Страница:
– Перестань, - недовольно сказал я, чем вызвал еще несколько упреков в черствости, бессмысленности моего существования и наплевательском отношении ко всем вокруг.
– Не ко всем, - ответил я на это.
– Неужели ты не понимаешь абсурдности своего существования?
– Я просто живу. Моя цель к моей жизни никакого отношения не имеет.
– Да никогда ты не добьешься ее! Так и будешь всю жизнь мотаться по Галактике, перебиваясь случайными заработками.
– Тебе не нравится моя жизнь?! Что ж ты полетела со мной?!
– Дурой была…
– Поумнела? - не удержался я и тут же пожалел о вырвавшемся слове.
Ольга обиделась. Будь мы на планете, она точно запустила бы в меня первым, что под руку подвернулось. Но на корабле ничего такого не валялось. Здесь даже дверью нельзя хлопнуть. Можно просто повернуться спиной и уйти.
Что она и сделала.
Мы остались вдвоем с Шандар, причем взгляд ее ничего хорошего не сулил. Ну, да, виноват. А зачем надо было обзываться вначале? Вот и ответил. Я тоже человек, у меня нервы не железные. И я прекрасно понимаю, что можно искать бесконечно и ничего не найти. Неужели не понятно, что невозможно сразу получить то, что хочется?
– Шандар! Что она ко мне цепляется?
– Вроде, умный, - ответила зель, - а простых вещей не понимаешь.
– Объясни.
– Нет! - зель улыбнулась. - Это ваши людские дела. А моя работа - охранять тебя, а не учить уму-разуму.
– Ну-ну. Поучать вы все горазды. А как совет дать - так в сторону.
– И какой совет ты хочешь услышать? - зель откровенно потешалась надо мной, никчемушным.
– Как жить дальше… Есть ли жизнь во Вселенной… В чем смысл жизни… - я гнал откровенную туфту, лишь бы не молчать.
Но Шандар ответила:
– Всё в тебе самом. Все ответы. Твоя задача - найти их. Для этого не надо что-то спрашивать, чего-то искать. Загляни в свой разум.
Что-то зель на философию потянуло, с чего бы это? Зачем воину философия? Он должен оставаться живым в любой ситуации, а для этого наработать все возможные движения до автоматизма, чтобы в нужный момент тело среагировало должным образом.
– Ты не прав, Илья, - Шандар осуждающе покачала головой. - Тот, кто так смотрит на искусство, погибают первыми. Нужно обрести гармонию с миром, и тогда на любое движение врага найдется ответное действие. Именно то, что нужно в данный момент, наиболее гармоничное и единственно правильное.
– Прав, не прав - какая разница! - с досадой ответил я. - Я не собираюсь вникать в твое искусство. Мне это не надо.
– Напрасно, - сказала Шандар.
– Знаешь, что я не понимаю? Почему мы до сих пор вращаемся вокруг дурацкого астероида и даже не делаем попыток воспользоваться реперной точкой.
– Голос же сказал, что нужно определенное время для настройки.
– Слышал. Но где гарантии, что он нас отправит в нужную точку?
Да, сложно со мной разговаривать. Я понимаю. Не знаю, что заставляет меня задавать бесчисленные вопросы, требовать уточнения, надоедать людям мелкими придирками не к фактам, а к тому, каким тоном они эти факты говорят. Как меня после этого можно назвать?
– Ты хочешь попасть в нужное место или просто улететь отсюда и потом скитаться годами, а то и десятилетиями до самой смерти?
– Первое, Шандар, первое.
– Вот и потерпи. Голос не живой. Он держит обещания, в отличие от вас, людей. И, между прочим, Ольга права.
– В чем?
– Ты мог бы хотеть большего…
Это было сказано настолько многозначительно, что я решил обдумать высказывание зель.
Никогда это "большее" не привлекало меня. Я предпочитал жить просто, удовлетворяя только самые примитивные запросы - другие отсутствовали. Поесть, поспать, получить удовольствие от работы или от привычного сериала по трёхмернику. Никогда не стремился возвыситься, как другие, или заработать кучу денег, а потом мучительно думать, на что их потратить. И я был один.
Что изменилось? Если идти с конца, то я уже не совсем один: Ольга с Шандар постоянно рядом со мной. Простых удовольствий тоже давно не получал: трёхмерник не смотрел, не работал, спал урывками, ел всякую гадость. Но и возвышаться над кем-либо не хотелось. Да и над кем? Новое желание у меня, всё же, появилось: найти родителей. Ради этого я и мотался по Галактике.
И насколько я приблизился к его достижению? Да, они правы - ни на сколько. Что-то всё время мешало, отвлекало… Я сам. Какой же путь мы проделали, прежде чем попали сюда? Я вывел его на вирт-экран. Сплошные загогулины. Куда же нам надо?…
Именно этот момент и выбрал голос, чтобы сообщить об окончании настройки реперной точки и о возможности покинуть его.
С Ольгой так и не помирился. Может, уже не сердится? Кто ее знает. Но это - потом, когда будем в привычном пространстве, в том месте, куда прилетим, куда пошлет нас голос. И я не смог не спросить:
– Мы попадем туда, куда хотим? Или туда, куда нам надо?
– Это одно место, - равнодушно ответил голос.
– А как? - задал я дурацкий вопрос.
На экране высветилась схема, напоминающая бессмысленное чирканье карандашом по бумаге трехлетнего ребенка.
– Это что? - спросил я.
– Схема вашего перемещения, - просветил меня голос.
– Как-то сложно, ты не находишь?
– Это двумерная проекция. В четырехмерной это выглядит просто.
– Да только мы не воспринимаем четвертого измерения, - поддакнул я.
– Как будет происходить процесс переброски? - вклинилась Шандар, пытаясь узнать технические детали.
– Вам не нужно это знание.
– Конечно, конечно. Меньше знаешь - лучше спишь, - я был сама любезность.
А Ольга поддержала меня:
– Человеческая поговорка о количестве необходимого знания.
– Когда мы узнаем, что уже на месте? - Шандар не отставала от голоса.
– Это конечная точка. После нее перемещений не будет… Приготовьтесь покинуть зону моего влияния. Начинаю обратный отсчет… Десять, девять, восемь…
Мы давно были готовы. Только этого момента и ждали.
– … два, один, прощайте!
Перемещение совсем не походило на старую добрую переброску по реперным точкам. Примерно как сравнивать телегу, запряженную лошадьми, и сверхзвуковой самолет. Хотя и тем, и тем можно добраться до места. Иногда телега бывает предпочтительнее, иногда - самолет. Каждый работает там, где позволяют условия. А теперь представьте, что вашу телегу запускают в сверхзвуковой полет. Те же ощущения были и у меня: "Лишь бы не развалилась, лишь бы не развалилась…"
Быстро долетели.
13. Брисс
– Не ко всем, - ответил я на это.
– Неужели ты не понимаешь абсурдности своего существования?
– Я просто живу. Моя цель к моей жизни никакого отношения не имеет.
– Да никогда ты не добьешься ее! Так и будешь всю жизнь мотаться по Галактике, перебиваясь случайными заработками.
– Тебе не нравится моя жизнь?! Что ж ты полетела со мной?!
– Дурой была…
– Поумнела? - не удержался я и тут же пожалел о вырвавшемся слове.
Ольга обиделась. Будь мы на планете, она точно запустила бы в меня первым, что под руку подвернулось. Но на корабле ничего такого не валялось. Здесь даже дверью нельзя хлопнуть. Можно просто повернуться спиной и уйти.
Что она и сделала.
Мы остались вдвоем с Шандар, причем взгляд ее ничего хорошего не сулил. Ну, да, виноват. А зачем надо было обзываться вначале? Вот и ответил. Я тоже человек, у меня нервы не железные. И я прекрасно понимаю, что можно искать бесконечно и ничего не найти. Неужели не понятно, что невозможно сразу получить то, что хочется?
– Шандар! Что она ко мне цепляется?
– Вроде, умный, - ответила зель, - а простых вещей не понимаешь.
– Объясни.
– Нет! - зель улыбнулась. - Это ваши людские дела. А моя работа - охранять тебя, а не учить уму-разуму.
– Ну-ну. Поучать вы все горазды. А как совет дать - так в сторону.
– И какой совет ты хочешь услышать? - зель откровенно потешалась надо мной, никчемушным.
– Как жить дальше… Есть ли жизнь во Вселенной… В чем смысл жизни… - я гнал откровенную туфту, лишь бы не молчать.
Но Шандар ответила:
– Всё в тебе самом. Все ответы. Твоя задача - найти их. Для этого не надо что-то спрашивать, чего-то искать. Загляни в свой разум.
Что-то зель на философию потянуло, с чего бы это? Зачем воину философия? Он должен оставаться живым в любой ситуации, а для этого наработать все возможные движения до автоматизма, чтобы в нужный момент тело среагировало должным образом.
– Ты не прав, Илья, - Шандар осуждающе покачала головой. - Тот, кто так смотрит на искусство, погибают первыми. Нужно обрести гармонию с миром, и тогда на любое движение врага найдется ответное действие. Именно то, что нужно в данный момент, наиболее гармоничное и единственно правильное.
– Прав, не прав - какая разница! - с досадой ответил я. - Я не собираюсь вникать в твое искусство. Мне это не надо.
– Напрасно, - сказала Шандар.
– Знаешь, что я не понимаю? Почему мы до сих пор вращаемся вокруг дурацкого астероида и даже не делаем попыток воспользоваться реперной точкой.
– Голос же сказал, что нужно определенное время для настройки.
– Слышал. Но где гарантии, что он нас отправит в нужную точку?
Да, сложно со мной разговаривать. Я понимаю. Не знаю, что заставляет меня задавать бесчисленные вопросы, требовать уточнения, надоедать людям мелкими придирками не к фактам, а к тому, каким тоном они эти факты говорят. Как меня после этого можно назвать?
– Ты хочешь попасть в нужное место или просто улететь отсюда и потом скитаться годами, а то и десятилетиями до самой смерти?
– Первое, Шандар, первое.
– Вот и потерпи. Голос не живой. Он держит обещания, в отличие от вас, людей. И, между прочим, Ольга права.
– В чем?
– Ты мог бы хотеть большего…
Это было сказано настолько многозначительно, что я решил обдумать высказывание зель.
Никогда это "большее" не привлекало меня. Я предпочитал жить просто, удовлетворяя только самые примитивные запросы - другие отсутствовали. Поесть, поспать, получить удовольствие от работы или от привычного сериала по трёхмернику. Никогда не стремился возвыситься, как другие, или заработать кучу денег, а потом мучительно думать, на что их потратить. И я был один.
Что изменилось? Если идти с конца, то я уже не совсем один: Ольга с Шандар постоянно рядом со мной. Простых удовольствий тоже давно не получал: трёхмерник не смотрел, не работал, спал урывками, ел всякую гадость. Но и возвышаться над кем-либо не хотелось. Да и над кем? Новое желание у меня, всё же, появилось: найти родителей. Ради этого я и мотался по Галактике.
И насколько я приблизился к его достижению? Да, они правы - ни на сколько. Что-то всё время мешало, отвлекало… Я сам. Какой же путь мы проделали, прежде чем попали сюда? Я вывел его на вирт-экран. Сплошные загогулины. Куда же нам надо?…
Именно этот момент и выбрал голос, чтобы сообщить об окончании настройки реперной точки и о возможности покинуть его.
С Ольгой так и не помирился. Может, уже не сердится? Кто ее знает. Но это - потом, когда будем в привычном пространстве, в том месте, куда прилетим, куда пошлет нас голос. И я не смог не спросить:
– Мы попадем туда, куда хотим? Или туда, куда нам надо?
– Это одно место, - равнодушно ответил голос.
– А как? - задал я дурацкий вопрос.
На экране высветилась схема, напоминающая бессмысленное чирканье карандашом по бумаге трехлетнего ребенка.
– Это что? - спросил я.
– Схема вашего перемещения, - просветил меня голос.
– Как-то сложно, ты не находишь?
– Это двумерная проекция. В четырехмерной это выглядит просто.
– Да только мы не воспринимаем четвертого измерения, - поддакнул я.
– Как будет происходить процесс переброски? - вклинилась Шандар, пытаясь узнать технические детали.
– Вам не нужно это знание.
– Конечно, конечно. Меньше знаешь - лучше спишь, - я был сама любезность.
А Ольга поддержала меня:
– Человеческая поговорка о количестве необходимого знания.
– Когда мы узнаем, что уже на месте? - Шандар не отставала от голоса.
– Это конечная точка. После нее перемещений не будет… Приготовьтесь покинуть зону моего влияния. Начинаю обратный отсчет… Десять, девять, восемь…
Мы давно были готовы. Только этого момента и ждали.
– … два, один, прощайте!
Перемещение совсем не походило на старую добрую переброску по реперным точкам. Примерно как сравнивать телегу, запряженную лошадьми, и сверхзвуковой самолет. Хотя и тем, и тем можно добраться до места. Иногда телега бывает предпочтительнее, иногда - самолет. Каждый работает там, где позволяют условия. А теперь представьте, что вашу телегу запускают в сверхзвуковой полет. Те же ощущения были и у меня: "Лишь бы не развалилась, лишь бы не развалилась…"
Быстро долетели.
13. Брисс
Горячий сухой ветер ударил по лицу.
Я в очередной раз успел отвыкнуть от постоянного тяготения, пространств, не ограниченных стенами, свободного нестерильного воздуха и переменной влажности.
Стоит высадиться на новой планете, и всё начинается сызнова. Яркие впечатления. Чувство безграничной свободы. И только потом - привыкание, когда уже пора улетать. Или я потому стремился улетать, что привыкал к планете и боялся, что стану ее частью? Но сейчас совершенно другой случай. Поиск ведет меня от одного места к другому - совершенно бессистемно, наугад. У меня нет чувства, что я приближаюсь к цели. Скорее, я отсеиваю невозможные варианты.
Нас посадил автомат с космодрома. Выбрал за нас место, отрегулировал системы корабля, чтобы нанести наименьший вред полю и чтобы мы при этом остались живы, мягко положил на грунт и открыл шлюз на выход. Даже пожелал счастливого пути. На прощание добавил, что в случае выявления нарушений таможенных правил, мы обязаны в течение часа предоставить письменное объяснение органам местной власти.
– Торговцы… - сплюнула Ольга на пластобетон. - Хорошо еще не заставили декларацию заполнять.
– Они все данные с корабельного компа скачали, еще при подлете, - объяснила Шандар. - Вот если эти данные разойдутся с тем, что они обнаружат, тогда нас и привлекут.
– Как ты думаешь, у них есть сведения, что я в розыске?
– Ты считаешь, что ты в розыске? Какой наивный! - Ольга воздела руки вверх, явно стараясь привлечь внимание других разумных, прилетевших на великую торговую планету. Никто даже взгляд на нее не бросил - видно привыкли ко всяким чудачествам. Мало ли жестов у чужаков? Тут надо быть осторожным, а то вмешаешься и сам же виноватым будешь.
Я подумал и согласился с Олей. Скорей всего, меня хотят изолировать, не привлекая всеобщего внимания. Но для моей поимки хватит и одной спецгруппы, набранной из профессионалов.
Ольга с Шандар шли впереди, чуть ли не под ручку, совершенно меня игнорируя, и обсуждали какие-то местные достопримечательности, которые обязательно стоит посетить, количество денег, которое допустимо потратить на той или иной ярмарке, систему транспортного обслуживания, налог с покупки, сувениры и туземцев.
Туземцев я пока не видел. Хотя, кто их знает - как они выглядят. Почему-то перед посадкой я не удосужился почитать туристический справочник. Но даже без аборигенов мне хватало впечатлений от внешности инопланетян, проходящих мимо по своим делам.
Я поминутно толкал Шандар в локоть и шепотом спрашивал: "А это кто?" И так же шепотом, причем весьма неласковым, получал соответствующий ответ: "Шурьянки, танланцзы, крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады, мальвины, эсты, стреки…" У меня от одних названий кружилась голова, а от их внешнего вида казалось, что я попал на выставку современного абстрактного искусства.
Иногда проходил смешанный патруль из трех разумных в форме и при оружии, подозрительно оглядывающий всех встречных подряд. Наверняка, кого-то ищут.
– А нас тут случайно не повяжут? - спросил я у Ольги и Шандар, знатоков чужих миров.
– Брисс - свободная зона, ты что, не знал? "С Брисса выдачи нет", - неужели не слышал такой поговорки?
Ну, почему просто не ответить? Обязательно с подковыркой. Действительно не знал. Как будто они всё знают.
К этому времени мы уже прошли три квартала белых государственных домиков космических служб и, вроде, не собирались останавливаться.
– Вы мне лучше скажите - куда мы вообще идем?
– В гостиницу, конечно. Должны же мы где-нибудь спать?
Надо же! Они что - план выработали, как на Бриссе действовать? И ни то, что бы не обсуждали его со мной, а даже в известность не поставили! Ладно, Ольга, - она любит всё за меня решать. Но Шандар?!
Я остановился и сказал им:
– Знаете, девочки, никуда я с вами не пойду!
Они тоже встали и разом повернулись ко мне.
– И куда ты пойдешь, болезный? - Ольга явно насмехалась надо мной.
– А вот к Рустаму, например.
Мой ответ ошеломил их. Они же не видели, что сзади них из-за угла вышел Рустам и быстро направился в нашу сторону. И его реплика, обращенная к девушкам, заставила их вздрогнуть:
– Значит, такой хороший вы, да? Корабль возвращать - Рустам обижать? А вот Рустам сам к вам прилетел. Не ждали, да?
Я уже собрался честно ответить, что не ждали. Да и как он успел раньше нас тут появиться? Или мы совсем вкруголя летели?
– А это что за девушка? Где такую нашел? Везет тебе с девушками, ничего не скажешь! - Рустам вдруг подобрел и подмигнул мне. - Как зовут тебя, красавица?
Шандар красноречиво посмотрела на Рустама, однако, ничуть не смутив его, и ответила:
– Шандар. Я - зель.
– Это и так видно, - отмахнулся Рустам, - Давно прилетели?
– Только что, - от Шандар было не так просто отделаться.
– Ай, красавица, какой говорливый. Наверно, много умеешь, нет? Хорошо Илью охраняешь? Он человек хороший, его обязательно охранять надо.
– От кого ж на Бриссе охранять? - вмешалась Ольга.
– Злые люди везде есть, - Рустам помрачнел. - Вы в гостиницу? Не надо туда идти. Лучше со мной. Я недалеко домик снял - на всех места хватит.
И пошел обратно, не оборачиваясь, будто знал, что мы послушно побредем вслед за ним.
Домик Рустама практически ничем не отличался от своих соседей по улице. Каменные стены, покрашенные белой краской. Покатая крыша, выложенная синей черепицей. Красные переплеты окон. Рисунок на желтой деревянной двери - зеленой крокодильчик.
Подходя к двери, Рустам пикнул брелком, и замок щелкнул, отпираясь. Пропустив нас, Рустам оглядел улицу и запер дверь.
– К чему такие предосторожности? - удивилась Ольга.
– Надо. Давно на Хань была, да? Всех ищут. Тебя ищут, меня ищут… даже Илью ищут. Слишком быстро бегать от них. Они совсем обижаться - много кораблей посылать. Во все стороны.
– Чего мы такого сделали, чтобы ради нас флот посылать? Не, не верю.
– Зря не веришь. Молодая, неопытная, мало видела, да?
– Чего видеть? Тут простой логики достаточно, чтобы выводы сделать, - Ольга упорно стояла на своем.
– Ай, слушай. Всё бывает. Я такую историю расскажу. Не знал бы человека - не поверил. Нарды знаешь? Игра такая. Вот про это. Не со мной было, да. Про Акхама слышал, нет? Совсем плохо жил. За что ни возьмется - нечего не выходит. Совсем деньги растерял, на улицу жить перебрался. Мы уж думали помочь ему по соседству, как он пропал. И далеко-далеко нашелся - письмо прислал. Говорит, всё хорошо у меня, удивительный случай: какую-то волшебную доску для нард нашел, которая желания исполняет. Кто ж в чудеса верит? Один Рустам верит.
– У тебя нет доски? - спросил я напрямую, вычленив из Рустамовского многословия крупицы нужной мне информации.
– Откуда? Э-э-э, слушай…
– Да-а-а. С такой доской я бы совершенно изменил свою жизнь. И родители не улетели бы. Как теперь их найдешь? Где искать? Куда лететь?… Точно доски нет?
– Он же сказал… - Оля чувствительно ткнула меня кулаком в бок.
– Ну что ты всё время дерешься? - возмутился я. Ладно, когда мы наедине, но когда на людях?
Рустам улыбнулся:
– Слышал пословицу: бьет, значит любит.
Ольга покраснела, а я решил уточнить:
– Это же совершенно другой случай. Так про мужчин говорят.
– Нет, не про мужчин, - возразил Рустам. - Так про хозяина говорят. Того, кто в доме.
Я подозрительно посмотрел на Ольгу. Она скорчила мне рожу и сказала:
– Дурак!
Рустам ухмыльнулся.
– Илья правильно спрашивает. Не спросишь - не узнаешь.
– Зачем спрашивать, когда и так всё понятно? Нет, тем, кому непонятно - клиническим идиотам - надо всё растолковывать. Но ведь Илья, всё же, не такой. Или я ошибаюсь? - Оля вопросительно посмотрела на меня.
– Такой, такой, - пробормотал я. - Больше не буду спрашивать.
Рустам неопределенно покачал головой и сменил тему.
– Располагайтесь. У каждого своя комнатка будет. А чтобы вместе собираться - гостиная.
Это он хорошо придумал - с комнатами. Отдохну от девушек. С ними, конечно, неплохо. Но и одиночество иногда не помешает. В умеренных количествах.
Утро ничем не отличалось от тысяч других, когда я просыпался в выделенной мне постели временного жилища. Нет, я не прав. Все они были разными, и все - похожими. Как нет ни одного похожего человека, исключая близнецов, с которыми судьбой не довелось встретиться, но при этом почти не отличимыми один от другого, если рядом с ними стоит толпа инопланетников.
Солнце всё так же светило в небольшое окно. Чужие незнакомые растения лезли через подоконник. За дверью, в коридоре, слышались радостные голоса, обсуждающие не планы на день, а погоду.
Какая разница, что солнце каждый раз освещало комнату другим цветом: белым, желтым, красным, голубым, даже зеленым. И что форма окон никогда не повторялась: от витража во всю стену до маленького иллюминатора с кварцевым противоударным стеклом в нем. А растения никогда не походили одно на другое: то фиолетовая ядовитая плесень, то ярко-зеленые перистые листья пальмоидов, то ползучие орхидеусы.
Главное отличие было в другом. Тогда я знал, что мне нужно срочно вставать, одеваться, завтракать и спешить на работу. Сейчас я могу просто беззаботно лежать, погружаясь в сон и выныривая из него, давая мыслям полный простор.
Правильно. Я свободен, как никогда. Делаю то, что хочу. Поэтому надо срочно вставать, одеваться, завтракать и идти на поиски того, чего и сам не знаю. Но добровольно, а не по принуждению.
– Куда пойдем? - спросила Шандар, внезапно открыв дверь ко мне в комнату и профессионально оглядывая крохотное помещение.
– На ярмарку, конечно, - буркнул я, застегивая ремень на брюках.
– Что покупать собрался? - продолжила зель настойчивый допрос.
– Информацию.
Рустам открыл дверь пошире и протиснулся мимо Шандар.
– Он за чудом приехал. Нет? Что такое чудо - никто не знает. Его смотреть надо, выбирать.
Я молча согласился с Рустамом. Всё-то он знает. А я про него - ничего. И даже не тянет расспрашивать.
– Ты с нами?
– Ой, нет! Рустам свои дела есть. Пока гуляйте, а потом встретимся и поищем, что нам тут найти надо.
– Ты хоть скажи - куда нам лучше пойти, - решила уточнить Шандар.
Рустам покачал головой:
– Нельзя говорить. Куда пойдете, там и найдете.
Зель тяжело вздохнула - она не понимала ни мотивов поступков Рустама, ни его самого. Сначала зовет с собой, а потом будто выпроваживает.
– Здесь куда ни пойти - всё равно на ярмарку придешь, - сказал я. - Так что как выйдем, так и решим.
– Жребий кинем? - поддела Ольга.
– Случай укажет.
Ольга махнула рукой. Не доверяла ни мне, ни выдуманным, по ее мнению, случаям.
Скажем, если на вас выливают ведро воды - что это может означать? Не ходить в ту сторону, или наоборот - именно туда и идти, потому что вода вас освежила? Всё равно же принимать решение мне.
Я посмотрел на солнце, оценил его яркость и понял, что если оно светит в лицо, то вообще невозможно идти. Так что выбрать направление нашего похода не составило труда.
Жара ощутимо давила на плечи и голову. Хотелось спрятаться в тень или залезть в какой-нибудь водоем и там поплескаться. И на кой мы поплелись среди дня на ярмарку? Неужели было не отложить до вечера? Что такого мы там можем найти? Единственное, что могло примирить с жарой, - почти полное отсутствие праздношатающихся зевак, прижимистых покупателей, переходящих от одного продавца к другому, и назойливых торговцев-зазывал.
Мы забрели в несколько странное место, которое обычные покупатели, должно быть, не посещают. Матерчатые торговые палатки пропали, сменившись деревянными лавками. Над входами у них были натянуты узорчатые пологи, а на тротуарах разложены товары. Никто не приглядывал за ними, наверно, полагаясь на совесть редких покупателей или на сенсорно-лазерную охрану.
Но мы и не собирались ничего брать. Мы даже не могли понять - что такое мы видим. И не спросишь - не у кого.
Только один человек стоял в дверях лавки и внимательно смотрел, как мы приближались к нему. Никаких товаров перед его дверью не лежало, что уже удивляло. Лицо его, поначалу неприветливое, вдруг разгладилось в самой радушной улыбке. Он сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:
– Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!
Мы зашли. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, от которого, впрочем, не начинаешь через пять минут дрожать и натягивать на себя теплую одежду. Подобно тому, как, идя по широкому нагретому проспекту где-нибудь в курортной зоне, вдруг выходишь на набережную, тебя накрывает перистая тень акаций, и сильный порыв ветра с моря обдает тебя такой желанной свежестью. Ты вдыхаешь полной грудью, а ветер затихает, оставляя тебя наедине с этим морем. И мелкие капельки оседают на лице. Ты стоишь, облизываешь соленые губы и глубоко дышишь, впитывая то необъяснимое, что чувствует любой человек перед могуществом сине-зеленого бескрайнего простора.
Нет, на море я был очень давно. И оно было совсем другим, чем мне вспомнилось сейчас. Сильный ветер поднимал с пляжа песок и швырял мне в лицо, заставляя щуриться и отворачиваться. Противные крупинки с битумным привкусом скрипели на зубах, а в мокрых волосах застревали так надежно, что невозможно было их расчесать.
И всё же это было море. Теплое, в меру соленое, благожелательное к людям. Каждый вечер я приходил на берег, плавал, нырял и стоял под секущими кожу порывами ветра. Голову я приноровился прикрывать куском материи, чтобы волосы не лезли наружу. И мне было хорошо. Но вскоре работа закончилась, и нас отправили от моря куда подальше.
Ничего, связанного с морем, в лавке не было видно. Ни громадных причудливых разноцветных раковин, ни сетей, развешанных по стенам и над головами, в ячейках которых застряли засохшие морские звезды и морские ежи, ни обломков деревянных кораблей - жертв ураганов, ни старых сундуков с морскими картами.
Но почему я вспомнил о море? Неужели сам воздух в лавке содержал частичку того безумства, которое охватывает человека, когда он встречает что-то огромное, непостижимое и потому притягательное? Или что-то другое?
Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Ольга шла с другой стороны. Её охи и ахи на каждом шаге заставляли меня вздрагивать. Ну, нельзя же так бурно реагировать на что попало!
Но когда она замолчала, мне стало совсем не по себе, хотя я и не сразу обратил внимание на Ольгу. В этот момент я разглядывал невзрачный камешек под стеклом. С виду он был простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Казался то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром. Только ее слова, а точнее тон, оторвали меня от камня.
– Ой, Илья, смотри какая штучка! - голос у Ольги стал нежно-просящим.
Я повернулся посмотреть. Действительно, "штучка". Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.
И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.
Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:
– Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.
– Всё равно у меня нет столько денег, - успокоил я зель.
– Мужчины мыслят по-другому. А Ольга… Сам посмотри.
Оля неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы - это называется так.
Не люблю.
Торговец оценивающе посмотрел на Ольгу, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Ольге, как к потенциальному потребителю его товара.
– Желаете приобрести и наслаждаться? - любезно спросил он.
– А сколько это стоит? - робко спросила Оля.
– Для вас, красавица, сущие пустяки!
Ольга покраснела на "красавицу", но повторила вопрос:
– Так сколько в галактах?
Купец поманил ее пальцем, что-то написал на экране, быстро показал, а потом стер запись. Ольга повернулась ко мне и с совершенно убитым видом, так что подрагивали уголки губ, пытаясь сложиться в скорбную маску, сказала:
– Илья, у тебя сколько денег?
Я потянул ее к себе и сказал на ухо:
– Ты думаешь, они у меня есть?
Торговец обладал замечательным слухом, хотя для бурха, возможно, это было в порядке вещей. Он услышал мой шепот и тут же прореагировал.
– Нет денег? Что же вы делаете на ярмарке?
– Мы не покупаем. Мы - меняем.
Я достал печатку и показал ее настырному торговцу.
– Ханьский нефрит? - прищурился он, - да, ценная вещь. А какой на ней текст, не разгляжу? Поставьте оттиск. Вот здесь, на этой бумажке… - и торговец резво достал и придвинул ко мне пустой листок бумаги и чернильную подушечку.
Я бухнул печать о подушечку и уже хотел припечатать по бумаге, но сильная рука ухватила меня за кисть и отвела ее мне за спину. Шандар. Она сузила глаза и отрицательно помотала головой. Я расслабил руку и зажал печатку в кулаке.
Торговец наклонил голову, всматриваясь в листок, словно пытался прочесть непроставленные иероглифы и чего-то напряженно ждал. Ольга неожиданно вздрогнула и отвела взгляд от штуковины. Еще раз недоуменно взглянула на нее, словно что-то проверяя, и сильно потерла лицо ладонью.
– Пошли, - потянула меня Шандар. - Он еще не скоро очухается.
– Почему ты мне не дала поставить оттиск?
– Когда ты сам будешь думать?!
– А что?
– Ты хоть раз поинтересовался подарком? А вот я сделала это.
– И каков результат? - скептически спросил я.
– Это Великая печать ханьцев. Даже оттиск ее священен и позволяет владельцу либо добиться чего-то значимого для себя, либо получить много денег.
– Тебе сложно было узнать? Растяпа! - высказалась Ольга, уже полностью пришедшая в себя.
– Да мне и в голову не пришло, что ханец может отдать мне что-то действительно ценное! Но отдавать первому встречному реликвию своего народа! Я вообще этого не понимаю!
– Он что-то в тебе увидел, - спокойно сказала зель.
Как-то мне ее слова не понравились.
Мы вышли на улицу. Пусто. Лишь ветер, несущий мелкую желтую пыль, подул сильнее. Шандар пошепталась с Ольгой и та быстро пошла куда-то в сторону. На мой вопрос зель ответила, что нечего рисковать здоровьем девушки, когда без этого можно спокойно обойтись.
Я в очередной раз успел отвыкнуть от постоянного тяготения, пространств, не ограниченных стенами, свободного нестерильного воздуха и переменной влажности.
Стоит высадиться на новой планете, и всё начинается сызнова. Яркие впечатления. Чувство безграничной свободы. И только потом - привыкание, когда уже пора улетать. Или я потому стремился улетать, что привыкал к планете и боялся, что стану ее частью? Но сейчас совершенно другой случай. Поиск ведет меня от одного места к другому - совершенно бессистемно, наугад. У меня нет чувства, что я приближаюсь к цели. Скорее, я отсеиваю невозможные варианты.
Нас посадил автомат с космодрома. Выбрал за нас место, отрегулировал системы корабля, чтобы нанести наименьший вред полю и чтобы мы при этом остались живы, мягко положил на грунт и открыл шлюз на выход. Даже пожелал счастливого пути. На прощание добавил, что в случае выявления нарушений таможенных правил, мы обязаны в течение часа предоставить письменное объяснение органам местной власти.
– Торговцы… - сплюнула Ольга на пластобетон. - Хорошо еще не заставили декларацию заполнять.
– Они все данные с корабельного компа скачали, еще при подлете, - объяснила Шандар. - Вот если эти данные разойдутся с тем, что они обнаружат, тогда нас и привлекут.
– Как ты думаешь, у них есть сведения, что я в розыске?
– Ты считаешь, что ты в розыске? Какой наивный! - Ольга воздела руки вверх, явно стараясь привлечь внимание других разумных, прилетевших на великую торговую планету. Никто даже взгляд на нее не бросил - видно привыкли ко всяким чудачествам. Мало ли жестов у чужаков? Тут надо быть осторожным, а то вмешаешься и сам же виноватым будешь.
Я подумал и согласился с Олей. Скорей всего, меня хотят изолировать, не привлекая всеобщего внимания. Но для моей поимки хватит и одной спецгруппы, набранной из профессионалов.
Ольга с Шандар шли впереди, чуть ли не под ручку, совершенно меня игнорируя, и обсуждали какие-то местные достопримечательности, которые обязательно стоит посетить, количество денег, которое допустимо потратить на той или иной ярмарке, систему транспортного обслуживания, налог с покупки, сувениры и туземцев.
Туземцев я пока не видел. Хотя, кто их знает - как они выглядят. Почему-то перед посадкой я не удосужился почитать туристический справочник. Но даже без аборигенов мне хватало впечатлений от внешности инопланетян, проходящих мимо по своим делам.
Я поминутно толкал Шандар в локоть и шепотом спрашивал: "А это кто?" И так же шепотом, причем весьма неласковым, получал соответствующий ответ: "Шурьянки, танланцзы, крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады, мальвины, эсты, стреки…" У меня от одних названий кружилась голова, а от их внешнего вида казалось, что я попал на выставку современного абстрактного искусства.
Иногда проходил смешанный патруль из трех разумных в форме и при оружии, подозрительно оглядывающий всех встречных подряд. Наверняка, кого-то ищут.
– А нас тут случайно не повяжут? - спросил я у Ольги и Шандар, знатоков чужих миров.
– Брисс - свободная зона, ты что, не знал? "С Брисса выдачи нет", - неужели не слышал такой поговорки?
Ну, почему просто не ответить? Обязательно с подковыркой. Действительно не знал. Как будто они всё знают.
К этому времени мы уже прошли три квартала белых государственных домиков космических служб и, вроде, не собирались останавливаться.
– Вы мне лучше скажите - куда мы вообще идем?
– В гостиницу, конечно. Должны же мы где-нибудь спать?
Надо же! Они что - план выработали, как на Бриссе действовать? И ни то, что бы не обсуждали его со мной, а даже в известность не поставили! Ладно, Ольга, - она любит всё за меня решать. Но Шандар?!
Я остановился и сказал им:
– Знаете, девочки, никуда я с вами не пойду!
Они тоже встали и разом повернулись ко мне.
– И куда ты пойдешь, болезный? - Ольга явно насмехалась надо мной.
– А вот к Рустаму, например.
Мой ответ ошеломил их. Они же не видели, что сзади них из-за угла вышел Рустам и быстро направился в нашу сторону. И его реплика, обращенная к девушкам, заставила их вздрогнуть:
– Значит, такой хороший вы, да? Корабль возвращать - Рустам обижать? А вот Рустам сам к вам прилетел. Не ждали, да?
Я уже собрался честно ответить, что не ждали. Да и как он успел раньше нас тут появиться? Или мы совсем вкруголя летели?
– А это что за девушка? Где такую нашел? Везет тебе с девушками, ничего не скажешь! - Рустам вдруг подобрел и подмигнул мне. - Как зовут тебя, красавица?
Шандар красноречиво посмотрела на Рустама, однако, ничуть не смутив его, и ответила:
– Шандар. Я - зель.
– Это и так видно, - отмахнулся Рустам, - Давно прилетели?
– Только что, - от Шандар было не так просто отделаться.
– Ай, красавица, какой говорливый. Наверно, много умеешь, нет? Хорошо Илью охраняешь? Он человек хороший, его обязательно охранять надо.
– От кого ж на Бриссе охранять? - вмешалась Ольга.
– Злые люди везде есть, - Рустам помрачнел. - Вы в гостиницу? Не надо туда идти. Лучше со мной. Я недалеко домик снял - на всех места хватит.
И пошел обратно, не оборачиваясь, будто знал, что мы послушно побредем вслед за ним.
Домик Рустама практически ничем не отличался от своих соседей по улице. Каменные стены, покрашенные белой краской. Покатая крыша, выложенная синей черепицей. Красные переплеты окон. Рисунок на желтой деревянной двери - зеленой крокодильчик.
Подходя к двери, Рустам пикнул брелком, и замок щелкнул, отпираясь. Пропустив нас, Рустам оглядел улицу и запер дверь.
– К чему такие предосторожности? - удивилась Ольга.
– Надо. Давно на Хань была, да? Всех ищут. Тебя ищут, меня ищут… даже Илью ищут. Слишком быстро бегать от них. Они совсем обижаться - много кораблей посылать. Во все стороны.
– Чего мы такого сделали, чтобы ради нас флот посылать? Не, не верю.
– Зря не веришь. Молодая, неопытная, мало видела, да?
– Чего видеть? Тут простой логики достаточно, чтобы выводы сделать, - Ольга упорно стояла на своем.
– Ай, слушай. Всё бывает. Я такую историю расскажу. Не знал бы человека - не поверил. Нарды знаешь? Игра такая. Вот про это. Не со мной было, да. Про Акхама слышал, нет? Совсем плохо жил. За что ни возьмется - нечего не выходит. Совсем деньги растерял, на улицу жить перебрался. Мы уж думали помочь ему по соседству, как он пропал. И далеко-далеко нашелся - письмо прислал. Говорит, всё хорошо у меня, удивительный случай: какую-то волшебную доску для нард нашел, которая желания исполняет. Кто ж в чудеса верит? Один Рустам верит.
– У тебя нет доски? - спросил я напрямую, вычленив из Рустамовского многословия крупицы нужной мне информации.
– Откуда? Э-э-э, слушай…
– Да-а-а. С такой доской я бы совершенно изменил свою жизнь. И родители не улетели бы. Как теперь их найдешь? Где искать? Куда лететь?… Точно доски нет?
– Он же сказал… - Оля чувствительно ткнула меня кулаком в бок.
– Ну что ты всё время дерешься? - возмутился я. Ладно, когда мы наедине, но когда на людях?
Рустам улыбнулся:
– Слышал пословицу: бьет, значит любит.
Ольга покраснела, а я решил уточнить:
– Это же совершенно другой случай. Так про мужчин говорят.
– Нет, не про мужчин, - возразил Рустам. - Так про хозяина говорят. Того, кто в доме.
Я подозрительно посмотрел на Ольгу. Она скорчила мне рожу и сказала:
– Дурак!
Рустам ухмыльнулся.
– Илья правильно спрашивает. Не спросишь - не узнаешь.
– Зачем спрашивать, когда и так всё понятно? Нет, тем, кому непонятно - клиническим идиотам - надо всё растолковывать. Но ведь Илья, всё же, не такой. Или я ошибаюсь? - Оля вопросительно посмотрела на меня.
– Такой, такой, - пробормотал я. - Больше не буду спрашивать.
Рустам неопределенно покачал головой и сменил тему.
– Располагайтесь. У каждого своя комнатка будет. А чтобы вместе собираться - гостиная.
Это он хорошо придумал - с комнатами. Отдохну от девушек. С ними, конечно, неплохо. Но и одиночество иногда не помешает. В умеренных количествах.
Утро ничем не отличалось от тысяч других, когда я просыпался в выделенной мне постели временного жилища. Нет, я не прав. Все они были разными, и все - похожими. Как нет ни одного похожего человека, исключая близнецов, с которыми судьбой не довелось встретиться, но при этом почти не отличимыми один от другого, если рядом с ними стоит толпа инопланетников.
Солнце всё так же светило в небольшое окно. Чужие незнакомые растения лезли через подоконник. За дверью, в коридоре, слышались радостные голоса, обсуждающие не планы на день, а погоду.
Какая разница, что солнце каждый раз освещало комнату другим цветом: белым, желтым, красным, голубым, даже зеленым. И что форма окон никогда не повторялась: от витража во всю стену до маленького иллюминатора с кварцевым противоударным стеклом в нем. А растения никогда не походили одно на другое: то фиолетовая ядовитая плесень, то ярко-зеленые перистые листья пальмоидов, то ползучие орхидеусы.
Главное отличие было в другом. Тогда я знал, что мне нужно срочно вставать, одеваться, завтракать и спешить на работу. Сейчас я могу просто беззаботно лежать, погружаясь в сон и выныривая из него, давая мыслям полный простор.
Правильно. Я свободен, как никогда. Делаю то, что хочу. Поэтому надо срочно вставать, одеваться, завтракать и идти на поиски того, чего и сам не знаю. Но добровольно, а не по принуждению.
– Куда пойдем? - спросила Шандар, внезапно открыв дверь ко мне в комнату и профессионально оглядывая крохотное помещение.
– На ярмарку, конечно, - буркнул я, застегивая ремень на брюках.
– Что покупать собрался? - продолжила зель настойчивый допрос.
– Информацию.
Рустам открыл дверь пошире и протиснулся мимо Шандар.
– Он за чудом приехал. Нет? Что такое чудо - никто не знает. Его смотреть надо, выбирать.
Я молча согласился с Рустамом. Всё-то он знает. А я про него - ничего. И даже не тянет расспрашивать.
– Ты с нами?
– Ой, нет! Рустам свои дела есть. Пока гуляйте, а потом встретимся и поищем, что нам тут найти надо.
– Ты хоть скажи - куда нам лучше пойти, - решила уточнить Шандар.
Рустам покачал головой:
– Нельзя говорить. Куда пойдете, там и найдете.
Зель тяжело вздохнула - она не понимала ни мотивов поступков Рустама, ни его самого. Сначала зовет с собой, а потом будто выпроваживает.
– Здесь куда ни пойти - всё равно на ярмарку придешь, - сказал я. - Так что как выйдем, так и решим.
– Жребий кинем? - поддела Ольга.
– Случай укажет.
Ольга махнула рукой. Не доверяла ни мне, ни выдуманным, по ее мнению, случаям.
Скажем, если на вас выливают ведро воды - что это может означать? Не ходить в ту сторону, или наоборот - именно туда и идти, потому что вода вас освежила? Всё равно же принимать решение мне.
Я посмотрел на солнце, оценил его яркость и понял, что если оно светит в лицо, то вообще невозможно идти. Так что выбрать направление нашего похода не составило труда.
Жара ощутимо давила на плечи и голову. Хотелось спрятаться в тень или залезть в какой-нибудь водоем и там поплескаться. И на кой мы поплелись среди дня на ярмарку? Неужели было не отложить до вечера? Что такого мы там можем найти? Единственное, что могло примирить с жарой, - почти полное отсутствие праздношатающихся зевак, прижимистых покупателей, переходящих от одного продавца к другому, и назойливых торговцев-зазывал.
Мы забрели в несколько странное место, которое обычные покупатели, должно быть, не посещают. Матерчатые торговые палатки пропали, сменившись деревянными лавками. Над входами у них были натянуты узорчатые пологи, а на тротуарах разложены товары. Никто не приглядывал за ними, наверно, полагаясь на совесть редких покупателей или на сенсорно-лазерную охрану.
Но мы и не собирались ничего брать. Мы даже не могли понять - что такое мы видим. И не спросишь - не у кого.
Только один человек стоял в дверях лавки и внимательно смотрел, как мы приближались к нему. Никаких товаров перед его дверью не лежало, что уже удивляло. Лицо его, поначалу неприветливое, вдруг разгладилось в самой радушной улыбке. Он сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:
– Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!
Мы зашли. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, от которого, впрочем, не начинаешь через пять минут дрожать и натягивать на себя теплую одежду. Подобно тому, как, идя по широкому нагретому проспекту где-нибудь в курортной зоне, вдруг выходишь на набережную, тебя накрывает перистая тень акаций, и сильный порыв ветра с моря обдает тебя такой желанной свежестью. Ты вдыхаешь полной грудью, а ветер затихает, оставляя тебя наедине с этим морем. И мелкие капельки оседают на лице. Ты стоишь, облизываешь соленые губы и глубоко дышишь, впитывая то необъяснимое, что чувствует любой человек перед могуществом сине-зеленого бескрайнего простора.
Нет, на море я был очень давно. И оно было совсем другим, чем мне вспомнилось сейчас. Сильный ветер поднимал с пляжа песок и швырял мне в лицо, заставляя щуриться и отворачиваться. Противные крупинки с битумным привкусом скрипели на зубах, а в мокрых волосах застревали так надежно, что невозможно было их расчесать.
И всё же это было море. Теплое, в меру соленое, благожелательное к людям. Каждый вечер я приходил на берег, плавал, нырял и стоял под секущими кожу порывами ветра. Голову я приноровился прикрывать куском материи, чтобы волосы не лезли наружу. И мне было хорошо. Но вскоре работа закончилась, и нас отправили от моря куда подальше.
Ничего, связанного с морем, в лавке не было видно. Ни громадных причудливых разноцветных раковин, ни сетей, развешанных по стенам и над головами, в ячейках которых застряли засохшие морские звезды и морские ежи, ни обломков деревянных кораблей - жертв ураганов, ни старых сундуков с морскими картами.
Но почему я вспомнил о море? Неужели сам воздух в лавке содержал частичку того безумства, которое охватывает человека, когда он встречает что-то огромное, непостижимое и потому притягательное? Или что-то другое?
Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Ольга шла с другой стороны. Её охи и ахи на каждом шаге заставляли меня вздрагивать. Ну, нельзя же так бурно реагировать на что попало!
Но когда она замолчала, мне стало совсем не по себе, хотя я и не сразу обратил внимание на Ольгу. В этот момент я разглядывал невзрачный камешек под стеклом. С виду он был простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Казался то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром. Только ее слова, а точнее тон, оторвали меня от камня.
– Ой, Илья, смотри какая штучка! - голос у Ольги стал нежно-просящим.
Я повернулся посмотреть. Действительно, "штучка". Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.
И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.
Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:
– Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.
– Всё равно у меня нет столько денег, - успокоил я зель.
– Мужчины мыслят по-другому. А Ольга… Сам посмотри.
Оля неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы - это называется так.
Не люблю.
Торговец оценивающе посмотрел на Ольгу, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Ольге, как к потенциальному потребителю его товара.
– Желаете приобрести и наслаждаться? - любезно спросил он.
– А сколько это стоит? - робко спросила Оля.
– Для вас, красавица, сущие пустяки!
Ольга покраснела на "красавицу", но повторила вопрос:
– Так сколько в галактах?
Купец поманил ее пальцем, что-то написал на экране, быстро показал, а потом стер запись. Ольга повернулась ко мне и с совершенно убитым видом, так что подрагивали уголки губ, пытаясь сложиться в скорбную маску, сказала:
– Илья, у тебя сколько денег?
Я потянул ее к себе и сказал на ухо:
– Ты думаешь, они у меня есть?
Торговец обладал замечательным слухом, хотя для бурха, возможно, это было в порядке вещей. Он услышал мой шепот и тут же прореагировал.
– Нет денег? Что же вы делаете на ярмарке?
– Мы не покупаем. Мы - меняем.
Я достал печатку и показал ее настырному торговцу.
– Ханьский нефрит? - прищурился он, - да, ценная вещь. А какой на ней текст, не разгляжу? Поставьте оттиск. Вот здесь, на этой бумажке… - и торговец резво достал и придвинул ко мне пустой листок бумаги и чернильную подушечку.
Я бухнул печать о подушечку и уже хотел припечатать по бумаге, но сильная рука ухватила меня за кисть и отвела ее мне за спину. Шандар. Она сузила глаза и отрицательно помотала головой. Я расслабил руку и зажал печатку в кулаке.
Торговец наклонил голову, всматриваясь в листок, словно пытался прочесть непроставленные иероглифы и чего-то напряженно ждал. Ольга неожиданно вздрогнула и отвела взгляд от штуковины. Еще раз недоуменно взглянула на нее, словно что-то проверяя, и сильно потерла лицо ладонью.
– Пошли, - потянула меня Шандар. - Он еще не скоро очухается.
– Почему ты мне не дала поставить оттиск?
– Когда ты сам будешь думать?!
– А что?
– Ты хоть раз поинтересовался подарком? А вот я сделала это.
– И каков результат? - скептически спросил я.
– Это Великая печать ханьцев. Даже оттиск ее священен и позволяет владельцу либо добиться чего-то значимого для себя, либо получить много денег.
– Тебе сложно было узнать? Растяпа! - высказалась Ольга, уже полностью пришедшая в себя.
– Да мне и в голову не пришло, что ханец может отдать мне что-то действительно ценное! Но отдавать первому встречному реликвию своего народа! Я вообще этого не понимаю!
– Он что-то в тебе увидел, - спокойно сказала зель.
Как-то мне ее слова не понравились.
Мы вышли на улицу. Пусто. Лишь ветер, несущий мелкую желтую пыль, подул сильнее. Шандар пошепталась с Ольгой и та быстро пошла куда-то в сторону. На мой вопрос зель ответила, что нечего рисковать здоровьем девушки, когда без этого можно спокойно обойтись.