Страница:
Ошеломленные ветераны послушно повиновались ее приказу.
– Надеюсь, славные витязи, вы пойдете со мной, ведь вы же приставлены меня охранять. – С этими словами она обнажила подаренный фон Зальцем кинжал и, не смущаясь ни секунды, располосовала подол своего шитого жемчугом платья пополам. – Так удобнее. – Произнеся это, Алена Мстиславишна вставила ногу в стремя и одним рывком поднялась в седло. – Командуйте, Венедин. И запомните, если нынче вы спасете мою наперсницу, я дам вам позволения сватать ее себе в жены.
– Что? – Глаза Лиса округлились. Больше он не смог выдавить из себя ничего, потеряв дар речи.
– Вперед! – приказала дерзкая киевлянка, вероятно, принимая состояние моего друга за естественное выражение ликования при оглашении высокой княжьей милости. – Вы пока не освободили мою Татьяну.
– «Ну, что делать будем?» – передал мне пришедший в себя Лис, когда мы преодолели треть пути по направлению к замку.
Бойко шагавший впереди самурай, невзирая на свою сверхпроходимость, старался подобрать нам путь полегче, что несколько удлиняло его. Но все же времени для размышлений оставалось совсем немного.
– «В замок ее вести нельзя», – мрачно отозвался я.
– «Вот объяснил! А то я не знаю. Блин, всю жизнь мечтал работать пионервожатым. Вот ведь не было печали!»
Он хотел еще что-то добавить о своей любви к детям, но вдруг запнулся и выдал наконец с явной надеждой:.
– «Капитан, а может, ты с ней в „Зарницу“ сыграешь?»
– «То есть?» – не понял я.
– «Было время, когда каждое лето внучат Ильича собирали в специальных лагерях и обучали любить Родину – мать их всеми доступными средствами. В том числе бегая с умным видом по лесу и уничтожая вусмерть всякого вероятного и невероятного противника. Вот ты поднапряги нашу „пионерку“ имитировать бурную военную деятельность где-нибудь в окрестных буераках, а я тем временем без лишней помпы схожу в замок да вытащу Танюшу из-за грат».
– Эй! – окликнул Венедин самурая. – Как там в замке?
Японец туг же залопотал, словно обозреватель CNN, спешащий поделиться со слушателем накопленной за лень информацией.
– Не волнуйтесь, мой повелитель, с той, о которой вы печетесь, все хорошо. Она жива и здорова, сидит у постели умирающего. В замке сейчас нет никого, способного держать оружие.
– «Ну вот видишь», – обратился ко мне Лис, – «в замке я и сам управлюсь. Девчонку туда водить незачем, экскурсия будет не из приятных».
– «Мне кажется, ей не впервой», – попробовал возразить я.
– И все же, дернется какая-нибудь падла недобитая, цапнет, отдувайся потом. Так шо давай лучше в «Зарницу» сыграем.
– О чем говорит ваш слуга? – потребовала отчета у Лиса юная княжна.
– Рассказывает, что в замке все хорошо.
– А почему так много слов? И почему он не говорит не по-русски, не по-гречески, не по-латыни?
Лис беспомощно посмотрел на меня, ища поддержки.
– Ну, потому, что он японский городовой, – не найдя ничего лучшего, собравшись с духом, выпалил он.
Уж и не знаю, насколько этот ответ удовлетворил нашу воспитанницу, но тут на горизонте показались зубцы донжона замка Херсирк.
Картинка, передаваемая моим другом, говорила сама за себя: массивные створки замковых ворот, окованные железными полосами, уснащенными пирамидками противотаранных шипов, даже не шелохнулись при попытке Венедина и пары прихваченных им с собой бойцов поднажать на них посильнее.
– Позвольте, я, мой господин, – поклонился Санада и, получив благосклонное разрешение, безо всякой натуги просочился сквозь толстенные дубовые доски ворот.
Как ни крути, замок Херсирк тяжело было причислить как к архитектурным, так в общем-то и к фортификационным шедеврам эпохи. Подобно множеству древних укреплений, он возвышался на вершине каменного холма, представляя собой высокую башню донжон, скорее всего построенную сравнительно недавно, и квадратную крепостную ограду ярдов десяти в высоту, с толстыми, словно бочки, башнями на углах.
О рве, выкопанном у основания холма, похоже, уже лет двадцать никто не заботился, и если не считать серьезным препятствием заросли акаций на берегу, то вообще вряд ли стоило принимать его в расчет в наших «планах военных действий». Пожалуй, единственное, что могло бы удивить стороннего наблюдателя, оглядывающего замок, было отсутствие какого-либо намека на хозяйственные постройки вокруг укреплений. Впрочем, для нас, вполне уже познакомившихся с милыми нравами обитателей Херсирка, подобное добровольное отшельничество было вполне понятно.
Скрываясь в подлеске, мы с Аленой Мстиславишной и остатками нашего воинства объезжали крепостные укрепления по периметру, с самым серьезным видом ища вероятный выход из подземного хода, соединяющего замок с лесной чашей…
– …Идти всем вместе нельзя! – утверждал, косясь на меня, Лис.
– Верно, – подхватывал я. – Если мы все будем атаковать через ворота, противник сможет ускользнуть через подземный ход.
– Отчего вы решили, что здесь есть подземный ход? – возмущенно заявляла воинственная княжна, рвавшаяся на штурм лесной цитадели.
– Если то, что мы знаем об обитателях этого замка, правда, вряд ли они покидают его через ворота. Их некому будет закрывать. К тому же их могут увидеть, что тоже нежелательно. Следовательно, должен быть ход, по которому они выходят из замка и возвращаются в него. Скорее всего он где-то в лесу.
– Точно, – поддакивал мне Лис. – Надо искать следы. Волчьи следы должны будут привести к логову, которое на самом деле и есть потайной ход в замок.
– Вервольфы видели могущество Венедина, – продолжал убеждать я маленькую спорщицу, – вероятнее всего, они попытаются спастись бегством. Мы не должны дать им возможности уйти из замка.
Мстиславишна соглашалась с нашими выводами, но все же упорно желала идти вместе с Лисом. Лишь клятвенное обещание, что, вероятнее всего, самое основное действие начнется именно здесь, когда перепуганные оборотни наткнутся на нашу лесную засаду, заставило княжну со вздохом изменить решение. Однако, по-моему, этот вздох означал лишь печаль по поводу того, что ей не удастся присутствовать одновременно и в замке, и в лесу.
Ворота Херсирка распахнулись, и перед нашим с Лисом взором вновь возник склоненный в приветственном поклоне самурай, окруженный золотистым сиянием.
– «Все спокойно, мой господин», – отрапортовал он. – «Все лежат без чувств. Лишь та, которую вы ищете, в полном здравии».
– «Веди же!» – вне себя от нетерпения выпалил Лис, обнажая один из своих мечей. И, обернувшись к своим солдатам, скомандовал: – «За мной! Позаботьтесь о том, чтобы никто из обитателей этого замка не ушел живым».
Пожалуй, после сегодняшней ночи это была излишняя команда.
Что и говорить, наши лесные маневры были типичной, как выражался Лис, «Зарницей». Ни в какое бегство эти твари удариться попросту не могли.
Барон, высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти, лежал на грубом деревянном ложе под полотняным покровом. Сквозь повязку на голове не переставая сочилась кровь, и темные, почти янтарные глаза его заволокла смертельная поволока. Он был еще жив, но явно умирал.
– Как он мог? – едва слышно проговорил барон. И вновь, но уже тише: – Как он мог?
Однако Венедин, похоже, не слышал этих слое. Татьяна Викулишна, дотоле сидевшая у смертного одра, разбросав руки, кинулась на грудь герою освободителю.
– Ну шо, волчина позорный, – Лис, покончив с первой серией лобзаний, мягко отстранил девушку, – конец подкрался незаметно?
– Не надо, не надо, – схватила его за руку красна девица. – Он меня не обижал вовсе. Только лежал и бормотал это самое. – Она напряглась, силясь воспроизвести незнакомую речь, – «Как он мог? Как он мог?»
Она хотела еще что-то добавить, но тут с баронского ложа, послышался тяжелый вздох. Готовый к любой неожиданности, Лис резко повернул голову: барон лежал, закатив глаза и ощерив в какой-то глумливо-злорадной ухмылке весьма похожие на клыки зубы.
– Пошли, – Венедин тихо положил руку на плечо девушки и начал нежно подталкивать ее к выходу, – здесь нам делать нечего. Он уже издох.
– Как меня сюда приволокли, – безо всякого вступления нервно заговорила Татьяна Викулишна, радуясь возможности излить в словах накопившийся ужас, – они все волчьи шкуры поскидали. Только вот главный их безо всякой шкуры человеком стал. Меня к нему привели, я старика укрыла и повязку на голову наложила. Только все попусту, рана была глубокая больно, не унять кровь. Так вот, – она понизила голос до заговорщицкого шепота, – когда вовкулаки-то шкуры свои сбросили, все враз без сил повалились. А мне когда-то еще дед мой, Свенельд Рагнарович, сказывал, что ежели в этот час шкуру зверья в пламя кинуть, то вовкулак все силы свои и потеряет. И коли до нового полнолуния ему новую шкуру не дать, то совсем помрет. Вот я как их вожаку голову перевязала, печь истопила да все их разом в огонь и бросила. Так что, почитай, до следующей луны все помрут.
– Не помрут, – покачал головой Лис, – они уже мертвы.
– Ох, – расширив глаза, выдохнула девушка, прикрывая рот рукой.
– Закрой глаза, милая. Да держись покрепче мне за шею, я тебя на руках вынесу. Незачем тебе это видеть да ноги в крови марать. – Мой друг подхватил возлюбленную за талию и начал спускаться вниз по лестнице. – Найдите солому! – скомандовал он, обращаясь к своим спутникам. – Подожгите замок и проследите, чтобы все здесь сгорело дотла.
– «Кажется, Свенельд Рагнарович».
– «Угу». – Я углубился в генеалогические расчеты. – «В общем, так, чтоб тебя не томить, могу сообщить радостную весть. Этот самый дедушка является моим дальним родственником по материнской линии. Свенельд Двуглавая Секира был…»
– Нет, дружище, спасибо, ты нам очень помог.
Самурай, скромно потупясь, пропустил мимо ушей благодарности.
– Будет ли позволено мне узнать, – не поднимая глаз, спросил он, – заслужил ли я сегодня услышать слова: «Ты свободен».
– Об чем речь? – Лис взмахнул рукой в воздухе, словно собираясь хлопнуть японца по плечу. – Ты свободен.
– Прощайте, мой господин, – склонился в поклоне Санада и исчез. Но не растворился в воздухе, как обычно, а взмыл к небу ярким фейерверком.
– Не понял?! – уставился вверх Лис. – Эй, японский городовой! Японский городовой!!!
Молчание было ему ответом.
Мы ехали уже довольно долго, все не встречая обещанных фон Нагелем гонцов, пока вдруг навстречу нам в клубах пыли не вылетел мчащийся галопом всадник. Едва не проскочив мимо нас, он сдержал свою лошадь и, окинув кавалькаду острым взглядом, проговорил, все еще задыхаясь от быстрой скачки:
– Вы господа Вальтер фон Ингваринген и Лис Венедин?
– Да, – коротко ответил я за нас обоих. – Чем обязаны?
– Фух, ну слава Богу, успел! Я Карл из Риббека. В городе бунт. Сборщик дорожных податей, доверенное лицо барона Херсирка, прискакал ночью в Риббек, набатом поднял город и сообщил бюргерам, что тевтонцы напали на барона и теперь хотят захватить сам Риббек. Когда рыцари вошли в город, их ожидала засада. Они захватили надвратную башню и в ней отбиваются. Ульрих фон Нагель послал меня предупредить вас о том, что в Риббек идти нельзя. Я покажу вам другую, безопасную дорогу. А господин Ульрих с людьми догонят вас по пути. Если, конечно, останутся живы.
Глава 14
Судя по одежде, наш новый проводник напоминал то ли зажиточного крестьянина, то ли средней руки торговца. Добротная куртка-вамс и то, как спокойно он держался в седле, выдавали в нем человека, привыкшего к странствиям и стремящегося по возможности облегчить себе их невзгоды.
– Жители Риббека весьма почитают своего барона. Все шесть поколений рода Херсирков считаются в этих краях благодетелями местного люда, его защитниками. Но я знаю. – мужчина мрачно оглянулся по сторонам, словно боясь, что его подслушают, – что все это ложь. Мне рассказывал мой дед, а ему его дед, как началась власть этих самых Херсирков.
Когда-то, когда Риббек был еще небольшим поселком у дороги, в этих краях повадился свирепствовать огромный черный волк. Он резал скот, охотился на детей, женщин, а потом начал нападать и на взрослых мужчин. Жители поселка несколько раз устраивали облавы, пытаясь выследить и убить кровожадного зверя, однако ему всякий раз удавалось ускользнуть. Затем все повторялось сначала.
Жители Риббека уже стали опасаться выходить из дому – даже днем их могли настигнуть волчьи клыки. Тогда-то и появился первый Херсирк. Никто не ведает, откуда он пришел, помнят лишь, что у него было оружие, щит да одеяние из волчьих шкур. Он вызвался изгнать волка из этих мест, если жители Риббека огласят его своим покровителем и станут впредь платить за защиту десятую часть своих доходов.
И он сдержал свое обещание – волк перестал тревожить округу. Очень скоро первый Херсирк построил себе замок на холме и объявил своей собственностью все леса в округе. Тогда Риббек и все окрестные земли принадлежали роду графов Грамбрехтов, которые постоянно враждовали с другим графским родом Урселау. Войне не было видно конца, и Грамбрехтам весьма кстати были сильные вассалы. Не прошло и пяти лет с того дня, как Херсирк пришел в эти края, а он уже величался бароном Херсирком. По зову своего сюзерена барон являлся под его знамя служить верой и правдой, покуда не закончится запас провизии, прихваченной с собой из имения. При известном на всю округу аппетите запас этот заканчивался очень быстро, но зато и первый Херсирк, и его сыновья прослыли грозными защитниками здешних границ графства.
Владения их быстро росли. Они не заключали выгодных браков с соседними сеньорами, жен им всегда привозили откуда-то издалека. Но стоило кому-либо из свободных хозяев воспротивиться воле барона, как тот снимал с него защиту, и в ту же ночь у несчастного начинались неприятности: волки вырезали его скот, нападали на людей, никто более не отваживался покупать у него молоко, мясо и мед. Бедолага очень скоро был вынужден вновь просить защиты у барона или же нищенская сума – вот все, что доставалось ему в удел.
Эта же участь постигла и моего отца, – печально вздохнул наш новый знакомый. – У него была большая ферма довольно далеко на восток от этих мест. И он, и его предки много поколений держали эту землю, гордясь тем, что им она была пожалована за верную службу еще самим Карлом Великим. Но однажды, много лет назад, барон Херсирк со своими воинами приехал на нашу ферму и потребовал у отца, чтобы тот признал его своим господином. Отец отказался, и Херсирк уехал.
На следующую ночь, это было тоже полнолуние, как и нынче, ферма была атакована волчьей стаей, и никакие попытки отца и его работников отогнать тварей огнем или железом не принесли успеха. Волки резали все живое, что попадало им на глаза: от племенного быка до кошки. Когда настало утро, стая схлынула, и отец, вскочив на чудом уцелевшего коня, помчался в замок, чтобы изъявить покорность баронской воле.
Когда он туда прибыл, сборщик податей, не этот, , а его отец, едва приоткрыв окошко в калитке ворот, сказал, что барон отдыхает и никого не принимает до полудня. Отец пошел прочь, чтобы в тени деревьев подождать назначенного часа, и вдруг увидел, как мчится сквозь лесную чащу волчья стая. Распростившись мысленно с конем, он тут же залез повыше на дерево и начал наблюдать оттуда за происходящим. Стая, во главе которой мчался огромный черный волк, добежала до толстенного дуба и окружила его кольцом. И тогда черный волк на глазах начал меняться, принимая человеческий облик.
– Это был барон? – не удержался от вопроса-утверждения Лис.
– Да, он. – Проводник согласно кивнул. – Он потянул за одну из веток, и между корнями гигантского дерева открылся потайной лаз. Волки, один за другим, начали скрываться в нем. Барон спустился в лаз последним и вновь закрыл ход.
А в полдень, как ни в чем не бывало, его милость барон Херсирк принял моего отца. Конечно же, в замке не было никаких волков, но отец все понял. Его охватила жуть. Не слушая, он согласился на все, что говорил ему Херсирк, а потом, едва добравшись до Риббека, он за гроши продал все наше хозяйство и купил лавку возле городских ворот, чтобы никогда больше не покидать стен города, находящихся, впрочем, под все той же ужасной защитой.
Когда я подрос и сообщил отцу, что сидеть на одном месте – это не по мне, что я желаю посмотреть свет, он воспринял это с неожиданной радостью, дал мне немного денег и повелел, если будет такая возможность, не возвращаться больше в отчий дом.
Я немало постранствовал, был солдатом, матросом, пробовал даже изучать писарскую науку, да, видать, не судьба. – Рассказчик развел руками. – Ни одно из этих ремесел не принесло мне какой-либо выгоды. Я вернулся в отцовскую лавку. Совсем недавно мой батюшка умер. На смертном одре он раскрыл мне тайну того, что увидел в лесу у замка Херсирк. Это была великая тайна, которую долгие годы он опасался доверить даже моей матери.
Когда же нынче ночью прискакал сборщик податей, а затем в город пришел отряд рыцарей, я понял, что возмездие небес наконец-то свершилось. Видит Бог, я ничем не мог помочь фон Нагелю. Никто до самого утра не имел возможности выйти из города, но когда господин Ульрих вместе с другими рыцарями поняли, что попали в засаду, они ворвались в мою лавку, и я показал им ход через крышу в надвратную башню. Тогда-то фон Нагель и попросил меня предупредить вас. И вот я здесь и рад, что имею возможность сослужить вам службу. Поверьте, господа, для меня высокая честь, я счастлив быть полезен победителям этих мерзких тварей.
– Откуда ты знаешь, что они побеждены? – спросил я, соображая, что фон Нагель никак не мог знать о результатах Лисовского похода в замок.
– Когда я скакал, чтоб предупредить вас, я видел зарево, поднимающееся над лесом, и дым со стороны Херсирка.
Что и говорить, ларчик открывался просто.
– А куда мы теперь направляемся? – поинтересовался я.
– На старую императорскую дорогу, – любезно объяснил проводник. – До того, как Херсирк проложил часть дороги вблизи своего замка, она шла восточнее. Но сейчас там почти не ездят. К тому же это владения рода фон Штраумбергов, а они почти сто лет враждуют с Херсирками из-за этих земель. Так что за вами сюда никто не полезет. Бароны фон Штраумберги всегда отличались скверным нравом.
– В кого они превращаются? – на секунду прекращая любезничать со спасенной девушкой, хмыкнул Лис.
– Что? – Рассказчик, кажется, не понял вопрос. – А, нет-нет, – он замахал на Венедина руками, – вроде бы никто ни в кого не превращается. По крайней мере так говорят.
– Знаешь что. – Лис утер пот рукавом со лба. Процесс вытаскивания экипажа из широкой грязной ямы, не высыхающей, наверное, даже в самую жару, наводил моего друга на философский тон. – Работа нам, конечно, блатная досталась, красну девицу из грязи в князи толкать, но одно меня все же несказанно радует.
– Ты о чем? – кинул я, упираясь изо всех сил во вместительный продуктовый ящик возка, нависавший над задними колесами.
– Я вот еду и все прислушиваюсь, не рыдает ли кто поблизости. Ночью после оборотней слушал, сегодня весь день – кажись, тихо. – Он поднажал, чувствуя, что колеса выкатились наконец на твердый фунт. – Тьфу, тьфу, тьфу, вроде отстало. Так что все наши дорожные невзгоды почти ерунда.
Подбадриваемые кнутом одного из воинов, занявшего место убитого возницы, кони рванули и Лис, не удержавшись, плюхнулся в грязь.
– Или у меня со слухом плохо? – поднимаясь из зловонной жижи, пробормотал он. – Блин, а еще утверждают, что Западная Германия славится своими дорогами. – Он начал возмущенно отряхиваться. – Ну что за жизнь?!
Мы двигались в таком темпе еще несколько часов, пока не выбрались на обещанный риббекским торговцем старый императорский тракт.
– Это уже земли фон Штраумбергов, – прокомментировал он. – Они как против императора выступили, так мимо них дорогу и провели.
– Так что, – невольно холодея, произнес я, стараясь говорить с выражением досужего интереса на лице, – они примыкают к Лиге северных баронов?
– Штраумберги? Нет. Просто склочная семейка. Со всеми враждуют. Император до них еще доберется. Ежели б не Святая земля, куда его величество, что ни год, шлет новые отряды рыцарей, давно б уже в этих местах порядок был. А то чуть от города отъедешь – плати, через лес переедешь – снова плати, через мост перебраться – опять мошну развязывай.
Замечание о деньгах было явно излишним. Как говаривал время от времени Лис: «Не будите Лихо, пока спит тихо». Где-то поблизости заржала лошадь, одна из наших ответила на этот призывный зов, и едва успел стихнуть звук, как на дорогу выехал вооруженный всадник, за ним еще, еще и еще.
– Таможенный контроль, – пробормотал Лис. – Там можно, а здесь не можно.
– О, не волнуйтесь, господа, – поспешил успокоить нас риббекский купец, указывая на зелено-черные нарамники конников, – это люди здешнего барона. Они тут всегда стоят. Надеюсь, вас не затруднит заплатить дорожную пошлину? У его милости вздорный характер, но он всегда радушно относится к тем, кто готов платить за его гостеприимство. А в последнее время гостей не так уж много.
Говоря по чести, перспектива платить кому-либо меня не слишком радовала. И вовсе не из-за какого-то приступа жадности, а по вполне объяснимой причине: в момент, когда ганзейский когг, на котором мы плыли, пошел ко дну, туда же отправилась большая, да нет, не большая, а просто подавляющая часть нашей наличности. Пока мы путешествовали вместе с тевтонцами, эта проблема не напоминала о себе, теперь же на счету была каждая монета. Однако по негласному уговору деньгами в нашем коллективе распоряжался Лис, и я перевел взгляд на него, ожидая окончательного решения.
– Заплатим, пожалуй, – горестно вздохнул мой друг, словно речь шла о литре крови из его жил. – Нам бы сейчас добраться до первого порядочного города, там поменяем у ганзейцев расписку Штолля, – произнес он немного погодя, видимо, для собственного утешения.
В это время старший из всадников сделал знак остановиться и, приблизившись, начал объезд остатков некогда пышного кортежа.
– Десять серебряных монет, – без обиняков выдал он результаты осмотра.
Венедин мысленно записал мытаря в число своих смертельных врагов и с явной неохотой полез за требуемой суммой.
– До ночи вам до города не доехать, – заметно подобрев после получения пошлины, произнес начальник поста. – Дальше по дороге будет постоялый двор. Ночуйте там, иначе спать придется под открытым небом, а на здешних дорогах неспокойно.
– Надеюсь, славные витязи, вы пойдете со мной, ведь вы же приставлены меня охранять. – С этими словами она обнажила подаренный фон Зальцем кинжал и, не смущаясь ни секунды, располосовала подол своего шитого жемчугом платья пополам. – Так удобнее. – Произнеся это, Алена Мстиславишна вставила ногу в стремя и одним рывком поднялась в седло. – Командуйте, Венедин. И запомните, если нынче вы спасете мою наперсницу, я дам вам позволения сватать ее себе в жены.
– Что? – Глаза Лиса округлились. Больше он не смог выдавить из себя ничего, потеряв дар речи.
– Вперед! – приказала дерзкая киевлянка, вероятно, принимая состояние моего друга за естественное выражение ликования при оглашении высокой княжьей милости. – Вы пока не освободили мою Татьяну.
– «Ну, что делать будем?» – передал мне пришедший в себя Лис, когда мы преодолели треть пути по направлению к замку.
Бойко шагавший впереди самурай, невзирая на свою сверхпроходимость, старался подобрать нам путь полегче, что несколько удлиняло его. Но все же времени для размышлений оставалось совсем немного.
– «В замок ее вести нельзя», – мрачно отозвался я.
– «Вот объяснил! А то я не знаю. Блин, всю жизнь мечтал работать пионервожатым. Вот ведь не было печали!»
Он хотел еще что-то добавить о своей любви к детям, но вдруг запнулся и выдал наконец с явной надеждой:.
– «Капитан, а может, ты с ней в „Зарницу“ сыграешь?»
– «То есть?» – не понял я.
– «Было время, когда каждое лето внучат Ильича собирали в специальных лагерях и обучали любить Родину – мать их всеми доступными средствами. В том числе бегая с умным видом по лесу и уничтожая вусмерть всякого вероятного и невероятного противника. Вот ты поднапряги нашу „пионерку“ имитировать бурную военную деятельность где-нибудь в окрестных буераках, а я тем временем без лишней помпы схожу в замок да вытащу Танюшу из-за грат».
– Эй! – окликнул Венедин самурая. – Как там в замке?
Японец туг же залопотал, словно обозреватель CNN, спешащий поделиться со слушателем накопленной за лень информацией.
– Не волнуйтесь, мой повелитель, с той, о которой вы печетесь, все хорошо. Она жива и здорова, сидит у постели умирающего. В замке сейчас нет никого, способного держать оружие.
– «Ну вот видишь», – обратился ко мне Лис, – «в замке я и сам управлюсь. Девчонку туда водить незачем, экскурсия будет не из приятных».
– «Мне кажется, ей не впервой», – попробовал возразить я.
– И все же, дернется какая-нибудь падла недобитая, цапнет, отдувайся потом. Так шо давай лучше в «Зарницу» сыграем.
– О чем говорит ваш слуга? – потребовала отчета у Лиса юная княжна.
– Рассказывает, что в замке все хорошо.
– А почему так много слов? И почему он не говорит не по-русски, не по-гречески, не по-латыни?
Лис беспомощно посмотрел на меня, ища поддержки.
– Ну, потому, что он японский городовой, – не найдя ничего лучшего, собравшись с духом, выпалил он.
Уж и не знаю, насколько этот ответ удовлетворил нашу воспитанницу, но тут на горизонте показались зубцы донжона замка Херсирк.
* * *
– «Внимание, Вальдар», – пошла в моем мозгу связь с Лисом. – «Я возле ворот. Здесь все тихо. Ворота заперты, но, похоже, не охраняются».Картинка, передаваемая моим другом, говорила сама за себя: массивные створки замковых ворот, окованные железными полосами, уснащенными пирамидками противотаранных шипов, даже не шелохнулись при попытке Венедина и пары прихваченных им с собой бойцов поднажать на них посильнее.
– Позвольте, я, мой господин, – поклонился Санада и, получив благосклонное разрешение, безо всякой натуги просочился сквозь толстенные дубовые доски ворот.
Как ни крути, замок Херсирк тяжело было причислить как к архитектурным, так в общем-то и к фортификационным шедеврам эпохи. Подобно множеству древних укреплений, он возвышался на вершине каменного холма, представляя собой высокую башню донжон, скорее всего построенную сравнительно недавно, и квадратную крепостную ограду ярдов десяти в высоту, с толстыми, словно бочки, башнями на углах.
О рве, выкопанном у основания холма, похоже, уже лет двадцать никто не заботился, и если не считать серьезным препятствием заросли акаций на берегу, то вообще вряд ли стоило принимать его в расчет в наших «планах военных действий». Пожалуй, единственное, что могло бы удивить стороннего наблюдателя, оглядывающего замок, было отсутствие какого-либо намека на хозяйственные постройки вокруг укреплений. Впрочем, для нас, вполне уже познакомившихся с милыми нравами обитателей Херсирка, подобное добровольное отшельничество было вполне понятно.
Скрываясь в подлеске, мы с Аленой Мстиславишной и остатками нашего воинства объезжали крепостные укрепления по периметру, с самым серьезным видом ища вероятный выход из подземного хода, соединяющего замок с лесной чашей…
– …Идти всем вместе нельзя! – утверждал, косясь на меня, Лис.
– Верно, – подхватывал я. – Если мы все будем атаковать через ворота, противник сможет ускользнуть через подземный ход.
– Отчего вы решили, что здесь есть подземный ход? – возмущенно заявляла воинственная княжна, рвавшаяся на штурм лесной цитадели.
– Если то, что мы знаем об обитателях этого замка, правда, вряд ли они покидают его через ворота. Их некому будет закрывать. К тому же их могут увидеть, что тоже нежелательно. Следовательно, должен быть ход, по которому они выходят из замка и возвращаются в него. Скорее всего он где-то в лесу.
– Точно, – поддакивал мне Лис. – Надо искать следы. Волчьи следы должны будут привести к логову, которое на самом деле и есть потайной ход в замок.
– Вервольфы видели могущество Венедина, – продолжал убеждать я маленькую спорщицу, – вероятнее всего, они попытаются спастись бегством. Мы не должны дать им возможности уйти из замка.
Мстиславишна соглашалась с нашими выводами, но все же упорно желала идти вместе с Лисом. Лишь клятвенное обещание, что, вероятнее всего, самое основное действие начнется именно здесь, когда перепуганные оборотни наткнутся на нашу лесную засаду, заставило княжну со вздохом изменить решение. Однако, по-моему, этот вздох означал лишь печаль по поводу того, что ей не удастся присутствовать одновременно и в замке, и в лесу.
Ворота Херсирка распахнулись, и перед нашим с Лисом взором вновь возник склоненный в приветственном поклоне самурай, окруженный золотистым сиянием.
– «Все спокойно, мой господин», – отрапортовал он. – «Все лежат без чувств. Лишь та, которую вы ищете, в полном здравии».
– «Веди же!» – вне себя от нетерпения выпалил Лис, обнажая один из своих мечей. И, обернувшись к своим солдатам, скомандовал: – «За мной! Позаботьтесь о том, чтобы никто из обитателей этого замка не ушел живым».
Пожалуй, после сегодняшней ночи это была излишняя команда.
* * *
Одним рывком преодолев пространство двора, они ворвались в распахнутые двери донжона. Весь пол первого этажа был завален десятками обнаженных мужских тел, живых, но, казалось, застигнутых врасплох какой-то диковинной немощью. Они едва шевелились, с трудом открывая глаза, когда мчавшийся за Санадой Лис, перескакивая через очередное распростертое на полу тело, наступал кому-нибудь из них на руку.Что и говорить, наши лесные маневры были типичной, как выражался Лис, «Зарницей». Ни в какое бегство эти твари удариться попросту не могли.
* * *
Лисовские спутники обнажили клинки. То, что происходило далее, юной девице, будь она хоть сто раз воительницей, видеть не подобало. Как попавший в овечью стаю волк, опьяневший от вкуса крови, не останавливается, пока не закончит бойню, так и суровые венеды, издревле привыкшие к соседству подобных тварей, шли по замку, рубя на части беспомощных вервольфов, следя за тем, чтобы никто не уцелел. Однако Лису было не до того. Поднявшись за своим проводником по приставной лестнице, он рубанул на бегу еще пару валявшихся на полу тел и распахнул дверь баронских покоев.Барон, высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти, лежал на грубом деревянном ложе под полотняным покровом. Сквозь повязку на голове не переставая сочилась кровь, и темные, почти янтарные глаза его заволокла смертельная поволока. Он был еще жив, но явно умирал.
– Как он мог? – едва слышно проговорил барон. И вновь, но уже тише: – Как он мог?
Однако Венедин, похоже, не слышал этих слое. Татьяна Викулишна, дотоле сидевшая у смертного одра, разбросав руки, кинулась на грудь герою освободителю.
– Ну шо, волчина позорный, – Лис, покончив с первой серией лобзаний, мягко отстранил девушку, – конец подкрался незаметно?
– Не надо, не надо, – схватила его за руку красна девица. – Он меня не обижал вовсе. Только лежал и бормотал это самое. – Она напряглась, силясь воспроизвести незнакомую речь, – «Как он мог? Как он мог?»
Она хотела еще что-то добавить, но тут с баронского ложа, послышался тяжелый вздох. Готовый к любой неожиданности, Лис резко повернул голову: барон лежал, закатив глаза и ощерив в какой-то глумливо-злорадной ухмылке весьма похожие на клыки зубы.
– Пошли, – Венедин тихо положил руку на плечо девушки и начал нежно подталкивать ее к выходу, – здесь нам делать нечего. Он уже издох.
– Как меня сюда приволокли, – безо всякого вступления нервно заговорила Татьяна Викулишна, радуясь возможности излить в словах накопившийся ужас, – они все волчьи шкуры поскидали. Только вот главный их безо всякой шкуры человеком стал. Меня к нему привели, я старика укрыла и повязку на голову наложила. Только все попусту, рана была глубокая больно, не унять кровь. Так вот, – она понизила голос до заговорщицкого шепота, – когда вовкулаки-то шкуры свои сбросили, все враз без сил повалились. А мне когда-то еще дед мой, Свенельд Рагнарович, сказывал, что ежели в этот час шкуру зверья в пламя кинуть, то вовкулак все силы свои и потеряет. И коли до нового полнолуния ему новую шкуру не дать, то совсем помрет. Вот я как их вожаку голову перевязала, печь истопила да все их разом в огонь и бросила. Так что, почитай, до следующей луны все помрут.
– Не помрут, – покачал головой Лис, – они уже мертвы.
– Ох, – расширив глаза, выдохнула девушка, прикрывая рот рукой.
– Закрой глаза, милая. Да держись покрепче мне за шею, я тебя на руках вынесу. Незачем тебе это видеть да ноги в крови марать. – Мой друг подхватил возлюбленную за талию и начал спускаться вниз по лестнице. – Найдите солому! – скомандовал он, обращаясь к своим спутникам. – Подожгите замок и проследите, чтобы все здесь сгорело дотла.
* * *
– «Лис», – обратился я к напарнику, – «как она назвала своего дедушку?»– «Кажется, Свенельд Рагнарович».
– «Угу». – Я углубился в генеалогические расчеты. – «В общем, так, чтоб тебя не томить, могу сообщить радостную весть. Этот самый дедушка является моим дальним родственником по материнской линии. Свенельд Двуглавая Секира был…»
* * *
– Мой господин. – Санада, дотоле следовавший рядом с Венедином, подобно верному псу, поклонился, намереваясь обратиться к нему с вопросом. – Нужен ли я вам еще?– Нет, дружище, спасибо, ты нам очень помог.
Самурай, скромно потупясь, пропустил мимо ушей благодарности.
– Будет ли позволено мне узнать, – не поднимая глаз, спросил он, – заслужил ли я сегодня услышать слова: «Ты свободен».
– Об чем речь? – Лис взмахнул рукой в воздухе, словно собираясь хлопнуть японца по плечу. – Ты свободен.
– Прощайте, мой господин, – склонился в поклоне Санада и исчез. Но не растворился в воздухе, как обычно, а взмыл к небу ярким фейерверком.
– Не понял?! – уставился вверх Лис. – Эй, японский городовой! Японский городовой!!!
Молчание было ему ответом.
* * *
Встреча двух частей нашего славного воинства была, безусловно, радостной, лишь Алена Мстиславишна, заподозрив подвох в представленном ей плане операции, обиженно надулась и, гордо задрав вверх нос, демонстративно не желала общаться ни со мной, ни с Лисом. Так до возка она и хранила молчание. Когда же наконец мы достигли дороги и вновь двинулись в путь, солнце уже стало подниматься над лесом, знаменуя начало нового дня.Мы ехали уже довольно долго, все не встречая обещанных фон Нагелем гонцов, пока вдруг навстречу нам в клубах пыли не вылетел мчащийся галопом всадник. Едва не проскочив мимо нас, он сдержал свою лошадь и, окинув кавалькаду острым взглядом, проговорил, все еще задыхаясь от быстрой скачки:
– Вы господа Вальтер фон Ингваринген и Лис Венедин?
– Да, – коротко ответил я за нас обоих. – Чем обязаны?
– Фух, ну слава Богу, успел! Я Карл из Риббека. В городе бунт. Сборщик дорожных податей, доверенное лицо барона Херсирка, прискакал ночью в Риббек, набатом поднял город и сообщил бюргерам, что тевтонцы напали на барона и теперь хотят захватить сам Риббек. Когда рыцари вошли в город, их ожидала засада. Они захватили надвратную башню и в ней отбиваются. Ульрих фон Нагель послал меня предупредить вас о том, что в Риббек идти нельзя. Я покажу вам другую, безопасную дорогу. А господин Ульрих с людьми догонят вас по пути. Если, конечно, останутся живы.
Глава 14
Мы пойдем другим путем.
Симбирский гимназист
Судя по одежде, наш новый проводник напоминал то ли зажиточного крестьянина, то ли средней руки торговца. Добротная куртка-вамс и то, как спокойно он держался в седле, выдавали в нем человека, привыкшего к странствиям и стремящегося по возможности облегчить себе их невзгоды.
– Жители Риббека весьма почитают своего барона. Все шесть поколений рода Херсирков считаются в этих краях благодетелями местного люда, его защитниками. Но я знаю. – мужчина мрачно оглянулся по сторонам, словно боясь, что его подслушают, – что все это ложь. Мне рассказывал мой дед, а ему его дед, как началась власть этих самых Херсирков.
Когда-то, когда Риббек был еще небольшим поселком у дороги, в этих краях повадился свирепствовать огромный черный волк. Он резал скот, охотился на детей, женщин, а потом начал нападать и на взрослых мужчин. Жители поселка несколько раз устраивали облавы, пытаясь выследить и убить кровожадного зверя, однако ему всякий раз удавалось ускользнуть. Затем все повторялось сначала.
Жители Риббека уже стали опасаться выходить из дому – даже днем их могли настигнуть волчьи клыки. Тогда-то и появился первый Херсирк. Никто не ведает, откуда он пришел, помнят лишь, что у него было оружие, щит да одеяние из волчьих шкур. Он вызвался изгнать волка из этих мест, если жители Риббека огласят его своим покровителем и станут впредь платить за защиту десятую часть своих доходов.
И он сдержал свое обещание – волк перестал тревожить округу. Очень скоро первый Херсирк построил себе замок на холме и объявил своей собственностью все леса в округе. Тогда Риббек и все окрестные земли принадлежали роду графов Грамбрехтов, которые постоянно враждовали с другим графским родом Урселау. Войне не было видно конца, и Грамбрехтам весьма кстати были сильные вассалы. Не прошло и пяти лет с того дня, как Херсирк пришел в эти края, а он уже величался бароном Херсирком. По зову своего сюзерена барон являлся под его знамя служить верой и правдой, покуда не закончится запас провизии, прихваченной с собой из имения. При известном на всю округу аппетите запас этот заканчивался очень быстро, но зато и первый Херсирк, и его сыновья прослыли грозными защитниками здешних границ графства.
Владения их быстро росли. Они не заключали выгодных браков с соседними сеньорами, жен им всегда привозили откуда-то издалека. Но стоило кому-либо из свободных хозяев воспротивиться воле барона, как тот снимал с него защиту, и в ту же ночь у несчастного начинались неприятности: волки вырезали его скот, нападали на людей, никто более не отваживался покупать у него молоко, мясо и мед. Бедолага очень скоро был вынужден вновь просить защиты у барона или же нищенская сума – вот все, что доставалось ему в удел.
Эта же участь постигла и моего отца, – печально вздохнул наш новый знакомый. – У него была большая ферма довольно далеко на восток от этих мест. И он, и его предки много поколений держали эту землю, гордясь тем, что им она была пожалована за верную службу еще самим Карлом Великим. Но однажды, много лет назад, барон Херсирк со своими воинами приехал на нашу ферму и потребовал у отца, чтобы тот признал его своим господином. Отец отказался, и Херсирк уехал.
На следующую ночь, это было тоже полнолуние, как и нынче, ферма была атакована волчьей стаей, и никакие попытки отца и его работников отогнать тварей огнем или железом не принесли успеха. Волки резали все живое, что попадало им на глаза: от племенного быка до кошки. Когда настало утро, стая схлынула, и отец, вскочив на чудом уцелевшего коня, помчался в замок, чтобы изъявить покорность баронской воле.
Когда он туда прибыл, сборщик податей, не этот, , а его отец, едва приоткрыв окошко в калитке ворот, сказал, что барон отдыхает и никого не принимает до полудня. Отец пошел прочь, чтобы в тени деревьев подождать назначенного часа, и вдруг увидел, как мчится сквозь лесную чащу волчья стая. Распростившись мысленно с конем, он тут же залез повыше на дерево и начал наблюдать оттуда за происходящим. Стая, во главе которой мчался огромный черный волк, добежала до толстенного дуба и окружила его кольцом. И тогда черный волк на глазах начал меняться, принимая человеческий облик.
– Это был барон? – не удержался от вопроса-утверждения Лис.
– Да, он. – Проводник согласно кивнул. – Он потянул за одну из веток, и между корнями гигантского дерева открылся потайной лаз. Волки, один за другим, начали скрываться в нем. Барон спустился в лаз последним и вновь закрыл ход.
А в полдень, как ни в чем не бывало, его милость барон Херсирк принял моего отца. Конечно же, в замке не было никаких волков, но отец все понял. Его охватила жуть. Не слушая, он согласился на все, что говорил ему Херсирк, а потом, едва добравшись до Риббека, он за гроши продал все наше хозяйство и купил лавку возле городских ворот, чтобы никогда больше не покидать стен города, находящихся, впрочем, под все той же ужасной защитой.
Когда я подрос и сообщил отцу, что сидеть на одном месте – это не по мне, что я желаю посмотреть свет, он воспринял это с неожиданной радостью, дал мне немного денег и повелел, если будет такая возможность, не возвращаться больше в отчий дом.
Я немало постранствовал, был солдатом, матросом, пробовал даже изучать писарскую науку, да, видать, не судьба. – Рассказчик развел руками. – Ни одно из этих ремесел не принесло мне какой-либо выгоды. Я вернулся в отцовскую лавку. Совсем недавно мой батюшка умер. На смертном одре он раскрыл мне тайну того, что увидел в лесу у замка Херсирк. Это была великая тайна, которую долгие годы он опасался доверить даже моей матери.
Когда же нынче ночью прискакал сборщик податей, а затем в город пришел отряд рыцарей, я понял, что возмездие небес наконец-то свершилось. Видит Бог, я ничем не мог помочь фон Нагелю. Никто до самого утра не имел возможности выйти из города, но когда господин Ульрих вместе с другими рыцарями поняли, что попали в засаду, они ворвались в мою лавку, и я показал им ход через крышу в надвратную башню. Тогда-то фон Нагель и попросил меня предупредить вас. И вот я здесь и рад, что имею возможность сослужить вам службу. Поверьте, господа, для меня высокая честь, я счастлив быть полезен победителям этих мерзких тварей.
– Откуда ты знаешь, что они побеждены? – спросил я, соображая, что фон Нагель никак не мог знать о результатах Лисовского похода в замок.
– Когда я скакал, чтоб предупредить вас, я видел зарево, поднимающееся над лесом, и дым со стороны Херсирка.
Что и говорить, ларчик открывался просто.
– А куда мы теперь направляемся? – поинтересовался я.
– На старую императорскую дорогу, – любезно объяснил проводник. – До того, как Херсирк проложил часть дороги вблизи своего замка, она шла восточнее. Но сейчас там почти не ездят. К тому же это владения рода фон Штраумбергов, а они почти сто лет враждуют с Херсирками из-за этих земель. Так что за вами сюда никто не полезет. Бароны фон Штраумберги всегда отличались скверным нравом.
– В кого они превращаются? – на секунду прекращая любезничать со спасенной девушкой, хмыкнул Лис.
– Что? – Рассказчик, кажется, не понял вопрос. – А, нет-нет, – он замахал на Венедина руками, – вроде бы никто ни в кого не превращается. По крайней мере так говорят.
* * *
Мы ехали уже несколько часов, забирая все восточнее и все дальше удаляясь от негостеприимных владений покойного барона Херсирка. В одном месте мы свернули со столбовой дороги в лес на едва заметный проселок и ехали так довольно долго, кое-где расчищая путь от упавших деревьев и ветвей, тянущихся справа и слева и едва не смыкавшихся посреди малоезженой колеи. Кое-где возок приходилось подпирать плечами, чтобы не дать ему завалиться на сторону, кое-где забрасывать камнями и ветками немилосердные ухабы, грозившие оставить транспорт нашей подопечной без колес, в общем, назвать эту дорогу проезжей язык не поворачивался.– Знаешь что. – Лис утер пот рукавом со лба. Процесс вытаскивания экипажа из широкой грязной ямы, не высыхающей, наверное, даже в самую жару, наводил моего друга на философский тон. – Работа нам, конечно, блатная досталась, красну девицу из грязи в князи толкать, но одно меня все же несказанно радует.
– Ты о чем? – кинул я, упираясь изо всех сил во вместительный продуктовый ящик возка, нависавший над задними колесами.
– Я вот еду и все прислушиваюсь, не рыдает ли кто поблизости. Ночью после оборотней слушал, сегодня весь день – кажись, тихо. – Он поднажал, чувствуя, что колеса выкатились наконец на твердый фунт. – Тьфу, тьфу, тьфу, вроде отстало. Так что все наши дорожные невзгоды почти ерунда.
Подбадриваемые кнутом одного из воинов, занявшего место убитого возницы, кони рванули и Лис, не удержавшись, плюхнулся в грязь.
– Или у меня со слухом плохо? – поднимаясь из зловонной жижи, пробормотал он. – Блин, а еще утверждают, что Западная Германия славится своими дорогами. – Он начал возмущенно отряхиваться. – Ну что за жизнь?!
Мы двигались в таком темпе еще несколько часов, пока не выбрались на обещанный риббекским торговцем старый императорский тракт.
– Это уже земли фон Штраумбергов, – прокомментировал он. – Они как против императора выступили, так мимо них дорогу и провели.
– Так что, – невольно холодея, произнес я, стараясь говорить с выражением досужего интереса на лице, – они примыкают к Лиге северных баронов?
– Штраумберги? Нет. Просто склочная семейка. Со всеми враждуют. Император до них еще доберется. Ежели б не Святая земля, куда его величество, что ни год, шлет новые отряды рыцарей, давно б уже в этих местах порядок был. А то чуть от города отъедешь – плати, через лес переедешь – снова плати, через мост перебраться – опять мошну развязывай.
Замечание о деньгах было явно излишним. Как говаривал время от времени Лис: «Не будите Лихо, пока спит тихо». Где-то поблизости заржала лошадь, одна из наших ответила на этот призывный зов, и едва успел стихнуть звук, как на дорогу выехал вооруженный всадник, за ним еще, еще и еще.
– Таможенный контроль, – пробормотал Лис. – Там можно, а здесь не можно.
– О, не волнуйтесь, господа, – поспешил успокоить нас риббекский купец, указывая на зелено-черные нарамники конников, – это люди здешнего барона. Они тут всегда стоят. Надеюсь, вас не затруднит заплатить дорожную пошлину? У его милости вздорный характер, но он всегда радушно относится к тем, кто готов платить за его гостеприимство. А в последнее время гостей не так уж много.
Говоря по чести, перспектива платить кому-либо меня не слишком радовала. И вовсе не из-за какого-то приступа жадности, а по вполне объяснимой причине: в момент, когда ганзейский когг, на котором мы плыли, пошел ко дну, туда же отправилась большая, да нет, не большая, а просто подавляющая часть нашей наличности. Пока мы путешествовали вместе с тевтонцами, эта проблема не напоминала о себе, теперь же на счету была каждая монета. Однако по негласному уговору деньгами в нашем коллективе распоряжался Лис, и я перевел взгляд на него, ожидая окончательного решения.
– Заплатим, пожалуй, – горестно вздохнул мой друг, словно речь шла о литре крови из его жил. – Нам бы сейчас добраться до первого порядочного города, там поменяем у ганзейцев расписку Штолля, – произнес он немного погодя, видимо, для собственного утешения.
В это время старший из всадников сделал знак остановиться и, приблизившись, начал объезд остатков некогда пышного кортежа.
– Десять серебряных монет, – без обиняков выдал он результаты осмотра.
Венедин мысленно записал мытаря в число своих смертельных врагов и с явной неохотой полез за требуемой суммой.
– До ночи вам до города не доехать, – заметно подобрев после получения пошлины, произнес начальник поста. – Дальше по дороге будет постоялый двор. Ночуйте там, иначе спать придется под открытым небом, а на здешних дорогах неспокойно.