- Да уж, хорош сюрприз, ничего не скажешь.
- ...Долорес вернули в прежнее сотояние: у Выдергина оказался небольшой личный запас "крови мертвеца". Обработали и нас. Дали понять, что ты - и есть организатор и что тебя взорвали твои же содельники. Но тут произошло чудо твой звонок. Решено было тебя брать. Но мы уже прекрасно понимали - что к чему. Если бы не Веня, трудно сказать как обернулось бы все.
- Он молодец - не подвел, - Хулейкин толкнул Вениамина в плечо, заставив его улыбнуться.
- Когда его прижали, он не испугался и не дал попятную. Он убедил Амбулатория, что с нами все в порядке, хотя никакого сеанса не проводил. Мы разыграли спектакль по нотам: во-первых, нам удалось спрятать Эмилию в надежное место; во-вторых, - узнать о твоей судьбе и о дальнейших планах Выдергина. Так мы тебя и вытащили. Настоящих исполнителей, правда, пришлось устранить. В этом нам помог Вольдемар: он изготовил классные маски - не отличишь от настоящих лиц. И еще: в третьих, мы выкрали Мосю и выведали все, что теперь знаешь и ты.
- А что Выдергин?
- А ничего. Мы сейчас вне закона. Вся сила у него - любой полицейский имеет полное право пристрелить каждого из нас на месте. Таково распоряжение. Кстати, нам пора менять тачку.
Наш пикап скатился с хорошей дороги на проселочную, забурился в густой лес, где солнце было скрыто кронами сосен. Здесь нас тоже ждали двое личности более опрятные, нежели "красные шапочки", один из них был в форме напоминавшей летную - так и оказалось: пройдя метров пятдесят мы очутились на поляне, на которой стоял вертолет.
Винтокрылая машина оказалась несколько тесновата для такой кампании и долго раздумывала, прежде чем оторвалась от земли, но едва поднялась выше леса, как, проявив уверенность и силу, сорвалась с места, набирая скорость.
Мы летели минут десять, не больше, когда в проплешинах леса показались одинокие заброшенные строения. В одну из таких дыр в бесконечном зеленом полотне вертолет нырнул,- пилот при этом мастерски развернул машину, не дав тяжелым веткам полоснуть по хрупкому винту, - резко устремился к земле, чудом не зацепившись за вековые стволы, и, остановив падение, плавно ткнулся полозьями в траву.
- Только вертолетом можно долететь! - громко пропел Маркел, вываливаясь из салона в заросли папоротника.
- Пожалуй, это самое надежное место, какое можно придумать, - сказал мне Эн и подтолкнул в сторону вросшего в землю охотничьего зимовья. - Иди, она там. Боишься?
- Есть немного.
- А я тебе завидую. Если женишься на ней - такое состояние светит. Да шучу, шучу!
Я приосаниваюсь, поправляю прическу и решительно ступаю к домику. Возле порога нагнулся, чтобы не стукнуться о низкий косяк (и это при моем росте!); из открытой двери ударило теплым воздухом и запахом чего-то такого волшебного, чудесного, что я задрожал всем телом. В темноте меня кто-то обхватил руками, прижавшись к груди.
- Эмилия, - я прикоснулся губами к ее коротким прядям, лбу.
Она подалась навстречу, желая поцелуя. Я схватил ее невесомое тело, как пушинку, и запинаясь о невидимые в темноте предметы завилял по крохотной комнатке, коленями пытаясь нащупать хоть что-то напоминавшее кровать, сгорая при этом от желания и, как это ни странно, стыда. Наконец, упершись во что-то твердое и широкое, я, продолжая удерживать ее в своих объятиях, не отпускал ее, пока не убедился, что спокойно могу доверить ее божественное тело этому ложу. Все это время она ласкала бархатными губками и язычком мое лицо, шепча нежные слова и, при этом, запустив острые ноготочки в мою медвежью спину.
Настало время раскрыть себя во всей силе - блаженный час любви.
Резво содрав с себя ненавистную одежду я осторожно приступил к ее легкому наряду, не оставляя без поцелуя ничего, доселе сокрытого от чужих прикосновений и взглядов: таинственного, волнующего и сокровенного, заставляющего разум меркнуть и подавлять иные желания, кроме единственного и извечного; заставляющего кровь вскипать, а сердце рваться на свободу - прочь из бренного тела...
- ...Теперь ты мой! - и это была правда.
Я погладил ее голову, перебирая пальцами ее тонкие, невесомые, ароматные волосы - царский подарок матери-природы.
- Они без нас наверное заскучали, - вспомнив о мире, оставшемся снаружи, я вздрогнул, но тут же успокоился, ощущая радость от ее любви ко мне.
- Ничего, подождут, - она, моя повелительница, властно закинула бедро на мой вспотевший после страстной битвы живот, и я был не в силах противиться ее словам...
...Придя в себя, я заметил, что она уснула и медленно скатился с кровати, чтобы не разбудить неосторожным движением. Наскоро оделся и столь же медленно двинулся по неровному полу, стараясь не произвести лишнего шума, сошел на влажную и прохладную траву и упал в нее лицом, вдыхая густой аромат зелени.
Мужики сидели кучкой, уставившись на меня, обессиленного и беспомощного, то ли сочувствующе-жалостливым, то ли завидующе-мечтательным взглядом.
- Отбой, - сказал я и тут же заснул...
Глава 21.
...Ночь. Каждый шорох улавливается обостренным тревогой слухом. Я лежу на застеленном сухой травой хворосте и не двигаюсь, чтобы не добавить к голосу леса собственный шум. Удивительно, но комариный писк раздается лишь изредка и я успеваю тихим движением отогнать непрошенного вампира, прежде чем он вопьется в кожу.
Почему-то я уверен в том, что комар здесь - не единственный гость, желающий моей крови. Я нашариваю револьвер - подаренный ребятами "магнум", его холодный металл успокаивает нервы.
Так и есть: до сих пор кажующийся хаотичным треск веток, похожий на игру ветра, не оставляет сомнений - у нас посетители. Я перекатываюсь к лежанке Эна и тычком бужу его, предусмотрительно успевая зажать ему рот.
- Идут.
Он кивнул и по-пластунски заскользил к Хулейкину с Маркелом, валетом расположившимся, как верные псы, возле дверей избушки.
Мне видны их силуэты, еле различимые в кое-где пробивающем верхушки леса тусклом сиянии луны. Я удивляюсь количеству, но решаюсь на отчаянный шаг стрелять, так без предупреждения и, желательно, за мощным укрытием - пользуясь тенью от зимовья, как зайчик, запрыгиваю за могучий кедр, барабан в револьвере сердито цокает, когда я, по неизменной привычке, заставляю его крутиться. Но не успеваю я прицелиться, как сноп фейеричного, обжигающего глаза света ударяет в лицо, а моя фигура во все стороны отбрасывает тени - мы окружены.
- Козьма, выходи. Мы не будем стрелять. Остальные - только попробуйте шевельнуться.
Это голос Выдергина. Я заметался, не зная, куда деться, выстрелил в огромный, светящийся шар, раздалось громкое пение пули, но свет не исчез.
- Не сходи с ума!
Выстрелы противника, носящие скорее предупредительный характер, срезали хвою, обсыпавшую мои волосы и плечи.
- Не верь тому, что они тебе говорили. Они использовали тебя, - Это была, несомненно, Долорес.
- Она лжет! - голос сзади, принадлежащий Эмилии, походил, скорее, на визг.
- Послушай меня! - трепет в словах моей бывшей любви заставлял внимать. Эмилия Крот - хитрая бестия. Если ты думаешь, что существует только "кровь мертвеца", то ты ошибаешься - есть еще и "поцелуй горгоны" - новый сорт сигарет. Именно их ты нашел у Петровича и Люэса. И никакая она не внучка!
...Это правда, я совсем забыл про них. Маркел не мог устоять и ничего скрыть. Эта жуткая штука заставила его говорить только правду. Одна только правда - иногда хуже лжи...
- Она врет! - вновь разорвал воздух крик Эмилии. И ее речь заставляла верить всему. - Им нужен ты. Они запрограмируют тебя и ты станешь страшным оружием в их руках. Спроси ее - кто она такая, как не правая рука Выдергина.
- Это правда? - выкрикнул я.
- Да, но это не вся правда. - Долорес была где-то рядом, но в за светом прожекторов невозможно было разглядеть, - я была рядом с тобой, чтобы воспрепятствовать их влиянию, но это не удалось. Ты попал в их лапы. Эн и Хулейкин - ее агенты. Они и Гавриила Мелантьевича заставили поверить, что ты преступник, чтобы заполучить тебя в свои руки.
- Врешь, сука! - Эн выстрелил беспорядочно и трусливо. Ему вторил пистолет Хулейкина. Я слышал и братца, метущегося от шума стрельбы и ревущего во весь голос.
- Сдавайтесь. Кузя, выходи.
Я, еще не зная, как поступлю через секунду, поднял руки и отбросил револьвер в сторону светящихся фонарей.
- Ты молодец!
- Не ходи! - рыдание Эмилии резало сердце.
Автоматная очередь заставила пригнуться. Несколько прожекторов все же лопнуло - очевидно Эн или Гена решили биться до конца.
- Твое решение? - голос Выдергина требовательно рыкнул.
- Козьма, не будь идиотом! - позвал Хулейкин.
Я стоял в нерешительности. Все мое естество раздваивалось на две половины - кому верить?
- Сюда! - кричали с одной стороны.
- К нам! - доносилось с другой.
И я сделал выбор.
Рано или поздно он предстоит каждому, кто хочет остаться собой. Выбор, не дающий окончательного ответа и лишь до поры оттягивающий развязку.
Я побежал.
Побежал без оглядки: через трескучие кусты, рвущие одежду и кожу в кровь; мимо безмолвных и равнодушных кедров, которым, со своей высоты и прожитых веков, было совершенно наплевать на маленьких, выясняющих отношения, убивающих друг друга двуногих червяков; под бледным эгоистичным сияньем древней луны, которой не дано услышать треск выстрелов и вой пуль, посланных вслед за мной с обоих сторон.
Хрип и стон из груди, удары колокола в висках, боль и дрожь в, кажется, раненной ноге, - упади! сдайся на милость победителю, они внедрятся в твое сознание и уже ничто не сможет тебя переубедить в новом знании, ты будешь счастлив! У тебя будет любимая работа, любимая женщина, верные друзья рядом. Взамен тревоге и неверию ты приобретешь уверенность и спокойствие. Не будет больше неопределенности и никто не станет преследовать тебя. Каждый человек хочет быть счастливым и ты будешь им! Всего-то надо - принести себя в жертву!..
Скройся, спрячься, не дай себя обмануть в очередной раз! Разве это жизнь стать роботом и игрушкой, судьбой которой распоряжаются вандалы и подонки. Сопротивляйся, умри, но не сдайся! Ты ранен, ты устал, тебе хочется упасть но ты еще человек, не червь. Беги! Ты свободен - ты принадлежишь только себе!..
...Я почувствовал, как падаю вниз, с какого-то высокого обрыва; глиной забило рот и глаза, подбородок ударяется о камни, боль сковывает челюсть. Но ласковая, теплая вода, как когда-то древний океан принял жизнь из объятий хаоса, приняла меня в свое нежное чрево. Захлебнувшись и отчаянно барахтаясь, я поднимаюсь на поверхность...
...Куда я плыву? К какому берегу? Вперед? Назад? Темно!..
осень 1997 г.
- ...Долорес вернули в прежнее сотояние: у Выдергина оказался небольшой личный запас "крови мертвеца". Обработали и нас. Дали понять, что ты - и есть организатор и что тебя взорвали твои же содельники. Но тут произошло чудо твой звонок. Решено было тебя брать. Но мы уже прекрасно понимали - что к чему. Если бы не Веня, трудно сказать как обернулось бы все.
- Он молодец - не подвел, - Хулейкин толкнул Вениамина в плечо, заставив его улыбнуться.
- Когда его прижали, он не испугался и не дал попятную. Он убедил Амбулатория, что с нами все в порядке, хотя никакого сеанса не проводил. Мы разыграли спектакль по нотам: во-первых, нам удалось спрятать Эмилию в надежное место; во-вторых, - узнать о твоей судьбе и о дальнейших планах Выдергина. Так мы тебя и вытащили. Настоящих исполнителей, правда, пришлось устранить. В этом нам помог Вольдемар: он изготовил классные маски - не отличишь от настоящих лиц. И еще: в третьих, мы выкрали Мосю и выведали все, что теперь знаешь и ты.
- А что Выдергин?
- А ничего. Мы сейчас вне закона. Вся сила у него - любой полицейский имеет полное право пристрелить каждого из нас на месте. Таково распоряжение. Кстати, нам пора менять тачку.
Наш пикап скатился с хорошей дороги на проселочную, забурился в густой лес, где солнце было скрыто кронами сосен. Здесь нас тоже ждали двое личности более опрятные, нежели "красные шапочки", один из них был в форме напоминавшей летную - так и оказалось: пройдя метров пятдесят мы очутились на поляне, на которой стоял вертолет.
Винтокрылая машина оказалась несколько тесновата для такой кампании и долго раздумывала, прежде чем оторвалась от земли, но едва поднялась выше леса, как, проявив уверенность и силу, сорвалась с места, набирая скорость.
Мы летели минут десять, не больше, когда в проплешинах леса показались одинокие заброшенные строения. В одну из таких дыр в бесконечном зеленом полотне вертолет нырнул,- пилот при этом мастерски развернул машину, не дав тяжелым веткам полоснуть по хрупкому винту, - резко устремился к земле, чудом не зацепившись за вековые стволы, и, остановив падение, плавно ткнулся полозьями в траву.
- Только вертолетом можно долететь! - громко пропел Маркел, вываливаясь из салона в заросли папоротника.
- Пожалуй, это самое надежное место, какое можно придумать, - сказал мне Эн и подтолкнул в сторону вросшего в землю охотничьего зимовья. - Иди, она там. Боишься?
- Есть немного.
- А я тебе завидую. Если женишься на ней - такое состояние светит. Да шучу, шучу!
Я приосаниваюсь, поправляю прическу и решительно ступаю к домику. Возле порога нагнулся, чтобы не стукнуться о низкий косяк (и это при моем росте!); из открытой двери ударило теплым воздухом и запахом чего-то такого волшебного, чудесного, что я задрожал всем телом. В темноте меня кто-то обхватил руками, прижавшись к груди.
- Эмилия, - я прикоснулся губами к ее коротким прядям, лбу.
Она подалась навстречу, желая поцелуя. Я схватил ее невесомое тело, как пушинку, и запинаясь о невидимые в темноте предметы завилял по крохотной комнатке, коленями пытаясь нащупать хоть что-то напоминавшее кровать, сгорая при этом от желания и, как это ни странно, стыда. Наконец, упершись во что-то твердое и широкое, я, продолжая удерживать ее в своих объятиях, не отпускал ее, пока не убедился, что спокойно могу доверить ее божественное тело этому ложу. Все это время она ласкала бархатными губками и язычком мое лицо, шепча нежные слова и, при этом, запустив острые ноготочки в мою медвежью спину.
Настало время раскрыть себя во всей силе - блаженный час любви.
Резво содрав с себя ненавистную одежду я осторожно приступил к ее легкому наряду, не оставляя без поцелуя ничего, доселе сокрытого от чужих прикосновений и взглядов: таинственного, волнующего и сокровенного, заставляющего разум меркнуть и подавлять иные желания, кроме единственного и извечного; заставляющего кровь вскипать, а сердце рваться на свободу - прочь из бренного тела...
- ...Теперь ты мой! - и это была правда.
Я погладил ее голову, перебирая пальцами ее тонкие, невесомые, ароматные волосы - царский подарок матери-природы.
- Они без нас наверное заскучали, - вспомнив о мире, оставшемся снаружи, я вздрогнул, но тут же успокоился, ощущая радость от ее любви ко мне.
- Ничего, подождут, - она, моя повелительница, властно закинула бедро на мой вспотевший после страстной битвы живот, и я был не в силах противиться ее словам...
...Придя в себя, я заметил, что она уснула и медленно скатился с кровати, чтобы не разбудить неосторожным движением. Наскоро оделся и столь же медленно двинулся по неровному полу, стараясь не произвести лишнего шума, сошел на влажную и прохладную траву и упал в нее лицом, вдыхая густой аромат зелени.
Мужики сидели кучкой, уставившись на меня, обессиленного и беспомощного, то ли сочувствующе-жалостливым, то ли завидующе-мечтательным взглядом.
- Отбой, - сказал я и тут же заснул...
Глава 21.
...Ночь. Каждый шорох улавливается обостренным тревогой слухом. Я лежу на застеленном сухой травой хворосте и не двигаюсь, чтобы не добавить к голосу леса собственный шум. Удивительно, но комариный писк раздается лишь изредка и я успеваю тихим движением отогнать непрошенного вампира, прежде чем он вопьется в кожу.
Почему-то я уверен в том, что комар здесь - не единственный гость, желающий моей крови. Я нашариваю револьвер - подаренный ребятами "магнум", его холодный металл успокаивает нервы.
Так и есть: до сих пор кажующийся хаотичным треск веток, похожий на игру ветра, не оставляет сомнений - у нас посетители. Я перекатываюсь к лежанке Эна и тычком бужу его, предусмотрительно успевая зажать ему рот.
- Идут.
Он кивнул и по-пластунски заскользил к Хулейкину с Маркелом, валетом расположившимся, как верные псы, возле дверей избушки.
Мне видны их силуэты, еле различимые в кое-где пробивающем верхушки леса тусклом сиянии луны. Я удивляюсь количеству, но решаюсь на отчаянный шаг стрелять, так без предупреждения и, желательно, за мощным укрытием - пользуясь тенью от зимовья, как зайчик, запрыгиваю за могучий кедр, барабан в револьвере сердито цокает, когда я, по неизменной привычке, заставляю его крутиться. Но не успеваю я прицелиться, как сноп фейеричного, обжигающего глаза света ударяет в лицо, а моя фигура во все стороны отбрасывает тени - мы окружены.
- Козьма, выходи. Мы не будем стрелять. Остальные - только попробуйте шевельнуться.
Это голос Выдергина. Я заметался, не зная, куда деться, выстрелил в огромный, светящийся шар, раздалось громкое пение пули, но свет не исчез.
- Не сходи с ума!
Выстрелы противника, носящие скорее предупредительный характер, срезали хвою, обсыпавшую мои волосы и плечи.
- Не верь тому, что они тебе говорили. Они использовали тебя, - Это была, несомненно, Долорес.
- Она лжет! - голос сзади, принадлежащий Эмилии, походил, скорее, на визг.
- Послушай меня! - трепет в словах моей бывшей любви заставлял внимать. Эмилия Крот - хитрая бестия. Если ты думаешь, что существует только "кровь мертвеца", то ты ошибаешься - есть еще и "поцелуй горгоны" - новый сорт сигарет. Именно их ты нашел у Петровича и Люэса. И никакая она не внучка!
...Это правда, я совсем забыл про них. Маркел не мог устоять и ничего скрыть. Эта жуткая штука заставила его говорить только правду. Одна только правда - иногда хуже лжи...
- Она врет! - вновь разорвал воздух крик Эмилии. И ее речь заставляла верить всему. - Им нужен ты. Они запрограмируют тебя и ты станешь страшным оружием в их руках. Спроси ее - кто она такая, как не правая рука Выдергина.
- Это правда? - выкрикнул я.
- Да, но это не вся правда. - Долорес была где-то рядом, но в за светом прожекторов невозможно было разглядеть, - я была рядом с тобой, чтобы воспрепятствовать их влиянию, но это не удалось. Ты попал в их лапы. Эн и Хулейкин - ее агенты. Они и Гавриила Мелантьевича заставили поверить, что ты преступник, чтобы заполучить тебя в свои руки.
- Врешь, сука! - Эн выстрелил беспорядочно и трусливо. Ему вторил пистолет Хулейкина. Я слышал и братца, метущегося от шума стрельбы и ревущего во весь голос.
- Сдавайтесь. Кузя, выходи.
Я, еще не зная, как поступлю через секунду, поднял руки и отбросил револьвер в сторону светящихся фонарей.
- Ты молодец!
- Не ходи! - рыдание Эмилии резало сердце.
Автоматная очередь заставила пригнуться. Несколько прожекторов все же лопнуло - очевидно Эн или Гена решили биться до конца.
- Твое решение? - голос Выдергина требовательно рыкнул.
- Козьма, не будь идиотом! - позвал Хулейкин.
Я стоял в нерешительности. Все мое естество раздваивалось на две половины - кому верить?
- Сюда! - кричали с одной стороны.
- К нам! - доносилось с другой.
И я сделал выбор.
Рано или поздно он предстоит каждому, кто хочет остаться собой. Выбор, не дающий окончательного ответа и лишь до поры оттягивающий развязку.
Я побежал.
Побежал без оглядки: через трескучие кусты, рвущие одежду и кожу в кровь; мимо безмолвных и равнодушных кедров, которым, со своей высоты и прожитых веков, было совершенно наплевать на маленьких, выясняющих отношения, убивающих друг друга двуногих червяков; под бледным эгоистичным сияньем древней луны, которой не дано услышать треск выстрелов и вой пуль, посланных вслед за мной с обоих сторон.
Хрип и стон из груди, удары колокола в висках, боль и дрожь в, кажется, раненной ноге, - упади! сдайся на милость победителю, они внедрятся в твое сознание и уже ничто не сможет тебя переубедить в новом знании, ты будешь счастлив! У тебя будет любимая работа, любимая женщина, верные друзья рядом. Взамен тревоге и неверию ты приобретешь уверенность и спокойствие. Не будет больше неопределенности и никто не станет преследовать тебя. Каждый человек хочет быть счастливым и ты будешь им! Всего-то надо - принести себя в жертву!..
Скройся, спрячься, не дай себя обмануть в очередной раз! Разве это жизнь стать роботом и игрушкой, судьбой которой распоряжаются вандалы и подонки. Сопротивляйся, умри, но не сдайся! Ты ранен, ты устал, тебе хочется упасть но ты еще человек, не червь. Беги! Ты свободен - ты принадлежишь только себе!..
...Я почувствовал, как падаю вниз, с какого-то высокого обрыва; глиной забило рот и глаза, подбородок ударяется о камни, боль сковывает челюсть. Но ласковая, теплая вода, как когда-то древний океан принял жизнь из объятий хаоса, приняла меня в свое нежное чрево. Захлебнувшись и отчаянно барахтаясь, я поднимаюсь на поверхность...
...Куда я плыву? К какому берегу? Вперед? Назад? Темно!..
осень 1997 г.