Эюб схватился за ветвь дерева и по нему спустился во двор. Подошел и поздоровался со всеми, с Алибалой, которого давно не видел, за руку, спросил его о Вагифе.
Агадаи поставил огромную сковороду посреди скатерти на чугунную подставку.
- Ну, приступайте, а то остынет.- И стал наполнять тарелки, ставя их перед каждым.
Худой рыжеватый парень, прожевав первый кусок, выразительно поглядел на Агадаи и прищелкнул пальцами у горла. Агадаи понимающе кивнул.
- Кебле Меджид,- почтительно обратился он к аксакалу,- молодые люди не прочь немного выпить. У меня есть бочонок шемахинского вина. Если позволите, я подам его к столу.
Кебле Меджид ожидал этой просьбы.
- Выпить и вы не прочь, Агадаи, да и еще кое-кто, так что неси вино. Магомед запретил пить тем, кто пить не умеет. Слава аллаху, наши ребята не теряют голову от вина, им можно выпить.
Сам Кебле Меджид в жизни не брал в рот вина.
Еще один седобородый старик не пил, потому что был болен, остальные к возможности выпить отнеслись с энтузиазмом.
Притащили бочонок с вином, стаканы. Инициатор этого дела, рыжий парень, нацедил вина из бочонка в трехлитровый баллон, а уже из него стал разливать по стаканам.
Агадаи поднял стакан:
- Кебле Меджид-ами, с вашего разрешения,- аксакал кивнул головой в знак согласия,- выпьем за то, чтобы наша дружба была вечной и чтобы мы всегда собирались за одной скатертью. Там, где дружба, нет места сварам и ссорам. За дружбу!
Вино было отличное, и все выпили до дна. Рыжий хорошо знал свое дело - он тут же наполнил стаканы снова.
- .Разрешите, - опять заговорил Агадаи,- поднять еще один тост, а потом пусть говорит кто хочет.- И поскольку никто не возражал, он повел речь дальше:- У нас, у азербайджанцев, есть пословица, которую знают все. Говорят: "Иди туда, где нет аллаха, но не ходи туда, где нет старшего". Этот наш маленький двор еще раз подтверждает народную мудрость. У нас есть старший. Кебле Меджид - не только аксакал нашего двора, по и аксакал квартала. Там, где он, царит порядок, уважение и почтительность к старшим. А стоит, не приведи аллах, кому-то оказаться в затруднительном положении, Кебли Меджид-ами первым засучивает рукава.
- Верно, верно,- поддержали участники пиршества, и Агадаи предложил выпить за здоровье дорогого Кебле Меджида, которому уже девяносто один год, и за то, чтобы наступил такой день, когда- можно будет собраться во дворе и отметить его столетие.
Стоя выпили за здоровье старика.
И хотя Кебле Меджид не чокался с пьющими, он с благодарностью кивал головой и каждому из них выразил свою благодарность.
Прохладное кисловатое вино разожгло аппетит, и мужчины набросились на джызбыз, такой вкусный, что даже сытый человек не смог бы устоять перед ним, попробовав хоть один кусочек.
Некоторое время спустя сидевший напротив Кебле Меджида Алибала поднял свой стакан и сказал:
- Кебле Меджид, в нашей компании нет тамады. Но какая нужда в тамаде в том обществе, где сидите вы? Если разрешите, я тоже скажу одни тост.
- Говори, Алибала.
- Дорогие мои,- обратился Алибала ко всем сидящим,- говорят, цену старого гнезда узнаешь, когда переселяешься в новое. Я теперь хорошо понимаю смысл этого народного изречения. Когда нам дали новую просторную квартиру в микрорайоне, мы с Хырдаханум очень радовались этому. Но прошло время, и мы почувствовали, что к радости примешивается и печаль. Печаль от разлуки с нашим старым двором и кварталом, с такими соседями, как вы. Не подумайте, что на новом месте нехорошие соседи, что они чем-то досаждают нам. Вовсе нет! Они не сделали мне ничего плохого. Да и почему они должны делать мне плохое? Но суть в том, что мне там скучно. Всегда чувствую, что вас нет рядом со мной. Мужчины из этого двора - мои братья, а женщины - сестры. Что бы я стал делать в те трудные дни, когда меня постигло несчастье, если бы вы не оказали мне помощи? Ума не приложу...- Алибала помолчал. Он расчувствовался.- Как хорошо, что вы есть на свете...
- Не приведи аллах остаться одному,- участливо сказал Эюб.
- Да,- продолжал Алибала,- в прошлом году, когда со мной случилась эта беда, не будь вас, я растерялся бы. Только когда все прошло и успокоилось, Агадаи обо всем мне рассказал... Поэтому сегодня я еще раз пью за здоровье каждого из вас, пью за ваши семьи, за ваше счастье.
Тост всем пришелся по душе.
Допивая холодное вино, Алибала придержал стакан, чтобы люди не видели слез, навернувшихся ему на глаза.
VI
Поезд прибыл в Москву точно по расписанию, пассажиры покинули вагон, растворились в привокзальной толпе. Прощаясь с Алибалой, Дадаш спросил, когда тот снова будет в Москве. "Через неделю",- ответил Алибала. Условились, что Дадаш, уладив свои дела, через неделю этим же поездом вернется в Хачмас.
Алибала и Садых спешили скорее навести в вагоне порядок,- закончив дела, они намеревались выйти в город, купить кое-что для дома и в дорогу. Надо успеть побывать в магазинах, расположенных подальше от вокзала, потому что в ближних трудно найти что-либо необходимое - со всех поездов мчатся в эти магазины транзитные пассажиры, там вечно огромные очереди, не то что до товара не доберешься, но не увидишь и продавца.
Складывая постель пассажира в предпоследнем купе, Алибала нечаянно уронил на пол подушку, наклонился, чтобы поднять ее, и увидел в уголке увесистое портмоне.
"Кто же этот растеряха? - подумал он.- Убежал, а теперь ищи его..."
Алибала подумал, что в портмоне, возможно, забыты документы, и развернул его. В одном отделение лежала плотная пачка двадцатипятирублевок, во втором были разные бумаги. Алибала развернул одну из них, оказалось, рецепт. Удалось прочесть только фамилию больного и инициал: "Велизаде М.". Конечно, это мог быть и владелец портмоне, и кто-то другой. Кто-то мог попросить человека, едущего в Москву, купить лекарство, которого в Баку не достать. Вспоминая пассажиров этого купе, Алибала перебирал бумаги. На одном из листков были написаны фамилии и имена нескольких человек, проставлены номера телефонов. Развернул еще одну. Это было командировочное удостоверение. Как раз то, что надо. "Мовсум Джейхун оглы Велизаде командируется в город Москву сроком на одну неделю..." Алибала сразу вспомнил, что человека, с которым он прошлой ночью познакомился и разговаривал в коридоре, тоже звали Мовсумом и что он ехал именно в этом купе. Значит, это его командировочное удостоверение, его портмоне, его деньги. Что же он будет делать без командировочного и без денег в таком большом городе? На мелочь, положим, поедет в учреждение или в гостиницу... А потом?
Да, туго ему придется. Алибала сам побывал в подобном положении. Однажды во время отпуска в Ростове он потерял семьсот рублей - еще старыми деньгами,но хорошо, что он был не один, с товарищем, взял у того в долг, кое-как обошелся. А что будет делать Мовсум-муаллим? Он приехал в Москву один, должен дать срочную телеграмму в Баку, срочно попросить прислать ему денег. Пока придут деньги, пройдет целый день. А может быть, у него не осталось в кармане даже рубля на телеграмму...
Алибала вышел в коридор и позвал Садыха.
Садых откликнулся с другого конца коридора:
- Я здесь.
- Ты помнишь этого бородатого, с которым я ночью говорил? Он забыл в вагоне бумажник. Деньги в нем, документы...
- Что ты говоришь? Это тот самый, похожий на моллу?
- Да, только он не молла и не шейх, может быть, ахунд, не знаю, но очень похож на священнослужителя, да дело не в этом - человек ушел, забыв деньги и бумаги.
Но Садых отнесся к чужой беде совершенно спокойно:
- Зря ты о нем переживаешь. Эти моллы и ахунды хитрый народ, в одном бумажнике хранят не все, на всякий случай и в Других карманах деньги имеют.
Алибала удивился такому рассуждению Садыха.
- Напрасно так думаешь. Может, все деньги как раз в бумажнике, а в карманах у него и рубля нет.
- Ну, я-то уж этих осторожных и запасливых людей хорошо знаю. Если ахунд, то все они одним миром мазаны.
Алибала глянул на часы, потом - в окно. Прошло минут пятнадцать, как опустел вагон, перрон тоже опустел, но у выхода в город, было еще людно.
- Садых, ты приберись-ка, а я пойду посмотрю, может быть, найду его среди этой толпы либо на стоянке такси.
- Слушай, чего ты себе лишнее дело придумываешь? Его уже давно нет на вокзале. Катит себе в машине по городу.
- Нет, Садых, пойду, а то не успокоюсь.
- Дело твое, иди, бегай за ним по Москве.
Алибала сунул бумажник во внутренний карман кителя. "Лишь бы Велизаде оказался на перроне. Без денег и командировочного удостоверения что он будет делать? Да его же не пустят и в гостиницу. Умный вроде бы человек, а такой рассеянный. Когда из вагона выходишь, содержимое своих карманов проверь хотя бы!.."
У выхода в город и в зале ожидания Велизаде не оказалось. Заглядывая в лицо чуть ли не каждому, кто был чем-то похож на Велизаде, Алибала вышел на привокзальную площадь. Тут было много народу, очередь с чемоданами выстроилась на стоянке такси. Велизаде был приметным - на нем была черная шляпа и черный плащ, к тому же он с бородой... Можно, кажется, заметить издалека. Алибала обошел очередь, обшарил взглядом площадь. Нигде этого Велизаде нет. Немало людей собралось перед телефонами-автоматами. Может, поглядеть?
Около одной из будок он увидел три знакомых корзины; подошел поближе - так и есть: Дадаш с кем-то громко говорил по-азербайджански и в то же время не сводил глаз с корзин.
- Да как я мог заранее вам сообщить? - кричал он.- У меня не было надежды приехать этим поездом. Встретил знакомого проводника, он меня и довез. Слушай, вопросы будешь задавать потом. Лучше скажи, нашел ли чего-нибудь стоящего, не зря я приехал? Да, это неплохо. Слушай, и это тоже неплохо. Подожди, тут очередь собралась, давай заканчивай, при встрече расскажу. Возьми Федю и жми на Курский. Жду на обычном месте. Только скорее приезжайте, фрукты портятся.
Алибала нервничал больше тех, кто жаждал пробраться к телефону, но Дадаш все еще о чем-то бубнил в трубку. Тогда он подошел поближе и рукой показал: закругляйся. Увидев Алибалу, Дадаш закончил разговор, повесил трубку и вышел из будки. По взволнованному лицу Алибалы почувствовал: что-то произошло, и хотел спросить - что, но Алибала опередил его:
- Ты ахунда не видел?
- Какого ахунда?
- Ну, того, с бородой, из нашего вагона.
- А, этого? Нет, не видел, а что?
- Понимаешь, он забыл в вагоне свои деньги и бумаги.
- Не может быть! Ты нашел бумажник?
- Ну да, вот он,- Алибалу похлопал по карману, Дадаш немало удивился тому, что Алибала, запыхавшись, прибежал искать пассажира, потерявшего портмоне.
- Ну ты-то что так хлопочешь? Он потерял, пусть он и беспокоится. Ему уж в том крупно повезло, что именно ты нашел портмоне. Подобрал бы кто другой будь уверен, и голоса не подал бы.
- О чем ты говоришь, Дадаш? Может, все состояние несчастного в этом портмоне?
- Ты не переживай, он как-нибудь выкрутится. Но этот случай будет ему уроком, в следующий раз станет внимательнее относиться к своим деньгам и документам.
А ты не суетись, отправляйся в вагон. Если придет за потерей - отдашь. Да спроси предварительно, что было в портмоне,- может, это вовсе и не его потеря.
Совет был дельный, но Алибала не стал слушать Дадаша.
- Ну, будь здоров, я этого человека пойду еще поищу...
- Ну-ну, тебе видней...
Алибала снова направился на площадь. Он шел вдоль длинной очереди людей с чемоданами и корзинами, ожидавших посадки в такси, заглядывая в лица. Обошел очередь, но Велизаде конечно же не обнаружил. Опоздал. Приди он пораньше минут на пять, может, перехватил бы...
Огорченный, повернул обратно. Он совершенно потерял надежду найти Велизаде, но тем не менее все еще присматривался к людям, выискивая знакомое лицо. "Спохватится, когда ему деньги понадобятся, но будет поздно, он уже не застанет нас - поезд подадут в депо, а там и в обратный рейс",- размышлял он, удивляясь тому, что в жизни часто случается все наоборот: кого не ждешь и не ищешь, тот, как Дадаш, сам на тебя выходит, а тут человек тебе нужен, но ты его не находишь.
Алибала, пожалуй, никогда еще не был так огорчен. Маленький чужой бумажник давил его, словно мельничный жернов, повешенный на шею. Напрасно он бегал. Велизаде не мог долго оставаться на вокзале, его, наверное, встретили и увезли. "Но я правильно поступил, что пошел искать его,- утешал он себя.- Если бы не пошел, совесть меня замучила бы".
Он шел обратно после бесплодных поисков, как последний участник марафона, неудачник, который уже знает, что надрываться бессмысленно, все равно на финише ему быть последним, и нечего выкладываться на последних метрах. Теперь не было никакого смысла спешить. Он вернется в вагон, закончит приборку, потом пойдет к начальнику поезда, расскажет ему о случившемся и сдаст под расписку портмоне. И все. А начальник сдаст по возвращении в Баку деньги и бумаги Велизаде в Управление железной дороги. Место работы Велизаде известно, его вызовут и вернут потерянное. Только и всего. Это самый лучший выход из положения.
За многие годы работы проводником Алибала находил в вагоне немало забытых вещей: очки, шарфы, сумки, свертки, чемоданы. Все это он сдавал в отдел находок Управления железной дороги, владельцы многих забытых вещей объявлялись, но были случаи, когда они так и не приходили...
- Алибала-даи, ай Алибала-даи!
Алибала не сразу узнал голос Садыха. Подняв голову, он увидел, что его окликает Садых, а рядом с Садыхом стоит... Велизаде!
- Ну вот, Алибала-даи, ты Мовсум-муаллима ищешь, а он сам пришел за своей пропажей.
У Алибалы словно гора с плеч свалилась, так он обрадовался:
- Как хорошо, что вы вернулись обратно, Мовсум-муаллим!
- Я причинил вам лишние хлопоты, Алибала, извините меня.
Алибала вытащил из кармана портмоне и протянул владельцу:
- Вот ваш бумажник. А я где только вас не искал! Ну, слава аллаху!
Велизаде взял портмоне.
- Знаю, Садых все мне рассказал. Очень, очень благодарен вам за внимание.И открыл портмоне.
Алибалу покоробило: он подумал, что Велизаде намерен проверить, все ли в наличии. "Неужели он мог допустить, что я взял часть денег? Ну что ж, пусть хоть десять раз проверяет..."
Но Велизаде деньги считать не стал, а вытащил из пачки две двадцатипятирублевки и подал их Алибале:
- Это вам.
Алибале стало неловко за недобрые мысли о Велизаде.
- Зачем мне эти деньги?
- Чтобы тратить.
- Спасибо, но деньги ваши, я на них не рассчитывал. А вот пока мы здесь, проверьте, все ли на месте.
- Вот этого я не сделаю, потому что уверен в вас, как в себе. Но прошу вас, Алибала, возьмите эти деньги, чтобы я чувствовал себя спокойным.
- Мне ничего не надо. Невелик труд поднять потерянный бумажник. Наград за это не положено, и денег я не возьму.
Садых с удивлением смотрел на Алибалу, отступившего назад, чтобы не брать шальных денег. "Господи, да этот старик совсем не думает о своей пользе! Ему дарят деньги, а он не берет! О таких-то людях и говорят, что бедняк беден потому, что не знает собственной выгоды. Человек в благодарность за портмоне добровольно дает ему деньги, а он отбрыкивается. Тоже мне, старый пижон! Да ведь в иное время у этих молл и ахундов копейки не выпросишь. А тут человек, можно сказать, нашел клад и сдает его владельцу. Да государство за клад тому, кто его нашел, какую-то долю стоимости выплачивает. Где государство - и где один человек? Он и сам понимает, что надо дать нашедшему бумажник, стоит, держит деньги в руке... Подержит, подержит и уберет..."
- Да возьми ты эти деньги, Алибала! Мовсум-муаллим просит, прямо ведь неудобно отказываться.
- Будем считать, что Мовсум-муаллим дал мне эти деньги.
- Ну, раз Алибала не берет,- сказал Велизаде Садыху,- возьми эти деньги ты, потом отдашь Алибале.
- Нет, Садых, не бери,- вмешался Алибала.- Заклинаю тебя здоровьем моего единственного сына, я их все равно не возьму, так они у тебя и останутся.
Садых сказал:
- Я знаю характер Алибалы-даи. Раз он поклялся сыном, то все, хоть мир рухнет, он не переменит своего решения.
- Мне было бы очень приятно, если бы он их взял.- Велизаде, расстроенный, сунул деньги в портмоне.- Еще раз спасибо вам, Алибала, за все!
Садых был явно недоволен тем, что Алибала не взял денег у Велизаде и не позволил взять ему. На эти деньги можно было прекрасно пообедать в ресторане или купить что-нибудь - нет, старик упорно отказывается даже от заработанного куска. С ним не то что не заработаешь - без штанов останешься... Нет, надо искать другого напарника!
Прощаясь с проводниками, Велизаде спросил, когда они следующий раз приедут в Москву, и, узнав, сказал, что, может быть, он задержится до этого рейса и поедет в Баку вместе с ними.
Мовсум Велизаде уже давно ушел, а Садых все переживал, что Алибала не взял тех двух новеньких двадцатипятирублевок, и огорчался, что возня с чужим портмоне значительно задержала их,- они давно могли бы закончить свои дела в вагоне и преспокойно ходили бы по городу, занимались закупками необходимого.
- Давай, Алибала-даи, заканчивать уборку, вон сколько времени уже потеряли зря, никуда не успеем.
- Давай, давай...- Алибала взялся за поручень и поднялся на площадку вагона.- Вдвоем быстро управимся, успеем сходить и в магазины.
- Да, повезло ахунду, что он встретился с таким человеком, как ты, Алибала-даи. Другой бы на твоем месте не вернул портмоне его владельцу, а если бы и вернул, то непременно взял бы те пятьдесят рублей, которые он предлагал,сказал Садых.- Сколько там у него было?
- Я не считал.
- Тысяча была?
- Откуда я знаю?
- Трудно ли это узнать? Мне вот стоило бы взглянуть на эту пачку, я сразу определил бы, сколько в ней. Говорю тебе: эти святоши - люди очень осторожные, они не пускаются в дальний путь с малыми деньгами. Похоже, там у него было не меньше сотни двадцатипятирублевок, я заметил, когда он давал тебе деньги. А ты... Эх, Алибала-даи! Нашел и вернул ему столько денег, и копейкой не попользовался... И он тоже хорош! Полсотни отвалил... Да другой бы на его месте дал все сто, а то и двести рублей! Хорошо, что ты не взял у него этих бумажек! Что ты, пятидесяти рублей не видел? А, должен сказать тебе, он обрадовался, что ты отказался от денег. Если всерьез хотел дать, мог сообразить, как это культурно сделать, поднялся бы в купе и положил деньги на стол, только и всего.
- Что ты плетешь, Садых, он от чистого сердца предлагал. Пусть не двести и даже не сто, но отблагодарить по-своему хотел. Не берем - другое дело, но осуждать не будем, имей совесть.
- Я не осуждаю, а только...
- Послушай меня, Садых: тут жалеть нечего, правду говорю...
VII
Следующий рейс мало чем отличался от других. Приехали в Москву. Проводили пассажиров, прибрали, вышли в город. Был дождь, поэтому далеко не пошли, купили, что надо, поблизости, вернулись обратно.
Хотя до начала посадки было немало времени, нетерпеливые пассажиры с чемоданами и узлами стояли на перроне, под навесом. С Курского вокзала поезда отправлялись во многие города, и всегда было много провожающих и встречающих.
Садых брился в коридоре электрической бритвой. Али-бала сидел в служебном купе, сложив руки на груди, и смотрел на перрон. По оконному стеклу струйками стекала дождевая вода.
Алибала ждал Дадаша. Ведь Дадаш сказал, что непременно возьмет билет на сегодняшний рейс и непременно в их вагон. Удалось ли Дадашу взять билет именно в этот вагон? Мог попасть и в другой. Тогда надо просить кого-нибудь из пассажиров поменяться местами. Но пассажиры на это идут неохотно...
"Что это раньше времени я думаю об этом? Придет Дадаш, тогда видно будет. Может быть, он раньше намеченного закончил свои дела и давно вернулся домой. В Москве лишний день не засидишься, с гостиницами очень трудно. Зимой еще куда ни шло, можно найти местечко, а в эту пору к ним и близко не подойдешь. Места заранее бронируют командированные, и то с трудом устраиваются, а Дадаш приехал по своим делам..."
Раздумья Алибалы перебил голос Садыха.
- Пришел? - с удивлением спрашивал Садых.
- Я хозяин своего слова: как сказал, так и сделал.
Это был голос Дадаша. Алибала поднялся и вышел в коридор. Дадаш стоял в дверях вагона. Кто-то снизу подал ему большой чемодан. Дадаш в свою очередь протянул чемодан Садыху, улыбнулся Алибале:
- Здравствуй, Алибала! Не ждал?
- Наоборот, ждал с нетерпением.
На перроне, возле вагона, стояла тележка носильщика, на ней стояли корзины и еще два больших кожаных чемодана - они сверкали под дождем, словно лакированные.
Дадаш спрыгнул вниз, помог худому, заросшему щетиной носильщику в старом плаще поднять чемоданы и корзины в тамбур. Алибала стоял наверху, принимал багаж и передавал его Садыху.
Потом Дадаш дал носильщику трояк и поднялся в вагон. Он был первым пассажиром, его место было в третьем купе, нижнее. Если бы принесенный им багаж разместить в ящиках под нижними полками и в багажном отсеке над дверью, то для багажа остальных пассажиров не осталось бы свободного места.
- Нехорошо, если я займу все багажные места, пассажиры станут ворчать,сказал Дадаш.- Что, если положить часть этих вещей в служебное купе? Может быть, чемодан туда отнести? Не возражаешь?
В служебном купе тоже не было свободных мест, там было сложено то, что купили Алибала и Садых. Громадные чемоданы Дадаша были, судя по виду, набиты до отказа, да и тяжелы, как свинцовые.
- Н -да,- сказал Алибала,- они у тебя какие-то нестандартные. У нас в купе только один свободный ящик, свои вещи едва поместили.
- Ну вот! - разочарованно вздохнул Дадаш.- Что мне теперь делать? Я на тебя понадеялся, накупил кое-чего. Да и чемоданы мне уж очень понравились, а они, проклятые, под полку, пожалуй, и не полезут... Ты же знаешь, как у нас бывает: стоит кому-нибудь собраться в Москву, со всех сторон бегут родственники, суют деньги, просят купить и то, и это, и пятое-десятое. Отказать - неловко, невольно всем обещаешь выполнить просьбы. Покупаешь, бегаешь по магазинам, потом кинешься укладывать вещи - и тут видишь, что надо прикупить еще и пару чемоданов, потом все это переть на себе... Но я, правда, подумал, что ты все это пристроишь как-нибудь, поэтому и приехал пораньше, чтобы спокойно разместить багаж и никому глаза не мозолить и не мешаться под ногами.
Алибала не понял, почему Дадаш сказал, что багаж не должен никому "мозолить глаза"? "Не тайком же везет. Все свое, покупное. Что с того, если эти чемоданы увидят? Утащить не утащат, такого еще у меня не бывало, и съесть не съедят. Разве кто-нибудь прикоснулся к его корзинам, когда он вез их из Хачмаса в Москву? А может, Садых? Он, со своим неуемным аппетитом, мог опустить руку в корзины... А Дадаш мог заметить и вот теперь просит спрятать вещи подальше. Ну, допустим, Садых взял грушу-другую... Нехорошо, но ведь пустяк, ерунда. А сейчас Дадаш везет из Москвы не фрукты. Чем там можно соблазниться?"
- В твоем распоряжении целый вагон,- сказал Дадаш,- что такое три чемодана? Пристрой куда-нибудь.
- Было бы место, я и без твоей просьбы разместил бы хоть сотню чемоданов...
- Алибала-даи,- сказал Садых, - давайте я из нашего ящика вытащу свои вещи, сложу под столом - один чемодан можно будет положить в ящик. Очень уж они велики, два в ящик не влезут.
- Это не выход, Садых. Вот, глянь-ка сюда,- Алибала указал на отсек над дверью, где были сложены одеяла.- Давай освободим этот отсек и сложим чемоданы туда.
- Давай,- согласился Садых.- Два чемодана там поместятся. Третий впихнем под сиденье вместо моих вещей. Но куда же мы денем столько одеял?
- Ну, это проще простого. Разнесем по купе. Подушки крохотные, пассажиры, если захотят, могут подложить одеяла под голову, а не захотят - могут расстелить на постели.
Алибала был высок ростом. Он подставил складную лесенку, взобрался на нее, стал передавать Садыху по два, по три одеяла, а тот разносил их по купе.
Дадаш стал помогать проводникам. До появления пассажиров все вещи устроили, и только тогда Дадаш облегченно вздохнул, снял и повесил на крюк пиджак. Брюки на нем были мокрые, надо сушить. Алибала принес ему на смену свои, запасные. Дадаш охотно переоделся, сунул ноги в тапочки и сказал, что теперь хорошо бы чайку...
Агадаи поставил огромную сковороду посреди скатерти на чугунную подставку.
- Ну, приступайте, а то остынет.- И стал наполнять тарелки, ставя их перед каждым.
Худой рыжеватый парень, прожевав первый кусок, выразительно поглядел на Агадаи и прищелкнул пальцами у горла. Агадаи понимающе кивнул.
- Кебле Меджид,- почтительно обратился он к аксакалу,- молодые люди не прочь немного выпить. У меня есть бочонок шемахинского вина. Если позволите, я подам его к столу.
Кебле Меджид ожидал этой просьбы.
- Выпить и вы не прочь, Агадаи, да и еще кое-кто, так что неси вино. Магомед запретил пить тем, кто пить не умеет. Слава аллаху, наши ребята не теряют голову от вина, им можно выпить.
Сам Кебле Меджид в жизни не брал в рот вина.
Еще один седобородый старик не пил, потому что был болен, остальные к возможности выпить отнеслись с энтузиазмом.
Притащили бочонок с вином, стаканы. Инициатор этого дела, рыжий парень, нацедил вина из бочонка в трехлитровый баллон, а уже из него стал разливать по стаканам.
Агадаи поднял стакан:
- Кебле Меджид-ами, с вашего разрешения,- аксакал кивнул головой в знак согласия,- выпьем за то, чтобы наша дружба была вечной и чтобы мы всегда собирались за одной скатертью. Там, где дружба, нет места сварам и ссорам. За дружбу!
Вино было отличное, и все выпили до дна. Рыжий хорошо знал свое дело - он тут же наполнил стаканы снова.
- .Разрешите, - опять заговорил Агадаи,- поднять еще один тост, а потом пусть говорит кто хочет.- И поскольку никто не возражал, он повел речь дальше:- У нас, у азербайджанцев, есть пословица, которую знают все. Говорят: "Иди туда, где нет аллаха, но не ходи туда, где нет старшего". Этот наш маленький двор еще раз подтверждает народную мудрость. У нас есть старший. Кебле Меджид - не только аксакал нашего двора, по и аксакал квартала. Там, где он, царит порядок, уважение и почтительность к старшим. А стоит, не приведи аллах, кому-то оказаться в затруднительном положении, Кебли Меджид-ами первым засучивает рукава.
- Верно, верно,- поддержали участники пиршества, и Агадаи предложил выпить за здоровье дорогого Кебле Меджида, которому уже девяносто один год, и за то, чтобы наступил такой день, когда- можно будет собраться во дворе и отметить его столетие.
Стоя выпили за здоровье старика.
И хотя Кебле Меджид не чокался с пьющими, он с благодарностью кивал головой и каждому из них выразил свою благодарность.
Прохладное кисловатое вино разожгло аппетит, и мужчины набросились на джызбыз, такой вкусный, что даже сытый человек не смог бы устоять перед ним, попробовав хоть один кусочек.
Некоторое время спустя сидевший напротив Кебле Меджида Алибала поднял свой стакан и сказал:
- Кебле Меджид, в нашей компании нет тамады. Но какая нужда в тамаде в том обществе, где сидите вы? Если разрешите, я тоже скажу одни тост.
- Говори, Алибала.
- Дорогие мои,- обратился Алибала ко всем сидящим,- говорят, цену старого гнезда узнаешь, когда переселяешься в новое. Я теперь хорошо понимаю смысл этого народного изречения. Когда нам дали новую просторную квартиру в микрорайоне, мы с Хырдаханум очень радовались этому. Но прошло время, и мы почувствовали, что к радости примешивается и печаль. Печаль от разлуки с нашим старым двором и кварталом, с такими соседями, как вы. Не подумайте, что на новом месте нехорошие соседи, что они чем-то досаждают нам. Вовсе нет! Они не сделали мне ничего плохого. Да и почему они должны делать мне плохое? Но суть в том, что мне там скучно. Всегда чувствую, что вас нет рядом со мной. Мужчины из этого двора - мои братья, а женщины - сестры. Что бы я стал делать в те трудные дни, когда меня постигло несчастье, если бы вы не оказали мне помощи? Ума не приложу...- Алибала помолчал. Он расчувствовался.- Как хорошо, что вы есть на свете...
- Не приведи аллах остаться одному,- участливо сказал Эюб.
- Да,- продолжал Алибала,- в прошлом году, когда со мной случилась эта беда, не будь вас, я растерялся бы. Только когда все прошло и успокоилось, Агадаи обо всем мне рассказал... Поэтому сегодня я еще раз пью за здоровье каждого из вас, пью за ваши семьи, за ваше счастье.
Тост всем пришелся по душе.
Допивая холодное вино, Алибала придержал стакан, чтобы люди не видели слез, навернувшихся ему на глаза.
VI
Поезд прибыл в Москву точно по расписанию, пассажиры покинули вагон, растворились в привокзальной толпе. Прощаясь с Алибалой, Дадаш спросил, когда тот снова будет в Москве. "Через неделю",- ответил Алибала. Условились, что Дадаш, уладив свои дела, через неделю этим же поездом вернется в Хачмас.
Алибала и Садых спешили скорее навести в вагоне порядок,- закончив дела, они намеревались выйти в город, купить кое-что для дома и в дорогу. Надо успеть побывать в магазинах, расположенных подальше от вокзала, потому что в ближних трудно найти что-либо необходимое - со всех поездов мчатся в эти магазины транзитные пассажиры, там вечно огромные очереди, не то что до товара не доберешься, но не увидишь и продавца.
Складывая постель пассажира в предпоследнем купе, Алибала нечаянно уронил на пол подушку, наклонился, чтобы поднять ее, и увидел в уголке увесистое портмоне.
"Кто же этот растеряха? - подумал он.- Убежал, а теперь ищи его..."
Алибала подумал, что в портмоне, возможно, забыты документы, и развернул его. В одном отделение лежала плотная пачка двадцатипятирублевок, во втором были разные бумаги. Алибала развернул одну из них, оказалось, рецепт. Удалось прочесть только фамилию больного и инициал: "Велизаде М.". Конечно, это мог быть и владелец портмоне, и кто-то другой. Кто-то мог попросить человека, едущего в Москву, купить лекарство, которого в Баку не достать. Вспоминая пассажиров этого купе, Алибала перебирал бумаги. На одном из листков были написаны фамилии и имена нескольких человек, проставлены номера телефонов. Развернул еще одну. Это было командировочное удостоверение. Как раз то, что надо. "Мовсум Джейхун оглы Велизаде командируется в город Москву сроком на одну неделю..." Алибала сразу вспомнил, что человека, с которым он прошлой ночью познакомился и разговаривал в коридоре, тоже звали Мовсумом и что он ехал именно в этом купе. Значит, это его командировочное удостоверение, его портмоне, его деньги. Что же он будет делать без командировочного и без денег в таком большом городе? На мелочь, положим, поедет в учреждение или в гостиницу... А потом?
Да, туго ему придется. Алибала сам побывал в подобном положении. Однажды во время отпуска в Ростове он потерял семьсот рублей - еще старыми деньгами,но хорошо, что он был не один, с товарищем, взял у того в долг, кое-как обошелся. А что будет делать Мовсум-муаллим? Он приехал в Москву один, должен дать срочную телеграмму в Баку, срочно попросить прислать ему денег. Пока придут деньги, пройдет целый день. А может быть, у него не осталось в кармане даже рубля на телеграмму...
Алибала вышел в коридор и позвал Садыха.
Садых откликнулся с другого конца коридора:
- Я здесь.
- Ты помнишь этого бородатого, с которым я ночью говорил? Он забыл в вагоне бумажник. Деньги в нем, документы...
- Что ты говоришь? Это тот самый, похожий на моллу?
- Да, только он не молла и не шейх, может быть, ахунд, не знаю, но очень похож на священнослужителя, да дело не в этом - человек ушел, забыв деньги и бумаги.
Но Садых отнесся к чужой беде совершенно спокойно:
- Зря ты о нем переживаешь. Эти моллы и ахунды хитрый народ, в одном бумажнике хранят не все, на всякий случай и в Других карманах деньги имеют.
Алибала удивился такому рассуждению Садыха.
- Напрасно так думаешь. Может, все деньги как раз в бумажнике, а в карманах у него и рубля нет.
- Ну, я-то уж этих осторожных и запасливых людей хорошо знаю. Если ахунд, то все они одним миром мазаны.
Алибала глянул на часы, потом - в окно. Прошло минут пятнадцать, как опустел вагон, перрон тоже опустел, но у выхода в город, было еще людно.
- Садых, ты приберись-ка, а я пойду посмотрю, может быть, найду его среди этой толпы либо на стоянке такси.
- Слушай, чего ты себе лишнее дело придумываешь? Его уже давно нет на вокзале. Катит себе в машине по городу.
- Нет, Садых, пойду, а то не успокоюсь.
- Дело твое, иди, бегай за ним по Москве.
Алибала сунул бумажник во внутренний карман кителя. "Лишь бы Велизаде оказался на перроне. Без денег и командировочного удостоверения что он будет делать? Да его же не пустят и в гостиницу. Умный вроде бы человек, а такой рассеянный. Когда из вагона выходишь, содержимое своих карманов проверь хотя бы!.."
У выхода в город и в зале ожидания Велизаде не оказалось. Заглядывая в лицо чуть ли не каждому, кто был чем-то похож на Велизаде, Алибала вышел на привокзальную площадь. Тут было много народу, очередь с чемоданами выстроилась на стоянке такси. Велизаде был приметным - на нем была черная шляпа и черный плащ, к тому же он с бородой... Можно, кажется, заметить издалека. Алибала обошел очередь, обшарил взглядом площадь. Нигде этого Велизаде нет. Немало людей собралось перед телефонами-автоматами. Может, поглядеть?
Около одной из будок он увидел три знакомых корзины; подошел поближе - так и есть: Дадаш с кем-то громко говорил по-азербайджански и в то же время не сводил глаз с корзин.
- Да как я мог заранее вам сообщить? - кричал он.- У меня не было надежды приехать этим поездом. Встретил знакомого проводника, он меня и довез. Слушай, вопросы будешь задавать потом. Лучше скажи, нашел ли чего-нибудь стоящего, не зря я приехал? Да, это неплохо. Слушай, и это тоже неплохо. Подожди, тут очередь собралась, давай заканчивай, при встрече расскажу. Возьми Федю и жми на Курский. Жду на обычном месте. Только скорее приезжайте, фрукты портятся.
Алибала нервничал больше тех, кто жаждал пробраться к телефону, но Дадаш все еще о чем-то бубнил в трубку. Тогда он подошел поближе и рукой показал: закругляйся. Увидев Алибалу, Дадаш закончил разговор, повесил трубку и вышел из будки. По взволнованному лицу Алибалы почувствовал: что-то произошло, и хотел спросить - что, но Алибала опередил его:
- Ты ахунда не видел?
- Какого ахунда?
- Ну, того, с бородой, из нашего вагона.
- А, этого? Нет, не видел, а что?
- Понимаешь, он забыл в вагоне свои деньги и бумаги.
- Не может быть! Ты нашел бумажник?
- Ну да, вот он,- Алибалу похлопал по карману, Дадаш немало удивился тому, что Алибала, запыхавшись, прибежал искать пассажира, потерявшего портмоне.
- Ну ты-то что так хлопочешь? Он потерял, пусть он и беспокоится. Ему уж в том крупно повезло, что именно ты нашел портмоне. Подобрал бы кто другой будь уверен, и голоса не подал бы.
- О чем ты говоришь, Дадаш? Может, все состояние несчастного в этом портмоне?
- Ты не переживай, он как-нибудь выкрутится. Но этот случай будет ему уроком, в следующий раз станет внимательнее относиться к своим деньгам и документам.
А ты не суетись, отправляйся в вагон. Если придет за потерей - отдашь. Да спроси предварительно, что было в портмоне,- может, это вовсе и не его потеря.
Совет был дельный, но Алибала не стал слушать Дадаша.
- Ну, будь здоров, я этого человека пойду еще поищу...
- Ну-ну, тебе видней...
Алибала снова направился на площадь. Он шел вдоль длинной очереди людей с чемоданами и корзинами, ожидавших посадки в такси, заглядывая в лица. Обошел очередь, но Велизаде конечно же не обнаружил. Опоздал. Приди он пораньше минут на пять, может, перехватил бы...
Огорченный, повернул обратно. Он совершенно потерял надежду найти Велизаде, но тем не менее все еще присматривался к людям, выискивая знакомое лицо. "Спохватится, когда ему деньги понадобятся, но будет поздно, он уже не застанет нас - поезд подадут в депо, а там и в обратный рейс",- размышлял он, удивляясь тому, что в жизни часто случается все наоборот: кого не ждешь и не ищешь, тот, как Дадаш, сам на тебя выходит, а тут человек тебе нужен, но ты его не находишь.
Алибала, пожалуй, никогда еще не был так огорчен. Маленький чужой бумажник давил его, словно мельничный жернов, повешенный на шею. Напрасно он бегал. Велизаде не мог долго оставаться на вокзале, его, наверное, встретили и увезли. "Но я правильно поступил, что пошел искать его,- утешал он себя.- Если бы не пошел, совесть меня замучила бы".
Он шел обратно после бесплодных поисков, как последний участник марафона, неудачник, который уже знает, что надрываться бессмысленно, все равно на финише ему быть последним, и нечего выкладываться на последних метрах. Теперь не было никакого смысла спешить. Он вернется в вагон, закончит приборку, потом пойдет к начальнику поезда, расскажет ему о случившемся и сдаст под расписку портмоне. И все. А начальник сдаст по возвращении в Баку деньги и бумаги Велизаде в Управление железной дороги. Место работы Велизаде известно, его вызовут и вернут потерянное. Только и всего. Это самый лучший выход из положения.
За многие годы работы проводником Алибала находил в вагоне немало забытых вещей: очки, шарфы, сумки, свертки, чемоданы. Все это он сдавал в отдел находок Управления железной дороги, владельцы многих забытых вещей объявлялись, но были случаи, когда они так и не приходили...
- Алибала-даи, ай Алибала-даи!
Алибала не сразу узнал голос Садыха. Подняв голову, он увидел, что его окликает Садых, а рядом с Садыхом стоит... Велизаде!
- Ну вот, Алибала-даи, ты Мовсум-муаллима ищешь, а он сам пришел за своей пропажей.
У Алибалы словно гора с плеч свалилась, так он обрадовался:
- Как хорошо, что вы вернулись обратно, Мовсум-муаллим!
- Я причинил вам лишние хлопоты, Алибала, извините меня.
Алибала вытащил из кармана портмоне и протянул владельцу:
- Вот ваш бумажник. А я где только вас не искал! Ну, слава аллаху!
Велизаде взял портмоне.
- Знаю, Садых все мне рассказал. Очень, очень благодарен вам за внимание.И открыл портмоне.
Алибалу покоробило: он подумал, что Велизаде намерен проверить, все ли в наличии. "Неужели он мог допустить, что я взял часть денег? Ну что ж, пусть хоть десять раз проверяет..."
Но Велизаде деньги считать не стал, а вытащил из пачки две двадцатипятирублевки и подал их Алибале:
- Это вам.
Алибале стало неловко за недобрые мысли о Велизаде.
- Зачем мне эти деньги?
- Чтобы тратить.
- Спасибо, но деньги ваши, я на них не рассчитывал. А вот пока мы здесь, проверьте, все ли на месте.
- Вот этого я не сделаю, потому что уверен в вас, как в себе. Но прошу вас, Алибала, возьмите эти деньги, чтобы я чувствовал себя спокойным.
- Мне ничего не надо. Невелик труд поднять потерянный бумажник. Наград за это не положено, и денег я не возьму.
Садых с удивлением смотрел на Алибалу, отступившего назад, чтобы не брать шальных денег. "Господи, да этот старик совсем не думает о своей пользе! Ему дарят деньги, а он не берет! О таких-то людях и говорят, что бедняк беден потому, что не знает собственной выгоды. Человек в благодарность за портмоне добровольно дает ему деньги, а он отбрыкивается. Тоже мне, старый пижон! Да ведь в иное время у этих молл и ахундов копейки не выпросишь. А тут человек, можно сказать, нашел клад и сдает его владельцу. Да государство за клад тому, кто его нашел, какую-то долю стоимости выплачивает. Где государство - и где один человек? Он и сам понимает, что надо дать нашедшему бумажник, стоит, держит деньги в руке... Подержит, подержит и уберет..."
- Да возьми ты эти деньги, Алибала! Мовсум-муаллим просит, прямо ведь неудобно отказываться.
- Будем считать, что Мовсум-муаллим дал мне эти деньги.
- Ну, раз Алибала не берет,- сказал Велизаде Садыху,- возьми эти деньги ты, потом отдашь Алибале.
- Нет, Садых, не бери,- вмешался Алибала.- Заклинаю тебя здоровьем моего единственного сына, я их все равно не возьму, так они у тебя и останутся.
Садых сказал:
- Я знаю характер Алибалы-даи. Раз он поклялся сыном, то все, хоть мир рухнет, он не переменит своего решения.
- Мне было бы очень приятно, если бы он их взял.- Велизаде, расстроенный, сунул деньги в портмоне.- Еще раз спасибо вам, Алибала, за все!
Садых был явно недоволен тем, что Алибала не взял денег у Велизаде и не позволил взять ему. На эти деньги можно было прекрасно пообедать в ресторане или купить что-нибудь - нет, старик упорно отказывается даже от заработанного куска. С ним не то что не заработаешь - без штанов останешься... Нет, надо искать другого напарника!
Прощаясь с проводниками, Велизаде спросил, когда они следующий раз приедут в Москву, и, узнав, сказал, что, может быть, он задержится до этого рейса и поедет в Баку вместе с ними.
Мовсум Велизаде уже давно ушел, а Садых все переживал, что Алибала не взял тех двух новеньких двадцатипятирублевок, и огорчался, что возня с чужим портмоне значительно задержала их,- они давно могли бы закончить свои дела в вагоне и преспокойно ходили бы по городу, занимались закупками необходимого.
- Давай, Алибала-даи, заканчивать уборку, вон сколько времени уже потеряли зря, никуда не успеем.
- Давай, давай...- Алибала взялся за поручень и поднялся на площадку вагона.- Вдвоем быстро управимся, успеем сходить и в магазины.
- Да, повезло ахунду, что он встретился с таким человеком, как ты, Алибала-даи. Другой бы на твоем месте не вернул портмоне его владельцу, а если бы и вернул, то непременно взял бы те пятьдесят рублей, которые он предлагал,сказал Садых.- Сколько там у него было?
- Я не считал.
- Тысяча была?
- Откуда я знаю?
- Трудно ли это узнать? Мне вот стоило бы взглянуть на эту пачку, я сразу определил бы, сколько в ней. Говорю тебе: эти святоши - люди очень осторожные, они не пускаются в дальний путь с малыми деньгами. Похоже, там у него было не меньше сотни двадцатипятирублевок, я заметил, когда он давал тебе деньги. А ты... Эх, Алибала-даи! Нашел и вернул ему столько денег, и копейкой не попользовался... И он тоже хорош! Полсотни отвалил... Да другой бы на его месте дал все сто, а то и двести рублей! Хорошо, что ты не взял у него этих бумажек! Что ты, пятидесяти рублей не видел? А, должен сказать тебе, он обрадовался, что ты отказался от денег. Если всерьез хотел дать, мог сообразить, как это культурно сделать, поднялся бы в купе и положил деньги на стол, только и всего.
- Что ты плетешь, Садых, он от чистого сердца предлагал. Пусть не двести и даже не сто, но отблагодарить по-своему хотел. Не берем - другое дело, но осуждать не будем, имей совесть.
- Я не осуждаю, а только...
- Послушай меня, Садых: тут жалеть нечего, правду говорю...
VII
Следующий рейс мало чем отличался от других. Приехали в Москву. Проводили пассажиров, прибрали, вышли в город. Был дождь, поэтому далеко не пошли, купили, что надо, поблизости, вернулись обратно.
Хотя до начала посадки было немало времени, нетерпеливые пассажиры с чемоданами и узлами стояли на перроне, под навесом. С Курского вокзала поезда отправлялись во многие города, и всегда было много провожающих и встречающих.
Садых брился в коридоре электрической бритвой. Али-бала сидел в служебном купе, сложив руки на груди, и смотрел на перрон. По оконному стеклу струйками стекала дождевая вода.
Алибала ждал Дадаша. Ведь Дадаш сказал, что непременно возьмет билет на сегодняшний рейс и непременно в их вагон. Удалось ли Дадашу взять билет именно в этот вагон? Мог попасть и в другой. Тогда надо просить кого-нибудь из пассажиров поменяться местами. Но пассажиры на это идут неохотно...
"Что это раньше времени я думаю об этом? Придет Дадаш, тогда видно будет. Может быть, он раньше намеченного закончил свои дела и давно вернулся домой. В Москве лишний день не засидишься, с гостиницами очень трудно. Зимой еще куда ни шло, можно найти местечко, а в эту пору к ним и близко не подойдешь. Места заранее бронируют командированные, и то с трудом устраиваются, а Дадаш приехал по своим делам..."
Раздумья Алибалы перебил голос Садыха.
- Пришел? - с удивлением спрашивал Садых.
- Я хозяин своего слова: как сказал, так и сделал.
Это был голос Дадаша. Алибала поднялся и вышел в коридор. Дадаш стоял в дверях вагона. Кто-то снизу подал ему большой чемодан. Дадаш в свою очередь протянул чемодан Садыху, улыбнулся Алибале:
- Здравствуй, Алибала! Не ждал?
- Наоборот, ждал с нетерпением.
На перроне, возле вагона, стояла тележка носильщика, на ней стояли корзины и еще два больших кожаных чемодана - они сверкали под дождем, словно лакированные.
Дадаш спрыгнул вниз, помог худому, заросшему щетиной носильщику в старом плаще поднять чемоданы и корзины в тамбур. Алибала стоял наверху, принимал багаж и передавал его Садыху.
Потом Дадаш дал носильщику трояк и поднялся в вагон. Он был первым пассажиром, его место было в третьем купе, нижнее. Если бы принесенный им багаж разместить в ящиках под нижними полками и в багажном отсеке над дверью, то для багажа остальных пассажиров не осталось бы свободного места.
- Нехорошо, если я займу все багажные места, пассажиры станут ворчать,сказал Дадаш.- Что, если положить часть этих вещей в служебное купе? Может быть, чемодан туда отнести? Не возражаешь?
В служебном купе тоже не было свободных мест, там было сложено то, что купили Алибала и Садых. Громадные чемоданы Дадаша были, судя по виду, набиты до отказа, да и тяжелы, как свинцовые.
- Н -да,- сказал Алибала,- они у тебя какие-то нестандартные. У нас в купе только один свободный ящик, свои вещи едва поместили.
- Ну вот! - разочарованно вздохнул Дадаш.- Что мне теперь делать? Я на тебя понадеялся, накупил кое-чего. Да и чемоданы мне уж очень понравились, а они, проклятые, под полку, пожалуй, и не полезут... Ты же знаешь, как у нас бывает: стоит кому-нибудь собраться в Москву, со всех сторон бегут родственники, суют деньги, просят купить и то, и это, и пятое-десятое. Отказать - неловко, невольно всем обещаешь выполнить просьбы. Покупаешь, бегаешь по магазинам, потом кинешься укладывать вещи - и тут видишь, что надо прикупить еще и пару чемоданов, потом все это переть на себе... Но я, правда, подумал, что ты все это пристроишь как-нибудь, поэтому и приехал пораньше, чтобы спокойно разместить багаж и никому глаза не мозолить и не мешаться под ногами.
Алибала не понял, почему Дадаш сказал, что багаж не должен никому "мозолить глаза"? "Не тайком же везет. Все свое, покупное. Что с того, если эти чемоданы увидят? Утащить не утащат, такого еще у меня не бывало, и съесть не съедят. Разве кто-нибудь прикоснулся к его корзинам, когда он вез их из Хачмаса в Москву? А может, Садых? Он, со своим неуемным аппетитом, мог опустить руку в корзины... А Дадаш мог заметить и вот теперь просит спрятать вещи подальше. Ну, допустим, Садых взял грушу-другую... Нехорошо, но ведь пустяк, ерунда. А сейчас Дадаш везет из Москвы не фрукты. Чем там можно соблазниться?"
- В твоем распоряжении целый вагон,- сказал Дадаш,- что такое три чемодана? Пристрой куда-нибудь.
- Было бы место, я и без твоей просьбы разместил бы хоть сотню чемоданов...
- Алибала-даи,- сказал Садых, - давайте я из нашего ящика вытащу свои вещи, сложу под столом - один чемодан можно будет положить в ящик. Очень уж они велики, два в ящик не влезут.
- Это не выход, Садых. Вот, глянь-ка сюда,- Алибала указал на отсек над дверью, где были сложены одеяла.- Давай освободим этот отсек и сложим чемоданы туда.
- Давай,- согласился Садых.- Два чемодана там поместятся. Третий впихнем под сиденье вместо моих вещей. Но куда же мы денем столько одеял?
- Ну, это проще простого. Разнесем по купе. Подушки крохотные, пассажиры, если захотят, могут подложить одеяла под голову, а не захотят - могут расстелить на постели.
Алибала был высок ростом. Он подставил складную лесенку, взобрался на нее, стал передавать Садыху по два, по три одеяла, а тот разносил их по купе.
Дадаш стал помогать проводникам. До появления пассажиров все вещи устроили, и только тогда Дадаш облегченно вздохнул, снял и повесил на крюк пиджак. Брюки на нем были мокрые, надо сушить. Алибала принес ему на смену свои, запасные. Дадаш охотно переоделся, сунул ноги в тапочки и сказал, что теперь хорошо бы чайку...