Страница:
Не давая опомниться второму нападавшему, Олег кувырнулся назад через правое плечо, вскочил и расстрелял его практически в упор. Но тот успел-таки выстрелить, и пуля оцарапала Олегу щеку. Смахнув выступившую кровь рукой, он, не ощущая боли, бросился в коридор.
– Марк, не стреляй! – закричал он, – Я здесь ни при…
– Черта с два! – зло крикнул тот. – Получай, сука!
Первая пуля ударила Олега в левое плечо. Он пошатнулся и, не устояв на ногах, упал на одно колено. Пистолет он не выпустил и все еще мог стрелять.
Однако он не сумел заставить себя поднять оружие.
– Хотел предать меня, братец, – зло усмехнулся Марк. – Не так это просто.
Вторая пуля вошла Олегу точно в черепную коробку. Бездыханное тело еще несколько мгновений простояло на коленях и рухнуло лицом вперед.
Сердце бешено колотилось в груди и рвалось наружу. Он вышел на площадку, закрыл за собой дверь и, тяжело дыша, прислонился спиной к ее холодной поверхности, всего на десять секунд, чтобы хоть немного перевести дух. Пистолет Марк засунул в подмышечную кобуру, но застегивать ее не, стал. Глянув на всякий случай на лестничную клетку этажом выше, он торопливо начал спускаться по лестнице. Загудел пришедший в движение лифт, но Марк не обратил на него никакого внимания. В этот момент он как раз набирал номер на своем мобильном телефоне.
Когда женский голос в трубке быстро произнес «алло, я слушаю», Марк коротко бросил:
– Подъезжай.
Но на первом этаже его уже ждали. Штатный охранник лежал в своем боксе, уронив голову на стол. Если бы не багряная лужа, вытекшая из отверстия в его правом виске, можно было подумать, что он всего лишь задремал.
Рядом с боксом стояли еще двое в черных комбинезонах – таких же, как у тех, что спустились с крыши. И цель у них, вне всякого сомнения, была та же самая.
Едва увидев людей в черном, Марк отпрянул назад, за угол шахты лифта. Они выстрелили практически одновременно, и его обдало бетонной крошкой, которую пули выбили из стены. Он не стал стрелять в ответ: пули следовало экономить. Кроме той, что была в пистолете, у него оставалась всего одна обойма.
Бокс охранника был застеклен, и в этом стекле Марк мог видеть каждое движение нападавших, скрытых от него углом шахты. Они же полностью упустили из виду это обстоятельство. И дорого поплатились за свою невнимательность.
Один из нападавших сделал несколько абсолютно беззвучных шагов и приблизился к краю стены, закрывавшей его от Марка, однако тот видел каждое его движение в стеклянной стене. И едва только подошедший присел, чтобы кувырком выкатиться из-за угла, как Марк вышел ему навстречу и выстрелил прямо в затылок.
Второй среагировал мгновенно. Пистолет хлопнул, и Марку показалось, что левое легкое проткнули раскаленной спицей. Он вдохнул, но так и не смог выдохнуть. В глазах побагровело, виски тут же оказались в тисках боли.
Еще одна пуля вонзилась ему в живот, отбросив к стене.
Пятясь, Марк снова вскинул пистолет и, уже почти не целясь, разрядил обойму в черную тень, очертания которой внезапно потеряли четкость. И хотя его рукой водил слепой случай, две пули нашли цель. Выронив пистолет из простреленной руки, человек в черном балахоне коротко вскрикнул, но вторая пуля тут же оборвала этот крик: она вонзилась ему точно в лоб.
Марк ощутил, как ноги его стремительно делаются ватными, а в животе сплетаются железные змеи. Выронив пистолет, он, зажимая одной рукой кровоточащее отверстие в животе, сделал несколько шагов в направлении двери подъезда.
У него еще нашлись силы на то, чтобы повернуть ручку и толкнуть массивную железную плиту, но после этого сознание оставило его, и Марк рухнул плашмя прямо на пороге.
Свет в его глазах уже практически померк, когда к нему с криком кинулась женщина, выбежавшая из шикарного «порше»:
– Не-е-ет!!!
Она птицей взлетела по ступенькам подъезда и упала на колени рядом с неподвижным телом. Взяв голову Марка в свои ладони, женщина принялась целовать его лицо и шептать что-то бессвязное. Из потока ее слов можно было разобрать только часто повторявшееся «не умирай».
– Поздно. Его ранения несовместимы с жизнью, – произнес чей-то бесстрастный голос прямо над ней.
Она вздрогнула от неожиданности и вскинула голову: рядом стоял мужчина средних лет, спортивного телосложения, с пистолетом в руке. В нагрудном кармане его рубашки блестела отраженным лунным светом авторучка из серебристого металла – или какой-то похожий на нее предмет.
– Кто вы? – глаза женщины расширились от ужаса.
Похоже, она сама знала ответ.
– Я тот, кто делает контрольный выстрел, – будничным тоном произнес человек.
Так спокойно мог бы представиться пришедший по вызову сантехник.
Женщина не стала кричать. Она упала ничком и прижалась к Марку, сердце которого в этот самый момент перестало биться.
Человек выстрелил дважды.
Глава 8
– Марк, не стреляй! – закричал он, – Я здесь ни при…
– Черта с два! – зло крикнул тот. – Получай, сука!
Первая пуля ударила Олега в левое плечо. Он пошатнулся и, не устояв на ногах, упал на одно колено. Пистолет он не выпустил и все еще мог стрелять.
Однако он не сумел заставить себя поднять оружие.
– Хотел предать меня, братец, – зло усмехнулся Марк. – Не так это просто.
Вторая пуля вошла Олегу точно в черепную коробку. Бездыханное тело еще несколько мгновений простояло на коленях и рухнуло лицом вперед.
* * *
Марк открыл дверь. На площадке стояла тишина. Вряд ли кто-нибудь слышал негромкие хлопки выстрелов, смягченных глушителями. Впрочем, услышь соседи возню в квартире Олега, они вряд ли отправились бы самолично выяснять, что происходит.Сердце бешено колотилось в груди и рвалось наружу. Он вышел на площадку, закрыл за собой дверь и, тяжело дыша, прислонился спиной к ее холодной поверхности, всего на десять секунд, чтобы хоть немного перевести дух. Пистолет Марк засунул в подмышечную кобуру, но застегивать ее не, стал. Глянув на всякий случай на лестничную клетку этажом выше, он торопливо начал спускаться по лестнице. Загудел пришедший в движение лифт, но Марк не обратил на него никакого внимания. В этот момент он как раз набирал номер на своем мобильном телефоне.
Когда женский голос в трубке быстро произнес «алло, я слушаю», Марк коротко бросил:
– Подъезжай.
Но на первом этаже его уже ждали. Штатный охранник лежал в своем боксе, уронив голову на стол. Если бы не багряная лужа, вытекшая из отверстия в его правом виске, можно было подумать, что он всего лишь задремал.
Рядом с боксом стояли еще двое в черных комбинезонах – таких же, как у тех, что спустились с крыши. И цель у них, вне всякого сомнения, была та же самая.
Едва увидев людей в черном, Марк отпрянул назад, за угол шахты лифта. Они выстрелили практически одновременно, и его обдало бетонной крошкой, которую пули выбили из стены. Он не стал стрелять в ответ: пули следовало экономить. Кроме той, что была в пистолете, у него оставалась всего одна обойма.
Бокс охранника был застеклен, и в этом стекле Марк мог видеть каждое движение нападавших, скрытых от него углом шахты. Они же полностью упустили из виду это обстоятельство. И дорого поплатились за свою невнимательность.
Один из нападавших сделал несколько абсолютно беззвучных шагов и приблизился к краю стены, закрывавшей его от Марка, однако тот видел каждое его движение в стеклянной стене. И едва только подошедший присел, чтобы кувырком выкатиться из-за угла, как Марк вышел ему навстречу и выстрелил прямо в затылок.
Второй среагировал мгновенно. Пистолет хлопнул, и Марку показалось, что левое легкое проткнули раскаленной спицей. Он вдохнул, но так и не смог выдохнуть. В глазах побагровело, виски тут же оказались в тисках боли.
Еще одна пуля вонзилась ему в живот, отбросив к стене.
Пятясь, Марк снова вскинул пистолет и, уже почти не целясь, разрядил обойму в черную тень, очертания которой внезапно потеряли четкость. И хотя его рукой водил слепой случай, две пули нашли цель. Выронив пистолет из простреленной руки, человек в черном балахоне коротко вскрикнул, но вторая пуля тут же оборвала этот крик: она вонзилась ему точно в лоб.
Марк ощутил, как ноги его стремительно делаются ватными, а в животе сплетаются железные змеи. Выронив пистолет, он, зажимая одной рукой кровоточащее отверстие в животе, сделал несколько шагов в направлении двери подъезда.
У него еще нашлись силы на то, чтобы повернуть ручку и толкнуть массивную железную плиту, но после этого сознание оставило его, и Марк рухнул плашмя прямо на пороге.
Свет в его глазах уже практически померк, когда к нему с криком кинулась женщина, выбежавшая из шикарного «порше»:
– Не-е-ет!!!
Она птицей взлетела по ступенькам подъезда и упала на колени рядом с неподвижным телом. Взяв голову Марка в свои ладони, женщина принялась целовать его лицо и шептать что-то бессвязное. Из потока ее слов можно было разобрать только часто повторявшееся «не умирай».
– Поздно. Его ранения несовместимы с жизнью, – произнес чей-то бесстрастный голос прямо над ней.
Она вздрогнула от неожиданности и вскинула голову: рядом стоял мужчина средних лет, спортивного телосложения, с пистолетом в руке. В нагрудном кармане его рубашки блестела отраженным лунным светом авторучка из серебристого металла – или какой-то похожий на нее предмет.
– Кто вы? – глаза женщины расширились от ужаса.
Похоже, она сама знала ответ.
– Я тот, кто делает контрольный выстрел, – будничным тоном произнес человек.
Так спокойно мог бы представиться пришедший по вызову сантехник.
Женщина не стала кричать. Она упала ничком и прижалась к Марку, сердце которого в этот самый момент перестало биться.
Человек выстрелил дважды.
Глава 8
Они просидели на кухне всю ночь. От истории с Люсей разговор плавно перешел к военному прошлому Панкрата, и тот, удивляясь сам своей откровенности, рассказал журналисту о тех днях, когда подразделение «ноль» занималось превентивными операциями в тылу боевиков. Рассказал о том, как по воле счастливого стечения обстоятельств пережил ликвидацию двух личных составов отряда, а также о покушении на него самого, после которого выжил лишь благодаря умелым рукам нейрохирурга.
Журналист оказался настоящим асом в умении построить непринужденную беседу. Они дымили сигаретами так, что Кузьма в конце концов вынужден был время от времени ходить на балкон, чтобы отдышаться и прочистить легкие.
Когда в окне посветлело, Слава сказал:
– Достаточно.
А когда Панкрат вскинул на него недоуменный взгляд, пояснил:
– Для статьи уже хватит.
Такой прагматизм подействовал на Панкрата словно ушат ледяной воды. Заметив, как он нахмурился, журналист вытащил из пачки очередную сигарету – она оказалась последней – и произнес извиняющимся тоном:
– Я полон впечатлениями по самую макушку, и единственное, чего мне сейчас хочется, это сесть за клавиатуру компьютера и набирать материал. Это будет настоящая бомба…
Панкрат покачал головой.
– Не надо бомбы, – спокойно, но твердо произнес он.
Прикурив, Слава глубоко затянулся и выдохнул дым через нос.
– Почему? – спросил осторожно, с внимательным прищуром.
– Когда она взорвется, от нас с вами, – Панкрат сделал ударение на этом слове, – ничего не останется. Эта система не любит свидетелей.
Журналист передернул плечами. На его лице было написано искреннее непонимание.
– Тогда зачем…
Панкрат поймал виноватый взгляд Кузьмы и, подавшись вперед, аккуратно взял из пальцев журналиста дымящуюся сигарету.
– А вот зачем, – медленно проговорил он, глядя ему прямо в глаза. – Этот малахольный, – кивок в сторону хакера, – сказал нам, что ты вхож чуть ли не в высшие эшелоны власти. Нужно, чтобы история этой девчонки стала известна как можно выше. В свое время твой коллега помог мне прорваться к самому президенту.., а ты должен свести меня с кем-нибудь из гребаного правительства. Я хочу, чтобы у этой девчонки не было проблем, понимаешь? Хочу дожить до конца своего отпуска и знать, что все эти уроды из теперешнего отдела «ноль» получили по заслугам…
Панкрат затянулся и машинально смял окурок в пепельнице.
– Я реально смотрю на вещи, – продолжил он, придавив Славу тяжелым взглядом. – Это не голливудский боевик, и я – не Рембо. Истребить их в одиночку я не смогу.
Деятельность таких служб прекращают в высоких кабинетах с помощью авторучки, а не на поле боя с автоматом в руках. Чтобы добраться в эти кабинеты, мне нужен ты.
И точка.
Журналист с тоской посмотрел на дымящийся в пепельнице окурок.
– Сигарет больше нет, – устало проговорил он. – Надо идти в магазин.
– Кузьма сходит, – Панкрат посмотрел на хакера так, что тот немедленно поднялся со стула. – Так что, рыцарь пера и чернила, поможешь? Или мне самому?..
– Я попробую, – Слава посмотрел ему прямо в лицо и, не моргнув, выдержал долгий пронзительный взгляд бесцветных, словно выгоревших на солнце, глаз. – Кое-какие знакомства остались, но их нужно освежить, – он усмехнулся. – Даже скорее спрыснуть. Понадобится несколько дней.
Вас это устроит?
– Что за знакомства?
– Разные, – уклончиво ответил журналист, но, посмотрев на выражение лица Панкрата, поспешил уточнить:
– Одно время я был вольнонаемным спичрайтером у нынешнего советника президента.
– «Спич».., кем? – переспросил тот.
– Райтером. То есть человеком, который пишет речи.
Для выступлений на телевидении, радио или перед народом.
Ни один большой политик никогда не пишет такие вещи сам: у него на это просто времени нет.
– Ответ исчерпывающий, – Панкрат удовлетворенно кивнул. – Советник президента – это совсем неплохо. Ты думаешь, он порядочный человек?
– По крайней мере, таким он мне показался, – журналист пожал плечами.
– Казаться порядочными – это и есть самая главная работа политиков, – заметил Панкрат. – Ладно, тебе виднее, ты у нас инженер человеческих душ.
Он ненадолго задумался, потирая лоб. Потом поднял глаза и произнес:
– Вот только сроку я тебе могу дать – один день. Ты не представляешь, как спорится работа у той службы, на пути которой мы сейчас встали. К тому же наследили немало..
Журналист открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и молча кивнул головой – Значит, договорились? – на всякий случай спросил Панкрат. – А мы с Люсей пока у тебя перекантуемся, о'кей?
Слава отрицательно покачал головой. Поймав недоуменный взгляд Панкрата, тут же уточнил:
– В смысле – не здесь.
Хлопнула входная дверь. Кузьма ушел неслышно, а вернулся довольно громко. С порога бросил журналисту пачку сигарет с изображением балерины, которую тот на удивление ловко поймал одной рукой, и буркнул:
– Пойду посплю.., глаза на ходу закрываются.
– Нет, – остановил его Слава. – Лучше свари кофе Через полчаса выезжаем ко мне на дачу. Пока что пересидите там.
И он вопросительно посмотрел на Панкрата.
Тот кивнул.
– Подходит. Это даже лучше, чем здесь, в муравейнике.
Всегда больше шансов засветиться.
– Тогда я пошел за машиной, – журналист поднялся, посмотрел на часы. – Заодно позвоню Кротову. У него сейчас самое начало рабочего дня, просматривает сводки своих аналитиков Хакер вздохнул и шагнул в кухню. Панкрат остался сидеть, буравя взглядом запотевшее стекло окна, за которым расплывался серый туман.
Когда журналист, накинув бежевую ветровку, вышел из квартиры, Панкрат закурил и, по-прежнему не отводя взгляда от окна, спросил Кузьму:
– Как ты думаешь, ему можно доверять?
– Мне вы доверяете? – вопросом на вопрос ответил он, заливая воду в джезву.
Панкрат усмехнулся, выдохнул сизый дым.
– Ну ты – другое дело, – проговорил наконец. – У тебя к Люське – чувства. Ты разве что меня сдать можешь, – встав с табуретки, он с хитрой усмешкой толкнул хакера в плечо. – Как потенциального соперника.
– Если это шутка, то можете считать, что я ее не оценил, – с обидой в голосе ответил Кузьма. – Я верю Славе как самому себе. И вам советую. Когда подозреваешь всех, жизнь становится невыносимой. Или не так?
– Так. Но при этом она становится долгой, – мрачно пошутил Панкрат.
– Долгая и невыносимая жизнь – это проклятие, – уверенно произнес Кузьма.
Он хотел сказать еще что-то, но Панкрат поморщился и махнул рукой:
– Завязывай с дискуссиями.
Вздохнув, хакер выключил конфорку и принялся разливать дымящийся кофе в чашки из темно-коричневого стекла. Панкрат наблюдал за его движениями, размеренно и глубоко затягиваясь. У него возникло предчувствие, что период затишья в их жизни с каждой секундой приближается к концу.
Скрипнула дверь – это вернулся Слава.
– Все в порядке, хвоста не заметил, – бодрым голосом заявил он, но наткнулся на жесткий взгляд Панкрата и сразу как-то стушевался. – В общем, позвонил я Кротову. Пришлось напрячься и постараться быть очень, – журналист сделал на этом слове особое ударение, – очень убедительным.
Я немножко рассказал ему о случившемся – и у человека тут же проклюнулся живейший интерес, – Слава удовлетворенно вздохнул. – Все-таки он нормальный мужик и совсем не зазнался.
Плюхнувшись на табурет, журналист взял со стола свой кофе. Обжигаясь, сделал несколько глотков, потом посмотрел на Панкрата и с победным видом произнес:
– Сегодня я с ним обедаю. Между прочим, ради этого Кротов пожертвовал протокольной встречей. Так что сейчас отвезу вас на дачу, а сам еще успею подготовить читабельный вариант вашей истории.
Несмотря на накопившуюся усталость, Слава просто-таки лучился от удовольствия. Энтузиазм журналиста был настолько заразителен, что даже Панкрат ощутил, как возрождается его утраченная было вера в счастливое разрешение этого затянувшегося противостояния с Системой. Несколько мгновений назад его почти непреодолимо клонило в сон, но сейчас он внезапно ощутил необъяснимый прилив энергии, который уже нельзя было объяснить одним лишь кофе.
– Нужно разбудить Люсю, – сказал Панкрат, вставая. – Сборы не займут много времени.
Когда зазвонил мобильник, который Александр Матвеевич не выключал ни в опере, ни в сортире, вся троица уже полчаса беседовала на тему продажи списанных «мигов» одному небольшому, но богатому азиатскому государству. Обеспечение его военной мощи в регионе, считавшемся рассадником террористов, было на руку Федерации, но получить деньги с нефтяного царька следовало так, чтобы никто не смог проследить механизм их передачи.
Когда отыграли начальные аккорды «Весны» Вивальди, Кротов извинился и отложил приборы на салфетку. Беззвучно отодвинув стул, он вышел из-за стола и сделал несколько шагов к окну, откуда его никто не мог услышать.
– Надеюсь, Юра, у тебя были достаточно веские причины на то, чтобы отвлекать меня во время завтрака, – довольно холодно произнес он.
Секретарь советника поспешил объясниться:
– Звонил Вячеслав Рогов, журналист.
Кротов коснулся переносицы указательным пальцем.
– Помню такого, хороший парень. И что? – произнес советник выжидательно.
– Он просил о срочной встрече. Якобы получил информацию о незаконной деятельности спецслужб. Речь идет о преследовании граждан высокопоставленным сотрудником некоего секретного отдела ФСБ. Так он сказал, – в голосе секретаря появились извиняющиеся нотки. – Я решил вас побеспокоить, потому что считаю любую ситуацию, в которую вмешивается пресса, заслуживающей нашего внимания…
– Ладно, не грузи меня, – прервал его Кротов. – Он не сказал, о каком отделе идет речь?
– Да, сказал, – секретарь зашелестел бумагами. – Минутку, я ищу… Вот – отдел «ноль».
Кротову пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свою истинную реакцию. После трехсекундной паузы он проговорил:
– Дай ему мой номер. Пусть перезвонит в ближайшие десять.., нет, в ближайшие пять минут.
Этими словами он закончил разговор с секретарем и вернулся к столу.
– Господа, – Кротов постарался изобразить как можно более любезную улыбку. – Предлагаю продолжить нашу беседу в любое удобное для вас время. Нижайше прошу вашего прощения, но сейчас я вынужден удалиться. К сожалению, появились дела, не терпящие ни малейшего отлагательства.
Банкир и оружейник позволили себе легкое недоумение во взглядах. Советник этого уже не видел: он торопливо покидал VIP-зал ресторана «Серебряный век», чтобы как можно быстрее оказаться в салоне своего защищенного от прослушивания «мерседеса».
Когда его телефон зазвонил во второй раз, Кротов уже откинулся на широком заднем сиденье и поднял звуконепроницаемую перегородку между собой и водителем.
– Слушаю тебя, Слава, – радушно произнес он, ослабив узел галстука.
На то, чтобы изложить суть ситуации, журналисту потребовалось не более двух минут. Кротов время от времени лишь задавал уточняющие вопросы и вставлял короткие «да» или «нет». Потом с воодушевлением в голосе поблагодарил Рогова за информацию и назначил ему встречу через четыре часа в корчме «Посадской», что неподалеку от МКАД.
Спрятав телефон в карман белого пиджака, Александр Матвеевич взял лежавший на сиденье ноутбук и раскрыл его у себя на коленях. В папке «Personal», защищенной восьмизначным паролем, он открыл документ с названием «Raport», имевший, в дополнение ко всему, еще один, четырехзначный пароль.
В очередной раз Кротов пробежал взглядом знакомые строчки.
Это был специальный доклад ОВД ФСБ, направленный советнику лично по форме «совершенно секретно». Он содержал подробную, без купюр, стенограмму показаний некоего Родиона Волкова, в прошлом возглавлявшего Московское управление по борьбе с организованной преступностью, а затем оказавшегося вне закона.
Александр Матвеевич отыскал строчку, начинавшуюся фразой: «Впервые я встретил Панкрата Суворина…», – и внимательнейшим образом прочел стенограмму с этого места и до самого конца. Потом закрыл файл, вынул сигарету и прикурил от элегантного позолоченного «ронсона».
Следующий документ он перечитал с еще большим вниманием. Это было досье, собранное предшественниками Кротова на вышеупомянутого Суворина. Досье впечатляло как перечислением навыков спецназовца, так и его личной характеристикой. Еще вчера Александр Матвеевич был уверен в том, что разыскать и нейтрализовать такого человека будет делом весьма непростым.
И вот – звонок Рогова.
Теперь Панкрат сам плыл ему в руки. На блюдечке с голубой каемочкой…
Кротов затянулся, пустил кольцо и пронзил его струей дыма. Понаблюдал за тем, как фигура теряет свои четкие очертания, и снова вернулся в мыслях к Суворину.
Показания Волкова стали недостающим звеном в цепи, которая вела от ныне покойного Марка Эрдмана к девушке Люсе. А между этими двумя волей случая оказался ветеран отдела «ноль», будь он неладен.
Александр Матвеевич уважительно покачал головой. Пережить ликвидацию двух составов отдела казалось ему невозможным даже теоретически. Однако этому человеку удалось невероятное. Его послужной список заканчивался неудачной попыткой устранения, предпринятой Конторой в атмосфере строжайшей секретности, еще во время действия президентского указа о персональном протекторате. Узнай глава государства о том, что человек, взятый им под свою защиту, стал мишенью ликвидаторов Конторы, – и не избежать было бы очень серьезных последствий не только для отдела «ноль», временно прекратившего на тот момент свое существование, но и для административного эшелона организации. Однако соображения корпоративной безопасности перевесили.
Результатом акции стало исчезновение двух ликвидаторов и Панкрата Суворина. Последний преспокойно вернулся из сибирской глуши в Москву, устроился на солидную работу и опекал сына своего погибшего друга.
– Молодец парень, ничего не скажешь, – пробормотал Кротов себе под нос. – Найдем и на тебя управу.
Он снова достал из кармана телефон, набрал номер и, дождавшись угрюмого «я слушаю», коротко бросил:
– Встретимся через пятнадцать минут возле «Охотничьего».
Затем Александр Матвеевич нажал неприметную кнопку на двери и, когда перегородка между ним и водителем беззвучно опустилась, проговорил:
– Отвези-ка меня в бар на Тверской. Там, где над входом лосиная башка висит. Да побыстрее.
Водитель, парень лет тридцати, кивнул, поворачивая ключ в замке зажигания.
Ровно через пятнадцать минут – за это время Кротов успел сбросить всю нужную информацию на дискету – они подъехали к бару.
У входа, под самой лосиной головой, стоял человек самой обычной наружности и курил, аккуратно стряхивая пепел в урну. Отечественные ботинки, серые брюки и безликая куртка делали его абсолютно незапоминающимся. Единственное, за что мог зацепиться глаз, – это едва заметный шрамик на правой скуле, похожий на тонкую черточку мелом.
Когда напротив бара притормозил черный «мерседес» представительского класса, человек поднял голову, улыбнулся одними уголками губ и, потушив сигарету о край урны, шагнул в направлении автомобиля.
– Открой ему переднюю дверь, – попросил Кротов.
– Что-нибудь случилось? – вместо приветствия спросил человек в куртке, заняв сиденье рядом с водителем.
– Здороваться надо, – назидательно произнес советник.
– Вы, Александр Матвеевич, когда мне на мобильный звонили, тоже не с приветов начали, – не оборачиваясь, ровным голосом парировал тот. – Так что случилось?
– Кое-что, – Кротов нахмурился. – Сева, отвези нас в… – он задумался, почесывая переносицу, – Только не в ресторан, – поспешил вставить во время затянувшейся паузы человек в куртке.
– А, вези в парк, – махнул рукой советник. – В, ближайший. Мы с другом там посидим. Минут двадцать, я думаю. Ты отвлечешься, погуляешь…
– Понял, – кивнул водитель.
Через две минуты он свернул с главной улицы, потом немножко поколесил по городу и вывез пассажиров к небольшому скверу близ какого-то здания, по виду напоминавшего больницу.
– Подойдет, Александр Матвеевич? Я тут живу поблизости, может, домой забегу, сынишку проведаю…
– Конечно, Сева, давай, – поддержал его инициативу Кротов.
Они с «другом» вышли и направились к первой же скамейке, а водитель отогнал «мерседес» на охраняемую стоянку. До дома ему было недалеко, советник краем глаза увидел, как он зашагал в направлении относительно нового высотного здания.
– А случилось вот что, мой незаменимый товарищ, – начал Кротов в ту же секунду, когда они сели на скамейку. – Дело Эрдманами не ограничилось. Теперь мне удалось разыскать ту девчонку, из-за которой весь сыр-бор разгорелся.
Человек в куртке молчал, ожидая продолжения.
– Выяснилось, что она не одна, – проговорил советник, подставляя лицо набирающим силу лучам солнца. – Ее прикрывает очень крутой парень, бывший спецназовец, ветеран обеих Чеченских кампаний. С ними два лоха, один из которых журналист, а второй хакер. Сейчас они, – Кротов бросил взгляд на часы, – вполне возможно, едут на дачу к этому газетчику. Я обедаю с ним сегодня, так что идеальный вариант для тебя – перехватить парня, когда он снова поедет на дачу. Избавишься от него по дороге, а с остальными разберешься на месте.
Человек посмотрел на Кротова, раздвинул в улыбке уголки губ.
– Я вижу, все уже продумано, – с едва ощутимой иронией произнес он. – Самодеятельность не приветствуется?
Советник покачал головой.
– Абсолютно. Все нужно сделать быстро и наверняка.
Срок тебе – сутки. Не уложишься – можешь уходить в отставку.
Он сопроводил свои слова мрачной усмешкой.
– Спасибо, я еще поживу, – отозвался человек. – Ладно, давайте тогда к делу… Мне нужна марка и номер машины, адрес дачи, сведения об основном противнике, форма капитана ГИБДД и его же удостоверение, – быстро проговорил он. – Деньги переведешь как обычно. Твой ветеран.., он действительно очень крут?
– А что? – советник подмигнул заговорщически. – Может, ты боишься?
– Это добавляет перцу, – человек в куртке встал. – Информация на дискете?
– Держи, – Кротов протянул ему квадратик из черного тефлона. – Здесь досье на спецназовца и показания одного психа. Советую прочесть, они того заслуживают.
Его собеседник удивленно приподнял бровь.
– Что значит – психа? – поинтересовался он.
– То и значит, – усмехнулся советник, тоже вставая. – Нормальный человек после беседы с беглым попом не придет исповедоваться в ФСБ… Да ладно, сам прочитаешь.
Он задумчиво почесал переносицу и, словно вспомнив что-то, спохватился.
– Насчет местонахождения дачи и марки машины – перезвони моему секретарю, он тебе все сообщит. Экипировку возьмешь вот по этому адресу, – Кротов достал из кармана пиджака блокнот и «паркер», размашистым почерком вывел название улицы и номер дома, вырвал страничку и протянул ее собеседнику. – Поторопись, Семен, после полудня я позвоню, чтобы скоординировать наши действия, так что на все про все у тебя – четыре часа.
Журналист оказался настоящим асом в умении построить непринужденную беседу. Они дымили сигаретами так, что Кузьма в конце концов вынужден был время от времени ходить на балкон, чтобы отдышаться и прочистить легкие.
Когда в окне посветлело, Слава сказал:
– Достаточно.
А когда Панкрат вскинул на него недоуменный взгляд, пояснил:
– Для статьи уже хватит.
Такой прагматизм подействовал на Панкрата словно ушат ледяной воды. Заметив, как он нахмурился, журналист вытащил из пачки очередную сигарету – она оказалась последней – и произнес извиняющимся тоном:
– Я полон впечатлениями по самую макушку, и единственное, чего мне сейчас хочется, это сесть за клавиатуру компьютера и набирать материал. Это будет настоящая бомба…
Панкрат покачал головой.
– Не надо бомбы, – спокойно, но твердо произнес он.
Прикурив, Слава глубоко затянулся и выдохнул дым через нос.
– Почему? – спросил осторожно, с внимательным прищуром.
– Когда она взорвется, от нас с вами, – Панкрат сделал ударение на этом слове, – ничего не останется. Эта система не любит свидетелей.
Журналист передернул плечами. На его лице было написано искреннее непонимание.
– Тогда зачем…
Панкрат поймал виноватый взгляд Кузьмы и, подавшись вперед, аккуратно взял из пальцев журналиста дымящуюся сигарету.
– А вот зачем, – медленно проговорил он, глядя ему прямо в глаза. – Этот малахольный, – кивок в сторону хакера, – сказал нам, что ты вхож чуть ли не в высшие эшелоны власти. Нужно, чтобы история этой девчонки стала известна как можно выше. В свое время твой коллега помог мне прорваться к самому президенту.., а ты должен свести меня с кем-нибудь из гребаного правительства. Я хочу, чтобы у этой девчонки не было проблем, понимаешь? Хочу дожить до конца своего отпуска и знать, что все эти уроды из теперешнего отдела «ноль» получили по заслугам…
Панкрат затянулся и машинально смял окурок в пепельнице.
– Я реально смотрю на вещи, – продолжил он, придавив Славу тяжелым взглядом. – Это не голливудский боевик, и я – не Рембо. Истребить их в одиночку я не смогу.
Деятельность таких служб прекращают в высоких кабинетах с помощью авторучки, а не на поле боя с автоматом в руках. Чтобы добраться в эти кабинеты, мне нужен ты.
И точка.
Журналист с тоской посмотрел на дымящийся в пепельнице окурок.
– Сигарет больше нет, – устало проговорил он. – Надо идти в магазин.
– Кузьма сходит, – Панкрат посмотрел на хакера так, что тот немедленно поднялся со стула. – Так что, рыцарь пера и чернила, поможешь? Или мне самому?..
– Я попробую, – Слава посмотрел ему прямо в лицо и, не моргнув, выдержал долгий пронзительный взгляд бесцветных, словно выгоревших на солнце, глаз. – Кое-какие знакомства остались, но их нужно освежить, – он усмехнулся. – Даже скорее спрыснуть. Понадобится несколько дней.
Вас это устроит?
– Что за знакомства?
– Разные, – уклончиво ответил журналист, но, посмотрев на выражение лица Панкрата, поспешил уточнить:
– Одно время я был вольнонаемным спичрайтером у нынешнего советника президента.
– «Спич».., кем? – переспросил тот.
– Райтером. То есть человеком, который пишет речи.
Для выступлений на телевидении, радио или перед народом.
Ни один большой политик никогда не пишет такие вещи сам: у него на это просто времени нет.
– Ответ исчерпывающий, – Панкрат удовлетворенно кивнул. – Советник президента – это совсем неплохо. Ты думаешь, он порядочный человек?
– По крайней мере, таким он мне показался, – журналист пожал плечами.
– Казаться порядочными – это и есть самая главная работа политиков, – заметил Панкрат. – Ладно, тебе виднее, ты у нас инженер человеческих душ.
Он ненадолго задумался, потирая лоб. Потом поднял глаза и произнес:
– Вот только сроку я тебе могу дать – один день. Ты не представляешь, как спорится работа у той службы, на пути которой мы сейчас встали. К тому же наследили немало..
Журналист открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и молча кивнул головой – Значит, договорились? – на всякий случай спросил Панкрат. – А мы с Люсей пока у тебя перекантуемся, о'кей?
Слава отрицательно покачал головой. Поймав недоуменный взгляд Панкрата, тут же уточнил:
– В смысле – не здесь.
Хлопнула входная дверь. Кузьма ушел неслышно, а вернулся довольно громко. С порога бросил журналисту пачку сигарет с изображением балерины, которую тот на удивление ловко поймал одной рукой, и буркнул:
– Пойду посплю.., глаза на ходу закрываются.
– Нет, – остановил его Слава. – Лучше свари кофе Через полчаса выезжаем ко мне на дачу. Пока что пересидите там.
И он вопросительно посмотрел на Панкрата.
Тот кивнул.
– Подходит. Это даже лучше, чем здесь, в муравейнике.
Всегда больше шансов засветиться.
– Тогда я пошел за машиной, – журналист поднялся, посмотрел на часы. – Заодно позвоню Кротову. У него сейчас самое начало рабочего дня, просматривает сводки своих аналитиков Хакер вздохнул и шагнул в кухню. Панкрат остался сидеть, буравя взглядом запотевшее стекло окна, за которым расплывался серый туман.
Когда журналист, накинув бежевую ветровку, вышел из квартиры, Панкрат закурил и, по-прежнему не отводя взгляда от окна, спросил Кузьму:
– Как ты думаешь, ему можно доверять?
– Мне вы доверяете? – вопросом на вопрос ответил он, заливая воду в джезву.
Панкрат усмехнулся, выдохнул сизый дым.
– Ну ты – другое дело, – проговорил наконец. – У тебя к Люське – чувства. Ты разве что меня сдать можешь, – встав с табуретки, он с хитрой усмешкой толкнул хакера в плечо. – Как потенциального соперника.
– Если это шутка, то можете считать, что я ее не оценил, – с обидой в голосе ответил Кузьма. – Я верю Славе как самому себе. И вам советую. Когда подозреваешь всех, жизнь становится невыносимой. Или не так?
– Так. Но при этом она становится долгой, – мрачно пошутил Панкрат.
– Долгая и невыносимая жизнь – это проклятие, – уверенно произнес Кузьма.
Он хотел сказать еще что-то, но Панкрат поморщился и махнул рукой:
– Завязывай с дискуссиями.
Вздохнув, хакер выключил конфорку и принялся разливать дымящийся кофе в чашки из темно-коричневого стекла. Панкрат наблюдал за его движениями, размеренно и глубоко затягиваясь. У него возникло предчувствие, что период затишья в их жизни с каждой секундой приближается к концу.
Скрипнула дверь – это вернулся Слава.
– Все в порядке, хвоста не заметил, – бодрым голосом заявил он, но наткнулся на жесткий взгляд Панкрата и сразу как-то стушевался. – В общем, позвонил я Кротову. Пришлось напрячься и постараться быть очень, – журналист сделал на этом слове особое ударение, – очень убедительным.
Я немножко рассказал ему о случившемся – и у человека тут же проклюнулся живейший интерес, – Слава удовлетворенно вздохнул. – Все-таки он нормальный мужик и совсем не зазнался.
Плюхнувшись на табурет, журналист взял со стола свой кофе. Обжигаясь, сделал несколько глотков, потом посмотрел на Панкрата и с победным видом произнес:
– Сегодня я с ним обедаю. Между прочим, ради этого Кротов пожертвовал протокольной встречей. Так что сейчас отвезу вас на дачу, а сам еще успею подготовить читабельный вариант вашей истории.
Несмотря на накопившуюся усталость, Слава просто-таки лучился от удовольствия. Энтузиазм журналиста был настолько заразителен, что даже Панкрат ощутил, как возрождается его утраченная было вера в счастливое разрешение этого затянувшегося противостояния с Системой. Несколько мгновений назад его почти непреодолимо клонило в сон, но сейчас он внезапно ощутил необъяснимый прилив энергии, который уже нельзя было объяснить одним лишь кофе.
– Нужно разбудить Люсю, – сказал Панкрат, вставая. – Сборы не займут много времени.
* * *
День Александра Кротова начался с завтрака в обществе директора Национального банка и президента компании «Росвооружение». Поводом для встречи послужила необходимость обсудить кое-какие тонкости в техническом обеспечении торговли оружием, с каждым годом набиравшей обороты.Когда зазвонил мобильник, который Александр Матвеевич не выключал ни в опере, ни в сортире, вся троица уже полчаса беседовала на тему продажи списанных «мигов» одному небольшому, но богатому азиатскому государству. Обеспечение его военной мощи в регионе, считавшемся рассадником террористов, было на руку Федерации, но получить деньги с нефтяного царька следовало так, чтобы никто не смог проследить механизм их передачи.
Когда отыграли начальные аккорды «Весны» Вивальди, Кротов извинился и отложил приборы на салфетку. Беззвучно отодвинув стул, он вышел из-за стола и сделал несколько шагов к окну, откуда его никто не мог услышать.
– Надеюсь, Юра, у тебя были достаточно веские причины на то, чтобы отвлекать меня во время завтрака, – довольно холодно произнес он.
Секретарь советника поспешил объясниться:
– Звонил Вячеслав Рогов, журналист.
Кротов коснулся переносицы указательным пальцем.
– Помню такого, хороший парень. И что? – произнес советник выжидательно.
– Он просил о срочной встрече. Якобы получил информацию о незаконной деятельности спецслужб. Речь идет о преследовании граждан высокопоставленным сотрудником некоего секретного отдела ФСБ. Так он сказал, – в голосе секретаря появились извиняющиеся нотки. – Я решил вас побеспокоить, потому что считаю любую ситуацию, в которую вмешивается пресса, заслуживающей нашего внимания…
– Ладно, не грузи меня, – прервал его Кротов. – Он не сказал, о каком отделе идет речь?
– Да, сказал, – секретарь зашелестел бумагами. – Минутку, я ищу… Вот – отдел «ноль».
Кротову пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свою истинную реакцию. После трехсекундной паузы он проговорил:
– Дай ему мой номер. Пусть перезвонит в ближайшие десять.., нет, в ближайшие пять минут.
Этими словами он закончил разговор с секретарем и вернулся к столу.
– Господа, – Кротов постарался изобразить как можно более любезную улыбку. – Предлагаю продолжить нашу беседу в любое удобное для вас время. Нижайше прошу вашего прощения, но сейчас я вынужден удалиться. К сожалению, появились дела, не терпящие ни малейшего отлагательства.
Банкир и оружейник позволили себе легкое недоумение во взглядах. Советник этого уже не видел: он торопливо покидал VIP-зал ресторана «Серебряный век», чтобы как можно быстрее оказаться в салоне своего защищенного от прослушивания «мерседеса».
Когда его телефон зазвонил во второй раз, Кротов уже откинулся на широком заднем сиденье и поднял звуконепроницаемую перегородку между собой и водителем.
– Слушаю тебя, Слава, – радушно произнес он, ослабив узел галстука.
На то, чтобы изложить суть ситуации, журналисту потребовалось не более двух минут. Кротов время от времени лишь задавал уточняющие вопросы и вставлял короткие «да» или «нет». Потом с воодушевлением в голосе поблагодарил Рогова за информацию и назначил ему встречу через четыре часа в корчме «Посадской», что неподалеку от МКАД.
Спрятав телефон в карман белого пиджака, Александр Матвеевич взял лежавший на сиденье ноутбук и раскрыл его у себя на коленях. В папке «Personal», защищенной восьмизначным паролем, он открыл документ с названием «Raport», имевший, в дополнение ко всему, еще один, четырехзначный пароль.
В очередной раз Кротов пробежал взглядом знакомые строчки.
Это был специальный доклад ОВД ФСБ, направленный советнику лично по форме «совершенно секретно». Он содержал подробную, без купюр, стенограмму показаний некоего Родиона Волкова, в прошлом возглавлявшего Московское управление по борьбе с организованной преступностью, а затем оказавшегося вне закона.
Александр Матвеевич отыскал строчку, начинавшуюся фразой: «Впервые я встретил Панкрата Суворина…», – и внимательнейшим образом прочел стенограмму с этого места и до самого конца. Потом закрыл файл, вынул сигарету и прикурил от элегантного позолоченного «ронсона».
Следующий документ он перечитал с еще большим вниманием. Это было досье, собранное предшественниками Кротова на вышеупомянутого Суворина. Досье впечатляло как перечислением навыков спецназовца, так и его личной характеристикой. Еще вчера Александр Матвеевич был уверен в том, что разыскать и нейтрализовать такого человека будет делом весьма непростым.
И вот – звонок Рогова.
Теперь Панкрат сам плыл ему в руки. На блюдечке с голубой каемочкой…
Кротов затянулся, пустил кольцо и пронзил его струей дыма. Понаблюдал за тем, как фигура теряет свои четкие очертания, и снова вернулся в мыслях к Суворину.
Показания Волкова стали недостающим звеном в цепи, которая вела от ныне покойного Марка Эрдмана к девушке Люсе. А между этими двумя волей случая оказался ветеран отдела «ноль», будь он неладен.
Александр Матвеевич уважительно покачал головой. Пережить ликвидацию двух составов отдела казалось ему невозможным даже теоретически. Однако этому человеку удалось невероятное. Его послужной список заканчивался неудачной попыткой устранения, предпринятой Конторой в атмосфере строжайшей секретности, еще во время действия президентского указа о персональном протекторате. Узнай глава государства о том, что человек, взятый им под свою защиту, стал мишенью ликвидаторов Конторы, – и не избежать было бы очень серьезных последствий не только для отдела «ноль», временно прекратившего на тот момент свое существование, но и для административного эшелона организации. Однако соображения корпоративной безопасности перевесили.
Результатом акции стало исчезновение двух ликвидаторов и Панкрата Суворина. Последний преспокойно вернулся из сибирской глуши в Москву, устроился на солидную работу и опекал сына своего погибшего друга.
– Молодец парень, ничего не скажешь, – пробормотал Кротов себе под нос. – Найдем и на тебя управу.
Он снова достал из кармана телефон, набрал номер и, дождавшись угрюмого «я слушаю», коротко бросил:
– Встретимся через пятнадцать минут возле «Охотничьего».
Затем Александр Матвеевич нажал неприметную кнопку на двери и, когда перегородка между ним и водителем беззвучно опустилась, проговорил:
– Отвези-ка меня в бар на Тверской. Там, где над входом лосиная башка висит. Да побыстрее.
Водитель, парень лет тридцати, кивнул, поворачивая ключ в замке зажигания.
Ровно через пятнадцать минут – за это время Кротов успел сбросить всю нужную информацию на дискету – они подъехали к бару.
У входа, под самой лосиной головой, стоял человек самой обычной наружности и курил, аккуратно стряхивая пепел в урну. Отечественные ботинки, серые брюки и безликая куртка делали его абсолютно незапоминающимся. Единственное, за что мог зацепиться глаз, – это едва заметный шрамик на правой скуле, похожий на тонкую черточку мелом.
Когда напротив бара притормозил черный «мерседес» представительского класса, человек поднял голову, улыбнулся одними уголками губ и, потушив сигарету о край урны, шагнул в направлении автомобиля.
– Открой ему переднюю дверь, – попросил Кротов.
– Что-нибудь случилось? – вместо приветствия спросил человек в куртке, заняв сиденье рядом с водителем.
– Здороваться надо, – назидательно произнес советник.
– Вы, Александр Матвеевич, когда мне на мобильный звонили, тоже не с приветов начали, – не оборачиваясь, ровным голосом парировал тот. – Так что случилось?
– Кое-что, – Кротов нахмурился. – Сева, отвези нас в… – он задумался, почесывая переносицу, – Только не в ресторан, – поспешил вставить во время затянувшейся паузы человек в куртке.
– А, вези в парк, – махнул рукой советник. – В, ближайший. Мы с другом там посидим. Минут двадцать, я думаю. Ты отвлечешься, погуляешь…
– Понял, – кивнул водитель.
Через две минуты он свернул с главной улицы, потом немножко поколесил по городу и вывез пассажиров к небольшому скверу близ какого-то здания, по виду напоминавшего больницу.
– Подойдет, Александр Матвеевич? Я тут живу поблизости, может, домой забегу, сынишку проведаю…
– Конечно, Сева, давай, – поддержал его инициативу Кротов.
Они с «другом» вышли и направились к первой же скамейке, а водитель отогнал «мерседес» на охраняемую стоянку. До дома ему было недалеко, советник краем глаза увидел, как он зашагал в направлении относительно нового высотного здания.
– А случилось вот что, мой незаменимый товарищ, – начал Кротов в ту же секунду, когда они сели на скамейку. – Дело Эрдманами не ограничилось. Теперь мне удалось разыскать ту девчонку, из-за которой весь сыр-бор разгорелся.
Человек в куртке молчал, ожидая продолжения.
– Выяснилось, что она не одна, – проговорил советник, подставляя лицо набирающим силу лучам солнца. – Ее прикрывает очень крутой парень, бывший спецназовец, ветеран обеих Чеченских кампаний. С ними два лоха, один из которых журналист, а второй хакер. Сейчас они, – Кротов бросил взгляд на часы, – вполне возможно, едут на дачу к этому газетчику. Я обедаю с ним сегодня, так что идеальный вариант для тебя – перехватить парня, когда он снова поедет на дачу. Избавишься от него по дороге, а с остальными разберешься на месте.
Человек посмотрел на Кротова, раздвинул в улыбке уголки губ.
– Я вижу, все уже продумано, – с едва ощутимой иронией произнес он. – Самодеятельность не приветствуется?
Советник покачал головой.
– Абсолютно. Все нужно сделать быстро и наверняка.
Срок тебе – сутки. Не уложишься – можешь уходить в отставку.
Он сопроводил свои слова мрачной усмешкой.
– Спасибо, я еще поживу, – отозвался человек. – Ладно, давайте тогда к делу… Мне нужна марка и номер машины, адрес дачи, сведения об основном противнике, форма капитана ГИБДД и его же удостоверение, – быстро проговорил он. – Деньги переведешь как обычно. Твой ветеран.., он действительно очень крут?
– А что? – советник подмигнул заговорщически. – Может, ты боишься?
– Это добавляет перцу, – человек в куртке встал. – Информация на дискете?
– Держи, – Кротов протянул ему квадратик из черного тефлона. – Здесь досье на спецназовца и показания одного психа. Советую прочесть, они того заслуживают.
Его собеседник удивленно приподнял бровь.
– Что значит – психа? – поинтересовался он.
– То и значит, – усмехнулся советник, тоже вставая. – Нормальный человек после беседы с беглым попом не придет исповедоваться в ФСБ… Да ладно, сам прочитаешь.
Он задумчиво почесал переносицу и, словно вспомнив что-то, спохватился.
– Насчет местонахождения дачи и марки машины – перезвони моему секретарю, он тебе все сообщит. Экипировку возьмешь вот по этому адресу, – Кротов достал из кармана пиджака блокнот и «паркер», размашистым почерком вывел название улицы и номер дома, вырвал страничку и протянул ее собеседнику. – Поторопись, Семен, после полудня я позвоню, чтобы скоординировать наши действия, так что на все про все у тебя – четыре часа.