Стиц Джон. Число погибших

   - Надеюсь, не на метеостанцию? - спросил я, когда он закрыл за собой дверь.
   - Нет,- сказал Шон приглушенным голосом. Он как раз в этот момент пристегивался. - В Библос. Организуйте самолет в аэропорту.
   Мне опять стало не по себе.
   - Библос? А что там, в Библосе?
   - Губернатор Ньювел.
   Я уже привык к краткости его ответов.
   - Звучит заманчиво, - заметил я.
   - Еще бы, - ответила Джанет с заднего сиденья. - Он произнесет речь для выпускников Библосского университета - сегодня им вручают дипломы. По слухам в такие моменты он отбрасывает всякие экивоки и вроде бы говорит откровенно. Он сам выпускник этого университета и, видимо, считает, что подобные речи прибавят ему популярности.
   Выслушав эту тираду, я включил дюзы. Ветер был слабее обычного, и поэтому мы взлетели на удивление плавно. Я боялся, что в последний момент Шон изменит свои указания, но он просто сказал:
   - Теперь вперед, а я вздремну немного. - И, честно говоря, я вздохнул с облегчением.
   Мы прибыли в университет слишком рано. До церемонии оставалось еще около получаса, и, когда мы с Джанет на секундочку остались одни, я спросил ее, почему нас вызвали так срочно на такое простое задание. Она ответила, что должна была ехать другая группа, но возникли какие-то проблемы, и нас послали вместо них.
   У въезда в подземный гараж я остановился. Контролер взглянул на журналистские удостоверения, И ворота открылись. Перед машиной бежала светящаяся стрелка, указывая направление на предоставленное нам свободное место для стоянки.
   Я припарковал машину. Шон взглянул на план на экране своего компа:
   - Похоже, что нам туда.
   Если церемония должна была состояться в большом актовом зале, я и сам мог указать ему дорогу. В свое время я тоже оканчивал Библосский университет.
   Знакомый ярко освещенный тоннель привел нас куда надо. Пройдя его, мы обнаружили лифт и множество людей, тоже спешащих на церемонию. Метрах в ста дальше по тоннелю находился еще один лифт, ведущий прямо к большому актовому залу. Отходящие отсюда под разными углами переходы вели к другим университетским зданиям.
   Прогулка по тоннелю пробудила во мне приятные воспоминания. Еще недавно все, связанное с совместной жизнью с Кэролайн, казалось мне просто ужасным, но вид этих коридоров и залов напомнил мне времена, когда я был еще вполне счастливым человеком.
   - Встречаемся здесь, - бросил Шон. - Сразу после выступления губернатора. На обратном пути он обязательно тут пройдет.
   Джанет кивнула, и мы вошли в лифт вместе с какими-то двумя студентами, но на первом этаже в кабину хлынула настоящая толпа. Видимо, большинство людей до сих пор предпочитают наземные пути.
   С помощью Шона мы отыскали три свободных кресла. По всей видимости, он был не слишком доволен обществом простого водителя, но мест не хватало, и ему пришлось смириться. Когда Шон на минутку вышел купить себе воды, я шепотом спросил Джанет:
   - Вас никогда не раздражала его снисходительность? - Учитывая ее хемптонитское прошлое, мне казалось, что она должна быть особенно чувствительна к проявлениям мужского шовинизма.
   Но Джанет лишь слегка улыбнулась и надела на голову обруч с камерой.
   - Вероятно, не больше, чем вас. Он со всеми такой, так почему я должна рассчитывать на исключение?
   Но тут вернулся Шон, а вскоре началась церемония, и, когда губернатор начал свою речь, я сразу припомнил, почему он считался столь популярным политиком. Ньювел был одним из тех людей, которые обладают природным или благоприобретенным талантом говорить о важных вещах с тем непринужденным юмором, который весьма часто помогает добиться желаемого эффекта. Легко можно было представить его в роли старомодного государственного деятеля, честного, пожимающего руки простым людям и задающего вопроси, показывающие, что ему знакомы их радости и заботы.
   Сегодня он говорил о насилии и выражал надежду, что каждый сегодняшний выпускник, не важно в одиночку или в составе какой-нибудь группы, поможет снять ореол славы с насилия, как можно больше принизить его. Сорвать с него покровы сенсации, покончить с мифами о герое, стоящем выше закона, и об остроте ощущений, которые он якобы получает. Не станет искать для него оправданий и прославлять его. А наоборот - выставит его на свет, покажет, что он представляет собой на самом деле: деструктивный элемент общественных отношений, который должен быть искоренен.
   Затем Ньювел перешел к тому, каким образом можно этого достичь, и призвал выпускников связать свою судьбу с системами образования, юриспруденции и средств массовой информации.
   Вопросам средств массовой информации и возникновению нездоровых сенсаций он посвятил гораздо больше времени, чем прочим пунктам. Похоже, ему удалось обратить кое-кого в свою веру когда он закончил, его наградили более громкими аплодисментами, чем я ожидал.
   Потом шум в зале утих, началась собственно процедура выдачи дипломов, и Шон сказал, что пора идти. Джанет задержалась у двери и сняла награждение первых пяти студентов.
   Внизу, перед лифтом, не было ни души.
   - Нам бы поймать его хотя бы на минутку, большего и не требуется, сказал Шон, и голос его гулко разнесся по безлюдному тоннелю.
   Мы молча ждали. Наконец лифт заработал. Первыми спускались в основном студенты. На другом конце тоннеля тоже послышались голоса людей, покидающих церемонию.
   Через несколько секунд комп Шона что-то пропищал. Из лифта вывалилась очередная компания, но губернатора все не было.
   - Я только что подумал, - неожиданно произнес Шон. - Ведь он может спуститься и на другом лифте. Пойду проверю. - И он быстро двинулся по тоннелю.
   Я хотел было сказать ему, что это пустая трата времени, но не мог отказать себе в удовольствии побыть наедине с Джанет, Шон так рьяно ловил каждое наше слово... К тому же не стоило демонстрировать ему свое знакомство с университетом. Губернатор мог, конечно, спуститься и на другом лифте, но, чтобы добраться до своей машины, все равно вынужден будет пройти здесь.
   Шон почти дошел до другого лифта, как вдруг, словно прочитав мои мысли, оглянулся, помахал нам рукой и заторопился назад. Он был уже на полпути к нам, когда дверь лифта вновь раскрылась, и мы увидели губернатора, окруженного толпой наших конкурентов.
   Джанет моментально заняла такую позицию, чтобы отрезать ему путь к отступлению, и ждала, пока он ответит на другие вопросы, чтобы задать свой. Я держался чуть сзади.
   Оглянувшись на Шона, я увидел, что он уже почти бежит, и в этот момент, вновь повернув голову к маленькой толпе, заметил, что какой-то молодой человек обронил ручку. Я хотел было крикнуть ему об этом, но передумал.
   Не знаю, что меня остановило сначала, а потом я обратил внимание на его физиономию и замер, охваченный очень нехорошим предчувствием. Мы с Джанет были здесь. А Шон - далеко.
   Я повнимательнее присмотрелся к студенту, и оцепенение начало спадать с меня. Он зашагал быстрее, а потом, отойдя метров на пять, перешел на рысь, словно опаздывал куда-то.
   При виде этого все мое оцепенение тут же испарилось. Не думая о последствиях, я нырнул прямо в толпу и тут же наткнулся на чей-то локоть.
   - Смотри, куда прешь, - раздался сзади сердитый мужской голос, и я потерял ручку из вида. Отпихнув какого-то выпускника, я снова увидел ее под ногами двух зевак, остановившихся послушать губернатора. Не обращая внимания на возмущенные возгласы, я протиснулся между ними. Но стоило мне только опять подобраться к ручке, как чья-то нога отфутболила ее прямо в гущу небольшой, но плотной толпы.
   К этому времени я уже вел себя как маньяк и не видел перед собой ничего, кроме этой ручки. Вдруг кто-то преградил мне дорогу.
   - Что вы себе позволяете? - раздался агрессивный голос.
   Тут я окончательно потерял терпение.
   - Уйди с дороги к чертовой матери, - крикнул я и, оттолкнув его, прыгнул вперед.
   Я упал на колени рядом с ручкой, схватил ее и снова вскочил, стараясь как можно скорее убраться подальше от толпы.
   16. СЕНСАЦИЯ
   "Ручка" у меня в руках была теплой.
   Окружающие, видимо, были настолько шокированы, что послушно расступились, и я получил возможность увидеть две вещи. Шон остановился на почтительном расстоянии, и в руках у него была камера. А "студент", уронивший цилиндрик, который я поднял, панически оглядываясь, бежал к боковому тоннелю.
   Но я уже убедился, что там, впереди, нет никого, кроме "студента", и, размахнувшись, швырнул цилиндрик вслед убегающей фигуре. "Студент" нырнул в спасительное ответвление.
   Цилиндр, задев за угол стены, отскочил туда же. Но пробыл он там недолго; не прошло и секунды, как меня чуть не сшибло взрывной волной. Из тоннеля вылетели обломки кирпича, сопровождаемые плотным облаком пыли и дыма.
   Затем внезапно наступила полнейшая тишина. Потом кто-то в толпе сказал:
   - Черт побери.
   Эти слова как будто открыли шлюз, потому что тут же заговорили все сразу.
   Я медленно двинулся к месту взрыва. Слева от меня какой-то мужчина прислонился к стене и внезапно сполз на пол - видимо, это была реакция на потрясение. Несколько человек хором вызывали полицию по своим компам.
   Когда я подошел к боковому тоннелю, дым и пыль еще не рассеялись. Джанет догнала меня, а Шон уже направил свою камеру в тоннель.
   - Мне кажется, вам не стоит на это смотреть, тихо сказал я Джанет.
   Я оказался прав. Тело "студента" лежало не более чем в пяти метрах от входа в тоннель. Оно представляло из себя сплошное месиво. Мне и самому не стоило смотреть на это. Я вышел из тоннеля, уселся на пол и постарался успокоить свой желудок, ясно сознавая, что две минуты назад убил другое человеческое существо, хотя и потенциального убийцу.
   Но мне не дали как следует почувствовать укоры совести. К этому времени все уже сообразили, что произошло, а из лифта высыпала новая порция пассажиров. Вокруг меня засуетились люди. Каждый считал своим долгом поздравить меня и спросить, откуда я узнал о бомбе.
   Я не реагировал, и постепенно назойливые голоса начали стихать. Когда я снова открыл глаза, то увидел склонившегося надо мной губернатора Ньювела.
   Я уже говорил, что его речь произвела на меня впечатление, а теперь, когда он был так близко, мне стало ясно, что из него вышел бы великолепный актер. Хотя кто знает? Может быть, тут нет никакой разницы. Его широко распахнутые глаза лучились честностью и благодарностью.
   - Я хочу выразить вам свою крайнюю признательность, - сказал губернатор. - Не знаю, как вы сообразили, что нужно делать, но я весьма благодарен вам, как от лица всех собравшихся здесь, так и от своего собственного.
   Я ничего не ответил, и после короткой паузы он продолжил:
   - Вероятно, найдутся люди, которые, услышав об этом, скажут: "Старик Ньювел толкнул речь о насилии, и на обратном пути кто-то попытался его пришить. Наверняка это какой-то трюк". Но это же не так, правда?
   На этот раз я не мог не ответить:
   - Нет, сэр. Это не так.
   - Но как вы догадались? - Он, так же как и я, прекрасно осознавал, что сейчас на нас направлены по крайней мере три видеокамеры.
   - Я не знал точно, что именно готовится, - сказал я слегка дрожащим голосом. - Тем более что это будет бомба. Просто я обратил внимание на этого парня. - Я вовремя спохватился. - Он очень нервничал. Несколько раз огляделся. Потом вынул из кармана ручку. Только я сразу понял, что это никакая не ручка, потому что он специально бросил ее на пол. А потом быстро пошел прочь. Я люблю смотреть детективы и сразу подумал, что это неспроста.
   - И вы оказались правы, молодой человек. Но как вас зовут? Должен же я знать имя своего спасителя?
   Черт, я так и знал, что этим все кончится, но в суматохе это совершенно вылетело у меня из головы. Теперь моя физиономия будет красоваться на каждом экране, и тут уж не поможет никакой камуфляж. Однако нужно было отвечать. Молчать было еще опаснее.
   - Билл Леттерер, - сказал я, стараясь не выдать своего смятения.
   - Ну что ж, еще раз благодарю вас, мистер Леттерер. - Губернатор ухватил мою руку и долго тряс ее. Именно от таких субъектов, как тот, что лежит там, мы и должны защищать общество. И именно такие люди, как вы, необходимы нам для борьбы с насилием.
   Ньювел выпрямился и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я понимал, что это символический жест, и не посмел подвести губернатора. Несколько минут мы стояли рядом, глядя на направленные на нас четыре камеры. Ньювел лучезарно улыбался, я же стоял как столб, но тут наконец-то, приехала полиция.
   Пришлось заново рассказывать им всю историю, но по крайней мере они отвели меня в укромный уголок. Из тоннеля гулко доносились голоса и какое-то бряканье - там трудились медицинские эксперты и уборщики.
   Когда наконец все закончилось, я едва держался на ногах. Перед тем как сесть в машину, Шон заметил:
   - Сегодня вы такая знаменитость, что, может быть, это я должен вас везти.
   Однако он этого не сделал.
   До дома я добрался буквально ползком, но не лег до тех пор, пока не увидел сегодняшний репортаж. Накануне я запрограммировал компьютер на запись всех передач МНБС. Пропуская рекламные вставки, я просмотрел сам репортаж, интервью с полицией, Олсопом, Слоаном и некоторыми другими людьми.
   После первых двух поздравительных звонков я отключил все вызовы и вернулся к просмотру.
   Случилось то, чего я и боялся. В некоторых кадрах меня показали крупным планом, и голос звучал вполне отчетливо. Горячо надеясь, что никто не станет возиться с уточнением моей личности, я наконец лег спать.
   На следующий день по пути на работу я узнал, что выяснила полиция об этом парне с бомбой. Он никогда не был студентом. Его звали Гарри Венти, и был он механиком. Никто из его знакомых никогда не слышал, чтобы он плохо отзывался о губернаторе Ньювеле.
   Только к обеду у меня появилась возможность поговорить с Джанет. Мы сидели в кафетерии, а Шон куда-то уехал.
   - Вас не беспокоит, что кто-то из ваших знакомых, увидев репортаж, надумает позвонить в студию и уточнить, правильно ли он расслышал имя? спросила она.
   - Беспокоит, - признался я.
   - Не хочется говорить об этом, но, может быть, вам пора уходить отсюда? А я буду продолжать расследование. Или пусть полиция, если сможет, направит сюда еще кого-нибудь.
   - Нет.
   - И это все? Просто нет?
   - Я не могу оставлять такие дела незавершенными, - ответил я. - Тем более сейчас, когда я почти уверен, что за всеми катастрофами стоит ктото из МНБС. Шон или кто-нибудь другой мог заплатить этому парню за убийство губернатора.
   - Но у нас до сих пор нет никаких мотивов. Если не считать того, что людей приносили в жертву политическому рейтингу, но я в это не верю.
   - Но должно же существовать какое-то логическое объяснение? Я думаю, все же стоит исходить из того, что МНБС, в той или иной мере, замешана в этом. И следовательно, должна получать какую-то выгоду от результатов. А результатами являются разрушения с большим количеством жертв и телерепортажи, которые смотрят люди.
   Джанет на минутку задумалась:
   - Ну, предположим. И что из этого?
   - Может, я слишком глуп, но я не вижу никакого смысла в разрушениях и смертях. Стало быть, остаются репортажи и люди. Вот если бы просмотреть все репортажи о последних катастрофах подряд... Может быть, мне удалось бы заметить то, чего я не замечал раньше.
   - А что если я сделаю копии и мы вместе просмотрим их вечером? предложила Джанет.
   - Значит, до вечера.
   * * *
   Встретились мы у меня. Запись начиналась с той авиакатастрофы, в которой погиб Сэм.
   - Я записала этот репортаж потому, что, по-моему, он удовлетворяет всем условиям. - Джанет замялась. - Но может быть, я просмотрю его одна и позову вас, когда начнется репортаж о взрыве в Эдоме?
   - Спасибо за сочувствие, - мягко сказал я, но кажется, я смогу взять себя в руки.
   Джанет настаивала, но я не сдался и вскоре пожалел об этом: после первых же кадров у меня из глаз потекли слезы.
   Джанет не сказала ничего вроде: "Я же говорила!" Она вообще ничего не сказала, а просто обняла меня и дала мне выплакаться.
   Пришлось начать со взрыва в Эдоме. Я молчал и смотрел только на экран.
   И вот багровая вспышка вновь взметнула В ночное небо обломки купола и клубы пара. Из окна отеля опять повалил удушающий дым. Медленно, как в кошмарном сне, тяжелый грузовик пробил ограждение и рухнул с эстакады, а после вчерашнего репортажа с бомбой я испытал невыразимую радость от того, что остался жив.
   Затем мы еще раз просмотрели все с самого начала, обращая внимание на всякие мелочи. Например, рекламные ролики, вставленные в репортажи. Нет, они каждый раз рекламировали разные компании. Дикторы тоже не повторялись. Время дня - и то не совпадало, как, впрочем, и причины катастроф.
   Не считая того, что все репортажи принадлежали МНБС, их связывало только одно: люди, которых интервьюировали после происшествий. Это была полиция. Это были официальные представители. И, наконец, это был Олсоп и Слоан.
   - Значит, мы опять возвращаемся к ним, - наконец сказал я. - Почему все время они?
   - Сейчас это два наиболее известных политика в Гелиуме. До выборов всего месяца два. По-моему, это в порядке вещей. - Джанет сбросила туфли и забралась в кресло, поджав под себя ноги. Господи, неужели ей так удобно, подумал я, а вслух сказал:
   - Может быть. Но кроме них, нам больше не за что уцепиться.
   Джанет подавила зевок:
   - Ладно. Но предупреждаю: у меня больше нет никаких идей.
   Я задумался на мгновение:
   - У меня тоже. А вам ничего не удалось выудить из тех клочков, которые я нашел в "Институте Моргана"?
   - Нет. Вы их еще не стерли? Может, попробуем подумать вместе.
   - Отлично. - Я вывел злополучную записку на экран. С тех пор, как я видел ее в последний раз, смысла в ней не прибавилось. Я похвастался Джанет о своей догадке насчет "ЗАКОНА О ПРАВОПОРЯДКЕ".
   НУЖНО ОБ МАНИЕ КОН
   О ПРА ДКЕ
   ПРЕДЛА ГАНИЗО БЕЛЬ
   ВЕСТ НОСТИ
   Несколько минут мы дружно пялились на экран, а потом Джанет сказала:
   - Первое слово во второй строке может быть "ПРЕДЛАГАЮ" или "ПРЕДЛАГАЕТСЯ".
   - Охотно соглашусь. Но что дальше? - я уставился на экран так, словно хотел его загипнотизировать.
   - Я не...
   - Погодите, - остановил ее я. - Должно быть сегодня мои глаза немного отдохнули. Видите тонкую линию на зеленом клочке вот здесь? Между "ПРА" и "ДКЕ"?
   - Вижу. Ну и что?
   - В корзинке этот клочок лежал текстом вниз. Поэтому, когда я собирал записку, компьютер перевернул его. Вы в детстве никогда не пытались читать по следам на листке, лежащем под тем, на котором писали?
   - Конечно. - Джанет наклонилась ближе к экрану. - Вы хотите сказать, что эта линия - и есть такой след?
   - Наверняка. Но графическая обработка читает их лучше, чем дети, конечно, там, где следы не закрыты другими клочками.
   Похожие вмятины нашлись еще на четырех обрывках. Я вспомнил Лоуэлла, который пытался составить карту того, что он считал марсианскими каналами. Задача, стоящая перед нами, была ничуть не легче.
   Однако мало-помалу нам удалось с ней справиться. Иногда приходилось менять цветное изображение на черно-белое и выделять места контрастов, а иногда, наоборот, экран напоминал калейдоскоп: компьютер обозначал одним цветом те фрагменты, в которых мы были уверены, и другим - те, которые могли нам просто казаться.
   Результат стоил всех трудов. Но, честно говоря, к радости моей примешивался неприятный холодок.
   НУЖНО ОБ ТИТ ИМАНИЕ КОН
   О ПРА ПО ДКЕ
   ПРЕДЛАГ ГАНИЗО БЕЛЬ
   ВЕСТНОЙ НОСТИ
   - Вы тоже подумали о вчерашнем? - робко спросила Джанет. Она сидела тихо как мышь.
   - Полагаю, вы имеете в виду нижнюю строчку, где вот это слово должно означать "ГИБЕЛЬ".
   - Разумеется.
   - А как насчет правого верхнего края? - спросил я. - В отчете об опросе общественного мнения говорится о людях, обеспокоенных вопросами правопорядка. Что вы думаете о моей догадке о словах "ЗАКОН О ПРАВОПОРЯДКЕ"?
   Джанет согласно кивнула:
   - Я думаю, любой любитель кроссвордов сказал бы то же самое. А вот слово из восьми букв, оканчивающееся на "ИМАНИЕ" наверняка означает "ВНИМАНИЕ".
   Наделю программы осталось не так много работы, и скоро мы уже смотрели на две целые строчки, в которых угаданные буквы были выделены оранжевым цветом.
   НУЖНО ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ЗАКОН
   О ПРАВОПОРЯДКЕ
   ПРЕДЛАГАЮ ОРГАНИЗОВАТЬ ГИБЕЛЬ
   ИЗВЕСТНОЙ ЛИЧНОСТИ
   - По-моему, губернатор достаточно известная личность, а повашему? спросила Джанет. - Особенно если он только что закончил речь о борьбе с насилием.
   - Так-то оно так. Все прекрасно сходится. Но я по-прежнему не могу понять. Неужели они убивают людей только ради того, чтобы победить на выборах?
   - По-моему, в записке сказано достаточно ясно. И вряд ли ее специально подкинули на случай, если вы захотите в эту ночь заняться фотографией. Странно только то, что она написана на бумаге.
   - Может быть, кто-то просто готовил шифровку, а черновик выбросил, несмотря на удачу, я чувствовал себя неуверенно. - Ну и что же нам теперь делать? - спросил я.
   - Ну, прежде всего мы... - внезапно Джанет резко вскинула голову. - Не знаю. Даже с этой запиской мы бессильны. Может, нам просто бросить эту затею и передать все полиции?
   - Вы же сами сказали, что у нас нет никаких конкретных улик. И к тому же я не думаю, что мы можем в данный момент выйти из игры.
   - Потому что, по вашим идиотским понятиям, нельзя бросать дело, за которое взялся?
   - Хотел бы я, чтобы все обстояло именно так, мягко сказал я.
   - Не тяните... выкладывайте.
   - Вы, вероятно, тоже это понимаете. Только не хотите признаться даже самой себе. В записке сказано: "ОРГАНИЗОВАТЬ ГИБЕЛЬ". МНБС собиралась снять об этом репортаж. Весь план, несомненно, был известен Шону.
   - Продолжайте, - потребовала Джанет. Сегодня она была на редкость непонятлива, и я со вздохом сказал:
   - Кто устроил так, что мы остались у лифта, а сам в это время отошел подальше?
   Джанет побледнела. Теперь она поняла, куда я клоню.
   - Вы хотите сказать, что Ньювел был не единственной мишенью?
   Но по лицу ее я видел, что она сама уже в этом не сомневается.
   17. НАЖИВКА
   Джанет долго смотрела на меня и молчала. Наконец она криво усмехнулась и сказала:
   - Ну что ж, не могу сказать, что испытываю большое желание идти завтра на работу.
   Я с облегчением увидел, что она воспринимает случившееся без паники. Лично я имел куда больше времени, чтобы привыкнуть к мысли, что Шон и еще какие-то неизвестные мне личности горят желанием увидеть наши трупы, но до сих пор испытывал ту же неприятную резь в желудке, как и в тот день, когда впервые узнал, что Кэролайн мне изменяет.
   - Еще бы, - согласился я.
   - Так значит, им известно, чем мы занимаемся или по крайней мере что мы представляем для них угрозу. - При этом Джанет не сказала, что именно я втянул ее в эту историю и, стало быть, мне и отдуваться, а лишь посмотрела на меня задумчивым взглядом своих бирюзовых глаз.
   - Хотелось бы мне, чтобы мы действительно представляли для них угрозу, - ответил я. - Но мы до сих пор не можем ответить на элементарные вопросы: кто, что и зачем? И у нас нет никаких прямых улик.
   Джанет подумала несколько минут и вдруг прищелкнула пальцами.
   - Черт, я только что догадалась. Конечно, это не слишком нам поможет, но вчера я подслушала один разговор. Кто-то из репортеров рассказывал кому-то, что ему поручили приготовить короткий биографический ролик о Ньювеле. Бьюсь об заклад, кому-то было нужно, чтобы этот ролик был под рукой и его в любой момент можно было бы вставить между репортажами о будущем убийстве. Интересно, наши "компетентность и осведомленность" всегда были такого рода?
   - Просто это называется быть последовательными, - объяснил я. Скажите спасибо, что они еще не торгуют рекламным временем на эти репортажи.
   - А может, и торгуют. Во всяком случае, что касается политической рекламы, то это именно так.
   - Ну еще бы! Какой политик откажется лишний раз показаться перед публикой, да еще в тот момент, когда большинство людей торчат у телевизоров. А тут ему гарантирован высокий уровень важности новостей - по крайней мере тройка или четверка. А вчера он мог достигнуть даже пяти или шести.
   - Все это верно, - сказала Джанет. - Но тогда зачем показывать еще и Слоана?
   И она замолчала, вероятно, так же озадаченная этим обстоятельством, как и я.
   После некоторого раздумья я решил сменить тему:
   - Ну ладно. Теперь мы знаем, что нас подозревают, но у нас нет никаких осязаемых доказательств для суда. С этого момента наше расследование резко осложняется, и, стало быть, остается две возможности: А - уйти в подполье и Б - вынудить противника предоставить необходимые доказательства. Что вы предпочитаете?
   - Честно говоря, мне что-то не по себе.
   - А я знаю, что вы предпочли бы план Б. Это будет выглядеть так. Мы заставим их поверить, что у нас имеются неоспоримые улики. Их, конечно же, попытаются уничтожить, и вот тогда они у нас действительно появятся.
   - Вы никогда не работали на правительство?
   - Да ладно! Допустим, вы не воспринимаете меня всерьез. Но тогда что вы предлагаете?
   - Что-нибудь такое, что позволит нам остаться в живых. Мы имеем дело с могущественным противником. Даже если мы получим эти неоспоримые доказательства, то, насколько я могу судить, они исчезнут из полицейского участка через пять минут после того, как мы оттуда выйдем.
   - Хорошо. Придумайте что-нибудь получше. Я откинулся в кресле, и сам постарался придумать что-нибудь получше.