Страница:
Стон, настолько глухой, что Род едва расслышал его, и настолько громкий, что он содрогнулся от боли, потряс стены коридора.
— Что это? — ахнул Род.
— Сложный пакет волн низкой частоты и высокой амплитуды, — услужливо ответил Векс.
— Благодарю вас, доктор Слипкэм. Чем он вызван?
— Пока еще недостаточно данных для… — Стон раздался снова, и туманный призрак с глубокими черными глазницами и черным же провалом рта устремился прямо к голове Рода, начав с размера не больше булавки в противоположном конце коридора и возвышаясь над ним секунду спустя.
Род пронзительно закричал и распластался у стены. Страх завязал узлом внутренности у него в животе, страх полупарализовал его конечности, страх заледенил его мозг и стиснул сердце.
Раздался еще один стон на полтона выше первого, Род дернул головой направо и увидел еще одного вырисовывающегося над ним духа.
Третий стон, и глаза Рода распахнулись, перед ним вырос третий призрак.
Три гигантских призрака окружили его полукольцом у каменной стены. Их рты имели вид огромных бесцветных «О», холодные костлявые пальцы потянулись к нему. Сквозь беспорядочную панику его мозга пробилась одна единственная мысль: Векс не верил в духов!
— Духи! — закричал он. — Духи, Векс, духи!
— Духи, — прогудел робот, — нематериальны, даже если они существуют. Они не являются проявлениями ни энергии, ни материи и не способны причинить вреда реальному объекту.
— Скажи им! Скажи им! — завизжал Род.
Охватывающая его сердце рука стиснула пальцы. Он ахнул и закашлялся. Что-то сдавливало его легкие стальным обручем вокруг груди, все теснее и теснее… Страх был физическим существом, неясным призраком, вооруженным, ненавидящим. Страх этот мог парализовать, мог убить…
— Род, закрой уши.
Род попытался подчиниться приказу робота и не смог.
— Векс! — завизжал он. — Векс, я не могу двигаться!
Его череп затрясло громкое глубокое гудение, забивающее стоны. Оно смодулировалось в монотонный гул:
— З-А-К-Р-О-Й-У-Ш-И.
И страх исчез, пропал или почти пропал, по крайней мере, уменьшившись до знакомого холодного кома в глубине живота. Род снова мог двигаться столь же легко, как всегда. Он заткнул уши пальцами. Гудение прекратилось, и он опять смог услышать духов. Их стоны стали приглушенными и отдаленными, пробиваясь сквозь пальцы. Страх снова поднялся к его горлу, но он не был больше парализующим.
— Ты слышишь их, Род?
— Да, но теперь это не так худо. Что ты сделал, Векс?
— Ничего, Род. Их стоны имеют гармоническую частоту в субзвуковом диапазоне, способную вызвать страх в особях твоего вида.
— О.
— Вызывающий страх тон — это частота пульсации, производимая одновременным испусканием инфразвуковой гармонии в трех тонах.
— Так значит, требуются трое, чтобы испугать меня?
— Точно, Род.
— И они, на самом деле, не пугают меня, а просто заставляют испытывать страх?
— Опять правильно.
— Ну, это облегчение. На минуту я испугался, что вдруг совершенно неожиданно превратился в полноценного труса.
— Все люди испытывают страх, Род.
— Да, но только трус позволяет ему остановить его.
— Это преувеличенное утверждение.
— И черт с ней, с теорией! Извини меня, пока я применю ее на практике.
Род шагнул от стены, вынудив себя двигаться. Он продолжал идти прямо сквозь духа перед ним. Стоны вдруг прекратились, затем с воем отчаяния духи исчезли.
— Они пропали, — прохрипел Род.
— Конечно. Раз ты продемонстрировал их неспособность контролировать тебя, они сами начали страшиться тебя.
— Д-д-да, — выдохнул Род. Он широко расставил ноги, уперев кулаки в бедра, откинув голову назад и ухмыляясь.
— О'кей, привидения! Есть какие-нибудь сомнения насчет того, кто здесь хозяин?
Он стоял, слушая эхо своего голоса, замурованного в пустых коридорах.
Громкая речь могла быть здесь весьма впечатляющей.
Траурный погребальный голос ответил ему из разреженного воздуха, простонав:
— Оставь нас, смертный. Оставь нас в покое в наших могилах Мы никому здесь не вредим в наших холодных старых коридорах.
— Никому, кроме тех людей, что заходят сюда, — отрезал Род. — Их вы убиваете, как убили бы меня, одним тяжким страхом.
— Немногих, — погоревал дух. — Очень, очень немногих, смертный. Только сумасшедших и дураков.
— Если вы убили здесь, в коридорах, хоть одного человека, вы убили одного лишнего! — обвинил в ответ Род.
— Разве ты не убил бы, человек, защищая свой дом?
— Какое ты имеешь право на эти коридоры? — фыркнул Род.
Дух вдруг очутился рядом, возвышаясь над ним.
— Я некогда был Горацио, первым лордом Логайром! — в гневе прогремел он. — Именно я и построил этот замок! Ужель я не имею права на самую бедную и холодную часть его коридоров?
Страх пронзил живот Рода, он сделал шаг назад, затем стиснул зубы и снова шагнул вперед.
— Тут у тебя есть аргумент, — признал он, — и владения эти, как ни крути, девять десятых права. Но сколько тебе пришлось убить, чтобы приобрести эти владения?
— Никого. — Дух, казалось, был очень опечален этим. — Все в страхе бежали.
Род кивнул, пересматривая свою оценку духа. Горацио явно не убивал, когда мог без этого обойтись. Однако, вероятно, был в восторге, когда это становилось необходимостью…
— Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, Горацио. — Он вдруг сардонически усмехнулся. — Какой вред я мог бы тебе причинить, даже если бы захотел?
Дух вскинул голову, уставившись пустыми глазницами на Рода.
— Разве ты не знаешь, смертный?
— Духам, — поспешно произнес за ухом у Рода голос Векса, — как и всем сверхъестественным существам, можно причинить вред холодным железом или серебром или любым другим средством хорошей проводимости, хотя золото обычно расценивалось, как слишком дорогое для такого употребления.
Дух все выше вырисовывался над Родом, наступая на него.
Род шагнул вперед с кинжалом наготове.
— Стой, где стоишь, — резко приказал он. — Холодное железо, помнишь?
— Тогда, значит, — прошептал Векс, — ты знаешь секрет их силы. Ты можешь привести целую армию с затычками в ушах.
— Тогда, значит, — произнес Род, — зная секрет вашей силы, я могу привести сюда целую армию с затычками в ушах.
Дух остановился, углы его губ опустились.
— Я думал, ты сказал, что не знаешь.
— Теперь знаю. Один шаг назад, будьте любезны.
Дух неохотно отступил, простонав.
— Что за призрак стоит рядом с тобой, советуя тебе?
Род оскалил зубы в усмешке.
— Черный конь, сделанный из холодного железа. Он в конюшне замка, но может говорить со мной оттуда.
— Пука, — прорычал Горацио. — Конь-призрак, предавший мир духов.
— Нет, — мрачно покачал головой Род. — Это совсем не призрак. Я ведь сказал, что он сделан из холодного железа, не так ли?
Дух решительно замотал головой.
— Никакого такого существа быть не может.
Род вздохнул.
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Но это не по существу. Для тебя важно лишь, что я не собираюсь учинять здесь никакого вреда. Я просто кое-что ищу. Я найду это и уйду. Идет?
— Ты — хозяин. Зачем спрашиваешь? — с горечью произнес дух.
— Вежливость, — объяснил Род. Затем в голове его промелькнула нестойкая и неясная надежда. — Да, кстати, я менестрель…
Челюсть духа отвисла, затем он кинулся вперед, вытянув руки.
— Музыка! О, сладкие звуки музыки! Сыграй нам человек, и мы в твоем распоряжении!
— Секундочку! — поднял руку Род. — Ты построил эти коридоры, Горацио Логайр, и поэтому я прошу у тебя дара спокойно ходить по этим коридорам. Дозволь мне это, и я вам сыграю.
— Ты можешь ходить, можешь ходить, где тебе угодно! — дрожа, согласился дух. — Только сыграй нам, человек!
Очень ловко, подумал Род. Столь же хорошая работа по спасению лица, как и вся, когда-либо проделанная мною… В конце концов, нет смысла наживать себе врагов, если ты можешь избежать этого.
Он поднял взгляд, вздрогнул и в потрясении уставился на окружившую его плотную стену духов, по меньшей мере, в три ряда глубиной, — все глядящие на него так, как голодный на фабрике спагетти.
Он с трудом сглотнул и снял с плеча лютню, произнеся мысленно благодарственную молитву, что не имел возможности оставить ее в спальне-сеновале.
Он коснулся струн, и по рядам духов прокатился стон экстаза, словно далекий отзвук погребальных колоколов, донесенный полуночным ветром.
Тут Роду пришло в голову, что он приобрел отличнейшую позицию для заключения сделки.
— Э, лорд Горацио, за две песни не скажете ли, где находятся тайные ходы?
— Да, да! — откровенно завизжал дух. — Замок — твой, и мой домен, и все, чем я владею! Хоть королевство, если пожелаешь, только сыграй нам, человек! Ибо десять сотен лет мы не слыхали ни звука человеческой музыки! Только сыграй, и весь мир — твой!
Тогда Род принялся щипать струны, и духи задрожали, словно школьница, получившая первый поцелуй.
Он сыграл им «Гринслив» и «Пьяного матроса» — это были самые древние из известных ему песен. От них он перешел к песне «Полдень духа» и «Несчастная мисс Бейли». Он собирался вдарить «Призрачных всадников в небе», когда ему пришло в голову, что духам могли не особенно нравиться песни о духах. В конце концов, смертные рассказывали истории о духах ради эскапизма; по тому же критерию призракам хотелось услышать о жизни скучной, ординарной, обыденной, о чем-то мирном и утешающем: воспоминания о зеленых пастбищах и журчащих ручейках, мычащем стаде, медленно поворачивающемся в подветренную сторону.
Поэтому он сыграл все, что мог вспомнить из шестой симфонии Бетховена, что было нелегко сделать, играя на ирландской лютне.
Последние аккорды замерли среди пустых коридоров. С миг духи хранили молчание, потом по их рядам пронесся благодарственный удовлетворенный вздох.
Могучий голос Горацио Логайра тихо проговорил рядом с Родом:
— Воистину, самое прекрасное пение. — Потом он сказал очень осторожно: — Подари нам еще одну, человек.
Род с печальной улыбкой покачал головой.
— Часы ночные поджимают нас, милорд, а я должен многое сделать до рассвета. В другой раз я вернусь и сыграю вам вновь, но теперь я должен уходить.
— И верно, — сказал Горацио с еще одним вздохом. — Ну, ты вел себя с нами честно, человек, и показал нам учтивость без принуждения к оной. Так неужто мы позволим гостю превзойти нас в гостеприимстве? Нет, но идем, и я покажу тебе двери и ходы внутри стен своего замка, я расскажу тебе обо всех его изгибах и поворотах.
Все духи, за исключением Горацио, исчезли со звуком топота мышиных лапок по сухим листьям. Горацио внезапно свернул и полетел впереди прочь от Рода, который метнулся следом за ним.
Род на бегу считал шаги, после пятидесяти дух сделал поворот под прямым углом с замечательным пренебрежением к инерции и прошел через дверной проем. Род сделал мужественную попытку совершить безынерционный поворот, но сумел только слегка притормозить.
Голос духа усилился гулким эхом пещероподобного зала.
— Это и в самом деле пещера, созданная Богом за много веков до моего прихода. Не желая скупиться с дарами Его, я превратил ее в большой пиршественный зал.
Помещение забурлило голосами тысяч людей — это когда патриарх духов испустил тяжелый вздох.
— Шумны и многочисленны были устраиваемые в сем огромном зале пиры, человек. Прекрасны девы и доблестны рыцари. — Голос его поднялся до экзальтации. — Ярким от света и музыки был мой пиршественный зал в те минувшие дни, повести и саги древнее и жизненнее, чем пение сего более позднего мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь била с силой сквозь макушки, наполняя умы своим барабанным призывом!
Призывом жизни…
Голос духа растаял, эхо его растворялось среди холодных камней пещеры, пока огромный зал не застыл в молчании своей вечной полуночи.
Где-то упала капля воды, раздробив молчание на сотню эхо.
— Теперь они исчезли, о человек! — мрачно произнес дух. — Исчезли и умерли, пока трижды двунадесять моей крови сынов правили вместо меня этими болотами и потом являлись жить со мной в эти коридоры. Исчезли все мои храбрые товарищи, все мои податливые девы, исчезли и стали прахом под моими ногами.
Плечи у Рода выпрямились, словно холодный ветер коснулся его между лопаток. Он старался легче ступать по ковру пыли в старом пиршественном зале.
— А ныне! — Голос духа посуровел в мрачном гневе. — Ныне другие правят этими коридорами, раса шакалов, гиен, оскверняющих моих старых товарищей, разгуливая в образе людей.
Род навострил уши.
— Э, что вы сказали, милорд! Кто-то украл у вас этот зал?
— Кривые чахлые людишки, — проскрежетал призрак. — Раса низких, лишенных благородства трусов — и лорд их всех выступает, как советник отпрыска рода моего, герцога Логайра!
— Дюрер! — выдохнул Род.
— Называется таким именем, — прорычал дух. — Хорошо, значит, он назван, ибо сердце у него твердое, а душа хрупкая. [20]Но заметь себе, человек, — и дух обратил свои бездонные глаза к Роду; волосы на затылке Рода чуть приподнялись и отделились от черепа при виде углей, горящих в глубине глазниц призрака, — заметь себе хорошенько, — нараспев произнес он, вытягивая руку к Роду и тыча в него указательным пальцем, — что твердая и хрупкая сталь сломается от одного удара кованного железа. И также эти злые ходячие насмешки над человеческим родом могут быть сломлены мужем, коего действительно можно назвать мужем!
Рука духа упала, плечи его поникли, голова опустилась.
— Если бы, — мрачно проговорил он, — если бы в сии темные дни жил кто-либо, кто воистину может назвать себя мужем…
Глаза Рода оторвались от духа и медленно проползли по огромному залу. Там была только чернота, тесная и густая. Он моргнул и мотнул головой, стараясь избавиться от чувства, что тьма давит ему на глаза.
— Милорд Логайр, — начал он, остановился и произнес снова: — милорд Логайр, может, я и буду твоим куском железа — все равно, меня называли и похуже. Но если я должен сломить советников, я должен узнать о них как можно больше. Поэтому скажи мне, чем они занимаются в этих залах?
— Колдовством, — проворчал призрак. — Черной магией! Хотя о манере ее я едва ли могу рассказать…
— Ну, расскажи мне все, что можешь, — не отставал Род. — Все, что ты сможешь сказать, будет принято с благодарностью.
— Ты говоришь, словно приходской поп, собирающий десятину, — фыркнул дух. — Тем не менее, я расскажу тебе все, что могу. Знай же тогда, человек, что эти кривые людишки построили себе здесь великий алтарь из сверкающего металла, что есть не сталь, не серебро, не золото, ни любой другой ведомый мне металл — здесь, в центре зала, где некогда танцевали мои придворные!
— О. — Род поджал губы. — Э, каким образом они поклоняются перед этим алтарем?
— Как поклоняются? — поднял голову дух. — Да я бы поручился, что принося себя в жертву, ибо они шагают внутрь той злой поделки, а потом исчезают и снова — хлоп — они тут, целые! Я могу только думать, что они, должно быть, отдают свою кровь темному демону внутри этого сверкающего ящика, ибо они входят тощие и трясущиеся. И в самом деле, — сказал он задумчиво, — почему бы они иначе были такими иссохшими, эти людишки?
В основании черепа Рода снова началось беспокойное покалывание; оно проползло вниз по шее и распространилось по плечам.
— Я должен увидеть эту поделку, милорд. — Он нащупал кинжал. — Давай-ка немного посветим!
— Нет! — резанул по барабанным перепонкам крик. Дух запульсировал, съеживаясь и вырастая, контуры его заколебались, словно пламя свечи. — Ужель ты уничтожишь меня, человек, и отправишь в еще более темное царство, чем сие?
Род помассировал шею, пытаясь высвободить мускулы, сведенные судорогой от вопля духа.
— Прости меня, лорд Логайр, я забыл. Мой фонарь останется затемненным, но ты должен тогда привести меня к этому страшному алтарю, чтобы я мог увидеть его своими глазами.
— Значит, ты собираешься поклоняться там? — Пустые глазницы призрака зловеще покраснели.
— Нет, милорд, но я должен узнать эту вещь, чтобы суметь свалить ее, когда придет время.
С миг дух молчал, затем степенно кивнул и скользнул вперед.
— Идем.
Род, спотыкаясь, побрел за ним, вытянув руки вперед — по пятам за призраком, пока его ладони не уперлись во что-то твердое и холодное.
— Берегись, человек, — прогрохотал призрак, — ибо здесь таятся темные силы.
Род медленно, дюйм за дюймом, нащупывал себе дорогу вдоль металла, мягко поблескивающего в слабой люминесценции призрака. Затем его правая рука упала на что-то. Он пошарил, обнаружил, что это был угол, пожелал, чтобы дух испускал еще немного света, и шарил до тех пор, пока не определил на ощупь контуры двери или, скорее, дверного проема семи футов в высоту и трех в ширину.
— Что находится внутри, милорд? — спросил он шепотом.
— Это гроб, — простонал дух, — металлический гроб без крышки, поставленный стоймя, и ты нашел его открытую сторону.
Род гадал, что случится, если он шагнет в эту нишу, но по какой-то странной причине в нем отсутствовал экспериментаторский зуд истинного ученого.
Он пошарил напротив дверного проема, и в его ладонь вжался круг, слегка выступающий над металлическим блоком.
Проводя пальцем справа от дверного проема, он открыл целый набор кругов, овалов и кнопок. Район в пределах их контуров был более гладким и менее холодным, чем окружающий их металл — стекло, решил он, или пластик. Пульт управления.
— Милорд Логайр, — тихо позвал он. — Подойдите теперь сюда ко мне, умоляю вас, потому что мне нужен свет.
Дух подплыл к нему и при свете его холодного излучения Род разглядел набор измерительных приборов, верньеров, ряд кнопок с цветовым кодом.
Голос духа был мягким, почти сочувствующим.
— Почему ты дрожишь, человек?
— Холодно, — отрезал Род. — Милорд Логайр, боюсь, что я должен согласиться с твоим мнением по поводу этой чудовищной штуки. Я не знаю, что это такое, но оно нехорошее.
Дух заговорил, соглашаясь.
— И то, что дурно на вид, должно быть вдвое хуже в действиях своих.
— Ну, я не столь уверен в этом, как в основном принципе, — сдержанно ответил Род. — Но в данном случае это может быть применимо. Милорд, в последующий небольшой срок не обращайте внимания на мое бормотание, я должен, э, прочесть заклинание против зла этой, э, машины.
Он переключился на жаргон галактических матросов, в то время как дух в замешательстве хмурился.
— Векс, ты тут?
— Да, Род.
— Ты слушал?
— Разумеется, Род.
— Гм, ну значит, э, эта штука — большой кусок металла, прямоугольный, примерно, э, двадцати футов длиной на, скажем, десять шириной и, может, десять в высоту. Имеет вырезанную спереди небольшую нишу размером, примерно, со средний гроб.
— Соответственно, — пробормотал робот.
— Без непрошенных комментариев на работе, пожалуйста. Это белый металл с тусклым отливом и холоднее, чем ад, сейчас, во всяком случае. Рядом с нишей набор измерительных приборов: длинная линейка со шкалой и бегунком.
— Как калибрована шкала, Род?
— Похоже на логарифм, Векс. Арабские цифры. Ноль примерно в трех четвертях пути от левого края. Левая сторона шкалы размечена до десяти тысяч. Правая сторона идет до, э, 2385. Похоже на что-нибудь, о чем ты слышал?
Возникла пауза, затем робот ответил:
— Занесено для анализа, продолжай описание.
Род скрипнул зубами. Эта огромная штуковина была явно так же незнакома Вексу, как и ему самому.
— Тут есть циферблат с ручкой посередине, сразу справа от линейки. Точка отсчета наверху, двенадцать часов, отрицательное число слева, положительное справа. Ну, по крайней мере, я думаю, что это числа. Штука как раз справа от точки отсчета выглядит несколько похожей на лекало или, может, на параноидную синусоиду. Потом есть фигура, похожая на перевернутую грушу. Есть пара кругов с проходящей поперек них линией. Последняя — лежащий на боку вопросительный знак, потом есть бесконечность на месте шести часов. Левая сторона такая же, только все символы промечены знаком отрицания.
Робот с минуту погудел. Род узнал Sempre Libera из «Травиаты». Векс положительно наслаждался.
— Занесено для анализа и справок, Род. Продолжай описание.
— Ты тоже не узнаешь их, да?
— Они совершенно беспрецедентны в математических дисциплинах. Но если в их основании есть какая-нибудь логика, я их дешифрую. Продолжай.
— Ну, тут есть семь кнопок, установленных на одном уровне в ряд, как раз над линейкой, с цветовой маркировкой. Цвета — э, эй, это же спектр!
— Как я и опасался, — пробормотал робот. — Использование цветов спектра указывает на произвольную передачу значений. В последовательности цветов нет никакой аномалии?
— Ну, окраска радужная…
— Не совсем то, что я подразумевал под аномалией. Ну, занесено, продолжай…
— Ничего, это все.
— Все, только три прибора управления?
— Это все.
Минуту робот хранил молчание.
— Что ты из этого заключаешь, Векс?
— Ну. — Голос робота сделался колеблющимся. — Система управления, похоже, сработана для непрофессионала, Род…
— Почему? Оттого, что такая простая?
— Именно, помимо этого тут недостаточно данных для…
— Ну, сделай догадку, черт побери! Сделай дикую догадку!
— Род, гадание не находится в пределах способностей кибернетического механизма, так как оно требует применения интуитивности.
— Так экстраполируй на основе уже доступных данных!
Он снова услышал «Травиату», какую мог петь грустный звукогенератор, а затем Векс сказал:
— Некруглость числа 2385, кажется, указывает на номер года, Род, обусловленный ее сопоставлением с числом десять тысяч.
— Э… что ты сказал?
— Число десять тысяч, — прочел лекцию Векс, — имеет множество вероятных соотнесений, одним из которых является зафиксированный период человеческой истории.
— Эй, минуточку, Векс. Письменная история не восходит далее 2000 года до н.э., даже я знаю это.
— И это чудо, учитывая твое сопротивление обучению с самого раннего возраста.
— Ладно, ладно! Я был плохим мальчиком, не выполняющим домашние задания! Сожалею! Раскаиваюсь! Только продолжай экстраполяцию, идет?
Он услышал жужжание серии замыкающихся реле, которое всегда напоминало ему смешки, затем Векс поведал:
— Человеческая история до развития письменности, можно сказать, зафиксирована в легендах и мифах — устной традиции — в таких произведениях, как «Эпос о Гильгамеше». Охватываемый такими трудами период можно считать начавшимся почти за четыре тысячи лет до н.э. Эта цифра, прибавленная к нынешней дате, даст нам число 9432, которое близко подходит к числу 10000, чтобы включить ее в число вероятных соотнесений.
— Хмм. — Род поджал нижнюю губу. — Ну, если посмотреть под таким углом, то, полагаю, 2385 может быть датой. Но что это означает?
— Ай, Род, вывод так очевиден.
— Значит, я микроцефальный идиот. Разжуй его.
Робот поколебался.
— Точность вывода имеет очень низкую вероятность…
— Я же просил сделать догадку, не так ли? Брось, выкладывай его.
— По данной теории, Род, этот артефакт должен быть средством передвижения для темпоральных путешествий.
Род уставился на линейку.
— Ты хочешь сказать, что это машина времени?
Бегунок был подвинут вправо до предела, остановившись на числе 2385.
— Род, ты должен держать в уме, что процент вероятности этой теории…
— Машина времени! — В мозгу Рода все завертелось. — Значит, эти малорослые ублюдки явились из будущего!
— Род, я же предостерегал тебя от твоей склонности сопровождать маловероятную теорию грузом убеждения.
Род быстро покачал головой.
— Э, не беспокойся, Векс. Это всего лишь догадка, вероятно, неправильная. Я держу это в уме.
Он отвернулся от пульта управления с пылающим взором. Машина времени, кто бы мог подумать?!
Он вдруг осознал слабое свечение слева от себя. Над ним возвышался мрачный Горацио Логайр.
— Что это за магия, человек?
Род помрачнел, снова повернувшись к машине.
— Странная, милорд, темная и странная одновременно. Я немного знаком с разными, э, магиями, но это такая, о которой я ничего не знаю.
— Что же ты тогда будешь делать?
Род нахмурился, уставился в пол, а потом поднял взгляд с мрачной улыбкой.
— Спать. И размышлять над тем, что увидел.
— И когда ты уничтожишь эту игрушку сатаны?
— Когда буду уверен, — пробормотал Род, снова оборачиваясь посмотреть на машину. — Уверен, что это чума, а не лечение этого средневекового, погруженного во мрак мира.
Брови Логайра сошлись, когда его мрачность усилилась. Он, казалось, почти увеличился, вырисовываясь выше и шире, делая человека, стоящего перед ним, маленьким и беззащитным. У Рода возникло безумное ощущение, что на него с ревом несется древний локомотив.
В голосе зазвучал отдаленный гром.
— Тогда я поручаю тебе изгнание этого демонического алтаря и сброда его жрецов.
У старика, решил Род, определенно зашли шарики за ролики.
Меч духа молнией вылетел из ножен. Род невольно принял оборонительную стойку. Затем он выпрямился, выругав себя — призрачный меч едва ли мог причинить ему вред.
Меч поплыл к нему острием вниз — сверкающее подобие распятия в призрачном свечении духа.
— Что это? — ахнул Род.
— Сложный пакет волн низкой частоты и высокой амплитуды, — услужливо ответил Векс.
— Благодарю вас, доктор Слипкэм. Чем он вызван?
— Пока еще недостаточно данных для… — Стон раздался снова, и туманный призрак с глубокими черными глазницами и черным же провалом рта устремился прямо к голове Рода, начав с размера не больше булавки в противоположном конце коридора и возвышаясь над ним секунду спустя.
Род пронзительно закричал и распластался у стены. Страх завязал узлом внутренности у него в животе, страх полупарализовал его конечности, страх заледенил его мозг и стиснул сердце.
Раздался еще один стон на полтона выше первого, Род дернул головой направо и увидел еще одного вырисовывающегося над ним духа.
Третий стон, и глаза Рода распахнулись, перед ним вырос третий призрак.
Три гигантских призрака окружили его полукольцом у каменной стены. Их рты имели вид огромных бесцветных «О», холодные костлявые пальцы потянулись к нему. Сквозь беспорядочную панику его мозга пробилась одна единственная мысль: Векс не верил в духов!
— Духи! — закричал он. — Духи, Векс, духи!
— Духи, — прогудел робот, — нематериальны, даже если они существуют. Они не являются проявлениями ни энергии, ни материи и не способны причинить вреда реальному объекту.
— Скажи им! Скажи им! — завизжал Род.
Охватывающая его сердце рука стиснула пальцы. Он ахнул и закашлялся. Что-то сдавливало его легкие стальным обручем вокруг груди, все теснее и теснее… Страх был физическим существом, неясным призраком, вооруженным, ненавидящим. Страх этот мог парализовать, мог убить…
— Род, закрой уши.
Род попытался подчиниться приказу робота и не смог.
— Векс! — завизжал он. — Векс, я не могу двигаться!
Его череп затрясло громкое глубокое гудение, забивающее стоны. Оно смодулировалось в монотонный гул:
— З-А-К-Р-О-Й-У-Ш-И.
И страх исчез, пропал или почти пропал, по крайней мере, уменьшившись до знакомого холодного кома в глубине живота. Род снова мог двигаться столь же легко, как всегда. Он заткнул уши пальцами. Гудение прекратилось, и он опять смог услышать духов. Их стоны стали приглушенными и отдаленными, пробиваясь сквозь пальцы. Страх снова поднялся к его горлу, но он не был больше парализующим.
— Ты слышишь их, Род?
— Да, но теперь это не так худо. Что ты сделал, Векс?
— Ничего, Род. Их стоны имеют гармоническую частоту в субзвуковом диапазоне, способную вызвать страх в особях твоего вида.
— О.
— Вызывающий страх тон — это частота пульсации, производимая одновременным испусканием инфразвуковой гармонии в трех тонах.
— Так значит, требуются трое, чтобы испугать меня?
— Точно, Род.
— И они, на самом деле, не пугают меня, а просто заставляют испытывать страх?
— Опять правильно.
— Ну, это облегчение. На минуту я испугался, что вдруг совершенно неожиданно превратился в полноценного труса.
— Все люди испытывают страх, Род.
— Да, но только трус позволяет ему остановить его.
— Это преувеличенное утверждение.
— И черт с ней, с теорией! Извини меня, пока я применю ее на практике.
Род шагнул от стены, вынудив себя двигаться. Он продолжал идти прямо сквозь духа перед ним. Стоны вдруг прекратились, затем с воем отчаяния духи исчезли.
— Они пропали, — прохрипел Род.
— Конечно. Раз ты продемонстрировал их неспособность контролировать тебя, они сами начали страшиться тебя.
— Д-д-да, — выдохнул Род. Он широко расставил ноги, уперев кулаки в бедра, откинув голову назад и ухмыляясь.
— О'кей, привидения! Есть какие-нибудь сомнения насчет того, кто здесь хозяин?
Он стоял, слушая эхо своего голоса, замурованного в пустых коридорах.
Громкая речь могла быть здесь весьма впечатляющей.
Траурный погребальный голос ответил ему из разреженного воздуха, простонав:
— Оставь нас, смертный. Оставь нас в покое в наших могилах Мы никому здесь не вредим в наших холодных старых коридорах.
— Никому, кроме тех людей, что заходят сюда, — отрезал Род. — Их вы убиваете, как убили бы меня, одним тяжким страхом.
— Немногих, — погоревал дух. — Очень, очень немногих, смертный. Только сумасшедших и дураков.
— Если вы убили здесь, в коридорах, хоть одного человека, вы убили одного лишнего! — обвинил в ответ Род.
— Разве ты не убил бы, человек, защищая свой дом?
— Какое ты имеешь право на эти коридоры? — фыркнул Род.
Дух вдруг очутился рядом, возвышаясь над ним.
— Я некогда был Горацио, первым лордом Логайром! — в гневе прогремел он. — Именно я и построил этот замок! Ужель я не имею права на самую бедную и холодную часть его коридоров?
Страх пронзил живот Рода, он сделал шаг назад, затем стиснул зубы и снова шагнул вперед.
— Тут у тебя есть аргумент, — признал он, — и владения эти, как ни крути, девять десятых права. Но сколько тебе пришлось убить, чтобы приобрести эти владения?
— Никого. — Дух, казалось, был очень опечален этим. — Все в страхе бежали.
Род кивнул, пересматривая свою оценку духа. Горацио явно не убивал, когда мог без этого обойтись. Однако, вероятно, был в восторге, когда это становилось необходимостью…
— Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, Горацио. — Он вдруг сардонически усмехнулся. — Какой вред я мог бы тебе причинить, даже если бы захотел?
Дух вскинул голову, уставившись пустыми глазницами на Рода.
— Разве ты не знаешь, смертный?
— Духам, — поспешно произнес за ухом у Рода голос Векса, — как и всем сверхъестественным существам, можно причинить вред холодным железом или серебром или любым другим средством хорошей проводимости, хотя золото обычно расценивалось, как слишком дорогое для такого употребления.
Дух все выше вырисовывался над Родом, наступая на него.
Род шагнул вперед с кинжалом наготове.
— Стой, где стоишь, — резко приказал он. — Холодное железо, помнишь?
— Тогда, значит, — прошептал Векс, — ты знаешь секрет их силы. Ты можешь привести целую армию с затычками в ушах.
— Тогда, значит, — произнес Род, — зная секрет вашей силы, я могу привести сюда целую армию с затычками в ушах.
Дух остановился, углы его губ опустились.
— Я думал, ты сказал, что не знаешь.
— Теперь знаю. Один шаг назад, будьте любезны.
Дух неохотно отступил, простонав.
— Что за призрак стоит рядом с тобой, советуя тебе?
Род оскалил зубы в усмешке.
— Черный конь, сделанный из холодного железа. Он в конюшне замка, но может говорить со мной оттуда.
— Пука, — прорычал Горацио. — Конь-призрак, предавший мир духов.
— Нет, — мрачно покачал головой Род. — Это совсем не призрак. Я ведь сказал, что он сделан из холодного железа, не так ли?
Дух решительно замотал головой.
— Никакого такого существа быть не может.
Род вздохнул.
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Но это не по существу. Для тебя важно лишь, что я не собираюсь учинять здесь никакого вреда. Я просто кое-что ищу. Я найду это и уйду. Идет?
— Ты — хозяин. Зачем спрашиваешь? — с горечью произнес дух.
— Вежливость, — объяснил Род. Затем в голове его промелькнула нестойкая и неясная надежда. — Да, кстати, я менестрель…
Челюсть духа отвисла, затем он кинулся вперед, вытянув руки.
— Музыка! О, сладкие звуки музыки! Сыграй нам человек, и мы в твоем распоряжении!
— Секундочку! — поднял руку Род. — Ты построил эти коридоры, Горацио Логайр, и поэтому я прошу у тебя дара спокойно ходить по этим коридорам. Дозволь мне это, и я вам сыграю.
— Ты можешь ходить, можешь ходить, где тебе угодно! — дрожа, согласился дух. — Только сыграй нам, человек!
Очень ловко, подумал Род. Столь же хорошая работа по спасению лица, как и вся, когда-либо проделанная мною… В конце концов, нет смысла наживать себе врагов, если ты можешь избежать этого.
Он поднял взгляд, вздрогнул и в потрясении уставился на окружившую его плотную стену духов, по меньшей мере, в три ряда глубиной, — все глядящие на него так, как голодный на фабрике спагетти.
Он с трудом сглотнул и снял с плеча лютню, произнеся мысленно благодарственную молитву, что не имел возможности оставить ее в спальне-сеновале.
Он коснулся струн, и по рядам духов прокатился стон экстаза, словно далекий отзвук погребальных колоколов, донесенный полуночным ветром.
Тут Роду пришло в голову, что он приобрел отличнейшую позицию для заключения сделки.
— Э, лорд Горацио, за две песни не скажете ли, где находятся тайные ходы?
— Да, да! — откровенно завизжал дух. — Замок — твой, и мой домен, и все, чем я владею! Хоть королевство, если пожелаешь, только сыграй нам, человек! Ибо десять сотен лет мы не слыхали ни звука человеческой музыки! Только сыграй, и весь мир — твой!
Тогда Род принялся щипать струны, и духи задрожали, словно школьница, получившая первый поцелуй.
Он сыграл им «Гринслив» и «Пьяного матроса» — это были самые древние из известных ему песен. От них он перешел к песне «Полдень духа» и «Несчастная мисс Бейли». Он собирался вдарить «Призрачных всадников в небе», когда ему пришло в голову, что духам могли не особенно нравиться песни о духах. В конце концов, смертные рассказывали истории о духах ради эскапизма; по тому же критерию призракам хотелось услышать о жизни скучной, ординарной, обыденной, о чем-то мирном и утешающем: воспоминания о зеленых пастбищах и журчащих ручейках, мычащем стаде, медленно поворачивающемся в подветренную сторону.
Поэтому он сыграл все, что мог вспомнить из шестой симфонии Бетховена, что было нелегко сделать, играя на ирландской лютне.
Последние аккорды замерли среди пустых коридоров. С миг духи хранили молчание, потом по их рядам пронесся благодарственный удовлетворенный вздох.
— Воистину, самое прекрасное пение. — Потом он сказал очень осторожно: — Подари нам еще одну, человек.
Род с печальной улыбкой покачал головой.
— Часы ночные поджимают нас, милорд, а я должен многое сделать до рассвета. В другой раз я вернусь и сыграю вам вновь, но теперь я должен уходить.
— И верно, — сказал Горацио с еще одним вздохом. — Ну, ты вел себя с нами честно, человек, и показал нам учтивость без принуждения к оной. Так неужто мы позволим гостю превзойти нас в гостеприимстве? Нет, но идем, и я покажу тебе двери и ходы внутри стен своего замка, я расскажу тебе обо всех его изгибах и поворотах.
Все духи, за исключением Горацио, исчезли со звуком топота мышиных лапок по сухим листьям. Горацио внезапно свернул и полетел впереди прочь от Рода, который метнулся следом за ним.
Род на бегу считал шаги, после пятидесяти дух сделал поворот под прямым углом с замечательным пренебрежением к инерции и прошел через дверной проем. Род сделал мужественную попытку совершить безынерционный поворот, но сумел только слегка притормозить.
Голос духа усилился гулким эхом пещероподобного зала.
— Это и в самом деле пещера, созданная Богом за много веков до моего прихода. Не желая скупиться с дарами Его, я превратил ее в большой пиршественный зал.
Помещение забурлило голосами тысяч людей — это когда патриарх духов испустил тяжелый вздох.
— Шумны и многочисленны были устраиваемые в сем огромном зале пиры, человек. Прекрасны девы и доблестны рыцари. — Голос его поднялся до экзальтации. — Ярким от света и музыки был мой пиршественный зал в те минувшие дни, повести и саги древнее и жизненнее, чем пение сего более позднего мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь била с силой сквозь макушки, наполняя умы своим барабанным призывом!
Призывом жизни…
Голос духа растаял, эхо его растворялось среди холодных камней пещеры, пока огромный зал не застыл в молчании своей вечной полуночи.
Где-то упала капля воды, раздробив молчание на сотню эхо.
— Теперь они исчезли, о человек! — мрачно произнес дух. — Исчезли и умерли, пока трижды двунадесять моей крови сынов правили вместо меня этими болотами и потом являлись жить со мной в эти коридоры. Исчезли все мои храбрые товарищи, все мои податливые девы, исчезли и стали прахом под моими ногами.
Плечи у Рода выпрямились, словно холодный ветер коснулся его между лопаток. Он старался легче ступать по ковру пыли в старом пиршественном зале.
— А ныне! — Голос духа посуровел в мрачном гневе. — Ныне другие правят этими коридорами, раса шакалов, гиен, оскверняющих моих старых товарищей, разгуливая в образе людей.
Род навострил уши.
— Э, что вы сказали, милорд! Кто-то украл у вас этот зал?
— Кривые чахлые людишки, — проскрежетал призрак. — Раса низких, лишенных благородства трусов — и лорд их всех выступает, как советник отпрыска рода моего, герцога Логайра!
— Дюрер! — выдохнул Род.
— Называется таким именем, — прорычал дух. — Хорошо, значит, он назван, ибо сердце у него твердое, а душа хрупкая. [20]Но заметь себе, человек, — и дух обратил свои бездонные глаза к Роду; волосы на затылке Рода чуть приподнялись и отделились от черепа при виде углей, горящих в глубине глазниц призрака, — заметь себе хорошенько, — нараспев произнес он, вытягивая руку к Роду и тыча в него указательным пальцем, — что твердая и хрупкая сталь сломается от одного удара кованного железа. И также эти злые ходячие насмешки над человеческим родом могут быть сломлены мужем, коего действительно можно назвать мужем!
Рука духа упала, плечи его поникли, голова опустилась.
— Если бы, — мрачно проговорил он, — если бы в сии темные дни жил кто-либо, кто воистину может назвать себя мужем…
Глаза Рода оторвались от духа и медленно проползли по огромному залу. Там была только чернота, тесная и густая. Он моргнул и мотнул головой, стараясь избавиться от чувства, что тьма давит ему на глаза.
— Милорд Логайр, — начал он, остановился и произнес снова: — милорд Логайр, может, я и буду твоим куском железа — все равно, меня называли и похуже. Но если я должен сломить советников, я должен узнать о них как можно больше. Поэтому скажи мне, чем они занимаются в этих залах?
— Колдовством, — проворчал призрак. — Черной магией! Хотя о манере ее я едва ли могу рассказать…
— Ну, расскажи мне все, что можешь, — не отставал Род. — Все, что ты сможешь сказать, будет принято с благодарностью.
— Ты говоришь, словно приходской поп, собирающий десятину, — фыркнул дух. — Тем не менее, я расскажу тебе все, что могу. Знай же тогда, человек, что эти кривые людишки построили себе здесь великий алтарь из сверкающего металла, что есть не сталь, не серебро, не золото, ни любой другой ведомый мне металл — здесь, в центре зала, где некогда танцевали мои придворные!
— О. — Род поджал губы. — Э, каким образом они поклоняются перед этим алтарем?
— Как поклоняются? — поднял голову дух. — Да я бы поручился, что принося себя в жертву, ибо они шагают внутрь той злой поделки, а потом исчезают и снова — хлоп — они тут, целые! Я могу только думать, что они, должно быть, отдают свою кровь темному демону внутри этого сверкающего ящика, ибо они входят тощие и трясущиеся. И в самом деле, — сказал он задумчиво, — почему бы они иначе были такими иссохшими, эти людишки?
В основании черепа Рода снова началось беспокойное покалывание; оно проползло вниз по шее и распространилось по плечам.
— Я должен увидеть эту поделку, милорд. — Он нащупал кинжал. — Давай-ка немного посветим!
— Нет! — резанул по барабанным перепонкам крик. Дух запульсировал, съеживаясь и вырастая, контуры его заколебались, словно пламя свечи. — Ужель ты уничтожишь меня, человек, и отправишь в еще более темное царство, чем сие?
Род помассировал шею, пытаясь высвободить мускулы, сведенные судорогой от вопля духа.
— Прости меня, лорд Логайр, я забыл. Мой фонарь останется затемненным, но ты должен тогда привести меня к этому страшному алтарю, чтобы я мог увидеть его своими глазами.
— Значит, ты собираешься поклоняться там? — Пустые глазницы призрака зловеще покраснели.
— Нет, милорд, но я должен узнать эту вещь, чтобы суметь свалить ее, когда придет время.
С миг дух молчал, затем степенно кивнул и скользнул вперед.
— Идем.
Род, спотыкаясь, побрел за ним, вытянув руки вперед — по пятам за призраком, пока его ладони не уперлись во что-то твердое и холодное.
— Берегись, человек, — прогрохотал призрак, — ибо здесь таятся темные силы.
Род медленно, дюйм за дюймом, нащупывал себе дорогу вдоль металла, мягко поблескивающего в слабой люминесценции призрака. Затем его правая рука упала на что-то. Он пошарил, обнаружил, что это был угол, пожелал, чтобы дух испускал еще немного света, и шарил до тех пор, пока не определил на ощупь контуры двери или, скорее, дверного проема семи футов в высоту и трех в ширину.
— Что находится внутри, милорд? — спросил он шепотом.
— Это гроб, — простонал дух, — металлический гроб без крышки, поставленный стоймя, и ты нашел его открытую сторону.
Род гадал, что случится, если он шагнет в эту нишу, но по какой-то странной причине в нем отсутствовал экспериментаторский зуд истинного ученого.
Он пошарил напротив дверного проема, и в его ладонь вжался круг, слегка выступающий над металлическим блоком.
Проводя пальцем справа от дверного проема, он открыл целый набор кругов, овалов и кнопок. Район в пределах их контуров был более гладким и менее холодным, чем окружающий их металл — стекло, решил он, или пластик. Пульт управления.
— Милорд Логайр, — тихо позвал он. — Подойдите теперь сюда ко мне, умоляю вас, потому что мне нужен свет.
Дух подплыл к нему и при свете его холодного излучения Род разглядел набор измерительных приборов, верньеров, ряд кнопок с цветовым кодом.
Голос духа был мягким, почти сочувствующим.
— Почему ты дрожишь, человек?
— Холодно, — отрезал Род. — Милорд Логайр, боюсь, что я должен согласиться с твоим мнением по поводу этой чудовищной штуки. Я не знаю, что это такое, но оно нехорошее.
Дух заговорил, соглашаясь.
— И то, что дурно на вид, должно быть вдвое хуже в действиях своих.
— Ну, я не столь уверен в этом, как в основном принципе, — сдержанно ответил Род. — Но в данном случае это может быть применимо. Милорд, в последующий небольшой срок не обращайте внимания на мое бормотание, я должен, э, прочесть заклинание против зла этой, э, машины.
Он переключился на жаргон галактических матросов, в то время как дух в замешательстве хмурился.
— Векс, ты тут?
— Да, Род.
— Ты слушал?
— Разумеется, Род.
— Гм, ну значит, э, эта штука — большой кусок металла, прямоугольный, примерно, э, двадцати футов длиной на, скажем, десять шириной и, может, десять в высоту. Имеет вырезанную спереди небольшую нишу размером, примерно, со средний гроб.
— Соответственно, — пробормотал робот.
— Без непрошенных комментариев на работе, пожалуйста. Это белый металл с тусклым отливом и холоднее, чем ад, сейчас, во всяком случае. Рядом с нишей набор измерительных приборов: длинная линейка со шкалой и бегунком.
— Как калибрована шкала, Род?
— Похоже на логарифм, Векс. Арабские цифры. Ноль примерно в трех четвертях пути от левого края. Левая сторона шкалы размечена до десяти тысяч. Правая сторона идет до, э, 2385. Похоже на что-нибудь, о чем ты слышал?
Возникла пауза, затем робот ответил:
— Занесено для анализа, продолжай описание.
Род скрипнул зубами. Эта огромная штуковина была явно так же незнакома Вексу, как и ему самому.
— Тут есть циферблат с ручкой посередине, сразу справа от линейки. Точка отсчета наверху, двенадцать часов, отрицательное число слева, положительное справа. Ну, по крайней мере, я думаю, что это числа. Штука как раз справа от точки отсчета выглядит несколько похожей на лекало или, может, на параноидную синусоиду. Потом есть фигура, похожая на перевернутую грушу. Есть пара кругов с проходящей поперек них линией. Последняя — лежащий на боку вопросительный знак, потом есть бесконечность на месте шести часов. Левая сторона такая же, только все символы промечены знаком отрицания.
Робот с минуту погудел. Род узнал Sempre Libera из «Травиаты». Векс положительно наслаждался.
— Занесено для анализа и справок, Род. Продолжай описание.
— Ты тоже не узнаешь их, да?
— Они совершенно беспрецедентны в математических дисциплинах. Но если в их основании есть какая-нибудь логика, я их дешифрую. Продолжай.
— Ну, тут есть семь кнопок, установленных на одном уровне в ряд, как раз над линейкой, с цветовой маркировкой. Цвета — э, эй, это же спектр!
— Как я и опасался, — пробормотал робот. — Использование цветов спектра указывает на произвольную передачу значений. В последовательности цветов нет никакой аномалии?
— Ну, окраска радужная…
— Не совсем то, что я подразумевал под аномалией. Ну, занесено, продолжай…
— Ничего, это все.
— Все, только три прибора управления?
— Это все.
Минуту робот хранил молчание.
— Что ты из этого заключаешь, Векс?
— Ну. — Голос робота сделался колеблющимся. — Система управления, похоже, сработана для непрофессионала, Род…
— Почему? Оттого, что такая простая?
— Именно, помимо этого тут недостаточно данных для…
— Ну, сделай догадку, черт побери! Сделай дикую догадку!
— Род, гадание не находится в пределах способностей кибернетического механизма, так как оно требует применения интуитивности.
— Так экстраполируй на основе уже доступных данных!
Он снова услышал «Травиату», какую мог петь грустный звукогенератор, а затем Векс сказал:
— Некруглость числа 2385, кажется, указывает на номер года, Род, обусловленный ее сопоставлением с числом десять тысяч.
— Э… что ты сказал?
— Число десять тысяч, — прочел лекцию Векс, — имеет множество вероятных соотнесений, одним из которых является зафиксированный период человеческой истории.
— Эй, минуточку, Векс. Письменная история не восходит далее 2000 года до н.э., даже я знаю это.
— И это чудо, учитывая твое сопротивление обучению с самого раннего возраста.
— Ладно, ладно! Я был плохим мальчиком, не выполняющим домашние задания! Сожалею! Раскаиваюсь! Только продолжай экстраполяцию, идет?
Он услышал жужжание серии замыкающихся реле, которое всегда напоминало ему смешки, затем Векс поведал:
— Человеческая история до развития письменности, можно сказать, зафиксирована в легендах и мифах — устной традиции — в таких произведениях, как «Эпос о Гильгамеше». Охватываемый такими трудами период можно считать начавшимся почти за четыре тысячи лет до н.э. Эта цифра, прибавленная к нынешней дате, даст нам число 9432, которое близко подходит к числу 10000, чтобы включить ее в число вероятных соотнесений.
— Хмм. — Род поджал нижнюю губу. — Ну, если посмотреть под таким углом, то, полагаю, 2385 может быть датой. Но что это означает?
— Ай, Род, вывод так очевиден.
— Значит, я микроцефальный идиот. Разжуй его.
Робот поколебался.
— Точность вывода имеет очень низкую вероятность…
— Я же просил сделать догадку, не так ли? Брось, выкладывай его.
— По данной теории, Род, этот артефакт должен быть средством передвижения для темпоральных путешествий.
Род уставился на линейку.
— Ты хочешь сказать, что это машина времени?
Бегунок был подвинут вправо до предела, остановившись на числе 2385.
— Род, ты должен держать в уме, что процент вероятности этой теории…
— Машина времени! — В мозгу Рода все завертелось. — Значит, эти малорослые ублюдки явились из будущего!
— Род, я же предостерегал тебя от твоей склонности сопровождать маловероятную теорию грузом убеждения.
Род быстро покачал головой.
— Э, не беспокойся, Векс. Это всего лишь догадка, вероятно, неправильная. Я держу это в уме.
Он отвернулся от пульта управления с пылающим взором. Машина времени, кто бы мог подумать?!
Он вдруг осознал слабое свечение слева от себя. Над ним возвышался мрачный Горацио Логайр.
— Что это за магия, человек?
Род помрачнел, снова повернувшись к машине.
— Странная, милорд, темная и странная одновременно. Я немного знаком с разными, э, магиями, но это такая, о которой я ничего не знаю.
— Что же ты тогда будешь делать?
Род нахмурился, уставился в пол, а потом поднял взгляд с мрачной улыбкой.
— Спать. И размышлять над тем, что увидел.
— И когда ты уничтожишь эту игрушку сатаны?
— Когда буду уверен, — пробормотал Род, снова оборачиваясь посмотреть на машину. — Уверен, что это чума, а не лечение этого средневекового, погруженного во мрак мира.
Брови Логайра сошлись, когда его мрачность усилилась. Он, казалось, почти увеличился, вырисовываясь выше и шире, делая человека, стоящего перед ним, маленьким и беззащитным. У Рода возникло безумное ощущение, что на него с ревом несется древний локомотив.
В голосе зазвучал отдаленный гром.
— Тогда я поручаю тебе изгнание этого демонического алтаря и сброда его жрецов.
У старика, решил Род, определенно зашли шарики за ролики.
Меч духа молнией вылетел из ножен. Род невольно принял оборонительную стойку. Затем он выпрямился, выругав себя — призрачный меч едва ли мог причинить ему вред.
Меч поплыл к нему острием вниз — сверкающее подобие распятия в призрачном свечении духа.