Страница:
Ольга задумалась, вспоминая.
– Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.
– То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.
– Почему это нам? Тебе.
Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.
Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.
– Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?
Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.
– Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?
– Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.
– Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…
– А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.
– Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.
Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.
5. Хань
6. Хань
– Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.
– То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.
– Почему это нам? Тебе.
Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.
Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.
– Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?
Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.
– Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?
– Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.
– Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…
– А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.
– Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.
Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.
5. Хань
Я не понимал Ольгу.
Почему она так сразу доверилась мне? Не перепроверила - кто я такой, с какой целью выспрашиваю. Вдруг я провокатор?
– Дурак, - сказала она мне, когда я поделился своими мыслями. - Что ж, я совсем слепая?
Вот и говори с ней. Только и знает, как обзываться.
Ольга уходила утром, когда солнце едва показывало из-за дома напротив свой краешек, заливая рубиновым светом комнатку, в которой мы ютились. Возвращалась она вечером. Резко распахивала дверь, сбрасывала с плеча сумку на длинной ручке и минут пять ругала всё подряд, отводя душу. Больше всего Ольге не нравилась работа, на которой она вкалывала. Денежная, но ничего не дающая душе, как она говорила.
Я же не работал, а Ольга не разрешала мне выходить и самому тратить деньги. Кроме того, она не брала и мою карту, когда я предлагал заплатить по ней.
– Ты у меня в гостях, неужели не ясно?
– Живу на всем готовом, - брюзжал я. - Стыдно.
Она вздыхала, закатывала глаза, но до объяснений не снисходила.
Уже на третий день я понял, что не выдержу безделья.
– Займись сбором информации, - ненавязчиво посоветовала Ольга.
– То ты не разрешаешь на улицу выходить, а то советуешь в сеть войти. Логики не вижу, - возмутился я.
– Ты не знаешь местных условий, - снисходительно объяснила Оля. - У нас никого по сети не могут обнаружить. Я терминов не знаю, но вроде бы ежечасно для каждого работающего компа создается новая индекс-метка и фальшивый адрес. Все об этом знают, включая и властные структуры.
– Анархия какая-то, - с отвращением ответил я.
– Так и живем, - подмигнула Ольга.
Говорили мы подолгу и обо всем. О предпочтениях и вкусах каждого. О своих работах, причем приходилось объяснять крайне доходчиво, чуть ли не на пальцах. Об образе жизни и стереотипах поведения. О планах на будущее… Хотя планов особых не было. Ольга ни о чем таком не упоминала, а я всего лишь озвучивал фантазии о том, как я буду искать родителей.
То, что мы жили в одном помещении, никак не отражалось на наших разговорах. Мы ловко обходили эту тему. Вот живем рядом и живем, что ж такого. Именно рядом, а не вместе. Каждый занимался тем, чем хотел, никак не задевая другого. Главное - не испытывать дискомфорта в общении, а остальное - не важно.
Даже бытовые вопросы долго не обсуждались. Нужно что-то сделать: кто свободен, тот и делает. Нет предмета для разговоров и споров. Спорить интересно о глобальных вопросах. Например, о роли людей в Содружестве. Или о приемлемости для всех местных норм поведения на некоторых планетах.
Находясь рядом друг с другом, мы не испытывали неловкости. Ни за слова, ни за поведение, ни за свой внешний вид. Нам ничего не стоило раздеться, если было жарко, и, как ни в чем не бывало, продолжить разговор. Точно так же и вечером, когда укладывались спать: кто же будет спать одетым в такую жару?
Нет причин для стеснения. Поцелуй в щечку, и на боковую. Конечно, Олина кровать не была рассчитана на двух человек, но мы вполне умещались на ней. Тесно прижимались друг к другу и сразу засыпали. Меня это вполне устраивало. Я не мог воспринимать Ольгу как существо противоположного пола. Как человека - да. Но не как женщину. Словно кто-то поставил запрет на таких отношениях. И этим кем-то был я сам.
Ни разу Ольга не намекнула, что чем-то недовольна. Я будил ее утром, щекоча длинным синим перышком флая. Пока она мылась в душе и одевалась, готовил завтрак. Потом мы его ели, перебрасываясь шуточками, и она уходила на работу. Мне оставалось заниматься собой и комнаткой. И ждать.
А еще - думать.
Думалось плохо. Я всё время отвлекался на посторонние мысли. В основном я беспокоился об Ольге. Мало ли что может с ней случиться. Хань - беспокойная планета. Когда же Оля приходила, беспокойство сразу забывалось, и я жадно впитывал всё, что она рассказывала. Конечно, я не мог ее каждый день чем-нибудь радовать. А хотелось.
Но что может придумать человек, запертый в четырех стенах без возможности контактировать с окружающим миром? Я попросил принести мне несколько булыжников и точильный агрегат. Ольга пожала плечами, но принесла.
– Что ты с ними собрался делать?
– Да так, ерунду всякую. Лекарство от скуки.
Оля кивнула и больше к этому не возвращалась.
Тем лучше. Ужасно не люблю, когда меня начинают дергать, расспрашивать, лезть в то дело, которым я сейчас занимаюсь и давать глубокомысленные советы. Но Оля будто знала - что можно спросить, а что - не нужно. Кстати, камни она принесла первосортные: стеатит, лазурит и лунный камень. Одно удовольствие было резать по ним, выявлять скрытую в них форму и оживлять их.
Начал я с самого простого - со стеатита. За три дня вырезал морского конька и, жутко собой довольный, преподнес Ольге. С лазуритом провозился дольше. Правда, вместо бегемотика получился хрум, но Оле всё равно понравилось. С лунным камнем пошло тяжелее всего. Никак не получалось вырезать то, что задумал. Хотелось плюнуть и зашвырнуть камешек подальше, а вместе с ним и точильную машинку. Пришлось себя заставлять. Но результат удивил меня самого.
Передо мной стоял небольшой дракончик, собирающийся шагнуть. С поднятой передней лапой, раскрытой пастью и светящимися глазами. Зубы и рога дракончика были коротковаты, а хвост почти лишен острого гребня. Но фигурка словно жила.
Я ходил вокруг нее и не решался не только взять, но и коснуться ее. Даже не заметил, как пришла Ольга. Остановилась у меня за спиной, а потом резко обняла, дыхнула мне в ухо и сказала шепотом: "Это мне, да?" Я кивнул.
Мне даже "спасибо" от нее не надо было. Достаточно видеть радость и удовольствие на ее лице. И знать, что его доставил я.
Но даже художественные промыслы мне смогли надоесть.
Скука меня совсем доконала. Захотелось в кои то веки включить комп, и хоть так развлечься. Я помнил, что Ольга говорила про сеть, и решил рискнуть - если обнаружат, так хоть живого, а не сдохшего от скуки.
Все системы единообразны, даже на разных планетах. Унификация. И минуты не прошло, как я получил доступ к информационным каналам.
Я набрал "шандар".
Трехмерник высветил слово и принялся выбрасывать ссылки одну за другой. Я наугад ткнул в одну. Ссылка никуда не вела - высветилось белое поле. Ткнул в другую - тоже самое. Мертвые ссылки.
Неужели, даже из энциклопедий удалили это слово? Что ж, в поисках главное найти нужное слово-метку, которое потянет за собой остальные. Я написал "хлан".
Теперь я получил хоть что-то живое. Но старое. Последняя ссылка относилась к происшествию десятилетней давности. Простое упоминание в результатах вскрытия неопознанного тела: "нижняя левая конечность из хлана. Утилизирована".
Такое впечатление, что Содружество отказалось от ведения работ по использованию шандар и хлана. Наглая ложь. Но не могли же они удалить все массивы информации по этим вопросам. Или могли? Гораздо проще не удалять информацию, а перекрыть к ней доступ. Например, ввести программу, которая не будет воспринимать без пароля вводимое слово как значимое. А так как пароль никто не знает, то и информация останется недоступной.
Я еще пробежался по всему, связанному с шандар, но результата не получил. С другой стороны - сдалась мне эта шандар! Она - лишь возможный путь к моим родителям. Существуют же и другие пути.
Попробуем с другого конца. Я вбил в поисковое поле "Манжос Лидия Ивановна" и "Манжос Константин Игоревич".
И получил список планет, на которых они регистрировали свое пребывание. Практически все населенные планеты, за исключением Тсаворита. Я перебил список по времени и только потом посмотрел на сами даты. Самая поздняя относилась к шестнадцатому году локального летоисчисления Тсаворита. То есть, когда меня еще не существовало, а родители обретались на Петерсите. Самая ранняя запись относилась к их рождению на Земле. Каждые пять лет они меняли место жительства. Пятилетними карапузами они отправились на Фэйхо. А в десять лет их угораздило оказаться на Танлане - родной планете танланцзы. С кем они путешествовали? С какой целью? Данных об этом я не видел.
И почему в общем списке отсутствует Тсаворит? Досье выглядит так, будто они, не долетев до дома, пропали без вести. Но ведь пропали они много позже - через десять лет! Голова шла кругом от загадок. Возможно, они вернулись на одну из планет, где уже были. Или наоборот - полетели на новую, туда, где их никто не знает?
Но даже если я найду планету, то как на ней найти двух человек? Они могли сменить имена, внешность, генетические метки, в конце концов. Я просто могу их не узнать при встрече. Встретиться и разминуться, бросив мимолетный взгляд. Но даже если я их найду, захотят ли они видеть меня? Будут ли разговаривать со мной?
Будут. Я вспомнил, как мать покидала Тсаворит. Она хотела оставить мне правдивое письмо, только отец не позволил. Потому что это могло нарушить их планы. Если же они претворили свои планы в жизнь, то наверняка мать попытается оставить весточку. Такую, чтобы я ее понял. Всегда, в любое время, в любом месте, неуничтожимую.
Ну, и что это может быть?
Что-то, чем я занимался с младенчества? То, что мне доставляло наибольшую радость в детстве и доставляет ее и поныне? К сожалению, я давно вышел из детского возраста и совершенно не помнил старых увлечений. Их просто не осталось. Моя жизнь совершенно не располагала к чему-то постоянному. Я всё время куда-либо стремился, летел от планеты к планете, не замечая ничего вокруг. Только работа, работа, работа…
Ну да, теперь я в отпуске. Мне совершенно нечем заняться. А было бы хобби, занялся бы им. Не было его. Никогда. Ну, хоть увлечения? Нет. Неужели я с самого детства хотел стать наладчиком реперных маяков? Вряд ли. Кем тогда? Да какая разница! Мне нужно совсем другое - то, что поможет мне найти родителей…
Я так ничего и не придумал. Наверняка, что-нибудь совсем простое. Но, чем больше я старался, тем меньше оставалось мыслей в мозгу. Придется действовать наобум, простым перебором планет. Может, когда-нибудь мне и стукнет в голову идея, если я не буду так напряженно думать.
С досады я выключил комп, завалился на лежанку, заложив руки за голову и уставился в потолок. Вот так и буду тут лежать сегодня… и завтра… и послезавтра… многие месяцы и годы, пока не умру от старости. Ничего не буду делать. Не хочу.
В стену ударила дверь, и Ольга разразилась такой привычной очередной тирадой против родного учреждения. Она увидела меня, спокойно взирающего на нее снизу вверх, и взбеленилась:
– А ну, вставай!
Я встал.
– Бездельник!
Я кивнул.
– Так и будешь мне перечить?!
Я мотнул головой, вроде бы соглашаясь, но и отрицая тоже.
– Назло мне всё делаешь, да?
Я промолчал.
Потом подошел к ней, взял за руку, будто рассматриваю переплетение линий, и поцеловал в ладонь…
Уговорить Ольгу выйти прогуляться в зачуханный садик рядом с домом удалось с трудом. Но не все же в ее комнатке разговаривать, когда боишься двинуть рукой, потому что обязательно за что-нибудь заденешь.
– Я теряю время. Чего ради мне жить здесь, на Хань? Надо отправляться дальше. Например, на ту же Дельту.
– При таком выборе нам придется посетить все обитаемые планеты, - саркастически хмыкнула Ольга.
– Ты что - хочешь отправиться со мной? Зачем?! - я жутко удивился.
– Я - свободная девушка, - ответила Ольга.
А еще - упрямая донельзя. Если что вобьет в голову - не переубедишь.
– И куда же мы отправимся? Ты же знаешь мою цель.
– Поговорим со знающими людьми.
– С какими?
– С местными, - она сказала это так уверенно, будто всё объяснила.
– Ну, позови, кого считаешь нужным, - я хмыкнул, вспоминая, как она еще недавно всех вокруг боялась.
Ольга замолчала. Я тоже молчал, и это молчание совсем не угнетало, как обычно у меня бывало раньше с девушками. Когда панически боялся, что если пауза продлится лишнюю секунду, девушка плюнет и уйдет. Или, по-крайней мере, станет считать неинтересным собеседником и не захочет больше общаться. Я говорил всякие глупости - первые, пришедшие на ум, а девушки разочаровывались во мне.
Да, с Ольгой совсем не так. Можно помолчать, обдумать свои и ее слова, найти верный ответ. Легко и просто. С ней здорово.
Непонятно только - чего ради она за мной потащится? Какой ее интерес в этом?
Я отвлекся так сильно, что пропустил Олины слова. Пришлось переспросить:
– Кого-кого?
– Ну, Рустама, забыл что ли? Это ты его просил найти меня.
– Ты что-то путаешь. Никого не просил, - сегодня был какой-то день удивления. - Я зашел в местный информаторий, набрал запрос о тебе, мне выдали с десяток распечаток личных сведений с разными адресами, и я пошел в кафе - почитать и разобраться с кого начать поиск.
Ольга обиделась и рассердилась.
– Врешь. Ты сказал, что хочешь со мной встретиться, когда я подошла.
– Разумеется, я хотел. Но сказала это ты, а я не стал тебя разубеждать, - я улыбнулся и провел пальцем по ее руке. - Твои слова мне показались весьма странными, но в списке ты была. Что-то не так?
– Тогда откуда Рустам знал?…
– Ай, дорогая! Рустам всё знать, везде успевать. Ты что сейчас хочешь? Поговорить? Тирби-тиль совсем не нравится, значит, нет?
Мы одновременно вздрогнули, услышав характерный восточный выговор, и обернулись. Позади скамейки, на которой мы сидели, стоял мужчина и довольно улыбался.
– Да, поговорить, - я слегка растерялся. - У нас тут несколько вопросов. Там, как его… куда лучше лететь.
– Ну, тебя! - возмутилась Ольга на мои неуклюжие разъяснения. - Илья ищет родителей. Куда лететь - не знает. Мы хотели посоветоваться со знающим человеком.
– Ай, Рустама выбрали? Я знающий, да. Про все планеты сказать могу: где чего там есть. Только объясни - с чего всё началось.
– Тут целая история, - неохотно начал я.
– Что за история? Говори. Рустам послушает.
Рассказывать было сложно. Я сам еще как следует не понимал - что произошло. Поминутно запинаясь и обдумывая каждое слово, я вымучил несколько фраз о Тсаворите, скутере, учителе, родителях и о шандар. Рустам нахмурился, собрав морщины на лбу.
Зря мы его впутали… "Мы", надо же. Я начал воспринимать себя и Ольгу, как нечто единое.
Рустам отвлек от мыслей о единстве:
– Далеко лететь, долго.
– А куда?
– Э-э-э, какая разница? Таких денег у вас нет.
Мне его слова показались обидными, и я ответил:
– А у вас?
– Будь у меня деньги, разве я жил бы так? - Рустам обвел вокруг себя ладонью. - Да и сам понимаешь - где Брисс, а где Хань эта проклятая…
– Почему Брисс? - поинтересовался я.
– Не знаешь? Не бывал там, значит. Такая планета… м-м-м… сказка. Если чего чудесное хочешь найти - там есть обязательно.
– Чудесное? - я всё время терял нить разговора. Меня хватало только на то, чтобы переспросить.
– Только чудо тебе поможет. Правда. Значит, на Брисс надо.
– Денег всё равно нет, - мрачно сказала Оля, - как лететь в такую даль…
– Зато у Рустам есть корабль! - Рустам гордо посмотрел на нас, со значением подняв вверх палец.
– Что ж ты сам не летишь, раз тебе Хань не нравится? - слегка подковырнул его я.
– Куда лететь? - погрустнел Рустам. - Здесь моя семья, мои дети, мой мир. Здесь Рустам вырос.
– Продал бы корабль…
– Что ты! - Рустам всплеснул руками. - Кто же мечту продает? Так дам. Полетаете туда-сюда - вернете. Только тогда купишь тирби-тиль своя девушка. Нет? - Рустам подмигнул.
– Куплю, - рассмеялся я. - Вот вернусь - и куплю. Если девушка против не будет, - и я подмигнул в ответ.
Почему она так сразу доверилась мне? Не перепроверила - кто я такой, с какой целью выспрашиваю. Вдруг я провокатор?
– Дурак, - сказала она мне, когда я поделился своими мыслями. - Что ж, я совсем слепая?
Вот и говори с ней. Только и знает, как обзываться.
Ольга уходила утром, когда солнце едва показывало из-за дома напротив свой краешек, заливая рубиновым светом комнатку, в которой мы ютились. Возвращалась она вечером. Резко распахивала дверь, сбрасывала с плеча сумку на длинной ручке и минут пять ругала всё подряд, отводя душу. Больше всего Ольге не нравилась работа, на которой она вкалывала. Денежная, но ничего не дающая душе, как она говорила.
Я же не работал, а Ольга не разрешала мне выходить и самому тратить деньги. Кроме того, она не брала и мою карту, когда я предлагал заплатить по ней.
– Ты у меня в гостях, неужели не ясно?
– Живу на всем готовом, - брюзжал я. - Стыдно.
Она вздыхала, закатывала глаза, но до объяснений не снисходила.
Уже на третий день я понял, что не выдержу безделья.
– Займись сбором информации, - ненавязчиво посоветовала Ольга.
– То ты не разрешаешь на улицу выходить, а то советуешь в сеть войти. Логики не вижу, - возмутился я.
– Ты не знаешь местных условий, - снисходительно объяснила Оля. - У нас никого по сети не могут обнаружить. Я терминов не знаю, но вроде бы ежечасно для каждого работающего компа создается новая индекс-метка и фальшивый адрес. Все об этом знают, включая и властные структуры.
– Анархия какая-то, - с отвращением ответил я.
– Так и живем, - подмигнула Ольга.
Говорили мы подолгу и обо всем. О предпочтениях и вкусах каждого. О своих работах, причем приходилось объяснять крайне доходчиво, чуть ли не на пальцах. Об образе жизни и стереотипах поведения. О планах на будущее… Хотя планов особых не было. Ольга ни о чем таком не упоминала, а я всего лишь озвучивал фантазии о том, как я буду искать родителей.
То, что мы жили в одном помещении, никак не отражалось на наших разговорах. Мы ловко обходили эту тему. Вот живем рядом и живем, что ж такого. Именно рядом, а не вместе. Каждый занимался тем, чем хотел, никак не задевая другого. Главное - не испытывать дискомфорта в общении, а остальное - не важно.
Даже бытовые вопросы долго не обсуждались. Нужно что-то сделать: кто свободен, тот и делает. Нет предмета для разговоров и споров. Спорить интересно о глобальных вопросах. Например, о роли людей в Содружестве. Или о приемлемости для всех местных норм поведения на некоторых планетах.
Находясь рядом друг с другом, мы не испытывали неловкости. Ни за слова, ни за поведение, ни за свой внешний вид. Нам ничего не стоило раздеться, если было жарко, и, как ни в чем не бывало, продолжить разговор. Точно так же и вечером, когда укладывались спать: кто же будет спать одетым в такую жару?
Нет причин для стеснения. Поцелуй в щечку, и на боковую. Конечно, Олина кровать не была рассчитана на двух человек, но мы вполне умещались на ней. Тесно прижимались друг к другу и сразу засыпали. Меня это вполне устраивало. Я не мог воспринимать Ольгу как существо противоположного пола. Как человека - да. Но не как женщину. Словно кто-то поставил запрет на таких отношениях. И этим кем-то был я сам.
Ни разу Ольга не намекнула, что чем-то недовольна. Я будил ее утром, щекоча длинным синим перышком флая. Пока она мылась в душе и одевалась, готовил завтрак. Потом мы его ели, перебрасываясь шуточками, и она уходила на работу. Мне оставалось заниматься собой и комнаткой. И ждать.
А еще - думать.
Думалось плохо. Я всё время отвлекался на посторонние мысли. В основном я беспокоился об Ольге. Мало ли что может с ней случиться. Хань - беспокойная планета. Когда же Оля приходила, беспокойство сразу забывалось, и я жадно впитывал всё, что она рассказывала. Конечно, я не мог ее каждый день чем-нибудь радовать. А хотелось.
Но что может придумать человек, запертый в четырех стенах без возможности контактировать с окружающим миром? Я попросил принести мне несколько булыжников и точильный агрегат. Ольга пожала плечами, но принесла.
– Что ты с ними собрался делать?
– Да так, ерунду всякую. Лекарство от скуки.
Оля кивнула и больше к этому не возвращалась.
Тем лучше. Ужасно не люблю, когда меня начинают дергать, расспрашивать, лезть в то дело, которым я сейчас занимаюсь и давать глубокомысленные советы. Но Оля будто знала - что можно спросить, а что - не нужно. Кстати, камни она принесла первосортные: стеатит, лазурит и лунный камень. Одно удовольствие было резать по ним, выявлять скрытую в них форму и оживлять их.
Начал я с самого простого - со стеатита. За три дня вырезал морского конька и, жутко собой довольный, преподнес Ольге. С лазуритом провозился дольше. Правда, вместо бегемотика получился хрум, но Оле всё равно понравилось. С лунным камнем пошло тяжелее всего. Никак не получалось вырезать то, что задумал. Хотелось плюнуть и зашвырнуть камешек подальше, а вместе с ним и точильную машинку. Пришлось себя заставлять. Но результат удивил меня самого.
Передо мной стоял небольшой дракончик, собирающийся шагнуть. С поднятой передней лапой, раскрытой пастью и светящимися глазами. Зубы и рога дракончика были коротковаты, а хвост почти лишен острого гребня. Но фигурка словно жила.
Я ходил вокруг нее и не решался не только взять, но и коснуться ее. Даже не заметил, как пришла Ольга. Остановилась у меня за спиной, а потом резко обняла, дыхнула мне в ухо и сказала шепотом: "Это мне, да?" Я кивнул.
Мне даже "спасибо" от нее не надо было. Достаточно видеть радость и удовольствие на ее лице. И знать, что его доставил я.
Но даже художественные промыслы мне смогли надоесть.
Скука меня совсем доконала. Захотелось в кои то веки включить комп, и хоть так развлечься. Я помнил, что Ольга говорила про сеть, и решил рискнуть - если обнаружат, так хоть живого, а не сдохшего от скуки.
Все системы единообразны, даже на разных планетах. Унификация. И минуты не прошло, как я получил доступ к информационным каналам.
Я набрал "шандар".
Трехмерник высветил слово и принялся выбрасывать ссылки одну за другой. Я наугад ткнул в одну. Ссылка никуда не вела - высветилось белое поле. Ткнул в другую - тоже самое. Мертвые ссылки.
Неужели, даже из энциклопедий удалили это слово? Что ж, в поисках главное найти нужное слово-метку, которое потянет за собой остальные. Я написал "хлан".
Теперь я получил хоть что-то живое. Но старое. Последняя ссылка относилась к происшествию десятилетней давности. Простое упоминание в результатах вскрытия неопознанного тела: "нижняя левая конечность из хлана. Утилизирована".
Такое впечатление, что Содружество отказалось от ведения работ по использованию шандар и хлана. Наглая ложь. Но не могли же они удалить все массивы информации по этим вопросам. Или могли? Гораздо проще не удалять информацию, а перекрыть к ней доступ. Например, ввести программу, которая не будет воспринимать без пароля вводимое слово как значимое. А так как пароль никто не знает, то и информация останется недоступной.
Я еще пробежался по всему, связанному с шандар, но результата не получил. С другой стороны - сдалась мне эта шандар! Она - лишь возможный путь к моим родителям. Существуют же и другие пути.
Попробуем с другого конца. Я вбил в поисковое поле "Манжос Лидия Ивановна" и "Манжос Константин Игоревич".
И получил список планет, на которых они регистрировали свое пребывание. Практически все населенные планеты, за исключением Тсаворита. Я перебил список по времени и только потом посмотрел на сами даты. Самая поздняя относилась к шестнадцатому году локального летоисчисления Тсаворита. То есть, когда меня еще не существовало, а родители обретались на Петерсите. Самая ранняя запись относилась к их рождению на Земле. Каждые пять лет они меняли место жительства. Пятилетними карапузами они отправились на Фэйхо. А в десять лет их угораздило оказаться на Танлане - родной планете танланцзы. С кем они путешествовали? С какой целью? Данных об этом я не видел.
И почему в общем списке отсутствует Тсаворит? Досье выглядит так, будто они, не долетев до дома, пропали без вести. Но ведь пропали они много позже - через десять лет! Голова шла кругом от загадок. Возможно, они вернулись на одну из планет, где уже были. Или наоборот - полетели на новую, туда, где их никто не знает?
Но даже если я найду планету, то как на ней найти двух человек? Они могли сменить имена, внешность, генетические метки, в конце концов. Я просто могу их не узнать при встрече. Встретиться и разминуться, бросив мимолетный взгляд. Но даже если я их найду, захотят ли они видеть меня? Будут ли разговаривать со мной?
Будут. Я вспомнил, как мать покидала Тсаворит. Она хотела оставить мне правдивое письмо, только отец не позволил. Потому что это могло нарушить их планы. Если же они претворили свои планы в жизнь, то наверняка мать попытается оставить весточку. Такую, чтобы я ее понял. Всегда, в любое время, в любом месте, неуничтожимую.
Ну, и что это может быть?
Что-то, чем я занимался с младенчества? То, что мне доставляло наибольшую радость в детстве и доставляет ее и поныне? К сожалению, я давно вышел из детского возраста и совершенно не помнил старых увлечений. Их просто не осталось. Моя жизнь совершенно не располагала к чему-то постоянному. Я всё время куда-либо стремился, летел от планеты к планете, не замечая ничего вокруг. Только работа, работа, работа…
Ну да, теперь я в отпуске. Мне совершенно нечем заняться. А было бы хобби, занялся бы им. Не было его. Никогда. Ну, хоть увлечения? Нет. Неужели я с самого детства хотел стать наладчиком реперных маяков? Вряд ли. Кем тогда? Да какая разница! Мне нужно совсем другое - то, что поможет мне найти родителей…
Я так ничего и не придумал. Наверняка, что-нибудь совсем простое. Но, чем больше я старался, тем меньше оставалось мыслей в мозгу. Придется действовать наобум, простым перебором планет. Может, когда-нибудь мне и стукнет в голову идея, если я не буду так напряженно думать.
С досады я выключил комп, завалился на лежанку, заложив руки за голову и уставился в потолок. Вот так и буду тут лежать сегодня… и завтра… и послезавтра… многие месяцы и годы, пока не умру от старости. Ничего не буду делать. Не хочу.
В стену ударила дверь, и Ольга разразилась такой привычной очередной тирадой против родного учреждения. Она увидела меня, спокойно взирающего на нее снизу вверх, и взбеленилась:
– А ну, вставай!
Я встал.
– Бездельник!
Я кивнул.
– Так и будешь мне перечить?!
Я мотнул головой, вроде бы соглашаясь, но и отрицая тоже.
– Назло мне всё делаешь, да?
Я промолчал.
Потом подошел к ней, взял за руку, будто рассматриваю переплетение линий, и поцеловал в ладонь…
Уговорить Ольгу выйти прогуляться в зачуханный садик рядом с домом удалось с трудом. Но не все же в ее комнатке разговаривать, когда боишься двинуть рукой, потому что обязательно за что-нибудь заденешь.
– Я теряю время. Чего ради мне жить здесь, на Хань? Надо отправляться дальше. Например, на ту же Дельту.
– При таком выборе нам придется посетить все обитаемые планеты, - саркастически хмыкнула Ольга.
– Ты что - хочешь отправиться со мной? Зачем?! - я жутко удивился.
– Я - свободная девушка, - ответила Ольга.
А еще - упрямая донельзя. Если что вобьет в голову - не переубедишь.
– И куда же мы отправимся? Ты же знаешь мою цель.
– Поговорим со знающими людьми.
– С какими?
– С местными, - она сказала это так уверенно, будто всё объяснила.
– Ну, позови, кого считаешь нужным, - я хмыкнул, вспоминая, как она еще недавно всех вокруг боялась.
Ольга замолчала. Я тоже молчал, и это молчание совсем не угнетало, как обычно у меня бывало раньше с девушками. Когда панически боялся, что если пауза продлится лишнюю секунду, девушка плюнет и уйдет. Или, по-крайней мере, станет считать неинтересным собеседником и не захочет больше общаться. Я говорил всякие глупости - первые, пришедшие на ум, а девушки разочаровывались во мне.
Да, с Ольгой совсем не так. Можно помолчать, обдумать свои и ее слова, найти верный ответ. Легко и просто. С ней здорово.
Непонятно только - чего ради она за мной потащится? Какой ее интерес в этом?
Я отвлекся так сильно, что пропустил Олины слова. Пришлось переспросить:
– Кого-кого?
– Ну, Рустама, забыл что ли? Это ты его просил найти меня.
– Ты что-то путаешь. Никого не просил, - сегодня был какой-то день удивления. - Я зашел в местный информаторий, набрал запрос о тебе, мне выдали с десяток распечаток личных сведений с разными адресами, и я пошел в кафе - почитать и разобраться с кого начать поиск.
Ольга обиделась и рассердилась.
– Врешь. Ты сказал, что хочешь со мной встретиться, когда я подошла.
– Разумеется, я хотел. Но сказала это ты, а я не стал тебя разубеждать, - я улыбнулся и провел пальцем по ее руке. - Твои слова мне показались весьма странными, но в списке ты была. Что-то не так?
– Тогда откуда Рустам знал?…
– Ай, дорогая! Рустам всё знать, везде успевать. Ты что сейчас хочешь? Поговорить? Тирби-тиль совсем не нравится, значит, нет?
Мы одновременно вздрогнули, услышав характерный восточный выговор, и обернулись. Позади скамейки, на которой мы сидели, стоял мужчина и довольно улыбался.
– Да, поговорить, - я слегка растерялся. - У нас тут несколько вопросов. Там, как его… куда лучше лететь.
– Ну, тебя! - возмутилась Ольга на мои неуклюжие разъяснения. - Илья ищет родителей. Куда лететь - не знает. Мы хотели посоветоваться со знающим человеком.
– Ай, Рустама выбрали? Я знающий, да. Про все планеты сказать могу: где чего там есть. Только объясни - с чего всё началось.
– Тут целая история, - неохотно начал я.
– Что за история? Говори. Рустам послушает.
Рассказывать было сложно. Я сам еще как следует не понимал - что произошло. Поминутно запинаясь и обдумывая каждое слово, я вымучил несколько фраз о Тсаворите, скутере, учителе, родителях и о шандар. Рустам нахмурился, собрав морщины на лбу.
Зря мы его впутали… "Мы", надо же. Я начал воспринимать себя и Ольгу, как нечто единое.
Рустам отвлек от мыслей о единстве:
– Далеко лететь, долго.
– А куда?
– Э-э-э, какая разница? Таких денег у вас нет.
Мне его слова показались обидными, и я ответил:
– А у вас?
– Будь у меня деньги, разве я жил бы так? - Рустам обвел вокруг себя ладонью. - Да и сам понимаешь - где Брисс, а где Хань эта проклятая…
– Почему Брисс? - поинтересовался я.
– Не знаешь? Не бывал там, значит. Такая планета… м-м-м… сказка. Если чего чудесное хочешь найти - там есть обязательно.
– Чудесное? - я всё время терял нить разговора. Меня хватало только на то, чтобы переспросить.
– Только чудо тебе поможет. Правда. Значит, на Брисс надо.
– Денег всё равно нет, - мрачно сказала Оля, - как лететь в такую даль…
– Зато у Рустам есть корабль! - Рустам гордо посмотрел на нас, со значением подняв вверх палец.
– Что ж ты сам не летишь, раз тебе Хань не нравится? - слегка подковырнул его я.
– Куда лететь? - погрустнел Рустам. - Здесь моя семья, мои дети, мой мир. Здесь Рустам вырос.
– Продал бы корабль…
– Что ты! - Рустам всплеснул руками. - Кто же мечту продает? Так дам. Полетаете туда-сюда - вернете. Только тогда купишь тирби-тиль своя девушка. Нет? - Рустам подмигнул.
– Куплю, - рассмеялся я. - Вот вернусь - и куплю. Если девушка против не будет, - и я подмигнул в ответ.
6. Хань
Почему люди помогают мне? Что я для них? Бросают свои дела, отдают в пользование дорогие вещи, делятся информацией. И всё за просто так.
Чем могу помочь им? Да ничем. По большей части их усилия останутся без ответа. Я ничего не смогу дать им взамен. Это их не волнует. И я чувствую себя виноватым.
Рустам отправился на космодром подготовить корабль к взлету и передать временные права Ольге на транспортное средство. Мне сказали ждать до последнего момента и выйти из дому, когда останется лишь нажать на "старт".
В общем, я и собирался так поступить.
В дверь стукнули два раза, и я открыл. Молодой невысокий ханец - мне по плечо - поманил меня пальцем. Судя по всему, он жил в квартире почти напротив Ольгиной. Я прикрыл за собой дверь и пошел за парнем, уговаривая себя, что никуда не ухожу, а десять метров разницы роли не играют.
Пока мы шли до его двери, ханец то и дело посматривал на меня. Наверно, проверял, не исчез ли я. При этом на его лице словно зафиксировалось выражение неизбывной горечи.
Мы вошли. Парень раскрыл шкафчик в прихожей, ткнул в него пальцем и с трудом выговорил: "Машина!" По-крайней мере, я понял его так, потому что в шкафу действительно находилась диагностическая машина.
Она не работала, лишь наверху горела тревожная лампочка.
– Чинить? - спросил я и сделал движение пальцем, будто что-то отвинчиваю.
Ханец быстро-быстро закивал, потом показал на закрытую внутреннюю дверь, приложил ладонь к груди и тихо застонал. Скорей всего, машина обслуживала больного, а сейчас он мог умереть.
Однако. Почему бы не вызвать ремонтную бригаду? Она наверняка будет квалифицированнее меня. Но объясни что-нибудь человеку, который не понимает твоего языка. Я даже пробовать не стал. Молча взял протянутый мне ящичек с инструментами, выбрал нужный и вскрыл переднюю панель диагноста.
Работа не профильная, конечно, но разобраться в схеме и причинах неисправности я могу практически у любого прибора. Но что толку сказать: "Вот этот блок неисправен. Требует замены"? Блок же не появится ниоткуда. Здесь был именно такой случай.
Я подцепил металлический параллелепипед и вытянул его из креплений. Выглядел он цельным, без сборочных швов. Что у него внутри - не угадать. И не нужно. У любого значимого автомата есть дублирующие цепи. Особенно такого уровня, как диагност, отвечающего за жизнь человека. Если они не демонтированы, достаточно просто переключиться. Но в любом случае, такое переключение должно происходить автоматически. Если, конечно, это не облегченный вариант диагноста.
Это был он. Лайт-версия. Установлен самый минимум систем - лишь бы работал. Отключена индикация, отключены выход на общий пульт и сигнализация о неисправностях машины. Только и осталось: полупустой корпус, сигнальный светодиод, главная и одна дублирующая цепи. Даже переключаться с режима на режим приходится вручную. Руки бы злыдням пооторвал! Тем, которые ради мизерной выгоды чужой жизнью рискуют.
Мысли не отвлекали от работы. Перекинуть перемычку, прозвонить цепи, проверить напряжение на контактах, чтобы платы не перегорели. А то вся починка насмарку пойдет. Тут автоматизм важен и скорость. Человек ждать не будет. Умрет.
Вроде, всё правильно. Не закрывая панель, я включил питание. Красный свет сменился зеленым, и из комнаты послышался гул. Починил. Вот только надо объяснить ханьцам, чтобы вызвали специалиста из обслуживающего центра для замены неисправного блока и обратного переподключения на основную цепь.
Я запихнул инструмент в ящичек и уже собрался позвать хозяина, как он сам выбежал в прихожую. Лицо его сияло. Он часто-часто кланялся и при каждом выпрямлении подзывал меня рукой. Идти не хотелось - мне надо было вернуться в Ольгину квартиру, чтобы не пропустить вызов с космодрома. Ничего, перезвонит. Мало ли чем еще людям помочь нужно?
Нет, помогать не пришлось. Едва я вошел в комнату, провожатый резво покинул меня, бросился к старичку, сидящему на деревянной кровати, и что-то зашептал ему на своем языке. Ханец внимательно слушал, а потом жестом предложил мне сесть за вычурный столик. Я поставил на столешницу ящик с инструментами, рядом положил неисправный блок и приготовился вновь выслушивать непонятные речи.
Однако речей не последовало. Ханец протянул мне руку, я автоматически подал свою, и у меня в ладони оказалось что-то гладкое, прохладное, небольшое, но весомое.
Ханец заговорил. Его голос был низким и хрипловатым. Он тщательно выговаривал слова, которых я не понимал, видимо, объясняя, что же такое он мне дал. Даже неспециалист понял бы - подобную красоту, если и можно где увидеть, так либо на профильных выставках, либо в сети.
Я держал на ладони кусочек мерцающего нефрита. Непонятные мне иероглифы, вырезанные на одной из сторон, плавно меняли цвет с периодичностью в пять секунд - от белого до темно-зеленого. Это было естественное свойство ханьского камня, но я его не понимал.
Старый ханец, сидящий передо мной, щурил глаза в вечной улыбке и продолжал говорить по-ханьски. Я еще немного полюбовался на слова, меняющие цвет, и с сожалением отдал печатку старику. Он остановил мое движение раскрытой ладонью и сделал жест, указывая на меня.
– Но я не могу это взять! - запротестовал я.
Ханец закивал головой. "Возьми, - говорил весь его вид, - возьми".
Отказ от подарка - оскорбление. Это даже мне было понятно. Но надо обязательно подарить что-нибудь в ответ.
Старик улыбнулся еще шире и показал мне за дверь, на диагноста, отметая мои сомнения. Действительно, я совсем забыл, что изначально привело меня сюда. Вспомнил и о возможном вызове. Наверно, у меня на лице отразилось беспокойство, потому что старик крикнул приказным тоном, и тотчас к нам подбежал парень, приведший меня сюда.
Я приложил кулак к раскрытой ладони, прощаясь. Тот же жест сделал и больной. Потом он взял из рук молодого листок тонкой бумаги с оттиском красной тушью и подал мне. Похоже, нанесен он был той самой печатью, которую мне подарили. Но что значили эти слова? Когда-нибудь я прочитаю, если найду время.
Из Ольгиной квартиры доносились резкие звонки. Вот он, вызов. Я схватил трубку.
– Ну, где же ты?! Уже полчаса звоню! - голос недовольный, расстроенный.
– Ханьцу помогал. Он мне печатку подарил.
– Не говори глупостей! Они с нами не общаются. Выходи скорее - до запуска уже меньше часа. Бежать придется. Всё. Жду.
Потом расскажу Оле, как диагноста чинил. Сейчас на дороге сосредоточиться надо - город только по карте знаю, мало ли с какими препятствиями столкнусь. Любое препятствие - задержка. А если непреодолимое - вообще заблудиться можно. И тогда всё…
Бежать тяжело. Особенно, когда не знаешь - куда. Бестолково мечешься в узких проходах между неказистыми домиками. Задеваешь непонятные матерчатые вывески. Оскальзываешься на кожуре неизвестных фруктов. Перепрыгиваешь через грязные канавы. Мелькание удивленных, настороженных и напряженных лиц, цветастых нарядов. Разноцветных закрытых дверей: деревянных, выкрашенных красным лаком с желтыми драконами по углам. Дощатых, с выжженными иероглифами. Пластмассовых, с небрежно намалеванными светящейся краской цифрами. Плетеных из тонких дощечек, скрепленных потертыми веревками, с выцветшими под солнцем и дождями рисунками черной и цветной туши.
От всего этого кружится голова, и захватывает отчаяние, сковывая ноги и руки, заставляя давиться воздухом с недостаточным содержанием кислорода.
Преследователи методичны. Они вполне уверены, что никому подозрительному не удастся уйти от их настойчивого внимания. Я вполне солидарен с ними.
Но кроме этого, я почему-то знаю, что ищут они именно меня.
Почему-то становится хуже видно. Взгляд ни на чем не фокусируется - всё расплывается и подергивается. Я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к стене, закрываю глаза и тру их. Становится хуже. Ну, вот и всё. Добегался. Даже не смешно.
Кто-то трясет меня за плечо. Я поворачиваюсь и смутно вижу, как ханец сердито машет рукой: "Уходи!" Он прав. Надо идти. Самое сложное - первый шаг, а дальше будет легче. Всё говорит и говорит. Да что ему надо-то?! Денег? Замолчал бы и убрался. Нет, будет лезть, пока не раскошелюсь. Видит же, что человеку плохо. Ладно, дам немного. Помнится, в кармане монетки завалялись.
Чем могу помочь им? Да ничем. По большей части их усилия останутся без ответа. Я ничего не смогу дать им взамен. Это их не волнует. И я чувствую себя виноватым.
Рустам отправился на космодром подготовить корабль к взлету и передать временные права Ольге на транспортное средство. Мне сказали ждать до последнего момента и выйти из дому, когда останется лишь нажать на "старт".
В общем, я и собирался так поступить.
В дверь стукнули два раза, и я открыл. Молодой невысокий ханец - мне по плечо - поманил меня пальцем. Судя по всему, он жил в квартире почти напротив Ольгиной. Я прикрыл за собой дверь и пошел за парнем, уговаривая себя, что никуда не ухожу, а десять метров разницы роли не играют.
Пока мы шли до его двери, ханец то и дело посматривал на меня. Наверно, проверял, не исчез ли я. При этом на его лице словно зафиксировалось выражение неизбывной горечи.
Мы вошли. Парень раскрыл шкафчик в прихожей, ткнул в него пальцем и с трудом выговорил: "Машина!" По-крайней мере, я понял его так, потому что в шкафу действительно находилась диагностическая машина.
Она не работала, лишь наверху горела тревожная лампочка.
– Чинить? - спросил я и сделал движение пальцем, будто что-то отвинчиваю.
Ханец быстро-быстро закивал, потом показал на закрытую внутреннюю дверь, приложил ладонь к груди и тихо застонал. Скорей всего, машина обслуживала больного, а сейчас он мог умереть.
Однако. Почему бы не вызвать ремонтную бригаду? Она наверняка будет квалифицированнее меня. Но объясни что-нибудь человеку, который не понимает твоего языка. Я даже пробовать не стал. Молча взял протянутый мне ящичек с инструментами, выбрал нужный и вскрыл переднюю панель диагноста.
Работа не профильная, конечно, но разобраться в схеме и причинах неисправности я могу практически у любого прибора. Но что толку сказать: "Вот этот блок неисправен. Требует замены"? Блок же не появится ниоткуда. Здесь был именно такой случай.
Я подцепил металлический параллелепипед и вытянул его из креплений. Выглядел он цельным, без сборочных швов. Что у него внутри - не угадать. И не нужно. У любого значимого автомата есть дублирующие цепи. Особенно такого уровня, как диагност, отвечающего за жизнь человека. Если они не демонтированы, достаточно просто переключиться. Но в любом случае, такое переключение должно происходить автоматически. Если, конечно, это не облегченный вариант диагноста.
Это был он. Лайт-версия. Установлен самый минимум систем - лишь бы работал. Отключена индикация, отключены выход на общий пульт и сигнализация о неисправностях машины. Только и осталось: полупустой корпус, сигнальный светодиод, главная и одна дублирующая цепи. Даже переключаться с режима на режим приходится вручную. Руки бы злыдням пооторвал! Тем, которые ради мизерной выгоды чужой жизнью рискуют.
Мысли не отвлекали от работы. Перекинуть перемычку, прозвонить цепи, проверить напряжение на контактах, чтобы платы не перегорели. А то вся починка насмарку пойдет. Тут автоматизм важен и скорость. Человек ждать не будет. Умрет.
Вроде, всё правильно. Не закрывая панель, я включил питание. Красный свет сменился зеленым, и из комнаты послышался гул. Починил. Вот только надо объяснить ханьцам, чтобы вызвали специалиста из обслуживающего центра для замены неисправного блока и обратного переподключения на основную цепь.
Я запихнул инструмент в ящичек и уже собрался позвать хозяина, как он сам выбежал в прихожую. Лицо его сияло. Он часто-часто кланялся и при каждом выпрямлении подзывал меня рукой. Идти не хотелось - мне надо было вернуться в Ольгину квартиру, чтобы не пропустить вызов с космодрома. Ничего, перезвонит. Мало ли чем еще людям помочь нужно?
Нет, помогать не пришлось. Едва я вошел в комнату, провожатый резво покинул меня, бросился к старичку, сидящему на деревянной кровати, и что-то зашептал ему на своем языке. Ханец внимательно слушал, а потом жестом предложил мне сесть за вычурный столик. Я поставил на столешницу ящик с инструментами, рядом положил неисправный блок и приготовился вновь выслушивать непонятные речи.
Однако речей не последовало. Ханец протянул мне руку, я автоматически подал свою, и у меня в ладони оказалось что-то гладкое, прохладное, небольшое, но весомое.
Ханец заговорил. Его голос был низким и хрипловатым. Он тщательно выговаривал слова, которых я не понимал, видимо, объясняя, что же такое он мне дал. Даже неспециалист понял бы - подобную красоту, если и можно где увидеть, так либо на профильных выставках, либо в сети.
Я держал на ладони кусочек мерцающего нефрита. Непонятные мне иероглифы, вырезанные на одной из сторон, плавно меняли цвет с периодичностью в пять секунд - от белого до темно-зеленого. Это было естественное свойство ханьского камня, но я его не понимал.
Старый ханец, сидящий передо мной, щурил глаза в вечной улыбке и продолжал говорить по-ханьски. Я еще немного полюбовался на слова, меняющие цвет, и с сожалением отдал печатку старику. Он остановил мое движение раскрытой ладонью и сделал жест, указывая на меня.
– Но я не могу это взять! - запротестовал я.
Ханец закивал головой. "Возьми, - говорил весь его вид, - возьми".
Отказ от подарка - оскорбление. Это даже мне было понятно. Но надо обязательно подарить что-нибудь в ответ.
Старик улыбнулся еще шире и показал мне за дверь, на диагноста, отметая мои сомнения. Действительно, я совсем забыл, что изначально привело меня сюда. Вспомнил и о возможном вызове. Наверно, у меня на лице отразилось беспокойство, потому что старик крикнул приказным тоном, и тотчас к нам подбежал парень, приведший меня сюда.
Я приложил кулак к раскрытой ладони, прощаясь. Тот же жест сделал и больной. Потом он взял из рук молодого листок тонкой бумаги с оттиском красной тушью и подал мне. Похоже, нанесен он был той самой печатью, которую мне подарили. Но что значили эти слова? Когда-нибудь я прочитаю, если найду время.
Из Ольгиной квартиры доносились резкие звонки. Вот он, вызов. Я схватил трубку.
– Ну, где же ты?! Уже полчаса звоню! - голос недовольный, расстроенный.
– Ханьцу помогал. Он мне печатку подарил.
– Не говори глупостей! Они с нами не общаются. Выходи скорее - до запуска уже меньше часа. Бежать придется. Всё. Жду.
Потом расскажу Оле, как диагноста чинил. Сейчас на дороге сосредоточиться надо - город только по карте знаю, мало ли с какими препятствиями столкнусь. Любое препятствие - задержка. А если непреодолимое - вообще заблудиться можно. И тогда всё…
Бежать тяжело. Особенно, когда не знаешь - куда. Бестолково мечешься в узких проходах между неказистыми домиками. Задеваешь непонятные матерчатые вывески. Оскальзываешься на кожуре неизвестных фруктов. Перепрыгиваешь через грязные канавы. Мелькание удивленных, настороженных и напряженных лиц, цветастых нарядов. Разноцветных закрытых дверей: деревянных, выкрашенных красным лаком с желтыми драконами по углам. Дощатых, с выжженными иероглифами. Пластмассовых, с небрежно намалеванными светящейся краской цифрами. Плетеных из тонких дощечек, скрепленных потертыми веревками, с выцветшими под солнцем и дождями рисунками черной и цветной туши.
От всего этого кружится голова, и захватывает отчаяние, сковывая ноги и руки, заставляя давиться воздухом с недостаточным содержанием кислорода.
Преследователи методичны. Они вполне уверены, что никому подозрительному не удастся уйти от их настойчивого внимания. Я вполне солидарен с ними.
Но кроме этого, я почему-то знаю, что ищут они именно меня.
Почему-то становится хуже видно. Взгляд ни на чем не фокусируется - всё расплывается и подергивается. Я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к стене, закрываю глаза и тру их. Становится хуже. Ну, вот и всё. Добегался. Даже не смешно.
Кто-то трясет меня за плечо. Я поворачиваюсь и смутно вижу, как ханец сердито машет рукой: "Уходи!" Он прав. Надо идти. Самое сложное - первый шаг, а дальше будет легче. Всё говорит и говорит. Да что ему надо-то?! Денег? Замолчал бы и убрался. Нет, будет лезть, пока не раскошелюсь. Видит же, что человеку плохо. Ладно, дам немного. Помнится, в кармане монетки завалялись.