Страница:
господского холопа, лишь бы не обращаться с дурацким "гиазир
сокольничий" к тому, с кем иначе как "Эй, ты!" заговаривать не
приучен.
-- Меня зовут Солов.
-- Хорошо, Солов. А теперь ответь мне -- один ведь сокол у
тебя остался?
-- Да, милостивый гиазир. Один и остался. Другого зашибло.
-- Он у тебя привязан?
-- Нет, милостивый гиазир. Он и так никуда не улетит.
-- Но если ему приказать, чтобы он взмыл в небеса -- он
ведь изо всех сил будет пытаться именно взмыть в небеса? Даже
несмотря на то, что ему придется сперва подскакивать по
ступеням, а потом пробираться через завалы?
-- Д-да, милостивый гиазир.
Ответ сокольничего прозвучал неуверенно и Эгин
переспросил:
-- Так да или нет, Солов? От этого зависит наше спасение.
-- Да, милостивый гиазир, но ведь наверху то чудовище...
-- Вот именно, Солов, вот именно. "И твари живущей любой
будет враг сердцеед-пожиратель."
Память на цитаты у Эгина была отменная. Оставалось только
прикоснуться к соколу, изучить его След, запомнить его и
уповать на то, что он не рассосется слишком быстро, когда
несчастная птица станет жертвой костерукого.
Эгин шел первым. За ним -- Лорма. Потом -- сокольничий.
Тылы прикрывал Сорго, взявшийся вновь бормотать угрюмые
прорицания. Несмотря на это, Эгин доверил спину их крошечного
отряда именно Сорго, ибо тот, по уверениям сокольничего,
зарубил этой ночью двух прорвавшихся в дом мужиков прямо на
горящей лестнице. А потом отчаянно боролся с пожаром, пока
огонь не погиб под земляными развалами. К тому же, хвост отряда
был самым опасным местом -- туда в любое мгновение могла
дохлестнуть жвала-захват выползка. А из четырех присутствующих
Эгину было менее всех жалко именно Сорго. Уж больно дурковатый.
Соколу было трудно. Очень трудно. Зоркая дневная птица
ночью привыкла спать, а не пробираться через разрушенные
людские жилища. Но если его хозяин, его добрый хозяин,
возжелал, чтобы он поднялся ввысь и искал добычу, он сделает
это. Ибо так обучен и иначе не умеет -- выполнять любые веления
хозяина. Веления хозяев всегда сильнее природы.
Сокол уже видел звезды сквозь скрещенье балок, когда
глухая тьма сбоку ожила и, обратившись костяной змеей, убила
его быстрее, чем он успел испугаться прикосновений мелких
расшатанных зубов, которые, тем не менее, впились в жесткое
соколиное мясо злее и безжалостнее волчьих.
Эгин, пристально наблюдавший за Следом сокола, безошибочно
определил это мгновение. Так, птица попалась. Стало быть,
именно там, во тьме, где сейчас угасает его След, находится
костерукий. Бить надо прямо в След.
Эгин бросился вверх по лестнице, уповая на то, что ее
ступени целы и невредимы, а под ноги ему не подвернется роковой
обломок.
След стремительно угасал. И когда от него перед Взором
Аррума оставалась только слабо тлеющая искорка, Эгин, с размаху
налетая-таки лбом на нечто деревянное, твердое, неуместное,
пронзил ее "облачным" клинком. И гневный рык приконченной твари
огласил темноту лестничного пролета.
-- Быстро ко мне! -- позвал Эгин своих спутников.
Но никто не ответил ему. Вместо этого из темноты, словно
выстреленное "молнией Аюта", вылетело чье-то липкое от крови
тело. Двух прикосновений ему хватило, чтобы опознать
сокольничего. Вот они, широкие и очень толстые кожаные
наплечники, созданные для того, чтобы соколиные когти не
оцарапали плечи.
Взор Аррума метнулся вниз. Да, сплошной туман. На фоне
исполинской туши подземной твари нельзя было разобрать ничего
определенного.
Даже если Лорма и Сорго еще живы -- они все равно будут
мертвы совсем скоро и Эгин им ничем помочь не сможет. Потому
что там выползок. С выползком ему не справиться.
На улице радостно завопили на человеческом языке.
-- Давай, братва!
"О Шилол, сколько же их там?"
-- У-у-урр-роды! -- раненным волком взвыл аррум Опоры
Вещей.
За его спиной вместе с новой зарницей раскатился грохот и
вслед за ним -- режущий уши неимоверно пронзительный вереск,
какого Эгину еще слышать в эту ночь не приходилось.
Но аррум не стал оборачиваться. С него было довольно.
Эгин, которому посчастливилось допрыгнуть с раскатанной по
бревнам до самой середины и, вдобавок, просевшей башни, до
гребня чудом уцелевшей восточной стены, которому удалось быстро
продраться сквозь колючий барбарис, для надежности посаженный
на внешнем земляном скате, который обезглавил на опушке рощи
праздношатающегося и, не исключено, безобидного человека, Эгин
быстрым шагом, стараясь не сорваться на бег, уходил прочь от
гибнущей Кедровой Усадьбы.
Он уже понимал, что никакие импровизации здесь не помогут.
Он понимал, что теперь дело за лучшими людьми Свода и за
лучшими сотнями морской пехоты. А если понадобится -- то и за
"молниями Аюта" союзных смегов.
Эгин клял и казнил себя за то, что в его присутствии, в
присутствии аррума Опоры Вещей, погибло столько людей. Людей,
которых он должен любить, ибо ему дано властвовать над ними.
О Лорме Эгин изо всех сил старался не думать.
-- Гиазира! -- тихо позвала его темнота.
Эгин замер, выставив перед собой "облачный" меч. Но даже в
слабом звездном свете он отчетливо видел, что клинок его чист и
не замутнен и в нем отражается половина небосвода.
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
БАГРЯНЫЙ ПОРТ
Тот же день
Бурая змея Ан-Эгера между убранными, соломенно-желтыми
полями ячменя. Теплое, сапфирово-синее море Савват -- и
бурая клякса размерами в добрых четыре лиги, пятнающая его
священные волны вокруг Багряного Порта. Здесь живородные,
жирные илом воды Ан-Эгера встречаются с морем. Здесь с морем
встречается великая степь Асхар-Бергенна.
И несколько новых деталей в этой привычной, постылой глазу
картине. Деталей, которых не может быть, и которые все же есть.
Гости из страны абсурда.
Варанские парусники -- около пятнадцати. И легкие галеры
-- свыше двадцати. На мачтах кораблей красуются золотые секиры
Свода Равновесия, а под ними реют зеленые княжеские штандарты с
гербом династии Тамаев. Еще неделю назад Ихша только
расхохотался бы навстречу надменным варанским самоубийцам,
дерзнувшим показаться в виду столицы Северо-Восточной
провинции, но...
...его собственный флот, ядро которого составляют
неуязвимые для варанских стрелометов "черепахи", сейчас
находится на другом конце моря Савват, где должен был по
замыслу Аффисидаха едва ли не в это самое время истреблять
проклятые корабли Свода Равновесия, которые Ихша сейчас видит
своими глазами. Ведь ради того сын Аффисидаха и проторчал на
Медовом Берегу столько лет, чтобы гнорр и его люди решились на
военную экспедицию через море Савват -- по суше никаких
мало-мальски серьезных сил в этот удаленный уезд просто не
доставишь. А теперь все смешалось. "Черепахи" и отборная пехота
впустую теряют время где-то поблизости от Медового Берега, а
Свод Равновесия, набравшись самоубийственной отваги, пришел
прямо в вотчину Ихши. Впрочем, отвага мерзавцев, похоже, не
столь уж отчаянна...
...когда гребцы на первых варанских галерах начали
табанить перед мощной железной цепью, перегораживающей
единственный проход в гавань между двумя пирсами, Ихша
притворно вздохнул -- дескать, что же делать, такую дрянь и
"гремучим камнем" непросто перешибить. Что там до вашей магии!
Аффисидах клялся Хрустальным Веком Магдорна, что сам Лагха
Коалара не смог бы перерубить цепь своим пресловутым мечом,
выкованным, якобы, древними жрецами Гаиллириса. Оба конца цепи
исчезали в отворах, устроенных внизу массивных
бастионов-маяков, которые были сооружены на пирсах. Там
находились поворотные механизмы, с помощью которых при
появлении варанцев сотни рабов, надрываясь и стеная под ударами
надсмотрщиков, вытравили цепь со дна и подняли ее на высоту
человеческого роста над водой. Чтобы вновь опустить цепь на
дно, требовалось убрать исполинские стопорные колодки и,
прикладывая усилия едва ли меньшие, чем при подъеме (таково
было хитроумное устройство поворотного механизма с пружинами и
противовесами), выкрутить вороты в обратную сторону. Даже если
варанцы высадятся на пирсах и проникнут в бастионы-маяки, они
ничего не добьются. Ибо достаточно одного приказа коменданта
бастиона, чтобы галереи с рабами и механизмами, расположенные в
каменных основаниях бастионов, были затоплены морской водой. И
тогда добраться до стопоров цепи будет совсем нелегко. В общем,
Эгин Мирный был воистину великим правителем. Строил на века.
Варанских галер было четыре. Они неуклюже ткнулись
выгнутыми носами в цепь; на одной из них треснул плоский
форштевень.
-- Ну что же, -- вслух сказал Ихша, обращаясь к своим
телохранителям. -- Они остановились -- следовательно, они
погибли.
Желтому Дракону очень понравилось как это он ловко сказал.
Войдет потом в историю. "Они остановились -- следовательно, они
погибли." И хотя поначалу Ихше было вовсе не до смеха, теперь
он мог позволить себе расхохотаться. И тогда, сперва неуверенно
осклабившись, а потом впав в совершенно звериное веселье, горцы
Гэраяна принялись оглушительно хохотать, хотя их мрачное уханье
назвать хохотом было непросто.
Два месяца назад великомудрое Правое Крыло дало совет
Желтому Дракону дополнить надежную, но старомодную цепь времен
Эгина Мирного одной новинкой. На всякий случай. И сейчас пришло
самое время опробовать эту новинку в деле.
Альсим, новый пар-арценц Опоры Вещей, еще будучи в звании
аррума, пять последних лет по заданию гнорра вел тайную работу
против Северо-Восточной провинции. Багряный Порт и весь Хилларн
от Нарабитских гор до Ориса кишел соглядатаями Свода
Равновесия. Альсим, которому Лагха поручил экспедицию против
южан, знал о враге многое, почти все. Но даже он не
догадывался, что сейчас находится прямо под днищами их кораблей
на глубине двадцати саженей. Не знал, ибо тайным воплощением
этого плана обороны Багряного Порта от непредвиденного
нападения Гиэннеры заведовало лично Правое Крыло Желтого
Дракона, он же лекарь Аффисидах, он же фактический повелитель
Хилларна, он же Ибалар, сын Бадалара. Гиэннера так и не напала.
Напал Свод Равновесия. Тем лучше для Гиэннеры. Тем хуже для
Свода Равновесия.
Они лежали там, на дне, в три ряда, отягощенные якорями из
бесформенных свинцовых слитков. Стоит перебить цепь -- и они
вылетят на поверхность воды, влекомые связками пустых
просмоленных бочонков. Там, наверху, они, взорвутся. Причин
последнего Ихша не понимал, но когда они с Аффисидахом
опробовали его "подводный гром" на старом трехпалубнике, все
получилось как нельзя лучше. Здоровенный корабль, флагман флота
при предыдущем Желтом Драконе, был внезапно, среди
умиротворенной глади вод, превращен в деревянное мочало. Ихша
заключил, что внутренняя премудрость изобретения Аффисидаха ему
совершенно ни к чему. Главное -- оно действует.
Телохранители еще ухали, когда на излюбленной террасе Ихши
появился Секретарь Жезла.
-- У меня безумные известия, -- сказал он, тяжело и
неровно дыша.
Несмотря на то, что с Секретарем Жезла у Ихши были особо
доверительные отношения, тот никогда не говорил с Желтым
Драконом таким упавшим голосом и никогда не позволял себе
называть известия "безумными". Прежде чем выслушать его, Ихша
несильно ткнул его кулаком в челюсть. Клацнули зубы.
-- Успокоился? Теперь говори свои известия. Я сам решу,
безумные они или какие там еще.
-- Извини, Желтый Дракон. От наших конных разъездов пришли
сразу несколько сообщений. Варанская морская пехота -- отряды
от двух до четырех сотен -- высажены в нескольких местах
севернее и южнее Багряного Порта. Сейчас они окружают город и,
похоже, укрепляются на Пяти Медных Курганах.
Вести действительно были безумными. В Варане что -- решили
покончить с собственной армией ее всеобщим самоубийством?
-- Так сколько их всего? -- раздраженно спросил Ихша.
-- Около полутора тысяч. Среди них доспехами выделяется
много офицеров Свода.
С такой горсткой людей взять укрепленный город с суши было
совершенно невозможно. Впрочем, и выйти из Багряного Порта
становилось невозможным, ибо именно сейчас у Ихши было всего
лишь три сотни личной гвардии и с полтысячи береговой стражи в
гавани. Вся конница была направлена им на север, в солончаки
Сумра, а великолепная пехота -- на восток, к Медовому Берегу,
вместе с флотом. На мгновение Ихше стало не по себе. Но лишь на
мгновение. Ибо что с того, что Багряный Порт будет временно
обложен с суши какими-то мерзавцами, когда сейчас все их
корабли погибнут среди неистовства воды и огня?
-- Ладно, -- Ихша злорадно потер руки. -- Финик хочешь?
Нет? А я съем.
Секретарь, изумленный хладнокровием Желтого Дракона,
проводил взглядом полную горсть фиников, которая исчезла в
пасти Ихши, словно несколько монеток в бездонном омуте.
-- Скажи... трубачам... -- Ихша сплевывал косточки одну за
другой, -- ...пусть подают сигнал... "подводный гром". Тот...
который ввели сорок дней назад.
Когда Секретарь Жезла ушел, Ихша взялся за дальноглядную
трубу, чтобы в последний раз посмотреть на хваленый Свод
Равновесия во всем его великолепии. А ну-ка, что там за возня?
Четыре галеры, которые подошли к цепи вплотную, совершили
престранное дело. При помощи подъемников, которые обычно служат
в бою для маневра абордажными мостиками, галеры забросили
носовые якоря -- на удивление, впрочем, чистенькие и блестящие
для обычных якорей -- прямо на цепь. "Сегодня варанцы играют
некую новомодную пьесу", -- подумал Ихша, впервые за день
пожалев, что рядом нет Аффисидаха. Лекарь был, конечно,
человеком жутковатым, но определенно знал большой толк в
уклонении от всяких опасных неожиданностей.
Впрочем, яростная песнь меди уже разносилась над гаванью и
Ихша с облегчением подумал, что варанскую пьесу ему не придется
смотреть до конца. Потому что сейчас свершится явление главное
и последнее -- "подводный гром".
Тем временем, с варанских галер, заякоренных за цепь,
согласованно полетели в воду все весла, скамьи гребцов
(оказавшиеся съемными -- невиданное дело), пустые бочонки и
ящики.
"Ну же!" -- Ихша нервно загреб еще горсть фиников. Взрывы
должны загреметь сейчас. Прямо сейчас.
Вслед за деревянной рухлядью за борт выпрыгнули гребцы и
матросы. Те, кто полагался на свое умение плавать, быстро
погребли к остальным варанским кораблям, в видимом беспорядке
сгрудившимся перед цепью. Самые слабые и изможденные из гребцов
ухватились за выброшенные с галер бочонки и тоже, как видел
Ихша, чувствовали себя неплохо. Многие чему-то улыбались.
Одновременно с этим каждая галера спустила на воду по две лодки
с офицерами и немногочисленными воинами-надсмотрщиками.
И только теперь Ихша наконец обратил внимание на то, что
галеры постепенно погружаются в воду.
"Какая изощренность! Какая бессмысленная изощренность!" --
подумал Ихша, перемалывая финики челюстями. Он не сомневался в
том, что цепь и ее стопорные механизмы смогут выдержать тяжесть
не только четырех, но и десяти галер.
Впрочем, это не столь уж важно. Потому что сейчас
варанского флота не станет.
Ихша был прав. Цепь могла выдержать тяжесть даже двадцати
обычных деревянных галер. А раз так, то ей была не страшна и
тяжесть четырех галер-брандеров, построенных в начале
эрхагноррата Лагхи, несмотря на то, что эти корабли специально
были снабжены внутренней обшивкой из свинцовых пластин и имели
дополнительный чугунный балласт в носовой части. Вообще,
самостоятельно передвигаться галеры-брандеры могли с большим
трудом -- гребцы полностью выбивались из сил за полдня -- и от
самого Нового Ордоса их волокли на буксире другие корабли.
Альсим, пар-арценц Опоры Единства, и с ним девять лучших
аррумов ото всех Опор, обнажив "облачные" клинки, пристально
следили за погружением галер. Их кормовые части уже скрылись
под водой и, по всей вероятности, вскоре должны были уткнуться
в сравнительно близкое дно, а носы, удерживаемые якорями, все
сильнее задирались вверх. Исполинская цепь, натянувшись с
натужным скрежетом, провисла почти до самой воды, но не
поддалась.
И вот тогда зазвучали слова Стиха Отягощения. Первую
формулу произнес Альсим, вторую подхватили девятеро аррумов, а
чеканные слоги третьей были выплюнуты в надменный медный лик
Багряного Порта тысячами глоток офицеров, солдат и матросов со
всех варанских кораблей.
Да, ты тяжелеешь, Гвиттар, ты тяжелеешь, да.
Нет, не подняться тебе, не подняться вовек, нет.
Да, ты впиваешь свинец, набираешь свинец, да.
Десять "облачных" клинков в руках Альсима и аррумов стали
матово-серыми и сами собой уткнулись в доски палубы. Они
тяжелели с каждым словом. Стих совершался.
И снова Альсим, который один среди всех офицеров Свода
умел правильно растягивать слово-ключ в трех неповторимых
тониках, словно бы пропевая его "Гу-и-ит-та-ар":
Гвиттар, отыми у небес долю тверди и звезд, Гвиттар.
И с ним девять аррумов:
Час сохрани для себя, эту тяжесть храни час.
И вся веселящаяся солдатня, для которой это вроде
деревенских игр по весне, и все серьезные офицеры Свода
Равновесия, и все офицеры "Голубого Лосося" со скептическими
ухмылочками:
Стань, словно камень и ртуть меж собою сошлись -- так!
"Облачные" клинки разом вывернулись из рук и упали на
палубу. Ни Альсим, ни аррумы были не в силах больше справляться
с неимоверно потяжелевшей сталью. "Облачные" клинки вняли Стиху
Отягощения и отдали свое понимание тонущим галерам. Магическое
слово-ключ "Гвиттар", вырубленное на каждой чугунной болванке в
трюмах галер-брандеров, озарилось ровным фиолетовым светом.
Этого Альсим и его люди видеть не могли.
Они увидели другое. Бастионы-маяки на пирсах вздрогнули,
как быки под ударом бича. Из подземных галерей на поверхность
вырвался и раскатился над гаванью треск, глухой перезвон и
скрежет искореженных шестерней. А потом двумя змеями из
бастионных отворов вырвались концы лопнувшей цепи и она вместе
с лязгом беснующихся звеньев полностью исчезла под водой,
увлекаемая на дно четырьмя галерами, которые теперь весили как
сорок.
От мостика флагманского корабля "Сиятельная Княжна Сайла",
на котором стоял Альсим, до террасы Ихши по прямой было всего
лишь полторы лиги. И теперь ничто не препятствовало мощи Свода
Равновесия в преодолении смехотворного расстояния, разделявшего
"облачные" клинки и сердце Желтого Дракона.
Ихша поперхнулся последней косточкой финика и теперь
яростно тряс головой и бессильно хрипел, призывая на помощь
телохранителей. Он был и в гневе, и в ужасе. Почему, почему на
варанцев до сих пор не обрушился "подводный гром", хотя
сигнальные трубы ревели так, что из Пяти Медных Курганов могли
подняться не только мертвые грюты, но и все их
козы-овцы-лошади? Как сволочи смогли сокрушить несокрушимую
цепь Эгина? И что теперь делать, что делать перед лицом
подавляющей мощи противника, в то время как Багряный Порт
окружен со всех сторон?
Желтый Дракон, удушаемый финиковой костью, не видел, что
за его спиной этот непростой вопрос Секретарь Жезла обсуждает
знаками с его телохранителями. Когда-то эти громилы из
"красногребенчатых" чувствовали в Ихше всеподавляющую силу и
души в нем не чаяли еще с тех времен, когда он был Пламени
Равным во дворце Оретов. Но с тех пор как помыслами и душой
Ихши завладел Аффисидах, они потеряли любовь к своему хозяину.
Остался только страх, вспыхивающий в них с новой силой всякий
раз, когда их глаза встречались со жгучим, неистовым взором
Аффисидаха.
И вот теперь все складывается как нельзя хуже, а в
довершение ко всему хозяин подавился фиником -- в точности как
тогда, семь лет назад. Тогда Аффисидах первый раз был принят
Ихшей без обычных насмешек, а Адорн, его бывшее Правое Крыло,
едва не поплатился жизнью. Но теперь нет ни Адорна, ни
Аффисидаха -- оба очень далеко, и никто не знает что стряслось
с ними в Наирнском проливе. Зато варанцы близко, очень близко.
И их много.
Через полчаса, почти без кровопролития рассеяв в порту
ошарашенных солдат береговой стражи, Альсим, его избранные
аррумы и пять сотен "лососей" вошли в малолюдный дворец
наместника Северо-Восточной провинции. Большинство слуг успело
попрятаться. Когда они проходили через тенистый внутренний двор
с анфиладой роскошных фонтанов, прямо навстречу Альсиму
выскочила ошалелая девчонка в одних грютских шароварах. Она
ойкнула и хотела бежать, но тучный и с виду неповоротливый
Альсим ловко схватил ее за локоть. "Лососи" одобрительно
заржали. Молодой аррум Опоры Единства, еще совсем недавно
возглавлявший стражу Сиятельной, а на время экспедиции Свода
подсунутый Лагхой прислеживать за Альсимом, обернулся и
погрозил шумным "лососям" кулаком. Дескать, не в бардак пришли,
а в столицу враждебного государства.
-- Ты кто будешь? -- осведомился Альсим.
Пойманная девчонка наконец догадалась символически
прикрыть внушительную грудь ладошкой, расплакалась и
отрицательно замотала головой.
-- Ты понимаешь по-варански?
Та зарыдала еще громче. Альсим вздохнул. Лающий грютский
говор он на дух не выносил. Не говоря уже о корявом наречии
Тернауна.
-- Ты... это... немного болтай-говори асхар-бергенна?! --
рявкнул он так, как, по его мнению, должен был разговаривать
заправский грютский уллар.
Девчонка подняла на него удивленные и не столь уж
заплаканные глаза.
-- Болтай немного...
-- Тогда топай-веди где есть здесь Желтое Драконство,
Шилол бы его разодрал!
Расхожую варанскую хулу Альсим изрыгнул, разумеется,
по-варански.
-- Кто здесь Желтый Дракон? -- настороженно поводя
"облачным" клинком, вопросил Альсим на ненавистном корявом
наречии Тернауна (которым, впрочем, по долгу службы владел в
совершенстве).
На террасе были пятеро. Точнее, шестеро. Четверо
здоровенных бородатых воинов и тощий гражданский с кипой
дощечек и вязанкой железных грифелей у пояса. Шестой, которого
Альсим не засчитал вполне оправданно, ибо Взор Аррума
недвусмысленно свидетельствовал о его кончине, лежал близ
балюстрады, ограждавшей террасу.
-- Желтый Дракон подавился косточкой финика, -- сказал
один из бородачей, недвусмысленно потирая едва сочащуюся кровью
прокушенную руку.
-- Вот как? -- ухмыльнулся Альсим. -- Разрешите взглянуть?
-- Извольте, -- с готовностью залебезил гражданский,
жестом радушного хозяина приглашая Альсима подойти к обмякшей
горе мяса, которая еще совсем недавно звалась Ихшей.
Аррумы и "лососи" тем временем полностью заняли террасу,
держа на всякий случай оружие наготове. Многим из них еще не
верилось, что с Багряным Портом все вышло в действительности
столь просто, как и уверял Альсим на военных советах. Ведь чем
блистательней план, тем реже он претворяется в жизнь.
Альсим вгляделся в посиневшее одутловатое лицо Ихши.
Закатившиеся глаза, вывалившийся язык, розовая пена на губах,
кровь на подбородке... Альсим скользнул взглядом по шее Желтого
Дракона. А вот и синие следы пальцев доблестного телохранителя.
Живуч однако был этот Ихша -- прокусил мужику руку, это надо же
было так исхитриться...
"Похоже, люди тут у них исключительно понятливые", --
удовлетворенно подумал Альсим, подымая глаза на гражданского.
-- Ну а ты кто будешь? Небось, Секретарь Жезла?
-- Точно так, -- кивнул тот.
-- Это хорошо что Секретарь. А где Крылья Дракона? --
Альсим в общем-то знал ответ на этот вопрос, но хотел услышать
подтверждение своим мыслям из уст персоны, приближенной к
наместнику.
-- Так ведь флот повели. И Адорна-генан, и
Аффисидаха-генан...
-- Генан-хренан... -- пробормотал Альсим, оценивающе
оглядывая Секретаря с головы до ног. Пар-арценц был очень
доволен.
-- Я хочу, чтобы вы знали -- я всегда был против войны с
Вараном! -- неожиданно выкрикнул Секретарь Жезла, не выдержав
испытующих глаз пар-арценца. -- Ихша в последние годы совсем
сбрендил с этим буйным лекаришком!
-- Я тебе верю, я тоже всегда был против войны с Вараном,
-- сказал Альсим таким тоном, что расхохотались даже
телохранители, хотя они сейчас имели все основания дрожать за
свои шкуры. -- И я очень признателен лично тебе, что бешеный
пес наконец удавлен. Да и твой император Юта Орет скажет тебе
спасибо за то, что удалось наконец избавиться от этого
вероломнейшего слуги двух господ.
Этого Секретарь не понял. Этого не понял никто.
Повременив немного, чтобы сполна насладиться недоумением
Секретаря и тех аррумов, которые понимали язык южан, Альсим без
замаха дважды полоснул "облачным" клинком по левой руке Ихши.
Совершенно не смущаясь, он присел рядом с телом Ихши, запустил
пальцы в рану и, немного покопошившись в ней, ловко выдернул
окровавленный прямоугольник размером с панцирную пластину.
-- Лови! -- крикнул он Секретарю и тот, в ужасе
отшатнувшись, все-таки поймал в последнее мгновение загадочный
предмет.
Секретарь поспешил протереть металлическую пластину от
крови и с изумлением увидел выгравированную двухлезвийную
сокольничий" к тому, с кем иначе как "Эй, ты!" заговаривать не
приучен.
-- Меня зовут Солов.
-- Хорошо, Солов. А теперь ответь мне -- один ведь сокол у
тебя остался?
-- Да, милостивый гиазир. Один и остался. Другого зашибло.
-- Он у тебя привязан?
-- Нет, милостивый гиазир. Он и так никуда не улетит.
-- Но если ему приказать, чтобы он взмыл в небеса -- он
ведь изо всех сил будет пытаться именно взмыть в небеса? Даже
несмотря на то, что ему придется сперва подскакивать по
ступеням, а потом пробираться через завалы?
-- Д-да, милостивый гиазир.
Ответ сокольничего прозвучал неуверенно и Эгин
переспросил:
-- Так да или нет, Солов? От этого зависит наше спасение.
-- Да, милостивый гиазир, но ведь наверху то чудовище...
-- Вот именно, Солов, вот именно. "И твари живущей любой
будет враг сердцеед-пожиратель."
Память на цитаты у Эгина была отменная. Оставалось только
прикоснуться к соколу, изучить его След, запомнить его и
уповать на то, что он не рассосется слишком быстро, когда
несчастная птица станет жертвой костерукого.
Эгин шел первым. За ним -- Лорма. Потом -- сокольничий.
Тылы прикрывал Сорго, взявшийся вновь бормотать угрюмые
прорицания. Несмотря на это, Эгин доверил спину их крошечного
отряда именно Сорго, ибо тот, по уверениям сокольничего,
зарубил этой ночью двух прорвавшихся в дом мужиков прямо на
горящей лестнице. А потом отчаянно боролся с пожаром, пока
огонь не погиб под земляными развалами. К тому же, хвост отряда
был самым опасным местом -- туда в любое мгновение могла
дохлестнуть жвала-захват выползка. А из четырех присутствующих
Эгину было менее всех жалко именно Сорго. Уж больно дурковатый.
Соколу было трудно. Очень трудно. Зоркая дневная птица
ночью привыкла спать, а не пробираться через разрушенные
людские жилища. Но если его хозяин, его добрый хозяин,
возжелал, чтобы он поднялся ввысь и искал добычу, он сделает
это. Ибо так обучен и иначе не умеет -- выполнять любые веления
хозяина. Веления хозяев всегда сильнее природы.
Сокол уже видел звезды сквозь скрещенье балок, когда
глухая тьма сбоку ожила и, обратившись костяной змеей, убила
его быстрее, чем он успел испугаться прикосновений мелких
расшатанных зубов, которые, тем не менее, впились в жесткое
соколиное мясо злее и безжалостнее волчьих.
Эгин, пристально наблюдавший за Следом сокола, безошибочно
определил это мгновение. Так, птица попалась. Стало быть,
именно там, во тьме, где сейчас угасает его След, находится
костерукий. Бить надо прямо в След.
Эгин бросился вверх по лестнице, уповая на то, что ее
ступени целы и невредимы, а под ноги ему не подвернется роковой
обломок.
След стремительно угасал. И когда от него перед Взором
Аррума оставалась только слабо тлеющая искорка, Эгин, с размаху
налетая-таки лбом на нечто деревянное, твердое, неуместное,
пронзил ее "облачным" клинком. И гневный рык приконченной твари
огласил темноту лестничного пролета.
-- Быстро ко мне! -- позвал Эгин своих спутников.
Но никто не ответил ему. Вместо этого из темноты, словно
выстреленное "молнией Аюта", вылетело чье-то липкое от крови
тело. Двух прикосновений ему хватило, чтобы опознать
сокольничего. Вот они, широкие и очень толстые кожаные
наплечники, созданные для того, чтобы соколиные когти не
оцарапали плечи.
Взор Аррума метнулся вниз. Да, сплошной туман. На фоне
исполинской туши подземной твари нельзя было разобрать ничего
определенного.
Даже если Лорма и Сорго еще живы -- они все равно будут
мертвы совсем скоро и Эгин им ничем помочь не сможет. Потому
что там выползок. С выползком ему не справиться.
На улице радостно завопили на человеческом языке.
-- Давай, братва!
"О Шилол, сколько же их там?"
-- У-у-урр-роды! -- раненным волком взвыл аррум Опоры
Вещей.
За его спиной вместе с новой зарницей раскатился грохот и
вслед за ним -- режущий уши неимоверно пронзительный вереск,
какого Эгину еще слышать в эту ночь не приходилось.
Но аррум не стал оборачиваться. С него было довольно.
Эгин, которому посчастливилось допрыгнуть с раскатанной по
бревнам до самой середины и, вдобавок, просевшей башни, до
гребня чудом уцелевшей восточной стены, которому удалось быстро
продраться сквозь колючий барбарис, для надежности посаженный
на внешнем земляном скате, который обезглавил на опушке рощи
праздношатающегося и, не исключено, безобидного человека, Эгин
быстрым шагом, стараясь не сорваться на бег, уходил прочь от
гибнущей Кедровой Усадьбы.
Он уже понимал, что никакие импровизации здесь не помогут.
Он понимал, что теперь дело за лучшими людьми Свода и за
лучшими сотнями морской пехоты. А если понадобится -- то и за
"молниями Аюта" союзных смегов.
Эгин клял и казнил себя за то, что в его присутствии, в
присутствии аррума Опоры Вещей, погибло столько людей. Людей,
которых он должен любить, ибо ему дано властвовать над ними.
О Лорме Эгин изо всех сил старался не думать.
-- Гиазира! -- тихо позвала его темнота.
Эгин замер, выставив перед собой "облачный" меч. Но даже в
слабом звездном свете он отчетливо видел, что клинок его чист и
не замутнен и в нем отражается половина небосвода.
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
<...............................................>
БАГРЯНЫЙ ПОРТ
Тот же день
Бурая змея Ан-Эгера между убранными, соломенно-желтыми
полями ячменя. Теплое, сапфирово-синее море Савват -- и
бурая клякса размерами в добрых четыре лиги, пятнающая его
священные волны вокруг Багряного Порта. Здесь живородные,
жирные илом воды Ан-Эгера встречаются с морем. Здесь с морем
встречается великая степь Асхар-Бергенна.
И несколько новых деталей в этой привычной, постылой глазу
картине. Деталей, которых не может быть, и которые все же есть.
Гости из страны абсурда.
Варанские парусники -- около пятнадцати. И легкие галеры
-- свыше двадцати. На мачтах кораблей красуются золотые секиры
Свода Равновесия, а под ними реют зеленые княжеские штандарты с
гербом династии Тамаев. Еще неделю назад Ихша только
расхохотался бы навстречу надменным варанским самоубийцам,
дерзнувшим показаться в виду столицы Северо-Восточной
провинции, но...
...его собственный флот, ядро которого составляют
неуязвимые для варанских стрелометов "черепахи", сейчас
находится на другом конце моря Савват, где должен был по
замыслу Аффисидаха едва ли не в это самое время истреблять
проклятые корабли Свода Равновесия, которые Ихша сейчас видит
своими глазами. Ведь ради того сын Аффисидаха и проторчал на
Медовом Берегу столько лет, чтобы гнорр и его люди решились на
военную экспедицию через море Савват -- по суше никаких
мало-мальски серьезных сил в этот удаленный уезд просто не
доставишь. А теперь все смешалось. "Черепахи" и отборная пехота
впустую теряют время где-то поблизости от Медового Берега, а
Свод Равновесия, набравшись самоубийственной отваги, пришел
прямо в вотчину Ихши. Впрочем, отвага мерзавцев, похоже, не
столь уж отчаянна...
...когда гребцы на первых варанских галерах начали
табанить перед мощной железной цепью, перегораживающей
единственный проход в гавань между двумя пирсами, Ихша
притворно вздохнул -- дескать, что же делать, такую дрянь и
"гремучим камнем" непросто перешибить. Что там до вашей магии!
Аффисидах клялся Хрустальным Веком Магдорна, что сам Лагха
Коалара не смог бы перерубить цепь своим пресловутым мечом,
выкованным, якобы, древними жрецами Гаиллириса. Оба конца цепи
исчезали в отворах, устроенных внизу массивных
бастионов-маяков, которые были сооружены на пирсах. Там
находились поворотные механизмы, с помощью которых при
появлении варанцев сотни рабов, надрываясь и стеная под ударами
надсмотрщиков, вытравили цепь со дна и подняли ее на высоту
человеческого роста над водой. Чтобы вновь опустить цепь на
дно, требовалось убрать исполинские стопорные колодки и,
прикладывая усилия едва ли меньшие, чем при подъеме (таково
было хитроумное устройство поворотного механизма с пружинами и
противовесами), выкрутить вороты в обратную сторону. Даже если
варанцы высадятся на пирсах и проникнут в бастионы-маяки, они
ничего не добьются. Ибо достаточно одного приказа коменданта
бастиона, чтобы галереи с рабами и механизмами, расположенные в
каменных основаниях бастионов, были затоплены морской водой. И
тогда добраться до стопоров цепи будет совсем нелегко. В общем,
Эгин Мирный был воистину великим правителем. Строил на века.
Варанских галер было четыре. Они неуклюже ткнулись
выгнутыми носами в цепь; на одной из них треснул плоский
форштевень.
-- Ну что же, -- вслух сказал Ихша, обращаясь к своим
телохранителям. -- Они остановились -- следовательно, они
погибли.
Желтому Дракону очень понравилось как это он ловко сказал.
Войдет потом в историю. "Они остановились -- следовательно, они
погибли." И хотя поначалу Ихше было вовсе не до смеха, теперь
он мог позволить себе расхохотаться. И тогда, сперва неуверенно
осклабившись, а потом впав в совершенно звериное веселье, горцы
Гэраяна принялись оглушительно хохотать, хотя их мрачное уханье
назвать хохотом было непросто.
Два месяца назад великомудрое Правое Крыло дало совет
Желтому Дракону дополнить надежную, но старомодную цепь времен
Эгина Мирного одной новинкой. На всякий случай. И сейчас пришло
самое время опробовать эту новинку в деле.
Альсим, новый пар-арценц Опоры Вещей, еще будучи в звании
аррума, пять последних лет по заданию гнорра вел тайную работу
против Северо-Восточной провинции. Багряный Порт и весь Хилларн
от Нарабитских гор до Ориса кишел соглядатаями Свода
Равновесия. Альсим, которому Лагха поручил экспедицию против
южан, знал о враге многое, почти все. Но даже он не
догадывался, что сейчас находится прямо под днищами их кораблей
на глубине двадцати саженей. Не знал, ибо тайным воплощением
этого плана обороны Багряного Порта от непредвиденного
нападения Гиэннеры заведовало лично Правое Крыло Желтого
Дракона, он же лекарь Аффисидах, он же фактический повелитель
Хилларна, он же Ибалар, сын Бадалара. Гиэннера так и не напала.
Напал Свод Равновесия. Тем лучше для Гиэннеры. Тем хуже для
Свода Равновесия.
Они лежали там, на дне, в три ряда, отягощенные якорями из
бесформенных свинцовых слитков. Стоит перебить цепь -- и они
вылетят на поверхность воды, влекомые связками пустых
просмоленных бочонков. Там, наверху, они, взорвутся. Причин
последнего Ихша не понимал, но когда они с Аффисидахом
опробовали его "подводный гром" на старом трехпалубнике, все
получилось как нельзя лучше. Здоровенный корабль, флагман флота
при предыдущем Желтом Драконе, был внезапно, среди
умиротворенной глади вод, превращен в деревянное мочало. Ихша
заключил, что внутренняя премудрость изобретения Аффисидаха ему
совершенно ни к чему. Главное -- оно действует.
Телохранители еще ухали, когда на излюбленной террасе Ихши
появился Секретарь Жезла.
-- У меня безумные известия, -- сказал он, тяжело и
неровно дыша.
Несмотря на то, что с Секретарем Жезла у Ихши были особо
доверительные отношения, тот никогда не говорил с Желтым
Драконом таким упавшим голосом и никогда не позволял себе
называть известия "безумными". Прежде чем выслушать его, Ихша
несильно ткнул его кулаком в челюсть. Клацнули зубы.
-- Успокоился? Теперь говори свои известия. Я сам решу,
безумные они или какие там еще.
-- Извини, Желтый Дракон. От наших конных разъездов пришли
сразу несколько сообщений. Варанская морская пехота -- отряды
от двух до четырех сотен -- высажены в нескольких местах
севернее и южнее Багряного Порта. Сейчас они окружают город и,
похоже, укрепляются на Пяти Медных Курганах.
Вести действительно были безумными. В Варане что -- решили
покончить с собственной армией ее всеобщим самоубийством?
-- Так сколько их всего? -- раздраженно спросил Ихша.
-- Около полутора тысяч. Среди них доспехами выделяется
много офицеров Свода.
С такой горсткой людей взять укрепленный город с суши было
совершенно невозможно. Впрочем, и выйти из Багряного Порта
становилось невозможным, ибо именно сейчас у Ихши было всего
лишь три сотни личной гвардии и с полтысячи береговой стражи в
гавани. Вся конница была направлена им на север, в солончаки
Сумра, а великолепная пехота -- на восток, к Медовому Берегу,
вместе с флотом. На мгновение Ихше стало не по себе. Но лишь на
мгновение. Ибо что с того, что Багряный Порт будет временно
обложен с суши какими-то мерзавцами, когда сейчас все их
корабли погибнут среди неистовства воды и огня?
-- Ладно, -- Ихша злорадно потер руки. -- Финик хочешь?
Нет? А я съем.
Секретарь, изумленный хладнокровием Желтого Дракона,
проводил взглядом полную горсть фиников, которая исчезла в
пасти Ихши, словно несколько монеток в бездонном омуте.
-- Скажи... трубачам... -- Ихша сплевывал косточки одну за
другой, -- ...пусть подают сигнал... "подводный гром". Тот...
который ввели сорок дней назад.
Когда Секретарь Жезла ушел, Ихша взялся за дальноглядную
трубу, чтобы в последний раз посмотреть на хваленый Свод
Равновесия во всем его великолепии. А ну-ка, что там за возня?
Четыре галеры, которые подошли к цепи вплотную, совершили
престранное дело. При помощи подъемников, которые обычно служат
в бою для маневра абордажными мостиками, галеры забросили
носовые якоря -- на удивление, впрочем, чистенькие и блестящие
для обычных якорей -- прямо на цепь. "Сегодня варанцы играют
некую новомодную пьесу", -- подумал Ихша, впервые за день
пожалев, что рядом нет Аффисидаха. Лекарь был, конечно,
человеком жутковатым, но определенно знал большой толк в
уклонении от всяких опасных неожиданностей.
Впрочем, яростная песнь меди уже разносилась над гаванью и
Ихша с облегчением подумал, что варанскую пьесу ему не придется
смотреть до конца. Потому что сейчас свершится явление главное
и последнее -- "подводный гром".
Тем временем, с варанских галер, заякоренных за цепь,
согласованно полетели в воду все весла, скамьи гребцов
(оказавшиеся съемными -- невиданное дело), пустые бочонки и
ящики.
"Ну же!" -- Ихша нервно загреб еще горсть фиников. Взрывы
должны загреметь сейчас. Прямо сейчас.
Вслед за деревянной рухлядью за борт выпрыгнули гребцы и
матросы. Те, кто полагался на свое умение плавать, быстро
погребли к остальным варанским кораблям, в видимом беспорядке
сгрудившимся перед цепью. Самые слабые и изможденные из гребцов
ухватились за выброшенные с галер бочонки и тоже, как видел
Ихша, чувствовали себя неплохо. Многие чему-то улыбались.
Одновременно с этим каждая галера спустила на воду по две лодки
с офицерами и немногочисленными воинами-надсмотрщиками.
И только теперь Ихша наконец обратил внимание на то, что
галеры постепенно погружаются в воду.
"Какая изощренность! Какая бессмысленная изощренность!" --
подумал Ихша, перемалывая финики челюстями. Он не сомневался в
том, что цепь и ее стопорные механизмы смогут выдержать тяжесть
не только четырех, но и десяти галер.
Впрочем, это не столь уж важно. Потому что сейчас
варанского флота не станет.
Ихша был прав. Цепь могла выдержать тяжесть даже двадцати
обычных деревянных галер. А раз так, то ей была не страшна и
тяжесть четырех галер-брандеров, построенных в начале
эрхагноррата Лагхи, несмотря на то, что эти корабли специально
были снабжены внутренней обшивкой из свинцовых пластин и имели
дополнительный чугунный балласт в носовой части. Вообще,
самостоятельно передвигаться галеры-брандеры могли с большим
трудом -- гребцы полностью выбивались из сил за полдня -- и от
самого Нового Ордоса их волокли на буксире другие корабли.
Альсим, пар-арценц Опоры Единства, и с ним девять лучших
аррумов ото всех Опор, обнажив "облачные" клинки, пристально
следили за погружением галер. Их кормовые части уже скрылись
под водой и, по всей вероятности, вскоре должны были уткнуться
в сравнительно близкое дно, а носы, удерживаемые якорями, все
сильнее задирались вверх. Исполинская цепь, натянувшись с
натужным скрежетом, провисла почти до самой воды, но не
поддалась.
И вот тогда зазвучали слова Стиха Отягощения. Первую
формулу произнес Альсим, вторую подхватили девятеро аррумов, а
чеканные слоги третьей были выплюнуты в надменный медный лик
Багряного Порта тысячами глоток офицеров, солдат и матросов со
всех варанских кораблей.
Да, ты тяжелеешь, Гвиттар, ты тяжелеешь, да.
Нет, не подняться тебе, не подняться вовек, нет.
Да, ты впиваешь свинец, набираешь свинец, да.
Десять "облачных" клинков в руках Альсима и аррумов стали
матово-серыми и сами собой уткнулись в доски палубы. Они
тяжелели с каждым словом. Стих совершался.
И снова Альсим, который один среди всех офицеров Свода
умел правильно растягивать слово-ключ в трех неповторимых
тониках, словно бы пропевая его "Гу-и-ит-та-ар":
Гвиттар, отыми у небес долю тверди и звезд, Гвиттар.
И с ним девять аррумов:
Час сохрани для себя, эту тяжесть храни час.
И вся веселящаяся солдатня, для которой это вроде
деревенских игр по весне, и все серьезные офицеры Свода
Равновесия, и все офицеры "Голубого Лосося" со скептическими
ухмылочками:
Стань, словно камень и ртуть меж собою сошлись -- так!
"Облачные" клинки разом вывернулись из рук и упали на
палубу. Ни Альсим, ни аррумы были не в силах больше справляться
с неимоверно потяжелевшей сталью. "Облачные" клинки вняли Стиху
Отягощения и отдали свое понимание тонущим галерам. Магическое
слово-ключ "Гвиттар", вырубленное на каждой чугунной болванке в
трюмах галер-брандеров, озарилось ровным фиолетовым светом.
Этого Альсим и его люди видеть не могли.
Они увидели другое. Бастионы-маяки на пирсах вздрогнули,
как быки под ударом бича. Из подземных галерей на поверхность
вырвался и раскатился над гаванью треск, глухой перезвон и
скрежет искореженных шестерней. А потом двумя змеями из
бастионных отворов вырвались концы лопнувшей цепи и она вместе
с лязгом беснующихся звеньев полностью исчезла под водой,
увлекаемая на дно четырьмя галерами, которые теперь весили как
сорок.
От мостика флагманского корабля "Сиятельная Княжна Сайла",
на котором стоял Альсим, до террасы Ихши по прямой было всего
лишь полторы лиги. И теперь ничто не препятствовало мощи Свода
Равновесия в преодолении смехотворного расстояния, разделявшего
"облачные" клинки и сердце Желтого Дракона.
Ихша поперхнулся последней косточкой финика и теперь
яростно тряс головой и бессильно хрипел, призывая на помощь
телохранителей. Он был и в гневе, и в ужасе. Почему, почему на
варанцев до сих пор не обрушился "подводный гром", хотя
сигнальные трубы ревели так, что из Пяти Медных Курганов могли
подняться не только мертвые грюты, но и все их
козы-овцы-лошади? Как сволочи смогли сокрушить несокрушимую
цепь Эгина? И что теперь делать, что делать перед лицом
подавляющей мощи противника, в то время как Багряный Порт
окружен со всех сторон?
Желтый Дракон, удушаемый финиковой костью, не видел, что
за его спиной этот непростой вопрос Секретарь Жезла обсуждает
знаками с его телохранителями. Когда-то эти громилы из
"красногребенчатых" чувствовали в Ихше всеподавляющую силу и
души в нем не чаяли еще с тех времен, когда он был Пламени
Равным во дворце Оретов. Но с тех пор как помыслами и душой
Ихши завладел Аффисидах, они потеряли любовь к своему хозяину.
Остался только страх, вспыхивающий в них с новой силой всякий
раз, когда их глаза встречались со жгучим, неистовым взором
Аффисидаха.
И вот теперь все складывается как нельзя хуже, а в
довершение ко всему хозяин подавился фиником -- в точности как
тогда, семь лет назад. Тогда Аффисидах первый раз был принят
Ихшей без обычных насмешек, а Адорн, его бывшее Правое Крыло,
едва не поплатился жизнью. Но теперь нет ни Адорна, ни
Аффисидаха -- оба очень далеко, и никто не знает что стряслось
с ними в Наирнском проливе. Зато варанцы близко, очень близко.
И их много.
Через полчаса, почти без кровопролития рассеяв в порту
ошарашенных солдат береговой стражи, Альсим, его избранные
аррумы и пять сотен "лососей" вошли в малолюдный дворец
наместника Северо-Восточной провинции. Большинство слуг успело
попрятаться. Когда они проходили через тенистый внутренний двор
с анфиладой роскошных фонтанов, прямо навстречу Альсиму
выскочила ошалелая девчонка в одних грютских шароварах. Она
ойкнула и хотела бежать, но тучный и с виду неповоротливый
Альсим ловко схватил ее за локоть. "Лососи" одобрительно
заржали. Молодой аррум Опоры Единства, еще совсем недавно
возглавлявший стражу Сиятельной, а на время экспедиции Свода
подсунутый Лагхой прислеживать за Альсимом, обернулся и
погрозил шумным "лососям" кулаком. Дескать, не в бардак пришли,
а в столицу враждебного государства.
-- Ты кто будешь? -- осведомился Альсим.
Пойманная девчонка наконец догадалась символически
прикрыть внушительную грудь ладошкой, расплакалась и
отрицательно замотала головой.
-- Ты понимаешь по-варански?
Та зарыдала еще громче. Альсим вздохнул. Лающий грютский
говор он на дух не выносил. Не говоря уже о корявом наречии
Тернауна.
-- Ты... это... немного болтай-говори асхар-бергенна?! --
рявкнул он так, как, по его мнению, должен был разговаривать
заправский грютский уллар.
Девчонка подняла на него удивленные и не столь уж
заплаканные глаза.
-- Болтай немного...
-- Тогда топай-веди где есть здесь Желтое Драконство,
Шилол бы его разодрал!
Расхожую варанскую хулу Альсим изрыгнул, разумеется,
по-варански.
-- Кто здесь Желтый Дракон? -- настороженно поводя
"облачным" клинком, вопросил Альсим на ненавистном корявом
наречии Тернауна (которым, впрочем, по долгу службы владел в
совершенстве).
На террасе были пятеро. Точнее, шестеро. Четверо
здоровенных бородатых воинов и тощий гражданский с кипой
дощечек и вязанкой железных грифелей у пояса. Шестой, которого
Альсим не засчитал вполне оправданно, ибо Взор Аррума
недвусмысленно свидетельствовал о его кончине, лежал близ
балюстрады, ограждавшей террасу.
-- Желтый Дракон подавился косточкой финика, -- сказал
один из бородачей, недвусмысленно потирая едва сочащуюся кровью
прокушенную руку.
-- Вот как? -- ухмыльнулся Альсим. -- Разрешите взглянуть?
-- Извольте, -- с готовностью залебезил гражданский,
жестом радушного хозяина приглашая Альсима подойти к обмякшей
горе мяса, которая еще совсем недавно звалась Ихшей.
Аррумы и "лососи" тем временем полностью заняли террасу,
держа на всякий случай оружие наготове. Многим из них еще не
верилось, что с Багряным Портом все вышло в действительности
столь просто, как и уверял Альсим на военных советах. Ведь чем
блистательней план, тем реже он претворяется в жизнь.
Альсим вгляделся в посиневшее одутловатое лицо Ихши.
Закатившиеся глаза, вывалившийся язык, розовая пена на губах,
кровь на подбородке... Альсим скользнул взглядом по шее Желтого
Дракона. А вот и синие следы пальцев доблестного телохранителя.
Живуч однако был этот Ихша -- прокусил мужику руку, это надо же
было так исхитриться...
"Похоже, люди тут у них исключительно понятливые", --
удовлетворенно подумал Альсим, подымая глаза на гражданского.
-- Ну а ты кто будешь? Небось, Секретарь Жезла?
-- Точно так, -- кивнул тот.
-- Это хорошо что Секретарь. А где Крылья Дракона? --
Альсим в общем-то знал ответ на этот вопрос, но хотел услышать
подтверждение своим мыслям из уст персоны, приближенной к
наместнику.
-- Так ведь флот повели. И Адорна-генан, и
Аффисидаха-генан...
-- Генан-хренан... -- пробормотал Альсим, оценивающе
оглядывая Секретаря с головы до ног. Пар-арценц был очень
доволен.
-- Я хочу, чтобы вы знали -- я всегда был против войны с
Вараном! -- неожиданно выкрикнул Секретарь Жезла, не выдержав
испытующих глаз пар-арценца. -- Ихша в последние годы совсем
сбрендил с этим буйным лекаришком!
-- Я тебе верю, я тоже всегда был против войны с Вараном,
-- сказал Альсим таким тоном, что расхохотались даже
телохранители, хотя они сейчас имели все основания дрожать за
свои шкуры. -- И я очень признателен лично тебе, что бешеный
пес наконец удавлен. Да и твой император Юта Орет скажет тебе
спасибо за то, что удалось наконец избавиться от этого
вероломнейшего слуги двух господ.
Этого Секретарь не понял. Этого не понял никто.
Повременив немного, чтобы сполна насладиться недоумением
Секретаря и тех аррумов, которые понимали язык южан, Альсим без
замаха дважды полоснул "облачным" клинком по левой руке Ихши.
Совершенно не смущаясь, он присел рядом с телом Ихши, запустил
пальцы в рану и, немного покопошившись в ней, ловко выдернул
окровавленный прямоугольник размером с панцирную пластину.
-- Лови! -- крикнул он Секретарю и тот, в ужасе
отшатнувшись, все-таки поймал в последнее мгновение загадочный
предмет.
Секретарь поспешил протереть металлическую пластину от
крови и с изумлением увидел выгравированную двухлезвийную