Страница:
Нина Михайловна пристально взглянула на девушку, волосы которой съехали как-то на бок. Один хвостик торчал где-то в районе затылка, а другой, как рог, торчал надо лбом. На минуту, как при фотографировании со вспышкой, перед Ниной Михайловной возникло другое лицо. Лицо Фильки Лоховского.
Горничная поправила волосы, парик, и снова стала похожа на обыкновенную девушку. Что это было, видение или… Нина Михайловна решила расспросить хозяйку квартиры откуда появилась горничная. Все сходилось. «Девушка» появилась здесь недавно. Журнал «Будни механизатора», купленный в букинисте. Вот сукин сын. Ну погоди Филимон, ты еще пожалеешь, что на свет появился. Нина Михайловна решила не подавать вида, что узнала зятька. Зачем? Сейчас переполошиться, струсит и ищи потом его, как ветер в поле…
Домой Нина Михайловна была доставлена с ветерком. Каждые две-тир минуты она подгоняла шофера: быстрей, быстрей, быстрей. У бедной псины, сидящей рядом даже уши заложило от такой скорости. Киллер начал жалобно подвывать, потому что от мелькающих за окном деревьев, домов, людей его укачало и затошнило прямо на роскошные сиденья.
Нина Михайловна поднималась на свой этаж перескакивая через две-три ступеньки, она не стала искать ключи в кармане, а сразу нажала на все кнопки звонка. Дверь открыли сразу же, Нина Михайловна как корабль призрак на всех парусах промчалась мимо остолбеневших соседей, сгрудившихся у дверей.
Мерзеева рванула дверь комнаты на себя и как была в сапогах ворвалась внутрь комнаты. Она разыскала мобильник и начала названивать Михеичу. На ее счастье Георгий ответил сразу же:
– Георгий, Жорж, – я нашла его, – почти задыхаясь на одном дыхании произнесла она.
– Кого его? – спокойно поинтересовался Михеич, которого звонок Нины Михайловны застал в сауне, где он, конечно, же вел переговоры с деловыми партнерами. А то что выпили они, а то что вокруг резвились голенькие нимфы, так это, извините, – издержки производства. Это как у одного из поэтов: «да, изменял, но в мыслях – никогда».
– Лоховского, этого урода, этого придурка. Я всегда подозревала, что он – извращенец.
– В смысле, – все так же не въезжая, уточнил Михеич.
– В прямом. Он теперь горничная, трансвистит несчастный. Жорик, он там был не случайно. Он пришел туда за маркой. Понимаешь, за нашей маркой. Я уверена, что он ее спер. – Нина Михайловна говорила все громче и громче, срываясь на крик. Естественно, что она не услышала, как за дверью затих Сивухин. Костик тоже стоял у дверей, когда Мерзеева ворвалась в квартиру. Сивухин не упустил ни слова. Конечно же он сразу догадался, кого встретила Нина Михайловна.
– Нинуся, детка, успокойся. Завтра прям с утра я пошлю своих ребят и они с ним разберутся, – ответил, наконец-то понявший в чем дело Михеич.
– Ты, что? Разберутся! Они его убьют и все. А мы останемся ни с чем, список то он нам не отдаст.
– Ну, лапуля, ты моих мальчиков обижаешь. Они у него сначала все нужное спросят, а потом…
– Нет. Георгий, здесь нужно действовать иначе. За ним нужно установить слежку, только так мы выйдем на него и его подельника.
– Хорошо радость моя, как скажешь. Значит завтра утром позвони мне часиков в восемь и мы определимся.
С этими словами Михеич отключился. Нине Михайловне показался несколько странным его голос. «Наверное устала,» – с умилением подумала Мерзеева. (Она же обладала даром видеть на расстоянии.) Мерзеева весь вечер раздумывала над тем, что делать завтра. Ждать до восьми утра? А вдруг Лоховский догадается, что она его узнала? Что тогда? Тогда он сбежит, ляжет на дно. Нет. Этот вариант Нину Михайловну не устраивал. И тогда она решилась…
Нина Михайловна достала с антресолей спальный мешок времен пионерской юности дочери, налила в термос горячего чаю. Приказала дочери навертеть бутербродов, оделась потеплее и вышла из дому. Костик Сивухин, привлеченные возней в комнате Лоховских в это неурочный час. Он тихонько оделся и решил проследить за Ниной Михайловной. Час был поздний, на улицах ни души, но общественный транспорт еще ходил.
Нина Михайловна хотела было остановить машину, но после безрезультатного пятнадцатиминутного стояния с протянутой рукой вдоль дороги, отказалась от этого замысла. Мерзеева злилась, она не понимал в чем дело. Конечно, она же не могла видеть себя со стороны. Кто остановит поздно вечером машину бабище в телогрейке, ватных штанах и рюкзаком за плечами? Только камикадзе. Но они как известно водятся только в Японии, в городе Кукуеве таких не наблюдалось.
Кляня судьбинушку, со спальным мешком за плечами, Мерзеева тащилась к остановке троллейбуса. Там среди работяг, дачников и прочих мирных обывателей вид Мерзеевой никого не удивил. Сивухин плелся следом.
Нина Михайловна с тремя пересадкам добралась до дома Козлодоевских. Код подъезда она предусмотрительно узнала заранее. Оглянувшись, Нина Михайловна нырнула в подъезд, дверь она закрывать не стала, боясь, что грохот привлечет чье-нибудь внимание. На лифте подниматься она не стала по той же причине.
Архитекторы сконструировали эти дома, как будто специально для подглядывания и слежки. У каждой лестничной площадки было свой маленький тупичек, вероятно здесь должен был проходить мусоропровод. Потом в проекте что-то изменили и в каждой квартире на западный манер мусоропровод провели не на лестнице, а в квартире. Очень удобная штука, открыл дверцу под мойкой и высыпал и ведра выносить не нужно, а главное вони ни какой.
Вот там-то, на месте несостоявшегося мусоропровода Мерзеева расстелила свой спальник, спустилась посмотреть: видно снизу или нет? Нет. Очень хорошо, никто не потревожит. Хорошо все же в элитных домах, пол на лестничной площадке чистенький, никакого мусора, везде пепельницы. Тепло, воздух от кондиционеров приятный. Лежи в засаде – наслаждайся.
Мерзеева залезла в спальный мешок, тесновато конечно, но за то тепло. Положила рядом с собой мобильник. Расстелила газету на нее поставила термос и пакет с бутербродами, пусть теперь этот засранец зятек попытается удрать незаметно. Ничего у него не получится.
Нина Михайловна устроилась поудобнее и закрыла глаза. Огромный шестнадцатиэтажный подъезд жил своей жизнью. Где-то играла музыка, где-то ругались, где-то плакал младенце, а где-то гавкала собака.
Нине Михайловне послышалось, будто внизу стукнула входная дверь. Раздались чьи-то шаги, затем все утихло. Померещилось, наверное. Через полчаса Нина Михайловна уснула, убаюканная теплом спального мешка и полумраком подъезда. Она не слышала как по лестнице осторожно, крадучись поднялась какая-то тень. Эта тень была не кем иным как Костиком Сивухиным, склонившимся над мадам Мерзеевой. Озябший Костик, который не был готов к засаде, тихонечко отвинтил крышку термоса и плеснул в пластмассовый стаканчик крепкого горячего чаю. Затем развернул пакет с бутербродами и отломив половину с аппетитом съел. Еще раз посмотрел на Нину Михайловну, как бы стараясь запечатлеть в своей памяти незабываемые черты, Сивухин удалился.
Нина Михайловна проспала сном младенца, хорошо что она сообразила взять с собой маленький будильник. Он разбудил ее до того, как жильцы вереницей потянулись из своих квартир: кто в школу, кто в офисы, кто по разнообразным бутикам. И на этот случай у Мерзеевой была подстраховка, она принесла с собой длинную металлическую палку и щетку. Соорудив из этих двух частей подобие щетки-швабры она принялась изображать из себя добросовестную уборщицу. Кто обратит внимание на женщину, убирающую подъезд? Да никто. Ведь никто не обращает внимание, на тени, отбрасываемые домами, кустами заборами. Мерзеева рассчитала верно, она сейчас была для жильцов дома Человеком-Невидимкой.
Звонить Михеичу Нина Михайловна пока не стала, она решила дождаться хоть каких-нибудь событий и уже потом брать «помощь клуба». События не заставили себя ждать и стали расти и накручиваться как снежный ком.
В половине восьмого в квартиру Козлодоевских позвонил молодой человек в рабочей спецовке.
– Кто там? – раздался уже знакомый голос Маргариты Львовны.
– Слесарь, плановый осмотр. – проговорил рабочий.
– Какой слесарь, мы не вызывали. – раздражено произнесла за дверью хозяйка.
– Мало ли чего вы не вызывали. Плановый осмотр и все тут. Я уже все квартиры ниже вашей вчера осмотрел. Из-за вас отопление не включат, будете сами с жильцами разбираться.
– Господи, в такую рань, людей поднимать, – ворчала Маргарита Львовна, открывая дверь.
На лестничной клетке снова стало тихо. Минут через пятнадцать рабочий вышел и… Стал спускаться вниз. «Странно». – заподозрила неладное Нина Михайловна. Она выглянула маленькое оконце, выходящее во двор. Слава Богу! Зрением Мерзеева обладала отличным, острым, как у орла. Она смогла разглядеть этого слесаря. Может он и есть подельник Фильки? На всякий случай его стоит запомнить.
Через полчаса дверь снова открылась и на пороге появился зятек. Мерзеева уже не сомневалась, что эта девица с хвостиками – Филька. Филимон держал на поводке собаку. Дверь за ним с шумом захлопнулась. «Ага, выгуливать псину повел», – подумала Мерзеева и стала звонить Михеичу. Но звонок пришлось отложить. Филимон вовсе не собирался выгуливать псину. Он привязал поводок к дверной ручке, достал из-под кофты брюки, рубашку и стал переодеваться. Мерзеева отвела глаза. Нет и вовсе не из-за природной скромности и стыдливости, просто подсматривание за зятем (вероятно и даже очевидно бывшим) казалось ей сродни инцесту. А извращения всякого рода Нина Михайловна не любила и осуждала.
Филимон явно собирался покинуть своих хозяев, вот теперь звонить Михеичу нужно было срочно. А ну как Фильку во дворе ждет машина и она не сможет за ним проследить? Нина Михайловна поднялась на пару этажей выше, быстренько дозвонилась и сообщила Михеичу:
– Срочно выезжай, Филимон делает ноги, упустим.
Михеич коротко ответил:
– Буду, продержись минут десять.
Нужно было что-то придумать, чтобы не раскрывая себя, задержать этого мерзавца.
Нина Михайловна спустилась на свой командный пункт, Филимон уже переоделся. Он аккуратно сложил форменное платье, передник на коврике перед дверью, махнул на прощание собаке и, насвистывая, стал спускаться вниз.
Мерзеева подождала пока он не спустится ниже и тихонько подошла к собаке с остатками своего бутерброда в руке, приговаривая:
– Здравствуй Теодора, Теочка. Ты меня помнишь, помнишь? На вот колбаски покушай.
Говоря все это, Мерзеева начала отвязывать собаку. Теодора радостно загавкала и кинулась вниз по ступенькам, догонять Филимона. Нина Михайловна поднялась на свой командный пункт и снова выглянула во двор. Замечательно. Теодора догнала Лоховского и скачет вокруг него. Нина Михайловна злорадно усмехнулась, конечно же этот придурок, поведет собаку обратно домой.
Так и есть, Пока Филимон ловил псину, пока вел ее на этаж, те самые десять минут и прошли. Машина Михеича появилась как раз вовремя, когда Лоховский привязав собак и позвонив в дверь, кинулся к лифту.
Нина Михайловна ужасно обрадовалась, когда поняла, что ее вахта закончилась. Она быстренько собрала свои вещички и рванула вслед за зятьком вниз.
Надо отдать должное, Нина Михайловна замаскировалась отменно. Михеич узнал ее не сразу, вначале он ругнулся, отгоняя бабищу в телогрейке со шваброй в руке. И только когда бабища подала голос, до него дошло, что перед ним никто иной, как его обожаемая Ниночка.
– Где он? – кратко, по деловому спросил Михеич.
– А вон, из двора выходит. Мне кажется, что рядом с ним, где-то должен быть сообщник. С утра пораньше уже заявлялся «клиент» один.
– Клиент? – удивлено переспросил Михеич.
– Ну да? Я только проснулась, смотрю слесарь какой0то в дверь к Козлодоевским звонит. Слесарь. Он такой же слесарь, как я берлинский летчик. И пробыл он там всего ничего – минут пять-десять и в другие квартиры не заходил. Может Филька ему марку передал? Ну ничего, я того фрукта запомнила.
Все это Мерзеева рассказывал в машине, которая следовала за долговязой фигурой Лоховского. Преследователи ехали очень медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, если честно. Лоховский добрался до скверика, огляделся в поисках пустой скамейки и сел.
– Вон, идет. Точно своего подельника ждет, – громким шепотом произнесла Нина Михайловна.
– Так, – обратился Михеич, к дюжему пареньку, сидевшему рядом с Ниной Михайловной, – сейчас выходишь садишься на скамейку напротив и начинаешь работать. Но смотри – не светись. Связь будем держать через мобильник, через пятнадцать минут тебя Петро подменит, он как раз сейчас на подходе.
Дав указания, Михеич приказал шоферу ехать на квартиру к Мерзеевой.
– И все? – разочаровано спросила Нина Михайловна, – А я думала мы за ним следить будем…
– Ниночка, детка, мои ребята сове дело знают. Наша задача мозгами шевелить, стратегию с тактикой разрабатывать. А ногами пусть шестерки работают. Поняла?
Последнее замечание немного смутило Мерзееву, выходит ее ночное дежурство у дверей Козлодоевских вовсе не подвиг разведчика, а обыкновенная шестерская работа? Михеич почувствовав изменение настроение боевой подруги, обернулся и проговорил:
– Ты у меня героическая женщина, даже не удобно как-то, прока я в сауне про… с партнерами дела обсуждал, в тепле так сказать, ты здоровьем рисковала. Проси что хочешь, ты заслужила поощрительный приз.
Глаза Нины Михайловны заблестел калькулятор в голове защелкал с быстрой «Пентиума» последней модели. Она лихорадочно думала: чего бы возжелать, чтобы не прогадать. Что бы Михеичу не показаться мелочной, и чтобы не показаться дурочкой, и…
Мудрая Нина Михайловна все же нашла выход из положения:
– Жоржинька, я исключительно доверяю твоему вкусу, выбери сам, какой будет этот подарок.
Михеич крякнул и обещал подумать.
– Поднимешься? – спросила Мерзеева, выходя из машины.
– Да нет, я лучше подожду тебя в машине. Быстрее снимай эти обноски и поедем завтракать.
Мерзеева переоделась с быстрой новобранца, пока горит спичка. Михеич не успел выкурить вторую сигарету, а его пассия уже открывала дверь подъезда.
Завтрак прошел великолепно. Ребята Михеича докладывали каждые пятнадцать минут о ходе слежки. Действительно, Лоховский дожидался приятеля, они сели в такси и отправились в один из спальных районов Кукуевска. Затем остановились на улице Пролетарской возле дома 12 и поднялись в квартиру на третьем этаже. Там и остались.
Михеич дал указание узнать кто проживает по этому адресу. И Уже через час получил информацию. В этой квартире проживает бывший спортсмен, а теперь лицо без определенных занятий некто Максим Леонидович Брюсвилов.
– Ну, теперь мы знаем, кто сообщник твоего зятька и повяжем всю эту гопкомпанию, – проговорил Георгий Михеич, чокаясь с Ниной Михайловной. – Дорогая, давай выпьем за наш успех, за новые перспективы…
Приятное вино уже немного вскружило голову Мерзеевой и она игриво ухмыляясь, погладила коленку Михеича под столом.
– Да ну этого придурка, поедем к тебе, пупсик, – горячо зашептала она Жоржику. – У тебя в квартире есть столько интересных местечек… Ик! Мы нашли бы занятие поблагороднее, чем выслеживание этих придурков… Ик. Ик.
Мерзеева хрипло засмеялась, покачнулась на стуле и отключилась. Если бы не быстрая реакция Георгия Михеича, валяться бы Нине Михайловне под столом.
Георгий Михеич расплатился по счету, подхватил свою дородную подругу под мышки и потащил из зала, задевая на ходу стулья и столики. Михеич еле дотащил Мерзееву до машины и вдвоем с шофером уложили ее в салоне.
– Давай ко мне, – приказал Георгий Михеич.
С едой было улажено, а вот с теплом нет. Вначале Костик сидел на широком подоконнике. Но из окна ужасно дуло, пришлось встать. Простояв минут двадцать Сивухин понял, что ему долго не выстоять. Ноги, чай не казенные. Сивухин огляделся в поисках чего-нибудь тепленького. Решение пришло моментально – коврики. Коврики под дверями. Сивухин сгреб их в одну кучу и сел на них, привалившись к стене, подтянув колени к подбородку. Сидеть так было не совсем удобно – затекала спина. К тому же мучительно хотелось курить.
Так. Курить, курить, курить… Костик начал оглядываться в происках бычков. Кругом чистота и стерильность, какие бычки? Здесь даже оберток от конфет не валялось. Нет, в таком доме Сивухин жить не смог бы. Что это за подъезд, где нельзя раздобыть бычок? Просто безобразие какое-то.
Костик поднялся до самого последнего этаже, если он не ошибается, то на чердаке обязательно собираются пацанята: покурить, попробовать винца и поговорить о девчонках. Костик и сам был таким когда-то. Вместе с дружбанами они устроил штаб как у Тимура. Интересно, знают ли сегодняшние пацанята, про этого Тимура и его команду? Навряд ли. Сивухин открыл крышку люка (замок на ней висел так себе, плевенький, гвоздем можно открыть), и поднялся на крышу. Да. Этот чердак отличался от чердака его родного дома. Здесь было чисто, уютно и сухо. Стоял старенький диванчик, потертые кресла. Большой картонный ящик, наверное от телевизора, на нем стояла банка с бычками и валялась пачка распечатанных сигарет. Да, детишки этого подъезда курили не «Приму». Костик терпеть не мог всю эту иностранную дрянь: мягкие, облегченные, с ментолом и т. д. и т. п. То ли дело наша «Примочка» – затянулся и аж до печенок пробрало. Дешево и сердито. Но на безрыбье и «Стрелка» – космонавт. Пришлось давиться этой гадостью.
«Просрали Россию, просрали – с горечью подумал Костик, затягиваясь. Они там, в своих Америках и Европах с курением борются, а мы у них сигареты покупаем да еще и благодарим, за то что они нашу молодежь травят».
С мыслями, как нам обустроить Россию, Костик спустился вниз, расположился на своем ложе и заснул, просыпаясь от каждого шороха. И все же он проспал. В подъезде громко лаяла собака, лаяла злобно и противно. Костик открыл глаза и подскочил: неужели проспал? Он спустился вниз и не обнаружил Нины Михайловны. Вот что-значит не везет и как с ним бороться. Он как дурак, всю ночь… И вот… Сивухин выглянул в подъездное окошко, ведущее во двор. Мерзеева садилась в машину Михеича. Так, значит она здесь была все-таки ради марки. Ну в таком виде она по улицам разгуливать не будет, значит надо двигать домой.
Костик со всех ног бросился к остановке. Подходя к подъезду он увидел машину Михеича. Шеф курил, прикрыв глаза, развалившись на сиденье. Костик тихонечко-тихонечко, как мышка проскользнул в подъезд и поднялся в квартиру. Дома никого не было, кроме Нины Михайловны и ее дочки. Маша хлопотала на кухне, видимо, разогревая блудной матери завтрак. Мерзеева принимала душ и как всегда напевала. На этот раз водные процедуры были сокращены до минимума. Мерзеева заглянула на кухню сказал Маше:
– Я не буду есть. Георгий Михеич везет меня завтракать «В Паллацио». Между прочим, этот ресторан один из самых дорогих в Кукуевске. Вот, детка, каких мужчин надо заводить. А не всяких там, Лоховских. Чем такие как твой бывший муженек, лучше жабу или собачку завести.
Машенька попыталась сказать что-то, но Мерзеева добила ее следующей фразой:
– Между прочим, видала твоего Лоховского. В прислугах. Опустился ниже некуда, с каким-то мошенником на пару мою (это было выделено особо) марки ищут. Ха-ха, придурки. Пусть ищут, и даже пусть найдут. А потом Жержику ее принесут…
Последнее сообщение было как бальзам на душу Сивухина. Все ясно. Значит они напали на след, прекрасно. Остальное дело техники.
Теперь Костик не торопился, куда едет Мерзеева он знал, что она делал на улице Советcкой то же.
Теперь надо было подумать о средстве передвижения. Мотать по городу на своих двоих и надеяться на общественный транспорт было непростительной глупостью. На такси денег не было, а ездить на чем-то надо. Костик уже пару дней обдумывал этот вопрос. Решение пришло, как и все гениальное, неожиданно. Костик поднял глаза и увидел, висящий на здоровенном гвозде, прибитом на стене возле комнаты разведенки-Зиночки велосипед. Велосипед принадлежал Борьке-оболтусу, но современный подросток предпочитал другие виды передвижения: ролики, скейт и самокат из «Пепси». Велосипед висел здесь так давно, что на него уже никто не обращал внимание. Тем более, что в коридоре стоял полумрак. Костик чуть не заорал – «Эврика». Теперь все его проблемы решены. Во-первых, велосипедист может ездить где угодно, когда угодно и, главное, даром.
Сивухин воровато оглянулся и с величайшей предосторожностью снял велик со стены. Он занес его в свою комнату и протер от пыли и паутины. Накачал шины, посмотрел исправность всех движущихся деталей и оказался доволен результатами инспекции. Машина готова – хоть сейчас в путь.
Брать чужое, кончено не хорошо, но если очень нужно, то можно. Примерно так заговаривал крохотные остатки своей совести Сивухин. Делал он это так, для проформы, согласно ритуалу сформировавшемуся еще в детстве.
Одевшись соответствующим образом – в старые спортивные штаны и спортивную куртку на теплой подкладке. Ничего, что штаны пузырились на коленках. Главное, сразу видно – человек занимается спортом. А в занятии спортом ничего предосудительного нет. Сивухин решил позаимствовать каску у Борьки. Каска валялась еще с летних каникул на подоконнике. Зинка вместе с роликами подарила сынуле и эту штуковину, чтобы он берег голову. Но сынуля, предпочитавший все экстремальное, каску не взлюбил с первого взгляда. Оно и понятно, дело молодое. Ему не нужно, а вот Костику сгодилось.
Костик разыскал в ящике с инструментами старый навесной замок и кусок толстой лодочной цепи. Таким образом решалась проблема парковки. Сивухин снес велосипед вниз. Размялся, сделал парочку приседаний, если быть очными два с половиной, немного попрыгал на месте и вскочив в седло двухколесного коня, бешено закрутив педали рванул с мета. На автобусе до ресторана, в котором сегодня завтракала Мерзеева было где-то минут тридцать, окольными путями и с остановками. Сивухин прикинул, что с его скоростью и знанием коротких путей, понадобится минут сорок-пятьдесят. Главное, что бы Нина Михайловна с Михеичем еще были там.
Сивухин успел как раз вовремя. Михеич вытаскивал Нину Михайловну из ресторана. Костик пристроился сзади и потихоньку-полегоньку, стараясь держать авто в поле зрения следовал за ними. Остановились они у дома Михеича, бесчувственную Мерзееву выволокли из машины и оттащили наверх в квартиру Михеича.
Славненько. Значит можно в тепле переждать и отдохнуть. Ноги с не привычки гудели, мягкое место казалось синяком. Все же дороги у нас оставляют желать лучшего. Минут через десять Михеич вышел из квартиры, заперев ее на ключ. Надо бы внутрь попасть, вот только как? Сивухин подошел к двери, поковырялся в замке. Вот придурки. Дверь больше ста баксов стоит, а замок на ней – просто херовенький. В чем же тогда фишка? Может у него сигнализация есть? Может и есть. Только наверняка он ее не включил сегодня, ведь там внутри осталась Нина Михайловна.
Костик провозился с замком минут двадцать, что для не профессионала было почти Олимпийским рекордом. Сивухин знал как это делается, но на практике свои умения применять ему приходилось не часто. Можно сказать, что до появления в его жизни идеи-фикс, Сивухин был почти законопослушным гражданином. Приводы в вытрезвитель не в счет, мелкие «тыривания» у своих соседей – тоже.
Наконец-то замок поддался и тяжелая с виду дверь раскрылась легко, без единого звука. Сивухин прислушался. Где-то в комнате надсадно лаяла собака. Ага. Вот она сигнализация. Понятно, почему такой замочек простой. Чтоб сразу же за преступлением последовало наказание. Хорошо, что сегодня Наказание было заперто в одной из комнат.
Квартирка Михеича было просто супер. Места много, просторно, а жильцов мало. Сивухин на цыпочках пробежался по коридору, заглядывая в комнаты. Мерзеева спала на диване, похрапывая во сне и причмокивая губами. Она напоминала большого бегемота, дремлющего в нильской жиже. Такого бегемота Сивухин видел по телику «В мире животных».
Проведя так сказать разведку-боем по всем жилым помещениям, Костик задержался на кухне. Он открыл дверь большого белого друга человека, сиречь холодильник и застыл в немом изумление. Холодильник был до самой верхней полки до отказа забит всякими продуктами. Костик сглотнул слюну, увидев на самом низу упаковку пива и пару бутылок какой-то импортной водки.
«Нет, нельзя. Ну если попробовать, так чуть-чуть. Не смей… Ну если немножечко, тогда…» Совесть сдалась без особого сопротивления. Костик заглянул в хлебницу аккуратно отрезал ломотище батона, достал початую банку с красной икрой, шпроты и палку колбасы. Поискав глазами посуду, увидел за стеклом одно из полочек рюмашечки, достал и плеснул граммов сто холодненького живительного напитка. Затем он уселся за стол, намазал себе многослойный гурманский бутерброд. Первый слой масло с икрой, второй – шпроты, третий – кусочки копченой колбасы, четвертый – снова икра. Крепенькие шарики катались по зубам, приятно хрустели. Кусочки копчененькой колбаски были приятнотвердыми, а шпроты мягкие, маслянистые, ароматные… Доев бутерброд, Костик решил для себя раз и на всегда: «Так он будет жить всегда», разумеется как только найдет марку. А ради нее он готов отречься от собственных принципов, наступить на горло ближнему, и даже… убить, если понадобиться.
Горничная поправила волосы, парик, и снова стала похожа на обыкновенную девушку. Что это было, видение или… Нина Михайловна решила расспросить хозяйку квартиры откуда появилась горничная. Все сходилось. «Девушка» появилась здесь недавно. Журнал «Будни механизатора», купленный в букинисте. Вот сукин сын. Ну погоди Филимон, ты еще пожалеешь, что на свет появился. Нина Михайловна решила не подавать вида, что узнала зятька. Зачем? Сейчас переполошиться, струсит и ищи потом его, как ветер в поле…
Домой Нина Михайловна была доставлена с ветерком. Каждые две-тир минуты она подгоняла шофера: быстрей, быстрей, быстрей. У бедной псины, сидящей рядом даже уши заложило от такой скорости. Киллер начал жалобно подвывать, потому что от мелькающих за окном деревьев, домов, людей его укачало и затошнило прямо на роскошные сиденья.
Нина Михайловна поднималась на свой этаж перескакивая через две-три ступеньки, она не стала искать ключи в кармане, а сразу нажала на все кнопки звонка. Дверь открыли сразу же, Нина Михайловна как корабль призрак на всех парусах промчалась мимо остолбеневших соседей, сгрудившихся у дверей.
Мерзеева рванула дверь комнаты на себя и как была в сапогах ворвалась внутрь комнаты. Она разыскала мобильник и начала названивать Михеичу. На ее счастье Георгий ответил сразу же:
– Георгий, Жорж, – я нашла его, – почти задыхаясь на одном дыхании произнесла она.
– Кого его? – спокойно поинтересовался Михеич, которого звонок Нины Михайловны застал в сауне, где он, конечно, же вел переговоры с деловыми партнерами. А то что выпили они, а то что вокруг резвились голенькие нимфы, так это, извините, – издержки производства. Это как у одного из поэтов: «да, изменял, но в мыслях – никогда».
– Лоховского, этого урода, этого придурка. Я всегда подозревала, что он – извращенец.
– В смысле, – все так же не въезжая, уточнил Михеич.
– В прямом. Он теперь горничная, трансвистит несчастный. Жорик, он там был не случайно. Он пришел туда за маркой. Понимаешь, за нашей маркой. Я уверена, что он ее спер. – Нина Михайловна говорила все громче и громче, срываясь на крик. Естественно, что она не услышала, как за дверью затих Сивухин. Костик тоже стоял у дверей, когда Мерзеева ворвалась в квартиру. Сивухин не упустил ни слова. Конечно же он сразу догадался, кого встретила Нина Михайловна.
– Нинуся, детка, успокойся. Завтра прям с утра я пошлю своих ребят и они с ним разберутся, – ответил, наконец-то понявший в чем дело Михеич.
– Ты, что? Разберутся! Они его убьют и все. А мы останемся ни с чем, список то он нам не отдаст.
– Ну, лапуля, ты моих мальчиков обижаешь. Они у него сначала все нужное спросят, а потом…
– Нет. Георгий, здесь нужно действовать иначе. За ним нужно установить слежку, только так мы выйдем на него и его подельника.
– Хорошо радость моя, как скажешь. Значит завтра утром позвони мне часиков в восемь и мы определимся.
С этими словами Михеич отключился. Нине Михайловне показался несколько странным его голос. «Наверное устала,» – с умилением подумала Мерзеева. (Она же обладала даром видеть на расстоянии.) Мерзеева весь вечер раздумывала над тем, что делать завтра. Ждать до восьми утра? А вдруг Лоховский догадается, что она его узнала? Что тогда? Тогда он сбежит, ляжет на дно. Нет. Этот вариант Нину Михайловну не устраивал. И тогда она решилась…
Нина Михайловна достала с антресолей спальный мешок времен пионерской юности дочери, налила в термос горячего чаю. Приказала дочери навертеть бутербродов, оделась потеплее и вышла из дому. Костик Сивухин, привлеченные возней в комнате Лоховских в это неурочный час. Он тихонько оделся и решил проследить за Ниной Михайловной. Час был поздний, на улицах ни души, но общественный транспорт еще ходил.
Нина Михайловна хотела было остановить машину, но после безрезультатного пятнадцатиминутного стояния с протянутой рукой вдоль дороги, отказалась от этого замысла. Мерзеева злилась, она не понимал в чем дело. Конечно, она же не могла видеть себя со стороны. Кто остановит поздно вечером машину бабище в телогрейке, ватных штанах и рюкзаком за плечами? Только камикадзе. Но они как известно водятся только в Японии, в городе Кукуеве таких не наблюдалось.
Кляня судьбинушку, со спальным мешком за плечами, Мерзеева тащилась к остановке троллейбуса. Там среди работяг, дачников и прочих мирных обывателей вид Мерзеевой никого не удивил. Сивухин плелся следом.
Нина Михайловна с тремя пересадкам добралась до дома Козлодоевских. Код подъезда она предусмотрительно узнала заранее. Оглянувшись, Нина Михайловна нырнула в подъезд, дверь она закрывать не стала, боясь, что грохот привлечет чье-нибудь внимание. На лифте подниматься она не стала по той же причине.
Архитекторы сконструировали эти дома, как будто специально для подглядывания и слежки. У каждой лестничной площадки было свой маленький тупичек, вероятно здесь должен был проходить мусоропровод. Потом в проекте что-то изменили и в каждой квартире на западный манер мусоропровод провели не на лестнице, а в квартире. Очень удобная штука, открыл дверцу под мойкой и высыпал и ведра выносить не нужно, а главное вони ни какой.
Вот там-то, на месте несостоявшегося мусоропровода Мерзеева расстелила свой спальник, спустилась посмотреть: видно снизу или нет? Нет. Очень хорошо, никто не потревожит. Хорошо все же в элитных домах, пол на лестничной площадке чистенький, никакого мусора, везде пепельницы. Тепло, воздух от кондиционеров приятный. Лежи в засаде – наслаждайся.
Мерзеева залезла в спальный мешок, тесновато конечно, но за то тепло. Положила рядом с собой мобильник. Расстелила газету на нее поставила термос и пакет с бутербродами, пусть теперь этот засранец зятек попытается удрать незаметно. Ничего у него не получится.
Нина Михайловна устроилась поудобнее и закрыла глаза. Огромный шестнадцатиэтажный подъезд жил своей жизнью. Где-то играла музыка, где-то ругались, где-то плакал младенце, а где-то гавкала собака.
Нине Михайловне послышалось, будто внизу стукнула входная дверь. Раздались чьи-то шаги, затем все утихло. Померещилось, наверное. Через полчаса Нина Михайловна уснула, убаюканная теплом спального мешка и полумраком подъезда. Она не слышала как по лестнице осторожно, крадучись поднялась какая-то тень. Эта тень была не кем иным как Костиком Сивухиным, склонившимся над мадам Мерзеевой. Озябший Костик, который не был готов к засаде, тихонечко отвинтил крышку термоса и плеснул в пластмассовый стаканчик крепкого горячего чаю. Затем развернул пакет с бутербродами и отломив половину с аппетитом съел. Еще раз посмотрел на Нину Михайловну, как бы стараясь запечатлеть в своей памяти незабываемые черты, Сивухин удалился.
Нина Михайловна проспала сном младенца, хорошо что она сообразила взять с собой маленький будильник. Он разбудил ее до того, как жильцы вереницей потянулись из своих квартир: кто в школу, кто в офисы, кто по разнообразным бутикам. И на этот случай у Мерзеевой была подстраховка, она принесла с собой длинную металлическую палку и щетку. Соорудив из этих двух частей подобие щетки-швабры она принялась изображать из себя добросовестную уборщицу. Кто обратит внимание на женщину, убирающую подъезд? Да никто. Ведь никто не обращает внимание, на тени, отбрасываемые домами, кустами заборами. Мерзеева рассчитала верно, она сейчас была для жильцов дома Человеком-Невидимкой.
Звонить Михеичу Нина Михайловна пока не стала, она решила дождаться хоть каких-нибудь событий и уже потом брать «помощь клуба». События не заставили себя ждать и стали расти и накручиваться как снежный ком.
В половине восьмого в квартиру Козлодоевских позвонил молодой человек в рабочей спецовке.
– Кто там? – раздался уже знакомый голос Маргариты Львовны.
– Слесарь, плановый осмотр. – проговорил рабочий.
– Какой слесарь, мы не вызывали. – раздражено произнесла за дверью хозяйка.
– Мало ли чего вы не вызывали. Плановый осмотр и все тут. Я уже все квартиры ниже вашей вчера осмотрел. Из-за вас отопление не включат, будете сами с жильцами разбираться.
– Господи, в такую рань, людей поднимать, – ворчала Маргарита Львовна, открывая дверь.
На лестничной клетке снова стало тихо. Минут через пятнадцать рабочий вышел и… Стал спускаться вниз. «Странно». – заподозрила неладное Нина Михайловна. Она выглянула маленькое оконце, выходящее во двор. Слава Богу! Зрением Мерзеева обладала отличным, острым, как у орла. Она смогла разглядеть этого слесаря. Может он и есть подельник Фильки? На всякий случай его стоит запомнить.
Через полчаса дверь снова открылась и на пороге появился зятек. Мерзеева уже не сомневалась, что эта девица с хвостиками – Филька. Филимон держал на поводке собаку. Дверь за ним с шумом захлопнулась. «Ага, выгуливать псину повел», – подумала Мерзеева и стала звонить Михеичу. Но звонок пришлось отложить. Филимон вовсе не собирался выгуливать псину. Он привязал поводок к дверной ручке, достал из-под кофты брюки, рубашку и стал переодеваться. Мерзеева отвела глаза. Нет и вовсе не из-за природной скромности и стыдливости, просто подсматривание за зятем (вероятно и даже очевидно бывшим) казалось ей сродни инцесту. А извращения всякого рода Нина Михайловна не любила и осуждала.
Филимон явно собирался покинуть своих хозяев, вот теперь звонить Михеичу нужно было срочно. А ну как Фильку во дворе ждет машина и она не сможет за ним проследить? Нина Михайловна поднялась на пару этажей выше, быстренько дозвонилась и сообщила Михеичу:
– Срочно выезжай, Филимон делает ноги, упустим.
Михеич коротко ответил:
– Буду, продержись минут десять.
Нужно было что-то придумать, чтобы не раскрывая себя, задержать этого мерзавца.
Нина Михайловна спустилась на свой командный пункт, Филимон уже переоделся. Он аккуратно сложил форменное платье, передник на коврике перед дверью, махнул на прощание собаке и, насвистывая, стал спускаться вниз.
Мерзеева подождала пока он не спустится ниже и тихонько подошла к собаке с остатками своего бутерброда в руке, приговаривая:
– Здравствуй Теодора, Теочка. Ты меня помнишь, помнишь? На вот колбаски покушай.
Говоря все это, Мерзеева начала отвязывать собаку. Теодора радостно загавкала и кинулась вниз по ступенькам, догонять Филимона. Нина Михайловна поднялась на свой командный пункт и снова выглянула во двор. Замечательно. Теодора догнала Лоховского и скачет вокруг него. Нина Михайловна злорадно усмехнулась, конечно же этот придурок, поведет собаку обратно домой.
Так и есть, Пока Филимон ловил псину, пока вел ее на этаж, те самые десять минут и прошли. Машина Михеича появилась как раз вовремя, когда Лоховский привязав собак и позвонив в дверь, кинулся к лифту.
Нина Михайловна ужасно обрадовалась, когда поняла, что ее вахта закончилась. Она быстренько собрала свои вещички и рванула вслед за зятьком вниз.
Надо отдать должное, Нина Михайловна замаскировалась отменно. Михеич узнал ее не сразу, вначале он ругнулся, отгоняя бабищу в телогрейке со шваброй в руке. И только когда бабища подала голос, до него дошло, что перед ним никто иной, как его обожаемая Ниночка.
– Где он? – кратко, по деловому спросил Михеич.
– А вон, из двора выходит. Мне кажется, что рядом с ним, где-то должен быть сообщник. С утра пораньше уже заявлялся «клиент» один.
– Клиент? – удивлено переспросил Михеич.
– Ну да? Я только проснулась, смотрю слесарь какой0то в дверь к Козлодоевским звонит. Слесарь. Он такой же слесарь, как я берлинский летчик. И пробыл он там всего ничего – минут пять-десять и в другие квартиры не заходил. Может Филька ему марку передал? Ну ничего, я того фрукта запомнила.
Все это Мерзеева рассказывал в машине, которая следовала за долговязой фигурой Лоховского. Преследователи ехали очень медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, если честно. Лоховский добрался до скверика, огляделся в поисках пустой скамейки и сел.
– Вон, идет. Точно своего подельника ждет, – громким шепотом произнесла Нина Михайловна.
– Так, – обратился Михеич, к дюжему пареньку, сидевшему рядом с Ниной Михайловной, – сейчас выходишь садишься на скамейку напротив и начинаешь работать. Но смотри – не светись. Связь будем держать через мобильник, через пятнадцать минут тебя Петро подменит, он как раз сейчас на подходе.
Дав указания, Михеич приказал шоферу ехать на квартиру к Мерзеевой.
– И все? – разочаровано спросила Нина Михайловна, – А я думала мы за ним следить будем…
– Ниночка, детка, мои ребята сове дело знают. Наша задача мозгами шевелить, стратегию с тактикой разрабатывать. А ногами пусть шестерки работают. Поняла?
Последнее замечание немного смутило Мерзееву, выходит ее ночное дежурство у дверей Козлодоевских вовсе не подвиг разведчика, а обыкновенная шестерская работа? Михеич почувствовав изменение настроение боевой подруги, обернулся и проговорил:
– Ты у меня героическая женщина, даже не удобно как-то, прока я в сауне про… с партнерами дела обсуждал, в тепле так сказать, ты здоровьем рисковала. Проси что хочешь, ты заслужила поощрительный приз.
Глаза Нины Михайловны заблестел калькулятор в голове защелкал с быстрой «Пентиума» последней модели. Она лихорадочно думала: чего бы возжелать, чтобы не прогадать. Что бы Михеичу не показаться мелочной, и чтобы не показаться дурочкой, и…
Мудрая Нина Михайловна все же нашла выход из положения:
– Жоржинька, я исключительно доверяю твоему вкусу, выбери сам, какой будет этот подарок.
Михеич крякнул и обещал подумать.
– Поднимешься? – спросила Мерзеева, выходя из машины.
– Да нет, я лучше подожду тебя в машине. Быстрее снимай эти обноски и поедем завтракать.
Мерзеева переоделась с быстрой новобранца, пока горит спичка. Михеич не успел выкурить вторую сигарету, а его пассия уже открывала дверь подъезда.
Завтрак прошел великолепно. Ребята Михеича докладывали каждые пятнадцать минут о ходе слежки. Действительно, Лоховский дожидался приятеля, они сели в такси и отправились в один из спальных районов Кукуевска. Затем остановились на улице Пролетарской возле дома 12 и поднялись в квартиру на третьем этаже. Там и остались.
Михеич дал указание узнать кто проживает по этому адресу. И Уже через час получил информацию. В этой квартире проживает бывший спортсмен, а теперь лицо без определенных занятий некто Максим Леонидович Брюсвилов.
– Ну, теперь мы знаем, кто сообщник твоего зятька и повяжем всю эту гопкомпанию, – проговорил Георгий Михеич, чокаясь с Ниной Михайловной. – Дорогая, давай выпьем за наш успех, за новые перспективы…
Приятное вино уже немного вскружило голову Мерзеевой и она игриво ухмыляясь, погладила коленку Михеича под столом.
– Да ну этого придурка, поедем к тебе, пупсик, – горячо зашептала она Жоржику. – У тебя в квартире есть столько интересных местечек… Ик! Мы нашли бы занятие поблагороднее, чем выслеживание этих придурков… Ик. Ик.
Мерзеева хрипло засмеялась, покачнулась на стуле и отключилась. Если бы не быстрая реакция Георгия Михеича, валяться бы Нине Михайловне под столом.
Георгий Михеич расплатился по счету, подхватил свою дородную подругу под мышки и потащил из зала, задевая на ходу стулья и столики. Михеич еле дотащил Мерзееву до машины и вдвоем с шофером уложили ее в салоне.
– Давай ко мне, – приказал Георгий Михеич.
* * *
Костик Сивухин, всю ночь проторчавший в парадном на пару этажей выше Нины Михайловны так ничего и не понял. Зачем Мерзеева играла в бойскаута? Может у нее уже старческий маразм начался? Предусмотрительная Нина Михайловна собиралась на ночевку: и оделась тепло и поесть с собой захватила? А вот Костик попал так попал. В соей тоненькой полулетней куртенке, без денег, без курева, без еды… Он ощущал себя Робинзоном, потерпевшим кораблекрушение. С той только разницей, что вокруг него были люди, которым до него Костика Сивухина дела не было. Хорошо еще Мерзеева заснула и он смог хлебнуть горяченького из ее термоса и слопать парочку бутербродов.С едой было улажено, а вот с теплом нет. Вначале Костик сидел на широком подоконнике. Но из окна ужасно дуло, пришлось встать. Простояв минут двадцать Сивухин понял, что ему долго не выстоять. Ноги, чай не казенные. Сивухин огляделся в поисках чего-нибудь тепленького. Решение пришло моментально – коврики. Коврики под дверями. Сивухин сгреб их в одну кучу и сел на них, привалившись к стене, подтянув колени к подбородку. Сидеть так было не совсем удобно – затекала спина. К тому же мучительно хотелось курить.
Так. Курить, курить, курить… Костик начал оглядываться в происках бычков. Кругом чистота и стерильность, какие бычки? Здесь даже оберток от конфет не валялось. Нет, в таком доме Сивухин жить не смог бы. Что это за подъезд, где нельзя раздобыть бычок? Просто безобразие какое-то.
Костик поднялся до самого последнего этаже, если он не ошибается, то на чердаке обязательно собираются пацанята: покурить, попробовать винца и поговорить о девчонках. Костик и сам был таким когда-то. Вместе с дружбанами они устроил штаб как у Тимура. Интересно, знают ли сегодняшние пацанята, про этого Тимура и его команду? Навряд ли. Сивухин открыл крышку люка (замок на ней висел так себе, плевенький, гвоздем можно открыть), и поднялся на крышу. Да. Этот чердак отличался от чердака его родного дома. Здесь было чисто, уютно и сухо. Стоял старенький диванчик, потертые кресла. Большой картонный ящик, наверное от телевизора, на нем стояла банка с бычками и валялась пачка распечатанных сигарет. Да, детишки этого подъезда курили не «Приму». Костик терпеть не мог всю эту иностранную дрянь: мягкие, облегченные, с ментолом и т. д. и т. п. То ли дело наша «Примочка» – затянулся и аж до печенок пробрало. Дешево и сердито. Но на безрыбье и «Стрелка» – космонавт. Пришлось давиться этой гадостью.
«Просрали Россию, просрали – с горечью подумал Костик, затягиваясь. Они там, в своих Америках и Европах с курением борются, а мы у них сигареты покупаем да еще и благодарим, за то что они нашу молодежь травят».
С мыслями, как нам обустроить Россию, Костик спустился вниз, расположился на своем ложе и заснул, просыпаясь от каждого шороха. И все же он проспал. В подъезде громко лаяла собака, лаяла злобно и противно. Костик открыл глаза и подскочил: неужели проспал? Он спустился вниз и не обнаружил Нины Михайловны. Вот что-значит не везет и как с ним бороться. Он как дурак, всю ночь… И вот… Сивухин выглянул в подъездное окошко, ведущее во двор. Мерзеева садилась в машину Михеича. Так, значит она здесь была все-таки ради марки. Ну в таком виде она по улицам разгуливать не будет, значит надо двигать домой.
Костик со всех ног бросился к остановке. Подходя к подъезду он увидел машину Михеича. Шеф курил, прикрыв глаза, развалившись на сиденье. Костик тихонечко-тихонечко, как мышка проскользнул в подъезд и поднялся в квартиру. Дома никого не было, кроме Нины Михайловны и ее дочки. Маша хлопотала на кухне, видимо, разогревая блудной матери завтрак. Мерзеева принимала душ и как всегда напевала. На этот раз водные процедуры были сокращены до минимума. Мерзеева заглянула на кухню сказал Маше:
– Я не буду есть. Георгий Михеич везет меня завтракать «В Паллацио». Между прочим, этот ресторан один из самых дорогих в Кукуевске. Вот, детка, каких мужчин надо заводить. А не всяких там, Лоховских. Чем такие как твой бывший муженек, лучше жабу или собачку завести.
Машенька попыталась сказать что-то, но Мерзеева добила ее следующей фразой:
– Между прочим, видала твоего Лоховского. В прислугах. Опустился ниже некуда, с каким-то мошенником на пару мою (это было выделено особо) марки ищут. Ха-ха, придурки. Пусть ищут, и даже пусть найдут. А потом Жержику ее принесут…
Последнее сообщение было как бальзам на душу Сивухина. Все ясно. Значит они напали на след, прекрасно. Остальное дело техники.
Теперь Костик не торопился, куда едет Мерзеева он знал, что она делал на улице Советcкой то же.
Теперь надо было подумать о средстве передвижения. Мотать по городу на своих двоих и надеяться на общественный транспорт было непростительной глупостью. На такси денег не было, а ездить на чем-то надо. Костик уже пару дней обдумывал этот вопрос. Решение пришло, как и все гениальное, неожиданно. Костик поднял глаза и увидел, висящий на здоровенном гвозде, прибитом на стене возле комнаты разведенки-Зиночки велосипед. Велосипед принадлежал Борьке-оболтусу, но современный подросток предпочитал другие виды передвижения: ролики, скейт и самокат из «Пепси». Велосипед висел здесь так давно, что на него уже никто не обращал внимание. Тем более, что в коридоре стоял полумрак. Костик чуть не заорал – «Эврика». Теперь все его проблемы решены. Во-первых, велосипедист может ездить где угодно, когда угодно и, главное, даром.
Сивухин воровато оглянулся и с величайшей предосторожностью снял велик со стены. Он занес его в свою комнату и протер от пыли и паутины. Накачал шины, посмотрел исправность всех движущихся деталей и оказался доволен результатами инспекции. Машина готова – хоть сейчас в путь.
Брать чужое, кончено не хорошо, но если очень нужно, то можно. Примерно так заговаривал крохотные остатки своей совести Сивухин. Делал он это так, для проформы, согласно ритуалу сформировавшемуся еще в детстве.
Одевшись соответствующим образом – в старые спортивные штаны и спортивную куртку на теплой подкладке. Ничего, что штаны пузырились на коленках. Главное, сразу видно – человек занимается спортом. А в занятии спортом ничего предосудительного нет. Сивухин решил позаимствовать каску у Борьки. Каска валялась еще с летних каникул на подоконнике. Зинка вместе с роликами подарила сынуле и эту штуковину, чтобы он берег голову. Но сынуля, предпочитавший все экстремальное, каску не взлюбил с первого взгляда. Оно и понятно, дело молодое. Ему не нужно, а вот Костику сгодилось.
Костик разыскал в ящике с инструментами старый навесной замок и кусок толстой лодочной цепи. Таким образом решалась проблема парковки. Сивухин снес велосипед вниз. Размялся, сделал парочку приседаний, если быть очными два с половиной, немного попрыгал на месте и вскочив в седло двухколесного коня, бешено закрутив педали рванул с мета. На автобусе до ресторана, в котором сегодня завтракала Мерзеева было где-то минут тридцать, окольными путями и с остановками. Сивухин прикинул, что с его скоростью и знанием коротких путей, понадобится минут сорок-пятьдесят. Главное, что бы Нина Михайловна с Михеичем еще были там.
Сивухин успел как раз вовремя. Михеич вытаскивал Нину Михайловну из ресторана. Костик пристроился сзади и потихоньку-полегоньку, стараясь держать авто в поле зрения следовал за ними. Остановились они у дома Михеича, бесчувственную Мерзееву выволокли из машины и оттащили наверх в квартиру Михеича.
Славненько. Значит можно в тепле переждать и отдохнуть. Ноги с не привычки гудели, мягкое место казалось синяком. Все же дороги у нас оставляют желать лучшего. Минут через десять Михеич вышел из квартиры, заперев ее на ключ. Надо бы внутрь попасть, вот только как? Сивухин подошел к двери, поковырялся в замке. Вот придурки. Дверь больше ста баксов стоит, а замок на ней – просто херовенький. В чем же тогда фишка? Может у него сигнализация есть? Может и есть. Только наверняка он ее не включил сегодня, ведь там внутри осталась Нина Михайловна.
Костик провозился с замком минут двадцать, что для не профессионала было почти Олимпийским рекордом. Сивухин знал как это делается, но на практике свои умения применять ему приходилось не часто. Можно сказать, что до появления в его жизни идеи-фикс, Сивухин был почти законопослушным гражданином. Приводы в вытрезвитель не в счет, мелкие «тыривания» у своих соседей – тоже.
Наконец-то замок поддался и тяжелая с виду дверь раскрылась легко, без единого звука. Сивухин прислушался. Где-то в комнате надсадно лаяла собака. Ага. Вот она сигнализация. Понятно, почему такой замочек простой. Чтоб сразу же за преступлением последовало наказание. Хорошо, что сегодня Наказание было заперто в одной из комнат.
Квартирка Михеича было просто супер. Места много, просторно, а жильцов мало. Сивухин на цыпочках пробежался по коридору, заглядывая в комнаты. Мерзеева спала на диване, похрапывая во сне и причмокивая губами. Она напоминала большого бегемота, дремлющего в нильской жиже. Такого бегемота Сивухин видел по телику «В мире животных».
Проведя так сказать разведку-боем по всем жилым помещениям, Костик задержался на кухне. Он открыл дверь большого белого друга человека, сиречь холодильник и застыл в немом изумление. Холодильник был до самой верхней полки до отказа забит всякими продуктами. Костик сглотнул слюну, увидев на самом низу упаковку пива и пару бутылок какой-то импортной водки.
«Нет, нельзя. Ну если попробовать, так чуть-чуть. Не смей… Ну если немножечко, тогда…» Совесть сдалась без особого сопротивления. Костик заглянул в хлебницу аккуратно отрезал ломотище батона, достал початую банку с красной икрой, шпроты и палку колбасы. Поискав глазами посуду, увидел за стеклом одно из полочек рюмашечки, достал и плеснул граммов сто холодненького живительного напитка. Затем он уселся за стол, намазал себе многослойный гурманский бутерброд. Первый слой масло с икрой, второй – шпроты, третий – кусочки копченой колбасы, четвертый – снова икра. Крепенькие шарики катались по зубам, приятно хрустели. Кусочки копчененькой колбаски были приятнотвердыми, а шпроты мягкие, маслянистые, ароматные… Доев бутерброд, Костик решил для себя раз и на всегда: «Так он будет жить всегда», разумеется как только найдет марку. А ради нее он готов отречься от собственных принципов, наступить на горло ближнему, и даже… убить, если понадобиться.