Страница:
— Тогда вали отсюда.
— Сперва проверю твое жилище.
— Можешь не беспокоиться.
— Это не беспокойство, это моя работа.
Они молча поднялись в лифте, молча вошли в квартиру. Глеб в смокинге, виднеющемся из распахнутого пальто, и Даша в дубленке, накинутой на вечернее платье, встали друг против друга в тесной прихожей.
— Ну как? — ехидно поинтересовалась Даша. — Бомба не заложена?
Глеб прошел в комнату и деловито заглянут под письменный стол.
— Все чисто. А кто такой этот Эдик?
Войдя за ним следом, Даша небрежно обронила:
— Мой жених. Правда симпатичный?
Глеб кивнул.
— Просто миляга. Что общего у него с Грачевым?
— Не знаю. Бизнес какой-то… Мне надоели твои вопросы.
— Можешь воспользоваться пятой поправкой к американской конституции.
Даша не улыбнулась.
— На следующей неделе я с тобой расплачусь и… Благодарю вас, лорд Грин. Телохранитель мне больше не понадобится.
— Ну и слава Богу. Только об увольнении надо уведомлять заранее.
— Ты прав. Я выплачу тебе двухнедельное пособие.
— Тогда другое дело! — обрадовался Глеб. — Хочешь, напоследок покажу тебе фокус?
Изумрудные глаза Даши гневно сверкнули.
— Валяй, — сказала она. — Напоследок.
Глеб помахал рукой возле ее волос.
— Угадай, что у меня в кулаке?
— У тебя там, — отчеканила Даша, — листок из тетради. В клеточку. А на нем чернилами нарисован Альберт Эйнштейн. Угадала? Или у меня извращенная фантазия?
Глеб на мгновение замер и — рассмеялся.
— Ну вы даете, Дарья Николаевна! Таким сложным фокусам боцман меня не обучал! — Разжав кулак, он швырнул в корзину скомканную бумажку. — Всего хорошего. Через неделю зайду за пособием.
Он вышел из комнаты и хлопнул входной дверью.
Даша застыла, безвольно опустив руки. Услыхав, как со скрипом открылись и захлопнулись дверцы лифта, она в досаде пробормотала:
— Дурак! Дурак! Дурак!
Потом, чуть подумав, извлекла из корзины брошенную Глебом бумажку и расправила ее на столе… Это был листок из тетради. В клеточку. На нем чернилами был нарисован портрет Эйнштейна. И Эйнштейн улыбался во весь рот. А под рисунком было написано: “Сама дура! Дура! Дура!”
Даша опустилась на стул и, всхлипнув, сказала:
— То-то же.
После уроков Глеб зашел в учительскую и попросил у завуча номера домашних телефонов всех девятиклассников.
— Вам зачем? — поинтересовалась Зинаида Павловна, протягивая ему отпечатанные на машинке данные.
— Кое-кто из ребят, — ответил Глеб, — проявляет способности к языку. Хочу поговорить с их родителями: не согласятся ли они на дополнительные занятия.
— Платные? — насторожилась завуч.
— Само собой. — Глеб старательно переписал в блокнот несколько номеров, хотя нужен ему был лишь телефон Лёни Рюмина. — Кто ж нынче работает бесплатно?
Завуч вздохнула, поправляя извечную косу на затылке.
— Трудно с вами спорить, Глеб Михайлович. Времена изменились.
Тут в учительскую впорхнула географичка.
— Здрасьте, кого не видела! — прощебетала она, и пышный ее задок вильнул перед Глебом.
Кроме нее и Зинаиды, в комнате никого больше не было. Глебу, можно сказать, повезло.
— Привет, Галь! — Он как бы продолжал переписывать номера телефонов. — Вчера, между прочим, был на банкете, который устроил этот… забыл, как называется фонд, где наш Иван Гаврилович — большая шишка.
Глаза географички загорелись.
— Как ты туда попал?
— Случайно. Сперва директор сделал мне выволочку за драку возле школы, а потом смягчился и вручил приглашение на презентацию их издательства.
Географичка колыхнула бюстом над его ухом.
— Ну и как? Приличный был банкет?
Завуч меж тем копалась в сумочке, делая вид, будто разговор этот ей неинтересен.
— Полное дерьмо, — скривился Глеб. — Публика там… сплошные олигофрены. Думаю, это издательство скоро сдохнет. Вместе с фондом нашего дорогого шефа.
Завуч резко поднялась. Ее увядшие щеки покрылись пятнами.
— Глеб Михайлович, этого я от вас не ожидала. По-моему, Иван Гаврилович заслуживает немного уважения…
— Зинаида Павловна, — округлил глаза Глеб, — разве я не имею права на собственное мнение?
— Разве о том речь?! — От негодования лицо старой девы сделалось даже привлекательным. — Но почему такая агрессивность, такое недружелюбие?! — Схватив сумку, она устремилась из учительской. — От кого, от кого, Глеб Михайлович, а от вас…
Дверь за ней захлопнулась. Географичка хихикнула:
— Схлопотал? Нашел перед кем откровенничать.
Вскочив со стула, Глеб сунул листок с телефонами в карман джинсов.
— Прокольчик получился, — пробормотал он, шагая к двери.
— Вечером придешь? — бросила вслед ему географичка, но ответа не услышала: Глеб уже мчался по коридору.
Завуча он догнал на лестничной площадке.
— Зинаида Павловна, я был неправ.
— При чем здесь прав — неправ, Глеб Михайлович?
Глеб прижал ладонь к груди.
— Но я лишь дурачился. Просто меня слегка занесло.
Выражение лица Зинаиды Павловны смягчилось.
— Вас часто заносит, Глеб Михайлович. Вам надо лучше себя контролировать.
— Буду, — с готовностью пообещал Глеб. — Надеюсь, вы не станете передавать директору о моем… как бы это выразить…
— Глеб Михайлович! — Бесцветные бровки завуча сошлись над переносицей. — Вот уже в который раз я слышу инсинуации насчет того, что я будто бы… Пожалуйста, усвойте раз и навсегда: я не ябеда!
Неожиданно для себя Глеб чмокнул ее в щеку и помчался вниз по лестнице.
Когда он, выйдя из школы, приближался к своему “жигуленку”, то заметил рядышком знакомый “вольво”, из которого сейчас же вылез златозубый Вася. На сей раз он был один и без оружия.
— Ну чё, как дела? — сверкнул он улыбкой. Глеб ответил вопросом на вопрос:
— Синяк братану ты поставил?
— Ну.
— Зачем?
Физиономия Василия выразила искреннее изумление подобным вопросом.
— Кто ж его, лоха, учить будет?
Не вступая в дебаты о педагогике, Глеб сразу высказал догадку:
— Тебя Дока прислал?
— Ну.
— Информация о Граче?
— Бои у него в воскресенье.
— Мне-то что? — пожал плечами Глеб.
— Он против Лося играет, — с многозначительной усмешкой сообщил златозубый, наблюдая за произведенным эффектом.
Глеб почесал переносицу.
— То есть… если я правильно тебя понял, Грач выставляет бойца против бойца Виталия Лосева, так?
— Без понтов.
— И кто ж бойцы?
— У Грача — хер его знает. Темнит, падло. А у Лося — охранник его рыжий: бьется как зверь. Ставки будут… — Василий поцокал языком. — Может, поучаствуешь?
Помедлив с ответом, Глеб уточнил:
— В качестве бойца вашего?
— Ну. Ты всех там уделаешь.
Открыв дверцу “жигуленка”, Глеб вздохнул.
— Во сколько и где?
Глаза Василия загорелись.
— ЦСКА, зал единоборств, знаешь? — И в ответ на удивленный взгляд Глеба поспешил заверить: — Да там ментов понагонят — блоха не пёрнет! Всё перекроют на хер!
— А как же я туда попаду? — спросил Глеб, садясь в машину.
— Ну, блин… какие проблемы?! Я встречу у въезда. В шесть вечера.
— Ладно, встречай, — кивнул Глеб, захлопнул дверцу и уехал.
Лицо златозубого, как говорится, озарилось улыбкой. Он вразвалочку подошел к “вольво”, взял с сиденья “сотовый” телефон и набрал номер.
— Васька, ты? — послышался нетерпеливый голос Папани.
— Ну.
— Он клюнул?
— Ну.
— Не соскочит?
— Без понтов. Кой-кого мы ущучим! — пообещал Василий, и его золотые зубы блеснули сквозь поваливший снег.
Глеб позвонил в дверь. Даша открыла и, подбоченясь, встала на пороге. Она была в джинсах, в белой маечке, и пепельные ее волосы были убраны в пышный “конский хвост”. Щуря зеленые свои глазищи, она смотрела на Глеба вызывающе. Боже, до чего она была хороша!
— Итак… — произнес Глеб.
— Итак? — подняла брови Даша. Они смотрели друг другу в глаза.
— Вот, — вздохнул Глеб, — пришел за выходным пособием.
Даша нахмурилась. Жутко нахмурилась.
— Мы ж договорились: через неделю.
— Ничего, я подожду на кухне.
Она перегородила дверь рукой.
— Здесь тебе не вокзал.
— А вот мы проверим. — Глеб отодвинул ее руку и вошел.
Даша закрыла дверь и встала перед Глебом, упрев руки в боки.
— Знаешь что?!
— Знаю.
— Ну скажи!
— Фигушки.
Сдерживая улыбку, Даша спросила:
— Как ты сделал этот фокус?
— Какой фокус?
— С Эйнштейном.
— С каким Эйнштейном?
Она рассмеялась.
— Вот щас как врежу!
— Рука не подымется.
— Еще как подымется! — Она размахнулась и шлепнула его по затылку. Вернее, хотела шлепнуть, но промахнулась.
Глеб в ответ улыбнулся.
— Я тоже рад тебя видеть.
Даша размахнулась другой рукой, примеряясь более тщательно. Рука ее, однако, вновь загребла воздух.
— А вот это уже хамство, — вздохнула Даша. — Пойдем, накормлю котлетами.
Глеб замотал головой.
— Да нет, спасибо, я…
— Никогда! — Она поводила пальцем перед его носом. — Слышишь, никогда не смей говорить “нет, спасибо”!
Глеб снял куртку и повесил на вешалку.
— Но за это, — сказал он без всякой надежды, — ты покажешь мне Ольгин список.
Улыбка на Дашином лице погасла.
— Ты пришел лишь за этим?
— Никогда! — Глеб поводил пальцем перед ее носом. — Слышишь, никогда…
— Ластик, — буркнула Даша.
— …не смей мне задавать таких идиотских…
— Я говорю: ластик! — притопнула она ногой. — Похвалишь мои котлеты — получишь этот список!
Глеб вытаращил глаза от удивления.
Котлеты оказались действительно очень вкусными, и Глеб уминал их прямо-таки бессовестно. Пока он ел, Даша работала на компьютере. И когда Глеб, вымыв за собой посуду, вошел в комнату…
Даша была в очках. Обложившись англо-русскими словарями, она сидела за письменным столом и правила текст на экране дисплея. Но как же ей шли очки!
— С восьми утра не разгибаюсь, — пожаловалась она. — Шестьдесят страниц этой мутоты надо перевести к понедельнику.
Глеб с сочувствием уточнил:
— А сегодня у нас…
— Уже пятница, — вздохнула Даша. — Придется пару ночей не поспать.
— Ну прямо! — возразил Глеб.
— Хоть прямо, хоть криво… — Она выдвинула ящик стола и достала вырванный из блокнота листок. — Держи, как обещала.
Глеб бережно взял листок. Почерк у покойной журналистки был ужасным. Присев на укрытую пледом тахту, Глеб кое-как разобрал записи:
Супруги Манько (Валентина и Павел) — мастера бального танца
Игнат Владимирович Дока — Криминальный авторитет
Федор Лях — художник
Марья Павловна Шлыкова — домохозяйка
Владимир Григорьевич Святов — генерал-лейтенант ФСБ
Наталья Салтыкова — Колдунья
Виктория Бланш — фотомодель
И.Г.З. — учитель русского языка
Дмитрий Аркадьевич Грачев — бизнесмен, связанный с криминалом
Элен Вилье — французская киноактриса
Напротив каждого имени был указан номер московского телефона. За исключением колдуньи Салтыковой: в ее строке вместо телефона был записан адрес.
Положив листок на колено, Глеб откинулся на спинку тахты.
Даша подошла и присела рядом.
— Ну как? — Она взяла листок с колена Глеба. — Извлек что-нибудь полезное?
Глеб помедлил с ответом. И вместо ответа спросил:
— В списке этих имен тебя ничего не удивило?
Даша внимательно посмотрела ему в глаза.
— Ну, разве что… как они вообще попали в один список?
— Вот! — мрачно усмехнулся Глеб. — Даже в клубе филателистов эти люди вряд ли могли бы оказаться вместе. Тебя не интересовало, что их объединяет?
— Конечно, интересовало. Но я подумала, что…
— Погоди, — перебил Глеб, сдерживая волнение, — давай по порядку. У кого из них ты успела побывать, пока я не стал твоим телохранителем?
Даша ткнула в список перламутровым ноготком.
— Вот, у Феди Ляха. И у Игната Доки. Занятный, между прочим, дядечка…
— О чем у вас шел разговор?
— Да так, в общем. Мою сверхзадачу ты знаешь: вычислить заказчика. Федя пригласил меня в свою мастерскую, показал работы… Впечатление довольно сильное, но какое-то зловещее. Этот художник, безусловно, талантлив. А Игнат Владимирович, как положено, повел меня в ресторан, распустил хвост и заливал что-то о превратностях российского бизнеса.
— И у каждого из них ты поинтересовалась, не был ли он знаком с Ольгой Самарской?
— Весьма ненавязчиво. Как бы к слову.
Глеб хмуро кивнул.
— И тут же начались телефонные угрозы. И дядя твой, которого почему-то нет в этом списке, нанял меня по дешевке, чтоб я за тобой шпионил. То-то я ломал голову!
Даша заставила себя улыбнуться.
— Послушайте, лорд Грин, вы не могли бы, так сказать, сбросить завесу…
— Ты не называла этим первым двоим других имен из списка? — вновь перебил Глеб. — Не пыталась выведать, что их всех объединяет?
Даша вздохнула:
— Обижаешь, начальник. Отец частенько мне твердил: во время интервью лучше не задавать главного вопроса — надо строить беседу так, чтобы твой герой сам проболтался.
Глеб опустил глаза.
— Вот поэтому, — сказал он тихо, — ты тут еще сидишь и переводишь с английского. А подруга твоя, Ольга… очевидно, поспешила этот главный вопрос задать.
В Дашиных глазах мелькнул испуг.
— Может, все же объяснишь…
— Как ты собиралась вычислить заказчика? — вновь перебил Глеб.
Даша встала и нервно прошлась по комнате.
— Черт, и курить нельзя!.. В день убийства Оля мне позвонила и обещала заехать за этим треклятым списком. И в трубке я услышала, как ее кто-то позвал: “Кофе готов, мой свет!” Голос был странный: не то мужской, не то женский. Но если б я его опять услыхала, я б не ошиблась.
Глеб посмотрел ей в глаза и с чувством произнес:
— Дура.
— Нет, ей-богу, — Даша продолжала кружить по комнате, — у меня абсолютный слух, так что можешь быть уверен…
— А кто такой, — Глеб заглянул в список, — И.Г.З. — учитель русского языка?
— Ну откуда я знаю?! — взвилась Даша. — Диктуй телефон! Сейчас позвоню и выясню!
— Я тебе выясню! — взорвался Глеб. — Так тебе выясню!.. Всё, кончились твои девичьи подвиги! Без меня больше ни шагу, поняла?! Я тебя и в туалет водить буду!
Даша встала против него, подбоченясь.
— Какой сервис, лорд Грин! За пятьсот-то баксов!
Глеб похлопал по тахте рядом с собой.
— Ну-ка сядь!
— Не командуй! — Даша села. — Раскомандовался тут!
Глеб потер ладонями виски.
— Послушай… брось талдычить про деньги. Раз и навсегда. Сколько тебе заплатить, чтоб ты не высовывалась?
— Только за это?!
— Дашка, остынь! Я наделал ошибок, я тупей барана…
— В глаза бросается!
— Господи, — Глеб продолжал тереть виски, — если бы ты сразу показала мне этот список! Ведь у меня возникло подозрение… Дашка, будешь ты меня слушаться или нет?
Даша сняла очки и аккуратно положила на стул.
— Буду. Но при условии.
— Все что угодно!
— Я тоже должна тебя охранять.
У Глеба, что называется, отвисла челюсть.
— Меня? — переспросил он недоверчиво.
— Тебя, дурак.
Глеб рассмеялся:
— Как, если не секрет? Булыжник из портфеля достанешь?
Дашино лицо вспыхнуло.
— Илья, да?! Ну конечно, кто ж еще!.. Знаешь, может, ты и крутой, и способности у тебя необычные…
— Даш, — с неожиданной грустью перебил Глеб, — все мои способности не стоят твоего булыжника в портфеле. Ты даже не представляешь, как я тобой восхищаюсь, родная.
Даша пристально посмотрела на него, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
— В школе я была сильней, чище… — всхлипнула она. — Теперь я уже не та. Я тоже наворотила ошибок… Не смей держать меня на расстоянии!
Глеб присел перед ней на корточки.
— Только охраняй меня на совесть, ладно? — улыбнулся он.
— Само собой, — вновь всхлипнула она, — без меня они тебя убьют!
— Кто они?
— Не знаю! Ты ведь не говоришь!
Глеб встал и прошелся по комнате.
— В какой газете работала Ольга? — спросил он задумчиво.
— В “Вечернем курьере”.
— Ах, ну да… Ты знаешь там кого-нибудь?
— Многих. Отец активно с ними сотрудничал… А что?
— Можешь организовать мне встречу с редактором? Надо бы выяснить, как попал к Самарской этот список.
Даша вскочила с тахты.
— Запросто, — она кинулась в другую комнату, — если только он сейчас в Москве.
— Хорошо бы на сегодня! — высказал пожелание Глеб.
Он задумчиво подошел к окну. Снег валил да валил и сразу таял, превращаясь в грязь на улицах. А завтра, между прочим, по календарю наступала весна.
Даша влетела, одетая в дубленку.
— Поехали, он ждет ровно в шесть! У него для нас не более пятнадцати минут!
Глеб отвернулся от окна.
— Ты куда-то собралась?
— Угадай с трех попыток!
— А как же твои шестьдесят страниц текста?
— Успеется, — отмахнулась Даша. — Не надеялся ли ты поехать без меня?
Глеб вздохнул.
— Ну, в общем… это я так, для порядку.
Они поехали на “жигуленке” Глеба. Дороги совсем развезло. Снег налипал на лобовое стекло, и “дворники” едва справлялись. Глеб, однако, вел машину так, будто катил по идеальной скоростной трассе.
— Пожалуйста, обещай никуда одной не выходить, — повторил он настойчиво.
Даша кивнула с усмешкой.
— О'кей, я вызову охрану. Ту или иную.
Глеб хмуро на нее покосился.
— Твой жених Эдик не поможет тебе даже при поддержке армии и флота.
Даша прыснула.
— Ход твоих мыслей мне нравится. Ладно, давай договоримся: я забываю про твою зарплату, а ты не упоминаешь о моем женихе Эдике. Особенно к ночи.
— Замётано, — кивнул Глеб. — Но без меня ты из дома ни шагу.
— А ты без меня.
Глеб застонал.
— Ну подумай, куда ты лезешь!
— Уже подумала. Верни мой пистолет.
Больше спорить Глеб не стал, экономя силы на будущее. И “жигуленок” его, по Дашиному указанию, остановился у трехэтажного особнячка. Выходя из машины, Глеб предупредил:
— О списке ни слова.
— Все время обижаешь, — вздохнула Даша, захлопывая дверцу.
Комната, занимаемая главным редактором, была крохотной: в ней с трудом помещались два стола, на каждом из которых, однако, было по компьютеру. Редактор, плотно сбитый мужчина лет сорока в джинсах и свитере, церемонно поцеловал Даше руку.
— Николавна, ты прекрасна до неприличия.
— Я знаю, — сказала Даша.
Девушка за вторым столом подняла веснушчатую мордашку и рассеянно произнесла:
— Привет, Дашуль!
— Здравствуй, Зоя, — более чем холодно отозвалась Даша и представила присутствующим Глеба.
Редактор протянул Глебу руку.
— Федор. Ребята, даже не раздевайтесь. — Он постучал пальцем по стеклу своих часов. — Жизнь собачья, так что раз, два — и разбежались! — Он придвинул Даше стул, а Глебу указал на подоконник: — Уютное местечко, если не боитесь радикулита. Валяйте свои вопросы. Зойка, надеюсь, не помешает?
— Нисколько, — отозвался с подоконника Глеб. — Над чем работала Самарская перед гибелью?
Редактор развел руками:
— Кто об этом только не спрашивал. И милиция в том числе. Ольга интересовалась чем-то вроде магических ритуалов… Ничего более определенного, увы, сообщить не могу. Самарская была у нас как бы на особом положении: звезда. Она часто позволяла себе партизанские действия.
— С неоправданным риском, — ввернула из-за компьютера веснушчатая Зоя. — Чтобы славой ни с кем не делиться.
— Ну, ты-то, — парировала Даша, — и без дележа себе оттяпаешь. Так сказать, от имени коллектива.
Повисло неловкое молчание.
— Федор, — обратился к редактору Глеб, — неужели она даже не намекнула?
Редактор задумчиво кивнул:
— Намеков было достаточно. Держитесь, мол, готовлю вам бомбу. Что же это за бомба? Да вот, мол, собираются люди от министра до уголовника и еще черт знает кого и занимаются черт знает чем. Ладно, Оля, допустим. И чем же они занимаются? А вот это, говорит, и есть бомба. Кстати, — обернулся редактор к Даше, — нечто подобное я слышал и от твоего отца. Примерно за неделю до его гибели.
Даша побелела. Глеб съехал с подоконника.
— То есть? — спросили они дуэтом.
— Какая слаженность! — улыбнулся редактор. — Николай Петрович, кажется, тоже носился с чем-то прохожим. Представьте, говорил он, в одной комнате собираются люди столь разных слоев общества, что уравнять их не в силах даже кладбище. Как по-вашему, спрашивал он, что их может объединять?.. Черт! Или у меня с головой плохо, или именно он увлек Ольку этой бредятиной. Что-то я смутно припоминаю…
— Железно, Федь! — поддержала из-за компьютера Зоя. — Я тоже вспомнила. Николай Петрович умел зажигать. И он говорил о ритуалах.
Редактор озабоченно взглянул на свои часы.
— Не знаю, ребята, зачем вам все это. Может, для семейного альбома… Но я вроде все вам сказал. И время, простите, вышло.
А Зоя задумчиво проговорила:
— Где-то около месяца назад Олечкин бой-френд, капитан уголовного розыска, поделился с ней какими-то оперативными данными. После чего прима наша расцвела в предвкушении сенсации…
— Какая же ты дрянь! — бросила ей Даша. Зоя, будто и не слыша, спокойно продолжила:
— Бой-френда из милиции сразу поперли, а звезда нашей журналистики…
— Заткнись, — оборвал ее редактор. — Самарская имела право даже на бредятину.
Глеб застегнул “молнию” на куртке.
— Почему же бредятина? — возразил он. — Могла бы получиться проблемная статья: “Значение ритуалов в жизни человечества”. С подзаголовком: “От плясок африканского шамана до инаугурации президента России”.
Редактор посмотрел на него с интересом.
— Вот и написали бы.
Глеб вздохнул:
— Рад бы, да не умею.
Глядя на редактора, Даша ядовито произнесла:
— Спасибо, Федор Данилович, за предложение. И за ценную информацию спасибо.
Они с Глебом направились к двери. Зоя вдогонку бросила:
— Насчет статьи, Глеб… Не отмахивайтесь, у вас получится. В крайнем случае — звоните, я помогу.
— Она поможет! — буркнула Даша. Глеб обернулся:
— Может, я и воспользуюсь. А вы, случаем, не знаете этого бой-френда из милиции?
— Она все знает, — пробормотала Даша. Зоя обворожительно улыбнулась Глебу.
— Виктор Малхасянц. Хотите достану его домашний телефон?
— Не трудись, у меня записан, — ответила Даша и утянула Глеба за дверь.
Редактор в тревоге посмотрел на часы.
— Как думаешь, — спросил он, — доеду я до Преображенки минут за двадцать?
— За пятнадцать доедешь. — Встав из-за стола, Зоя подошла к редактору сзади. Юбчонка на ней была куцая, и ножки выглядели соблазнительно. — Расслабься, Федюня, — промурлыкала она и принялась массировать начальству плечи.
Редактор блаженно зажмурился.
— Заяц, я опаздываю… Рекламодатели — народ капризный…
— Успеешь. Расслабься.
Постанывая, редактор спросил:
— Зачем ты ее провоцировала?
— Терпеть не могу балованных папиных дочек. — Зоя запустила руки ему под рубашку и начала растирать грудь. — Следовало ей намекнуть, что ее дорогой папочка был любовником ее школьной подруги. Думаю, это откровение помогло бы ей тверже стоять на земле.
— А ты, ей-богу, дрянь, — проговорил редактор, постанывая от массажа.
Снегопад не прекращался, и на сей раз Глеб вел машину медленно и осторожно. Он размышлял.
— Я этой крысе волосенки повыдергиваю! — в сердцах пообещала Даша.
— Ты знакома с Ольгиным Виктором Малхасянцем? — спросил Глеб.
— Угу, мы Новый год вместе встречали. Она всегда Ольке завидовала, вечно распускала сплетни…
— Мы можем срочно с ним связаться?
— Легко. Сейчас позвоним из дома… Теперь еще лезет с услугами! Ах, вы пишите! Ах, я помогу!..
— Дашка! — прикрикнул Глеб. — Похоже, твоего отца убила та же рука, что и Ольгу! Только способы разные!
Даша будто прикусила язык. И после паузы уточнила:
— Думаешь, из-за этой темы… связанной со списком?
— Не ходи к гадалке.
— А маму?.. Просто за компанию, да?
Глеб молча вздохнул.
Даша тихо спросила:
— А мы отыщем доказательства? Ведь прежде чем кого-то обвинять…
— Я никого не собираюсь обвинять, — резко проговорил Глеб. — Я должен их найти и стереть в порошок. Эти силы, родная, не подлежат суду.
После продолжительного молчания Даша сказала:
— Сперва проверю твое жилище.
— Можешь не беспокоиться.
— Это не беспокойство, это моя работа.
Они молча поднялись в лифте, молча вошли в квартиру. Глеб в смокинге, виднеющемся из распахнутого пальто, и Даша в дубленке, накинутой на вечернее платье, встали друг против друга в тесной прихожей.
— Ну как? — ехидно поинтересовалась Даша. — Бомба не заложена?
Глеб прошел в комнату и деловито заглянут под письменный стол.
— Все чисто. А кто такой этот Эдик?
Войдя за ним следом, Даша небрежно обронила:
— Мой жених. Правда симпатичный?
Глеб кивнул.
— Просто миляга. Что общего у него с Грачевым?
— Не знаю. Бизнес какой-то… Мне надоели твои вопросы.
— Можешь воспользоваться пятой поправкой к американской конституции.
Даша не улыбнулась.
— На следующей неделе я с тобой расплачусь и… Благодарю вас, лорд Грин. Телохранитель мне больше не понадобится.
— Ну и слава Богу. Только об увольнении надо уведомлять заранее.
— Ты прав. Я выплачу тебе двухнедельное пособие.
— Тогда другое дело! — обрадовался Глеб. — Хочешь, напоследок покажу тебе фокус?
Изумрудные глаза Даши гневно сверкнули.
— Валяй, — сказала она. — Напоследок.
Глеб помахал рукой возле ее волос.
— Угадай, что у меня в кулаке?
— У тебя там, — отчеканила Даша, — листок из тетради. В клеточку. А на нем чернилами нарисован Альберт Эйнштейн. Угадала? Или у меня извращенная фантазия?
Глеб на мгновение замер и — рассмеялся.
— Ну вы даете, Дарья Николаевна! Таким сложным фокусам боцман меня не обучал! — Разжав кулак, он швырнул в корзину скомканную бумажку. — Всего хорошего. Через неделю зайду за пособием.
Он вышел из комнаты и хлопнул входной дверью.
Даша застыла, безвольно опустив руки. Услыхав, как со скрипом открылись и захлопнулись дверцы лифта, она в досаде пробормотала:
— Дурак! Дурак! Дурак!
Потом, чуть подумав, извлекла из корзины брошенную Глебом бумажку и расправила ее на столе… Это был листок из тетради. В клеточку. На нем чернилами был нарисован портрет Эйнштейна. И Эйнштейн улыбался во весь рот. А под рисунком было написано: “Сама дура! Дура! Дура!”
Даша опустилась на стул и, всхлипнув, сказала:
— То-то же.
Глава пятая
По пятницам Глеб давал шесть уроков французского, по одной паре в каждом из трех девятых классов. Все шло в привычном вроде бы русле за исключением двух моментов. 9‑й “Б” не искрился обычной жизнерадостностью, а буквально источал мрачный сарказм. Неформальные лидеры Лёня Рюмин и Гуля Шарипова любой вопрос по теме урока ухитрялись перевести на обсуждение гнусной роли Лубянки в болезнях российской демократии. Большинство класса, похоже, не шибко их понимало, однако поддерживало из солидарности. В настроение ребят Глеб демонстративно не вникал. Он лишь заставлял их высказываться по-французски, следя за грамматикой и произношением. И второе. Медведев из 9-го “А” явился с фонарем под глазом и на занятиях проявлял бестолковую активность, старательно изображая интерес к предмету. Из педагогических соображений Глеб поставил ему “четверку”, что привело беднягу в полное замешательство.После уроков Глеб зашел в учительскую и попросил у завуча номера домашних телефонов всех девятиклассников.
— Вам зачем? — поинтересовалась Зинаида Павловна, протягивая ему отпечатанные на машинке данные.
— Кое-кто из ребят, — ответил Глеб, — проявляет способности к языку. Хочу поговорить с их родителями: не согласятся ли они на дополнительные занятия.
— Платные? — насторожилась завуч.
— Само собой. — Глеб старательно переписал в блокнот несколько номеров, хотя нужен ему был лишь телефон Лёни Рюмина. — Кто ж нынче работает бесплатно?
Завуч вздохнула, поправляя извечную косу на затылке.
— Трудно с вами спорить, Глеб Михайлович. Времена изменились.
Тут в учительскую впорхнула географичка.
— Здрасьте, кого не видела! — прощебетала она, и пышный ее задок вильнул перед Глебом.
Кроме нее и Зинаиды, в комнате никого больше не было. Глебу, можно сказать, повезло.
— Привет, Галь! — Он как бы продолжал переписывать номера телефонов. — Вчера, между прочим, был на банкете, который устроил этот… забыл, как называется фонд, где наш Иван Гаврилович — большая шишка.
Глаза географички загорелись.
— Как ты туда попал?
— Случайно. Сперва директор сделал мне выволочку за драку возле школы, а потом смягчился и вручил приглашение на презентацию их издательства.
Географичка колыхнула бюстом над его ухом.
— Ну и как? Приличный был банкет?
Завуч меж тем копалась в сумочке, делая вид, будто разговор этот ей неинтересен.
— Полное дерьмо, — скривился Глеб. — Публика там… сплошные олигофрены. Думаю, это издательство скоро сдохнет. Вместе с фондом нашего дорогого шефа.
Завуч резко поднялась. Ее увядшие щеки покрылись пятнами.
— Глеб Михайлович, этого я от вас не ожидала. По-моему, Иван Гаврилович заслуживает немного уважения…
— Зинаида Павловна, — округлил глаза Глеб, — разве я не имею права на собственное мнение?
— Разве о том речь?! — От негодования лицо старой девы сделалось даже привлекательным. — Но почему такая агрессивность, такое недружелюбие?! — Схватив сумку, она устремилась из учительской. — От кого, от кого, Глеб Михайлович, а от вас…
Дверь за ней захлопнулась. Географичка хихикнула:
— Схлопотал? Нашел перед кем откровенничать.
Вскочив со стула, Глеб сунул листок с телефонами в карман джинсов.
— Прокольчик получился, — пробормотал он, шагая к двери.
— Вечером придешь? — бросила вслед ему географичка, но ответа не услышала: Глеб уже мчался по коридору.
Завуча он догнал на лестничной площадке.
— Зинаида Павловна, я был неправ.
— При чем здесь прав — неправ, Глеб Михайлович?
Глеб прижал ладонь к груди.
— Но я лишь дурачился. Просто меня слегка занесло.
Выражение лица Зинаиды Павловны смягчилось.
— Вас часто заносит, Глеб Михайлович. Вам надо лучше себя контролировать.
— Буду, — с готовностью пообещал Глеб. — Надеюсь, вы не станете передавать директору о моем… как бы это выразить…
— Глеб Михайлович! — Бесцветные бровки завуча сошлись над переносицей. — Вот уже в который раз я слышу инсинуации насчет того, что я будто бы… Пожалуйста, усвойте раз и навсегда: я не ябеда!
Неожиданно для себя Глеб чмокнул ее в щеку и помчался вниз по лестнице.
Когда он, выйдя из школы, приближался к своему “жигуленку”, то заметил рядышком знакомый “вольво”, из которого сейчас же вылез златозубый Вася. На сей раз он был один и без оружия.
— Ну чё, как дела? — сверкнул он улыбкой. Глеб ответил вопросом на вопрос:
— Синяк братану ты поставил?
— Ну.
— Зачем?
Физиономия Василия выразила искреннее изумление подобным вопросом.
— Кто ж его, лоха, учить будет?
Не вступая в дебаты о педагогике, Глеб сразу высказал догадку:
— Тебя Дока прислал?
— Ну.
— Информация о Граче?
— Бои у него в воскресенье.
— Мне-то что? — пожал плечами Глеб.
— Он против Лося играет, — с многозначительной усмешкой сообщил златозубый, наблюдая за произведенным эффектом.
Глеб почесал переносицу.
— То есть… если я правильно тебя понял, Грач выставляет бойца против бойца Виталия Лосева, так?
— Без понтов.
— И кто ж бойцы?
— У Грача — хер его знает. Темнит, падло. А у Лося — охранник его рыжий: бьется как зверь. Ставки будут… — Василий поцокал языком. — Может, поучаствуешь?
Помедлив с ответом, Глеб уточнил:
— В качестве бойца вашего?
— Ну. Ты всех там уделаешь.
Открыв дверцу “жигуленка”, Глеб вздохнул.
— Во сколько и где?
Глаза Василия загорелись.
— ЦСКА, зал единоборств, знаешь? — И в ответ на удивленный взгляд Глеба поспешил заверить: — Да там ментов понагонят — блоха не пёрнет! Всё перекроют на хер!
— А как же я туда попаду? — спросил Глеб, садясь в машину.
— Ну, блин… какие проблемы?! Я встречу у въезда. В шесть вечера.
— Ладно, встречай, — кивнул Глеб, захлопнул дверцу и уехал.
Лицо златозубого, как говорится, озарилось улыбкой. Он вразвалочку подошел к “вольво”, взял с сиденья “сотовый” телефон и набрал номер.
— Васька, ты? — послышался нетерпеливый голос Папани.
— Ну.
— Он клюнул?
— Ну.
— Не соскочит?
— Без понтов. Кой-кого мы ущучим! — пообещал Василий, и его золотые зубы блеснули сквозь поваливший снег.
Глеб позвонил в дверь. Даша открыла и, подбоченясь, встала на пороге. Она была в джинсах, в белой маечке, и пепельные ее волосы были убраны в пышный “конский хвост”. Щуря зеленые свои глазищи, она смотрела на Глеба вызывающе. Боже, до чего она была хороша!
— Итак… — произнес Глеб.
— Итак? — подняла брови Даша. Они смотрели друг другу в глаза.
— Вот, — вздохнул Глеб, — пришел за выходным пособием.
Даша нахмурилась. Жутко нахмурилась.
— Мы ж договорились: через неделю.
— Ничего, я подожду на кухне.
Она перегородила дверь рукой.
— Здесь тебе не вокзал.
— А вот мы проверим. — Глеб отодвинул ее руку и вошел.
Даша закрыла дверь и встала перед Глебом, упрев руки в боки.
— Знаешь что?!
— Знаю.
— Ну скажи!
— Фигушки.
Сдерживая улыбку, Даша спросила:
— Как ты сделал этот фокус?
— Какой фокус?
— С Эйнштейном.
— С каким Эйнштейном?
Она рассмеялась.
— Вот щас как врежу!
— Рука не подымется.
— Еще как подымется! — Она размахнулась и шлепнула его по затылку. Вернее, хотела шлепнуть, но промахнулась.
Глеб в ответ улыбнулся.
— Я тоже рад тебя видеть.
Даша размахнулась другой рукой, примеряясь более тщательно. Рука ее, однако, вновь загребла воздух.
— А вот это уже хамство, — вздохнула Даша. — Пойдем, накормлю котлетами.
Глеб замотал головой.
— Да нет, спасибо, я…
— Никогда! — Она поводила пальцем перед его носом. — Слышишь, никогда не смей говорить “нет, спасибо”!
Глеб снял куртку и повесил на вешалку.
— Но за это, — сказал он без всякой надежды, — ты покажешь мне Ольгин список.
Улыбка на Дашином лице погасла.
— Ты пришел лишь за этим?
— Никогда! — Глеб поводил пальцем перед ее носом. — Слышишь, никогда…
— Ластик, — буркнула Даша.
— …не смей мне задавать таких идиотских…
— Я говорю: ластик! — притопнула она ногой. — Похвалишь мои котлеты — получишь этот список!
Глеб вытаращил глаза от удивления.
Котлеты оказались действительно очень вкусными, и Глеб уминал их прямо-таки бессовестно. Пока он ел, Даша работала на компьютере. И когда Глеб, вымыв за собой посуду, вошел в комнату…
Даша была в очках. Обложившись англо-русскими словарями, она сидела за письменным столом и правила текст на экране дисплея. Но как же ей шли очки!
— С восьми утра не разгибаюсь, — пожаловалась она. — Шестьдесят страниц этой мутоты надо перевести к понедельнику.
Глеб с сочувствием уточнил:
— А сегодня у нас…
— Уже пятница, — вздохнула Даша. — Придется пару ночей не поспать.
— Ну прямо! — возразил Глеб.
— Хоть прямо, хоть криво… — Она выдвинула ящик стола и достала вырванный из блокнота листок. — Держи, как обещала.
Глеб бережно взял листок. Почерк у покойной журналистки был ужасным. Присев на укрытую пледом тахту, Глеб кое-как разобрал записи:
Супруги Манько (Валентина и Павел) — мастера бального танца
Игнат Владимирович Дока — Криминальный авторитет
Федор Лях — художник
Марья Павловна Шлыкова — домохозяйка
Владимир Григорьевич Святов — генерал-лейтенант ФСБ
Наталья Салтыкова — Колдунья
Виктория Бланш — фотомодель
И.Г.З. — учитель русского языка
Дмитрий Аркадьевич Грачев — бизнесмен, связанный с криминалом
Элен Вилье — французская киноактриса
Напротив каждого имени был указан номер московского телефона. За исключением колдуньи Салтыковой: в ее строке вместо телефона был записан адрес.
Положив листок на колено, Глеб откинулся на спинку тахты.
Даша подошла и присела рядом.
— Ну как? — Она взяла листок с колена Глеба. — Извлек что-нибудь полезное?
Глеб помедлил с ответом. И вместо ответа спросил:
— В списке этих имен тебя ничего не удивило?
Даша внимательно посмотрела ему в глаза.
— Ну, разве что… как они вообще попали в один список?
— Вот! — мрачно усмехнулся Глеб. — Даже в клубе филателистов эти люди вряд ли могли бы оказаться вместе. Тебя не интересовало, что их объединяет?
— Конечно, интересовало. Но я подумала, что…
— Погоди, — перебил Глеб, сдерживая волнение, — давай по порядку. У кого из них ты успела побывать, пока я не стал твоим телохранителем?
Даша ткнула в список перламутровым ноготком.
— Вот, у Феди Ляха. И у Игната Доки. Занятный, между прочим, дядечка…
— О чем у вас шел разговор?
— Да так, в общем. Мою сверхзадачу ты знаешь: вычислить заказчика. Федя пригласил меня в свою мастерскую, показал работы… Впечатление довольно сильное, но какое-то зловещее. Этот художник, безусловно, талантлив. А Игнат Владимирович, как положено, повел меня в ресторан, распустил хвост и заливал что-то о превратностях российского бизнеса.
— И у каждого из них ты поинтересовалась, не был ли он знаком с Ольгой Самарской?
— Весьма ненавязчиво. Как бы к слову.
Глеб хмуро кивнул.
— И тут же начались телефонные угрозы. И дядя твой, которого почему-то нет в этом списке, нанял меня по дешевке, чтоб я за тобой шпионил. То-то я ломал голову!
Даша заставила себя улыбнуться.
— Послушайте, лорд Грин, вы не могли бы, так сказать, сбросить завесу…
— Ты не называла этим первым двоим других имен из списка? — вновь перебил Глеб. — Не пыталась выведать, что их всех объединяет?
Даша вздохнула:
— Обижаешь, начальник. Отец частенько мне твердил: во время интервью лучше не задавать главного вопроса — надо строить беседу так, чтобы твой герой сам проболтался.
Глеб опустил глаза.
— Вот поэтому, — сказал он тихо, — ты тут еще сидишь и переводишь с английского. А подруга твоя, Ольга… очевидно, поспешила этот главный вопрос задать.
В Дашиных глазах мелькнул испуг.
— Может, все же объяснишь…
— Как ты собиралась вычислить заказчика? — вновь перебил Глеб.
Даша встала и нервно прошлась по комнате.
— Черт, и курить нельзя!.. В день убийства Оля мне позвонила и обещала заехать за этим треклятым списком. И в трубке я услышала, как ее кто-то позвал: “Кофе готов, мой свет!” Голос был странный: не то мужской, не то женский. Но если б я его опять услыхала, я б не ошиблась.
Глеб посмотрел ей в глаза и с чувством произнес:
— Дура.
— Нет, ей-богу, — Даша продолжала кружить по комнате, — у меня абсолютный слух, так что можешь быть уверен…
— А кто такой, — Глеб заглянул в список, — И.Г.З. — учитель русского языка?
— Ну откуда я знаю?! — взвилась Даша. — Диктуй телефон! Сейчас позвоню и выясню!
— Я тебе выясню! — взорвался Глеб. — Так тебе выясню!.. Всё, кончились твои девичьи подвиги! Без меня больше ни шагу, поняла?! Я тебя и в туалет водить буду!
Даша встала против него, подбоченясь.
— Какой сервис, лорд Грин! За пятьсот-то баксов!
Глеб похлопал по тахте рядом с собой.
— Ну-ка сядь!
— Не командуй! — Даша села. — Раскомандовался тут!
Глеб потер ладонями виски.
— Послушай… брось талдычить про деньги. Раз и навсегда. Сколько тебе заплатить, чтоб ты не высовывалась?
— Только за это?!
— Дашка, остынь! Я наделал ошибок, я тупей барана…
— В глаза бросается!
— Господи, — Глеб продолжал тереть виски, — если бы ты сразу показала мне этот список! Ведь у меня возникло подозрение… Дашка, будешь ты меня слушаться или нет?
Даша сняла очки и аккуратно положила на стул.
— Буду. Но при условии.
— Все что угодно!
— Я тоже должна тебя охранять.
У Глеба, что называется, отвисла челюсть.
— Меня? — переспросил он недоверчиво.
— Тебя, дурак.
Глеб рассмеялся:
— Как, если не секрет? Булыжник из портфеля достанешь?
Дашино лицо вспыхнуло.
— Илья, да?! Ну конечно, кто ж еще!.. Знаешь, может, ты и крутой, и способности у тебя необычные…
— Даш, — с неожиданной грустью перебил Глеб, — все мои способности не стоят твоего булыжника в портфеле. Ты даже не представляешь, как я тобой восхищаюсь, родная.
Даша пристально посмотрела на него, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
— В школе я была сильней, чище… — всхлипнула она. — Теперь я уже не та. Я тоже наворотила ошибок… Не смей держать меня на расстоянии!
Глеб присел перед ней на корточки.
— Только охраняй меня на совесть, ладно? — улыбнулся он.
— Само собой, — вновь всхлипнула она, — без меня они тебя убьют!
— Кто они?
— Не знаю! Ты ведь не говоришь!
Глеб встал и прошелся по комнате.
— В какой газете работала Ольга? — спросил он задумчиво.
— В “Вечернем курьере”.
— Ах, ну да… Ты знаешь там кого-нибудь?
— Многих. Отец активно с ними сотрудничал… А что?
— Можешь организовать мне встречу с редактором? Надо бы выяснить, как попал к Самарской этот список.
Даша вскочила с тахты.
— Запросто, — она кинулась в другую комнату, — если только он сейчас в Москве.
— Хорошо бы на сегодня! — высказал пожелание Глеб.
Он задумчиво подошел к окну. Снег валил да валил и сразу таял, превращаясь в грязь на улицах. А завтра, между прочим, по календарю наступала весна.
Даша влетела, одетая в дубленку.
— Поехали, он ждет ровно в шесть! У него для нас не более пятнадцати минут!
Глеб отвернулся от окна.
— Ты куда-то собралась?
— Угадай с трех попыток!
— А как же твои шестьдесят страниц текста?
— Успеется, — отмахнулась Даша. — Не надеялся ли ты поехать без меня?
Глеб вздохнул.
— Ну, в общем… это я так, для порядку.
Они поехали на “жигуленке” Глеба. Дороги совсем развезло. Снег налипал на лобовое стекло, и “дворники” едва справлялись. Глеб, однако, вел машину так, будто катил по идеальной скоростной трассе.
— Пожалуйста, обещай никуда одной не выходить, — повторил он настойчиво.
Даша кивнула с усмешкой.
— О'кей, я вызову охрану. Ту или иную.
Глеб хмуро на нее покосился.
— Твой жених Эдик не поможет тебе даже при поддержке армии и флота.
Даша прыснула.
— Ход твоих мыслей мне нравится. Ладно, давай договоримся: я забываю про твою зарплату, а ты не упоминаешь о моем женихе Эдике. Особенно к ночи.
— Замётано, — кивнул Глеб. — Но без меня ты из дома ни шагу.
— А ты без меня.
Глеб застонал.
— Ну подумай, куда ты лезешь!
— Уже подумала. Верни мой пистолет.
Больше спорить Глеб не стал, экономя силы на будущее. И “жигуленок” его, по Дашиному указанию, остановился у трехэтажного особнячка. Выходя из машины, Глеб предупредил:
— О списке ни слова.
— Все время обижаешь, — вздохнула Даша, захлопывая дверцу.
Комната, занимаемая главным редактором, была крохотной: в ней с трудом помещались два стола, на каждом из которых, однако, было по компьютеру. Редактор, плотно сбитый мужчина лет сорока в джинсах и свитере, церемонно поцеловал Даше руку.
— Николавна, ты прекрасна до неприличия.
— Я знаю, — сказала Даша.
Девушка за вторым столом подняла веснушчатую мордашку и рассеянно произнесла:
— Привет, Дашуль!
— Здравствуй, Зоя, — более чем холодно отозвалась Даша и представила присутствующим Глеба.
Редактор протянул Глебу руку.
— Федор. Ребята, даже не раздевайтесь. — Он постучал пальцем по стеклу своих часов. — Жизнь собачья, так что раз, два — и разбежались! — Он придвинул Даше стул, а Глебу указал на подоконник: — Уютное местечко, если не боитесь радикулита. Валяйте свои вопросы. Зойка, надеюсь, не помешает?
— Нисколько, — отозвался с подоконника Глеб. — Над чем работала Самарская перед гибелью?
Редактор развел руками:
— Кто об этом только не спрашивал. И милиция в том числе. Ольга интересовалась чем-то вроде магических ритуалов… Ничего более определенного, увы, сообщить не могу. Самарская была у нас как бы на особом положении: звезда. Она часто позволяла себе партизанские действия.
— С неоправданным риском, — ввернула из-за компьютера веснушчатая Зоя. — Чтобы славой ни с кем не делиться.
— Ну, ты-то, — парировала Даша, — и без дележа себе оттяпаешь. Так сказать, от имени коллектива.
Повисло неловкое молчание.
— Федор, — обратился к редактору Глеб, — неужели она даже не намекнула?
Редактор задумчиво кивнул:
— Намеков было достаточно. Держитесь, мол, готовлю вам бомбу. Что же это за бомба? Да вот, мол, собираются люди от министра до уголовника и еще черт знает кого и занимаются черт знает чем. Ладно, Оля, допустим. И чем же они занимаются? А вот это, говорит, и есть бомба. Кстати, — обернулся редактор к Даше, — нечто подобное я слышал и от твоего отца. Примерно за неделю до его гибели.
Даша побелела. Глеб съехал с подоконника.
— То есть? — спросили они дуэтом.
— Какая слаженность! — улыбнулся редактор. — Николай Петрович, кажется, тоже носился с чем-то прохожим. Представьте, говорил он, в одной комнате собираются люди столь разных слоев общества, что уравнять их не в силах даже кладбище. Как по-вашему, спрашивал он, что их может объединять?.. Черт! Или у меня с головой плохо, или именно он увлек Ольку этой бредятиной. Что-то я смутно припоминаю…
— Железно, Федь! — поддержала из-за компьютера Зоя. — Я тоже вспомнила. Николай Петрович умел зажигать. И он говорил о ритуалах.
Редактор озабоченно взглянул на свои часы.
— Не знаю, ребята, зачем вам все это. Может, для семейного альбома… Но я вроде все вам сказал. И время, простите, вышло.
А Зоя задумчиво проговорила:
— Где-то около месяца назад Олечкин бой-френд, капитан уголовного розыска, поделился с ней какими-то оперативными данными. После чего прима наша расцвела в предвкушении сенсации…
— Какая же ты дрянь! — бросила ей Даша. Зоя, будто и не слыша, спокойно продолжила:
— Бой-френда из милиции сразу поперли, а звезда нашей журналистики…
— Заткнись, — оборвал ее редактор. — Самарская имела право даже на бредятину.
Глеб застегнул “молнию” на куртке.
— Почему же бредятина? — возразил он. — Могла бы получиться проблемная статья: “Значение ритуалов в жизни человечества”. С подзаголовком: “От плясок африканского шамана до инаугурации президента России”.
Редактор посмотрел на него с интересом.
— Вот и написали бы.
Глеб вздохнул:
— Рад бы, да не умею.
Глядя на редактора, Даша ядовито произнесла:
— Спасибо, Федор Данилович, за предложение. И за ценную информацию спасибо.
Они с Глебом направились к двери. Зоя вдогонку бросила:
— Насчет статьи, Глеб… Не отмахивайтесь, у вас получится. В крайнем случае — звоните, я помогу.
— Она поможет! — буркнула Даша. Глеб обернулся:
— Может, я и воспользуюсь. А вы, случаем, не знаете этого бой-френда из милиции?
— Она все знает, — пробормотала Даша. Зоя обворожительно улыбнулась Глебу.
— Виктор Малхасянц. Хотите достану его домашний телефон?
— Не трудись, у меня записан, — ответила Даша и утянула Глеба за дверь.
Редактор в тревоге посмотрел на часы.
— Как думаешь, — спросил он, — доеду я до Преображенки минут за двадцать?
— За пятнадцать доедешь. — Встав из-за стола, Зоя подошла к редактору сзади. Юбчонка на ней была куцая, и ножки выглядели соблазнительно. — Расслабься, Федюня, — промурлыкала она и принялась массировать начальству плечи.
Редактор блаженно зажмурился.
— Заяц, я опаздываю… Рекламодатели — народ капризный…
— Успеешь. Расслабься.
Постанывая, редактор спросил:
— Зачем ты ее провоцировала?
— Терпеть не могу балованных папиных дочек. — Зоя запустила руки ему под рубашку и начала растирать грудь. — Следовало ей намекнуть, что ее дорогой папочка был любовником ее школьной подруги. Думаю, это откровение помогло бы ей тверже стоять на земле.
— А ты, ей-богу, дрянь, — проговорил редактор, постанывая от массажа.
Снегопад не прекращался, и на сей раз Глеб вел машину медленно и осторожно. Он размышлял.
— Я этой крысе волосенки повыдергиваю! — в сердцах пообещала Даша.
— Ты знакома с Ольгиным Виктором Малхасянцем? — спросил Глеб.
— Угу, мы Новый год вместе встречали. Она всегда Ольке завидовала, вечно распускала сплетни…
— Мы можем срочно с ним связаться?
— Легко. Сейчас позвоним из дома… Теперь еще лезет с услугами! Ах, вы пишите! Ах, я помогу!..
— Дашка! — прикрикнул Глеб. — Похоже, твоего отца убила та же рука, что и Ольгу! Только способы разные!
Даша будто прикусила язык. И после паузы уточнила:
— Думаешь, из-за этой темы… связанной со списком?
— Не ходи к гадалке.
— А маму?.. Просто за компанию, да?
Глеб молча вздохнул.
Даша тихо спросила:
— А мы отыщем доказательства? Ведь прежде чем кого-то обвинять…
— Я никого не собираюсь обвинять, — резко проговорил Глеб. — Я должен их найти и стереть в порошок. Эти силы, родная, не подлежат суду.
После продолжительного молчания Даша сказала: