Наверное, про глаза Хырдаханум сказано, что они - зеркало души. Стоило ему даже мельком взглянуть в них, и он сразу понимал, о чем она думает, о чем тоскует, за что беспокоится или что у нее болит... За годы совместной жизни она привыкла, что муж читает ее состояние по глазам. Бывало, только глянет на нее - и тут же говорит, что надо сделать так-то и так-то, и она не удивлялась и не спрашивала его, как он узнал, что именно
об этом она хотела сказать...
Еще с первой встречи с ним она заметила, как очарованно смотрел он в ее глаза.
В то время семья Хырдаханум только что переехала в освободившуюся квартиру по улице Касума Измайлова. Алибала даже не знал ее имени. Лишь потом он узнал, что ей едва исполнилось семнадцать лет и что она учится в библиотечном техникуме, - видя, как она по утрам уходила из дому с портфелем в руке и возвращалась в один и тот же час, он решил, что она учится в старших классах средней школы. Много нашлось охотников до этой пухленькой черноглазой девушки, переехавшей в город из апшеронского села Туркяны. Среди претендентов на руку девушки были парни куда красивее и представительнее Алибалы. Это его очень беспокоило, он опасался, что кто-нибудь из этих парней опередит его и получит согласие девушки. Надо было торопиться, пока не поздно. Алибала уже знал, какой дорогой Хырдаханум ходит в техникум. Однажды он перехватил ее на пути домой. Поздоровался и без длинных предисловий открыл ей свое сердце. Он сказал, что с первого своего появления она ему понравилась, что думает он о ней неотступно, что намерения у него ясные - он желает жениться на ней. И добавил, чтобы она не спешила с ответом, посоветовалась с родителями, подумала. И еще добавил, что будет счастлив получить от нее положительный ответ. Хырдаханум улыбнулась и ответила ему одним словом: "Подумаю". Несколько дней Алибала ходил в большой тревоге, краткий ответ девушки казался ему культурным отказом, но все же он не терял надежды. А недели через две после объяснения Алибала узнал от одного товарища, что еще двое парней из их квартала останавливали Хырдаханум на улице, изъяснялись в любви и делали ей предложения. У Алибалы опустились руки. Потом он узнал, что Хырдаханум отказала этим парням. Он немного успокоился, но сделал из этого вывод, что девушка, отказавшая таким красивым парням из обеспеченных семей, даже близко к себе не подпустит Алибалу, эту "голь перекатную". И, значит, не стоит идти за ответом, надо выбросить из головы самую мысль о женитьбе. Правильно, не в свои сани не садись. Но как ни пытался он не думать о Хырде, ничего не получалось; - наоборот, еще больше думал. Наконец он решил, что лучше от самой девушки услышать отказ и узнать правду, чем жить в такой неизвестности и тревоге. Он снова пошел на тот угол, где впервые остановил ее и объяснился, и стал ждать возвращения Хырдаханум из техникума. Неуверенно подошел к ней, поздоровался. Против его ожидания, девушка не удивилась, не рассердилась, ласково ответила на его приветствие... С того дня они стали встречаться. Прошло некоторое время. Потом они обручились, а через год, когда Хырдаханум окончила техникум и получила диплом, поженились.
Все соседи в квартале были поражены тем, что из целой толпы красивых парней Хырдаханум выбрала ничем не примечательного, некрасивого, бедного, как говорили, парня. Парни утешали себя как могли: один сказал, что, значит, у Алибалы есть счастье; другой сказал, что большинство красивых девушек выходят замуж за некрасивых парней, чтобы мужья им не изменяли, ценили их. Еще один из отвергнутых иронически заметил, что в лесу лучшую дичь съедает волк. Еще кто-то добавил, что любовь слепа.
Конечно, все это говорилось за глаза. Алибала не слышал этих изречений, в противном случае не обошлось бы без драки, он был не из тех, кто молча сносит насмешки, - товарищи знали об этом и побаивались его.
Алибала и сам удивлялся, почему Хырда предпочла его обеспеченным и красивым парням. После женитьбы он как-то спросил ее об этом. "Мне понравилась в тебе совестливость, - сказала она, - простота и скромность. Из них, по-моему, и соткана красота".
Шли годы, и Алибала убеждался, что Хырдаханум оставалась простой и скромной женщиной, поэтому и наладилась их семейная жизнь с первого дня и они жили, словно у них было одно сердце, одна душа на двоих.
До встречи с Хырдаханум Алибала ни с одной девушкой не встречался, ни одной женщины не знал. И после женитьбы, в продолжении всей жизни, он никогда не засматривался на других женщин. Некоторым это казалось странным и даже смешным. Они не верили ему, говорили, что Алибала втихую делает свои дела, а выставляет себя святошей. Но Алибала действительно никогда не косился на посторонних женщин и легкомысленным женщинам не позволял приближаться к себе. А уж в дорогах он чего только не насмотрелся! Однажды в рейсе, лет двадцать тому назад, когда ои работал в поездах Баку - Ростов, на него положила глаз молодая, красивая, со вкусом одетая женщина. Она села в Минводах, - очевидно, возвращалась с курорта. Вечером, когда Алибала разносил чай, она одарила его улыбкой. А немного погодя заявила, что у нее жажда, попросила принести еще стаканчик чаю и вроде хотела еще что-то сказать, но Алибале было неловко стоять перед ней, и он вышел. "Надо же,- подумал он,- как вольно себя ведет... Халат нараспашку, вся грудь открыта. Интересно, в чьих она руках? Видно, делает что хочет..." Немного погодя он понес ей чай. В купе опьяняюще пахло дорогими духами, их аромат кружил голову, - такие духи Алибале и не снились, таких никогда не знала Хырдаханум...
На этот раз женщина сидела так, что халат совсем распахнулся, обнажив правое бедро и даже живот, но она ничуть не смутилась, словно Алибала был или бесплотный дух, или близкий ей человек. Зато он устыдился и, не говоря ни слова, поставил стакан на стол и вышел.
В тот день получилось так, что напарник лег спать рано, Алибала дежурил. Около полуночи, когда он прибрался в вагоне, па табло загорелся огонек вызывали из пятого купе. Алибала пошел, постучался. "Войдите", - услышал он и открыл дверь. Женщина, севшая в Минводах, по-прежнему ехала в купе одна. Она лежала на постели полуголая, прикрыв живот простыней.
- Извините, что беспокою вас в такую пору, но у меня бессонница... Если нетрудно, прошу вас, принесите кипяченой воды - запить лекарство.
Алибала пошел принес воду, но, войдя в купе, увидел, что женщина улеглась на спину и сбросила простыню, обнажив места, которые не то что мужчинам женщинам стыдно показывать, и с ожиданием поглядывает на него. Алибала подал воду, она неохотно взяла стакан, поставила на столик.
- Вы уже уходите? Куда торопитесь, вас же не гонят? Вы молодой мужчина, должны понимать, почему женщине не спится в такую пору.
Алибала не ожидал подобной откровенности и не знал, что сказать.
- С женщиной, которой не спится, надо быть поласковее, не так ли? продолжала она. Затуманенными от страсти глазами она оглядела Алибалу - еще мгновение, и перейдёт к действиям.
Алибала хладнокровно ответил:
- Ласки следует ожидать от мужа. Советую вам побольше выпить снотворного, и все пройдет. Спокойной ночи!
Утром чай разносил напарник. Алибала увидел эту женщину только при выходе из вагона в Ростове. Она гордо прошла мимо него, даже не удостоив его взглядом.
Никому не рассказывал он об этой истории - ни напарнику, ни жене... Зачем?
Первым и единственным ребенком Алибалы и Хырдаханум был мальчик, которого они назвали Вагифом. Конечно, они хотели бы иметь и дочь, но их желание не сбылось. Хырдаханум сильно простудилась, перенесла болезнь на ногах, простуда дала осложнение, она слегла. В тяжелом состоянии ее уложили в больницу. Чтобы спасти жизнь, сделали ей сложную операцию, в результате она лишилась возможности рожать. И родители стали трястись над единственным ребенком. Обычно единственный ребенок растет балованным, но, к счастью, Вагиф оказался хорошим ребенком, исполнительным, послушным, уважал родителей. Лад и мир между матерью и отцом оказали положительное влияние на его воспитание. Конечно, жизнь есть жизнь, не все получается так, как того хочет человек, родители могут и повздорить между собой, но Хырдаханум и Алибала в таких случаях не становились в позу непримиримых и то она, то он уступали друг другу, быстро мирились, и сын этих размолвок или не замечал, или не чувствовал.
Спор из-за того, ехать или нет в Кубу выручать Дадаша, был, в сущности, первым серьезным спором между Алибалой и Хырдаханум за их почти тридцатипятилетнюю супружескую жизнь. И Алибала считал, что Хырдаханум нажила инфаркт из-за его упрямства, из-за того, что он не послушался ее и поехал в Кубу. Это он виноват в том, что Хырдаханум лежит теперь тут, в отделении реанимации. Но Хырдаханум была другого мнения. Она винила в своей болезни самую себя: "Я какая-то глупая женщина, всякое мелкое дело переживаю, сокращаю свою жизнь и жизнь несчастного мужа. Ну что с того, что Алибала поехал в Кубу выручать товарища? Почему мне пришло в голову, что его могут беспричинно запутать и даже арестовать? За что? Что опасного и предосудительного в том, что товарищ, рассчитывая на его помощь, послал за ним, и Алибала поехал? Разве его там съели?"
Она смотрела на печальное лицо мужа и винила себя в том, что из-за нее он страдает: "Это я его ни с того ни с сего ввергла в такое горе. Иногда ковыряюсь в пустяках, из мухи слона делаю..."
Когда Хырдаханум представляла себе, что Алибалу за ложные показания или по подозрению в соучастии в спекуляции арестуют и посадят в тюрьму, у нее от страха сжималось сердце. Весь смысл ее жизни был в нем, в его интересах. Как ребенок надеется на отца, так и она надеялась на мужа, гордилась им, жила его заботами. В зимние месяцы случалось так, что где-то на дорогах выпадали обильные снега, появлялись заносы, и поезд Баку - Москва задерживался в пути. В первое время, когда муж возвращался из рейса с опозданием, она места себе не находила. Зная такой характер Хырдаханум, Алибала всякий раз, когда поезд запаздывал, с ближайшей станции давал ей телеграмму, чтобы она не беспокоилась. Кроме того, он записал и дал ей номер телефона диспетчерской службы вокзала, чтобы в случае чего она могла позвонить туда и справиться о поезде и о нем...
Хырдаханум провела рукой по щетинистой щеке мужа.
- Почему не побрился, ай Али?
- Зачем, какая разница...
- На люди небритым показываться неудобно.
- Я старый человек, кому какое дело, что у меня заросшее лицо?
- Это отчего же ты старый? Знаю, ты беспокоишься за меня. Разволновался, о себе забыл. Ты не забывай, следи за собой. Клянусь Вагифом, едва ты пришел, сердце перестало болеть. Если бы врачи разрешили, прямо сейчас ушла бы с тобой домой. Там я скорее поправилась бы. Здесь врачи и сестры заботливы, но все равно они не смогут ухаживать за мной лучше тебя, пусть аллах отправит мой труп в могилу на твоих плечах!
- Э-э-э, Хырда, больше не о чем тебе говорить? Ничего страшного с тобой не случилось. Поправишься. Мы должны жить до тех пор, пока не сыграем свадьбу наших внуков, а дальше будет видно.
- Эх, милый... Как дожить до той поры? Ты, не знаю, может, и доживешь, а меня уже не будет. Я на себя не рассчитываю.
- А я рассчитываю и на тебя, и на себя. Верю, что свадебный плов ты сама будешь готовить. Как на свадьбе Вагифа. Люди тот плов до сих пор вспоминают.
- Легко говорить - доживем... А дожить мудрено.
Хырдаханум прослезилась. Она очень любила своих внуков, скучала по ним. Алибала специально заговорил о внуках, чтобы ей было приятно,- если бы он знал, что она расчувствуется, то и не заикнулся бы.
- Хырда,- Алибала погладил жену по руке, ласково, как младенца,- я попросил врача, и, хотя это против закона и порядка, пока ты лежишь в этой палате, меня по возможности к тебе будут пропускать. Сейчас я пойду в Управление дороги, напишу заявление на имя начальника, попрошу отпуск в счет прошлого года.
Это решение мужа пришлось Хырдаханум по душе.
- Да, Али, выйди в отпуск, не уезжай, пока я здесь, без тебя я этой муки не вынесу.
- Разве я оставлю тебя? Если бы я мог делать эти уколы... да если бы тебя отпустили...
Хырдаханум потерлась лицом о руку мужа. Крупная слеза скатилась на ладонь Алибалы. Он поцеловал седеющие, не чесанные со вчерашнего дня волосы жены. Хырдаханум погладила волосы мужа, склонившего голову на грудь.
- Я тоскую здесь. Страшно одной. Скорее перевели бы из реанимации в другую палату, там, рядом с другими больными, будет не так тоскливо.
- Я пойду попрошу, чтобы тебя, как только станет лучше, перевели в общую палату, там будет лучше.
- Попроси, Али. Как это я ни с того ни с сего заболела?..
- Не переживай, пройдет. Скажи, что принести тебе в следующий раз?
- Ничего не надо. Теперь нужен человек, чтобы за тобой самим присматривал. Бедный, что ты станешь делать один?
- Обо мне не беспокойся, Хырда, в дорогах-то я обхожусь. Ты только скажи, что принести. Что только твоей душе угодно, принесу.
- Сестра придет и принесет все, что нужно. Мне хочется только, чтобы ты все время был здесь, рядом со мной.
- Я бы тоже хотел, да ведь не разрешат?
Алибала поцеловал жену в лоб и вышел из палаты. Из больницы он направился в Управление. Зашел к начальнику, объяснил ему ситуацию, попросил разрешения выйти в отпуск. Начальник наложил резолюцию па его заявление. Алибала пошел в канцелярию, где офор^ мили приказ об отпуске, и поехал домой.
XIV
"Кому бы могло прийти в голову, что вчера утром я оставлю жену дома здоровой, а сегодня вернусь и застану ее в больнице? Ах, проклятый инфаркт, это такая болезнь, которая не скоро проходит! Кто знает, сколько месяцев это будет длиться... И все-таки пусть лежит сколько придется, лишь бы поправилась",- думал Алибала по пути домой.
С тех пор как они поженились, не бывало случая, чтобы ему пришлось сидеть дома одному больше месяца. И сам он за все эти годы только однажды на четыре недели разлучался с женой - тогда она тоже тяжело болела, но не сердцем. Тогда приехала из Туркян покойная теща, сидела дома с трехлетним Вагифом, хлопотала по хозяйству. Он тоже трудно переносил разлуку, но тогда он был молод, а в молодости человек вынослив, все ему нипочем,- теперь он уже не тот, постоянно чувствует себя нездоровым, и к тому же он так привык к Хырдаханум, что не находил себе места без нее.
Вернувшись из больницы, Алибала покрутился по квартире, не зная, за что приняться, потом поставил на газ чайник и от усталости тут же, па кухне, присел на табуретку, облокотился о стол и задумался. Он думал о том, чем все это кончится и когда? Хырдаханум в больнице. Но беда не приходит одна. Пока он хлопотал около жены, приспела история с чемоданом. Как и обещали в Кубе, чемодан этот проклятый переправили в Баку. Он ждал, что его вызовут в отделение железнодорожной милиции и начнут расспрашивать, что к чему. Конечно, удивятся: "Ай, товарищ Расулов, мы знали тебя как скромного человека, а ты ездишь и закупаешь такие вещи! И откуда у тебя столько денег, ведь на покупку этих джинсов и гарнитуров не хватило бы и твоего годового дохода! Что ты собирался с ними делать? Сам будешь щеголять в этих брюках-дудочках с заплатами или Хырдаханум заставишь надеть?" Что мог он ответить на эти резонные вопросы? Соврать нетрудно, но настоять на лжи, убедить в ней других дело трудное. Если бы все эти дни его мысли не были заняты женой, может, он и придумал бы что-нибудь убедительное. Но ему было не до того. Знать не знал и ведать не ведал он, что, вернувшись из Кубы, застанет жену в больнице. Позавчера, как раз в это время, он вернулся из рейса, и они вместе сидели на кухне и мирно беседовали. Теперь она там, а он - тут, один, посоветоваться не с кем, утешительное слово услышать не от кого. И милиции не миновать - он взял на себя этот злополучный чемодан Дадаша и должен теперь выкручиваться...
Воздух на кухне стал тяжелым, дышать стало трудно - Алибала только теперь заметил, что облако пара поднялось до потолка. Вспомнил, что поставил на плиту чайник, встал, выключил газ. Струя пара из носика чайника била в окно, оно запотело. Алибала поднял крышку, заглянул в чайник - на дне оставалось кипятку на два-три стакана. Он долил чайник и снова включил газ. Открыл настежь окно, чтобы проветрить помещение.
Затрещал телефон. Алибала вздрогнул - телефонные звонки теперь его не радовали, он их боялся. Вспомнил, что могут звонить из больницы, ведь он записал и оставил сестрам номер телефона, чтобы они позвонили в случае чего; может быть, для Хырдаханум потребуется лекарство, которого у них нет,- так пусть сообщат, он достанет...
Алибала поднял трубку.
- Алибала? - раздался старческий голос Асадуллы.- Когда вернулся?
- Недавно.
- Как там Хырдаханум-баджи?
- Все так же. Без изменений.
- Даст бог, все наладится. Мой тебе совет: никогда не будь пессимистом.
- Посмотрим, Асадулла-муаллим, как пойдет дальше.
- Никогда не теряй надежды. Безнадежность заставляет человека опускать руки... Я знаешь почему звоню? Утром, после того как ты от меня ушел, появился красивый молодой человек, позвонил, извинился за беспокойство, сказал, что приехал к тебе, а тебя дома нет, у него есть кое-что для передачи тебе. И попросил, если можно, оставить это до твоего возвращения. Я говорю: мне что, оставь. И он эти вещи у меня оставил.
- Что еще за вещи, Асадулла-муаллим?
- Не смотрел. Возьми, сам посмотришь.
- Иду, Асадулла-муаллим.
Алибала повесил трубку. Кто бы мог прислать какие-то вещи и зачем? Не представляя себе, откуда нагрянула эта неожиданность, пошел к Асадулле. Тот открыл дверь и уже стоял на пороге, ожидая его. В коридоре, перед книжными шкафами, стояла большая корзина, прикрытая сверху листьями, а рядом с ней увесистый бумажный сверток с кровавыми пятнами.
- Вот эти вещи.
- Кто привез, не назвался?
- Назвался. Погоди-ка, вспомню...
Но как ни напрягал Асадулла-киши свою память, вспомнить имя человека, который оставил корзину и сверток, так и не смог. Смущенно поглаживая седые усы, сказал:
- Так и вертится на языке... Но не могу вспомнить... Такое необычное имя...
- А не сказал, откуда он привез это?
- А, вот это я помню. Сказал, из Кубы.
- Из Кубы? Не Явуз ли его имя?
- Вот-вот, Явуз!
Алибала понял, кто послал эти гостинцы. Ему представилось, как Дадаш с племянником пришли утром в гостиницу и не застали его... И тогда Дадаш отправил Явуза в Баку...
- Парень вам больше ничего не сказал?
- Передайте это, говорит, Алибале-ами, а вечером я сам ему позвоню.
Алибала сожалел, что его не было дома, когда Явуз принес корзину и сверток,- он повернул бы его со всем этим от порога: вези туда, откуда привез! После вчерашнего разговора он от Дадаша не принял бы макового зернышка. "Зачем он послал мне все это? Платит мне за добро? Да разве он понимает добро?"
Не будь того разговора в гостинице, поездка в Кубу не так жгла бы Алибалу. "Внимание плохого человека в тягость тому, кому оказано... Куда мне теперь это девать? Есть только один выход: отнести домой, дождаться звонка Явуза и сказать, чтобы он приехал и забрал".
Асадулла-киши не мог понять, почему сосед стоит в нерешительности и вроде не рад гостинцам из Кубы.
- Скажи-ка мне как Хырдаханум-баджи? - снова спросил он.- Когда выписывается из больницы?
- Видно, это долгая история, Асадулла-муаллим. У нее инфаркт, врач говорит, что долго придется лежать. Она все еще в реанимации.
- Что ты говоришь...
- Она, бедняжка, и не знает, что у нее инфаркт, думает - обычная сердечная слабость. Не хочет оставаться в больнице, говорит: попроси врача, чтобы отпустил, дома буду лечиться...
- Так ты говоришь, что у Хырдаханум-баджи инфаркт? - Асадулла покачал головой.- Тяжелая болезнь! У меня есть книга об этой болезни. Погоди-ка, посмотрю.
И, шаркая шлепанцами, Асадулла прошел в соседнюю комнату и через некоторое время вернулся с довольно толстой книгой.
- Вот, нашел. Тут написано, что такое инфаркт и как надо лечить его. Если прочтешь, узнаешь все о болезни твоей жены, сможешь следить за ее лечением. Режим тоже надо знать. Прочти.
Алибала взял книгу, на обложке которой было нарисовано сердце. Прочтя заглавие-"Инфаркт миокарда", Алибала подумал, что старик не успокоится, найдет и навяжет ему еще какую-нибудь книгу, а то и не одну,- пропадешь! Странный человек, только о книгах и думает. Хоть десять дней проведи рядом с ним, ни о чем другом говорить не будет, только о книгах. Будто других забот и хлопот у него нет. Славный сосед, но вот с такими странностями... И Алибала повернулся, чтобы уйти.
- Уходишь, Алибала? Пройди ко мне, я заварю свежий чай...
- Спасибо, я уже пил...- поспешно сказал Алибала, хотя с утра ничего не ел и не пил.
- Тогда подожди минутку,- сказал старик и опять скрылся в комнате.
"Так и есть,- подумал Алибала,- сейчас принесет еще какую-нибудь книженцию". Но на этот раз старик принес капроновую обложку для книг, взял у Алибалы "Инфаркт миокарда" и вдел ее в эту обложку.
- Это хорошая вещь - обложка,- сказал он,- не пачкается и не треплется. Очень прошу тебя, Алибала, аккуратно читай, палец не слюнявь, страниц не загибай,- он достал из кармана домашней пижамы небольшую картонку,- вот закладка, используй ее, легче будет найти, на каком месте остановился...
Асадулла-киши всунул закладку в книгу и наконец вручил Алибале "Инфаркт миокарда". И хотя Алибале опротивела и книга, и вся процедура вокруг нее, он не подал и виду. Поднял корзину - она была очень тяжелая - и отнес ее в свою квартиру, потом пришел за окровавленным свертком.
* * *
Наступил вечер, но Алибала, в ожидании звонка Явуза, никуда не смел выйти. А звонка все не было. Корзина с грушами, нераспечатанная, стояла в квартире. Половину бараньей туши, завернутую в мешковину, Алибала кое-как поместил в холодильник. Он ждал, когда позвонит Явуз, чтобы сказать: приходи и забери этот сверток и эту корзину. Куда же он, дьявол, запропастился? Кажется, он говорил, что у него сестра живет в поселке Мусабекова; приезжая в Баку, он останавливается у нее. Поселок большой - искать Явуза не побежишь. И вызвать нельзя - номер телефона неизвестен... Что хочешь думай...
Прождав напрасно весь вечер, Алибала разделся и лег. И как только лег, задребезжал телефон,
- Да, слушаю.
- Добрый вечер, Алибала-ами.
Это был Явуз - хоть поздно, но слово сдержал, позвонил. Алибала не узнал его по голосу, он впервые разговаривал с ним по телефону, и все-таки по кубинскому произношению догадался, кто говорит.
- Явуз, ты? Я давно жду. Почему так долго не звонил?
- Дело было. Извините, кажется, я вас разбудил?
- Нет, я еще не спал. Ты откуда говоришь?
- Я здесь, в Баку, от сестры звоню.
- Они далеко живут?
- А что? Я же говорил вам, в поселке Мусабекова.
- Можешь сейчас заехать к нам?
Удивленный тем, что Алибала приглашает его в такое время, Явуз спросил:
- К добру ли, Алибала-ами? Если нужно, приеду.
- Если не к добру, то и не ко злу. Хочу, чтобы ты пришел и забрал те вещи, которые привез.
Явуз не ожидал такого от товарища своего дяди, потому что он ничего не знал о вчерашнем их разговоре в гостинице, об этом дядя ни словом не обмолвился.
- Алибала-ами, это же ваша доля, дядя послал. Даже если подарок плох, его не возвращают. Ведь это послал не чужой человек, а ваш фронтовой товарищ. Почему не хотите принять?
"Явуз парень славный, и он, конечно, прав. Тем более что ничего не знает о нашем споре с Дадашем..." Алибала не хотел, чтобы отношения старших переносились на младших - это несправедливо,- и как можно мягче сказал:
- Явуз, сынок, матери моих детей дома нет, я один, на что мне одному столько мяса и фруктов? А семья у твоей сестры, наверное, не маленькая, прошу: забери это все и отдай, или у меня все испортится, жаль.
- Семья у моей сестры большая, Алибала-ами, но я им тоже всего привез. Вы ведь знаете, я одной ногой здесь, другой - в Кубе: часто сюда приезжаю и всегда привожу им мясо, фрукты и все необходимое. А это, как говорится, ваша доля, так что кушайте на здоровье.
- Да кто столько в состоянии скушать? Зачем же продукты должны портиться?
- Не испортятся, Алибала-ами. Суньте мясо в холодильное отделение, в морозильник, так оно и два меся ца пролежит, не испортится. Спелые фрукты ешьте, а крепкие положите на балкон, они там постепенно дойдут. Поймите меня, Алибала-ами, я не ленюсь приехать, машина на ближайшей автостоянке, могу сесть - и через пять минут у вас. Но не для того приеду, чтобы забрать то, что привез, а просто чтобы повидать вас.
- Явуз, сынок, очень тебя прошу: приезжай забери продукты, испортятся. Ведь Дадаш их не на поле подобрал, ты сам вчера говорил, что он покупает фрукты в селах. Раз деньги заплачены, зачем добру пропадать?
По настойчивости Алибалы Явуз наконец понял, что друг его дяди хочет вернуть гостинцы не потому, что их много и они могут испортиться,- тут причина посерьезней; похоже, Алибала не хочет иметь дело с Дадашем.
- Алибала-ами, я тут ни при чем. Дядя прислал эти гостинцы вам, я их привез, и теперь дело ваше, что хотите, то и делайте, обратно не возьму. Я позвонил, чтобы узнать, передали их вам или нет. Всего вам доброго, Алибала-ами! - И Явуз повесил трубку.
об этом она хотела сказать...
Еще с первой встречи с ним она заметила, как очарованно смотрел он в ее глаза.
В то время семья Хырдаханум только что переехала в освободившуюся квартиру по улице Касума Измайлова. Алибала даже не знал ее имени. Лишь потом он узнал, что ей едва исполнилось семнадцать лет и что она учится в библиотечном техникуме, - видя, как она по утрам уходила из дому с портфелем в руке и возвращалась в один и тот же час, он решил, что она учится в старших классах средней школы. Много нашлось охотников до этой пухленькой черноглазой девушки, переехавшей в город из апшеронского села Туркяны. Среди претендентов на руку девушки были парни куда красивее и представительнее Алибалы. Это его очень беспокоило, он опасался, что кто-нибудь из этих парней опередит его и получит согласие девушки. Надо было торопиться, пока не поздно. Алибала уже знал, какой дорогой Хырдаханум ходит в техникум. Однажды он перехватил ее на пути домой. Поздоровался и без длинных предисловий открыл ей свое сердце. Он сказал, что с первого своего появления она ему понравилась, что думает он о ней неотступно, что намерения у него ясные - он желает жениться на ней. И добавил, чтобы она не спешила с ответом, посоветовалась с родителями, подумала. И еще добавил, что будет счастлив получить от нее положительный ответ. Хырдаханум улыбнулась и ответила ему одним словом: "Подумаю". Несколько дней Алибала ходил в большой тревоге, краткий ответ девушки казался ему культурным отказом, но все же он не терял надежды. А недели через две после объяснения Алибала узнал от одного товарища, что еще двое парней из их квартала останавливали Хырдаханум на улице, изъяснялись в любви и делали ей предложения. У Алибалы опустились руки. Потом он узнал, что Хырдаханум отказала этим парням. Он немного успокоился, но сделал из этого вывод, что девушка, отказавшая таким красивым парням из обеспеченных семей, даже близко к себе не подпустит Алибалу, эту "голь перекатную". И, значит, не стоит идти за ответом, надо выбросить из головы самую мысль о женитьбе. Правильно, не в свои сани не садись. Но как ни пытался он не думать о Хырде, ничего не получалось; - наоборот, еще больше думал. Наконец он решил, что лучше от самой девушки услышать отказ и узнать правду, чем жить в такой неизвестности и тревоге. Он снова пошел на тот угол, где впервые остановил ее и объяснился, и стал ждать возвращения Хырдаханум из техникума. Неуверенно подошел к ней, поздоровался. Против его ожидания, девушка не удивилась, не рассердилась, ласково ответила на его приветствие... С того дня они стали встречаться. Прошло некоторое время. Потом они обручились, а через год, когда Хырдаханум окончила техникум и получила диплом, поженились.
Все соседи в квартале были поражены тем, что из целой толпы красивых парней Хырдаханум выбрала ничем не примечательного, некрасивого, бедного, как говорили, парня. Парни утешали себя как могли: один сказал, что, значит, у Алибалы есть счастье; другой сказал, что большинство красивых девушек выходят замуж за некрасивых парней, чтобы мужья им не изменяли, ценили их. Еще один из отвергнутых иронически заметил, что в лесу лучшую дичь съедает волк. Еще кто-то добавил, что любовь слепа.
Конечно, все это говорилось за глаза. Алибала не слышал этих изречений, в противном случае не обошлось бы без драки, он был не из тех, кто молча сносит насмешки, - товарищи знали об этом и побаивались его.
Алибала и сам удивлялся, почему Хырда предпочла его обеспеченным и красивым парням. После женитьбы он как-то спросил ее об этом. "Мне понравилась в тебе совестливость, - сказала она, - простота и скромность. Из них, по-моему, и соткана красота".
Шли годы, и Алибала убеждался, что Хырдаханум оставалась простой и скромной женщиной, поэтому и наладилась их семейная жизнь с первого дня и они жили, словно у них было одно сердце, одна душа на двоих.
До встречи с Хырдаханум Алибала ни с одной девушкой не встречался, ни одной женщины не знал. И после женитьбы, в продолжении всей жизни, он никогда не засматривался на других женщин. Некоторым это казалось странным и даже смешным. Они не верили ему, говорили, что Алибала втихую делает свои дела, а выставляет себя святошей. Но Алибала действительно никогда не косился на посторонних женщин и легкомысленным женщинам не позволял приближаться к себе. А уж в дорогах он чего только не насмотрелся! Однажды в рейсе, лет двадцать тому назад, когда ои работал в поездах Баку - Ростов, на него положила глаз молодая, красивая, со вкусом одетая женщина. Она села в Минводах, - очевидно, возвращалась с курорта. Вечером, когда Алибала разносил чай, она одарила его улыбкой. А немного погодя заявила, что у нее жажда, попросила принести еще стаканчик чаю и вроде хотела еще что-то сказать, но Алибале было неловко стоять перед ней, и он вышел. "Надо же,- подумал он,- как вольно себя ведет... Халат нараспашку, вся грудь открыта. Интересно, в чьих она руках? Видно, делает что хочет..." Немного погодя он понес ей чай. В купе опьяняюще пахло дорогими духами, их аромат кружил голову, - такие духи Алибале и не снились, таких никогда не знала Хырдаханум...
На этот раз женщина сидела так, что халат совсем распахнулся, обнажив правое бедро и даже живот, но она ничуть не смутилась, словно Алибала был или бесплотный дух, или близкий ей человек. Зато он устыдился и, не говоря ни слова, поставил стакан на стол и вышел.
В тот день получилось так, что напарник лег спать рано, Алибала дежурил. Около полуночи, когда он прибрался в вагоне, па табло загорелся огонек вызывали из пятого купе. Алибала пошел, постучался. "Войдите", - услышал он и открыл дверь. Женщина, севшая в Минводах, по-прежнему ехала в купе одна. Она лежала на постели полуголая, прикрыв живот простыней.
- Извините, что беспокою вас в такую пору, но у меня бессонница... Если нетрудно, прошу вас, принесите кипяченой воды - запить лекарство.
Алибала пошел принес воду, но, войдя в купе, увидел, что женщина улеглась на спину и сбросила простыню, обнажив места, которые не то что мужчинам женщинам стыдно показывать, и с ожиданием поглядывает на него. Алибала подал воду, она неохотно взяла стакан, поставила на столик.
- Вы уже уходите? Куда торопитесь, вас же не гонят? Вы молодой мужчина, должны понимать, почему женщине не спится в такую пору.
Алибала не ожидал подобной откровенности и не знал, что сказать.
- С женщиной, которой не спится, надо быть поласковее, не так ли? продолжала она. Затуманенными от страсти глазами она оглядела Алибалу - еще мгновение, и перейдёт к действиям.
Алибала хладнокровно ответил:
- Ласки следует ожидать от мужа. Советую вам побольше выпить снотворного, и все пройдет. Спокойной ночи!
Утром чай разносил напарник. Алибала увидел эту женщину только при выходе из вагона в Ростове. Она гордо прошла мимо него, даже не удостоив его взглядом.
Никому не рассказывал он об этой истории - ни напарнику, ни жене... Зачем?
Первым и единственным ребенком Алибалы и Хырдаханум был мальчик, которого они назвали Вагифом. Конечно, они хотели бы иметь и дочь, но их желание не сбылось. Хырдаханум сильно простудилась, перенесла болезнь на ногах, простуда дала осложнение, она слегла. В тяжелом состоянии ее уложили в больницу. Чтобы спасти жизнь, сделали ей сложную операцию, в результате она лишилась возможности рожать. И родители стали трястись над единственным ребенком. Обычно единственный ребенок растет балованным, но, к счастью, Вагиф оказался хорошим ребенком, исполнительным, послушным, уважал родителей. Лад и мир между матерью и отцом оказали положительное влияние на его воспитание. Конечно, жизнь есть жизнь, не все получается так, как того хочет человек, родители могут и повздорить между собой, но Хырдаханум и Алибала в таких случаях не становились в позу непримиримых и то она, то он уступали друг другу, быстро мирились, и сын этих размолвок или не замечал, или не чувствовал.
Спор из-за того, ехать или нет в Кубу выручать Дадаша, был, в сущности, первым серьезным спором между Алибалой и Хырдаханум за их почти тридцатипятилетнюю супружескую жизнь. И Алибала считал, что Хырдаханум нажила инфаркт из-за его упрямства, из-за того, что он не послушался ее и поехал в Кубу. Это он виноват в том, что Хырдаханум лежит теперь тут, в отделении реанимации. Но Хырдаханум была другого мнения. Она винила в своей болезни самую себя: "Я какая-то глупая женщина, всякое мелкое дело переживаю, сокращаю свою жизнь и жизнь несчастного мужа. Ну что с того, что Алибала поехал в Кубу выручать товарища? Почему мне пришло в голову, что его могут беспричинно запутать и даже арестовать? За что? Что опасного и предосудительного в том, что товарищ, рассчитывая на его помощь, послал за ним, и Алибала поехал? Разве его там съели?"
Она смотрела на печальное лицо мужа и винила себя в том, что из-за нее он страдает: "Это я его ни с того ни с сего ввергла в такое горе. Иногда ковыряюсь в пустяках, из мухи слона делаю..."
Когда Хырдаханум представляла себе, что Алибалу за ложные показания или по подозрению в соучастии в спекуляции арестуют и посадят в тюрьму, у нее от страха сжималось сердце. Весь смысл ее жизни был в нем, в его интересах. Как ребенок надеется на отца, так и она надеялась на мужа, гордилась им, жила его заботами. В зимние месяцы случалось так, что где-то на дорогах выпадали обильные снега, появлялись заносы, и поезд Баку - Москва задерживался в пути. В первое время, когда муж возвращался из рейса с опозданием, она места себе не находила. Зная такой характер Хырдаханум, Алибала всякий раз, когда поезд запаздывал, с ближайшей станции давал ей телеграмму, чтобы она не беспокоилась. Кроме того, он записал и дал ей номер телефона диспетчерской службы вокзала, чтобы в случае чего она могла позвонить туда и справиться о поезде и о нем...
Хырдаханум провела рукой по щетинистой щеке мужа.
- Почему не побрился, ай Али?
- Зачем, какая разница...
- На люди небритым показываться неудобно.
- Я старый человек, кому какое дело, что у меня заросшее лицо?
- Это отчего же ты старый? Знаю, ты беспокоишься за меня. Разволновался, о себе забыл. Ты не забывай, следи за собой. Клянусь Вагифом, едва ты пришел, сердце перестало болеть. Если бы врачи разрешили, прямо сейчас ушла бы с тобой домой. Там я скорее поправилась бы. Здесь врачи и сестры заботливы, но все равно они не смогут ухаживать за мной лучше тебя, пусть аллах отправит мой труп в могилу на твоих плечах!
- Э-э-э, Хырда, больше не о чем тебе говорить? Ничего страшного с тобой не случилось. Поправишься. Мы должны жить до тех пор, пока не сыграем свадьбу наших внуков, а дальше будет видно.
- Эх, милый... Как дожить до той поры? Ты, не знаю, может, и доживешь, а меня уже не будет. Я на себя не рассчитываю.
- А я рассчитываю и на тебя, и на себя. Верю, что свадебный плов ты сама будешь готовить. Как на свадьбе Вагифа. Люди тот плов до сих пор вспоминают.
- Легко говорить - доживем... А дожить мудрено.
Хырдаханум прослезилась. Она очень любила своих внуков, скучала по ним. Алибала специально заговорил о внуках, чтобы ей было приятно,- если бы он знал, что она расчувствуется, то и не заикнулся бы.
- Хырда,- Алибала погладил жену по руке, ласково, как младенца,- я попросил врача, и, хотя это против закона и порядка, пока ты лежишь в этой палате, меня по возможности к тебе будут пропускать. Сейчас я пойду в Управление дороги, напишу заявление на имя начальника, попрошу отпуск в счет прошлого года.
Это решение мужа пришлось Хырдаханум по душе.
- Да, Али, выйди в отпуск, не уезжай, пока я здесь, без тебя я этой муки не вынесу.
- Разве я оставлю тебя? Если бы я мог делать эти уколы... да если бы тебя отпустили...
Хырдаханум потерлась лицом о руку мужа. Крупная слеза скатилась на ладонь Алибалы. Он поцеловал седеющие, не чесанные со вчерашнего дня волосы жены. Хырдаханум погладила волосы мужа, склонившего голову на грудь.
- Я тоскую здесь. Страшно одной. Скорее перевели бы из реанимации в другую палату, там, рядом с другими больными, будет не так тоскливо.
- Я пойду попрошу, чтобы тебя, как только станет лучше, перевели в общую палату, там будет лучше.
- Попроси, Али. Как это я ни с того ни с сего заболела?..
- Не переживай, пройдет. Скажи, что принести тебе в следующий раз?
- Ничего не надо. Теперь нужен человек, чтобы за тобой самим присматривал. Бедный, что ты станешь делать один?
- Обо мне не беспокойся, Хырда, в дорогах-то я обхожусь. Ты только скажи, что принести. Что только твоей душе угодно, принесу.
- Сестра придет и принесет все, что нужно. Мне хочется только, чтобы ты все время был здесь, рядом со мной.
- Я бы тоже хотел, да ведь не разрешат?
Алибала поцеловал жену в лоб и вышел из палаты. Из больницы он направился в Управление. Зашел к начальнику, объяснил ему ситуацию, попросил разрешения выйти в отпуск. Начальник наложил резолюцию па его заявление. Алибала пошел в канцелярию, где офор^ мили приказ об отпуске, и поехал домой.
XIV
"Кому бы могло прийти в голову, что вчера утром я оставлю жену дома здоровой, а сегодня вернусь и застану ее в больнице? Ах, проклятый инфаркт, это такая болезнь, которая не скоро проходит! Кто знает, сколько месяцев это будет длиться... И все-таки пусть лежит сколько придется, лишь бы поправилась",- думал Алибала по пути домой.
С тех пор как они поженились, не бывало случая, чтобы ему пришлось сидеть дома одному больше месяца. И сам он за все эти годы только однажды на четыре недели разлучался с женой - тогда она тоже тяжело болела, но не сердцем. Тогда приехала из Туркян покойная теща, сидела дома с трехлетним Вагифом, хлопотала по хозяйству. Он тоже трудно переносил разлуку, но тогда он был молод, а в молодости человек вынослив, все ему нипочем,- теперь он уже не тот, постоянно чувствует себя нездоровым, и к тому же он так привык к Хырдаханум, что не находил себе места без нее.
Вернувшись из больницы, Алибала покрутился по квартире, не зная, за что приняться, потом поставил на газ чайник и от усталости тут же, па кухне, присел на табуретку, облокотился о стол и задумался. Он думал о том, чем все это кончится и когда? Хырдаханум в больнице. Но беда не приходит одна. Пока он хлопотал около жены, приспела история с чемоданом. Как и обещали в Кубе, чемодан этот проклятый переправили в Баку. Он ждал, что его вызовут в отделение железнодорожной милиции и начнут расспрашивать, что к чему. Конечно, удивятся: "Ай, товарищ Расулов, мы знали тебя как скромного человека, а ты ездишь и закупаешь такие вещи! И откуда у тебя столько денег, ведь на покупку этих джинсов и гарнитуров не хватило бы и твоего годового дохода! Что ты собирался с ними делать? Сам будешь щеголять в этих брюках-дудочках с заплатами или Хырдаханум заставишь надеть?" Что мог он ответить на эти резонные вопросы? Соврать нетрудно, но настоять на лжи, убедить в ней других дело трудное. Если бы все эти дни его мысли не были заняты женой, может, он и придумал бы что-нибудь убедительное. Но ему было не до того. Знать не знал и ведать не ведал он, что, вернувшись из Кубы, застанет жену в больнице. Позавчера, как раз в это время, он вернулся из рейса, и они вместе сидели на кухне и мирно беседовали. Теперь она там, а он - тут, один, посоветоваться не с кем, утешительное слово услышать не от кого. И милиции не миновать - он взял на себя этот злополучный чемодан Дадаша и должен теперь выкручиваться...
Воздух на кухне стал тяжелым, дышать стало трудно - Алибала только теперь заметил, что облако пара поднялось до потолка. Вспомнил, что поставил на плиту чайник, встал, выключил газ. Струя пара из носика чайника била в окно, оно запотело. Алибала поднял крышку, заглянул в чайник - на дне оставалось кипятку на два-три стакана. Он долил чайник и снова включил газ. Открыл настежь окно, чтобы проветрить помещение.
Затрещал телефон. Алибала вздрогнул - телефонные звонки теперь его не радовали, он их боялся. Вспомнил, что могут звонить из больницы, ведь он записал и оставил сестрам номер телефона, чтобы они позвонили в случае чего; может быть, для Хырдаханум потребуется лекарство, которого у них нет,- так пусть сообщат, он достанет...
Алибала поднял трубку.
- Алибала? - раздался старческий голос Асадуллы.- Когда вернулся?
- Недавно.
- Как там Хырдаханум-баджи?
- Все так же. Без изменений.
- Даст бог, все наладится. Мой тебе совет: никогда не будь пессимистом.
- Посмотрим, Асадулла-муаллим, как пойдет дальше.
- Никогда не теряй надежды. Безнадежность заставляет человека опускать руки... Я знаешь почему звоню? Утром, после того как ты от меня ушел, появился красивый молодой человек, позвонил, извинился за беспокойство, сказал, что приехал к тебе, а тебя дома нет, у него есть кое-что для передачи тебе. И попросил, если можно, оставить это до твоего возвращения. Я говорю: мне что, оставь. И он эти вещи у меня оставил.
- Что еще за вещи, Асадулла-муаллим?
- Не смотрел. Возьми, сам посмотришь.
- Иду, Асадулла-муаллим.
Алибала повесил трубку. Кто бы мог прислать какие-то вещи и зачем? Не представляя себе, откуда нагрянула эта неожиданность, пошел к Асадулле. Тот открыл дверь и уже стоял на пороге, ожидая его. В коридоре, перед книжными шкафами, стояла большая корзина, прикрытая сверху листьями, а рядом с ней увесистый бумажный сверток с кровавыми пятнами.
- Вот эти вещи.
- Кто привез, не назвался?
- Назвался. Погоди-ка, вспомню...
Но как ни напрягал Асадулла-киши свою память, вспомнить имя человека, который оставил корзину и сверток, так и не смог. Смущенно поглаживая седые усы, сказал:
- Так и вертится на языке... Но не могу вспомнить... Такое необычное имя...
- А не сказал, откуда он привез это?
- А, вот это я помню. Сказал, из Кубы.
- Из Кубы? Не Явуз ли его имя?
- Вот-вот, Явуз!
Алибала понял, кто послал эти гостинцы. Ему представилось, как Дадаш с племянником пришли утром в гостиницу и не застали его... И тогда Дадаш отправил Явуза в Баку...
- Парень вам больше ничего не сказал?
- Передайте это, говорит, Алибале-ами, а вечером я сам ему позвоню.
Алибала сожалел, что его не было дома, когда Явуз принес корзину и сверток,- он повернул бы его со всем этим от порога: вези туда, откуда привез! После вчерашнего разговора он от Дадаша не принял бы макового зернышка. "Зачем он послал мне все это? Платит мне за добро? Да разве он понимает добро?"
Не будь того разговора в гостинице, поездка в Кубу не так жгла бы Алибалу. "Внимание плохого человека в тягость тому, кому оказано... Куда мне теперь это девать? Есть только один выход: отнести домой, дождаться звонка Явуза и сказать, чтобы он приехал и забрал".
Асадулла-киши не мог понять, почему сосед стоит в нерешительности и вроде не рад гостинцам из Кубы.
- Скажи-ка мне как Хырдаханум-баджи? - снова спросил он.- Когда выписывается из больницы?
- Видно, это долгая история, Асадулла-муаллим. У нее инфаркт, врач говорит, что долго придется лежать. Она все еще в реанимации.
- Что ты говоришь...
- Она, бедняжка, и не знает, что у нее инфаркт, думает - обычная сердечная слабость. Не хочет оставаться в больнице, говорит: попроси врача, чтобы отпустил, дома буду лечиться...
- Так ты говоришь, что у Хырдаханум-баджи инфаркт? - Асадулла покачал головой.- Тяжелая болезнь! У меня есть книга об этой болезни. Погоди-ка, посмотрю.
И, шаркая шлепанцами, Асадулла прошел в соседнюю комнату и через некоторое время вернулся с довольно толстой книгой.
- Вот, нашел. Тут написано, что такое инфаркт и как надо лечить его. Если прочтешь, узнаешь все о болезни твоей жены, сможешь следить за ее лечением. Режим тоже надо знать. Прочти.
Алибала взял книгу, на обложке которой было нарисовано сердце. Прочтя заглавие-"Инфаркт миокарда", Алибала подумал, что старик не успокоится, найдет и навяжет ему еще какую-нибудь книгу, а то и не одну,- пропадешь! Странный человек, только о книгах и думает. Хоть десять дней проведи рядом с ним, ни о чем другом говорить не будет, только о книгах. Будто других забот и хлопот у него нет. Славный сосед, но вот с такими странностями... И Алибала повернулся, чтобы уйти.
- Уходишь, Алибала? Пройди ко мне, я заварю свежий чай...
- Спасибо, я уже пил...- поспешно сказал Алибала, хотя с утра ничего не ел и не пил.
- Тогда подожди минутку,- сказал старик и опять скрылся в комнате.
"Так и есть,- подумал Алибала,- сейчас принесет еще какую-нибудь книженцию". Но на этот раз старик принес капроновую обложку для книг, взял у Алибалы "Инфаркт миокарда" и вдел ее в эту обложку.
- Это хорошая вещь - обложка,- сказал он,- не пачкается и не треплется. Очень прошу тебя, Алибала, аккуратно читай, палец не слюнявь, страниц не загибай,- он достал из кармана домашней пижамы небольшую картонку,- вот закладка, используй ее, легче будет найти, на каком месте остановился...
Асадулла-киши всунул закладку в книгу и наконец вручил Алибале "Инфаркт миокарда". И хотя Алибале опротивела и книга, и вся процедура вокруг нее, он не подал и виду. Поднял корзину - она была очень тяжелая - и отнес ее в свою квартиру, потом пришел за окровавленным свертком.
* * *
Наступил вечер, но Алибала, в ожидании звонка Явуза, никуда не смел выйти. А звонка все не было. Корзина с грушами, нераспечатанная, стояла в квартире. Половину бараньей туши, завернутую в мешковину, Алибала кое-как поместил в холодильник. Он ждал, когда позвонит Явуз, чтобы сказать: приходи и забери этот сверток и эту корзину. Куда же он, дьявол, запропастился? Кажется, он говорил, что у него сестра живет в поселке Мусабекова; приезжая в Баку, он останавливается у нее. Поселок большой - искать Явуза не побежишь. И вызвать нельзя - номер телефона неизвестен... Что хочешь думай...
Прождав напрасно весь вечер, Алибала разделся и лег. И как только лег, задребезжал телефон,
- Да, слушаю.
- Добрый вечер, Алибала-ами.
Это был Явуз - хоть поздно, но слово сдержал, позвонил. Алибала не узнал его по голосу, он впервые разговаривал с ним по телефону, и все-таки по кубинскому произношению догадался, кто говорит.
- Явуз, ты? Я давно жду. Почему так долго не звонил?
- Дело было. Извините, кажется, я вас разбудил?
- Нет, я еще не спал. Ты откуда говоришь?
- Я здесь, в Баку, от сестры звоню.
- Они далеко живут?
- А что? Я же говорил вам, в поселке Мусабекова.
- Можешь сейчас заехать к нам?
Удивленный тем, что Алибала приглашает его в такое время, Явуз спросил:
- К добру ли, Алибала-ами? Если нужно, приеду.
- Если не к добру, то и не ко злу. Хочу, чтобы ты пришел и забрал те вещи, которые привез.
Явуз не ожидал такого от товарища своего дяди, потому что он ничего не знал о вчерашнем их разговоре в гостинице, об этом дядя ни словом не обмолвился.
- Алибала-ами, это же ваша доля, дядя послал. Даже если подарок плох, его не возвращают. Ведь это послал не чужой человек, а ваш фронтовой товарищ. Почему не хотите принять?
"Явуз парень славный, и он, конечно, прав. Тем более что ничего не знает о нашем споре с Дадашем..." Алибала не хотел, чтобы отношения старших переносились на младших - это несправедливо,- и как можно мягче сказал:
- Явуз, сынок, матери моих детей дома нет, я один, на что мне одному столько мяса и фруктов? А семья у твоей сестры, наверное, не маленькая, прошу: забери это все и отдай, или у меня все испортится, жаль.
- Семья у моей сестры большая, Алибала-ами, но я им тоже всего привез. Вы ведь знаете, я одной ногой здесь, другой - в Кубе: часто сюда приезжаю и всегда привожу им мясо, фрукты и все необходимое. А это, как говорится, ваша доля, так что кушайте на здоровье.
- Да кто столько в состоянии скушать? Зачем же продукты должны портиться?
- Не испортятся, Алибала-ами. Суньте мясо в холодильное отделение, в морозильник, так оно и два меся ца пролежит, не испортится. Спелые фрукты ешьте, а крепкие положите на балкон, они там постепенно дойдут. Поймите меня, Алибала-ами, я не ленюсь приехать, машина на ближайшей автостоянке, могу сесть - и через пять минут у вас. Но не для того приеду, чтобы забрать то, что привез, а просто чтобы повидать вас.
- Явуз, сынок, очень тебя прошу: приезжай забери продукты, испортятся. Ведь Дадаш их не на поле подобрал, ты сам вчера говорил, что он покупает фрукты в селах. Раз деньги заплачены, зачем добру пропадать?
По настойчивости Алибалы Явуз наконец понял, что друг его дяди хочет вернуть гостинцы не потому, что их много и они могут испортиться,- тут причина посерьезней; похоже, Алибала не хочет иметь дело с Дадашем.
- Алибала-ами, я тут ни при чем. Дядя прислал эти гостинцы вам, я их привез, и теперь дело ваше, что хотите, то и делайте, обратно не возьму. Я позвонил, чтобы узнать, передали их вам или нет. Всего вам доброго, Алибала-ами! - И Явуз повесил трубку.