Вайнин Валерий. Но Змей родится снова?

   На письменном столе, возле компьютера, лежала шахматная доска с незаконченной партией. Глеб заинтересованно склонился над позицией. Даша оперлась о его плечо.
   — Черными играла я, — похвалилась она.
   — Умненькая девочка, — улыбнулся Глеб. — Но я бы выиграл и за белых.
   На кухне, пока Глеб ел, Даша разглядывала колечко-вьюнок у себя на пальце.
   — Спасибо, кстати, за подарок, — сказала она.
   — Носи на здоровье.
   — Похоже, у меня нет выбора. Когда я сняла кольцо, чтобы вымыть посуду, через миг оно само наделось мне на палец.
   — Что ты говоришь! — округлил глаза Глеб.
   — Тогда я провела эксперимент, — продолжила Даша. — Я заперла колечко в шкатулке и оставила в ванной, а сама ушла на кухню.
   — Так ему и надо.
   — Уйти-то я ушла, но… Каким-то образом оно вновь оказалось у меня на пальце.
   — Вот же напасть! — посетовал Глеб. Даша улыбнулась.
   — Иди к чёрту.
   Глеб встал и поцеловал ее в щеку.
   — Вот все, что я могу тебе ответить.
   — А продолжение будет?
   В этот момент зазвонил телефон.
   — Я подойду: это ФСБ. — Опередив Дашу, Глеб снял трубку.
   — Глеб Михайлович? — раздался голос полковника Рюмина. — Могу я к вам подняться?
   — Да, Борис Викторович. Я открою.
   Когда он положил трубку, Даша осведомилась:
   — Что, чёрт возьми, здесь происходит?
   — Охраняем тебя всей мощью государства, — ответил Глеб, направляясь к двери.
   — Послушай, я серьезно!
   — А я, думаешь, шучу?
   В дверь позвонили. Глеб впустил полковника Рюмина. Полковник, как обычно, был прям как трость и вопреки обычаю трезв как стеклышко.
   — Здравствуйте, Дарья Николаевна, — галантно поклонился он.
   Даша кое-как изобразила улыбку.
   — Добрый вечер.
   Полковник деловито спросил:
   — Надеюсь, теперь у вас все благополучно? О том, что здесь случилось, я в курсе.
   — Браво. — Глеб протянул ему конверт с долларами. — Здесь вся сумма.
   — Не сомневаюсь. — Сунув конверт в карман, полковник приоткрыл дверь. — Всего хорошего, Дарья Николаевна, до завтра. Глеб Михайлович, может, вы спуститесь со мной ненадолго? Я бы хотел обсудить с вами… м-м… кое-какие мои соображения по поводу… э-э… сегодняшнего инцидента в лифте.
   — Да, Борис Викторович. Минут через десять.
   Полковник вышел, и Глеб закрыл за ним дверь.
   — Итак, — сказала Даша, — я жду ответа.
   — Как соловей лета, — буркнул Глеб, надевая куртку. Даша подошла к нему вплотную и заглянула в глаза.
   — Зачем здесь ФСБ?
   — Смеху ради.
   — Не переборщить бы с юмором!
   — Не переборщат. Можешь на них положиться. — Глеб обнял ее и поцеловал в макушку.
   Даша отстранилась.
   — Куда ты намылился?
   — Да так… прошвырнуться по Бродвею. — Глеб хмуро приоткрыл дверь.
   — Почему мне нельзя с тобой?
   — Ты не закончила партию в шахматы.
   Даша топнула ногой.
   — Как ты смеешь отгораживаться от меня словами!
   — Как ты смеешь не читать мои мысли! — огрызнулся Глеб, захлопывая за собой дверь.
   Эта реплика повергла Дашу в растерянность. Однако она подумала и с опозданием возразила:
   — Неправда, я их читаю. Но пока еще с запинками.
 
 
 
 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЫЩИК

 

Глава первая

   В 7.30 утра полковник Рюмин встретил Глеба у Дашиного подъезда. В воздухе висел сырой туман, в недрах которого могли укрыться и охранники, и враги.
   — Сдаю дежурство, — утомленно проговорил полковник. — За нами еще полчаса, не настаиваете…
   — Ради Бога, Борис Викторович, — отмахнулся Глеб. — Надеюсь, без происшествий?
   Полковник помедлил с ответом.
   — Я бы так не сказал. Будь на вашем месте, Глеб Михайлович, кто-то другой, он определенно принял бы меня за сумасшедшего. Но с вами, полагаю, такой проблемы не возникнет.
   Глеб стиснул его плечо.
   — Господи, можно без предисловий?!
   Дернув плечом, полковник отступил на шаг.
   — В четверть второго ночи, — проговорил он, точно рапортуя, — к двери Дарьи Николаевны подошла чумазая потрепанная баба, похожая на бомжиху, и стала заглядывать в замочную скважину. Один из моих сотрудников схватил ее за руку и спросил, что она здесь потеряла. Бомжиха стала молча вырываться, проявив недюжинную силу. Пришлось подключиться второму сотруднику. Вдвоем они эту мадам кое-как скрутили, надели наручники и заперли в машине. Пока мы совещались, как с ней поступить, дверца машины распахнулась как бы сама собой, и оттуда… хорошо, у меня есть свидетели… оттуда выскочила огромная волчица, на бегу отшвырнула меня шагов на пять и умчалась в темноту. На сиденье валялись окровавленные обломки наручников. Затем… до утра без происшествий. Все тихо и спокойно.
   Глеб кивнул:
   — Спасибо, Борис Викторович. Свои деньги вы отработали.
   Полковник взглянул на него с прищуром:
   — Вижу, вы не удивлены.
   — Разумеется, сумасшедшим я вас не считаю. Думаю, теперь вам станут понятней мои странные намеки. — Он приоткрыл дверь подъезда. — Всего доброго.
   — Минутку, — полковник вошел с ним в подъезд, — я сниму посты с этажей. Скажите, Глеб Михайлович, мой генерал-лейтенант… вы говорили, он попал в плохую компанию..
   — Да, — кивнул Глеб, заходя с полковником в лифт, — ваш начальник теперь на службе у той самой волчицы или у еще кого похлеще.
   На Дашином этаже Глеб вышел, а полковник остался в кабине лифта, в которую сейчас же вошли два его неприметных сотрудника.
   — Кстати, из-за наручников, — заметил полковник, — у волчицы, вероятно, поранены передние лапы.
   Лифт захлопнулся и пошел вниз.
   — Может, и поранены, — задумчиво пробормотал Глеб, давя на кнопку звонка. — Если у нее проблемы с регенерацией.
   Даша открыла и чмокнула его в щеку.
   — Опять звонил этот голос, — бодро сообщила она. — “Охрана не поможет, свет мой!” Жуткая зануда. “Чего, — спрашиваю, — вы от меня хотите? Так сказать, в идеале?” В ответ раздается гаденькое хихиканье “Наслаждайтесь мгновением, — говорит, — и приготовьтесь”.
   — Только-то? — Глеб расстегнул куртку, но снимать не стал.
   Держа руки в кармане джинсов, Даша тряхнула “конским хвостом”.
   — Примитивное давление на психику. Банально до тошноты.
   Глеб взглянул на свои часы.
   — Больше никаких происшествий?
   — Тебе мало? Пойдем, накормлю.
   Глеб качнул головой.
   — На урок опоздаю.
   — Хотя бы кофе. А то…
   В дверь позвонили. Посмотрев в глазок, Даша открыла. Вошли Стас и Такэру.
   — Покойников не прибавилось? — мрачно пошутил рыжий, снимая пальто.
   — Еще не вечер, — обнадежил его Глеб.
   — Хороший у вас юмор, — вздохнула Даша и обратилась к Такэру: — Ну а ты что скажешь?
   Японец улыбнулся.
   — Туман, — ответил он, снимая обувь, — весной пахнет.
   — Значит, завтракать пора, — заключила Даша и отправилась на кухню.
   Следуя за ней, Такэру возразил:
   — Сначала доиграем вчерашнюю партию. Пожалуйста.
   Даша ответила, гремя посудой:
   — У тебя никаких шансов. Тем более на голодный желудок.
   Глеб взялся за дверную ручку, но Стас подпер дверь плечом.
   — Слышь, а ты правда спас Такэру жизнь? — поинтересовался он, понизив голос.
   — Это он тебе сказал? — удивился Глеб.
   — Не мне. Даша у него выпытала, как вы познакомились… ну и все такое прочее.
   — Если выпытала, о чем ты спрашиваешь? — в досаде пробормотал Глеб.
   Стас замялся.
   — Не верится как-то. Он говорит, было восемь якудза с железными цепями и кольями. Так?.. Вроде его заманили в ловушку, но случайно проходил ты, одетый в какие-то лиловые одежды, и… Нет, кроме шуток: ты якобы за полминуты убил всех восьмерых голыми руками, причем никто из них тебя ни разу даже не коснулся. Что за понтяра такая?
   Глеб вздохнул.
   — Чего только люди не придумают. Пусти, мне бежать надо.
   Убрав плечо от двери, Стас с усмешкой протянул руку.
   — Ну давай, пока.
   — Пока, — протянул ему руку Глеб. — Не забудь, сегодня я задержу вас ненадолго.
   — Нет проблем. — Рыжий стиснул руку Глеба изо всех своих богатырских сил.
   — Проследи, чтоб у Такэру проблем не было. — Глеб в ответ сдавил руку Стаса. — Пусть с братом своим согласует.
   Напрягая мышцы, Стас побагровел, затем побледнел и присел от боли на корточки.
   — Ага, — прохрипел он, — я прослежу.
   — И постарайтесь тут обойтись без трупов. — Глеб отпустил его руку и вышел.
   Массируя суставы побелевших пальцев, Стас смотрел ему вслед с детским восхищением. А когда, потряхивая онемевшей дланью, он ввалился в комнату, Даша готовилась поставить Такэру мат.
   — Ушел? — спросила она, глядя на шахматную доску.
   — Угу, — кивнул рыжий.
   — Ну и дурак, — сказала Даша, и по щеке ее скатилась слезинка.
   Такэру и Стас переглянулись.
   — Сдаюсь, — японец положил своего короля, — можно завтракать.
 
   Завуч поймала Глеба после третьего урока и выразила признательность за то, что он согласился подменить французским заболевшую биологичку и пришел к половине девятого, хотя, по расписанию, мог бы еще поспать.
   Глеб по-военному отдал честь.
   — Рад стараться.
   Завуч с улыбкой поправила обернутую вокруг головы косу.
   — Вы могли бы стать прекрасным педагогом, — заметила она, — если б только…
   — …не ходил на уроки в джинсах, — продолжил за нее Глеб.
   Завуч отмахнулась.
   — Это мы проехали. Я имела в виду, если б зарплата у нас была побольше. Конечно же, такие деньги для молодого мужчины — просто смех.
   — И для старого тоже, — улыбнулся Глеб. — Но разве я просил прибавки?
   — Пока не просили. Но, подрабатывая телохранителем, вы долго у нас не продержитесь. И будет очень-очень жаль.
   — Вон вы про что, — нахмурился Глеб. Зинаида Павловна смутилась.
   — Ну, что вы хотите… слухами земля полнится.
   Глеб протянул ей руку:
   — Хотите пари? Я продержусь у вас до тех пор, пока вы меня сами не выгоните.
   — Принимаю. — Завуч взяла его руку. — На что?
   — На шоколадный торт.
   — Идет. И к вашим джинсам я больше не цепляюсь.
   Глеб хмыкнул.
   — Признаться, Зинаида Павловна, вы меня озадачили.
   Завуч порозовела.
   — Ну да, вы думали, я вобла сушеная. Ладно, побегу. Иван Гаврилович заболел, надо организовать замену на русский и литературу.
   — А что с ним? — поинтересовался Глеб.
   — Да знаете… как говорится, старость — не радость. Сердце, давление… в общем, полный букет.
   — Так, может, сходим навестим?
   Завуч удивленно на него взглянула. Прозвенел звонок.
   — Молодец, что предложили, Глеб Михайлович. Я и сама собиралась, да все как-то… — Она со вздохом махнула рукой. — Давайте условимся: если Иван Гаврилович завтра-послезавтра не поднимется, мы с вами непременно его навестим.
   С этим они и разошлись по своим кабинетам.
   После уроков, едва успев перекусить в столовке, Глеб отправился на встречу с красой и гордостью российского криминала — Игнатом Докой. На месте свидания, однако, оказался лишь бордовый “вольво” златозубого, и сам Вася жмурился на прохладном мартовском солнышке, опершись задом о капот.
   — Бонжур, Француз, — осклабился он золотыми зубами.
   — У братишки нахватался? — усмехнулся Глеб.
   — Ну.
   — Умница. Теперь ваши знания уравнялись. А что же Папаня? Продинамить меня решил?
   — Щас будет, — жмурясь, успокоил Вася.
   — Без понтов? — уточнил Глеб.
   — Ну, — кивнул Вася, протягивая ему лист бумаги. — На, можешь рвать.
   Это была расписка, якобы выданная Варварой Львовной Колесниковой с обещанием оформить квартиру на Васино имя в обмен на полученные десять тысяч долларов США. Разрывая лист на мелкие клочки, Глеб полюбопытствовал:
   — Пригодилось?
   — Ну, блин, еще как! Утром стрелка была. Теперь к бабке твоей мимо меня никто не вопрется. Скажи, пусть спит спокойно. А этот фраер из префектуры вообще попал штук на… по самые не балуйся.
   Глеб вздохнул:
   — Ладно, жизнь рассудит.
   В этот момент подъехали два черных “мерседеса”.
   — Папаня, — кивнул на них Вася. — Почти не опоздал.
   Из каждого “мерседеса” вылезли по два амбала. Глеб сморщился, как от кислятины.
   — Дешевка твой Папаня, — сказал он. — Маленькая трусливая дешевка.
   Вася хмуро на него покосился.
   — Получше других, — буркнул он, направляя свои стопы к “мерседесу”. Он переговорил с охранниками и вернулся с приглашением: — Залезай к нему в тачку, едем в кабак.
   — Идите в задницу, — отмахнулся с досадой Глеб. — У меня разговору-то минут на десять. Не хватало еще с вами бухать.
   — Так и передать? — обиделся златозубый.
   — Передай: огромное спасибо, но у меня нет времени.
   С этим Вася отошел, “перебазарил” и, вернувшись, повторил приглашение в кабак. Глеб разозлился не на шутку, и златозубый отправился на очередной тур переговоров. Путем этой “челночной” дипломатии было наконец достигнуто соглашение, в результате которого Глеб и Папаня оказались в бордовом Васином “вольво”.
   Дока был сегодня в шикарном пальто, в костюме и при галстуке. Притом, судя по интенсивности благоухания, похоже, он вылил на себя полведра дорогого парфюма.
   — Ну как прикид? — подмигнул он Глебу. Глеб внимательно его рассмотрел.
   — В замызганных штанцах ты выглядел сексуальней.
   Дока сверкнул плутовскими глазками.
   — Склочный ты мужик, Француз. Колючий и несговорчивый.
   Глеб вздохнул.
   — Два вопроса к тебе, Игнат. Соврешь — убью прямо здесь. Условия задачи ясны?
   — Я не фраер, не бери на испуг, — окрысился Дока, но глаза его беспокойно забегали.
   — Вопрос первый, — невозмутимо проговорил Глеб. — Недавно с тобой встречалась журналистка Даша Лосева. Ты водил ее в ресторан, помнишь?
   Брови Доки озадаченно приподнялись. Он пригладил свои жидкие волосенки.
   — Из “Вечернего курьера”?.. Еще бы! Забудешь такую!.. А что? Бизнесом моим интересовалась, связан ли он с криминалом. — Игнат хохотнул. — Нет, говорю, у меня все легально. Еще расспрашивала про Самарскую… ну, которую накануне замочили, знаком ли я с ней… Короче, Француз. В чем проблема-то?
   Глеб посмотрел на него в упор.
   — После встречи с тобой, Игнат, у этой корреспондентки начались неприятности. Ей стали звонить с угрозами, чтоб не лезла не в свое дело, не то хуже будет. Это я мягко выражаюсь. “Хвоста” ей навесили, преследовали по пятам… Что ты об этом скажешь, Игнат?
   Брови Доки поднялись еще выше.
   — Думаешь, это я? — ткнул он себя в галстук. И вдруг с облегчением рассмеялся. — Вроде умный ты мужик, Француз, а такую пургу гонишь! Ну посуди сам: зачем я буду на девчонку изжогу нагонять? Чем она мне помешала? — Дока явно перестал нервничать.
   Глеб задумчиво потер переносицу.
   — Ладно, вопрос второй. Ко мне в руки случайно попал список интересных людей, составленный журналисткой Самарской. Кто-то из этого списка, похоже, ее и пришил. Кто-то… может, мастера бального танца или художник. А может, французская актриса, генерал ФСБ или фотомодель. Там, кстати, и дружок твой Дмитрий Грачев, и сам ты, Игнат Владимирович Дока, с пометкой “криминальный авторитет”. Занятная компашка, я те доложу!.. Так вот, Игнат, если вопрос не покажется тебе чересчур сложным: как ты туда попал?
   Папаня небрежно махнул рукой.
   — Проще пареной репы. Больше вопросов нет?
   Настал черед Глеба поднимать брови.
   — Нет, это последний.
   Дока расслабленно развалился на спинке сиденья.
   — Мастера бальных танцев — это Валька Манько, правильно? Почти два года ее трахаю: у Пашеньки ейного вообще не встает…
   — Короче, — поморщился Глеб, — не отвлекайся.
   — А я и не отвлекаюсь. Исполнила как-то мне Валюша минет… Ну все, всё! Потом заняла у меня пять штук баксов… Неслабые у нее расценки, да? Ну ладно, заняла она, значит, пять штук и стала зазывать то ли на семинар, то ли на симпозиум, где собираются какие-то крутые люди — покруче президентов, — которые могут меня к чему-то там приобщить… Надо знать Валю: проявишь недоверие — плешь проест и месяц к себе не подпустит. Ладно, говорю, а телки там будут? Самые лучшие, говорит: фотомодели да кинозвезды. Про ФСБ и МВД, сучка, даже не упоминает… В общем, поперся я туда, лох старый. Глядь — а за мной дружок закадычный Малхасянц из МУРа. Его я мигом засек: он и не скрывался, прилип внаглую. Да хрен с тобой, думаю, паси — я на отдыхе. Приезжаю, значит. И первый, кого зырю на этой сходке, Митька Грач. Весь расфуфыренный, падло, по-английски чешет — я те дам! А на сцене какой-то чурка размалеванный фокусы задрючивает, и в зале все прямо торчат. Гляжу вокруг — ни одной нормальной телки, сплошные мымры. Покрутился я там, значит, покрутился…
   — Все, Игнат, спасибо, — перебил Глеб, выходя из машины. — Ты мне очень помог.
   — Пользуйся, — махнул рукой Дока. — А как насчет поединков? Может, надумаешь?
   — Ага, шнурки только поглажу. — Глеб захлопнул дверцу, пересел в свой “жигуленок” и уехал.
   А на его место плюхнулся Вася.
   — Ну чё? — воззрился он на Папаню.
   — Да так… — Дока отвернулся к окну, — помощи просил. Наезжают на его знакомую, грозят по телефону. Я сказал, подумаю.
   Но Василий был отнюдь не простак.
   — Папань, чё ты гонишь? — ухмыльнулся он.
   — Ну ты, сосок отгрызанный! Хлебало-то закрой! — рявкнул вдруг Игнат. И тут же, как бы извиняясь, похлопал Васю по плечу. — Как думаешь, он Грача зарыть сможет?
   — Ну, — уверенно кивнул Вася.
   Дока опустил стекло и плутовато взглянул на здание школы.
   — Так надо помочь человеку, — сказал он, — в этом конкретном деле.
   Висящее над школой солнце, казалось, подмигнуло ему из-за облака и спряталось, чтоб не рассмеяться.
 
   Дверь открыл Стас и спросил, понизив голос:
   — Почему Такэру называет тебя сэнсеем?
   Глеб снял куртку.
   — Я его тренировал около месяца. Еще вопросы есть?
   — Не за один раз, — улыбнулся рыжий.
   — Да чего там, — вздохнул Глеб, — выстреливай уж всю обойму.
   В комнате Даша играла в шахматы с Ильей. Такэру напряженно “болел”. Белые фигуры Даши теснили черных по всему полю. Илья нервно поглаживал курчавую бороду.
   — Шолом, — обронил он при появлении Глеба.
   Даша подняла на Глеба сияющие глаза и тут же уставилась на шахматную доску.
   — Может, прерветесь? — предложил Глеб. — Помните, зачем я вас здесь собрал?
   Обдумывая очередной ход, Илья рассеянно пробормотал:
   — Угу, минутку.
   — Сейчас я с ним разберусь, — пообещала Даша.
   — Трепись, трепись, — буркнул Илья, двинув ладью. Даша мгновенно ответила конем и выиграла качество.
   — Сливай воду, гроссмейстер, — улыбнулась она.
   — Перебьешься, — огрызнулся Илья, делая рокировку. Даша срубила его слона и похвасталась:
   — Деру, как щенка.
   — Дуська! — взвился вдруг Илья. — Ты мешаешь мне думать!
   Даша подняла руки вверх:
   — Все, котик, молчу. Сдаюсь из старой дружбы.
   Лицо Ильи стало пунцовым.
   — Слушай, Дуська… либо играй, либо…
   Его реплика потонула в общем хохоте. Смеясь, Глеб хлопнул в ладоши.
   — Все, хватит!
   Никто, однако, не обратил на него внимания: все уставились на шахматную доску. Глеб с усмешкой вздохнул.
   Вдруг шахматная доска плавно взлетела в воздух, проплыла над головами и повисла под потолком. Наступила, как говорится, гробовая тишина. И в тишине этой торжественно прозвучал голос Даши—
   — Гольдберг, предлагаю ничью.
   И вновь раздался общий хохот, причем на сей раз смеялся даже уязвленный Илья. “Ну я вам покажу!” — Глеб изо всех сил старался нахмуриться.
   В комнату вдруг вбежал огромный бенгальский тигр, поставил передние лапы на стол и громоподобно зарычал. Илья чуть не проглотил черного ферзя. Хохочущий Стас поперхнулся и застыл с идиотски раскрытым ртом. Такэру попятился, заслоняя собой Дашу, а Даша пролепетала побледневшими губами:
   — Господи, Глеб… пожалуйста, прекрати.
   — Вижу, проняло, — без улыбки произнес Глеб.
   Тигр снял передние лапы со стола и вытянул их перед собой. Висящая под потолком шахматная доска, словно сухой лист, опустилась и улеглась на эти лапы, как чайный поднос. Держа перед собой доску с фигурами, зверь чинно прошествовал на задних лапах и вышел из комнаты.
   — Чтоб я сгорел! — то ли хихикнул, то ли всхлипнул Илья.
   — Голограмма, — небрежно пояснил Глеб, осёдлывая стул. — Может, поговорим, мальчики-девочки?
   Такэру деликатно присел на тахту. Стас взгромоздился на подоконник. А Илья полюбопытствовал:
   — Если это голограмма, как он тащил доску?
   — Доска сама двигалась, синхронно, — ответил Глеб. — То, что я вам сейчас расскажу, кроме вас, не должен знать никто. Можете вы мне это обещать?
   Все молча кивнули.
   — Гриф “Совершенно секретно”, — криво усмехнулся рыжий.
   Глеб шутки не принял.
   — Такэру, — взглянул он на японца, — ты ничего не должен рассказывать брату. Согласен?
   Опустив глаза, Такэру не ответил.
   — А что будет, если расскажет? — с той же кривой усмешкой осведомился Стас. — Какая будет кара?
   Глеб посмотрел на него с грустью.
   — При чем тут кара? Просто все мы можем попасть в беду. В большую беду.
   Даша взяла свой стул и поставила рядом с Глебом.
   — Только не из-за меня, — сказала она, усаживаясь. Такэру поднял голову и посмотрел Глебу в глаза.
   — Я не расскажу никому, сэнсей… Глеб-сан.
   Глеб удовлетворенно кивнул:
   — Я всем вам верю. Мне двести тридцать два года, и в людях я немножко разбираюсь.
   — Сколько, сколько? — ядовито переспросил Стас. Глеб вздохнул.
   — Я сказал: мне двести тридцать два года. И это еще не самое для вас удивительное. Можно, я продолжу?
   Рыжий примирительно поднял руку.
   — Извини. Выглядишь ты моложе меня и если малость себе набавляешь… не мое это дело.
   — Вот и ладно, — насмешливо произнес Глеб. — Такой парень, как я, рождается на земле примерно раз в четыреста лет. Мы называем себя Одинокими Мангустами, и в наших жилах смешалась кровь многих народов. Сочетание наших генов — уникальная случайность, загадка природы, но мы умеем творить то, что принято называть чудесами. Хотя когда-нибудь, я уверен, наука объяснит механизм наших способностей…
   — Старик, а что конкретно ты умеешь? — заинтригованно перебил Илья.
   Глеб смущенно пожал плечами.
   — Да практически… Я, конечно, не Господь Бог, но… Легче перечислить, чего я не умею. Притом я постоянно учусь, так что…
   — Чего тогда ты не умеешь? — не унимался Илья.
   — Например, оживлять мертвых. Поэтому, ребята, ошибаться мы не имеем права. Об остальном, так сказать, в рабочем порядке…
   — Старик, а продемонстрировать можешь? — с улыбкой перебил Илья. Он, стервец, вполне уже оклемался. — Твой голографический котяра, бесспорно, впечатляет, но… Ребята, кто за полноценную демонстрацию чудес?
   Руки подняли все. Даже Даша с виноватым видом. Глеб в досаде хлопнул по спинке стула.
   — Так мы до ночи не закончим!.. Ладно, демонстрация в завершение моего краткого рассказа. Итак — я Мангуст. Главный долг Мангуста — убить Змея, который есть воплощение мирового зла. Змей — это человек, также обладающий сверхъестественными способностями, которые используются им для достижения абсолютной власти над человечеством. Понимаю, ребята, звучит это как параноидальный бред, однако… Сила Змея обычно уступает силе Мангуста. Но Змей всегда строит вокруг себя Систему, или Пирамиду, которая порой превосходит силу Мангуста.
   — Где-то я об этом слышал, — пробормотал Илья.
   — Ничего подобного ты слышать не мог, — раздраженно возразил Глеб. — Сведения о Мангустах в течение тысячелетий передаются лишь от учителя ученику. Если, к примеру, сегодня где-то в мире родится Мангуст, об этом узнаю только я. Перед глазами у меня возникнет объёмный зрительный образ, который подскажет мне… Короче, я быстро найду этого Мангустенка, отберу у родителей и займусь его воспитанием. Рождение Мангуста — случайность, он может явиться на свет в любой семье, генофонд которой содержит достаточно разных национальностей. Но даже эта семья никогда не узнает о чудесном своем ребенке. Тем более что все остальные дети в этой семье окажутся вполне обыкновенными.
   — И ты отберешь Мангустёнка у родителей? — тихо спросила Даша.
   Глеб вздохнул.
   — Да. Так же как забрали меня, путем подмены. Мои родители воспитали чужого нормального ребенка, ни о чем не догадываясь. Никто не пострадал.
   Дашины глаза заблестели.
   — Ты даже не знал своих родителей?
   Встав со стула, Глеб прошелся по комнате.
   — Вот ты меня уже и пожалела, — горько усмехнулся он. — Способности Мангустёнка развиваются стремительно, сразу пошли бы слухи… Чудо-ребенка непременно выкрали бы слуги Змея и либо угробили бы его, либо воспитали по-своему. Вот поэтому о существовании Мангустов не известно ни единой душе, — Глеб обернулся к Илье, — и слышать о них ты ни от кого не мог.
   Илья смущенно опустил взгляд.
   — Старик, но я слышал. Не помню… кажется, в январе на встрече выпускников нашего класса…
   — Точно, — вдруг поддержала его Даша. — Танька Лунцова трепалась.
   — Ну да! — хлопнул себя по лбу Илья. — Она пересказала, не помню уж к чему, какую-то восточную легенду, в которой Мангуст, олицетворяющий Добро, побеждает Змея — излюбленную ипостась Дьявола. Конечно же, Танька Лунцова!
   Такэру задумчиво кивнул.
   — В Токийском университете я тоже что-то слышал.
   Глеб рассмеялся.
   — Ну вот, пошло-поехало! Теперь всех одолеют воспоминания!.. Нет, конечно же, я не отрицаю, что ваша Танька Лунцова и вообще кто угодно могли рассказывать нечто подобное. Мотив противоборства мангусты и кобры весьма популярен в Юго-Восточной Азии. Но, ребята, поверьте: к нашему разговору это не имеет ни малейшего отношения.