Лидия была в Медоукрофте. Туда минут семь ходу по тропинке и пешеходному мосту. Он может сократить это время до пяти минут. Выйдя из дому, Марк пустился бегом По тропинке.
Медоукрофт был уютным и комфортабельным зданием, Переделанным из фермерского дома и стоящим среди нолей на противоположном берегу. Марк всегда считал, что Фрэнк и Айрин испортили его, наполнив современными мебельными гарнитурами. Но входя туда сейчас, он не думал о мебели. Если Лидии нет в гостиной, он позвонит в колокольчик и скажет, что хочет с ней поговорить. Остальные пусть думают что хотят. Он должен повидать ее еще раз, прежде чем превратиться из свободного человека в обвиняемого.
Марк прошел через холл, никого не встретив, открыл дверь гостиной и увидел в дальнем конце комнаты Дики положившего руку на плечо Лидии и наклонившего голову, чтобы поцеловать ее. Это остановило бы его в любое другое время, но не теперь. Он вошел, закрыл за собой дверь и направился к камину, где стояли Дики и Лидия.
— Привет, Марк, — поздоровался Дики. — Ну, я пошел.
И слова, и тон, которым они были произнесены, казались незамеченными. Во всяком случае, до Марка они не дошли вовсе. Лидия рассеянно улыбнулась и пробормотала нечто неразборчивое. Дики вышел из комнаты.
Когда дверь за ним закрылась, Марк подошел к камину и прислонился к нему, глядя на огонь. После первого взгляда на лицо Лидии, поднятое навстречу поцелую Дики, он больше не мог смотреть на нее. Им было нужно много сказать друг другу, но теперь это стало лишним. Она выйдет замуж за Дики и будет счастлива. Семья всегда планировала именно это.
Голос Лидии прервал его невеселые размышления.
— В чем дело, Марк?
— Я хотел повидать тебя, — не оборачиваясь, ответил он и тут же подумал: что толку об этом говорить? Импульс, приведший его сюда, истощил последние остатки своей энергии.
— Если ты пришел повидать меня, дорогой, то незачем глазеть на огонь, — заметила Лидия.
Марк выпрямился и посмотрел на нее.
— Почему ты такая бледная?
— Ты ведь знаешь, что мой румянец имеет сугубо косметическое происхождение. Но макияж не используют перед похоронами — по крайней мере, так мне кажется.
— Попятно… — рассеянно произнес он.
— Почему ты пришел, Марк?
— Я думаю, что меня собираются арестовать, и мне захотелось увидеть тебя еще раз.
— Почему тебя должны арестовать?
— Я же говорил тебе. В ту ночь я возвращался в Ривер-хаус и оставил на столе в кабинете книжечку-календарь, которую мне подарила тетя Грейс. Кто-то узнал ее. Я пробыл с дядей Джеймсом до половины двенадцатого, А он умер до полуночи. Наконец, я наследую почти все его состояние. Они просто обязаны меня арестовать.
— Почему ты вернулся?
— Я хотел уйти из фирмы и уехать из Берлтона. Я и раньше говорил об этом дяде, и мы всегда из-за этого ссорились. В ту ночь я решил попробовать еще раз. Я объяснил ему, почему я хочу уехать. Дядя сказал, что, если через месяц мои намерения не изменятся, он не станет возражать.
— Ты рассказал об этом полиции?
— Более или менее.
— И рассказал, почему хотел уехать?
— Нет.
— Но мне ты расскажешь?
Марк покачал головой.
— Не думаю. Теперь это не имеет значения. Я пришел попрощаться.
Последовала пауза. Лидия посмотрела на пляшущее в очаге пламя. Она не помнила, когда плакала в последний раз, но сейчас ей очень хотелось это сделать.
— Не будь дураком! — сердито сказала Лидия. — Почему ты должен прощаться?
— Я уже тебе объяснил. Сейчас мне лучше уйти — я больше не желаю никого видеть. Ты собираешься замуж за Дики?
Появившиеся на ее щеках алые пятна имели отнюдь не косметическое происхождение.
— Зачем мне это делать?
— Он целовал тебя, когда я вошел.
— Дорогой, меня бы посадили в тюрьму за многомужие, если бы я выходила за каждого, кто меня поцеловал. Это просто невозможно.
— Тогда почему он тебя целовал?
Красивые глаза Лидии были невинными, как у младенца.
— Ты действительно хочешь это знать?
— Да.
— Я обещала стать его кузиной, — промолвила Лидия.
— Что?!
Она кивнула. Ярко-зеленые глаза прикрыли черные веки.
— Двоюродной сестрой — по мужу. Дики только что приставил к моему виску пистолет. Он заявил, что, хотя просил меня выйти за него замуж одиннадцать раз, не возражает довести это число до дюжины, но если я снова отвечу нет, то больше не станет этого делать. Он по уши влюблен в Дейзи Картер и надеется, что они будут очень счастливы но дает мне еще один шанс. «Хорошо, дорогой, — сказала я. — Я отвечаю „нет“. Так что поцелуй был прощальным Ничье сердце не разбито, тем более что Дейзи вместе с любовью принесет Дики денежные мешки Картера.
— Значит, ты не собираешься за него замуж?
Ресницы снова поднялись.
— Ты что-то медленно соображаешь, дорогой. — Она подошла к нему ближе. — Ты ведь любишь меня, верно?
— Да.
— Ужасно?
— Ужасно.
— Поэтому ты и хотел уехать?
— Я думал, что ты выходишь замуж за Дики, и не мог этого вынести.
— И ты ни разу не подумал сам сделать мне предложение? Уж очень ты заторможенный. Тебе следовало попросить Дики показать, как это делается. Это не так уж трудно.
Марк молча смотрел на нее. Лидия обняла его за шею.
— Можешь попробовать, дорогой!
Спустя десять минут Айрин открыла дверь, испуганно ойкнула и застыла в нерешительности, не зная, уйти ей или остаться. Лидия, крепко держа руку Марка, промолвила со скромной гордостью:
— Все в порядке — мы помолвлены. Подойди и скажи: «Благословляю вас, дети мои». Я собираюсь с Марком на ленч в Ривер-хаус, так что можешь сэкономить на моем рационе. Поспеши с поздравлениями, иначе мы опоздаем, а ты знаешь, как тетя Грейс этого не любит.
Айрин уставилась на них, затаив дыхание, после чего совершила самую восхитительную оплошность в своей жизни.
— А я думала, это Дики!
— Как видишь, это не Дики, А Марк, — быстро отозвалась Лидия. — Можешь подумать как следует над пудингом из саго, дорогая. Я вернусь поздно, так что у тебя полно времени.
Когда они пришли в Ривер-хаус, ленч уже начался, хотя и не особенно продвинулся. Грейс Парадайн слегка приподняла брови, А Лейн поставил стул рядом с местом Марка.
Когда дворецкий подавал овощи, мисс Парадайн спросила у него вполголоса:
— Где Луиза?
— Она неважно себя чувствует, мадам, — последовал столь же тихий ответ. Рука под блюдом, с которого мисс Парадайн брала картофель, слегка дрогнула.
Она снова приподняла брови.
Никто не хотел продлевать трапезу, но из-за отсутствия Луизы процедура затянулась. Филлида и Эллиот Рей сидели в противоположных концах стола. Эллиот ел, ни на кого не глядя, и время от времени заговаривал с Марком, который отвечал невпопад. Филлида не отрывала глаз от тарелки. Ее лицо порозовело, А на губах мелькала улыбка. Заметив это, Грейс Парадайн перестала есть.
Марк и Лидия сидели рядом, не глядя друг на друга. Каждый испытывал почти пугающее счастье, которое в любой момент может быть отнято. Для Марка молчание было естественным состоянием, но если бы остальные не были так же поглощены своими мыслями, тот факт, что Лидия почти не открывала рот, не мог бы не привлечь внимание. Только мисс Силвер вела себя абсолютно непринужденно и вела приятную беседу с Албертом Пирсоном, который, однако, на сей раз говорил очень мало.
Все были рады, когда трапеза завершилась. Марк отправился звонить по телефону. Лидия вышла из комнаты вместе с Филлидой. Мисс Силвер, Алберт и Эллиот Рей собирались последовать за ними, когда мисс Парадайн, подошедшая к окнам, повернулась и неожиданно обратилась к Эллиоту:
— Задержитесь на минуту. Я хочу кое-что вам сказать.
Закрыв дверь за остальными, Эллиот спросил:
— В чем дело, мисс Парадайн?
— Я хочу знать, когда вы намерены покинуть этот дом.
Казалось, взгляд Эллиота не может стать еще более суровым, чем был до сих пор. Тем не менее это произошло.
— Я прибыл сюда по настоятельному приглашению мистера Парадайна, А задержался по просьбе Марка, — ответил он. — Возможно, я останусь до похорон. Это все?
— Вы должны уехать. Вы здесь нежеланный гость.
— Я не ваш гость, мисс Парадайн.
Краска залила ее бледное лицо.
— Неужели вам не жаль Филлиду?
— А вам?
— С вашей стороны это дерзость!
Марк рассмеялся.
— Боюсь, мы не можем быть вежливыми и грубыми одновременно. Вежливость не позволит вам выгонять меня из дома Марка. А если мы прибегнем к более удобному варианту и будем говорить то, что думаем, то ведь и мне найдется, что сказать. Хотите это выслушать? Или мы снова станем хозяйкой и гостем?
Все еще покрасневшая от гнева мисс Парадайн направилась к двери, но внезапно повернулась и прислонилась к косяку. Ее лицо вновь побледнело.
— Что вы хотите сказать?
Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Для Эллиота это было слишком близко. На его лице четко обозначились морщины, глаза сверкали, каждый мускул был напряжен.
— Думаю, вы хорошо это знаете, — ответил он. — Вы хотели, чтобы Филлида принадлежала только вам, поэтому пытались разлучить нас и думали, что вам это удалось. Вам было отлично известно, что ваши россказни обо мне — ложь. Вы не могли знать, что я помогаю Мейзи, и не знать, что она калека. Вы утаили письма, которые я прислал моей жене, и отправили мне поддельную телеграмму от ее имени. Вы думали, что победили. Потом я прибыл сюда по делу, и вы потеряли покой. Если бы вы оставили все как было, то, возможно, вытрали бы — кто знает. Но вам пришло в голову, что пропажа моих чертежей добавит к личной пропасти между мной и вашей семьей пропасть деловую. Ваш брат мог упомянуть о чертежах, или Дики рассказал вам, что мистер Парадайн принес их домой. Как бы то ни было, вы взяли их. Не знаю, каким образом, но мистер Парадайн узнал об этом. Он послал за мной и заставил меня остаться, А потом за обедом взорвал свою бомбу, и вы поняли, что вам не выйти сухой из воды. Вы вернули чертежи, прежде чем мы вышли из столовой — у вас была возможность это сделать, когда вы поднялись за подарками. Вы не видели брата — он все еще оставался в столовой. Видели ли вы его позже? Я слышал, как наверху закрылась дверь, когда шел с Албертом по холлу около половины двенадцатого. Вы собирались в тот момент спуститься и повидать его? Если да, то вы услышали наши шаги в холле, вернулись и стали ждать, пока мы уйдем к себе, чтобы спуститься потом. Вы сделали это или нет?
Мисс Парадайн молча стояла и слушала. Когда Эллиот умолк, она спросила:
— Это все?
— Вам этого недостаточно?
Мисс Парадайн резко повернулась и вышла из комнаты.
Глава 19
Полли открыла дверь гостиной мисс Парадайн и увидела ее сидящей за письменным столом.
— Это ты, Леттер-Энд оборачиваясь, осведомилась Грейс Парадайн.
— Нет, мэм, это я.
— А где Луиза?
— Ей нездоровится, мэм.
Мисс Парадайн держала ручку, но не писала. Перо было сухим, А лежащий перед ней лист бумаги — чистым.
— Да, я забыла… — рассеянно промолвила она. — Попроси миссис Рей подняться ко мне. Если она в гостиной, просто подойди к двери и спроси, можешь ли ты поговорить с ней. Потом, когда она выйдет из комнаты, передашь ей мою просьбу. Можешь это запомнить?
— Да, мэм.
— Отлично.
Мисс Парадайн так и не посмотрела на Полли. Она по-прежнему сидела, держа в руке ручку. Ее тело словно окаменело, по за этой неподвижностью скрывался бешеный гнев. Никогда в жизни никто не разговаривал с ней так, как Эллиот Рей. Никогда в жизни она не ощущала такую решительность и силу воли.
Когда дверь снова открылась и вошла Филлида, Грейс повернулась к ней с дружелюбной улыбкой.
— Я не побеспокоила тебя, дорогая?
— Нет, тетя Грейс. — Голос Филлиды был тихим и дрожащим. Она выглядела расстроенной.
— В чем дело, Фил? — быстро спросила мисс Парадайн. — Он обидел тебя?
— Нет.
— А по-моему, да. Об этом я и хотела поговорить с тобой, дорогая. Такая ситуация не может продолжаться. Это расстраивает тебя — да и всех нас. Видит бог, у нас и без этого достаточно бед. — Она вынула из кармана носовой платок и приложила его к глазам слегка дрожащей рукой.
— Пожалуйста, тетя Грейс… — начала Филлида.
Рука с платком опустилась.
— Прости, дорогая, но все это явилось таким потрясением. Даже от Эллиота Рея я не ожидала, что он выберет подобный момент, чтобы досадить мне.
Филлида молчала, не зная, что сказать. Она стояла, глядя на Грейс Парадайн, как будто видела ее во сне.
Грейс встала и подошла к ней.
— Я могла бы стерпеть его оскорбительное поведение, если бы оно относилось только ко мне, но не хочу подвергать этому тебя. Я попросила его уехать — ради тебя, дорогая, — но услышала в ответ, что он гость Марка, А не мой. Поэтому я должна поговорить с Марком, по сначала решила предупредить тебя. Не хочу, чтобы ты думала, будто я что-то делаю у тебя за спиной.
Дрожь пробежала по телу Филлиды. Если это сон, то нужно проснуться, А если нет, то незачем это терпеть.
— Это бесполезно, тетя Грейс.
— Что ты имеешь в виду, Фил?
Филлида отвернулась.
— Почему ты это сделала?
Если бы Филлида наблюдала за мисс Парадайн, она бы заметила, как сверкнули ее глаза и покраснели щеки. Грейс твердо решила сражаться и победить.
— О чем ты, дорогая? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче. — Он что-то сказал тебе? Если так, то тебе лучше поделиться со мной.
Филлида посмотрела на нее и снова отвела взгляд. Она не могла вынести того, что видела в лице Грейс Парадайн — любовь, доброту, сочувствие, надежную защиту.
— Пожалуйста, тетя Грейс… — почти прошептала она.
Но внезапно к ней вернулась смелость. Если тебе грозит опасность, нужно смотреть ей в лицо.
— Хорошо, я все тебе расскажу. Мы с Эллиотом поговорили. Я знаю, что он дважды писал мне и что было в этих письмах. Знаю, почему я их не получила. Знаю все о Мейзи.
— Ты знаешь то, что он тебе рассказал.
— Да.
— И ты думаешь, дорогая, что он говорил тебе правду? По-твоему, мужчина способен говорить правду о таких вещах? Он устал от этой девушки — кажется, она заболела — и хочет вернуть тебя. Почему бы и нет? Ты молодая, хорошенькая и получаешь по завещанию Джеймса солидную сумму денег. Естественно, он хочет заполучить тебя.
— Ты говоришь, Мейзи заболела, — спокойно сказала Филлида. — Разве ты не знала, что она парализована уже много месяцев?
— Это он тебе рассказал? И ты поверши? Неужели, дорогая, ты хочешь, чтобы он снова разбил тебе сердце? Думаешь, ты была бы ему нужна, если бы заболела, как та бедная девушка? Он бросил ее и не постыдился сообщить тебе об этом.
Филлида подняла взгляд: в ее глазах была безмерная печаль.
— Все было совсем не так — думаю, ты это знаешь. Мы любим друг друга. Ты не должна пытаться снова разлучить нас.
Последовала пауза. Грейс Парадайн отвернулась.
— Я хочу, чтобы ты поняла, — заговорила она глубоким трагическим голосом. — Ты можешь выслушать меня, Фил?
У Филлиды перехватило дыхание от жалости.
— Конечно.
Грейс Парадайн стояла, глядя на бумаги на столе.
— Трудно заставить кого-то попять тебя. Это трагедия пожилых людей — они вынуждены страдать в одиночестве, очень часто по собственной вине. Они слишком многого ожидают, слишком многому верят, совершают ошибки, думая, что все знают. Единственное, что они хотят, это спасти любимых детей от таких же страданий и ошибок. Что, по-твоему, они чувствуют, когда дети не слушают их и не верят им — когда им приходится стоять в стороне и видеть, как они движутся к пропасти?
— Нельзя жить чужой жизнью, тетя Грейс. Как бы ты ни любила детей, приходится позволить им жить по-своему.
Грейс Парадайн повернула голову. Она была смертельно бледна, но улыбалась.
— Это твой голос, но не твои слова. Фил. Подойди на минутку, дорогая. — Когда Филлида подошла, она положила ей руку на плечо. — Смотри, Фил, вот твоя первая фотография, которую я сделала, когда взяла тебя. Тебе было восемнадцать месяцев. Я все сама делала для тебя. Ты была очаровательной малышкой. Позднее я наняла для тебя няню, но почти всегда сама тебя купала и одевала. На этом снимке тебе пять лет — ты все еще на него похожа. А вот твое первое школьное фото — в ужасном гимнастическом костюме, но ты так им гордилась. Здесь ты в платье для твоего первого бала. Правда, оно красивое? Я храню множество твоих фотографий — большинство из них в этой комнате. Все надо мной смеются, Дики называет это моей «галереей Филлиды», но я не возражаю. Каждый кусочек тебя слишком для меня дорог, чтобы с ним расстаться. Ты ведь вся моя жизнь.
Филлида хотела заговорить, но не смогла.
— Другой жизни у меня не было, — продолжала Грейс Парадайн. — Я рассказываю тебе об этом, дорогая, чтобы ты поняла. Тебя всегда любили, А меня — никогда.
— Тетя Грейс!
— Какое бы место я сейчас ни занимала, я добилась его сама. — Она посмотрела Филлиде в глаза. — Тебе когда-нибудь говорили, что меня тоже удочерили?
— Нет, — с искренним удивлением ответила Филлида.
— Полагаю, большинство людей об этом забыло — слишком давно это было. Мать Джеймса родила мертвую девочку, и они удочерили меня. Думаю, миссис Парадайн очень меня любила, но она умерла, прежде чем мне исполнилось пять лет. Остальные были добры ко мне, но я была ничьим ребенком. И я решила завоевать себе место в жизни. Когда я обручилась, то думала, что мне это удастся. Наверное, тебе известно, что я была помолвлена с Робертом Моффатом?
— Да.
— За месяц до свадьбы я узнала, что у него была девушка в Берстеде — кто-то мне рассказал. Он этого не отрицал — просто сказал, что у него с ней все кончено. Джеймс и его отец хотели, чтобы я вышла за него замуж — они не думали, что такие вещи имеют значение. Я рассказываю тебе об этом, Фил, не для того, чтобы тебя расстроить, А чтобы объяснить, почему я так отношусь к Эллиоту Рею.
— Да, понимаю. Но это совсем другое дело…
— Разве? Я так не думаю. Моя жизнь была сломана, а вокруг меня не было никого, кто мог бы облегчить ее, как я попыталась сделать это для тебя, никого, относившегося ко мне с любовью и нежностью. Это были десять пустых ужасных лет. А потом появилась ты, и жизнь началась заново. Когда расстаешься с какой-то частью своей жизни, каждый раз словно немного умираешь. Вот почему я храню всю твою одежду, все твои фотографии. Расстаться с ними для меня все равно, что с каким-то кусочком жизни. Но потом пришел Эллиот.
Когда Грейс произнесла имя Эллиота, Филлида почувствовала, что больше не сможет это вынести. Она была далеко не глупой и понимала, что все эти эмоции использовались в качестве оружия против Эллиота. А эмоции, которые человек не в состоянии разделить, могут стать нестерпимыми. Находиться рядом с Грейс Парадайн, чувствовать на плече ее руку было невыносимо. Но уйти Филлида тоже не могла.
— Он пришел — Джеймс пригласил его, — продолжала Грейс. — Если бы я была при этом, ему не представился бы шанс причинить тебе вред — я бы об этом позаботилась. Но я вернулась слишком поздно — вы уже были помолвлены. И Джеймс его поддержал — я никогда не могла ему этого простить. Мне не нравился Эллиот, и я ему не доверяла, но У меня не было никаких аргументов, чтобы протестовать. Я хотела, чтобы свадьба состоялась как можно позже, но Джеймс снова принял его сторону. А потом, когда вы уже поженились, я получила письмо Агнес Кранстон. Не могу тебе передать, как ужасно было получить его, зная, что уже поздно.
Филлида чувствовала сквозь ткань платья холод и тяжесть ее руки. Несмотря на всю испытываемую к ней жалость, она больше была не в состоянии это выдержать. Филлида шагнула назад, и рука опустилась.
— Пожалуйста, тетя Грейс, — заговорила она, еле сдерживая дрожь в голосе. — Позволь мне сказать то, за чем я пришла. Нет смысла заново переживать все происшедшее. Мы с Эллиотом начали плохо и теперь должны начать все заново. Чем плохо быть замужем и иметь свой дом? Моя настоящая мать была бы рада…
Она не могла бы сказать ничего более ужасного. Старая тлеющая ревность вспыхнула ярким пламенем. Филлида увидела перед собой лицо, какого никогда не видела раньше — сдержанность сменилась бешеной яростью, губы шевелились в тихом жутком бормотании.
— Уходи! — наконец прошипела Грейс. Испуганная Филлида выбежала из комнаты, одержимая лишь одной мыслью: поскорее исчезать из поля зрения и не слышать звуков бури, которую она вызвала.
Внизу в кабинете Фрэнк Эмброуз устало произнес:
— Да, я возвращался сюда в ту ночь. Не стану скрывать — все равно это станет известным.
Он сидел там, где раньше сидел Марк Парадайн — на стуле, придвинутом к короткой стороне письменного стола. Мисс Силвер восседала напротив, продолжая мирно вязать. Суперинтендант Вайнер делал записи, склонившись над блокнотом. С противоположной стороны сидел полковник Босток, нахмурив брови и искренне желая, чтобы он никогда не видел всю эту компанию. Чертовски неловкая ситуация…
— Думаю, вы правы, мистер Эмброуз, — кашлянув, промолвила мисс Силвер.
Фрэнк Эмброуз расправил плечи и с усилием выпрямился на стуле. Его массивные черты словно осунулись от ости.
— Тут нет ничего такого, — сказал он, — по из-за смерти моего отчима все простые, естественные веши, происходящие и семье, стали выглядеть подозрительно. Поэтому я могу рассказать вам, что произошло, но не могу заставить вас мне поверить. Я не в состоянии чем-то подтвердить мое заявление. Так вот, я вернулся назад, потому что расстроился и встревожился из-за сказанного отчимом за обедом. Чем дольше я об этом думал, тем сильнее чувствовал, что не могу оставить все как есть. Я решил вернуться и поговорить с ним. Если вы спросите любого, кто знал нас обоих, вам скажут, что мы были очень близки. В некоторых отношениях он рассматривал меня как сына, А в некоторых — как друга. Он всегда все со мной обсуждал. У отчима был достаточно резкий и саркастический характер. Мне не хотелось. чтобы его поведение нанесло семье незаживающую рану.
— Как он воспринял ваше возвращение? — спросил полковник Босток.
— Мы поговорили, — после паузы ответил Фрэнк. — Я пробыл с ним около двадцати минут. Потом я ушел.
Вайнер поднял взгляд и осведомился:
— Он рассказал вам, что чертежи мистера Рея исчезли?
Последовала новая пауза.
— Да, — произнес наконец Фрэнк Эмброуз.
— И он сообщил вам, кто их взял?
— Боюсь, я не могу вам этого сказать.
— Сейчас вы, конечно, вправе отказаться отвечать на любые вопросы, но вам могут их задать в другом месте, где вы будете находиться под присягой.
— Разумеется, я это понимаю. Но боюсь, что в настоящее время больше ничего не могу вам сообщить.
Когда дверь за ним закрылась, полковник Босток громко высморкался.
— Ну, что вы об этом думаете? Он что-то знает.
Вайнер закрыл блокнот.
— В этом не приходится сомневаться.
— Он выглядит так, словно не спал целую неделю. Между прочим, — главный констебль повернулся к мисс Силвер, — его жена, Айрин, вне подозрений. Я этому рад. Хуже не придумаешь, когда молодая женщина решается на убийство. Вайнер вам расскажет.
Суперинтендант посмотрел на мисс Силвер.
— Я навел справки в доме доктора Хортона. Две горничные делят комнату в мансарде со стороны фасада. Одна из них говорит, что выглядывала в окно после одиннадцати и видела, как миссис Эмброуз ходила взад-вперед перед домом. Как вы помните, тогда ярко светила луна, покуда в полночь не хлынул дождь. Горничная уверена, что это была миссис Эмброуз. Она часто звонила доктору Хортону, А эта девушка брала трубку. Обе горничных пошутили по этому поводу и несколько раз смотрели, ушла ли миссис Эмброуз. Они поздно засиделись, потому что завтра вторая девушка должна была идти на свадьбу сестры и дошивала платье. Девушки говорят, что без десяти двенадцать миссис Эмброуз еще не ушла. Думаю, с ней все ясно.
Мисс Силвер кивнула и посмотрела на двух мужчин поверх щелкающих спиц.
— Полагаю, теперь мы имеем отчеты о большей части времени между без четверти десять и полуночью. Нам не помешало бы составить график. Если суперинтендант будет так любезен и запишет…
Она начала диктовать:
21.45 — Уход мистера, миссис и мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон.
21.50 или около того — Уход мистера Марка Парадайна и мистера Ричарда.
21.52 или 21.53 — Мистер Пирсон приходит в кабинет пожелать доброй ночи; следом появляется Лейн, который видит, как он входит и выходит.
Спустя несколько минут — Мистер Рей приходит в кабинет пожелать доброй ночи. Его визит очень краток. Выходя он видит поджидающего его мистера Пирсона. Они направляются в комнату мистера Рея, куда приходят без нескольких минут десять.
22.10 — Миссис Рей приходит в кабинет поговорить с дядей.
22.30 — Мистер Эмброуз стучит в дверь кабинета и входит. Миссис Рей выходит через дверь в неиспользуемую спальню.
22.50 — Мистер Эмброуз уходит.
23.00 — Мистер Марк Парадайн приходит в кабинет.
23.30 — Мистер Марк Парадайн уходит. Мистер Рей и мистер Пирсон спускаются в столовую выпить. Мистер Рей слышит, как закрывается парадная дверь. Он также слышит, как закрывается дверь наверху в коридоре, где находятся комнаты мисс Парадайн и миссис Рей.
Медоукрофт был уютным и комфортабельным зданием, Переделанным из фермерского дома и стоящим среди нолей на противоположном берегу. Марк всегда считал, что Фрэнк и Айрин испортили его, наполнив современными мебельными гарнитурами. Но входя туда сейчас, он не думал о мебели. Если Лидии нет в гостиной, он позвонит в колокольчик и скажет, что хочет с ней поговорить. Остальные пусть думают что хотят. Он должен повидать ее еще раз, прежде чем превратиться из свободного человека в обвиняемого.
Марк прошел через холл, никого не встретив, открыл дверь гостиной и увидел в дальнем конце комнаты Дики положившего руку на плечо Лидии и наклонившего голову, чтобы поцеловать ее. Это остановило бы его в любое другое время, но не теперь. Он вошел, закрыл за собой дверь и направился к камину, где стояли Дики и Лидия.
— Привет, Марк, — поздоровался Дики. — Ну, я пошел.
И слова, и тон, которым они были произнесены, казались незамеченными. Во всяком случае, до Марка они не дошли вовсе. Лидия рассеянно улыбнулась и пробормотала нечто неразборчивое. Дики вышел из комнаты.
Когда дверь за ним закрылась, Марк подошел к камину и прислонился к нему, глядя на огонь. После первого взгляда на лицо Лидии, поднятое навстречу поцелую Дики, он больше не мог смотреть на нее. Им было нужно много сказать друг другу, но теперь это стало лишним. Она выйдет замуж за Дики и будет счастлива. Семья всегда планировала именно это.
Голос Лидии прервал его невеселые размышления.
— В чем дело, Марк?
— Я хотел повидать тебя, — не оборачиваясь, ответил он и тут же подумал: что толку об этом говорить? Импульс, приведший его сюда, истощил последние остатки своей энергии.
— Если ты пришел повидать меня, дорогой, то незачем глазеть на огонь, — заметила Лидия.
Марк выпрямился и посмотрел на нее.
— Почему ты такая бледная?
— Ты ведь знаешь, что мой румянец имеет сугубо косметическое происхождение. Но макияж не используют перед похоронами — по крайней мере, так мне кажется.
— Попятно… — рассеянно произнес он.
— Почему ты пришел, Марк?
— Я думаю, что меня собираются арестовать, и мне захотелось увидеть тебя еще раз.
— Почему тебя должны арестовать?
— Я же говорил тебе. В ту ночь я возвращался в Ривер-хаус и оставил на столе в кабинете книжечку-календарь, которую мне подарила тетя Грейс. Кто-то узнал ее. Я пробыл с дядей Джеймсом до половины двенадцатого, А он умер до полуночи. Наконец, я наследую почти все его состояние. Они просто обязаны меня арестовать.
— Почему ты вернулся?
— Я хотел уйти из фирмы и уехать из Берлтона. Я и раньше говорил об этом дяде, и мы всегда из-за этого ссорились. В ту ночь я решил попробовать еще раз. Я объяснил ему, почему я хочу уехать. Дядя сказал, что, если через месяц мои намерения не изменятся, он не станет возражать.
— Ты рассказал об этом полиции?
— Более или менее.
— И рассказал, почему хотел уехать?
— Нет.
— Но мне ты расскажешь?
Марк покачал головой.
— Не думаю. Теперь это не имеет значения. Я пришел попрощаться.
Последовала пауза. Лидия посмотрела на пляшущее в очаге пламя. Она не помнила, когда плакала в последний раз, но сейчас ей очень хотелось это сделать.
— Не будь дураком! — сердито сказала Лидия. — Почему ты должен прощаться?
— Я уже тебе объяснил. Сейчас мне лучше уйти — я больше не желаю никого видеть. Ты собираешься замуж за Дики?
Появившиеся на ее щеках алые пятна имели отнюдь не косметическое происхождение.
— Зачем мне это делать?
— Он целовал тебя, когда я вошел.
— Дорогой, меня бы посадили в тюрьму за многомужие, если бы я выходила за каждого, кто меня поцеловал. Это просто невозможно.
— Тогда почему он тебя целовал?
Красивые глаза Лидии были невинными, как у младенца.
— Ты действительно хочешь это знать?
— Да.
— Я обещала стать его кузиной, — промолвила Лидия.
— Что?!
Она кивнула. Ярко-зеленые глаза прикрыли черные веки.
— Двоюродной сестрой — по мужу. Дики только что приставил к моему виску пистолет. Он заявил, что, хотя просил меня выйти за него замуж одиннадцать раз, не возражает довести это число до дюжины, но если я снова отвечу нет, то больше не станет этого делать. Он по уши влюблен в Дейзи Картер и надеется, что они будут очень счастливы но дает мне еще один шанс. «Хорошо, дорогой, — сказала я. — Я отвечаю „нет“. Так что поцелуй был прощальным Ничье сердце не разбито, тем более что Дейзи вместе с любовью принесет Дики денежные мешки Картера.
— Значит, ты не собираешься за него замуж?
Ресницы снова поднялись.
— Ты что-то медленно соображаешь, дорогой. — Она подошла к нему ближе. — Ты ведь любишь меня, верно?
— Да.
— Ужасно?
— Ужасно.
— Поэтому ты и хотел уехать?
— Я думал, что ты выходишь замуж за Дики, и не мог этого вынести.
— И ты ни разу не подумал сам сделать мне предложение? Уж очень ты заторможенный. Тебе следовало попросить Дики показать, как это делается. Это не так уж трудно.
Марк молча смотрел на нее. Лидия обняла его за шею.
— Можешь попробовать, дорогой!
Спустя десять минут Айрин открыла дверь, испуганно ойкнула и застыла в нерешительности, не зная, уйти ей или остаться. Лидия, крепко держа руку Марка, промолвила со скромной гордостью:
— Все в порядке — мы помолвлены. Подойди и скажи: «Благословляю вас, дети мои». Я собираюсь с Марком на ленч в Ривер-хаус, так что можешь сэкономить на моем рационе. Поспеши с поздравлениями, иначе мы опоздаем, а ты знаешь, как тетя Грейс этого не любит.
Айрин уставилась на них, затаив дыхание, после чего совершила самую восхитительную оплошность в своей жизни.
— А я думала, это Дики!
— Как видишь, это не Дики, А Марк, — быстро отозвалась Лидия. — Можешь подумать как следует над пудингом из саго, дорогая. Я вернусь поздно, так что у тебя полно времени.
Когда они пришли в Ривер-хаус, ленч уже начался, хотя и не особенно продвинулся. Грейс Парадайн слегка приподняла брови, А Лейн поставил стул рядом с местом Марка.
Когда дворецкий подавал овощи, мисс Парадайн спросила у него вполголоса:
— Где Луиза?
— Она неважно себя чувствует, мадам, — последовал столь же тихий ответ. Рука под блюдом, с которого мисс Парадайн брала картофель, слегка дрогнула.
Она снова приподняла брови.
Никто не хотел продлевать трапезу, но из-за отсутствия Луизы процедура затянулась. Филлида и Эллиот Рей сидели в противоположных концах стола. Эллиот ел, ни на кого не глядя, и время от времени заговаривал с Марком, который отвечал невпопад. Филлида не отрывала глаз от тарелки. Ее лицо порозовело, А на губах мелькала улыбка. Заметив это, Грейс Парадайн перестала есть.
Марк и Лидия сидели рядом, не глядя друг на друга. Каждый испытывал почти пугающее счастье, которое в любой момент может быть отнято. Для Марка молчание было естественным состоянием, но если бы остальные не были так же поглощены своими мыслями, тот факт, что Лидия почти не открывала рот, не мог бы не привлечь внимание. Только мисс Силвер вела себя абсолютно непринужденно и вела приятную беседу с Албертом Пирсоном, который, однако, на сей раз говорил очень мало.
Все были рады, когда трапеза завершилась. Марк отправился звонить по телефону. Лидия вышла из комнаты вместе с Филлидой. Мисс Силвер, Алберт и Эллиот Рей собирались последовать за ними, когда мисс Парадайн, подошедшая к окнам, повернулась и неожиданно обратилась к Эллиоту:
— Задержитесь на минуту. Я хочу кое-что вам сказать.
Закрыв дверь за остальными, Эллиот спросил:
— В чем дело, мисс Парадайн?
— Я хочу знать, когда вы намерены покинуть этот дом.
Казалось, взгляд Эллиота не может стать еще более суровым, чем был до сих пор. Тем не менее это произошло.
— Я прибыл сюда по настоятельному приглашению мистера Парадайна, А задержался по просьбе Марка, — ответил он. — Возможно, я останусь до похорон. Это все?
— Вы должны уехать. Вы здесь нежеланный гость.
— Я не ваш гость, мисс Парадайн.
Краска залила ее бледное лицо.
— Неужели вам не жаль Филлиду?
— А вам?
— С вашей стороны это дерзость!
Марк рассмеялся.
— Боюсь, мы не можем быть вежливыми и грубыми одновременно. Вежливость не позволит вам выгонять меня из дома Марка. А если мы прибегнем к более удобному варианту и будем говорить то, что думаем, то ведь и мне найдется, что сказать. Хотите это выслушать? Или мы снова станем хозяйкой и гостем?
Все еще покрасневшая от гнева мисс Парадайн направилась к двери, но внезапно повернулась и прислонилась к косяку. Ее лицо вновь побледнело.
— Что вы хотите сказать?
Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Для Эллиота это было слишком близко. На его лице четко обозначились морщины, глаза сверкали, каждый мускул был напряжен.
— Думаю, вы хорошо это знаете, — ответил он. — Вы хотели, чтобы Филлида принадлежала только вам, поэтому пытались разлучить нас и думали, что вам это удалось. Вам было отлично известно, что ваши россказни обо мне — ложь. Вы не могли знать, что я помогаю Мейзи, и не знать, что она калека. Вы утаили письма, которые я прислал моей жене, и отправили мне поддельную телеграмму от ее имени. Вы думали, что победили. Потом я прибыл сюда по делу, и вы потеряли покой. Если бы вы оставили все как было, то, возможно, вытрали бы — кто знает. Но вам пришло в голову, что пропажа моих чертежей добавит к личной пропасти между мной и вашей семьей пропасть деловую. Ваш брат мог упомянуть о чертежах, или Дики рассказал вам, что мистер Парадайн принес их домой. Как бы то ни было, вы взяли их. Не знаю, каким образом, но мистер Парадайн узнал об этом. Он послал за мной и заставил меня остаться, А потом за обедом взорвал свою бомбу, и вы поняли, что вам не выйти сухой из воды. Вы вернули чертежи, прежде чем мы вышли из столовой — у вас была возможность это сделать, когда вы поднялись за подарками. Вы не видели брата — он все еще оставался в столовой. Видели ли вы его позже? Я слышал, как наверху закрылась дверь, когда шел с Албертом по холлу около половины двенадцатого. Вы собирались в тот момент спуститься и повидать его? Если да, то вы услышали наши шаги в холле, вернулись и стали ждать, пока мы уйдем к себе, чтобы спуститься потом. Вы сделали это или нет?
Мисс Парадайн молча стояла и слушала. Когда Эллиот умолк, она спросила:
— Это все?
— Вам этого недостаточно?
Мисс Парадайн резко повернулась и вышла из комнаты.
Глава 19
Полли открыла дверь гостиной мисс Парадайн и увидела ее сидящей за письменным столом.
— Это ты, Леттер-Энд оборачиваясь, осведомилась Грейс Парадайн.
— Нет, мэм, это я.
— А где Луиза?
— Ей нездоровится, мэм.
Мисс Парадайн держала ручку, но не писала. Перо было сухим, А лежащий перед ней лист бумаги — чистым.
— Да, я забыла… — рассеянно промолвила она. — Попроси миссис Рей подняться ко мне. Если она в гостиной, просто подойди к двери и спроси, можешь ли ты поговорить с ней. Потом, когда она выйдет из комнаты, передашь ей мою просьбу. Можешь это запомнить?
— Да, мэм.
— Отлично.
Мисс Парадайн так и не посмотрела на Полли. Она по-прежнему сидела, держа в руке ручку. Ее тело словно окаменело, по за этой неподвижностью скрывался бешеный гнев. Никогда в жизни никто не разговаривал с ней так, как Эллиот Рей. Никогда в жизни она не ощущала такую решительность и силу воли.
Когда дверь снова открылась и вошла Филлида, Грейс повернулась к ней с дружелюбной улыбкой.
— Я не побеспокоила тебя, дорогая?
— Нет, тетя Грейс. — Голос Филлиды был тихим и дрожащим. Она выглядела расстроенной.
— В чем дело, Фил? — быстро спросила мисс Парадайн. — Он обидел тебя?
— Нет.
— А по-моему, да. Об этом я и хотела поговорить с тобой, дорогая. Такая ситуация не может продолжаться. Это расстраивает тебя — да и всех нас. Видит бог, у нас и без этого достаточно бед. — Она вынула из кармана носовой платок и приложила его к глазам слегка дрожащей рукой.
— Пожалуйста, тетя Грейс… — начала Филлида.
Рука с платком опустилась.
— Прости, дорогая, но все это явилось таким потрясением. Даже от Эллиота Рея я не ожидала, что он выберет подобный момент, чтобы досадить мне.
Филлида молчала, не зная, что сказать. Она стояла, глядя на Грейс Парадайн, как будто видела ее во сне.
Грейс встала и подошла к ней.
— Я могла бы стерпеть его оскорбительное поведение, если бы оно относилось только ко мне, но не хочу подвергать этому тебя. Я попросила его уехать — ради тебя, дорогая, — но услышала в ответ, что он гость Марка, А не мой. Поэтому я должна поговорить с Марком, по сначала решила предупредить тебя. Не хочу, чтобы ты думала, будто я что-то делаю у тебя за спиной.
Дрожь пробежала по телу Филлиды. Если это сон, то нужно проснуться, А если нет, то незачем это терпеть.
— Это бесполезно, тетя Грейс.
— Что ты имеешь в виду, Фил?
Филлида отвернулась.
— Почему ты это сделала?
Если бы Филлида наблюдала за мисс Парадайн, она бы заметила, как сверкнули ее глаза и покраснели щеки. Грейс твердо решила сражаться и победить.
— О чем ты, дорогая? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче. — Он что-то сказал тебе? Если так, то тебе лучше поделиться со мной.
Филлида посмотрела на нее и снова отвела взгляд. Она не могла вынести того, что видела в лице Грейс Парадайн — любовь, доброту, сочувствие, надежную защиту.
— Пожалуйста, тетя Грейс… — почти прошептала она.
Но внезапно к ней вернулась смелость. Если тебе грозит опасность, нужно смотреть ей в лицо.
— Хорошо, я все тебе расскажу. Мы с Эллиотом поговорили. Я знаю, что он дважды писал мне и что было в этих письмах. Знаю, почему я их не получила. Знаю все о Мейзи.
— Ты знаешь то, что он тебе рассказал.
— Да.
— И ты думаешь, дорогая, что он говорил тебе правду? По-твоему, мужчина способен говорить правду о таких вещах? Он устал от этой девушки — кажется, она заболела — и хочет вернуть тебя. Почему бы и нет? Ты молодая, хорошенькая и получаешь по завещанию Джеймса солидную сумму денег. Естественно, он хочет заполучить тебя.
— Ты говоришь, Мейзи заболела, — спокойно сказала Филлида. — Разве ты не знала, что она парализована уже много месяцев?
— Это он тебе рассказал? И ты поверши? Неужели, дорогая, ты хочешь, чтобы он снова разбил тебе сердце? Думаешь, ты была бы ему нужна, если бы заболела, как та бедная девушка? Он бросил ее и не постыдился сообщить тебе об этом.
Филлида подняла взгляд: в ее глазах была безмерная печаль.
— Все было совсем не так — думаю, ты это знаешь. Мы любим друг друга. Ты не должна пытаться снова разлучить нас.
Последовала пауза. Грейс Парадайн отвернулась.
— Я хочу, чтобы ты поняла, — заговорила она глубоким трагическим голосом. — Ты можешь выслушать меня, Фил?
У Филлиды перехватило дыхание от жалости.
— Конечно.
Грейс Парадайн стояла, глядя на бумаги на столе.
— Трудно заставить кого-то попять тебя. Это трагедия пожилых людей — они вынуждены страдать в одиночестве, очень часто по собственной вине. Они слишком многого ожидают, слишком многому верят, совершают ошибки, думая, что все знают. Единственное, что они хотят, это спасти любимых детей от таких же страданий и ошибок. Что, по-твоему, они чувствуют, когда дети не слушают их и не верят им — когда им приходится стоять в стороне и видеть, как они движутся к пропасти?
— Нельзя жить чужой жизнью, тетя Грейс. Как бы ты ни любила детей, приходится позволить им жить по-своему.
Грейс Парадайн повернула голову. Она была смертельно бледна, но улыбалась.
— Это твой голос, но не твои слова. Фил. Подойди на минутку, дорогая. — Когда Филлида подошла, она положила ей руку на плечо. — Смотри, Фил, вот твоя первая фотография, которую я сделала, когда взяла тебя. Тебе было восемнадцать месяцев. Я все сама делала для тебя. Ты была очаровательной малышкой. Позднее я наняла для тебя няню, но почти всегда сама тебя купала и одевала. На этом снимке тебе пять лет — ты все еще на него похожа. А вот твое первое школьное фото — в ужасном гимнастическом костюме, но ты так им гордилась. Здесь ты в платье для твоего первого бала. Правда, оно красивое? Я храню множество твоих фотографий — большинство из них в этой комнате. Все надо мной смеются, Дики называет это моей «галереей Филлиды», но я не возражаю. Каждый кусочек тебя слишком для меня дорог, чтобы с ним расстаться. Ты ведь вся моя жизнь.
Филлида хотела заговорить, но не смогла.
— Другой жизни у меня не было, — продолжала Грейс Парадайн. — Я рассказываю тебе об этом, дорогая, чтобы ты поняла. Тебя всегда любили, А меня — никогда.
— Тетя Грейс!
— Какое бы место я сейчас ни занимала, я добилась его сама. — Она посмотрела Филлиде в глаза. — Тебе когда-нибудь говорили, что меня тоже удочерили?
— Нет, — с искренним удивлением ответила Филлида.
— Полагаю, большинство людей об этом забыло — слишком давно это было. Мать Джеймса родила мертвую девочку, и они удочерили меня. Думаю, миссис Парадайн очень меня любила, но она умерла, прежде чем мне исполнилось пять лет. Остальные были добры ко мне, но я была ничьим ребенком. И я решила завоевать себе место в жизни. Когда я обручилась, то думала, что мне это удастся. Наверное, тебе известно, что я была помолвлена с Робертом Моффатом?
— Да.
— За месяц до свадьбы я узнала, что у него была девушка в Берстеде — кто-то мне рассказал. Он этого не отрицал — просто сказал, что у него с ней все кончено. Джеймс и его отец хотели, чтобы я вышла за него замуж — они не думали, что такие вещи имеют значение. Я рассказываю тебе об этом, Фил, не для того, чтобы тебя расстроить, А чтобы объяснить, почему я так отношусь к Эллиоту Рею.
— Да, понимаю. Но это совсем другое дело…
— Разве? Я так не думаю. Моя жизнь была сломана, а вокруг меня не было никого, кто мог бы облегчить ее, как я попыталась сделать это для тебя, никого, относившегося ко мне с любовью и нежностью. Это были десять пустых ужасных лет. А потом появилась ты, и жизнь началась заново. Когда расстаешься с какой-то частью своей жизни, каждый раз словно немного умираешь. Вот почему я храню всю твою одежду, все твои фотографии. Расстаться с ними для меня все равно, что с каким-то кусочком жизни. Но потом пришел Эллиот.
Когда Грейс произнесла имя Эллиота, Филлида почувствовала, что больше не сможет это вынести. Она была далеко не глупой и понимала, что все эти эмоции использовались в качестве оружия против Эллиота. А эмоции, которые человек не в состоянии разделить, могут стать нестерпимыми. Находиться рядом с Грейс Парадайн, чувствовать на плече ее руку было невыносимо. Но уйти Филлида тоже не могла.
— Он пришел — Джеймс пригласил его, — продолжала Грейс. — Если бы я была при этом, ему не представился бы шанс причинить тебе вред — я бы об этом позаботилась. Но я вернулась слишком поздно — вы уже были помолвлены. И Джеймс его поддержал — я никогда не могла ему этого простить. Мне не нравился Эллиот, и я ему не доверяла, но У меня не было никаких аргументов, чтобы протестовать. Я хотела, чтобы свадьба состоялась как можно позже, но Джеймс снова принял его сторону. А потом, когда вы уже поженились, я получила письмо Агнес Кранстон. Не могу тебе передать, как ужасно было получить его, зная, что уже поздно.
Филлида чувствовала сквозь ткань платья холод и тяжесть ее руки. Несмотря на всю испытываемую к ней жалость, она больше была не в состоянии это выдержать. Филлида шагнула назад, и рука опустилась.
— Пожалуйста, тетя Грейс, — заговорила она, еле сдерживая дрожь в голосе. — Позволь мне сказать то, за чем я пришла. Нет смысла заново переживать все происшедшее. Мы с Эллиотом начали плохо и теперь должны начать все заново. Чем плохо быть замужем и иметь свой дом? Моя настоящая мать была бы рада…
Она не могла бы сказать ничего более ужасного. Старая тлеющая ревность вспыхнула ярким пламенем. Филлида увидела перед собой лицо, какого никогда не видела раньше — сдержанность сменилась бешеной яростью, губы шевелились в тихом жутком бормотании.
— Уходи! — наконец прошипела Грейс. Испуганная Филлида выбежала из комнаты, одержимая лишь одной мыслью: поскорее исчезать из поля зрения и не слышать звуков бури, которую она вызвала.
Внизу в кабинете Фрэнк Эмброуз устало произнес:
— Да, я возвращался сюда в ту ночь. Не стану скрывать — все равно это станет известным.
Он сидел там, где раньше сидел Марк Парадайн — на стуле, придвинутом к короткой стороне письменного стола. Мисс Силвер восседала напротив, продолжая мирно вязать. Суперинтендант Вайнер делал записи, склонившись над блокнотом. С противоположной стороны сидел полковник Босток, нахмурив брови и искренне желая, чтобы он никогда не видел всю эту компанию. Чертовски неловкая ситуация…
— Думаю, вы правы, мистер Эмброуз, — кашлянув, промолвила мисс Силвер.
Фрэнк Эмброуз расправил плечи и с усилием выпрямился на стуле. Его массивные черты словно осунулись от ости.
— Тут нет ничего такого, — сказал он, — по из-за смерти моего отчима все простые, естественные веши, происходящие и семье, стали выглядеть подозрительно. Поэтому я могу рассказать вам, что произошло, но не могу заставить вас мне поверить. Я не в состоянии чем-то подтвердить мое заявление. Так вот, я вернулся назад, потому что расстроился и встревожился из-за сказанного отчимом за обедом. Чем дольше я об этом думал, тем сильнее чувствовал, что не могу оставить все как есть. Я решил вернуться и поговорить с ним. Если вы спросите любого, кто знал нас обоих, вам скажут, что мы были очень близки. В некоторых отношениях он рассматривал меня как сына, А в некоторых — как друга. Он всегда все со мной обсуждал. У отчима был достаточно резкий и саркастический характер. Мне не хотелось. чтобы его поведение нанесло семье незаживающую рану.
— Как он воспринял ваше возвращение? — спросил полковник Босток.
— Мы поговорили, — после паузы ответил Фрэнк. — Я пробыл с ним около двадцати минут. Потом я ушел.
Вайнер поднял взгляд и осведомился:
— Он рассказал вам, что чертежи мистера Рея исчезли?
Последовала новая пауза.
— Да, — произнес наконец Фрэнк Эмброуз.
— И он сообщил вам, кто их взял?
— Боюсь, я не могу вам этого сказать.
— Сейчас вы, конечно, вправе отказаться отвечать на любые вопросы, но вам могут их задать в другом месте, где вы будете находиться под присягой.
— Разумеется, я это понимаю. Но боюсь, что в настоящее время больше ничего не могу вам сообщить.
Когда дверь за ним закрылась, полковник Босток громко высморкался.
— Ну, что вы об этом думаете? Он что-то знает.
Вайнер закрыл блокнот.
— В этом не приходится сомневаться.
— Он выглядит так, словно не спал целую неделю. Между прочим, — главный констебль повернулся к мисс Силвер, — его жена, Айрин, вне подозрений. Я этому рад. Хуже не придумаешь, когда молодая женщина решается на убийство. Вайнер вам расскажет.
Суперинтендант посмотрел на мисс Силвер.
— Я навел справки в доме доктора Хортона. Две горничные делят комнату в мансарде со стороны фасада. Одна из них говорит, что выглядывала в окно после одиннадцати и видела, как миссис Эмброуз ходила взад-вперед перед домом. Как вы помните, тогда ярко светила луна, покуда в полночь не хлынул дождь. Горничная уверена, что это была миссис Эмброуз. Она часто звонила доктору Хортону, А эта девушка брала трубку. Обе горничных пошутили по этому поводу и несколько раз смотрели, ушла ли миссис Эмброуз. Они поздно засиделись, потому что завтра вторая девушка должна была идти на свадьбу сестры и дошивала платье. Девушки говорят, что без десяти двенадцать миссис Эмброуз еще не ушла. Думаю, с ней все ясно.
Мисс Силвер кивнула и посмотрела на двух мужчин поверх щелкающих спиц.
— Полагаю, теперь мы имеем отчеты о большей части времени между без четверти десять и полуночью. Нам не помешало бы составить график. Если суперинтендант будет так любезен и запишет…
Она начала диктовать:
21.45 — Уход мистера, миссис и мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон.
21.50 или около того — Уход мистера Марка Парадайна и мистера Ричарда.
21.52 или 21.53 — Мистер Пирсон приходит в кабинет пожелать доброй ночи; следом появляется Лейн, который видит, как он входит и выходит.
Спустя несколько минут — Мистер Рей приходит в кабинет пожелать доброй ночи. Его визит очень краток. Выходя он видит поджидающего его мистера Пирсона. Они направляются в комнату мистера Рея, куда приходят без нескольких минут десять.
22.10 — Миссис Рей приходит в кабинет поговорить с дядей.
22.30 — Мистер Эмброуз стучит в дверь кабинета и входит. Миссис Рей выходит через дверь в неиспользуемую спальню.
22.50 — Мистер Эмброуз уходит.
23.00 — Мистер Марк Парадайн приходит в кабинет.
23.30 — Мистер Марк Парадайн уходит. Мистер Рей и мистер Пирсон спускаются в столовую выпить. Мистер Рей слышит, как закрывается парадная дверь. Он также слышит, как закрывается дверь наверху в коридоре, где находятся комнаты мисс Парадайн и миссис Рей.