- Понятно, - зло процедила Глухарева, - не дура. Уж на сей раз не промажу, будьте покойны.
- A как же с отправкой войск в Мухоморье? - некстати встрял Cелифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.
- Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? - наивно спросил Гробослав.
Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:
- Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. - И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: - Для всех нас.
***
Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:
- Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?
- Я тут, понимаете ли, пришел за советом, - забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.
- За каким советом? - осуждающе покачал головой Пирум. - Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!
- В подобающих, еще в каких подобающих! - зачастил Длиннорукий. - Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!
- Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, - высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: - A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.
- Вы знаете способ? - чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:
- Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. - Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:
- "Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего - в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение..."
- Извините, господин летописец, - робко перебил Длиннорукий, - мне бы насчет котов...
Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:
- "Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ - надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится".
- Что-что? - не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:
- Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?
- A, понятно-понятно! - обрадовался Длиннорукий. - Зело благодарен вам, господин летописец! - И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали.
***
Добраться до гордости Новой Ютландии - знаменитой башни славного рыцаря Витольда - Гренделю с боярином Василием так и не довелось. Когда они проходили по краешку очередного болота, Дубов заметил, как в лучах прохладного осеннего солнышка что-то блеснуло. Приглядевшись внимательно, он увидел, что это золотая стрела. Она медленно летела на высоте нескольких метров над уровнем болота.
- Это она, - тронул Василий Гренделя за плечо. - Видите?
- Прямо над нами летит, - заметил Грендель.
Однако по мере приближения полет стрелы начал замедляться и снижаться. Еще несколько мгновений - и стрела вонзилась в землю прямо под ногами Дубова и Гренделя.
- Неужто княжна-лягушка где-то здесь? - удивленно воскликнул Василий. Вот это совпадение... Похоже, нам здорово повезло - мы станем очевидцами расколдования!
- Что-то тут не так, - покачал головой Грендель. Впрочем, Дубов и сам это почувствовал. Подняв стрелу, Василий увидел, что она заметно потускнела и отливает скорее не золотом, а медью. Еще толком не поняв, в чем дело, детектив крикнул:
- Бежим! Скорее! - И спутники понеслись в ту сторону, откуда прилетела стрела. К счастью, местность оказалась не особо заболоченной, и Дубов с Гренделем могли передвигаться довольно быстро.
- Что там? - на бегу спросил Дубов.
- Черная трясина, - ответил Грендель. - Самое страшное место.
Украдкой бросив взгляд на стрелу, которую все еще держал в руке, Василий увидел, что она вовсе утратила блеск и стала зловеще темно-красной.
- Вот она, Черная трясина, - махнул рукой Грендель. Впереди простиралось бескрайнее болото, от которого веяло чем-то неуловимо мертвящим и жутким даже лягушачьего гомона не доносилось с безжизненных кочек и мутных омутов.
- И что же дальше? - растерянно проговорил Дубов, глядя на стрелу, которая уже настолько потемнела, что казалась даже не темно-красной, а почти черной. Грендель внимательно принюхивался к лишенному всяких запахов воздуху:
- Вон туда! Только осторожно, умоляю вас...
Приглядевшись внимательно, Василий увидел неподалеку, на самом краю трясины, какое-то синее пятно и узнал в нем непромокаемый плащ Ивана Покровского. Неподалеку валялся и рюкзак. Не раздумывая, детектив бросился в ту сторону. Грендель поспешил следом. Подбежав ближе, они увидели, что "Иван-царевич" уже почти по плечи утонул в трясине и продолжал медленно погружаться.
- Осторожно!!! - крикнул Грендель. Дубов и сам чувствовал, что ступи он в Черную трясину, и его ждет столь же печальная участь. Боярин Василий в растерянности стоял на том месте, где лежали рюкзак, шест и соломенная шляпа.
- Держите меня крепче! - велел Грендель. Он взял шест и, вытянув его перед собой, распластался на поверхности болота. Дубов крепко держал его за ноги. Второй конец шеста оказался около Ивана Покровского. Он с трудом высвободил руки из вязкой пучины и схватился за шест. Василий тянул изо всех сил, и вскоре все трое уже сидели на краю трясины, стуча зубами и от озноба, и от осознания пережитого. Однако стрела вновь сверкала золотом на полуденном осеннем солнышке.
Первым пришел в себя Покровский:
- Господа, а неплохо бы согреться. Костерок развести, чайку сообразить...
- Тут поблизости есть неплохой уголок, - заметил Грендель, - как раз между пригорком и рощей. Там почти не бывает ветра и можно славно устроиться. - И, мечтательно вздохнув, добавил: - Приют изгнания, трудов и вдохновенья...
- O, господин Грендель, так вы поэт! - обрадовался Иван.
Василий не на шутку испугался, что беседа рискует сползти на поэзию, и потому решил, пока не поздно, перевести ее в более близкое себе русло:
- Скажите, господин Покровский, как вас занесло в эту чертову трясину?
Иван поднялся с травы и привычно взвалил на плечи рюкзак:
- Я узнал, что где-то в этих краях заточена моя прабабушка Наталья Кирилловна.
- Как, неужели та женщина в хрустальном гробу?.. - изумился Грендель. Теперь туда, - указал он на темный перелесок вдали.
- Да, и я в этом совершенно уверен, - ответил Покровский, ступая следом за Гренделем по узкой тропинке. - Вообще-то я не собирался туда идти, просто хотел убедиться, насколько опасна эта Черная трясина. И не успел сделать и пары шагов, как стал тонуть. И тогда пустил стрелу - вдруг кто да увидит. Все равно стрелы мне больше уже не нужны.
- Не нужны? A как же Марфа? - удивился замыкавший шествие боярин Василий.
- A, ну так Марфа-то уже расколдовалась, - небрежно, как о чем-то само собою разумеющемся, ответил Иван. - И знаете, Василий Николаич, она оказалась вовсе не падшей девицей, а самой настоящей княжной!
- И где она теперь? - пропустив шпильку мимо ушей, спросил Дубов.
- Отправилась в королевский замок. Но мне туда идти не велела. Вроде я буду ей только мешать, поскольку ничего не смыслю в придворных нравах.
- Это вы-то, Иван-царевич? - удивился Грендель.
- Ясно одно - Марфа в опасности, - подытожил Василий. - Судя по тому, какая публика собралась в замке, житья там княжне не дадут. Причем в самом прямом смысле.
- Как же ее выручить? - забеспокоился Покровский. - Знал бы, что в замке опасно, ни за что бы не отпустил!
- Нет, для любого из нас соваться в замок было бы сущим безумием, размышлял Василий. - Так что единственный способ помочь Марфе - ускорить штурм замка. Стало быть, попросим господина Беовульфа и его славных рыцарей малость подсуетиться...
За разговорами они дошли до перелеска - это и впрямь оказалось очень тихое и безветренное место, и даже поздне-осеннее солнце грело здесь почти по-летнему.
- Немного передохнем, согреемся, а к вечеру доберемся до дома, - сказал Грендель, оглядываясь по сторонам, нет ли где поблизости хвороста. Покровский сбросил с плеч рюкзак и шарил внутри, ища все необходимое для кратковременного привала. Боярин Василий прислонился к стволу невысокой сосны и задумчиво глядел куда-то в небо. Можно было бы подумать, что он отдыхает после нелегкого пути, но на самом деле в такие минуты его ум детектива-аналитика работал напряженно, как никогда.
***
Едва карета Анны Сергеевны въехала в королевский замок, к ней подскочил господин Каширский, который без дела прогуливался по двору и явно поджидал свою сообщницу.
- Ну, что нового? - спросил он, даже не поздоровавшись.
- Много чего, - буркнула Глухарева, вылезая из кареты. - Нам с вами предстоят серьезные дела.
- Это хорошо, - обрадовался Каширский, - а то уж надоело дурака валять. Настойчиво внушаю поэтам, дабы бросили стишки кропать и канавы рыли, а все без толку...
- И немудрено, - презрительно проговорила Глухарева, когда они поднимались по крыльцу. - Нет, у меня задание поважнее...
Возница легонько стегнул лошадок, и они потащили пустую карету в особое место под навесом, отведенное для карет и повозок. Там из экипажа незаметно выпрыгнул Кузька.
- Ну, слава богу, жив, - привычно ворчал домовой, ковыляя между телег. Никогда больше в ихний вурдалачник не сунусь. Эх-ма, когда ж все это закончится?..
A Анна Сергеевна и Каширский, неспеша двигаясь по длинному коридору, обменивались новостями.
- В замке объявилась некая девица, выдающая себя за какую-то княжну Марфу, - сообщила Анна Сергеевна. - И мы должны ее убрать.
- В каком смысле? - осторожно переспросил Каширский.
- Не прикидывайтесь дураком, - повысила голос Глухарева. И, спохватившись, заговорила почти конспиративно: - Точно так же как Дубова. Так же как Покровского. Но только если мы и на этот раз облажаемся...
- Странно, я никакой Марфы не заметил, - пожал плечами Каширский. Правда, тут действительно появилась некая молодая особа, но Его Высочество представил ее не княжной Марфой, а графинею Загорской.
- A, ну и прекрасно, - почти обрадовалась Глухарева. - Если официально Марфы нет, то и с ликвидацией торопиться некуда. У меня есть новость и поважнее. - Анна Сергеевна оглянулась, не подслушивает ли кто. - Ваш приятель Херклафф проговорился, что оставил тут в замке что-то очень дорогое. Потом он, правда, спохватился и попытался преуменьшить ценность, но я-то сразу поняла, что к чему!
- Пустяки! - пренебрежительно махнул рукой Каширский, хотя глазки его загорелись. - Зато вот у меня есть одно соображеньице - дело верное! Это вам не сказочные сокровища Херклаффа...
За разговорами они дошли до конца коридора, поднялись по лестнице и зашагали по проходам второго этажа. Беседа столь захватила обоих авантюристов, что они даже не замечали, куда идут. Да и в коридоре было меньше вероятности, что их подслушают.
- Я тут на досуге пораскинул серым веществом, - продолжал Каширский, - и пришел к выводу, что где-то в замке находится королевская казна. - И, не давая Анне Сергеевне возразить, поспешно продолжал: - Король успел спрятать ее в надежное место, иначе Виктору не пришлось бы биться в безденежье и он спокойно провел бы в жизнь свои бредовые экономические прожекты.
- Что же, в логике вам не откажешь, - вынуждена была признать Анна Сергеевна.
- Ну, не одному же Дубову блистать умом, - скромно заметил Каширский.
- И где же, по-вашему, находится эта пресловутая казна? поинтересовалась Анна Сергеевна.
Каширский понизил голос до почти конспиративного шепота:
- В подвале, где же еще.
- По-моему, это несерьезно, - хмыкнула Анна Сергеевна. - Если даже казна и находится в подвале, то ясно, что спрятана она там надежно, с наскока ее не отыщешь. A сокровища Херклаффа - дело верное! Он ведь был вынужден отсюда в спешке бежать и ничего запрятать не успел.
- Да, пожалуй, - пришлось согласиться Каширскому. - Только и тут ведь палка о двух концах - если Херклафф ничего не успел спрятать, то и найти его сокровища давно мог кто-нибудь другой.
- Но попытаться-то можно! - воскликнула Глухарева, деловито засучивая рукава. - Вы не в курсе, где тут жил Херклафф?
- Кажется, в комнате для гостей, - не очень уверенно ответил Каширский. - Постойте... Ну да, в этом же самом коридоре, чуть дальше. Сейчас там, кстати сказать, обитает Петрович. Ха, жаль, вы не видели, как за завтраком эта девица ему тарелкой по роже заехала!
- Какая девица?
- Ну, я вам говорил - гостья, графиня...
- Должно быть, она-то и есть княжна Марфа, - догадалась Анна Сергеевна. - Впрочем, сейчас это неважно... Вы не в курсе, где теперь Петрович - у себя?
- Да нет, кажется, они с князем Длинноруким куда-то ушли. По своим путчистским делам. Постойте, Анна Сергеевна, вы что же, хотите прямо сейчас?
- A чего медлить? - с азартом заявила Глухарева. - Возьмем сокровища Херклаффа, а ночью полезем в подвал за казной! - И Анна Сергеевна, подойдя к искомой двери, решительно нажала ручку.
Комната оказалась не запертой. Уже на первый взгляд можно было констатировать, что личность нового постояльца оказала неизгладимое влияние на обстановку - в комнате стояла вонь, как на конюшне, повсюду были разбросаны всяческие нужные и ненужные вещи.
- Ну и где же ваши сокровища? - невольно зажав нос, спросил Каширский.
- Под кроватью, где ж еще! - презрительно бросила Анна Сергеевна и нырнула под небрежно застланную койку.
- Погодите, Анна Сергеевна, - проговорил Каширский, - что это вы там говорили насчет княжны? Для чего ее нужно, э-э-э, убрать?
- A ну ее к бесу, - донесся из-под кровати приглушенный голос Анны Сергеевны. - Успеется!
В этом ответе сказалась одна из черт характера госпожи Глухаревой, о которой не знал барон Альберт, но благодаря коей Анна Сергеевна в последнее время проваливала чуть ли не все "мокрые" и прочие дела. Для того чтобы кого-то убить со стопроцентной гарантией, ей нужно было ненавидеть этого человека всеми фибрами своей мятежной души. К примеру, если бы ей теперь под руку попался Дубов, то она готова была бы его сначала отравить, потом повесить, потом сжечь, а вдобавок на пепелище станцевать ламбаду. Когда же Анне Сергеевна "заказывали" людей лично ей малознакомых или к которым она не испытывала персональной вражды, то такое задание она зачастую выполняла спустя рукава, как бы нехотя. Особенно если попутно подворачивалось какое-нибудь интересное дельце вроде поиска сокровищ. Так произошло в случае с убийством владельца Покровских Ворот, к чему-то подобному, похоже, дело шло и теперь. Блеск сокровищ Херклаффа и королевской казны совершенно затмили в сознании Анны Сергеевны какую-то неведомую ей княжну Марфу.
Вскоре Анна Сергеевна, вся перепачканная в пыли, вынырнула из-под кровати с дурно пахнущим узелком, внутри которого что-то соблазнительно позвякивало.
- Давайте сюда, я понесу, - предложил Каширский.
- Еще чего! - с подозрением хмыкнула Анна Сергеевна. - Знаю я ваши фокусы. - И она отважно сунула узелок под юбку.
Несколько минут спустя, запершись в комнате Каширского, искатели чужих сокровищ развязали узелок, но обнаружили в нем лишь два ржавых кухонных ножа - память Петровича о прошлой жизни, когда он был лихим Соловьем-разбойником, грозой густых лесов и больших дорог.
- Все ясно, - угрожающе двинулся Каширский в сторону Анны Сергеевны. Подменили!
- Чего подменили?! - взвилась госпожа Глухарева, на всякий случай схватив один из трофейных ножей. - Отойдите от меня, иначе я за себя не отвечаю!
- Под юбкой подменили, - не унимался Каширский.
- Можете проверить! - высокомерно бросила Анна Сергеевна и задрала подол черного платья, под которым красовалось черное же белье. Сказочных сокровищ Херклаффа, увы, не было. - A может, и под бельишко глянете? - насмешливо процедила Анна Сергеевна.
- Нет уж, спасибо, - пробурчал Каширский. - И, встряхнув головой, будто вытряхивая из себя всю отрицательную энергию, заговорил уже совсем по-деловому: - Ну ладно, вечером отправимся в подвал. A эти ножики надо бы вернуть в комнату хозяина. Нам-то они ни к чему.
- Вам ни к чему, - уточнила Анна Сергеевна, - а мне еще пригодятся. - И Глухарева, завернув ножи в смрадную тряпицу, небрежно сунула их обратно под платье.
***
Обширный, хотя и изрядно запущенный двор перед Беовульфовым замком стремительно наполнялся каретами, телегами и просто верховыми лошадьми это съезжались славные рыцари Ново-Ютландского королевства. Правда, многих из них трудно было бы принять за рыцарей - столь скромно и даже нище были они одеты. Но тем не менее все они являлись самыми настоящими рыцарями, и горе тому, кто усомнился бы в их знатности и доблести!
Сам хозяин замка, в парадном камзоле, ради такого случая извлеченном из пыльного сундука, монументально высился на полуразвалившемся каменном крыльце и приветствовал гостей:
-O, это вы, славный Арчибальд! Как здоровье вашей дражайшей матушки? A что супруга? Да-да, милости прошу в главную залу... O, рад вас видеть, почтеннейший Фома! Как ваша милейшая дочка, еще не замужем?.. Как же, столько женихов кругом. A, да вот вам и жених - граф Сигизмунд. Особо вам рад, почтеннейший Сигизмунд! ет-нет, о делах после, когда соберутся все, а пока - прошу в залу. Винца испейте, у меня настоящее, а не всякое заморское пойло! O, дорогой мой дон Альфонсо, тысячу лет вас не видел!..
Нужно заметить, что со многими из гостей, в том числе и с доном Альфонсо, отношения у Беовульфа были, мягко говоря, натянутыми. Однако хозяин, выполняя возложенную им на себя миссию, сдерживал эмоции и одинаково приветливо встречал всех доблестных рыцарей, что продолжали прибывать к нему в замок. Так же и гости - хоть многие из них терпеть не могли друг друга, но, находясь в замке Беовульфа, они вынуждены были отложить взаимную неприязнь в сторону, ведь хозяин почитался всеми ими если не знатнейшим и доблестнейшим, то, во всяком случае, влиятельнейшим из всех Мухоморских сюзеренов.
Подъехала некогда роскошная карета со стершейся позолотой, и из нее вылез еще один гость - славный рыцарь Флориан, главный соперник Беовульфа. Хозяин слегка поморщился, но законы гостеприимства брали свое:
- O дорогой мой Флориан! Вот уж не ожидал, что и вы откликнетесь на мое приглашение...
- Зачем же тогда приглашали? - сухо промолвил Флориан, не спеша поднимаясь на крыльцо.
- Дело касается всех нас, - понизил голос Грендель. - И не только нас, но и всего государства. Наберитесь терпения, скоро все узнаете.
- Надеюсь, до вечера я домой успею? - глядя куда-то мимо Беовульфа, спросил гость. - У меня совершенно нет желания ночевать тут под вашим кровом.
- Боюсь, дружище, что домой вам нынче возвращаться не придется, радостно прогудел Беовульф. - Н если вам не по душе мой замок, то у нас тут поблизости корчма - там вас устроят по лучшему разряду!
- Ну и прекрасно, - проворчал Флориан и прошел в замок.
- Кажется, можно начинать, - увидев, что поток гостей стал иссякать, решил хозяин и тоже прошел вовнутрь, оставив вместо себя встречать припозднившихся рыцарей своего дворецкого, который до того лишь с почтительным поклоном стоял в дверях.
***
Виктор и Марфа неспеша прогуливались по занесенным опавшими листьями дорожкам королевского сада. Беседа не очень клеилась - Виктор думал о чем-то своем и едва отвечал на слова княжны.
- Ваше Высочество, а вам не показалось, что Петровичу что-то про меня известно? - озабоченно спросила Марфа, остановившись под вековой, в три обхвата, ракитой. - Не зря же он говорил мне, мол, знаю я, кто вы такая.
- Не берите в голову, княжна, - ответил Виктор, - Петрович от неумеренного пития уже и сам не соображает, что говорит и что делает. Но я очень рад, что вы сумели поставить его на место.
- A, пустяки, - пренебрежительно махнула рукой Марфа.
- Но вы нажили себе опасного врага, - с опаской продолжал Виктор. - Я говорю даже не о Петровиче, а о князе Длинноруком. Ни для кого не тайна, что он способен на любую пакость.
- Для чего же вы держите их при себе? - удивилась Марфа.
- Это еще вопрос, кто тут при ком, - тяжко вздохнул Виктор. Но тут же заговорил быстро и напористо: - Послушайте, Марфа Ярославна, положение действительно очень непростое. И если Длиннорукий по-настоящему что-то про вас пронюхает, то я за вашу жизнь не дам и ломаной полушки. Не подумайте, что я отказываю вам в гостеприимстве, но вам тут оставаться и впрямь опасно. Давайте, пока не поздно, я скажу Теофилу, чтобы переправил вас в надежное место - хотя бы в замок к Беовульфу...
Марфа отрицательно покачала головой:
- Нет, я должна оставаться здесь. Два столетия назад я бежала из Белой Пущи от князя Григория в Новую Ютландию, дабы искать прибежища у короля Иова. Но дело даже не в этом. Я вижу, что вы попали в серьезную переделку, что вы окружены недостойными людьми, и чувствую, что должна быть рядом с вами.
- Спасибо, княжна, - с тихой признательностью ответил Виктор, - но ваша жертва совершенно напрасна. То, что меня окружают недостойные люди, совершенно закономерно, ибо я и сам творю недостойные дела. Я чувствую, что стою на краю пропасти, и не вправе увлекать вас за собой. Так что подумайте, пока не поздно.
Марфа провела рукой по неровной коре ракиты:
- Ваше Высочество, я также постараюсь быть с вами откровенной. Тот человек, Иван-царевич, что меня освободил из лягушачьего плена, даже не знал истинных причин, для чего он это делает. Он сказал, что единственно из сострадания, и я не вижу причин ему не верить. Но те, кто снарядил Ивана-царевича на мои поиски, имели свои определенные цели - я даже еще не знаю, кто они такие, но поняла, что они против князя Григория и его вурдалаков, а я им нужна, ну не знаю, как боевой стяг.
- Вы уверены? - Виктор пристально глянул на Марфу.
- Размышления наводят меня именно на это, - ответила княжна. Собеседники вновь медленно двинулись по аллее. - Я не знаю, каковы истинные цели моих неведомых доброжелателей, но пока они не начнут противоречить моим представлениям о справедливости, я готова действовать заодно с этими пока еще неведомыми мне силами. A я чувствую, что ключ к Белой Пуще - здесь, в Новой Ютландии...
- Нет-нет, - решительно перебил Виктор, - об этом я не желаю и слушать. Не забывайте, что я - ставленник и заложник вурдалаков из Белой Пущи. Разумеется, я вас не выдам, но и союзником в вашей борьбе не стану.
- Да нет, это ж я так, к слову, - смутилась Марфа. - Конечно, мои дела - это мои дела, а ваши - это ваши...
Тем временем аллея незаметно вывела их на кладбище королевской семьи - оно больше напоминало старинный и чуть заброшенный парк, где меж высоких деревьев здесь и там темнели невысокие надгробия.
- Знаете, княжна, в свое время королевич Георг сумел отвоевать у болот небольшой клочок земли вблизи замка, - повернул разговор Виктор в более спокойное русло, - и вот на нем-то и решили разместить сад и родовое кладбище. Вон под той липой Георг и похоронен, - указал Виктор на небольшой камень. - Конечно, основатель королевства должен был бы лежать в более знатной усыпальнице, но он сам захотел, чтобы его похоронили по-простому. Ну и его потомки взяли это в обычай, оттого-то и погост у нас такой скромный.
- A мне здесь нравится, - задумчиво оглядела Марфа королевский погост. Ваше Высочество, у меня к вам будет одна не совсем обычная просьба...
- Постараюсь исполнить, насколько это в моих силах.
- Если оправдаются ваши опасения и меня... и если со мною что-то случится, то прошу вас похоронить меня здесь, пускай даже в самом дальнем уголке, возле болота.
Виктор резко отвернулся, и Марфе показалось, что на его ресницах что-то мелькнуло. Но он тут же взял себя в руки и заговорил подчеркнуто суховатым тоном:
- Боюсь, Марфа Ярославна, что не смогу удовлетворить вашу просьбу, так как на этом кладбище погребают лишь особ высшего происхождения. Во всяком случае, хоронить вас здесь под именем графини Загорской я не имею права. A если похоронить под вашим настоящим именем, то я боюсь, что покою вам не дадут и в могиле. Дело в том, что барон Альберт, преемник князя Григория, как я слышал, уже нашел кости невинно убиенной княжны Марфы и готовится их с почестями похоронить.
- Что вы говорите! - изумилась княжна.
- A как же с отправкой войск в Мухоморье? - некстати встрял Cелифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.
- Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? - наивно спросил Гробослав.
Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:
- Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. - И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: - Для всех нас.
***
Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:
- Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?
- Я тут, понимаете ли, пришел за советом, - забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.
- За каким советом? - осуждающе покачал головой Пирум. - Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!
- В подобающих, еще в каких подобающих! - зачастил Длиннорукий. - Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!
- Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, - высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: - A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.
- Вы знаете способ? - чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:
- Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. - Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:
- "Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего - в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение..."
- Извините, господин летописец, - робко перебил Длиннорукий, - мне бы насчет котов...
Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:
- "Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ - надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится".
- Что-что? - не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:
- Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?
- A, понятно-понятно! - обрадовался Длиннорукий. - Зело благодарен вам, господин летописец! - И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали.
***
Добраться до гордости Новой Ютландии - знаменитой башни славного рыцаря Витольда - Гренделю с боярином Василием так и не довелось. Когда они проходили по краешку очередного болота, Дубов заметил, как в лучах прохладного осеннего солнышка что-то блеснуло. Приглядевшись внимательно, он увидел, что это золотая стрела. Она медленно летела на высоте нескольких метров над уровнем болота.
- Это она, - тронул Василий Гренделя за плечо. - Видите?
- Прямо над нами летит, - заметил Грендель.
Однако по мере приближения полет стрелы начал замедляться и снижаться. Еще несколько мгновений - и стрела вонзилась в землю прямо под ногами Дубова и Гренделя.
- Неужто княжна-лягушка где-то здесь? - удивленно воскликнул Василий. Вот это совпадение... Похоже, нам здорово повезло - мы станем очевидцами расколдования!
- Что-то тут не так, - покачал головой Грендель. Впрочем, Дубов и сам это почувствовал. Подняв стрелу, Василий увидел, что она заметно потускнела и отливает скорее не золотом, а медью. Еще толком не поняв, в чем дело, детектив крикнул:
- Бежим! Скорее! - И спутники понеслись в ту сторону, откуда прилетела стрела. К счастью, местность оказалась не особо заболоченной, и Дубов с Гренделем могли передвигаться довольно быстро.
- Что там? - на бегу спросил Дубов.
- Черная трясина, - ответил Грендель. - Самое страшное место.
Украдкой бросив взгляд на стрелу, которую все еще держал в руке, Василий увидел, что она вовсе утратила блеск и стала зловеще темно-красной.
- Вот она, Черная трясина, - махнул рукой Грендель. Впереди простиралось бескрайнее болото, от которого веяло чем-то неуловимо мертвящим и жутким даже лягушачьего гомона не доносилось с безжизненных кочек и мутных омутов.
- И что же дальше? - растерянно проговорил Дубов, глядя на стрелу, которая уже настолько потемнела, что казалась даже не темно-красной, а почти черной. Грендель внимательно принюхивался к лишенному всяких запахов воздуху:
- Вон туда! Только осторожно, умоляю вас...
Приглядевшись внимательно, Василий увидел неподалеку, на самом краю трясины, какое-то синее пятно и узнал в нем непромокаемый плащ Ивана Покровского. Неподалеку валялся и рюкзак. Не раздумывая, детектив бросился в ту сторону. Грендель поспешил следом. Подбежав ближе, они увидели, что "Иван-царевич" уже почти по плечи утонул в трясине и продолжал медленно погружаться.
- Осторожно!!! - крикнул Грендель. Дубов и сам чувствовал, что ступи он в Черную трясину, и его ждет столь же печальная участь. Боярин Василий в растерянности стоял на том месте, где лежали рюкзак, шест и соломенная шляпа.
- Держите меня крепче! - велел Грендель. Он взял шест и, вытянув его перед собой, распластался на поверхности болота. Дубов крепко держал его за ноги. Второй конец шеста оказался около Ивана Покровского. Он с трудом высвободил руки из вязкой пучины и схватился за шест. Василий тянул изо всех сил, и вскоре все трое уже сидели на краю трясины, стуча зубами и от озноба, и от осознания пережитого. Однако стрела вновь сверкала золотом на полуденном осеннем солнышке.
Первым пришел в себя Покровский:
- Господа, а неплохо бы согреться. Костерок развести, чайку сообразить...
- Тут поблизости есть неплохой уголок, - заметил Грендель, - как раз между пригорком и рощей. Там почти не бывает ветра и можно славно устроиться. - И, мечтательно вздохнув, добавил: - Приют изгнания, трудов и вдохновенья...
- O, господин Грендель, так вы поэт! - обрадовался Иван.
Василий не на шутку испугался, что беседа рискует сползти на поэзию, и потому решил, пока не поздно, перевести ее в более близкое себе русло:
- Скажите, господин Покровский, как вас занесло в эту чертову трясину?
Иван поднялся с травы и привычно взвалил на плечи рюкзак:
- Я узнал, что где-то в этих краях заточена моя прабабушка Наталья Кирилловна.
- Как, неужели та женщина в хрустальном гробу?.. - изумился Грендель. Теперь туда, - указал он на темный перелесок вдали.
- Да, и я в этом совершенно уверен, - ответил Покровский, ступая следом за Гренделем по узкой тропинке. - Вообще-то я не собирался туда идти, просто хотел убедиться, насколько опасна эта Черная трясина. И не успел сделать и пары шагов, как стал тонуть. И тогда пустил стрелу - вдруг кто да увидит. Все равно стрелы мне больше уже не нужны.
- Не нужны? A как же Марфа? - удивился замыкавший шествие боярин Василий.
- A, ну так Марфа-то уже расколдовалась, - небрежно, как о чем-то само собою разумеющемся, ответил Иван. - И знаете, Василий Николаич, она оказалась вовсе не падшей девицей, а самой настоящей княжной!
- И где она теперь? - пропустив шпильку мимо ушей, спросил Дубов.
- Отправилась в королевский замок. Но мне туда идти не велела. Вроде я буду ей только мешать, поскольку ничего не смыслю в придворных нравах.
- Это вы-то, Иван-царевич? - удивился Грендель.
- Ясно одно - Марфа в опасности, - подытожил Василий. - Судя по тому, какая публика собралась в замке, житья там княжне не дадут. Причем в самом прямом смысле.
- Как же ее выручить? - забеспокоился Покровский. - Знал бы, что в замке опасно, ни за что бы не отпустил!
- Нет, для любого из нас соваться в замок было бы сущим безумием, размышлял Василий. - Так что единственный способ помочь Марфе - ускорить штурм замка. Стало быть, попросим господина Беовульфа и его славных рыцарей малость подсуетиться...
За разговорами они дошли до перелеска - это и впрямь оказалось очень тихое и безветренное место, и даже поздне-осеннее солнце грело здесь почти по-летнему.
- Немного передохнем, согреемся, а к вечеру доберемся до дома, - сказал Грендель, оглядываясь по сторонам, нет ли где поблизости хвороста. Покровский сбросил с плеч рюкзак и шарил внутри, ища все необходимое для кратковременного привала. Боярин Василий прислонился к стволу невысокой сосны и задумчиво глядел куда-то в небо. Можно было бы подумать, что он отдыхает после нелегкого пути, но на самом деле в такие минуты его ум детектива-аналитика работал напряженно, как никогда.
***
Едва карета Анны Сергеевны въехала в королевский замок, к ней подскочил господин Каширский, который без дела прогуливался по двору и явно поджидал свою сообщницу.
- Ну, что нового? - спросил он, даже не поздоровавшись.
- Много чего, - буркнула Глухарева, вылезая из кареты. - Нам с вами предстоят серьезные дела.
- Это хорошо, - обрадовался Каширский, - а то уж надоело дурака валять. Настойчиво внушаю поэтам, дабы бросили стишки кропать и канавы рыли, а все без толку...
- И немудрено, - презрительно проговорила Глухарева, когда они поднимались по крыльцу. - Нет, у меня задание поважнее...
Возница легонько стегнул лошадок, и они потащили пустую карету в особое место под навесом, отведенное для карет и повозок. Там из экипажа незаметно выпрыгнул Кузька.
- Ну, слава богу, жив, - привычно ворчал домовой, ковыляя между телег. Никогда больше в ихний вурдалачник не сунусь. Эх-ма, когда ж все это закончится?..
A Анна Сергеевна и Каширский, неспеша двигаясь по длинному коридору, обменивались новостями.
- В замке объявилась некая девица, выдающая себя за какую-то княжну Марфу, - сообщила Анна Сергеевна. - И мы должны ее убрать.
- В каком смысле? - осторожно переспросил Каширский.
- Не прикидывайтесь дураком, - повысила голос Глухарева. И, спохватившись, заговорила почти конспиративно: - Точно так же как Дубова. Так же как Покровского. Но только если мы и на этот раз облажаемся...
- Странно, я никакой Марфы не заметил, - пожал плечами Каширский. Правда, тут действительно появилась некая молодая особа, но Его Высочество представил ее не княжной Марфой, а графинею Загорской.
- A, ну и прекрасно, - почти обрадовалась Глухарева. - Если официально Марфы нет, то и с ликвидацией торопиться некуда. У меня есть новость и поважнее. - Анна Сергеевна оглянулась, не подслушивает ли кто. - Ваш приятель Херклафф проговорился, что оставил тут в замке что-то очень дорогое. Потом он, правда, спохватился и попытался преуменьшить ценность, но я-то сразу поняла, что к чему!
- Пустяки! - пренебрежительно махнул рукой Каширский, хотя глазки его загорелись. - Зато вот у меня есть одно соображеньице - дело верное! Это вам не сказочные сокровища Херклаффа...
За разговорами они дошли до конца коридора, поднялись по лестнице и зашагали по проходам второго этажа. Беседа столь захватила обоих авантюристов, что они даже не замечали, куда идут. Да и в коридоре было меньше вероятности, что их подслушают.
- Я тут на досуге пораскинул серым веществом, - продолжал Каширский, - и пришел к выводу, что где-то в замке находится королевская казна. - И, не давая Анне Сергеевне возразить, поспешно продолжал: - Король успел спрятать ее в надежное место, иначе Виктору не пришлось бы биться в безденежье и он спокойно провел бы в жизнь свои бредовые экономические прожекты.
- Что же, в логике вам не откажешь, - вынуждена была признать Анна Сергеевна.
- Ну, не одному же Дубову блистать умом, - скромно заметил Каширский.
- И где же, по-вашему, находится эта пресловутая казна? поинтересовалась Анна Сергеевна.
Каширский понизил голос до почти конспиративного шепота:
- В подвале, где же еще.
- По-моему, это несерьезно, - хмыкнула Анна Сергеевна. - Если даже казна и находится в подвале, то ясно, что спрятана она там надежно, с наскока ее не отыщешь. A сокровища Херклаффа - дело верное! Он ведь был вынужден отсюда в спешке бежать и ничего запрятать не успел.
- Да, пожалуй, - пришлось согласиться Каширскому. - Только и тут ведь палка о двух концах - если Херклафф ничего не успел спрятать, то и найти его сокровища давно мог кто-нибудь другой.
- Но попытаться-то можно! - воскликнула Глухарева, деловито засучивая рукава. - Вы не в курсе, где тут жил Херклафф?
- Кажется, в комнате для гостей, - не очень уверенно ответил Каширский. - Постойте... Ну да, в этом же самом коридоре, чуть дальше. Сейчас там, кстати сказать, обитает Петрович. Ха, жаль, вы не видели, как за завтраком эта девица ему тарелкой по роже заехала!
- Какая девица?
- Ну, я вам говорил - гостья, графиня...
- Должно быть, она-то и есть княжна Марфа, - догадалась Анна Сергеевна. - Впрочем, сейчас это неважно... Вы не в курсе, где теперь Петрович - у себя?
- Да нет, кажется, они с князем Длинноруким куда-то ушли. По своим путчистским делам. Постойте, Анна Сергеевна, вы что же, хотите прямо сейчас?
- A чего медлить? - с азартом заявила Глухарева. - Возьмем сокровища Херклаффа, а ночью полезем в подвал за казной! - И Анна Сергеевна, подойдя к искомой двери, решительно нажала ручку.
Комната оказалась не запертой. Уже на первый взгляд можно было констатировать, что личность нового постояльца оказала неизгладимое влияние на обстановку - в комнате стояла вонь, как на конюшне, повсюду были разбросаны всяческие нужные и ненужные вещи.
- Ну и где же ваши сокровища? - невольно зажав нос, спросил Каширский.
- Под кроватью, где ж еще! - презрительно бросила Анна Сергеевна и нырнула под небрежно застланную койку.
- Погодите, Анна Сергеевна, - проговорил Каширский, - что это вы там говорили насчет княжны? Для чего ее нужно, э-э-э, убрать?
- A ну ее к бесу, - донесся из-под кровати приглушенный голос Анны Сергеевны. - Успеется!
В этом ответе сказалась одна из черт характера госпожи Глухаревой, о которой не знал барон Альберт, но благодаря коей Анна Сергеевна в последнее время проваливала чуть ли не все "мокрые" и прочие дела. Для того чтобы кого-то убить со стопроцентной гарантией, ей нужно было ненавидеть этого человека всеми фибрами своей мятежной души. К примеру, если бы ей теперь под руку попался Дубов, то она готова была бы его сначала отравить, потом повесить, потом сжечь, а вдобавок на пепелище станцевать ламбаду. Когда же Анне Сергеевна "заказывали" людей лично ей малознакомых или к которым она не испытывала персональной вражды, то такое задание она зачастую выполняла спустя рукава, как бы нехотя. Особенно если попутно подворачивалось какое-нибудь интересное дельце вроде поиска сокровищ. Так произошло в случае с убийством владельца Покровских Ворот, к чему-то подобному, похоже, дело шло и теперь. Блеск сокровищ Херклаффа и королевской казны совершенно затмили в сознании Анны Сергеевны какую-то неведомую ей княжну Марфу.
Вскоре Анна Сергеевна, вся перепачканная в пыли, вынырнула из-под кровати с дурно пахнущим узелком, внутри которого что-то соблазнительно позвякивало.
- Давайте сюда, я понесу, - предложил Каширский.
- Еще чего! - с подозрением хмыкнула Анна Сергеевна. - Знаю я ваши фокусы. - И она отважно сунула узелок под юбку.
Несколько минут спустя, запершись в комнате Каширского, искатели чужих сокровищ развязали узелок, но обнаружили в нем лишь два ржавых кухонных ножа - память Петровича о прошлой жизни, когда он был лихим Соловьем-разбойником, грозой густых лесов и больших дорог.
- Все ясно, - угрожающе двинулся Каширский в сторону Анны Сергеевны. Подменили!
- Чего подменили?! - взвилась госпожа Глухарева, на всякий случай схватив один из трофейных ножей. - Отойдите от меня, иначе я за себя не отвечаю!
- Под юбкой подменили, - не унимался Каширский.
- Можете проверить! - высокомерно бросила Анна Сергеевна и задрала подол черного платья, под которым красовалось черное же белье. Сказочных сокровищ Херклаффа, увы, не было. - A может, и под бельишко глянете? - насмешливо процедила Анна Сергеевна.
- Нет уж, спасибо, - пробурчал Каширский. - И, встряхнув головой, будто вытряхивая из себя всю отрицательную энергию, заговорил уже совсем по-деловому: - Ну ладно, вечером отправимся в подвал. A эти ножики надо бы вернуть в комнату хозяина. Нам-то они ни к чему.
- Вам ни к чему, - уточнила Анна Сергеевна, - а мне еще пригодятся. - И Глухарева, завернув ножи в смрадную тряпицу, небрежно сунула их обратно под платье.
***
Обширный, хотя и изрядно запущенный двор перед Беовульфовым замком стремительно наполнялся каретами, телегами и просто верховыми лошадьми это съезжались славные рыцари Ново-Ютландского королевства. Правда, многих из них трудно было бы принять за рыцарей - столь скромно и даже нище были они одеты. Но тем не менее все они являлись самыми настоящими рыцарями, и горе тому, кто усомнился бы в их знатности и доблести!
Сам хозяин замка, в парадном камзоле, ради такого случая извлеченном из пыльного сундука, монументально высился на полуразвалившемся каменном крыльце и приветствовал гостей:
-O, это вы, славный Арчибальд! Как здоровье вашей дражайшей матушки? A что супруга? Да-да, милости прошу в главную залу... O, рад вас видеть, почтеннейший Фома! Как ваша милейшая дочка, еще не замужем?.. Как же, столько женихов кругом. A, да вот вам и жених - граф Сигизмунд. Особо вам рад, почтеннейший Сигизмунд! ет-нет, о делах после, когда соберутся все, а пока - прошу в залу. Винца испейте, у меня настоящее, а не всякое заморское пойло! O, дорогой мой дон Альфонсо, тысячу лет вас не видел!..
Нужно заметить, что со многими из гостей, в том числе и с доном Альфонсо, отношения у Беовульфа были, мягко говоря, натянутыми. Однако хозяин, выполняя возложенную им на себя миссию, сдерживал эмоции и одинаково приветливо встречал всех доблестных рыцарей, что продолжали прибывать к нему в замок. Так же и гости - хоть многие из них терпеть не могли друг друга, но, находясь в замке Беовульфа, они вынуждены были отложить взаимную неприязнь в сторону, ведь хозяин почитался всеми ими если не знатнейшим и доблестнейшим, то, во всяком случае, влиятельнейшим из всех Мухоморских сюзеренов.
Подъехала некогда роскошная карета со стершейся позолотой, и из нее вылез еще один гость - славный рыцарь Флориан, главный соперник Беовульфа. Хозяин слегка поморщился, но законы гостеприимства брали свое:
- O дорогой мой Флориан! Вот уж не ожидал, что и вы откликнетесь на мое приглашение...
- Зачем же тогда приглашали? - сухо промолвил Флориан, не спеша поднимаясь на крыльцо.
- Дело касается всех нас, - понизил голос Грендель. - И не только нас, но и всего государства. Наберитесь терпения, скоро все узнаете.
- Надеюсь, до вечера я домой успею? - глядя куда-то мимо Беовульфа, спросил гость. - У меня совершенно нет желания ночевать тут под вашим кровом.
- Боюсь, дружище, что домой вам нынче возвращаться не придется, радостно прогудел Беовульф. - Н если вам не по душе мой замок, то у нас тут поблизости корчма - там вас устроят по лучшему разряду!
- Ну и прекрасно, - проворчал Флориан и прошел в замок.
- Кажется, можно начинать, - увидев, что поток гостей стал иссякать, решил хозяин и тоже прошел вовнутрь, оставив вместо себя встречать припозднившихся рыцарей своего дворецкого, который до того лишь с почтительным поклоном стоял в дверях.
***
Виктор и Марфа неспеша прогуливались по занесенным опавшими листьями дорожкам королевского сада. Беседа не очень клеилась - Виктор думал о чем-то своем и едва отвечал на слова княжны.
- Ваше Высочество, а вам не показалось, что Петровичу что-то про меня известно? - озабоченно спросила Марфа, остановившись под вековой, в три обхвата, ракитой. - Не зря же он говорил мне, мол, знаю я, кто вы такая.
- Не берите в голову, княжна, - ответил Виктор, - Петрович от неумеренного пития уже и сам не соображает, что говорит и что делает. Но я очень рад, что вы сумели поставить его на место.
- A, пустяки, - пренебрежительно махнула рукой Марфа.
- Но вы нажили себе опасного врага, - с опаской продолжал Виктор. - Я говорю даже не о Петровиче, а о князе Длинноруком. Ни для кого не тайна, что он способен на любую пакость.
- Для чего же вы держите их при себе? - удивилась Марфа.
- Это еще вопрос, кто тут при ком, - тяжко вздохнул Виктор. Но тут же заговорил быстро и напористо: - Послушайте, Марфа Ярославна, положение действительно очень непростое. И если Длиннорукий по-настоящему что-то про вас пронюхает, то я за вашу жизнь не дам и ломаной полушки. Не подумайте, что я отказываю вам в гостеприимстве, но вам тут оставаться и впрямь опасно. Давайте, пока не поздно, я скажу Теофилу, чтобы переправил вас в надежное место - хотя бы в замок к Беовульфу...
Марфа отрицательно покачала головой:
- Нет, я должна оставаться здесь. Два столетия назад я бежала из Белой Пущи от князя Григория в Новую Ютландию, дабы искать прибежища у короля Иова. Но дело даже не в этом. Я вижу, что вы попали в серьезную переделку, что вы окружены недостойными людьми, и чувствую, что должна быть рядом с вами.
- Спасибо, княжна, - с тихой признательностью ответил Виктор, - но ваша жертва совершенно напрасна. То, что меня окружают недостойные люди, совершенно закономерно, ибо я и сам творю недостойные дела. Я чувствую, что стою на краю пропасти, и не вправе увлекать вас за собой. Так что подумайте, пока не поздно.
Марфа провела рукой по неровной коре ракиты:
- Ваше Высочество, я также постараюсь быть с вами откровенной. Тот человек, Иван-царевич, что меня освободил из лягушачьего плена, даже не знал истинных причин, для чего он это делает. Он сказал, что единственно из сострадания, и я не вижу причин ему не верить. Но те, кто снарядил Ивана-царевича на мои поиски, имели свои определенные цели - я даже еще не знаю, кто они такие, но поняла, что они против князя Григория и его вурдалаков, а я им нужна, ну не знаю, как боевой стяг.
- Вы уверены? - Виктор пристально глянул на Марфу.
- Размышления наводят меня именно на это, - ответила княжна. Собеседники вновь медленно двинулись по аллее. - Я не знаю, каковы истинные цели моих неведомых доброжелателей, но пока они не начнут противоречить моим представлениям о справедливости, я готова действовать заодно с этими пока еще неведомыми мне силами. A я чувствую, что ключ к Белой Пуще - здесь, в Новой Ютландии...
- Нет-нет, - решительно перебил Виктор, - об этом я не желаю и слушать. Не забывайте, что я - ставленник и заложник вурдалаков из Белой Пущи. Разумеется, я вас не выдам, но и союзником в вашей борьбе не стану.
- Да нет, это ж я так, к слову, - смутилась Марфа. - Конечно, мои дела - это мои дела, а ваши - это ваши...
Тем временем аллея незаметно вывела их на кладбище королевской семьи - оно больше напоминало старинный и чуть заброшенный парк, где меж высоких деревьев здесь и там темнели невысокие надгробия.
- Знаете, княжна, в свое время королевич Георг сумел отвоевать у болот небольшой клочок земли вблизи замка, - повернул разговор Виктор в более спокойное русло, - и вот на нем-то и решили разместить сад и родовое кладбище. Вон под той липой Георг и похоронен, - указал Виктор на небольшой камень. - Конечно, основатель королевства должен был бы лежать в более знатной усыпальнице, но он сам захотел, чтобы его похоронили по-простому. Ну и его потомки взяли это в обычай, оттого-то и погост у нас такой скромный.
- A мне здесь нравится, - задумчиво оглядела Марфа королевский погост. Ваше Высочество, у меня к вам будет одна не совсем обычная просьба...
- Постараюсь исполнить, насколько это в моих силах.
- Если оправдаются ваши опасения и меня... и если со мною что-то случится, то прошу вас похоронить меня здесь, пускай даже в самом дальнем уголке, возле болота.
Виктор резко отвернулся, и Марфе показалось, что на его ресницах что-то мелькнуло. Но он тут же взял себя в руки и заговорил подчеркнуто суховатым тоном:
- Боюсь, Марфа Ярославна, что не смогу удовлетворить вашу просьбу, так как на этом кладбище погребают лишь особ высшего происхождения. Во всяком случае, хоронить вас здесь под именем графини Загорской я не имею права. A если похоронить под вашим настоящим именем, то я боюсь, что покою вам не дадут и в могиле. Дело в том, что барон Альберт, преемник князя Григория, как я слышал, уже нашел кости невинно убиенной княжны Марфы и готовится их с почестями похоронить.
- Что вы говорите! - изумилась княжна.