присел, но было уже поздно – его обнаружили. Раздался резкий протяжный свист, и вражеское воинство плотным кольцом окружило незадачливого лазутчика.
   – Кто такой?
   Вопрос задал рослый крепкий мальчишка лет восьми, в рваной рубахе и коротких, не по росту штанах. На кожаном поясе вражеского предводителя висел, к удивлению Тора, богато украшенный кинжал. Тору стало страшно, но достоинства он не потерял.
   – Я владетель Нидрасский и Ожский ярл Хаарский. – Длинный список подвластных земель прибавил Тору уверенности, но на мальчишек особенного впечатления не произвел.
   – Владетель… – Рыжий мальчишка, который был не выше Тора ростом и уж никак не сильнее, презрительно сплюнул.
   Было от чего владетелю Нидрасскому вспыхнуть от гнева и схватиться за рукоять ножа, который он обнажать не собирался, но дать острастку рыжему стоило. Рослый предводитель не обратил на движение Тора никакого внимания, он с любопытством разглядывал Данну, которая не пряталась на этот раз за спиной владетеля, а стояла рядом, спокойно глядя на чужаков большими темными глазами.
   – Кто это? – кивнул рослый на Данну.
   – Это моя военная добыча, – гордо сказал Тор, – я взял ее у духов.
   – Сопли вытри своей добыче, – посоветовал черноволосый мальчишка с круглыми нахальными глазами.
   Это уже было прямое оскорбление. Тор решительно шагнул к черноволосому и толкнул его кулаком в плечо. Удар был несильным, но чужак на ногах не удержался и потянул за собой владетеля Нидрасского. Однако Тору не суждено было огласить окрестности победным криком, поскольку противник неуловимым движением перебросил победителя через голову да еще, в довершение позора, уселся на него верхом. Конечно, подобные приемы допускаются в честном поединке, но уж больно обидно терпеть поражение буквально в шаге от победы. Торжествовал черноволосый, правда, недолго. Данна вцепилась в его роскошную шевелюру и с неожиданной силой стащила коварного мальчишку на грешную землю.
   – Я прикажу вас выпороть, смерды, – крикнул разъяренный Тор, вскакивая на ноги.
   Рослый вспыхнул от гнева и сделал шаг вперед:
   – А это ты видел?
   Тор на всякий случай попятился, но бежать не собирался. А рисунок под левым соском предводителя и вовсе не произвел на него особенного впечатления.
   – Подумаешь, – презрительно скривил он губы, – этот знак есть у всех.
   Рослый опешил:
   – Ты хочешь сказать, что он есть и у тебя?
   – Есть, – запальчиво крикнул Тор и тут же пожалел об этом. Мать строго-настрого запретила ему расстегивать одежду при посторонних, но не мог же владетель Нидрасский уступить простому мужику.
   – Да он меченый! – ахнул черноволосый, увидев на груди забавного владетеля знакомый силуэт.
   – Сам ты меченый, – крикнул обидчику Тор. Черноволосый рассмеялся, но в глазах его, к удивлению, уже не было вражды.
   – И я тоже, – подтвердил он, расстегивая рубаху.
   Тор задохнулся от удивления и ужаса, губы его задрожали, казалось, что он заплачет сейчас. Но заплакать на глазах у неприятеля было бы большим позором, и поэтому владетель Нидрасский бросился прочь, не разбирая дороги, ломая попавшие под горячую ногу кусты и размахивая руками, словно пытался отбиться от свалившейся на его мальчишескую голову беды.
   – Так он владетель или меченый? – спросил удивленно рыжий.
   – Ему, видимо, никто об этом раньше не говорил, – ответил рассудительный предводитель. – Надо бы рассказать о нем Чубу.
 
   Тор был безутешен. Слезы градом катились из его глаз и падали на порыжевшую траву. Слишком уж тяжелым ударом оказалась для него эта прозвучавшая из уст незнакомого мальчишки новость. Страшные рассказы о меченых он слышал много раз. Башню проклинал в своих скучных проповедях капеллан замка, о меченых пела в своих песнях Берта, тревожно оглядываясь по сторонам, чтобы не услышала хозяйка. Меченые были разбойниками и убийцами, извечными врагами благородных владетелей. Вся Ожская дружина в один голос проклинала этих разбойников, и только мать да старый Ролло никогда о меченых не говорили – ни плохо, ни хорошо. Но ведь этого просто не может быть – не может быть, чтобы благородный владетель Нидрасский вдруг оказался разбойником? Наверняка эти наглые смерды что-то перепутали, а может быть, нарочно подшутили над легковерным владетелем. А он попался на их уловку.
   – Пойдем купаться, – предложила Данна, в глазах ее было сочувствие.
   Тор рассердился – не хватало еще, чтобы его жалела девчонка духов.
   – Я не пойду, – сказал Тор хмуро, – мне нельзя.
   – Почему? – удивилась Данна.
   Никто и никогда не видел его без одежды – мать и Берта не в счет. Теперь Тор догадывался о причине запрета: его матери было стыдно за то, что он меченый. Тору вновь захотелось заплакать, но он сдержался. Нельзя так часто ронять владетельское достоинство перед рабыней. А Данна была рабыней, так говорили все.
   Сбросив рубашку и штаны, Тор смело направился к ручью, однако вид медленно бегущей воды отрезвил его. Неизвестно еще, кто там прячется вон под той корягой, до сих пор он купался только в большом корыте, а это, называется, не совсем одно и то же. Да и вода, наверное, холодная. Не говоря уже о том, что в ручье может не оказаться дна. Ступит он ногой в мокрую пустоту и провалится по самую макушку. Хорошо этой рыбоедке, она, говорят, выросла среди рыб, а зачем владетелю, даже если он меченый, лезть в воду? Ему и на берегу хорошо.
   Тор обернулся, ища глазами Данну, а когда увидел ее, то обомлел. До сих пор он пропускал мимо ушей недобрый шепоток дворни, которые называли Данну уродкой, но теперь он убедился собственными глазами в их правоте – девчонка духов отличалась от Тора. То есть она была, в общем, похожа, но не совсем. И не хватало-то сущей ерунды, но все-таки. Сделанное открытие явилось еще одним ударом за сегодняшний такой неудачный день. Мало того, что он сам оказался меченым, так вот вам, пожалуйста, добыча, которой он так гордился, оказалась с изъяном. Огорчению Тора не было предела, опустив голову, он побрел от ручья мимо удивленной Данны.
   Вечером Тор поделился своими печалями с Густавом, тот был старым и надежным другом владетеля, перед которым не зазорно было раскрыть душу. О своей встрече с мечеными мальчишками он умолчал на всякий случай, но про Данну выложил все. Тору показалось, что Густав потрясен открытием не менее его самого, во всяком случае, воин согнулся пополам и в глотке у него что-то забулькало. Не сразу Тор сообразил, что Густав всего-навсего смеется. Это было обидно: что, собственно, смешного в чужом уродстве? Густав, отсмеявшись, пояснил расстроенному владетелю, что не все так плохо с Данной и что подобный недостаток есть, по сути, достоинство доброй половины человеческого рода. Почему недостаток является достоинством, Густав объяснять не стал.
   – Вырастешь – узнаешь, – туманно пообещал он.
   Тор хмыкнул и покосился на приятеля – не обманывает ли? Но Густав, похоже, говорил правду, хотя в его серых плясали огоньки.