Заколебанский Опанасий. Правосудие с короткими ногами

   Пароходный гудок - не хочешь? Последний раз я пользовался этим трюком на пристани - и то вполсилы. А теперь беречь горло нет необходимости: жизнь спасать надо.
   От моего рева у Хряка волосы, как у щетки, назад завернуло. Маркел лежит, дергается. Прощально звенят осколки витрин.
   Мордак в себя прийти не может, глаза закатил, из ушей кровь льется. А я под его тушей лежу - не продыхнуть.
   - Маркел!
   Братец тоже в ауте.
   Слышу шаги. Вижу шатающегося Хулейкина. Он обжимает голову руками.
   - Что это было?
   - Пожарная сигнализация, - поясняю. - Помоги.
   С трудом ему удалось сдвинуть Хряка в сторону.
   - Как у нас дела?
   - Клиента здесь нет. А Эн в шоке, после этого звука.
   - А ты?
   - А я рот раскрытым держал, чтобы перепонки не лопнули.
   Видимо я здорово переборщил. Хотя горло вроде ничего, выдержало. Могу даже повторить, если понадобится.
   - Зови Веню, пока он не убежал!
   Ну что же, раз Хряк здесь, то он нам и скажет, где Амбулаторий. Я сорвал с окон шторы, и повязал хряковы ноги и руки морскими узлами.
   Хлопаю его по мясистым щекам. Вроде очухался.
   - Где хозяин?
   Мотает головой.
   - Значит говорить не будешь? А если повторить?
   В глазах чувствовался испуг, но Хряк нашел в себе силы отказаться. Это заслуживало уважения, но знать-то я должен или нет?
   Хулейкин привел напуганного Ухайдакина.
   - Как бы нам его допросить? - спрашиваю.
   А Мордак губы презрительно поджал: не дождетесь.
   - Если только с помощью зелья? - задумался Веня.
   Мы спустились в погреба. Там, внизу, стоял густой винный запах: оказывается вся стеклянная посуда в ресторане не выдержала моего рева. Но несколько уцелевших бутылок мы все-таки нашли.
   - Интересно, сколько на его тушу понадобится?
   - Десяти литров хватит.
   - Двадцать бутылок? - присвистываю я. - А он столько выпьет?
   - Если нальем - выпьет.
   Все двадцать бутылок я выставил в ряд.
   - Готово.
   Хряк когда увидел все это богатство - потянулся к пузатеньким подружкам, жадно глотая слюну. Думаю, дело пойдет.
   - Развяжи.
   - Еще чего. Воронку сюда!
   Я крикнул пришедшего в себя Маркела, он ушел куда-то и вернулся с огромной воронкой для бензина.
   - В самый раз будет.
   Хряк с готовностью устроился в полусидячем положении и широко раскрыл футбольные ворота.
   - Смотри - не сжуй. - я вложил воронку в его рот и он аккуратно сжал ее зубами.
   Одна за другой, с хлюпаньем, бульканьем опустошались зеленые бутылки.
   - А-а-а, - довольно постанывал Мордак. Остальные смотрели на процедуру с голодным взглядом и не известно было для кого это было пыткой.
   Когда, после восемнадцатой, я освободил его горло, там уже во всю плескалось готовое выбраться наружу вино.
   - Давай его поднимем, а то назад польется.
   Мы помогли ему занять вертикальное положение. Несколько капель все-таки вырвались наружу, но Хряк успел их подхватить языком.
   - Восемнадцати хватит? - я тревожился за успех предприятия.
   - Нормально - успокоил меня Веня, после того, как убедился, что в даже таком положении в Хряка уже не войдет ни капли злополучного вина.
   - Теперь его надо чем-то подпереть, а то не удержим.
   Обыскавшись в поисках подходящей вещи, мы готовились побить рекорд по тяжелой атлетике.
   - А вы его за шею шторой зацепите. Вон на той гардине, - в зале появился улыбающийся Эн, про которого в суматохе мы позабыли. Видимо он только что очухался.
   - Молодец, Эн. Хорошая идея.
   Пятером мы подтащили слона к разбитому окну. Я завязал узел на его могучей вые. Сверху еще один.
   - А не оборвет?
   - Да не должно - вроде крепкая. - Эн несколько раз дернул, проверяя. Наконец мы решились его осторожно отпустить.
   Туша Мордака медленно покачивалась, перекладина у потолка тихонько повизгивала, заставляя нас вздрагивать от малейшего звука.
   - Давай скорей, - я заторопил Веню.
   Он начал психическую обработку.
   Каких-то несколько минут и адрес Амбулатория у нас в кармане. У него в девять утра встреча с директором ипподрома. Это весьма любопытно.
   В конце сеанса штора не выдержала и с треском порвалась. Пол под Мордаком завибрировал так, что я не удержался на ногах и тоже свалился, впрочем как и остальные.
   - Берегись! Потоп!
   Мой крик потонул в шуме несущейся на меня, исторгнутой Хряком, водицы. Я зажал пальцами нос и сдавил губы, ожидая когда волна пройдет. Вынырнул, выдохнул.
   Винная вонь заполонила разгромленный зал. Все мы хороши: избитые, облеванные. До сих пор сносно выглядевшие, теперь мои туфли пришли в полную негодность.
   - Куда мы в таком виде - людей пугать? - спросил я у Эна. - Кто сказал, что выдержит?
   - Ну, виноват. Так ведь тоже пострадал.
   - А что нам люди! - Гена Хулейкин геройски выпятил грудь. - Мы спасаем город от гангстеризма.
   - Это верно, - сказал Веня и направился в сторону служебного коридора. Пора брать главного. Там в гараже должны быть машины.
   - Возьму эти две. Может пригодятся - не выбрасывать же, - я сунул оставшиеся бутылки по карманам.
   Мы действительно нашли подходящую машину - бортовой грузовик, который спокойно мог вместить нас всех.
   Доверив вождение Эну, мы прыгнули в кузов - есть шанс проветриться, прежде чем прибудем на место.
   А город встречал новый день: из глубины кварталов доносились звуки мусорных машин, ранняя ругань теток-соседок; хозяева вели своих собак погадить на лужайки; пьяные от ночных вакханалий коты разбредались, ленивые, по домам; грузчики в продуктовых магазинах, принимая свежий товар, матерно орали на воробьев серущих на свежеиспеченый хлеб; мелкие воришки приступали к своему ремеслу на переполненных людьми автобусных остановках; сонные, раскрашенные как ходячие афиши, девицы зевали в шикарных авто, везущих их отсыпаться, чтобы через двеннадцать часов быть готовыми к новым подвигам на ниве греха, - в общем начало рядового дня Землепупска.
   Наш грузовичок легко потряхивает - тело принимает своеобразный сеанс массажа, что хорошо сказывается на активности мышц и извилин.
   Неужто Амбулаторий вздумал отравить этой гадостью весь город? Для того, чтобы применить сеанс психотерапии? Автор состава нам известен - он сейчас отрабатывает снисхождение правосудия. Он же - исполнитель сеанса. Но массово... Телевидение? Этот яд современного мира. Ему вовсе не обязательно захватывать телецентр - достаточно, чтобы кое-кто выпил его вина и был зомбирован. На плакате было написано, что состоится презентация на празднике. А официант из бара говорил, что только городские главари отведают первыми. Вот оно что. А праздник завтра! Я полагаю, на ипподроме тоже позаботятся о посетителях. Обычно крупные выигрыши обмывают. А кто имеет крупные выигрыши на нашем ипподроме? Тот у кого есть крупные деньги. А укого есть крупные деньги? У крупных людей, конечно!..
   - Веня, - позвал я. - Еще "кровь мертвеца" есть где-нибудь?
   - Наверное. Есть "Эдельвейс", другие рестораны.
   - Там та же пакость?
   - Я не знаю. Я готовил саму смесь, в вино добавляли другие.
   Ну ничего, через десять минут будем на месте. Там и разберемся.
   Меня вдруг пронзила мысль: а может быть он и Мосю зомбировал. Точно. Вряд ли та девушка, Тамара, специально свела нас: она была уверена, что он поможет. Тем более - он ей брат. Не продают сестер просто так. Амбулаторий, видимо, хотел заполучить и ее покорство, но помешали мы. Да, дело разворачивается серьезней некуда.
   Мы миновали старый мост, грузовичок медленно подкрался к окружавшему ипподром высокому бетонному забору и, дрогнув, встал.
   Я поднялся, оперся на борт и, подтянувшись к забору, глянул на территорию.
   Дворники, как всегда, мели мусор; с конюшен доносился гомон лошадей; рабочие разгружали машину с сеном. Но внимание мое привлекли три человека на площадке для расседлывания. Двое из них разговаривали между собой - третий сидел в сторонке. Даже с растояния в двести метров я разглядел его шнобель. По-моему, после того, как я ему вмазал, он стал еще больше. Мне даже стало жалко его - жертву коварных планов Амбулатория. Очевидно, толстый - он самый. Ну и, конечно, директор.
   Проверяю разделяющее нас пространство на наличие охранников. Их только двое. Внутренние стрелки сейчас должны дрыхнуть после ночной вахты. Как правило они не просыхают и для нас особой опасности представлять не должны. Да и знают меня - в случае чего, не тронут.
   Спускаюсь к ребятам.
   - Там они, голубчики. Давай, потихоньку, через забор.
   - Я посижу здесь, - трусливо отнекивается Веня.
   - Не выйдет. Идем вместе.
   Мы падаем, по очереди, в кусты полыни вперемешку со жгучей крапивой. Кожа покрылась волдырями пока мы пробирались через заросли к беговой дорожке.
   - Значит так, - я толкаю речь полководца. - Сейчас гуськом до первого рва. Потом разделяемся на две группы. Маркел, Эн, Гена - вы заходите слева, туда где барьер и обезвреживаете одного охранника. Он сидит в кустах. Мы с Веней убираем другого и Амбулаторий наш.
   Я только видел как кулак Маркела мелькнул над кустиками живой изгороди, а больше ни звука - чисто сработано. Теперь дело за нами.
   Я подкрался к телохранителю сзади. Он курил, напевая что-то веселое. Хватаю его за ноги и обрушиваю навзнич. Веня, к удивлению моему, молнией сорвался с места и забил рот упавшего комком из крапивы.
   - Молодец, - как не похвалить такую расторопность. - Только зачем так жестоко.
   - А, под руку попалась. - отряхнувшись, он сел на поверженного телохранителя.
   Итак, препятствия устранены. Противник без охраны. Необходимо приблизиться.
   - ...мы уже подготовили одну партию. Сегодня же и завезем. Смотри, чтобы твои орлы раньше срока не выпили...
   - А там уже пить нечего. - я поднялся из травы.
   Все трое обернулись на мой голос. Мося с испуганным, затравленным взглядом; директор - с непонимающе-встревоженным; Амбулаторий - со злым прищуром.
   - Ты предал меня!? - гневно выкрикнул он и бросился на стоявшего рядом со мной Веню.
   Тот побежал наутек. Обоих пришлось догонять. Еле удалось отодрать рассвирепевшего Амбулатория от визжащего Вени Ухайдакина.
   - Придется тебе им заняться, - я отряхнул одежду последнего от пыли.
   - Хоть сейчас, - отдышался он.
   - Вы думаете, что справились со мной? Ошибаетесь, - Амбулаторий все еще валялся: никто не помогал ему подняться, а самому ворочать тяжелым телом было физически невозможно. - Вы думаете я один? Нет. Меня обязательно выручат. Вы не сможете даже покинуть поля.
   - Если ты про своих горилл, то они валяются без сознания.
   - Нет, не про них, - Амбулаторий дьявольски захихикал, увидев, что-то за моей спиной. Судя по отвислым лицам моих соратников там было что-то неприятное. И я обернулся.
   Глава 16.
   Это были вооруженные люди. Какие-то машины в человеческом облике: рослые, с безразличными физиономиями, похожие на близнецов. Впереди них стояла женщина. Она была так дьявольски красива в своем обтягивающем тело черном кожанном костюме, что я не сразу узнал ее. Зеленые глаза, стать пантеры, нежная грация девственной амазонки.
   Господи, да это же она - та самая, которую я видел перед тем как нашел труп Петровича.
   - А ты, подлец, не думай, что я пришла защищать тебя. Скорее - твой секрет.
   Ее тихий, уверенный голос словно гипнотизировал.
   - Да ты что, Пашенька. Мы же с тобой старые друзья, - запел Амбулаторий и завился ужом, стараясь хотя бы встать на колени. - Поможет мне кто-нибудь или нет?
   - Были когда-то, - ее слова прозвучали как приговор. - поднимите его.
   Сильные руки амбалов встряхнули толстую, зашедшую в причитаниях, жабу.
   - Ты же не хочешь сказать, что я уже не нужен. - Амбулаторий был на грани истерики и брызгал слюнями, своим жалобным голосом пытаясь добиться снисхождения.
   - Именно. - Ослепительная Паша изящными пальчиками сделала еле заметное движение и ее люди направились к Амбулаторию.
   - Нет, нет. Я не хочу!
   - А тебя никто и не спрашивает, - произнес один из лбов и сверкнул складным ножом.
   Я бы предпочел наблюдать за происходящим с экрана телевизора, но, увы, это была жуткая реальность. Пришлось отвернуться. Я услышал только тонкий всхлип...
   Медленно раскачивая бедрами, Паша подошла ко мне. Тонким пальчиком она подняла мой подбородок, хотя я и без того смотрел на нее снизу вверх.
   - Хочешь работать в моей команде? - ее, прежде холодный, голосок стал приторно сахарным.
   - Конечно, какой разговор, - сказав это, я нагло схватил ее за задницу и прижал к себе.
   Охрана дернулась, но она дала знак рукой и они замерли, не смея приблизиться, затем засмеялась, запрокинув голову и разметав шикарные волосы, выгнулась, не вырываясь из моих объятий и, обхватив меня за шею, впилась в мои губы жадным поцелуем.
   О, подлый изменник! Клянусь, в этот момент я думал только об одном - как бы затащить богиню в койку и от души насладиться ею.
   Страстно дыша, она отпрянула, руки мои безжизненно повисли, от нахлынувшей слабости не в силах удержать ее гибкое и сильное тело.
   - Я думаю, у нас еще все впереди, мой милый.
   Я испытал приступ разочарования. Она мгновенно стала холодна как лед.
   - Всех вязать. Его - ко мне в машину, - показала на меня и от того, как она это произнесла, мне впервые в жизни стало по настоящему страшно.
   Могучие лапы схватили меня, я почувствовал укол в плечо и почти сразу же ощутил полную невозможность сопротивляться: обмякли мышцы, тело потеряло способность двигаться. Слава богу, мозги не отказали. Меня поволокли к сиреневому лимузину, заботливо уложили на широкое заднее сиденье, напротив села хозяйка. Когда дверь закрылась, она снова превратилась в легкое небесное создание, погладила меня по голове.
   - Все будет хорошо.
   - Куда нас везут? - я удивился необыкновенно слабости моего голоса.
   - Ко мне в берлогу. Если будешь послушным мальчиком - это место станет нашим.
   - Паша - это твое настоящее имя?
   - А что - слишком мужское?
   Она наклонилась надо мной и, тяжело дыша, прошептала:
   - Тебе я разрешаю звать меня Эмилией. Это настоящее.
   Я застонал от невозможности потрогать ее волосы и прикоснуться к ее телу. Такая женщина рядом!
   - Что это у тебя? - ее нежные руки вытащили из кармана бутылку "Крови". Откуда?
   - Трофей.
   - Это кстати. Сейчас мы отметим нашу встречу.
   Она нажала кнопку на обитой дорогой тканью перегородке, отделявшей от нас водителя и из выдвижного ящичка выполз набор хрустальных фужеров.
   Наверное она сумасшедшая. Или нимфоманка. Впрочем, одно другому не мешает - диагноз может быть общим.
   А ведь она не знает про существование зелья. Разве стала бы пить?
   Эмилия уже разлила напиток и протянула мне бокал.
   - Ах, да. Ты же не можешь.
   Она опустошила оба. Как извозчик.
   - Неплохо...
   Ее развезло довольно быстро.
   - Я вовсе не плохая. Правда, правда. Но не люблю, когда мне пытаются мешать или, хуже того, - обманывают.
   - Кто тебя обманул, дорогая?
   - Амбулаторий. - икнула она и хлопнула еще.
   - Не пей больше.
   - Нет уж - раз начала, то надо допивать. - Эмилия подняла темную бутыль и взболтала вино, чтобы знать, много ли еще осталось. Судя по ее растроенному лицу - совсем чуть чуть.
   Я, насколько это было возможно, оперся на левый бок, чтобы она не добралась до второй посудины.
   Вскоре она уже вовсю сопела, уснув под легкое покачивание машины. Я тоже почувствовал как подобралась дрема и погрузился в тревожный сон.
   Звяканье бокалов вернуло меня в реальность. Лимузин явно съехал с хорошего шоссе на какую-то загородную дорогу и теперь его ощутимо раскачивало.
   Эмилия тоже открыла глаза и села, заняв часть моего сиденья. Я не переставал удивляться ее переменам. Создавалось впечатление, что два разных человека появляются передо мной, незаметно подменяя друг друга. Я не был уверен, что эта женщина несколько минут назад могла осушить поллитра за несколько минут. Она была очень серьезна и казалась абсолютно трезвой.
   - Подъезжаем, - таким тоном говорят надзиратели, когда приводят заключенного к камере смертников.
   - Послушай, Эмилия... - кашлянул я.
   Она посмотрела на меня таким взглядом, как будто я с луны свалился. Или голым зашел в банкетный зал. Второе было гораздо вернее.
   Я уж и не знал: стоит продолжать. Немного смущенный, я осторожно поинтересовался:
   - Чего ты хочешь от меня?
   - Скоро узнаешь.
   Лучше бы она этого не говорила.
   Наша карета плавно затормозила, из распахнутых дверей ударило в глаза солнце, тяжелые фигуры вытряхнули меня из салона, одна из них взвалила мое бренное тело на нехилое плечо и поволокла в сторону шикарнейшей виллы, отгороженной от асфальтированной площадки для машин фонтаном с сверкающей золотом статуей Самсона, рядом с которым почему-то не было льва.
   Так вот куда делась эта скульптура. Помню, три года ее искали по всей стране. А она, оказывается, совсем рядом. А куда же льва дели? Надо будет спросить на досуге.
   Стайка мускулистых собак неизвестной породы встретила нас вилянием обрубков. Клыки толще пальцев на моей руке. Однако, бежать отсюда будет непросто.
   Меня внесли на второй этаж, где в глубине коридора скрывалась маленькая скромная комната с камином посреди внешней стены, на двух других - низкие рамы окон, бросили на пухлый диван, сняли ботинки с недвижимых ног, повернулись и вышли, цокнув замком.
   Мне показалось странным, что обыскивающие меня люди забрали револьвер, но не прикоснулись к вину. Бутылка, согретая моим телом, торчала горлышком наружу.
   Я попытался пошевелить онемевшими пальцами. Мне это удалось. Суставы в локтях работали плохо и, вообще, ниже пояса я все еще был парализован.
   Так я лежал, не в силах перевернуться на спину, довольно долго, пока не почувствовал как по всему телу пробежала дрожь, покалывание тысячи иголочек, взмокли от напряжения ноги, всего залихорадило. Вскоре отпустило и я понял, что могу шевелиться.
   Как будто заново родился. Ноги еле слушались, когда я, шатаясь и хватаясь за спинку кресла, двух стульев, подобрался к окну. Стекло было толстое, пуленепробиваемое. Я всей массой навалился на него, расплющив нос.
   Там внизу, детина в черном сидел на крошечной, по сравнению с его комплекцией, механической газонокосилке и наворачивал круги по гигансткой лужайке, конец которой прятался от моего взгляда за кронами деревьев. Небо было затянуто тучами и наводило тоску. Скоро ночь.
   Лимузин, очевидно в котором меня доставили так и стоял, брошенный, с раскрытыми дверцами. Вверху загрохотало, первые капли, словно боясь, легко ударили по карнизу, несколько секунд ничего не было, а потом - как будто дядя с седой бородой и нимбом решил отвернуть краник на полную - хлынуло так, что загудели под тяжестью стволы тополей. Горилла в стильном костюме бросился с крыльца закрывать лимузин.
   Я обернулся на звяканье замка в двери.
   На пороге стоял сухой старик с подносом в руках, он вошел, шаркая домашними тапками и тряся головой, следом за ним, как кошка, неслышно ступая, появилась Эмилия.
   - Захар, ты свободен.
   Старикан покорно согнулся в три погибели, изобразив крючок, затем произошла заминка: он охнул, видимо не смог выпрямиться, и, боком-боком, боясь вызвать гнев, выскользнул из комнаты.
   Эмилия скинула с подноса салфетку и я сразу же почувствовал острое желание почревоугодничать.
   Мои пальцы лоснились от жира после ножки индейки, в голове шумело от водки и пережитых неприятностей, хотя неизвестно, что впереди: может это последний обед пленника. С кресла Эмилия с нескрываемым интересом наблюдала за моей трапезой, ни произнеся ни слова.
   Я вытер пальцы, прочистил языком передние зубы, и, мужик я или нет, схватил Эмилию за умопомрачительно изящное запястье и рванул к себе, жадно прижал, осыпав поцелуями ее очаровательную шею.
   - Детка, давай на диван, а?
   Она никак не отреагировала на мое бурное проявление чувств, чем ввергла в замешательство.
   - Нет, ну я так не могу. - фальшиво закапризничал я, а потом подумал, что действительно не могу.
   Я вскочил и пошел кругами вокруг кресла.
   - Ты кто такая? - заорал я ей в лицо, ничего не боясь: ни ее нового ее превращения, ни появления обезьян-телохранителей, ни черта, ни дьявола.
   Она тихонько хмыкнула и, сорвавшись с места, - я не успел ее задержать очутлась возле двери. Улыбнулась на прощанье и скрылась, оставив меня одного, злого и ничего не понимающего.
   Что за женщина! Я вдруг вспомнил про Долорес и почувствовал, что то что было между нами - цветочки, по сравнению с тем, что я испытываю к этой зеленоглазой кошке.
   Подлец, предатель. Стоило этой жуткой дамочке появиться на горизонте, как ты готов забыть все на свете. Как многоликое чудовище, она затянула меня в свои сети. Теперь мне конец. Если она не будет моею - я труп.
   Погодите, господин хороший. Интересно, как это она может стать твоею, если ты, а не она - игрушка.
   Да очень просто, болван. Надо сменить правила игры. Ты что не понял, как можно с ней справиться?
   Вино! Конечно! Идиот, как я сразу не догадался. Надо действовать.
   А ты что, Веней прикинешся? Что ты сможешь сделать?
   - Да попытаюсь хотя бы. - крикнул я себе.
   Я бросился к дверям и заколотил в них громким боем. Бил пока кулаки не покраснели и не послышались шаги.
   - Чего надо? - хрипло ответил голос.
   - В туалет хочу.
   - Сейчас.
   Он выдернул меня из комнаты и поставил рядом с собой - здоровый слон, на три головы выше.
   Надо было действовать быстро и решительно и я поступил самым детским, тут же пришедшим на ум способом.
   - Что это у тебя? - мои глаза впились в пуговицу на его животе.
   - Где? - он нагнулся, хотя лучше было бы для него, если бы он этого не делал.
   Я ударил его ногой в пах, так, что он еще больше согнулся - как раз, чтобы я мог вмазать по шее. Я побоялся за целость кости, когда под моим ударом он рухнул на паркет. Не его кости - моей.
   Схватив его за ноги, затащил в комнату, ковер при этом задрался и мешал. Ага, зато сгодится.
   Вскоре скатанный в трубочку ковер валялся за диваном, а я осторожно крался по коридору.
   Глава 17.
   Звуки. Звуки. Мой напряженный слух пытается задержаться на каждом из них. Вот кто-то кашляет надсаженно где-то внизу; похожее на стариковское шарканье раздается с лестницы, стихает; собака лает под дождем, который шумно бьет в стекла; в комнате рядом потрескивают дрова в камине. Здесь все пропитано тревогой и опасностью.
   Ворчит дверь, словно предупреждая меня, и я успеваю спрятаться в нише рядом с теплой печной трубой. Зажегся свет и шаги невидимого мне человека проследовали в конец коридора. Примерно с минуту было тихо, затем раздался рев унитаза и шаги направились обратно. Снова темно.
   А чего я собственно добиваюсь? Ну, допустим, найду я ее, а она как заорет, как позовет своих орясин - тут мне и крышка.
   Ну ты, Прутиков, и трус, оказывается. Когда это ты боялся к бабам по ночам ходить?
   Как же мне ее найти? Попробуем логически мыслить.
   Если она хозяйка, то должна жить в самой лучшей комнате, причем выходящей на передний фасад, чтобы можно было видеть приезжающих.
   Молодец. Уже есть что-то. Пойдем дальше. Где тут лучшая комната? Наверху? Внизу? Это определить трудно. Может спросить?
   Ха! Ха! Ха! Как смешно. А впрочим, если у Захара только. Он сопротивляться не будет. Шейка как у воробышка - пусть только пикнет.
   Я спускаюсь по каменной лестнице, в темноте ощупывая каждую ступеньку. Внизу свет и шепот людей.
   Так вот где она. Ясно: не будут же два обалдуя сидеть возле пустой комнаты. Спать давно пора. Значит кого-то охраняют. Изнутри пройти не удасться. Может снаружи. Ее комната почти под моей.
   Я карабкаюсь вверх и возвращаюсь к себе.
   Окно насмерть задраено. Что же делать?
   Труба!
   Я сунул руку внутрь - она вся оказалась в саже. Еще ни разу не приходилось этого делать, но выхода нет - надо лезть.
   Оказывается сажа - штука скользкая. Два раза я сползал вниз, стараясь при этом произвести как можно меньше шума. Но отчаянная злость толкала меня вперед.
   В том месте, где соединяются трубы, я вдруг, потерял опору и снова заскользил вниз, но уже не к себе, а куда-то в сторону. Так это же здорово. Не надо на крышу лезть, а потом спускаться, да еще собаки на улице - я уже наверняка на месте.
   Ошибочка вышла. Комната не производила впечатления жилой - голые полы и стены.
   Я подошел к двери и приник глазом к замочной скважине. Оказывается я промахнулся и совсем рядом с этими двумя.
   - Что-то Махмуд опаздывает, - говорит один другому.
   - А ты его хоть раз видел?
   - Нет.
   - Говорят, он сквозь стены ходить может, - лицо первого приняло зловещее выражение и он посмотрел в обе стороны коридора.
   - Иди ты, - второй тоже тревожно оглянулся. - А кто он такой?
   - Да какой-то шаман негритосовский. Его хозяйка из Африки выписала, что бы он ей сеансы магии устраивал. Сегодня должен был приехать. А мне жутко интересно посмотреть на него.
   - Ахла-махла-кузай-задахла! - я пинком распахнул двери и вывалился наружу, протягивая свои черные руки, чтобы не было сомнений в моей рассовой принадлежности.
   - О, приехал, - первый от испуга потерял сознание, а второй испуганно оскалился.
   - Ав! - клацнул я зубами перед его носом и он тоже вышел из игры.
   Я рассадил их по местам, как будто уснули, и заглянул внутрь комнаты.
   Будуар императрицы: огромная кровать с шелковым балдахином на ажурных тонких колоннах; изумительный запах - смесь тонких ароматов; тоскливый свет ночника.
   И женщина!
   Афродита!
   Она лежала в прозрачной ночной рубашке, тонкая, теплая, нежная. Я опустился на пол и, неслышно подполз к изголовью кровати, и смотрел на нее, не в силах решиться разбудить.