Забирко Виталий. Статус человека

   - Да, если мы идем верным курсом,-согласился Сингурц и направился к бытовому отсеку. - Спокойной вахты!
   - Там на столе обед, - бросил через плечо Ярек. - Поешь.
   - Спасибо, - поблагодарил. Сингурц, закрывая за собой дверь.
   - Почему не разбудили? - недовольно буркнул Ярек.
   - Вы так сладко спали-с! - прыснул Сунита.
   - Прими тоникамид, - посоветовал Ноали.
   - Спасибо, уже, - ответил Ярек, внимательно вглядываясь в панорамный экран заднего обзора.
   Сзади, с интервалом в двести метров, мерно покачиваясь в автономном режиме, шли еще два "махаона". Последний через каждые пять километров отстреливал в вершины барханов вешки для разметки пути. Обычно "махаоны" совершали свои рейды между академгородком и базами "Северный полюс" и "Юго-Восточный хребет", перевозя грузы и людей, в автоматическом режиме по пеленгу. Но сейчас это стало невозможно. Любая связь, кроме кабельной, не работала, и даже обыкновенный компас в свернутом пространстве не хотел ничего показывать. Когда же стали готовить бригады специального назначения для демонтажа станций и .их переоборудования под школы-интернаты, то обрисовалась весьма плачевная ситуация. Картографическая съемка снежанской поверхности в свое время была отправлена на Землю, а ее копия, записанная почему-то лазерным способом в магнитном объеме, а не в обычной кристаллозаписи, не выводилась из памяти информатория все по той же причине, по которой отсутствовала и связь. Такое безгранично-беспечное доверие к биоэлектронной технике привело к тому, что никто и приблизительно не знал не то что расстояния до станций, но даже в какой стороне они находятся. Говорят, что Кратова, когда он об этом узнал, чуть не хватил удар. Он грозился разогнать всю картографическую группу, но оказалось, что ее на Сне-жане вообще нет. Съемку производили студенты Картографической службы, которые, сделав разметку академгородка и баз, отбыли на Землю, забрав с собой все материалы для оформления курсовых работ. И теперь путь к базам приходилось прокладывать заново, из-за отсутствия связи наобум, оставляя на своем пути вешки.
   -Да, так, кстати, об анекдотах, - продолжил Сунита прерванный сменой вахты разговор. - Года три назад вольный бард Юрата Барвит провел на Снежане оригинальное исследование по возникновению и распространению анекдотов...
   - Тот самый? - удивленно спросил Ноали. - Провозгласивший себя вдохновителем течения нового романтизма?
   - Не знаю. Наверное. Я в поэзии не очень-то силен. Где он сейчас, что с ним и почему он задержался у нас тогда на полгода, я тоже не знаю. Может быть, он искал здесь вдохновение, а может, просто не успел к отбытию транспорта и ему пришлось ждать следующего рейса. Впрочем, это неважно.
   Главное, что он остался.
   Ярек уменьшил экран заднего обзора, затем легонько попробовал крылья "махаона". Огромная тень на снежной равнине послушно ушла в сторону и вернулась на свое место.
   - О! Наш пилот, кажется, начинает приходить в себя! - послышалось сзади.
   Ярек развернул кресло, чтобы видеть и рубку, и обзорные экраны.
   - Сколько уже прошли?
   - Восемь тысяч, - ответил Ноали. Ярек присвистнул.
   - Хорошо идем. Если курс верен, часа через три будем над базой... Так что там насчет анекдотов?
   - Ах да! - воскликнул Сунита. - Итак, я остановился на том, что Юрата Барвит остался на Снежане наедине со своим вдохновением. Я так думаю, что именно оно, впрочем, может быть, наоборот - его отсутствие, натолкнуло Юрату на подобное исследование. Как раз в тот момент Друа проводил какой-то тонкий эксперимент и затребовал от Совета наложения вето на Д-связь, так как возмущения, возникающие при проколе пространства Д-посылкой, мешали ему; "Добро" он получил, и наступили три месяца Большого снежанского молчания.
   - По-моему, речь шла об анекдотах, - заметил Ярек.
   - Я как раз к этому и подхожу, - кивнул Сунита. - Итак, как я уже сказал, наступило Большое снежанское молчание, которое для намеченного Юратой исследования оказалось прямо-таки на руку. Он исходил из тривиального соображения, что анекдоты знают все, а конкретных авторов - никто. Население в ту пору на Снежане было маленьким, тысяч пять, своего рода замкнутый мирок, на три месяца оторванный от остального мира. И тем не менее в этом замкнутом мирке появлялись анекдоты. Заинтригованный безымянным народным творчеством, Юрата и предпринял поиски таинственных авторов. И начал методический опрос: кто, от кого и когда услышал новый анекдот. Вначале цепочка его расследования оканчивалась экипажем последнего транспорта или связистами, ссылавшимися на разговоры с другими внепланетными станциями. Однако со временем, по мере отдаления момента отбытия транспорта со Снежаны и последнего сеанса связи, цепочка все чаще стала замыкаться сама на себя.
   'Причем, чем Юрата был несколько обескуражен, она иногда замыкалась на нем самом. Тогда Юрата прекратил всякое посредничество в передаче анекдотов, и тут случилось невообразимое. Последние в цепочке все чаше стали утверждать, что впервые анекдот услышали именно от него, а с датами стал твориться такой бедлам, что Юрата в отчаянии вынужден был забросить свои опросы. К счастью, к этому моменту на Сне-жану прибыл транспорт с водой, и Юрата поспешно ретировался. По его же выражению - пока еще не успел сойти с ума.
   - Ну а мораль? - спросил Ярек.
   - Мораль?
   - Выводы, если тебе так больше нравится.
   - Ты, как всегда, забегаешь вперед, - сказал Сунита. - Я ведь еще не закончил. Где-то через полгода после этого в "Литературном вестнике" появилась статья Юраты Барвита под несколько пространным названием: "Некоторые соображения по вопросу возникновения юмористических форм народного творчества". В ней, пытаясь хоть как-то объяснить результаты своего исследования, Юрата, здесь надо отдать ему должное, иронизируя над собой, ссылается на вмешательство - ни много, ни мало - чуждого разума.
   - Да... - протянул Ноали. - Не ново и даже более. Старо!
   - У тебя есть свои соображения на этот счет? - усмехнулся Сунита.
   Ноали пожал плечами.
   - Не совсем мои, но есть.
   - Ну-ну?
   - Хорошо. Вот, пожалуйста, анекдот. Экспромтом, правда. Три студента штурманского факультета защищают курсовую работу по звездной картографии. "Нами исследована звездная система такая-то, имеющая одну планету. Параметры звезды такие-то, параметры планеты такие-то". Председатель комиссии спрашивает: "Планета, обнаруженная вами, соответствует стандарту Грейера-Моисеева. Согласно положению, вы имеете право дать звезде под номером таким-то и ее планете имена собственные. Какие имена вы им дали и, если возможно, объясните почему?" Студенты и отвечают:
   "Планету, ввиду того, что она покрыта глубоким слоем снега, мы назвали Снежана. А звезду, по обычаю, именем древней богини - Корриатида".
   Ноали умолк и насмешливым взглядом обвел слушателей. .
   - Гм... Все? - недоверчиво спросил Сунита.
   - Все.
   - А... где же смеяться? Ноали рассмеялся.
   - Я ведь предупреждал, что это экспромт. Не было такой богини Корриатиды. Были кариатиды, вторая буква "а", одно "р" - жрицы храма Артемиды. Позднее так стали называть скульптурные изображения стоящих женщин, поддерживающих, подобно атлантам, своды зданий. Анекдот, конечно, никудышный, но на его примере я просто хотел показать, что у анекдотов нет авторов. Есть просто курьезные обстоятельства, которые, передаваясь из уст в уста, обтачиваются до анекдотов. Кстати, из-за этой ошибки бедным студентам с трудом засчитали курсовую работу.
   - Да, - прицокнул языком Ярек. - Был у меня почти аналогичный случай... - Он мельком глянул на экраны и осекся. На экране заднего обзора, медленно удаляясь, уплывал за горизонт купол базы.
   - Так сколько у нас по расчетам до базы? - прищурившись, спросил он у Ноали.
   - Около одиннадцати тысяч.
   - А прошли?
   - Почти девять.
   - Какие точные данные, - сквозь зубы процедил Ярек. Он резко повернулся вместе с креслом и заложил "махаон" в крутой вираж.
   - Что ты делаешь?! - только успел крикнуть Сунита, как его выбросило из кресла. Противоположная стена рубки, самортизировав, мягко приняла его.
   - Что делаю? - зло переспросил Ярек и включил круговой обзор. - Не хочу стать поводом для очередного анекдота.
   Посмотри налево.
   "Махаон", круто накренившись, разворачивался, и по левому борту медленно перемещалось изображение базы.
   - Не знаю, как ты, - прогнусавил Сунита, смотря за перемещением базы, а я уже, кажется, стал этим пово-, дом. - Сидя на полу, он сморкался кровью. Это же надо, в абсолютно мягкой кабине умудриться расквасить себе нос!
   - Как же это ты? - сочувственно спросил Ноали.
   - А вот так. Собственным коленом. Лопнула перепонка двери бытового отсека, и оттуда вывалилась троица полуголых людей.
   - Что случилось? - сиплым спросонья голосом пробасил Мыдза. - Приехали?
   - Приплыли. - Ноали недовольно окинул их взглядом..- Оденьтесь. Нас встречают.
   Сверху хорошо было видно группу людей, стоявших на снегу возле купола базы и размахивающих руками. Первая вахта переглянулась между собой и весело рассмеялась. Похлопывая друг друга по спинам, они полезли назад в бытовой отсек. Гарвен, шедший последним, оглянулся и, заметив сидящего на полу Суниту, удивленно остановился.
   - Что с тобой?
   - Это у меня от избытка чувств, - прогнусавил Сунита, зажимая пальцами нос. - Понимаешь, разные люди по-разному выражают свой восторг. Одни, например, скачут голыми, а другие предпочитают разбивать себе носы.
   - Может, помочь?
   - Спасибо. Я уже.
   Гарвен хмыкнул.
   - Тогда желаю дальнейшего успеха в твоем предприятии, - сказал он, заращивая за собой перепонку двери. - Голову запрокинь!
   Ярек посадил "махаон" метрах в ста от людей, стоящих на снегу. Сзади, почти с тем же интервалом, мягко сели беспилотные "махаоны".
   - Пойди умойся, - сказал Ноали Суните, открывая фонарь "махаона". - А то о тебе действительно будут ходить анекдоты.
   К "махаону" бежали люди. Ноали спрыгнул на снег, за ним последовал Ярек. Они так и остались стоять, поджидая встречающих.
   Ярек удовлетворенно похлопал ладонью по борту "махаона". Огромные крылья, слабо вибрируя, медленно опускались. Хорошая машина. Ему вдруг стало жаль ее. Все биомашины были обречены. Если, конечно, Шренинг не изыщет возможности акватрансформации их биосистем.
   Первым подбежал высокий мужчина в голубом биотратто-вом комбинезоне с нашивками начальника базы на рукаве.
   - Наконец-то! - запыхавшись, выдохнул он. - Сидим больше недели без связи... Что у вас там случилось? Ноали молчал. Трудно было так сразу сказать правду.
   - Что-нибудь серьезное?
   - Да, - наконец глухо сказал он. - Вся система Корриатиды находится в Черном Коконе.
   По лицам персонала станции Ноали понял, что им это ничего не говорило.
   - Это означает, - продолжил он, - что мы, возможно, на всю жизнь отрезаны от мира. Это также означает, что Снежана осталась без обыкновенной воды...
   Взгляд человека в голубом комбинезоне вдруг скользнул за спину Ноали.
   - Простите, - перебил он. - Это все?
   Ноали обернулся. Позади него стояла демонтажная бригада спецназначения в полном составе.
   - Да, все.
   - Вчера утром мы отправили в академгородок "попрыгунчик". Вы не встретились с ним?
   - Нет. - Лицо Ноали помрачнело. - Ярек, - попросил он, - проверь-ка аэросъемку.
   Ярек молча кивнул и полез в "махаон". Поскольку вся биокомпьютерная техника в свернутом пространстве Черного Кокона несла откровенную чушь, пришлось вернуться к дедовским методам - аэросъемке. Она велась на протяжении всего полета, чтобы легче было найти обратный путь. Ярек репродуцировал малый экран и стал быстро прокручивать съемку в обратном направлении. Примерно в полутора тысячах километров от базы он увидел то, что искал. Он прокрутил съемку еще немного и включил прямое воспроизведение.
   Под "махаоном" медленно проплывали снежные барханы, и тут из-за одного из них, прямо по курсу, выпрыгнул "попрыгунчик" и застыл на вершине. Из него выскочили люди и замахали руками. А "махаон", беспристрастно скользнув по ним тенью, поплыл дальше. В довершение всего замыкающая машина выстрелила вешку-маяк и чуть было не попала в "попрыгунчик".
   - Да... - с расстановкой проговорил кто-то сзади. Ярек повернулся. За спиной стоял начальник базы. Глаза его смотрели на Ярека откровенно недобро.
   - Вахта была трудной? - спросил он. Ярек не ответил. Он отвернулся и почувствовал, как его помимо воли заливает краска стыда.
   - Их надо забрать.
   - Заберем, - через силу выдавил Ярек. - Разгрузимся, и я слетаю.
   7
   Косташен сидел на снегу, по-турецки поджав под себя ноги, и пригоршнями бездумно пересыпал перед собой снег. Удивительная белизна снега поражала. В его чистоте было что-то нереальное, бутафорское. На Земле такой снег бывает только в первый момент, когда еще кружатся последние снежинки. Затем он сереет, быстро уплотняется, тает, становится ноздреватым, и его мгновенно убирают кибердворники. И снова тротуар чист и сух. А такой снег... Белый, скрипящий почти как настоящий, но теплый, плохо комкающийся, словно пеносиликетная крошка... Такого снега не бывает. Такого снега просто не может быть.
   Косташен с отвращением отбросил пригоршню снега в сторону, отряхнул ладони и встал. Корриатида, вся в радужных разводах, степенно садилась за горизонт, и в преддверии беззвездной ночи Одаму стало муторно. Он повернулся. Городок еле виднелся из-за огромных барханов, и разноцветье его домиков, сливаясь воедино в аляповатое пятно, казалось нереальным миражом. Возвращаться в город было страшно, но оставаться один на один с пустыней и ночью было еще страшней. Хотелось, чтобы и пустыня, и ночь, и городок оказались на самом деле миражом, а он сам далеко отсюда, лучше всего на Земле.
   Косташен пересилил себя и шагнул в сторону городка. Все это время, почти с самого Начала (как он окрестил про себя возникновение Черного Кокона вокруг Корриатиды), он практически не спал. Крелофонию забросил, чего с ним не случалось никогда, ночи напролет просиживал в своем номере, дотошно выспрашивая у информатора причины и возможные последствия этой дикой нелепицы, происшедшей на Снежане, а днем уходил в пустыню, подальше от города, от людей, от их непонятной ему, чужой, чуждой деятельности и сидел здесь, опустошенный и отрешенный, без всяких мыслей до самого вечера. Пока сумерки не загоняли снова в городок, в гостиницу, в его номер, как в мышеловку, где он опять начинал искать выход. Как будто он существовал...
   В городок Косташен вошел уже в сумерках. На улицах было пустынно. Сейчас редко кто без дела покидал свои дома. Наметенный ветром из пустыни снег ровным слоем лежал на тротуаре, вздергиваясь аккуратным мениском у стен домов. Уже неделю его никто не убирал - в городке экономили энергию, и кибердворники бездействовали. Это хорошо, что на улице никого не было. Косташену ни с кем не хотелось встречаться.
   Но когда он уже подходил к гостинице, из переулка ему навстречу вышел прохожий. Был он необычно тучным, горбатым, шел быстро, но как-то странно, боком, прижимая к груди левую руку. И только подойдя ближе, Косташен понял, почему прохожий казался таким огромным и горбатым. На нем была широкая лохматая доха, и шел он нахохлившись, будто ему было холодно. Левая рука была раза в два толще правой, и вначале Косташену показалось, что он что-то несет. Но вблизи он увидел, что рука просто обмотана бинтами. Лицо у прохожего было пунцовым, а изо рта вырывался пар. Когда он прошел мимо, даже не взглянув, Косташена обдало жаром.
   Одам непроизвольно отпрянул. Иновариант! Он испуганно оглянулся вслед прохожему и почувствовал, как страх холодной пятерней сдавил горло. "Такими мы будем..."
   Остаток пути до гостиницы Косташен почти пробежал. За время ночных бдений с включенным информатором он многое узнал из того, от чего, как ему казалось, был навсегда отгорожен миром крелофонических абстракций. И был потрясен тем, что если в своем привычном мире абстракций он был творцом, где все зависело от его желаний и менялось по его прихоти, то здесь, в реальном мире, он оказался никем и ничем - букашкой, чьим мнением никто не интересовался и которая ничего здесь сделать не могла. Кроме как подчиняться законам мироздания. Так он узнал, что продолжительность существования Черных Коконов не установлена; по некоторым гипотезам, они появляются и исчезают от пульсации к пульсации, а по некоторым - могут существовать чуть ли не вечность. Он узнал, что акватрансформация, проводимая с Использованием статусграмм Комитета статуса, человека, хотя и обеспечивает полную гарантию жизни и рассудка, является процедурой весьма болезненной с массой патологических последствий. Особенно это сказывается на конечностях - пальцах рук и ног. Он узнал, наконец, что Комитет статуса человека занимается вовсе не охраной человеческого здоровья, как он думал до сих пор, а сохранением и стабилизацией вида Homo sapiens, исключая и исправляя мутации человеческого организма, связанные с выходом человека в Пространство. Он узнал, что Комитет был создан еще в начале освоения Пространства, когда возвращение человека на Землю, после долгого пребывания в космосе, приводило к генетическим, зачастую уродливым мутациям. Он узнал, что иноварианты (мутанты, потомки тех людей, которые не смогли вернуться на Землю и вынуждены были остаться в Пространстве еще до возникновения Комитета статуса человека) существуют и до сих пор. К сожалению, больше он узнать не смог - подробная информация об иновариантах выдавалась только с разрешения Комитета. Но и этих сведений было достаточно, чтобы воспаленное воображение нарисовало ту безграничную пропасть, в которую он может быть ввергнут здесь, на Снежане. Пропасть, отделяющую его от человечества навсегда.
   Косташен даже не обратил внимания на сильную жару и духоту, встретившие его в холле гостиницы. Ему и на самом деле казалось, что он вошел с мороза в теплое помещение. Поднявшись на свой этаж, он распахнул дверь номера и застыл от неожиданности.
   Его ждали. В креслах посреди комнаты сидели три человека в серых комбинезонах. При его появлении они встали. В одинаковой одежде они казались безликими, хотя Косташен машинально и с каким-то удивлением отметил, что все трое молоды и двое из них женщины. По его мнению, безликость не могла быть молодой и тем более характеризовать женщину.
   - Ода... - проговорила одна из женщин, и Косташен с изумлением узнал Бритту. Комбинезон странно преобразил ее, сделал чужой, незнакомой, снежанской. Будто она всю свою жизнь прожила здесь.
   Одам перевел взгляд на остальных. Их он не знал.
   - Здравствуйте, Косташен, - сказал парень. Девушка кивнула. Взгляд у обоих был открытый и дружелюбный.
   Косташен не ответил. Он нервно прошелся по комнате, искоса бросил взгляд на непрошеных гостей, затем на все еще открытую дверь.
   - Чему обязан? - раздраженно спросил он. Парень с девушкой обескураженно переглянулись.
   - Ода... - попыталась было смягчить резкость Косташена Бритта.
   - Чему обязан?! - повысив голос, оборвал ее Косташен.
   - Мы пришли, чтобы помочь вам разобраться в положении, сложившемся сейчас на Снежане, - просто сказал парень.
   - Да? - желчно заметил Косташен. - Это через неделю после того, как мы оказались в Черном Коконе? Долго же вы собирались!
   Парень покраснел, но взгляда не отвел.
   - Здесь мы виноваты, - прямо сказал он. - В суматохе просто как-то выпустили из виду... Но сейчас мы готовы ответить на все ваши вопросы.
   - На все?! Тогда ответьте мне, когда я смогу, наконец, вернуться на Землю!
   Парень смотрел ему прямо в глаза, и было видно, что в его взгляде начинает закипать что-то холодное и жесткое.
   - Боюсь, что никогда.
   Никогда. Косташен сцепил зубы. Вот и сказано это слово. Он отвернулся и подошел к разблокированной оконной стене. В густых сумерках городок казался чужим, безлюдным и равнодушным. Он содрогнулся. Видеть его не хотелось.
   - Давайте сядем, - предложил парень. Косташен заблокировал окно и повернулся.
   - Я уже сам во всем разобрался. Чему еще обязан?
   Парень с девушкой вновь недоуменно переглянулись. Она успокаивающе положила руку ему на плечо. Бритта беспомощно посмотрела на них, затем на Косташена.
   - Ода, - сказала она. - Нас переселяют из гостиницы. Ее сейчас начали готовить для...
   - ...иновариантов! - закончил за нее Косташен. Бритта удивленно вскинула брови. Она не поняла. Зато те, двое, поняли. Лица у них стали чужими и холодными. Щека у парня дернулась, будто его ударили.
   - Не за этим они пришли! - крикнул Одам Бритте. - Они хотят, чтобы мы тоже стали иновариантами! А молодые люди знают, что их действия противоречат закону?
   - Какому закону? - тихо спросил парень. Он пристально рассматривал Косташена. Видно было, что разговор ему не нравится, и не такого разговора он ожидал.
   - Не делайте из меня дурака! - взорвался Косташен. - Вы что, думаете, я не знаю, зачем существует Комитет статуса человека? И что эта ваша акватрансформация является преступлением против этого статуса?
   - Каким преступлением? - еще тише спросил парень. Он по-прежнему не отводил пристального взгляда от Косташена.
   - Против человечества! Вам, вижу, режут слух столь высокопарные фразы?!
   - Ода! - с болью в голосе проговорила Бритта. - Как ты можешь! Это же делается ради детей!
   - Ради детей?! Но почему ради столь возвышенной цели я должен становиться калекой? А эти руки... - Он посмотрел на свои тонкие, выхоленные руки крелофониста. - Кто мне даст гарантию, что эти руки, не мои руки, а достояние всего человечества, руки, которыми восхищается мир, останутся в целости и сохранности?
   Бритта вздрогнула и вскинула на него широко открытые глаза. Парень с девушкой побледнели.
   - И не говорите мне о регенерации! - перешел на крик Косташен. - Кому я буду нужен с регенерированными руками, если их придется вначале учить хотя бы держать ложку с вилкой!
   - Идем отсюда, - сказала девушка парню, не глядя на Косташена. На ее лице проступила брезгливость.
   - Идем, - кивнул парень.
   У двери он пропустил девушку вперед и обернулся.
   - Вы много здесь говорили о человечестве, о законах и преступлениях, сказал он. - Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы уяснили себе одно: на всю оставшуюся жизнь человечество для вас будет сосредоточено на Снежане. Другого человечества нет и не будет. И что является преступлением против него, будет определяться здесь. Точно так же, как и ценность ваших рук.
   Косташен заскрипел зубами.
   - Неделю назад они восторгались моими руками, - сказал он Бритте. - А сегодня они готовы их отрубить топором!
   - Перестань! - закричала Бритта, зажимая уши руками. - И сядь! Мне нужно с тобой поговорить...
   Косташен ошеломленно посмотрел на нее. В таком возбуждении он еще никогда не видел Бритту. Он машинально , вырастил кресло и упал в него.
   - Руки рубить, говоришь? - начала она, нервно ходя по комнате. Она обхватила себя руками, будто ей было зябко. - Эти люди готовы головы на плаху положить, лишь бы дети не прошли через все это. А ты... - Бритта остановилась и с болью посмотрела на Косташена. - Раньше я старалась не замечать подобных взбрыкиваний твоего не в меру раздутого самомнения. Раньше это никому не мешало. Да и все тоже относились к нему снисходительно. Как же, мировая знаменитость! Ты вознес себя и крелофонию на пьедестал, выше которого, как тебе кажется, ничего нет и не будет. И, по-твоему, так будет всегда и во веки веков! Не перебивай! - оборвала Бритта пытавшегося что-то сказать Косташена. - Я всегда тебя выслушивала, выслушай один раз ты меня. Да, ты прав. Искусство вечно, и ты большой мастер крелофонии. Но то, что в нашем веке вызывает восхищение, на потомков может не произвести впечатления. Что ты знаешь, например, об опере? Только то, что в музее театрального искусства изредка дают представления? А что ты знаешь о балете, не современном, а классическом, разница между которыми настолько же велика, как между цирком и скоморохами или театром и балаганом. Никто сейчас не поет серенад, не рассказывает речитативом caг, не устраивает поэтических турниров; ушли в предание такие инструменты, как лира, гусли, волынка, зурна; нет сейчас сказителей, барды и художники не имеют ничего общего с теми, кого так называли раньше. В Прадо ты даже не захотел пойти посмотреть на настоящую живопись, потому что современный художник работает не красками, кистью и мольбертом, а оперирует нелинейной оптикой, создавая картины объемной светописи. А что ты знаешь о великих актерах и исполнителях прошлого? Что ты знаешь о Паганини, Карузо, Шаляпине, Бакстере? Только то, что они были, что ими восторгались? Но ведь тебя сейчас не затащишь в музей театрального искусства ни на одно представление!
   Бритта перевела дух и подошла к двери.
   - Я все сказала. Искусство возвышенно, и ценность его безгранична. Но без людей, без их жизни оно мертво. Подумай. Смени свою шкалу ценностей и приходи к нам.
   - К кому это - к нам? - с вызовом спросил Косташен.
   - Ко мне, к Байрою, к людям.
   - Так ты сейчас идешь к Байрою?
   - Да. Сейчас - к Байрою.
   Косташен язвительно хмыкнул.
   - А я вам не помешаю?
   - Дурак, - беззлобно сказала она. - Байрой сегодня утром прошел акватрансформацию.
   Она повернулась к нему спиной и ушла.
   День десятый
   ИНФОРМАЦИОННАЯ СВОДКА:
   На сегодняшний день триста двадцать семь человек прошли акватрансформацию. Летальных исходов нет.
   Закончено переоборудование гостиницы для приема первых акватрансформантов. Оптимальная температура жилых помещений составляет 65-70°С.
   Пущена в строй первая очередь оранжерей.