Страница:
– Спасибо за заботу, – произнес мой раздосадованный напарник. – На дорогах, выходит, неспокойно. А то мы не заметили! – Он тронул поводья андалузца. – Н-но! Постоялый двор, так постоялый двор, все крыша над головой.
– О, заходите, заходите, пожалуйста, – низко кланяясь, тараторил он, не забывая обнажать в улыбке два ряда зубов, способных заставить захлебнуться собственной слюной практикующего дантиста. – Всегда рады! Пожалуйте на белую половину. О, с вами раненый. Мы дадим ему чудодейственный отвар из лесных трав. Вот увидите, он поправится буквально на глазах. Эй, Курт, Альберт! Отведите господских коней в конюшню да задайте им сена. Извините, государи мои, – хозяин развел руками, – овса у меня нет.
– Понятно, – кивнул Лис, морально готовый вести переговоры по поводу оплаты. – Овес нынче дорог.
– О да-а, – протянул трактирщик, чувствуя в собеседнике . понимающего человека, – все так дорого. А с тех пор как по этой дороге перестали ездить, и вовсе еле сводим концы с концами. – Он вновь смерил моего напарника проникновенным взглядом, словно оценивая, сколько можно запросить с неожиданных постояльцев. – Давно бы перебрался в город, да только кому сейчас продашь все это. – Он обвел рукой свои владения.
– Хорошо, – перебил его Лис, – как только у меня появится покупатель, я тут же пришлю его к тебе. А сейчас давай лучше поговорим об оплате.
Я отошел, не желая вмешиваться в финансовые махинации друга. Даже и не слушая предстоящий торг, можно было бы держать пари, что хозяин останется внакладе. В противном случае Лис не смог бы сомкнуть ночью глаз, сокрушаясь по поводу падения нравов и грабежа на больших дорогах.
Не знаю уж, насколько долго мог затянуться спор между хозяином и Лисом, который, невзирая на усталость, готов был до смерти торговаться за каждый гроттен, но тут дверь постоялого двора приоткрылась и я увидел сверкнувшую в лучах солнца кольчугу и белую ткань нарамника поверх нее. «Неужто тевтонец!» – обрадовался я, соображая, что, видимо, одному или даже нескольким воинам из отряда фон Нагеля удалось вырваться из риббекского капкана и догнать нас.
Но, увы, надеждам моим не суждено было оправдаться. Вместо черного креста тевтонца вошедший нес на груди алый крест ордена Храма Богоматери Горной с приподнятыми вверх боковыми частями так, будто стоящий человек воздевает в молении распростертые руки. Золотой щиток с пятилепестковой алой розой, окруженной черным терновым венком, расположенный в медальоне на груди неизвестного рыцаря, также свидетельствовал о его орденской принадлежности.
Оглядев присутствующих, неожиданный посетитель повернулся к нам спиной и широко распахнул дверь. Затем, в полном молчании, он кивком головы дал понять кому-то стоящему во дворе, что удовлетворен осмотром. Мгновение спустя человек в точно таком же, как и первый, убранстве властной стремительной поступью вошел вовнутрь постоялого двора. Еще четверо его спутников следовали за ним, но, невзирая на равенство в одежде, всякому постороннему наблюдателю было абсолютно ясно, кто из них имеет право повелевать.
– Комната на пятерых, – резко произнес начальствующий в этой странной процессии. Тон его не допускал ни вопросов, ни разночтений, а сказано это было так, что, даже не будь нынче на постоялом дворе свободного помещения, хозяин наверняка бы бросился выгонять прочь постояльцев, чтобы только услужить этому господину.
Я слышал, что, вступая в орден, новации дают обет избегать суесловия, но видеть исполнение обета вживе мне довелось впервые.
– Конечно, сию минуту, – радостно запричитал трактир-шик, забывая о своих расчетах с Лисом. – Какой счастливый день!
– Ночлег, ужин, кони, – распорядился несгибаемый, словно Александрийский столб, рыцарь Храма Богоматери Горной и, едва удостоив нас взглядом, добавил нехотя, словно внутренне стыдясь столь длинной фразы: – ЕдУ в комнату.
Не могу сказать, что появление новых посетителей на постоялом дворе меня обрадовало столь же бурно, сколь хозяина и его двух слуг. Обычная непринужденная атмосфера, царящая в подобных заведениях, да вино, да сытный ужин развязывали языки усталых путников, что позволяло порой узнать немало интересного о происходящем в мире, стране и ближней округе. Правда, порой блуждающие из уст в уста слухи приобретали вовсе уж невероятный вид, но и тогда можно было в них сыскать рациональное зерно, если, конечно, постараться.
От новых гостей новостей ожидать не приходилось. Не то чтобы в этом были повинны именно эти приехавшие вслед за нами люди, такова была обычная практика их ордена. Принявший его обеты и надевавший белое одеяние с красным крестом Ноттердам де Монтес, не становясь монахом, тем не менее отдалялся от мира и стремился свести к минимуму контакты с непосвященными.
Ходили слухи, что во Франции, бывшей своеобразной метрополией ордена, из одного командорства в другое можно было проехать, ни разу не ступив на землю, принадлежащую королю или же иному владельцу, кроме самого рыцарского братства. Здесь, в Империи, влияние и богатство рыцарей Храма было не столь значительно, но нравы, похоже, оставались теми же. Вероятно, именно этим и объяснялась склонность господ рыцарей странствовать глухими проселками, избегая императорских дорог и оживленных городов. Тем более что, по нашим сведениям, их отношения с его величеством Фридрихом II складывались отнюдь не лучшим образом. Так что, как ни крути, собеседников у нас на вечерней трапезе не намечалось.
– Вино, господа, – любезно хлопотал хозяин заведения, открывая при нас небольшой бочонок с сургучовой печатью на донце. – Прекрасное рейнское вино. Моя дочь Марта вышла замуж за одного винодела. Он проезжал здесь как-то. Она прислала мне на Пасху этот бочонок. Я берег его для почетных гостей. Прошу вас, отведайте. Не пожалеете.
Трактирщик тарахтел без умолку, подливая из бочонка в деревянные кубки. Он уже успел рассказать нам и о безвременно умершей жене, и о дочери Марте, и о другой дочери, которая увязалась за каким-то никчемным ландскнехтом, в общем, шумовой фон, способствующий пищеварению, был создан в полной мере.
В другой раз я бы, может быть, и поддержал беседу со словоохотливым аборигеном, надеясь узнать о нравах местных жителей и о возможных путях нашего дальнейшего следования, но сейчас у меня раскалывалась голова и более всего на свете хотелось принять горизонтальное положение, не видеть, не слышать никого и ничего. Головная боль, начавшаяся с того момента, когда Лис нынче утром приводил меня в чувство на лесной дороге, теперь бушевала во всю мощь, заставляя глаза едва не вылезать из орбит.
– Господин рыцарь, что вы ничего не пьете. – Услужливый хозяин огорченно уставился на мой непочатый кубок.
– Да-да, – вяло пробормотал я, поднимая емкость с вином и едва окуная в нее губы.
Обижать славного трактирщика не хотелось, но вливать в себя что-либо также было нежелательно по причине абсолютной неэстетичности возможных последствий. Удовлетворенный хозяин поспешил к другим гостям, и я с удовольствием прислонил сосуд с прохладной влагой к виску, с облегчением чувствуя, как передается мне желанный холодок. Я почти ничего не ел и едва ли что-то выпил, когда уже совсем стемнело и мы, принужденные жить, придерживаясь простых сельских нравов, отправились почивать, лишь только последний луч заката погас в небе.
Выданная содержателем придорожной гостиницы масляная светильня едва освещала пространство вокруг себя, помогая видеть ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и наши апартаменты, по скудности убранства вполне могущие соперничать с офицерской гауптвахтой какого-нибудь заштатного гарнизона. Нам были предоставлены три комнаты: в одной размешалась Алена Мстиславишна со своим «двором», включавшим и нас с Лисом; в другой располагались остатки храброго воинства; третью, совсем небольшую, трактирщик предоставил раненому Ропше и нашему проводнику, уверявшему, что в годы странствий ему приходилось быть помощником у одного солеренского лекаря и что уход за нашим другом будет ему только в радость. Разместившись таким образом, мы впервые за прошедшие два дня спокойно смежили очи, надеясь по возможности не открывать их до самого рассвета, а может, и долее.
Моим надеждам не суждено было осуществиться.
– Просыпайся! Да просыпайся же! – шептал Лис, толкая меня локтем под ребра.
– Ну что такое? – не открывая глаз, пробормотал я, вслушиваясь, отпустила ли головная боль. – Который час?
– С ума сошел?! Откуда я тебе здесь часы возьму? Мочь.
– Ну а раз ночь, какого рожна ты меня будишь?
– Прислушайся, – потребовал мой напарник.
В коридоре слышался тихий стук, как будто дерево стучало о дерево. Была у моего друга милая особенность: он мог спать как убитый под артиллерийскую канонаду и проснуться от звука шагов пробежавшей мимо кошки, если в данный момент в данном месте никаких кошек не должно быть.
– Что-то стучит и шаркает, – подытожил свои наблюдения Венедин.
– Ну и что? Может, это какой-нибудь одноногий.
– Ага, Джон Сильвер. Не было здесь никаких одноногих. – Лис приподнялся на локте, продолжая вслушиваться. – Откуда ему сцеди ночи взяться?
– Да почем ты знаешь, может, какой-то местный нищий калека живет, скажем, в башне, а ночью приходит сюда подкормиться.
– Тогда что ему делать на втором этаже? – не унимался Венедин.
Я тяжело вздохнул. Проблемы одноногих побирушек меня не интересовали вовсе, а уж в такой-то час и подавно. Тем более что стук стих и некоторое время его не было слышно.
– Ну вот, видишь, – начал было я.
– Тише! Там еще кто-то есть, – прошептал Лис.
К негромкому стуку, внезапно возникшему снова, примешивался теперь едва слышный звук еще чьих-то шагов. Затем звуки эти стихли точно так же внезапно, как и появились.
– Лис, у тебя паранойя, – недовольно пробурчал я.
– Стой! – оборвал меня мой друг. – Кто-то поднимается по лестнице.
Он не успел ничего добавить. Дверь опочивальни распахнулась и на пороге возник Некто.
– А-а-а! – грозно заорал он и простер руки в сторону сидевшего на тюфяке Лиса. Молнии, сорвавшиеся с его пальцев, слившись в огненный шар, устремились в сторону моего друга.
Глава 15
Светящийся во тьме сгусток магической энергии, вполне явственно потрескивая, мчал прямо в грудную клетку Венедина. Не вызывало сомнений, что, попади он туда, непременно бы проделал скважину, в которую без труда мог просунуть голову всякий любопытствующий. Однако не тут-то было! Многоопытный ловкий Лис мгновенно рухнул навзничь, стараясь пропустить огненный шар над собой и выиграть хоть сколько-нибудь времени для ответного шага. И тут светящийся шар остановился в паре шагов от него и ринулся вспять. Некто, по-прежнему продолжавший стоять в эффектной позе метателя молний, заметив странное дезертирство своего огненного оружия, попытался было взмахнуть руками, словно отгоняя назойливую пчелу, но вдруг оторвался от пола и, взмыв под потолок, буквально влип в него, суматошно размахивая конечностями.
– Не понял?! – возмутился Лис, пытаясь встать.
– О! Нет! Только не вставайте! – завопил горе-маг с явной мольбой в голосе. – Если вы приподниметесь хотя бы на пару дюймов, вы меня полностью раздавите. Я прошу вас, не надо, – добавил он жалостно.
Светящийся шар, висевший в воздухе неподалеку от головы бедолаги, давал возможность вполне четко рассмотреть испуганное выражение лица странного ночного посетителя.
– Ну ты думаешь, что говоришь?! – возмутился Лис. – Я шо же, по твоей милости до скончания века теперь так лежать должен? А не дай Боже, тебе отлить приспичит!
Не знаю, как отлить, но разрыдаться, похоже, горемыке явно уже приспичило. Губы его дрожали, и из прищуренных от яркого света глаз начали одна за другой капать слезинки.
– Умоляю, снимите меня отсюда! – выдавил потерпевший. – Клянусь чем угодно: жизнью, магической силой, всем, чем пожелаете, я не буду больше пытаться навредить вам. О-о, – продолжал сокрушаться возвышенный пленник, – какая глупость с моей стороны покушаться на столь великого кудесника! Какая дерзкая самонадеянность! Вот оно, наказание! – в ужасе взвывал он.
– Как я ошибся, как наказан, сказал ежик, слезая с кактуса, – пробормотал Лис. И добавил громче: – И шо я по-твоему должен с тобой сделать?
– Снимите меня отсюда, я вас очень прошу. Пожалуйста!
– А что это он там делает? – раздался рядом с нами недовольный голос Алены Мстиславишны. – Почему незнакомый мужчина в такой час в моей опочивальне? И что он делает на потолке?! И что там за сеть?!
– Сеть! – Мы с Лисом, занятые общением с незваным гостем, как-то даже и не потрудились приглядеться к доскам перекрытия, на которых висел незваный гость. А стоило бы. Меж двух балок, аккурат над тем местом, где стояло ложе юной княжны, обложенное тюфяками свиты, на потолке виднелась толстая сеть, концы которой отходили в разные углы помещения. Посреди этой самой сети, словно муха в паутине, дергаясь от ужаса, висел злополучный маг, похоже, потрясенный случившимся не менее нас.
– Он, э-э… м-м… там висит, – не поднимаясь с пола, пустился в объяснения Лис. – Видите, комнату освещает… м-м… чтоб не страшно было.
– Да? – удивилась Алена Мстиславишна. – А мне и так не страшно.
– Ну это… если там темно дышать, воздуха не видно… так шоб не на ощупь.
Поверженная мощью аргументации, киевская княжна внимательно посмотрела на моего друга, видимо, в чем-то его подозревая.
– Вот как! – произнесла она после паузы. – Но все-таки снимите его оттуда.
– Не могу, – сокрушенно бросил мой друг. – Если я начну подниматься, я раздавлю его о потолок, как таракана. Алена Мстиславишна задумалась.
– Все очень просто, – произнесла она через пару минут. – Ты, Воледар, будешь его ловить, а ты, Лис, просто перевернись на живот.
– Во как! – восхищенно выдохнул Лис и поспешил исполнить приказание едва ли не быстрее, чем я успел подняться на ноги. Тело, явно получившее изрядное ускорение за счет Лисовского переворота, рухнуло вниз, увлекая за собой сеть и сбивая меня с ног всей своей массой. – Дьявольщина! Черт побери! – Лис, вновь обретший способность двигаться, подскочил и, путаясь в сети, принялся кромсать ее на куски своим кинжалом.
Выбравшись из-под бесчувственного чародея, я поспешил присоединиться к нему, опасаясь, что следом за магической атакой последует обычная, с применением привычного холодного оружия.
– Капитан, постереги теток! – выбираясь из обрывков «невода», заорал Лис. – Я ша по-быстрому подниму наших, в миг проверим, кто это тут рыбачить вздумал.
Он скрылся за дверью, в тот же миг висевшая под потолком шаровая молния стремглав понеслась за ним и, пробив дыру в стене, с грохотом взорвалась где-то в коридоре.
Лиса не было минут десять. Вернулся он обескураженный, явно пытаясь сообразить, что же все-таки произошло.
– Короче, Капитан, – поспешил он поделиться своими наблюдениями, – бред полнейший. Наши все спят сном праведника – не добудишься, а на постоялом дворе пусто.
– То есть как это пусто? – не понял я.
– Как в желудке отшельника во время великого поста. Кроме нас и вот этого красавца – никого. – Он печально вздохнул. – Похоже, нас прокинули. Но пока что, хоть убейте, не могу понять как.
Что и говорить, ночлег на лесном постоялом дворе приобретал неожиданную пикантность. Мало того что нам пришлось использовать мага в качестве люстры, мало того что нас, словно золотых рыбок, собирались ловить сетью, так еще неведомые «рыболовы» отчего-то взяли да сбежали с места лова. Похоже, Лис действительно был прав, и время было трубить подъем. Пока я возился, приводя себя в порядок, мой друг снова исчез, и вскоре из коридора раздался его голос:
– Вальдар, иди-ка сюда.
Я оглянулся, посмотрев на юную княжну, уже вполне проснувшуюся и готовую к отражению возможной атаки, о чем непреложно свидетельствовал обнаженный кинжал, подаренный фон Зальцем. Лисовская зазноба, также пришедшая в себя, вполне была готова поддержать свою госпожу если не оружием, то истошным воплем. Впрочем, насколько я понял донесение Лиса, особой угрозы в обозримой округе не наблюдалось. Разве что этот злополучный маг.
Я перевел взгляд на него: худосочный, ростом едва ли больше пяти футов двух дюймов, с короткой вьющейся бородкой, отпущенной явно для того, чтобы скрыть бьющую в глаза юность. На вид он казался не слишком опасным противником, но все же маг есть маг. Я поманил его пальцем:
– Пошли.
Ни секунды не задумываясь, он повиновался моему приказу, со смешанным чувством интереса и страха во взгляде ожидая своей участи. Лис, вооружившись масляной светильней, маячил в коридоре.
– В общем, так, Капитан, уж не знаю, как тут и шо, но картинка мне напоминает известные сказочки про спящую царевну, Белоснежку и прочих дрыхнущих теток. Короче, весь наш народ спит непробудным сном. Так шо я не знаю, кого тут нужно облобызать, но прочие способы разбудить команду, похоже, не катят.
– Вероятно, тому виной сонное зелье, – не спросясь, вмешался в разговор наш недавний «осветительный прибор», вполне уже обретший после падения дар речи.
– Шо ты буровишь, несчастный? – оборвал его недовольный такой бесцеремонностью Венедин. – Какое еще зелье? Я выпил в пополам больше, чем любой из тех, кто сейчас дрыхнет, как медведь на Рождество. Да и Вальдар вон…
– Я почти не пил. Голова болела. И княжна с дамами тоже только пригубили. Они на Руси к сладкой медовухе привыкшие, им кислое рейнское вино пришлось не по вкусу.
– Но я-то пил, – не унимался Лис.
– О великий, – склоняясь в поклоне, обратился к моему другу маг, – неужто вы запамятовали, что талисман охраняет вас от любых посягательств на жизнь и здоровье.
– Какой талисман? – насторожился Лис.
– Тот, который вы носите на груди, – без тени сомнения бойко ответил юный кудесник. – Я не знаю, какой из семи священных талисманов принадлежит вам, но действие его, – он вздохнул, – действие его я распознал, едва лишь так неосторожно позволил себе состязаться с вами в могуществе. Прошу вас, о великий, не казните меня, как я того достоин, позвольте мне следовать за вами. Позвольте перенимать крупицы высокого знания. – О» рухнул на колени. – Поверьте, я буду вам предан, как только может быть предан ученик своему учителю…
Лис, округлив глаза, разглядывал экзальтированного юнца, пытающегося с неизвестной целью уткнуться лицом в его плащ.
– Э-э, ну ты, давай, того, вставай, – недоуменно тряс он плечо недавнего метателя молний. – Неча тут сморкаться. Много вас таких ходит, потом одежу не отстираешь.
– Я отстираю, – заголосил маг, – я буду делать все, что вы прикажете. Я буду всюду следовать за вами и не отойду от вас ни на миг.
– Нет, это уже, пожалуй, слишком, – произнес ошеломленный такой угрозой Венедин. – Иногда все-таки отходи.
Приняв это высказывание за согласие, новоявленный ученик обвил нижнюю левую конечность Венедина руками и застыл в такой позе, явно не желая расставаться с означенной частью тела своего могущественного учителя.
– Але, отдай ногу! – возмутился Лис. – Короче, ты у нас мастак фейерверки руками пускать, значит, теперь так: ступай вниз, разыщи свечи да камин растопи. А мы туг пока совет держать будем.
– Слушаюсь, о великий, – радостно выпалил Лисовский послушник, стремглав скатываясь вниз по лестнице.
– Ну блин, и как тебе этот киндер-сюрприз? Нарисовался – хрен сотрешь, – произнес Лис, глядя вслед удаляющемуся магу.
– Если не считать ту побудку, которую он нам устроил, то довольно симпатичный юноша. К тому же безобидный.
– Ага, насчет безобидности это ты верно заметил. Оно как рассветет, посмотришь: там в коридоре его молния стропило перебила. Абсолютно так безобидно. Я не о том, что делать-то будем? Рубь за сто, он теперь не отцепится.
– В данный момент есть три вопроса, на которые, как я думаю, нам стоит обратить внимание. Первое: чего ради сюда явился этот, с позволения сказать, чародей? Второе: что он думает о твоем талисмане? Похоже, что-то ему о нем известно. И третье: если, как ты говоришь, отвязаться от него не удастся, быть может, имеет смысл взять его с собой? Какой-никакой, а все же маг. В пути может пригодиться.
Лис хмыкнул:
– Хорошо, разберемся с вопросами. Давай для начала решим, что мы вообще дальше делаем.
– Я полагаю, поутру надо отправиться в город, найти бургомистра, рассказать ему о нашем ночлеге. Пусть пришлет сюда солдат.
– Да, и чем они тут будут заниматься?
– Лис, ну посуди сам: попали мы явно в разбойничий вертеп. Уж не знаю, была ли на дороге настоящая стража или разбойники, а может быть, и те, и другие в одном лице, речь не о том. Когда же в нашей комнате начался переполох, они поняли, что решить дело по-тихому не удастся, и, по всей видимости, спрятались где-то в лесу неподалеку. Наверное, не так у них много сил, чтобы вступать в схватку с профессиональными бойцами вроде нас. .
– Ну, предположим.
– А тут еще эти самые рыцари Храма Богоматери Горной приехали…
– Рыцарей на постоялом дворе нет, – прервал ход моих рассуждений Венедин.
– Да мало ли. – Я пожал плечами. – Передохнули, поели и помчались дальше. С этих станется.
– Оно, конечно, да, для бешеной собаки семь верст не крюк, – с сомнением в голосе произнес Венедин. – Но все же ночь, лесная дорога…
Его словам суждено было остаться без ответа.
– Сеньоры мои, – послышалось с первого этажа. – Позвольте мне просить вас подойти сюда.
Мы переглянулись и начали спускаться вниз по лестнице. Здесь уже пылал камин и тускло, чадя, горело несколько сальных свечей. Стол, за которым вечером совершалась наша трапеза, был неубран, да и вообще, похоже, после нашего ухода никто и пальцем не пошевелил, чтобы навести порядок. Юноша-маг стоял возле стола, держа в руке нечто, напоминающее по форме сосульку, но только не прозрачную, а белую и витую. Кудесник переводил победный торжествующий взгляд с сосульки на нас и обратно. Предмет, сжимаемый им в руке, на глазах терял свой первозданно белый цвет и зеленел, как синтетическая елка.
– Ну и что сия аллегория означает? – произнес я где-то слышанную фразу?
– О простите, – чародей поклонился, скрывая насмешливую улыбку, – простите, о великий, я забыл, что среди нас непосвященный.
– Да уж чего там. – Лис кинул на меня сочувствующий взгляд. – Так и быть, разъясни ему, шо к чему.
– Позвольте спросить, – начал его ученик, – вот это ваш кубок?
– Вполне вероятно, – согласился я.
– Он был полон, и поскольку вы сказали, что почти не пили, я решил, что ваш. Так вот, – продолжал он, – эта вещь есть бесценный рог единорога. Он позволяет безошибочно определить, есть ли в натуральной жидкости, в данном случае в вине, посторонние примеси. Если бы он почернел – увы, пришлось бы признать, что вы и все, кто его пил нынче за ужином, отравлены. В то же время сонное зелье окрашивает рог, как мы видим, в зеленый цвет. А, скажем, приворотное – в алый. – Он отчего-то печально вздохнул. – Вот так вот, господин рыцарь.
Я кивнул, благодаря за разъяснения.
– Что ж, это подтверждает мое предположение. Трактирщик и его люди не душегубы, а всего лишь грабители. А значит, вскоре попытаются вновь вернуться сюда.
– Возможно, ты и прав, – кивнул Лис. – Да только есть пара вещиц, которые не мешало бы учесть.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, первое: денег у нас почти нет, в упряжке две боевые лошади, что само по себе полный бардак, и правят ими люди, имеющие об этом весьма смутное представление. Второе: от фон Нагеля пока никаких вестей, и чем дальше мы по этой дороге проедем, тем меньше шансов их получить. Ну и, кроме того, когда, – он обратился к ученику, – проснутся наши люди?
* * *
Когда наш провожатый говорил, что эта дорога в последнее время малоезжая, он не кривил душой. Постоялый двор, куда направила нас пограничная стража, был ярким свидетельством этого непреложного факта. Располагался он близ старой облупленной башни, перенесшей когда-то пожар и с тех пор почти не восстановленной. Очевидно, она служила своеобразной казармой для встреченных нами солдат, во всяком случае, трава возле примыкавшей к ней коновязи была начисто вытоптана. Здесь же поблизости виднелась небольшая закопченная кузница да несколько лачуг, наглухо закрытых и, вероятно, уже не первый год стоявших без хозяина. Не знаю, правду ли говорили баронские стражи, утверждая, что засветло до города нам не добраться, но я подозреваю, что за направление несведуших путников в эти захолустные хоромы их хозяин выплачивал гарнизону немалый процент. Впрочем, невзирая на внешнюю запущенность, почтенный хозяин этого странноприимного заведения встретил гостей более чем радушно.– О, заходите, заходите, пожалуйста, – низко кланяясь, тараторил он, не забывая обнажать в улыбке два ряда зубов, способных заставить захлебнуться собственной слюной практикующего дантиста. – Всегда рады! Пожалуйте на белую половину. О, с вами раненый. Мы дадим ему чудодейственный отвар из лесных трав. Вот увидите, он поправится буквально на глазах. Эй, Курт, Альберт! Отведите господских коней в конюшню да задайте им сена. Извините, государи мои, – хозяин развел руками, – овса у меня нет.
– Понятно, – кивнул Лис, морально готовый вести переговоры по поводу оплаты. – Овес нынче дорог.
– О да-а, – протянул трактирщик, чувствуя в собеседнике . понимающего человека, – все так дорого. А с тех пор как по этой дороге перестали ездить, и вовсе еле сводим концы с концами. – Он вновь смерил моего напарника проникновенным взглядом, словно оценивая, сколько можно запросить с неожиданных постояльцев. – Давно бы перебрался в город, да только кому сейчас продашь все это. – Он обвел рукой свои владения.
– Хорошо, – перебил его Лис, – как только у меня появится покупатель, я тут же пришлю его к тебе. А сейчас давай лучше поговорим об оплате.
Я отошел, не желая вмешиваться в финансовые махинации друга. Даже и не слушая предстоящий торг, можно было бы держать пари, что хозяин останется внакладе. В противном случае Лис не смог бы сомкнуть ночью глаз, сокрушаясь по поводу падения нравов и грабежа на больших дорогах.
Не знаю уж, насколько долго мог затянуться спор между хозяином и Лисом, который, невзирая на усталость, готов был до смерти торговаться за каждый гроттен, но тут дверь постоялого двора приоткрылась и я увидел сверкнувшую в лучах солнца кольчугу и белую ткань нарамника поверх нее. «Неужто тевтонец!» – обрадовался я, соображая, что, видимо, одному или даже нескольким воинам из отряда фон Нагеля удалось вырваться из риббекского капкана и догнать нас.
Но, увы, надеждам моим не суждено было оправдаться. Вместо черного креста тевтонца вошедший нес на груди алый крест ордена Храма Богоматери Горной с приподнятыми вверх боковыми частями так, будто стоящий человек воздевает в молении распростертые руки. Золотой щиток с пятилепестковой алой розой, окруженной черным терновым венком, расположенный в медальоне на груди неизвестного рыцаря, также свидетельствовал о его орденской принадлежности.
Оглядев присутствующих, неожиданный посетитель повернулся к нам спиной и широко распахнул дверь. Затем, в полном молчании, он кивком головы дал понять кому-то стоящему во дворе, что удовлетворен осмотром. Мгновение спустя человек в точно таком же, как и первый, убранстве властной стремительной поступью вошел вовнутрь постоялого двора. Еще четверо его спутников следовали за ним, но, невзирая на равенство в одежде, всякому постороннему наблюдателю было абсолютно ясно, кто из них имеет право повелевать.
– Комната на пятерых, – резко произнес начальствующий в этой странной процессии. Тон его не допускал ни вопросов, ни разночтений, а сказано это было так, что, даже не будь нынче на постоялом дворе свободного помещения, хозяин наверняка бы бросился выгонять прочь постояльцев, чтобы только услужить этому господину.
Я слышал, что, вступая в орден, новации дают обет избегать суесловия, но видеть исполнение обета вживе мне довелось впервые.
– Конечно, сию минуту, – радостно запричитал трактир-шик, забывая о своих расчетах с Лисом. – Какой счастливый день!
– Ночлег, ужин, кони, – распорядился несгибаемый, словно Александрийский столб, рыцарь Храма Богоматери Горной и, едва удостоив нас взглядом, добавил нехотя, словно внутренне стыдясь столь длинной фразы: – ЕдУ в комнату.
Не могу сказать, что появление новых посетителей на постоялом дворе меня обрадовало столь же бурно, сколь хозяина и его двух слуг. Обычная непринужденная атмосфера, царящая в подобных заведениях, да вино, да сытный ужин развязывали языки усталых путников, что позволяло порой узнать немало интересного о происходящем в мире, стране и ближней округе. Правда, порой блуждающие из уст в уста слухи приобретали вовсе уж невероятный вид, но и тогда можно было в них сыскать рациональное зерно, если, конечно, постараться.
От новых гостей новостей ожидать не приходилось. Не то чтобы в этом были повинны именно эти приехавшие вслед за нами люди, такова была обычная практика их ордена. Принявший его обеты и надевавший белое одеяние с красным крестом Ноттердам де Монтес, не становясь монахом, тем не менее отдалялся от мира и стремился свести к минимуму контакты с непосвященными.
Ходили слухи, что во Франции, бывшей своеобразной метрополией ордена, из одного командорства в другое можно было проехать, ни разу не ступив на землю, принадлежащую королю или же иному владельцу, кроме самого рыцарского братства. Здесь, в Империи, влияние и богатство рыцарей Храма было не столь значительно, но нравы, похоже, оставались теми же. Вероятно, именно этим и объяснялась склонность господ рыцарей странствовать глухими проселками, избегая императорских дорог и оживленных городов. Тем более что, по нашим сведениям, их отношения с его величеством Фридрихом II складывались отнюдь не лучшим образом. Так что, как ни крути, собеседников у нас на вечерней трапезе не намечалось.
* * *
Ужин на постоялом дворе подавался рано. Едва лишь начало темнеть, когда все блюда, должно быть, составлявшие сегодняшнее меню, были выставлены на стол. Набор их не отличался изысканностью, но все же поданная к столу лесная дичь, прожаренная на вертеле, вполне могла удовлетворить голод непритязательной публики, собравшейся нынче в этих стенах. Гостеприимный хозяин, явно желая сэкономить на свечах, подавал на стол все блюла разом, резонно полагая, что клиенты сами разберутся, что и в какой последовательности есть.– Вино, господа, – любезно хлопотал хозяин заведения, открывая при нас небольшой бочонок с сургучовой печатью на донце. – Прекрасное рейнское вино. Моя дочь Марта вышла замуж за одного винодела. Он проезжал здесь как-то. Она прислала мне на Пасху этот бочонок. Я берег его для почетных гостей. Прошу вас, отведайте. Не пожалеете.
Трактирщик тарахтел без умолку, подливая из бочонка в деревянные кубки. Он уже успел рассказать нам и о безвременно умершей жене, и о дочери Марте, и о другой дочери, которая увязалась за каким-то никчемным ландскнехтом, в общем, шумовой фон, способствующий пищеварению, был создан в полной мере.
В другой раз я бы, может быть, и поддержал беседу со словоохотливым аборигеном, надеясь узнать о нравах местных жителей и о возможных путях нашего дальнейшего следования, но сейчас у меня раскалывалась голова и более всего на свете хотелось принять горизонтальное положение, не видеть, не слышать никого и ничего. Головная боль, начавшаяся с того момента, когда Лис нынче утром приводил меня в чувство на лесной дороге, теперь бушевала во всю мощь, заставляя глаза едва не вылезать из орбит.
– Господин рыцарь, что вы ничего не пьете. – Услужливый хозяин огорченно уставился на мой непочатый кубок.
– Да-да, – вяло пробормотал я, поднимая емкость с вином и едва окуная в нее губы.
Обижать славного трактирщика не хотелось, но вливать в себя что-либо также было нежелательно по причине абсолютной неэстетичности возможных последствий. Удовлетворенный хозяин поспешил к другим гостям, и я с удовольствием прислонил сосуд с прохладной влагой к виску, с облегчением чувствуя, как передается мне желанный холодок. Я почти ничего не ел и едва ли что-то выпил, когда уже совсем стемнело и мы, принужденные жить, придерживаясь простых сельских нравов, отправились почивать, лишь только последний луч заката погас в небе.
Выданная содержателем придорожной гостиницы масляная светильня едва освещала пространство вокруг себя, помогая видеть ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и наши апартаменты, по скудности убранства вполне могущие соперничать с офицерской гауптвахтой какого-нибудь заштатного гарнизона. Нам были предоставлены три комнаты: в одной размешалась Алена Мстиславишна со своим «двором», включавшим и нас с Лисом; в другой располагались остатки храброго воинства; третью, совсем небольшую, трактирщик предоставил раненому Ропше и нашему проводнику, уверявшему, что в годы странствий ему приходилось быть помощником у одного солеренского лекаря и что уход за нашим другом будет ему только в радость. Разместившись таким образом, мы впервые за прошедшие два дня спокойно смежили очи, надеясь по возможности не открывать их до самого рассвета, а может, и долее.
Моим надеждам не суждено было осуществиться.
– Просыпайся! Да просыпайся же! – шептал Лис, толкая меня локтем под ребра.
– Ну что такое? – не открывая глаз, пробормотал я, вслушиваясь, отпустила ли головная боль. – Который час?
– С ума сошел?! Откуда я тебе здесь часы возьму? Мочь.
– Ну а раз ночь, какого рожна ты меня будишь?
– Прислушайся, – потребовал мой напарник.
В коридоре слышался тихий стук, как будто дерево стучало о дерево. Была у моего друга милая особенность: он мог спать как убитый под артиллерийскую канонаду и проснуться от звука шагов пробежавшей мимо кошки, если в данный момент в данном месте никаких кошек не должно быть.
– Что-то стучит и шаркает, – подытожил свои наблюдения Венедин.
– Ну и что? Может, это какой-нибудь одноногий.
– Ага, Джон Сильвер. Не было здесь никаких одноногих. – Лис приподнялся на локте, продолжая вслушиваться. – Откуда ему сцеди ночи взяться?
– Да почем ты знаешь, может, какой-то местный нищий калека живет, скажем, в башне, а ночью приходит сюда подкормиться.
– Тогда что ему делать на втором этаже? – не унимался Венедин.
Я тяжело вздохнул. Проблемы одноногих побирушек меня не интересовали вовсе, а уж в такой-то час и подавно. Тем более что стук стих и некоторое время его не было слышно.
– Ну вот, видишь, – начал было я.
– Тише! Там еще кто-то есть, – прошептал Лис.
К негромкому стуку, внезапно возникшему снова, примешивался теперь едва слышный звук еще чьих-то шагов. Затем звуки эти стихли точно так же внезапно, как и появились.
– Лис, у тебя паранойя, – недовольно пробурчал я.
– Стой! – оборвал меня мой друг. – Кто-то поднимается по лестнице.
Он не успел ничего добавить. Дверь опочивальни распахнулась и на пороге возник Некто.
– А-а-а! – грозно заорал он и простер руки в сторону сидевшего на тюфяке Лиса. Молнии, сорвавшиеся с его пальцев, слившись в огненный шар, устремились в сторону моего друга.
Глава 15
По команде «подъем» наступает светлое время суток.
Неизвестный прапорщик
Светящийся во тьме сгусток магической энергии, вполне явственно потрескивая, мчал прямо в грудную клетку Венедина. Не вызывало сомнений, что, попади он туда, непременно бы проделал скважину, в которую без труда мог просунуть голову всякий любопытствующий. Однако не тут-то было! Многоопытный ловкий Лис мгновенно рухнул навзничь, стараясь пропустить огненный шар над собой и выиграть хоть сколько-нибудь времени для ответного шага. И тут светящийся шар остановился в паре шагов от него и ринулся вспять. Некто, по-прежнему продолжавший стоять в эффектной позе метателя молний, заметив странное дезертирство своего огненного оружия, попытался было взмахнуть руками, словно отгоняя назойливую пчелу, но вдруг оторвался от пола и, взмыв под потолок, буквально влип в него, суматошно размахивая конечностями.
– Не понял?! – возмутился Лис, пытаясь встать.
– О! Нет! Только не вставайте! – завопил горе-маг с явной мольбой в голосе. – Если вы приподниметесь хотя бы на пару дюймов, вы меня полностью раздавите. Я прошу вас, не надо, – добавил он жалостно.
Светящийся шар, висевший в воздухе неподалеку от головы бедолаги, давал возможность вполне четко рассмотреть испуганное выражение лица странного ночного посетителя.
– Ну ты думаешь, что говоришь?! – возмутился Лис. – Я шо же, по твоей милости до скончания века теперь так лежать должен? А не дай Боже, тебе отлить приспичит!
Не знаю, как отлить, но разрыдаться, похоже, горемыке явно уже приспичило. Губы его дрожали, и из прищуренных от яркого света глаз начали одна за другой капать слезинки.
– Умоляю, снимите меня отсюда! – выдавил потерпевший. – Клянусь чем угодно: жизнью, магической силой, всем, чем пожелаете, я не буду больше пытаться навредить вам. О-о, – продолжал сокрушаться возвышенный пленник, – какая глупость с моей стороны покушаться на столь великого кудесника! Какая дерзкая самонадеянность! Вот оно, наказание! – в ужасе взвывал он.
– Как я ошибся, как наказан, сказал ежик, слезая с кактуса, – пробормотал Лис. И добавил громче: – И шо я по-твоему должен с тобой сделать?
– Снимите меня отсюда, я вас очень прошу. Пожалуйста!
– А что это он там делает? – раздался рядом с нами недовольный голос Алены Мстиславишны. – Почему незнакомый мужчина в такой час в моей опочивальне? И что он делает на потолке?! И что там за сеть?!
– Сеть! – Мы с Лисом, занятые общением с незваным гостем, как-то даже и не потрудились приглядеться к доскам перекрытия, на которых висел незваный гость. А стоило бы. Меж двух балок, аккурат над тем местом, где стояло ложе юной княжны, обложенное тюфяками свиты, на потолке виднелась толстая сеть, концы которой отходили в разные углы помещения. Посреди этой самой сети, словно муха в паутине, дергаясь от ужаса, висел злополучный маг, похоже, потрясенный случившимся не менее нас.
– Он, э-э… м-м… там висит, – не поднимаясь с пола, пустился в объяснения Лис. – Видите, комнату освещает… м-м… чтоб не страшно было.
– Да? – удивилась Алена Мстиславишна. – А мне и так не страшно.
– Ну это… если там темно дышать, воздуха не видно… так шоб не на ощупь.
Поверженная мощью аргументации, киевская княжна внимательно посмотрела на моего друга, видимо, в чем-то его подозревая.
– Вот как! – произнесла она после паузы. – Но все-таки снимите его оттуда.
– Не могу, – сокрушенно бросил мой друг. – Если я начну подниматься, я раздавлю его о потолок, как таракана. Алена Мстиславишна задумалась.
– Все очень просто, – произнесла она через пару минут. – Ты, Воледар, будешь его ловить, а ты, Лис, просто перевернись на живот.
– Во как! – восхищенно выдохнул Лис и поспешил исполнить приказание едва ли не быстрее, чем я успел подняться на ноги. Тело, явно получившее изрядное ускорение за счет Лисовского переворота, рухнуло вниз, увлекая за собой сеть и сбивая меня с ног всей своей массой. – Дьявольщина! Черт побери! – Лис, вновь обретший способность двигаться, подскочил и, путаясь в сети, принялся кромсать ее на куски своим кинжалом.
Выбравшись из-под бесчувственного чародея, я поспешил присоединиться к нему, опасаясь, что следом за магической атакой последует обычная, с применением привычного холодного оружия.
– Капитан, постереги теток! – выбираясь из обрывков «невода», заорал Лис. – Я ша по-быстрому подниму наших, в миг проверим, кто это тут рыбачить вздумал.
Он скрылся за дверью, в тот же миг висевшая под потолком шаровая молния стремглав понеслась за ним и, пробив дыру в стене, с грохотом взорвалась где-то в коридоре.
Лиса не было минут десять. Вернулся он обескураженный, явно пытаясь сообразить, что же все-таки произошло.
– Короче, Капитан, – поспешил он поделиться своими наблюдениями, – бред полнейший. Наши все спят сном праведника – не добудишься, а на постоялом дворе пусто.
– То есть как это пусто? – не понял я.
– Как в желудке отшельника во время великого поста. Кроме нас и вот этого красавца – никого. – Он печально вздохнул. – Похоже, нас прокинули. Но пока что, хоть убейте, не могу понять как.
Что и говорить, ночлег на лесном постоялом дворе приобретал неожиданную пикантность. Мало того что нам пришлось использовать мага в качестве люстры, мало того что нас, словно золотых рыбок, собирались ловить сетью, так еще неведомые «рыболовы» отчего-то взяли да сбежали с места лова. Похоже, Лис действительно был прав, и время было трубить подъем. Пока я возился, приводя себя в порядок, мой друг снова исчез, и вскоре из коридора раздался его голос:
– Вальдар, иди-ка сюда.
Я оглянулся, посмотрев на юную княжну, уже вполне проснувшуюся и готовую к отражению возможной атаки, о чем непреложно свидетельствовал обнаженный кинжал, подаренный фон Зальцем. Лисовская зазноба, также пришедшая в себя, вполне была готова поддержать свою госпожу если не оружием, то истошным воплем. Впрочем, насколько я понял донесение Лиса, особой угрозы в обозримой округе не наблюдалось. Разве что этот злополучный маг.
Я перевел взгляд на него: худосочный, ростом едва ли больше пяти футов двух дюймов, с короткой вьющейся бородкой, отпущенной явно для того, чтобы скрыть бьющую в глаза юность. На вид он казался не слишком опасным противником, но все же маг есть маг. Я поманил его пальцем:
– Пошли.
Ни секунды не задумываясь, он повиновался моему приказу, со смешанным чувством интереса и страха во взгляде ожидая своей участи. Лис, вооружившись масляной светильней, маячил в коридоре.
– В общем, так, Капитан, уж не знаю, как тут и шо, но картинка мне напоминает известные сказочки про спящую царевну, Белоснежку и прочих дрыхнущих теток. Короче, весь наш народ спит непробудным сном. Так шо я не знаю, кого тут нужно облобызать, но прочие способы разбудить команду, похоже, не катят.
– Вероятно, тому виной сонное зелье, – не спросясь, вмешался в разговор наш недавний «осветительный прибор», вполне уже обретший после падения дар речи.
– Шо ты буровишь, несчастный? – оборвал его недовольный такой бесцеремонностью Венедин. – Какое еще зелье? Я выпил в пополам больше, чем любой из тех, кто сейчас дрыхнет, как медведь на Рождество. Да и Вальдар вон…
– Я почти не пил. Голова болела. И княжна с дамами тоже только пригубили. Они на Руси к сладкой медовухе привыкшие, им кислое рейнское вино пришлось не по вкусу.
– Но я-то пил, – не унимался Лис.
– О великий, – склоняясь в поклоне, обратился к моему другу маг, – неужто вы запамятовали, что талисман охраняет вас от любых посягательств на жизнь и здоровье.
– Какой талисман? – насторожился Лис.
– Тот, который вы носите на груди, – без тени сомнения бойко ответил юный кудесник. – Я не знаю, какой из семи священных талисманов принадлежит вам, но действие его, – он вздохнул, – действие его я распознал, едва лишь так неосторожно позволил себе состязаться с вами в могуществе. Прошу вас, о великий, не казните меня, как я того достоин, позвольте мне следовать за вами. Позвольте перенимать крупицы высокого знания. – О» рухнул на колени. – Поверьте, я буду вам предан, как только может быть предан ученик своему учителю…
Лис, округлив глаза, разглядывал экзальтированного юнца, пытающегося с неизвестной целью уткнуться лицом в его плащ.
– Э-э, ну ты, давай, того, вставай, – недоуменно тряс он плечо недавнего метателя молний. – Неча тут сморкаться. Много вас таких ходит, потом одежу не отстираешь.
– Я отстираю, – заголосил маг, – я буду делать все, что вы прикажете. Я буду всюду следовать за вами и не отойду от вас ни на миг.
– Нет, это уже, пожалуй, слишком, – произнес ошеломленный такой угрозой Венедин. – Иногда все-таки отходи.
Приняв это высказывание за согласие, новоявленный ученик обвил нижнюю левую конечность Венедина руками и застыл в такой позе, явно не желая расставаться с означенной частью тела своего могущественного учителя.
– Але, отдай ногу! – возмутился Лис. – Короче, ты у нас мастак фейерверки руками пускать, значит, теперь так: ступай вниз, разыщи свечи да камин растопи. А мы туг пока совет держать будем.
– Слушаюсь, о великий, – радостно выпалил Лисовский послушник, стремглав скатываясь вниз по лестнице.
– Ну блин, и как тебе этот киндер-сюрприз? Нарисовался – хрен сотрешь, – произнес Лис, глядя вслед удаляющемуся магу.
– Если не считать ту побудку, которую он нам устроил, то довольно симпатичный юноша. К тому же безобидный.
– Ага, насчет безобидности это ты верно заметил. Оно как рассветет, посмотришь: там в коридоре его молния стропило перебила. Абсолютно так безобидно. Я не о том, что делать-то будем? Рубь за сто, он теперь не отцепится.
– В данный момент есть три вопроса, на которые, как я думаю, нам стоит обратить внимание. Первое: чего ради сюда явился этот, с позволения сказать, чародей? Второе: что он думает о твоем талисмане? Похоже, что-то ему о нем известно. И третье: если, как ты говоришь, отвязаться от него не удастся, быть может, имеет смысл взять его с собой? Какой-никакой, а все же маг. В пути может пригодиться.
Лис хмыкнул:
– Хорошо, разберемся с вопросами. Давай для начала решим, что мы вообще дальше делаем.
– Я полагаю, поутру надо отправиться в город, найти бургомистра, рассказать ему о нашем ночлеге. Пусть пришлет сюда солдат.
– Да, и чем они тут будут заниматься?
– Лис, ну посуди сам: попали мы явно в разбойничий вертеп. Уж не знаю, была ли на дороге настоящая стража или разбойники, а может быть, и те, и другие в одном лице, речь не о том. Когда же в нашей комнате начался переполох, они поняли, что решить дело по-тихому не удастся, и, по всей видимости, спрятались где-то в лесу неподалеку. Наверное, не так у них много сил, чтобы вступать в схватку с профессиональными бойцами вроде нас. .
– Ну, предположим.
– А тут еще эти самые рыцари Храма Богоматери Горной приехали…
– Рыцарей на постоялом дворе нет, – прервал ход моих рассуждений Венедин.
– Да мало ли. – Я пожал плечами. – Передохнули, поели и помчались дальше. С этих станется.
– Оно, конечно, да, для бешеной собаки семь верст не крюк, – с сомнением в голосе произнес Венедин. – Но все же ночь, лесная дорога…
Его словам суждено было остаться без ответа.
– Сеньоры мои, – послышалось с первого этажа. – Позвольте мне просить вас подойти сюда.
Мы переглянулись и начали спускаться вниз по лестнице. Здесь уже пылал камин и тускло, чадя, горело несколько сальных свечей. Стол, за которым вечером совершалась наша трапеза, был неубран, да и вообще, похоже, после нашего ухода никто и пальцем не пошевелил, чтобы навести порядок. Юноша-маг стоял возле стола, держа в руке нечто, напоминающее по форме сосульку, но только не прозрачную, а белую и витую. Кудесник переводил победный торжествующий взгляд с сосульки на нас и обратно. Предмет, сжимаемый им в руке, на глазах терял свой первозданно белый цвет и зеленел, как синтетическая елка.
– Ну и что сия аллегория означает? – произнес я где-то слышанную фразу?
– О простите, – чародей поклонился, скрывая насмешливую улыбку, – простите, о великий, я забыл, что среди нас непосвященный.
– Да уж чего там. – Лис кинул на меня сочувствующий взгляд. – Так и быть, разъясни ему, шо к чему.
– Позвольте спросить, – начал его ученик, – вот это ваш кубок?
– Вполне вероятно, – согласился я.
– Он был полон, и поскольку вы сказали, что почти не пили, я решил, что ваш. Так вот, – продолжал он, – эта вещь есть бесценный рог единорога. Он позволяет безошибочно определить, есть ли в натуральной жидкости, в данном случае в вине, посторонние примеси. Если бы он почернел – увы, пришлось бы признать, что вы и все, кто его пил нынче за ужином, отравлены. В то же время сонное зелье окрашивает рог, как мы видим, в зеленый цвет. А, скажем, приворотное – в алый. – Он отчего-то печально вздохнул. – Вот так вот, господин рыцарь.
Я кивнул, благодаря за разъяснения.
– Что ж, это подтверждает мое предположение. Трактирщик и его люди не душегубы, а всего лишь грабители. А значит, вскоре попытаются вновь вернуться сюда.
– Возможно, ты и прав, – кивнул Лис. – Да только есть пара вещиц, которые не мешало бы учесть.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, первое: денег у нас почти нет, в упряжке две боевые лошади, что само по себе полный бардак, и правят ими люди, имеющие об этом весьма смутное представление. Второе: от фон Нагеля пока никаких вестей, и чем дальше мы по этой дороге проедем, тем меньше шансов их получить. Ну и, кроме того, когда, – он обратился к ученику, – проснутся наши люди?