Страница:
Марсэя.
Дженн попыталась разобраться в услышанном. Значит, раздоры и ненависть стоили Люсаре независимости. Словно вспышка света озарила для девушки прошлое: она сама и ее страна — обе лишились прав, данных им от рождения, в одно и то же время, одним и тем же образом.
— Так что же, — выдохнула Дженн, — случилось с вашим внуком? Как вообще начались похищения? Были ли они обычны во времена Смуты?
Кемпбелл сложил руки на груди.
— В то время и сомнения не было, что это — следствие Смуты. Не помню, кого схватили первым, но сына Блэра наверняка похитили почти сразу, как это началось. Трудно сказать точнее… Было столько нападений, засад, схваток, столько людей — невинных людей — погибло. Сначала исчезновение детей никто не связывал одно с другим. Так продолжалось, пока среди бела дня не был захвачен маленький Петер МакГлашен. Около дюжины вооруженных всадников напали на караван его матери, направлявшейся навестить своего дядю. Они перебили стражу, не тронули мать мальчика и ее женщин и увезли маленького Петера. Ему было два года. Родители напрасно ждали требования выкупа. Примерно то же случилось и с моим внуком — со всеми детьми.
— Но, — медленно начала Дженн, тщательно подбирая слова, — я среди похищенных единственная девочка. Почему? Тут концы не сходятся с концами. Все остальные Дома так или иначе участвовали в Смуте, даже ваш. Но вы же сами сказали, что мой отец никогда не участвовал в раздорах, и к тому же если похищали наследников, то я-то — младшая из дочерей. Я ни для кого не представляла ценности. Так почему меня похитили?
Кемпбелл повернулся и долго смотрел на девушку.
— Думаю, тут дело в том, какова была изначальная цель. Если детей похищали ради выкупа, то да, увозить вас было бессмысленно. Однако если цель была другой?
— Но какой? — настаивала Дженн.
— Ну… — Кемпбелл задумался, не находя ответа. — Может быть, все дети происходили из Домов, на которые виновники хотели оказать влияние. Возможно, все они были из враждебных семей. Человек, задумавший это, мог сначала намереваться вернуть вас семьям, но почему-либо не смог или погиб на поле битвы. Хотел бы я знать…
— Я тоже. — Дженн снова взглянула на освещенное окно в башне. Становилось очень поздно, и если она не вернется в свою комнату, ее начнут искать. — Не думаю, что Роберт сможет вам помочь. Мне так жаль…
— Я понимаю, дитя. — Кемпбелл поднялся и протянул Дженн руку. — Но вы не должны тревожиться. Я не питаю ложных надежд… по крайней мере так мне кажется. Теперь, когда прошло так много лет, единственное, что я могу, — это попытаться. Если я не сделаю всего, на что способен, я никогда не смогу спокойно спать.
Дженн улыбнулась и взяла старика за руку. Они вместе вернулись в замок.
Фиона появилась двумя днями позже в сопровождении Беллы. Как только Дженн увидела ее, девушку охватили сомнения: следовало ли ей соглашаться на обучение… Белла представила Фиону как наставницу, которая займет место самой Беллы, когда они с Лоренсом уедут на лето. Фиона вместе с отцом Брайаном должна была позаботиться о том, чтобы образование Дженн не прерывалось. Девушке предстояло освоить еще так много всего, чтобы занять принадлежащее ей по праву место в обществе. Фиона молчала, а Белла продолжала все объяснять и объяснять необходимость должного руководства занятиями Дженн. Наконец она оставила их наедине; как только дверь за Беллой закрылась, Фиона скользнула к стене и приложила ухо к дубовой панели. Потом, не произнося ни слова, она вытянула руки в сторону дверного замка и только после этого повернулась к Дженн.
— Теперь мы можем разговаривать в безопасности. Я только что наложила на дверь заклятие, которое предупредит нас, если кто-нибудь приблизится. Я научу вас ему. Такое заклятие не помешает человеку войти, но вы всегда будете заранее предупреждены. Однако должна вас предостеречь: не пытайтесь открыть дверь, если знаете, что на нее кто-то другой наложил заклятие. Вы получите болезненный удар.
Дженн поднялась со своего места и пересекла комнату. Нахмурившись, она прошептала:
— Но ведь вы не воспользовались аярном. Разве он вам не нужен?
— Нужен. Каждый колдун пользуется аярном при любом применении силы — за исключением вас, конечно. Для нас остальных, простых смертных, обходиться без аярна опасно.
— Но разве мне не потребуется аярн, чтобы освоить те умения, которым вы собираетесь меня учить?
— Послушайте, я ведь ничего не знаю о природе вашей силы, так что спрашивать меня бесполезно. Пока мы не узнаем больше, я буду учить вас так, словно вы пользуетесь аярном. Это лучшее, что я могу предложить.
Дженн кивнула, чувствуя, как ее уносит могучая волна рвения Фионы. Она немного отошла от женщины, чтобы ослабить напор.
— Я все еще не понимаю, как вам удалось сюда попасть. Почему Белла наняла вас? Как вы смогли этого добиться?
Фиона пожала плечами и стала бродить по комнате, разглядывая мебель и безделушки.
— У меня были рекомендации из других мест, где я работала.
— Но я полагала, что вы наставница в…
— Этим я занимаюсь зимой. Летом я — искательница.
— Как Финлей? Фиона рассмеялась.
— Никто не может сравниться с Финлеем как искатель. Говорить так — значит утверждать, что все колдуны подобны его брату.
— Но вы занимаетесь тем же самым?
— Да. Все колдуны способны на это в той или иной степени. Вы тоже научитесь. Каждый день я буду вас понемногу учить — одновременно с другими вещами. Иначе ваша сестра начнет удивляться, почему вы все еще ничего не знаете об окружающем мире.
Дженн кивнула и снова села в кресло. Фиона продолжала бродить по комнате, и Дженн не спускала с нее глаз. Фиона была одета в простое платье из серой шерсти поверх белой сорочки; хоть одежда не была богатой, она очень шла ей, так что в теплом солнечном свете женщина казалась почти хорошенькой. Ее глаза лучились энергией, словно за один-единственный день она собиралась переделать тысячу дел. Личность, с которой нельзя не считаться. Фиона, должно быть, была ровесницей Финлея, но не носила обручального кольца; детей у нее, похоже, тоже не было. Может быть, поэтому она и вызвалась отправиться к Дженн?
Не в силах сдержать любопытство, Дженн спросила:
— Вам нравится быть искательницей? Нравится бродить по стране в поисках других колдунов?
Фиона наклонилась, рассматривая покрытую многоцветной эмалью вазу у камина.
— Я искательница — так что нравится мне это или нет, к делу не относится.
— И вы не замужем?
— Нет. Прежде чем вы зададите следующий вопрос, сообщаю: я не собираюсь выходить замуж.
— Почему же?
Фиона оторвалась от вазы.
— Этому есть две причины. Во-первых, наши братья больше не устраивают заранее намеченных браков, как это бывает вне Анклава. Раньше так было — еще до того, как возникла община в пещере, — но теперь никто не знает, ради чего. Когда-то существовал магический ритуал, упоминаемый в древних книгах, — он назывался Наложение Уз. Тогда ни у кого не было выбора. Однако, как я уже сказала, теперь этого нет, да и никто не знает, что собой обряд представлял. Полагаю, что из-за высокого положения вашей семьи вы будете иметь столь же мало свободы в выборе, как мы когда-то.
— При чем тут моя семья? Фиона рассмеялась:
— Вы — дочь графа, Дженн. Подумайте хорошенько. Вы одна из последних представительниц древнего королевского рода. Так какого же выбора вы хотите? Ваш отец желает иметь наследника, а сестра пока что такового не произвела на свет.
Дженн сглотнула, не сразу осознав все последствия своего высокого происхождения.
— А какова вторая причина того, что вы не замужем? Карие глаза сверкнули.
— Человек, за которого я вышла бы замуж, никогда меня об этом не попросит.
— Ох…
— Вот именно. И это вам первый урок: не задавайте вопроса, если не готовы к ответу. А теперь начнем… — Фиона собиралась продолжить, но застыла на месте, словно прислушиваясь. — Кто-то сюда идет.
Не двигаясь с места, она взмахнула рукой, и Дженн в уме услышала тихий щелчок. Тут же дверь отворилась, и слуга передал ей приглашение отца спуститься вниз — немедленно.
К тому времени, когда Дженн добралась до кабинета отца, Белла была уже там вместе с Лоренсом и Кемпбеллом. Якоб сидел в своем кресле у погасшего очага; когда Дженн вошла, он поднял на нее мрачный озабоченный взгляд.
— Дженнифер! Подойди поближе, дитя. У меня есть для тебя новости. Я только что получил письмо — прибыл курьер от короля. Это первое известие, которое пришло мне от него после Селута. Он поздравляет меня с возвращением похищенной дочери и…
— Продолжай, отец, — поторопила его Белла. — О чем еще говорится в письме?
— Король требует, чтобы Дженн явилась ко двору, — сухо ответил Якоб.
— Что! — выдохнула Белла.
— Клянусь богами!.. — Кемпбелл рухнул в кресло у окна. Белла быстро пересекла комнату.
— Отец, ты не можешь позволить ей ехать. Ты же знаешь, что сделает Селар. Он уже заточил МакКоули по надуманному обвинению в измене. Мы принадлежим к древнему королевскому роду. Селар видит в Дженнифер угрозу себе. Ты не должен ее отпускать!
Якоб только покачал головой в ответ и взял руку Дженн в свои.
— Именно поэтому я и должен позволить девочке появиться при дворе, Белла. Ты же знаешь: у меня не хватит сил помешать Селару.
— Но…
— Ты отправишься с ней вместе — через неделю. Вы с Лоренсом о ней позаботитесь и привезете ее домой.
Якоб помолчал, не сводя глаз с Дженн. Девушка тоже молчала, пытаясь совладать с поднимающейся волной страха, готовой накрыть ее с головой.
Отец ее поник в своем кресле.
— Да защитят нас боги. Мое дитя пожелало видеть чудовище!
12
Дженн попыталась разобраться в услышанном. Значит, раздоры и ненависть стоили Люсаре независимости. Словно вспышка света озарила для девушки прошлое: она сама и ее страна — обе лишились прав, данных им от рождения, в одно и то же время, одним и тем же образом.
— Так что же, — выдохнула Дженн, — случилось с вашим внуком? Как вообще начались похищения? Были ли они обычны во времена Смуты?
Кемпбелл сложил руки на груди.
— В то время и сомнения не было, что это — следствие Смуты. Не помню, кого схватили первым, но сына Блэра наверняка похитили почти сразу, как это началось. Трудно сказать точнее… Было столько нападений, засад, схваток, столько людей — невинных людей — погибло. Сначала исчезновение детей никто не связывал одно с другим. Так продолжалось, пока среди бела дня не был захвачен маленький Петер МакГлашен. Около дюжины вооруженных всадников напали на караван его матери, направлявшейся навестить своего дядю. Они перебили стражу, не тронули мать мальчика и ее женщин и увезли маленького Петера. Ему было два года. Родители напрасно ждали требования выкупа. Примерно то же случилось и с моим внуком — со всеми детьми.
— Но, — медленно начала Дженн, тщательно подбирая слова, — я среди похищенных единственная девочка. Почему? Тут концы не сходятся с концами. Все остальные Дома так или иначе участвовали в Смуте, даже ваш. Но вы же сами сказали, что мой отец никогда не участвовал в раздорах, и к тому же если похищали наследников, то я-то — младшая из дочерей. Я ни для кого не представляла ценности. Так почему меня похитили?
Кемпбелл повернулся и долго смотрел на девушку.
— Думаю, тут дело в том, какова была изначальная цель. Если детей похищали ради выкупа, то да, увозить вас было бессмысленно. Однако если цель была другой?
— Но какой? — настаивала Дженн.
— Ну… — Кемпбелл задумался, не находя ответа. — Может быть, все дети происходили из Домов, на которые виновники хотели оказать влияние. Возможно, все они были из враждебных семей. Человек, задумавший это, мог сначала намереваться вернуть вас семьям, но почему-либо не смог или погиб на поле битвы. Хотел бы я знать…
— Я тоже. — Дженн снова взглянула на освещенное окно в башне. Становилось очень поздно, и если она не вернется в свою комнату, ее начнут искать. — Не думаю, что Роберт сможет вам помочь. Мне так жаль…
— Я понимаю, дитя. — Кемпбелл поднялся и протянул Дженн руку. — Но вы не должны тревожиться. Я не питаю ложных надежд… по крайней мере так мне кажется. Теперь, когда прошло так много лет, единственное, что я могу, — это попытаться. Если я не сделаю всего, на что способен, я никогда не смогу спокойно спать.
Дженн улыбнулась и взяла старика за руку. Они вместе вернулись в замок.
Фиона появилась двумя днями позже в сопровождении Беллы. Как только Дженн увидела ее, девушку охватили сомнения: следовало ли ей соглашаться на обучение… Белла представила Фиону как наставницу, которая займет место самой Беллы, когда они с Лоренсом уедут на лето. Фиона вместе с отцом Брайаном должна была позаботиться о том, чтобы образование Дженн не прерывалось. Девушке предстояло освоить еще так много всего, чтобы занять принадлежащее ей по праву место в обществе. Фиона молчала, а Белла продолжала все объяснять и объяснять необходимость должного руководства занятиями Дженн. Наконец она оставила их наедине; как только дверь за Беллой закрылась, Фиона скользнула к стене и приложила ухо к дубовой панели. Потом, не произнося ни слова, она вытянула руки в сторону дверного замка и только после этого повернулась к Дженн.
— Теперь мы можем разговаривать в безопасности. Я только что наложила на дверь заклятие, которое предупредит нас, если кто-нибудь приблизится. Я научу вас ему. Такое заклятие не помешает человеку войти, но вы всегда будете заранее предупреждены. Однако должна вас предостеречь: не пытайтесь открыть дверь, если знаете, что на нее кто-то другой наложил заклятие. Вы получите болезненный удар.
Дженн поднялась со своего места и пересекла комнату. Нахмурившись, она прошептала:
— Но ведь вы не воспользовались аярном. Разве он вам не нужен?
— Нужен. Каждый колдун пользуется аярном при любом применении силы — за исключением вас, конечно. Для нас остальных, простых смертных, обходиться без аярна опасно.
— Но разве мне не потребуется аярн, чтобы освоить те умения, которым вы собираетесь меня учить?
— Послушайте, я ведь ничего не знаю о природе вашей силы, так что спрашивать меня бесполезно. Пока мы не узнаем больше, я буду учить вас так, словно вы пользуетесь аярном. Это лучшее, что я могу предложить.
Дженн кивнула, чувствуя, как ее уносит могучая волна рвения Фионы. Она немного отошла от женщины, чтобы ослабить напор.
— Я все еще не понимаю, как вам удалось сюда попасть. Почему Белла наняла вас? Как вы смогли этого добиться?
Фиона пожала плечами и стала бродить по комнате, разглядывая мебель и безделушки.
— У меня были рекомендации из других мест, где я работала.
— Но я полагала, что вы наставница в…
— Этим я занимаюсь зимой. Летом я — искательница.
— Как Финлей? Фиона рассмеялась.
— Никто не может сравниться с Финлеем как искатель. Говорить так — значит утверждать, что все колдуны подобны его брату.
— Но вы занимаетесь тем же самым?
— Да. Все колдуны способны на это в той или иной степени. Вы тоже научитесь. Каждый день я буду вас понемногу учить — одновременно с другими вещами. Иначе ваша сестра начнет удивляться, почему вы все еще ничего не знаете об окружающем мире.
Дженн кивнула и снова села в кресло. Фиона продолжала бродить по комнате, и Дженн не спускала с нее глаз. Фиона была одета в простое платье из серой шерсти поверх белой сорочки; хоть одежда не была богатой, она очень шла ей, так что в теплом солнечном свете женщина казалась почти хорошенькой. Ее глаза лучились энергией, словно за один-единственный день она собиралась переделать тысячу дел. Личность, с которой нельзя не считаться. Фиона, должно быть, была ровесницей Финлея, но не носила обручального кольца; детей у нее, похоже, тоже не было. Может быть, поэтому она и вызвалась отправиться к Дженн?
Не в силах сдержать любопытство, Дженн спросила:
— Вам нравится быть искательницей? Нравится бродить по стране в поисках других колдунов?
Фиона наклонилась, рассматривая покрытую многоцветной эмалью вазу у камина.
— Я искательница — так что нравится мне это или нет, к делу не относится.
— И вы не замужем?
— Нет. Прежде чем вы зададите следующий вопрос, сообщаю: я не собираюсь выходить замуж.
— Почему же?
Фиона оторвалась от вазы.
— Этому есть две причины. Во-первых, наши братья больше не устраивают заранее намеченных браков, как это бывает вне Анклава. Раньше так было — еще до того, как возникла община в пещере, — но теперь никто не знает, ради чего. Когда-то существовал магический ритуал, упоминаемый в древних книгах, — он назывался Наложение Уз. Тогда ни у кого не было выбора. Однако, как я уже сказала, теперь этого нет, да и никто не знает, что собой обряд представлял. Полагаю, что из-за высокого положения вашей семьи вы будете иметь столь же мало свободы в выборе, как мы когда-то.
— При чем тут моя семья? Фиона рассмеялась:
— Вы — дочь графа, Дженн. Подумайте хорошенько. Вы одна из последних представительниц древнего королевского рода. Так какого же выбора вы хотите? Ваш отец желает иметь наследника, а сестра пока что такового не произвела на свет.
Дженн сглотнула, не сразу осознав все последствия своего высокого происхождения.
— А какова вторая причина того, что вы не замужем? Карие глаза сверкнули.
— Человек, за которого я вышла бы замуж, никогда меня об этом не попросит.
— Ох…
— Вот именно. И это вам первый урок: не задавайте вопроса, если не готовы к ответу. А теперь начнем… — Фиона собиралась продолжить, но застыла на месте, словно прислушиваясь. — Кто-то сюда идет.
Не двигаясь с места, она взмахнула рукой, и Дженн в уме услышала тихий щелчок. Тут же дверь отворилась, и слуга передал ей приглашение отца спуститься вниз — немедленно.
К тому времени, когда Дженн добралась до кабинета отца, Белла была уже там вместе с Лоренсом и Кемпбеллом. Якоб сидел в своем кресле у погасшего очага; когда Дженн вошла, он поднял на нее мрачный озабоченный взгляд.
— Дженнифер! Подойди поближе, дитя. У меня есть для тебя новости. Я только что получил письмо — прибыл курьер от короля. Это первое известие, которое пришло мне от него после Селута. Он поздравляет меня с возвращением похищенной дочери и…
— Продолжай, отец, — поторопила его Белла. — О чем еще говорится в письме?
— Король требует, чтобы Дженн явилась ко двору, — сухо ответил Якоб.
— Что! — выдохнула Белла.
— Клянусь богами!.. — Кемпбелл рухнул в кресло у окна. Белла быстро пересекла комнату.
— Отец, ты не можешь позволить ей ехать. Ты же знаешь, что сделает Селар. Он уже заточил МакКоули по надуманному обвинению в измене. Мы принадлежим к древнему королевскому роду. Селар видит в Дженнифер угрозу себе. Ты не должен ее отпускать!
Якоб только покачал головой в ответ и взял руку Дженн в свои.
— Именно поэтому я и должен позволить девочке появиться при дворе, Белла. Ты же знаешь: у меня не хватит сил помешать Селару.
— Но…
— Ты отправишься с ней вместе — через неделю. Вы с Лоренсом о ней позаботитесь и привезете ее домой.
Якоб помолчал, не сводя глаз с Дженн. Девушка тоже молчала, пытаясь совладать с поднимающейся волной страха, готовой накрыть ее с головой.
Отец ее поник в своем кресле.
— Да защитят нас боги. Мое дитя пожелало видеть чудовище!
12
Годфри вышел из темного коридора и помедлил, позволяя глазам привыкнуть к яркому весеннему солнцу. Двор заливал ослепительный свет, здесь было гораздо теплее, чем в темнице МакКоули, и уж подавно не так сыро.
Пока Годфри пересекал вымощенный булыжником прямоугольник, Хильдерик ждал его у внутренних ворот, сложив руки; поза его должна была бы выражать благочестивое смирение, но производила прямо противоположное впечатление.
— Ну, как он? — поинтересовался старик.
— Не говорите так громко, брат мой, — пробормотал Годфри, с беспокойством оглядываясь на ближайшего часового. Солдаты, конечно, ничего не услышат, но к чему рисковать? — Он здоров. Королева посещает его почти каждый день, приносит ему чистое белье, книги и прочее. Он, пожалуй, несколько похудел, но этого следовало ожидать.
Хильдерик нахмурился и покачал головой.
— Надо поблагодарить богов, что Селар наконец-то позволил нам навестить узника. Держать его там, лишив утешения причастия, — это варварство, на которое я даже короля считал неспособным. МакКоули что-нибудь говорил?
Годфри вздохнул:
— Он сказал, что мы не должны ничего делать, чтобы добиться его освобождения. Он не желает быть причиной раскола церкви, напротив, велит нам следовать за Бромом, хоть Бром и марионетка короля.
— Но ведь…
— Я знаю, брат мой, я знаю.
— О милосердные боги, — прошипел Хильдерик, — если бы только мы получили помощь!
— Я знаю, о чем вы думаете, — ответил Годфри. — Не советую искать помощи оттуда.
— Почему? — еще больше нахмурился Хильдерик. — Что вы сделали?
— Ничего, брат мой, — пробормотал Годфри.
Старик открыл было рот, но тут же захлопнул его. Выпрямившись во весь рост, он глубоко вздохнул и бросил:
— Вы поплатитесь за эту ложь, брат мой.
— Уже поплатился.
— Почему вы так уверены, что он не явится?
— Я его знаю. Мы часто сражались с ним.
— Сражались? Но вы же ничего не смыслите в фехтовании! Годфри пожал плечами:
— Это были сражения иного рода. Хильдерик в ярости затряс головой:
— Вы не имели права, Годфри! Никакого права! Если Данлорн…
Годфри поспешно поднял руку, чтобы заставить старика замолчать. Может быть, стражники и стоят далеко, но наверняка они получили приказ докладывать, если кто-нибудь — а особенно служитель церкви — упомянет имя Роберта.
Молодой священник взял Хильдерика под руку и увлек к воротам, ведущим из замка к базилике.
— Это следует обсуждать наедине, брат мой. — Хильдерик все еще кипел, поэтому Годфри ускорил шаг. Старик споткнулся и чуть не упал. К счастью, прежде чем он достиг земли, его подхватили грязные руки какого-то оборванца.
— Вы не ушиблись, отец мой? — озабоченно спросил тот. Хидьдерик выпрямился и бросил на Годфри гневный взгляд.
— Нет, благодарю тебя. Дьякон Годфри прискорбно невнимателен.
Годфри закатил глаза и собирался уже снова поторопить спутника, но помедлил, приглядываясь к незнакомцу. Тот был одного с ним роста, типичный нищий. Одет он был в лохмотья, грязь густо покрывала его лицо, особенно вокруг глаз. Но сами глаза… Они были чем-то очень знакомы Годфри.
Словно прочтя его мысли, нищий опустил взгляд.
— Есть ли что новое о его преосвященстве епископе МакКоули? Годфри заморгал. Все-таки почему этот человек кажется таким знакомым? Вот и голос…
— Отец МакКоули здоров, сын мой. Я только что его видел. Но ты должен быть осторожен: ты подошел так близко к замку, что можешь оказаться в одной темнице с епископом.
— Бедному попрошайке часто грозит и худшая участь, отец, — ответил нищий, не поднимая глаз.
Так и не разобравшись, почему человек кажется ему таким знакомым, Годфри снова взял Хильдерика под руку.
— Спасибо тебе за своевременную помощь, сын мой, и не забудь о моем предостережении.
Нищий поклонился, и священники двинулись к базилике. Какое, в конце концов, имеет значение, кто этот оборванец? Сейчас им нужно было обдумать кое-что поважнее — вроде того, как совершить измену и освободить МакКоули.
Значит, это и есть дьякон Годфри, старый приятель Роберта. Один из руководителей церкви, человек, знающий достаточно, чтобы предупредить его: приближаться к Марсэю не следует. А старик священник? Наверное, архидьякон Хильдерик. И Годфри только что видел МакКоули. Что ж, тем лучше.
Финлей нырнул в тень, отбрасываемую базиликой. Годфри прав. Нищий в этом квартале привлекает к себе слишком много внимания. Пора менять обличье — да и Мердока нужно найти.
Путь на другой конец города занял меньше получаса. Финлей задержался в безлюдном переулке всего на минуту — только чтобы привести себя в порядок. Потом он отправился искать мастерскую портного. Хотя он никогда не бывал в столице подолгу, Финлей достаточно хорошо знал Марсэй, чтобы с легкостью найти нужную улицу. Она сбегала с холма внутри городских стен и выходила к реке, окружающей город. В этот теплый весенний день в воздухе висели разнообразные запахи — из кожевенных лавок, из таверн и конюшен. Финлей с облегчением нырнул в дверь портновской мастерской. Внутри было темно и пахло шерстью. Глаза Финлея не сразу приспособились к темноте; потом он разглядел Мердока, обслуживающего покупателя.
— Я сию минуту буду к вашим услугам, сэр, — улыбнулся Мердок Финлею, ничем не обнаруживая, что узнал гостя.
Финлей кивнул и стал бродить по тесной мастерской. У одной стены на полке лежали рулоны мягкого алузийского шелка рядом с кипами грубошерстного сукна.
— Что вы здесь делаете?
Финлей, обернувшись, увидел, что они с Мердоком остались одни.
— А как вы думаете? — пожал он плечами. Мердок покачал головой:
— Могли бы и предупредить, что приедете. Меня чуть удар не хватил, когда вы вошли в дверь. Пойдемте наверх. Там можно разговаривать свободно.
Заперев дверь лавки на время полуденного отдыха, Мердок провел Финлея по узкой лестнице на верхний этаж, налил гостю эля, а сам встал у оконца, выходящего на узкую улицу.
— Вы кого-нибудь ждете? — поинтересовался Финлей, сбрасывая грязный плащ.
— Да. Вон он как раз идет. Подождите, пока я его впущу. Мердок отсутствовал всего несколько минут и вернулся вместе с незнакомцем. Финлей поднялся, приветствуя его, а Мердок тем временем закрыл дверь и наложил на нее предупреждающее заклятие.
— Если не ошибаюсь, — начал вновь пришедший, — вы Финлей Дуглас. Мы не встречались, но я о вас слышал. Я Джон Баллан.
— Можете не скрытничать, Джон, — рассмеялся Мердок, наливая гостю эля. — Финлей и так все о вас узнает, хотите вы того или нет. Он один из сильнейших колдунов.
— Спасибо, Мердок, — бесстрастно произнес Финлей. — И что же я должен узнать о Джоне, хочет он того или нет?
— Отец Джон Баллан — секретарь архидьякона Хильдерика. Вы действительно не встречались, потому что Джон всего один раз был в пещерах. Он еще в ранней юности вступил в святой орден и всю жизнь трудится здесь на пользу нам — и церкви. Не смотрите на него с таким удивлением, Финлей, — вы же не так наивны.
Финлей вздохнул и опустился на скамью.
— Удивительное совпадение! Я только что повстречал вашего патрона.
— Правда? Где?
— Он выходил из замковой темницы. Годфри разрешили посетить МакКоули.
Мердок побледнел:
— Что, во имя всех богов, вы там делали? Разве вы не знаете, как это опасно? Да еще ведь Годфри и ваш брат — близкие друзья! Он вполне мог вас узнать.
— Он чуть не наткнулся на меня, — пожал плечами Финлей. — Мне пришлось его толкнуть, чтобы вывести из задумчивости. Он, наверное, обо мне уже и не помнит.
Мердок сел на стул у стола, недоверчиво качая головой.
— Вы глупец, Финлей. Что вы затеяли?
— Пытаюсь узнать что-нибудь о МакКоули.
— Но для этого есть я — моя обязанность передавать другим подобную информацию.
— Да, конечно, но я сейчас не живу в пещерах. Я вернулся домой.
В комнате воцарилась тишина. Финлей вздохнул и махнул рукой.
— Ну ладно, спрашивайте.
— Вы снова живете дома? — пробормотал Джон. — Вместе с братом?
— Да, верно. Мило, не правда ли?
— Мне нужно кое-что выяснить. Годфри отправил вашему брату секретное послание. Не было ли в письме просьбы что-то предпринять в отношении МакКоули?
— Нет, как раз наоборот. Годфри предостерегал Роберта от того, чтобы тот явился в Марсэй.
— И что он решил?
Финлей допил эль и потянулся за кувшином.
— Мой брат твердо решил не вмешиваться ни во что, кроме управления своими землями. Не сомневаюсь, что он очень хотел бы помочь МакКоули, но мы же прекрасно понимаем: стоит ему что-нибудь предпринять, как начнется гражданская война. У вас есть что-нибудь съедобное, Мердок? Я умираю с голоду.
Мердок поднялся, открыл буфет и извлек половинку цыпленка и ломоть хлеба, которые и передал Финлею.
— Но я был уверен, — хмурясь, протянул он, — что когда Роберт решил не вставать в Круг…
— Так что здесь происходит? — перебил его Финлей. — Были ли какие-то попытки освободить МакКоули? Церковь его поддерживает?
— Церковь, — ответил Джон, — раскололась: как и было предсказано. Никаких действий сейчас не планируется, но это не значит, что так оно и останется. Сейчас все выжидают. Боюсь, что многое тут зависит от нового фаворита.
— Какого нового фаворита? Джон взглянул на Мердока.
— Ему понадобилось для этого несколько месяцев, но теперь он заменил Селару вашего брата и стал его самым близким другом. Его зовут Сэмдон Нэш — он гильдиец.
— О боги! — выдохнул Финлей. — Он — креатура Вогна? Еще одна затея проктора?
— Нет, не думаю, — ответил ему Мердок. — Нэш с королем слишком близки. Пожалуй, теперь уже только вопрос времени, ког-да Селар введет того в совет. Вам следовало бы постараться увидеть его, чтобы узнать в будущем.
— Хорошо. Но почему вы считаете, что его влияние так важно для судьбы МакКоули?
Мердок поднялся и снова наполнил кружки. Вернувшись к окну, он некоторое время молча смотрел на улицу.
— Вы никогда не проводили при дворе много времени, верно? Только приезжали ненадолго, когда Роберт был членом совета.
— Однажды летом я провел здесь пару недель.
— И все же… Вы забыли, как нуждался король в вашем брате — не только в его помощи и поддержке, но и в его дружбе. Селар одинок — живет в чужой стране, окруженный врагами и кровожадными сподвижниками. Такие, как Вогн и Тьеж Ичерн, — это не друзья, а орудия, которыми он пользуется. С тех пор как Роберт уехал, в жизни Селара образовалась пустота, которую теперь заполнил Нэш. Когда рядом с королем был Роберт, нам дышалось легко, но теперь все не так. У меня очень нехорошие предчувствия насчет этого человека. Он мне совсем не нравится.
— Вы его изучили? Он не малахи?
— Нет, ничего похожего. Впрочем, я не настолько близок ко двору. Джон видит Нэша чаще, чем я.
Финлей взглянул на священника. Молодой человек пожал плечами, но добавить ему явно было нечего.
— Но все же это возможно, не так ли? — настаивал Финлей. — Я хочу сказать — если он малахи, он мог найти способ устанавливать щит, так что его невозможно разоблачить.
— Финлей, — с улыбкой возразил Мердок, — не все злодеи обязательно малахи. Я просто хотел подчеркнуть, что за Нэшем нужно следить, вот и все.
— Понятно. — Финлей допил эль и поднялся. — Ну, мне пора. Я могу провести в столице всего пару дней, а сделать нужно еще многое.
— Прежде чем вы уйдете, — подняв руку, остановил его Джон, — скажите нам, правда ли то, что рассказывают о девице Росс? О том, как вы ее нашли? Она действительно обладает такой огромной силой?
— Да, все это правда. Почему вы интересуетесь?
— По Анклаву бродит слух, что ваш брат все время знал о ней и о ее силе и даже мог иметь отношение к похищению — именно потому, что знал о ее даре.
— Что? — Финлей расхохотался. — Ну, знаете, много я в жизни слышал сказок, но эта все превосходит! Чтобы Роберт похитил ребенка во время Смуты! Мой брат! Человек, настолько дорожащий честью, что отказывается выступить против короля из-за данной когда-то клятвы! Да вы шутите!
— Ну, вы должны признать, что вся эта история выглядит несколько странной.
— Ничего тут странного нет, отец Джон, — снова засмеялся Финлей. — Уж я-то знаю — я там был, когда все случилось. Подумайте сами: если бы он в самом деле хотел завладеть девушкой, с чего бы ему возвращать ее этому ее проклятому отцу? Почему бы не увезти куда-нибудь в укромное место? Да и зачем ему? Роберту не нужна ее сила — он со своей-то не знает, что делать. Иногда я не могу понять, о чем только думают в Анклаве!
— Финлей…
— А, бросьте, Мердок. Вы же знаете, здесь меня никто не услышит. Это название не более опасно, чем все остальное, о чем мы здесь говорили. Все же мне пора идти. Я загляну еще, прежде чем уеду из Марсэя. Буду рад, если вы сможете мне что-нибудь рассказать об этом Нэше.
Мердок подошел к двери, взмахнул рукой и уже вслед Финлею пробормотал:
— Пожалуйста, будьте осторожны!
На залитом солнцем дворе дюжина разгоряченных мужчин упражнялась в бое на мечах и топорах. Звон стали и победные выкрики отдавались от серого камня стен и таяли под неприветливым облачным небом. По краям двора слуги растирали полотенцами закончивших сражаться лордов, которые не спускали глаз с участников продолжающихся схваток.
Сегодня Нэш не участвовал в поединках, хотя обычно бывал среди сражающихся. Этим утром он прислуживал королю: в перерывах подавал ему украшенный драгоценными камнями кубок или белоснежный платок, которым тот вытирал пот с лица. Нэш стоял в дверях павильона, построенного специально для короля: оттуда Селар наблюдал за поединками, когда сам не принимал в них участия. Сейчас в центре двора Селар фехтовал с Кандаром. Нэш знал, что граф — прекрасный боец, но сегодня тот явно был не в ударе.
Селару не раз удавалось, преодолев защиту, поцарапать концом меча блестящую кольчугу Кандара.
— Задумался? — прошептал в ухо Нэша нежный голос. — Завидуешь близости молодого графа к своему дорогому другу? Мечтаешь оказаться на его месте?
Нэш улыбнулся, зная, что женщина не может видеть выражения его лица.
— Твои пошлые подозрения не делают тебе чести, дорогая. Советую тебе держать их при себе.
— Трудно удержаться. Достаточно увидеть, как ты следишь за ними. Все эти твои умные разговоры насчет власти… не скрывают ли они других желаний? Нет ли еще какой-то причины, по которой ты стараешься все время быть рядом с королем?
Нэш лениво опустил кубок на столик, повернулся и взглянул на Валену. Ее лицо было серьезным и озабоченным, но в глазах плясали озорные огоньки. Красавица ответила на его взгляд томной улыбкой.
— Уж не начала ли ты вдруг меня ревновать, — протянул Нэш. — Мы же не первый день знакомы!
— Ревновать? Нет, Сэмдон. Однако ты же знаешь, что я тебе не доверяю, — я говорила тебе это тысячу раз. За пять лет ты должен был усвоить, что я зря не болтаю.
Нэш сделал шаг к женщине, и она отступила в глубь павильона.
— Может быть, ты намерена меня оставить? Дело в этом? Ты мечтаешь вернуться к своим братьям и сестрам? Неужели ты так скучаешь по своим малахи? Или ты жалеешь, что пренебрегла их мелкими целями ради моей великой? — Нэш рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать атласную белоснежную шею красавицы. — Ах, Валена, если бы ты и правда меня оставила! Тогда ты не так отвлекала бы меня!
Пока Годфри пересекал вымощенный булыжником прямоугольник, Хильдерик ждал его у внутренних ворот, сложив руки; поза его должна была бы выражать благочестивое смирение, но производила прямо противоположное впечатление.
— Ну, как он? — поинтересовался старик.
— Не говорите так громко, брат мой, — пробормотал Годфри, с беспокойством оглядываясь на ближайшего часового. Солдаты, конечно, ничего не услышат, но к чему рисковать? — Он здоров. Королева посещает его почти каждый день, приносит ему чистое белье, книги и прочее. Он, пожалуй, несколько похудел, но этого следовало ожидать.
Хильдерик нахмурился и покачал головой.
— Надо поблагодарить богов, что Селар наконец-то позволил нам навестить узника. Держать его там, лишив утешения причастия, — это варварство, на которое я даже короля считал неспособным. МакКоули что-нибудь говорил?
Годфри вздохнул:
— Он сказал, что мы не должны ничего делать, чтобы добиться его освобождения. Он не желает быть причиной раскола церкви, напротив, велит нам следовать за Бромом, хоть Бром и марионетка короля.
— Но ведь…
— Я знаю, брат мой, я знаю.
— О милосердные боги, — прошипел Хильдерик, — если бы только мы получили помощь!
— Я знаю, о чем вы думаете, — ответил Годфри. — Не советую искать помощи оттуда.
— Почему? — еще больше нахмурился Хильдерик. — Что вы сделали?
— Ничего, брат мой, — пробормотал Годфри.
Старик открыл было рот, но тут же захлопнул его. Выпрямившись во весь рост, он глубоко вздохнул и бросил:
— Вы поплатитесь за эту ложь, брат мой.
— Уже поплатился.
— Почему вы так уверены, что он не явится?
— Я его знаю. Мы часто сражались с ним.
— Сражались? Но вы же ничего не смыслите в фехтовании! Годфри пожал плечами:
— Это были сражения иного рода. Хильдерик в ярости затряс головой:
— Вы не имели права, Годфри! Никакого права! Если Данлорн…
Годфри поспешно поднял руку, чтобы заставить старика замолчать. Может быть, стражники и стоят далеко, но наверняка они получили приказ докладывать, если кто-нибудь — а особенно служитель церкви — упомянет имя Роберта.
Молодой священник взял Хильдерика под руку и увлек к воротам, ведущим из замка к базилике.
— Это следует обсуждать наедине, брат мой. — Хильдерик все еще кипел, поэтому Годфри ускорил шаг. Старик споткнулся и чуть не упал. К счастью, прежде чем он достиг земли, его подхватили грязные руки какого-то оборванца.
— Вы не ушиблись, отец мой? — озабоченно спросил тот. Хидьдерик выпрямился и бросил на Годфри гневный взгляд.
— Нет, благодарю тебя. Дьякон Годфри прискорбно невнимателен.
Годфри закатил глаза и собирался уже снова поторопить спутника, но помедлил, приглядываясь к незнакомцу. Тот был одного с ним роста, типичный нищий. Одет он был в лохмотья, грязь густо покрывала его лицо, особенно вокруг глаз. Но сами глаза… Они были чем-то очень знакомы Годфри.
Словно прочтя его мысли, нищий опустил взгляд.
— Есть ли что новое о его преосвященстве епископе МакКоули? Годфри заморгал. Все-таки почему этот человек кажется таким знакомым? Вот и голос…
— Отец МакКоули здоров, сын мой. Я только что его видел. Но ты должен быть осторожен: ты подошел так близко к замку, что можешь оказаться в одной темнице с епископом.
— Бедному попрошайке часто грозит и худшая участь, отец, — ответил нищий, не поднимая глаз.
Так и не разобравшись, почему человек кажется ему таким знакомым, Годфри снова взял Хильдерика под руку.
— Спасибо тебе за своевременную помощь, сын мой, и не забудь о моем предостережении.
Нищий поклонился, и священники двинулись к базилике. Какое, в конце концов, имеет значение, кто этот оборванец? Сейчас им нужно было обдумать кое-что поважнее — вроде того, как совершить измену и освободить МакКоули.
Значит, это и есть дьякон Годфри, старый приятель Роберта. Один из руководителей церкви, человек, знающий достаточно, чтобы предупредить его: приближаться к Марсэю не следует. А старик священник? Наверное, архидьякон Хильдерик. И Годфри только что видел МакКоули. Что ж, тем лучше.
Финлей нырнул в тень, отбрасываемую базиликой. Годфри прав. Нищий в этом квартале привлекает к себе слишком много внимания. Пора менять обличье — да и Мердока нужно найти.
Путь на другой конец города занял меньше получаса. Финлей задержался в безлюдном переулке всего на минуту — только чтобы привести себя в порядок. Потом он отправился искать мастерскую портного. Хотя он никогда не бывал в столице подолгу, Финлей достаточно хорошо знал Марсэй, чтобы с легкостью найти нужную улицу. Она сбегала с холма внутри городских стен и выходила к реке, окружающей город. В этот теплый весенний день в воздухе висели разнообразные запахи — из кожевенных лавок, из таверн и конюшен. Финлей с облегчением нырнул в дверь портновской мастерской. Внутри было темно и пахло шерстью. Глаза Финлея не сразу приспособились к темноте; потом он разглядел Мердока, обслуживающего покупателя.
— Я сию минуту буду к вашим услугам, сэр, — улыбнулся Мердок Финлею, ничем не обнаруживая, что узнал гостя.
Финлей кивнул и стал бродить по тесной мастерской. У одной стены на полке лежали рулоны мягкого алузийского шелка рядом с кипами грубошерстного сукна.
— Что вы здесь делаете?
Финлей, обернувшись, увидел, что они с Мердоком остались одни.
— А как вы думаете? — пожал он плечами. Мердок покачал головой:
— Могли бы и предупредить, что приедете. Меня чуть удар не хватил, когда вы вошли в дверь. Пойдемте наверх. Там можно разговаривать свободно.
Заперев дверь лавки на время полуденного отдыха, Мердок провел Финлея по узкой лестнице на верхний этаж, налил гостю эля, а сам встал у оконца, выходящего на узкую улицу.
— Вы кого-нибудь ждете? — поинтересовался Финлей, сбрасывая грязный плащ.
— Да. Вон он как раз идет. Подождите, пока я его впущу. Мердок отсутствовал всего несколько минут и вернулся вместе с незнакомцем. Финлей поднялся, приветствуя его, а Мердок тем временем закрыл дверь и наложил на нее предупреждающее заклятие.
— Если не ошибаюсь, — начал вновь пришедший, — вы Финлей Дуглас. Мы не встречались, но я о вас слышал. Я Джон Баллан.
— Можете не скрытничать, Джон, — рассмеялся Мердок, наливая гостю эля. — Финлей и так все о вас узнает, хотите вы того или нет. Он один из сильнейших колдунов.
— Спасибо, Мердок, — бесстрастно произнес Финлей. — И что же я должен узнать о Джоне, хочет он того или нет?
— Отец Джон Баллан — секретарь архидьякона Хильдерика. Вы действительно не встречались, потому что Джон всего один раз был в пещерах. Он еще в ранней юности вступил в святой орден и всю жизнь трудится здесь на пользу нам — и церкви. Не смотрите на него с таким удивлением, Финлей, — вы же не так наивны.
Финлей вздохнул и опустился на скамью.
— Удивительное совпадение! Я только что повстречал вашего патрона.
— Правда? Где?
— Он выходил из замковой темницы. Годфри разрешили посетить МакКоули.
Мердок побледнел:
— Что, во имя всех богов, вы там делали? Разве вы не знаете, как это опасно? Да еще ведь Годфри и ваш брат — близкие друзья! Он вполне мог вас узнать.
— Он чуть не наткнулся на меня, — пожал плечами Финлей. — Мне пришлось его толкнуть, чтобы вывести из задумчивости. Он, наверное, обо мне уже и не помнит.
Мердок сел на стул у стола, недоверчиво качая головой.
— Вы глупец, Финлей. Что вы затеяли?
— Пытаюсь узнать что-нибудь о МакКоули.
— Но для этого есть я — моя обязанность передавать другим подобную информацию.
— Да, конечно, но я сейчас не живу в пещерах. Я вернулся домой.
В комнате воцарилась тишина. Финлей вздохнул и махнул рукой.
— Ну ладно, спрашивайте.
— Вы снова живете дома? — пробормотал Джон. — Вместе с братом?
— Да, верно. Мило, не правда ли?
— Мне нужно кое-что выяснить. Годфри отправил вашему брату секретное послание. Не было ли в письме просьбы что-то предпринять в отношении МакКоули?
— Нет, как раз наоборот. Годфри предостерегал Роберта от того, чтобы тот явился в Марсэй.
— И что он решил?
Финлей допил эль и потянулся за кувшином.
— Мой брат твердо решил не вмешиваться ни во что, кроме управления своими землями. Не сомневаюсь, что он очень хотел бы помочь МакКоули, но мы же прекрасно понимаем: стоит ему что-нибудь предпринять, как начнется гражданская война. У вас есть что-нибудь съедобное, Мердок? Я умираю с голоду.
Мердок поднялся, открыл буфет и извлек половинку цыпленка и ломоть хлеба, которые и передал Финлею.
— Но я был уверен, — хмурясь, протянул он, — что когда Роберт решил не вставать в Круг…
— Так что здесь происходит? — перебил его Финлей. — Были ли какие-то попытки освободить МакКоули? Церковь его поддерживает?
— Церковь, — ответил Джон, — раскололась: как и было предсказано. Никаких действий сейчас не планируется, но это не значит, что так оно и останется. Сейчас все выжидают. Боюсь, что многое тут зависит от нового фаворита.
— Какого нового фаворита? Джон взглянул на Мердока.
— Ему понадобилось для этого несколько месяцев, но теперь он заменил Селару вашего брата и стал его самым близким другом. Его зовут Сэмдон Нэш — он гильдиец.
— О боги! — выдохнул Финлей. — Он — креатура Вогна? Еще одна затея проктора?
— Нет, не думаю, — ответил ему Мердок. — Нэш с королем слишком близки. Пожалуй, теперь уже только вопрос времени, ког-да Селар введет того в совет. Вам следовало бы постараться увидеть его, чтобы узнать в будущем.
— Хорошо. Но почему вы считаете, что его влияние так важно для судьбы МакКоули?
Мердок поднялся и снова наполнил кружки. Вернувшись к окну, он некоторое время молча смотрел на улицу.
— Вы никогда не проводили при дворе много времени, верно? Только приезжали ненадолго, когда Роберт был членом совета.
— Однажды летом я провел здесь пару недель.
— И все же… Вы забыли, как нуждался король в вашем брате — не только в его помощи и поддержке, но и в его дружбе. Селар одинок — живет в чужой стране, окруженный врагами и кровожадными сподвижниками. Такие, как Вогн и Тьеж Ичерн, — это не друзья, а орудия, которыми он пользуется. С тех пор как Роберт уехал, в жизни Селара образовалась пустота, которую теперь заполнил Нэш. Когда рядом с королем был Роберт, нам дышалось легко, но теперь все не так. У меня очень нехорошие предчувствия насчет этого человека. Он мне совсем не нравится.
— Вы его изучили? Он не малахи?
— Нет, ничего похожего. Впрочем, я не настолько близок ко двору. Джон видит Нэша чаще, чем я.
Финлей взглянул на священника. Молодой человек пожал плечами, но добавить ему явно было нечего.
— Но все же это возможно, не так ли? — настаивал Финлей. — Я хочу сказать — если он малахи, он мог найти способ устанавливать щит, так что его невозможно разоблачить.
— Финлей, — с улыбкой возразил Мердок, — не все злодеи обязательно малахи. Я просто хотел подчеркнуть, что за Нэшем нужно следить, вот и все.
— Понятно. — Финлей допил эль и поднялся. — Ну, мне пора. Я могу провести в столице всего пару дней, а сделать нужно еще многое.
— Прежде чем вы уйдете, — подняв руку, остановил его Джон, — скажите нам, правда ли то, что рассказывают о девице Росс? О том, как вы ее нашли? Она действительно обладает такой огромной силой?
— Да, все это правда. Почему вы интересуетесь?
— По Анклаву бродит слух, что ваш брат все время знал о ней и о ее силе и даже мог иметь отношение к похищению — именно потому, что знал о ее даре.
— Что? — Финлей расхохотался. — Ну, знаете, много я в жизни слышал сказок, но эта все превосходит! Чтобы Роберт похитил ребенка во время Смуты! Мой брат! Человек, настолько дорожащий честью, что отказывается выступить против короля из-за данной когда-то клятвы! Да вы шутите!
— Ну, вы должны признать, что вся эта история выглядит несколько странной.
— Ничего тут странного нет, отец Джон, — снова засмеялся Финлей. — Уж я-то знаю — я там был, когда все случилось. Подумайте сами: если бы он в самом деле хотел завладеть девушкой, с чего бы ему возвращать ее этому ее проклятому отцу? Почему бы не увезти куда-нибудь в укромное место? Да и зачем ему? Роберту не нужна ее сила — он со своей-то не знает, что делать. Иногда я не могу понять, о чем только думают в Анклаве!
— Финлей…
— А, бросьте, Мердок. Вы же знаете, здесь меня никто не услышит. Это название не более опасно, чем все остальное, о чем мы здесь говорили. Все же мне пора идти. Я загляну еще, прежде чем уеду из Марсэя. Буду рад, если вы сможете мне что-нибудь рассказать об этом Нэше.
Мердок подошел к двери, взмахнул рукой и уже вслед Финлею пробормотал:
— Пожалуйста, будьте осторожны!
На залитом солнцем дворе дюжина разгоряченных мужчин упражнялась в бое на мечах и топорах. Звон стали и победные выкрики отдавались от серого камня стен и таяли под неприветливым облачным небом. По краям двора слуги растирали полотенцами закончивших сражаться лордов, которые не спускали глаз с участников продолжающихся схваток.
Сегодня Нэш не участвовал в поединках, хотя обычно бывал среди сражающихся. Этим утром он прислуживал королю: в перерывах подавал ему украшенный драгоценными камнями кубок или белоснежный платок, которым тот вытирал пот с лица. Нэш стоял в дверях павильона, построенного специально для короля: оттуда Селар наблюдал за поединками, когда сам не принимал в них участия. Сейчас в центре двора Селар фехтовал с Кандаром. Нэш знал, что граф — прекрасный боец, но сегодня тот явно был не в ударе.
Селару не раз удавалось, преодолев защиту, поцарапать концом меча блестящую кольчугу Кандара.
— Задумался? — прошептал в ухо Нэша нежный голос. — Завидуешь близости молодого графа к своему дорогому другу? Мечтаешь оказаться на его месте?
Нэш улыбнулся, зная, что женщина не может видеть выражения его лица.
— Твои пошлые подозрения не делают тебе чести, дорогая. Советую тебе держать их при себе.
— Трудно удержаться. Достаточно увидеть, как ты следишь за ними. Все эти твои умные разговоры насчет власти… не скрывают ли они других желаний? Нет ли еще какой-то причины, по которой ты стараешься все время быть рядом с королем?
Нэш лениво опустил кубок на столик, повернулся и взглянул на Валену. Ее лицо было серьезным и озабоченным, но в глазах плясали озорные огоньки. Красавица ответила на его взгляд томной улыбкой.
— Уж не начала ли ты вдруг меня ревновать, — протянул Нэш. — Мы же не первый день знакомы!
— Ревновать? Нет, Сэмдон. Однако ты же знаешь, что я тебе не доверяю, — я говорила тебе это тысячу раз. За пять лет ты должен был усвоить, что я зря не болтаю.
Нэш сделал шаг к женщине, и она отступила в глубь павильона.
— Может быть, ты намерена меня оставить? Дело в этом? Ты мечтаешь вернуться к своим братьям и сестрам? Неужели ты так скучаешь по своим малахи? Или ты жалеешь, что пренебрегла их мелкими целями ради моей великой? — Нэш рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать атласную белоснежную шею красавицы. — Ах, Валена, если бы ты и правда меня оставила! Тогда ты не так отвлекала бы меня!