Славная Светлана. Три девицы под окном...

   – Давай его впустим, простудится до приезда бригады, – вздохнул Аркадий. – Эй, извращенец, заходи. Только веник оставь снаружи.
   Недоразумение разрешилось с помощью компьютера. Недоверчиво выслушав объяснения «извращенца», Олег набрал в поиске словосочетание «русская баня» и с изумлением убедился, что Иван находится в здравом рассудке. Друзья вернулись в пристройку и вновь уселись на жаркий полок. Обиженный Птенчиков сунул им в руки веник и ушел в предбанник. И тут историки так раздухарились, что чуть не довели друг друга до приступа сердечной недостаточности.
   – Остановитесь! – кричал им вслед Иван, когда они проносились мимо него из парной на улицу и обратно. – Вы ведь даже не сказали мне, чем окончился следственный эксперимент!
   – Потом, потом, – пыхтел Аркадий. – Дай людям потешиться, сам-то небось через день баньку топишь.
   Наконец утомленные историки угомонились. Иван провел их в гостиную и усадил в плетеные кресла.
   – Ох, хорошо! – кряхтел Аркадий.
   – Не то слово, – вторил ему Олег.
   – Сейчас бы пивка, – мечтательно протянул Птенчиков.
   – Давайте закажем, – отозвался Олег, и через некоторое время автокурьер доставил им из города целую упаковку.
   – Ну, теперь рассказывайте, – велел Птенчиков, когда все взяли по банке и откинулись на удобные спинки.
   – Да что рассказывать? Полный провал! – Олег в красках описал возвращение «Музона Забойного».
   – Это ж надо так напортачить, – проворчал Аркадий, качая головой.
   – Выходит, что Пушкин не знал содержания собственной сказки? – удивился Иван. – Разве такое возможно?
   – Почему бы и нет? Дурак-полицейский своими вопросами навел Александра Сергеевича на интересную мысль. Готов поспорить: как только за гостем закрылась дверь, Пушкин схватился за перо и начал строчить свою историю.
   В гостиной воцарилось удрученное молчание.
   – Что полиция собирается предпринять дальше? – спросил Птенчиков.
   – Ничего. Зашли в тупик и расположились там дружным коллективом, как туристы на пикнике.
   – Но нельзя бросать эту линию расследования, пока не доказано, что она ошибочна! – разволновался Птенчиков. – Я уверен, что Егор находится на Буяне. Нужно снарядить новую экспедицию, сразу на остров, и попытаться выяснить все обстоятельства на месте…
   – Полиция не одобрит эту идею. Их сотрудник и так попал в психушку… то есть в центр реабилитации.
   – Значит, нужно лететь самим!
   – А санкция на расследование?
   – Не обязательно сообщать, что мы отправляемся в путь ради расследования. Можно придумать другой повод.
   Друзья уставились на Птенчикова.
   – А что, это мысль, – сказал наконец Олег. – Я постараюсь убедить начальство, что экспериментальной модели «Хамелеон» требуется испытание на прочность при значительном временном рывке…
   – Но на остров полечу я, – перебил его Птенчиков.
   – Исключено. У тебя нет опыта работы в условиях прошлого, – возразил Аркадий.
   – В этом самом «прошлом» я прожил почти двадцать шесть лет. В отличие от некоторых.
   – Это было другое «прошлое».
   – Ну и что? Кто из нас учитель литературы? Сказки – это по моей части, вы, ребят, не в материале, – не сдавался Птенчиков.
   Однако переубедить историков было сложно. В бурных дебатах прошла почти вся ночь. Подремав с полчаса, рано поутру друзья загрузились в аэробот и направились в ИИИ, выбивать разрешение на перелет. Птенчиков сиял от удовольствия: он всё-таки отвоевал себе право полететь в прошлое. Решающим аргументом послужило то, что учитель сможет представить запрашиваемую командировку как литературно-исследовательскую экспедицию по следам гениального произведения, и руководство ИИИ не стает удивляться столь неожиданному выбору пункта назначения. Олег с Аркадием обещали обеспечить круглосуточную связь через Центр Управления.
   Пока улаживали организационные вопросы, наступил вечер. Друзья были полны энтузиазма: разрешение на перелет получено, и «Хамелеон» уже нацелен на остров Буян времен правления царевны Лебеди (Олег решил, что наиболее целесообразно прибыть в загадочное государство незадолго до свадьбы Лебеди с Салтаном – очень уж удивило его это несовпадение исторических реалий с литературными). На Птенчикова нацепили синие шелковые порты — штаны, закрепленные на шнурке, красные кожаные сапоги с короткими голенищами, срезанными к колену углом, рубаху и зипун – довольно легкую конструкцию длиной до колена, застегнутую встык и опоясанную вокруг талии. Посмотрев в зеркало, учитель литературы почувствовал себя полным идиотом. Куда он летит? На что надеется? С какой стати вдруг возомнил себя суперменом, этаким победителем зла и поборником справедливости? Эх, выставит он себя на всеобщее посмешище…
   Птенчиков нащупал под костюмом зажигалку-талисман. Он прихватил ее с собой в последний момент, тайком от Олега с Аркадием – ведь пользоваться в прошлом предметами, не соответствующими эпохе, правилами ИИИ не разрешалось. Но он и не собирался пользоваться зажигалкой, она лишь дарила ему уверенность в собственных силах. «Если я сумел бросить курить, – начал привычную формулу аутотренинга Птенчиков, – то трудности детективного расследования в прошлом мне будут нипочем». Ох, как хотелось бы Ивану поверить самому себе!
   Он присел в уголке, наблюдая за сосредоточенными манипуляциями историков над кабиной машины времени. Для связи с Центром Управления (то есть непосредственно с Олегом или Аркадием, в зависимости от очереди дежурства) начинающему детективу выдали портативную мини-рацию. Малышка была закреплена на талии, скрытая складками одежды и дополнительно прижатая поясом. В голове Ивана непрерывной шарманкой прокручивался пушкинский текст. Он пытался убедить себя, что вполне готов к встрече со сказочным островом. Но тут…
   В дверь лаборатории по переброскам во времени робко постучали. Олег нажал кнопку дистанционного управления. Панель отъехала в сторону, и историки замерли в немом удивлении: на пороге стояла Варя Сыроежкина. С несвойственным ей волнением девушка обвела взглядом собравшуюся компанию и произнесла:
   – Извините, могу ли я поговорить с Иваном Ивановичем?..
 
   …Пошла вторая неделя со дня исчезновения Егора Гвидонова. Средства массовой информации, усердно призывавшие население помочь полицейскому расследованию, постепенно начали терять интерес к этой теме. То ли жадным до сенсаций репортерам не хватало динамики развития событий, то ли по молчаливому согласию они посчитали, что шансы на благоприятный исход близятся к нулю, но портрет Гвидонова стал всё реже и реже мелькать на экранах, и выпуски новостей заполнились более актуальными и животрепещущими темами. Варя не находила себе места. Лишь она одна знала о гениальном изобретении Егора. И ей одной предстояло решить, что опаснее для изобретателя: ее молчание или ее рассказ о подпольной машине времени.
   В конце концов она придумала компромисс: можно рассказать о произошедших событиях не полиции, а учителю. Тем более, что сам он явился откуда-то из прошлого, нарушив – вольно или невольно – все правила ИИИ. Это Иван Иванович заставил своих учеников обратиться мыслями к сказке. Более того – именно от учителя услышал Егор Гвидонов о чудесном венце царевны Лебедь, когда тот сравнил с нею Варю Сыроежкину и процитировал пушкинские строки. Если такой человек не сумеет понять и помочь… значит, не поможет никто.
   Приняв решение, Варя весь день металась по колледжу, ожидая, что вот-вот увидит знакомую угловатую фигуру. Однако учитель не появлялся. В конце дня девушка решилась пойти к директору и спросить, когда можно будет застать Ивана Ивановича. Директор мечтательно улыбнулся:
   – Не знаю, милочка, наш Иван Иванович затеял какую-то литературную экспедицию и с самого утра уехал в ИИИ. Везет же некоторым!
   Сердце Вари взволнованно подпрыгнуло. Учитель в ИИИ! Неужели совпадение? Или он о чем-то догадывается?
   И вот, с трудом преодолев все препоны, чинимые усердными роботами-вахтерами, она достигла порога лаборатории по перемещениям.
   Птенчиков, удивленный визитом своей ученицы, вышел с ней в коридор. И там, запинаясь и перескакивая с одного на другое, Варя наконец выложила всё, что ее мучило на протяжении этой ужасной недели. Глаза начинающего детектива загорелись азартом:
   – Три сестрицы! Подумать только! Эта твоя Сонька – изобретательная особа. Пойдем скорее, расскажешь всё Аркадию с Олегом.
   Историков больше поразил факт создания Егором авторской модели машины времени. Снаряжая Птенчикова на Буян, они в глубине души не верили в вероятность существования незарегистрированной машины. Но чтобы ее в одиночку собрал неизвестный юнец, даже не окончивший колледжа? Фантастика!
   – Что ж, – заговорил Птенчиков, возбужденно потирая руки, – дело упрощается. Нам осталось лишь пойти в мастерскую колледжа, залезть в холодильник, и – здравствуйте, ребятки! Как же мы соскучились! – Иван захохотал. Присутствующие, однако, присоединяться к веселью не спешили. – А почему вы такие кислые? Что-то не так?
   – Объясни ты, – попросил Олег Аркадия. Тот поудобнее разместил габаритную фигуру в кресле-трансформере и начал:
   – Как мы тебе уже говорили, события, имевшие место в прошлом, изменить невозможно. Если бы ты воспользовался аппаратурой Гвидонова и вылез из скатерки в компании размножившихся Сонек, то девушка, – он кивнул в сторону Вари, – нам бы об этом сейчас рассказала. Однако тебя там не было. Какой из этого следует вывод?
   – И какой же?
   – Раз ты не вылез из скатерки, значит, либо не пытался ею воспользоваться, либо погиб при перелете.
   – Застрял в холодильнике, – мрачно пошутил Олег.
   – Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал Птенчиков. – Если мы не можем ничего изменить, зачем нам вообще лететь в прошлое?
   Аркадий обстоятельно взъерошил волосы.
   – Нельзя повлиять лишь на те события, о которых доподлинно известно, что они свершились. Например, ты при всём желании не сумеешь помешать Соне трижды прилететь в прошлое и натащить туда всякой всячины вроде чипсов или полотна. Точно так же ты не сумеешь предотвратить кражи сокровищ, так как они уже находятся у господина антиквара, и это неоспоримый факт. Однако, как разворачивались события после отлета Вари, мы практически не знаем – слова Сони на веру принимать нельзя. И если ты отправишься в прошлое, то будешь действовать там с той же долей непредсказуемости результата, как и любой из его истинных обитателей. Постараешься узнать, кто похитил сокровища, разыскать Егора и Соню и заставить их вернуться домой.
   – Что ж, – Птенчиков прошелся по комнате. – Тогда вернемся к исходным позициям. Мы получили неоспоримое доказательство необходимости срочно лететь на Буян…
   – Минуточку, – прервал его Аркадий, – если я правильно понял рассказ нашей гостьи, то ребята оказались в царстве славного Салтана, верно?
   Варя кивнула. Воцарилось задумчивое молчание.
   – Может, перепрограммируем «Хамелеон»? – неуверенно предложил Олег.
   – Не вижу необходимости, – возразил Птенчиков. – По словам Сони, Егор уплыл на каком-то корабле. Информация достаточно расплывчатая, однако мы точно знаем, что в коллекции антиквара появились сокровища острова Буяна.
   – Да и сам Салтан должен там объявиться, чтобы жениться на Лебеди, – подхватил просветлевший Олег.
   – Как на Лебеди? – испугалась Варя. – Он ведь женился на Соне! Неужели… неужели Соня погибла?!
   – Не волнуйся, – посуровел Птенчиков. – Мы во всём разберемся. Начнем с Буяна, а если возникнет необходимость, переместимся в Салтаново царство.
   – Я должна лететь с вами! Пожалуйста, не отказывайте, ведь это мои друзья! – Варя умоляюще стиснула руки.
   – Э нет, юная барышня, об этом не может быть и речи, – покачал головой Аркадий.
   – Мы будем держать вас в курсе событий, – попытался утешить ее Олег. – Приходите утром, возможно, что-то уже прояснится. Проводить вас к выходу из Института?
   – Спасибо, я помню дорогу, – с грустной покорностью ответила Варя.
 

ГЛАВА 10

   Птенчиков ощутил нарастающую вибрацию кабины. Интересно, какой погодой встретит его Буян? Судя по названию этого славного местечка, варианты могут быть самыми непредсказуемыми… Лоб учителя покрылся испариной. Надо ж было столько времени угробить на дзюдо, айкидо, кун-фу и ушу, чтобы потом банально утонуть! Эх, лучше бы ходил в бассейн…
   Птенчиков представил, как заплеванное пеной море вздыбливается перед его лодкой огромным валом, нависает, замирает на секунду, чтобы полюбоваться охватившим путешественника ужасом, и обрушивается беспощадными тоннами воды. Рука непроизвольно потянулась к кнопке «SOS».
   «Не смей! – приказал себе взмокший спасатель. – Улетишь восвояси, не успев понять, где побывал. То-то позору будет!» Он вцепился в поручень. Если не терять кнопку из виду, то хватит доли секунды, чтобы ее нажать.
   Вибрация усилилась. Голову заполнил неприятный гул, он несся кругами, втягиваясь воронкой куда-то в область желудка. Птенчикову показалось, что он вот-вот потеряет сознание. «Только не закрывать глаза! Смотреть на кнопку! Да куда же подевалась эта проклятая кнопка?»
   Мутная мгла поглотила красную точку, обещавшую спасение. Птенчиков в панике протянул вперед руки – и вдруг зажмурился, ослепленный ярким солнечным светом.
   Он покачивался в потемневшей от времени деревянной лодке. Море дремало, вовсе не собираясь куда-либо вздыматься. Тщательно выведенную волшебным циркулем линию горизонта нарушала лишь небольшая кучка облаков по правому борту. «Да это же не облака, это остров Буян!» – сообразил Птенчиков, нащупывая на дне крепкие весла.
   Легкое покалывание в боку отвлекло его от созерцания сверкающей голубизны. Птенчиков порылся в складках полотняной рубахи и извлек из-под пояса крошечную рацию.
   «Птенец, Птенец, как прошел перелет? Просим доложить обстановку!» – помигал экранчиком аппарат.
   «Гнездо, всё в норме. Достиг теплых краев, – отстучал, усмехаясь, Птенчиков по кнопке передачи. Потом представил себе бледные лица товарищей, утомленных московским ненастьем, и добавил: – Завидуйте!»
   Он спрятал рацию и выровнял лодку, взяв курс на Буян. До острова было достаточно далеко. Птенчиков еще раз окинул взглядом горизонт и с удивлением обнаружил не замеченное прежде пятнышко. Неужели корабль? А было бы неплохо явиться во дворец в пестрой компании заморских гостей. Не привлекая до поры внимания царственной Лебеди к своей персоне. Он настроил прибор оптического увеличения. Пятнышко и впрямь оказалось парусником, к тому же держало курс точнехонько к острову.
   Иван снова взялся за рацию:
   «Гнездо, вызывает Птенец. Обнаружен попутный корабль. Хочу воспользоваться оказией».
   Экран некоторое время задумчиво померцал, потом расцвел надписью:
   «Одобряем. Действуй».
   Птенчиков прикинул расстояние, отделяющее его от корабля. Грести – не догрести. Пожалуй, можно облегчить себе задачу и включить мотор, всё равно издали не заметят ничего подозрительного. Он выдвинул из кормы бесшумный, экологичный двигатель, работаюший на энергии расщепления воды, и отправился наперехват. Приблизившись к паруснику на допустимое конспирацией расстояние, детектив остановился и зачарованно прошептал:
   – «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет…» Впрочем, ветер не слишком напрягался: огромные расписные полотнища лениво колыхались, то вздуваясь, то опадая, будто жабры морского чудища, пожелавшего вздремнуть. Птенчиков убрал двигатель и вновь взялся за весла, пытаясь грести. Получалось довольно неуклюже. «Интересно, обучался ли гребле Ван Дамм? Никогда не догадаешься, что тебе пригодится в боевых условиях!» – подумал он с некоторым раздражением.
   Наконец лодку заметили. Корабль описал изящную дугу и замер в приветливом ожидании. Горластые матросы суетились, засыпая Птенчикова указаниями. Наконец ему удалось усмирить свое непокорное суденышко, вцепиться в веревочную лестницу и взобраться на борт. Норовистую лодчонку живо стреножили и тоже подтянули к борту, закрепив канатами.
   – Ну, спасибо вам, люди добрые… – начал Птенчиков, приноравливаясь к покачиванию палубы.
   – Государю кланяйся, – укоризненно шепнул ему загорелый матрос.
   Птенчиков обнаружил, что толпа раздалась, выставляя его на обозрение дородному бородачу в богатых одеждах. Елки-палки, настоящий государь! И во сне такого не видывал…
   – Здравствуй, государь, свет ты батюшка! – изобразил Птенчиков земной поклон. – Прими великую благодарность за оказанную милость!
   Бородач величественно кивнул:
   – Пустяк дело. Скажи лучше, чужеземец, куда путь держишь на столь утлом суденышке?
   Птенчиков окинул взглядом колоритную толпу и ощутил небывалое вдохновение:
   – Плыл я, царь-батюшка, с купцами заморскими, людьми почтенными. Объехали, можно сказать, весь свет! Торговали мы булатом, чистым серебром и златом, а теперь нам вышел срок… то бишь, потопло наше судно. Вместе со всеми товарами и месячной выручкой. А также купцами, матросами, капитаном и коком. Один я спасся: волной в лодку швырнуло. Очнулся – и погреб, погреб, куда – и сам не ведаю. Надеялся на берег наткнуться. А тут ты подоспел с милостью несказанной!
   Государь задумчиво шевельнул густыми бровями:
   – Занятно… Кораблекрушение, говоришь? А все моряки жалуются, что уже три седьмицы, как ветра приличного не было. Ишь как плетемся, – он неодобрительно покосился на паруса. Паруса печально вздохнули и снова обвисли, демонстрируя покорность обстоятельствам.
   – Э-э… – растерялся Птенчиков. – Так я этим самым седьмицам уж и счет потерял. Всё гребу да гребу, а сколько времени прошло – бог его знает!
   – Вот это богатырь! – раздались в толпе восхищенные возгласы. – Теперь ясно, почему он такой тощий.
   – А одежка-то свеженькая, – усомнился государь.
   – А я аккуратный, – живо парировал «богатырь». – Маменька с детства приучила.
   Государь одобрительно крякнул:
   – Что ж, мил-человек, финал такого приключения не грех и отметить. Как тебя звать-величать?
   – Иваном.
   – Пойдем, Ивашка, во палаты. – И царь махнул рукавом в сторону кубрика.
   Птенчиков перевел дух. «Пятерка» начинающему детективу в графе «сложение автобиографических легенд»! А далее всё пошло как по писаному: «Я там был; мед, пиво пил… » В отличие от Соньки, Ивану легендарный напиток очень понравился.
 
   Тем временем Сонька находилась совсем недалеко от разыскивающего ее детектива. Она лежала в тесной каюте и страдала от морской болезни. Сразу двумя ипостасями.
   – О… – стонала Сонька-Повариха, склоняясь над тазиком.
   – А… – вторила ей Сонька-Ткачиха, зеленея и отворачиваясь. Не слишком приятно наблюдать саму себя в столь плачевном состоянии. Глаза ввалились, нос заострился, волосы сосульками… смерть, да и только!
   – Ой, мамоньки, как же мне плохо! – Повариха с трудом оторвалась от тазика. – Дай скатерку, сил моих больше нет терпеть. Полечу домой, лягу в постель и наберу на обоях изображение пустыни. Чтоб вокруг не было ни капли этой проклятой качающейся воды!
   – Обойдешься без скатерки, – фыркнула Ткачиха.
   – Гибели моей хочешь?
   – Я не самоубийца. Между прочим, у меня тоже сейчас все внутренности выкручиваются, как в стиральной машинке на максимальном режиме, а ведь я уже второй раз кувыркаюсь в этой посудине. Терпи. Увидишь Лебедевы изумруды – враз забудешь, как с тазиком обнималась, я-то знаю. Отвезешь камешки антиквару и помчишься Ткачихой наряжаться, чтобы обратно лететь и счастье свое не упустить, а о тазике вспомнишь, только когда в роли Ткачихи снова на борт поднимешься.
   – Не могу поверить, что я добровольно решусь на повторение этого кошмара. А!.. – Корабль изящно вильнул, и обе Соньки метнулись к тазику, чуть не стукнувшись лбами.
   – Дура ты набитая! – зло зашипела Повариха. – Если знала, что вернешься в эту чертову посудину, почему не захватила из дому каких-нибудь таблеток от тошноты?
   – Не сообразила, – выдохнула бледная Ткачиха.
   – Да уж, интеллектом ты не блещешь.
   – Кто бы говорил! – фыркнула Ткачиха. – Хватит орать, я – это ты пару дней спустя.
   – Нет, я не согласна быть такой тупицей. Чем бы памятку себе черкануть? – Повариха нетерпеливо обвела взглядом каюту.
   – Кровью. На трусах, чтоб не потерять при перелете.
   – Ах ты, ведьма бессовестная!
   – Сама такая. Потише кулаками маши, собственную физиономию разукрасить пытаешься…
 
   Если вы думаете, что Варвара Сыроежкина безропотно покинула Институт исследования истории, то глубоко ошибаетесь. Неловко скрючившись, она сидела в контейнере отдела Наведения Порядка и размышляла о жизненных приоритетах. В шкале ее ценностей дружба занимала верхнюю ступень. Там же естественным антуражем располагались благородство, верность и самоотверженность. И всё было бы замечательно, если б червь сомнения не подтачивал всю конструкцию у самого фундамента: что, если она, Варвара Сыроежкина, желая спасти Егора Гвидонова, совершила гнусное предательство по отношению к подруге, доверившей ей свою тайну? Нет, Сонька не погибла. Просто влюбленную девушку выкорчевали из прошлого, как негодный сорняк, потому осиротевший Салтан и женился на Лебеди. И всё из-за того, что Варя Сыроежкина измыслила на ее счет недостойные небылицы и – более того! – поделилась ими с посторонними людьми. Да как она вообще могла предположить, что подруга замешана в преступлении?!
   Варя в отчаянии стиснула виски. Конечно, Соня ни в чем не виновата. Гвидонов потерял голову от обилия впечатлений и носится по прошлому, как восторженный щенок. Появление сокровищ антиквара – не более чем банальное совпадение. В конце концов, их список не ограничивается венцом, изумрудами и доспехами. А отважная подруга, сумевшая понять, что такое любовь, теперь будет навечно обречена на страдания и одиночество…
   Варя попробовала шевельнуть затекшей ногой. Тысяча иголок вцепилась в икру. Варя закусила губы.
   Скоро хозяйственный компьютер подаст сигнал, и роботы-уборщики засуетятся по всему Институту. Контейнер откроется, и ее обнаружат. Нужно срочно менять дислокацию.
   В лаборатории по переброске раздался телефонный звонок. Олег взял трубку.
   – Да? Всё по плану, он приближается к острову. Поискать в архиве сообщения о Коршуне? Думаешь, он может представлять реальную опасность? Гм… Что ж, попробую.
   Олег окинул взглядом табло аппарата связи, повернул стул к монитору центрального компьютера и быстро застучал по клавиатуре.
   Варя похолодела. Пушкин писал, что Коршун хотел погубить царевну Лебедь. Может, на острове идет война? Егор вмешался в боевые действия и погиб… Проклятие, нет ничего хуже неизвестности!
   Олег задумчиво хмыкнул и потянулся к принтеру.
   – Черт, опять бумага закончилась. И о чем только думает обслуживающий персонал?
   Он стремительно поднялся и вышел из комнаты.
   Вот он, неожиданный шанс!
   Не думая о последствиях, Варя выскочила из контейнера и бросилась к машине времени. Аппарат поддерживает постоянную связь с Буяном. Временной коридор открыт, на выходе ее ждет лодка Птенчикова.
   Варя решительно опустила купол. Она знает, что делать. Всё очень просто: перед ней кнопка «Старт».
 
   Лодка покачивается меж небом и водой, нежно поглаживая подгнившим боком борт корабля. Голые мачты тщетно вытягивают длинные шеи, пытаясь рассмотреть, что же находится на этом таинственном берегу, куда им никогда не будет ходу. Неподалеку скучает еще пара симпатичных суденышек, также посаженных на цепь. С палубы слышны голоса. Где-то там, с другой стороны, пристань, оживленная толпа людей, которым не видна распластавшаяся на дне лодки Варя.
   Перелет прошел успешно. Ее никто не заметил, никто не поднял тревоги. Что ж, закрепим успех! Варя чуть приподнялась и тут же метнулась за борт.
   Стараясь как можно реже выныривать на поверхность, девушка обогнула остров. Загромоздившие берег валуны показались ей безопасным пристанищем. Внимательно осмотревшись, она решилась выбраться на сушу.
   Требовалось срочно выработать план действий. Желательно – гениальный. Чтобы и Гвидонова найти, и с Сонькой поговорить, и Птенчикову на глаза не попасться, не то мигом отправит обратно в будущее. Дополнительные сложности вызывало отсутствие предварительной подготовки: Варя рванула в древнее царство, обтянутая джинсами и водолазкой из эклектик-стрейч-фланели. Вряд ли в такой экипировке удастся не привлечь к себе внимание окружающих.
   Немного поразмыслив, Варя вздохнула и начала раздеваться. Связала одежду узелком, сунула под камушек, взошла на вершину скалы и рыбкой сиганула вниз.
   Плыть пришлось недолго. Обогнув выступающий мыс, Варя увидела впадающий в море ручеек, а на его берегу – полную краснощекую женщину, стирающую белье. Девушка заколотила по воде руками-ногами и, изображая крайнюю степень изнеможения, выбралась на мелководье перед обомлевшей от неожиданности прачкой.
   – Помогите… – прошептала Варя, закатывая глаза.
   – Батюшки-светы, срам-то какой! – вытаращилась прачка на ее наготу.
   Варя картинно пошатнулась и начала оседать на дно, полностью скрываясь под водой. Прачка взвизгнула, подоткнула подол и бросилась спасать утопающую. Уложила на песочке, попричитала над непристойностью ситуации, потом извлекла из корзины только что прополосканный сарафанчик и быстренько обрядила Варю «по-человечески». Утопленница решила, что можно открывать глаза.