Страница:
Плеханов с удовольствием сделал себе бутерброд, бросив благодарный взгляд на Куликова-старшего.
– Оказывается, – произнес Виктор, проглотив первый кусок, – этот Вадим и днем машины охраняет.
– Угу, – поддакнул Сергей Иванович. – Он же нигде не рботает. С завода его за ворство уволили, а на другое место устраивться… кому нужен сорклетний рабочий?
– Ну, чего придумал-то, – Макс заерзал на стуле.
– Много чего, – Виктор задумался. – Но сначала нужно убедиться в виновности подозреваемого. Так сказать. Может, это не Вадим стекло вашей «Ладе» разбил.
– Уверен. Не первый случай. Прсто с ним связывться никто не хочет.
Виктор сделал себе второй бутерброд. Ему было заранее стыдно за то, что он сейчас предложит, но он обязан помочь другу.
– Предлагаю спровоцировать Вадима на новые противозаконные действия и заснять все на видеокамеру, – выпалил Плеханов и впился зубами в бутерброд, лишь бы только не видеть осуждающего взгляда Сергея Ивановича.
– Првокация, – отец Максима с сомнением покачал головой.
– Если он честный человек, ничего не произойдет, – оправдался Виктор. – Вы готовы пожертвовать еще одним стеклом?
– Если без эт никак, – вздохнул Сергей Иванович, – тогда готовы. Сколько можн терпеть? Вдим считает, ему все позволено, и никто не указ.
– План такой. Вы, Сергей Иванович, завтра найдите повод, поговорите с местными бабушками о стекле и магнитоле, пожалуйтесь на неизвестных хулиганов и ненароком скажите, мол, на стоянку машину все равно ставить не будете – один раз вам стекло уже разбили, второй раз не полезут. Новости быстро разносятся, Вадим обязательно о вашем решении узнает.
– Ты думаешь, он купится? – засомневался Макс.
– Не знаю. Но если Вадим действительно гонится за каждым рублем, купится непременно. Лишний тридцатник ему не помешает. Не постеснялся же он стекло разбить. – К концу фразы Виктор понизил голос. Он, конечно, верил Максиму, но думал, что Вадим может оказаться не при чем. А если «при чем» – это отличный повод отомстить «врагу». Если вы после «предупреждения» не внемлите голосу разума, который, в лице Вадима, советовал ставить машину на стоянку, наверняка произойдет новая атака.
– А если он что-нибудь с машиной посерьезнее сделает? Не ограничится стеклом? – Куликов-младший поежился. – Я уже в красках представил искореженный капот, разбитые стекла и проколотые шины.
– Не успеет. Мы вмешаемся. Будем с камерой караулить. Два свидетеля, видеоматериал – для возбуждения дела будет достаточно.
– Ты предлагаешь объявить Вадиму войну?
– Не будет никакой войны. Заявление свидетелей плюс видеозапись гарантируют ему год лишения свободы как минимум. А если это не Вадим, а случайные грабители, то не будет вообще ничего. Дважды в одну машину они действительно не полезут. К тому же, новую магнитолу вы все равно купите не скоро.
– Не хочтся мне с нашими законниками связться, – поморщился Сергей Иванович.
– Тогда зачем они нужны? – удивился Плеханов. – Если каждый будет действовать, не взирая на правила, обходя стандартные процедуры…
– Воцарится хаос! – торжественно закончил за друга Максим. – Пап, ты не переживай, я сам все сделаю.
Сергей Иванович сомневался.
– А ес не получится?
– Получится, пап! – глаза Макса загорелись. – Можно, конечно, ничего не делать, но я думаю, Виктор прав. Надо покараулить Вадима с камерой пару-тройку ночей. Если не сегодня, то завтра он обязательно сделает глупость. Увидит, что мы свою машину ставим у подъезда, и снова стекло разобьет. Или шины проколет. Только мы снова доказать ничего не сможем.
Виктор вздохнул.
– Неужели с подонками только так и можно бороться?! Провоцировать, нагнетать атмосферу, самим почти превращаясь в подонков?!
– Не преувеличивай, Витек. Ты все правильно предложил. Мы просто защищаемся. Такие у нас законы. Ничего не поделаешь.
Сейчас Плеханов был согласен с другом, а месяц назад подобный разговор был бы невозможен. Виктор всегда стоял на стороне закона и власти в целом, считая, раз общество каким-то образом существует, значит не все так плохо. В последние дни он успел убедиться, что в нашей стране можно оказаться в самой нелепой ситуации и законного выхода из нее может и не быть.
– Если честно, улыбнулся Макс, – я бы другой вариант предпочел. Если бы не знал, что ты ничего плохого предложить не можешь, подумал, будто у тебя возникла точно такая же мысль, как у меня: я бы предложил полностью дисквалифицировать Вадима в глазах общественности. Поставить ночью машину на стоянку, рассказать всем и каждому, чтобы все жильцы дома знали. А ночью, когда Вадим будет спать, снять со своей «Лады» зеркала и дворники. Утром, разумеется, обвинить Вадима в плохой работе. В милицию, конечно, я бы заявлять не пошел, но всем бы сразу стало понятно: ночью машины никто не охраняет, и они в такой же «безопасности», как и у подъезда.
– Макс, это…
– Незаконно, – кивнул головой Куликов-младший. – А у нас законно магнитолу вытащили? Законно стекло разбили? Есть вообще в нашей жизни что-нибудь законное? Сама автостоянка Вадима незаконна. Он устроил ее просто так, на чужой земле, не спросив разрешения, не заплатив налогов!
Сергей Иванович налил в чашку Виктора чай.
– Все же, – сказал он, – ндеюсь, до ткой подставы дело не дйдет.
– Это не подстава. – Максим вздохнул. – Это называется «справедливость по-русски». Здесь нет и следа библейской заповеди «ударили по одной щеке, подставь другую». Если не получится заснять Вадима на видео, значит, надо сделать так, как я предложил. Народ сам перестанет ставить машины на его стоянку. А после нашего случая многие задумаются, стоит ли платить за охрану, если от охраны нет никакого толка.
– Я бы не советвал. Остроумное, кнечно, решение, но…
– Ладно, все понятно, пап. Я так, на всякий случай. Мы, конечно, лучше с камерой покараулим.
– А машина у вас на ремонте? – поинтересовался Виктор.
– Уже сделли, – хмуро отозвался Сергей Иванович. – Но надолго ли?..
– Да пойми ты, – Макс посмотрел на отца и поднял брови для пущей убедительности, – если Вадим действительно такой, мы думаем…
– Такой, – тихо отозвался Сергей Иванович, – можшь не сомневаться.
– Тогда он в любом случае попытается с нами поговорить. То есть снова стекло разобьет. Или капот оцарапает. Или кирпич бросит. Он не успокоится, пока мы не поставим «Ладу» на его стоянку.
Сергей Иванович пожал плечами.
– С камерой в кустах сидеть я вам не запрещаю, но твой план, Макс, свсем никуда не гдится.
– Если сработает план Витька, о моем предложении можно забыть. Не волнуйся.
Компромисс достигнут, дальнейшие действия определены. Плеханов поднялся из-за стола и, тепло попрощавшись с Куликовым-старшим, отправился к выходу. Максим вызвался проводить гостя.
Уже у двери Виктор вспомнил про свое обещание секретарю Юле – передать номер телефона другу – и полез в карман за сложенным вдвое блокнотным листом.
– Чуть не забыл, – пробормотал он. – Я познакомился с очаровательной девушкой и пообещал, что ты обязательно ей позвонишь.
– Витек! С каких пор ты записался в отряд добровольных сводников?!
– Ни с каких, – улыбнулся Плеханов. – Бери. Позвони ей обязательно. По-моему, она в твоем вкусе. Кто знает, может, вы поладите.
– Ну, – Максим с сомнением посмотрел на листок, а потом протянул руку и взял его, – я от помощи друзей никогда не отказываюсь. Но в следующий раз, пожалуйста, если девушка тебе не понравится, не нужно ее мне переправлять.
– Макс! Как ты мог такое подумать! В том-то и дело – понравилась. Красивая, с чувством юмора.
– Так почему же ты даешь мне ее номер телефона?
– Мне нравится другая, – Виктор невольно покраснел.
– И ты молчал! Рассказывай, где познакомились!
– Расскажу. – Плеханов оглянулся в сторону кухни, где Сергей Иванович гремел посудой. – Завтра. Только пообещай позвонить Юле.
– Ага, так ее Юлей зовут. Ладно, позвоню. А ты готовь красочную историю о знакомстве с девушкой твоей мечты.
– Она не девушка моей мечты, – стал отрицать Виктор, а по спине пробежал холодок. Он подозревал, что Макс прав, но пока ему знать об этом было вовсе не обязательно.
Попрощавшись с другом, он медленным шагом побрел к остановке.
Ночь с 18 на 19 мая
Виктор не хотел спать. В голове калейдоскопом вертелись лица – злобно ухмыляющийся Матвеев, радостный оттого, что человек, виновный в его болезни, наконец, умер; наивно моргающий Щукин, пересчитывающий потерянные деньги и дни, которые прошли с похорон жены; Олег Павлович в позе «эмбриона»; глупо хихикающий Савичев с заточенной вилкой в руке; заведующий со шприцем и Семенов, который оказался не таким, как представлял его себе Плеханов.
– Тихий, замкнутый, чрезвычайно спокойный, – сказал Виктор, – он никогда никому не доставлял неприятностей. Правда, Павел Петрович?
Семенов оскалился, и из шеи у него хлынула кровь.
Потом появилась Маша. Она укоризненно смотрела на Виктора и ничего не говорила.
– Маша! Скажи что-нибудь! – крикнул Плеханов
Но девушка молча отвернулась и медленно растворилась в воздухе.
– Маша! – закричал Виктор и проснулся.
19 мая, суббота
Несмотря на дурной сон, Виктор выспался и чувствовал себя превосходно. Он любил те субботнее утро, которое проводил в собственной кровати, а не за столом коридора «Кащенки». Занятий не было, а впереди – стопроцентный выходной.
Родители вчера уехали в деревню, оставив чадо отдыхать перед ночным дежурством, и Плеханов позволил себе выспаться. Часы показывали без четверти десять, желудок требовательно урчал, ругаясь на хозяина за опаздывающий завтрак. Запланированных дел не было, и Виктор решил провести день за просмотром телевизора или сходить в видеопрокат за каким-нибудь фильмом. Обычно он предпочитал остросюжетные драмы, но сейчас ему катастрофически не хватало положительных эмоций, и он бы предпочел комедию.
В последние пару недель произошло слишком много неприятностей: кража автомагнитолы и разбитое стекло бежевой «Лады»; конфликт семьи Куликовых с охранником Вадимом; пожар на дискотеке; пожар в доме по улице Касьянова, где раньше жил Макс; проблемы с Юрским, у которого смертельно болен сын; проблемы со сменщиком, которого Ольга Николаевна после увольнения Паши никак не могла найти; неприятный сюрприз, который преподнес Гаршин – вор и наркоман; но самое важное – убийство. Убийство и расследование.
Плеханов не верил в предчувствия, но на душе было так тоскливо, что самый унылый волчий вой показался бы танцевальным хитом, а субботнее утро казалось не таким солнечным и теплым, как прошлое, когда у Виктора не было проблем.
На столе ожил сотовый телефон – заиграла мелодия из кинофильма «Кавказская пленница». Виктор вздрогнул. Вскочив с кровати, моментально забыв про ласковое майское солнце, заглядывающее в окно, и предстоящий выходной, он мысленно шепнул: «только бы не было плохих новостей» и взял трубку.
На дисплее высветилось имя абонента: «Маша» и Виктор улыбнулся.
– Алло.
– Виктор? Это Маша.
– Привет, Маш! Как дела?
Ему показалось, будто девушка чем-то расстроена.
– Ты, случайно, не знаешь, где Антон? Он до их пор в клинике? Ему не удалось уйти?
– Антон? – удивился Виктор. – Он еще позапрошлой ночью должен был быть дома! В три часа, ну, максимум в четверть четвертого ночи он вышел за ворота «Кащенки».
– Ничего не понимаю. Дома никого нет, сотовый не доступен…
– Не волнуйся! Может, он просто куда-нибудь отлучился.
– Хорошо. Но Антон точно сбежал?
– Точно. Мы даже охраннику пятьсот рублей отдали, чтобы тот дверь открыл.
– Ладно, – вздохнула девушка. – Извини за беспокойство. Придется мне снова к нему зайти.
– Может, я к тебе подъеду, вместе сходим? – Виктор не хотел упускать удобный случай снова с ней увидеться.
– Давай, – согласилась Маша, и Плеханов подумал, что одной положительной эмоцией сегодня станет больше. – Встретимся на площади через час.
– Хорошо.
Виктор хотел как-нибудь продолжить разговор, но Маша уже повесила трубку.
Похоже, ему, наконец, повезло. Он не придал большого значения временному отсутствию Антона – в конце концов, у человека могли быть свои дела, или, испугавшись липовых угроз людей из Администрации, юный эколог уехал в деревню к какой-нибудь бабушке. Встретиться с Машей пусть даже по не слишком приятному поводу было здорово.
– Привет, – махнула она рукой.
– Привет!
Виктор улыбнулся и почувствовал, что улыбка его скорее выражает восторг маленькой собачки, которая у порога встречает вернувшегося с работы хозяина, нежели стандартную радость. Но с этим Плеханов ничего поделать не мог, так как чувствовал себя именно такой маленькой собачкой – полной радости, счастья и предвкушения чего-то приятного.
– Нам недалеко, – сказала Маша. – Антон живет всего в одной остановке от площади. Прогуляемся пешком?
Плеханов обрадовано кивнул – прогулка длится все же дольше, чем поездка на автобусе – Виктор хотел видеть девушку как можно чаще и дольше.
– Ты извини, – произнесла Маша, – что я тебя с собой позвала. К тебе наши проблемы никак не относятся, ведь Антон для тебя просто случайный знакомый. Ты и так много для него сделал.
– Надо же, – Виктор растерялся. – А мне казалось, будто я сам напросился на встречу.
Маша улыбнулась. Плеханов потупился.
– Если быть честным, я бы пошел с тобой даже объявления клеить о пропавшей собачке. Да что там объявления! На митинге бы выступил!
Девушка засмеялась, и в воздухе словно запахло ванилью и свежими булочками. Любимый аромат из детства Виктора. Может, ему только показалось, но почувствовал он себя абсолютно счастливым человеком – маленьким мальчиком, который получил от мамы пышную, свежую, теплую, покрытую сахарной пудрой булочку. Отсмеявшись, Плеханов серьезно добавил:
– С определенного момента проблемы Антона стали мне ближе, чем проблемы постороннего человека. Я успел привыкнуть к нему. Антон, конечно, немного инфантильный, но неплохой парень. Я хочу ему помочь.
На молодых людей смотрел невысокий полноватый мужчина в шелковом халате. В первое мгновение Виктор не понял, кто стоит перед ним, его внимание было поглощено созерцанием ярких красно-бордовых разводов на черном шелковом халате, обтягивающем небольшой живот. В голове промелькнула мысль, что мужчины, по крайней мере в России, редко носят халаты, и уж почти никогда – шелковые. И только когда глаза Виктора остановились на лице человека, открывшего дверь, Плеханов похолодел – сквозь стекла очков с черепаховой оправой на него смотрел Юрский.
Виктор непонимающе моргнул и в первый момент не сообразил, что надо сказать. Владимир Александрович и есть отец Антона? А Антон – тот самый единственный смертельно больной сын Юрского, который почти не встает с кровати и которому требуется срочная дорогостоящая операция за границей? Или это просто недоразумение? Но все сомнения отмела Маша. Оказывается, девушка была знакома с этим человеком, и он действительно приходится отцом экологу-активисту.
– Здравствуйте, Владимир Александрович, – произнесла девушка, – Антон дома? Я не могу до него дозвониться – сотовый недоступен.
Юрский молчал, переводя взгляд с вежливо улыбающегося лица Маши на оторопевшего Виктора.
– Антон ушел из дома, – произнес, наконец, преподаватель. Голос его был необычно хриплый. – Вчера вечером. Вот так-с.
Плечи мужчины внезапно опустились, лицо осунулось, и сам он весь словно постарел, даже стал ниже ростом.
– Не волнуйтесь, Владимир Александрович, – попыталась утешить мужчину Маша, – Ведь не в первый раз! Вернется через пару дней!
– Сейчас все серьезно, – Юрский снял очки и вытер глаза тыльной стороной ладони. – Он боится. Да-с. Говорит, ему угрожали.
– Это из-за нас! – с горечью в голосе произнесла девушка. – Если бы не наши выступления…
– Владимир Александрович, – Виктор нахмурился. Он не хотел показывать свои чувства, но его возмущение и недовольство готовы были вылиться наружу. Плеханов сдерживался, чтобы не повысить голос. – Антон и есть тот сын, о котором вы говорили? Он же не болен!
Юрский с тревогой поднялся на цыпочки, заглянул через плечо Виктора, дабы убедиться, что в подъезде, кроме молодых людей никого нет, и негромко произнес:
– Пойдемте в квартиру, здесь холодно, – он зябко поежился, обхватив локти, прикрытые черным шелком рукавов халата.
Владимир Александрович не пригласил гостей в комнату и даже не предложил присесть. Виктор и Маша стояли в прихожей, неловко переминаясь с ноги на ногу. Юрский запер дверь на ключ, задвинул небольшую металлическую задвижку, прикрыл отверстие «глазка» круглой металлической пластинкой, и лишь затем обернулся к молодым людям.
На Виктора он старался не смотреть, но обращался, преимущественно, к нему.
– Антон не болен, но ему срочно нужно уехать. Как можно дальше. Вот так-с.
– Ему правда угрожали? – спросил Плеханов.
– Он очень напуган. Да и я, если честно, тоже боюсь. Они могут… – Юрский запнулся.
– Это несерьезно, – Маша попыталась улыбнуться, ей было по себе. – Угрозы шуточные. Они хотят просто припугнуть, чтобы мы не ставили им палки в колеса.
– Кому «им»? – недоуменно спросил мужчина.
– Людям из Администрации.
– Ах, ну, да. – Владимир Александрович рассеянно кивнул. – Антону обязательно нужно уехать, пока эта история не уляжется. А он сбежал – не хочет отца подставлять. Да-с.
– Да все уже закончилось, – Маша неуверенно посмотрела на Виктора. – Я поговорю с ребятами, они согласятся сделать перерыв. Прекратим выступления, уйдем на летние каникулы.
– Да при чем здесь вы! – Юрский неожиданно взмахнул руками и кинулся отпирать замок входной двери. Он гремел ключами и никак не мог попасть в замочную скважину. – Никому не говорите про Антона! И не приходите сюда больше! Вот-с.
Виктор нахмурился.
– Если вы так боитесь, лучше обратиться в милицию.
– Нет, – Юрский энергично затряс головой. – Никакой милиции. Мы сами разберемся.
Мужчина открыл, наконец, дверь и почти вытолкнул замешкавшегося Виктора, который, пропустил девушку вперед.
– Владимир Александрович, – прежде чем уйти, Плеханов решил задать последний вопрос. – Антон звонил вам из «Кащенки»?
Юрский побледнел и захлопнул дверь.
– Я провожу тебя до остановки, – предложил Виктор.
– Хорошо, – согласилась девушка, и они неспеша отправились по улице. – Ничего не понимаю, – расстроилась Маша. – Неужели, все действительно серьезно? А почему ты подумал, будто Антон болен?
При обычных обстоятельствах Виктор не стал рассказывать девушке о проблемах в институте, но сейчас это было необходимо. Юрский оказался отцом Антона (или Антон оказался сыном Юрского), а преподаватель требовал со студентов деньги якобы для лечения больного сына, хотя сын был абсолютно здоров. Маша знала и Антона, и его отца, знала об угрозах людей из Администрации, эта история непосредственно касалась ее. Виктор не мог промолчать. Он вкратце пересказал девушке требования Юрского.
– Ситуация, на самом деле, странная. Я вот чего не понимаю, – сказал он. – Судя по всему, Владимиру Александровичу действительно нужны деньги, но не для лечения сына, а чтобы его спрятать. Может быть, за границей. Но как Юрский узнал об угрозах? Владимир Александрович потребовал от нас деньги в понедельник, а люди из Администрации приходили в клинику позавчера, то есть в четверг, как раз перед тем, как я помог Антону сбежать.
– Получается, Юрский заранее хотел спрятать сына. Может, люди из Администрации приходили в «Кащенку» раньше?
– Нет. До четверга они там не появлялись.
– Может, они угрожали Антону, когда везли его в клинику? По дороге.
– Не думаю.
Плеханов нахмурился, вспомнив, как познакомился с юным экологом. В тот день парень не показался ему напуганным до такой степени, чтобы звонить отцу и просить спрятать его за границей. Да и вообще Антон не выглядел напуганным. Немного взволнованным необычным происшествием, но это вполне объяснимо – не каждый день тебя помещают в психиатрическую клинику за провокационные выступления против действий Администрации.
Но если люди из Администрации не угрожали Антону по дороге в «Кащенку» и не появлялись в клинике до четверга, зачем Антон тайком звонил отцу? Чего испугался? А он точно звонил, иначе Юрский не стал бы требовать со студентов деньги.
– Я не понимаю, – произнес Виктор, – почему он не сказал о звонке отцу? Мне кажется, Антон хотел что-то скрыть. Однажды он даже пожаловался на телефон. Хотел позвонить домой, а в ординаторской только внутренний телефон. Он сказал, будто попал к какому-то психиатру. А сам, между тем, уже звонил отцу. Наверное, воспользовался телефоном дежурных на первом этаже.
– Да, очень странно, – согласилась Маша. – Но есть другая деталь – угрозы Антон принял всерьез. Мы ведь слышали окончание его разговора с людьми из Администрации. Тон, которым были произнесены слова, да и сами слова не показались мне чем-то реальным, правдивым. Ну не стали бы угрожать кому бы то ни было при свидетелях. Припугнуть могли, чтобы впечатление произвести. Да и сам Антон о том же говорил.
– Ты права. Я не подумал. Угрозы липовые, а испугался Антон по-настоящему.
– Не их Антон испугался. Другого. Того, что произошло между его появлением в клинике и приездом этих двоих.
Плеханов помолчал, обдумывая сказанное, но ничего не придумал.
– Здесь нужны хорошие мозги, профессиональные. Может, в милицию сходим?
– А вдруг, будет только хуже?
– Не будет, – уверенно ответил Виктор. – У меня там есть знакомый.
Молодые люди свернули в арку. Взвизгнув тормозами, мимо них пронесся черный BMW. Виктор отпрыгнул в сторону, потянув за собой Машу.
– Смотри! Номера Администрации! – ахнула девушка. – Неужели они за Антоном приезжали?!
В кармане Плеханова зазвонил телефон. Виктор поднял трубку.
– Виктор? Это Сомов. Как у вас дела?
– Хуже некуда, – буркнул Плеханов. – У вас есть новости от эксперта?
– Нет. Сегодня и завтра отчета точно не будет – выходные. Я звоню узнать, насчет квортиры Семенова.
– Евгений Николаевич, можно я к вам подъеду и все расскажу? – Виктор вопросительно посмотрел на Машу и девушка, нехотя, кивнула.
– Конечно, приезжайте. Я сегодня один в кобинете, сможем спокойно обо всем поговорить.
– Хорошо. Евгений Николаевич, – Виктор посмотрел вслед уехавшему автомобилю. – Проверьте, пожалуйста, машину. Черный BMW, номер А222АА.
– Конечно. Автомобиль как-то связан с убийством?
– Нет. Это другая история. – Плеханов помолчал. – Я вам все расскажу.
Виктор убрал телефон в карман. Маша нахмурилась.
– Это тот самый знакомый милиционер?
– Да. Он расследует убийство в клинике, там мы с ним и познакомились.
– А убийцу уже нашли?
– Нет. Но главное, Сомов поможет нам с машиной. Эти двое неспроста сюда приезжали.
– Может, они его похитили? – Маша осеклась. – А твоему Евгению Николаевичу можно доверять?
– Можно, – твердо сказал Плеханов. – Если хочешь, поедем со мной, я вас познакомлю, и ты сама ему все расскажешь.
– Хорошо. А ты расскажи мне об убийстве. Все равно ведь будешь об отчете эксперта говорить, а мне любопытно.
Виктор, без сомнения, нашел бы более приятную тему для беседы с красивой девушкой, но Маша попросила сама, и Плеханов не видел ничего дурного в том, чтобы вкратце поведать ей о произошедшем. Он рассказал, как уснул, выпив чай, принесенный Ольгой Николаевной, как увидел сидящего в луже крови Савичева, как подозревал «эмбриона», как догадался о наркозависимости заведующего отделением, как узнал о связи убитого Семенова и человека-счетчика, как пригодилась история Матвеева, которую ему рассказала Маша. Подозреваемых оказалось слишком много, и из простого дело об убийстве в психиатрической клинике превратилось в сложное.
– Между прочим, – заметила Маша, когда Виктор закончил, – проверить, трансформировалось заболевание Савичева или нет, очень просто. Вспомни, он в ту ночь резал себя?
– Увы, если бы все было так просто! Той ночью я видел порезы на руке Семенова.
– Оказывается, – произнес Виктор, проглотив первый кусок, – этот Вадим и днем машины охраняет.
– Угу, – поддакнул Сергей Иванович. – Он же нигде не рботает. С завода его за ворство уволили, а на другое место устраивться… кому нужен сорклетний рабочий?
– Ну, чего придумал-то, – Макс заерзал на стуле.
– Много чего, – Виктор задумался. – Но сначала нужно убедиться в виновности подозреваемого. Так сказать. Может, это не Вадим стекло вашей «Ладе» разбил.
– Уверен. Не первый случай. Прсто с ним связывться никто не хочет.
Виктор сделал себе второй бутерброд. Ему было заранее стыдно за то, что он сейчас предложит, но он обязан помочь другу.
– Предлагаю спровоцировать Вадима на новые противозаконные действия и заснять все на видеокамеру, – выпалил Плеханов и впился зубами в бутерброд, лишь бы только не видеть осуждающего взгляда Сергея Ивановича.
– Првокация, – отец Максима с сомнением покачал головой.
– Если он честный человек, ничего не произойдет, – оправдался Виктор. – Вы готовы пожертвовать еще одним стеклом?
– Если без эт никак, – вздохнул Сергей Иванович, – тогда готовы. Сколько можн терпеть? Вдим считает, ему все позволено, и никто не указ.
– План такой. Вы, Сергей Иванович, завтра найдите повод, поговорите с местными бабушками о стекле и магнитоле, пожалуйтесь на неизвестных хулиганов и ненароком скажите, мол, на стоянку машину все равно ставить не будете – один раз вам стекло уже разбили, второй раз не полезут. Новости быстро разносятся, Вадим обязательно о вашем решении узнает.
– Ты думаешь, он купится? – засомневался Макс.
– Не знаю. Но если Вадим действительно гонится за каждым рублем, купится непременно. Лишний тридцатник ему не помешает. Не постеснялся же он стекло разбить. – К концу фразы Виктор понизил голос. Он, конечно, верил Максиму, но думал, что Вадим может оказаться не при чем. А если «при чем» – это отличный повод отомстить «врагу». Если вы после «предупреждения» не внемлите голосу разума, который, в лице Вадима, советовал ставить машину на стоянку, наверняка произойдет новая атака.
– А если он что-нибудь с машиной посерьезнее сделает? Не ограничится стеклом? – Куликов-младший поежился. – Я уже в красках представил искореженный капот, разбитые стекла и проколотые шины.
– Не успеет. Мы вмешаемся. Будем с камерой караулить. Два свидетеля, видеоматериал – для возбуждения дела будет достаточно.
– Ты предлагаешь объявить Вадиму войну?
– Не будет никакой войны. Заявление свидетелей плюс видеозапись гарантируют ему год лишения свободы как минимум. А если это не Вадим, а случайные грабители, то не будет вообще ничего. Дважды в одну машину они действительно не полезут. К тому же, новую магнитолу вы все равно купите не скоро.
– Не хочтся мне с нашими законниками связться, – поморщился Сергей Иванович.
– Тогда зачем они нужны? – удивился Плеханов. – Если каждый будет действовать, не взирая на правила, обходя стандартные процедуры…
– Воцарится хаос! – торжественно закончил за друга Максим. – Пап, ты не переживай, я сам все сделаю.
Сергей Иванович сомневался.
– А ес не получится?
– Получится, пап! – глаза Макса загорелись. – Можно, конечно, ничего не делать, но я думаю, Виктор прав. Надо покараулить Вадима с камерой пару-тройку ночей. Если не сегодня, то завтра он обязательно сделает глупость. Увидит, что мы свою машину ставим у подъезда, и снова стекло разобьет. Или шины проколет. Только мы снова доказать ничего не сможем.
Виктор вздохнул.
– Неужели с подонками только так и можно бороться?! Провоцировать, нагнетать атмосферу, самим почти превращаясь в подонков?!
– Не преувеличивай, Витек. Ты все правильно предложил. Мы просто защищаемся. Такие у нас законы. Ничего не поделаешь.
Сейчас Плеханов был согласен с другом, а месяц назад подобный разговор был бы невозможен. Виктор всегда стоял на стороне закона и власти в целом, считая, раз общество каким-то образом существует, значит не все так плохо. В последние дни он успел убедиться, что в нашей стране можно оказаться в самой нелепой ситуации и законного выхода из нее может и не быть.
– Если честно, улыбнулся Макс, – я бы другой вариант предпочел. Если бы не знал, что ты ничего плохого предложить не можешь, подумал, будто у тебя возникла точно такая же мысль, как у меня: я бы предложил полностью дисквалифицировать Вадима в глазах общественности. Поставить ночью машину на стоянку, рассказать всем и каждому, чтобы все жильцы дома знали. А ночью, когда Вадим будет спать, снять со своей «Лады» зеркала и дворники. Утром, разумеется, обвинить Вадима в плохой работе. В милицию, конечно, я бы заявлять не пошел, но всем бы сразу стало понятно: ночью машины никто не охраняет, и они в такой же «безопасности», как и у подъезда.
– Макс, это…
– Незаконно, – кивнул головой Куликов-младший. – А у нас законно магнитолу вытащили? Законно стекло разбили? Есть вообще в нашей жизни что-нибудь законное? Сама автостоянка Вадима незаконна. Он устроил ее просто так, на чужой земле, не спросив разрешения, не заплатив налогов!
Сергей Иванович налил в чашку Виктора чай.
– Все же, – сказал он, – ндеюсь, до ткой подставы дело не дйдет.
– Это не подстава. – Максим вздохнул. – Это называется «справедливость по-русски». Здесь нет и следа библейской заповеди «ударили по одной щеке, подставь другую». Если не получится заснять Вадима на видео, значит, надо сделать так, как я предложил. Народ сам перестанет ставить машины на его стоянку. А после нашего случая многие задумаются, стоит ли платить за охрану, если от охраны нет никакого толка.
– Я бы не советвал. Остроумное, кнечно, решение, но…
– Ладно, все понятно, пап. Я так, на всякий случай. Мы, конечно, лучше с камерой покараулим.
– А машина у вас на ремонте? – поинтересовался Виктор.
– Уже сделли, – хмуро отозвался Сергей Иванович. – Но надолго ли?..
– Да пойми ты, – Макс посмотрел на отца и поднял брови для пущей убедительности, – если Вадим действительно такой, мы думаем…
– Такой, – тихо отозвался Сергей Иванович, – можшь не сомневаться.
– Тогда он в любом случае попытается с нами поговорить. То есть снова стекло разобьет. Или капот оцарапает. Или кирпич бросит. Он не успокоится, пока мы не поставим «Ладу» на его стоянку.
Сергей Иванович пожал плечами.
– С камерой в кустах сидеть я вам не запрещаю, но твой план, Макс, свсем никуда не гдится.
– Если сработает план Витька, о моем предложении можно забыть. Не волнуйся.
Компромисс достигнут, дальнейшие действия определены. Плеханов поднялся из-за стола и, тепло попрощавшись с Куликовым-старшим, отправился к выходу. Максим вызвался проводить гостя.
Уже у двери Виктор вспомнил про свое обещание секретарю Юле – передать номер телефона другу – и полез в карман за сложенным вдвое блокнотным листом.
– Чуть не забыл, – пробормотал он. – Я познакомился с очаровательной девушкой и пообещал, что ты обязательно ей позвонишь.
– Витек! С каких пор ты записался в отряд добровольных сводников?!
– Ни с каких, – улыбнулся Плеханов. – Бери. Позвони ей обязательно. По-моему, она в твоем вкусе. Кто знает, может, вы поладите.
– Ну, – Максим с сомнением посмотрел на листок, а потом протянул руку и взял его, – я от помощи друзей никогда не отказываюсь. Но в следующий раз, пожалуйста, если девушка тебе не понравится, не нужно ее мне переправлять.
– Макс! Как ты мог такое подумать! В том-то и дело – понравилась. Красивая, с чувством юмора.
– Так почему же ты даешь мне ее номер телефона?
– Мне нравится другая, – Виктор невольно покраснел.
– И ты молчал! Рассказывай, где познакомились!
– Расскажу. – Плеханов оглянулся в сторону кухни, где Сергей Иванович гремел посудой. – Завтра. Только пообещай позвонить Юле.
– Ага, так ее Юлей зовут. Ладно, позвоню. А ты готовь красочную историю о знакомстве с девушкой твоей мечты.
– Она не девушка моей мечты, – стал отрицать Виктор, а по спине пробежал холодок. Он подозревал, что Макс прав, но пока ему знать об этом было вовсе не обязательно.
Попрощавшись с другом, он медленным шагом побрел к остановке.
Ночь с 18 на 19 мая
Виктор не хотел спать. В голове калейдоскопом вертелись лица – злобно ухмыляющийся Матвеев, радостный оттого, что человек, виновный в его болезни, наконец, умер; наивно моргающий Щукин, пересчитывающий потерянные деньги и дни, которые прошли с похорон жены; Олег Павлович в позе «эмбриона»; глупо хихикающий Савичев с заточенной вилкой в руке; заведующий со шприцем и Семенов, который оказался не таким, как представлял его себе Плеханов.
– Тихий, замкнутый, чрезвычайно спокойный, – сказал Виктор, – он никогда никому не доставлял неприятностей. Правда, Павел Петрович?
Семенов оскалился, и из шеи у него хлынула кровь.
Потом появилась Маша. Она укоризненно смотрела на Виктора и ничего не говорила.
– Маша! Скажи что-нибудь! – крикнул Плеханов
Но девушка молча отвернулась и медленно растворилась в воздухе.
– Маша! – закричал Виктор и проснулся.
19 мая, суббота
Несмотря на дурной сон, Виктор выспался и чувствовал себя превосходно. Он любил те субботнее утро, которое проводил в собственной кровати, а не за столом коридора «Кащенки». Занятий не было, а впереди – стопроцентный выходной.
Родители вчера уехали в деревню, оставив чадо отдыхать перед ночным дежурством, и Плеханов позволил себе выспаться. Часы показывали без четверти десять, желудок требовательно урчал, ругаясь на хозяина за опаздывающий завтрак. Запланированных дел не было, и Виктор решил провести день за просмотром телевизора или сходить в видеопрокат за каким-нибудь фильмом. Обычно он предпочитал остросюжетные драмы, но сейчас ему катастрофически не хватало положительных эмоций, и он бы предпочел комедию.
В последние пару недель произошло слишком много неприятностей: кража автомагнитолы и разбитое стекло бежевой «Лады»; конфликт семьи Куликовых с охранником Вадимом; пожар на дискотеке; пожар в доме по улице Касьянова, где раньше жил Макс; проблемы с Юрским, у которого смертельно болен сын; проблемы со сменщиком, которого Ольга Николаевна после увольнения Паши никак не могла найти; неприятный сюрприз, который преподнес Гаршин – вор и наркоман; но самое важное – убийство. Убийство и расследование.
Плеханов не верил в предчувствия, но на душе было так тоскливо, что самый унылый волчий вой показался бы танцевальным хитом, а субботнее утро казалось не таким солнечным и теплым, как прошлое, когда у Виктора не было проблем.
На столе ожил сотовый телефон – заиграла мелодия из кинофильма «Кавказская пленница». Виктор вздрогнул. Вскочив с кровати, моментально забыв про ласковое майское солнце, заглядывающее в окно, и предстоящий выходной, он мысленно шепнул: «только бы не было плохих новостей» и взял трубку.
На дисплее высветилось имя абонента: «Маша» и Виктор улыбнулся.
– Алло.
– Виктор? Это Маша.
– Привет, Маш! Как дела?
Ему показалось, будто девушка чем-то расстроена.
– Ты, случайно, не знаешь, где Антон? Он до их пор в клинике? Ему не удалось уйти?
– Антон? – удивился Виктор. – Он еще позапрошлой ночью должен был быть дома! В три часа, ну, максимум в четверть четвертого ночи он вышел за ворота «Кащенки».
– Ничего не понимаю. Дома никого нет, сотовый не доступен…
– Не волнуйся! Может, он просто куда-нибудь отлучился.
– Хорошо. Но Антон точно сбежал?
– Точно. Мы даже охраннику пятьсот рублей отдали, чтобы тот дверь открыл.
– Ладно, – вздохнула девушка. – Извини за беспокойство. Придется мне снова к нему зайти.
– Может, я к тебе подъеду, вместе сходим? – Виктор не хотел упускать удобный случай снова с ней увидеться.
– Давай, – согласилась Маша, и Плеханов подумал, что одной положительной эмоцией сегодня станет больше. – Встретимся на площади через час.
– Хорошо.
Виктор хотел как-нибудь продолжить разговор, но Маша уже повесила трубку.
Похоже, ему, наконец, повезло. Он не придал большого значения временному отсутствию Антона – в конце концов, у человека могли быть свои дела, или, испугавшись липовых угроз людей из Администрации, юный эколог уехал в деревню к какой-нибудь бабушке. Встретиться с Машей пусть даже по не слишком приятному поводу было здорово.
* * *
Как и в первую их встречу, Маша пришла вовремя. Плеханов снова порадовался, что занимается важными делами не с какой-нибудь глупой и необязательной девчонкой, только и думающей, как произвести впечатление на парней своим нарядом, а с пунктуальной и умной активисткой-экологом. Маша снова была в голубом, но теперь ее стройную фигуру облегал не летний сарафан, а средней длины юбка и блузка с рукавами-фонариками. Темные волосы девушка аккуратно собрала в хвост.– Привет, – махнула она рукой.
– Привет!
Виктор улыбнулся и почувствовал, что улыбка его скорее выражает восторг маленькой собачки, которая у порога встречает вернувшегося с работы хозяина, нежели стандартную радость. Но с этим Плеханов ничего поделать не мог, так как чувствовал себя именно такой маленькой собачкой – полной радости, счастья и предвкушения чего-то приятного.
– Нам недалеко, – сказала Маша. – Антон живет всего в одной остановке от площади. Прогуляемся пешком?
Плеханов обрадовано кивнул – прогулка длится все же дольше, чем поездка на автобусе – Виктор хотел видеть девушку как можно чаще и дольше.
– Ты извини, – произнесла Маша, – что я тебя с собой позвала. К тебе наши проблемы никак не относятся, ведь Антон для тебя просто случайный знакомый. Ты и так много для него сделал.
– Надо же, – Виктор растерялся. – А мне казалось, будто я сам напросился на встречу.
Маша улыбнулась. Плеханов потупился.
– Если быть честным, я бы пошел с тобой даже объявления клеить о пропавшей собачке. Да что там объявления! На митинге бы выступил!
Девушка засмеялась, и в воздухе словно запахло ванилью и свежими булочками. Любимый аромат из детства Виктора. Может, ему только показалось, но почувствовал он себя абсолютно счастливым человеком – маленьким мальчиком, который получил от мамы пышную, свежую, теплую, покрытую сахарной пудрой булочку. Отсмеявшись, Плеханов серьезно добавил:
– С определенного момента проблемы Антона стали мне ближе, чем проблемы постороннего человека. Я успел привыкнуть к нему. Антон, конечно, немного инфантильный, но неплохой парень. Я хочу ему помочь.
* * *
Антон жил в двухкомнатной квартире большого панельного дома. Судя по старенькой клеенке, которой была обита входная дверь, жил небогато. Плеханов ободряюще подмигнул Маше и нажал кнопку звонка. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не того, кто открыл дверь.На молодых людей смотрел невысокий полноватый мужчина в шелковом халате. В первое мгновение Виктор не понял, кто стоит перед ним, его внимание было поглощено созерцанием ярких красно-бордовых разводов на черном шелковом халате, обтягивающем небольшой живот. В голове промелькнула мысль, что мужчины, по крайней мере в России, редко носят халаты, и уж почти никогда – шелковые. И только когда глаза Виктора остановились на лице человека, открывшего дверь, Плеханов похолодел – сквозь стекла очков с черепаховой оправой на него смотрел Юрский.
Виктор непонимающе моргнул и в первый момент не сообразил, что надо сказать. Владимир Александрович и есть отец Антона? А Антон – тот самый единственный смертельно больной сын Юрского, который почти не встает с кровати и которому требуется срочная дорогостоящая операция за границей? Или это просто недоразумение? Но все сомнения отмела Маша. Оказывается, девушка была знакома с этим человеком, и он действительно приходится отцом экологу-активисту.
– Здравствуйте, Владимир Александрович, – произнесла девушка, – Антон дома? Я не могу до него дозвониться – сотовый недоступен.
Юрский молчал, переводя взгляд с вежливо улыбающегося лица Маши на оторопевшего Виктора.
– Антон ушел из дома, – произнес, наконец, преподаватель. Голос его был необычно хриплый. – Вчера вечером. Вот так-с.
Плечи мужчины внезапно опустились, лицо осунулось, и сам он весь словно постарел, даже стал ниже ростом.
– Не волнуйтесь, Владимир Александрович, – попыталась утешить мужчину Маша, – Ведь не в первый раз! Вернется через пару дней!
– Сейчас все серьезно, – Юрский снял очки и вытер глаза тыльной стороной ладони. – Он боится. Да-с. Говорит, ему угрожали.
– Это из-за нас! – с горечью в голосе произнесла девушка. – Если бы не наши выступления…
– Владимир Александрович, – Виктор нахмурился. Он не хотел показывать свои чувства, но его возмущение и недовольство готовы были вылиться наружу. Плеханов сдерживался, чтобы не повысить голос. – Антон и есть тот сын, о котором вы говорили? Он же не болен!
Юрский с тревогой поднялся на цыпочки, заглянул через плечо Виктора, дабы убедиться, что в подъезде, кроме молодых людей никого нет, и негромко произнес:
– Пойдемте в квартиру, здесь холодно, – он зябко поежился, обхватив локти, прикрытые черным шелком рукавов халата.
Владимир Александрович не пригласил гостей в комнату и даже не предложил присесть. Виктор и Маша стояли в прихожей, неловко переминаясь с ноги на ногу. Юрский запер дверь на ключ, задвинул небольшую металлическую задвижку, прикрыл отверстие «глазка» круглой металлической пластинкой, и лишь затем обернулся к молодым людям.
На Виктора он старался не смотреть, но обращался, преимущественно, к нему.
– Антон не болен, но ему срочно нужно уехать. Как можно дальше. Вот так-с.
– Ему правда угрожали? – спросил Плеханов.
– Он очень напуган. Да и я, если честно, тоже боюсь. Они могут… – Юрский запнулся.
– Это несерьезно, – Маша попыталась улыбнуться, ей было по себе. – Угрозы шуточные. Они хотят просто припугнуть, чтобы мы не ставили им палки в колеса.
– Кому «им»? – недоуменно спросил мужчина.
– Людям из Администрации.
– Ах, ну, да. – Владимир Александрович рассеянно кивнул. – Антону обязательно нужно уехать, пока эта история не уляжется. А он сбежал – не хочет отца подставлять. Да-с.
– Да все уже закончилось, – Маша неуверенно посмотрела на Виктора. – Я поговорю с ребятами, они согласятся сделать перерыв. Прекратим выступления, уйдем на летние каникулы.
– Да при чем здесь вы! – Юрский неожиданно взмахнул руками и кинулся отпирать замок входной двери. Он гремел ключами и никак не мог попасть в замочную скважину. – Никому не говорите про Антона! И не приходите сюда больше! Вот-с.
Виктор нахмурился.
– Если вы так боитесь, лучше обратиться в милицию.
– Нет, – Юрский энергично затряс головой. – Никакой милиции. Мы сами разберемся.
Мужчина открыл, наконец, дверь и почти вытолкнул замешкавшегося Виктора, который, пропустил девушку вперед.
– Владимир Александрович, – прежде чем уйти, Плеханов решил задать последний вопрос. – Антон звонил вам из «Кащенки»?
Юрский побледнел и захлопнул дверь.
* * *
Молодые люди вышли из подъезда. Плеханов оглянулся на окна Юрского, но окна были плотно зашторены. Никто не смотрел на них из-за занавески.– Я провожу тебя до остановки, – предложил Виктор.
– Хорошо, – согласилась девушка, и они неспеша отправились по улице. – Ничего не понимаю, – расстроилась Маша. – Неужели, все действительно серьезно? А почему ты подумал, будто Антон болен?
При обычных обстоятельствах Виктор не стал рассказывать девушке о проблемах в институте, но сейчас это было необходимо. Юрский оказался отцом Антона (или Антон оказался сыном Юрского), а преподаватель требовал со студентов деньги якобы для лечения больного сына, хотя сын был абсолютно здоров. Маша знала и Антона, и его отца, знала об угрозах людей из Администрации, эта история непосредственно касалась ее. Виктор не мог промолчать. Он вкратце пересказал девушке требования Юрского.
– Ситуация, на самом деле, странная. Я вот чего не понимаю, – сказал он. – Судя по всему, Владимиру Александровичу действительно нужны деньги, но не для лечения сына, а чтобы его спрятать. Может быть, за границей. Но как Юрский узнал об угрозах? Владимир Александрович потребовал от нас деньги в понедельник, а люди из Администрации приходили в клинику позавчера, то есть в четверг, как раз перед тем, как я помог Антону сбежать.
– Получается, Юрский заранее хотел спрятать сына. Может, люди из Администрации приходили в «Кащенку» раньше?
– Нет. До четверга они там не появлялись.
– Может, они угрожали Антону, когда везли его в клинику? По дороге.
– Не думаю.
Плеханов нахмурился, вспомнив, как познакомился с юным экологом. В тот день парень не показался ему напуганным до такой степени, чтобы звонить отцу и просить спрятать его за границей. Да и вообще Антон не выглядел напуганным. Немного взволнованным необычным происшествием, но это вполне объяснимо – не каждый день тебя помещают в психиатрическую клинику за провокационные выступления против действий Администрации.
Но если люди из Администрации не угрожали Антону по дороге в «Кащенку» и не появлялись в клинике до четверга, зачем Антон тайком звонил отцу? Чего испугался? А он точно звонил, иначе Юрский не стал бы требовать со студентов деньги.
– Я не понимаю, – произнес Виктор, – почему он не сказал о звонке отцу? Мне кажется, Антон хотел что-то скрыть. Однажды он даже пожаловался на телефон. Хотел позвонить домой, а в ординаторской только внутренний телефон. Он сказал, будто попал к какому-то психиатру. А сам, между тем, уже звонил отцу. Наверное, воспользовался телефоном дежурных на первом этаже.
– Да, очень странно, – согласилась Маша. – Но есть другая деталь – угрозы Антон принял всерьез. Мы ведь слышали окончание его разговора с людьми из Администрации. Тон, которым были произнесены слова, да и сами слова не показались мне чем-то реальным, правдивым. Ну не стали бы угрожать кому бы то ни было при свидетелях. Припугнуть могли, чтобы впечатление произвести. Да и сам Антон о том же говорил.
– Ты права. Я не подумал. Угрозы липовые, а испугался Антон по-настоящему.
– Не их Антон испугался. Другого. Того, что произошло между его появлением в клинике и приездом этих двоих.
Плеханов помолчал, обдумывая сказанное, но ничего не придумал.
– Здесь нужны хорошие мозги, профессиональные. Может, в милицию сходим?
– А вдруг, будет только хуже?
– Не будет, – уверенно ответил Виктор. – У меня там есть знакомый.
Молодые люди свернули в арку. Взвизгнув тормозами, мимо них пронесся черный BMW. Виктор отпрыгнул в сторону, потянув за собой Машу.
– Смотри! Номера Администрации! – ахнула девушка. – Неужели они за Антоном приезжали?!
В кармане Плеханова зазвонил телефон. Виктор поднял трубку.
– Виктор? Это Сомов. Как у вас дела?
– Хуже некуда, – буркнул Плеханов. – У вас есть новости от эксперта?
– Нет. Сегодня и завтра отчета точно не будет – выходные. Я звоню узнать, насчет квортиры Семенова.
– Евгений Николаевич, можно я к вам подъеду и все расскажу? – Виктор вопросительно посмотрел на Машу и девушка, нехотя, кивнула.
– Конечно, приезжайте. Я сегодня один в кобинете, сможем спокойно обо всем поговорить.
– Хорошо. Евгений Николаевич, – Виктор посмотрел вслед уехавшему автомобилю. – Проверьте, пожалуйста, машину. Черный BMW, номер А222АА.
– Конечно. Автомобиль как-то связан с убийством?
– Нет. Это другая история. – Плеханов помолчал. – Я вам все расскажу.
Виктор убрал телефон в карман. Маша нахмурилась.
– Это тот самый знакомый милиционер?
– Да. Он расследует убийство в клинике, там мы с ним и познакомились.
– А убийцу уже нашли?
– Нет. Но главное, Сомов поможет нам с машиной. Эти двое неспроста сюда приезжали.
– Может, они его похитили? – Маша осеклась. – А твоему Евгению Николаевичу можно доверять?
– Можно, – твердо сказал Плеханов. – Если хочешь, поедем со мной, я вас познакомлю, и ты сама ему все расскажешь.
– Хорошо. А ты расскажи мне об убийстве. Все равно ведь будешь об отчете эксперта говорить, а мне любопытно.
Виктор, без сомнения, нашел бы более приятную тему для беседы с красивой девушкой, но Маша попросила сама, и Плеханов не видел ничего дурного в том, чтобы вкратце поведать ей о произошедшем. Он рассказал, как уснул, выпив чай, принесенный Ольгой Николаевной, как увидел сидящего в луже крови Савичева, как подозревал «эмбриона», как догадался о наркозависимости заведующего отделением, как узнал о связи убитого Семенова и человека-счетчика, как пригодилась история Матвеева, которую ему рассказала Маша. Подозреваемых оказалось слишком много, и из простого дело об убийстве в психиатрической клинике превратилось в сложное.
– Между прочим, – заметила Маша, когда Виктор закончил, – проверить, трансформировалось заболевание Савичева или нет, очень просто. Вспомни, он в ту ночь резал себя?
– Увы, если бы все было так просто! Той ночью я видел порезы на руке Семенова.