Страница:
Человек, стиснув зубы, закрыл за собой дверь.
Затем он начал срывать с себя одежду, ничуть не заботясь о таких мелочах, как застегнутые пуговицы. У него было мускулистое, атлетическое тело – результат регулярных занятий в фитнесс-зале. Модная татуировка на левом плече – черные линии, сплетающиеся в причудливый орнамент, покрывали бицепс до самого локтя.
Сейчас это сильное тело плейбоя тряслось в ознобе предвкушения.
Девушка закричала. Ее вопль подхватили скрипки. Рубиновые лучи, словно кинжалы, располосовали худое тело, выхватывая из темноты то впалый живот, то небольшие груди, розовые соски которых сморщились от холода.
Ноздри смотревшего на нее человека хищно раздулись, крылья носа практически вывернулись наружу. Он вскинул голову к стеклянному потолку, внутри которого в такт музыке метались причудливые тени, и впился ногтями обеих рук себе в грудь. Так, что почти сразу же выступила кровь.
Потом он шагнул к ней.
Оковы, которыми ее приковали к стене, имели весьма древний вид. Можно было не сомневаться, что аксессуары выкупили или попросту украли в каком-нибудь из музеев.
Руки и ноги девушки были разведены в стороны, и она висела в оковах, вздернутая над полом. Лучи скрытых лазеров продолжали плясать по ее телу – теперь к рубиновым добавился изумрудный.
Человек, пошатываясь, словно пьяный, подошел к ней и, встав напротив, впился взглядом в ее лицо. Девушка зажмурилась и отвернулась, прижавшись щекой к холодной и влажной поверхности стены, покрытой настоящим диким камнем.
Он продолжал стоять, будто бы ожидая чего-то. Девушка колотилась от страха У нее не было сил даже на то, чтобы закричать.
Когда Вагнер уступил Стравинскому, человек коротко, без замаха ударил ее по лицу. Девушка уронила голову на грудь, но он тут же схватил ее пальцами, словно клещами, за подбородок и прошептал ей прямо в ухо, прикрытое спутанными русыми волосами – Меня зовут Марк, сука…
Человек был полностью обнажен. Его член был покрыт кровью девушки Внутренние стороны ее бедер были запачканы красным Туша не солгал ему, и она действительно оказалась нетронутой. Марк уже овладел ею несколько раз, однако оставалось самое главное. То, ради чего он был здесь То, о чем он мечтал так давно, что уже почти разуверился в возможности осуществления своих мечтаний.
Он был ее палачом. К его услугам было все – там, за пределами светового круга, очерченного лазерами, находился стол с разложенными на нем инструментами, один вид которых способен был привести в содрогание не слишком закаленную психику. Но хотелось ему чего-то иного, более изощренного.
Человек приблизился к девушке и, тяжело дыша, еще раз прижался к ней всем телом. Взяв ее за руки чуть пониже схваченных оковами запястий, он еще раз вошел в нее – и, замерев так на мгновение, повторив сказанное ранее:
– Сейчас я разбужу твоих бесов, сука. Я, Марк, разбужу твоих бесов, ведьма. Я, твой инквизитор..
Девушка резко выгнулась дугой, насколько ей позволяли оковы, и член Марка выскользнул из нее Отступив на шаг, тот несильно ткнул ее в подреберье, и она зашлась мучительным кашлем, застонала от боли, пронзившей левый бок.
– Так-то лучше… – пробормотал ее мучитель себе под нос.
Неверным шагом он подошел к куче своей одежды, сваленной у двери. Сунул руку в карман скомканных брюк, долго пытался нащупать что-то и наконец извлек голубую таблетку.
Вернувшись к девушке, он зажал ей нос пальцами и дождался, пока она откроет рот, чтобы вдохнуть. В ту же секунду он сунул ей между зубов таблетку, отпустил ее нос и как следует прижал подбородок.
– Можешь не глотать, – проговорил он, сверля глазами свою беспомощную жертву. – Достаточно, чтобы она начала растворяться у тебя во рту. Давай, детка, прими свое лекарство…
Девушка замотала головой, пытаясь освободиться, но Марк, не выпуская ее подбородок из своих стальных пальцев, другой рукой схватил ее за волосы и намотал русые пряди на кулак так, что от боли глаза ее закатились под веки.
Худенькое тельце обмякло и безвольно повисло в оковах, подчинившись своей участи. Марк, выждав еще минуту, разжал кулак, отпустил волосы девушки и принялся мастурбировать освободившейся рукой.
Он внимательно смотрел на ее заострившееся лицо, не желая пропустить ни малейшей детали.
– Ну же, давай…
Его тело лоснилось от пота, а рука двигалась все быстрее.
– Давай, давай, – почти причитал он.
Внезапно колени Марка подогнулись, и он упал на пол, уткнувшись лицом в окровавленную промежность девушки.
В этот момент по ее телу прокатилась первая судорога.
Оно выгнулось, словно натянутый лук, и на какое-то мгновение Марку показалось, что оковы лопнут на ее запястьях.
Каждый мускул отчетливо проступил под ее тонкой, почти прозрачной кожей, и набухли, внезапно потемнев, вены. С губ девушки сорвалось низкое мычание, перешедшее в захлебывающийся лай.
Марк опрокинулся на спину, не оставляя своего занятия.
– Бесы, бесы в тебе… – бормотал он, не сводя восхищенного взгляда с неподвижно застывшего тела. – Бесы просят служить… Иди, иди к ним…
Обычному человеку не под силу было бы сохранять «позу лука» столь долго, но, как известно, в состоянии эпилептического припадка это вполне возможно. А то, что девушка страдала именно эпилепсией, Марк знал наверняка. Он мог определить симптомы с первого раза, поскольку значительную часть своего свободного времени посвятил изучению этой болезни. Такое было у него хобби.
Вслед за судорогой должна была наступить фаза расслабления, и Марк, внимательно следя за состоянием несчастной, начал подниматься с толстого ковра, ворс которого лип к его влажной от пота коже.
Лай захлебнулся так же внезапно, как и начался. Марк знал, что у него мало времени, поэтому действовал стремительно: едва только тело безжизненно обвисло в оковах, превратившись словно бы в студень, он схватил девушку за бедра, приподнял и еще раз вошел в нее. Струйка горячей и вязкой слюны, скопившейся в уголке ее рта, пролилась на его плечо, и тут же последовала вторая судорога.
Такого оргазма у Марка еще не было… Во время эпилептического припадка напрягаются все мышцы – все без исключения. Член его оказался будто в тисках, и Марк повис на выгнувшейся девушке, впившись зубами в ее ключицу, а ногтями – в спину, между ребер. Из его горла вырвался хриплый животный стон, в котором боль слилась с наслаждением.
– Я тр-р-рахну-ул твои-и-их бес-сов, с-с-су-ука! – яростно взвыл он, перед тем как потерять сознание.
Площадь экрана была поделена на четыре равных сегмента, в каждом из которых воспроизводилось изображение, переданное скрытой камерой. С различных ракурсов можно было наблюдать одно и то же: девушку, распятую на каменной стене, и лежащего у ее ног мужчину. Грудь последнего часто и тяжело вздымалась, но глаза были плотно зажмурены, а губы – искривлены в болезненно-сладострастной гримасе.
– Подай мне пульт, – приказал хозяин тому, кого ранее, в беседе с клиентом, назвал Малышом.
Малыш потянулся вперед и, подняв с пола пластиковый цилиндрик, протянул хозяину. Тот взял его и указательным пальцем повернул на несколько делений кольцо с надписью «zoom». Изображение скачком увеличилось сначала в два, а потом в четыре раза. Не удовлетворившись этим, хозяин откорректировал наведение камер так, чтобы в поле его зрения крупным планом оказались исключительно лицо и торс девушки, не подававшей никаких признаков жизни. На протяжении вот уже пятнадцати минут.
– Похоже, готова… – с едва ощутимым оттенком сомнения пробормотал хозяин в пустоту перед собой и глубоко затянулся. – Слабоват оказался материал…
Выдохнув через ноздри густой сизый дым, он несильно пнул Малыша ногой.
– Принеси телефон.
Когда тот выполнил приказание, хозяин поднес трубку к уху и, нажав кнопку вызова, отрывисто бросил:
– Утилизируйте тело из тринадцатой комнаты, – на его лице не дрогнул ни один мускул – такие распоряжения давно уже стали в «Титанике» привычным делом. – По варианту бэ-два или цэ. Пореалистичнее, господа. У нее в крови химия, поэтому закатите на всякий случай чего-нибудь беленького – так, чтобы похоже было на передозу. Давай, Крест, действуй, – хозяин хихикнул. – Верю в твои способности, мой мальчик.
Отключив телефон, он вздохнул, и по всей туше разошлась мелкая рябь.
– Опять Док чего-то недосмотрел, а, Малыш? – Хозяин опустил руку и рассеянно погладил существо по голове, упрятанной в кожаный шлем. – Надо его квалификацию под сомнение ставить, правда? Ну же, сладенький, сделай мне хорошо…
И он, широко раздвинув жирные ляжки, изуродованные целлюлитом, подтянул вверх край своей тоги.
Лицо было искажено гримасой отвращения и боли.
– Я мерзкий.., прости меня, мерзкого… – время от времени срывалось с его губ, но так тихо, что никто из вошедших не мог расслышать этих слов.
Их было двое – рослые, крепкие парни в серой униформе безо всяких опознавательных знаков. Один – помоложе, вихрастый. Второй – лет сорока, с рваным шрамом на лбу. На их широких кожаных поясах висели удобные кобуры с самовзводом, в которых покоились пистолеты «глок» австрийского производства – оружие, ценимое профессиональными военными и сотрудниками спецслужб во всем мире. Один из низе держал в руке сверток с одеждой, другой – небольшой металлический чемоданчик, похожий на стильные атташе-кейсы банкиров.
Это были «чистильщики» – те, кто убирал за эксцентричными посетителями «Титаника».
– Поднимайся, парень, – произнес тот, что помоложе, склонившись над лежащим. – Накинь чего-нибудь, а то болт застудишь. Да и обтереться не помешает.
– Это точно, – хмыкнул старший, не скрывая презрительной интонации. – Давай, мужик, шевели задницей.
Пришел в театр, а разлегся как в гостинице.
Молодой бросил на него неодобрительный взгляд.
– Уволят тебя, Крест, за нетактичное обхождение с клиентами, – процедил он сквозь зубы – тихо, чтобы не услышал лежащий. – Как пить дать.
– Отсюда не увольняют, – осклабился тот. – Запомни это, Свищ. Выходное пособие – пуля в затылок… И нечего трепаться – надо девку снимать, Лежащий открыл глаза и устремил невидящий взгляд в потолок.
– Я – дерьмо… – уже громче произнес он.
– Не возражаю, – подхватил Крест. – Душевая здесь имеется – поди обмойся.
И он махнул рукой в дальний угол – там действительно находилась небольшая дверка в ванную комнату, которую Марк раньше не приметил.
Пока он поднимался и шел, увязая в толстенном ворсе ковра, чистильщики разомкнули оковы и положили на пол бледное словно мел тело девушки. Свищ открыл свой чемоданчик, вынул губку, флакон с органическим растворителем и принялся смывать засохшую кровь с ее груди и бедер. Крест в это время распаковал куль с одеждой и разложил на полу рваные джинсы, носки, кроссовки и розовую майку-топ с коротенькой курточкой из кожзаменителя.
Когда молодой закончил, чистильщики вдвоем обрядили девушку в эту одежду. Потом Свищ без труда взвалил ее на плечо, и они покинули помещение.
За дверью ванной комнаты слышался шум воды и фырканье – Марк принимал душ.
Крест и Свищ действовали по не раз уже опробованной схеме. Им предстояло отвезти труп подальше от «Титаника», в какой-нибудь старый квартал, и там выбросить, сымитировав смерть от передозировки героина. Таким образом страховались в большинстве случаев: мало ли распрощавшихся с жизнью наркоманов находят по утрам участковые милиционеры?
Исключения делались лишь в том случае, когда посетители клуба заказывали жертву из высокопоставленных кругов – например, дочь какого-нибудь депутата или облеченного немалой властью функционера. От этих предпочитали не оставлять и следа, растворяя в кислотных ваннах. Но такие из ряда вон выходящие заказы случались нечасто.
Свищ сел за руль, завел двигатель и неспешно тронулся с места. Крест принялся негромко насвистывать какой-то веселенький марш – так беззаботно, будто за спинкой его сиденья не было никакого трупа. Свищ даже оглянулся на всякий случай – вот она, девчонка, аккуратно прикрыта брезентом. Выруливая из-под арки на проспект, будто вымерший посреди ночи, он в который раз уже подумал, что не хотел бы иметь Креста среди своих врагов.
– Куда поедем? – полюбопытствовал тот, прекратив вдруг свистеть. – Прикинул, где пассажирку высадим?
Свищ кивнул. Назвал адрес: старый, непрестижный район чуть в стороне от центра столицы.
– Неосвоенная территория, – криво усмехнулся Крест. – Ты их по уровню криминала выбираешь?
Отрицательно покачав головой. Свищ произнес, внимательно глядя на дорогу:
– По количеству зарегистрированных местных наркоманов. Я в Центре здоровья статистику для этого взял, карту города специальную составил, – и, не сдержав прорвавшейся гордости, добавил:
– Все по уму делать надо.
Посмотрев на него, Крест хмыкнул.
– Если по уму, паря, то ты не здесь должен быть, а в институте учиться. Так что не трепись.
И, откинувшись на спинку сиденья, он снова принялся насвистывать. Свищ обиженно промолчал. Следующие десять кварталов никто из них не произнес ни слова.
Улочки становились все уже, все темнее, все грязнее.
Под колесами хрустело бутылочное стекло, шелестели картонки и прочий мусор. Свет фар выхватил из темноты стоящего у стены парня с расстегнутыми штанами, но тот и не подумал прекратить свое занятие.
Оставив «писающего мальчика» метрах в пятисот позади, Свищ повернул машину в низенькую арку, соединявшую два пятиэтажных дома. Стены ее были покрыты граффити, а местами – обычным русским матом.
Выключив фары, он въехал в небольшой дворик с покосившейся беседкой в центре. Вокруг беседки росли несколько деревьев и кустарник, ограничивавший видимость с нескольких сторон.
– Вот туда ее и посадим, – удовлетворенно заключил Крест, посвятив несколько минут внимательному изучению местности. – Луна нынче дохлая, за что ей большое товарищеское спасибо. Давай-ка, Свищ, разворачивайся, да поаккуратнее – так, чтобы поближе к беседке.
Напарник выполнил его указания в точности. Они вышли из машины, стараясь не хлопать дверями. Крест откинул брезент с тела девушки – руки ее были вытянуты и зажаты между бедер.
– Ты, что ли, так ее уложил? – хмыкнул он.
Свищ выпучил глаза.
– Рехнулся? – он тут же сделал шаг вперед и приложил палец к сонной артерии. – Да она живая! Твою мать…
– Не по-о-нял, – протянул Крест. – Как это живая?
Выходит, ее еще замочить надо?
Девушка застонала и перевернулась на спину.
– Хрен их разберет, этих эпилептиков, – зло проговорил Свищ. – Может, это приступ какой-нибудь был, а мы и не заметили.
Поколебавшись, он обошел пикап и сел обратно на место водителя.
– Ты куда собрался? – подозрительно спросил Крест.
– Надо звонить Туше, – бросил через плечо его напарник. – Хочу быть уверенным на все сто, что это тело ему больше не нужно.
– Валяй, – расслабился старший. – А я посмотрю, чтобы не сбежала наша спящая красавица.
Свищ взял радиотелефон и набрал номер.
– Девчонка еще дышит, – сообщил он в трубку. – Что делать, Босс?
Пауза.
– Понял.
Отключив телефон, он выбрался из-за руля и подошел к Кресту.
– Действуем, как было приказано. Шалава больше не нужна. Я закачу ей такой дозняк, которого даже слон не переживет.
– О'кей, – кивнул тот. – Бери ее за ноги.
Они подхватили легкое, почти невесомое тело.
В этот момент с грохотом распахнулась входная дверь в одном из подъездов. Кто-то спустился по ступенькам. Судя по тяжелым, заплетающимся шагам – пьяный.
Свищ и Крест замерли, удерживая тело на весу. Девушка едва слышно застонала.
– Ч-черт! – сквозь зубы ругнулся Крест. – Что делать будем?
– Да это бухарь, наверное, – предположил Свищ. – Бухаря пугнем. Кто ему потом поверит, что он тут видел?
Из-за угла трансформаторной будки показалась едва видимая в темноте фигура, ступающая весьма неуверенно. Не дойдя до пикапа десяти метров, фигура сделала резкий поворот вправо и встала, шатаясь, у стены. Судя по всему, алкаш собирался справить малую нужду – он возился с ширинкой, но совладать с замком никак не получалось.
– Точно, бухарь, – облегченно произнес Крест. – Давай, Свищ, клади чуву на землю и побаклань с ним.
Они положили девушку прямо на траву.
– Муж-жик-ик!., зак-кури ик! ить не найдется? – громко спросил бухарь, стоя к ним боком.
– Не курим, – приглушенно ответил Свищ, делая несколько быстрых шагов по направлению к пьянчуге. – Вали отсюда, кретин.
– Эт-та т-ты ммм-не? – прогнусавил тот, оборачиваясь. – Т-ты, гной-ный п-прыщ…ик!
Свищ ухмыльнулся: происходящее начало его забавлять.
– Не хочешь по-хорошему, – назидательным тоном произнес он, – будешь пользоваться услугами платной медицины.
В конце фразы Свищ ударил – резко, по-боксерски, целя в голову. Но пьянчуга вдруг с неожиданной резвостью качнулся в сторону, выйдя из зоны досягаемости, и подбил его руку так, что удар по инерции ушел вверх. Тут же он врезал Свищу модным ботинком с окованным носком в открывшееся подреберье.
– Подстава… – захрипел парень и схватился за бок, который тут же пронзила острая боль.
Панкрат знал, что делал, и был уверен в том, что сломал тому как минимум два ребра. Но на всякий случай еще добавил запястьем в основание шеи и, подхватив падающее тело, прикрылся им как щитом.
Прикрылся вовремя – напарник Свища, недолго думая, вытащил пистолет и разрядил его в своего же товарища. Прозвучали два выстрела, смягченные глушителем, и Панкрат почувствовал, как пули вошли в чужую плоть, превращая его живой щит в мертвый. Не давая стрелявшему возможности опомниться, он ринулся вперед, держа обмякшее тело перед собой, и, когда до противника оставалось чуть больше метра, толкнул Свища на него.
Уворачиваясь, тот отвел в сторону руку с пистолетом и сбил прицел. Панкрат прыгнул следом за падающим телом и всем весом обрушился на человека с пистолетом. Они тяжело врезались в землю, и тот, что был снизу, от удара потерял сознание. Панкрат вытащил пистолет из его скрюченных пальцев и на всякий случай ткнул противника кулаком в висок.
Поднявшись, он подошел к темневшему на траве «свертку».
При первом взгляде на него он решил, что перед ним труп.
К счастью, оказалось, что с этим выводом он явно поспешил. В следующую секунду «мертвец» пошевелился и издал слабый стон. Панкрат опустился на одно колено рядом с лежащим, всмотрелся повнимательнее и обнаружил, что перед ним девушка. Возраст в темноте определить было трудно, но вот выступающие округлости под майкой-топиком просматривались хорошо.
– Что с вами? – спросил он. – Как вы себя чувствуете?
Ответом было сдавленное мычание.
– Хреново, значит, – резюмировал Панкрат.
Предаваться раздумьям было некогда. Однако произошедшее нужно было представить так, чтобы оказаться вне подозрений. Связываться с милицией не хотелось: в лучшем случае, он потерял бы работу, в худшем – стал бы главным подозреваемым.
Панкрат поднял парня, не подававшего признаков жизни, и затолкал в открытый багажник пикапа. Потом втащил на сиденье водителя его оглушенного напарника и тщательно вытер свои отпечатки как с машины, так и с пистолета, который вложил ему в руку. Пусть сам думает, как выкручиваться, когда придет в себя.
Удовлетворенно оглядев дело рук своих, Панкрат взвалил на плечо девушку, оказавшуюся на удивление легкой, и почти бегом бросился к своему подъезду.
Он взлетел по ступенькам так, будто за спиной у него выросли крылья. Адреналин в крови снова сделал его бойцом – как на той, далекой и почти забытой, Чеченской войне. А боец не рассуждает, он сначала действует. Иначе может просто не успеть.
Панкрат на одном дыхании преодолел четыре лестничных пролета. Вытащил из кармана джинсов ключи, отпер неказистую с виду дверь, потом – еще одну, массивную металлическую плиту с английским замком, больше напоминавшую дверь сейфа.
Он отнес девушку в гостиную и уложил на низкий кожаный диван. Она дышала неглубоко и прерывисто, время от времени ее тело сотрясали судороги, на лбу и над верхней губой выступили крупные горошины пота.
Панкрат сходил в ванную и намочил в холодной воде полотенце. Потом вернулся в гостиную, сел рядом с девушкой на диван и аккуратно вытер ее лицо полотенцем. Быстро осмотрел тонкие руки с бледно-голубыми дорожками вен, но никаких следов уколов не обнаружил. Лишь ссадины и синяки, да еще похожие на отметины от укусов кровоподтеки, многие из которых до сих пор сочились кровью.
Вызвав такси, Панкрат открыл городской телефонный справочник и принялся искать адрес какой-нибудь частной клиники. Конечно, и там обязаны были сообщать в милицию о всяких подозрительных случаях, но договориться с частниками всегда было намного легче. И как ни странно, дешевле.
Наконец он разыскал подходящую клинику, расположенную, правда, в самом центре Москвы. Подумав, вынул из домашнего сейфа все наличные и положил их в большой кожаный кошелек, который пристегнул к поясу.
Зазвонил телефон – таксист ожидал его внизу.
Панкрат взял девушку на руки, закрыл за собой обе двери и торопливо спустился вниз.
Увидев его, таксист заерзал, подозрительно поглядывая на тело, не подающее признаков жизни. Даже руку положил на рукоять переключения передач, готовый в любой момент вдавить педаль в пол.
– Не нервничай, мужик, – грубовато произнес Панкрат. – В больницу едем. Съела чего-то племянница, понятно?
Водитель покривился: знаем, мол, какая она тебе племянница и что съела. Но дверь открыл – садись, мол.
Панкрат забрался на заднее сиденье и, положив голову девушки к себе на колени, назвал водителю адрес.
Так многообещающе заканчивался первый день его отпуска.
Глава 3
Затем он начал срывать с себя одежду, ничуть не заботясь о таких мелочах, как застегнутые пуговицы. У него было мускулистое, атлетическое тело – результат регулярных занятий в фитнесс-зале. Модная татуировка на левом плече – черные линии, сплетающиеся в причудливый орнамент, покрывали бицепс до самого локтя.
Сейчас это сильное тело плейбоя тряслось в ознобе предвкушения.
Девушка закричала. Ее вопль подхватили скрипки. Рубиновые лучи, словно кинжалы, располосовали худое тело, выхватывая из темноты то впалый живот, то небольшие груди, розовые соски которых сморщились от холода.
Ноздри смотревшего на нее человека хищно раздулись, крылья носа практически вывернулись наружу. Он вскинул голову к стеклянному потолку, внутри которого в такт музыке метались причудливые тени, и впился ногтями обеих рук себе в грудь. Так, что почти сразу же выступила кровь.
Потом он шагнул к ней.
Оковы, которыми ее приковали к стене, имели весьма древний вид. Можно было не сомневаться, что аксессуары выкупили или попросту украли в каком-нибудь из музеев.
Руки и ноги девушки были разведены в стороны, и она висела в оковах, вздернутая над полом. Лучи скрытых лазеров продолжали плясать по ее телу – теперь к рубиновым добавился изумрудный.
Человек, пошатываясь, словно пьяный, подошел к ней и, встав напротив, впился взглядом в ее лицо. Девушка зажмурилась и отвернулась, прижавшись щекой к холодной и влажной поверхности стены, покрытой настоящим диким камнем.
Он продолжал стоять, будто бы ожидая чего-то. Девушка колотилась от страха У нее не было сил даже на то, чтобы закричать.
Когда Вагнер уступил Стравинскому, человек коротко, без замаха ударил ее по лицу. Девушка уронила голову на грудь, но он тут же схватил ее пальцами, словно клещами, за подбородок и прошептал ей прямо в ухо, прикрытое спутанными русыми волосами – Меня зовут Марк, сука…
* * *
Он искусал ее грудь до крови. В лучах лазера крохотные капли вспыхивали, словно драгоценные камни, и постепенно собирались в горошины побольше, которые под действием силы притяжения прокладывали себе путь вниз, ко впадине живота – и еще ниже, туда, где курчавились лобковые волосы.Человек был полностью обнажен. Его член был покрыт кровью девушки Внутренние стороны ее бедер были запачканы красным Туша не солгал ему, и она действительно оказалась нетронутой. Марк уже овладел ею несколько раз, однако оставалось самое главное. То, ради чего он был здесь То, о чем он мечтал так давно, что уже почти разуверился в возможности осуществления своих мечтаний.
Он был ее палачом. К его услугам было все – там, за пределами светового круга, очерченного лазерами, находился стол с разложенными на нем инструментами, один вид которых способен был привести в содрогание не слишком закаленную психику. Но хотелось ему чего-то иного, более изощренного.
Человек приблизился к девушке и, тяжело дыша, еще раз прижался к ней всем телом. Взяв ее за руки чуть пониже схваченных оковами запястий, он еще раз вошел в нее – и, замерев так на мгновение, повторив сказанное ранее:
– Сейчас я разбужу твоих бесов, сука. Я, Марк, разбужу твоих бесов, ведьма. Я, твой инквизитор..
Девушка резко выгнулась дугой, насколько ей позволяли оковы, и член Марка выскользнул из нее Отступив на шаг, тот несильно ткнул ее в подреберье, и она зашлась мучительным кашлем, застонала от боли, пронзившей левый бок.
– Так-то лучше… – пробормотал ее мучитель себе под нос.
Неверным шагом он подошел к куче своей одежды, сваленной у двери. Сунул руку в карман скомканных брюк, долго пытался нащупать что-то и наконец извлек голубую таблетку.
Вернувшись к девушке, он зажал ей нос пальцами и дождался, пока она откроет рот, чтобы вдохнуть. В ту же секунду он сунул ей между зубов таблетку, отпустил ее нос и как следует прижал подбородок.
– Можешь не глотать, – проговорил он, сверля глазами свою беспомощную жертву. – Достаточно, чтобы она начала растворяться у тебя во рту. Давай, детка, прими свое лекарство…
Девушка замотала головой, пытаясь освободиться, но Марк, не выпуская ее подбородок из своих стальных пальцев, другой рукой схватил ее за волосы и намотал русые пряди на кулак так, что от боли глаза ее закатились под веки.
Худенькое тельце обмякло и безвольно повисло в оковах, подчинившись своей участи. Марк, выждав еще минуту, разжал кулак, отпустил волосы девушки и принялся мастурбировать освободившейся рукой.
Он внимательно смотрел на ее заострившееся лицо, не желая пропустить ни малейшей детали.
– Ну же, давай…
Его тело лоснилось от пота, а рука двигалась все быстрее.
– Давай, давай, – почти причитал он.
Внезапно колени Марка подогнулись, и он упал на пол, уткнувшись лицом в окровавленную промежность девушки.
В этот момент по ее телу прокатилась первая судорога.
Оно выгнулось, словно натянутый лук, и на какое-то мгновение Марку показалось, что оковы лопнут на ее запястьях.
Каждый мускул отчетливо проступил под ее тонкой, почти прозрачной кожей, и набухли, внезапно потемнев, вены. С губ девушки сорвалось низкое мычание, перешедшее в захлебывающийся лай.
Марк опрокинулся на спину, не оставляя своего занятия.
– Бесы, бесы в тебе… – бормотал он, не сводя восхищенного взгляда с неподвижно застывшего тела. – Бесы просят служить… Иди, иди к ним…
Обычному человеку не под силу было бы сохранять «позу лука» столь долго, но, как известно, в состоянии эпилептического припадка это вполне возможно. А то, что девушка страдала именно эпилепсией, Марк знал наверняка. Он мог определить симптомы с первого раза, поскольку значительную часть своего свободного времени посвятил изучению этой болезни. Такое было у него хобби.
Вслед за судорогой должна была наступить фаза расслабления, и Марк, внимательно следя за состоянием несчастной, начал подниматься с толстого ковра, ворс которого лип к его влажной от пота коже.
Лай захлебнулся так же внезапно, как и начался. Марк знал, что у него мало времени, поэтому действовал стремительно: едва только тело безжизненно обвисло в оковах, превратившись словно бы в студень, он схватил девушку за бедра, приподнял и еще раз вошел в нее. Струйка горячей и вязкой слюны, скопившейся в уголке ее рта, пролилась на его плечо, и тут же последовала вторая судорога.
Такого оргазма у Марка еще не было… Во время эпилептического припадка напрягаются все мышцы – все без исключения. Член его оказался будто в тисках, и Марк повис на выгнувшейся девушке, впившись зубами в ее ключицу, а ногтями – в спину, между ребер. Из его горла вырвался хриплый животный стон, в котором боль слилась с наслаждением.
– Я тр-р-рахну-ул твои-и-их бес-сов, с-с-су-ука! – яростно взвыл он, перед тем как потерять сознание.
* * *
Хозяин «Титаника» сидел в кресле на небольшом подиуме, одетый в некое подобие римской тоги. Его необъятные телеса были практически обнажены до самого пояса. В руке он держал дорогую сигару, казавшуюся крошечной в его пальцах-сосисках, поросших жесткими рыжими волосами. Взгляд Туши был направлен на огромный, почти во всю стену довольно просторного помещения, экран, слабо светившийся в полумраке. В углу его горела красным цифра «13».Площадь экрана была поделена на четыре равных сегмента, в каждом из которых воспроизводилось изображение, переданное скрытой камерой. С различных ракурсов можно было наблюдать одно и то же: девушку, распятую на каменной стене, и лежащего у ее ног мужчину. Грудь последнего часто и тяжело вздымалась, но глаза были плотно зажмурены, а губы – искривлены в болезненно-сладострастной гримасе.
– Подай мне пульт, – приказал хозяин тому, кого ранее, в беседе с клиентом, назвал Малышом.
Малыш потянулся вперед и, подняв с пола пластиковый цилиндрик, протянул хозяину. Тот взял его и указательным пальцем повернул на несколько делений кольцо с надписью «zoom». Изображение скачком увеличилось сначала в два, а потом в четыре раза. Не удовлетворившись этим, хозяин откорректировал наведение камер так, чтобы в поле его зрения крупным планом оказались исключительно лицо и торс девушки, не подававшей никаких признаков жизни. На протяжении вот уже пятнадцати минут.
– Похоже, готова… – с едва ощутимым оттенком сомнения пробормотал хозяин в пустоту перед собой и глубоко затянулся. – Слабоват оказался материал…
Выдохнув через ноздри густой сизый дым, он несильно пнул Малыша ногой.
– Принеси телефон.
Когда тот выполнил приказание, хозяин поднес трубку к уху и, нажав кнопку вызова, отрывисто бросил:
– Утилизируйте тело из тринадцатой комнаты, – на его лице не дрогнул ни один мускул – такие распоряжения давно уже стали в «Титанике» привычным делом. – По варианту бэ-два или цэ. Пореалистичнее, господа. У нее в крови химия, поэтому закатите на всякий случай чего-нибудь беленького – так, чтобы похоже было на передозу. Давай, Крест, действуй, – хозяин хихикнул. – Верю в твои способности, мой мальчик.
Отключив телефон, он вздохнул, и по всей туше разошлась мелкая рябь.
– Опять Док чего-то недосмотрел, а, Малыш? – Хозяин опустил руку и рассеянно погладил существо по голове, упрятанной в кожаный шлем. – Надо его квалификацию под сомнение ставить, правда? Ну же, сладенький, сделай мне хорошо…
И он, широко раздвинув жирные ляжки, изуродованные целлюлитом, подтянул вверх край своей тоги.
* * *
Они вошли в комнату, по стенам которой метались рубиново-изумрудные отсветы лазерных вспышек. Обнаженный человек все так же лежал на полу, и грудь его равномерно вздымалась. Член и лицо лежащего были в крови, пальцы рук время от времени судорожно сжимались, хватая ворс ковра.Лицо было искажено гримасой отвращения и боли.
– Я мерзкий.., прости меня, мерзкого… – время от времени срывалось с его губ, но так тихо, что никто из вошедших не мог расслышать этих слов.
Их было двое – рослые, крепкие парни в серой униформе безо всяких опознавательных знаков. Один – помоложе, вихрастый. Второй – лет сорока, с рваным шрамом на лбу. На их широких кожаных поясах висели удобные кобуры с самовзводом, в которых покоились пистолеты «глок» австрийского производства – оружие, ценимое профессиональными военными и сотрудниками спецслужб во всем мире. Один из низе держал в руке сверток с одеждой, другой – небольшой металлический чемоданчик, похожий на стильные атташе-кейсы банкиров.
Это были «чистильщики» – те, кто убирал за эксцентричными посетителями «Титаника».
– Поднимайся, парень, – произнес тот, что помоложе, склонившись над лежащим. – Накинь чего-нибудь, а то болт застудишь. Да и обтереться не помешает.
– Это точно, – хмыкнул старший, не скрывая презрительной интонации. – Давай, мужик, шевели задницей.
Пришел в театр, а разлегся как в гостинице.
Молодой бросил на него неодобрительный взгляд.
– Уволят тебя, Крест, за нетактичное обхождение с клиентами, – процедил он сквозь зубы – тихо, чтобы не услышал лежащий. – Как пить дать.
– Отсюда не увольняют, – осклабился тот. – Запомни это, Свищ. Выходное пособие – пуля в затылок… И нечего трепаться – надо девку снимать, Лежащий открыл глаза и устремил невидящий взгляд в потолок.
– Я – дерьмо… – уже громче произнес он.
– Не возражаю, – подхватил Крест. – Душевая здесь имеется – поди обмойся.
И он махнул рукой в дальний угол – там действительно находилась небольшая дверка в ванную комнату, которую Марк раньше не приметил.
Пока он поднимался и шел, увязая в толстенном ворсе ковра, чистильщики разомкнули оковы и положили на пол бледное словно мел тело девушки. Свищ открыл свой чемоданчик, вынул губку, флакон с органическим растворителем и принялся смывать засохшую кровь с ее груди и бедер. Крест в это время распаковал куль с одеждой и разложил на полу рваные джинсы, носки, кроссовки и розовую майку-топ с коротенькой курточкой из кожзаменителя.
Когда молодой закончил, чистильщики вдвоем обрядили девушку в эту одежду. Потом Свищ без труда взвалил ее на плечо, и они покинули помещение.
За дверью ванной комнаты слышался шум воды и фырканье – Марк принимал душ.
* * *
Чистильщики вышли во двор с черного хода. Там уже стоял пикап с кузовом, специально приспособленный для перевозки тел. Или, как говорил хозяин, любивший выражаться иносказательно, – «отработанного материала».Крест и Свищ действовали по не раз уже опробованной схеме. Им предстояло отвезти труп подальше от «Титаника», в какой-нибудь старый квартал, и там выбросить, сымитировав смерть от передозировки героина. Таким образом страховались в большинстве случаев: мало ли распрощавшихся с жизнью наркоманов находят по утрам участковые милиционеры?
Исключения делались лишь в том случае, когда посетители клуба заказывали жертву из высокопоставленных кругов – например, дочь какого-нибудь депутата или облеченного немалой властью функционера. От этих предпочитали не оставлять и следа, растворяя в кислотных ваннах. Но такие из ряда вон выходящие заказы случались нечасто.
Свищ сел за руль, завел двигатель и неспешно тронулся с места. Крест принялся негромко насвистывать какой-то веселенький марш – так беззаботно, будто за спинкой его сиденья не было никакого трупа. Свищ даже оглянулся на всякий случай – вот она, девчонка, аккуратно прикрыта брезентом. Выруливая из-под арки на проспект, будто вымерший посреди ночи, он в который раз уже подумал, что не хотел бы иметь Креста среди своих врагов.
– Куда поедем? – полюбопытствовал тот, прекратив вдруг свистеть. – Прикинул, где пассажирку высадим?
Свищ кивнул. Назвал адрес: старый, непрестижный район чуть в стороне от центра столицы.
– Неосвоенная территория, – криво усмехнулся Крест. – Ты их по уровню криминала выбираешь?
Отрицательно покачав головой. Свищ произнес, внимательно глядя на дорогу:
– По количеству зарегистрированных местных наркоманов. Я в Центре здоровья статистику для этого взял, карту города специальную составил, – и, не сдержав прорвавшейся гордости, добавил:
– Все по уму делать надо.
Посмотрев на него, Крест хмыкнул.
– Если по уму, паря, то ты не здесь должен быть, а в институте учиться. Так что не трепись.
И, откинувшись на спинку сиденья, он снова принялся насвистывать. Свищ обиженно промолчал. Следующие десять кварталов никто из них не произнес ни слова.
Улочки становились все уже, все темнее, все грязнее.
Под колесами хрустело бутылочное стекло, шелестели картонки и прочий мусор. Свет фар выхватил из темноты стоящего у стены парня с расстегнутыми штанами, но тот и не подумал прекратить свое занятие.
Оставив «писающего мальчика» метрах в пятисот позади, Свищ повернул машину в низенькую арку, соединявшую два пятиэтажных дома. Стены ее были покрыты граффити, а местами – обычным русским матом.
Выключив фары, он въехал в небольшой дворик с покосившейся беседкой в центре. Вокруг беседки росли несколько деревьев и кустарник, ограничивавший видимость с нескольких сторон.
– Вот туда ее и посадим, – удовлетворенно заключил Крест, посвятив несколько минут внимательному изучению местности. – Луна нынче дохлая, за что ей большое товарищеское спасибо. Давай-ка, Свищ, разворачивайся, да поаккуратнее – так, чтобы поближе к беседке.
Напарник выполнил его указания в точности. Они вышли из машины, стараясь не хлопать дверями. Крест откинул брезент с тела девушки – руки ее были вытянуты и зажаты между бедер.
– Ты, что ли, так ее уложил? – хмыкнул он.
Свищ выпучил глаза.
– Рехнулся? – он тут же сделал шаг вперед и приложил палец к сонной артерии. – Да она живая! Твою мать…
– Не по-о-нял, – протянул Крест. – Как это живая?
Выходит, ее еще замочить надо?
Девушка застонала и перевернулась на спину.
– Хрен их разберет, этих эпилептиков, – зло проговорил Свищ. – Может, это приступ какой-нибудь был, а мы и не заметили.
Поколебавшись, он обошел пикап и сел обратно на место водителя.
– Ты куда собрался? – подозрительно спросил Крест.
– Надо звонить Туше, – бросил через плечо его напарник. – Хочу быть уверенным на все сто, что это тело ему больше не нужно.
– Валяй, – расслабился старший. – А я посмотрю, чтобы не сбежала наша спящая красавица.
Свищ взял радиотелефон и набрал номер.
– Девчонка еще дышит, – сообщил он в трубку. – Что делать, Босс?
Пауза.
– Понял.
Отключив телефон, он выбрался из-за руля и подошел к Кресту.
– Действуем, как было приказано. Шалава больше не нужна. Я закачу ей такой дозняк, которого даже слон не переживет.
– О'кей, – кивнул тот. – Бери ее за ноги.
Они подхватили легкое, почти невесомое тело.
В этот момент с грохотом распахнулась входная дверь в одном из подъездов. Кто-то спустился по ступенькам. Судя по тяжелым, заплетающимся шагам – пьяный.
Свищ и Крест замерли, удерживая тело на весу. Девушка едва слышно застонала.
– Ч-черт! – сквозь зубы ругнулся Крест. – Что делать будем?
– Да это бухарь, наверное, – предположил Свищ. – Бухаря пугнем. Кто ему потом поверит, что он тут видел?
Из-за угла трансформаторной будки показалась едва видимая в темноте фигура, ступающая весьма неуверенно. Не дойдя до пикапа десяти метров, фигура сделала резкий поворот вправо и встала, шатаясь, у стены. Судя по всему, алкаш собирался справить малую нужду – он возился с ширинкой, но совладать с замком никак не получалось.
– Точно, бухарь, – облегченно произнес Крест. – Давай, Свищ, клади чуву на землю и побаклань с ним.
Они положили девушку прямо на траву.
– Муж-жик-ик!., зак-кури ик! ить не найдется? – громко спросил бухарь, стоя к ним боком.
– Не курим, – приглушенно ответил Свищ, делая несколько быстрых шагов по направлению к пьянчуге. – Вали отсюда, кретин.
– Эт-та т-ты ммм-не? – прогнусавил тот, оборачиваясь. – Т-ты, гной-ный п-прыщ…ик!
Свищ ухмыльнулся: происходящее начало его забавлять.
– Не хочешь по-хорошему, – назидательным тоном произнес он, – будешь пользоваться услугами платной медицины.
В конце фразы Свищ ударил – резко, по-боксерски, целя в голову. Но пьянчуга вдруг с неожиданной резвостью качнулся в сторону, выйдя из зоны досягаемости, и подбил его руку так, что удар по инерции ушел вверх. Тут же он врезал Свищу модным ботинком с окованным носком в открывшееся подреберье.
– Подстава… – захрипел парень и схватился за бок, который тут же пронзила острая боль.
Панкрат знал, что делал, и был уверен в том, что сломал тому как минимум два ребра. Но на всякий случай еще добавил запястьем в основание шеи и, подхватив падающее тело, прикрылся им как щитом.
Прикрылся вовремя – напарник Свища, недолго думая, вытащил пистолет и разрядил его в своего же товарища. Прозвучали два выстрела, смягченные глушителем, и Панкрат почувствовал, как пули вошли в чужую плоть, превращая его живой щит в мертвый. Не давая стрелявшему возможности опомниться, он ринулся вперед, держа обмякшее тело перед собой, и, когда до противника оставалось чуть больше метра, толкнул Свища на него.
Уворачиваясь, тот отвел в сторону руку с пистолетом и сбил прицел. Панкрат прыгнул следом за падающим телом и всем весом обрушился на человека с пистолетом. Они тяжело врезались в землю, и тот, что был снизу, от удара потерял сознание. Панкрат вытащил пистолет из его скрюченных пальцев и на всякий случай ткнул противника кулаком в висок.
Поднявшись, он подошел к темневшему на траве «свертку».
При первом взгляде на него он решил, что перед ним труп.
К счастью, оказалось, что с этим выводом он явно поспешил. В следующую секунду «мертвец» пошевелился и издал слабый стон. Панкрат опустился на одно колено рядом с лежащим, всмотрелся повнимательнее и обнаружил, что перед ним девушка. Возраст в темноте определить было трудно, но вот выступающие округлости под майкой-топиком просматривались хорошо.
– Что с вами? – спросил он. – Как вы себя чувствуете?
Ответом было сдавленное мычание.
– Хреново, значит, – резюмировал Панкрат.
Предаваться раздумьям было некогда. Однако произошедшее нужно было представить так, чтобы оказаться вне подозрений. Связываться с милицией не хотелось: в лучшем случае, он потерял бы работу, в худшем – стал бы главным подозреваемым.
Панкрат поднял парня, не подававшего признаков жизни, и затолкал в открытый багажник пикапа. Потом втащил на сиденье водителя его оглушенного напарника и тщательно вытер свои отпечатки как с машины, так и с пистолета, который вложил ему в руку. Пусть сам думает, как выкручиваться, когда придет в себя.
Удовлетворенно оглядев дело рук своих, Панкрат взвалил на плечо девушку, оказавшуюся на удивление легкой, и почти бегом бросился к своему подъезду.
Он взлетел по ступенькам так, будто за спиной у него выросли крылья. Адреналин в крови снова сделал его бойцом – как на той, далекой и почти забытой, Чеченской войне. А боец не рассуждает, он сначала действует. Иначе может просто не успеть.
Панкрат на одном дыхании преодолел четыре лестничных пролета. Вытащил из кармана джинсов ключи, отпер неказистую с виду дверь, потом – еще одну, массивную металлическую плиту с английским замком, больше напоминавшую дверь сейфа.
Он отнес девушку в гостиную и уложил на низкий кожаный диван. Она дышала неглубоко и прерывисто, время от времени ее тело сотрясали судороги, на лбу и над верхней губой выступили крупные горошины пота.
Панкрат сходил в ванную и намочил в холодной воде полотенце. Потом вернулся в гостиную, сел рядом с девушкой на диван и аккуратно вытер ее лицо полотенцем. Быстро осмотрел тонкие руки с бледно-голубыми дорожками вен, но никаких следов уколов не обнаружил. Лишь ссадины и синяки, да еще похожие на отметины от укусов кровоподтеки, многие из которых до сих пор сочились кровью.
Вызвав такси, Панкрат открыл городской телефонный справочник и принялся искать адрес какой-нибудь частной клиники. Конечно, и там обязаны были сообщать в милицию о всяких подозрительных случаях, но договориться с частниками всегда было намного легче. И как ни странно, дешевле.
Наконец он разыскал подходящую клинику, расположенную, правда, в самом центре Москвы. Подумав, вынул из домашнего сейфа все наличные и положил их в большой кожаный кошелек, который пристегнул к поясу.
Зазвонил телефон – таксист ожидал его внизу.
Панкрат взял девушку на руки, закрыл за собой обе двери и торопливо спустился вниз.
Увидев его, таксист заерзал, подозрительно поглядывая на тело, не подающее признаков жизни. Даже руку положил на рукоять переключения передач, готовый в любой момент вдавить педаль в пол.
– Не нервничай, мужик, – грубовато произнес Панкрат. – В больницу едем. Съела чего-то племянница, понятно?
Водитель покривился: знаем, мол, какая она тебе племянница и что съела. Но дверь открыл – садись, мол.
Панкрат забрался на заднее сиденье и, положив голову девушки к себе на колени, назвал водителю адрес.
Так многообещающе заканчивался первый день его отпуска.
Глава 3
Потрепанный черный микроавтобус «форд» с ядовито-желтой надписью «Харон: ритуальные услуги» на борту остановился в двух кварталах от клуба «Титаник». Человек в синем комбинезоне, сидевший за рулем, вынул из нагрудного кармана рацию и негромко произнес в динамик:
– «Первый» на месте.
– Вас понял, – откликнулась рация. – Занимайте места согласно купленным билетам. Пока что все – по расписанию.
– О'кей, – кивнул водитель.
Спрятав рацию, он достал из бардачка светло-коричневый бумажный пакет с красочным логотипом «Макдональдс» и принялся поглощать двойной чизбургер, запивая его холодной, как Арктика, колой, от которой сладко заломило в зубах.
На еду он потратил ровно десять минут. Доев, тщательно вытер рот и пальцы бумажной салфеткой, положил ее в пакет вместе с пустым пластиковым стаканчиком и вышел на улицу, чтобы выбросить мусор в урну.
Вернувшись в кабину, водитель посмотрел на часы. Было без четверти одиннадцать, и уже начинало темнеть. Он включил приемник, отыскал FM-станцию с красивым названием «Ностальжи» и принялся с видимым удовольствием слушать одну из ранних песен Джо Дасена, постукивая пальцами по рулевому колесу. Когда песня закончилась, водитель снова сунул руку в бардачок, но на этот раз извлек оттуда не еду, а пистолет с навинченным на ствол глушителем. Вытащил обойму, от нечего делать повертел ее в руках и вставил обратно. Затем еще раз посмотрел на часы и снова достал рацию.
– Как вы там? – спросил он, нажав кнопку.
– Все по плану, «Первый», – тут же откликнулся невыразительный голос. – Не опережай события. Босс и Ерема вошли внутрь десять минут назад. Ждите сигнала, и воздается вам.
Их разговор был прерван стуком в стекло кабины со стороны водителя. Тот выключил рацию и бросил ее на сиденье пассажира. Потом повернулся на стук и встретился глазами с молодым милиционером в серо-коричневом камуфляже.
– Сержант Сергейко, – козырнул тот. – Будьте добры, ваши права и документы.
Водитель с готовностью сунул руку в задний карман джинсов и подал милиционеру кожаную книжечку с паспортом и закатанное в пластик водительское удостоверение.
– Иванов Иван Иванович, – прочел тот. – Интересно…
– «Первый» на месте.
– Вас понял, – откликнулась рация. – Занимайте места согласно купленным билетам. Пока что все – по расписанию.
– О'кей, – кивнул водитель.
Спрятав рацию, он достал из бардачка светло-коричневый бумажный пакет с красочным логотипом «Макдональдс» и принялся поглощать двойной чизбургер, запивая его холодной, как Арктика, колой, от которой сладко заломило в зубах.
На еду он потратил ровно десять минут. Доев, тщательно вытер рот и пальцы бумажной салфеткой, положил ее в пакет вместе с пустым пластиковым стаканчиком и вышел на улицу, чтобы выбросить мусор в урну.
Вернувшись в кабину, водитель посмотрел на часы. Было без четверти одиннадцать, и уже начинало темнеть. Он включил приемник, отыскал FM-станцию с красивым названием «Ностальжи» и принялся с видимым удовольствием слушать одну из ранних песен Джо Дасена, постукивая пальцами по рулевому колесу. Когда песня закончилась, водитель снова сунул руку в бардачок, но на этот раз извлек оттуда не еду, а пистолет с навинченным на ствол глушителем. Вытащил обойму, от нечего делать повертел ее в руках и вставил обратно. Затем еще раз посмотрел на часы и снова достал рацию.
– Как вы там? – спросил он, нажав кнопку.
– Все по плану, «Первый», – тут же откликнулся невыразительный голос. – Не опережай события. Босс и Ерема вошли внутрь десять минут назад. Ждите сигнала, и воздается вам.
Их разговор был прерван стуком в стекло кабины со стороны водителя. Тот выключил рацию и бросил ее на сиденье пассажира. Потом повернулся на стук и встретился глазами с молодым милиционером в серо-коричневом камуфляже.
– Сержант Сергейко, – козырнул тот. – Будьте добры, ваши права и документы.
Водитель с готовностью сунул руку в задний карман джинсов и подал милиционеру кожаную книжечку с паспортом и закатанное в пластик водительское удостоверение.
– Иванов Иван Иванович, – прочел тот. – Интересно…