— Я просто подумала, что должна это сделать.
Он повернулся лицом к ней.
— Кто-нибудь видел, как ты входила в кабинет или выходила оттуда?
— Едва ли.
— Когда это было?
— Не знаю — после десяти. Думаю, я пробыла там минут двадцать, хотя я не следила за временем — тогда.
— Что значит «тогда»?
На лице Филлиды появился испуг. Она подошла ближе.
— Это было позже. Я уже легла, мне приснился ужасный сон, и я проснулась от того, что как будто услышала крик. О Эллиот, неужели ты думаешь…
— В какое время это было? — прервал он.
— Сразу после полуночи — прошло около полминуты. Я включила свет и посмотрела на часы. Это… случилось именно тогда?
— Похоже на то. Теперь слушай. Ты должна помалкивать обо всем этом. Говори, что пошла к себе в комнату до десяти, легла и проспала всю ночь. Ты ничего не слышала и ничего не знаешь. Ясно?
— Но, Эллиот…
Он взял ее за плечи и встряхнул.
— Ты будешь делать то, что я сказал! Я не хочу, чтобы ты, оказалась в это замешанной, понятно?
Что-то внутри Филлиды начало петь. Эллиот не сердился бы так, если бы она была ему безразлична. Его подбородок торчал вперед на целую милю, и он даже поцарапал ей плечо. В этот момент дверь открылась и вошла Грейс Парадайн.
Она уже заплела волосы в узел, но на ней были фиолетовый халат и отороченные мехом комнатные туфли. Представившееся ей зрелище без труда можно было понять превратно — Филлида, опустившая очи долу, и Эллиот, только что убравший руки с ее плеч. Это могло быть концом объятия — А может, и началом.
— Что это значит? — сверкнув глазами, спросила Грейс.
Эллиот пожалел, что чувство приличия удерживает его от достойного ответа, вертевшегося у него на языке. Нельзя же сводить счеты с женщиной, которой предстоит услышать, что ее брат пал жертвой несчастного случая.
— Филлида вам все объяснит, мисс Парадайн, — сказал он и вышел из комнаты.
Грейс подошла к Филлиде и обняла ее.
— Не волнуйся, дорогая! Мне и в голову не могло прийти… Как он осмелился войти сюда? Это возмутительно! Но ты не должна расстраиваться. Я позабочусь, чтобы это не повторилось.
— Меня расстроил не Эллиот, тетя Грейс, — отозвалась Филлида, не поднимая взгляд.
Грейс Парадайн сразу напряглась.
— Что ты имеешь в виду?
Филлида с усилием взяла себя в руки. Если она все равно должна это сделать, то лучше поскорее.
— Случилось несчастье, тетя Грейс. Эллиот приходил сообщить мне. Это… это дядя Джеймс…
— Что?! — испуганно вскрикнула Грейс Парадайн.
— Он мертв, тетя Грейс! — сказала Филлида.
Семья собралась в гостиной мисс Парадайн — уютной комнате с ярко-голубыми портьерами и обивкой мебели, прекрасным старинным бюро орехового дерева, несколькими стульями периода королевы Анны[10] и полудюжиной недурных акварелей на кремового цвета стенах. Но в первую очередь обращали на себя внимание многочисленные фотографии Филлиды во всех возрастах — от младенческого до нынешнего Однако имелось весьма многозначительное исключение — ни на одном снимке не присутствовала Филлида в свадебном платье. Тем не менее это могло удивить лишь постороннего. Семья давно к этому привыкла, А в комнате наличествовали только члены семьи — Грейс Парадайн, Фрэнк и Бренда Эмброуз, Марк и Ричард Парадайны и Филлида.
Мисс Парадайн что-то говорила, когда в гостиную вошел Эллиот Рей. Закрыв за собой дверь, он окинул взглядом сцену: Грейс Парадайн и Филлида сидели на диване; Марк стоял у окна спиной к комнате; Фрэнк Эмброуз и Дики находились у камина — Фрэнк опирался локтем на полку, а Дики теребил какую-то тесемку; Бренда неподвижно восседала на стуле в слегка съехавшей набок фетровой шляпе.
Не обращая внимания на появление Эллиота, Грейс Парадайн продолжала говорить глубоким мелодичным голосом:
— Не вижу, какие тут могут быть сомнения. Джеймс был не в себе. Не знаю, бывала ли я когда-нибудь так шокирована. Конечно об этом не следует упоминать из уважения к его памяти. Он никогда не говорил бы подобные вещи, если бы был в здравом уме. Это было… — глубокий голос завибрировал, словно собираясь надломиться, — в высшей степени прискорбно. Мы все это чувствовали, и думаю, должны забыть об этом как можно скорее. — Она вымученно улыбнулась, переводя взгляд с одного на другого.
Спина Марка ничем не выдавала его мыслей. Бренда выглядела упрямой, А Фрэнк Эмброуз — серьезным и задумчивым. Только в Дики мисс Парадайн ощущала какую-то реакцию на ее слова. Эллиота она подчеркнуто игнорировала, однако нарушил паузу именно он:
— Насколько я понимаю, вы обсуждаете, следует ли сообщать о происшедшем за обедом вчера вечером?
— А почему мы должны это делать? — с вызовом откликнулась Бренда. — Не думаю, чтобы это кого-либо касалось.
Дики кивнул.
— Конечно. Все это совершенно нелепо. Тетя Грейс абсолютно права. Вчера вечером дядя Джеймс был не в себе — все это видели. Он вышел на террасу посмотреть на реку как всегда делал, но у него закружилась голова и он свалился вниз. Скверная история, но нам незачем делать её еще хуже.
— История в самом деле скверная, — подтвердил Фрэнк Эмброуз. — Не думаю, чтобы нам стали задавать вопросы, на которые трудно ответить. — Однако в его голосе не ощущалось особой уверенности.
Последовала очередная пауза, которую опять нарушил Эллиот.
— Полиция спросит, выглядел ли мистер Парадайн вчера вечером как обычно и кто видел его последним.
На сей раз молчание было недолгим, но более напряженным. Эллиот повторил то, что говорил Филлиде:
— Если мы намерены держать язык за зубами, то все должны это делать. Вчера вечером за столом нас было десять, помимо мистера Парадайна. Он выдвинул серьезное обвинение против одного из нас, не назвав виновного, но сказав, что знает его. Мистер Парадайн добавил, что накажет этого человека по-своему и что степень наказания будет зависеть от того, получит ли он полное признание до полуночи. Он сказал, что до этого времени будет у себя в кабинете. Всем известно, что мистер Парадайн никогда ничего не говорил просто так, и все знают, что он никогда не ложился спать, не выйдя на террасу взглянуть на пейзаж. Мы все слышали, как мистер Парадайн говорил, что делал так каждый вечер в течение пятидесяти лет, за исключением тех случаев, когда его не было дома. Ну, если собрать все это воедино, то думаю, нам будут задавать вопросы, на которые мы бы не хотели отвечать. А если кто-нибудь из нас проговорится, то мы все окажемся в затруднительном положении. Поэтому нам следует решить здесь и сейчас, о ли полагаться на эти десять человек.
— Этот вопрос должна решать семья, — отозвалась Грейс дани, не глядя на него и подчеркнув последнее слово.
Смысл был слишком ясен — Эллиот Рей вмешивается в дела, которые его не касаются. Ему не понадобилось время, чтобы понять и принять вызов.
— Этот вопрос должны решать все десять человек, к которым мистер Парадайн обращался вчера вечером. Пирсон нам тоже понадобится — он скоро придет. Как насчет Айрин и Лидии? Можешь ты ответить за них, Фрэнк? Времени у нас немного — суперинтендант захочет побеседовать с мисс Парадайн. Ну, что скажешь?
Он обращался к Фрэнку Эмброузу, по ему ответила Бренда:
— Лидия и Айрин! Не думаю, чтобы они смогли держать язык за зубами, даже если постараются! Впрочем, я никогда не видела, чтобы они старались это делать.
Франк Эмброуз нахмурился.
— Им придется постараться. — Он выпрямился. — По-моему, мы придаем слишком большое значение тому, что произошло вчера вечером. Я согласен с тетей Грейс: дядя Джеймс был не в себе. Все это выглядело крайне неприятно, и я не понимаю, зачем нам это обсуждать. Ведь это никак не может быть связанным с несчастным случаем Предлагаю сменить тему.
— Я согласна, — кивнула Грейс Парадайн.
Последовавшую паузу прервала Бренда Эмброуз.
— Интересно, что он имел в виду? — задумчиво промолвила она. — И приходил ли кто-нибудь к нему в кабинет до полуночи?
Эллиот увидел, как краска бросилась в лицо Филлиде. Он подумал, что Лидия была права — Филлида действительно сильно похудела. К тому же она походила на призрак в этом отвратительном сером платье. Носить траур — бессмысленная и варварская традиция. Его взгляд встретился с ее, запрещая ей говорить. Потом он повернулся к Бренде.
— Полиция также захочет знать, кто видел его последним. Я пробыл с ним минуту или две после того, как пожелал остальным доброй ночи в гостиной. Если никто не видел его позже, то, полагаю, последним был я.
Грейс Парадайн скользнула по нему глазами.
— Вы приходили к нему в кабинет?
— Да.
— Можем мы узнать зачем?
— Да, если хотите, — у меня нет никаких возражений. Он просил меня остаться здесь на прошлую ночь, потому что у нас были дела. Я пошел в кабинет пожелать доброй ночи хозяину дома. Алберт может подтвердить, что я не пробыл там и трех минут. Он видел, как я вошел, и ждал, пока я выйду.
— Алберт! — воскликнула Бренда тоном человека, сделавшего открытие. — Это идея! Держу пари, что дядя Джеймс имел в виду его! Интересно, что он натворит — выдал служебную тайну или мошенничал с деньгами? Если подумать, то Алберт кажется наиболее вероятным из всех!
Эллиот рассмеялся.
— Именно это, моя дорогая Бренда, и подумал Алберт. Потому он меня и дожидался. Он откровенно сказал, что семья постарается свалить все на него и что ему нужно алиби. Поэтому он и не отходил от меня до начала первого. Могу подтвердить, что у него не было возможности подойти к кабинету до несчастного случая.
— Но ведь никто не знает, когда именно он произошел. Как это можно определить? — осведомился Дики.
Эллиот обернулся к нему.
— Ну, вообще-то можно, потому что дождь начался сразу после полуночи, А земля под телом была сухой. Суперинтендант уверен, что падение произошло до дождя. В это время мы с Албертом находились в столовой — пришли туда чего-нибудь выпить. Было почти десять минут первого, когда мы вернулись ко мне в комнату и простились. Так что боюсь, возложить вину на Алберта не удастся.
— Жаль, — заметила Бренда. Как раз в этот момент дверь открылась, и вошел Алберт Пирсон.
— Суперинтендант хотел бы видеть мисс Парадайн.
Грейс поднялась.
— Возможно, мне лучше повидаться с ним. Как вы считаете?
— Закройте дверь, Алберт, — велел Эллиот. — Мы решили, что незачем сообщать о происшедшем за обедом вчера вечером.
— Разумеется, — кивнул Алберт. — Не будите спящую собаку и тому подобное. Но это будет нелегко, не так ли?
Марк Парадайн впервые повернулся. Он стоял, глядя на мокрую гравиевую дорожку, подмерзшую лужайку и темные влажные кусты, которые были видны с этой стороны дома. На реку выходила гостиная Филлиды — мисс Парадайн довольствовалась куда меньшей перспективой.
Впрочем, было сомнительно, знал ли Марк, куда смотрел. При виде его лица Эллиот едва не вздрогнул. Смуглая кожа стала зеленоватой, А каждый мускул казался напряженным.
— Что вы имеете в виду?
Алберт шагнул к центру комнаты.
— Я говорил с полицейскими и сделал все что мог, но они явно не удовлетворены.
— В каком смысле не удовлетворены?
Марк держал руки в карманах. Эллиот догадался, что его кулаки плотно сжаты. Марк нравился Эллиоту, и он ощутил к нему жалость.
Голос Алберта звучал слегка чопорно:
— Они не удовлетворены в смысле несчастного случая.
— А что же еще это могло быть? — осведомилась Грейс Парадайн.
— Ну, они не стали объяснять, мисс Парадайн, — ответил Алберт, — но было достаточно ясно, что они сомневаются. Понимаете, на теле много царапин и ссадин, очевидно, вызванных ударами о парапет. Доктор Хортон говорит, что удары были сильными, А полиция не думает, что такое возможно, если бы у него просто закружилась голова. Боюсь, что без осложнений не обойтись.
Глава 7
Суперинтендант Вагнер вошел в комнату с видом слона, оказавшегося в посудной лавке. Он сознавал, что его ботинки были не только большими, но и грязными, и что вся ситуация выглядела весьма неловкой. Предыдущие контакты с мисс Парадайн касались таких приятных дел, как присутствие полиции для размещения машин во время приемов. Но долг есть долг. В глубине души суперинтенданту очень хотелось, чтобы доктор Фрит, полицейский врач, не был бы так уверен насчет этих царапин и ушибов. Доктор Хортон изо всех сил старался облегчить положение семьи, чьим врачом он был более двадцати лет, но когда Фрит сообщил ему факты, он никак не мог ему противоречить. Конечно Фрит достаточно самоуверенный парень, но его аргументы выглядели неопровержимыми. Если у человека кружится голова, он начинает шататься и может упасть, но не ударяется о двухфутовый парапет с такой силой, чтобы порвать брюки и вдребезги разбить колено. А когда Фрит заявил, что порезы и ушибы нанесены до наступления смерти, то, учитывая, в каком месте парапета сбит кусок камня, неудивительно, что доктор Хортон смог лишь сказать, что не видит необходимости выражать особое мнение. На простом английском это означало, что мистера Парадайна, по всей вероятности, столкнули вниз через этот парапет, после чего, естественно, возникает вопрос: кто именно его столкнул? Все это и делало ситуацию крайне неловкой.
С этими мыслями суперинтендант шагнул в комнату и увидел мисс Парадайн в простом черном платье, но полную достоинства. Она вежливо поздоровалась и предложила ему сесть. Ампер выбрал стул, на котором ранее сидела Бренда Эмброуз. Семья уже разошлась — мисс Парадайн осталась в одиночестве.
— Крайне прискорбный несчастный случай, суперинтендант, — промолвила она.
Что-то в ее тоне вызвало у Вайнера раздражение. Мистер Пирсон хорошо знал, что доктор Фрит не считает это несчастным случаем. Фрит говорил об этом достаточно откровенно в присутствии дворецкого и секретаря, А суперинтендант был готов биться об заклад, что мистер Пирсон не стал держать язык за зубами. Естественно, его разозлило, когда мисс Парадайн упомянула о «прискорбном несчастном случае», потому что это выглядело так, будто она пытается навязать ему подобную точку зрения. А он находился при исполнении служебных обязанностей.
Суперинтендант выпрямился на стуле и посмотрел на пожилую леди.
— Доктор Фрит не думает, что это был несчастный случай.
Грейс Парадайн коснулась губ носовым платком и также выпрямилась на диване.
— Доктор Фрит? — переспросила она. — Лечащим врачом моего брата был доктор Хортон.
Суперинтендант кивнул.
— Доктор Фрит — полицейский врач. По его мнению, это не был несчастный случай. — Он объяснил ей почему.
Грейс слушала с возрастающим беспокойством.
— Но, суперинтендант, я не могу этому поверить. Вы хотите сказать, что думаете… нет, что доктор Фрит думает, будто моего брата столкнули с террасы?
— Так ему кажется и, должен признаться, мне тоже.
Она испуганно уставилась на него.
— Но кто мог…
— Это мы и должны выяснить. Надеюсь, все вы окажете нам необходимую помощь.
— Конечно.
— Тогда, возможно, вы не возражаете ответить на несколько вопросов?
— Разумеется, не возражаю.
Вайнер склонился вперед. Это был крупный широкоплечий мужчина с седеющими волосами, начинающими Редеть на висках, квадратным обветренным лицом и глубоко сидящими ярко-голубыми глазами.
— Я бы хотел знать, не подозреваете ли вы кого-нибудь.
— Абсолютно никого.
— Ни у кого не было мотива? Никто не хотел убрать с пути вашего брата? Не было никаких угроз?
— Насколько я знаю, нет.
— У него ни с кем не было разногласий по поводу бизнеса или семейных дел?
— Безусловно, нет, — холодно ответила мисс Парадайн.
— Вы не должны обижаться на мои вопросы, — виновато промолвил Вайнер. — Кажется, вчера вечером у вас была семейная вечеринка. Ваш дворецкий дал мне список имен. Кроме вас и мистера Парадайна, в доме ночевали мистер и миссис Рей и мистер Пирсон. Мистер и миссис Эмброуз, мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон, мистер Марк Парадайн и мистер Ричард Парадайн здесь обедали. Это верно?
— Да.
— В какое время вы обедали?
— Обычно мы обедаем в восемь, но вчера мы задержались на несколько минут. Мистер Рей прибыл с деловым визитом. Мы его не ждали, и обед подали позже.
— Понятно. А когда вы покинули столовую?
— Около девяти. Точно не помню — не обратила внимания.
— Вечеринка закончилась довольно рано, не так ли?
— Миссис Эмброуз беспокоилась о маленькой дочке. Они уехали около половины десятого.
— А мистер Марк и мистер Ричард?
— Вскоре после этого.
— Мистер Парадайн присоединился к вам в гостиной после обеда?
— Нет.
— Это было обычно?
Мисс Парадайн колебалась.
— Не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
— У вас была новогодняя вечеринка. Мистер Парадайн не присоединился к вам в гостиной. Он направился в свой кабинет прямо из столовой. Вам это не кажется необычным?
— Думаю, — сказала она, — ему было немного не по себе.
— То есть он был болен?
— Нет-нет. Мой брат просто выглядел встревоженным, и когда он не пришел в гостиную, я подумала, что он хочет успокоиться. Он весь день занимался делами — до обеда с ним был мистер Рей. К тому же Джеймс уже далеко не молод.
«Она дает слишком подробные объяснения», — подумал Вайнер, А вслух спросил:
— Вы видели брата после того, как ушли из столовой?
— Нет. — Грейс снова поднесла к губам платок.
— Он не вышел из кабинета, когда мистер и миссис Эмброуз и остальные собрались уходить?
— Нет.
— А они заходили в кабинет попрощаться с ним?
— Нет, — повторила она.
— Разве это не было необычным, мисс Парадайн?
Лицо Грейс выражало только обиду, но суставы пальцев, сжимавших платок, заметно побелели.
— Нет… Не знаю. Думаю, мы все сочли само собой разумеющимся, что он не хочет, чтобы его беспокоили. Это была семейная вечеринка, так что в церемониях не было надобности.
— Значит, никто больше не видел вашего брата?
— Насколько я знаю, нет… Хотя, по-моему, его видел мистер Рей.
— Вот как? Да, припоминаю, он говорил, что заходил в кабинет пожелать ему доброй ночи. Больше никто этого не делал?
— Право, не знаю.
— Ни мистер, миссис и мисс Эмброуз, ни мистер Марк, ни мистер Ричард?
— Нет.
— А вы?
— Мне казалось, что Джеймс не хочет, чтобы ему мешали.
Вайнер вновь склонился вперед.
— Вы должны понимать, мисс Парадайн, что все это звучит весьма необычно. Я вынужден спросить вас, была ли какая-нибудь причина для того, что вечеринка прекратилась и что никто, кроме мистера Рея, не зашел к мистеру Парадайну пожелать ему доброй ночи. Должен добавить, что мне все это кажется похожим на семейную ссору.
— Не было никакой ссоры.
— Ни ссоры, ни спора? Ничто не заставило мистера Парадайна удалиться в свой кабинет? Не существует никакого объяснения того, что вечеринка закончилась в половине десятого и никто из гостей не простился с хозяином дома?
Грейс выпрямилась и холодно произнесла:
— Вечеринка прекратилась, потому что миссис Эмброуз беспокоилась о своей дочери.
— Девочка серьезно заболела?
— Нет. Миссис Эмброуз излишне мнительна.
— Вы должны понимать, мисс Парадайн, что это не объясняет, почему вечеринка закончилась так рано и почему никто не пожелал доброй ночи мистеру Парадайну. Вы действительно утверждаете, что не было никаких неприятных происшествий, способных это объяснить?
— Не было ничего подобного, — ответила Грейс, глядя ему в глаза.
Остальные члены семьи собрались в гостиной Филлиды с другой стороны коридора. Инстинкт побуждал их держаться вместе. На сей раз никто не стал садиться. Марк прислонился к камину, глядя на огонь. Дики все еще вертел в руках тесемку. Была одна из тех напряженных пауз, которые все боятся нарушить, так как никто не хочет первым выразить общие мысли. То, что даже Алберт не находил слов, было достаточным, чтобы удержать от разговоров остальных. Такого еще никогда не происходило. Секретарь стоял неподвижно, в кажущейся непринужденной позе, словно на фотографии из семейного альбома.
Первой нарушила молчание Бренда.
— Хотела бы я знать, что ему говорит тетя Грейс! — с чувством воскликнула она.
Ее брат, нахмурившись, обернулся к ней.
— Она скажет то, что мы условились говорить.
— Жаль, что нам не хватило времени обсудить все как следует, — промолвил Алберт Пирсон. — Доктор Фрит уверен, что это не был несчастный случай, А когда они выяснили у Лейна время прекращения вечеринки, я понял, что неприятных вопросов не избежать. Конечно мы не сможем все отрицать, но излишняя откровенность нам ни к чему.
— А как быть с Айрин и Лидией? — спросила Бренда. — Что, если суперинтендант начнет расспрашивать и их? Может, лучше позвонить им и предупредить, чтобы они следили за тем, что говорят.
— Нет, — покачал головой Фрэнк Эмброуз. — Это слишком рискованно. Кроме того, у нас не работает телефон — по крайней мере, не работал прошлой ночью.
Бренда повела плечом.
— Тогда держу пари, что они все разболтают.
— У Лидии достаточно здравого смысла, — сказал Дики.
Бренда неприятно усмехнулась.
— Зато у Айрин он напрочь отсутствует!
— Придержите язык, вы оба! — негромко приказал Фрэнк.
С ощущением приближающейся катастрофы Эллиот Рей окидывал взглядом гостиную Филлиды, которую он ненавидел, потому что в ней не было ничего от хозяйки. Мебель, обои, пастельные тона — все соответствовало вкусам Грейс Парадами и ее представлениям о том, как должна выглядеть комната молодой девушки. «Мы откусили больше, чем в состоянии прожевать, — подумал Эллиот. — Если суперинтендант будет допрашивать нас по очереди, кто-нибудь непременно расколется».
Внезапно Филлида положила ладонь ему на руку.
— Я не умею лгать, Эллиот, — сказала она. — Боюсь, у меня ничего не получится.
Он посмотрел на нее с горькой усмешкой во взгляде.
— Не умеешь лгать? Да неужели?
Филлида покачала головой.
— Почему мы не можем говорить правду?
Стиснув ее руки, Эллиот произнес почти бесшумно:
— Ты не должна рассказывать, что приходила в кабинет. Слышишь?
— Не буду, если он меня не спросит.
— Зачем ему об этом спрашивать?
— Не знаю, по он может.
— Тогда ты ответишь «нет»!
Она снова покачала головой.
— Не смогу, Эллиот. Честное слово!
— Комплекс Джорджа Вашингтона[11]? — Он сильнее сжал ее руки.
— Мне больно! — вскрикнула Филлида, услышав в ответ:
— С удовольствием свернул бы тебе шею!
Она внезапно улыбнулась, чего Эллиот никак не ожидал. Какого дьявола ей улыбаться, когда он заявил, что хотел бы свернуть ей шею? Он отпустил ее руки, когда Бренда повторила свое первое замечание:
— Хотела бы я знать, что говорит тетя Грейс.
Покончив с мисс Парадайн, суперинтендант Вайнер размышлял, с кем ему побеседовать теперь. Он не намеревался позволить ей присоединиться к остальной компании и разработал план, как это предотвратить. Вызвав сержанта Мэннерса, Вайнер сообщил ему, что мисс Парадайн любезно согласилась дать показания. Можно было не сомневаться, что даже без предварительных инструкций Мэннерсу понадобится долгое время на эту рутинную процедуру. Тем, кто пытался его торопить, обычно здорово доставалось.
План суперинтенданта состоял в том, чтобы выбрать следующий объект для допроса и о шести его в кабинет. Но едва он сделал пару шагов по коридору, как услышал звуки голосов из холла. То, что Вайнер увидел, перегнувшись через балюстраду, заставило его спуститься без всяких отлагательств. На последнем пролете он столкнулся с поднимающимися навстречу миссис Фрэнк Эмброуз и ее сестрой. Обе леди попытались облачиться в некое подобие траура. На миссис Эмброуз было меховое манто и маленькая черная шляпка без полей, А на мисс Пеннингтон — серые твидовые кофта и юбка с белым шарфом. Суперинтендант остановил их.
— Доброе утро, миссис Эмброуз. Очень сожалею, что нахожусь здесь по такому печальному поводу. Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Мне нужно только получить ваши показания.
Айрин широко открыла глаза.
— Мои показания?
— Да, миссис Эмброуз. Учитывая факт внезапной смерти, я хочу выслушать показания всех, кто обедал здесь вчера вечером. Если не возражаете пройти в кабинет, я задержу вас всего на несколько минут.
Айрин открыла рот, но тут же его закрыла. Стоящая двумя ступеньками выше Лидия смотрела на них. На ее бледном лице не было макияжа — без него она показалась суперинтенданту маленьким, незначительным существом. Однако, встретившись с взглядом ее серо-зеленых глаз, он изменил мнение. Мисс Лидия Пеннингтон, несомненно, женщина с характером — вытянуть из нее что-нибудь будет не так легко. Повернувшись к Айрин, все еще стоящей с открытым ртом, суперинтендант понял, что сделал правильный выбор. Нужно поскорее отвести ее в кабинет, пока кто-нибудь не сказал ей, что следует говорить.
За его спиной послышался голос Лидии:
— Разве я вам не нужна?
Вайнеру доставило немалое удовольствие ответить:
Он повернулся лицом к ней.
— Кто-нибудь видел, как ты входила в кабинет или выходила оттуда?
— Едва ли.
— Когда это было?
— Не знаю — после десяти. Думаю, я пробыла там минут двадцать, хотя я не следила за временем — тогда.
— Что значит «тогда»?
На лице Филлиды появился испуг. Она подошла ближе.
— Это было позже. Я уже легла, мне приснился ужасный сон, и я проснулась от того, что как будто услышала крик. О Эллиот, неужели ты думаешь…
— В какое время это было? — прервал он.
— Сразу после полуночи — прошло около полминуты. Я включила свет и посмотрела на часы. Это… случилось именно тогда?
— Похоже на то. Теперь слушай. Ты должна помалкивать обо всем этом. Говори, что пошла к себе в комнату до десяти, легла и проспала всю ночь. Ты ничего не слышала и ничего не знаешь. Ясно?
— Но, Эллиот…
Он взял ее за плечи и встряхнул.
— Ты будешь делать то, что я сказал! Я не хочу, чтобы ты, оказалась в это замешанной, понятно?
Что-то внутри Филлиды начало петь. Эллиот не сердился бы так, если бы она была ему безразлична. Его подбородок торчал вперед на целую милю, и он даже поцарапал ей плечо. В этот момент дверь открылась и вошла Грейс Парадайн.
Она уже заплела волосы в узел, но на ней были фиолетовый халат и отороченные мехом комнатные туфли. Представившееся ей зрелище без труда можно было понять превратно — Филлида, опустившая очи долу, и Эллиот, только что убравший руки с ее плеч. Это могло быть концом объятия — А может, и началом.
— Что это значит? — сверкнув глазами, спросила Грейс.
Эллиот пожалел, что чувство приличия удерживает его от достойного ответа, вертевшегося у него на языке. Нельзя же сводить счеты с женщиной, которой предстоит услышать, что ее брат пал жертвой несчастного случая.
— Филлида вам все объяснит, мисс Парадайн, — сказал он и вышел из комнаты.
Грейс подошла к Филлиде и обняла ее.
— Не волнуйся, дорогая! Мне и в голову не могло прийти… Как он осмелился войти сюда? Это возмутительно! Но ты не должна расстраиваться. Я позабочусь, чтобы это не повторилось.
— Меня расстроил не Эллиот, тетя Грейс, — отозвалась Филлида, не поднимая взгляд.
Грейс Парадайн сразу напряглась.
— Что ты имеешь в виду?
Филлида с усилием взяла себя в руки. Если она все равно должна это сделать, то лучше поскорее.
— Случилось несчастье, тетя Грейс. Эллиот приходил сообщить мне. Это… это дядя Джеймс…
— Что?! — испуганно вскрикнула Грейс Парадайн.
— Он мертв, тетя Грейс! — сказала Филлида.
Семья собралась в гостиной мисс Парадайн — уютной комнате с ярко-голубыми портьерами и обивкой мебели, прекрасным старинным бюро орехового дерева, несколькими стульями периода королевы Анны[10] и полудюжиной недурных акварелей на кремового цвета стенах. Но в первую очередь обращали на себя внимание многочисленные фотографии Филлиды во всех возрастах — от младенческого до нынешнего Однако имелось весьма многозначительное исключение — ни на одном снимке не присутствовала Филлида в свадебном платье. Тем не менее это могло удивить лишь постороннего. Семья давно к этому привыкла, А в комнате наличествовали только члены семьи — Грейс Парадайн, Фрэнк и Бренда Эмброуз, Марк и Ричард Парадайны и Филлида.
Мисс Парадайн что-то говорила, когда в гостиную вошел Эллиот Рей. Закрыв за собой дверь, он окинул взглядом сцену: Грейс Парадайн и Филлида сидели на диване; Марк стоял у окна спиной к комнате; Фрэнк Эмброуз и Дики находились у камина — Фрэнк опирался локтем на полку, а Дики теребил какую-то тесемку; Бренда неподвижно восседала на стуле в слегка съехавшей набок фетровой шляпе.
Не обращая внимания на появление Эллиота, Грейс Парадайн продолжала говорить глубоким мелодичным голосом:
— Не вижу, какие тут могут быть сомнения. Джеймс был не в себе. Не знаю, бывала ли я когда-нибудь так шокирована. Конечно об этом не следует упоминать из уважения к его памяти. Он никогда не говорил бы подобные вещи, если бы был в здравом уме. Это было… — глубокий голос завибрировал, словно собираясь надломиться, — в высшей степени прискорбно. Мы все это чувствовали, и думаю, должны забыть об этом как можно скорее. — Она вымученно улыбнулась, переводя взгляд с одного на другого.
Спина Марка ничем не выдавала его мыслей. Бренда выглядела упрямой, А Фрэнк Эмброуз — серьезным и задумчивым. Только в Дики мисс Парадайн ощущала какую-то реакцию на ее слова. Эллиота она подчеркнуто игнорировала, однако нарушил паузу именно он:
— Насколько я понимаю, вы обсуждаете, следует ли сообщать о происшедшем за обедом вчера вечером?
— А почему мы должны это делать? — с вызовом откликнулась Бренда. — Не думаю, чтобы это кого-либо касалось.
Дики кивнул.
— Конечно. Все это совершенно нелепо. Тетя Грейс абсолютно права. Вчера вечером дядя Джеймс был не в себе — все это видели. Он вышел на террасу посмотреть на реку как всегда делал, но у него закружилась голова и он свалился вниз. Скверная история, но нам незачем делать её еще хуже.
— История в самом деле скверная, — подтвердил Фрэнк Эмброуз. — Не думаю, чтобы нам стали задавать вопросы, на которые трудно ответить. — Однако в его голосе не ощущалось особой уверенности.
Последовала очередная пауза, которую опять нарушил Эллиот.
— Полиция спросит, выглядел ли мистер Парадайн вчера вечером как обычно и кто видел его последним.
На сей раз молчание было недолгим, но более напряженным. Эллиот повторил то, что говорил Филлиде:
— Если мы намерены держать язык за зубами, то все должны это делать. Вчера вечером за столом нас было десять, помимо мистера Парадайна. Он выдвинул серьезное обвинение против одного из нас, не назвав виновного, но сказав, что знает его. Мистер Парадайн добавил, что накажет этого человека по-своему и что степень наказания будет зависеть от того, получит ли он полное признание до полуночи. Он сказал, что до этого времени будет у себя в кабинете. Всем известно, что мистер Парадайн никогда ничего не говорил просто так, и все знают, что он никогда не ложился спать, не выйдя на террасу взглянуть на пейзаж. Мы все слышали, как мистер Парадайн говорил, что делал так каждый вечер в течение пятидесяти лет, за исключением тех случаев, когда его не было дома. Ну, если собрать все это воедино, то думаю, нам будут задавать вопросы, на которые мы бы не хотели отвечать. А если кто-нибудь из нас проговорится, то мы все окажемся в затруднительном положении. Поэтому нам следует решить здесь и сейчас, о ли полагаться на эти десять человек.
— Этот вопрос должна решать семья, — отозвалась Грейс дани, не глядя на него и подчеркнув последнее слово.
Смысл был слишком ясен — Эллиот Рей вмешивается в дела, которые его не касаются. Ему не понадобилось время, чтобы понять и принять вызов.
— Этот вопрос должны решать все десять человек, к которым мистер Парадайн обращался вчера вечером. Пирсон нам тоже понадобится — он скоро придет. Как насчет Айрин и Лидии? Можешь ты ответить за них, Фрэнк? Времени у нас немного — суперинтендант захочет побеседовать с мисс Парадайн. Ну, что скажешь?
Он обращался к Фрэнку Эмброузу, по ему ответила Бренда:
— Лидия и Айрин! Не думаю, чтобы они смогли держать язык за зубами, даже если постараются! Впрочем, я никогда не видела, чтобы они старались это делать.
Франк Эмброуз нахмурился.
— Им придется постараться. — Он выпрямился. — По-моему, мы придаем слишком большое значение тому, что произошло вчера вечером. Я согласен с тетей Грейс: дядя Джеймс был не в себе. Все это выглядело крайне неприятно, и я не понимаю, зачем нам это обсуждать. Ведь это никак не может быть связанным с несчастным случаем Предлагаю сменить тему.
— Я согласна, — кивнула Грейс Парадайн.
Последовавшую паузу прервала Бренда Эмброуз.
— Интересно, что он имел в виду? — задумчиво промолвила она. — И приходил ли кто-нибудь к нему в кабинет до полуночи?
Эллиот увидел, как краска бросилась в лицо Филлиде. Он подумал, что Лидия была права — Филлида действительно сильно похудела. К тому же она походила на призрак в этом отвратительном сером платье. Носить траур — бессмысленная и варварская традиция. Его взгляд встретился с ее, запрещая ей говорить. Потом он повернулся к Бренде.
— Полиция также захочет знать, кто видел его последним. Я пробыл с ним минуту или две после того, как пожелал остальным доброй ночи в гостиной. Если никто не видел его позже, то, полагаю, последним был я.
Грейс Парадайн скользнула по нему глазами.
— Вы приходили к нему в кабинет?
— Да.
— Можем мы узнать зачем?
— Да, если хотите, — у меня нет никаких возражений. Он просил меня остаться здесь на прошлую ночь, потому что у нас были дела. Я пошел в кабинет пожелать доброй ночи хозяину дома. Алберт может подтвердить, что я не пробыл там и трех минут. Он видел, как я вошел, и ждал, пока я выйду.
— Алберт! — воскликнула Бренда тоном человека, сделавшего открытие. — Это идея! Держу пари, что дядя Джеймс имел в виду его! Интересно, что он натворит — выдал служебную тайну или мошенничал с деньгами? Если подумать, то Алберт кажется наиболее вероятным из всех!
Эллиот рассмеялся.
— Именно это, моя дорогая Бренда, и подумал Алберт. Потому он меня и дожидался. Он откровенно сказал, что семья постарается свалить все на него и что ему нужно алиби. Поэтому он и не отходил от меня до начала первого. Могу подтвердить, что у него не было возможности подойти к кабинету до несчастного случая.
— Но ведь никто не знает, когда именно он произошел. Как это можно определить? — осведомился Дики.
Эллиот обернулся к нему.
— Ну, вообще-то можно, потому что дождь начался сразу после полуночи, А земля под телом была сухой. Суперинтендант уверен, что падение произошло до дождя. В это время мы с Албертом находились в столовой — пришли туда чего-нибудь выпить. Было почти десять минут первого, когда мы вернулись ко мне в комнату и простились. Так что боюсь, возложить вину на Алберта не удастся.
— Жаль, — заметила Бренда. Как раз в этот момент дверь открылась, и вошел Алберт Пирсон.
— Суперинтендант хотел бы видеть мисс Парадайн.
Грейс поднялась.
— Возможно, мне лучше повидаться с ним. Как вы считаете?
— Закройте дверь, Алберт, — велел Эллиот. — Мы решили, что незачем сообщать о происшедшем за обедом вчера вечером.
— Разумеется, — кивнул Алберт. — Не будите спящую собаку и тому подобное. Но это будет нелегко, не так ли?
Марк Парадайн впервые повернулся. Он стоял, глядя на мокрую гравиевую дорожку, подмерзшую лужайку и темные влажные кусты, которые были видны с этой стороны дома. На реку выходила гостиная Филлиды — мисс Парадайн довольствовалась куда меньшей перспективой.
Впрочем, было сомнительно, знал ли Марк, куда смотрел. При виде его лица Эллиот едва не вздрогнул. Смуглая кожа стала зеленоватой, А каждый мускул казался напряженным.
— Что вы имеете в виду?
Алберт шагнул к центру комнаты.
— Я говорил с полицейскими и сделал все что мог, но они явно не удовлетворены.
— В каком смысле не удовлетворены?
Марк держал руки в карманах. Эллиот догадался, что его кулаки плотно сжаты. Марк нравился Эллиоту, и он ощутил к нему жалость.
Голос Алберта звучал слегка чопорно:
— Они не удовлетворены в смысле несчастного случая.
— А что же еще это могло быть? — осведомилась Грейс Парадайн.
— Ну, они не стали объяснять, мисс Парадайн, — ответил Алберт, — но было достаточно ясно, что они сомневаются. Понимаете, на теле много царапин и ссадин, очевидно, вызванных ударами о парапет. Доктор Хортон говорит, что удары были сильными, А полиция не думает, что такое возможно, если бы у него просто закружилась голова. Боюсь, что без осложнений не обойтись.
Глава 7
Суперинтендант Вагнер вошел в комнату с видом слона, оказавшегося в посудной лавке. Он сознавал, что его ботинки были не только большими, но и грязными, и что вся ситуация выглядела весьма неловкой. Предыдущие контакты с мисс Парадайн касались таких приятных дел, как присутствие полиции для размещения машин во время приемов. Но долг есть долг. В глубине души суперинтенданту очень хотелось, чтобы доктор Фрит, полицейский врач, не был бы так уверен насчет этих царапин и ушибов. Доктор Хортон изо всех сил старался облегчить положение семьи, чьим врачом он был более двадцати лет, но когда Фрит сообщил ему факты, он никак не мог ему противоречить. Конечно Фрит достаточно самоуверенный парень, но его аргументы выглядели неопровержимыми. Если у человека кружится голова, он начинает шататься и может упасть, но не ударяется о двухфутовый парапет с такой силой, чтобы порвать брюки и вдребезги разбить колено. А когда Фрит заявил, что порезы и ушибы нанесены до наступления смерти, то, учитывая, в каком месте парапета сбит кусок камня, неудивительно, что доктор Хортон смог лишь сказать, что не видит необходимости выражать особое мнение. На простом английском это означало, что мистера Парадайна, по всей вероятности, столкнули вниз через этот парапет, после чего, естественно, возникает вопрос: кто именно его столкнул? Все это и делало ситуацию крайне неловкой.
С этими мыслями суперинтендант шагнул в комнату и увидел мисс Парадайн в простом черном платье, но полную достоинства. Она вежливо поздоровалась и предложила ему сесть. Ампер выбрал стул, на котором ранее сидела Бренда Эмброуз. Семья уже разошлась — мисс Парадайн осталась в одиночестве.
— Крайне прискорбный несчастный случай, суперинтендант, — промолвила она.
Что-то в ее тоне вызвало у Вайнера раздражение. Мистер Пирсон хорошо знал, что доктор Фрит не считает это несчастным случаем. Фрит говорил об этом достаточно откровенно в присутствии дворецкого и секретаря, А суперинтендант был готов биться об заклад, что мистер Пирсон не стал держать язык за зубами. Естественно, его разозлило, когда мисс Парадайн упомянула о «прискорбном несчастном случае», потому что это выглядело так, будто она пытается навязать ему подобную точку зрения. А он находился при исполнении служебных обязанностей.
Суперинтендант выпрямился на стуле и посмотрел на пожилую леди.
— Доктор Фрит не думает, что это был несчастный случай.
Грейс Парадайн коснулась губ носовым платком и также выпрямилась на диване.
— Доктор Фрит? — переспросила она. — Лечащим врачом моего брата был доктор Хортон.
Суперинтендант кивнул.
— Доктор Фрит — полицейский врач. По его мнению, это не был несчастный случай. — Он объяснил ей почему.
Грейс слушала с возрастающим беспокойством.
— Но, суперинтендант, я не могу этому поверить. Вы хотите сказать, что думаете… нет, что доктор Фрит думает, будто моего брата столкнули с террасы?
— Так ему кажется и, должен признаться, мне тоже.
Она испуганно уставилась на него.
— Но кто мог…
— Это мы и должны выяснить. Надеюсь, все вы окажете нам необходимую помощь.
— Конечно.
— Тогда, возможно, вы не возражаете ответить на несколько вопросов?
— Разумеется, не возражаю.
Вайнер склонился вперед. Это был крупный широкоплечий мужчина с седеющими волосами, начинающими Редеть на висках, квадратным обветренным лицом и глубоко сидящими ярко-голубыми глазами.
— Я бы хотел знать, не подозреваете ли вы кого-нибудь.
— Абсолютно никого.
— Ни у кого не было мотива? Никто не хотел убрать с пути вашего брата? Не было никаких угроз?
— Насколько я знаю, нет.
— У него ни с кем не было разногласий по поводу бизнеса или семейных дел?
— Безусловно, нет, — холодно ответила мисс Парадайн.
— Вы не должны обижаться на мои вопросы, — виновато промолвил Вайнер. — Кажется, вчера вечером у вас была семейная вечеринка. Ваш дворецкий дал мне список имен. Кроме вас и мистера Парадайна, в доме ночевали мистер и миссис Рей и мистер Пирсон. Мистер и миссис Эмброуз, мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон, мистер Марк Парадайн и мистер Ричард Парадайн здесь обедали. Это верно?
— Да.
— В какое время вы обедали?
— Обычно мы обедаем в восемь, но вчера мы задержались на несколько минут. Мистер Рей прибыл с деловым визитом. Мы его не ждали, и обед подали позже.
— Понятно. А когда вы покинули столовую?
— Около девяти. Точно не помню — не обратила внимания.
— Вечеринка закончилась довольно рано, не так ли?
— Миссис Эмброуз беспокоилась о маленькой дочке. Они уехали около половины десятого.
— А мистер Марк и мистер Ричард?
— Вскоре после этого.
— Мистер Парадайн присоединился к вам в гостиной после обеда?
— Нет.
— Это было обычно?
Мисс Парадайн колебалась.
— Не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
— У вас была новогодняя вечеринка. Мистер Парадайн не присоединился к вам в гостиной. Он направился в свой кабинет прямо из столовой. Вам это не кажется необычным?
— Думаю, — сказала она, — ему было немного не по себе.
— То есть он был болен?
— Нет-нет. Мой брат просто выглядел встревоженным, и когда он не пришел в гостиную, я подумала, что он хочет успокоиться. Он весь день занимался делами — до обеда с ним был мистер Рей. К тому же Джеймс уже далеко не молод.
«Она дает слишком подробные объяснения», — подумал Вайнер, А вслух спросил:
— Вы видели брата после того, как ушли из столовой?
— Нет. — Грейс снова поднесла к губам платок.
— Он не вышел из кабинета, когда мистер и миссис Эмброуз и остальные собрались уходить?
— Нет.
— А они заходили в кабинет попрощаться с ним?
— Нет, — повторила она.
— Разве это не было необычным, мисс Парадайн?
Лицо Грейс выражало только обиду, но суставы пальцев, сжимавших платок, заметно побелели.
— Нет… Не знаю. Думаю, мы все сочли само собой разумеющимся, что он не хочет, чтобы его беспокоили. Это была семейная вечеринка, так что в церемониях не было надобности.
— Значит, никто больше не видел вашего брата?
— Насколько я знаю, нет… Хотя, по-моему, его видел мистер Рей.
— Вот как? Да, припоминаю, он говорил, что заходил в кабинет пожелать ему доброй ночи. Больше никто этого не делал?
— Право, не знаю.
— Ни мистер, миссис и мисс Эмброуз, ни мистер Марк, ни мистер Ричард?
— Нет.
— А вы?
— Мне казалось, что Джеймс не хочет, чтобы ему мешали.
Вайнер вновь склонился вперед.
— Вы должны понимать, мисс Парадайн, что все это звучит весьма необычно. Я вынужден спросить вас, была ли какая-нибудь причина для того, что вечеринка прекратилась и что никто, кроме мистера Рея, не зашел к мистеру Парадайну пожелать ему доброй ночи. Должен добавить, что мне все это кажется похожим на семейную ссору.
— Не было никакой ссоры.
— Ни ссоры, ни спора? Ничто не заставило мистера Парадайна удалиться в свой кабинет? Не существует никакого объяснения того, что вечеринка закончилась в половине десятого и никто из гостей не простился с хозяином дома?
Грейс выпрямилась и холодно произнесла:
— Вечеринка прекратилась, потому что миссис Эмброуз беспокоилась о своей дочери.
— Девочка серьезно заболела?
— Нет. Миссис Эмброуз излишне мнительна.
— Вы должны понимать, мисс Парадайн, что это не объясняет, почему вечеринка закончилась так рано и почему никто не пожелал доброй ночи мистеру Парадайну. Вы действительно утверждаете, что не было никаких неприятных происшествий, способных это объяснить?
— Не было ничего подобного, — ответила Грейс, глядя ему в глаза.
Остальные члены семьи собрались в гостиной Филлиды с другой стороны коридора. Инстинкт побуждал их держаться вместе. На сей раз никто не стал садиться. Марк прислонился к камину, глядя на огонь. Дики все еще вертел в руках тесемку. Была одна из тех напряженных пауз, которые все боятся нарушить, так как никто не хочет первым выразить общие мысли. То, что даже Алберт не находил слов, было достаточным, чтобы удержать от разговоров остальных. Такого еще никогда не происходило. Секретарь стоял неподвижно, в кажущейся непринужденной позе, словно на фотографии из семейного альбома.
Первой нарушила молчание Бренда.
— Хотела бы я знать, что ему говорит тетя Грейс! — с чувством воскликнула она.
Ее брат, нахмурившись, обернулся к ней.
— Она скажет то, что мы условились говорить.
— Жаль, что нам не хватило времени обсудить все как следует, — промолвил Алберт Пирсон. — Доктор Фрит уверен, что это не был несчастный случай, А когда они выяснили у Лейна время прекращения вечеринки, я понял, что неприятных вопросов не избежать. Конечно мы не сможем все отрицать, но излишняя откровенность нам ни к чему.
— А как быть с Айрин и Лидией? — спросила Бренда. — Что, если суперинтендант начнет расспрашивать и их? Может, лучше позвонить им и предупредить, чтобы они следили за тем, что говорят.
— Нет, — покачал головой Фрэнк Эмброуз. — Это слишком рискованно. Кроме того, у нас не работает телефон — по крайней мере, не работал прошлой ночью.
Бренда повела плечом.
— Тогда держу пари, что они все разболтают.
— У Лидии достаточно здравого смысла, — сказал Дики.
Бренда неприятно усмехнулась.
— Зато у Айрин он напрочь отсутствует!
— Придержите язык, вы оба! — негромко приказал Фрэнк.
С ощущением приближающейся катастрофы Эллиот Рей окидывал взглядом гостиную Филлиды, которую он ненавидел, потому что в ней не было ничего от хозяйки. Мебель, обои, пастельные тона — все соответствовало вкусам Грейс Парадами и ее представлениям о том, как должна выглядеть комната молодой девушки. «Мы откусили больше, чем в состоянии прожевать, — подумал Эллиот. — Если суперинтендант будет допрашивать нас по очереди, кто-нибудь непременно расколется».
Внезапно Филлида положила ладонь ему на руку.
— Я не умею лгать, Эллиот, — сказала она. — Боюсь, у меня ничего не получится.
Он посмотрел на нее с горькой усмешкой во взгляде.
— Не умеешь лгать? Да неужели?
Филлида покачала головой.
— Почему мы не можем говорить правду?
Стиснув ее руки, Эллиот произнес почти бесшумно:
— Ты не должна рассказывать, что приходила в кабинет. Слышишь?
— Не буду, если он меня не спросит.
— Зачем ему об этом спрашивать?
— Не знаю, по он может.
— Тогда ты ответишь «нет»!
Она снова покачала головой.
— Не смогу, Эллиот. Честное слово!
— Комплекс Джорджа Вашингтона[11]? — Он сильнее сжал ее руки.
— Мне больно! — вскрикнула Филлида, услышав в ответ:
— С удовольствием свернул бы тебе шею!
Она внезапно улыбнулась, чего Эллиот никак не ожидал. Какого дьявола ей улыбаться, когда он заявил, что хотел бы свернуть ей шею? Он отпустил ее руки, когда Бренда повторила свое первое замечание:
— Хотела бы я знать, что говорит тетя Грейс.
Покончив с мисс Парадайн, суперинтендант Вайнер размышлял, с кем ему побеседовать теперь. Он не намеревался позволить ей присоединиться к остальной компании и разработал план, как это предотвратить. Вызвав сержанта Мэннерса, Вайнер сообщил ему, что мисс Парадайн любезно согласилась дать показания. Можно было не сомневаться, что даже без предварительных инструкций Мэннерсу понадобится долгое время на эту рутинную процедуру. Тем, кто пытался его торопить, обычно здорово доставалось.
План суперинтенданта состоял в том, чтобы выбрать следующий объект для допроса и о шести его в кабинет. Но едва он сделал пару шагов по коридору, как услышал звуки голосов из холла. То, что Вайнер увидел, перегнувшись через балюстраду, заставило его спуститься без всяких отлагательств. На последнем пролете он столкнулся с поднимающимися навстречу миссис Фрэнк Эмброуз и ее сестрой. Обе леди попытались облачиться в некое подобие траура. На миссис Эмброуз было меховое манто и маленькая черная шляпка без полей, А на мисс Пеннингтон — серые твидовые кофта и юбка с белым шарфом. Суперинтендант остановил их.
— Доброе утро, миссис Эмброуз. Очень сожалею, что нахожусь здесь по такому печальному поводу. Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Мне нужно только получить ваши показания.
Айрин широко открыла глаза.
— Мои показания?
— Да, миссис Эмброуз. Учитывая факт внезапной смерти, я хочу выслушать показания всех, кто обедал здесь вчера вечером. Если не возражаете пройти в кабинет, я задержу вас всего на несколько минут.
Айрин открыла рот, но тут же его закрыла. Стоящая двумя ступеньками выше Лидия смотрела на них. На ее бледном лице не было макияжа — без него она показалась суперинтенданту маленьким, незначительным существом. Однако, встретившись с взглядом ее серо-зеленых глаз, он изменил мнение. Мисс Лидия Пеннингтон, несомненно, женщина с характером — вытянуть из нее что-нибудь будет не так легко. Повернувшись к Айрин, все еще стоящей с открытым ртом, суперинтендант понял, что сделал правильный выбор. Нужно поскорее отвести ее в кабинет, пока кто-нибудь не сказал ей, что следует говорить.
За его спиной послышался голос Лидии:
— Разве я вам не нужна?
Вайнеру доставило немалое удовольствие ответить: