Страница:
Эйден решительным жестом прервал его:
— Неужели вы в самом деле думаете, будто ее неведение повлияет на то, сбудется пророчество или нет? Я знаю, вы пытаетесь защитить ее от той судьбы, которая ожидает вас, но не так это следует делать. О боги, Роберт! Иногда вы просто поражаете меня. То вы отказываетесь верить пророчеству, то делаете все от вас зависящее, чтобы не дать ему осуществиться. Неужели вас не смущает такое противоречие?
— Послушайте…
— Нет, Роберт! — Эйден шагнул вперед, как будто этим мог сделать свои доводы более весомыми. — Это именно то, за что вы ненавидите Гильдию: решимость оставлять людей в неведении ради их собственного блага. Если вы не скажете Дженн о том, что происходит, чем, по-вашему, обернется пророчество? И откуда она будет знать, чего следует избегать?
Последовало долгое молчание. Роберт пристально смотрел на Эйдена, а тот словно примерз к месту, не в силах произнести больше ни слова.
Наконец Роберт тихо сказал, словно борясь с болью от все еще свежей раны:
— Все не так просто. Я не могу еще ничего ей открыть. Она не поймет.
Только когда Роберт отвернулся, Эйден перестал ощущать гипнотическое воздействие его взгляда. Мягко, но решительно он сказал:
— Тогда рассказать ей могу я. В конце концов, я единственный, кроме вас, кто обо всем знает.
— Нет, — покачал головой Роберт.
— Все дело в демоне?
При этих словах Роберт выпрямился и напрягся.
— Вы не сообщите ей, чем кончается пророчество.
— Тогда, — вздохнул Эйден, — хотя бы дайте ей шанс принять участие в борьбе с ним — как делаете это сами. Позвольте ей стать одной из нас.
— Даже если этим я приближу угрожающую ей опасность?
Невозможно было не заметить прозвучавшего в голосе Роберта отчаяния. Эйден положил руку ему на плечо.
— Много лет назад вы позволили ей принять решение, определившее ее будущее. Она тогда выбрала возвращение в свою семью, к отцу, — что и положило начало всей цепи последующих событий. Лишать ее права на выбор сейчас не только аморально, но и опасно. Вы знаете ее лучше всех. Она способна к борьбе. Так дайте ей такую возможность и укажите, с чем бороться.
С иронической улыбкой Роберт протянул:
— Предполагается, что вы на моей стороне.
— Так и есть. Пойдемте. Вы узнаете, что нам удалось обнаружить, пока я буду рассказывать об этом Дженн.
Роберт сидел спиной к камину, положив ноги на низкий подоконник, и пересчитывал кусочки бумаги, с помощью которых Эйден пытался не дать ставням дребезжать. За окном кружились подхваченные злым ветром хлопья снега — прощальный подарок зимы. В глубине комнаты ровно звучал голос Эйдена, отвечавшего на многочисленные вопросы Дженн. Роберт намеренно не обращал внимания на их разговор. Ей и так было тяжело находиться с ним в одном помещении; не следовало хотя бы заставлять ее выдерживать его взгляд.
Не смотреть на Дженн ему было трудно, трудно не замечать происшедших в ней перемен. Теперь, когда ему была известна причина, он ясно видел, до какой степени она ушла в себя, насколько лишилась своей прежней общительности. Веселый смех, живой блеск глаз — все это исчезло. Была ли причина в избиениях Ичерном или же она лежала глубже? В том, что она убила Ичерна — и узнала правду о своем друге Нэше?
Как бы то ни было, Эйден, похоже, разобрался во всем правильно. Дженн была захвачена тем, что он рассказывал ей о своей работе, незаметно вовлекая в нее и саму Дженн. Неужели нет иного способа помочь ей, не подвергая опасности и в то же время остановив Нэша? Ведь все происходящее ведет только к осуществлению пророчества!
Дженн считала, что Роберт ей не доверяет, и самое худшее было в том, что он не мог ее разуверить — потому что и сам сомневался. Роберт не мог позволить себе быть откровенным с Дженн: он ведь знал, как много времени она проводила в обществе Нэша, хоть Дженн и утверждала, будто это ничего не значит.
Не было никакого способа выяснить, не оказал ли на нее Нэш воздействия; даже само пребывание Дженн в Бликстоне являлось опасностью. Что из того, что Роберт был рад ее присутствию… Что из того, что, если бы дело касалось его одного, он ей полностью доверился бы…
А может быть, все именно так, как говорит Эйден? Нужно ввести Дженн в курс дела, рассказать о том, что они ищут? Может быть, если дать ей то, в чем она нуждается, — информацию, — то это и позволит Дженн доказать, что на самом деле доверять ей можно?
К тому времени, когда Роберт получит ответ на свой вопрос, будет, наверное, слишком поздно… Что ж, значит, единственная возможность — попытаться.
Попытаться забыть, что он любит ее, а она его больше не любит.
Роберт сделал глубокий вдох, отгоняя печальные мысли, и сосредоточился на том, что обсуждали Эйден и Дженн.
— Значит, мы вернулись к тому, о чем я говорила раньше. То, что о Фелкри нигде ничего не сообщается, не означает, что он был разрушен. Фелкри может существовать до сих пор.
Раз между Фелкри и Бу были разногласия, в Бу могли сохраниться какие-то записи об этом.
Продолжая смотреть в окно, Роберт тихо поведал Дженн:
— Я был в Бу. Дворец абсолютно пуст.
— Ты ничего не рассчитывал найти в пещере Нанмура, а обнаружил там тот серебряный стержень, — резко возразила Дженн. — Правда, с тех пор ты так и не нашел ему применения.
Роберт ничего не ответил. Резкость Дженн было тем труднее вынести, что она была права. Роберт не расставался со стержнем, почему-то уверенный, что будет знать, что с ним делать, когда наступит нужный момент. Глупо, на самом-то деле…
— Кроме того, — безжалостно продолжала Дженн, — ты был в Алузии, но ничего не узнал о том, что там когда-то тоже был дворец Каббалы.
— Так что ты хочешь доказать? — спросил Роберт.
— Между главной твердыней Каббалы — Бу — и Фелкри произошел разрыв. Это могло привести к тому, что Фелкри уцелел, даже когда Бу пал. Разве не в наших интересах выяснить, не существует ли Фелкри до сих пор? Узнать, в чем была причина разрыва? Если на это не обратить внимания, от старинных книг мало проку.
— А будет ли от них прок вообще? — задумчиво протянул Роберт, все еще не оборачиваясь. — В нашем распоряжении ведь очень неполные отчеты. Не сомневаюсь, что существуют и более подробные сообщения, но не вижу, как мы сможем получить их в свои руки в ближайшем будущем — пока еще не оказалось слишком поздно. Кроме того, даже если мы узнаем, что случилось с Фелкри, разве это поможет бороться с пророчеством?
Дженн ничего не ответила, так что Роберту пришлось оглянуться на нее через плечо. Она сидела, пристально глядя на лежащую перед ней книгу. Наконец Дженн медленно произнесла:
— Поможет в том случае, если само пророчество и послужило причиной соперничества. — Изумленный, Роберт выпрямился в кресле. Не обращая на него внимания, Дженн продолжала: — Ключ был создан во дворце Бу, и мы знаем, что именно там он получил пророчество. Давайте на минутку предположим, что существовало два варианта пророчества — один, известный Бу, и другой, известный Фелкри. Если оба противника в споре были неколебимо уверены в своей правоте, это и могло оказаться причиной того, что Фелкри был отлучен от Каббалы. Можете ли вы представить себе другой повод для разрыва в столь напряженный момент? А если все отношения с Фелкри были прерваны до того, как появился Ключ, вполне возможно, что известная ему версия пророчества неверна. Настолько неверна, что Фелкри предпочел устраниться и не принимать никакого участия… О боги! — Дженн внезапно умолкла.
— Что такое?
Несколько мгновений Дженн молчала, потом заговорила — медленно и твердо:
— Каббала проиграла битву, согласно легенде, потому что, откуда ни возьмись, явилась инкарнация богини Минеи и стала сражаться на стороне Империи. Но что, если на самом деле это была колдунья из Фелкри?
— Подождите! — воскликнул Эйден, побагровев. Роберт вскочил и встал между ними.
— С какой стати ей было помогать в уничтожении собственных братьев?
Дженн подняла руку; ее глаза сверкали возбуждением.
— Чтобы сохранить собственную версию пророчества, конечно! Что еще могло бы быть столь же важным?
Возможно ли, что она права? Могло ли случиться, что за прошедшие столетия пророчество претерпело изменения? А если оно существовало задолго до создания Ключа…
Не окажется ли его окончание иным?
— Послушай, Роберт, — начала Дженн, смущенная его молчанием, — это, конечно, только догадки…
На лице Роберта появилась улыбка.
— Все в порядке. Ты меня убедила.
— Убедила? — Дженн удивленно заморгала.
— Ну а меня — нет, — проворчал Эйден. — Минея не раз в своем милосердии принимала человеческую форму, когда люди больше всего в ней нуждались. Мне неизвестно ничего, что давало бы основания иначе смотреть на битву при Алузии.
Роберт едва не расхохотался:
— Что заставляет вас считать, будто Минея не могла принять облик колдуньи? Наши с вами предположения не противоречат друг другу. Кроме того, у меня есть еще одна причина думать, что Дженн, возможно, права.
— Какая же? — явно недовольный, спросил Эйден.
— Я собственными глазами видел поле той битвы. Там сохранились разрушения, говорящие о сверхъестественном вмешательстве, намного превосходящем возможности Каббалы. Недаром многие столетия сохраняются рассказы о том, что сотворила Минея.
— Но это же означает…
— Мы должны туда отправиться, — перебила Эйдена Дженн. — Нужно узнать, что там сохранилось. И узнать, не жив ли кто-то из потомков колдунов Фелкри.
— Может быть, ты и права, — ответил Роберт, — но у нас нет времени на поиски дворца, когда мы и представления не имеем, где его искать. Я должен возглавить выступление против Селара, ты не забыла?
Дженн твердо посмотрела на него; к ней вернулась ее прежняя несгибаемая решительность.
— Ты не собираешься сказать мне, чем заканчивается пророчество?
— Дженн…
— Значит, ты готов рискнуть? Готов сразиться с Карланом, зная, что ему известно больше, чем тебе…
Дженн собралась продолжать, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Патрик, еще более растрепанный, чем обычно. Волосы его стояли дыбом, на лице виднелись пятна грязи, одежда была измята.
— Роберт! Благодарение богам — ты здесь!
— В чем дело?
— Тот второй дворец… — еле переводя дух, выпалил Патрик. — Разрыв произошел из-за пророчества! Тут все описано! — Он помахал перед носом Роберта древним свитком. — Самого слова «пророчество» автор не употребляет, он говорит северном пути и о ереси, о разных судьбах и о прочем в таком же роде. Манускрипт был создан за шесть месяцев до битвы при Алузии, но обнаружили его через два года солдаты Гильдии, посланные, чтобы забрать из опустевшего дворца все опасные документы. Только боги ведают, что еще они там нашли! У меня вся ночь ушла на то, чтобы перевести свиток.
Как зачарованный Роберт медленно протянул руку, взял свиток, развернул его и взглянул на выцветшие строки.
— Ты уверен, что здесь говорится о пророчестве? — внезапно почувствовав, что ему не хватает воздуха, спросил он. Если это так, если Ключ ошибся, то его судьба… Может быть, ему не придется…
— Абсолютно уверен, Роберт. — Патрик не мог устоять на месте. — Это невероятно! Здесь описаны первые стычки между Каббалой и Империей, выражается сожаление по поводу разрыва с Фелкри, который выбрал иной путь. Самое же важное — это указание на «истину, высеченную в камне».
— Что? — так и подскочила Дженн. — Ты хочешь сказать, что пророчество где-то записано? Высечено на камне?
— Мне кажется, что именно об этом и идет речь. Единственный способ удостовериться — отправиться в Бу и поискать. Или, может быть, в Алузию: вдруг удастся найти остатки Фелкри? Так или иначе, похоже, существует еще один источник, откуда можно узнать пророчество. Мы должны найти его, Роберт!
Роберт оторвал глаза от свитка. Патрик кипел энтузиазмом, на лице Эйдена был написан мягкий скептицизм. Наконец он взглянул на Дженн. Та внимательно смотрела на него, ожидая, что он изменит решение, поддастся на уговоры.
Роберт резко отвернулся к окну. У него нет времени для поездки в Алузию… и все же, может ли он позволить себе не отправиться туда? Проклятие, Дженн права! Но у него действительно нет времени! Еще немного недель, и здесь соберется войско мятежников. Что они станут делать, если Мика сообщит, что армия Селара выступает в поход, а Роберта не окажется на месте?
Однако есть шанс, что пророчество ложно…
— Сколько времени нужно, чтобы добраться до Алузии? — спросила Патрика Дженн, и Роберт немедленно ощутил озноб предчувствия.
— Нет, — решительно сказал он, поворачиваясь к собравшимся. — Патрик может отправиться туда, но ты останешься здесь.
— Роберт… — начал Эйден, но Роберт не позволил ему продолжить.
— Я знаю Алузию, и это последнее место, куда я отпущу Дженн без сильного эскорта. Патрик за последние шесть лет стал опытным путешественником. Ему удастся пробраться туда много легче, если он будет один.
Дженн бросила на него гневный взгляд:
— Тогда я отправлюсь в Будланди!
— Да помогут нам боги! — в отчаянии вскинул руки Роберт. — Говорю вам, я видел дворец Бу. Здание уцелело, но в нем ничего нет. Там пусто.
— Но стены стоят, а пророчество, должно быть, высечено на них! Ты ничего подобного там не заметил?
— Конечно, заметил.
— Ты мог прочесть надпись?
Роберт прикусил язык, но не ответить теперь он не мог.
— Нет, большей части я не разобрал. Но ты просто не имеешь представления о том, насколько там опасно. Ты всего неделю назад впервые покинула пределы Люсары. Чего ты пытаешься добиться?
— Найти выход из ловушки для нас обоих! — бросила Дженн со сверкающими глазами. — Если там записано пророчество, я найду его!
— Ты погибнешь, ничего не совершив.
— Ты не можешь меня остановить.
— Вот как? — Роберт сделал шаг вперед, и Дженн невольно отступила, наткнувшись на стол.
О боги, что он делает! Обращается с ней так же, как Ичерн!
Но ведь Дженн не проживет и пяти минут в разбойничьих городах и безводных пустынях Будланди!
Роберт попытался задушить всепоглощающее желание заслонить Дженн от всего, что могло ей угрожать. Ее доводы были очень вескими, и отмахнуться от них он не мог. Если существует другой вариант пророчества, то всем пойдет на пользу, если он его узнает — и быстро, до того, как столкнется с Нэшем.
Значит, выбора у него нет. К тому же Бу гораздо ближе, чем Алузия.
— Хорошо, — со вздохом сказал Роберт. — Я не стану пытаться тебя остановить. Я придумал кое-что получше. Я сам отправлюсь с тобой.
Маргарет чуть не бежала, отчаянно пытаясь не отстать от Роберта, обходившего замок с Деверином и Оуэном. Роберт отдавал приказания и пересматривал планы. Выслушивая возражения, он продолжал настаивать на своем.
— Последние припасы прибудут примерно через неделю. Займитесь их размещением, а также соберите мастеров, изготовляющих стрелы, и проверьте их работу. Я совсем не хочу, чтобы наши лучники стреляли на юг, а стрелы летели на север. Когда прибудут остальные военачальники, сообщите им, что я скоро вернусь. Выступление Пейна и Макглашена даст нам передышку — по крайней мере месяц. В последнем сообщении Мики говорится, что там все спокойно, но если он даст знать, что войско Селара готово выступить, не дожидаясь лета, разошлите приготовленные мной письма и оставьте сообщение для меня в порту. Посадите тех воинов, что будете к этому времени иметь, на корабли: Каванах обещал мне, что они будут ждать. Даже если мы выступим с опозданием, мы все равно сможем добраться до места раньше Селара. И что бы ни случилось, не дожидайтесь меня. Вам гораздо дольше добираться до границ Майенны, чем мне, путешествующему в одиночку. Впрочем, очень может быть, что я вернусь до того, как вам придется что-то предпринимать.
— И сколько же времени уйдет на ваше путешествие? — спросил Оуэн, которому явно очень не нравилось решение Роберта.
— Не больше двух недель, а может быть, и меньше. — Роберт остановился на ступенях, ведущих в башню, и повернулся к остальным: — Не тревожьтесь. Чтобы дождаться такой возможности, мне потребовалось двадцать лет, и я не собираюсь ее упустить; уверяю вас, я и не подумал бы отправиться в Будланди, если бы это не было так важно.
С этими словами Роберт скрылся в башне, а его расстроенные помощники разошлись, качая головами.
Маргарет прошла за сыном в его комнату и стала смотреть, как он упаковывает одежду в седельную суму.
— В чем дело, матушка? У меня очень мало времени. Через несколько минут мы должны выехать.
— Я понимаю, что ты торопишься, но не могу понять твоего решения. Как можешь ты сейчас уехать?
— Епископ Эйден все тебе объяснит.
— Но неужели и Дженн тоже обязательно в этом участвовать? Едва ли такое путешествие пойдет ей на пользу.
— Матушка, — ответил Роберт, продолжая кидать в суму вещи, — ты и представления не имеешь, как бы я хотел, чтобы она осталась.
— Разве ты не можешь ее остановить?
Роберт подошел к столу, у которого сидела его мать, и положил на него суму. Застегивая ее, он несколько секунд молчал.
— Не могу, не причинив ей боли, а такого больше я не выдержу. Иногда мне кажется, что чем больше я стараюсь ее защитить, тем дороже она за это платит. Кроме того, нужно смотреть фактам в лицо: в последнее время я не слишком удачлив.
Маргарет взяла руку сына и крепко стиснула ее. Пять лет она почти ничего не знала о нем, и вот теперь, всего через несколько дней после возвращения, он снова исчезает. Маргарет прикоснулась к щеке Роберта, на которой еще не зажил новый шрам, и улыбнулась:
— Ты все еще ее любишь.
Эти слова заставили его поднять глаза, и на мгновение он показался Маргарет удивительно юным.
— Что это? Неужели все знают? Неужели мои чувства так очевидны?
Маргарет начала смеяться, но тут пришел Патрик, и Роберт повернулся к нему:
— Ты, друг мой, будь осторожен в Алузии. Не высовывайся и слушайся Соклара. Ему можно доверять. Если сразу не сможешь найти его в порту, подожди несколько дней, и он обязательно появится. У тебя есть все, что нужно?
Патрик с широкой улыбкой кивнул:
— Только подумать, что всего несколько лет назад я и носа не высовывал из Анклава! Ты тоже будь осторожен, Роберт, и благополучно доставь Дженн обратно. Если я что-нибудь найду, я сразу пошлю весть.
— Будем надеяться, что так оно и будет.
ГЛАВА 12
— Неужели вы в самом деле думаете, будто ее неведение повлияет на то, сбудется пророчество или нет? Я знаю, вы пытаетесь защитить ее от той судьбы, которая ожидает вас, но не так это следует делать. О боги, Роберт! Иногда вы просто поражаете меня. То вы отказываетесь верить пророчеству, то делаете все от вас зависящее, чтобы не дать ему осуществиться. Неужели вас не смущает такое противоречие?
— Послушайте…
— Нет, Роберт! — Эйден шагнул вперед, как будто этим мог сделать свои доводы более весомыми. — Это именно то, за что вы ненавидите Гильдию: решимость оставлять людей в неведении ради их собственного блага. Если вы не скажете Дженн о том, что происходит, чем, по-вашему, обернется пророчество? И откуда она будет знать, чего следует избегать?
Последовало долгое молчание. Роберт пристально смотрел на Эйдена, а тот словно примерз к месту, не в силах произнести больше ни слова.
Наконец Роберт тихо сказал, словно борясь с болью от все еще свежей раны:
— Все не так просто. Я не могу еще ничего ей открыть. Она не поймет.
Только когда Роберт отвернулся, Эйден перестал ощущать гипнотическое воздействие его взгляда. Мягко, но решительно он сказал:
— Тогда рассказать ей могу я. В конце концов, я единственный, кроме вас, кто обо всем знает.
— Нет, — покачал головой Роберт.
— Все дело в демоне?
При этих словах Роберт выпрямился и напрягся.
— Вы не сообщите ей, чем кончается пророчество.
— Тогда, — вздохнул Эйден, — хотя бы дайте ей шанс принять участие в борьбе с ним — как делаете это сами. Позвольте ей стать одной из нас.
— Даже если этим я приближу угрожающую ей опасность?
Невозможно было не заметить прозвучавшего в голосе Роберта отчаяния. Эйден положил руку ему на плечо.
— Много лет назад вы позволили ей принять решение, определившее ее будущее. Она тогда выбрала возвращение в свою семью, к отцу, — что и положило начало всей цепи последующих событий. Лишать ее права на выбор сейчас не только аморально, но и опасно. Вы знаете ее лучше всех. Она способна к борьбе. Так дайте ей такую возможность и укажите, с чем бороться.
С иронической улыбкой Роберт протянул:
— Предполагается, что вы на моей стороне.
— Так и есть. Пойдемте. Вы узнаете, что нам удалось обнаружить, пока я буду рассказывать об этом Дженн.
Роберт сидел спиной к камину, положив ноги на низкий подоконник, и пересчитывал кусочки бумаги, с помощью которых Эйден пытался не дать ставням дребезжать. За окном кружились подхваченные злым ветром хлопья снега — прощальный подарок зимы. В глубине комнаты ровно звучал голос Эйдена, отвечавшего на многочисленные вопросы Дженн. Роберт намеренно не обращал внимания на их разговор. Ей и так было тяжело находиться с ним в одном помещении; не следовало хотя бы заставлять ее выдерживать его взгляд.
Не смотреть на Дженн ему было трудно, трудно не замечать происшедших в ней перемен. Теперь, когда ему была известна причина, он ясно видел, до какой степени она ушла в себя, насколько лишилась своей прежней общительности. Веселый смех, живой блеск глаз — все это исчезло. Была ли причина в избиениях Ичерном или же она лежала глубже? В том, что она убила Ичерна — и узнала правду о своем друге Нэше?
Как бы то ни было, Эйден, похоже, разобрался во всем правильно. Дженн была захвачена тем, что он рассказывал ей о своей работе, незаметно вовлекая в нее и саму Дженн. Неужели нет иного способа помочь ей, не подвергая опасности и в то же время остановив Нэша? Ведь все происходящее ведет только к осуществлению пророчества!
Дженн считала, что Роберт ей не доверяет, и самое худшее было в том, что он не мог ее разуверить — потому что и сам сомневался. Роберт не мог позволить себе быть откровенным с Дженн: он ведь знал, как много времени она проводила в обществе Нэша, хоть Дженн и утверждала, будто это ничего не значит.
Не было никакого способа выяснить, не оказал ли на нее Нэш воздействия; даже само пребывание Дженн в Бликстоне являлось опасностью. Что из того, что Роберт был рад ее присутствию… Что из того, что, если бы дело касалось его одного, он ей полностью доверился бы…
А может быть, все именно так, как говорит Эйден? Нужно ввести Дженн в курс дела, рассказать о том, что они ищут? Может быть, если дать ей то, в чем она нуждается, — информацию, — то это и позволит Дженн доказать, что на самом деле доверять ей можно?
К тому времени, когда Роберт получит ответ на свой вопрос, будет, наверное, слишком поздно… Что ж, значит, единственная возможность — попытаться.
Попытаться забыть, что он любит ее, а она его больше не любит.
Роберт сделал глубокий вдох, отгоняя печальные мысли, и сосредоточился на том, что обсуждали Эйден и Дженн.
— Значит, мы вернулись к тому, о чем я говорила раньше. То, что о Фелкри нигде ничего не сообщается, не означает, что он был разрушен. Фелкри может существовать до сих пор.
Раз между Фелкри и Бу были разногласия, в Бу могли сохраниться какие-то записи об этом.
Продолжая смотреть в окно, Роберт тихо поведал Дженн:
— Я был в Бу. Дворец абсолютно пуст.
— Ты ничего не рассчитывал найти в пещере Нанмура, а обнаружил там тот серебряный стержень, — резко возразила Дженн. — Правда, с тех пор ты так и не нашел ему применения.
Роберт ничего не ответил. Резкость Дженн было тем труднее вынести, что она была права. Роберт не расставался со стержнем, почему-то уверенный, что будет знать, что с ним делать, когда наступит нужный момент. Глупо, на самом-то деле…
— Кроме того, — безжалостно продолжала Дженн, — ты был в Алузии, но ничего не узнал о том, что там когда-то тоже был дворец Каббалы.
— Так что ты хочешь доказать? — спросил Роберт.
— Между главной твердыней Каббалы — Бу — и Фелкри произошел разрыв. Это могло привести к тому, что Фелкри уцелел, даже когда Бу пал. Разве не в наших интересах выяснить, не существует ли Фелкри до сих пор? Узнать, в чем была причина разрыва? Если на это не обратить внимания, от старинных книг мало проку.
— А будет ли от них прок вообще? — задумчиво протянул Роберт, все еще не оборачиваясь. — В нашем распоряжении ведь очень неполные отчеты. Не сомневаюсь, что существуют и более подробные сообщения, но не вижу, как мы сможем получить их в свои руки в ближайшем будущем — пока еще не оказалось слишком поздно. Кроме того, даже если мы узнаем, что случилось с Фелкри, разве это поможет бороться с пророчеством?
Дженн ничего не ответила, так что Роберту пришлось оглянуться на нее через плечо. Она сидела, пристально глядя на лежащую перед ней книгу. Наконец Дженн медленно произнесла:
— Поможет в том случае, если само пророчество и послужило причиной соперничества. — Изумленный, Роберт выпрямился в кресле. Не обращая на него внимания, Дженн продолжала: — Ключ был создан во дворце Бу, и мы знаем, что именно там он получил пророчество. Давайте на минутку предположим, что существовало два варианта пророчества — один, известный Бу, и другой, известный Фелкри. Если оба противника в споре были неколебимо уверены в своей правоте, это и могло оказаться причиной того, что Фелкри был отлучен от Каббалы. Можете ли вы представить себе другой повод для разрыва в столь напряженный момент? А если все отношения с Фелкри были прерваны до того, как появился Ключ, вполне возможно, что известная ему версия пророчества неверна. Настолько неверна, что Фелкри предпочел устраниться и не принимать никакого участия… О боги! — Дженн внезапно умолкла.
— Что такое?
Несколько мгновений Дженн молчала, потом заговорила — медленно и твердо:
— Каббала проиграла битву, согласно легенде, потому что, откуда ни возьмись, явилась инкарнация богини Минеи и стала сражаться на стороне Империи. Но что, если на самом деле это была колдунья из Фелкри?
— Подождите! — воскликнул Эйден, побагровев. Роберт вскочил и встал между ними.
— С какой стати ей было помогать в уничтожении собственных братьев?
Дженн подняла руку; ее глаза сверкали возбуждением.
— Чтобы сохранить собственную версию пророчества, конечно! Что еще могло бы быть столь же важным?
Возможно ли, что она права? Могло ли случиться, что за прошедшие столетия пророчество претерпело изменения? А если оно существовало задолго до создания Ключа…
Не окажется ли его окончание иным?
— Послушай, Роберт, — начала Дженн, смущенная его молчанием, — это, конечно, только догадки…
На лице Роберта появилась улыбка.
— Все в порядке. Ты меня убедила.
— Убедила? — Дженн удивленно заморгала.
— Ну а меня — нет, — проворчал Эйден. — Минея не раз в своем милосердии принимала человеческую форму, когда люди больше всего в ней нуждались. Мне неизвестно ничего, что давало бы основания иначе смотреть на битву при Алузии.
Роберт едва не расхохотался:
— Что заставляет вас считать, будто Минея не могла принять облик колдуньи? Наши с вами предположения не противоречат друг другу. Кроме того, у меня есть еще одна причина думать, что Дженн, возможно, права.
— Какая же? — явно недовольный, спросил Эйден.
— Я собственными глазами видел поле той битвы. Там сохранились разрушения, говорящие о сверхъестественном вмешательстве, намного превосходящем возможности Каббалы. Недаром многие столетия сохраняются рассказы о том, что сотворила Минея.
— Но это же означает…
— Мы должны туда отправиться, — перебила Эйдена Дженн. — Нужно узнать, что там сохранилось. И узнать, не жив ли кто-то из потомков колдунов Фелкри.
— Может быть, ты и права, — ответил Роберт, — но у нас нет времени на поиски дворца, когда мы и представления не имеем, где его искать. Я должен возглавить выступление против Селара, ты не забыла?
Дженн твердо посмотрела на него; к ней вернулась ее прежняя несгибаемая решительность.
— Ты не собираешься сказать мне, чем заканчивается пророчество?
— Дженн…
— Значит, ты готов рискнуть? Готов сразиться с Карланом, зная, что ему известно больше, чем тебе…
Дженн собралась продолжать, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Патрик, еще более растрепанный, чем обычно. Волосы его стояли дыбом, на лице виднелись пятна грязи, одежда была измята.
— Роберт! Благодарение богам — ты здесь!
— В чем дело?
— Тот второй дворец… — еле переводя дух, выпалил Патрик. — Разрыв произошел из-за пророчества! Тут все описано! — Он помахал перед носом Роберта древним свитком. — Самого слова «пророчество» автор не употребляет, он говорит северном пути и о ереси, о разных судьбах и о прочем в таком же роде. Манускрипт был создан за шесть месяцев до битвы при Алузии, но обнаружили его через два года солдаты Гильдии, посланные, чтобы забрать из опустевшего дворца все опасные документы. Только боги ведают, что еще они там нашли! У меня вся ночь ушла на то, чтобы перевести свиток.
Как зачарованный Роберт медленно протянул руку, взял свиток, развернул его и взглянул на выцветшие строки.
— Ты уверен, что здесь говорится о пророчестве? — внезапно почувствовав, что ему не хватает воздуха, спросил он. Если это так, если Ключ ошибся, то его судьба… Может быть, ему не придется…
— Абсолютно уверен, Роберт. — Патрик не мог устоять на месте. — Это невероятно! Здесь описаны первые стычки между Каббалой и Империей, выражается сожаление по поводу разрыва с Фелкри, который выбрал иной путь. Самое же важное — это указание на «истину, высеченную в камне».
— Что? — так и подскочила Дженн. — Ты хочешь сказать, что пророчество где-то записано? Высечено на камне?
— Мне кажется, что именно об этом и идет речь. Единственный способ удостовериться — отправиться в Бу и поискать. Или, может быть, в Алузию: вдруг удастся найти остатки Фелкри? Так или иначе, похоже, существует еще один источник, откуда можно узнать пророчество. Мы должны найти его, Роберт!
Роберт оторвал глаза от свитка. Патрик кипел энтузиазмом, на лице Эйдена был написан мягкий скептицизм. Наконец он взглянул на Дженн. Та внимательно смотрела на него, ожидая, что он изменит решение, поддастся на уговоры.
Роберт резко отвернулся к окну. У него нет времени для поездки в Алузию… и все же, может ли он позволить себе не отправиться туда? Проклятие, Дженн права! Но у него действительно нет времени! Еще немного недель, и здесь соберется войско мятежников. Что они станут делать, если Мика сообщит, что армия Селара выступает в поход, а Роберта не окажется на месте?
Однако есть шанс, что пророчество ложно…
— Сколько времени нужно, чтобы добраться до Алузии? — спросила Патрика Дженн, и Роберт немедленно ощутил озноб предчувствия.
— Нет, — решительно сказал он, поворачиваясь к собравшимся. — Патрик может отправиться туда, но ты останешься здесь.
— Роберт… — начал Эйден, но Роберт не позволил ему продолжить.
— Я знаю Алузию, и это последнее место, куда я отпущу Дженн без сильного эскорта. Патрик за последние шесть лет стал опытным путешественником. Ему удастся пробраться туда много легче, если он будет один.
Дженн бросила на него гневный взгляд:
— Тогда я отправлюсь в Будланди!
— Да помогут нам боги! — в отчаянии вскинул руки Роберт. — Говорю вам, я видел дворец Бу. Здание уцелело, но в нем ничего нет. Там пусто.
— Но стены стоят, а пророчество, должно быть, высечено на них! Ты ничего подобного там не заметил?
— Конечно, заметил.
— Ты мог прочесть надпись?
Роберт прикусил язык, но не ответить теперь он не мог.
— Нет, большей части я не разобрал. Но ты просто не имеешь представления о том, насколько там опасно. Ты всего неделю назад впервые покинула пределы Люсары. Чего ты пытаешься добиться?
— Найти выход из ловушки для нас обоих! — бросила Дженн со сверкающими глазами. — Если там записано пророчество, я найду его!
— Ты погибнешь, ничего не совершив.
— Ты не можешь меня остановить.
— Вот как? — Роберт сделал шаг вперед, и Дженн невольно отступила, наткнувшись на стол.
О боги, что он делает! Обращается с ней так же, как Ичерн!
Но ведь Дженн не проживет и пяти минут в разбойничьих городах и безводных пустынях Будланди!
Роберт попытался задушить всепоглощающее желание заслонить Дженн от всего, что могло ей угрожать. Ее доводы были очень вескими, и отмахнуться от них он не мог. Если существует другой вариант пророчества, то всем пойдет на пользу, если он его узнает — и быстро, до того, как столкнется с Нэшем.
Значит, выбора у него нет. К тому же Бу гораздо ближе, чем Алузия.
— Хорошо, — со вздохом сказал Роберт. — Я не стану пытаться тебя остановить. Я придумал кое-что получше. Я сам отправлюсь с тобой.
Маргарет чуть не бежала, отчаянно пытаясь не отстать от Роберта, обходившего замок с Деверином и Оуэном. Роберт отдавал приказания и пересматривал планы. Выслушивая возражения, он продолжал настаивать на своем.
— Последние припасы прибудут примерно через неделю. Займитесь их размещением, а также соберите мастеров, изготовляющих стрелы, и проверьте их работу. Я совсем не хочу, чтобы наши лучники стреляли на юг, а стрелы летели на север. Когда прибудут остальные военачальники, сообщите им, что я скоро вернусь. Выступление Пейна и Макглашена даст нам передышку — по крайней мере месяц. В последнем сообщении Мики говорится, что там все спокойно, но если он даст знать, что войско Селара готово выступить, не дожидаясь лета, разошлите приготовленные мной письма и оставьте сообщение для меня в порту. Посадите тех воинов, что будете к этому времени иметь, на корабли: Каванах обещал мне, что они будут ждать. Даже если мы выступим с опозданием, мы все равно сможем добраться до места раньше Селара. И что бы ни случилось, не дожидайтесь меня. Вам гораздо дольше добираться до границ Майенны, чем мне, путешествующему в одиночку. Впрочем, очень может быть, что я вернусь до того, как вам придется что-то предпринимать.
— И сколько же времени уйдет на ваше путешествие? — спросил Оуэн, которому явно очень не нравилось решение Роберта.
— Не больше двух недель, а может быть, и меньше. — Роберт остановился на ступенях, ведущих в башню, и повернулся к остальным: — Не тревожьтесь. Чтобы дождаться такой возможности, мне потребовалось двадцать лет, и я не собираюсь ее упустить; уверяю вас, я и не подумал бы отправиться в Будланди, если бы это не было так важно.
С этими словами Роберт скрылся в башне, а его расстроенные помощники разошлись, качая головами.
Маргарет прошла за сыном в его комнату и стала смотреть, как он упаковывает одежду в седельную суму.
— В чем дело, матушка? У меня очень мало времени. Через несколько минут мы должны выехать.
— Я понимаю, что ты торопишься, но не могу понять твоего решения. Как можешь ты сейчас уехать?
— Епископ Эйден все тебе объяснит.
— Но неужели и Дженн тоже обязательно в этом участвовать? Едва ли такое путешествие пойдет ей на пользу.
— Матушка, — ответил Роберт, продолжая кидать в суму вещи, — ты и представления не имеешь, как бы я хотел, чтобы она осталась.
— Разве ты не можешь ее остановить?
Роберт подошел к столу, у которого сидела его мать, и положил на него суму. Застегивая ее, он несколько секунд молчал.
— Не могу, не причинив ей боли, а такого больше я не выдержу. Иногда мне кажется, что чем больше я стараюсь ее защитить, тем дороже она за это платит. Кроме того, нужно смотреть фактам в лицо: в последнее время я не слишком удачлив.
Маргарет взяла руку сына и крепко стиснула ее. Пять лет она почти ничего не знала о нем, и вот теперь, всего через несколько дней после возвращения, он снова исчезает. Маргарет прикоснулась к щеке Роберта, на которой еще не зажил новый шрам, и улыбнулась:
— Ты все еще ее любишь.
Эти слова заставили его поднять глаза, и на мгновение он показался Маргарет удивительно юным.
— Что это? Неужели все знают? Неужели мои чувства так очевидны?
Маргарет начала смеяться, но тут пришел Патрик, и Роберт повернулся к нему:
— Ты, друг мой, будь осторожен в Алузии. Не высовывайся и слушайся Соклара. Ему можно доверять. Если сразу не сможешь найти его в порту, подожди несколько дней, и он обязательно появится. У тебя есть все, что нужно?
Патрик с широкой улыбкой кивнул:
— Только подумать, что всего несколько лет назад я и носа не высовывал из Анклава! Ты тоже будь осторожен, Роберт, и благополучно доставь Дженн обратно. Если я что-нибудь найду, я сразу пошлю весть.
— Будем надеяться, что так оно и будет.
ГЛАВА 12
Мика бодро шагал по улице деревни, которая еще недавно была тихой и сонной. Теперь же Дромма кипела энергией, типичной для селения, растущего слишком быстро. Наскоро сооруженные лотки и рыночные лавки выплескивались за деревянную стену, окружающую Дромму, люди расселялись по равнине. Шум и суета царили ужасные, они, казалось, никогда не прекращались, даже глубокой ночью. Не проходило часа, чтобы деревенским стражникам не приходилось разнимать драчунов, а то и обнаживших оружие противников.
Мику ждали дела, поэтому он спешил. Раннее утро было полно птичьего пения, влажный воздух нес весеннюю радость, но и тревогу. Лес к югу от деревни почти исчез, уцелели только некоторые высокие деревья, служившие укрытием войскам, скапливающимся в соседней долине. Армия короля стремилась держать свои передвижения в секрете.
Мика свернул с главной улицы и вошел в широко распахнутую дверь таверны. Двое мужчин уткнулись в крышку стола в дальнем углу; лица их были бессмысленны, один в пьяном сне даже храпел.
— Привет, Мика, — окликнул его голос из заднего помещения, и тут же в дверь выглянуло ухмыляющееся лицо, за ним последовали остальные части тела и метла. — Видать, хороша прогулочка таким славным утречком.
— Это уж точно, Киран. Чего ж ты не избавился от этой парочки?
— Мне подумалось, что стоит оставить их тебе. Да я в одиночку их и не выволоку.
Мика подошел к здоровенному пьянице.
— Да брось, выволок бы, если б захотел. Ну-ка, дай мне ведро. — Он взял у парнишки ведро с водой и вылил половину на голову одного из спящих. Тот, еле продрав глаза, поднялся, и Мика, подхватив его под локоть, выпроводил пьянчугу за дверь. Через минуту там же оказался и второй.
Киран с усмешкой пробормотал:
— Жаль, что я до такого не додумался. Мика рассмеялся и хлопнул его по плечу:
— Ладно, беремся за дело. Если за час мы не наведем тут чистоты, Даффи оторвет нам головы, потому что не сможет открыть таверну вовремя. Ты мети пол, а я принесу еще воды.
Несмотря на ранний час, Киран, что бы ни делал — мел пол, протирал тряпкой прилавок или двигал тяжелые столы, — болтал не умолкая. За месяцы работы здесь Мика привык к этому непрекращающемуся шуму. Как ни молод был Киран, прислуживая в таверне, он успел узнать немало странных вещей.
— Даффи высосет немало золота из войска, хоть нам с тобой и не перепадет ни монетки. Никогда еще не видел, чтобы люди так накачивались выпивкой, как эти гильдийцы — разве что наемники из Садлана. Ох, лучше бы их тут не было, отправлялись бы они к себе. В деревне все как один их ненавидят: разве забудешь, как они переходили границу и грабили нас! И чтобы они теперь стали нашими союзниками?! Помяни мое слово: в один прекрасный день они подерутся с гильдийцами, а мы окажемся как раз в середке. Ну да лучше погибнуть в драке, чем в каком-то глупом пожаре, как герцог Ичерн.
Мика бросил на него взгляд, но промолчал. Послание от Роберта прибыло почти одновременно с новостями из Клоннета. Дженн и Эндрю спаслись — это было все, что узнал Мика, но ему ничего больше и не требовалось.
— Они все только о том и говорили вчера, — не переводя дыхания, продолжал Киран. — Как этот колдун Данлорн в одиночку напал на замок, прикончил герцога с герцогиней, а потом поджег здание.
Мика с улыбкой спросил:
— И ты в это веришь?
— Так ведь мы все знаем, что такое колдуны, верно? — Киран почесал в затылке. — А этот Данлорн еще и похуже чего натворил в Элайте. Ну и злой, должно быть!
— Уж это точно, — с усмешкой кивнул Мика. Как-нибудь он расскажет Роберту обо всех слухах, которые ходят об объявленном вне закона изгнаннике. Вот можно будет посмеяться!
Мика поднял ведро и вышел в заднюю дверь, чтобы вылить грязную воду в сточную канаву, потом с удовольствием накачал чистой воды.
Такая работа, повторяющаяся день за днем, когда точно известно, что когда нужно делать, и как это делать, и каковы будут результаты, приносила Мике чувство умиротворенности. Не то чтобы он был бы счастлив, оставшись в таверне до конца своих дней, но такая жизнь — отдых от бесконечных странствий — имела определенное очарование. Жители Дроммы были хорошими людьми, напоминающими Мике тех, среди кого он рос в Данлорне. Присутствие солдат Селара изрядно испытывало их терпение, но все же не смогло развратить. Было бы здорово вернуться сюда после войны, повидаться с друзьями, которых у Мики здесь завелось немало.
После войны…
Мика прополоскал и выжал тряпку, выплеснул воду из ведра и убрал их в чулан. Оставив Кирана заканчивать наведение порядка в зале таверны, Мика направился к конюшне, прихватив по дороге вилы. Нужно было сменить солому в стойлах, и Мика принялся за дело, весело насвистывая.
Этим утром в долине было тихо. Королевское войско, казалось, не спешило выступить в поход. Мике все еще было трудно определить, много ли солдат согнал сюда Селар, — деревья скрывали лагерь. Пять или шесть тысяч… Однако ко времени наступления число их наверняка увеличится. Не такой же Селар дурак, чтобы напасть на сильного соседа всего с пятью тысячами. Главное для Мики — не прозевать, когда армия двинется к границе Майенны. Нужно бдительно следить за лагерем, а потом скакать во весь опор к Роберту.
Сколько человек удастся тому набрать? Пойдет ли за ним хоть кто-нибудь, или, поразмыслив, люди решат, что не желают сражаться вместе с колдуном? Киран правильно говорит: слишком много слухов ходит о пожаре в Клоннете и о других приписываемых Роберту преступлениях. Иногда Мике трудно было удержаться и не рассказать правду о своем господине: ведь многие чувствовали себя преданными Данлорном, которого они когда-то прославляли как героя, который разбил тех самых наемников из Садлани, что стали теперь союзниками Селара, — и который замарал себя скверной колдовства. Такое отношение народа к Роберту было несправедливо и тяжелым грузом ложилось на душу Мике, однако он понимал, что причина тут в незнании, а он не может себе позволить открыть истину.
Да и утешит ли кого-нибудь такая истина — ведь над Робертом по-прежнему тяготеет пророчество, которого никто, за исключением, может быть, Нэша, толком не понимает.
Мика вымел конюшню, окатил водой вымощенный булыжником пол и принес в стойла свежей соломы.
— Эй!
Мика обернулся и прищурился: в конюшне было темно, а двор купался в ярком солнечном свете.
— Да?
— Можно в вашей конюшне оставить лошадь?
Мика сделал несколько шагов к воротам и замер на месте. Перед ним стояла молодая женщина, держа за повод великолепного вороного мерина. Однако хозяйка совершенно затмевала своего скакуна.
Почти одного роста с Микой, она все сияла яркими красками, так что двор и конюшня по сравнению с ней выглядели серыми и унылыми. Голубой жакет поверх богатого алого платья, правильные черты лица, глаза прозрачные, как чистый лед, волосы цвета червонного золота… По крайней мере, Мика всегда считал, что червонное золото выглядит именно так.
Мику ждали дела, поэтому он спешил. Раннее утро было полно птичьего пения, влажный воздух нес весеннюю радость, но и тревогу. Лес к югу от деревни почти исчез, уцелели только некоторые высокие деревья, служившие укрытием войскам, скапливающимся в соседней долине. Армия короля стремилась держать свои передвижения в секрете.
Мика свернул с главной улицы и вошел в широко распахнутую дверь таверны. Двое мужчин уткнулись в крышку стола в дальнем углу; лица их были бессмысленны, один в пьяном сне даже храпел.
— Привет, Мика, — окликнул его голос из заднего помещения, и тут же в дверь выглянуло ухмыляющееся лицо, за ним последовали остальные части тела и метла. — Видать, хороша прогулочка таким славным утречком.
— Это уж точно, Киран. Чего ж ты не избавился от этой парочки?
— Мне подумалось, что стоит оставить их тебе. Да я в одиночку их и не выволоку.
Мика подошел к здоровенному пьянице.
— Да брось, выволок бы, если б захотел. Ну-ка, дай мне ведро. — Он взял у парнишки ведро с водой и вылил половину на голову одного из спящих. Тот, еле продрав глаза, поднялся, и Мика, подхватив его под локоть, выпроводил пьянчугу за дверь. Через минуту там же оказался и второй.
Киран с усмешкой пробормотал:
— Жаль, что я до такого не додумался. Мика рассмеялся и хлопнул его по плечу:
— Ладно, беремся за дело. Если за час мы не наведем тут чистоты, Даффи оторвет нам головы, потому что не сможет открыть таверну вовремя. Ты мети пол, а я принесу еще воды.
Несмотря на ранний час, Киран, что бы ни делал — мел пол, протирал тряпкой прилавок или двигал тяжелые столы, — болтал не умолкая. За месяцы работы здесь Мика привык к этому непрекращающемуся шуму. Как ни молод был Киран, прислуживая в таверне, он успел узнать немало странных вещей.
— Даффи высосет немало золота из войска, хоть нам с тобой и не перепадет ни монетки. Никогда еще не видел, чтобы люди так накачивались выпивкой, как эти гильдийцы — разве что наемники из Садлана. Ох, лучше бы их тут не было, отправлялись бы они к себе. В деревне все как один их ненавидят: разве забудешь, как они переходили границу и грабили нас! И чтобы они теперь стали нашими союзниками?! Помяни мое слово: в один прекрасный день они подерутся с гильдийцами, а мы окажемся как раз в середке. Ну да лучше погибнуть в драке, чем в каком-то глупом пожаре, как герцог Ичерн.
Мика бросил на него взгляд, но промолчал. Послание от Роберта прибыло почти одновременно с новостями из Клоннета. Дженн и Эндрю спаслись — это было все, что узнал Мика, но ему ничего больше и не требовалось.
— Они все только о том и говорили вчера, — не переводя дыхания, продолжал Киран. — Как этот колдун Данлорн в одиночку напал на замок, прикончил герцога с герцогиней, а потом поджег здание.
Мика с улыбкой спросил:
— И ты в это веришь?
— Так ведь мы все знаем, что такое колдуны, верно? — Киран почесал в затылке. — А этот Данлорн еще и похуже чего натворил в Элайте. Ну и злой, должно быть!
— Уж это точно, — с усмешкой кивнул Мика. Как-нибудь он расскажет Роберту обо всех слухах, которые ходят об объявленном вне закона изгнаннике. Вот можно будет посмеяться!
Мика поднял ведро и вышел в заднюю дверь, чтобы вылить грязную воду в сточную канаву, потом с удовольствием накачал чистой воды.
Такая работа, повторяющаяся день за днем, когда точно известно, что когда нужно делать, и как это делать, и каковы будут результаты, приносила Мике чувство умиротворенности. Не то чтобы он был бы счастлив, оставшись в таверне до конца своих дней, но такая жизнь — отдых от бесконечных странствий — имела определенное очарование. Жители Дроммы были хорошими людьми, напоминающими Мике тех, среди кого он рос в Данлорне. Присутствие солдат Селара изрядно испытывало их терпение, но все же не смогло развратить. Было бы здорово вернуться сюда после войны, повидаться с друзьями, которых у Мики здесь завелось немало.
После войны…
Мика прополоскал и выжал тряпку, выплеснул воду из ведра и убрал их в чулан. Оставив Кирана заканчивать наведение порядка в зале таверны, Мика направился к конюшне, прихватив по дороге вилы. Нужно было сменить солому в стойлах, и Мика принялся за дело, весело насвистывая.
Этим утром в долине было тихо. Королевское войско, казалось, не спешило выступить в поход. Мике все еще было трудно определить, много ли солдат согнал сюда Селар, — деревья скрывали лагерь. Пять или шесть тысяч… Однако ко времени наступления число их наверняка увеличится. Не такой же Селар дурак, чтобы напасть на сильного соседа всего с пятью тысячами. Главное для Мики — не прозевать, когда армия двинется к границе Майенны. Нужно бдительно следить за лагерем, а потом скакать во весь опор к Роберту.
Сколько человек удастся тому набрать? Пойдет ли за ним хоть кто-нибудь, или, поразмыслив, люди решат, что не желают сражаться вместе с колдуном? Киран правильно говорит: слишком много слухов ходит о пожаре в Клоннете и о других приписываемых Роберту преступлениях. Иногда Мике трудно было удержаться и не рассказать правду о своем господине: ведь многие чувствовали себя преданными Данлорном, которого они когда-то прославляли как героя, который разбил тех самых наемников из Садлани, что стали теперь союзниками Селара, — и который замарал себя скверной колдовства. Такое отношение народа к Роберту было несправедливо и тяжелым грузом ложилось на душу Мике, однако он понимал, что причина тут в незнании, а он не может себе позволить открыть истину.
Да и утешит ли кого-нибудь такая истина — ведь над Робертом по-прежнему тяготеет пророчество, которого никто, за исключением, может быть, Нэша, толком не понимает.
Мика вымел конюшню, окатил водой вымощенный булыжником пол и принес в стойла свежей соломы.
— Эй!
Мика обернулся и прищурился: в конюшне было темно, а двор купался в ярком солнечном свете.
— Да?
— Можно в вашей конюшне оставить лошадь?
Мика сделал несколько шагов к воротам и замер на месте. Перед ним стояла молодая женщина, держа за повод великолепного вороного мерина. Однако хозяйка совершенно затмевала своего скакуна.
Почти одного роста с Микой, она все сияла яркими красками, так что двор и конюшня по сравнению с ней выглядели серыми и унылыми. Голубой жакет поверх богатого алого платья, правильные черты лица, глаза прозрачные, как чистый лед, волосы цвета червонного золота… По крайней мере, Мика всегда считал, что червонное золото выглядит именно так.