Страница:
— И прозвище такое же суровое. Знал я, но забыл.
«Может, вспомню», — хотел добавить Жора, но осекся. Он не мог дождаться окончания нежеланной встречи.
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
«Может, вспомню», — хотел добавить Жора, но осекся. Он не мог дождаться окончания нежеланной встречи.
ГЛАВА 26
Тарас достаточно быстро получил новости о сходке восьмерых крымских «шефов». Один из ее участников явился в гости — почтительно осведомиться о состоянии здоровья и поделиться новостями. Заискивая перед Тарасом, он старался говорить по-украински и постоянно допускал забавные ошибки. Ожидал, что Тарас, ненавидящий «москалей», серьезно озаботится проблемой. Но Тарас только пренебрежительно подкрутил ус:
— Брехня.
«Москали», по мнению Тараса, только хвалились собственной крутизной. На самом деле политику они вели другую, хитрую, пестуя в Крыму свою «пятую колонну», бесконечно митингующую в пользу объединения с Россией. И еще потихоньку скупали акции украинских предприятий. И еще оплачивали вбросы компромата насчет властей всех уровней.
В кабинете у Тараса красовался на стене целый иконостас с портретами. От гетманов Хмельницкого и Выговского до «героических личностей» двадцатого века — Петлюры и Бандеры. Он и себя совершенно искренне причислял к сонму борцов за «неньку-Украину». Сейчас он только копит силы и средства. В нужный момент он бросит силы и средства на святое дело. Правда, «момент» все никак не наступал, а тем временем благоустраивался огромный коттедж, покупались роскошные лимузины, сыновья учились в Англии в частных школах и надеялись всеми правдами и неправдами остаться на Западе.
На следующий день после разговора Тарас прокатился с инспекцией по севастопольским гостиницам — наверняка за время его лечения многие почуяли волю, отбились от рук. Обычно он брал с собой одного телохранителя. Но в этот раз почему-то взял сразу троих.
Все они недавно числились в «Беркуте» — элитном подразделении киевского «спецназа». Всех троих уволили из-за некрасивой истории с групповым изнасилованием, которую начальству не удалось замять.
Очередной визит Тараса на подшефную территорию выглядел впечатляюще. В фойе пружинистым шагом заходил мужчина двухметрового роста, быстро «сканировал» все пространство немигающим взглядом. Следующий телохранитель держался вплотную к «шефу». Третий прикрывал тылы, постоянно косясь себе за спину.
Наведя шорох в одной гостинице, Тарас направился в другую. Сюда уже дошла весть об инспекции — в номере люкс накрыли стол на две персоны. Но Тарас не посадил директора рядом, заставил отчитываться стоя. Сам он в это время ел соус с раковыми шейками и внимательно прислушивался к реакции собственного желудка. Неприятных ощущений пока не возникало, но Тарас ждал их с минуты на минуту. Это портило удовольствие от еды.
Директор понимал, что недостатки будут поставлены ему на вид в любом случае, и морально готовил свою посеребренную сединой голову к ведру помоев. Но событиям в этот вечер суждено было разворачиваться совсем по другому руслу…
Охрана расположилась вполне традиционным для профессионалов образом. Один из «беркутов» встал в коридоре у дверей, другой прислонился к стене за спиной «шефа», чтобы лишний раз не мозолить глаза. Третий вышел на балкон, откуда открывался вид на главный севастопольский проспект, полный народу. Часть публики медленно фланировала, часть сидела за столиками кафешек, вынесенными на свежий воздух.
Рослый детина с редкими усиками обозревал живописную картину, не забывая поглядывать на соседние балконы справа и слева. Время от времени он слегка приподнимал голову, бросая взгляд на выступ верхнего балкона. Приподняв ее очередной раз, он вдруг увидел прямо перед глазами рифленый узор подошвы. В ту же секунду удар сверху вниз по переносице выключил «беркута» из игры.
Человек в черной майке, черном кожаном жилете и черных джинсах спрыгнул на балкон. Темные очки, казалось бы неуместные поздним вечером, довершали классический облик киллера.
При звуке удара Тарас начал оборачиваться, одновременно втягивая голову в плечи. Голова на бычьей шее успела повернуться только на девяносто градусов, но правый желтовато-карий глаз с тонкими красными прожилками успел различить фигуру на балконе.
Телохранитель в номере сорвался с места, выхватывая оружие. Но опоздал, тихий хлопок выстрела уже прозвучал. Пуля пробила Тарасу висок, а фигура в черном выбросилась вниз за перила балкона.
Продолжая стрелять, телохранитель выбежал на балкон из гостиничного номера. К нему подскочил напарник из коридора, вместе они стали высматривать убийцу внизу, под деревьями. Ничего не увидели и в бешенстве палили вслепую…
Сиверов не стал падать с высоты пяти этажей. Он уцепился вначале за плиту балкона на четвертом этаже, потом за балконные перила на третьем. К тому времени, когда бывший боец «Беркута» перевесился вниз с пистолетом в руках, Глеб уже заскочил в номер через открытую настежь стеклянную дверь. Проскользнул в прихожую, не глядя на постояльцев, в панике шарахнувшихся с кресел…
Через полчаса на место преступления прибыла милиция. Еще через час, когда труп, накрытый простыней, увезли в морг, к главному Тарасову офису стали подтягиваться заинтересованные лица. Представители других крымских группировок выстроились в очередь. Всю ночь с одинаковым интервалом на заднем дворе останавливались иномарки.
Ближайшим доверенным лицам Тараса спешили выразить глубокое соболезнование. И сразу переводили разговор на обстоятельства убийства. Каждый из участников приснопамятной встречи спешил получить сведения о почерке московского киллера.
Еще одного из пассажиров давнишнего рейса «Фридриха Великого» нашли в курортном городке на побережье Адриатики. В полдень, когда все загорали на пляже, он сидел возле небольшого фонтана во внутреннем дворике трехзвездочного отеля и трясущимися руками раскладывал на столе пасьянс.
На приветствие незнакомца недовольно скосил птичий глаз. На попытку завести разговор отреагировал бурно: смешал карты и возмущенно брызнул слюной:
— На пляже покоя нет, каждую минуту негры пытаются что-то продать. Теперь и здесь спокойно не посидишь. Куда смотрит администрация?
— Разве я похож на торговца мелочовкой?
— Вот и катись подальше. Не желаю никого слушать.
Оказалось, характер у старика несносный. В отличие от других туристов из Германии, которые потягивали пиво у телевизора, распевали песни на специальных вечерах в ресторане, старик был ярым индивидуалистом. Пришлось искать к нему особый подход.
На следующий день в курортный городишко явилась внучка, не баловавшая до этого старика своим вниманием. Он принял ее не слишком ласково, ожидая просьбы о деньгах. Но добрые дяди уже оказали девушке некоторую материальную помощь. Теперь она явилась отрабатывать денежки — расписывать старику прелести совместного времяпрепровождения на борту пассажирского судна.
— Как же, ты только и мечтала иметь меня под боком! В первый же час убежишь трахаться и прибежишь за полчаса до возвращения.
— Какой ты грубый. Даже не дослушал.
Внучка попробовала объяснить суть необычного рейса, но старик снова оборвал ее:
— Чествование ископаемых — кому пришла в голову такая идиотская мысль? Соберутся маразматики и станут притворяться, будто все отлично поднят.
— Почему обязательно маразматики? Ты ведь у нас в здравом уме.
— Потому и слушать не хочу ни про какой круиз. Тем более я ненавижу Балтику, там солнце не греет.
Пришлось внучке отказаться от уговоров. Тем более что приманка была ложной — круиз никто не собирался организовывать, он был только предлогом. Внучка поменяла тактику. Ненадолго отлучившись, она вернулась с набором пирожных из местных кафе и магазинчиков.
— Не хочешь, не поедем. Праздник везде можно организовать.
Старик испытывал слабость к сладкому и сменил гнев на милость. Вместе они начали составлять пасьянс и лакомиться пирожными. Ожидание награды может раскрыть в заурядной личности много талантов — внучка умело спровоцировала старика на воспоминания.
Он признался, что плавание на «Фридрихе Великом» было его первым и последним путешествием по морю. Его постоянно поташнивало, хотя другие не замечали никакой качки. Родители хотели, чтобы он оценил красоту моря, комфорт парохода, познакомился с другими детьми, а он ныл и просился домой.
— Ты и тогда был ворчуном, — улыбнулась внучка и передвинула карту из одного ряда в другой.
— Так ничего не выйдет, — старик недовольно вернул карту на место.
Внучка сказала себе то же самое. И решила напрячь воображение — иначе можно лишиться большей части обещанных денег. Заинтересованным лицам важно узнать о пассажире из каюты 317 — пусть они получат свое. Кто проверит спустя столько лет, правда это или нет?
На следующий день в номере другого, четырехзвездочного отеля внучка радостно поведала, что потратила все силы, но освежила прошлое в дедовой голове. Кажется, он вспомнил того пассажира. Действительно скуластый, действительно нервный, действительно галстук-«бабочка» слегка съехал у него набок.
Пассажир зашел в соседнюю каюту, там начался спор на повышенных тонах. Мальчик, который теперь состарился, в тот момент прислушиваться не стал, испугался, что его застанут за этим занятием. Скоро он увидел, как скуластый пассажир вышел на палубу, скомкал листок бумаги и выбросил его в море. Что там было на листке? Слова, написанные от руки…
Внучка слишком хотела получить вознаграждение и потеряла чувство меры. Вдохновенно и связно врала, не оставляя без ответа ни один вопрос. Можно было подумать, что маленький мальчик весь день был озабочен слежкой за скуластым незнакомцем.
Заказчики информации предложили внучке отвезти ее обратно в Германию, чтобы выплатить там двойное вознаграждение. Ночью на горной альпийской трассе они выволокли ее из машины, избили и швырнули, едва одетую, валяться на холоде. Отобрали аванс и пригрозили, чтобы забыла об их просьбе.
Противник придумал для Сиверова отличную легенду. Пусть все поверят в нее до конца. И тогда посмотрим, кто на этом выиграет.
Глеб не перепроверял слова Жоры, выбрав Тараса в качестве «объекта» для «заказного убийства». Жора был слишком напуган, чтобы передергивать карты. Ошибиться тоже не мог — такие проныры ничего толком не знают о жизни больших шишек, но ткнуть в них пальцем могут всегда. Работать надо здесь, в Крыму, никуда больше не отлучаясь.
…Еще в Москве Глеб выяснил, что Голобродов с семьей эмигрировал в США в девяносто четвёртом году. Многие отставные сотрудники КГБ и их родня к этому времени вовсю пользовались новыми возможностями, переключились на бизнес. Формально Голобродов принадлежал к этому обширному клану, но фактически был там «чужим среди своих».
Литератор до мозга костей, он ничего больше не умел, кроме как создавать тексты. Потеряв фору перед собратьями по перу, он понял: в этой стране ему больше ловить нечего. Дочка как раз познакомилась с врачом-американцем, он пригласил ее в гости и имел серьезные намерения. Махнуть бы туда всей семьей, если удастся получить статус беженцев.
Никак не пострадав под обломками Советской державы, не испытав участи беженцев, вынужденных спасать себя и детей, Голобродовы тем не менее удачно прошли собеседование в посольстве и получили нужный статус…
Сиверов мог бы задаться целью и разыскать Голобродова за кордоном. Но генерал Потапчук дал добро только на Украину. По каким-то своим соображениям он неохотно выпускал Слепого за границы СНГ. Конечно, по запросу своего секретного агента Федор Филиппович мог бы привлечь к делу нужные кадры. Но Глеб не привык просить помощи.
Да и о чем таком ценном расскажет Голобродов? Конечно, это он давал поручение члену команды «Лазарева». После катастрофы, наверное, испугался и задвинул подальше свой интерес к стальному кресту. В конце концов предпочел продать информацию серьезным товарищам на Западе. Только как он убедил их в актуальности старого рецепта сплава? Технологии уже тогда продвинулись вперед, в том числе в металлургии…
Если б Голобродов смог расслышать с другого континента мысли незнакомого человека, он бы оскорбился до глубины души. Бывшего советского журналиста возмутило бы вовсе не подозрение в торговле секретами, а уверенность в том, что он на этом заработал. Ни черта подобного, его наглым образом кинули!
Все начиналось замечательно. Обосновавшись в Хьюстоне, глава семейства не спешил стучаться в двери чьего-то офиса.
Здесь, в Хьюстоне, он с самого начала занялся чтением газет и журналов, предназначенных для бизнесменов и вообще деловых людей. Главным образом его интересовали производители тяжелых вооружений обычного типа — танков, бронемашин для пехоты, военных кораблей, бомбардировщиков.
Вскоре он убедился, что с корпорациями американского континента лучше не связываться. Во-первых, здесь все помешаны на оружии нового поколения: самолетах-невидимках и самонаводящихся ракетах. Во-вторых, здесь действуют корпорации-монстры. Для них отдельная личность все равно что частичка планктона для кита.
Голобродов решил обратиться к европейцам. Неужели стоило уезжать так далеко, чтобы возвращаться обратно в Европу? В буквальном смысле возвращаться не пришлось: все мало-мальски уважающие себя военно-промышленные компании. Старого Света имели свои представительства в Новом.
Настал день, когда Голобродов явился в офис с четко продуманной стратегией. Прежде чем заикаться о Черном море и «Адмирале Лазареве», он должен получить на руки нечто конкретное и весомое.
В офисе его принял солидный, вежливый сотрудник, на лбу у которого стояло клеймо менеджера низшего звена. Голобродов заявил, что разговор будет важным и конфиденциальным. Такой разговор имеет смысл вести только с главным лицом в представительстве. Собеседник попросил обозначить тему.
— Прошу меня извинить, но есть ведь люди, одержимые навязчивой идеей. Мы просто обязаны производить отсев.
— Хорошо. Речь идет об открытии, оставшемся неиспользованным. Образце стали…
— Вы изобрели новую сталь? — уточнил менеджер.
От Голобродова не укрылась тень усмешки на губах собеседника. Такого гостя действительно можно принять за чокнутого.
— Нет, совсем другой человек. Он давно умер, — пояснил бывший журналист, предупреждая новый вопрос.
— Уполномочив вас распоряжаться…
— Да перестаньте в конце концов! Никто никого не уполномочивал, никто не регистрировал патент, иначе эту сталь давно бы уже пустили в дело все оружейники мира! Не делайте вид, что вы здесь озабочены прежде всего соблюдением юридических формальностей!
— И формальностями тоже. Не в последнюю очередь.
— Вот почему я не хочу разговаривать с клерками.
Голобродов почувствовал, что задел-таки менеджера. Тот дал совет изложить все в письменном виде на одной странице, чтобы заявка могла лечь начальству на стол.
«Бюрократы гребаные», — выругался про себя Голобродов, но понял, что трепыхаться бесполезно. Отрекомендовался на бумаге бывшим советским журналистом, имевшим доступ в секретные архивы КГБ.
Через неделю ему позвонили, пригласив на встречу. Новым собеседником оказался молодой парень с мелированными волосами. Уж он-то совсем не напоминал руководящее лицо, скорее студента последнего курса местного университета.
Голобродов решил расслабиться и не нервничать. Если они захотят выдать кого-то за начальника, им ничего не стоит найти подходящего по фактуре типа и посадить его в большом кабинете.
Вопросы «студент» задавал очень дельные. Чтобы вызвать доверие, Голобродов подробно объяснил обстановку в архиве бывшего КГБ и порядок выдачи материалов. Описал, как выглядели папки с документами, какими комбинациями цифр и букв они шифровались в хранилище.
Пусть обратятся, если есть желание, в любую из западных разведок, какая им ближе. Там наверняка могут дать справку, проверить, насколько мелкие детали соответствуют действительности.
«Студент» перешел к главному. Что конкретно намерен продать господин Голобродов? Где образец, где рецепт?
— Далеко отсюда. Еще рано называть точное место, сперва мы должны подписать контракт. Заметьте, я не говорю о деньгах, кроме аванса. В конце концов, вы ведь не застрахованы от жульничества и блефа. Но никто не мешает нам заключить договор с четким указанием взаимных обязательств.
— Ладно, мы вам перезвоним.
— Нет, погодите. Ваши юристы сейчас накатают талмуд толщиной в триста страниц, где я не пойму ни единого слова. Давайте заранее оговорим главное. Я называю место. Забрать образец — ваши проблемы. Допустим, он у вас в руках, Тогда мы отдаем его на независимую экспертизу. Экспертиза удостоверяет возраст образца — при современных методах это можно сделать с точностью до года. Проверяет его характеристики. При положительном заключении я получаю свое, вы — свое. Молодой человек кивнул головой — серьезных возражений нет.
— Допустим, вы не нашли образец, — плавно рассуждал Голобродов. — Или утверждаете, что не нашли. В таком случае вы обязуетесь выплатить мне штраф в миллион долларов, если я докажу в суде обратное, докажу вашу ложь.
— Миллион? До сих пор вы производили впечатление серьезного человека.
— А вы думали сколько? На рецепте стали можно заработать десятки миллиардов!
— Я не уверен, что вообще будет принято решение кого-то командировать на поиски. Насколько я понимаю, образец находится у вас на родине. И путешествие обещает быть не самым приятным и безопасным. Мы обычные предприниматели, у нас нет в штате Джеймсов Бондов.
—Так наймите. Не мне вас учить. Молодой человек снова повторил прежнее движение — кивнул, пожав плечами.
Еще через неделю Голобродов снова переступил порог офиса. Несмотря на его просьбы, контракт все равно получился пухлым. Голобродов попросил разрешения взять его для изучения.
— Это сугубо конфиденциальный договор.
— Тогда замажьте все упоминания о вашей фирме.
Голобродов отнес контракт к юристу. Этот юрист был далеко не самым дорогим, но на его консультацию ушел ювелирный набор жены — серьги, кулон и кольцо с бриллиантами.
Юрист насоветовал свежеиспеченному американцу кучу всякой всячины. Голобродов постоянно просил говорить помедленней. Он еще не настолько хорошо владел английским, чтобы успевать за бурным потоком красноречия.
В конце концов юрист предложил бесплатно внести в договор необходимые исправления, если только Голобродов сделает его своим эксклюзивным адвокатом по возможному иску на миллион.
— На меньшее возмещение не соглашайтесь, иначе они не устоят перед искушением вас обмануть.
— Брехня.
«Москали», по мнению Тараса, только хвалились собственной крутизной. На самом деле политику они вели другую, хитрую, пестуя в Крыму свою «пятую колонну», бесконечно митингующую в пользу объединения с Россией. И еще потихоньку скупали акции украинских предприятий. И еще оплачивали вбросы компромата насчет властей всех уровней.
В кабинете у Тараса красовался на стене целый иконостас с портретами. От гетманов Хмельницкого и Выговского до «героических личностей» двадцатого века — Петлюры и Бандеры. Он и себя совершенно искренне причислял к сонму борцов за «неньку-Украину». Сейчас он только копит силы и средства. В нужный момент он бросит силы и средства на святое дело. Правда, «момент» все никак не наступал, а тем временем благоустраивался огромный коттедж, покупались роскошные лимузины, сыновья учились в Англии в частных школах и надеялись всеми правдами и неправдами остаться на Западе.
На следующий день после разговора Тарас прокатился с инспекцией по севастопольским гостиницам — наверняка за время его лечения многие почуяли волю, отбились от рук. Обычно он брал с собой одного телохранителя. Но в этот раз почему-то взял сразу троих.
Все они недавно числились в «Беркуте» — элитном подразделении киевского «спецназа». Всех троих уволили из-за некрасивой истории с групповым изнасилованием, которую начальству не удалось замять.
Очередной визит Тараса на подшефную территорию выглядел впечатляюще. В фойе пружинистым шагом заходил мужчина двухметрового роста, быстро «сканировал» все пространство немигающим взглядом. Следующий телохранитель держался вплотную к «шефу». Третий прикрывал тылы, постоянно косясь себе за спину.
Наведя шорох в одной гостинице, Тарас направился в другую. Сюда уже дошла весть об инспекции — в номере люкс накрыли стол на две персоны. Но Тарас не посадил директора рядом, заставил отчитываться стоя. Сам он в это время ел соус с раковыми шейками и внимательно прислушивался к реакции собственного желудка. Неприятных ощущений пока не возникало, но Тарас ждал их с минуты на минуту. Это портило удовольствие от еды.
Директор понимал, что недостатки будут поставлены ему на вид в любом случае, и морально готовил свою посеребренную сединой голову к ведру помоев. Но событиям в этот вечер суждено было разворачиваться совсем по другому руслу…
Охрана расположилась вполне традиционным для профессионалов образом. Один из «беркутов» встал в коридоре у дверей, другой прислонился к стене за спиной «шефа», чтобы лишний раз не мозолить глаза. Третий вышел на балкон, откуда открывался вид на главный севастопольский проспект, полный народу. Часть публики медленно фланировала, часть сидела за столиками кафешек, вынесенными на свежий воздух.
Рослый детина с редкими усиками обозревал живописную картину, не забывая поглядывать на соседние балконы справа и слева. Время от времени он слегка приподнимал голову, бросая взгляд на выступ верхнего балкона. Приподняв ее очередной раз, он вдруг увидел прямо перед глазами рифленый узор подошвы. В ту же секунду удар сверху вниз по переносице выключил «беркута» из игры.
Человек в черной майке, черном кожаном жилете и черных джинсах спрыгнул на балкон. Темные очки, казалось бы неуместные поздним вечером, довершали классический облик киллера.
При звуке удара Тарас начал оборачиваться, одновременно втягивая голову в плечи. Голова на бычьей шее успела повернуться только на девяносто градусов, но правый желтовато-карий глаз с тонкими красными прожилками успел различить фигуру на балконе.
Телохранитель в номере сорвался с места, выхватывая оружие. Но опоздал, тихий хлопок выстрела уже прозвучал. Пуля пробила Тарасу висок, а фигура в черном выбросилась вниз за перила балкона.
Продолжая стрелять, телохранитель выбежал на балкон из гостиничного номера. К нему подскочил напарник из коридора, вместе они стали высматривать убийцу внизу, под деревьями. Ничего не увидели и в бешенстве палили вслепую…
Сиверов не стал падать с высоты пяти этажей. Он уцепился вначале за плиту балкона на четвертом этаже, потом за балконные перила на третьем. К тому времени, когда бывший боец «Беркута» перевесился вниз с пистолетом в руках, Глеб уже заскочил в номер через открытую настежь стеклянную дверь. Проскользнул в прихожую, не глядя на постояльцев, в панике шарахнувшихся с кресел…
Через полчаса на место преступления прибыла милиция. Еще через час, когда труп, накрытый простыней, увезли в морг, к главному Тарасову офису стали подтягиваться заинтересованные лица. Представители других крымских группировок выстроились в очередь. Всю ночь с одинаковым интервалом на заднем дворе останавливались иномарки.
Ближайшим доверенным лицам Тараса спешили выразить глубокое соболезнование. И сразу переводили разговор на обстоятельства убийства. Каждый из участников приснопамятной встречи спешил получить сведения о почерке московского киллера.
***
Еще одного из пассажиров давнишнего рейса «Фридриха Великого» нашли в курортном городке на побережье Адриатики. В полдень, когда все загорали на пляже, он сидел возле небольшого фонтана во внутреннем дворике трехзвездочного отеля и трясущимися руками раскладывал на столе пасьянс.
На приветствие незнакомца недовольно скосил птичий глаз. На попытку завести разговор отреагировал бурно: смешал карты и возмущенно брызнул слюной:
— На пляже покоя нет, каждую минуту негры пытаются что-то продать. Теперь и здесь спокойно не посидишь. Куда смотрит администрация?
— Разве я похож на торговца мелочовкой?
— Вот и катись подальше. Не желаю никого слушать.
Оказалось, характер у старика несносный. В отличие от других туристов из Германии, которые потягивали пиво у телевизора, распевали песни на специальных вечерах в ресторане, старик был ярым индивидуалистом. Пришлось искать к нему особый подход.
На следующий день в курортный городишко явилась внучка, не баловавшая до этого старика своим вниманием. Он принял ее не слишком ласково, ожидая просьбы о деньгах. Но добрые дяди уже оказали девушке некоторую материальную помощь. Теперь она явилась отрабатывать денежки — расписывать старику прелести совместного времяпрепровождения на борту пассажирского судна.
— Как же, ты только и мечтала иметь меня под боком! В первый же час убежишь трахаться и прибежишь за полчаса до возвращения.
— Какой ты грубый. Даже не дослушал.
Внучка попробовала объяснить суть необычного рейса, но старик снова оборвал ее:
— Чествование ископаемых — кому пришла в голову такая идиотская мысль? Соберутся маразматики и станут притворяться, будто все отлично поднят.
— Почему обязательно маразматики? Ты ведь у нас в здравом уме.
— Потому и слушать не хочу ни про какой круиз. Тем более я ненавижу Балтику, там солнце не греет.
Пришлось внучке отказаться от уговоров. Тем более что приманка была ложной — круиз никто не собирался организовывать, он был только предлогом. Внучка поменяла тактику. Ненадолго отлучившись, она вернулась с набором пирожных из местных кафе и магазинчиков.
— Не хочешь, не поедем. Праздник везде можно организовать.
Старик испытывал слабость к сладкому и сменил гнев на милость. Вместе они начали составлять пасьянс и лакомиться пирожными. Ожидание награды может раскрыть в заурядной личности много талантов — внучка умело спровоцировала старика на воспоминания.
Он признался, что плавание на «Фридрихе Великом» было его первым и последним путешествием по морю. Его постоянно поташнивало, хотя другие не замечали никакой качки. Родители хотели, чтобы он оценил красоту моря, комфорт парохода, познакомился с другими детьми, а он ныл и просился домой.
— Ты и тогда был ворчуном, — улыбнулась внучка и передвинула карту из одного ряда в другой.
— Так ничего не выйдет, — старик недовольно вернул карту на место.
Внучка сказала себе то же самое. И решила напрячь воображение — иначе можно лишиться большей части обещанных денег. Заинтересованным лицам важно узнать о пассажире из каюты 317 — пусть они получат свое. Кто проверит спустя столько лет, правда это или нет?
На следующий день в номере другого, четырехзвездочного отеля внучка радостно поведала, что потратила все силы, но освежила прошлое в дедовой голове. Кажется, он вспомнил того пассажира. Действительно скуластый, действительно нервный, действительно галстук-«бабочка» слегка съехал у него набок.
Пассажир зашел в соседнюю каюту, там начался спор на повышенных тонах. Мальчик, который теперь состарился, в тот момент прислушиваться не стал, испугался, что его застанут за этим занятием. Скоро он увидел, как скуластый пассажир вышел на палубу, скомкал листок бумаги и выбросил его в море. Что там было на листке? Слова, написанные от руки…
Внучка слишком хотела получить вознаграждение и потеряла чувство меры. Вдохновенно и связно врала, не оставляя без ответа ни один вопрос. Можно было подумать, что маленький мальчик весь день был озабочен слежкой за скуластым незнакомцем.
Заказчики информации предложили внучке отвезти ее обратно в Германию, чтобы выплатить там двойное вознаграждение. Ночью на горной альпийской трассе они выволокли ее из машины, избили и швырнули, едва одетую, валяться на холоде. Отобрали аванс и пригрозили, чтобы забыла об их просьбе.
***
Противник придумал для Сиверова отличную легенду. Пусть все поверят в нее до конца. И тогда посмотрим, кто на этом выиграет.
Глеб не перепроверял слова Жоры, выбрав Тараса в качестве «объекта» для «заказного убийства». Жора был слишком напуган, чтобы передергивать карты. Ошибиться тоже не мог — такие проныры ничего толком не знают о жизни больших шишек, но ткнуть в них пальцем могут всегда. Работать надо здесь, в Крыму, никуда больше не отлучаясь.
…Еще в Москве Глеб выяснил, что Голобродов с семьей эмигрировал в США в девяносто четвёртом году. Многие отставные сотрудники КГБ и их родня к этому времени вовсю пользовались новыми возможностями, переключились на бизнес. Формально Голобродов принадлежал к этому обширному клану, но фактически был там «чужим среди своих».
Литератор до мозга костей, он ничего больше не умел, кроме как создавать тексты. Потеряв фору перед собратьями по перу, он понял: в этой стране ему больше ловить нечего. Дочка как раз познакомилась с врачом-американцем, он пригласил ее в гости и имел серьезные намерения. Махнуть бы туда всей семьей, если удастся получить статус беженцев.
Никак не пострадав под обломками Советской державы, не испытав участи беженцев, вынужденных спасать себя и детей, Голобродовы тем не менее удачно прошли собеседование в посольстве и получили нужный статус…
Сиверов мог бы задаться целью и разыскать Голобродова за кордоном. Но генерал Потапчук дал добро только на Украину. По каким-то своим соображениям он неохотно выпускал Слепого за границы СНГ. Конечно, по запросу своего секретного агента Федор Филиппович мог бы привлечь к делу нужные кадры. Но Глеб не привык просить помощи.
Да и о чем таком ценном расскажет Голобродов? Конечно, это он давал поручение члену команды «Лазарева». После катастрофы, наверное, испугался и задвинул подальше свой интерес к стальному кресту. В конце концов предпочел продать информацию серьезным товарищам на Западе. Только как он убедил их в актуальности старого рецепта сплава? Технологии уже тогда продвинулись вперед, в том числе в металлургии…
Если б Голобродов смог расслышать с другого континента мысли незнакомого человека, он бы оскорбился до глубины души. Бывшего советского журналиста возмутило бы вовсе не подозрение в торговле секретами, а уверенность в том, что он на этом заработал. Ни черта подобного, его наглым образом кинули!
Все начиналось замечательно. Обосновавшись в Хьюстоне, глава семейства не спешил стучаться в двери чьего-то офиса.
Здесь, в Хьюстоне, он с самого начала занялся чтением газет и журналов, предназначенных для бизнесменов и вообще деловых людей. Главным образом его интересовали производители тяжелых вооружений обычного типа — танков, бронемашин для пехоты, военных кораблей, бомбардировщиков.
Вскоре он убедился, что с корпорациями американского континента лучше не связываться. Во-первых, здесь все помешаны на оружии нового поколения: самолетах-невидимках и самонаводящихся ракетах. Во-вторых, здесь действуют корпорации-монстры. Для них отдельная личность все равно что частичка планктона для кита.
Голобродов решил обратиться к европейцам. Неужели стоило уезжать так далеко, чтобы возвращаться обратно в Европу? В буквальном смысле возвращаться не пришлось: все мало-мальски уважающие себя военно-промышленные компании. Старого Света имели свои представительства в Новом.
Настал день, когда Голобродов явился в офис с четко продуманной стратегией. Прежде чем заикаться о Черном море и «Адмирале Лазареве», он должен получить на руки нечто конкретное и весомое.
В офисе его принял солидный, вежливый сотрудник, на лбу у которого стояло клеймо менеджера низшего звена. Голобродов заявил, что разговор будет важным и конфиденциальным. Такой разговор имеет смысл вести только с главным лицом в представительстве. Собеседник попросил обозначить тему.
— Прошу меня извинить, но есть ведь люди, одержимые навязчивой идеей. Мы просто обязаны производить отсев.
— Хорошо. Речь идет об открытии, оставшемся неиспользованным. Образце стали…
— Вы изобрели новую сталь? — уточнил менеджер.
От Голобродова не укрылась тень усмешки на губах собеседника. Такого гостя действительно можно принять за чокнутого.
— Нет, совсем другой человек. Он давно умер, — пояснил бывший журналист, предупреждая новый вопрос.
— Уполномочив вас распоряжаться…
— Да перестаньте в конце концов! Никто никого не уполномочивал, никто не регистрировал патент, иначе эту сталь давно бы уже пустили в дело все оружейники мира! Не делайте вид, что вы здесь озабочены прежде всего соблюдением юридических формальностей!
— И формальностями тоже. Не в последнюю очередь.
— Вот почему я не хочу разговаривать с клерками.
Голобродов почувствовал, что задел-таки менеджера. Тот дал совет изложить все в письменном виде на одной странице, чтобы заявка могла лечь начальству на стол.
«Бюрократы гребаные», — выругался про себя Голобродов, но понял, что трепыхаться бесполезно. Отрекомендовался на бумаге бывшим советским журналистом, имевшим доступ в секретные архивы КГБ.
Через неделю ему позвонили, пригласив на встречу. Новым собеседником оказался молодой парень с мелированными волосами. Уж он-то совсем не напоминал руководящее лицо, скорее студента последнего курса местного университета.
Голобродов решил расслабиться и не нервничать. Если они захотят выдать кого-то за начальника, им ничего не стоит найти подходящего по фактуре типа и посадить его в большом кабинете.
Вопросы «студент» задавал очень дельные. Чтобы вызвать доверие, Голобродов подробно объяснил обстановку в архиве бывшего КГБ и порядок выдачи материалов. Описал, как выглядели папки с документами, какими комбинациями цифр и букв они шифровались в хранилище.
Пусть обратятся, если есть желание, в любую из западных разведок, какая им ближе. Там наверняка могут дать справку, проверить, насколько мелкие детали соответствуют действительности.
«Студент» перешел к главному. Что конкретно намерен продать господин Голобродов? Где образец, где рецепт?
— Далеко отсюда. Еще рано называть точное место, сперва мы должны подписать контракт. Заметьте, я не говорю о деньгах, кроме аванса. В конце концов, вы ведь не застрахованы от жульничества и блефа. Но никто не мешает нам заключить договор с четким указанием взаимных обязательств.
— Ладно, мы вам перезвоним.
— Нет, погодите. Ваши юристы сейчас накатают талмуд толщиной в триста страниц, где я не пойму ни единого слова. Давайте заранее оговорим главное. Я называю место. Забрать образец — ваши проблемы. Допустим, он у вас в руках, Тогда мы отдаем его на независимую экспертизу. Экспертиза удостоверяет возраст образца — при современных методах это можно сделать с точностью до года. Проверяет его характеристики. При положительном заключении я получаю свое, вы — свое. Молодой человек кивнул головой — серьезных возражений нет.
— Допустим, вы не нашли образец, — плавно рассуждал Голобродов. — Или утверждаете, что не нашли. В таком случае вы обязуетесь выплатить мне штраф в миллион долларов, если я докажу в суде обратное, докажу вашу ложь.
— Миллион? До сих пор вы производили впечатление серьезного человека.
— А вы думали сколько? На рецепте стали можно заработать десятки миллиардов!
— Я не уверен, что вообще будет принято решение кого-то командировать на поиски. Насколько я понимаю, образец находится у вас на родине. И путешествие обещает быть не самым приятным и безопасным. Мы обычные предприниматели, у нас нет в штате Джеймсов Бондов.
—Так наймите. Не мне вас учить. Молодой человек снова повторил прежнее движение — кивнул, пожав плечами.
Еще через неделю Голобродов снова переступил порог офиса. Несмотря на его просьбы, контракт все равно получился пухлым. Голобродов попросил разрешения взять его для изучения.
— Это сугубо конфиденциальный договор.
— Тогда замажьте все упоминания о вашей фирме.
Голобродов отнес контракт к юристу. Этот юрист был далеко не самым дорогим, но на его консультацию ушел ювелирный набор жены — серьги, кулон и кольцо с бриллиантами.
Юрист насоветовал свежеиспеченному американцу кучу всякой всячины. Голобродов постоянно просил говорить помедленней. Он еще не настолько хорошо владел английским, чтобы успевать за бурным потоком красноречия.
В конце концов юрист предложил бесплатно внести в договор необходимые исправления, если только Голобродов сделает его своим эксклюзивным адвокатом по возможному иску на миллион.
— На меньшее возмещение не соглашайтесь, иначе они не устоят перед искушением вас обмануть.
ГЛАВА 27
Насчет суммы нашла коса на камень. Фирма не хотела соглашаться на такую сумму. Голобродов начал переговоры с другой, потом с третьей. Он понял, что это забег на длинную дистанцию и финиша придется ждать годами.
Тем временем жена нашла себе неплохую работу, а он так и не смог нигде устроиться. Начались бесконечные ссоры. Он долго сдерживался, пока жена не заявила, что писатель он никчемный, всей своей карьерой обязан покойному тестю-генералу. Голобродов сбил ее с ног, они дрались и кричали благим матом, пока соседи-мексиканцы не вызвали полицию.
Дело кончилось разводом, жена перебралась поближе к семье дочери, а Голобродов остался в чужой стране одиноким и неприкаянным. Тут ему вдруг улыбнулась удача. Нашлась наконец фирма, готовая подписать контракт на его условиях. Правда, у этой фирмы не было даже собственного офиса в Хьюстоне, всего лишь представитель, снимавший комнату в огромном бизнес-центре.
Единственным минусом был жидкий аванс — всего триста долларов. Скрепя сердце Голобродов согласился. Получив свой экземпляр договора с печатью и подписями сторон, он назвал место, где следовало искать стальной восьмиконечный крест. Может, они ожидали номера ячейки в банке и теперь будут разочарованы предстоящими проблемами под водой? Никаких следов разочарования: дежурный кивок и прощальное рукопожатие.
Через два месяца Голобродов заподозрил неладное. Он стал наведываться к представителю фирмы все чаще и чаще, но не мог застать его на месте, натыкался на запертую дверь. Скупал все газеты, ожидая увидеть сообщение о новой продукции, новых опытных образцах стали или по крайней мере о росте курса акций фирмы в длиннейшем списке компаний того же профиля.
Ничего, никаких новостей. Неужели его обвели вокруг пальца? Они что, не собирались ничего платить кроме жалкого аванса? Еще увидим, кто кого поимеет!
Целыми днями Голобродов кружил возле бизнес-центра. Очередной раз рванув на двадцатый этаж, он неожиданно застал представителя фирмы на месте. Тот предложил Голобродову кофе, чем окончательно вывел бывшего журналиста из себя.
— Хрен вам достанется эта штука! — Голобродов сперва выкрикивал по-русски, отводя душу, а уже потом переводил на английский. — Я полечу в Москву. Да зачем мне лететь, у меня есть все телефоны! Сегодня же свяжусь с ФСБ, и они успеют прижучить вашу контору! Если в Крыму опоздают, достанут прямо в вашем поганом офисе!
— Почему вы так волнуетесь, мы не брали обязательство по срокам, — собеседник с холодным любопытством наблюдал за чужой истерикой.
— Я должен быть в курсе всех дел. Так и передай, понял? — пнув ногой подвернувшийся мягкий стул на колесиках, Голобродов выскочил наружу.
Недалеко от дома он наткнулся на двух негров. Один квакал и мяукал на саксофоне, другой собирал «пожертвования». Голобродов уже знал этот вид американского вымогательства. Чернокожий «маэстро» встает рядом с магазином, кафе или просто жилым домом и начинает извергать из пластикового саксофона жуткие звуки. Закона он не нарушает, в ответ на угрозы имеет полное право вызвать полицию. В результате люди, живущие или работающие поблизости, подают ему милостыню, чтобы только свалил куда-нибудь подальше.
— Пошли вон, ниггеры поганые! — заорал во весь голос Голобродов.
Тут подскочил негр поздоровей… Очнулся Голобродов возле мусорных баков с поломанным носом и разбитой в кровь губой.
Хозяевам Крыма понадобилась срочная встреча в полном составе. Настроение резко изменилось, они долго не могли согласовать место сбора. Все разом они будут представлять для заезжего киллера лакомый кусок. Не дай бог, он разузнает координаты…
В конце концов решили встретиться на той самой яхте, где Картавый и Али впервые столкнулись с проблемой за игрой в нарды. Теперь уже бросать кости никому не приходило в голову. Яхту отогнали так далеко от берега, чтобы ее нельзя было достать самым дальнобойным стрелковым оружием. Но все равно несколько лодок окружили яхту с разных сторон в радиусе километра, готовые немедленно подать сигнал тревоги.
Еще раз прокрутили на «видаке» изображение, полученное в гостинице скрытой камерой. Человек в черной майке, черных штанах и черном жилете. Защитные очки не мешают разглядеть русые волосы, прямой нос и крепко сжатые тонкие губы.
— А этот чмо?
— Жора? Говорит узнал: он самый.
— Мог бы маску нацепить. Значит, не боится опознания.
— Я тебе больше скажу. Он видел, где стоят скрытые камеры. Знал, что попадет в объектив, и хрен положил.
— Похоже, так. За Жорой следит кто-нибудь?
— Мы пасем, менты пасут.
— Менты — грубые люди. Засветятся, спугнут.
— Да не будет он с Жорой контачить. На кой ему?
— Какие есть предложения?
— Может, попроситься за решетку на месячишко? — предложил толстяк с крючковатым носом.
— Так не шути, — прервал обычное свое молчание Козырь. — Этим не шутят.
— Послать человека в Москву на переговоры? — вслух размышлял пижонистый товарищ в шейном платке, хозяин половины крымских автозаправок.
— Переговоры? Узнать, как нам расслабиться и получить удовольствие? Какую позу принять?
— Известно какую, — рыжеусый Али пропустил между пальцами несколько янтарных четок с красной кисточкой. — К лесу передом, к Москве задом. И прогнуться хорошенько в поясе.
— Никуда ехать не надо. Мобилизовать ребят и держаться вместе.
— Осадное положение? Круговая оборона? Это значит реально бросить дела. Тогда им и убивать нас не надо. Без помех приберут Крым к рукам.
— Командовать можно по сотовому.
— Командовать-то можно. По сотовому тебе много чего наплетут, на словах контора будет работать как часы. Потом высунешь нос посмотреть — все развалилось к едрене фене. Я вот ездил в июне отдыхать с семьей в Испанию. Тоже звонил сюда каждый день: все круто, все как доктор прописал. Потом месяц разгребал дерьмо.
— Кстати, насчет семей. Нас можно семьями шантажировать. Или женщин с детьми тоже вместе соберем?
— Полная херня, — заявил Картавый. — У меня уже трое погибших и один раненый. Все равно я в глухую оборону не уйду.
— Ведь не с кого-нибудь начал, с Тараса, — думал о своем человек с грубым рябоватым лицом и огромным стажем отсидки. — Тараса лучше всех берегли.
— Да пусть он даже самый-самый. Неужели он один всех нас поимеет?
— А ты уверен, что он в одиночку здесь воюет?
— Такие не берут напарников. Они никому кроме себя не верят.
Тем временем жена нашла себе неплохую работу, а он так и не смог нигде устроиться. Начались бесконечные ссоры. Он долго сдерживался, пока жена не заявила, что писатель он никчемный, всей своей карьерой обязан покойному тестю-генералу. Голобродов сбил ее с ног, они дрались и кричали благим матом, пока соседи-мексиканцы не вызвали полицию.
Дело кончилось разводом, жена перебралась поближе к семье дочери, а Голобродов остался в чужой стране одиноким и неприкаянным. Тут ему вдруг улыбнулась удача. Нашлась наконец фирма, готовая подписать контракт на его условиях. Правда, у этой фирмы не было даже собственного офиса в Хьюстоне, всего лишь представитель, снимавший комнату в огромном бизнес-центре.
Единственным минусом был жидкий аванс — всего триста долларов. Скрепя сердце Голобродов согласился. Получив свой экземпляр договора с печатью и подписями сторон, он назвал место, где следовало искать стальной восьмиконечный крест. Может, они ожидали номера ячейки в банке и теперь будут разочарованы предстоящими проблемами под водой? Никаких следов разочарования: дежурный кивок и прощальное рукопожатие.
Через два месяца Голобродов заподозрил неладное. Он стал наведываться к представителю фирмы все чаще и чаще, но не мог застать его на месте, натыкался на запертую дверь. Скупал все газеты, ожидая увидеть сообщение о новой продукции, новых опытных образцах стали или по крайней мере о росте курса акций фирмы в длиннейшем списке компаний того же профиля.
Ничего, никаких новостей. Неужели его обвели вокруг пальца? Они что, не собирались ничего платить кроме жалкого аванса? Еще увидим, кто кого поимеет!
Целыми днями Голобродов кружил возле бизнес-центра. Очередной раз рванув на двадцатый этаж, он неожиданно застал представителя фирмы на месте. Тот предложил Голобродову кофе, чем окончательно вывел бывшего журналиста из себя.
— Хрен вам достанется эта штука! — Голобродов сперва выкрикивал по-русски, отводя душу, а уже потом переводил на английский. — Я полечу в Москву. Да зачем мне лететь, у меня есть все телефоны! Сегодня же свяжусь с ФСБ, и они успеют прижучить вашу контору! Если в Крыму опоздают, достанут прямо в вашем поганом офисе!
— Почему вы так волнуетесь, мы не брали обязательство по срокам, — собеседник с холодным любопытством наблюдал за чужой истерикой.
— Я должен быть в курсе всех дел. Так и передай, понял? — пнув ногой подвернувшийся мягкий стул на колесиках, Голобродов выскочил наружу.
Недалеко от дома он наткнулся на двух негров. Один квакал и мяукал на саксофоне, другой собирал «пожертвования». Голобродов уже знал этот вид американского вымогательства. Чернокожий «маэстро» встает рядом с магазином, кафе или просто жилым домом и начинает извергать из пластикового саксофона жуткие звуки. Закона он не нарушает, в ответ на угрозы имеет полное право вызвать полицию. В результате люди, живущие или работающие поблизости, подают ему милостыню, чтобы только свалил куда-нибудь подальше.
— Пошли вон, ниггеры поганые! — заорал во весь голос Голобродов.
Тут подскочил негр поздоровей… Очнулся Голобродов возле мусорных баков с поломанным носом и разбитой в кровь губой.
***
Хозяевам Крыма понадобилась срочная встреча в полном составе. Настроение резко изменилось, они долго не могли согласовать место сбора. Все разом они будут представлять для заезжего киллера лакомый кусок. Не дай бог, он разузнает координаты…
В конце концов решили встретиться на той самой яхте, где Картавый и Али впервые столкнулись с проблемой за игрой в нарды. Теперь уже бросать кости никому не приходило в голову. Яхту отогнали так далеко от берега, чтобы ее нельзя было достать самым дальнобойным стрелковым оружием. Но все равно несколько лодок окружили яхту с разных сторон в радиусе километра, готовые немедленно подать сигнал тревоги.
Еще раз прокрутили на «видаке» изображение, полученное в гостинице скрытой камерой. Человек в черной майке, черных штанах и черном жилете. Защитные очки не мешают разглядеть русые волосы, прямой нос и крепко сжатые тонкие губы.
— А этот чмо?
— Жора? Говорит узнал: он самый.
— Мог бы маску нацепить. Значит, не боится опознания.
— Я тебе больше скажу. Он видел, где стоят скрытые камеры. Знал, что попадет в объектив, и хрен положил.
— Похоже, так. За Жорой следит кто-нибудь?
— Мы пасем, менты пасут.
— Менты — грубые люди. Засветятся, спугнут.
— Да не будет он с Жорой контачить. На кой ему?
— Какие есть предложения?
— Может, попроситься за решетку на месячишко? — предложил толстяк с крючковатым носом.
— Так не шути, — прервал обычное свое молчание Козырь. — Этим не шутят.
— Послать человека в Москву на переговоры? — вслух размышлял пижонистый товарищ в шейном платке, хозяин половины крымских автозаправок.
— Переговоры? Узнать, как нам расслабиться и получить удовольствие? Какую позу принять?
— Известно какую, — рыжеусый Али пропустил между пальцами несколько янтарных четок с красной кисточкой. — К лесу передом, к Москве задом. И прогнуться хорошенько в поясе.
— Никуда ехать не надо. Мобилизовать ребят и держаться вместе.
— Осадное положение? Круговая оборона? Это значит реально бросить дела. Тогда им и убивать нас не надо. Без помех приберут Крым к рукам.
— Командовать можно по сотовому.
— Командовать-то можно. По сотовому тебе много чего наплетут, на словах контора будет работать как часы. Потом высунешь нос посмотреть — все развалилось к едрене фене. Я вот ездил в июне отдыхать с семьей в Испанию. Тоже звонил сюда каждый день: все круто, все как доктор прописал. Потом месяц разгребал дерьмо.
— Кстати, насчет семей. Нас можно семьями шантажировать. Или женщин с детьми тоже вместе соберем?
— Полная херня, — заявил Картавый. — У меня уже трое погибших и один раненый. Все равно я в глухую оборону не уйду.
— Ведь не с кого-нибудь начал, с Тараса, — думал о своем человек с грубым рябоватым лицом и огромным стажем отсидки. — Тараса лучше всех берегли.
— Да пусть он даже самый-самый. Неужели он один всех нас поимеет?
— А ты уверен, что он в одиночку здесь воюет?
— Такие не берут напарников. Они никому кроме себя не верят.