– Почему? – гадалка закурила и приоткрыла окно машины.
– А какое он может иметь отношение к исчезновению пистолета обыкновенного участкового, пьянствовавшего на обыкновенной даче? Такие люди, как тот Храмов, столь прозаические места не посещают, да и знакомств с рядовыми ментами не водят: смысла нет.
– Ну выгоду, допустим, можно иметь, общаясь с любым милиционером, работающем в уголовном розыске, хорошо ему приплачивая за информацию или что-то еще в этом роде, – предположила Милославская, поэтому имя и отчество того, о ком ты сейчас подумал установить все-таки не помешает.
– Если ты так настаиваешь, я могу позвонить в отдел и спросить у ребят. Этот криминальный авторитет сейчас у всех на слуху. Ну ты помнишь, я тебе рассказывал о конфликте между воинствующими группировками. Так вот, Храмов возглавлял одну из них.
– Да ты что?! – ахнула Яна.
Она отлично понимала, что если подозрения Руденко подтвердятся, их сотрудничество будет иметь гораздо больше смысла. В нем появится мотив не только дружеской поддержки, но и служебной необходимости, поскольку, по словам Семена Семеныча, именно этими группировками весь отдел сейчас и занимался.
Милославская поведала о своих соображениях приятелю, и тот, раскинув мозгами, решил пойти по тому пути, который указывала гадалка.
– Смолянинов, – Три Семерки обратился к лейтенанту, всю дорогу молча крутившему баранку, – притормози у ближайшего таксофона.
– Как скажете, – позевывая, протянул парень.
Через несколько минут шестерка свернула к обочине и притормозила возле обветшалого двухэтажного дома, на углу которого находилась старая будка с телефоном-автоматом.
– Прибыли, шеф, – задорно скомандовал Самойленко.
Три Семерки вышел из машины. Милославская, с трудом сдерживая желание узнать обо всем побыстрее, осталась в машине. Между ней и лейтенантом воцарилось неловкое молчание, и Яна заговорила о погоде, как это часто делается в подобных случаях.
Гадалка через окно наблюдала за Руденко. Он, по-видимому, дождался, когда на звонок ответят, выложил суть своей просьбы и теперь выслушивал то, что ему говорили, и одобрительно кивал головой.
Через пару минут он вернулся, и взволнованная ожиданием Яна накинулась на него с расспросами. Семен Семеныч поведал, что криминальный авторитет и есть тот Храмов Владимир Николаевич, владелец «Опеля». Он – организатор известной преступной группировки, «вор в законе», имеет кличку – Китаец. По имеющимся сведениям, в группе Китайца восемнадцать человек, в том числе три женщины.
Впервые Храмов попал в поле зрения органов давно. Тогда он совершил мелкую кражу. При задержании оказывал активное сопротивление сотрудникам милиции: ругался и даже размахивал ногами. Те, будучи особо умными, такое поведение посчитали ненормальным и решили направить его на прохождение стационарной судебно-психиатрической экспертизы.
Храмов стал осуществлять новую форму борьбы: обзавелся алиби на часть преступлений, в которых он обвинялся, а сам в это время старательно подготовился к судебно-медицинской экспертизе. Китаец старательно и кропотливо изучал литературу по психиатрии и, как оказалось, не зря. Его признали душевнобольным.
После выписки из психиатрической больницы Храмов состоял под наблюдением у соответствующего врача-специалиста. Повторного осмотра экспертной врачебно-трудовой комиссией не проходил.
Несколькими годами позже Китаец получил вторую группу инвалидности по психическому заболеванию пожизненно. Одновременно вел довольно активный образ жизни: посещал казино, клубы и другие подобные заведения, имел широкий круг знакомых, тратил солидные деньги, источники которых находились под покровом тайны.
Однако, органы оставались бдительными по отношению к этой личности и однажды, во время драки в престижном кафе «Эвридика» задержали Храмова. При обыске при нем были обнаружены поддельные документы: паспорт и водительское удостоверение. По этому факту было возбуждено уголовное дело. Китайца направили на судебно-психиатрическую экспертизу, куда более серьезную, чем первая, пройденная им весьма удачно.
Этой комиссией Храмов был признан психически здоровым. Врачи установили, что, говоря о навязчивой идее преследования, он просто-напросто симулирует. Исход дела был для преступника печальным: его осудили за использование поддельных документов и приговорили к году лишения свободы. Когда срок истек, Китаец был, естественно, освобожден. От обвинения в хулиганстве и драке в общественном месте Храмов смог уйти, используя связи. В период следствия Владимир Николаевич содержался в тюрьме, где и был посвящен в «воры в законе» другими, находившимися там ворами. С этого, собственно, и началась серьезная криминальная карьера Китайца, хотя он и раньше делал деньги незаконными способами. Вооружившись кое-каким опытом, он организовал группировку и пустился на подвиги.
Храмов – одна из влиятельных фигур в большом бизнесе. Его профессиональные интересы весьма широки. По типу характера Владимир Николаевич амбициозный и волевой лидер. Он всегда мог ладить с представителями самых разных кланов. Всегда, но не в последнее время. Впрочем, подробности об этом факте Яне Милославской были уже достаточно хорошо известны из прежних рассказов Руденко.
Семен Семеныч излагал полученную информацию во всех подробностях, зная, что его подруга обладает не только магическим даром раскрытия тайн посредством гадания на картах, но и имеет отменное логическое мышление, которое всегда являлось залогом успеха в работе любых следователей. Она могла увидеть в его истории какую-то деталь, которая стала бы для них зацепкой.
– Кстати, – добавил Три Семерки, когда рассказ о Китайце был завершен, – помнишь труп, о котором сообщалось в теленовостях? Ты тогда еще интересовалась всеми подробностями дела.
– Да-да, помню, – торопливо спросила Яна, – и что из этого?
– Он входил в преступное объединение, с которым у компании Храмова сейчас серьезные разногласия.
Между какими-то отдельными элементами всего имеющегося в голове гадалки материала, наконец-то, устанавливалась связь. Только вся беда была в том, что исчезнувший пистолет никак не вписывался в эту картину. А он и был самым главным, ради чего вообще проводилось расследование. Яне вроде бы стало понятно, кому было выгодно убийство Ивушкина, телесообщение о котором породило в ее душе интуитивное предчувствие его значимости в деле Щербакова. Последнее видение, явившее гадалке великолепный «Опель-Фронтера, определенно имело связь с тем сюжетом. Тем не менее, ни в том, ни в другом нить, ведущая к находке пропавшего оружия, не просматривалась. В этом-то и заключалась проблема.
Руденко попросил Смолянинова сначала отвезти Милославскую, и «шестерка» уже колесила по Агафоновке, приближаясь к дому гадалки. Яна последние несколько минут молчала, интенсивно размышляя о путях дальнейшего расследования. Молчал и Руденко, думая о том же.
У экстрасенса после столь бурного дня ни на шутку разболелась голова. Казалось, огромный тяжелый молот периодически ударял в затылок; в висках пульсировало; в глазах стоял какой-то туман.
– Я, наверное, выйду здесь, – произнесла Милославская, выглядывая в окно, – до моего дома уже недалеко.
– Да я довезу, что вы?! – добродушно воскликнул Смолянинов.
– Нет-нет, спасибо, я просто хочу прогуляться, устала, голова трещит, – объяснила Яна.
Лейтенант остановил машину. Попрощавшись с мужчинами, гадалка вышла на улицу.
– Сема, – крикнула она на прощанье Руденко, когда «шестерка» уже тронулась с места, – завтра позвони, если что-то новенькое появится или какие-нибудь соображения возникнут. Хорошо?
Три Семерки одобрительно кивнул головой в ответ. До дома Милославской оставалось около двух кварталов, поэтому возможность развеяться на самом деле была. К вечеру стало прохладно. Это особенно остро ощущалось после долгой тряски в машине, после пребывания в душном кабинете подполковника ГИБДД и прочих прелестей жизни.
Посмотрев вслед отъезжающей машине Руденко, Яна побрела вдоль по улице. Дорога была вначале пологой, а потом круто забирала вверх, доходя почти до самой вершины холма. Милославская пересекла асфальтированную дорогу, по которой изредка пролетали автомобили и еще реже проезжали опустевшие к вечеру автобусы. Теперь улица представляла собой цепочку частных домов. Одни из них были получше, кирпичные, новенькие, не утратившие запаха стройматериалов, окруженные аккуратными, недавно поставленными заборами.
Некоторые дома были на этой улице настоящими старожилами, но хозяева обеспечивали им должный своевременный уход, ремонт и все такое прочее, поэтому выглядели они на все сто. С особенным удовольствием Яна всегда смотрела на два рядом стоящих деревянных дома, свежевыкрашенных яркой краской, с огромными мансардами и симпатичными флюгерками на крышах. Перед окнами обоих домов расстилались шикарные цветочные клумбы, полные царственных георгинов, роз, очаровательных и милых Анютиных глазок, ароматных пышных флоксов и других, не менее замечательных растений. По-видимому, хозяйки домов дружили, и вкусы их во многом совпадали.
Здесь гадалка брела неторопливым шагом, глубоко вдыхая божественные ароматы цветов. Она даже не пыталась скрыть своей симпатии к этим жилищам и на несколько минут приостановилась, чтобы получить полное эстетическое наслаждение. Домики напоминали гадалке сказочные теремки, к созданию которых приложил руку самый настоящий волшебник.
Приютились на этой же улице и старые, изрядно покосившиеся жилища, которые Милославская невольно называла про себя лачужками. Тропинка, бежавшая мимо них, сплошь заросла сорной травой, ставшей за лето такой высокой, что Яне пришлось приподнять подол юбки, иначе бы тонкие сухие соломины и колючки непременно захотели бы к нему прицепиться. Перепуганные кузнечики в невероятном испуге бросались в разные стороны, налетая по пути друг на друга. И только равнодушные к прогулкам посторонних сверчки по-прежнему увлеченно насвистывали свою переливчатую песню, хотя до наступления темноты было еще несколько часов.
Невдалеке уже виднелся огромный дуб, росший перед домом Милославской. Последние метры пути она преодолевала с трудом, потому что дорога в гору на самом деле отнимала много сил.
Джемму в этот день гадалка оставила у соседки, поскольку предполагала, что рабочий день будет долгим и трудным, дел было намечено слишком много, да и не везде прилично было появляться в сопровождении такой огромной псины. Яна оставила для собаки ее любимый корм и со спокойной душой отправилась на расследование дела Щербакова, зная, что соседка, тетя Даша, – женщина добросовестная и, самое главное, искренне любящая животных.
Теперь, подходя к дому, Милославская почувствовала, как смертельно она соскучилась за день по своей любимице. Однако, гадалка не стала сразу заходить к тете Даше за ней, а решила сначала зайти домой, переодеться, сменить надоевшие туфли на мягкие, уютные тапочки.
Калитка по какой-то причине оказалась незапертой, хотя длинный железный крюк лежал на своем месте, за толстым коротким бревнышком, служившим неплохой лавочкой. Яна подумала, что просто забыла задвинуть засов. Она стала шаг за шагом вспоминать свои утренние действия, но ей по-прежнему казалось – все было выполнено, как нужно. В конце концов женщина успокоила себя воспоминаниями о прежних подобных случаях, когда она была уверена в одном, в том, например, что ложила ключи на тумбочку, а потом все-таки вспоминала обратное.
Милославская потянула вниз щеколду и толкнула калитку. Скрипнув, она все-таки послушно отворилась, впустив хозяйку внутрь двора. Там все было так же, как и утром, когда гадалка покидала свое жилище. Дремали, прикрыв к вечеру чаши цветов, гладиолусы. Легкий ветерок слегка покачивал болтающееся на веревке махровое полотенце. Окинув беглым взглядом двор, Яна вздохнула с облегчением, потому что какое-то тревожное чувство поселилось в ее сердце, когда она увидела незапертую калитку.
Как только Милославская сделала несколько шагов, она услышала, как что-то тихонько скрипнуло. Звук доносился из дальнего угла двора, оттуда, где находился небольшой сараюшка. Краем глаза Яна увидела приоткрытую дверь сарая. Его она никогда не запирала, так как ничего ценного в нем не содержала, но калиточку, ведущую в него, всегда притворяла весьма плотно. Гадалка насторожилась еще больше. По-видимому, смутное чувство, недавно возникшее в ее душе, не было напрасным и случайным.
Яна предположила, что там кто-то прячется. Первое подозрение пало на поклонников цветных металлов, которые последнее время более, чем старательно, прочесывали чужие бани, сараи и другие подсобные помещения, в которых могли храниться баки, тазы, ведра и тому подобное. Однако, воры такого рода обычно орудовали по ночам, опасаясь внезапного появления хозяев. Тем более, они обычно предварительно выясняли, кто живет там, где они собираются побывать в ближайшее время. Естественно, что наличие огромной овчарки, имеющей такую добрую славу, утаить трудно. Поэтому, обдумав все буквально в течение нескольких секунд, гадалка отказалась от этой версии.
То, что пришло ей в голову после этого, заставило ее по-настоящему содрогнуться, поскольку случаи покушения на Милославскую во время проведения ею того или иного расследования имели место быть. Вспомнив, что Джеммы нет рядом, Яна поняла: надеяться надо только на себя и в случае чего, ей придется защищаться без чьей-то помощи. Безусловно, это было чем-то близким к фантастике, так как предполагая в лице противника увидеть мужчину, не трудно было представить, чьи силы перевесят в схватке. Все-таки, несмотря на данную ей свыше таинственную силу, Милославская продолжала оставаться прежде всего женщиной, по-своему слабой и беззащитной.
Собравшись духом, гадалка хрипло крикнула:
– Эй, кто там?
Никто не отозвался, во дворе по-прежнему стояла тишина, слышалось только шуршание листвы, которую теребил неугомонный ветерок. Сначала Яна подумала, что скрип и все остальное ей только померещилось. Причиной этому вполне могла быть чрезмерная усталость. Однако, такое чувство тревоги, которое Милославская ощущала сейчас, никогда не возникало в ее душе не с того, не с сего. Поэтому женщина сделала пару шагов в направлении сарая и более смелым тоном (удавалось ей это с огромным трудом) повторила вопрос:
– Э-эй! Кто там?
Вдруг, очевидно, от удара ноги, дверь сарая внезапно отворилась. Она с грохотом ударилась о стену, едва совсем не слетев с петель. Вслед за этим из непроглядной темноты маленького, без окон, помещения выскочил неизвестный мужчина. Опасаясь быть узнанным, позже или сейчас, он натянул прямо на лицо черную бейсболку, козырек которой не позволял видеть даже подбородок. Вряд ли сам мужчина что-то видел, но даже наугад он двигался верно – в направлении Яны.
Милославскую охватил ужас. Состояние это было настолько парализующим, что даже кричать она не могла. Женщина просто застыла на месте, не только не находя сил хоть как-то сопротивляться, но и вообще бежать прочь со двора. Калитка осталась открытой настежь, поскольку гадалка планировала через несколько минут пойти за Джеммой. В этот момент Милославская стояла и думала, как опрометчиво она поступила, зайдя прежде домой. Однако, положение уже нельзя было исправить.
Незнакомец вооружился ломом, который, по-видимому, захватил в сарае, когда из него выскакивал. Скорее всего, он планировал появиться позднее и действовать какими-то другими методами, но скрипнувшая дверь подвела его, да и вопросы бдительной женщины тоже. Возможно, он хотел напасть на беззащитную жертву тогда, когда она войдет в дом, поскольку в этом случае криков не смогут услышать соседи. Там даже лом ему не понадобился бы. Хотя, возможно, он имел какое-нибудь оружие, просто звуки выстрелов дворе могли привлечь всеобщее внимание. Впрочем, все это были только предположения Милославской, ее мысли, с молниеносной скоростью проносившиеся в голове.
В несколько прыжков незнакомец преодолел половину расстояния до Яны. Он был высокий, широкоплечий, с какими-то огромными ручищами. Делая крупные шаги, он невольно сотрясал ломом, который в этот момент казался просто соломинкой, поскольку для этого сильного мужчины не являлся тяжестью.
Милославская опомнилась, наконец, и сделала несколько шагов назад. «Помогите,» – еле слышно прошептала она, оглядываясь по сторонам в поисках предмета, могущего хоть сколько-нибудь противостоять лому. Сердце Яны билось настолько сильно, что, казалось, оно может выпрыгнуть наружу.
В момент, когда до перепуганной женщины оставалось буквально два шага, незнакомец резко замахнулся на нее ломом. Яна в ужасе вытянула перед собой руки, как будто это на самом деле могло защитить ее. Она зажмурила глаза так, что множество черных мушек стало разбегаться в разные стороны.
Трепеща, Яна ждала, когда же сокрушительный удар обрушится на ее голову. Миновала секунда, другая, третья… Однако, все оставалось по-прежнему. Милославская, не опуская рук, приоткрыла глаза. Лом, видимо в тот момент, когда мужчина намеревался применить свое незамысловатое оружие, неожиданно зацепился за то самое махровое полотенце, которое гадалка, как оказалось, к счастью, вывесила во двор. Полотенце было довольно большим, широким, и когда оно упало, то практически до пояса накрыло потенциального убийцу. Пытаясь выбраться из непредвиденного плена, он начал размахивать руками, но запутывался еще больше. Это происходило до тех пор, пока лом, наконец, не выпал из рук незнакомца. Оглушительно лязгнув одним концом о землю, вторым он опустился прямо на ногу обидчику. Тот дико взвыл от боли и, инстинктивно наклонившись, схватился за ногу.
В этот момент раздался пронзительный лай и Джемма, в одно мгновенье преодолев невысокий забор между домом соседки и огородиком Милославской, ворвалась во двор. Как произошло, что она вовремя подоспела, было непонятно. То ли она все это время находилась в соседнем дворе, то ли, почувствовав неладное, собака стала проситься на улицу. В любом случае, теперь это не имело уже никакого значения, главное – помощь пришла.
Мужчина скинул, наконец, с себя злополучное полотенце, но, увидев, разъяренную овчарку, стремящуюся к нему навстречу, он опрометью бросился прочь, в открытую калитку, на ходу успев захлопнуть ее за собой. Джемма, увидев это, выпустила когти, что позволило ей затормозить и избежать удара о калитку. Она иступленно завыла, пытаясь просунуть морду в узкий прогал между дверью и землей, но ее огромное, по собачьим размерам, тело не пролазило в эту щель.
– Джемма, ко мне! – в ужасе крикнула Яна, опасаясь, что загнанный в тупик преступник начнет отстреливаться.
Собака даже не глянула на хозяйку, продолжая пытаться вырваться на улицу.
– Джемма! – Милославская подошла к собаке и потянула ее за ошейник.
Овчарка встала на задние лапы и стала передними с силой царапать калитку, не прекращая громкого лая. Гадалка, понимая, что если бы мужчина хотел обороняться, он бы давно уже это сделал, осторожно приподняла щеколду, продолжая удерживать Джемму. Яна выглянула на улицу – незнакомец скрылся. Собака рвалась в погоню, но Милославская решила не отпускать ее, потому что та в порыве бешенства могла просто загрызть обидчика своей любимой хозяйки, сил на это у нее вполне хватало.
– Джемма, успокойся! – закричала в очередной раз Милославская.
На крики и лай из соседнего двора выбежала тетя Даша, которую мало что в жизни вообще могло напугать. Увидев Яну, с трудом удерживающую собаку, она кинулась ей на помощь. Соседка гадалки была женщиной полной, грузной, и когда она переваливалась с ноги на ногу, ее пышное тело колыхалось под запачканным передником, который тетя Даша снимала, наверное, только на ночь.
– Ой, господи! Ой, господи! – задыхаясь, твердила она. – Что творится на белом свете?! Что такое? Что случилось?
Пожилая женщина была похожа в этот момент на клушку, кудахтающую вокруг своих цыплят. Джемма постепенно начинала успокаиваться, хотя ее внешний вид и говорил о чрезвычайном возбуждении.
– Предупреждала я тебя, – тетя Даша погрозила Яне пальцем, – что не надо заводить такую большую собаку!
– Да она мне жизнь сейчас спасла! – поглаживая Джемму, взволнованно воскликнула Милославская.
– Как? Какую жизнь? – соседка всплеснула руками.
– Мою-у! – обессилев, гадалка опустилась на корточки и облокотилась на овчарку.
– Как? Что? Почему? – затараторила тетя Даша.
– Я сама не могу ничего понять, голова кругом идет от всего этого, – вздохнула гадалка.
– Что же все-таки случилось?
– На меня напали! – Яна сделала резкий разъясняющий жест рукой.
– Кто?
– Если бы я знала!
– Да ты бледная вся, – ахнула женщина, – пойдем скорей ко мне, тебе надо успокоиться, милицию вызовем!
– А вот милиции не надо! – возразила Милославская. – Справлюсь как-нибудь сама.
Она прекрасно понимала, что в этом случае начнутся расспросы, результаты которых могут повредить делу и Щербакову тоже.
Тетя Даша потянула Яну за рукав в сторону своего двора, и та, находясь в полной растерянности, последовала за ней. Вслед за хозяйкой послушно засеменила и Джемма. Она часто дышала, не в силах успокоиться после столь волнующего происшествия.
Женщина стала с искренней заботой ухаживать за ней: налила горячего травяного чаю, имеющего успокаивающий эффект, дала пару таблеток валерианки и принялась расспрашивать о всех подробностях внезапного нападения. Выслушав, тетя Даша долго что-то бормотала о воровстве, дошедшем до полного беспредела, о разгуле преступности, о вольном поведении бандитов и так далее, но Милославская слышала эти слова, как какое-то далекое эхо, потому что глубокие раздумья о причинах произошедшего полностью занимали ее сознание.
Яна понимала, что нападение неслучайно, что это не просто мелкий воришка. В том сарае, из которого он выскочил, ценного не было ничего абсолютно. Скорее всего, мужчина там просто прятался, дожидаясь ее. А, судя по произошедшему, он жаждал ее увидеть отнюдь не для светской беседы.
Самой вероятной причиной нападения могла быть невыгодная кому-то активность Яны в расследовании дела об исчезновении пистолета Щербакова. Произошло, конечно, не самое приятное, но это шокирущее происшествие говорило о том, что гадалка на верном пути, и дело идет к развязке.
Как только гадалка начинала размышлять о возможных подозреваемых, в ее в сознании невольно возникал образ Листопадова. Однако, останавливаться только на этой версии Яна не желала, поскольку «Опель-Фронтера», его хозяин, которому была дана не самая положительная характеристика, не давали ей покоя, да и в качестве подозреваемых эти дельцы криминального мира, честно говоря, подходили гораздо больше.
– Зря ты милицию не хочешь вызывать, – щебетала тетя Даша, крутясь вокруг плиты, на которой что-то кипело, – как ночевать-то будешь? Не страшно?
На самом деле, трусливая от природы тетя Даша вряд ли дала бы повториться шокировшему ее событию. Скорее всего, она предполагала провести ночь возле телефона, в полной боеготовности и способности набрать в случае чего небезызвестный номер – 02. Однажды кто-то из жителей улицы пожаловался на кажущийся или реальный грохот, раздавшийся ночью в его дворе. На следующий же вечер женщина вооружилась огромной деревянной кувалдой и, всю ночь не сомкнув глаз, просидела у двери, хотя та была заперта на несколько замков.
– Не-ет, – задумчиво протянула Милославская, – когда он выскочил, я, естественно, от неожиданности напугалась, а сейчас я в порядке, не переживайте.
– А ты этому-то своему, Руденке, звякни, пусть приедет, по-свойски организует защиту, охрану и так далее. Или сам заночует! – соседка игриво подморгнула Яне. – А что? Коли не хочешь официального заявления делать.
– Позвонить-то я ему, конечно, позвоню… – гадалка поджала губы. – Проблема лишь в том, что только что расстались, я его из семейного очага вырвала.
– Какой у мильцанеров, оча-аг! – пренебрежительно махнула рукой тетя Даша. – Тем более, Руденка, если я не ошибаюсь, тебя-то уж готов и днем, и ночью защищать, – женщина непреднамеренно коверкала фамилию Яниного друга.
– Бросьте вы ерунду говорить! – Милославская от негодования встала. – Мы всего-навсего друзья! Ладно, тетя Даша, спасибо вам за гостеприимство, я пойду.
– Ой, милая моя, боюсь я за тебя!
– С Джеммой мне ничего не страшно! – гадалка потрепала по шерсти собаку, которая ревностно следила за происходящим, сидя у порога.
Допив ароматный чай, экстрасенс двинулась к двери, на ходу пытаясь убедить тетю Дашу, что переживать ей не о чем. Джемма, казалось, понимала, о чем идет речь и была готова отдать жизнь за свою хозяйку, если это понадобится.
Милославская не смогла пройти по собственному двору, не испытав неприятное чувство боязливости, опаски. Невольно она покосилась на сарай. Там было все спокойно, но Яну все равно посетила мысль в ближайшие же дни избавится от этого бесполезного строения. Собака тоже посмотрела в ту сторону и недовольно предупреждающе зарычала.
Экстрасенс поднялась по ступенькам, ведущим в дом, и надавила на дверь. Она была заперта. Значит, в ее жилище проникнуть или не пытались, или просто не успели, так как явилась хозяйка. Яна нащупала на дне сумки ключ и вставила его в скважину. Рука дрожала, поэтому желаемое действие, удалось осуществить не сразу. Вообще, Милославская была не из трусливых. При расследовании различных дел ей нередко приходилось рисковать собственной жизнью. Этот риск порой был очень велик, поскольку итоги расследования могли затронуть интересы людей весьма серьезных и даже опасных. Однако, внезапное нападение замаскировавшегося рослого мужчины, укрывшегося в родном Янином дворе, не на шутку ее взволновало. Прежде всего, его появление здесь означало то, что за гадалкой следили, выясняли, где она живет, с кем, когда бывает дома и чем вообще занимается. Кто-то очень хотел либо избавиться от нее, либо хорошенько напугать, заставив напрочь забыть о пропавшем пистолете.
– А какое он может иметь отношение к исчезновению пистолета обыкновенного участкового, пьянствовавшего на обыкновенной даче? Такие люди, как тот Храмов, столь прозаические места не посещают, да и знакомств с рядовыми ментами не водят: смысла нет.
– Ну выгоду, допустим, можно иметь, общаясь с любым милиционером, работающем в уголовном розыске, хорошо ему приплачивая за информацию или что-то еще в этом роде, – предположила Милославская, поэтому имя и отчество того, о ком ты сейчас подумал установить все-таки не помешает.
– Если ты так настаиваешь, я могу позвонить в отдел и спросить у ребят. Этот криминальный авторитет сейчас у всех на слуху. Ну ты помнишь, я тебе рассказывал о конфликте между воинствующими группировками. Так вот, Храмов возглавлял одну из них.
– Да ты что?! – ахнула Яна.
Она отлично понимала, что если подозрения Руденко подтвердятся, их сотрудничество будет иметь гораздо больше смысла. В нем появится мотив не только дружеской поддержки, но и служебной необходимости, поскольку, по словам Семена Семеныча, именно этими группировками весь отдел сейчас и занимался.
Милославская поведала о своих соображениях приятелю, и тот, раскинув мозгами, решил пойти по тому пути, который указывала гадалка.
– Смолянинов, – Три Семерки обратился к лейтенанту, всю дорогу молча крутившему баранку, – притормози у ближайшего таксофона.
– Как скажете, – позевывая, протянул парень.
Через несколько минут шестерка свернула к обочине и притормозила возле обветшалого двухэтажного дома, на углу которого находилась старая будка с телефоном-автоматом.
– Прибыли, шеф, – задорно скомандовал Самойленко.
Три Семерки вышел из машины. Милославская, с трудом сдерживая желание узнать обо всем побыстрее, осталась в машине. Между ней и лейтенантом воцарилось неловкое молчание, и Яна заговорила о погоде, как это часто делается в подобных случаях.
Гадалка через окно наблюдала за Руденко. Он, по-видимому, дождался, когда на звонок ответят, выложил суть своей просьбы и теперь выслушивал то, что ему говорили, и одобрительно кивал головой.
Через пару минут он вернулся, и взволнованная ожиданием Яна накинулась на него с расспросами. Семен Семеныч поведал, что криминальный авторитет и есть тот Храмов Владимир Николаевич, владелец «Опеля». Он – организатор известной преступной группировки, «вор в законе», имеет кличку – Китаец. По имеющимся сведениям, в группе Китайца восемнадцать человек, в том числе три женщины.
Впервые Храмов попал в поле зрения органов давно. Тогда он совершил мелкую кражу. При задержании оказывал активное сопротивление сотрудникам милиции: ругался и даже размахивал ногами. Те, будучи особо умными, такое поведение посчитали ненормальным и решили направить его на прохождение стационарной судебно-психиатрической экспертизы.
Храмов стал осуществлять новую форму борьбы: обзавелся алиби на часть преступлений, в которых он обвинялся, а сам в это время старательно подготовился к судебно-медицинской экспертизе. Китаец старательно и кропотливо изучал литературу по психиатрии и, как оказалось, не зря. Его признали душевнобольным.
После выписки из психиатрической больницы Храмов состоял под наблюдением у соответствующего врача-специалиста. Повторного осмотра экспертной врачебно-трудовой комиссией не проходил.
Несколькими годами позже Китаец получил вторую группу инвалидности по психическому заболеванию пожизненно. Одновременно вел довольно активный образ жизни: посещал казино, клубы и другие подобные заведения, имел широкий круг знакомых, тратил солидные деньги, источники которых находились под покровом тайны.
Однако, органы оставались бдительными по отношению к этой личности и однажды, во время драки в престижном кафе «Эвридика» задержали Храмова. При обыске при нем были обнаружены поддельные документы: паспорт и водительское удостоверение. По этому факту было возбуждено уголовное дело. Китайца направили на судебно-психиатрическую экспертизу, куда более серьезную, чем первая, пройденная им весьма удачно.
Этой комиссией Храмов был признан психически здоровым. Врачи установили, что, говоря о навязчивой идее преследования, он просто-напросто симулирует. Исход дела был для преступника печальным: его осудили за использование поддельных документов и приговорили к году лишения свободы. Когда срок истек, Китаец был, естественно, освобожден. От обвинения в хулиганстве и драке в общественном месте Храмов смог уйти, используя связи. В период следствия Владимир Николаевич содержался в тюрьме, где и был посвящен в «воры в законе» другими, находившимися там ворами. С этого, собственно, и началась серьезная криминальная карьера Китайца, хотя он и раньше делал деньги незаконными способами. Вооружившись кое-каким опытом, он организовал группировку и пустился на подвиги.
Храмов – одна из влиятельных фигур в большом бизнесе. Его профессиональные интересы весьма широки. По типу характера Владимир Николаевич амбициозный и волевой лидер. Он всегда мог ладить с представителями самых разных кланов. Всегда, но не в последнее время. Впрочем, подробности об этом факте Яне Милославской были уже достаточно хорошо известны из прежних рассказов Руденко.
Семен Семеныч излагал полученную информацию во всех подробностях, зная, что его подруга обладает не только магическим даром раскрытия тайн посредством гадания на картах, но и имеет отменное логическое мышление, которое всегда являлось залогом успеха в работе любых следователей. Она могла увидеть в его истории какую-то деталь, которая стала бы для них зацепкой.
– Кстати, – добавил Три Семерки, когда рассказ о Китайце был завершен, – помнишь труп, о котором сообщалось в теленовостях? Ты тогда еще интересовалась всеми подробностями дела.
– Да-да, помню, – торопливо спросила Яна, – и что из этого?
– Он входил в преступное объединение, с которым у компании Храмова сейчас серьезные разногласия.
Между какими-то отдельными элементами всего имеющегося в голове гадалки материала, наконец-то, устанавливалась связь. Только вся беда была в том, что исчезнувший пистолет никак не вписывался в эту картину. А он и был самым главным, ради чего вообще проводилось расследование. Яне вроде бы стало понятно, кому было выгодно убийство Ивушкина, телесообщение о котором породило в ее душе интуитивное предчувствие его значимости в деле Щербакова. Последнее видение, явившее гадалке великолепный «Опель-Фронтера, определенно имело связь с тем сюжетом. Тем не менее, ни в том, ни в другом нить, ведущая к находке пропавшего оружия, не просматривалась. В этом-то и заключалась проблема.
Руденко попросил Смолянинова сначала отвезти Милославскую, и «шестерка» уже колесила по Агафоновке, приближаясь к дому гадалки. Яна последние несколько минут молчала, интенсивно размышляя о путях дальнейшего расследования. Молчал и Руденко, думая о том же.
У экстрасенса после столь бурного дня ни на шутку разболелась голова. Казалось, огромный тяжелый молот периодически ударял в затылок; в висках пульсировало; в глазах стоял какой-то туман.
– Я, наверное, выйду здесь, – произнесла Милославская, выглядывая в окно, – до моего дома уже недалеко.
– Да я довезу, что вы?! – добродушно воскликнул Смолянинов.
– Нет-нет, спасибо, я просто хочу прогуляться, устала, голова трещит, – объяснила Яна.
Лейтенант остановил машину. Попрощавшись с мужчинами, гадалка вышла на улицу.
– Сема, – крикнула она на прощанье Руденко, когда «шестерка» уже тронулась с места, – завтра позвони, если что-то новенькое появится или какие-нибудь соображения возникнут. Хорошо?
Три Семерки одобрительно кивнул головой в ответ. До дома Милославской оставалось около двух кварталов, поэтому возможность развеяться на самом деле была. К вечеру стало прохладно. Это особенно остро ощущалось после долгой тряски в машине, после пребывания в душном кабинете подполковника ГИБДД и прочих прелестей жизни.
Посмотрев вслед отъезжающей машине Руденко, Яна побрела вдоль по улице. Дорога была вначале пологой, а потом круто забирала вверх, доходя почти до самой вершины холма. Милославская пересекла асфальтированную дорогу, по которой изредка пролетали автомобили и еще реже проезжали опустевшие к вечеру автобусы. Теперь улица представляла собой цепочку частных домов. Одни из них были получше, кирпичные, новенькие, не утратившие запаха стройматериалов, окруженные аккуратными, недавно поставленными заборами.
Некоторые дома были на этой улице настоящими старожилами, но хозяева обеспечивали им должный своевременный уход, ремонт и все такое прочее, поэтому выглядели они на все сто. С особенным удовольствием Яна всегда смотрела на два рядом стоящих деревянных дома, свежевыкрашенных яркой краской, с огромными мансардами и симпатичными флюгерками на крышах. Перед окнами обоих домов расстилались шикарные цветочные клумбы, полные царственных георгинов, роз, очаровательных и милых Анютиных глазок, ароматных пышных флоксов и других, не менее замечательных растений. По-видимому, хозяйки домов дружили, и вкусы их во многом совпадали.
Здесь гадалка брела неторопливым шагом, глубоко вдыхая божественные ароматы цветов. Она даже не пыталась скрыть своей симпатии к этим жилищам и на несколько минут приостановилась, чтобы получить полное эстетическое наслаждение. Домики напоминали гадалке сказочные теремки, к созданию которых приложил руку самый настоящий волшебник.
Приютились на этой же улице и старые, изрядно покосившиеся жилища, которые Милославская невольно называла про себя лачужками. Тропинка, бежавшая мимо них, сплошь заросла сорной травой, ставшей за лето такой высокой, что Яне пришлось приподнять подол юбки, иначе бы тонкие сухие соломины и колючки непременно захотели бы к нему прицепиться. Перепуганные кузнечики в невероятном испуге бросались в разные стороны, налетая по пути друг на друга. И только равнодушные к прогулкам посторонних сверчки по-прежнему увлеченно насвистывали свою переливчатую песню, хотя до наступления темноты было еще несколько часов.
Невдалеке уже виднелся огромный дуб, росший перед домом Милославской. Последние метры пути она преодолевала с трудом, потому что дорога в гору на самом деле отнимала много сил.
Джемму в этот день гадалка оставила у соседки, поскольку предполагала, что рабочий день будет долгим и трудным, дел было намечено слишком много, да и не везде прилично было появляться в сопровождении такой огромной псины. Яна оставила для собаки ее любимый корм и со спокойной душой отправилась на расследование дела Щербакова, зная, что соседка, тетя Даша, – женщина добросовестная и, самое главное, искренне любящая животных.
Теперь, подходя к дому, Милославская почувствовала, как смертельно она соскучилась за день по своей любимице. Однако, гадалка не стала сразу заходить к тете Даше за ней, а решила сначала зайти домой, переодеться, сменить надоевшие туфли на мягкие, уютные тапочки.
Калитка по какой-то причине оказалась незапертой, хотя длинный железный крюк лежал на своем месте, за толстым коротким бревнышком, служившим неплохой лавочкой. Яна подумала, что просто забыла задвинуть засов. Она стала шаг за шагом вспоминать свои утренние действия, но ей по-прежнему казалось – все было выполнено, как нужно. В конце концов женщина успокоила себя воспоминаниями о прежних подобных случаях, когда она была уверена в одном, в том, например, что ложила ключи на тумбочку, а потом все-таки вспоминала обратное.
Милославская потянула вниз щеколду и толкнула калитку. Скрипнув, она все-таки послушно отворилась, впустив хозяйку внутрь двора. Там все было так же, как и утром, когда гадалка покидала свое жилище. Дремали, прикрыв к вечеру чаши цветов, гладиолусы. Легкий ветерок слегка покачивал болтающееся на веревке махровое полотенце. Окинув беглым взглядом двор, Яна вздохнула с облегчением, потому что какое-то тревожное чувство поселилось в ее сердце, когда она увидела незапертую калитку.
Как только Милославская сделала несколько шагов, она услышала, как что-то тихонько скрипнуло. Звук доносился из дальнего угла двора, оттуда, где находился небольшой сараюшка. Краем глаза Яна увидела приоткрытую дверь сарая. Его она никогда не запирала, так как ничего ценного в нем не содержала, но калиточку, ведущую в него, всегда притворяла весьма плотно. Гадалка насторожилась еще больше. По-видимому, смутное чувство, недавно возникшее в ее душе, не было напрасным и случайным.
Яна предположила, что там кто-то прячется. Первое подозрение пало на поклонников цветных металлов, которые последнее время более, чем старательно, прочесывали чужие бани, сараи и другие подсобные помещения, в которых могли храниться баки, тазы, ведра и тому подобное. Однако, воры такого рода обычно орудовали по ночам, опасаясь внезапного появления хозяев. Тем более, они обычно предварительно выясняли, кто живет там, где они собираются побывать в ближайшее время. Естественно, что наличие огромной овчарки, имеющей такую добрую славу, утаить трудно. Поэтому, обдумав все буквально в течение нескольких секунд, гадалка отказалась от этой версии.
То, что пришло ей в голову после этого, заставило ее по-настоящему содрогнуться, поскольку случаи покушения на Милославскую во время проведения ею того или иного расследования имели место быть. Вспомнив, что Джеммы нет рядом, Яна поняла: надеяться надо только на себя и в случае чего, ей придется защищаться без чьей-то помощи. Безусловно, это было чем-то близким к фантастике, так как предполагая в лице противника увидеть мужчину, не трудно было представить, чьи силы перевесят в схватке. Все-таки, несмотря на данную ей свыше таинственную силу, Милославская продолжала оставаться прежде всего женщиной, по-своему слабой и беззащитной.
Собравшись духом, гадалка хрипло крикнула:
– Эй, кто там?
Никто не отозвался, во дворе по-прежнему стояла тишина, слышалось только шуршание листвы, которую теребил неугомонный ветерок. Сначала Яна подумала, что скрип и все остальное ей только померещилось. Причиной этому вполне могла быть чрезмерная усталость. Однако, такое чувство тревоги, которое Милославская ощущала сейчас, никогда не возникало в ее душе не с того, не с сего. Поэтому женщина сделала пару шагов в направлении сарая и более смелым тоном (удавалось ей это с огромным трудом) повторила вопрос:
– Э-эй! Кто там?
Вдруг, очевидно, от удара ноги, дверь сарая внезапно отворилась. Она с грохотом ударилась о стену, едва совсем не слетев с петель. Вслед за этим из непроглядной темноты маленького, без окон, помещения выскочил неизвестный мужчина. Опасаясь быть узнанным, позже или сейчас, он натянул прямо на лицо черную бейсболку, козырек которой не позволял видеть даже подбородок. Вряд ли сам мужчина что-то видел, но даже наугад он двигался верно – в направлении Яны.
Милославскую охватил ужас. Состояние это было настолько парализующим, что даже кричать она не могла. Женщина просто застыла на месте, не только не находя сил хоть как-то сопротивляться, но и вообще бежать прочь со двора. Калитка осталась открытой настежь, поскольку гадалка планировала через несколько минут пойти за Джеммой. В этот момент Милославская стояла и думала, как опрометчиво она поступила, зайдя прежде домой. Однако, положение уже нельзя было исправить.
Незнакомец вооружился ломом, который, по-видимому, захватил в сарае, когда из него выскакивал. Скорее всего, он планировал появиться позднее и действовать какими-то другими методами, но скрипнувшая дверь подвела его, да и вопросы бдительной женщины тоже. Возможно, он хотел напасть на беззащитную жертву тогда, когда она войдет в дом, поскольку в этом случае криков не смогут услышать соседи. Там даже лом ему не понадобился бы. Хотя, возможно, он имел какое-нибудь оружие, просто звуки выстрелов дворе могли привлечь всеобщее внимание. Впрочем, все это были только предположения Милославской, ее мысли, с молниеносной скоростью проносившиеся в голове.
В несколько прыжков незнакомец преодолел половину расстояния до Яны. Он был высокий, широкоплечий, с какими-то огромными ручищами. Делая крупные шаги, он невольно сотрясал ломом, который в этот момент казался просто соломинкой, поскольку для этого сильного мужчины не являлся тяжестью.
Милославская опомнилась, наконец, и сделала несколько шагов назад. «Помогите,» – еле слышно прошептала она, оглядываясь по сторонам в поисках предмета, могущего хоть сколько-нибудь противостоять лому. Сердце Яны билось настолько сильно, что, казалось, оно может выпрыгнуть наружу.
В момент, когда до перепуганной женщины оставалось буквально два шага, незнакомец резко замахнулся на нее ломом. Яна в ужасе вытянула перед собой руки, как будто это на самом деле могло защитить ее. Она зажмурила глаза так, что множество черных мушек стало разбегаться в разные стороны.
Трепеща, Яна ждала, когда же сокрушительный удар обрушится на ее голову. Миновала секунда, другая, третья… Однако, все оставалось по-прежнему. Милославская, не опуская рук, приоткрыла глаза. Лом, видимо в тот момент, когда мужчина намеревался применить свое незамысловатое оружие, неожиданно зацепился за то самое махровое полотенце, которое гадалка, как оказалось, к счастью, вывесила во двор. Полотенце было довольно большим, широким, и когда оно упало, то практически до пояса накрыло потенциального убийцу. Пытаясь выбраться из непредвиденного плена, он начал размахивать руками, но запутывался еще больше. Это происходило до тех пор, пока лом, наконец, не выпал из рук незнакомца. Оглушительно лязгнув одним концом о землю, вторым он опустился прямо на ногу обидчику. Тот дико взвыл от боли и, инстинктивно наклонившись, схватился за ногу.
В этот момент раздался пронзительный лай и Джемма, в одно мгновенье преодолев невысокий забор между домом соседки и огородиком Милославской, ворвалась во двор. Как произошло, что она вовремя подоспела, было непонятно. То ли она все это время находилась в соседнем дворе, то ли, почувствовав неладное, собака стала проситься на улицу. В любом случае, теперь это не имело уже никакого значения, главное – помощь пришла.
Мужчина скинул, наконец, с себя злополучное полотенце, но, увидев, разъяренную овчарку, стремящуюся к нему навстречу, он опрометью бросился прочь, в открытую калитку, на ходу успев захлопнуть ее за собой. Джемма, увидев это, выпустила когти, что позволило ей затормозить и избежать удара о калитку. Она иступленно завыла, пытаясь просунуть морду в узкий прогал между дверью и землей, но ее огромное, по собачьим размерам, тело не пролазило в эту щель.
– Джемма, ко мне! – в ужасе крикнула Яна, опасаясь, что загнанный в тупик преступник начнет отстреливаться.
Собака даже не глянула на хозяйку, продолжая пытаться вырваться на улицу.
– Джемма! – Милославская подошла к собаке и потянула ее за ошейник.
Овчарка встала на задние лапы и стала передними с силой царапать калитку, не прекращая громкого лая. Гадалка, понимая, что если бы мужчина хотел обороняться, он бы давно уже это сделал, осторожно приподняла щеколду, продолжая удерживать Джемму. Яна выглянула на улицу – незнакомец скрылся. Собака рвалась в погоню, но Милославская решила не отпускать ее, потому что та в порыве бешенства могла просто загрызть обидчика своей любимой хозяйки, сил на это у нее вполне хватало.
– Джемма, успокойся! – закричала в очередной раз Милославская.
На крики и лай из соседнего двора выбежала тетя Даша, которую мало что в жизни вообще могло напугать. Увидев Яну, с трудом удерживающую собаку, она кинулась ей на помощь. Соседка гадалки была женщиной полной, грузной, и когда она переваливалась с ноги на ногу, ее пышное тело колыхалось под запачканным передником, который тетя Даша снимала, наверное, только на ночь.
– Ой, господи! Ой, господи! – задыхаясь, твердила она. – Что творится на белом свете?! Что такое? Что случилось?
Пожилая женщина была похожа в этот момент на клушку, кудахтающую вокруг своих цыплят. Джемма постепенно начинала успокаиваться, хотя ее внешний вид и говорил о чрезвычайном возбуждении.
– Предупреждала я тебя, – тетя Даша погрозила Яне пальцем, – что не надо заводить такую большую собаку!
– Да она мне жизнь сейчас спасла! – поглаживая Джемму, взволнованно воскликнула Милославская.
– Как? Какую жизнь? – соседка всплеснула руками.
– Мою-у! – обессилев, гадалка опустилась на корточки и облокотилась на овчарку.
– Как? Что? Почему? – затараторила тетя Даша.
– Я сама не могу ничего понять, голова кругом идет от всего этого, – вздохнула гадалка.
– Что же все-таки случилось?
– На меня напали! – Яна сделала резкий разъясняющий жест рукой.
– Кто?
– Если бы я знала!
– Да ты бледная вся, – ахнула женщина, – пойдем скорей ко мне, тебе надо успокоиться, милицию вызовем!
– А вот милиции не надо! – возразила Милославская. – Справлюсь как-нибудь сама.
Она прекрасно понимала, что в этом случае начнутся расспросы, результаты которых могут повредить делу и Щербакову тоже.
Тетя Даша потянула Яну за рукав в сторону своего двора, и та, находясь в полной растерянности, последовала за ней. Вслед за хозяйкой послушно засеменила и Джемма. Она часто дышала, не в силах успокоиться после столь волнующего происшествия.
Женщина стала с искренней заботой ухаживать за ней: налила горячего травяного чаю, имеющего успокаивающий эффект, дала пару таблеток валерианки и принялась расспрашивать о всех подробностях внезапного нападения. Выслушав, тетя Даша долго что-то бормотала о воровстве, дошедшем до полного беспредела, о разгуле преступности, о вольном поведении бандитов и так далее, но Милославская слышала эти слова, как какое-то далекое эхо, потому что глубокие раздумья о причинах произошедшего полностью занимали ее сознание.
Яна понимала, что нападение неслучайно, что это не просто мелкий воришка. В том сарае, из которого он выскочил, ценного не было ничего абсолютно. Скорее всего, мужчина там просто прятался, дожидаясь ее. А, судя по произошедшему, он жаждал ее увидеть отнюдь не для светской беседы.
Самой вероятной причиной нападения могла быть невыгодная кому-то активность Яны в расследовании дела об исчезновении пистолета Щербакова. Произошло, конечно, не самое приятное, но это шокирущее происшествие говорило о том, что гадалка на верном пути, и дело идет к развязке.
Как только гадалка начинала размышлять о возможных подозреваемых, в ее в сознании невольно возникал образ Листопадова. Однако, останавливаться только на этой версии Яна не желала, поскольку «Опель-Фронтера», его хозяин, которому была дана не самая положительная характеристика, не давали ей покоя, да и в качестве подозреваемых эти дельцы криминального мира, честно говоря, подходили гораздо больше.
– Зря ты милицию не хочешь вызывать, – щебетала тетя Даша, крутясь вокруг плиты, на которой что-то кипело, – как ночевать-то будешь? Не страшно?
На самом деле, трусливая от природы тетя Даша вряд ли дала бы повториться шокировшему ее событию. Скорее всего, она предполагала провести ночь возле телефона, в полной боеготовности и способности набрать в случае чего небезызвестный номер – 02. Однажды кто-то из жителей улицы пожаловался на кажущийся или реальный грохот, раздавшийся ночью в его дворе. На следующий же вечер женщина вооружилась огромной деревянной кувалдой и, всю ночь не сомкнув глаз, просидела у двери, хотя та была заперта на несколько замков.
– Не-ет, – задумчиво протянула Милославская, – когда он выскочил, я, естественно, от неожиданности напугалась, а сейчас я в порядке, не переживайте.
– А ты этому-то своему, Руденке, звякни, пусть приедет, по-свойски организует защиту, охрану и так далее. Или сам заночует! – соседка игриво подморгнула Яне. – А что? Коли не хочешь официального заявления делать.
– Позвонить-то я ему, конечно, позвоню… – гадалка поджала губы. – Проблема лишь в том, что только что расстались, я его из семейного очага вырвала.
– Какой у мильцанеров, оча-аг! – пренебрежительно махнула рукой тетя Даша. – Тем более, Руденка, если я не ошибаюсь, тебя-то уж готов и днем, и ночью защищать, – женщина непреднамеренно коверкала фамилию Яниного друга.
– Бросьте вы ерунду говорить! – Милославская от негодования встала. – Мы всего-навсего друзья! Ладно, тетя Даша, спасибо вам за гостеприимство, я пойду.
– Ой, милая моя, боюсь я за тебя!
– С Джеммой мне ничего не страшно! – гадалка потрепала по шерсти собаку, которая ревностно следила за происходящим, сидя у порога.
Допив ароматный чай, экстрасенс двинулась к двери, на ходу пытаясь убедить тетю Дашу, что переживать ей не о чем. Джемма, казалось, понимала, о чем идет речь и была готова отдать жизнь за свою хозяйку, если это понадобится.
Милославская не смогла пройти по собственному двору, не испытав неприятное чувство боязливости, опаски. Невольно она покосилась на сарай. Там было все спокойно, но Яну все равно посетила мысль в ближайшие же дни избавится от этого бесполезного строения. Собака тоже посмотрела в ту сторону и недовольно предупреждающе зарычала.
Экстрасенс поднялась по ступенькам, ведущим в дом, и надавила на дверь. Она была заперта. Значит, в ее жилище проникнуть или не пытались, или просто не успели, так как явилась хозяйка. Яна нащупала на дне сумки ключ и вставила его в скважину. Рука дрожала, поэтому желаемое действие, удалось осуществить не сразу. Вообще, Милославская была не из трусливых. При расследовании различных дел ей нередко приходилось рисковать собственной жизнью. Этот риск порой был очень велик, поскольку итоги расследования могли затронуть интересы людей весьма серьезных и даже опасных. Однако, внезапное нападение замаскировавшегося рослого мужчины, укрывшегося в родном Янином дворе, не на шутку ее взволновало. Прежде всего, его появление здесь означало то, что за гадалкой следили, выясняли, где она живет, с кем, когда бывает дома и чем вообще занимается. Кто-то очень хотел либо избавиться от нее, либо хорошенько напугать, заставив напрочь забыть о пропавшем пистолете.