Наверняка существует способ ускорить процесс восстановления памяти. Кэл уселся перед клавиатурой и начал рыться в главном меню.
— Винсент, что такое «Телескоп Земли»?
— Это большой телескоп, который уже давно не используется в астрономических целях; желающие могут взглянуть в него на Землю. Он даже оснащен специальным оборудованием для слежения за земной поверхностью. Время сеанса — пять минут.
Какой болью будут оплачены новые воспоминания? Но колебался он лишь мгновение, а потом решительно нажал кнопку. К сожалению, Атланта в данный момент находилась под Дедалом да и облачность была слишком велика. Можно было посмотреть что-нибудь еще, и Кэл выбрал Париж.
На экране появилось изображение — пятно примерно километров двадцати в диаметре. Небо над Парижем было чистым, и, судя по теням, там как раз начинался новый день. Кэл установил курсор на Эйфелеву башню и дал увеличение.
Вскоре Сена исчезла из поля зрения, а башня заполнила собой пол-экрана; из-за широты и времени суток казалось, что она слегка наклонена к северо-западу. Мелькнула птичья стая, и следя за ее полетом, Кэл заметил на земле скелет.
Четкость изображения не позволяла разглядеть детали, но сомнений быть не могло. Несчастный погиб прямо здесь, у подножия башни — случайность или же он специально приполз сюда, чтобы умереть?
Слава Богу, что увеличение телескопа имеет свои пределы; Кэл и так уже увидел более чем достаточно. Теперь он точно знал, что наблюдал Атланту прежде, видел студенческий кампус и старый дом своих родителей, в котором они жили и в котором умерли.
Он вспомнил последний мучительный телефонный звонок, двухминутный разговор в ночи, внезапно прервавшийся из-за невиданной перегрузки — уцелевший волею судеб Дедал прощался с умирающей Землей. Все хотели поговорить в последний раз с близкими, но что значат две минуты в преддверии вечности? И кто в состоянии наговориться перед смертью за сто двадцать секунд?
Только на втором году учебы в колледже он осознал, что значат для него родители. Почему он раньше уделял так мало внимания? Кэл слишком поздно понял, что грубоватые манеры отца были простой маской, под которой скрывалось нежное и ранимое сердце. К горлу подступил комок.
Кэл еще раз поглядел на башню. Она немного сместилась и теперь воспринималась естественнее. Земля медленно кружилась — огромная могила. Внезапно изображение исчезло; вместо него появилось сообщение о том, что лимит времени исчерпан.
Кэл уже протянул руку, чтобы выключить компьютер, но заколебался. Сообщение о перечислении им денег салону «Забвение» не давало ему покоя. Он просмотрел документы всего лишь за месяц — а что было раньше?
Он вновь вывел список на экран и принялся пролистывать его из конца в начало. Платежных поручений салону «Забвение» за последние три месяца он не обнаружил, зато его внимание привлек другой факт. Он нашел перевод, в котором не было указано имя получателя.
Кэл просмотрел данные еще за несколько месяцев и наконец-то нащупал закономерность. В районе десятого числа каждого месяца с его счета снималась определенная сумма — и так на протяжении года. Сумма всегда была одной и той же — значительной, но не слишком. Кэл попытался подыскать какое-нибудь разумное объяснение, но не смог.
Ответ неожиданно подсказали несколько совсем недавних записей. С момента последнего платежа прошел примерно месяц. Может, его шантажировали? И все случившееся связано со случайной задержкой выплаты дани на день-другой?
Отсюда логически вытекало другое соображение, и, поймав себя на этой мысли, Кэл похолодел. Допустим, деньги вымогал у него тот самый Габриэль Доминго — чтобы представить себе последствия, богатого воображения не требовалось.
— Платить не собираешься? — скорее всего поинтересовался Габриэль.
— Нет.
— Отлично. Тогда я побеседую с полицией; думаю, Никки сильно пожалеет об этом, — с этими словами Доминго, наверное, поднялся и собрался уходить.
— Нет, ты этого не сделаешь, — должно быть, ответил Кэл.
И в этот сценарий великолепно вписываются и труп Доминго, и окровавленная одежда, и капсулы «Витал-22»…
Кэл решительно вытряхнул из головы этот вздор. Рано делать выводы. Надо все-таки попробовать разыскать «Ангела» — может, тогда что и прояснится.
— Винсент, — сказал он, собравшись с духом. — Могу я через тебя послать сообщение на свой домашний компьютер и в дальнейшем поддерживать с ним связь?
— Валяй.
— Текст таков: "нужно поговорить". Адресат — «Ангел».
— Как ты хочешь его подписать?
— А никак. Я не совсем понимаю, зачем нужно использовать всякие клички, однако лучше не рисковать. Если Ангел получает так много подобных посланий, что не сможет понять, кто отправил именно это, значит, толку от него будет мало. В час дня у нас испытания, а мне еще предстоит разобраться, в чем они, собственно, заключаются.
Никки все еще не вернулась. Перед уходом Кэл решил было тоже оставить ей послание, но потом передумал — сообщать было нечего.
Выйдя из дома, он с наслаждением подставил лицо утреннему солнцу, и настроение его немного улучшилось.
Вагончик транспортера был заполнен почти на треть. Рядом с Кэлом уселся молодой человек с неприлично большими усами. Кэл покосился на него, но завязывать разговор, естественно, не стал, посчитав это неуместным.
На последующих остановках людей все прибавлялось. Кэл взглянул на информационную панель: интересно, как там сейчас Никки? Часто ли у нее случаются такие авралы?
Внезапно серая панель стала красной. Кэл уставился на нее, силясь понять смысл этой перемены, и тут в ноздри ему ударил сильный запах мяты, который через мгновение превратился в свежий запах озона, как будто по вагончику только что промчалась гроза.
Шею и плечи стало покалывать, щеки пылали. Лампы дружно замигали, и Кэл испугался.
— Винсент… — начал он и вдруг замолк, сам не зная почему. Зрение прояснилось, но не успел он с облегчением подумать, что все прошло, как в груди словно взорвалась бомба. Кэл пронзительно закричал и хрипя, повалился в проход.
Все тело свело; он судорожно хватал воздух ртом, с ужасом чувствуя, как мышцы, помимо его воли, начинают сокращаться. Руки и ноги задергались; колено ударилось обо что-то твердое. Боль была адская. «Перелом!» — мелькнуло в голове. В следующее мгновение боль пронзила язык, и он почувствовал во рту солоноватый привкус.
Кэл пытался позвать Никки или Винсента, но смог промычать только что-то нечленораздельное. Чьи-то руки крепко схватили его; голова запрокинулась. Кэл ударился затылком и потерял сознание.
— Идиопатическая эпилепсия, — произнес чей-то тихий голос. Кэл хотел сказать, что он уже очнулся, но резкая боль в распухшем языке заставила его отказаться от этой попытки.
— Ну, вот вы и проснулись, — произнес тот же голос. Кэл открыл глаза и зажмурился от яркого света.
— Я доктор Бартум. — Голос принадлежал круглолицему мужчине, стоящему у кровати, на которой лежал Кэл. — Вы находитесь в клинике Табера. Можете что-нибудь вспомнить?
Кэл издал звук, напоминающий сдавленный смешок; Никки все же добилась своего.
— Помню вагончик, — с трудом произнес он. — И, должно быть, удар…
— Отлично. Повреждений головного мозга мы не обнаружили, но вы крепко прикусили язык и сильно ушиблись. Скоро придет ваша жена. Она уехала домой часа за полтора до того, как мы установили, кто вы такой.
— Что со мной случилось?
— Ну, с медицинской точки зрения, ваш случай до вольно редкий. Вам приходилось слышать что-нибудь об эпилепсии? Я полагаю, нет. Мы смотрели вашу медкарту, и там таких случаев не отмечено. И тем не менее у вас был эпилептический припадок. Не могли бы вы поточнее описать свои ощущения?
— По правде говоря, я немного смущен, но попытаюсь. — Кэл рассказал все, что смог припомнить, — и о самом припадке, и о предшествовавших ему нарушениях в работе органов чувств.
С каждым словом доктор Бартум становился все более задумчивым; судя по всему, симптомы, описанные Кэлом, встречались исключительно редко. Он приготовился сказать что-то, как дверь внезапно отворилась и в палату вбежала Никки.
— Кэл! — воскликнула она, — я примчалась сразуже, как только узнала.
— Спасибо.
— Я пока оставлю вас вдвоем, — сказал Бартум. — Но прежде чем вы покинете нас, мистер Донли, я хотел бы еще раз побеседовать с вами.
Кэл кивнул, заинтересованно разглядывая Никки; она коснулась его руки, и доктор Бартум удалился.
— Ну, как ты? — первым делом спросила она; в голосе ее звучало неподдельное участие.
— Похоже, уже в порядке. А когда увидел тебя, мне совсем полегчало. — Он говорил невнятно, но, к сожалению, ничего не мог с этим поделать.
Никки отвела взгляд, словно уже раскаивалась в том, что примчалась сюда?
— Со мной такого действительно раньше не бывало? — спросил Кэл.
— Никогда. По пути я проверила все симптомы. Впрочем, иногда приступ может быть вызван слишком сильными переживаниями. — Кэл впервые заметил у нее на запястье персональный компьютер — чуть меньше Винсента.
— Боюсь, ты выглядишь немногим лучше меня, — сказал он.
— Операции не всегда проводятся в самое удобное для медиков время, — сказала она. — Я совсем выбилась из сил.
— Спасибо, что пришла. По крайней мере я оказался как раз там, куда ты хотела меня упечь.
— На самом деле тебе следует побыть здесь несколько дней, чтобы полностью восстановить силы. И не вздумай даже пытаться сбежать отсюда до завтра.
— До завтра? А который час?
— Около одиннадцати. Ты несколько часов был без сознания.
— В час у меня назначена деловая встреча.
— Нет, ты просто ребенок! Какая может быть встреча? Побереги же себя хоть немного! Ты просто обязан остаться здесь, пока не наберешься сил. И кроме того, ты должен объяснить кое-какие свои поступки.
— Например?
— Например, откуда взялась та одежда, которую ты бросил в мусорный бак, — сурово произнесла она.
— О, — только и смог сказать Кэл. — Ты и капсулы тоже нашла, да?
— Да. И отдала их на анализ.
— Черт возьми. Ты хоть отдала их тому, кому можно доверять? О Боже! Там, вероятно, «Витал-22».
Никки опустилась на край кровати.
— Возможно, мне удастся уговорить ее держать язык за зубами Пока. — Она внимательно посмотрела на Кэла. — Но я хочу услышать, откуда они у тебя.
Кэл рассказал ей о том, как проснулся на холме над Мачу Пикчу, весь в крови и с капсулами в кармане. Он упомянул и о том, что рассказал ему Винсент, и о том, что услышал в новостях.
— Но это только часть правды, — заключил он. — Лично я не могу поверить в собственную виновность. А ты?
— Даже не знаю, что и думать. Ты стал какой-то другой, особенно после того, как умерла Линн. А последние пару месяцев был очень замкнут, вечно рычал на меня, пропадал где-то… Я думаю, на тебя давил груз пережитого. Так что это не преступление — просто болезнь. — Выражение лица Никки было гораздо печальнее ее слов.
Кэлу такая гипотеза отнюдь не прибавила оптимизма; он приподнялся и сел в кровати.
— Я не болен, Никки, — сказал он. — Ни ты, ни я не в состоянии представить себе в полном объеме, что случилось Но я чувствую, что дело очень серьезное.
— Тогда пусть разбирается полиция.
— Именно это мне сейчас совершенно ни к чему, — мягко сказал Кэл, — все обстоятельства против меня. Мне нужна информация — та, которую могу получить только я. Не ставь в известность полицию.
Никки помолчала, изучая его лицо.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но почему ты не рассказал мне сразу?
— Испугался. И не хотел, чтобы ты восприняла это лишь как попытку удержать тебя.
Никки подошла к окну и выглянула на улицу.
— Не знаю, имею ли я право потребовать от тебя остаться здесь хотя бы в качестве платы. — Кэл промолчал; она вздохнула и сказала: — Ну ладно. Делай, что хочешь, а я отправляюсь домой.
— Раз уж ты здесь, дай мне, пожалуйста, одежду.
— Я попрошу, чтобы тебе ее прислали. — Никки кивнула на прощание и повернулась к двери.
— Постой, я ведь не хотел тебя обидеть, — сказал Кэл. — Просто мне самому нужно во всем разобраться. Я найду ответ, обещаю. Не знаю как, но найду. Пойми меня, пожалуйста.
Она повернулась, взглянула на него и молча вышла. Через несколько минут Кэл уже бежал к выходу.
— Не уверен, что поступаю правильно, отпуская вас так быстро, — сказал доктор Бартум.
— Дела не ждут, — пожал плечами Кэл.
— Никки предупредила меня, что вы на редкость упрямы; однако все-таки прошу вас зайти ко мне на минутку. — Доктор провел его в маленькую пустую комнатку и закрыл за собой дверь.
— Присядьте, мистер Донли. Я решил выйти за пределы своей компетенции, потому что очень ценю Никки, а в том, что случилось с вами, меня кое-что беспокоит. — Он поглядел в окно, а потом опять повернулся к Кэлу. — У вас есть враги?
— Пока что не знаю ни одного, — честно ответил Кэл.
— Не хочу понапрасну тревожить вас, но у меня возникли определенные подозрения. В принципе ваш случай типичный, хотя и крайне редкий. — Доктор немигая смотрел на него. — Испытанные вами галлюцинации — запах дождя, например — обычны при эпилепсии. Но точно такие же симптомы могут быть вызваны и другой причиной…
— Продолжайте, — сказал Кэл, заметив на лице доктора тень сомнения.
— Ну так вот, об этом я и хотел вам сказать. Такие же симптомы наблюдаются при поражении отравляющим газом — и он, кстати, тоже имеет запах мяты.
Глава 7. МИСТИФИКАЦИЯ
— Винсент, что такое «Телескоп Земли»?
— Это большой телескоп, который уже давно не используется в астрономических целях; желающие могут взглянуть в него на Землю. Он даже оснащен специальным оборудованием для слежения за земной поверхностью. Время сеанса — пять минут.
Какой болью будут оплачены новые воспоминания? Но колебался он лишь мгновение, а потом решительно нажал кнопку. К сожалению, Атланта в данный момент находилась под Дедалом да и облачность была слишком велика. Можно было посмотреть что-нибудь еще, и Кэл выбрал Париж.
На экране появилось изображение — пятно примерно километров двадцати в диаметре. Небо над Парижем было чистым, и, судя по теням, там как раз начинался новый день. Кэл установил курсор на Эйфелеву башню и дал увеличение.
Вскоре Сена исчезла из поля зрения, а башня заполнила собой пол-экрана; из-за широты и времени суток казалось, что она слегка наклонена к северо-западу. Мелькнула птичья стая, и следя за ее полетом, Кэл заметил на земле скелет.
Четкость изображения не позволяла разглядеть детали, но сомнений быть не могло. Несчастный погиб прямо здесь, у подножия башни — случайность или же он специально приполз сюда, чтобы умереть?
Слава Богу, что увеличение телескопа имеет свои пределы; Кэл и так уже увидел более чем достаточно. Теперь он точно знал, что наблюдал Атланту прежде, видел студенческий кампус и старый дом своих родителей, в котором они жили и в котором умерли.
Он вспомнил последний мучительный телефонный звонок, двухминутный разговор в ночи, внезапно прервавшийся из-за невиданной перегрузки — уцелевший волею судеб Дедал прощался с умирающей Землей. Все хотели поговорить в последний раз с близкими, но что значат две минуты в преддверии вечности? И кто в состоянии наговориться перед смертью за сто двадцать секунд?
Только на втором году учебы в колледже он осознал, что значат для него родители. Почему он раньше уделял так мало внимания? Кэл слишком поздно понял, что грубоватые манеры отца были простой маской, под которой скрывалось нежное и ранимое сердце. К горлу подступил комок.
Кэл еще раз поглядел на башню. Она немного сместилась и теперь воспринималась естественнее. Земля медленно кружилась — огромная могила. Внезапно изображение исчезло; вместо него появилось сообщение о том, что лимит времени исчерпан.
Кэл уже протянул руку, чтобы выключить компьютер, но заколебался. Сообщение о перечислении им денег салону «Забвение» не давало ему покоя. Он просмотрел документы всего лишь за месяц — а что было раньше?
Он вновь вывел список на экран и принялся пролистывать его из конца в начало. Платежных поручений салону «Забвение» за последние три месяца он не обнаружил, зато его внимание привлек другой факт. Он нашел перевод, в котором не было указано имя получателя.
Кэл просмотрел данные еще за несколько месяцев и наконец-то нащупал закономерность. В районе десятого числа каждого месяца с его счета снималась определенная сумма — и так на протяжении года. Сумма всегда была одной и той же — значительной, но не слишком. Кэл попытался подыскать какое-нибудь разумное объяснение, но не смог.
Ответ неожиданно подсказали несколько совсем недавних записей. С момента последнего платежа прошел примерно месяц. Может, его шантажировали? И все случившееся связано со случайной задержкой выплаты дани на день-другой?
Отсюда логически вытекало другое соображение, и, поймав себя на этой мысли, Кэл похолодел. Допустим, деньги вымогал у него тот самый Габриэль Доминго — чтобы представить себе последствия, богатого воображения не требовалось.
— Платить не собираешься? — скорее всего поинтересовался Габриэль.
— Нет.
— Отлично. Тогда я побеседую с полицией; думаю, Никки сильно пожалеет об этом, — с этими словами Доминго, наверное, поднялся и собрался уходить.
— Нет, ты этого не сделаешь, — должно быть, ответил Кэл.
И в этот сценарий великолепно вписываются и труп Доминго, и окровавленная одежда, и капсулы «Витал-22»…
Кэл решительно вытряхнул из головы этот вздор. Рано делать выводы. Надо все-таки попробовать разыскать «Ангела» — может, тогда что и прояснится.
— Винсент, — сказал он, собравшись с духом. — Могу я через тебя послать сообщение на свой домашний компьютер и в дальнейшем поддерживать с ним связь?
— Валяй.
— Текст таков: "нужно поговорить". Адресат — «Ангел».
— Как ты хочешь его подписать?
— А никак. Я не совсем понимаю, зачем нужно использовать всякие клички, однако лучше не рисковать. Если Ангел получает так много подобных посланий, что не сможет понять, кто отправил именно это, значит, толку от него будет мало. В час дня у нас испытания, а мне еще предстоит разобраться, в чем они, собственно, заключаются.
Никки все еще не вернулась. Перед уходом Кэл решил было тоже оставить ей послание, но потом передумал — сообщать было нечего.
Выйдя из дома, он с наслаждением подставил лицо утреннему солнцу, и настроение его немного улучшилось.
Вагончик транспортера был заполнен почти на треть. Рядом с Кэлом уселся молодой человек с неприлично большими усами. Кэл покосился на него, но завязывать разговор, естественно, не стал, посчитав это неуместным.
На последующих остановках людей все прибавлялось. Кэл взглянул на информационную панель: интересно, как там сейчас Никки? Часто ли у нее случаются такие авралы?
Внезапно серая панель стала красной. Кэл уставился на нее, силясь понять смысл этой перемены, и тут в ноздри ему ударил сильный запах мяты, который через мгновение превратился в свежий запах озона, как будто по вагончику только что промчалась гроза.
Шею и плечи стало покалывать, щеки пылали. Лампы дружно замигали, и Кэл испугался.
— Винсент… — начал он и вдруг замолк, сам не зная почему. Зрение прояснилось, но не успел он с облегчением подумать, что все прошло, как в груди словно взорвалась бомба. Кэл пронзительно закричал и хрипя, повалился в проход.
Все тело свело; он судорожно хватал воздух ртом, с ужасом чувствуя, как мышцы, помимо его воли, начинают сокращаться. Руки и ноги задергались; колено ударилось обо что-то твердое. Боль была адская. «Перелом!» — мелькнуло в голове. В следующее мгновение боль пронзила язык, и он почувствовал во рту солоноватый привкус.
Кэл пытался позвать Никки или Винсента, но смог промычать только что-то нечленораздельное. Чьи-то руки крепко схватили его; голова запрокинулась. Кэл ударился затылком и потерял сознание.
— Идиопатическая эпилепсия, — произнес чей-то тихий голос. Кэл хотел сказать, что он уже очнулся, но резкая боль в распухшем языке заставила его отказаться от этой попытки.
— Ну, вот вы и проснулись, — произнес тот же голос. Кэл открыл глаза и зажмурился от яркого света.
— Я доктор Бартум. — Голос принадлежал круглолицему мужчине, стоящему у кровати, на которой лежал Кэл. — Вы находитесь в клинике Табера. Можете что-нибудь вспомнить?
Кэл издал звук, напоминающий сдавленный смешок; Никки все же добилась своего.
— Помню вагончик, — с трудом произнес он. — И, должно быть, удар…
— Отлично. Повреждений головного мозга мы не обнаружили, но вы крепко прикусили язык и сильно ушиблись. Скоро придет ваша жена. Она уехала домой часа за полтора до того, как мы установили, кто вы такой.
— Что со мной случилось?
— Ну, с медицинской точки зрения, ваш случай до вольно редкий. Вам приходилось слышать что-нибудь об эпилепсии? Я полагаю, нет. Мы смотрели вашу медкарту, и там таких случаев не отмечено. И тем не менее у вас был эпилептический припадок. Не могли бы вы поточнее описать свои ощущения?
— По правде говоря, я немного смущен, но попытаюсь. — Кэл рассказал все, что смог припомнить, — и о самом припадке, и о предшествовавших ему нарушениях в работе органов чувств.
С каждым словом доктор Бартум становился все более задумчивым; судя по всему, симптомы, описанные Кэлом, встречались исключительно редко. Он приготовился сказать что-то, как дверь внезапно отворилась и в палату вбежала Никки.
— Кэл! — воскликнула она, — я примчалась сразуже, как только узнала.
— Спасибо.
— Я пока оставлю вас вдвоем, — сказал Бартум. — Но прежде чем вы покинете нас, мистер Донли, я хотел бы еще раз побеседовать с вами.
Кэл кивнул, заинтересованно разглядывая Никки; она коснулась его руки, и доктор Бартум удалился.
— Ну, как ты? — первым делом спросила она; в голосе ее звучало неподдельное участие.
— Похоже, уже в порядке. А когда увидел тебя, мне совсем полегчало. — Он говорил невнятно, но, к сожалению, ничего не мог с этим поделать.
Никки отвела взгляд, словно уже раскаивалась в том, что примчалась сюда?
— Со мной такого действительно раньше не бывало? — спросил Кэл.
— Никогда. По пути я проверила все симптомы. Впрочем, иногда приступ может быть вызван слишком сильными переживаниями. — Кэл впервые заметил у нее на запястье персональный компьютер — чуть меньше Винсента.
— Боюсь, ты выглядишь немногим лучше меня, — сказал он.
— Операции не всегда проводятся в самое удобное для медиков время, — сказала она. — Я совсем выбилась из сил.
— Спасибо, что пришла. По крайней мере я оказался как раз там, куда ты хотела меня упечь.
— На самом деле тебе следует побыть здесь несколько дней, чтобы полностью восстановить силы. И не вздумай даже пытаться сбежать отсюда до завтра.
— До завтра? А который час?
— Около одиннадцати. Ты несколько часов был без сознания.
— В час у меня назначена деловая встреча.
— Нет, ты просто ребенок! Какая может быть встреча? Побереги же себя хоть немного! Ты просто обязан остаться здесь, пока не наберешься сил. И кроме того, ты должен объяснить кое-какие свои поступки.
— Например?
— Например, откуда взялась та одежда, которую ты бросил в мусорный бак, — сурово произнесла она.
— О, — только и смог сказать Кэл. — Ты и капсулы тоже нашла, да?
— Да. И отдала их на анализ.
— Черт возьми. Ты хоть отдала их тому, кому можно доверять? О Боже! Там, вероятно, «Витал-22».
Никки опустилась на край кровати.
— Возможно, мне удастся уговорить ее держать язык за зубами Пока. — Она внимательно посмотрела на Кэла. — Но я хочу услышать, откуда они у тебя.
Кэл рассказал ей о том, как проснулся на холме над Мачу Пикчу, весь в крови и с капсулами в кармане. Он упомянул и о том, что рассказал ему Винсент, и о том, что услышал в новостях.
— Но это только часть правды, — заключил он. — Лично я не могу поверить в собственную виновность. А ты?
— Даже не знаю, что и думать. Ты стал какой-то другой, особенно после того, как умерла Линн. А последние пару месяцев был очень замкнут, вечно рычал на меня, пропадал где-то… Я думаю, на тебя давил груз пережитого. Так что это не преступление — просто болезнь. — Выражение лица Никки было гораздо печальнее ее слов.
Кэлу такая гипотеза отнюдь не прибавила оптимизма; он приподнялся и сел в кровати.
— Я не болен, Никки, — сказал он. — Ни ты, ни я не в состоянии представить себе в полном объеме, что случилось Но я чувствую, что дело очень серьезное.
— Тогда пусть разбирается полиция.
— Именно это мне сейчас совершенно ни к чему, — мягко сказал Кэл, — все обстоятельства против меня. Мне нужна информация — та, которую могу получить только я. Не ставь в известность полицию.
Никки помолчала, изучая его лицо.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но почему ты не рассказал мне сразу?
— Испугался. И не хотел, чтобы ты восприняла это лишь как попытку удержать тебя.
Никки подошла к окну и выглянула на улицу.
— Не знаю, имею ли я право потребовать от тебя остаться здесь хотя бы в качестве платы. — Кэл промолчал; она вздохнула и сказала: — Ну ладно. Делай, что хочешь, а я отправляюсь домой.
— Раз уж ты здесь, дай мне, пожалуйста, одежду.
— Я попрошу, чтобы тебе ее прислали. — Никки кивнула на прощание и повернулась к двери.
— Постой, я ведь не хотел тебя обидеть, — сказал Кэл. — Просто мне самому нужно во всем разобраться. Я найду ответ, обещаю. Не знаю как, но найду. Пойми меня, пожалуйста.
Она повернулась, взглянула на него и молча вышла. Через несколько минут Кэл уже бежал к выходу.
— Не уверен, что поступаю правильно, отпуская вас так быстро, — сказал доктор Бартум.
— Дела не ждут, — пожал плечами Кэл.
— Никки предупредила меня, что вы на редкость упрямы; однако все-таки прошу вас зайти ко мне на минутку. — Доктор провел его в маленькую пустую комнатку и закрыл за собой дверь.
— Присядьте, мистер Донли. Я решил выйти за пределы своей компетенции, потому что очень ценю Никки, а в том, что случилось с вами, меня кое-что беспокоит. — Он поглядел в окно, а потом опять повернулся к Кэлу. — У вас есть враги?
— Пока что не знаю ни одного, — честно ответил Кэл.
— Не хочу понапрасну тревожить вас, но у меня возникли определенные подозрения. В принципе ваш случай типичный, хотя и крайне редкий. — Доктор немигая смотрел на него. — Испытанные вами галлюцинации — запах дождя, например — обычны при эпилепсии. Но точно такие же симптомы могут быть вызваны и другой причиной…
— Продолжайте, — сказал Кэл, заметив на лице доктора тень сомнения.
— Ну так вот, об этом я и хотел вам сказать. Такие же симптомы наблюдаются при поражении отравляющим газом — и он, кстати, тоже имеет запах мяты.
Глава 7. МИСТИФИКАЦИЯ
— Вы хотите сказать, что все это было подстроено? — недоверчиво спросил Кэл.
— Такое вполне возможно, — кивнул доктор Бартум.
— Но ведь вагон был переполнен — почему же пострадал только я?
— Ну, это легко объяснить. На воздухе газ быстро окисляется, и если распылить его вблизи жертвы, то окружающие могут не почувствовать даже мятного запаха.
— Но как… — начал было Кэл, но осекся — молодой усач, который подсел к нему… Парню достаточно было незаметно выкинуть из рукава гибкий шланг и нажать грушу.
— Ну хорошо, — тихо сказал он. — Пожалуй, такое действительно возможно. Но кому и зачем могло это понадобиться?
— Это уж вопрос не ко мне.
— Согласен; а насколько сложно раздобыть такой газ?
— Боюсь, тут я тоже ничем не могу вам помочь; газ этот называется «Лендомен». Я знаю его химическую формулу, удельную теплоемкость, молекулярный вес, механизм его воздействия на организм человека, другие детали, но где его можно приобрести или произвести — в этом я не силен. Кроме того, не исключено, что все это лишь плод моего воображения. — Бартум поднялся. — Просто я хотел, чтобы вы имели это в виду — на всякий случай.
— Спасибо. Очень вам признателен.
Они пожали друг другу руки. Любопытство доктора было вполне понятно, но, к несчастью, удовлетворить его Кэл не мог его самого снедало любопытство. И беспокойство.
В приемном покое ему пришлось задержаться еще раз — дежурная попросила Кэла расписаться под документом, снимающим с клиники и лично с доктора Бартума любую ответственность за возможные осложнения; ногти она красила в разные цвета, отчего пальцы ее напоминали радугу.
— Это обычная практика? — спросил Кэл.
— Нет. Мы берем расписку только у тех пациентов, которые хотят покинуть клинику вопреки рекомендациям врачей.
Кэл покраснел и, ни слова не говоря, расписался.
Выйдя из клиники, он нашел лавочку и присел на нее. В клинике было довольно прохладно, но под ласковыми лучами солнца он быстро согрелся. Боль в спине отступила.
— Надеюсь, ты все слышал, — сказал Кэл, едва ворочая языком.
— Что именно? — осведомился Винсент.
— Не валяй дурака.
— Слышал. Рад, что вам полегчало.
— Ты-то хоть не ушибся?
— Я уже привык, — обреченно сказал Винсент.
— У тебя есть какие-нибудь детекторы запаха?
— Нет — только видео, аудио и термометр. Как правило, этого вполне достаточно.
— Что ты знаешь о лендомене?
— В основном то, что уже рассказал вам доктор. Помимо этого, он используется при сборке легких солнечных батарей и не входит в каталог запрещенных химических веществ. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, доктор прав?
— Я никогда не любил совпадения, и теперь меня больше всего беспокоит вопрос: «Почему?» Жаль, что я не запомнил того парня, который подсел ко мне. Впрочем, вряд ли я видел его раньше. Итак, допустим, что я убил Доминго, который, к примеру, шантажировал меня, и теперь его напарник пытается со мной расквитаться? Как тебе такая гипотеза?
— Говоря словами доктора Бартума, это уж вопрос не ко мне, — сказал Винсент.
Кэл откинулся на скамейке; высоко в зените, почти у самой оси Дедала, мерцали крошечные точки, соединенные между собой почти невидимой сетью.
— Оттуда уже кто-нибудь падал? — спросил Кэл.
— «Падение» — это не совсем подходящее слово, — ответил Винсент. — В искусственном гравитационном поле все немного по-другому. Если в отсутствие сопротивления воздуха оттолкнуть предмет от центра Дедала, он будет медленно удаляться от оси, пока не столкнется с поверхностью. Но поскольку сама поверхность обладает относительной скоростью, такой предмет может натворить немало разрушений. Реально же он просто опустится достаточно мягко, двигаясь по спирали из-за центробежных сил и трения о воздух.
Кэл, прищурившись, следил за сетью. Линн так и не удалось испытать радость парения. Она много чего не успела испытать в этой жизни, и даже в лучшие моменты редко доводилось быть рядом с ней.
Кэл хотел дождаться когда из-за горизонта появится Земля, но тут внезапно вспомнил о сегодняшнем испытании.
— О черт! — Он кряхтя поднялся. — Совсем из головы вылетело! А я уже опаздываю…
При первых же шагах он почувствовал слабость и легкое головокружение, но решительно двинулся вперед.
— Винсент, сколько видео ты в состоянии записать, не опасаясь переполнения?
— Смотря с какой скоростью и разрешением.
— Десять кадров в секунду и с разрешением… допустим, как в новостях.
— Минут тридцать, а что?
— Боюсь, мой приятель решит повторить попытку; мог бы ты вести непрерывную запись и сохранять кадры за последние десять минут, а также отдельные фрагменты предыдущих записей? Скажем, один кадр в секунду за минувший час и один в минуту — за день? В общем, подумай сам, как будет удобнее. И если со мной что-нибудь случится, спаси как можно больше. Скажем, по одному кадру за десять секунд начиная с этого момента? А звуковую информацию оставляй всю, идет?
— Никаких проблем, начинаю запись. И чего ты раньше об этом не подумал?
— Я считал себя более предусмотрительным.
Полет до «Виттории», казалось, не кончится никогда. В свой кабинет Кэл уже не успевал. Оставалось лишь надеяться на удачу. К Лерою он вошел в четверть второго.
— Простите, я опоздал, — сказал Кэл.
— Что? — спросил Лерой.
— Я сказал: «Простите, я опоздал», — повторил Кэл.
— Как вы?
— Отлично.
— Ни о чем не беспокойтесь, — сказал Лерой, вставая из-за стола. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Кэл вспомнил о том, что с утра ничего не ел, прикинул свое самочувствие после всех приключений и покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда за работу. — Лерой сделал приглашающий жест в сторону клавиатуры. — Прошу. — Он улыбнулся: — Смелее, сынок.
Кэл обмер. Откуда Лерою знать о его состоянии? Однако он явно насмехается… Кэл внимательно посмотрел на хозяина кабинета и решил, что во всем виноваты нервы: взгляд у того был вполне дружелюбный, а на щеках, когда он улыбался, появлялись симпатичные ямочки. Либо этот Крантц гениальный актер, либо он, Кэл, полный идиот. Кэл постарался взять себя в руки.
— Может, вы сами? — вежливо спросил он. — Вообще-то я собирался просто посмотреть.
— Как хотите, как хотите. — Лерой плюхнулся в кресло и, для начала побарабанив пальцами по столу, включил компьютер.
На встроенном в стену экране появился длинный список торговых марок, копирайтов и юридических характеристик, озаглавленный «Генеральное испытание системы связи «Виттория» — Дедал».
— Не хотите пригласить еще кого-нибудь из заинтересованных лиц? — спросил Кэл.
— А кого? Толбора это мало интересует: он предпочитает читать отчеты. Я уже говорил с ним. — Лерой поднял глаза к экрану. — Это все — текущие материалы. Скажете, если я буду пролистывать их слишком быстро.
Строчки побежали с невероятной скоростью, но Кэл не спешил останавливать Лероя. Основное он уже уловил: программа была создана для демонстрации возможностей дальней связи между Дедалом и «Витторией» во время полета, а основными критериями, естественно, служили дальность, помехоустойчивость, избыточность системы и уровень энергозатрат. Финальное испытание заключалось в основном в проверке качества приема. Текст на экране сменился графиками, чертежами антенных устройств и снимками всевозможного вспомогательного оборудования.
— Мы готовы к проверке. — Лерой поерзал в кресле. — Ответчик на Юпитере — тоже. Честно говоря, я не думал, что вы захотите сидеть тут несколько часов, и прогнал тест еще ночью. Я не ошибся?
— Нет… — что такое «ответчик», Кэл не знал, но сообразил, что речь, по-видимому, идет о специальной ретрансляционной станции, находящейся на орбите вокруг Юпитера или на одном из его спутников.
— Я так и думал. Вот полученные результаты.
Многосекционный цветной дисплей выдал результаты для каждого из режимов приема: уровень мощности сигналов, крайние и средние значения для отношения сигнал-шум, коэффициент модуляции, амплитуда сигнала и множество других контролируемых параметров, оценить которые Кэл просто физически был не в состоянии. Мощности экрана не хватало, и Лерой включил второй.
Тестовая программа включала в себя передачу аудио — и видеосигналов, видеосигнала медленного сканирования, а также двоичного кода. Кэл был совершенно сбит с толку и попытался в меру сил оценить те или иные параметры, но цифры на экране выглядели вполне правдоподобно и значение каждого параметра убедительно превышало минимальный приемлемый уровень.
Внезапно мельтешение на экране прекратилось, и Лерой сказал:
— Ну вот. Похоже, с юпитерианским тестом мы по кончили; а ваше мнение?
— Неплохо, — промычал Кэл. Полной уверенности у него в этом не было, но тем не менее отчет об испытаниях являлся официальным документом, а Лерой казался совершенно спокойным и явно гордился делом рук своих.
— А теперь давайте посмотрим… — Лерой пробежался по клавишам, и на экране возник усеянный звездами небосвод. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее изображение поползло в сторону, пока в поле зрения не оказалась Луна в третьей четверти фазы; она замерла почти в самом центре экрана, и изображение стало увеличиваться.
Вскоре раздувшаяся Луна заполнила собой весь экран, но увеличение продолжало расти, и вскоре Кэл понял, что интересующая их точка находится в одном из кратеров. Еще через несколько секунд вал кратера уплыл за пределы экрана, и Кэл увидел некое черное сооружение, словно собранное из детских кубиков.
— Угловой отражатель, — пояснил Лерой. — По пробуем-ка поработать с ним.
На экране вспыхнули новые окошки.
— Отлично, — забормотал Лерой. Судя по всему, он получал истинное наслаждение от работы. — Мощность — один процент. Слева будет исходный сигнал, справа — отраженный.
В левом окошке появилось изображение земного города. Шли люди, бежали автомобили. Кэл во все глаза уставился на экран.
Почти сразу же аналогичная картинка возникла справа — задержка едва ощущалась, но изображение было зернистым и подернуто «снегом».
Потом настал черед поэтапного сканирования. Неподвижные изображения возвращались обратно практически без искажений. Лерой ввел результирующую программу, и картинки задвигались, словно в мультфильме. Внезапно экран на мгновение померк — Кэл вряд ли бы успел это заметить, но он был так заворожен зрелищем живой Земли, что не отрывал глаз от изображения.
— Что это? — спросил он.
— Что именно?
— По-моему, мы только что потеряли сигнал.
Лерой невозмутимо взглянул на экран.
— Нет-нет… Это всего лишь тест на автоматический поиск сигнала. Сейчас он идет через передатчик В. — Он жестом указал на дисплей, в углу которого действительно горели крошечные буквы: АКТИВНЫЙ ПЕРЕДАТЧИК В.
— Ага, — глупо сказал Кэл.
— Обычная испытательная процедура. Продолжать? — Да-да, пожалуйста, Лерой. Никаких проблем. Лерой повернулся к клавиатуре. Дальнейшее тестирование заняло от силы пару минут.
— Ну вот, — сказал он наконец. — Ставьте подпись.
Кэл нерешительно протянул руку к клавиатуре, но моторная память не подвела. Он прижал большой палец к белой панели и взглянул на экран — там уже появилось его имя и пышный росчерк. Затем то же самое сделал Лерой, и под подписью Кэла появилась его роспись.
— Ну что, вроде все? — спросил Кэл.
Лерой повернулся к нему и какое-то мгновение смотрел на него в упор.
— Да, — неожиданно грубо ответил он. — Порядок. Большое спасибо.
Озадаченный, Кэл поднялся. Теперь в поведении Лероя сквозили беспокойство и какая-то неуверенность. Перед важным испытанием это было бы естественно, но когда оно успешно закончилось, человеку свойственно испытывать облегчение. Что же за тип этот Крантц? Или все это лишь плод больного воображения? Кто знает, может, Лерою поведение Кэла тоже внушает опасения?
— Такое вполне возможно, — кивнул доктор Бартум.
— Но ведь вагон был переполнен — почему же пострадал только я?
— Ну, это легко объяснить. На воздухе газ быстро окисляется, и если распылить его вблизи жертвы, то окружающие могут не почувствовать даже мятного запаха.
— Но как… — начал было Кэл, но осекся — молодой усач, который подсел к нему… Парню достаточно было незаметно выкинуть из рукава гибкий шланг и нажать грушу.
— Ну хорошо, — тихо сказал он. — Пожалуй, такое действительно возможно. Но кому и зачем могло это понадобиться?
— Это уж вопрос не ко мне.
— Согласен; а насколько сложно раздобыть такой газ?
— Боюсь, тут я тоже ничем не могу вам помочь; газ этот называется «Лендомен». Я знаю его химическую формулу, удельную теплоемкость, молекулярный вес, механизм его воздействия на организм человека, другие детали, но где его можно приобрести или произвести — в этом я не силен. Кроме того, не исключено, что все это лишь плод моего воображения. — Бартум поднялся. — Просто я хотел, чтобы вы имели это в виду — на всякий случай.
— Спасибо. Очень вам признателен.
Они пожали друг другу руки. Любопытство доктора было вполне понятно, но, к несчастью, удовлетворить его Кэл не мог его самого снедало любопытство. И беспокойство.
В приемном покое ему пришлось задержаться еще раз — дежурная попросила Кэла расписаться под документом, снимающим с клиники и лично с доктора Бартума любую ответственность за возможные осложнения; ногти она красила в разные цвета, отчего пальцы ее напоминали радугу.
— Это обычная практика? — спросил Кэл.
— Нет. Мы берем расписку только у тех пациентов, которые хотят покинуть клинику вопреки рекомендациям врачей.
Кэл покраснел и, ни слова не говоря, расписался.
Выйдя из клиники, он нашел лавочку и присел на нее. В клинике было довольно прохладно, но под ласковыми лучами солнца он быстро согрелся. Боль в спине отступила.
— Надеюсь, ты все слышал, — сказал Кэл, едва ворочая языком.
— Что именно? — осведомился Винсент.
— Не валяй дурака.
— Слышал. Рад, что вам полегчало.
— Ты-то хоть не ушибся?
— Я уже привык, — обреченно сказал Винсент.
— У тебя есть какие-нибудь детекторы запаха?
— Нет — только видео, аудио и термометр. Как правило, этого вполне достаточно.
— Что ты знаешь о лендомене?
— В основном то, что уже рассказал вам доктор. Помимо этого, он используется при сборке легких солнечных батарей и не входит в каталог запрещенных химических веществ. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, доктор прав?
— Я никогда не любил совпадения, и теперь меня больше всего беспокоит вопрос: «Почему?» Жаль, что я не запомнил того парня, который подсел ко мне. Впрочем, вряд ли я видел его раньше. Итак, допустим, что я убил Доминго, который, к примеру, шантажировал меня, и теперь его напарник пытается со мной расквитаться? Как тебе такая гипотеза?
— Говоря словами доктора Бартума, это уж вопрос не ко мне, — сказал Винсент.
Кэл откинулся на скамейке; высоко в зените, почти у самой оси Дедала, мерцали крошечные точки, соединенные между собой почти невидимой сетью.
— Оттуда уже кто-нибудь падал? — спросил Кэл.
— «Падение» — это не совсем подходящее слово, — ответил Винсент. — В искусственном гравитационном поле все немного по-другому. Если в отсутствие сопротивления воздуха оттолкнуть предмет от центра Дедала, он будет медленно удаляться от оси, пока не столкнется с поверхностью. Но поскольку сама поверхность обладает относительной скоростью, такой предмет может натворить немало разрушений. Реально же он просто опустится достаточно мягко, двигаясь по спирали из-за центробежных сил и трения о воздух.
Кэл, прищурившись, следил за сетью. Линн так и не удалось испытать радость парения. Она много чего не успела испытать в этой жизни, и даже в лучшие моменты редко доводилось быть рядом с ней.
Кэл хотел дождаться когда из-за горизонта появится Земля, но тут внезапно вспомнил о сегодняшнем испытании.
— О черт! — Он кряхтя поднялся. — Совсем из головы вылетело! А я уже опаздываю…
При первых же шагах он почувствовал слабость и легкое головокружение, но решительно двинулся вперед.
— Винсент, сколько видео ты в состоянии записать, не опасаясь переполнения?
— Смотря с какой скоростью и разрешением.
— Десять кадров в секунду и с разрешением… допустим, как в новостях.
— Минут тридцать, а что?
— Боюсь, мой приятель решит повторить попытку; мог бы ты вести непрерывную запись и сохранять кадры за последние десять минут, а также отдельные фрагменты предыдущих записей? Скажем, один кадр в секунду за минувший час и один в минуту — за день? В общем, подумай сам, как будет удобнее. И если со мной что-нибудь случится, спаси как можно больше. Скажем, по одному кадру за десять секунд начиная с этого момента? А звуковую информацию оставляй всю, идет?
— Никаких проблем, начинаю запись. И чего ты раньше об этом не подумал?
— Я считал себя более предусмотрительным.
Полет до «Виттории», казалось, не кончится никогда. В свой кабинет Кэл уже не успевал. Оставалось лишь надеяться на удачу. К Лерою он вошел в четверть второго.
— Простите, я опоздал, — сказал Кэл.
— Что? — спросил Лерой.
— Я сказал: «Простите, я опоздал», — повторил Кэл.
— Как вы?
— Отлично.
— Ни о чем не беспокойтесь, — сказал Лерой, вставая из-за стола. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Кэл вспомнил о том, что с утра ничего не ел, прикинул свое самочувствие после всех приключений и покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда за работу. — Лерой сделал приглашающий жест в сторону клавиатуры. — Прошу. — Он улыбнулся: — Смелее, сынок.
Кэл обмер. Откуда Лерою знать о его состоянии? Однако он явно насмехается… Кэл внимательно посмотрел на хозяина кабинета и решил, что во всем виноваты нервы: взгляд у того был вполне дружелюбный, а на щеках, когда он улыбался, появлялись симпатичные ямочки. Либо этот Крантц гениальный актер, либо он, Кэл, полный идиот. Кэл постарался взять себя в руки.
— Может, вы сами? — вежливо спросил он. — Вообще-то я собирался просто посмотреть.
— Как хотите, как хотите. — Лерой плюхнулся в кресло и, для начала побарабанив пальцами по столу, включил компьютер.
На встроенном в стену экране появился длинный список торговых марок, копирайтов и юридических характеристик, озаглавленный «Генеральное испытание системы связи «Виттория» — Дедал».
— Не хотите пригласить еще кого-нибудь из заинтересованных лиц? — спросил Кэл.
— А кого? Толбора это мало интересует: он предпочитает читать отчеты. Я уже говорил с ним. — Лерой поднял глаза к экрану. — Это все — текущие материалы. Скажете, если я буду пролистывать их слишком быстро.
Строчки побежали с невероятной скоростью, но Кэл не спешил останавливать Лероя. Основное он уже уловил: программа была создана для демонстрации возможностей дальней связи между Дедалом и «Витторией» во время полета, а основными критериями, естественно, служили дальность, помехоустойчивость, избыточность системы и уровень энергозатрат. Финальное испытание заключалось в основном в проверке качества приема. Текст на экране сменился графиками, чертежами антенных устройств и снимками всевозможного вспомогательного оборудования.
— Мы готовы к проверке. — Лерой поерзал в кресле. — Ответчик на Юпитере — тоже. Честно говоря, я не думал, что вы захотите сидеть тут несколько часов, и прогнал тест еще ночью. Я не ошибся?
— Нет… — что такое «ответчик», Кэл не знал, но сообразил, что речь, по-видимому, идет о специальной ретрансляционной станции, находящейся на орбите вокруг Юпитера или на одном из его спутников.
— Я так и думал. Вот полученные результаты.
Многосекционный цветной дисплей выдал результаты для каждого из режимов приема: уровень мощности сигналов, крайние и средние значения для отношения сигнал-шум, коэффициент модуляции, амплитуда сигнала и множество других контролируемых параметров, оценить которые Кэл просто физически был не в состоянии. Мощности экрана не хватало, и Лерой включил второй.
Тестовая программа включала в себя передачу аудио — и видеосигналов, видеосигнала медленного сканирования, а также двоичного кода. Кэл был совершенно сбит с толку и попытался в меру сил оценить те или иные параметры, но цифры на экране выглядели вполне правдоподобно и значение каждого параметра убедительно превышало минимальный приемлемый уровень.
Внезапно мельтешение на экране прекратилось, и Лерой сказал:
— Ну вот. Похоже, с юпитерианским тестом мы по кончили; а ваше мнение?
— Неплохо, — промычал Кэл. Полной уверенности у него в этом не было, но тем не менее отчет об испытаниях являлся официальным документом, а Лерой казался совершенно спокойным и явно гордился делом рук своих.
— А теперь давайте посмотрим… — Лерой пробежался по клавишам, и на экране возник усеянный звездами небосвод. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее изображение поползло в сторону, пока в поле зрения не оказалась Луна в третьей четверти фазы; она замерла почти в самом центре экрана, и изображение стало увеличиваться.
Вскоре раздувшаяся Луна заполнила собой весь экран, но увеличение продолжало расти, и вскоре Кэл понял, что интересующая их точка находится в одном из кратеров. Еще через несколько секунд вал кратера уплыл за пределы экрана, и Кэл увидел некое черное сооружение, словно собранное из детских кубиков.
— Угловой отражатель, — пояснил Лерой. — По пробуем-ка поработать с ним.
На экране вспыхнули новые окошки.
— Отлично, — забормотал Лерой. Судя по всему, он получал истинное наслаждение от работы. — Мощность — один процент. Слева будет исходный сигнал, справа — отраженный.
В левом окошке появилось изображение земного города. Шли люди, бежали автомобили. Кэл во все глаза уставился на экран.
Почти сразу же аналогичная картинка возникла справа — задержка едва ощущалась, но изображение было зернистым и подернуто «снегом».
Потом настал черед поэтапного сканирования. Неподвижные изображения возвращались обратно практически без искажений. Лерой ввел результирующую программу, и картинки задвигались, словно в мультфильме. Внезапно экран на мгновение померк — Кэл вряд ли бы успел это заметить, но он был так заворожен зрелищем живой Земли, что не отрывал глаз от изображения.
— Что это? — спросил он.
— Что именно?
— По-моему, мы только что потеряли сигнал.
Лерой невозмутимо взглянул на экран.
— Нет-нет… Это всего лишь тест на автоматический поиск сигнала. Сейчас он идет через передатчик В. — Он жестом указал на дисплей, в углу которого действительно горели крошечные буквы: АКТИВНЫЙ ПЕРЕДАТЧИК В.
— Ага, — глупо сказал Кэл.
— Обычная испытательная процедура. Продолжать? — Да-да, пожалуйста, Лерой. Никаких проблем. Лерой повернулся к клавиатуре. Дальнейшее тестирование заняло от силы пару минут.
— Ну вот, — сказал он наконец. — Ставьте подпись.
Кэл нерешительно протянул руку к клавиатуре, но моторная память не подвела. Он прижал большой палец к белой панели и взглянул на экран — там уже появилось его имя и пышный росчерк. Затем то же самое сделал Лерой, и под подписью Кэла появилась его роспись.
— Ну что, вроде все? — спросил Кэл.
Лерой повернулся к нему и какое-то мгновение смотрел на него в упор.
— Да, — неожиданно грубо ответил он. — Порядок. Большое спасибо.
Озадаченный, Кэл поднялся. Теперь в поведении Лероя сквозили беспокойство и какая-то неуверенность. Перед важным испытанием это было бы естественно, но когда оно успешно закончилось, человеку свойственно испытывать облегчение. Что же за тип этот Крантц? Или все это лишь плод больного воображения? Кто знает, может, Лерою поведение Кэла тоже внушает опасения?