Страница:
– Макс! – Виктор все же надеялся, что девушка в красном топике, с которой Куликов провел последние несколько часов, не оставила друга, и тот уже выбрался на улицу. Но лучше проверить.
Отшвыривая упавшие стулья, перепрыгивая через перевернутые столики, Виктор пробрался к диванам. В дальнем углу действительно кто-то спал, и если бы Плеханов специально не искал друга, ни за что бы не заметил в уголке худощавого паренька, лет пятнадцати. Он лежал на диване, вытянувшись во весь рост, рука его свешивалась до самого пола, за спинкой соседнего дивана его не было видно. Громкая музыка не помешала юноше заснуть, а истерические вопли не разбудили, значит, он сильно выпил.
Мысленно проклиная рекламу пива, Плеханов, размахнувшись, ударил паренька по щеке.
– Вставай! – прямо в ухо закричал он. – Пожар!
Молодой человек дернулся, с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Виктора.
– Ты чего меня ударил! – возмутился он, едва ворочая языком.
– Горим, идиот! – разозлился Виктор и потянул парня за руку. – Встать сможешь?!
Молодой человек медленно поднял голову. Плеханов понял: такими темпами паренек рискует сгореть заживо. Он схватил ничего не соображающего мальчишку за грудки, резко дернул, ставя на ноги, взвалил на плечо худую слабую руку и потащил почти бесчувственное тело к выходу в вестибюль.
Большинство посетителей «ЭльГреко» уже выбрались на улицу, а те, кто остался, в проем двери уже видели оранжевый свет уличных фонарей, и не паниковали.
– Подержи его! – сказал Виктор высокому бритому лобастому парню с татуировкой на плече, и сунул ему вялое тело пьяного подростка. – Я проверю, может, там кто остался.
Лобастый, ни слова не говоря, подхватил юношу и обратился к стоящему рядом крепышу в цветастой рубашке.
– Слышь, сходи с ним. Может, блин, правда кто остался.
– Ты чего! Там же дым!
– Тогда держи этого!
Лобастый взвалил пьяного паренька, который непостижимым образом снова заснул, на плечи крепыша и мотнул головой.
Виктор снова вернулся в главный зал. Дышать было трудно. Он задрал рубашку и прикрыл полой нос и рот. Лобастый метался по задымленному помещению, даже заглянул за сцену. "Такой ничего не пропустит, – подумал Виктор и тут же откуда-то издалека услышал громкий вопль.
– Это из туалета, – крикнул лобастый и рванул в узкий коридорчик.
Виктор помчался следом.
Глаза щипало, дышать было трудно. Добежав почти до самого мужского туалета, лобастый закашлялся, согнувшись пополам.
– Блин, – прохрипел он, – дальше нельзя, – и повернул к выходу.
Виктор присел, стараясь держаться ближе к полу, и, пригибаясь, побежал вперед. Задыхаясь, почти падая, он добежал до мужского туалета и на секунду замер. Открыть дверь было невозможно – это верная гибель. Надо было сразу проверить, вдруг, там кто-то остался?! Но когда на него вывалился ошалевший от страха толстый подросток, Плеханову и в голову не могло прийти, что внутри может находиться кто-то еще.
Откуда-то слева послышался натужный кашель. Это из женского туалета!
Не думая о пожаре, стараясь вдыхать ядовитый воздух как можно реже, Виктор помчался налево. Дыма там было значительно меньше, но дышать все равно оказалось затруднительно. Распахнув дверь, Виктор влетел в дамскую комнату и сразу понял, что пришел вовремя. У двери одной из кабинок стояла девушка – одна из светловолосых сестричек, которые привели на дискотеку скромницу Таню. Девушка обессилено опиралась спиной о косяк и тяжело дышала. Глаза ее были красны от слез, тушь размазалась по щекам.
– Я застряла! – жалобно всхлипнула она и закашлялась.
Виктор подскочил к блондинке и увидел, что металлический ремень ее зацепился за задвижку двери туалета, толстые цепочки с кошечками и сердечками на концах, запутались, и девушка никак не могла разглядеть, что творится за ее спиной. Распутать же узел не глядя, у нее не получилось.
Времени на нежности не оставалось. Если они не поторопятся, загорится коридор, и тогда единственный путь к спасению будет закрыт. Окон в женском туалете не было. Плеханов изо всех сил рванул цепочки, но ни одна из них не разорвалась. Девушка охнула и заплакала.
– Снимай брюки! – приказал Виктор.
– Что?
– Живей! – Плеханов закашлялся.
Девушка торопливо сбросила с ног шлепки на тонкой шпильке, расстегнула молнию джинсов и попыталась высвободить ногу. Но у нее ничего не получилось – задвижка находилась на уровне пояса. Она поднялась на носочки.
– Но я не могу! Слишком высоко!
Виктор оглянулся в поисках стула или какого-нибудь ящика, на который девушка могла бы встать, но в туалете было пусто. Тогда он подхватил застрявшую девушку и поднял.
– Скорей!
Блондиночка, извернувшись, начала стягивать с себя джинсы. Хорошо «сестричка» была худой и легкой, иначе Плеханов вряд ли бы удержал ее достаточное время.
– Неудобно, – девушка снова заныла.
Нужно действовать иначе. Виктор опустился на колени и уперся руками в пол.
– Вставай на меня.
Блондинка выполнила приказ, и Плеханов подумал, что от острых пяточек миниатюрной девушки на спине останутся синяки. Кашляя, блондиночка выскользнула из одежды, и Виктор поднялся.
– Бежим! – девушка подскочила к двери, но Плеханов остановил ее.
– Подожди, там очень много дыма.
Он стащил с себя рубашку и сунул под кран. Когда рубашка намокла, выжал ее и разорвал пополам, протянув одну половину блондинке.
– Бежим быстро. Старайся глубоко не дышать, мокрую ткань прижми к носу и рту, глаза закрой и не открывай. Босоножки лучше не надевай – на таком каблуке далеко не убежишь. Держи меня за руку.
Виктор прижал мокрую тряпку к лицу, проследил, чтобы блондинка сделала то же самое, и открыл дверь.
Бежали по коридору быстро. У мужского туалета уже горела дверь. Плеханов спиной почувствовал жар и потянул замешкавшуюся девушку за собой.
В главном зале никого не было, вестибюль тоже опустел, зато на улице, недалеко от входа, громко крича, толпился народ.
Плеханов буквально вывалился на улицу и вдохнул свежий воздух. Голова кружилась. Он закашлялся и чуть не упал.
– Все, отпусти! – блондиночка всхлипнула и спряталась за его спиной, пытаясь укрыться от любопытствующих взглядов толпы.
– Витек! – к Плеханову через толпу пробирался Макс. – Т-ты цел? Слава богу! Ну, ты меня и н-напугал! Я уж хотел обратно в клуб бежать, т-тебя искать!..
Куликов обнял друга и похлопал по голой спине.
– Не волнуйся, Макс. Все нормально.
– Так вас Виктором зовут? – спросила девушка. Она неловко переминалась с ноги на ногу, пытаясь прикрыть ладошками маленькие черные трусики. – Спасибо вам! – она всхлипнула. – Если б не вы… я… – блондиночка опустилась на корточки и разрыдалась в голос.
К ней подбежала вторая «сестричка».
– Оля! С тобой все в порядке?! Оля!
Виктор деликатно отошел от девушек и встретился взглядом с лобастым. Тот виновато покраснел, но Плеханов с благодарностью улыбнулся ему. Парень помог, пусть даже испугался в самом конце.
Макс снял рубашку и протянул девушке, которую Виктор спас от пожара.
– На вот, оберни вокруг бедер. Т-теплее будет.
Девушка, всхлипнув, взяла у Куликова рубашку. Взгляд, полный благодарности и облегчения был Максиму наградой. Говорить блондиночка была не в силах.
Вдали послышался вой сирены.
– Вот и пожарные. Ну, пойдем? – Макс посмотрел на Виктора и поежился. – Ночной ветерок бодрит.
Оглянувшись в последний раз на спасенную девушку, которая уже успела обернуть рубашку Макса вокруг бедер, Виктор вздохнул.
– Да, пойдем. Дальше без нас разберутся.
13 мая, воскресенье
Приехав домой, Виктор наскоро перекусил и лег. Он не спал уже две ночи и думал, что сон придет к нему, как только голова коснется подушки, но человеческий организм устроен очень странно. Тревожное возбуждение, не покидавшее Плеханова со времени пожара, никак не хотело уступать место сонливости.
Часы показывали половину пятого утра. Виктор с тоской посмотрел в белый потолок и постарался расслабиться.
– Хорошо, сегодня воскресенье, – пробормотал он.
В голове шумело.
Виктор закрыл глаза и стал думать о юной блондиночке, которую спас этой ночью, но в голове все перепуталось. Сначала, как и положено, блондиночка пыталась освободиться от джинсов, потом худыми проворными руками обнимала Плеханова, затем исчезла, оставив после себя дым и запах горелого пластика.
Сквозь дым проступило мужское лицо, в котором молодой человек не без труда узнал Александра Алексеевича Савичева. Как только пациент «Кащенки» перестал расплываться в воздухе, из ниоткуда появилась гнутая алюминиевая вилка. Тотчас вполне осязаемая мужская рука схватила ее, с зубьев закапала вязкая бордовая жидкость.
– Мне нужна кровь, – улыбался Савичев. – Немного крови, и я не умру! Я буду жить!
В ушах зазвенело. Александр Алексеевич растворился в воздухе. Звон смолк, но через секунду возобновился.
Виктор с трудом открыл глаза и протянул руку к лежащему на тумбочке сотовому телефону.
– Витек, я тебя не разбудил? – раздался в трубке взволнованный голос Максима.
– Нет, – Плеханов посмотрел на часы. Оказывается, он проспал почти пять часов.
– Помнишь, мы спорили насчет расселения? Не хочешь съездить со мной по паре адресов?
Виктор кивнул, но потом сообразил, что собеседник не может его видеть.
– Да, давай. Только не сейчас.
– Значит, я тебя все-таки разбудил? – извиняющимся тоном спросил Куликов. – А я уже выспался.
– Ты не спал только одну ночь, а я уже две.
– Ладно. Отсыпайся. Я тебе после обеда перезвоню, хорошо?
– Хорошо.
Плеханов повесил трубку и закрыл глаза. Стоило поспать еще хотя бы пару часов, но спать не хотелось. Если уж проснулся, то дальше лежать в кровати смысла не было, тем более, биологические часы подсказывали: наступило утро.
Виктор поднялся с кровати, прошел на кухню и заглянул в кастрюли. Есть не хотелось, но он не сомневался – стоит носу почувствовать ароматный запах маминой стряпни, аппетит проснется.
Плеханов поставил на огонь щи, и отправился в гостиную. Включил телевизор, нашел местные новости.
– Этой ночью, – вещал молодой большеглазый диктор в строгом сером костюме, такого же цвета рубашке и синем галстуке, – в ночном клубе «ЭльГреко» произошло возгорание. Жертв и пострадавших нет. Прибывшие по вызову пожарные, определили, что причиной возгорания является поджог. Свидетельства очевидцев лишь подтверждают это утверждение. Очаг возгорания находился в одном из туалетов.
На экране появилось лицо того самого толстого подростка, который выбежал из «комнаты для мальчиков», едва не сбив Виктора с ног.
– Ну, я был в туалете и вдруг почувствовал какой-то запах, – сказал паренек. – Не понял. Чем, думаю, воняет, – на заднем плане кто-то громко фыркнул и засмеялся, – потом дошло, что бензином. Ну, я дверь кабинки так тихонечко открыл, а там уже полыхает. Ну, я и побежал.
– Значит, вы первым обнаружили пожар? – раздался за кадром голос корреспондента.
– Да, наверное. Правда, я потом с каким-то парнем столкнулся, когда в коридор выбежал.
– А это не мог быть человек, который совершил поджог?
– Ну, не знаю, но узнать его смогу. Высокий такой, сильный, волосы светлые.
Виктор нахмурился. Он вспомнил, что тоже чувствовал запах бензина. Значит, версия пожарных верна – «ЭльГреко» подожгли.
Возбужденное лицо толстощекого паренька сменилось серьезным лицом диктора, и Плеханов выключил телевизор. На кухне, фыркая кипящими щами, ароматно пыхтела кастрюля.
Виктор сидел на переднем сидении старенькой бежевой «Лады», принадлежащей отцу Куликова, и с тревогой смотрел на дорогу. Максим водил уже больше трех лет, но был неважным водителем – невнимательным и нервным.
– Ну, вот куда этот, на «Тойоте», попер?! – будто откликнувшись на мысли Виктора, возмутился Куликов. – Правила ему не указ! Ведь знак висит, направо поворачивать нельзя!
– Может, он там живет?
– Как же, живет! Глянь на его машину и на те домики! Просто в пробке не хочет стоять!
«Лада» дернулась, передвинувшись на полметра, и снова замерла.
– Ну, давай! Последний поворот остался! – Макс стукнул кулаком по рулю. Старенькая машина издала жалобный гудок.
– Чего сигналишь? – из стоящего перед ними черного BMW выглянуло широкое мужское лицо с большой уродливой родинкой на левой щеке. – Пробка тут, не видишь?!
Куликов кивнул, и лицо с родинкой скрылось в салоне автомобиля.
– Не нервничай, и без тебя люди на взводе.
– Да ладно! Я же нечаянно.
Становилось душно. Кондиционера в «Ладе» не было, а на улице стояла такая жара, что, несмотря на опущенные стекла, хотелось вылезти из машины, лечь прямо под деревом на обочине – в тени. Май в этом году выдался на редкость жарким. Дорога обдавала бензинными парами и запахом плавящегося асфальта. Машины медленно ползли к светофору.
Наконец, «Лада», пыхтя, выехала из пробки и покатила по узкой извилистой улочке. На дороге кое-где попадались асфальтированные участки, но в основном она была засыпана гравием и щебнем, который со скрежетом разлетался из-под колес.
По обе стороны дороги ютились низенькие деревянные домики, кое-где в траве копошились куры, в одном месте молодые люди увидели пасущуюся лошадь.
– Ну и райончик! Ужас! Даже припарковаться негде, – вздохнул Максим.
Виктор внимательно смотрел на номера домов, а Куликов не уставал возмущаться открывшимся ему видом.
– Посмотри, тут, похоже, даже воды нет – у колонки двое с ведрами!
– Может, это они огород поливают.
– Тогда проще шланг протянуть. Точно тебе говорю: нет здесь водопровода.
Колонка скрылась из виду, дорога из щебня закончилась и началась обыкновенная – грунтовая. «Лада» выехала к посадкам.
– Представляешь, сколько отсюда до центра?! – Максим оглянулся на Виктора. – Вот видишь! Ничего хорошего нам не предлагают!
– Может, дом тебе понравится?
– Понравится? Да здесь даже газа нет! Видел где-нибудь трубы? Вот так то! Это что, бабе Насте дрова предлагают на зиму запасать?
Виктор промолчал. Куликов был прав.
– Интересно, тут хотя бы магазин-то есть? А аптека? Автобусы, понятное дело, здесь не ходят, надо пешком до перекрестка топать. Представляю, как баба Настя со своими больными ногами будет в аптеку ходить! Она и так еле передвигается, а тут даже я ноги протяну!
– За дорогой следи.
– Зачем? Чтобы курицу ненароком не задавить? И это ты называешь дорогой? Это так, направление движения!
Плеханов увидел табличку с номером 11.
– Притормози, приехали.
«Лада» остановилась, молодые люди вышли из машины.
Виктор невольно улыбнулся. Местность напомнила ему деревню, где в детстве он проводил летние каникулы – те же покосившиеся домики, тополя и вязы в три обхвата, дворняжка, лениво тявкающая на незнакомцев и пыльный подорожник. В центре лужайки перед домом – выкрашенная синей краской колонка.
– Чувствуешь, какой здесь воздух? – Плеханов с удовольствием вдохнул полной грудью. – Никакого смога, никакого бензина!
– Ага, сплошные витамины. – Максим ткнул пальцем в дом номер 11, – ты лучше посмотри, что они предлагают!
Дом, который Администрация города предлагала жителям в обмен на старую квартиру, и правда был старый, но выглядел крепким. Почерневший от времени кирпич почти не потрескался, только покосившееся крыльцо нуждалось в ремонте, да и рамы следовало поменять – эти никуда не годились.
– Ну, – Виктор оценивающе осмотрел стены и крытую серой черепицей крышу, на которой местами проросла трава, – не так уж плохо. Этот дом хотя бы не в аварийном состоянии.
Куликов пожал плечами.
– Давай внутрь зайдем. Уверен, ты изменишь свое мнение. Ничего хорошего наша Администрация не предложит.
Молодые люди поднялись по скрипучим деревянным ступеням, взошли на крыльцо и постучали в дверь.
– Чего шумите? – из окна соседнего дома выглянуло заспанное лицо бородатого деда. – Не живет там никто.
– А дверь почему закрыта? – спросил Максим, спустившись и отойдя на безопасное расстояние от скрипучего крыльца.
– А чтобы чужаки, навроде вас, не шныряли.
Дед сплюнул через распахнутое окно и скрылся, чтобы минуту спустя появиться на улице. Это был колоритный персонаж, Виктору он напомнил деда Щукаря из «Поднятой целины» – плохонькая лохматая бороденка, морщинистое улыбчивое лицо, хитрый прищур глаз, не хватало только шапки-ушанки. Впрочем, к длинной, почти до колен грязной белой майке и линялым спортивным штанам, заправленным в кирзовые сапоги, ушанка бы не подошла.
Дед на мгновение замер на пороге своего дома, чиркнул спичкой, закурил самодельную папироску и, прихрамывая, засеменил к молодым людям.
– Чего надобно? – Говорил он пришепетывая, будто во рту не хватало пары-тройки зубов. – Ходют тут всякие.
– Нам в Администрации этот адрес дали, – Максим недоверчиво покосился на дом номер одиннадцать, – в связи с расселением.
– А! Ну, чего сразу-то не сказали! Пойдем, покажу. Валентин Петрович меня звать. Можно просто, дедушка Валя.
– Очень приятно. Виктор. – Плеханов протянул руку, но дедок уже поднимался по скрипучим ступеням.
– Значитца так, место у нас тут хорошее, но для молодежи неподходящее, – заявил дедушка Валя. – Предупреждаю сразу: дискотеки нет, пиво не продают, музыку громко слушать нельзя, старушки будут ругаться, особенно баба Сеня.
– А магазин есть?
– Есть, – старик поднялся на цыпочки, потянулся к балке над дверью и достал оттуда ключ. – Только там пива все равно нет.
Замок щелкнул. Валентин Петрович навалился тщедушным телом на дверь и та, нехотя, поддалась.
– Света нету, – дедушка Валя поцокал языком. – В прошлую зиму лиходеи какие-то провода срезали, да в металлолом сдали. К нашим-то домам новые привесили, аж весной, а к энтому наотрез отказались, мол, там все равно никто не живет. Экономют чегой-то.
Молодые люди прошли внутрь дома. Небольшая прихожая с единственной дверью была абсолютно пуста, если не считать паутины и катышков пыли, разлетевшихся в стороны, когда Валентин Петрович открыл дверь.
– Чего стоите? Давайте, заходите в комнату!
Комнат в доме было две – большая, с печкой посередине, и маленькая, где едва уместится кровать. Полы тихо поскрипывали, пока Виктор и Максим ходили по дому. Сквозь окна поступало достаточно света, чтобы во всех подробностях разглядеть местами заплесневелый потолок, щели между досками пола, отваливающуюся штукатурку печки.
– Жить можно, – крякнул дедушка Валя и выпустил изо рта струю густого вонючего дыма. – Прибрать маленько, и ладно.
Куликов беспомощно посмотрел на Плеханова. Тот смущенно опустил глаза.
– Спасибо за помощь, Валентин Петрович, – сказал Максим.
– Так вам подошло? Ждать вас на новоселье-то?
– Нет. Может, кто из других жильцов нашего дома согласится. Я про все им расскажу.
– Ну, как знаете. – Дед засеменил к выходу. – Я вот тоже отказывался сначала в захолустье такое переезжать, но ничего не поделаешь. Жить-то где-то надо!
– Вас тоже расселили? – заинтересовался Виктор.
– Нет. Домишко мой сгорел. Хулиганы какие-то подожгли. А может бомжи. Вот, чтоб самому бомжем не стать, пришлось согласиться. А ведь в хорошем районе жил!
Максим для вежливости покивал головой, и они с Виктором вышли из дома.
Дед, дымя самодельной папироской, засеменил к себе, а молодые люди сели в машину.
– Ну, по второму адресу поедем? – спросил Куликов. – Уверен, там то же самое.
Плеханов пожал плечами.
– Как хочешь. В принципе, дом неплохой.
– Но…
– Что «но»?
– Он ведь тебе не понравился? – полуутвердительно спросил Куликов.
– Не понравился. Но ты все равно не спеши с выводами. Администрация предложит пару вариантов, а потом приедут строители на экскаваторах. Тут уж и на общежитие согласишься.
Макс включил зажигание.
– Давай, уж, по последнему адресу съездим. Просто для очистки совести.
– Верно. Может, там дом получше, чем здесь.
Максим вырулил на однополосную асфальтированную дорогу.
– У меня тут дядя недалеко живет, на соседней улице. Не хочешь заехать?
– Без предупреждения?
– Он будет рад. Я к нему редко приезжаю, время никак не могу выбрать.
– Ну, давай. Только сначала дом посмотрим.
– Ладно. Ты налево смотри, я направо. Тут номера перепутаны, нужный может отказаться где угодно.
Бежевая «Лада» неторопливо ехала по потрескавшемуся от времени асфальту, подпрыгивала на кочках и проваливалась в то и дело попадающиеся ямы.
– Хоть бы дорогу отремонтировали, – недовольно буркнул Макс. – На соседней улице, где дядя живет, сделали.
– Приехали, – объявил Виктор. – Угловой дом.
– Ничего себе! – присвистнул Куликов. – Я и не знал, что Совнаркомовская с Сенной пересекаются. Это же рядом с дядиным домом!
Максим выскочил из автомобиля и бодрым шагом направился к дому.
– Здорово! Смотри! С этой стороны табличка «Сенная 15», а с этой – «Совнаркомовская 32»!
– А это точно тот дом, который нам нужен? – Виктор с недоверием посмотрел на крохотную хижину. По-другому назвать лачужку не получалось. Домик был совсем маленький, не больше сарая, низкий, ушедший в землю почти по самые окна.
– Точно. Баба Настя с Администрацией разговаривала, ей сказали, в этом доме старик раньше жил, потом умер, дом обратно городу отошел. А я знал старика, который здесь квартировал. У него вообще родственников не было. Дядя пытался у него домик выкупить, чтобы снести и к своему участку землю присоединить, но дедок отказывался. Не хотел в очередях на приватизацию стоять.
Плеханов подошел к Максу и посмотрел на дом. Вблизи строение выглядело намного хуже, чем из машины.
– Какой смысл менять шило на мыло? Этот дом тоже в капремонте нуждается. Или, скорее всего, вообще ремонту не подлежит.
– Да какая разница! – Куликов махнул рукой и завернул за угол.
Плеханов последовал за другом. На улице Сенной дома выглядели вполне прилично: крепкие, каменные, некоторые даже были отделаны декоративным кирпичом.
– Тут новые русские все скупают, – пояснил Макс. Он отправился к соседнему дому, выложенному бледно-желтыми декоративными панелями, и постучал в тяжелую металлическую дверь. – Дядя! Это я!
Дверь открылась сразу, будто хозяин только и делал, что сидел у окна и ждал, когда к нему приедет племянник. Из двери выглянуло приятное лицо сорокалетнего мужчины.
– Максик! – лицо радостно улыбалось.
Дверь открылась, еле слышно скрипнув петлями, и Виктор смог рассмотреть обладателя приятного лица. Невысокий, плечистый, кряжистый, он напоминал лесоруба с картинки детской книжки про Красную Шапочку. Голубые глаза, тонкий аристократический нос, гладко выбритый подбородок никак не хотели сочетаться с телом в клетчатой рубашке. Лицо принадлежало интеллигенту, а тело вышеупомянутому лесорубу.
Виктор опешил, когда крепыш с лицом учителя математики сгреб Максима в охапку и поднял над землей почти на полметра. Куликов, казалось, совершенно этому не удивился. Очутившись на земле, он похлопал дядю по спине и оглянулся на друга.
– Знакомься, дядя. Мой лучший друг – Витек.
– Эдуард Петрович, – представился мужчина.
Плеханов пожал сильную мозолистую ладонь и улыбнулся – «лесоруб» оказался двойным тезкой их с Куликовым преподавателя философии.
– Очень приятно.
Максим тем временем скрылся в доме. Эдуард Петрович пригласил Виктора зайти, и через пять минут все трое уже пили ароматный кофе в небольшой, но очень уютной гостиной.
Плеханов невольно почувствовал себя виноватым. Глядя, как живут нормальные люди, он вспомнил тот единственный раз, когда пришел в старый дом Макса на улице Касьянова. Сравнивать два жилища было нельзя. Этот дом – крепкий, ухоженный, аккуратный, с недавно отремонтированными комнатами – был похож на отель в Германии: максимум удобства и изысканный дизайн. А дом, который Администрация города решила, наконец, расселить, назвать домом можно было лишь условно. Крыша, которая лет десять грозит рухнуть на головы жильцам, текла, не переставая, покосившиеся от времени стены с трещинами, в которые можно засунуть палец, сыпали остатками штукатурки, ступени, ведущие на второй этаж, расшатаны до такой степени, что казалось, будто находишься на корабле в сильный шторм.
Черное и белое, небо и земля. Нельзя было найти более различных домов, чем старый дом Макса на улице Касьянова, где, к счастью, он уже не живет, и дом Эдуарда Петровича. Если бы Администрация расселяла дома, предоставляя жителям не полувросшие в землю лачужки, а добротные квартиры, город гораздо быстрее бы избавился от ветхого фонда, а люди жили бы в нормальных условиях.
Отшвыривая упавшие стулья, перепрыгивая через перевернутые столики, Виктор пробрался к диванам. В дальнем углу действительно кто-то спал, и если бы Плеханов специально не искал друга, ни за что бы не заметил в уголке худощавого паренька, лет пятнадцати. Он лежал на диване, вытянувшись во весь рост, рука его свешивалась до самого пола, за спинкой соседнего дивана его не было видно. Громкая музыка не помешала юноше заснуть, а истерические вопли не разбудили, значит, он сильно выпил.
Мысленно проклиная рекламу пива, Плеханов, размахнувшись, ударил паренька по щеке.
– Вставай! – прямо в ухо закричал он. – Пожар!
Молодой человек дернулся, с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Виктора.
– Ты чего меня ударил! – возмутился он, едва ворочая языком.
– Горим, идиот! – разозлился Виктор и потянул парня за руку. – Встать сможешь?!
Молодой человек медленно поднял голову. Плеханов понял: такими темпами паренек рискует сгореть заживо. Он схватил ничего не соображающего мальчишку за грудки, резко дернул, ставя на ноги, взвалил на плечо худую слабую руку и потащил почти бесчувственное тело к выходу в вестибюль.
Большинство посетителей «ЭльГреко» уже выбрались на улицу, а те, кто остался, в проем двери уже видели оранжевый свет уличных фонарей, и не паниковали.
– Подержи его! – сказал Виктор высокому бритому лобастому парню с татуировкой на плече, и сунул ему вялое тело пьяного подростка. – Я проверю, может, там кто остался.
Лобастый, ни слова не говоря, подхватил юношу и обратился к стоящему рядом крепышу в цветастой рубашке.
– Слышь, сходи с ним. Может, блин, правда кто остался.
– Ты чего! Там же дым!
– Тогда держи этого!
Лобастый взвалил пьяного паренька, который непостижимым образом снова заснул, на плечи крепыша и мотнул головой.
Виктор снова вернулся в главный зал. Дышать было трудно. Он задрал рубашку и прикрыл полой нос и рот. Лобастый метался по задымленному помещению, даже заглянул за сцену. "Такой ничего не пропустит, – подумал Виктор и тут же откуда-то издалека услышал громкий вопль.
– Это из туалета, – крикнул лобастый и рванул в узкий коридорчик.
Виктор помчался следом.
Глаза щипало, дышать было трудно. Добежав почти до самого мужского туалета, лобастый закашлялся, согнувшись пополам.
– Блин, – прохрипел он, – дальше нельзя, – и повернул к выходу.
Виктор присел, стараясь держаться ближе к полу, и, пригибаясь, побежал вперед. Задыхаясь, почти падая, он добежал до мужского туалета и на секунду замер. Открыть дверь было невозможно – это верная гибель. Надо было сразу проверить, вдруг, там кто-то остался?! Но когда на него вывалился ошалевший от страха толстый подросток, Плеханову и в голову не могло прийти, что внутри может находиться кто-то еще.
Откуда-то слева послышался натужный кашель. Это из женского туалета!
Не думая о пожаре, стараясь вдыхать ядовитый воздух как можно реже, Виктор помчался налево. Дыма там было значительно меньше, но дышать все равно оказалось затруднительно. Распахнув дверь, Виктор влетел в дамскую комнату и сразу понял, что пришел вовремя. У двери одной из кабинок стояла девушка – одна из светловолосых сестричек, которые привели на дискотеку скромницу Таню. Девушка обессилено опиралась спиной о косяк и тяжело дышала. Глаза ее были красны от слез, тушь размазалась по щекам.
– Я застряла! – жалобно всхлипнула она и закашлялась.
Виктор подскочил к блондинке и увидел, что металлический ремень ее зацепился за задвижку двери туалета, толстые цепочки с кошечками и сердечками на концах, запутались, и девушка никак не могла разглядеть, что творится за ее спиной. Распутать же узел не глядя, у нее не получилось.
Времени на нежности не оставалось. Если они не поторопятся, загорится коридор, и тогда единственный путь к спасению будет закрыт. Окон в женском туалете не было. Плеханов изо всех сил рванул цепочки, но ни одна из них не разорвалась. Девушка охнула и заплакала.
– Снимай брюки! – приказал Виктор.
– Что?
– Живей! – Плеханов закашлялся.
Девушка торопливо сбросила с ног шлепки на тонкой шпильке, расстегнула молнию джинсов и попыталась высвободить ногу. Но у нее ничего не получилось – задвижка находилась на уровне пояса. Она поднялась на носочки.
– Но я не могу! Слишком высоко!
Виктор оглянулся в поисках стула или какого-нибудь ящика, на который девушка могла бы встать, но в туалете было пусто. Тогда он подхватил застрявшую девушку и поднял.
– Скорей!
Блондиночка, извернувшись, начала стягивать с себя джинсы. Хорошо «сестричка» была худой и легкой, иначе Плеханов вряд ли бы удержал ее достаточное время.
– Неудобно, – девушка снова заныла.
Нужно действовать иначе. Виктор опустился на колени и уперся руками в пол.
– Вставай на меня.
Блондинка выполнила приказ, и Плеханов подумал, что от острых пяточек миниатюрной девушки на спине останутся синяки. Кашляя, блондиночка выскользнула из одежды, и Виктор поднялся.
– Бежим! – девушка подскочила к двери, но Плеханов остановил ее.
– Подожди, там очень много дыма.
Он стащил с себя рубашку и сунул под кран. Когда рубашка намокла, выжал ее и разорвал пополам, протянув одну половину блондинке.
– Бежим быстро. Старайся глубоко не дышать, мокрую ткань прижми к носу и рту, глаза закрой и не открывай. Босоножки лучше не надевай – на таком каблуке далеко не убежишь. Держи меня за руку.
Виктор прижал мокрую тряпку к лицу, проследил, чтобы блондинка сделала то же самое, и открыл дверь.
Бежали по коридору быстро. У мужского туалета уже горела дверь. Плеханов спиной почувствовал жар и потянул замешкавшуюся девушку за собой.
В главном зале никого не было, вестибюль тоже опустел, зато на улице, недалеко от входа, громко крича, толпился народ.
Плеханов буквально вывалился на улицу и вдохнул свежий воздух. Голова кружилась. Он закашлялся и чуть не упал.
– Все, отпусти! – блондиночка всхлипнула и спряталась за его спиной, пытаясь укрыться от любопытствующих взглядов толпы.
– Витек! – к Плеханову через толпу пробирался Макс. – Т-ты цел? Слава богу! Ну, ты меня и н-напугал! Я уж хотел обратно в клуб бежать, т-тебя искать!..
Куликов обнял друга и похлопал по голой спине.
– Не волнуйся, Макс. Все нормально.
– Так вас Виктором зовут? – спросила девушка. Она неловко переминалась с ноги на ногу, пытаясь прикрыть ладошками маленькие черные трусики. – Спасибо вам! – она всхлипнула. – Если б не вы… я… – блондиночка опустилась на корточки и разрыдалась в голос.
К ней подбежала вторая «сестричка».
– Оля! С тобой все в порядке?! Оля!
Виктор деликатно отошел от девушек и встретился взглядом с лобастым. Тот виновато покраснел, но Плеханов с благодарностью улыбнулся ему. Парень помог, пусть даже испугался в самом конце.
Макс снял рубашку и протянул девушке, которую Виктор спас от пожара.
– На вот, оберни вокруг бедер. Т-теплее будет.
Девушка, всхлипнув, взяла у Куликова рубашку. Взгляд, полный благодарности и облегчения был Максиму наградой. Говорить блондиночка была не в силах.
Вдали послышался вой сирены.
– Вот и пожарные. Ну, пойдем? – Макс посмотрел на Виктора и поежился. – Ночной ветерок бодрит.
Оглянувшись в последний раз на спасенную девушку, которая уже успела обернуть рубашку Макса вокруг бедер, Виктор вздохнул.
– Да, пойдем. Дальше без нас разберутся.
13 мая, воскресенье
Приехав домой, Виктор наскоро перекусил и лег. Он не спал уже две ночи и думал, что сон придет к нему, как только голова коснется подушки, но человеческий организм устроен очень странно. Тревожное возбуждение, не покидавшее Плеханова со времени пожара, никак не хотело уступать место сонливости.
Часы показывали половину пятого утра. Виктор с тоской посмотрел в белый потолок и постарался расслабиться.
– Хорошо, сегодня воскресенье, – пробормотал он.
В голове шумело.
Виктор закрыл глаза и стал думать о юной блондиночке, которую спас этой ночью, но в голове все перепуталось. Сначала, как и положено, блондиночка пыталась освободиться от джинсов, потом худыми проворными руками обнимала Плеханова, затем исчезла, оставив после себя дым и запах горелого пластика.
Сквозь дым проступило мужское лицо, в котором молодой человек не без труда узнал Александра Алексеевича Савичева. Как только пациент «Кащенки» перестал расплываться в воздухе, из ниоткуда появилась гнутая алюминиевая вилка. Тотчас вполне осязаемая мужская рука схватила ее, с зубьев закапала вязкая бордовая жидкость.
– Мне нужна кровь, – улыбался Савичев. – Немного крови, и я не умру! Я буду жить!
В ушах зазвенело. Александр Алексеевич растворился в воздухе. Звон смолк, но через секунду возобновился.
Виктор с трудом открыл глаза и протянул руку к лежащему на тумбочке сотовому телефону.
– Витек, я тебя не разбудил? – раздался в трубке взволнованный голос Максима.
– Нет, – Плеханов посмотрел на часы. Оказывается, он проспал почти пять часов.
– Помнишь, мы спорили насчет расселения? Не хочешь съездить со мной по паре адресов?
Виктор кивнул, но потом сообразил, что собеседник не может его видеть.
– Да, давай. Только не сейчас.
– Значит, я тебя все-таки разбудил? – извиняющимся тоном спросил Куликов. – А я уже выспался.
– Ты не спал только одну ночь, а я уже две.
– Ладно. Отсыпайся. Я тебе после обеда перезвоню, хорошо?
– Хорошо.
Плеханов повесил трубку и закрыл глаза. Стоило поспать еще хотя бы пару часов, но спать не хотелось. Если уж проснулся, то дальше лежать в кровати смысла не было, тем более, биологические часы подсказывали: наступило утро.
Виктор поднялся с кровати, прошел на кухню и заглянул в кастрюли. Есть не хотелось, но он не сомневался – стоит носу почувствовать ароматный запах маминой стряпни, аппетит проснется.
Плеханов поставил на огонь щи, и отправился в гостиную. Включил телевизор, нашел местные новости.
– Этой ночью, – вещал молодой большеглазый диктор в строгом сером костюме, такого же цвета рубашке и синем галстуке, – в ночном клубе «ЭльГреко» произошло возгорание. Жертв и пострадавших нет. Прибывшие по вызову пожарные, определили, что причиной возгорания является поджог. Свидетельства очевидцев лишь подтверждают это утверждение. Очаг возгорания находился в одном из туалетов.
На экране появилось лицо того самого толстого подростка, который выбежал из «комнаты для мальчиков», едва не сбив Виктора с ног.
– Ну, я был в туалете и вдруг почувствовал какой-то запах, – сказал паренек. – Не понял. Чем, думаю, воняет, – на заднем плане кто-то громко фыркнул и засмеялся, – потом дошло, что бензином. Ну, я дверь кабинки так тихонечко открыл, а там уже полыхает. Ну, я и побежал.
– Значит, вы первым обнаружили пожар? – раздался за кадром голос корреспондента.
– Да, наверное. Правда, я потом с каким-то парнем столкнулся, когда в коридор выбежал.
– А это не мог быть человек, который совершил поджог?
– Ну, не знаю, но узнать его смогу. Высокий такой, сильный, волосы светлые.
Виктор нахмурился. Он вспомнил, что тоже чувствовал запах бензина. Значит, версия пожарных верна – «ЭльГреко» подожгли.
Возбужденное лицо толстощекого паренька сменилось серьезным лицом диктора, и Плеханов выключил телевизор. На кухне, фыркая кипящими щами, ароматно пыхтела кастрюля.
* * *
– Вчера вечером, оказывается, снова приходили от городской Администрации. Нашему дому на выбор предлагают три адреса, по одному из которых находится общежитие. – Макс хохотнул. – Они уже в третий раз это общежитие предлагают, в надежде, что кто-нибудь согласится, например, баба Настя.Виктор сидел на переднем сидении старенькой бежевой «Лады», принадлежащей отцу Куликова, и с тревогой смотрел на дорогу. Максим водил уже больше трех лет, но был неважным водителем – невнимательным и нервным.
– Ну, вот куда этот, на «Тойоте», попер?! – будто откликнувшись на мысли Виктора, возмутился Куликов. – Правила ему не указ! Ведь знак висит, направо поворачивать нельзя!
– Может, он там живет?
– Как же, живет! Глянь на его машину и на те домики! Просто в пробке не хочет стоять!
«Лада» дернулась, передвинувшись на полметра, и снова замерла.
– Ну, давай! Последний поворот остался! – Макс стукнул кулаком по рулю. Старенькая машина издала жалобный гудок.
– Чего сигналишь? – из стоящего перед ними черного BMW выглянуло широкое мужское лицо с большой уродливой родинкой на левой щеке. – Пробка тут, не видишь?!
Куликов кивнул, и лицо с родинкой скрылось в салоне автомобиля.
– Не нервничай, и без тебя люди на взводе.
– Да ладно! Я же нечаянно.
Становилось душно. Кондиционера в «Ладе» не было, а на улице стояла такая жара, что, несмотря на опущенные стекла, хотелось вылезти из машины, лечь прямо под деревом на обочине – в тени. Май в этом году выдался на редкость жарким. Дорога обдавала бензинными парами и запахом плавящегося асфальта. Машины медленно ползли к светофору.
Наконец, «Лада», пыхтя, выехала из пробки и покатила по узкой извилистой улочке. На дороге кое-где попадались асфальтированные участки, но в основном она была засыпана гравием и щебнем, который со скрежетом разлетался из-под колес.
По обе стороны дороги ютились низенькие деревянные домики, кое-где в траве копошились куры, в одном месте молодые люди увидели пасущуюся лошадь.
– Ну и райончик! Ужас! Даже припарковаться негде, – вздохнул Максим.
Виктор внимательно смотрел на номера домов, а Куликов не уставал возмущаться открывшимся ему видом.
– Посмотри, тут, похоже, даже воды нет – у колонки двое с ведрами!
– Может, это они огород поливают.
– Тогда проще шланг протянуть. Точно тебе говорю: нет здесь водопровода.
Колонка скрылась из виду, дорога из щебня закончилась и началась обыкновенная – грунтовая. «Лада» выехала к посадкам.
– Представляешь, сколько отсюда до центра?! – Максим оглянулся на Виктора. – Вот видишь! Ничего хорошего нам не предлагают!
– Может, дом тебе понравится?
– Понравится? Да здесь даже газа нет! Видел где-нибудь трубы? Вот так то! Это что, бабе Насте дрова предлагают на зиму запасать?
Виктор промолчал. Куликов был прав.
– Интересно, тут хотя бы магазин-то есть? А аптека? Автобусы, понятное дело, здесь не ходят, надо пешком до перекрестка топать. Представляю, как баба Настя со своими больными ногами будет в аптеку ходить! Она и так еле передвигается, а тут даже я ноги протяну!
– За дорогой следи.
– Зачем? Чтобы курицу ненароком не задавить? И это ты называешь дорогой? Это так, направление движения!
Плеханов увидел табличку с номером 11.
– Притормози, приехали.
«Лада» остановилась, молодые люди вышли из машины.
Виктор невольно улыбнулся. Местность напомнила ему деревню, где в детстве он проводил летние каникулы – те же покосившиеся домики, тополя и вязы в три обхвата, дворняжка, лениво тявкающая на незнакомцев и пыльный подорожник. В центре лужайки перед домом – выкрашенная синей краской колонка.
– Чувствуешь, какой здесь воздух? – Плеханов с удовольствием вдохнул полной грудью. – Никакого смога, никакого бензина!
– Ага, сплошные витамины. – Максим ткнул пальцем в дом номер 11, – ты лучше посмотри, что они предлагают!
Дом, который Администрация города предлагала жителям в обмен на старую квартиру, и правда был старый, но выглядел крепким. Почерневший от времени кирпич почти не потрескался, только покосившееся крыльцо нуждалось в ремонте, да и рамы следовало поменять – эти никуда не годились.
– Ну, – Виктор оценивающе осмотрел стены и крытую серой черепицей крышу, на которой местами проросла трава, – не так уж плохо. Этот дом хотя бы не в аварийном состоянии.
Куликов пожал плечами.
– Давай внутрь зайдем. Уверен, ты изменишь свое мнение. Ничего хорошего наша Администрация не предложит.
Молодые люди поднялись по скрипучим деревянным ступеням, взошли на крыльцо и постучали в дверь.
– Чего шумите? – из окна соседнего дома выглянуло заспанное лицо бородатого деда. – Не живет там никто.
– А дверь почему закрыта? – спросил Максим, спустившись и отойдя на безопасное расстояние от скрипучего крыльца.
– А чтобы чужаки, навроде вас, не шныряли.
Дед сплюнул через распахнутое окно и скрылся, чтобы минуту спустя появиться на улице. Это был колоритный персонаж, Виктору он напомнил деда Щукаря из «Поднятой целины» – плохонькая лохматая бороденка, морщинистое улыбчивое лицо, хитрый прищур глаз, не хватало только шапки-ушанки. Впрочем, к длинной, почти до колен грязной белой майке и линялым спортивным штанам, заправленным в кирзовые сапоги, ушанка бы не подошла.
Дед на мгновение замер на пороге своего дома, чиркнул спичкой, закурил самодельную папироску и, прихрамывая, засеменил к молодым людям.
– Чего надобно? – Говорил он пришепетывая, будто во рту не хватало пары-тройки зубов. – Ходют тут всякие.
– Нам в Администрации этот адрес дали, – Максим недоверчиво покосился на дом номер одиннадцать, – в связи с расселением.
– А! Ну, чего сразу-то не сказали! Пойдем, покажу. Валентин Петрович меня звать. Можно просто, дедушка Валя.
– Очень приятно. Виктор. – Плеханов протянул руку, но дедок уже поднимался по скрипучим ступеням.
– Значитца так, место у нас тут хорошее, но для молодежи неподходящее, – заявил дедушка Валя. – Предупреждаю сразу: дискотеки нет, пиво не продают, музыку громко слушать нельзя, старушки будут ругаться, особенно баба Сеня.
– А магазин есть?
– Есть, – старик поднялся на цыпочки, потянулся к балке над дверью и достал оттуда ключ. – Только там пива все равно нет.
Замок щелкнул. Валентин Петрович навалился тщедушным телом на дверь и та, нехотя, поддалась.
– Света нету, – дедушка Валя поцокал языком. – В прошлую зиму лиходеи какие-то провода срезали, да в металлолом сдали. К нашим-то домам новые привесили, аж весной, а к энтому наотрез отказались, мол, там все равно никто не живет. Экономют чегой-то.
Молодые люди прошли внутрь дома. Небольшая прихожая с единственной дверью была абсолютно пуста, если не считать паутины и катышков пыли, разлетевшихся в стороны, когда Валентин Петрович открыл дверь.
– Чего стоите? Давайте, заходите в комнату!
Комнат в доме было две – большая, с печкой посередине, и маленькая, где едва уместится кровать. Полы тихо поскрипывали, пока Виктор и Максим ходили по дому. Сквозь окна поступало достаточно света, чтобы во всех подробностях разглядеть местами заплесневелый потолок, щели между досками пола, отваливающуюся штукатурку печки.
– Жить можно, – крякнул дедушка Валя и выпустил изо рта струю густого вонючего дыма. – Прибрать маленько, и ладно.
Куликов беспомощно посмотрел на Плеханова. Тот смущенно опустил глаза.
– Спасибо за помощь, Валентин Петрович, – сказал Максим.
– Так вам подошло? Ждать вас на новоселье-то?
– Нет. Может, кто из других жильцов нашего дома согласится. Я про все им расскажу.
– Ну, как знаете. – Дед засеменил к выходу. – Я вот тоже отказывался сначала в захолустье такое переезжать, но ничего не поделаешь. Жить-то где-то надо!
– Вас тоже расселили? – заинтересовался Виктор.
– Нет. Домишко мой сгорел. Хулиганы какие-то подожгли. А может бомжи. Вот, чтоб самому бомжем не стать, пришлось согласиться. А ведь в хорошем районе жил!
Максим для вежливости покивал головой, и они с Виктором вышли из дома.
Дед, дымя самодельной папироской, засеменил к себе, а молодые люди сели в машину.
– Ну, по второму адресу поедем? – спросил Куликов. – Уверен, там то же самое.
Плеханов пожал плечами.
– Как хочешь. В принципе, дом неплохой.
– Но…
– Что «но»?
– Он ведь тебе не понравился? – полуутвердительно спросил Куликов.
– Не понравился. Но ты все равно не спеши с выводами. Администрация предложит пару вариантов, а потом приедут строители на экскаваторах. Тут уж и на общежитие согласишься.
Макс включил зажигание.
– Давай, уж, по последнему адресу съездим. Просто для очистки совести.
– Верно. Может, там дом получше, чем здесь.
* * *
Улица Совнаркомовская располагалась недалеко от центра. Дома здесь были неплохие: каменные, а не деревянные, но все равно старые. Водопровода, скорее всего, не существовало – по дороге им попались две колонки и колодец. О газовых трубах речь, понятное дело, не шла.Максим вырулил на однополосную асфальтированную дорогу.
– У меня тут дядя недалеко живет, на соседней улице. Не хочешь заехать?
– Без предупреждения?
– Он будет рад. Я к нему редко приезжаю, время никак не могу выбрать.
– Ну, давай. Только сначала дом посмотрим.
– Ладно. Ты налево смотри, я направо. Тут номера перепутаны, нужный может отказаться где угодно.
Бежевая «Лада» неторопливо ехала по потрескавшемуся от времени асфальту, подпрыгивала на кочках и проваливалась в то и дело попадающиеся ямы.
– Хоть бы дорогу отремонтировали, – недовольно буркнул Макс. – На соседней улице, где дядя живет, сделали.
– Приехали, – объявил Виктор. – Угловой дом.
– Ничего себе! – присвистнул Куликов. – Я и не знал, что Совнаркомовская с Сенной пересекаются. Это же рядом с дядиным домом!
Максим выскочил из автомобиля и бодрым шагом направился к дому.
– Здорово! Смотри! С этой стороны табличка «Сенная 15», а с этой – «Совнаркомовская 32»!
– А это точно тот дом, который нам нужен? – Виктор с недоверием посмотрел на крохотную хижину. По-другому назвать лачужку не получалось. Домик был совсем маленький, не больше сарая, низкий, ушедший в землю почти по самые окна.
– Точно. Баба Настя с Администрацией разговаривала, ей сказали, в этом доме старик раньше жил, потом умер, дом обратно городу отошел. А я знал старика, который здесь квартировал. У него вообще родственников не было. Дядя пытался у него домик выкупить, чтобы снести и к своему участку землю присоединить, но дедок отказывался. Не хотел в очередях на приватизацию стоять.
Плеханов подошел к Максу и посмотрел на дом. Вблизи строение выглядело намного хуже, чем из машины.
– Какой смысл менять шило на мыло? Этот дом тоже в капремонте нуждается. Или, скорее всего, вообще ремонту не подлежит.
– Да какая разница! – Куликов махнул рукой и завернул за угол.
Плеханов последовал за другом. На улице Сенной дома выглядели вполне прилично: крепкие, каменные, некоторые даже были отделаны декоративным кирпичом.
– Тут новые русские все скупают, – пояснил Макс. Он отправился к соседнему дому, выложенному бледно-желтыми декоративными панелями, и постучал в тяжелую металлическую дверь. – Дядя! Это я!
Дверь открылась сразу, будто хозяин только и делал, что сидел у окна и ждал, когда к нему приедет племянник. Из двери выглянуло приятное лицо сорокалетнего мужчины.
– Максик! – лицо радостно улыбалось.
Дверь открылась, еле слышно скрипнув петлями, и Виктор смог рассмотреть обладателя приятного лица. Невысокий, плечистый, кряжистый, он напоминал лесоруба с картинки детской книжки про Красную Шапочку. Голубые глаза, тонкий аристократический нос, гладко выбритый подбородок никак не хотели сочетаться с телом в клетчатой рубашке. Лицо принадлежало интеллигенту, а тело вышеупомянутому лесорубу.
Виктор опешил, когда крепыш с лицом учителя математики сгреб Максима в охапку и поднял над землей почти на полметра. Куликов, казалось, совершенно этому не удивился. Очутившись на земле, он похлопал дядю по спине и оглянулся на друга.
– Знакомься, дядя. Мой лучший друг – Витек.
– Эдуард Петрович, – представился мужчина.
Плеханов пожал сильную мозолистую ладонь и улыбнулся – «лесоруб» оказался двойным тезкой их с Куликовым преподавателя философии.
– Очень приятно.
Максим тем временем скрылся в доме. Эдуард Петрович пригласил Виктора зайти, и через пять минут все трое уже пили ароматный кофе в небольшой, но очень уютной гостиной.
Плеханов невольно почувствовал себя виноватым. Глядя, как живут нормальные люди, он вспомнил тот единственный раз, когда пришел в старый дом Макса на улице Касьянова. Сравнивать два жилища было нельзя. Этот дом – крепкий, ухоженный, аккуратный, с недавно отремонтированными комнатами – был похож на отель в Германии: максимум удобства и изысканный дизайн. А дом, который Администрация города решила, наконец, расселить, назвать домом можно было лишь условно. Крыша, которая лет десять грозит рухнуть на головы жильцам, текла, не переставая, покосившиеся от времени стены с трещинами, в которые можно засунуть палец, сыпали остатками штукатурки, ступени, ведущие на второй этаж, расшатаны до такой степени, что казалось, будто находишься на корабле в сильный шторм.
Черное и белое, небо и земля. Нельзя было найти более различных домов, чем старый дом Макса на улице Касьянова, где, к счастью, он уже не живет, и дом Эдуарда Петровича. Если бы Администрация расселяла дома, предоставляя жителям не полувросшие в землю лачужки, а добротные квартиры, город гораздо быстрее бы избавился от ветхого фонда, а люди жили бы в нормальных условиях.