Страница:
– Forward , – кто-то сзади легонько подтолкнул Бориса, и он спрыгнул с вертолета в эту маленькую, образованную из человеческих тел крепость.
В метрах пяти от них, в бетонном кубе распахнулась дверь – вход в здание. Вновь легкий толчок в спину:
– Forward, – и «коробочка» тот час же пришла в движение.
Двое бежали впереди, двое по бокам, умудряясь при этом вывернуть корпус на девяносто градусов, и двое, выпрыгнувших вслед за Борисом, сзади, спинами вперед. В середине этого кольца вооруженной и защищенной плоти бежал русич, ничем не отличимый от остальных: черный шлем, черный бронежилет, черные сапоги. Около самой двери кольцо на мгновение разомкнулось, чтобы тут же превратиться в две шеренги, под защитой которых Ковзан вбежал в открытую дверь. Внутри здания все повторилось – двое вооруженных людей спереди, двое сзади, двое по бокам. Такой же тесной и сплоченной группой они спустились лифтом на четвертый этаж.
К этому времени Борис уже искренне сочувствовал президентам, различным председателям, главам всевозможных серьезных учреждений и прочим випам этой жизни. Все время под присмотром. На работе, дома, в кругу друзей постоянно рядом с тобой десятки килограммов натренированных мускулов и доведенных до автоматизма движений. Увы, уж так сложилось в этом мире, что одна плоть, часто старая, дряблая, а порой и истеричная, ценится выше другой: молодой, мускулистой, с безупречной психикой.
Сразу после приземления в вашингтонском аэропорту всех сопровождающих Ковзана направили на расположенную в пригороде Вашингтона военно-воздушную базу А Бориса на вертолете доставили в Лэнгли, где он имел часовой разговор с самим директором ЦРУ Биллом Редом. Глава американского шпионского ведомства был по-светски обходителен и непринужден. Рассыпавшись в комплиментах и Борису, и стране, которую он представляет, он пригласил русича позавтракать с ним.
– У нас в Америке говорят: «A good beginning makes a good ending». Хорошее начало обеспечивает хороший конец. А что может быть лучше, чем начать день со вкусного завтрака? – Ред говорил по-русски с акцентом, но правильно, не путая падежи.
– С удовольствием, господин директор.
Американец жестом указал на дверь, ведущую из кабинета в комнату отдыха. Там уже был накрыт стол.
– Как говорят у вас на Руси, чем Бог послал.
К прилету русича Бог директору ЦРУ послал отварную форель, фруктовый салат и апельсиновый сок.
За завтраком Ред расспрашивал Бориса о семье, о подготовке и полете в гиперпространство, с неподдельным интересом выслушивал ответы.
– Знаете, Борис, я завтракал, обедал, ужинал со многими известными людьми. Одних президентов различных государств с полсотни наберется. Но вот с любимцем Бога – в первый раз.
– Любимец Бога – это просто термин, придуманный академиком Хохловым, обозначающий некоторую везучесть человека. Не более того. Те же полсотни президентов, с которыми вы обедали, господин директор, в какой-то мере можно также считать любимцами Бога.
– О, вы не правы, Борис. Я уже давно понял, что Бог уж и не так пристально следит за нами, грешными. Если ежесекундно контролировать каждого человека, то ни на что большее времени у него и не окажется. А когда же выполнять анализ и стратегическое планирование? – Хозяин кабинета улыбнулся. – Богу достаточно контролировать несколько десятков тысяч ключевых фигур. А уж те, в свою очередь, поведут остальных куда надо.
– Как баранов?
– Борис, это вы сказали! – И после небольшой паузы. – Но в чем-то вы правы!
В комнату зашел молодой человек в строгом черном костюме. В руках он держал трубку телефона.
– Господин директор, сенатор Кроуэл, по срочному делу.
– Скажите ему, что у меня важная встреча. Пусть позвонит попозже.
– Сенатор попросит уточнить время.
– Я сказал попозже, – голос директора ЦРУ был все так же любезен и спокоен.
– Слушаюсь, сэр, – молодой человек, казалось, мгновенно покинул комнату.
«Интересно, это спектакль или нет? Звонит какая-то важная шишка, а директор ЦРУ не хочет прерывать обычный застольный разговор».
– Так на чем это мы остановились? Ах да. На баранах. Так вот, многие из этой полсотни президентов, из разных всяких… как это у вас говорят… гондурасов, те же… ну, словом, не ключевые фигуры. Существуют эти гондурасы на карте мира или нет, по большому счету ничего не значит. Не они определяют направление и темп развития. Так зачем за ними следить?
– А как определить, кого в рай, а кого в ад?
– А это можно определить после смерти. Где-то там у Бога имеется ячеечка на каждого из нас. Вот там наши деяния и запоминаются. После смерти чик – считал информацию и вынес вердикт. Что-то вроде нашего Главного компьютера ООН. А вот ты, Борис, вольно или невольно стал фигурой ключевой. – Лицо Реда мгновенно преобразилось. На Бориса смотрел умный, жесткий советник по национальной безопасности Соединенных Штатов Америки. – Потому что от тебя, хочешь ты этого или нет, может зависеть судьба не только моей страны, но и твоей. Потому что в конце двадцать второго века наши страны наконец стоят по одну сторону баррикад. И ослабление одной автоматически ведет к ослаблению другой. Оголяется фланг.
Русич и американец еще долго говорили, вместе пытаясь решить, как суметь раскрыть тайну, глубоко спрятанную в головах Ковзана и Брэдлоу и которой уже, очевидно, владеет Китай.
Уже пожимая на прощание руку, Билл Ред вновь повторил:
– Борис, наши государства по одну сторону баррикад, они в одной лодке. И нельзя позволить кое-кому раскачать эту лодку. Выпадем оба.
Через десять минут русич уже летел на вертолете в госпиталь к Брэдлоу.
Створки двери палаты, где находился Брэдлоу, бесшумно разъехались в стороны.
– Привет, Хью, – Борис подошел к кровати.
– Привет, Борис.
На голову американца было надето что-то похожее на пилотский шлем, только вместо кислородного шланга к нему был подведен толстый жгут проводов. Правый глаз был залеплен пластырем, левый на мгновение открылся, посмотрел на русича и тут же закрылся.
– Ну вот я и прилетел, как обещал.
– Спасибо, Боря.
Борис не знал, что говорить дальше человеку, вернувшемуся из черной дыры и потерявшему глаз в родном городе. В палате повисла неловкая тишина. Ковзан скользнул глазами по приборам, стоящим рядом с кроватью. На них мигали зеленые, желтые, синие лампочки. По монитору ползли разноцветные линии, отображающие функционирование человеческого тела. Взгляд скользнул выше – за окном голубое небо царапал огромный обелиск Джорджу Вашингтону.
– Боря, ты должен помочь моей стране, – Брэдлоу говорил, не открывая глаза.
– Я для этого и прилетел сюда. Только, честно говоря, я не совсем представляю как. Эта опасность, о которой ты говорил…
– Это реальная опасность, Борис, – перебил русича американец. – Когда тот китаец копался у меня в голове, я смог преодолеть ту точку.
– Какую точку?
– После прилета на Землю мне часто снился сон – я лечу в каком-то тоннеле, который начинал постепенно сжиматься…
– И стенки которого состоят из звезд, и они обжигают.
– Тебе тоже снился этот сон?
– Да, Хью. Но я пока никак не могу преодолеть эту точку. Страх врезаться в нее, как катапульта, выбрасывает меня из этого сна.
– Не бойся, Боря. За этой точкой другой мир, где много яркого теплого света… и это, наверное, и есть Бог, – на лбу американца выступил пот.
– Хью, но ты говорил о какой-то опасности, – осторожно сказал Борис.
– Боря, там, за точкой, мне было хорошо, очень хорошо. Но потом все пропало. Звезды, свет, вместо этого одна темнота. Но это был уже не сон. Это китаец меня разбудил. Но я помню, вернее я это почувствовал, что перед этим свет мне что-то сказал. Когда он это говорил, мне было тепло, хорошо, спокойно. Но потом я понял, что мне говорилось о чем-то страшном. Страшном не для меня, для страны, – американец волновался. Пот уже тек по его изможденному ранением лицу. Слова с хрипом вырывались из груди.
Краем глаза Борис увидел, как одна из цветных кривых, до этого плавно изгибающаяся на экране монитора, резко изменила вид. Плавные, пологие холмы и впадины исчезли. Вместо них на мониторе стали вздыматься высокие, острые пики и такие же глубокие впадины.
– Хью, не волнуйся. Тебе надо успокоиться, и ты все вспомнишь. Раз китаец у тебя в голове что-то открыл, то и ты можешь воспользоваться этим.
– Не получается! – Брэдлоу оторвал от подушки голову, словно пытаясь встать. – После этого меня совали в «гипнотизер», и снова эта тупая машина утверждает, что у меня в голове ничего нет. И сон, которого я раньше боялся, мне больше не снится. Боря, я больше не падаю в звездном тоннеле! – выкрикнув последние слова, Хью бессильно откинулся на подушку.
И вновь на экране монитора плавно заскользила былая возмутительница спокойствия. Цифры в электронных часах безмолвно, сменяя друг друга по кругу, кружились в бесконечном хороводе.
– Боря, – хрип со вздохом, – ты должен спасти Америку…
Кривая на экране вздрогнула и стала вытягиваться в прямую линию. Электроника отреагировала молниеносно – тревожный звук сирены ударил по барабанным перепонкам.
Тревожная суета, заполнившая палату, резко контрастировала с чуть вздрагивающей красной прямой линией на мониторе. Будто кто-то отчаянно пытался пробиться сквозь толщу земли, но сил хватало лишь на слабое подрагиванье почвы.
Чтобы не мешать, Ковзан вышел из палаты, на ходу надевая на голову черный шлем. И вновь кольцо из шести тел сомкнулось вокруг него. Короткая команда «Forward» – и черный многоногий «скорпион», готовый смертельно ужалить в любой момент, устремляется по коридору, мимо испуганно прижавшейся к стене медсестры.
Отель «OldFaithful».
15.10. по местному времени.
– Джек, я клянусь тебе, что у меня и в мыслях не было устраивать ничего подобного. Просто мне надоело, что все мысли Ники заняты этой собакой. И я хотела, чтобы она спокойно, вдумчиво выбрала в магазине то, что ей понравится, чем она будет с удовольствием заниматься. А не ткнула бы в первую попавшуюся вещь, только чтобы я отстала и не мешала ей играть с ее обожаемым Диком.
– А теперь у нашей дочери сильнейший психологический стресс. И требуется коррекция подсознания на психокорректоре, притом класса АО – самом мощном. И это в ее десять лет!
– Джек, но если бы я знала, что так все закончится!
Дом наполнился тихим гулом – неутомимый Преданный возобновил свою работу.
Вашингтон.
19.10 по местному времени.
– Мэри, ну и перепугалась я сегодня, чуть… – высокая, статная негритянская девушка, оглянувшись на снующих на улице мимо нее людей, повернув голову, шепнула что-то на ухо своей спутнице – невысокой блондинке.
И тут же обе девушки прыснули смехом.
– Я представляю реакцию Майкла! Такой неприятный сюрприз, – продолжила чернокожая девушка. – Обломала бы парню весь кайф.
– А может, приятный, Джуди? Разве поймешь сексуальные вкусы современных мужчин. Все им хочется чего-то необычного. Разбаловали мы их.
– В твоих словах что-то есть. Надо попробовать. В следующий раз, испугавшись, сдерживаться не буду! – Очередной взрыв хохота. – Надо будет подкараулить тех парней в черном. Ох, и как же они меня напугали! Представляешь, около часа дня выхожу я из одной палаты – одному старому маразматику утку ставила, а тут около палаты, что охраняется, куча мужиков. Все в черных костюмах, черных шлемах – жуть! Тут еще один с той палаты вышел, кстати тот русич, что с нашим летал в гиперпространство. Те его окружили, автоматы во все стороны выставили и бегом по коридору мимо меня. Я уже было подумала, что сейчас меня и пристрелят.
– А, я поняла, о ком ты говоришь. Они на вертолете прилетели и через крышу спустились. Мне еще сегодня утром главврач в регистратуру позвонил и приказал проверить, как открывается электронный замок на входе на крышу, и предупредил, что часов в одиннадцать со мной на пульте будет дежурить агент ФБР.
– Ничего себе!
– Представь! И ровно в одиннадцать приходит один тип, сует мне в глаза свой жетон и просит показать, как открываются двери на крышу.
– Красивый?
– Кто, агент?
– Ну не жетон же!
– Ох, Джуди, а у тебя все одно на уме.
– Ладно, ладно, продолжай. Интересно же!
– Где-то в начале первого этому агенту позвонили, и он тут же открыл двери на крышу этим в черном. Я через видеокамеру наблюдала за ними. Действительно, на вид – жуть.
– А не на вид? – Негритянка лукаво посмотрела на свою белую подругу.
– Джуди, опять ты за свое! Вот я расскажу твоему Майклу, что ты на других парней заглядываешься.
– И это называется подруга! Которая, наоборот, должна прикрывать, если что. Вот я бы тебя никогда бы не заложила твоему парню, – Джуди театрально состроила обиженное лицо.
– Джуди, я всегда говорила, что с юмором у тебя туговато. Не дуйся, я пошутила.
На темнокожем лице мгновенно блеснула белоснежная улыбка.
– А тип, который с палаты вышел, что, действительно тот русич, о котором все газеты писали и по телевизору показывали? Это тот, который побывал в гиперпространстве?
– Вот именно, именно потому, что его и нашего, как его… а, Брэдлоу, точно, Брэдлоу, так часто по телеку показывали, я его и узнала. Не по газетам же! Я их не читаю – скукотища.
– А не зайти ли нам куда-нибудь промочить горло. По-моему, мы это заслужили, а? Вот только Майкл, – на лице белой девушки читалось неподдельное огорчение от того, что она не сможет весело провести время в обществе лучшей подруги.
Та отреагировала мгновенно:
– А что Майкл! Еще не ночь, подруга! Вкусные штучки я предпочитаю оставлять на десерт.
Две девушки, громко хохоча, решительно распахнули стеклянные двери одного из баров.
Соединенные Штаты Америки.
Портленд, штат Орегон. 30 августа. Пятница.
12.20 по местному времени.
Белый мяч, получив удар клюшкой, взвился вверх, прочертил в воздухе параболу и вновь коснулся зеленого газона, перелетев на метр небольшое, десять на десять, озерцо.
Молодой араб, в белой спортивной шведке и в таких же белых шортах, с черными солнцезащитными очками на глазах, дождавшись, пока мяч остановится, покачал головой:
– Великолепный удар, господин Рамиз. А я, пожалуй, не смогу за один удар преодолеть эту преграду. Слишком далеко для меня.
– Если не ставить перед собой больших задач, зачем жить? Если боишься попасть мячом в лужу, зачем играть в гольф? – Его партнер, пожилой араб с коротко стриженной седой бородкой, насмешливо смотрел на своего молодого собеседника.
Тот смутился, еще раз покачал головой и встал около своего ярко-желтого мяча. Игра только началась. Желтый шар находился еще на площадке ти[25], где еще минуту назад находился его белоснежный коллега. Резкий взмах клюшкой, глухой удар, и второй мяч взмыл над изумрудно-зеленым полем. Ему повезло меньше – не долетев двух метров до кромки озера, он упал в него, подняв целый сноп брызг.
– Ну вот видите, господин Рамиз, я же говорил!
– Сахир, ты слишком высоко бьешь клюшкой по мячу. Поэтому он у тебя летит по пологой траектории. А надо бить по мячу под самый низ. Тогда он будет лететь, круто забирая вверх, как минометная мина.
Взяв свои сумки с запасными клюшками, игроки не спеша направились к своим мячам.
– Я это понимаю, господин Рамиз. Но если я стараюсь пониже ударить по мячу, я сильно клюшкой задеваю землю, и сила удара уменьшается. Получается еще хуже.
– Тренируйся.
– Тренируюсь, но пока не получается.
– Зачем же ты тогда так сильно бил, зная, что не перебьешь мяч через это препятствие? Ударил бы слабее, чтоб мяч оказался у воды. Вторым ударом постарался бы наверстать упущенное.
– Так вы же мне сказали! Зачем играть в гольф, если боишься замочить мяч в воде.
Пожилой араб улыбнулся:
– Уважать мнение старших – это, конечно, похвально. Но не всегда старший может знать все. Ты должен сам думать, как лучше выполнить ту или иную работу. Иначе можешь, как твой мяч, оказаться в луже.
Молодой человек насупленно молчал. Его собеседник это заметил и вновь улыбнулся:
– Не расстраивайся, Сахир. Лучше посадить в лужу свой мяч, чем сесть самому. Я уверен, что в настоящем деле ты своих противников посадишь в лужу, – пожилой араб приобнял Сахира за плечи.
Между тем арабы подошли к озерцу, в котором плавал ярко-желтый мяч. Пожилой араб не спеша обошел озеро, подошел к своему мячу и, став в стойку, с силой нанес но нему удар клюшкой. И вновь белый шарик легко взмыл вверх и, очередной раз прочертив небо, упал далеко впереди.
– Теперь твоя очередь!
Молодой человек осторожно зашел в воду, доходившую ему до колен. Подошел к мячу и стал примериваться к удару.
– Правила разрешают вбросить мяч рядом с препятствием со штрафом в один удар. Подумай! – Господин Рамиз, привычно улыбаясь, смотрел на молодого игрока и не пытался скрыть насмешливый тон своего голоса.
Тот бросил на него короткий взгляд, вновь опустил голову, еще раз поудобней перехватил клюшку и, резко крутнувшись, нанес мощный удар. Вверх взвился фонтан брызг. Желтый мячик, пролетев метров десять, плюхнулся на траву газона. Сахир, стоя по колено в воде, в намоченных шортах и шведке, тихо выругался.
– И запомни еще одно правило, – пожилой араб дождался, пока его компаньон по игре не выбрался из озера и не подошел к нему. – Всегда оценивай информацию хладнокровно и непредвзято. От кого бы она ни поступила и в какой бы форме она ни была сказана. Я намеренно насмешливо подал тебе дельный совет, а ты, вместо того чтобы хладнокровно проанализировать его, поддавшись гневу, просто поступил наперекор ему. И оказался в проигрыше! Запомни, оправдано все, что помогает быстрей загнать мяч в лунку! Если для этого надо пройти через унижения, значит, проходи. Зато потом будут унижаться твои враги. Ясно?
– Ясно, господин Рамиз.
– Вот и отлично! А теперь давай перейдем к делу, ради которого я тебя и вызвал сегодня. А то до паттинг-грина мне осталось ударов пять – можно и не успеть тебе его изложить. А суть его такова – ты должен со своими ребятами устроить хорошую потасовку с русичами первого сентября в Шелвуд-Парке.
– Это когда они будут праздновать свой День знаний?
– Да. Русичи, живущие у нас в Америке, очень любят этот праздник. Вот и помоги им его провести!
– Но нас же может арестовать полиция!
– Не может, а непременно арестует. Должна арестовать! Всех!
– Но зачем?
– А вот это, Сахир, как раз тот случай, когда ты должен просто слушать и выполнять приказы старшего, без всякой инициативы с твоей стороны. Так надо!
И вновь белоснежный шар взметнулся в небо, все ближе и ближе приближаясь к цели.
Пекин. Чжунпаньхай. Рабочий кабинет
Председателя народного собрания КНР Ли Чжаосина.
31 августа. Суббота.
10.01 по местному времени.
– Товарищ Председатель, русич в Вашингтоне. Вчера он, очевидно, посетил Брэдлоу, находящегося в госпитале имени Вашингтона, – Ван Цзябао подобострастно смотрел с экрана видеофона.
– Что значит, очевидно? – Хозяин кабинета прикоснулся пальцем к кнопке включения канала обратной радиосвязи, но затем неторопливо руку убрал.
– Наш агент, работающий в госпитале, вчера видела русича там. Она видела, что тот посещал строго охраняемую палату на четвертом этаже. Я думаю, там находится Брэдлоу, и русич приходил к нему. Другого объяснения я не нахожу.
– Ошибка исключена?
– Наш агент прошла в нескольких метрах от русича, когда тот выходил из палаты. Его лицо она знает по фотографиям из газет и журналов.
– Содержание разговора, как я понял, осталось неизвестным?
– Наш агент принадлежит к обслуживающему персоналу.
– Ясно, – Ли Чжаосин задумался.
Ван Цзябао продолжал подобрастно смотреть с экрана, лишенный возможности попытаться по выражению лица хозяина Чжуннаньхая угадать его отношению к только что сказанным словам.
– Русич нам может помешать, – наконец тихо прозвучало в главном кабинете Китая.
– Я это понимаю, товарищ Председатель. И у нас есть небольшая ниточка к нему, осторожно потянув за которую мы можем выйти на него и… – министр госбезопасности Китая на мгновение замялся, подыскивая необходимое слово, – и принять меры по предотвращению этой угрозы.
– Что это за ниточка?
– Русич в госпиталь прилетел на вертолете. Это также выяснила наш агент. Я уверен, что это его посещение госпиталя не последнее, – говоривший сделал паузу.
– Я внимательно тебя слушаю, товарищ Ван Цзябао, – легким движением пальца Ли Чжаосин включил канал обратной видеосвязи.
Лицо его собеседника чуть дрогнуло – истоптавший не одни сапоги, поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы, министр государственной безопасности Китая, генерал армии Ван Цзябао знал, как необходимо показывать радость при демонстрации расположения к тебе владыки Поднебесной.
Орбита Земли.
5.15 по СЕВ.
В ста двадцати километрах над Землей на несколько секунд вспыхнуло пламя – китайский спутник «Глаз орла-4» совершал небольшой маневр на орбите. Параболическое зеркало его телескопа, описав короткую дугу, «уставилось» на другую точку планеты. Коротким кодированным сигналом бортовой компьютер отрапортовал на Землю об успешном завершении маневра. Практически одновременно с этим сигналом в Главный космический центр управления поступили сигналы еще с пяти аналогичных спутников. Выражаясь морским языком, китайская спутниковая система «Глаз орла» совершила маневр «все вдруг». Все ее шесть спутников продолжали нестись по своим орбитам, своими телескопами внимательно просматривая поверхность Земли. Но в любой миг времени один из спутников обязательно смотрел на сравнительно небольшой город, раскинувшийся по обеим сторонам реки Потомак. Как только одна маленькая рукотворная луна прекращала наблюдение, другая тут же начинала его. Столица Соединенных Штатов Америки – Вашингтон – стала своеобразной эстафетной палочкой в стайерском забеге китайских спутников. Вернее, не вся столица. Бортовые компьютеры спутников, отсеивали все лишнее: Белый дом, Капитолий, скверы, улицы, площади и внимательно наблюдали лишь за одним местом – крышей госпиталя университета имени Джорджа Вашингтона.
Вашингтон. Отель «CARLYLESUITES».
09.05 по местному времени.
Бежевого цвета «форд», чуть скрипнув тормозами, остановился на автомобильной стоянке отеля. Молодой, спортивного телосложения человек вышел из машины, не спеша открыл багажник, вынул оттуда внушительных размеров спортивную сумку и все таким же неторопливым шагом направился в отель.
– Добрый день, мне должны были забронировать номер, – приехавший мужчина протянул администратору идентификационную карточку.
– Добрый день, – администратор вставил карточку в специальное отверстие. – Да, мистер Бауринг, вам забронирован номер восемьсот тридцать четыре. Вот ваш ключ, – служащий отеля протянул мужчине пластиковую карточку электронного ключа. – Вызвать портье, чтобы он помог вам подняться?
– Не стоит.
Через пять минут молодой мужчина уже был у себя в номере. Подойдя к окну, он скупым точным движением отдернул штору ровно настолько, чтобы стало видно белое шестиэтажное здание университетского госпиталя. С минуту он смотрел на него, затем, окинув взглядом комнату, придвинул к окну стол. Все так же внешне неторопливо, но рассчитанными точными движениями он стал выкладывать на стол содержимое своей сумки.
Небольшая, чуть больше двухсотграммовой банки кофе, черная коробка, ноутбук, пара продолговатых цилиндрических предметов и что-то отдаленно напоминающее миниатюрную секцию моста. Еще несколько минут сосредоточенной работы, и на столе, на специальном штативе уже стояла внушительных размеров винтовка, увенчанная мощным оптическим прицелом. Мужчина, посмотрев через оптический прицел, удовлетворенно хмыкнул. Вытянув из сумки черный диск, он прислонил его к стеклу и нажал кнопку на диске. Небольшой хруст, и в окне образовалось десятисантиметровое, идеально круглое отверстие. Последним из сумки был извлечен рулон пленки. Уверенными движениями новый постоялец прилепил ее к стеклу. Теперь, если смотреть с внешней стороны окна, даже в сильную оптику, комната казалась пустой. С внутренней же стороны пленка была абсолютно прозрачна. Закончив манипуляции с пленкой, мужчина указательным пальцем нажал несколько кнопок – одну на винтовке и две на черной коробке. Тотчас же на коробке вспыхнул зеленый светодиод – связь между винтовкой и передатчиком установлена. Спустя несколько секунд вспыхнул еще один зеленый светодиод – установлен канал связи передатчика с космической системой спутников «Глаз орла». Еще одно нажатие кнопки, и на экране ноутбука появилось изображение крыши госпиталя. Было видно, как небольшой ветерок гоняет по ней пыль. Последнее уверенное движение, и пятисантиметровый патрон с самонаводящейся нулей, мягко подталкиваемый затвором, занял свое место в патроннике. Оглядев все свои приготовления, мужчина удовлетворенно улыбнулся. Вынув из кармана мобильный телефон, он нажал кнопку быстрого набора. Выждав пять длинных гудков, он отключился. Еще раз пробежался глазами по столу. Затем, о чем-то вспомнив, он подошел к входной двери и легко коснулся кнопки на ее поверхности. После этого он сел на стул рядом со столом и замер неподвижно. Лишь два зрачка, смотревшие на экран ноутбука, чуть подрагивали в такт вальсированию пыли на крыше госпиталя, находящегося в трех километрах от отеля.
В метрах пяти от них, в бетонном кубе распахнулась дверь – вход в здание. Вновь легкий толчок в спину:
– Forward, – и «коробочка» тот час же пришла в движение.
Двое бежали впереди, двое по бокам, умудряясь при этом вывернуть корпус на девяносто градусов, и двое, выпрыгнувших вслед за Борисом, сзади, спинами вперед. В середине этого кольца вооруженной и защищенной плоти бежал русич, ничем не отличимый от остальных: черный шлем, черный бронежилет, черные сапоги. Около самой двери кольцо на мгновение разомкнулось, чтобы тут же превратиться в две шеренги, под защитой которых Ковзан вбежал в открытую дверь. Внутри здания все повторилось – двое вооруженных людей спереди, двое сзади, двое по бокам. Такой же тесной и сплоченной группой они спустились лифтом на четвертый этаж.
К этому времени Борис уже искренне сочувствовал президентам, различным председателям, главам всевозможных серьезных учреждений и прочим випам этой жизни. Все время под присмотром. На работе, дома, в кругу друзей постоянно рядом с тобой десятки килограммов натренированных мускулов и доведенных до автоматизма движений. Увы, уж так сложилось в этом мире, что одна плоть, часто старая, дряблая, а порой и истеричная, ценится выше другой: молодой, мускулистой, с безупречной психикой.
Сразу после приземления в вашингтонском аэропорту всех сопровождающих Ковзана направили на расположенную в пригороде Вашингтона военно-воздушную базу А Бориса на вертолете доставили в Лэнгли, где он имел часовой разговор с самим директором ЦРУ Биллом Редом. Глава американского шпионского ведомства был по-светски обходителен и непринужден. Рассыпавшись в комплиментах и Борису, и стране, которую он представляет, он пригласил русича позавтракать с ним.
– У нас в Америке говорят: «A good beginning makes a good ending». Хорошее начало обеспечивает хороший конец. А что может быть лучше, чем начать день со вкусного завтрака? – Ред говорил по-русски с акцентом, но правильно, не путая падежи.
– С удовольствием, господин директор.
Американец жестом указал на дверь, ведущую из кабинета в комнату отдыха. Там уже был накрыт стол.
– Как говорят у вас на Руси, чем Бог послал.
К прилету русича Бог директору ЦРУ послал отварную форель, фруктовый салат и апельсиновый сок.
За завтраком Ред расспрашивал Бориса о семье, о подготовке и полете в гиперпространство, с неподдельным интересом выслушивал ответы.
– Знаете, Борис, я завтракал, обедал, ужинал со многими известными людьми. Одних президентов различных государств с полсотни наберется. Но вот с любимцем Бога – в первый раз.
– Любимец Бога – это просто термин, придуманный академиком Хохловым, обозначающий некоторую везучесть человека. Не более того. Те же полсотни президентов, с которыми вы обедали, господин директор, в какой-то мере можно также считать любимцами Бога.
– О, вы не правы, Борис. Я уже давно понял, что Бог уж и не так пристально следит за нами, грешными. Если ежесекундно контролировать каждого человека, то ни на что большее времени у него и не окажется. А когда же выполнять анализ и стратегическое планирование? – Хозяин кабинета улыбнулся. – Богу достаточно контролировать несколько десятков тысяч ключевых фигур. А уж те, в свою очередь, поведут остальных куда надо.
– Как баранов?
– Борис, это вы сказали! – И после небольшой паузы. – Но в чем-то вы правы!
В комнату зашел молодой человек в строгом черном костюме. В руках он держал трубку телефона.
– Господин директор, сенатор Кроуэл, по срочному делу.
– Скажите ему, что у меня важная встреча. Пусть позвонит попозже.
– Сенатор попросит уточнить время.
– Я сказал попозже, – голос директора ЦРУ был все так же любезен и спокоен.
– Слушаюсь, сэр, – молодой человек, казалось, мгновенно покинул комнату.
«Интересно, это спектакль или нет? Звонит какая-то важная шишка, а директор ЦРУ не хочет прерывать обычный застольный разговор».
– Так на чем это мы остановились? Ах да. На баранах. Так вот, многие из этой полсотни президентов, из разных всяких… как это у вас говорят… гондурасов, те же… ну, словом, не ключевые фигуры. Существуют эти гондурасы на карте мира или нет, по большому счету ничего не значит. Не они определяют направление и темп развития. Так зачем за ними следить?
– А как определить, кого в рай, а кого в ад?
– А это можно определить после смерти. Где-то там у Бога имеется ячеечка на каждого из нас. Вот там наши деяния и запоминаются. После смерти чик – считал информацию и вынес вердикт. Что-то вроде нашего Главного компьютера ООН. А вот ты, Борис, вольно или невольно стал фигурой ключевой. – Лицо Реда мгновенно преобразилось. На Бориса смотрел умный, жесткий советник по национальной безопасности Соединенных Штатов Америки. – Потому что от тебя, хочешь ты этого или нет, может зависеть судьба не только моей страны, но и твоей. Потому что в конце двадцать второго века наши страны наконец стоят по одну сторону баррикад. И ослабление одной автоматически ведет к ослаблению другой. Оголяется фланг.
Русич и американец еще долго говорили, вместе пытаясь решить, как суметь раскрыть тайну, глубоко спрятанную в головах Ковзана и Брэдлоу и которой уже, очевидно, владеет Китай.
Уже пожимая на прощание руку, Билл Ред вновь повторил:
– Борис, наши государства по одну сторону баррикад, они в одной лодке. И нельзя позволить кое-кому раскачать эту лодку. Выпадем оба.
Через десять минут русич уже летел на вертолете в госпиталь к Брэдлоу.
Створки двери палаты, где находился Брэдлоу, бесшумно разъехались в стороны.
– Привет, Хью, – Борис подошел к кровати.
– Привет, Борис.
На голову американца было надето что-то похожее на пилотский шлем, только вместо кислородного шланга к нему был подведен толстый жгут проводов. Правый глаз был залеплен пластырем, левый на мгновение открылся, посмотрел на русича и тут же закрылся.
– Ну вот я и прилетел, как обещал.
– Спасибо, Боря.
Борис не знал, что говорить дальше человеку, вернувшемуся из черной дыры и потерявшему глаз в родном городе. В палате повисла неловкая тишина. Ковзан скользнул глазами по приборам, стоящим рядом с кроватью. На них мигали зеленые, желтые, синие лампочки. По монитору ползли разноцветные линии, отображающие функционирование человеческого тела. Взгляд скользнул выше – за окном голубое небо царапал огромный обелиск Джорджу Вашингтону.
– Боря, ты должен помочь моей стране, – Брэдлоу говорил, не открывая глаза.
– Я для этого и прилетел сюда. Только, честно говоря, я не совсем представляю как. Эта опасность, о которой ты говорил…
– Это реальная опасность, Борис, – перебил русича американец. – Когда тот китаец копался у меня в голове, я смог преодолеть ту точку.
– Какую точку?
– После прилета на Землю мне часто снился сон – я лечу в каком-то тоннеле, который начинал постепенно сжиматься…
– И стенки которого состоят из звезд, и они обжигают.
– Тебе тоже снился этот сон?
– Да, Хью. Но я пока никак не могу преодолеть эту точку. Страх врезаться в нее, как катапульта, выбрасывает меня из этого сна.
– Не бойся, Боря. За этой точкой другой мир, где много яркого теплого света… и это, наверное, и есть Бог, – на лбу американца выступил пот.
– Хью, но ты говорил о какой-то опасности, – осторожно сказал Борис.
– Боря, там, за точкой, мне было хорошо, очень хорошо. Но потом все пропало. Звезды, свет, вместо этого одна темнота. Но это был уже не сон. Это китаец меня разбудил. Но я помню, вернее я это почувствовал, что перед этим свет мне что-то сказал. Когда он это говорил, мне было тепло, хорошо, спокойно. Но потом я понял, что мне говорилось о чем-то страшном. Страшном не для меня, для страны, – американец волновался. Пот уже тек по его изможденному ранением лицу. Слова с хрипом вырывались из груди.
Краем глаза Борис увидел, как одна из цветных кривых, до этого плавно изгибающаяся на экране монитора, резко изменила вид. Плавные, пологие холмы и впадины исчезли. Вместо них на мониторе стали вздыматься высокие, острые пики и такие же глубокие впадины.
– Хью, не волнуйся. Тебе надо успокоиться, и ты все вспомнишь. Раз китаец у тебя в голове что-то открыл, то и ты можешь воспользоваться этим.
– Не получается! – Брэдлоу оторвал от подушки голову, словно пытаясь встать. – После этого меня совали в «гипнотизер», и снова эта тупая машина утверждает, что у меня в голове ничего нет. И сон, которого я раньше боялся, мне больше не снится. Боря, я больше не падаю в звездном тоннеле! – выкрикнув последние слова, Хью бессильно откинулся на подушку.
И вновь на экране монитора плавно заскользила былая возмутительница спокойствия. Цифры в электронных часах безмолвно, сменяя друг друга по кругу, кружились в бесконечном хороводе.
– Боря, – хрип со вздохом, – ты должен спасти Америку…
Кривая на экране вздрогнула и стала вытягиваться в прямую линию. Электроника отреагировала молниеносно – тревожный звук сирены ударил по барабанным перепонкам.
Тревожная суета, заполнившая палату, резко контрастировала с чуть вздрагивающей красной прямой линией на мониторе. Будто кто-то отчаянно пытался пробиться сквозь толщу земли, но сил хватало лишь на слабое подрагиванье почвы.
Чтобы не мешать, Ковзан вышел из палаты, на ходу надевая на голову черный шлем. И вновь кольцо из шести тел сомкнулось вокруг него. Короткая команда «Forward» – и черный многоногий «скорпион», готовый смертельно ужалить в любой момент, устремляется по коридору, мимо испуганно прижавшейся к стене медсестры.
Отель «OldFaithful».
15.10. по местному времени.
– Джек, я клянусь тебе, что у меня и в мыслях не было устраивать ничего подобного. Просто мне надоело, что все мысли Ники заняты этой собакой. И я хотела, чтобы она спокойно, вдумчиво выбрала в магазине то, что ей понравится, чем она будет с удовольствием заниматься. А не ткнула бы в первую попавшуюся вещь, только чтобы я отстала и не мешала ей играть с ее обожаемым Диком.
– А теперь у нашей дочери сильнейший психологический стресс. И требуется коррекция подсознания на психокорректоре, притом класса АО – самом мощном. И это в ее десять лет!
– Джек, но если бы я знала, что так все закончится!
Дом наполнился тихим гулом – неутомимый Преданный возобновил свою работу.
Вашингтон.
19.10 по местному времени.
– Мэри, ну и перепугалась я сегодня, чуть… – высокая, статная негритянская девушка, оглянувшись на снующих на улице мимо нее людей, повернув голову, шепнула что-то на ухо своей спутнице – невысокой блондинке.
И тут же обе девушки прыснули смехом.
– Я представляю реакцию Майкла! Такой неприятный сюрприз, – продолжила чернокожая девушка. – Обломала бы парню весь кайф.
– А может, приятный, Джуди? Разве поймешь сексуальные вкусы современных мужчин. Все им хочется чего-то необычного. Разбаловали мы их.
– В твоих словах что-то есть. Надо попробовать. В следующий раз, испугавшись, сдерживаться не буду! – Очередной взрыв хохота. – Надо будет подкараулить тех парней в черном. Ох, и как же они меня напугали! Представляешь, около часа дня выхожу я из одной палаты – одному старому маразматику утку ставила, а тут около палаты, что охраняется, куча мужиков. Все в черных костюмах, черных шлемах – жуть! Тут еще один с той палаты вышел, кстати тот русич, что с нашим летал в гиперпространство. Те его окружили, автоматы во все стороны выставили и бегом по коридору мимо меня. Я уже было подумала, что сейчас меня и пристрелят.
– А, я поняла, о ком ты говоришь. Они на вертолете прилетели и через крышу спустились. Мне еще сегодня утром главврач в регистратуру позвонил и приказал проверить, как открывается электронный замок на входе на крышу, и предупредил, что часов в одиннадцать со мной на пульте будет дежурить агент ФБР.
– Ничего себе!
– Представь! И ровно в одиннадцать приходит один тип, сует мне в глаза свой жетон и просит показать, как открываются двери на крышу.
– Красивый?
– Кто, агент?
– Ну не жетон же!
– Ох, Джуди, а у тебя все одно на уме.
– Ладно, ладно, продолжай. Интересно же!
– Где-то в начале первого этому агенту позвонили, и он тут же открыл двери на крышу этим в черном. Я через видеокамеру наблюдала за ними. Действительно, на вид – жуть.
– А не на вид? – Негритянка лукаво посмотрела на свою белую подругу.
– Джуди, опять ты за свое! Вот я расскажу твоему Майклу, что ты на других парней заглядываешься.
– И это называется подруга! Которая, наоборот, должна прикрывать, если что. Вот я бы тебя никогда бы не заложила твоему парню, – Джуди театрально состроила обиженное лицо.
– Джуди, я всегда говорила, что с юмором у тебя туговато. Не дуйся, я пошутила.
На темнокожем лице мгновенно блеснула белоснежная улыбка.
– А тип, который с палаты вышел, что, действительно тот русич, о котором все газеты писали и по телевизору показывали? Это тот, который побывал в гиперпространстве?
– Вот именно, именно потому, что его и нашего, как его… а, Брэдлоу, точно, Брэдлоу, так часто по телеку показывали, я его и узнала. Не по газетам же! Я их не читаю – скукотища.
– А не зайти ли нам куда-нибудь промочить горло. По-моему, мы это заслужили, а? Вот только Майкл, – на лице белой девушки читалось неподдельное огорчение от того, что она не сможет весело провести время в обществе лучшей подруги.
Та отреагировала мгновенно:
– А что Майкл! Еще не ночь, подруга! Вкусные штучки я предпочитаю оставлять на десерт.
Две девушки, громко хохоча, решительно распахнули стеклянные двери одного из баров.
Соединенные Штаты Америки.
Портленд, штат Орегон. 30 августа. Пятница.
12.20 по местному времени.
Белый мяч, получив удар клюшкой, взвился вверх, прочертил в воздухе параболу и вновь коснулся зеленого газона, перелетев на метр небольшое, десять на десять, озерцо.
Молодой араб, в белой спортивной шведке и в таких же белых шортах, с черными солнцезащитными очками на глазах, дождавшись, пока мяч остановится, покачал головой:
– Великолепный удар, господин Рамиз. А я, пожалуй, не смогу за один удар преодолеть эту преграду. Слишком далеко для меня.
– Если не ставить перед собой больших задач, зачем жить? Если боишься попасть мячом в лужу, зачем играть в гольф? – Его партнер, пожилой араб с коротко стриженной седой бородкой, насмешливо смотрел на своего молодого собеседника.
Тот смутился, еще раз покачал головой и встал около своего ярко-желтого мяча. Игра только началась. Желтый шар находился еще на площадке ти[25], где еще минуту назад находился его белоснежный коллега. Резкий взмах клюшкой, глухой удар, и второй мяч взмыл над изумрудно-зеленым полем. Ему повезло меньше – не долетев двух метров до кромки озера, он упал в него, подняв целый сноп брызг.
– Ну вот видите, господин Рамиз, я же говорил!
– Сахир, ты слишком высоко бьешь клюшкой по мячу. Поэтому он у тебя летит по пологой траектории. А надо бить по мячу под самый низ. Тогда он будет лететь, круто забирая вверх, как минометная мина.
Взяв свои сумки с запасными клюшками, игроки не спеша направились к своим мячам.
– Я это понимаю, господин Рамиз. Но если я стараюсь пониже ударить по мячу, я сильно клюшкой задеваю землю, и сила удара уменьшается. Получается еще хуже.
– Тренируйся.
– Тренируюсь, но пока не получается.
– Зачем же ты тогда так сильно бил, зная, что не перебьешь мяч через это препятствие? Ударил бы слабее, чтоб мяч оказался у воды. Вторым ударом постарался бы наверстать упущенное.
– Так вы же мне сказали! Зачем играть в гольф, если боишься замочить мяч в воде.
Пожилой араб улыбнулся:
– Уважать мнение старших – это, конечно, похвально. Но не всегда старший может знать все. Ты должен сам думать, как лучше выполнить ту или иную работу. Иначе можешь, как твой мяч, оказаться в луже.
Молодой человек насупленно молчал. Его собеседник это заметил и вновь улыбнулся:
– Не расстраивайся, Сахир. Лучше посадить в лужу свой мяч, чем сесть самому. Я уверен, что в настоящем деле ты своих противников посадишь в лужу, – пожилой араб приобнял Сахира за плечи.
Между тем арабы подошли к озерцу, в котором плавал ярко-желтый мяч. Пожилой араб не спеша обошел озеро, подошел к своему мячу и, став в стойку, с силой нанес но нему удар клюшкой. И вновь белый шарик легко взмыл вверх и, очередной раз прочертив небо, упал далеко впереди.
– Теперь твоя очередь!
Молодой человек осторожно зашел в воду, доходившую ему до колен. Подошел к мячу и стал примериваться к удару.
– Правила разрешают вбросить мяч рядом с препятствием со штрафом в один удар. Подумай! – Господин Рамиз, привычно улыбаясь, смотрел на молодого игрока и не пытался скрыть насмешливый тон своего голоса.
Тот бросил на него короткий взгляд, вновь опустил голову, еще раз поудобней перехватил клюшку и, резко крутнувшись, нанес мощный удар. Вверх взвился фонтан брызг. Желтый мячик, пролетев метров десять, плюхнулся на траву газона. Сахир, стоя по колено в воде, в намоченных шортах и шведке, тихо выругался.
– И запомни еще одно правило, – пожилой араб дождался, пока его компаньон по игре не выбрался из озера и не подошел к нему. – Всегда оценивай информацию хладнокровно и непредвзято. От кого бы она ни поступила и в какой бы форме она ни была сказана. Я намеренно насмешливо подал тебе дельный совет, а ты, вместо того чтобы хладнокровно проанализировать его, поддавшись гневу, просто поступил наперекор ему. И оказался в проигрыше! Запомни, оправдано все, что помогает быстрей загнать мяч в лунку! Если для этого надо пройти через унижения, значит, проходи. Зато потом будут унижаться твои враги. Ясно?
– Ясно, господин Рамиз.
– Вот и отлично! А теперь давай перейдем к делу, ради которого я тебя и вызвал сегодня. А то до паттинг-грина мне осталось ударов пять – можно и не успеть тебе его изложить. А суть его такова – ты должен со своими ребятами устроить хорошую потасовку с русичами первого сентября в Шелвуд-Парке.
– Это когда они будут праздновать свой День знаний?
– Да. Русичи, живущие у нас в Америке, очень любят этот праздник. Вот и помоги им его провести!
– Но нас же может арестовать полиция!
– Не может, а непременно арестует. Должна арестовать! Всех!
– Но зачем?
– А вот это, Сахир, как раз тот случай, когда ты должен просто слушать и выполнять приказы старшего, без всякой инициативы с твоей стороны. Так надо!
И вновь белоснежный шар взметнулся в небо, все ближе и ближе приближаясь к цели.
Пекин. Чжунпаньхай. Рабочий кабинет
Председателя народного собрания КНР Ли Чжаосина.
31 августа. Суббота.
10.01 по местному времени.
– Товарищ Председатель, русич в Вашингтоне. Вчера он, очевидно, посетил Брэдлоу, находящегося в госпитале имени Вашингтона, – Ван Цзябао подобострастно смотрел с экрана видеофона.
– Что значит, очевидно? – Хозяин кабинета прикоснулся пальцем к кнопке включения канала обратной радиосвязи, но затем неторопливо руку убрал.
– Наш агент, работающий в госпитале, вчера видела русича там. Она видела, что тот посещал строго охраняемую палату на четвертом этаже. Я думаю, там находится Брэдлоу, и русич приходил к нему. Другого объяснения я не нахожу.
– Ошибка исключена?
– Наш агент прошла в нескольких метрах от русича, когда тот выходил из палаты. Его лицо она знает по фотографиям из газет и журналов.
– Содержание разговора, как я понял, осталось неизвестным?
– Наш агент принадлежит к обслуживающему персоналу.
– Ясно, – Ли Чжаосин задумался.
Ван Цзябао продолжал подобрастно смотреть с экрана, лишенный возможности попытаться по выражению лица хозяина Чжуннаньхая угадать его отношению к только что сказанным словам.
– Русич нам может помешать, – наконец тихо прозвучало в главном кабинете Китая.
– Я это понимаю, товарищ Председатель. И у нас есть небольшая ниточка к нему, осторожно потянув за которую мы можем выйти на него и… – министр госбезопасности Китая на мгновение замялся, подыскивая необходимое слово, – и принять меры по предотвращению этой угрозы.
– Что это за ниточка?
– Русич в госпиталь прилетел на вертолете. Это также выяснила наш агент. Я уверен, что это его посещение госпиталя не последнее, – говоривший сделал паузу.
– Я внимательно тебя слушаю, товарищ Ван Цзябао, – легким движением пальца Ли Чжаосин включил канал обратной видеосвязи.
Лицо его собеседника чуть дрогнуло – истоптавший не одни сапоги, поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы, министр государственной безопасности Китая, генерал армии Ван Цзябао знал, как необходимо показывать радость при демонстрации расположения к тебе владыки Поднебесной.
Орбита Земли.
5.15 по СЕВ.
В ста двадцати километрах над Землей на несколько секунд вспыхнуло пламя – китайский спутник «Глаз орла-4» совершал небольшой маневр на орбите. Параболическое зеркало его телескопа, описав короткую дугу, «уставилось» на другую точку планеты. Коротким кодированным сигналом бортовой компьютер отрапортовал на Землю об успешном завершении маневра. Практически одновременно с этим сигналом в Главный космический центр управления поступили сигналы еще с пяти аналогичных спутников. Выражаясь морским языком, китайская спутниковая система «Глаз орла» совершила маневр «все вдруг». Все ее шесть спутников продолжали нестись по своим орбитам, своими телескопами внимательно просматривая поверхность Земли. Но в любой миг времени один из спутников обязательно смотрел на сравнительно небольшой город, раскинувшийся по обеим сторонам реки Потомак. Как только одна маленькая рукотворная луна прекращала наблюдение, другая тут же начинала его. Столица Соединенных Штатов Америки – Вашингтон – стала своеобразной эстафетной палочкой в стайерском забеге китайских спутников. Вернее, не вся столица. Бортовые компьютеры спутников, отсеивали все лишнее: Белый дом, Капитолий, скверы, улицы, площади и внимательно наблюдали лишь за одним местом – крышей госпиталя университета имени Джорджа Вашингтона.
Вашингтон. Отель «CARLYLESUITES».
09.05 по местному времени.
Бежевого цвета «форд», чуть скрипнув тормозами, остановился на автомобильной стоянке отеля. Молодой, спортивного телосложения человек вышел из машины, не спеша открыл багажник, вынул оттуда внушительных размеров спортивную сумку и все таким же неторопливым шагом направился в отель.
– Добрый день, мне должны были забронировать номер, – приехавший мужчина протянул администратору идентификационную карточку.
– Добрый день, – администратор вставил карточку в специальное отверстие. – Да, мистер Бауринг, вам забронирован номер восемьсот тридцать четыре. Вот ваш ключ, – служащий отеля протянул мужчине пластиковую карточку электронного ключа. – Вызвать портье, чтобы он помог вам подняться?
– Не стоит.
Через пять минут молодой мужчина уже был у себя в номере. Подойдя к окну, он скупым точным движением отдернул штору ровно настолько, чтобы стало видно белое шестиэтажное здание университетского госпиталя. С минуту он смотрел на него, затем, окинув взглядом комнату, придвинул к окну стол. Все так же внешне неторопливо, но рассчитанными точными движениями он стал выкладывать на стол содержимое своей сумки.
Небольшая, чуть больше двухсотграммовой банки кофе, черная коробка, ноутбук, пара продолговатых цилиндрических предметов и что-то отдаленно напоминающее миниатюрную секцию моста. Еще несколько минут сосредоточенной работы, и на столе, на специальном штативе уже стояла внушительных размеров винтовка, увенчанная мощным оптическим прицелом. Мужчина, посмотрев через оптический прицел, удовлетворенно хмыкнул. Вытянув из сумки черный диск, он прислонил его к стеклу и нажал кнопку на диске. Небольшой хруст, и в окне образовалось десятисантиметровое, идеально круглое отверстие. Последним из сумки был извлечен рулон пленки. Уверенными движениями новый постоялец прилепил ее к стеклу. Теперь, если смотреть с внешней стороны окна, даже в сильную оптику, комната казалась пустой. С внутренней же стороны пленка была абсолютно прозрачна. Закончив манипуляции с пленкой, мужчина указательным пальцем нажал несколько кнопок – одну на винтовке и две на черной коробке. Тотчас же на коробке вспыхнул зеленый светодиод – связь между винтовкой и передатчиком установлена. Спустя несколько секунд вспыхнул еще один зеленый светодиод – установлен канал связи передатчика с космической системой спутников «Глаз орла». Еще одно нажатие кнопки, и на экране ноутбука появилось изображение крыши госпиталя. Было видно, как небольшой ветерок гоняет по ней пыль. Последнее уверенное движение, и пятисантиметровый патрон с самонаводящейся нулей, мягко подталкиваемый затвором, занял свое место в патроннике. Оглядев все свои приготовления, мужчина удовлетворенно улыбнулся. Вынув из кармана мобильный телефон, он нажал кнопку быстрого набора. Выждав пять длинных гудков, он отключился. Еще раз пробежался глазами по столу. Затем, о чем-то вспомнив, он подошел к входной двери и легко коснулся кнопки на ее поверхности. После этого он сел на стул рядом со столом и замер неподвижно. Лишь два зрачка, смотревшие на экран ноутбука, чуть подрагивали в такт вальсированию пыли на крыше госпиталя, находящегося в трех километрах от отеля.