Страница:
– Привет, Туша, – ровным голосом произнес Босс. – Сбежать хотел?
Какие-то смутно знакомые нотки в его голосе заставили толстяка вскинуть голову и, хотя это стоило ему невероятного напряжения сил, посмотреть в лицо заговорившего с ним человека.
– Вы? – изумленно воскликнул он.
Глава 4
Глава 5
Какие-то смутно знакомые нотки в его голосе заставили толстяка вскинуть голову и, хотя это стоило ему невероятного напряжения сил, посмотреть в лицо заговорившего с ним человека.
– Вы? – изумленно воскликнул он.
Глава 4
В «Титаник» вошли пятеро штурмовиков. Быстрым шагом они миновали полутемный коридор черного хода и, распахнув металлическую дверь с несколькими запорами, которую Ерема предусмотрительно оставил открытой, очутились в следующем, на этот раз – ярко освещенном коридоре. По обеим сторонам его тянулись ряды дубовых дверей, покрытых орнаментом. Между дверями на высоте человеческого роста были закреплены газовые светильники, дававшие вполне достаточно света. Толстый ковер на полу и деревянные панели на стенах были одного цвета – темно-багрового, словно запекшаяся кровь. Потолок в коридоре был зеркальным, и в нем отражались бесчисленные блики газового пламени, колеблющегося в хрустальных чашах фонарей.
– Чертовщина какая-то, – кто-то из «синих» глухо пробормотал из-под маски. – Декорации фильма ужасов.
Они рассредоточились. Один из штурмовиков остался в коридоре – на всякий случай, чтобы устранить неожиданную угрозу с тыла, если таковая возникнет. Каждый из них, конечно же, знал, что вход в клуб блокирован еще одной группой, но требованиям безопасности нужно было следовать беспрекословно.
Четверо «синих» разделились на двойки и начали зачистку помещений, распахивая двери тех комнат, которые находились друг против друга.
В первой же они обнаружили импозантного пожилого мужчину, вся одежда которого, однако же, состояла из одной лишь байкерской куртки. Он с упоением хлестал ржавой железной цепью женщину лет сорока в порванных джинсах, примотанную широкими полосами скотча к сиденью самого настоящего, сверкающего никелированными деталями "Харлей-Дэвидсона ".
– Неплохая тачка, – произнес один из «синих», очутившись в комнате. – А ну-ка, дедуля, отвали в сторону.
Женщина, все тело которой было покрыто кровоточащими ссадинами, облегченно вздохнула, приняв вооруженных людей за своих спасителей. Но не успела она как следует обрадоваться, как один из них тут же вскинул автомат и прекратил страдания несчастной весьма радикальным способом – одиночным выстрелом в голову. Хрюкнул глушитель автомата, и ее мозг выплеснулся на ближайшую стену.
Второй парень для острастки двинул стареющего извращенца прикладом в солнечное сплетение и шустро надел на его запястья заранее припасенные наручники.
– Попробуешь сбежать – и ты труп, – на всякий случай предупредил он задыхающегося мужчину. Лицо того исказил неописуемый ужас: до его сознания наконец-то дошел истинный смысл происходящего.
Когда оба парня вышли в коридор, там их уже ждали товарищи, которым «поразвлечься» не удалось, поскольку комната напротив оказалась пустой.
Но впереди было еще четырнадцать, и стоило поторопиться.
В одной из комнат чистильщики наткнулись на троицу из двух мужчин, сплетавшихся в страстных объятиях друг с другом, и женщины, капавшей на их обнаженные, лоснящиеся от пота тела расплавленным свечным воском. На ней был чрезвычайно скудный наряд из алого шелка, не прикрывавший абсолютно ничего.
– Кто клиент? – рявкнул один из парней, наводя на троицу дуло автомата.
Мужчина с дрябловатым жирком чиновника начал судорожно освобождаться от горячих объятий своего более молодого и мускулистого партнера, но тот, возможно, был под наркотическим кайфом и продолжал активно двигать тазом, не обращая никакого внимания на ворвавшихся в комнату людей.
Наконец старшему удалось сбросить с плеч его руки и отползти в сторону.
Чистильщики молча расстреляли молодого атлета, так и не осознавшего, что происходит, и забившуюся в угол женщину в красном, визжавшую, словно стая мартовских кошек.
– Вот дерьмо! – сплюнул один из них прямо на перепуганного клиента. – Сиди здесь, педик вонючий. Если рыпнешься, я тебе свинцовую клизму сделаю, понял?
Мужчина затряс головой и, увидев наручники, не стал сопротивляться, а сам протянул руки.
– Любишь небось такие штуки, – с издевкой протянул чистильщик. – А ну-ка, повернись задом. Живее, козел!
Под дулом автомата мужчина опасливо повернулся, демонстрируя тощие, поросшие черными волосами ягодицы, между которых парень тут же от души засандалил подкованным армейским ботинком. От удара мужчина полетел вперед и, врезавшись головой в стену, сполз на пол – видимо, потерял сознание.
В одной из комнат обнаружилось нечто вроде королевского трона, поставленного у стены на небольшом возвышении. На этом троне восседал обнаженный молодой человек приятной наружности, а два голых подростка стояли перед ним на коленях, облизывая его ступни. Третий пристроился между раздвинутых ног клиента и быстро двигал головой вверх-вниз.
Один из чистильщиков вскинул автомат, но почему-то так и не выстрелил. Второй бросил на него вопросительный взгляд.
– Не могу я, – глухо произнес парень. – Дети все-таки.
Они ж не виноваты…
– Босс сказал – всех, – твердо произнес его напарник. – Выйди в коридор, подыши.
Клиент даже не пошевелился: он просто оцепенел от ужаса. Когда один из чистильщиков последовал совету своего товарища и вышел из комнаты, тот вскинул автомат и дал три короткие очереди по детям, пытавшимся укрыться за троном.
Потом подошел к молодому человеку и ногой в ботинке наступил на его скукожившийся член.
Клиент взвыл от боли, однако не дернулся.
– Молодец, – голос чистильщика звенел от плохо скрытой ненависти. – Терпи, сучонок, терпи.
– Ты сдохнешь, ментяра! – завизжал молодой высоким голосом, распяливая рот. – Сдохнешь! Да ты понятия не имеешь, козел вонючий, какие у меня связи…
Чистильщик усмехнулся и надавил сильнее.
– Это ты понятия не имеешь, пацан, – медленно произнес он. – Понты не помогут, когда твои яйца попали под чужой ботинок. И мне плевать на твои связи, потому что я – не ментяра.
Он несильно напряг мышцы бедра, и под его ботинком что-то сочно чавкнуло. Молодой заорал, от боли его глаза едва не вывалились из орбит. Чистильщик убрал ногу, и клиент, зажимая руками промежность, упал на пол.
От вида того, что происходило в последней комнате, одного из парней, которые за свою жизнь – ив том числе за последние несколько минут – насмотрелись всякого, тут же стошнило. В центре помещения, освещенный лампочкой, свешивавшейся с потолка на голом шнуре, стоял широкий разделочный стол, сбитый из грубо отесанных досок, блестевших от слизи и крови. Вокруг стола суетливо бегал маленький сухонький человечек в кожаном фартуке, надетом на голое тело, и что-то передвигал тоненькими щипчиками в окровавленной груде мяса, громоздившейся на столе.
Еще в комнате нестерпимо воняло калом.
Штурмовика, вошедшего первым, тут же вывернуло наизнанку. Человечек у стола на мгновение оторвался от своего занятия, остекленевшим взглядом посмотрел на блюющего парня и невозмутимо вернулся к своему занятию.
Второй чистильщик некоторое время стоял, оцепенев, и боролся с подкатившим к горлу комом. Не обращая на него внимания, человечек взял со стола причудливо искромсанный кусок мяса, поднял полу фартука и насадил кровоточащую плоть за свой вздыбленный член.
Не совладав с собой, чистильщик схватил своего товарища, который к тому времени уже успел опорожнить желудок, и вытащил его из комнаты.
– Ну их на х.., этих извращенцев гребаных, – лихорадочно пробормотал он, плотно притворив дверь. – Пусть с этим уродом Босс разбирается. Мне на такое смотреть вредно, а то приказ нарушу.
– Будь моя воля, всех бы тут порешил, – поддержал его товарищ. – Подствольник в задницу – и к Аллаху!
Они вымученно рассмеялись* * *
– Не надо так бурно проявлять эмоции… – Босс понизил голос и для пущей убедительности кольнул Тушу в четвертый подбородок. – Хотите сказать, что мы уже встречались?
– Директор аналитического центра «Восток – Запад» Леонид Трухнов, – едва заметно шевеля побелевшими губами, тихо проговорил толстяк. – Не советую меня убивать: в надежном месте спрятана видеозапись ваших развлечений, которая в случае моей смерти будет обнародована…
Босс поморщился.
– Любительское порно меня не интересует. Вся фишка в том, – он улыбнулся уголками губ, – что Леонид Трухнов – это несуществующий персонаж. К тому же ваше надежное место уже обнаружено, а видеозаписи изъяты. Можете поблагодарить некоторых ваших сотрудников.., когда встретитесь с ними на небесах, – Босс усмехнулся. – Хотя, впрочем, вам туда путь заказан.
– Что значит «несуществующий персонаж»? – не удержался толстяк. – Но мы же проверяли…
– Не надо переоценивать свои возможности. Если хотите знать, вашему клубу позволили работать только для того, чтобы получить компромат на некоторых.., гм.., очень влиятельных, но испорченных людей нашего города. – Босс вздохнул с притворным сожалением. – Сегодня ваша лавочка закрывается. Напоследок у меня есть несколько вопросов. Будете отвечать – возможны чудеса. Не будете – тогда шансов у вас точно нет.
Остекленевшими глазами толстяк наблюдал за тем, как Ерема и водитель микроавтобуса проносят мимо них отчаянно вырывающегося человека в милицейской форме. Увиденное произвело на него столь сильное впечатление, что он мелко затрясся всем телом.
– Кто.., вы? – наконец выдавил толстяк.
– Этого не знает даже президент, – покачал головой Босс. – А вы, любезный, определенно не круче первого лица государства. Так что отвечайте, пока вас спрашивают.
– Что именно вы хотите знать? – голос толстяка дрогнул.
– Откуда взялась и куда подевалась девчонка, которая обслуживала меня на прошлой неделе? – несмотря на самообладание Босса, в голосе его на миг прорвалось беспокойство. – Будешь врать – в рай не пропустят, – добавил он.
– Мы купили ее по объявлению в одной из этих мелких газетенок.., что-то типа «Голоса» или «Звонаря».., не помню точно, – толстяк старательно наморщил лоб. – Из родственников – никого, кроме матери-алкоголички.., она и продавала девчонку. Наши сотрудники потом для подстраховки несчастный случай старухе устроили – якобы заснула в постели с сигаретой. Так что родных у нее не осталось, будьте уверены.
Он замолчал.
– Дальше, – поторопил его Босс. – Мне уезжать скоро, а ты телишься. Нехорошо.
Толстяк судорожно сглотнул и положил пухлые руки на руль.
– Дальше – все, – он шумно выдохнул и машинально отер вспотевший лоб. – У нас расходный материал ликвидируется по нескольким разным схемам, чтобы невозможно было найти никакой закономерности.
– А мне вот один из твоих «ликвидаторов», – это слово Босс произнес с нескрываемым презрением, – другое сказал. Дескать, девчонку эту отбил у них некий ушлый фраер, чуть ли не чемпион мира по рукопашному бою. Как тебе такой вариант?
Хозяин «Титаника» посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
Таким искренним, что Босс ему поверил.
– Ах да… – словно догадавшись о чем-то, толстяк хлопнул себя по лбу. – После той ночи Свищ на работу не вышел.
Крест сказал, что он приболел. Я-то сразу должен был просечь, что у них проблемы возникли! Черт, что ж теперь делать-то? Живой свидетель… Черт…
Он явно забыл о том, что его собственная жизнь в данный момент висит на волоске.
Усмехнувшись, Босс проговорил:
– Я тебя утешу. Можешь не беспокоиться, с этого момента лично у тебя не будет никаких проблем.
И отточенным движением профессионала он вогнал нож в левую часть груди толстяка. Тот выпучил глаза и, хватая ртом воздух, попытался что-то сказать. Потом разом обмяк, уронил голову на плечо и затих. Из уголка губ по всем четырем подбородкам сбежала алая струйка.
Наклонившись к уху мертвого хозяина клуба, человек в плаще прошептал:
– Меня зовут Марк, скотина…
Из двери черного хода опять показался Ерема, до сих пор не выпускавший из рук металлический кейс.
– Готово, Босс! – сообщил он. – Шесть тел и четыре клиента. Плюс одно непонятное… Мерзость, в общем.
– Иду, – крикнул тот, вытирая платком в крупную клетку рукоять ножа.
– Этих забираем на базу. Уж больно личности значительные. Грех моментом не воспользоваться, – и, повернувшись к водителю микроавтобуса, который безучастно наблюдал за происходящим, попросил:
– Искандер, передай «Второму» – пусть подъезжает за пассажирами.
– Слушаюсь, – ответил тот и, вытащив рацию, отошел в сторону.
– Что это за произвол, – вдруг взвился до сих пор молчавший «байкер». – Вы нарушаете право на личную жизнь!
В конце концов, я депутат Государственной думы, мою неприкосновенность еще никто не отменял…
Он запнулся, встретившись с ледяным взглядом Босса.
– Депутат – это хорошо, – произнес он голосом, тон которого ничего хорошего седовласому не обещал. – С вами, господин депутат, хотят побеседовать мои работодатели. Очень, смею вас заверить, достойные люди. Но если еще раз заикнетесь о правах, можете до этой беседы и не дожить. Дело в том, что у меня тоже есть право – отменить вашу неприкосновенность в любой момент.
Депутат стушевался и принялся теребить лацкан измятого пиджака, полностью утратившего свой прежний респектабельный вид.
Человечек в кожаном фартуке, наоборот, вел себя спокойно, не ерзал. Он с несколько удивленным лицом осматривался вокруг, словно до сих пор не понимал, что с ним происходит. А потом вдруг вскочил и, оттолкнув застигнутого врасплох Ерему, бросился наутек.
Босс разочарованно вздохнул и вскинул руку, в которой словно по волшебству оказался пистолет. И, хотя в сумерках было сложно прицелиться, он сумел-таки подстрелить убегавшего за мгновение до того, как тот попытался юркнуть в щель между заклинившими створками ворот.
Человечек словно бы споткнулся, потерял равновесие и рухнул плашмя, даже не вскрикнув. Босс спрятал пистолет в подмышечную кобуру и приказал седовласому:
– Встать.
Тот вскочил, словно пионер, только что по струнке не вытянулся.
– На выход, – Босс махнул рукой в сторону ворот. – Ерема, присмотри за ним.
Атлет, державший в одной руке кейс, молча кивнул.
– С этими что делать? – спросил Искандер, кивая в сторону молодого парня в кожаных штанах и модной футболке, не убиравшего рук от промежности, и мужичка лет сорока с внешностью типичного бухгалтера.
– Нашей фирме они ни к чему, – ответил Босс, не удостоив их даже взглядом. – А что делать со случайными свидетелями, вы и сами знаете…
Парень попытался было подняться и даже начал что-то говорить тонким, срывающимся голосом, но чистильщики были скоры на расправу. Один из них вскинул автомат и произнес назидательно:
– Видишь, связи здесь ни при чем. А еще ментами нас обзывал. Среди них, кстати, тоже достойные люди попадаются…
Молодой рухнул на колени и принялся хватать его за ботинки. Поморщившись, парень в синем комбинезоне выстрелил ему в открывшийся затылок. Посучив ногами секунд пятнадцать, тот затих в луже собственной крови.
Второй клиент, которого следовало убрать, умер, похоже, еще до того, как в его тело вошла пуля – с лицом, искаженным от ужаса, он повалился на пол, закатывая глаза. Кто-то из чистильщиков выстрелил ему в голову из пистолета.
Затем все направились к воротам. Проходя мимо «мерседеса», Искандер бросил в салон заранее приготовленное взрывное устройство с радиодетонатором.
– Жалко такие колеса гробить, – не удержавшись, с сожалением заметил один из парней. – Кабриолет все-таки – в самый раз по сезону.
– Разговорчики, – оборвал его Искандер. – У вас хватает денег на нормальные машины. Хочешь кабриолет – сними крышу с «запорожца». Желательно – автогеном.
Остальные сдержанно засмеялись его немудреной шутке.
Чувство юмора Искандеру случалось оттачивать не часто…
Спустя несколько минут черный микроавтобус с желтой надписью «Харон: ритуальные услуги» выехал со двора почившего в бозе клуба и затерялся в хитросплетении московских улиц, улочек и переулочков. Следом отправился милицейский уазик, приспособленный для перевозки особо опасных преступников; в зарешеченном отсеке этого автомобиля, среди промасленного тряпья и пустых канистр, сидел плачущий депутат Государственной думы.
Босс и Ерема пошли пешком. Человек в светлом плаще и атлет с внешностью типичного бандита-рэкетира шагали бок о бок по освещенному проспекту, неспешно удаляясь от клуба «Титаник». В руке атлета покачивался серебристый атташе-кейс.
– Слушай, а давай кофе выпьем? – предложил Босс, когда они поравнялись с несколькими столиками, расставленными под разноцветными зонтами с логотипом «Мальборо».
– Не вопрос, – пожал плечами Ерема.
Они расположились за столиком чуть в стороне от прочих. Взмахом руки Босс подозвал официантку и заказал два кофе. Когда девушка в довольно откровенном мини удалилась, он вытащил из кармана плаща мобильный телефон и быстро набрал последовательность из двенадцати цифр и четырех знаков.
Ерема, следивший за его действиями, прислушался.
В отдалении раздался взрыв. Под ногами слабо задрожала земля, и подставка для салфеток, стоявшая в центре столика, чуть-чуть съехала к краю.
– Абзац «очкарику», – вздохнул Ерема, имея в виду только что подорвавшийся кабриолет. – Тысяч сто, наверное, стоила эта тачка. Так поневоле и задумаешься о бренности бытия.
Босс усмехнулся.
– Да ты философ, – и, морща лоб, набрал еще один номер. – Алло, это Максим? Нет, мы не знакомы. Хотите заработать пару тысяч «зеленых» и громкое имя? (Пауза.) Да не надо меня никуда посылать, я совершенно нормальный. Так вот, Максим, поезжайте сей момент к клубу «Титаник», там через пять минут будет весь свет столичной милиции… (Еще одна пауза, на этот раз значительно большая.) Заинтересовал? То-то же. Похоже на наезд конкурентов или рэкетиров, но, если желаете поиметь настоящий эксклюзив, проверьте завтра утром свой мэйл. Часиков этак в семь, а то и раньше.
Обещаю качественные фото. Все, пока…
Он отключил телефон. Как раз в этот момент вернулась официантка с двумя микроскопическими чашечками дымящегося кофе.
– Спасибо, – благовоспитанно поблагодарил Ерема. – Слушай, Босс, кому это ты звонил сейчас?
– Много будешь знать – умрешь молодым, – мрачно отшутился тот. – Да так, журналюге одному. Видишь ли, наше с тобой начальство рекомендовало кое-какой компромат слить в прессу в экстренном порядке. Буду всю ночь просматривать то дерьмо, которое у тебя в чемодане, а потом нарезать на фрагменты, пригодные для печати. Так что кофе очень даже пригодится.
Ерема вздохнул.
– Вот она, продажная пресса, – и, подув на кофе, сделал небольшой глоток. – Не буду я больше эти хреновы газеты покупать, брехня в них сплошная.
– Это точно, – без улыбки поддержал его Босс. – Кстати, как и в ящике.
И он кивнул в сторону телевизора, где выступал депутат Госдумы от блока левых, возглавивший комиссию по расследованию коррупции в Администрации Президента.
– Я готов предъявить народу убедительные доказательства того, что люди, доверять которым глава нашего государства по сей день имеет несчастье, занимаются не чем иным, как лоббированием интересов олигархов и откровенных бандитов, – заявлял депутат, хорошо отрепетированным жестом поправляя седую шевелюру. – На завтрашнем заседании нашей комиссии я продемонстрирую и тщательно скрывавшиеся документы, и другие абсолютно неопровержимые свидетельства…
Босс отвернулся от телеэкрана, безразлично махнув рукой.
– Запись выступления сделана вчера вечером, – отхлебнув кофе, произнес он. – Ручаюсь, что намерения нашего главного антикоррупционера еще до полуночи радикально изменятся. В смысле – диаметрально.
И, сделав еще один глоток, он добавил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Выходя на бой со злом, вымой руки.
– Чертовщина какая-то, – кто-то из «синих» глухо пробормотал из-под маски. – Декорации фильма ужасов.
Они рассредоточились. Один из штурмовиков остался в коридоре – на всякий случай, чтобы устранить неожиданную угрозу с тыла, если таковая возникнет. Каждый из них, конечно же, знал, что вход в клуб блокирован еще одной группой, но требованиям безопасности нужно было следовать беспрекословно.
Четверо «синих» разделились на двойки и начали зачистку помещений, распахивая двери тех комнат, которые находились друг против друга.
В первой же они обнаружили импозантного пожилого мужчину, вся одежда которого, однако же, состояла из одной лишь байкерской куртки. Он с упоением хлестал ржавой железной цепью женщину лет сорока в порванных джинсах, примотанную широкими полосами скотча к сиденью самого настоящего, сверкающего никелированными деталями "Харлей-Дэвидсона ".
– Неплохая тачка, – произнес один из «синих», очутившись в комнате. – А ну-ка, дедуля, отвали в сторону.
Женщина, все тело которой было покрыто кровоточащими ссадинами, облегченно вздохнула, приняв вооруженных людей за своих спасителей. Но не успела она как следует обрадоваться, как один из них тут же вскинул автомат и прекратил страдания несчастной весьма радикальным способом – одиночным выстрелом в голову. Хрюкнул глушитель автомата, и ее мозг выплеснулся на ближайшую стену.
Второй парень для острастки двинул стареющего извращенца прикладом в солнечное сплетение и шустро надел на его запястья заранее припасенные наручники.
– Попробуешь сбежать – и ты труп, – на всякий случай предупредил он задыхающегося мужчину. Лицо того исказил неописуемый ужас: до его сознания наконец-то дошел истинный смысл происходящего.
Когда оба парня вышли в коридор, там их уже ждали товарищи, которым «поразвлечься» не удалось, поскольку комната напротив оказалась пустой.
Но впереди было еще четырнадцать, и стоило поторопиться.
В одной из комнат чистильщики наткнулись на троицу из двух мужчин, сплетавшихся в страстных объятиях друг с другом, и женщины, капавшей на их обнаженные, лоснящиеся от пота тела расплавленным свечным воском. На ней был чрезвычайно скудный наряд из алого шелка, не прикрывавший абсолютно ничего.
– Кто клиент? – рявкнул один из парней, наводя на троицу дуло автомата.
Мужчина с дрябловатым жирком чиновника начал судорожно освобождаться от горячих объятий своего более молодого и мускулистого партнера, но тот, возможно, был под наркотическим кайфом и продолжал активно двигать тазом, не обращая никакого внимания на ворвавшихся в комнату людей.
Наконец старшему удалось сбросить с плеч его руки и отползти в сторону.
Чистильщики молча расстреляли молодого атлета, так и не осознавшего, что происходит, и забившуюся в угол женщину в красном, визжавшую, словно стая мартовских кошек.
– Вот дерьмо! – сплюнул один из них прямо на перепуганного клиента. – Сиди здесь, педик вонючий. Если рыпнешься, я тебе свинцовую клизму сделаю, понял?
Мужчина затряс головой и, увидев наручники, не стал сопротивляться, а сам протянул руки.
– Любишь небось такие штуки, – с издевкой протянул чистильщик. – А ну-ка, повернись задом. Живее, козел!
Под дулом автомата мужчина опасливо повернулся, демонстрируя тощие, поросшие черными волосами ягодицы, между которых парень тут же от души засандалил подкованным армейским ботинком. От удара мужчина полетел вперед и, врезавшись головой в стену, сполз на пол – видимо, потерял сознание.
В одной из комнат обнаружилось нечто вроде королевского трона, поставленного у стены на небольшом возвышении. На этом троне восседал обнаженный молодой человек приятной наружности, а два голых подростка стояли перед ним на коленях, облизывая его ступни. Третий пристроился между раздвинутых ног клиента и быстро двигал головой вверх-вниз.
Один из чистильщиков вскинул автомат, но почему-то так и не выстрелил. Второй бросил на него вопросительный взгляд.
– Не могу я, – глухо произнес парень. – Дети все-таки.
Они ж не виноваты…
– Босс сказал – всех, – твердо произнес его напарник. – Выйди в коридор, подыши.
Клиент даже не пошевелился: он просто оцепенел от ужаса. Когда один из чистильщиков последовал совету своего товарища и вышел из комнаты, тот вскинул автомат и дал три короткие очереди по детям, пытавшимся укрыться за троном.
Потом подошел к молодому человеку и ногой в ботинке наступил на его скукожившийся член.
Клиент взвыл от боли, однако не дернулся.
– Молодец, – голос чистильщика звенел от плохо скрытой ненависти. – Терпи, сучонок, терпи.
– Ты сдохнешь, ментяра! – завизжал молодой высоким голосом, распяливая рот. – Сдохнешь! Да ты понятия не имеешь, козел вонючий, какие у меня связи…
Чистильщик усмехнулся и надавил сильнее.
– Это ты понятия не имеешь, пацан, – медленно произнес он. – Понты не помогут, когда твои яйца попали под чужой ботинок. И мне плевать на твои связи, потому что я – не ментяра.
Он несильно напряг мышцы бедра, и под его ботинком что-то сочно чавкнуло. Молодой заорал, от боли его глаза едва не вывалились из орбит. Чистильщик убрал ногу, и клиент, зажимая руками промежность, упал на пол.
От вида того, что происходило в последней комнате, одного из парней, которые за свою жизнь – ив том числе за последние несколько минут – насмотрелись всякого, тут же стошнило. В центре помещения, освещенный лампочкой, свешивавшейся с потолка на голом шнуре, стоял широкий разделочный стол, сбитый из грубо отесанных досок, блестевших от слизи и крови. Вокруг стола суетливо бегал маленький сухонький человечек в кожаном фартуке, надетом на голое тело, и что-то передвигал тоненькими щипчиками в окровавленной груде мяса, громоздившейся на столе.
Еще в комнате нестерпимо воняло калом.
Штурмовика, вошедшего первым, тут же вывернуло наизнанку. Человечек у стола на мгновение оторвался от своего занятия, остекленевшим взглядом посмотрел на блюющего парня и невозмутимо вернулся к своему занятию.
Второй чистильщик некоторое время стоял, оцепенев, и боролся с подкатившим к горлу комом. Не обращая на него внимания, человечек взял со стола причудливо искромсанный кусок мяса, поднял полу фартука и насадил кровоточащую плоть за свой вздыбленный член.
Не совладав с собой, чистильщик схватил своего товарища, который к тому времени уже успел опорожнить желудок, и вытащил его из комнаты.
– Ну их на х.., этих извращенцев гребаных, – лихорадочно пробормотал он, плотно притворив дверь. – Пусть с этим уродом Босс разбирается. Мне на такое смотреть вредно, а то приказ нарушу.
– Будь моя воля, всех бы тут порешил, – поддержал его товарищ. – Подствольник в задницу – и к Аллаху!
Они вымученно рассмеялись* * *
– Не надо так бурно проявлять эмоции… – Босс понизил голос и для пущей убедительности кольнул Тушу в четвертый подбородок. – Хотите сказать, что мы уже встречались?
– Директор аналитического центра «Восток – Запад» Леонид Трухнов, – едва заметно шевеля побелевшими губами, тихо проговорил толстяк. – Не советую меня убивать: в надежном месте спрятана видеозапись ваших развлечений, которая в случае моей смерти будет обнародована…
Босс поморщился.
– Любительское порно меня не интересует. Вся фишка в том, – он улыбнулся уголками губ, – что Леонид Трухнов – это несуществующий персонаж. К тому же ваше надежное место уже обнаружено, а видеозаписи изъяты. Можете поблагодарить некоторых ваших сотрудников.., когда встретитесь с ними на небесах, – Босс усмехнулся. – Хотя, впрочем, вам туда путь заказан.
– Что значит «несуществующий персонаж»? – не удержался толстяк. – Но мы же проверяли…
– Не надо переоценивать свои возможности. Если хотите знать, вашему клубу позволили работать только для того, чтобы получить компромат на некоторых.., гм.., очень влиятельных, но испорченных людей нашего города. – Босс вздохнул с притворным сожалением. – Сегодня ваша лавочка закрывается. Напоследок у меня есть несколько вопросов. Будете отвечать – возможны чудеса. Не будете – тогда шансов у вас точно нет.
Остекленевшими глазами толстяк наблюдал за тем, как Ерема и водитель микроавтобуса проносят мимо них отчаянно вырывающегося человека в милицейской форме. Увиденное произвело на него столь сильное впечатление, что он мелко затрясся всем телом.
– Кто.., вы? – наконец выдавил толстяк.
– Этого не знает даже президент, – покачал головой Босс. – А вы, любезный, определенно не круче первого лица государства. Так что отвечайте, пока вас спрашивают.
– Что именно вы хотите знать? – голос толстяка дрогнул.
– Откуда взялась и куда подевалась девчонка, которая обслуживала меня на прошлой неделе? – несмотря на самообладание Босса, в голосе его на миг прорвалось беспокойство. – Будешь врать – в рай не пропустят, – добавил он.
– Мы купили ее по объявлению в одной из этих мелких газетенок.., что-то типа «Голоса» или «Звонаря».., не помню точно, – толстяк старательно наморщил лоб. – Из родственников – никого, кроме матери-алкоголички.., она и продавала девчонку. Наши сотрудники потом для подстраховки несчастный случай старухе устроили – якобы заснула в постели с сигаретой. Так что родных у нее не осталось, будьте уверены.
Он замолчал.
– Дальше, – поторопил его Босс. – Мне уезжать скоро, а ты телишься. Нехорошо.
Толстяк судорожно сглотнул и положил пухлые руки на руль.
– Дальше – все, – он шумно выдохнул и машинально отер вспотевший лоб. – У нас расходный материал ликвидируется по нескольким разным схемам, чтобы невозможно было найти никакой закономерности.
– А мне вот один из твоих «ликвидаторов», – это слово Босс произнес с нескрываемым презрением, – другое сказал. Дескать, девчонку эту отбил у них некий ушлый фраер, чуть ли не чемпион мира по рукопашному бою. Как тебе такой вариант?
Хозяин «Титаника» посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
Таким искренним, что Босс ему поверил.
– Ах да… – словно догадавшись о чем-то, толстяк хлопнул себя по лбу. – После той ночи Свищ на работу не вышел.
Крест сказал, что он приболел. Я-то сразу должен был просечь, что у них проблемы возникли! Черт, что ж теперь делать-то? Живой свидетель… Черт…
Он явно забыл о том, что его собственная жизнь в данный момент висит на волоске.
Усмехнувшись, Босс проговорил:
– Я тебя утешу. Можешь не беспокоиться, с этого момента лично у тебя не будет никаких проблем.
И отточенным движением профессионала он вогнал нож в левую часть груди толстяка. Тот выпучил глаза и, хватая ртом воздух, попытался что-то сказать. Потом разом обмяк, уронил голову на плечо и затих. Из уголка губ по всем четырем подбородкам сбежала алая струйка.
Наклонившись к уху мертвого хозяина клуба, человек в плаще прошептал:
– Меня зовут Марк, скотина…
Из двери черного хода опять показался Ерема, до сих пор не выпускавший из рук металлический кейс.
– Готово, Босс! – сообщил он. – Шесть тел и четыре клиента. Плюс одно непонятное… Мерзость, в общем.
– Иду, – крикнул тот, вытирая платком в крупную клетку рукоять ножа.
* * *
Он вгляделся в лицо каждого из клиентов, задержанных чистильщиками. Внимательно, словно бы сверяя каждую морщину на этих лицах с фотографиями в своей памяти. Ткнул пальцем сначала в того, что был в байкерской куртке, а потом и в сухонького мужичонку, которого так и выволокли на улицу в кожаном фартуке.– Этих забираем на базу. Уж больно личности значительные. Грех моментом не воспользоваться, – и, повернувшись к водителю микроавтобуса, который безучастно наблюдал за происходящим, попросил:
– Искандер, передай «Второму» – пусть подъезжает за пассажирами.
– Слушаюсь, – ответил тот и, вытащив рацию, отошел в сторону.
– Что это за произвол, – вдруг взвился до сих пор молчавший «байкер». – Вы нарушаете право на личную жизнь!
В конце концов, я депутат Государственной думы, мою неприкосновенность еще никто не отменял…
Он запнулся, встретившись с ледяным взглядом Босса.
– Депутат – это хорошо, – произнес он голосом, тон которого ничего хорошего седовласому не обещал. – С вами, господин депутат, хотят побеседовать мои работодатели. Очень, смею вас заверить, достойные люди. Но если еще раз заикнетесь о правах, можете до этой беседы и не дожить. Дело в том, что у меня тоже есть право – отменить вашу неприкосновенность в любой момент.
Депутат стушевался и принялся теребить лацкан измятого пиджака, полностью утратившего свой прежний респектабельный вид.
Человечек в кожаном фартуке, наоборот, вел себя спокойно, не ерзал. Он с несколько удивленным лицом осматривался вокруг, словно до сих пор не понимал, что с ним происходит. А потом вдруг вскочил и, оттолкнув застигнутого врасплох Ерему, бросился наутек.
Босс разочарованно вздохнул и вскинул руку, в которой словно по волшебству оказался пистолет. И, хотя в сумерках было сложно прицелиться, он сумел-таки подстрелить убегавшего за мгновение до того, как тот попытался юркнуть в щель между заклинившими створками ворот.
Человечек словно бы споткнулся, потерял равновесие и рухнул плашмя, даже не вскрикнув. Босс спрятал пистолет в подмышечную кобуру и приказал седовласому:
– Встать.
Тот вскочил, словно пионер, только что по струнке не вытянулся.
– На выход, – Босс махнул рукой в сторону ворот. – Ерема, присмотри за ним.
Атлет, державший в одной руке кейс, молча кивнул.
– С этими что делать? – спросил Искандер, кивая в сторону молодого парня в кожаных штанах и модной футболке, не убиравшего рук от промежности, и мужичка лет сорока с внешностью типичного бухгалтера.
– Нашей фирме они ни к чему, – ответил Босс, не удостоив их даже взглядом. – А что делать со случайными свидетелями, вы и сами знаете…
Парень попытался было подняться и даже начал что-то говорить тонким, срывающимся голосом, но чистильщики были скоры на расправу. Один из них вскинул автомат и произнес назидательно:
– Видишь, связи здесь ни при чем. А еще ментами нас обзывал. Среди них, кстати, тоже достойные люди попадаются…
Молодой рухнул на колени и принялся хватать его за ботинки. Поморщившись, парень в синем комбинезоне выстрелил ему в открывшийся затылок. Посучив ногами секунд пятнадцать, тот затих в луже собственной крови.
Второй клиент, которого следовало убрать, умер, похоже, еще до того, как в его тело вошла пуля – с лицом, искаженным от ужаса, он повалился на пол, закатывая глаза. Кто-то из чистильщиков выстрелил ему в голову из пистолета.
Затем все направились к воротам. Проходя мимо «мерседеса», Искандер бросил в салон заранее приготовленное взрывное устройство с радиодетонатором.
– Жалко такие колеса гробить, – не удержавшись, с сожалением заметил один из парней. – Кабриолет все-таки – в самый раз по сезону.
– Разговорчики, – оборвал его Искандер. – У вас хватает денег на нормальные машины. Хочешь кабриолет – сними крышу с «запорожца». Желательно – автогеном.
Остальные сдержанно засмеялись его немудреной шутке.
Чувство юмора Искандеру случалось оттачивать не часто…
Спустя несколько минут черный микроавтобус с желтой надписью «Харон: ритуальные услуги» выехал со двора почившего в бозе клуба и затерялся в хитросплетении московских улиц, улочек и переулочков. Следом отправился милицейский уазик, приспособленный для перевозки особо опасных преступников; в зарешеченном отсеке этого автомобиля, среди промасленного тряпья и пустых канистр, сидел плачущий депутат Государственной думы.
Босс и Ерема пошли пешком. Человек в светлом плаще и атлет с внешностью типичного бандита-рэкетира шагали бок о бок по освещенному проспекту, неспешно удаляясь от клуба «Титаник». В руке атлета покачивался серебристый атташе-кейс.
– Слушай, а давай кофе выпьем? – предложил Босс, когда они поравнялись с несколькими столиками, расставленными под разноцветными зонтами с логотипом «Мальборо».
– Не вопрос, – пожал плечами Ерема.
Они расположились за столиком чуть в стороне от прочих. Взмахом руки Босс подозвал официантку и заказал два кофе. Когда девушка в довольно откровенном мини удалилась, он вытащил из кармана плаща мобильный телефон и быстро набрал последовательность из двенадцати цифр и четырех знаков.
Ерема, следивший за его действиями, прислушался.
В отдалении раздался взрыв. Под ногами слабо задрожала земля, и подставка для салфеток, стоявшая в центре столика, чуть-чуть съехала к краю.
– Абзац «очкарику», – вздохнул Ерема, имея в виду только что подорвавшийся кабриолет. – Тысяч сто, наверное, стоила эта тачка. Так поневоле и задумаешься о бренности бытия.
Босс усмехнулся.
– Да ты философ, – и, морща лоб, набрал еще один номер. – Алло, это Максим? Нет, мы не знакомы. Хотите заработать пару тысяч «зеленых» и громкое имя? (Пауза.) Да не надо меня никуда посылать, я совершенно нормальный. Так вот, Максим, поезжайте сей момент к клубу «Титаник», там через пять минут будет весь свет столичной милиции… (Еще одна пауза, на этот раз значительно большая.) Заинтересовал? То-то же. Похоже на наезд конкурентов или рэкетиров, но, если желаете поиметь настоящий эксклюзив, проверьте завтра утром свой мэйл. Часиков этак в семь, а то и раньше.
Обещаю качественные фото. Все, пока…
Он отключил телефон. Как раз в этот момент вернулась официантка с двумя микроскопическими чашечками дымящегося кофе.
– Спасибо, – благовоспитанно поблагодарил Ерема. – Слушай, Босс, кому это ты звонил сейчас?
– Много будешь знать – умрешь молодым, – мрачно отшутился тот. – Да так, журналюге одному. Видишь ли, наше с тобой начальство рекомендовало кое-какой компромат слить в прессу в экстренном порядке. Буду всю ночь просматривать то дерьмо, которое у тебя в чемодане, а потом нарезать на фрагменты, пригодные для печати. Так что кофе очень даже пригодится.
Ерема вздохнул.
– Вот она, продажная пресса, – и, подув на кофе, сделал небольшой глоток. – Не буду я больше эти хреновы газеты покупать, брехня в них сплошная.
– Это точно, – без улыбки поддержал его Босс. – Кстати, как и в ящике.
И он кивнул в сторону телевизора, где выступал депутат Госдумы от блока левых, возглавивший комиссию по расследованию коррупции в Администрации Президента.
– Я готов предъявить народу убедительные доказательства того, что люди, доверять которым глава нашего государства по сей день имеет несчастье, занимаются не чем иным, как лоббированием интересов олигархов и откровенных бандитов, – заявлял депутат, хорошо отрепетированным жестом поправляя седую шевелюру. – На завтрашнем заседании нашей комиссии я продемонстрирую и тщательно скрывавшиеся документы, и другие абсолютно неопровержимые свидетельства…
Босс отвернулся от телеэкрана, безразлично махнув рукой.
– Запись выступления сделана вчера вечером, – отхлебнув кофе, произнес он. – Ручаюсь, что намерения нашего главного антикоррупционера еще до полуночи радикально изменятся. В смысле – диаметрально.
И, сделав еще один глоток, он добавил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Выходя на бой со злом, вымой руки.
Глава 5
– Хотите кофе?
Медсестра в белоснежном халатике чуть выше колен была сама любезность: располагающая улыбка и лучистый взгляд, предупредительные, но лишенные суетливости движения, искреннее желание не только помочь, но и сделать для любого посетителя клиники даже пятиминутное пребывание в ней комфортным и запоминающимся – если не на всю жизнь, то как минимум наполовину ее.
– Скажу вам по секрету, – медсестра чуть-чуть, соблюдая необходимую дистанцию, наклонилась к нему. – У нас кофе особенный. Настоящий. И варим мы его по собственным, оригинальным рецептам.
– Ив самом деле, – кивнул Панкрат, уступая не столько своему желанию выпить чашечку, сколько задорному взгляду девушки. – Если вас не затруднит. А я пока пройду к племяннице.., в какой она палате, вы говорите?
– Номер семнадцать. Дальше по коридору, с правой стороны, – медсестра что-то нажала на подковообразном пульте и внимательно посмотрела на включившийся монитор, по которому побежали какие-то меняющиеся кривые. – Сегодня ей уже намного лучше, но доктор настоял на полном переливании крови. Сейчас я сообщу ему, что вы пришли, и он сам вам все подробно расскажет.
– Благодарю вас, – кивнул ей Панкрат.
– Если хотите, я вас провожу, – с еще более милой улыбкой добавила девушка.
– Не стоит, – покачал головой Панкрат. – У вас, наверное, и без меня работы хватает. Я уж как-нибудь сам.
С бумажным пакетом, полным свежих фруктов и соков, он пошел по коридору, глядя на номера сияющих белизной стеклопластиковых дверей. Медсестра проводила его долгим задумчивым взглядом. Этот уверенный в себе и обходительный посетитель, мужественную внешность которого ничуть не портил рваный звездообразный шрам над правым виском, сразу же завоевал ее симпатию.
Интересно, женат ли он, подумала девушка. Кольца вроде нет.
Она вздохнула и принялась просматривать физиограммы больных травматологического отделения. Потом, спохватившись, включила интерком и негромко проговорила:
– Будьте добры, один кофе для посетителя.
От ее запястий, локтевых сгибов, ключиц и висков тянулись тонкие проводки, исчезавшие позади изголовья кровати, где стояла, бесшумно помигивая несколькими рядами крошечных лампочек, установка МФМ – многофункционального физиологического мониторинга.
Панкрат присел на удобный стул из никелированных трубок и закатанных в пластик пружин, стоявший в полутора метрах от кровати, и посмотрел на лицо девушки, которую волей случая спас прошлой ночью.
Ей было не больше восемнадцати. Бледная кожа, сквозь .которую на висках просвечивали пульсирующие жилки, темные круги под глазами, вздернутый нос, усыпанный веснушками, заострившиеся черты – все это вызывало у него желание погладить ее по голове, запустить пальцы в светлые, будто выгоревшие, волосы и по-отечески прижать к груди. А вот расплывшаяся на левой скуле бархатная синева, по краям приобретавшая желтоватый оттенок, вызывала совершенно иное желание – еще раз повстречать тех типов, с которыми свела его судьба во дворе Тониного дома, и расспросить их, не стесняясь в средствах, что же такое они сделали с этой девочкой.
В его памяти всплыли слова дежурного врача по фамилии Иртеньев, который осматривал пострадавшую: «Такое впечатление, будто она провела несколько часов в бочке с голодными крысами… Но вся штука в том, что на ее теле – следы только человеческих зубов». Потом, отведя Панкрата в сторону, врач добавил: «Ее лишили девственности явно не.., хм, обычным способом. Влагалище – сплошная рана, словно его обработали чем-то, похожим на… – он замялся, подыскивая подходящее определение, – похожим на надфиль, я бы сказал».
Вспоминая прошедшую ночь, Панкрат устало опустил голову на руки, да так и застыл в этой позе, исподлобья следя за безмятежным лицом девушки, которая продолжала лежать с закрытыми глазами и, по всей видимости, спала.
Через несколько минут медсестра принесла кофе.
– Спасибо, – Панкрат осторожно взял с небольшого подноса крошечную чашку из настоящего фарфора. – Скажите, а как долго она у вас пробудет?
Изобразив на лице искреннее сожаление, медсестра пожала плечами.
– Об этом вам может сказать только лечащий врач. Он, кстати, скоро подойдет, – она виновато улыбнулась. – Наверное, задержался на каком-нибудь внеплановом осмотре.
– Ничего, я подожду, – кивнул Панкрат. – Скажите, а где у вас здесь можно фрукты оставить?
Улыбка девушки сделалась чуть-чуть виноватой.
– Вообще-то, вы зря старались. Все то питание, которое разрешено пациенту, наша клиника ему обеспечивает самостоятельно. Это входит в счет. У нас, если вы заметили, даже холодильника в палате нет.
Медсестра в белоснежном халатике чуть выше колен была сама любезность: располагающая улыбка и лучистый взгляд, предупредительные, но лишенные суетливости движения, искреннее желание не только помочь, но и сделать для любого посетителя клиники даже пятиминутное пребывание в ней комфортным и запоминающимся – если не на всю жизнь, то как минимум наполовину ее.
– Скажу вам по секрету, – медсестра чуть-чуть, соблюдая необходимую дистанцию, наклонилась к нему. – У нас кофе особенный. Настоящий. И варим мы его по собственным, оригинальным рецептам.
– Ив самом деле, – кивнул Панкрат, уступая не столько своему желанию выпить чашечку, сколько задорному взгляду девушки. – Если вас не затруднит. А я пока пройду к племяннице.., в какой она палате, вы говорите?
– Номер семнадцать. Дальше по коридору, с правой стороны, – медсестра что-то нажала на подковообразном пульте и внимательно посмотрела на включившийся монитор, по которому побежали какие-то меняющиеся кривые. – Сегодня ей уже намного лучше, но доктор настоял на полном переливании крови. Сейчас я сообщу ему, что вы пришли, и он сам вам все подробно расскажет.
– Благодарю вас, – кивнул ей Панкрат.
– Если хотите, я вас провожу, – с еще более милой улыбкой добавила девушка.
– Не стоит, – покачал головой Панкрат. – У вас, наверное, и без меня работы хватает. Я уж как-нибудь сам.
С бумажным пакетом, полным свежих фруктов и соков, он пошел по коридору, глядя на номера сияющих белизной стеклопластиковых дверей. Медсестра проводила его долгим задумчивым взглядом. Этот уверенный в себе и обходительный посетитель, мужественную внешность которого ничуть не портил рваный звездообразный шрам над правым виском, сразу же завоевал ее симпатию.
Интересно, женат ли он, подумала девушка. Кольца вроде нет.
Она вздохнула и принялась просматривать физиограммы больных травматологического отделения. Потом, спохватившись, включила интерком и негромко проговорила:
– Будьте добры, один кофе для посетителя.
* * *
Стены и потолок в палате были светло-бежевые, на полу лежал ковер столь же неброской расцветки. Кровать, сверкающая хромированными деталями, стояла напротив большого окна со встроенным кондиционером-ионизатором. За окном светило солнце, и его лучи, проникая в палату, золотили светлый пушок на исцарапанных руках девушки, лежавших поверх тонкого белого одеяла.От ее запястий, локтевых сгибов, ключиц и висков тянулись тонкие проводки, исчезавшие позади изголовья кровати, где стояла, бесшумно помигивая несколькими рядами крошечных лампочек, установка МФМ – многофункционального физиологического мониторинга.
Панкрат присел на удобный стул из никелированных трубок и закатанных в пластик пружин, стоявший в полутора метрах от кровати, и посмотрел на лицо девушки, которую волей случая спас прошлой ночью.
Ей было не больше восемнадцати. Бледная кожа, сквозь .которую на висках просвечивали пульсирующие жилки, темные круги под глазами, вздернутый нос, усыпанный веснушками, заострившиеся черты – все это вызывало у него желание погладить ее по голове, запустить пальцы в светлые, будто выгоревшие, волосы и по-отечески прижать к груди. А вот расплывшаяся на левой скуле бархатная синева, по краям приобретавшая желтоватый оттенок, вызывала совершенно иное желание – еще раз повстречать тех типов, с которыми свела его судьба во дворе Тониного дома, и расспросить их, не стесняясь в средствах, что же такое они сделали с этой девочкой.
В его памяти всплыли слова дежурного врача по фамилии Иртеньев, который осматривал пострадавшую: «Такое впечатление, будто она провела несколько часов в бочке с голодными крысами… Но вся штука в том, что на ее теле – следы только человеческих зубов». Потом, отведя Панкрата в сторону, врач добавил: «Ее лишили девственности явно не.., хм, обычным способом. Влагалище – сплошная рана, словно его обработали чем-то, похожим на… – он замялся, подыскивая подходящее определение, – похожим на надфиль, я бы сказал».
Вспоминая прошедшую ночь, Панкрат устало опустил голову на руки, да так и застыл в этой позе, исподлобья следя за безмятежным лицом девушки, которая продолжала лежать с закрытыми глазами и, по всей видимости, спала.
Через несколько минут медсестра принесла кофе.
– Спасибо, – Панкрат осторожно взял с небольшого подноса крошечную чашку из настоящего фарфора. – Скажите, а как долго она у вас пробудет?
Изобразив на лице искреннее сожаление, медсестра пожала плечами.
– Об этом вам может сказать только лечащий врач. Он, кстати, скоро подойдет, – она виновато улыбнулась. – Наверное, задержался на каком-нибудь внеплановом осмотре.
– Ничего, я подожду, – кивнул Панкрат. – Скажите, а где у вас здесь можно фрукты оставить?
Улыбка девушки сделалась чуть-чуть виноватой.
– Вообще-то, вы зря старались. Все то питание, которое разрешено пациенту, наша клиника ему обеспечивает самостоятельно. Это входит в счет. У нас, если вы заметили, даже холодильника в палате нет.