Славная Светлана. Три девицы под окном...

   Барина мама не смогла устоять перед искушением и заглянула в щель.
   Посреди палаты, воздев руки к потолку, стоял симпатичный молодой человек, покачиваясь в такт собственной песне. А на стенах, вокруг него, водили хоровод девицы в старинных одеждах. Они лавировали среди могучих лесных деревьев и нежно улыбались больному. Из палаты сочился тонкий аромат лесной хвои и малинового сока.
   – Бедняжка, – посочувствовала Варина мама. – Что же с ним случилось, если он даже ночью приплясывает?.
   – Пациент проходит под именем Музон Забойный, – бесстрастно отрапортовал робот. – Диагноз: состояние невменяемости после общения с гением.
   Сыроежкины испуганно переглянулись.
   Доехав до конца коридора, робот указал на дверь:
   – Гвидоновы находятся здесь, – и бодро укатил восвояси.
   Сыроежкины деликатно постучали. Ответа не последовало.
   – Спят, наверное. Что же делать? – смутилась Сыроежкина-мама.
   – Будить, – безапелляционно заявил ветеринар и толкнул дверь.
   Из палаты хлынул шум прибоя. Запах соленого морского ветра с легкой примесью валерьянки приятно щекотал ноздри. Родители Егора лежали в гидрокреслах, покачивающихся в такт движению волн, и блаженно улыбались во сне. Расслабляющие пижамы, пропитанные специальными экстрактами, ласково облегали их сонные тела. Заботливые капельницы ни на секунду не оставляли своих пациентов без внимания, усердно подпитывая ослабленные организмы всем необходимым.
   Сыроежкин-папа решительно отключил питание гидрокресел и принялся будить Гвидоновых, которые никак не желали возвращаться к действительности, растерянно хлопая сонными глазами.
   – Так, не спим! – командовал ветеринар, сдирая с запястий Гвидоновых упирающиеся капельницы и отправляя их в утилизатор. – Хватит расслабляться, пора действовать. Тут наверняка целый заговор, наши дети в опасности, а вы дрыхнете как ни в чем не бывало!
   Услышав про детей и опасность, Гвидоновы захлопали глазами несколько интенсивнее.
   – Пожалуйста, вставайте, – увещевала их Варина мама. – Нам нужна ваша помощь. Надо пойти на телевидение, организовать акцию протеста, написать письмо министру…
   – Простите, какому министру? Вы, собственно говоря, кто такие? – наконец включился в диалог Гвидонов-отец и с опаской уточнил: – Наверное, тоже пациенты клиники?
   – Нет, что вы. Извините, совсем забыли о приличиях: мы родители Вари Сыроежкиной, она училась вместе с Егором в колледже и сегодня вечером тоже бесследно пропала.
   – Да, это имя мне знакомо. Сочувствую вашему горю, – произнес отец Егора. – Но я не совсем понимаю, чего вы хотите от нас.
   – Ну как же, – растерялся ветеринар и бессвязно забормотал: – Ваш сын пропал, а вы тут… Надо что-то делать, нельзя так… сложа руки…
   В этот момент поблизости раздался знакомый голос:
   – Ох, люли-люшеньки…
   Вздрогнув, мама Сыроежкина выглянула в коридор. Пациент со странным именем Музон Забойный приплясывал перед дверью в палату Гвидоновых. Остановившись, он внимательно уставился в ее встревоженное лицо.
   – Вы поэзию любите? – строго осведомился Музон. Мама Сыроежкина поспешно кивнула – не хотелось расстраивать больного человека.
   – О, тогда мы с вами споемся! – обрадовался тот и ловко скользнул в палату Гвидоновых. Здесь с ним случилось нечто странное: увидев набегающие на мягкий коврик волны, он неожиданно замер, ловя раздувающимися ноздрями легкий бриз, а затем вдохновенно взвыл:
   – «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет! Он бежит себе в волнах…» – Неугомонный Музон попытался содрать с себя успокаивающую рубашку, но это оказалось не так-то просто. Ограничившись тем, что задрал ее до уровня шеи, он принялся раздувать щеки И носиться по палате, шумно выдыхая себе за пазуху:
   – Фуу, фуу! – По рубашке побежали красные полосы сигнала экстренного вызова. Через пару секунд дверь палаты бесшумно отъехала в сторону и в помещение вкатились два автосанитара с противоприпадочным одеялом наперевес. Спеленав упирающийся «кораблик», они перевели его в горизонтальное положение и включили одеяло в режиме электровибрации. На лице Музона Забойного появилось выражение полного блаженства.
   – Извините за беспокойство, – просигналили автосанитары и отбыли со своим пациентом, не забыв плотно затворить дверь.
   Сыроежкины многозначительно переглянулись.
   – Неужели вы согласны кутаться в успокаивающие пижамы, вместо того чтобы попытаться спасти своего сына? – начала Сыроежкина-мама.
   Гвидоновы дружно втянули головы в плечи.
   – Просто страусы какие-то! – укоризненно воскликнул ветеринар.
   В папе Гвидонове наконец взыграли остатки прежнего самолюбия:
   – Если вы и впрямь знаете, что нужно делать, чтобы отыскать наших детей, – мы постараемся помочь. Но нам не разрешат покинуть центр до окончания антистрессовой программы!
   – В конце коридора я видела балкон, – тихим голосом произнесла мать Егора. – Там должна быть пожарная лестница. Можно попробовать выбраться по ней.
   Сыроежкины живо спустились в сад и остановились посреди увядшего газона, чтобы дождаться Гвидоновых. Выпавший накануне снег давно растаял, холодная сырость пробирала до костей.
   – Скорей бы в аэробот, – поежилась Варина мама. Гвидоновы, однако, не спешили. С размеренной грациозностью они переставляли ноги со ступеньки на ступеньку, каждый раз словно задумываясь, стоит ли это делать.
   – Послушайте, – не выдержал ветеринар, – стоило бы поскорее выбраться с территории центра, пока не поднялась тревога.
   – Идем! – откликнулся папа Егора, плавно отпуская перила и приземляясь на траву. – Дорогая, поторопись!
   – Спешу! – певуче откликнулась Гвидонова-мама, замирая над очередной ступенькой. Наконец спуск был окончен. Пригнувшись к земле, Сыроежкины помчались через сад в сторону забора, отделяющего территорию реабилитационного центра от стоянки аэроботов. Где-то позади, словно в замедленной съемке, изящными прыжками двигались Гвидоновы.
   – Они что, издеваются? – прошептала Сыроежкина-мама, с недоумением глядя, как чета статистиков вдумчиво отрывает ноги от земли, чтобы пронести их вперед, оттолкнуться и совершить скользящий прыжок.
   – Так ведь на них успокоительные пижамы! – догадался ветеринар. Он рванул обратно, крича на ходу Гвидоновой-маме: – Раздевайтесь, раздевайтесь!
   – Но-но! – произнес Гвидонов-отец, степенно высовываясь из-за ее спины. Сыроежкина поспешила на помощь супругу:
   – Понимаете, эти пижамы мешают вам действовать адекватно. В таком темпе мы далеко не уйдем, автосанитары вот-вот обнаружат побег и вернут вас в палату!
   – А ведь им еще предстоит преодолеть забор, – ужаснулся ветеринар, представив, как Гвидоновы сползают по бетонной стене, не в силах совершить резвый рывок.
   – Но если мы снимем пижамы, то окажемся совершенно голыми! – резонно возразил Гвидонов.
   – Что же делать? – в отчаянии обернулась к мужу мама Сыроежкина.
   – Так, – постарался овладеть ситуацией ветеринар, – ты оставайся с ними, подгоняй по мере возможности, а я добегу до гипермаркета и куплю что-нибудь из одежды.
   Сыроежкин решительно метнулся через сад и вскоре исчез за забором.
   – Миленькие, ну, еще шажочек, – взялась за выполнение возложенной на нее миссии Сыроежкина-мама.
   Когда Гвидоновым удалось достичь забора, сверху уже спрыгивал довольный Сыроежкин.
   – Вот, переодевайтесь скорее! – протянул он пакет с покупками.
   – Давай-ка лучше им поможем, – предложила Сыроежкина-мама, с сомнением поглядывая на привалившихся в изнеможении к бетонной стеночке статистиков. – Мальчики налево, девочки направо.
   Избавившись от смирительных пижам, статистики мигом повеселели.
   – Что же мы стоим? – воскликнул папа Гвидонов, первым вскарабкиваясь на забор. – Давай руку, жена, некогда копаться!
   Переглянувшись, Сыроежкины ринулись вдогонку.
   Оказавшись в аэроботе, компания вздохнула с облегчением. Аккуратно взлетев, Сыроежкин-папа взял курс на телецентр, где работал его давний приятель.
   – Добьемся выступления в прямом эфире и расскажем всему миру о том, как безответственно относятся власти к поиску пропавших детей, – делился он своими планами.
   – Эти бездушные автоматы, – вторила Сыроежкина-мама.
   – Эти бесчеловечные полицейские! – подхватила мама Егора.
   – Знаете, у меня впервые за последнее время появилась надежда, что Егор найдется, – ни на кого не глядя, произнес Гвидонов-отец.
   Сыроежкин уверенно лавировал между шпилями небоскребов. Внезапно он совершил резкий маневр и, прибавив скорость, вошел в пике. Самодвижущиеся тротуары неслись навстречу аэроботу с угрожающей быстротой.
   – Что происходит? – взвизгнула Сыроежкина-мама, вцепившись в поручни.
   – За нами погоня, – отрезал ветеринар и, вынырнув из пике, юркнул за угол очередного небоскреба.
   – Это всё из-за нас! Я не хочу обратно в клинику, – простонала мама Егора и уткнулась в плечо мужа.
   Сыроежкин демонстрировал чудеса экстремального вождения, однако преследователи неумолимо приближались. И тут ветеринар совершил роковую ошибку: выходя из крутого виража, он не смог точно рассчитать траекторию и оказался зажатым между двумя рядами балконов. Аэробот преследователей тут же воспользовался этой оплошностью и перекрыл путь к дальнейшему отступлению.
   Опустилось темное стекло, и беглецы услышали:
   – Пожалуйста, не убегайте! Я сотрудник ИИИ, Олег Сапожков. У меня есть новости о ваших детях.
 

ГЛАВА 18

   Лунная дорожка романтично серебрила воду, звезды добродушно взирали с небес на Варю с Егором, позабывших обо всём на свете. Впрочем, ничего принципиально нового звезды не увидели – все влюбленные похожи друг на друга: чуточку безумные, чуточку наивные и совершенно счастливые. Лишь когда небо стало сереть, а луна побледнела, предчувствуя скорое исчезновение, беглецы вспомнили о причинах своего пребывания у самого шпиля накренившейся башни.
   – Ай-ай-ай, – сказал Егор, – сейчас за нами явятся палачи. До чего некстати!
   – Да, – вздохнула Варя, – на их тактичность полагаться не приходится.
   Егор нашел в памяти «ручника» нужные схемы, и влюбленные, стряхнув мечтательное оцепенение, приступили к постройке адаптированной модификации экстрим-планера.
   – Запутанная конструкция, – проворчала Варя, прилаживая к простыне очередную веревку. – Ты уверен, что на этом ковре-самолете можно будет лететь?
   – Абсолютно. Только не «на», а «под», уж извини за неудобства, – откликнулся конструктор.
   Полоса горизонта стыдливо зарумянилась, словно смущаясь, что так некстати должна осветиться лучами восходящего солнца. Воцарилась невероятная тишина, природа затаила дыхание, гадая, сумеют ли отважные узники обмануть злую судьбу и вырваться на свободу. Варя осторожно приблизилась к краю крыши и взглянула вниз, на главную площадь, где было запланировано ее торжественное сожжение.
   Площадь была пуста. Лишь сонный палач уныло стругал топором крепкую палку.
   Варя поспешила вернуться к Егору. Ее лихорадило.
   – Скорее! Для меня уже готовят вертел. Если мы опоздаем… Бр-р-р! Чем тебе помочь?
   – Натяни тот конец, сейчас проверим, правильно ли закреплены стропы управления. И ничего не бойся, мы будем жить долго и счастливо.
   – Если только не умрем в один день, добровольно кинувшись с высокой башни, – пессимистично закончила Варя.
   Рассветную тишину внезапно нарушил колокольный звон. «Бом – собирайтесь – бом – поспешите – бом – полюбуйтесь, как будет гореть злая ведьма!» – пели безжалостные колокола, созывая народ на площадь. У сложенных шалашом дровишек палач с удовлетворением оглядывал результат своих плотницких экспериментов. Варя взглянула на небо. Оно уже полыхало ярким пламенем, опережая нерасторопных людишек с их планами устроить грандиозное зрелище.
   – Никогда больше не смогу смотреть на зарю, – прошептала Варя, чье прыткое воображение услужливо поместило ее в самый центр разведенного на небе костра.
   – В лучах рассветного пожара летит, как гусь, моя Варвара… – пробормотал Егор, не переставая колдовать над хитросплетением веревок.
   – Почему это «как гусь»? – возмутилась Варя.
   – Потому что «лебедь» в размер не укладывается. Не отвлекай, осталось совсем немного.
   Далеко внизу послышалось лязганье металла. Варя мотнулась к краю крыши.
   – Богатыри! Они идут за мной…
   – Песню запе-вай! – раздался зычный бас Николы.
   – Не плачь, девчо-онка! – дружно грянули добры молодцы. Вытянувшись по стойке «смирно», стражники башни отдали им честь.
   – Готово! – крикнул Егор. – Иди скорее сюда.
   Варю не пришлось уговаривать. Егор закрепил конструкцию на ее талии, сам встал позади, и тут первый солнечный луч с ликованием вырвался из ночного плена.
   – Ведьма исчезла!!! – раздался из окна под самой крышей вопль луженых глоток.
   – На счет три, – скомандовал Егор, затягивая последнюю веревку. – Раз, два… пошли!
   Ребята разбежались и прыгнули навстречу восходящему солнцу.
   – А-а-а!!! – заголосили богатыри, высунувшиеся из Вариной камеры с целью обозреть окрестности.
   – Будь ты проклято, колдовское отродье! – в бешенстве рявкнул Никола-старшой и схватился за крепкий лук. Мишень была близко. Зазвенела тетива, и острая стрела впилась в плечо Егора Гвидонова.
   – Ох! – От боли и неожиданности парень выпустил стропы управления. Планер резко накренился, уйдя в крутой вираж.
   – Егор, держись! – Варя попыталась выровнять конструкцию, но дотянуться до строп с отведенного ей «пассажирского» места не смогла. Море стремительно неслось навстречу. – Приготовься к погружению и не вздумай умирать! Ты обещал, что мы будем жить долго и счастливо!
   – Обязательно будем, – согласился Егор, и они, прочертив пятками по воде, скрылись в пучине.
 
   Утро не задалось. Злой и невыспавшийся после богатой на события ночи, Салтан поднялся еще до света, с благой целью от души помолиться и настроиться перед сожжением ведьмы на праведный лад. Однако осуществить сей достойный замысел у него не получилось.
   Первой настроение испортила теща. Салтан кликнул ее в надежде получить свежие носки. Однако бабка выпучила глаза и бухнулась в ноги, бормоча неизменное «не вели казнить, батюшка». Оказалось, что бывшая «царская носочница» и думать забыла о своих обязанностях, а короб с ее последними изделиями остался в родимом государстве.
   – Совсем распоясалась теща! – ворчал царь, разглядывая просвечивающий большой палец. – Может, вовсе носки стянуть? Ну, как Лебедушка узрит эту ветошь?
   Тут его настроение еще более ухудшилось. А ведь вчера казалось, что счастье совсем близко! После неожиданной размолвки по поводу способов умерщвления ведьмы и последующего примирения они с царицей стали еще ближе друг другу. Настолько ближе, что по пути в Лебедушкину опочивальню Салтан не испытывал ни малейших сомнений относительно дальнейшего развития событий. Ан нет: человек предполагает, а всяческое жулье портит ему жизнь. Войдя в комнату, Лебедь увидала разоренную кровать и впала в такое буйство, что Салтан счел за лучшее временно удалиться. Осуждать царицу он не мог: и то сказать, разбойника в башню заточили, со змея морского шкуру содрали, ведьму скрутили, а вещи всё пропадают и пропадают. Понятно еще, когда изумрудный гарнитур али смазливенькая повариха, но простынь – это, братцы, перебор. «Если женюсь на царице, уж наведу здесь порядок», – мрачно думал Салтан. И тут к государю явился дворецкий.
   – Извини, – говорит, – за беспокойство, царь-батюшка, но плотник просит указаний по поводу того, большой ли гроб изготовлять для твоей усопшей свояченицы?
   – По размеру!!! – рявкнул доведенный до крайности государь. Дворецкого мигом сдуло за дверь, а Салтан, взглянув в окно на стремительно светлеющий горизонт, оставил мысли о молитве и поспешил покинуть светелку, дабы не расстраивать царицу опозданием к месту казни.
   Спускаясь по крутым ступеням, он вдруг услышал дружный вопль множества голосов. Государь ускорил шаг, выскочил на крыльцо и увидел своих бояр, с разинутыми ртами разглядывающих облака.
   – Что здесь происходит? – грозно осведомился Салтан. Заметив государя, бояре дружно повалились на землю:
   – Не изволь гневаться, батюшка, да только улетели колдуны в сторону синя моря.
   – Что значит – улетели?! – взревел Салтан, брызгая слюной. – Как это они могли улететь?
   – Значится, ентот колдун ухватил девицу за тонку талию и оборотился коршуном. Белым, – уточнил почтенный боярин, старательно пяля на государя глаза. – И взмыл, извиняюсь, в небеса…
   – Что за ерунда! Это ведь девица была колдуньей, мы ее как раз сжечь собирались, – возмутился Салтан.
   – Ну, значится, это она оборотилась коршуном, ухватила его за талию…
   – Да что ты мелешь, – вмешался его сосед, – девица оборотила колдуна в коршуна… то есть колдунья оборотила коршуна в того парня…
   Из дворца выбежала взволнованная Лебедь:
   – Салташа! Они летели! Только подумай: у них были большие крылья, белоснежные и сияющие, они раскинули их широко и парили над морем, аки… аки… – Она увидела спешащих ко дворцу богатырей. – А что это вы тут делаете?! Срочно ныряйте в море, может, их еще удастся спасти!
   – Преступников? – удивился Салтан.
   – Крылья!!!
   – Жаль, не видел я всего своими глазами. Как раз по лестнице спускался, – посетовал государь. – А ты б, Матрешенька, лучше не спешила: ну как этот колдун оклемается?
   – Не оклемается, царь-батюшка. – Никола гордо выпятил грудь. – Я его стрелами утыкал, аки дикобраза.
   – А ведьму?
   – Ну, ведьму… Она всё ж таки девица, – стушевался богатырь.
   – Не волнуйся, великий государь, – подал голос Добрынюшка. – Они сверзились с небосвода прямо в пучину вод, а ведь там теперь обитает страшный змей, чудо морское. Он вмиг учует запах пущенной кровушки, приплывет и сожрет колдунов вместе с потрохами.
   – Дело молвишь, – одобрил Салтан, а Лебедь пригорюнилась:
   – Эх, выходит, не видать мне крылышек…
 
   Птенчиков ждал ребят на конце выступающего далеко в воду пустынного мыса. От волнения он не сомкнул глаз. Что, если Гвидонов не сумеет вытащить прутья из окна Вариной камеры? А вдруг ребята сорвутся с отвесной стены и упадут на острые скалы? Правильно ли Егор рассчитал конструкцию летательного аппарата, не порвется ли в воздухе простыня, хватит ли им принесенных веревок, не вздумают ли стражники неожиданно проверить, чем заняты заключенные?
   Детектив не находил себе места. Может, сходить еще раз в башню? Но его ночной визит может привлечь к ребятам лишнее внимание.
   – Хорош трепыхаться, – строго сказал себе Птенчиков. – Ударился в панику, как кисейная барышня!
   Он заставил себя сосредоточиться и выполнить несколько упражнений на тренировку диафрагменного дыхания. Затем опустился на влажные камни и сплел ноги в позе лотоса. Сконцентрировать энергию в области солнечного сплетения удалось не сразу – слишком много взбудораженных мыслей толклось в голове; однако знакомство с разнообразными практиками восточных гуру не прошло даром. Отключившись от суеты, Птенчиков наконец совладал с потоками праны и направил очищенную от шелухи сомнений энергию в сторону башни, затерянной в ночной мгле.
   Сколько времени он провел в медитации, Иван не знал. Может, пару минут, а может, несколько часов. Очнулся он, когда небо на востоке заалело, а природа зачарованно замерла, готовясь к чуду рождения нового дня.
   Башня отчетливо виднелась на фоне стремительно светлеющего неба. Птенчиков попытался рассмотреть на крыше движущиеся фигурки, но это ему не удалось. Сердце снова заколотилось в бешеном танце. Еще немного, и… и он узнает, возможно ли спуститься с башни на шелковой простыне.
   На дороге, ведущей от дворца, появились три человека. Неужели богатыри? Почему же ребята никак не улетают? Птенчиков вскочил на ноги, готовый бежать на подмогу. Каким образом ему удастся завалить богатырей, он не думал – лишь бы успеть и перехватить их до того, как они выведут заключенных на людную площадь. И почему он назначил место встречи с Егором так далеко?
   Фигуры приближались к башне. Это конец. Кинув прощальный взгляд на полыхающее небо, Птенчиков взял с места в карьер и помчался по берегу, оскальзываясь на гладких камнях. И тут – о чудо! – от крыши отделилось крыло экстрим-планера и эффектно заскользило в его сторону.
   – Ура!!! – заорал Иван, подскакивая от радости.
   Стрелы он не увидел: просто планер дернулся, накренился и, резко изменив курс, начал падать в воду. Птенчиков замер с открытым ртом. Минута – и ребята скрылись в волнах. Слишком далеко от того места, где он их ожидал. Высунувшись по пояс из окна каменной башни, потрясал им вслед своим тяжелым луком Никола-старшой.
   Неужели богатырь успел выстрелить? Нет, не может быть! Просто Егор не справился с управлением. Ну, снесло ребят в другую сторону, ну, приземлились (то есть приводнились) они не слишком мягко. Небось не сахарные. Выпутаются. Выгребут. К тому же их двое, помогут друг другу, если что.
   Только бы скорее их отыскать!
   Не чуя под собой ног, Птенчиков вновь припустил по камням.
   Беглецов снесло ближе к Кривому Клюву. Именно там Варя вышла на берег, прибыв из будущего. Там стоит домик добродушной прачки, приютившей неизвестную девушку. Если ребята сумеют высвободиться из путаницы веревок и выплыть – а они обязательно сумеют это сделать! – то логично допустить, что именно у прачки Варя станет искать прибежище. Лишь бы Егор был жив. Лишь бы стрела прошла стороной.
   Стараясь избежать ненужных встреч, Птенчиков обогнул башню, зайцем перескочил широкую дорогу и, петляя между кустами, достиг наконец того места, где шустрый ручей впадает в соленое море. Ребят видно не было. Впрочем, с их стороны было бы весьма неразумно сидеть у всех на виду.
   Едва сдерживая волнение, Иван дошел до домика прачки. Женщина была в огороде. Склонившись в не слишком изящной позе, она собирала клубнику. Рыжая шавка, завидев приблизившегося к забору человека, разразилась заливистым лаем. Прачка распрямилась и одарила незваного гостя хмурым взглядом.
   – Простите, вы не могли бы уделить мне минуту внимания? – вежливо поклонился засветившийся де shy;тектив.
   – А кто ж ты будешь таков, мил-человек?
   – Я… ну, мимо проходил. Хотел поинтересоваться, почем нынче клубничка.
   – На базаре интересуйся, – еще больше помрачнела прачка. Птенчиков вздохнул.
   – Вы правы. Не за тем я пришел к вашему дому. Позвольте быть откровенным: я видел, как вам помогала юная девушка с черной косой, и очень хотел бы ее отыскать.
   – А зачем это она тебе понадобилась? – прищурилась прачка, подходя поближе.
   – Очарован красотой. Хочу посвататься, – ляпнул Птенчиков первое, что пришло в голову.
   – Ах ты, кобелина бесстыжая! – взорвалась возмущенная прачка. – Очарован он, понимаешь ли! Я честная вдова, живу в одиночестве и никаких сомнительных девиц знать не знаю. Шагай своей дорогой, пока собаку на тебя не спустила!
   «Как я прокололся, – размышлял Птенчиков, ретируясь в ближайший лесок. – Нужно было посвататься к самой вдове, а уж потом расспрашивать ее про девушку с косой!»
   Немного поразмыслив, детектив направился к морю. Может, ребята решили не рисковать, связываясь с женщиной из прошлого, и спрятались где-то в другом месте? Надо бы поискать следы. Хотя какие следы могут остаться на камнях? Планер в воду – и дело с концом.
   К ужасу Птенчикова, следы всё же обнаружились. Бурые следы крови, подсохшие под солнечными лучами.
   Иван опустился на колени. Егор ранен? Убит? Мечется в агонии на руках у беспомощной девушки? А сама Варя – цела ли? Птенчиков с удвоенной энергией возобновил поиски и обнаружил окровавленную стрелу. Черт бы побрал этих богатырей!
   Нет, ребята далеко уйти не могли. Скорее всего, они действительно скрываются у прачки, а благородная женщина, помогая им, поспешила прогнать подозрительного чужака. Слишком уж бурно она среагировала на невинный, в сущности, вопрос. Да и насчет девушки соврала: если бы Варя не привела к ней в дом раненого Егора, к чему бы прачке понадобилось скрывать их знакомство?
   Проанализировав ситуацию, детектив решил вернуться к знакомому домику. Но прежде ликвидировать следы, оставленные беглецами: вдруг не только ему захочется их разыскать? Кряхтя от натуги, Иван выворотил из земли испачканные кровью камни и, прошлепав по воде, бросил их подальше от берега. Затем забросал зияющие лунки галькой, схоронив в одной из них предательскую стрелу.
   Так. Теперь нужно подумать, как удалить прачку с интересующей его территории. Может, сказать, что ее срочно вызывают во дворец? Не поверит, она его только что видела и прогнала взашей. Подкупить каких-нибудь ребятишек, чтобы они передали ей «правительственное сообщение»? Да ведь у него нет ни единой монетки. Как-то не удосужился «продать что-нибудь ненужное».
   В тяжелых размышлениях детектив обошел домик прачки с тыла и затаился в кустах, наблюдая издали за объектом. Прачка уже покончила с клубникой и занялась поливкой огурцов. Рыжая шавка разлеглась в тенечке, высунув слюнявый язык. Вот еще напасть! Не подкрадешься, не подползешь по-пластунски: вмиг засечет и залает!
   Тощая коза, пасущаяся неподалеку, просеменила трусцой по радиусу, заданному веревкой, и остановилась напротив куста, где прятался Птенчиков. Неужели учуяла?