Сташеф Кристофер. Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

   Род последовал его примеру.
   Внезапно он оказался посреди дубового града ударов сержантской дубинки. Он колотил ему по голове и плечам, выискивая открытое место, полусекундное отсутствие защиты у Рода.
   Род стиснул челюсти и старался не отставать от сержанта, отбивая удары столь же быстро, как они производились, но только еле-еле. Желудок его сжался, так как он понял, что весь ушел в защиту.
   Он блокировал удар по голени, отбил отскок в голову, взмахнул нижним концом дубинки, чтобы отразить ответный удар в живот… но удар так и не нанесли. Это был финт.
   Он лихорадочно попытался вновь прикрыть голову, но сержант получил свои полсекунды. Род уголком глаза увидел обрушивающуюся на него тяжелую дубовую палку.
   Он отпрянул, спасаясь от удара, но тот треснул ему по черепу, словно раскат грома. В помещении потемнело, все заполнилось пляшущими точками света, в ушах Рода стоял звон.
   Он отступил, чисто рефлекторно блокируя удары сержанта, и услышал победный крик следивших за боем солдат.
    Совсем не гожусь,кружились мысли в голове у Рода. Его обучали драться на дубинках, но у него год как не было ни одной схватки, тогда как сержант обладал всем умением человека, у которого это любимое развлечение. Для него, вероятно, это была просто игра, так же как фехтование для Рода. Сержант был хозяином положения и знал это.
   Существовал единственный шанс. Род отпрыгнул назад, его руки скользнули к середине дубинки, он начал вращать ею, крутя, словно жезл регулировщика.
   Род стиснул челюсти и приложил к этому делу все мускулы.
   Его дубинка превратилась в вихрь, свистящее смазанное пятно. Это был французский фехтовальный прием, мулине.
   Сержант, вероятно, знал его ничуть не хуже Рода, но все шансы были за то, что он нисколько не лучше натренирован в нем, чем Род. Это был довольно экзотический вид боя, если ты не француз. А с таким именем, как сержант Хэпвид…
   Сэр Мэрис и К° разинули рты. Пораженный сержант сделал шаг назад. Затем на его лице появилась осторожность, и его дубинка превратилась в вихрь.
   Так значит, он знал этот стиль. Но он не был мастером, фактически Род имел преимущество. Дубинка сержанта стала пятном, но четким пятном. Дубинка Рода делала очень милую имитацию циркулярной пилы. Он имел превосходство над сержантом в угловой скорости и, соответственно, в ударной силе.
   Сержант Хэпвид знал это, мускулы у него на шее сплелись в узлы, когда он попытался ускорить вращение.
   Сейчас! Род прыгнул вперед. Его дубинка выскочила из своего круговорота и рванулась вниз встретить вращание дубинки сержанта.
   Дубинки сошлись с треском винтовочного выстрела и таким содроганием, что у Рода зубы задребезжали. Он оправился на миг раньше сержанта и обрушил на его дубинку два быстрых удара, выбив ее из рук противника.
   Род выпрямился, испустив глубокий вздох, и дал напряжению вытечь из него, когда опустил наземь конец дубинки.
   Онемевший сержант уставился на свои руки.
   Род протянул руку вперед, мягко постучал его по макушке дубинкой.
   — Бац! Ты убит.
   — Стой! — крикнул сэр Мэрис, делая результат официальным.
   Род снова опустил дубинку и оперся на нее. Сэр Мэрис нахмурился, блестя глазами из-под кустистых бровей.
   Род бросил ему натянутую улыбку.
   Сэр Мэрис медленно кивнул.
   — Мне испытать тебя с большим луком?
   Род, блефуя, пожал плечами. С арбалетом — может быть, но с большим луком…
   Со стропил раздался глухой, воющий смех. Капитан гвардии и вся его рота подпрыгнули. Большой Том упал на колени, закрыв голову руками.
   Род вскинул голову, ища глазами источник смеха.
   На одной из дубовых балок, пересекающих зал, сидел карлик, барабаня пятками по дереву.
   Голова у него была такой же большой, как у Рода, а плечи шире. Его руки и ноги были такими же толстыми, как у Рода. Он выглядел так, словно кто-то взял большого нормального человека и отредактировал здесь и там фута по три.
   Он был бочкогрудым, широкоплечим, и с шеей, как у быка. Лохматая черная голова казалась странно большой для такого усеченного тела. Черные кудрявые волосы свисали до края челюсти и шеи, кустистые черные брови выпирали из плоского покатого лба. Большие, угольно-черные глаза в данный момент искрились весельем. Их разделял ястребиный клюв носа, под которым угадывались сквозь окладистую черную бороду толстые мясистые губы. Квадратные, ровные зубы блестели сквозь бороду.
   Кто-то попытался затолкать великана в бочонок для гвоздей и почти добился успеха.
   — С большим луком! — прогремел тот басом. — Нет, голову кладу, он такой же хороший стрелок, как сельский баран весной!
   Сэр Мэрис поднял серьезный взгляд на карлика.
   — Чума на тебя и твою повадку подкрадываться, Бром О'Берин! Неужто в моих волосах и так недостаточно седины, что тебе надо совсем побелить их своими выходками?
   — Повадка подкрадываться! — возмутился карлик. — Вот уж воистину, будь у тебя хоть какая-то гордость своим призванием, сэр Мэрис, ты бы поблагодарил меня за демонстрацию твоего же собственного отсутствия бдительности!
   — Бром? — пробормотал пораженный Род. — О'Берин?
   Карлик обратил сердитый взгляд на Рода.
   — Да, Черный Бром О'Берин.
   — Это, э, комбинация голландского, ирландского и русского, если я правильно понял.
   — Что еще за чушь? — прорычал карлик.
   — Ничего. — Род отвернулся, качая головой. — Мне следовало предвидеть, что это случится. Мне следовало ожидать всего, что угодно, на этой сумасшедшей… э… в Грамарие!
   Карлик усмехнулся, озорно сверкнув глазами.
   — Нет, если я в себе не ошибся, это кажется опорочиванием великой страны Грамарий!
   — Нет, нет! Я не… я хотел сказать… — Род замолк, вспомнив, что в этой культуре оправдания не подобали бойцу. Он выпрямился, задрав подбородок. — Ладно, — сказал он. — Это было оскорбление, если тебе так больше нравится.
   Карлик радостно взвыл и вскочил на ноги на балке.
   — Теперь ты должен с ним драться, Гэллоуглас, — прогремел сэр Мэрис. — И тебе понадобится все твое умение до крохи.
   Род уставился на капитана гвардии. Неужели он серьезно? Карлик даст Роду тяжелый бой?
   Карлик глухо хохотнул и соскользнул с балки. Это был двенадцатифутовый прыжок на каменный пол, более чем втрое превышающий рост Брома, но он легко ударился об пол, казалось, чуть ли не отскочив, и оказался в стойке борца. Он выпрямился и, озорно гогоча, направился к Роду.
   Позади Рода раздался рык, и Большой Том рванулся вперед.
   — Это ловушка, мастер! — проревел он. — Колдовство есть в этой земле, и он наихудший колдун из всех! Никто и никогда не бил Черного Брома! И все же я готов…
   Все солдаты, находящиеся в помещении, набросились на Большого Тома в орущем хаосе гнева и насилия.
   С миг Род стоял в оцепенении. Затем он бросил свою дубинку и ринулся в свалку, руки его замелькали, нанося удары каратэ. Солдаты попадали на пол.
   — Стой!— грянул голос Брома.
   Молчание выпало в осадок.
   Бром каким-то образом снова очутился на стропилах.
   — Спасибо вам, ребята, — проворчал миниатюрный геркулес. — Но этот большой парень не желал никому вреда, отпустите его.
   — Никому вреда! — тявкнуло с полдюжины возмущенных голосов.
   Бром глубоко вдохнул и выдохнул.
   — Да, никому. Он только желал защитить своего хозяина. А этот Гэллоуглас желал только защитить своего слугу. А теперь отойдите от них: они оба безвредны.
   Солдаты неохотно подчинились.
   Род хлопнул Тома по плечу и прошептал:
   — Спасибо, Большой Том. И не беспокойся обо мне: этот голландский ирландец только человек, как ты и я. А если он человек, я могу побить его.
   У карлика был, должно быть, очень острый слух, потому что он прогремел:
   — Ах, ты можешь, да? Это мы посмотрим, мой мальчик.
   — Эх, мастер, — простонал Большой Том, вращая глазами. — Вы не знаете, о чем говорите. Этот эльф — отродье самого дьявола.
   — Чародей? — презрительно фыркнул Род. — Таких зверей нет.
   Сэр Мэрис отступил к своей рати, сердито глядя ледяным взглядом:
   — Тронь хоть волос на его голове, и мы запорем тебя.
   — Не бойся, — хохотнул Бром О'Берин. — Не бойся, Гэллоуглас, сделай все, чтобы одолеть меня. Будь уверен, ничего у тебя не выйдет. А теперь позаботься о себе.
   Он подпрыгнул на балке, заревев:
   — Давай!
   Род мигом принял стойку, откинув руки для рубящих ударов. Бром стоял на балке, уперев кулаки в бедра и кивая огромной головой.
   — Да, держись наготове. Но… — Глаза его зажглись злым блеском, он хохотнул. — Бром О'Берин не легкий человек.
   Он спрыгнул с балки ногами вперед, прямо на голову Рода.
   Род попятился, пораженный внезапностью атаки карлика. Сработал рефлекс, его руки взметнулись ладонями вверх, поймали Брома за пятку и сделали ему сальто-мортале.
   Затем, ожидая, что карлик приземлится прямо спиной на гранитный пол, Род прыгнул вперед поймать его, но Бром провернул сальто и приземлился с отскоком на ноги.
   Быстрым сильным ударом он отбросил руки Рода.
   — Учтивый жест, но глупый, — прогрохотал он. — Твоя защита снята. Прибереги мягкость для тех, кто в ней нуждается, приятель Гэллоуглас.
   Род шагнул назад, снова приготовившись к атаке, и посмотрел на маленького человека с растущим уважением.
   — Я, кажется, недооценил тебя, господин О'Берин.
   — Не называй меня господином! — заревел карлик. — Я никому не господин — я всего лишь шут королевы!
   Род медленно кивнул:
   — Шут. — Он сделал приглашающий жест обеими руками. — Ну, ладно, тогда — мудрый шут.
   Бром с миг постоял на месте, смерив Рода хмурым взглядом. Он хмыкнул, растягивая рот в тугой улыбке.
   Затем он прыгнул, выбросив ноги в воздухе, целясь прямо в подбородок Роду. Род вскинул руку, снова поймал Брома за пятки, пробурчав:
   — Я-то думал, ты научился.
   Он снова толкнул ноги карлика вверх, но на сей раз Бром хлестнул головой по подбородку Рода. У него была твердая голова.
   Род отшатнулся от удара, в то же время крепко обвивая руками тело Брома О'Берина.
   Карлик затрясся от веселья.
   — А что теперь? — глухо засмеялся он. — Вот ты сейчас схватил меня, и что ты теперь со мной станешь делать?
   Тяжело дышащий Род промолчал.
   Это был хороший вопрос. Если он хоть на миг ослабит захват, то может быть уверен, что Бром извернется и пнет его в живот. Он мог уронить этого человека или бросить его, но Бром имел тенденцию подскакивать и, вероятно, врезался бы в отскоке прямо Роду в подбородок.
   Ну, коль сомневаешься, сперва бей, а уж потом думай. Род упал на пол, пихая тело Брома под прямым углом к своему собственному, ловя колено и шею карлика для захвата на манер младенца.
   Но Бром двигался самую малость быстрей. Его правая рука обвилась вокруг левой руки Рода; он поймал локоть Рода в захват, подобный тискам, и нажал.
   Спина Рода выгнулась от боли в локтевом суставе. Теперь у него был простой выбор: разжать левую руку или отключиться от боли.
   Вот и решай тут!
   Род рискнул положиться на свою выносливость, он уплотнил свой зажим вокруг шеи Брома.
   Тот крякнул от удивления:
   — Другой бы заскулил от боли и отпрыгнул от меня, приятель Гэллоуглас.
   Колено Брома изогнулось назад, его стопа уперлась Роду в грудь, скользнула под подбородок и продолжала жать дальше.
   Род издал придушенный звук, шею его пронзило огнем, когда позвонки затерлись друг о друга. В помещении потемнело, оно заполнилось точками разноцветных огней.
   — Теперь тебе придется выпустить меня, Гэллоуглас, — процедил Бром. — Допрежь у тебя не откажет зрение и ты не заснешь.
   Неужели этот проклятый полпинты должен быть всегда прав?
   Род попытался что-то свирепо прохрипеть в смысле ответа, но в помещении и впрямь тревожно быстро меркло. Точки света становились спицами, и это, кажется, указывало на скорую потерю сознания.
   Он выпустил свой захват, оттолкнулся руками от пола и, шатаясь, поднялся на ноги. Его уши наполнил глухой смех.
   Потому что Бром сохранил свой захват на руке Рода и, обвив другой рукой ворот его камзола, тянул Рода своим весом обратно на пол.
   Ноги Брома коснулись пола, он оттолкнулся, бросив Рода назад. Род закачался, потеряв равновесие, и упал, но привычка снова взяла свое. Он вжал подбородок в грудь и шлепнулся на предплечье, смягчив свое падение.
   Бром взвыл от радости, увидев, что Род все еще в сознании, и прыгнул.
   Род сделал тот малый вздох, что ему остался, и произвел резкий выпад ногой. Он попал Брому в живот, схватил молотящую руку и резко оттолкнул, выпустив ее.
   Бром полетел вверх тормашками, пронесся в двадцати футах от Рода и приземлился на каменные плиты, крякнув от удивления. Приземлился он, конечно, на ноги и мигом обернулся с громким ржанием.
   — Очень ловко, малыш, очень ловко! Но недостаточно…
   Род снова был на ногах, тяжело дыша и мотая головой. Бром скакнул к нему, а затем прыгнул.
   Род пригнулся как можно ниже в тщетной надежде, что Бром, возможно, окажется способен хоть раз промахнуться, но длинная рука маленького человечка хлестанула вниз и схватила Рода поперек горла, а колода тела, пометавшись туда-сюда, устроилась между плеч Рода.
   Одна стена надавила Роду меж лопаток, обе руки потянули, выгибая шею назад.
   Род захрипел, поднимаясь на ноги и изгибаясь назад под тяжестью Брома. Он схватил карлика за предплечья, а затем быстро нагнулся вперед, рванув руки Брома.
   Бром перелетел через голову Рода и сделал сальто. Он закукарекал, когда его ноги ударились об пол.
   — Превосходно проделано, малыш! Превосходно!
   Он повернулся, все еще с озорным блеском в глазах.
   — Но мне эта игра начинает надоедать. Давай-ка кончать с ней.
   — Поп-пробуй, — выдохнул Род.
   Бром нагнулся вперед, его длинные руки заколотили, отбивая защиту Рода.
   Он попытался схватить Рода за колено. Тот рубанул правой рукой, чтобы блокировать эту попытку, затем обхватил левой плечи Брома, пытаясь толкнуть его вперед, чтобы тот потерял равновесие, но руки карлика, казалось, снова опутали Роду горло.
   Род выпрямился, пытаясь сбросить Брома, рубя ему ребрами ладоней по локтям — захват Брома только уплотнился. Бросив вперед весь свой вес, Род споткнулся и увидел надвигающийся на него пол.
   Бром прыгнул мимо него, поймав по пути стопу Рода. Тот заплясал на каменном полу танец живота, но хлопнулся на предплечья и не дал голове удариться о камень.
   Он попробовал было подняться, но кто-то привязал к его плечам мельничный жернов. Под его левой рукой проскользнула змея и прижалась к его шее.
   Род попытался покатиться и разорвать этот полунельсон, но на его правом запястье сомкнулись клещи и сделали ему «гусиную лапку».
   — Сдавайся, малыш, — прошептал ему в ухо голос Брома. — Сдавайся, ибо теперь ты не сможешь избавиться от меня.
   Он толкнул вывернутую руку Рода повыше, чтобы подчеркнуть сказанное. Род скрипнул зубами от боли.
   Каким-то образом он все же сумел подняться на ноги и попытаться стряхнуть маленького человечка. Но ноги Брома сцепились вокруг его талии.
   — Нет, — выдохнул сквозь зубы карлик. — Я же сказал тебе, что ты от меня не избавишься.
   Род встряхнулся, как терьер, но Бром держался, будто бульдог. С минуту Род прикидывал, а не упасть ли ему на спину и не раздавить ли под собой Брома. Крайне раздражало оказаться побитым человеком в одну треть твоего роста. Однако, он быстро отбросил эту мысль: в этой схватке было много случаев, где Бром мог применить к Роду равно нечестные приемы.
   Значит, Бром обладал сильным чувством честной игры, и будь Род проклят, если он окажется мельче, чем карлик.
   — Не сдашься, приятель? — прокартавил в его ухо Бром, и Род ахнул, когда его правая рука попыталась коснуться шеи.
   Затем Бром сильно нажал Роду на шею, вынуждая его подбородок опуститься до соприкосновения с ключицей. Род зашатался, накренился вперед и выбросил ногу, чтобы удержаться от падения. Мускулы его спины и шеи визжали от этой пытки; правая рука умоляла его сдаться. Его диафрагма сложилась пополам, упрямо отказываясь втянуть еще один глоток воздуха. Дыхательное горло скривилось в судороге, а легкие требовали воздуха.

   В одно странное обособленное мгновение он заметил, что, похоже, совершенно неожиданно наступила ночь, и, еще более странно, что звезды беспорядочно метались.
   По его лицу плескала холодная вода. Между его губ ткнулось горлышко бутылки, казавшееся огромным, словно тележное колесо. Жидкость заструилась по его языку и дальше в живот, где она взорвалась огнем.
   Он мотнул головой и заметил, что под спиной у него холодный камень. Ну-ка, что он, черт возьми, делает, пытаясь уснуть на каменном полу?
   В голове у него звенели голоса. Он открыл глаза, увидел глядевшее на него круглое лицо с большими карими глазами, обрамленное лохматыми черными волосами и бородой.
   Голова уплыла прочь, и вокруг него завертелись серые каменные блоки.
   Род вздохнул, уставился на отблеск света от наконечника копья, и помещение медленно устоялось. В его ухе прогремел голос:
   — Он — чудо, сэр Мэрис! Он заставил меня попотеть!
   Массивная рука обняла голову и плечи Рода, подымая их с камня. В поле зрения вплыло великанское округлое лицо Большого Тома с озабоченно сведенными бровями.
   — Вы целы, мастер?
   Род крякнул что-то, махнув рукой и кивнув.
   Затем тут очутилась та же лохматая голова с телом шимпанзе, и тяжелая от мускулов рука сжала его руку.
   — Хорошо дрался, малыш, — прогрохотал Бром О'Берин. — Я не видел такой схватки с тех пор, как стал мужем.
   Род стиснул руку карлика и попытался усмехнуться.
   Затем над ним склонилось седобородое, в шрамах, лицо сэра Мэриса, его старческая ладонь сжала Роду предплечье, поднимая его на ноги.
   — Брось, малыш, не вешай носа! Ибо теперь ты — ратник армии королевы!
   — Армии королевы, — прогудел Бром, каким-то образом снова очутившийся на стропилах. Помещение затряслось от его смеха. — Нет, сэр Мэрис, на этого малыша претендую я! Ему быть личным телохранителем королевы!
   — Нет, черт побери, Большой Том, отвяжись от меня с этой штукой!
   — Но, мастер! — Том погнался за ним, протягивая панцирь. — Должны же вы надеть хоть какие-нибудь доспехи!
   — Укажи мне хоть одну вескую причину, зачем, — проворчал Род.
   — Да чтобы отбивать стрелы и мечи, мастер!
   — Мечи я легко могу отбивать своим собственным. От стрел я могу уклониться. А против арбалетных стрел от него все равно толку ни черта. Нет, Большой Том! Он всего лишь замедлит меня.
   Дверь в караульную заскрипела на петлях и с грохотом захлопнулась. Бром О'Берин стоял, наблюдая за ними, уперев руки в бедра; одно его плечо окутывало серебристое мерцание.
   — Как же это так, Род Гэллоуглас? Ты не станешь носить ливрею королевы?
   — Я буду носить ливрею, если будешь и ты, пестрый ты манекен!
   Карлик усмехнулся, сквозь дикие заросли бороды блеснули белые зубы.
   — Задел, определенно задел! Но я не гвардеец, Род Гэллоуглас. Я — шут, а пестрое — ливрея шута. Брось, солдат, облачайся в свои цвета!
   — О, я буду носить цвета королевы, не беспокойся. Фактически, я вообще неравнодушен к пурпурно-серебряному. Единственное, что я имею против нее — это то, что она ливрея, но я надену ее. Однако, черт возьми, Бром, я абсолютно отказываюсь иметь какое-либо отношение к этому карцеру, который вы называете доспехами!
   Лицо карлика посерьезнело, он медленно кивнул, не сводя глаз с Рода.
   — О, да. Я так и думал, что ты тех же убеждений.
   Серебристая ткань со звоном слетела с его плеч и шлепнулась на грудь Рода. Тот поймал ее, отстранил от себя, нахмурясь, проинспектировал ее.
   — Ты наденешь кольчужную рубашку, Род Гэллоуглас?
   — Я бы скорее надел власяницу, — проворчал Род, но все же втиснулся в железную фуфайку. — Хорошо сидит.
   Он проворчал и бросил на кольчужную рубашку гибельный взгляд, но грудь у него выпятилась, плечи распрямились почти так, словно он был на параде.
   Его взгляд вонзился в Брома О'Берина.
   — Как это так, Бром? Как понимать, что ты возжелал, чтобы мне сошло с рук отсутствие панциря? Ведь я буду без мундира, не так ли?
   — Отнюдь, — пророкотал Бром. — Ибо доспехи скрыты под ливреей. И ты единственный человек в гвардии, который не пожелал нагрудного панциря.
   Род посмотрел уголком глаза на маленького человечка.
   — Откуда ты знаешь, что я не захотел панциря?
   Бром тихо хохотнул в бороду.
   — Да я же дрался с тобой, Род Гэллоуглас, и ты хорошо дрался со мной, на мой лад. — Улыбка его исчезла. — Нет, ты надел бы доспехи не раньше, чем я.
   Род нахмурился, изучая большое бородатое лицо.
   — Ты еще не совсем доверяешь мне, не так ли?
   Бром улыбнулся, натянуто, с гримасой.
   — Род Гэллоуглас, нет такого человека, которому я доверяю, и я смотрю с подозрением на любого гвардейца королевы, пока тот не отдаст свою жизнь, чтобы спасти ее.
   Род кивнул.
   — И сколько таких?
   Глаза Брома прожгли его.
   — Семь, — ответил он. — За последний год я стал доверять семерым гвардейцам.
   Род дернул левой стороной рта в тяжелой улыбке.
   Он поднял серебристо-белый камзол и натянул его.
   — Так, значит, если ты действительно высокого мнения обо мне, то можешь позволить мне пробовать пищу королевы и проверять, не отравлена ли она.
   — Нет, — проворчал Бром. — Это мое удовольствие, и только мое.
   С минуту Род молчал, глядя в глаза коротышки.
   — Ну, — произнес он и повернулся застегнуть пурпурный плащ. — Я замечаю, что ты еще жив.
   Бром кивнул.
   — Хотя несколько раз я был болен — всерьез болен, мой мальчик. Но я способен определить яд на вкус, мне не нужно дожидаться смерти для доказательства. — Он усмехнулся и, пройдя через помещение, хлопнул Рода по одетому в железо животу. — Не тужи, нет причины быть мрачным! Тебе придется сталкиваться всего лишь с мечами и, наверное, время от времени с арбалетами, так что будь бодр и весел.
   — О, я просто дрожу от нетерпения, — пробурчал Род.
   Бром повернулся кругом и направился к двери.
   — А теперь — до палаты королевы! Идем, я покажу тебе твой пост. — Он обернулся, показав на Большого Тома. — Эй, там, ратник Том! Возвращайся к себе в казарму, твой мастер вызовет тебя, если ты понадобишься.
   Том взглянул на Рода, испрашивая подтверждения. Род кивнул.
   Бром со стуком распахнул дверь и вышел. Род покачал головой, улыбнулся и последовал за ним.
   Палата Совета королевы была большой круглой комнатой, заполненной, в основном, огромным круглым столом двадцати футов в диаметре. На южной стороне, восточной и западной находились тяжелые двери, северную занимал зияющий камин, где потрескивал небольшой костер.
   Стены были увешаны крикливыми гобеленами и богатыми мехами. Над камином висел огромный щит, украшенный королевским гербом. Потолок был сводчатым, почти куполообразным, и пересекался большими резными балками.
   Стол был из полированного орехового дерева. Вокруг него сидели двенадцать Великих Лордов королевства: герцог Медичи, граф Романов, герцог Глостер, князь Борджиа, граф Маршалл, герцог Стюарт, герцог Бурбон, князь Габсбург, граф Тюдор, баронет Раддигор, герцог Савойский и величественный старый седовласый герцог Логайр.
   Все были тут, заметил Род, слушая, как герольд зачитывает их имена со свитка — все, кроме королевы, Катарины Плантагенет.
   Рядом с каждым из Великих Лордов сидел тощий, жилистый, сморщенный человечек, старичок, у каждого было почти истощенное лицо с горящими голубыми глазами и несколькими прядями волос, гладко зачесанных по кожистому черепу. Советники? — гадал Род. Странно, что все они выглядят настолько схожими…
   Все сидели в массивных, изукрашенных резьбой креслах из темного дерева. Более крупное позолоченное кресло стояло пустым в восточной вершине стола.
   Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на ноги.
   Огромные двойные створки восточной двери широко распахнулись, и в палату вошла Катарина.
   Род стоял на посту у западной двери, у него был превосходный обзор, да такой, что вызвал у него перебои в сердце.
   Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного лица; большие голубые глаза и розовые губы; стройное детское тело с набухающими грудями и кошачьими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже широким ремнем пояса в виде буквы «Y» от бедер до пола.
   Она села в пустующее кресло, положив руки на подлокотники, жестко выпрямив спину, прислонившись к позолоченному дереву.
   Бром О'Берин вскочил на табурет справа от нее. Прямо напротив королевы в западной точке стола сидел герцог Логайр. Его советник нагнулся поближе, что-то шепча. Герцог нетерпеливым жестом велел ему заткнуться.
   Бром О'Берин кивнул герольду.
   — Великий Совет королевы открыт, — провозгласил герольд. — Высокие и великие страны Грамарий собрались. Пусть все среди них, кто добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве в присутствии равных себе.
   Комната наполнилась молчанием.
   Герцог Бурбон неловко зашевелился и откашлялся.
   Голова Брома повернулась к нему:
   — Милорд Бурбон, — прогрохотал он. — Вы будете обращаться к королеве?
   Герцог медленно поднялся. Камзол его был украшен гербом лилии, но волосы и усы были белокурыми.
   — Ваше Величество. — Герцог степенно поклонился королеве. — И братья мои, лорды. — Он кивнул головой столу вообще, затем поднял подбородок, выпрямил плечи. — Я должен протестовать, — прорычал он.