Вулф Джин. Чародей

   Я снова кивнул.
   – Я присягал не по форме. Полагаю, мы сделаем все надлежащим образом, когда – и если – вернемся.
   Я сказал, что мы непременно вернемся, но что церемония не состоится.
   – Не потому, что лорд Бил откажется, а потому, что вы попросите освободить вас от присяги. Вы станете служить другому сеньору.
   – Идн. Ее величеству.
   Я кивнул.
   – Благодарю вас. Благодарю за все. Вы сами не представляете, сколь многому научили меня. – Он снова повернулся и через шаг-другой скрылся в тумане. Уже не видя Свона, я услышал его голос: – Мы с вами сразимся, когда вернемся домой. Вы согласились. Возможно, она примет меня после этого. – Судя по голосу, он все еще находился поблизости.
   Прошел час, или, во всяком случае, время, достаточно продолжительное, чтобы показаться часом; когда солнца не видно, судить трудно. Подошедший ко мне Мани спросил:
   – Вам это нравится?
   – Наш костер? – Я знал, что он говорил о другом. – Нет, не очень. Дрова сырые.
   – Туман.
   – Нет. Он тоже сырой.
   – И мне не нравится. – Он запрыгнул ко мне на колени и удобно устроился там. – Знаете, дорогой хозяин, мне жаль, что вы не взяли меня с собой, когда отправились с королевой на прогулку.
   – Ты сидел в моей переметной суме, полагаю. Мне следовало бы догадаться.
   – Как будто вы не знали! Но если бы я присутствовал при вашем разговоре, возможно, я бы сумел дать какой-нибудь полезный совет. Только не говорите, что вы Эйбел, я и без вас знаю.
   – Я никогда не шучу таким образом.
   – О нет! Действительно не шутите. Ваши шутки лучше, но вы часто думаете, что их никто не понимает.
   – И ты тоже.
   Я погладил кота по спине.
   – Вы никому не рассказывали про… про ту комнату? Комнату лорда Тиази.
   – В смысле – о том, что ты увидел там? Нет.
   – Спасибо. Я думаю об этом. Много думаю. Обычно я так не делаю.
   – Не сосредоточиваешься на своих мыслях? Да, это верно.
   – Я действительно обрету свободу, когда кот умрет? Вы говорили что-то такое – или кто-то говорил. И Халд говорит то же самое. Что я снова стану первосущностью.
   Я не знал, хочет ли Мани услышать ответ, но он сказал, что хочет.
   – Нет, – ответил я. – Ты ею не станешь.
   – Халд говорит, элементарные сущности на самом деле не живые, а просто думают, что они живые, и потому не умирают.
   Я сказал, что она права.
   – Значит, я обрету свободу. Так она говорит.
   – Первосущности обретают свободу, становясь чуждым всему живому. Ты не первосущность и не кот. Ты и то и другое одновременно, а кот умрет, как умирают все коты.
   – Мне бы хотелось думать, что я просто… просто другое существо. Существо, которое умеет разговаривать.
   – Тогда я отрежу тебе ухо, и мы посмотрим, будет ли тебе больно.
   – Вы и рады оттяпать мне ухо, да? – Голос Мани, всегда приближенный к мяуканью и мурлыканью обычной домашней кошки, зазвучал совсем по-кошачьи, хотя я по-прежнему разбирал слова.
   – Нет.
   Я вытащил кинжал, и он скрылся в темноте.
   Свон обещал прислать ко мне Тауга, и какое-то время я ждал его, грея руки у костра и думая о Дизири и о делах, которые мне предстоит сделать, прежде чем отправиться на ее поиски. Я пообещал сразиться со Своном (в сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе), и возможно, он тяжело ранит меня, в каковом случае поиски Дизири опять придется отложить на неопределенный срок. Но равно возможно, я убью Свона, чтобы избежать ранения.
   Наконец стало ясно, что Свон забыл послать ко мне Тауга или что Тауг по какой-то причине отсутствует, и я вспомнил свои слова, сказанные Ансу: нам самим придется пойти к Таугу, коли Тауг не желает идти к нам.
   Дав знак Гильфу, я поднялся на ноги. Я знал, в какую сторону ушел Вил, и сам походил на слепца, когда осторожно пробирался в тумане (как мне казалось, в верном направлении), нашаривая дорогу мечом в ножнах и через каждые несколько шагов останавливаясь и напряженно прислушиваясь.
   Вскоре я услышал голоса, а потом непонятный глухой звук: то ли скрип, то ли скрежет. Кто-то (я почти не сомневался, что Свон) произнес несколько слов. Потом еще кто-то (вероятно, сам Тауг) ответил. Снова раздался непонятный звук, похожий на звук трения друг о друга тяжелых валунов, предшествующий камнепаду.
   Еще шаг – и я услышал голос, безусловно принадлежащий Таугу:
   – Если ты скажешь, что убил его, все уладится.
   Никогда прежде я не испытывал такого искушения подслушать чужой разговор. Я громко сказал: «Тауг? Это ты?» – и едва не поперхнулся собственными словами.
   –  Хозяин!– Да, действительно камень о камень; и я опознал источник звука.
   – Да! – сказал я. – Я здесь, Орг.
   Он был не самым ужасным из всех существ, мной виденных, ибо я видел драконов, но он внушал ужас, и в то туманное серое утро – поистине леденящий. Я совершил над собой огромное усилие, чтобы не выхватить Этерне из ножен.
   Он опустился на колени, низко склонив голову, и повторил:
   – Хозяин.
   Я положил руку Оргу на голову: она была горячей, точно в жару, горячей, словно нагретые на огне камни, которые кладут в холодную постель.
   – Сэр Эйбел? – Голос принадлежал Свону.
   – Да! – крикнул я и, понизив голос, обратился к скорчившемуся передо мной чудовищу: – Ты плохо себя вел, Орг?
   – Очень плохо. – Он поднял голову, и в его узких глазах я увидел невыразимую жестокость, но также и страдание.
   – Это ты убил короля Гиллинга? Отвечай честно. Я не стану винить или наказывать тебя.
   – Нет, хозяин.
   Я кивнул:
   – Я никогда не думал на тебя, Орг.
   Из тумана выступил Свон:
   – Он запросто мог сделать это. Разве вы не согласны?
   – Как мог и я, – сказал я. – А равно вы и многие другие. Но это к делу не относится. Он порочен по природе своей. Мы знаем это, и он тоже знает. Признайтесь, что вы предали сэра Равда!
   Свон быстро отступил на шаг
   – Нет! Я не предавал!
   Я пожал плечами:
   – Вот видите?
   – Вы хотите сказать, что я тоже порочен по природе своей.
   – И я порочен. Зачем еще мы сражаемся, если не для того, чтобы очиститься от зла? Мы боимся умереть и боимся жить – боимся возможных наших поступков. Поэтому мы с воплем бросаемся в бой. Будь мы безгрешны…
   Вистан подошел к нам достаточно близко, чтобы я распознал его в тумане.
   – Где Тауг? – спросил я Вистана.
   – Я думал, он с вами, – сказал Свон.
   – Вы посылали его ко мне?
   – Да, вместе с Этелой, ее матерью и Вилом. Этела настояла.
   Не дождавшись от меня никакого отклика, он добавил:
   – Я думал, вы отошлете их, коли захотите поговорить с Таугом наедине.
   Гильф тихонько заскулил, прижавшись к моему бедру. Я и не знал, что он следовал за мной.
   – Будем надеяться, мы найдем Тауга, когда туман рассеется. Орг хорошо служил вам?
   – Вы подслушали наш разговор.
   – Я слышал только голоса. Слов не разобрал.
   Вистан открыл было рот, но Свон поднял руку, останавливая его.
   – Вы хотите забрать Орга обратно?
   – Да, – сказал сам Орг.
   – Мне следовало бы поблагодарить вас за него. Я имею в виду, когда…
   – Когда мы с вами разговаривали наедине.
   Свон кивнул:
   – Да. Именно тогда. Но я настолько привык скрывать тот факт, что опекаю Орга…
   – Надо полагать, здесь вам пришлось тяжело.
   Он снова кивнул:
   – Я делал для него все возможное, как и для всех остальных. Я защищал Орга от нас, а нас от него. Во всяком случае, пытался.
   – Нисколько в этом не сомневаюсь.
   – Тут я виноват, сэр Эйбел, – сказал Вистан.
   – В чем именно? – Я догадался, но счел нужным уточнить.
   – Сэр Свон был один, если не считать сумасшедшей женщины.
   – Леди Линнет.
   – Ну да, и я знать не знал, что она особа важная. Ее дочь мне рассказала про нее. Не все, но достаточно. Я сказал, что я друг Тауга, и мне кажется, Этела подумала, что Тауг рассказывал мне про Орга. Я видел его пару раз, когда мы находились в Утгарде.
   – Полагаю, почти все мы видели, – добавил Свон.
   Я кивнул, чувствуя, как Гильф прижимается к моей ноге.
   – В общем, я подумал, что Таугу поможет, если Орг скажет – не всем, а только особам значительным, – что это он убил короля.
   Такая мысль мне еще не приходила в голову.
   – Ты думаешь, что Тауг убил короля и теперь терзается чувством вины? Уверяю тебя, он этого не делал.
   – Разумеется, нет! Ни в коем случае!
   Свон прочистил горло:
   – Он был с Вистаном, когда на короля Гиллинга совершили первое покушение. Разве не так, Вистан?
   Вистан кивнул.
   – И он сражался рядом со мной, когда короля убили, – так что он никак не мог сделать этого. Но Вистан думает, что остальные считают Тауга виновным.
   – Ее величество.
   – И его светлость тоже, – добавил Вистан. – Отец королевы Идн. Он ничего не говорит, но он так считает и, похоже, не верит сэру Свону и мне, поскольку мы друзья Тауга. Я… я его друг. Так что лорд Бил имеет основания для недоверия. Если бы я думал, что короля убил Тауг, я бы солгал, чтобы спасти его.
   – А я бы не стал, – сказал Свон. – Почему вы озираетесь по сторонам?
   – Ощутил движение воздуха. С момента, когда сгустился туман, стояло полное безветрие. Гильф хотел сказать мне что-то минуту назад, и я догадываюсь, что именно. – Моя ладонь лежала на голове пса, и я почувствовал, как он кивнул. – Это еще не ветер, но иногда на заштилевшем корабле парус вдруг легко колыхнется, и все смотрят на него и улыбаются. Если вам повезет, вскоре он колыхнется снова. Дело в том, что в движение парус приводит не ветер в полном смысле слова, а слабое колебание воздуха, возмущенного далеким ветром. Но вам позарез нужен ветер, и, когда парус колышется, вы знаете, что он уже близко.
   – Да достигнут ваши слова слуха оверкинов, – сказал Свон.
   Я не думал, что он почитает оверкинов, о чем и сообщил.
   – Мне казалось, что они предали сэра Равда и меня. Вы собираетесь спросить, рассчитывал ли я на помощь оверкинов в сражении. Да, полагаю, рассчитывал. Я повзрослел и оставил в прошлом свои обиды, во всяком случае надеюсь на это. – Он повернулся к Вистану. – Человек взрослеет, становясь рыцарем. И получая ранения в бою.
   – Он пытается защитить меня, сэр Эйбел, – сказал Вистан, – поэтому я лучше скажу вам. Оруженосцы тоже имеют понятия о чести.
   – Разумеется.
   – Я думал, огр… вы не могли бы отослать его прочь теперь?
   – Он тебя беспокоит.
   – Да, сэр. Вы правы. Так вы его отошлете, сэр Эйбел?
   Я помотал головой:
   – Я скорее отошлю тебя, Вистан. Говори, что ты хотел сказать, и ступай.
   – Я думал, что короля Гиллинга убил Орг. Он отрицает это.
   Устав стоять и устав ждать, я оперся на Этерне.
   – Продолжай.
   – Так или иначе, я думал на него, а Этела сказала, что он принадлежит сэру Свону. Поэтому я пошел к сэру Свону и сказал, что если Орг признается в убийстве королеве Идн и ее отцу – и, конечно, его милости, – они вряд ли станут наказывать его, а Тауг тогда перестанет волноваться, что они думают на него.
   – Ты должен говорить «ее величество», а не «королева Идн».
   – Хорошо, сэр Эйбел. Я забылся. В общем, сэр Свон сказал, что он не думает на своего огра, но что мы найдем его и спросим. Ну, мы пошли в лес и позвали его, и… и…
   – Он пришел.
   – Да, сэр. – Вистан судорожно сглотнул. – То есть сэр Эйбел. Я никогда еще не видел огра вблизи. Но он отказался признать свою вину, даже после объяснений сэра Свона. Поэтому я просто попросил его сказать, что он сделал это, даже если не делал. В этот момент и появились вы.
   – Понимаю, но мне бы хотелось, чтобы ты беспокоился о безопасности Тауга не меньше, чем о его душевном состоянии. Похоже, он плутает где-то в тумане вместе с леди Линнет, Этелой и Вилом, и с ними четверыми может приключиться неприятность пострашнее встречи с Оргом – например, падение с высокого обрыва.
   – Надеюсь, такого не случится, сэр Эйбел.
   – Или встреча с медведем, или тысяча других вещей. Тебе хотелось бы столкнуться с Оргом, блуждая в тумане?
   Вистан замотал головой и попятился.
   – Тогда возвращайся в лагерь, немедленно и живо. Мы с сэром Своном отошлем Орга прочь, как ты просил.
   Вистан повернулся и пустился бегом. Свон улыбнулся, не разжимая губ:
   – Он еще нуждается в воспитании силы духа.
   – Да, но он его получает. Тауг же определенно нуждается в помощи, но не получает. – Я мысленно обратился к Облаку, но она была не оседлана и не взнуздана. – Вы не пошлете Орга на поиски Тауга, Линнет и остальных?
   Свон кивнул и велел Оргу встать. Тот поднялся на ноги и показался мне больше, чем я помнил. Анс говорил, что поймал огра совсем маленьким, но тот нагнал на меня сильнейшего страха, когда дрался со мной, и мне не пришло в голову, что он еще не взрослый.
   – Орг, – сказал Свон. – Я знаю, ты слушал наш разговор. Я не хочу, чтобы ты причинял вред кому-либо из нашего отряда. Кивни, если ты меня понял.
   Орг кивнул.
   – Отправляйся на поиски Тауга, Этелы, леди Линнет и Вила. И если найдешь, приведи их ко мне целыми и невредимыми. Ты понял?
   Орг снова кивнул. Прежде он был темным, поскольку Свон велел ему сделаться видимым; пока Свон говорил, он стал серым, как туман.
   – Тогда ступай.
   Орг скрылся с наших глаз гораздо быстрее, чем Вистан.
   – Он их не тронет, – сказал Свон, – во всяком случае, я так думаю. Все зависит от того, насколько он голоден.
   Я заметил, что он спас Тауга и Этелу в городе за стенами Утгарда.
   – Там он хорошо питался, – сказал Свон. – Там постоянно происходили убийства, и он сам убил с полдюжины ангридов, когда мы с сэром Гарваоном бились с воинами короля Гиллинга. Убитых похоронили, но он разрыл могилы. Он говорит… Вы хотите услышать это?
   – Продолжайте, – промолвил я.
   – Он говорит, что нет ничего вкуснее трупа, пролежавшего в промерзшей земле неделю. Вы хотите забрать Орга обратно?
   Я помотал головой.
   – Он полезный союзник, но…
   – Понимаю, – сказал я и, подозвав Гильфа, попросил его порыскать по лесу в поисках Таугова следа.
   – Мне надлежит самому отправиться на поиски, – сказал Свон. – У вас удивительный пес. Раньше он раздражал меня почти так же сильно, как Поук, но мне бы хотелось иметь такого пса или похожего на него.
   – Надеюсь, когда-нибудь ваше желание сбудется, – сказал я.
   – Сомневаюсь, но мечтать об этом приятно. – Улыбка вновь тронула плотно сжатые губы Свона и погасла. – Вы не ответите мне на один вопрос, прежде чем я пойду за своим конем? В память о прошлом?
   Я сказал, что на многие вопросы мне не позволит ответить моя неосведомленность, а на многие другие – моя честь, но что лгать я не стану.
   – Вы думаете, это я убил короля Гиллинга?
   – Разумеется, нет.
   – Я сражался. Оба раза, когда на него напали, я сражался с оружием в руках. Вы думали об этом?
   Я помотал головой.
   – Так вот, я сражался. – Свон казался встревоженным. – Я часто думал об этом и даже говорил с ее величеством. Я легко мог убить короля.
   – Да, – согласился я. – Полагаю, вы могли.
   – Особенно в первый раз, когда мы бились с воинами, которых он выставил против нас. У меня в руке был меч. Темнота, шум, крики, полная неразбериха. Ад кромешный. Идн вам рассказывала, я знаю.
   Я кивнул и добавил, что не только Идн, а Тауг и многие другие тоже. Пока я говорил, до нас донесся лай Гильфа: он напал на след. Несколько мгновений я напряженно прислушивался (как и Свон), а потом сказал, что, если туман не вводит меня в заблуждение, пес уже удалился на значительное расстояние.
   – Я пойду за конем, – выпалил Свон и в считаные секунды скрылся из виду.
   В глубине души я надеялся, что он не заблудится в тумане, как остальные.
   Где-то с час я, отчаянно напрягая слух, шел на голос Гильфа, который громко лаял, когда чуял запах явственно, и тихо поскуливал, когда терял след из-за какой-нибудь причуды местности. Буквально за минуту до того, как я нагнал пса, до моего слуха донесся серебристый голос трубы – отдаленный, приглушенный туманом, который завивался тонкими струями и постепенно рассеивался на крепчающем ветру, призывающий людей Мардера загасить костры и оседлать лошадей. Настигнув наконец Гильфа, я предупредил его, что, возможно, мы не сумеем быстро догнать наших, даже если прямо сейчас найдем Тауга.
   Более отчетливо, чем обычно, он сказал:
   – Не только.
   – В смысле – не одного Тауга? Ну разумеется. С ним Линнет, Этела и Вил, – во всяком случае, я надеюсь на это.
   – Не только они.
   Гильф снова опустил нос к земле, принюхался и зарычал. Не знаю, звучал ли страх в рычании пса, но он увеличился в размерах и потемнел на моих глазах, а когда снова заговорил – повторив, что Тауг и остальные не одни, – голова его была величиной с мое боевое седло, а клыки длиннее моей кисти.
   – И вы тоже не одни, – раздался голос позади меня.

Глава 26
МОРСКИЕ ДРАКОНЫ

   Склон уходил вниз на многие лиги – так мне показалось. А если нет, если я неправильно оценил длину склона, то лишь потому, что спустился по нему не до самого конца.
   Как далеко до Эльфриса? Никто не задает таких вопросов, поскольку все, знающие Эльфрис, знают, что нет такой меры длины, которой можно измерить путь до него. Как далеко до лета, сэр? Сколько шагов? Как далеко до мечты, жившей в душе моей матери?
   Деревья становились все выше и выше, покуда оставшийся далеко позади лес Митгартра не стал казаться зарослями кустарника. Начавший рассеиваться туман потемнел, превратившись из белого в желтый. Гильф принюхался, я сделал то же самое и сказал:
   – Море.
   – Вы довольны, господин? – широко ухмыльнулась Ури, и я вспомнил все костры, которые мы разжигали и поддерживали вместе; кошмарное крылатое существо, которым она являлась прежде; и стенающую эльфийскую деву, дрожавшую в сочной траве под дуриановым деревом, красную, точно закатное солнце, и слишком слабую, чтобы подняться на ноги.
   Я невольно улыбнулся:
   – Я был бы доволен, когда бы во мне не нуждались в Митгартре. Сколько времени прошло, пока я бездельничал здесь, в Эльфрисе? Год?
   – И часа не прошло, господин. Вы сделали лишь несколько шагов.
   – Но мне предстоит пройти долгий путь, чтобы найти моих друзей.
   – Вовсе нет. Хотите увидеть их? Идите за мной.
   Она провела нас между деревьев, где не было никакой тропинки, на вершину голой скалы, вокруг которой клубился туман. Я сказал, что ничего не вижу, а Гильф с ворчанием попятился и снова укрылся под сенью леса.
   – Сейчас увидите, господин, когда туман рассеется.
   Ури взяла меня под руку, вероятно желая заверить, что мне нечего бояться высоты; я увидел, что теперь она не эльфийская дева, а земная женщина, тоненькая и обнаженная, с парящей над головой копной огненных волос. Мелкий дождик просыпался на нас – и сразу прекратился.
   В туманной пелене образовался разрыв, и в нем я увидел каменистый берег внизу, белогривые волны, накатывающие на него в такт ударам моего сердца, а за ними (где море было не прозрачным и не зеленым, а темно-синим) голову и плечи, когти и крылья белоснежного дракона, превосходящего размерами Гренгарма. Никакими словами не описать чувства, которые я испытал тогда. Если бы я сказал, что сердце у меня упало или что я ощутил себя оленем, которому выпускают кишки, разве мои слова произвели бы на тебя впечатление? Да и они не соответствовали бы истине, ибо я почувствовал себя гораздо хуже. Холодный пот градом хлынул по моему лицу, я оперся на меч, ибо у меня подкосились ноги. Ури заговорила, но я не ответил. И я не помню, что она сказала: голос ее ласкал слух, но пение птицы имело бы для меня ровно столько же смысла или даже больше.
   Разрыв затянулся, и белый дракон исчез из виду.
   – Плохой! Плохой! Плохой! – прогавкал Гильф из своего укрытия под деревьями.
   – Твой хозяин так не считает, – сказала Ури. – Он прославил свое имя, убивая подобных существ. Вспомните о радости, царящей в Голденхолле! – Она сжала мою руку крепче. – Я не хотела, чтобы вы увидели Кулили столь неожиданно, господин. И все же…
   – Ты рада, что я увидел, ибо ты стала свидетельницей моего страха и позора.
   Я попытался повернуться и пойти прочь, но она схватила меня за руку, и я не рискнул вырываться, поскольку стоял на самом краю обрыва.
   – Не рада. Удивлена. Кулили отражала нападения многочисленных войск.
   – Ты бы с удовольствием напугала меня еще сильнее, когда бы могла.
   – Вы мой господин. – Она заглянула мне в лицо. Сейчас Ури была прекраснее любой смертной женщины, хотя глаза ее горели желтым пламенем. – Если вы боитесь Кулили, вы не станете сражаться с ней, а если вы не станете сражаться с ней, вы не погибнете. Я часто подтрунивала над вами.
   – Слишком часто.
   Я смотрел на клубящийся туман, боясь, что он снова расступится. Если бы я опять увидел белого дракона, я бы, наверное, столкнул Ури с обрыва и обратился в бегство.
   – Не стану возражать. Но сейчас я не подтруниваю. Вторая смерть, принятая здесь, может означать для вас переход в полное небытие. Вы рассчитываете вознестись к вашему Вальфатеру?
   Я помотал головой.
   – Вы и не вознесетесь, господин. Если вы снова умрете – здесь или в Митгартре, – вы можете умереть окончательно. Сейчас я держу за руку ту часть Эйбела, которая осталась в живых после первой смерти.
   – Сэра Эйбела, – поправил я.
   – Вы унижаете свое достоинство!
   Я молча смотрел на клубящийся туман.
   – Гарваон и Свон – рыцари. «Сэр Гарваон», говорят они, и «сэр Свон» – и купаются в лучах вашей славы.
   – Так и те, кто придет за нами, будут купаться в лучах нашей с ними славы.
   – Вы ведь сразитесь с Кулили, правда? Вы сразитесь с ней один на один – и навсегда исчезнете из мира.
   Я промолчал, но перед моим мысленным взором снова возник Гавейн, опускающийся на колени и обнажающий шею.
   – Вы видели Гарсега и остальных?
   – Нет.
   – А остров Глас?
   Я удивился. И признался, что не видел ничего, кроме белого дракона. Ровным счетом ничего.
   – Тогда нам нельзя уходить отсюда. Гарсег и несколько морских эльфов ждут на берегу, но мы должны оставаться здесь, покуда вы не увидите остров и не поймете, что Гарсег говорит правду.
   – Он демон из Муспеля, – сказал я.
   – Он был вашим другом и снова станет вашим другом, коли вы позволите.
   – Баки хотела, чтобы я пришел в Эльфрис и убил Гарсега.
   – Я видела, господин, что вы не сделаете этого.
   Тогда я не думал и не думаю сейчас, что Ури имела власть над туманом, который постепенно поднимался, пока мы разговаривали. Но обладала она такой властью или нет, туман немного рассеялся. Белый дракон скрылся под волнами. Далеко в море я увидел башню Глас, вершина которой (терявшаяся в облаках в прошлый раз, когда я находился в обществе Гарсега) была почти неразличима в месте, где она уходила в Митгартр. При виде башни я как никогда ясно осознал, что земля, по которой мы ходили там, и море, по которому там плыли, в действительности являются небесами Эльфриса. Я увидел остров, верхушки деревьев и отлогий песчаный берег. Пять крохотных фигурок стояли там в ожидании, и, хотя рассмотреть их с такого расстояния не представлялось возможным, я понял, что это Вил, Тауг, Этела, Линнет и кто-то еще. Один из них помахал мне рукой.
   Наверное, мне следовало бы описать здесь, как мы спускались со скал на песчаный берег. Но я не стану, ибо почти ничего не помню. Образы Дизири, Гавейна и Бертольда проплывали перед моим мысленным взором вместе с образами Вальфатера и многих других – в частности, мальчика, который лежал навзничь в траве на Плоскогорье и видел сотни разных странных вещей в проплывающих облаках, в том числе замок Вальфатера.
   Гарсег тепло поприветствовал нас, в обличье почтенного старца из племени морских эльфов, в котором явился мне в первый раз и впоследствии являлся чаще всего. Он по-отечески обнял меня, а я обнял его.
   – Меня оклеветали перед вами, – промолвил он, – и я не смел показываться вам на глаза. Вы убили бы меня.
   Я поклялся, что не сделал бы такого.
   – Ури и Баки сказали вам, что я Сетр, и вы поверили.
   – Они ваши рабыни, – сказал я, – хотя и притворяются моими. Разве я мог не поверить?
   Другой эльф (или некто, внешне похожий на такового) приблизился к нам.
   – Ужели вы примете его слова на веру? – В глазах вечная ночь; во рту язык пламени.
   – Если он Сетр, – сказал я, – значит, Сетр не такой, как мне говорили.
   – Я действительно Сетр, – кивнул Гарсег. – Давайте отойдем в сторонку и немного посидим наедине друг с другом. Я все объясню.
   Мы двинулись прочь по песчаному берегу и отошли на сотню-полторы шагов от остальных. Я свистнул, подзывая Гильфа.
   – Было бы лучше, – сказал Гарсег, – если бы мы оставались вдвоем.
   – Сетр не может бояться пса.
   Он пожал плечами:
   – Сетр боится постороннего вмешательства, как любой, желающий распутать сложную проблему. Именно я научил вас питаться силой моря. Вы признаете это?
   – Признаю. Я никогда не отрицал этого.
   – Даже перед Вальфатером?
   – Тем более перед ним.
   Я пожалел тогда, и очень сильно, что Вальфатера нет рядом. Не потому, что я нуждался в его копье, а потому, что нуждался в его мудрости, превосходящей мудрость любого человека.
   – Вы сказали, что вы мой друг, сэр Эйбел, и я навсегда сохраню в памяти ваши слова. – Гарсег помолчал, задумчиво глядя в море, где туман мешался с белой пеной волн. – Позвольте мне разобраться с делами, происшедшими здесь. Здесь творится много плохого, и во многом виноват я. У меня были планы. Они провалились. Надеюсь, подобные неприятности не случаются с вами.